Люка Дебарг • Биографии пианистов • C. Bechstein
Люка Дебарг родился в Париже в 1990 году; его родители были далеки от музыки. После переезда в Компьен в 1999 году мальчик четыре года посещал местную музыкальную школу – а в возрасте пятнадцати лет бросил занятия на фортепиано, так как он не нашёл никого, с кем мог бы разделить свою любовь к музыке. Тем не менее, он играл в рок-группе своей гимназии. В семнадцать лет получил степень бакалавра, а затем три года учился на факультете искусства и литературы в Парижском университете им. Дидро.
Хотя в университетские годы молодой Люка больше не занимался музыкой, это не помешало ему в 2010 году вновь выступить за роялем на сцене – в рамках городского музыкального фестиваля в Компьене. Вскоре после этого он знакомится с известной пианисткой, профессором Реной Шерешевской, преподающей в консерватории города Рюэй-Мальмезон и в Парижской высшей школе музыки им. Альфреда Корто. Почувствовав огромный потенциал молодого исполнителя, она приняла его в свой парижский класс и начала интенсивно готовить к участию в международных фортепианных конкурсах.
Таким образом, лишь в возрасте двадцати лет Люка Дебарг по-настоящему занялся своим музыкальным образованием, решив стать профессиональным пианистом.
Четыре года спустя он принимает участие в Международном конкурсе имени П. И. Чайковского – и покоряет международную публику своим оригинальным талантом. The Huffington Post пишет об этом: «Никакому другому иностранному пианисту не удалось вызвать такую сенсацию после того, как Гленн Гульд играл в Москве и Ван Клиберн победил в конкурсе имени Чайковского».
Люка Дебарг – очень цельный, открытый и общительный пианист, который черпает вдохновение из разнообразных источников (литература, живопись, кино, джаз). В его репертуаре – и классическая фортепианная музыка, и произведения менее известных композиторов, таких как Николай Метнер, Самуил Майкапар и Николай Рославец. Выступление Люки Дебарга на XV Международном конкурсе имени П. И. Чайковского стало настоящей сенсацией. Хотя французский пианист занял «всего лишь» четвёртое место, он единственным из участников был награжден специальным призом критики, выделившись своей оригинальной интеллектуальной манерой игры и особым звукоизвлечением, полным лиризма.
В официальном сообщении говорится: «Приз ассоциации музыкальных критиков Москвы на XV Международном конкурсе имени П. И. Чайковского получает музыкант, чьи выступления на конкурсе стали заметным художественным явлением и чьи уникальное дарование, творческая свобода и красота музыкальных трактовок произвели большое впечатление на публику и критику».
Вскоре после этого Люка Дебарг подписал контракт с Sony Classical: его первый альбом с произведениями Равеля, Листа, Шопена и Скарлатти был записан «в живую» на концерте в Париже.
В 2016 году Люка Дебарг записал на лейбле Sony Classical произведения Баха, Бетховена и Метнера. Выбирая инструмент для записи, он остановил свой выбор на концертном рояле C. Bechstein D282. Творчество молодого пианиста никогда не остаётся незамеченным: новый альбом получил хвалебные отзывы. Радиостанция BR Klassik подчёркивает «чудесно живое и сбалансированное, нисколько не манерное исполнение» Токкаты Баха до минор и считает интерпретацию Дебаргом музыки Баха и Бетховена образцовой.
А радиостанция Kulturradio RBB называет исполнение Токкаты «ритмичным, почти перкуссионным», а также отмечает прекрасную, но к сожалению слишком редко звучащую сонату Метнера: рояль под пальцами Люка Дебарга звучит, как хрустальный колокольчик. Поздравляем от всей души!
«Для меня это не бизнес»: пианист Люка Дебарг о карьере в музыке и любви к России
20 февраля французский пианист Люка Дебарг даст сольный концерт в Москве, в Большом зале Консерватории. Обозреватель Forbes Life Наталья Ломыкина поговорила с ним о музыке для души и по заказу, о страстной любви к Достоевскому и о том, почему французы боятся РоссиюЛюка Дебарг — французский пианист с нетипичной музыкальной судьбой. Он начал заниматься музыкой только в 11 лет, самостоятельно выучив ноты, и играл до 15 лет.
Потом бросил занятия на фортепиано, играл в рок-группе, учился на факультете литературы, искусств и кино в Парижском университете им. Дидро, подрабатывал в джаз-клубах – и вернулся к классической музыке только в 20 лет. Тогда Дебарг решил по-настоящему заняться своим музыкальным образованием и пришел поступать в консерваторию города Рюэй-Мальмезон под Парижем. Его заметила и приняла в свой класс известная пианистка Рена Шерешевская, профессор Парижской высшей школы музыки им. Альфреда Корто, и стала интенсивно готовить к участию в международных фортепианных конкурсах.
Четыре года спустя Дебарг приехал в Москву на Международный конкурс имени П. И. Чайковского, где 24-летний пианист, который практически не учился музыке, стал лауреатом конкурса и единственным участником, чьи выступления были отмечены специальным призом Ассоциации музыкальных критиков Москвы за «уникальное дарование, творческую свободу и красоту музыкальных трактовок».
Сейчас Дебарг — автор более 20 собственных произведений для фортепиано соло и камерного ансамбля. Звукозаписывающая компания Sony Classical выпустила пять альбомов Дебарга, а его музыкальная судьба легла в основу документального фильма «Все ради музыки» Мартана Мирабеля.
Люка Дебарг (Фото Felix Broede/Sony Music Entertainment)— Как вы начали заниматься музыкой? Ваши родители были, насколько известно, категорически против.
— Нет, они не были против. Они были, скажем так, ошеломлены. Они никогда не думали, что музыка так важна для меня, со стороны казалось, что это просто хобби — я ходил в школу, как все остальные, у меня были друзья, все как обычно. На самом деле для меня музыка уже в школе была самым важным в жизни. Я брал уроки в консерватории, покупал много нот, мог играть с листа и уже тогда сам писал музыку.
Что получится из моей страсти к искусству, не было до конца понятно даже мне. Потребовалось очень много времени, чтобы свыкнуться с тем, что музыка — моя профессия. Если честно, я наконец почувствовал себя комфортно на своем месте всего лишь пару лет назад. Мне все еще надо совершенствоваться. Меньше чем за 6 лет я сыграл чуть больше трехсот концертов — и чувствую себя на сцене все лучше и лучше.
— Что позволило чувствовать себя увереннее? Плотный концертный график
?— Музыка всегда была связана с моим внутренним миром: когда я развиваюсь как личность, я развиваюсь и как музыкант.
Это касается и моих первых отношений с девушкой, и того, как я вообще учился быть взрослым и независимым. Все важное в моей жизни было связано с тем, как я открывал для себя новых композиторов, с развитием моей музыкальной жизни.
У меня был период, когда я на какое-то время перестал играть классику. Многие это неправильно интерпретируют, поэтому я бы хотел об этом периоде рассказать подробнее. Когда ты заражаешься музыкальным вирусом, это уже навсегда. То, что я в определенный момент перестал упражняться на фортепиано, не означало, что я бросил музыку. И даже когда я не занимался классикой, то играл в рок-группе. Я изучал и слушал новые классические вещи. Мне было полезно отодвинуть на второй план монотонные фортепианные занятия — это позволило открыться для других музыкальных возможностей. Это были самые важные годы для моего музыкального образования.
— Теперь ваше имя на афишах собирает самые престижные залы.
Для вас это успех в профессии?
— Я не хочу сравнивать себя с великими мастерами музыки прошлого, но пути тех музыкантов, которые меня интересуют, тоже не были стандартными. Они искали свою дорогу, прислушивались к собственному внутреннему голосу. Думаю, все зависит от того, что такое успех для каждого из нас. Успех для меня — быть преданным тому, во что ты веришь. Зарабатывать хорошие деньги, быть знаменитым — это всего лишь привилегии, возможность делиться тем, чем я хочу, в лучших условиях.
Я выступаю на сцене всего 5 лет, но для меня всегда главное — создавать возможности для других. Например, на свой прошлый концерт в Москве я пригласил друзей, которые не знамениты, но это одни из лучших молодых музыкантов, каких я знаю. Я помогаю и тем, кто старше, например, моему педагогу Рене Шерешевской.
Ужасно, если у людей создается впечатление, что музыкальный бизнес — это бесконечное соревнование, где каждый музыкант сам за себя.
Я предпочитаю воспринимать музыкальный мир как семью. Мы все разные. Например, возьмем четверых пианистов примерно одного возраста — Даниил Трифонов, Дмитрий Маслеев, Александр Конторов и я — мы даем концерты, на которые зрителям приятно прийти, и они уже покупают билеты на следующий концерт. А ведь мы играем совершенно разное. Есть место для каждого.
— Вы могли бы писать музыку за деньги, как делали когда-то придворные композиторы? Для мероприятий на заказ, например.
— Не вижу в этом проблемы, потому что никогда не воспринимаю композиторство как работу ради денег. Если я получаю гонорар, это не значит, что в процессе сочинения я думаю, сколько получу за это произведение. Я зарабатываю концертами, но когда выхожу на сцену, я никогда не думаю о том, что в этом момент я работаю. Не воспринимаю занятия музыкой как бизнес.
Благодаря музыке я обретаю баланс и свое место в обществе. Ощущение себя приходит не благодаря деньгам или статусу — на жизнь я зарабатывал и до карьеры пианиста, но тогда не чувствовал, что у меня есть место в обществе.
Если быть честным, после конкурса Чайковского я не чувствовал себя победителем. Не говорил о себе: «Да, у меня есть этот приз, я один из лучших…». Нет, я чувствовал огромную ответственность и вообще не был уверен, что смогу выдержать это испытание.
Кто-то воспринимает как испытание сам конкурс: адреналин, стресс, ожидание, кто же выиграет. Но конкурс заканчивается, вручается приз. И на самом деле испытание начинается только в этот момент. Потому что после твоего выигрыша у людей появляются ожидания. Ты для них чемпион, а чемпиону нельзя проигрывать. Каждый раз приходится доказывать, что становишься все лучше и лучше. Для меня это очень трудно, потому что это не в моей природе.
Конечно, кто-то до сих пор не считает меня профессионалом, потому что я недостаточно долго в музыке, неправильно занимался, у меня неправильная постановка рук и странная поза. Это очень смешно, видимо, эти люди просто никогда не видели, как играют Горовец или Трифонов, у которых свои способы игры. Я считаю, что играю на фортепиано довольно спокойно, рассудительно. Но некоторых людей все равно это раздражает.
Люка Дебарг (Фото Felix Broede/Sony Music Entertainment)— Я читала интервью вашего педагога Рены Шерешевской, и она сказала: «Он даже не позвонил мне! Он не поверил, что я буду учить его. Я ждала его звонка».
— Да, это правда. Так и было. Я тогда учился в университете, и мне стало скучно, потому что были бесконечные студенческие протесты, занятия отменялись. Я ведь изначально поступил на специальный курс, где было всего 30 человек, и мы учились в настоящих классах, а не в огромных аудиториях, где приходится напрягаться, чтобы услышать преподавателя.
Сейчас во Франции люди в основном боятся Россию. Они думают, что здесь диктатура, что это страшная страна, что русские люди очень консервативны
К профессиональным занятиям меня подтолкнули преподаватели, которые слышали, как я играю на двухсотлетии Листа: «Вам нужно поступить в консерваторию и вернуться к занятиям на фортепиано, потому что у вас большой талант». Я тогда тяжело переживал расставание с девушкой и подумал, почему бы снова не заняться классической музыкой?
Я играл в рок-группе, но мы мало практиковались и мало что умели. Мне было необходимо сконцентрироваться на чем-то, чтобы не потерять себя.
Так музыка снова стала центром моей жизни. В конце концов я пришел сдавать экзамены в консерваторию города Рюэй-Мальмезон, рядом с Парижем, и прежде я слышал об имени Рены Шерешевской, она там преподавала. В жюри было трое, и остальные, кто был смелее, сказали: «Кто это? Ему 21 год, это невозможно, он не знает, как играть на фортепиано». Но Рена заинтересовалась мной, она почувствовала какую-то энергию и пригласила меня в свой класс.
Но это правда, я даже не пришел посмотреть результаты экзаменов. Я не думал, что меня возьмут, я вернулся к своей парижской богеме. Я не ожидал многого от профессиональной жизни музыканта. Рена была первой, кто сказал мне: «Если ты будешь работать, если будешь слушать мои советы, это может стать твоей основной работой».
— Это объясняет вашу манеру поведения на сцене. После окончания концерта вы выходите к публике, чтобы коротко поблагодарить — и все.
Это отличает вас от других музыкантов, которые выходят после концерта, чтобы пообщаться с публикой.
— Да, я думаю, что многим людям интересно, что я делаю как пианист, но им не интересно, кто я во все остальное время. И я не хочу навязывать другим этого человека. Есть много артистов (а сейчас еще больше, благодаря соцсетям), которые хотят, чтобы их аудитория участвовала во всем, что они делают: идут гулять – постят картинки в инстаграм, играют с собакой – выкладывают видео. Я — нет. Для меня это разные вещи. Говорить должна музыка, я не хочу вмешиваться в это. Я очень уважаю людей, которые приходят в зал не ради меня, а ради музыки.
Материал по теме— Знаю, что вы интересуетесь русским искусством: ездили, например, в Сергиев Посад, чтобы увидеть иконы Андрея Рублева.Что вас привлекает в русской культуре?
— Это у меня в крови.
Мое первое сильное впечатление от литературы — «Преступление и наказание» Достоевского. Я прочитал его, когда мне было 17, это было потрясение. Это случилось еще до того, как я узнал о русских композиторах: таких, как Скрябин, Рахманинов, Прокофьев, Чайковский. Достоевский стал очень важным этапом в моем развитии.
Меня очень трогает русская культура. Я не так хорошо ее знаю, но она меня привлекает. Я прочитал всего Достоевского, под его влиянием слушал и играл все больше фантастических русских композиторов. И я чувствовал себя во всем этом очень одиноким, потому что мне не с кем было поделиться. Сейчас во Франции люди в основном боятся Россию. Они думают, что здесь диктатура, что это страшная страна, что русские люди очень консервативны. Мы, французы, — жертвы промывания мозгов относительно того, что весь восток — это что-то опасное. Мы почему-то абсолютно нормально относимся ко всему, что происходит в Штатах и настороженно ко всему, что происходит здесь.
Для меня это странно, потому что я всегда хорошо относился к славянским и восточным народам, у меня никогда не было проблем с этим. Многих людей привлекает Япония, например. Но они забывают, что рядом с нами огромная Россия. Россия разделяет Европу и Азию, и это очень хороший мост между Европой и Азией, и это прекрасная и очень разнообразная страна.
— Когда вы впервые приехали в Россию?
— Меня позвала Рена. Она уважаемый преподаватель в Институте Ипполитова-Иванова в Москве, и она пригласила своих учеников приехать сюда в мае 2012 года, на три дня. Я на всю жизнь запомнил эти дни. Когда я возвращался во Францию, во время пересадки во Франкфурте я плакал. Потому что это был такой глубокий опыт – открывать для себя Москву. Незабываемо.
И так до сих пор.
Когда я прилетаю в Шереметьево, происходит магия. Я чувствую себя здесь почти как дома. Так было и до конкурса Чайковского, и после, и всегда. Мне очень хорошо в России, я не чувствую дискомфорта, даже несмотря на то, что не очень хорошо знаю русский. Я многое понимаю и могу немного разговаривать, мне здесь очень комфортно. Еще более трогательно, что мою русскую аудиторию трогает то, что я делаю. Это невероятно. Я чувствую особую расположенность к русской аудитории, а она — ко мне, и это как история любви.
— Публика интересно реагирует на вашу игру — вы ее гипнотизируете, как будто вы не пианист, а заклинатель змей.
— В этом проблема, я не считаю себя пианистом. Меня не интересует инструмент сам по себе, звук фортепиано. Когда пианист играет, я хочу слышать реки, море, лес, небо, ветер. Я не прихожу послушать «милое, приятное пианино».
Для меня было открытием, что есть фанаты фортепиано — как фанаты лошадей, которые не ездят верхом, а любят картинки с лошадьми. Так и фанаты фортепиано любят ролики с пианистами, любят слушать милого Шопена, как будто знают, как его нужно играть. Они приходят на концерт не для того, чтобы их перевернули вниз головой, бросили в огонь Скрябина, не чтобы поплавать по озеру с Форе. И когда не получают желаемого, они разочаровываются.
— Давайте вернемся к теме успеха и к тому, как это изменило ваши отношения с людьми? Например, ваша семья, что они думают о вашей музыке сейчас?
— Да, после конкурса все изменилось. Многие люди вокруг меня были сильно впечатлены. Но они были впечатлены не моей музыкой, а неожиданной славой, успехом, деньгами. Все изменилось, потому что мне было всего 25 лет, а многие считают, что в 25 делать такое еще не положено.
Я преуспел в качестве музыканта, это было необычно.
Я смог купить себе квартиру и фортепиано — первое фортепиано, которое действительно принадлежало мне. И смог устроить себе гораздо более комфортную жизнь, и это удивило все мое окружение и мою семью в том числе. Некоторым людям из моего окружения, даже близким, до сих пор трудно понять, что я делаю: как зарабатываю на жизнь концертами и как это вообще работает. Многие, хоть они и знакомы со мной годами, просто не понимают, что такое концерты, турне, репетиции.
— То есть они не чувствуют, что вы звезда?
— Нет, потому что я не Мадонна. Я не поп-звезда. Я немного известен в очень маленькой сфере, которая называется «классическая музыка». Мне кажется, сейчас о ней вообще знает около 2% населения. И я ведь говорю не о сумасшедших фанатах, а об обычных людях, которые немного слушают классическую музыку и знают ее. Это несравнимо с аудиторией Мадонны, Майкла Джексона или «Битлз».
Мои друзья узнали, что я известен, когда увидели меня в новостях. Это случается время от времени, потому что я один из немногих французских артистов, кого приглашают играть за границу, так что иногда появляются статьи или телевизионные сюжеты. И, конечно, это всех очень впечатляет: «О, ты в телевизоре».
Для меня зарабатывать деньги, следовать за обществом, постоянно быть продуктивными — это абсолютное безумие
— То есть вам проще выстраивать отношения с кем-то из музыкальной среды, чем объяснять людям из другой сферы, чем вы занимаетесь?
— Люди, с которыми я чувствую себя наиболее комфортно и в своей тарелке, — артисты. Но только некоторые – музыканты. Иногда мне проще общаться с писателями, кинорежиссерами, художниками, чем с музыкантами. Мое главное увлечение – это искусство.
А если ты работаешь музыкантом, это еще не значит, что ты занимаешься искусством. Я не хочу показаться претенциозным или высокомерным, но цель искусства — это не работа. Цель искусства — всегда поиск красоты, точности, достоверности, благодати. Искать нужно за гранью своих способностей. Когда человек просто отыгрывает еще один концерт, для меня это не имеет ничего общего с искусством.
Когда я говорю это, меня можно осудить за высокомерие, сказать, что мне легко говорить, потому что я успешный музыкант. Но до этого на протяжении многих лет я просто умел играть на пианино, я не был известен, я зарабатывал очень плохо, но я все равно проводил все свое время в поисках искусства. И я бы лучше почитал книгу, чем купил себе новую рубашку.
Для меня артист — это ежедневная работа, требующая полной самоотдачи ума и души, и она не связана с деньгами. Быть артистом не значит зарабатывать деньги.
Концерты приносят деньги, но искусство — не приносит. Поэтому часть времени я ощущаю себя бесполезным.
— Почему?
— Наверное потому, что я романтик и чувствую себя потерянным в наше время. Потому что наше время ищет эффективности. Даже наш президент (Эммануэль Макрон. – Forbes Life) сказал недавно, что французские семьи должны быть высокопроизводительными, чтобы популяция росла. Как будто давать кому-то жизнь — это соревнование, как на фабрике. И от этого должна быть прибыль. Я не понимаю этого. Это как постоянно пытаться дойти до оргазма, до экономического оргазма.
Для меня зарабатывать деньги, следовать за обществом, постоянно быть продуктивными — это абсолютное безумие. Мы в этом мире не для того, чтобы производить что-то. Мы здесь, чтобы попробовать приблизиться к тайне жизни и не потерять невероятную возможность быть живым на протяжении того небольшого срока, что мы здесь.
— Что из недавно прочитанного произвело на вас впечатление?
— Я могу сказать, что читаю сейчас. Книги невероятного французского писателя по имени Эжен Грин. Он из Америки, но приехал во Францию, когда был подростком. Он влюбился во французский язык и сделал огромное исследование про барочное произношение. Он создал собственную театральную компанию, снял несколько потрясающих фильмов и написал несколько книг, очень его уважаю. Кстати, однажды он вышел со мной на связь, написал мне письмо. Невероятное чувство. Возможно, мы скоро встретимся.
И другого автора, который умер довольно давно, Гилберта Кита Честертона. Я читаю его сейчас и абсолютно восхищен. Он гений. И если кто-то любит «Мастера и Маргариту», то я рекомендую им Честертона, потому что вот этот дух серьезных вещей, соединенных с черным юмором, большим количеством персонажей, и очень красочно описанный мир — это он.
Без него не было бы Толкина, не было бы Льюиса, самых больших, известных авторов фэнтези и научно-фантастических романов.
Еще я недавно перечитывал Достоевского — «Двойника» и разные рассказы. Я восхищаюсь искусством Достоевского, потому что оно не выглядит как искусство. Его книги выглядят так, как будто они написаны очень быстро, на одних нервах, без попытки выдержать какой-то стиль. Он как Данте. Достоевский показывает нам человека изнутри, все его страхи, все его плохие качества. Сейчас особенно полезно читать Достоевского, потому что все стало таким идеальным в последнее время. Фильтры и комфорт. Цивилизация подстроилась под пользователя, ты все время как будто сидишь на пляже с коктейлем. А Достоевский заставляет нас очнуться, не дает нам потерять бдительность. Потому что в наше время мы постоянно спим — для среднего класса все такое мягкое и удобное, нет ощущения, что за жизнь нужно бороться. Искусство помогает нам оставаться сознательными, оставаться живыми.
И помнить, что наша жизнь может быть бурной. Если мы хотим испытывать радость, иногда нужно проходить и через что-то сложное.
Новости лейбла: Sony подписывает крутые руки Люка
Поделиться этой статьей:
основной
norman lebrecht
17 декабря 2015 г.
Работа над этим ведется с тех пор, как Лукас Дебарг подписал контракт со складом талантов Cami, и я думаю, что мы могли сообщать об этом раньше. Но с сегодняшнего дня официально: Лукас Дебарг, звезда (и проигравший) Конкурса Чайковского, присоединяется к Ланг Лангу и Игорю Левиту в качестве художника Sony.
Пресс-релиз:
|
К финалу это переросло в рев — и не только из-за его интенсивной, мускулистой, интеллектуальной игры или его лирической фразировки, но из-за того, что его путь к этой точке был таким необычным.
Предыдущий пост
« Оркестру США грозит новогодний перерывСледующий пост
Только что: Мехту на два концерта в Берлине заменил Сэйдзи Одзава »комментариев
САМЫЕ ЧИТАЕМЫЕ СЕГОДНЯ:
- Оркестры
Янник получает трех помощников
Норман Лебрехт
18 июля 2023
Кадровое объявление Филадельфийского оркестра: (Филадельфия,…
- Новости
Скрипач, 22 года, у него третий или четвертый менеджер
Норман Лебрехт
18 июля 2023
Высокоодаренный шведско-белорусский скрипач Даниил Лозакович подписал…
- Оркестры
Я отказался от альта, чтобы стать комиком
Норман Лебрехт
18 июля 2023
В The Washington Post есть статья об Изабель…
- Новости
Юстус Франц планирует возвращение после фиаско Чайковского
Норман Лебрехт
18 июля 2023
Немецкий пианист и дирижер объяснил свое…
В этом году айдентика фестиваля плакатов в Антверпене от ssnn и Typelab демонстрирует экспериментальный шрифтовой дизайн
На обратном пути с выставки Graphic Matters в Бреде, Нидерланды, Деннис Янссенс и Том Типерманн из креативного агентства ssnn — в восторге от мероприятия , но уставшие от долгой дороги – вынашивают идею организовать собственный фестиваль в своем родном Антверпене в Бельгии.
«По дороге домой мы сказали друг другу: «Чувак, это было так здорово! Жаль, что за чем-то подобным нам приходится ехать в Нидерланды… Может быть, нам стоит организовать это самим!» Вот и все», — говорят два дизайнера Collide24. Спустя несколько месяцев в 2019 году впервые прошел Фестиваль плаката в Антверпене., объединив такие таланты, как Сезар Дебарг, Рикке Ландлер и Пьер Ванни. Во второй тур этого года фестиваль (который все еще открыт для подачи заявок!) проходит в очень современном и выразительном стиле, созданном в сотрудничестве с Флориан Руссело из Typelab.
Помимо работы на Фестивале плаката в Антверпене, ssnn в прошлом работали над различными проектами и сотрудничали, в том числе над предстоящим изданием рубашки с бельгийским иллюстратором Джулианой Нолл, собирая деньги для движения BLM. Дуэт познакомился во время учебы в университете, где они вместе работали над многими школьными заданиями, мечтая когда-нибудь создать собственное креативное агентство. «Мы хорошо подошли друг к другу и решили попробовать, — рассказывают нам Деннис и Том.
— Нам очень понравилась возможность создавать собственное портфолио и выполнять автономные проекты без привязки к другому агентству. Кроме того, время было как нельзя кстати, потому что мы были в безрисковой ситуации. Мы оба были молоды и, руководствуясь менталитетом Nike «Просто сделай это», открыли собственное креативное агентство. Было бы невозможно потерпеть неудачу, потому что в любом случае мы бы многому научились». Еще со времен учебы в университете дуэт ценил преимущества совместной работы. «У каждого есть свои сильные стороны, и, объединив эти разные сильные стороны, вы можете достичь гораздо большего. Мы оба верили в эту философию с момента учебы и даже запустили платформу в нашей школе, где ученики могли общаться и поддерживать друг друга».
Вместо того, чтобы использовать некоторые изображения для создания идентичности Антверпенского фестиваля плакатов, ssnn взяли на себя задачу работать исключительно со шрифтами. «Каждый год мы пытаемся придумать тему, допускающую очень широкое толкование.
В этом году это «Какой у вас тип?», например, «Какую типографику вы используете?», а также «Какой вы дизайнер?». Как организация, мы стараемся оставаться нейтральными, потому что фестиваль посвящен плакатам участников, а не нашей собственной работе над айдентикой, — объясняют Деннис и Том. — Мы знаем, насколько критично все относятся к другим дизайнерским работам, и мы хотим охватывают очень широкую аудиторию. Так что первые недели проектирования всегда заканчиваются бессонными ночами».
Придерживаясь девиза этого года, два дизайнера стремились продемонстрировать экспериментальный и независимый шрифтовой дизайн и нашли идеального партнера в лице Typelab. Мы впервые поговорили с ее основателем Флорианой около полугода назад, с тех пор платформа запустила его новый веб-сайт, включая интернет-магазин, выпустила новую коллекцию шрифтов под названием «Космическая коллекция» и работала над анимацией цифровой выставки. для того, чтобы сообщить о новой коллекции. На данный момент Floriane разрабатывает два новых шрифта, над созданием которых стоит много работы и усилий.
«В этом году я хотела бы больше сосредоточиться на создании шрифтов, так как в прошлом году больше внимания уделялось новому веб-сайту и всему бизнесу, стоящему за ним», — говорит она нам.
«Мы давно следим за Typelab, и нам просто нравятся их шрифты. Все они настолько разные и уникальные, что мы подумали, что включить их в наш брендинг будет большой проблемой. Также мы думаем, что это здорово, что они дают платформу молодым, перспективным дизайнерам для демонстрации своей работы», — объясняет ssnn. После окончательной доработки их концепции и контакта с Флорианой она предложила им индивидуальную коллекцию для их новой идентичности, включающую очень сильные, но также очень разные шрифты: Miu Miu от Flavien Minson, SerifBabe от Charlotte Rhode и ее собственный шрифт Slyther. «Я подумал, что разные стили шрифта могут быть таким интересным сочетанием. И Studio ssnn использовала их таким уместным образом», — заключает Флориан, — «С моей точки зрения, построение всей системы айдентики исключительно на основе шрифтов — это довольно экспериментальный подход, который создает визуальный язык, который работает сам по себе и не нуждается в больше орнамента.
Фестиваль в этом году посвящен вопросу о том, каким типом дизайнера мы можем быть, и использование различных шрифтов в айдентике дает отличное представление о предмете и сообщении, которое AFP хочет распространять: разнообразие и индивидуальность».
Предложив три разных шрифта, Деннис и Том начали работу над дизайном фестиваля. Объединив три шрифта от Typelab с шрифтом Sans-Serif Nuckle от Heavyweight из первого фестиваля, дуэту удалось создать экспериментальную и очень уникальную идентичность, при этом сохраняя непрерывность своего визуального языка. «Потребовалось некоторое время, чтобы найти правильное сочетание и внешний вид. Мы также хотели поиграть с удобочитаемостью нашего контента. Поэтому мы решили использовать Slyther больше как декоративный элемент. Люди, которые знают шрифт, смогут его прочитать, а другие нет», — объясняет дуэт. Используемый в качестве обрисованной версии во всем брендинге, Slyther «придает идентичности свою графическую и захватывающую атмосферу».
SerifBabe используется для логотипа, а также для выделения определенных частей текста.
«Это похоже на идеальное сочетание классического шрифта с засечками и экспериментального шрифта», — говорит ssnn о шрифте Шарлотты Род, которая также выступала на первом фестивале плакатов в Антверпене. «Miu Miu был идеальным смелым шрифтом, чтобы придать дополнительный импульс нашей идентичности. Благодаря своим расширенным персонажам он заполняет пространство, не требуя слишком много внимания», — объясняют Деннис и Том, подчеркивая большой талант молодого автора Флавьена Минсона, добавляя: «На Фестивале плакатов в Антверпене мы любим выделять тех, кто не у нас пока нет собственной платформы». Увидев так много разных шрифтов своей платформы, объединенных в одну идентичность, Флориана была очень довольна результатом, заявив, что она «действительно удивлена и рада видеть, как здорово они работают вместе».
Несмотря на то, что они пробовали различные цвета и эффекты в типографике во время своего творческого процесса, Деннис и Том решили сохранить слегка измененную версию комбинации черного, белого и серого цветов из последнего издания.
Поскольку производство пошло не по плану из-за пандемии, дуэту пришлось искать другие способы сообщить об этом событии. «Мы хотели напечатать наши плакаты на красивой черной бумаге Antalis, покрытой серебристой металлической краской. Но потом случился Covid-19, и улицы были пусты… Так что от нашего офлайн-общения толку не было», — размышляют ssnn. «В этом году организационная сторона проекта была очень сложной. К счастью, наши партнеры по бумаге и полиграфии Antalis и Antilope de Bie поддержали нас с первого дня, несмотря на то, что пандемия сильно ударила по отрасли. Разведка мест была невозможна, и неуверенность в том, что у нас будут лекции и семинары, вызвала некоторые седые волосы. Но мы нашли решение и сообщим об этом как можно скорее!»
Чтобы сделать фестиваль доступным для всех, ssnn воздерживается от высоких допусков и принимает все заявки бесплатно. «Дизайн должен быть доступен каждому, и мы хотим дать каждому возможность принять участие в нашем конкурсе плакатов. Таким образом, мы надеемся охватить как можно больше людей и получить точное представление о текущей сцене графического дизайна.