Какой кризис главный в подростковом возрасте по эриксону: Стадия развития подросткового возраста (от 12 до 18 лет). Подросток

Стадия развития подросткового возраста (от 12 до 18 лет). Подросток

Больше на нашем канале, подписывайтесь прямо сейчас

Эта стадия для Эриксона особая. Он подростками занимался отдельно и не только как психотерапевт. Он был включен в интересное исследование. Подростки это дети, которые выросли во время Второй Мировой Войны. В то время образ фашизма как врага был абсолютно признан и это дети, родители которых воевали и погибали. И вдруг, в американском обществе страшный феномен: по улицам Нью Йорка маршируют подростки в фашистской символике с фашистским приветствием. Они демонстрируют свою приверженность той идеологии, с которой боролись их родители.

Эриксон заинтересовался этим феноменом, он работал с этими подростками. Это были объединения молодежи, которые противопоставляют себя взрослому миру, что за этим стоит? Эриксон говорит, что эти подростки не могли быть «за» или «против» фашистской идеологии, потому что они ее не знают. Они демонстрируют приверженность чему-то, не зная даже чему. Что им было нужно? Им все равно, против чего, главное протестовать.

Эриксон считает подростковую стадию особенной. Это стадия уникальных возможностей и уникальных опасностей. Что касается возможностей, мы говорили о том, что формируются у человека сильные и слабые качества личности. Он проходит через свой психосоциальный кризис и вроде бы на всю жизнь. Исключения составляет подростковый возраст, когда все может поменяться. Подростковый возраст становится тем резервом, в которой все выборы личности могут измениться с «+» на «-» и с «-» на «+» и изменить все, что было сделано до этого. То есть ребенок может войти в подростковый возраст одним, а выйти — просто другим, изменив все, что было сделано до этого.

Опасность такая: мы говорили о том, что рано или поздно, человек, как бы он ни решил задачу развития в том или другом варианте, он идет дальше, собирает все новые и новые черты и переходит все к новым и новым задачам. За исключением подросткового возраста. Потому что если человек не решает задачу развития подросткового возраста, он никуда дальше не идет. В подростковом возрасте можно задержаться надолго и навсегда. Личностное развитие может остановиться: это не созревание, не преформизм, возраст может стать верхней границей развития личности.

Почему можно поменяться и почему можно застрять? Конечно, это связано с задачей развития. Что здесь должен сделать молодой человек? Мы наконец дошли до второй потребности, к стремлению к эго-идентичности, быть самим собой, которое уравновешивает взрослую личность в социализации. Но для того, чтобы быть самим собой, надо стать самим собой. Задача развития — это обретение эго-идентичности.

Что значит «быть самим собой»? А кто я? Какой я? Каким я должен быть? Самим собой. Человек не знает себя до подросткового возраста. Именно в подростковом возрасте встает задача, мы бы сказали, самопознания. Понять себя и познать, что я из себя представляю. И если человек справляется с этой задачей, то он обретает очень большую личностную устойчивость. Потому что понимание того, кто я такой и и что я такое, становится ориентиром для множества жизненных выборов. Взрослый человек, сразу после подросткового возраста, совершает массу жизненных выборов и руководит им это ощущение Эго-Идентичности. Эриксон пишет про верность самому себе.

Например, если я честные человек, то у меня может возникнуть соблазн взять деньги на улице. Но я честный человек или нет? Если честный — я не возьму. Меня никто уже не будет учить и воспитывать. В этом смысле от того, что я о себе думаю и как я себя представляю, я и буду строить свое дальнейшее поведение.

Вообще понятие эго-идентичности у Эриксона очень непростое. Он дает определение, но его надо пояснять. Что такое Эго-идентичность по Эриксону? Эриксон определяет его как «чувство непрерывности и тождественности своего существования».

Непонятное определение, но в контексте становится понятно, что он имеет в виду. Вопрос, который задает нам Эриксон: мы все были младенцами и что это значит? Мы были маленького размера, лысые и беззубые и кричащие. Как мы думаем о себе-младенце? Это я или не я? Мы думаем о себе в младенческом возрасте как я или не я? Вот, где возможность подумать и поразмышлять.

Эриксон говорит, что это удивительно, ведь это был другой человек, ведь он был другого роста и он не обладал теми личностными качествами, которыми я обладаю сейчас. Но мы все таки думаем, что это был я.

И дальше Эриксон говорит, что человек постоянно меняется, но в каждом возрасте он приобретает свою идентичность: сначала я сын своих родителей, потом я почувствовал, что я член дружеской компании. А куда делось «я сын своих родителей»? Интересно, что вплоть до подросткового возраста, мы видим, что ребенок обретает следующую идентичность, отвергая предыдущую. Он как бы стремится отказаться от того, что было раньше. А взрослый человек, наоборот, ничего не отвергает, он говорит об интеграции. О том, что я одновременно родитель своим детям и сын своим родителям. То есть я в своей жизни чувствую себя и ребенком и родителем. Я говорю, что моя личность — очень сложная и многогранная: я и ребенок и родитель и друг и профессионал и каждая моя идентичность обогащает мою личность. Вот это и определяется как целостность и непрерывность.

Эриксон говорит, что к такому итогу надо прийти. Он считает, что именно в подростковом возрасте происходит интеграция, когда человек собирает себя как целостность и непрерывность и начинает относиться к себе по-особому.

• В школе дают лист бумаги и свободное самоописание: «кто я» и «какой я». Двенадцатилетние делают это за пятнадцать минут, у них не возникает никаких сомнений. А шестнадцатилетние сидят и ворчат и говорят, что такую сложную тему нам дали и что вообще к ним пристали.

Потому что сложность и многогранность и интегрированность открывается и это все нужно понять, познать и разобраться. Самое важное дело для подростка это понять самого себя. Он обращается к себе и это делает его нечувствительным эгоистом, черствым к другим людям. Мы часто обвиняем подростка в том, что он мог не заметить, что мама устала и папа расстроен, а он действительно не замечает потому что он занят самим собой.

Очень негарантированно, что к 18 годам эта задача будет решена. Она может быть не решена и в двадцать и в тридцать лет и этот мучительный поиск самого себя может продолжаться долго. И именно в этом поиске и в анализе самого себя может произойти изменение тех качеств, которые уже приобретены. Он уже не просто эмоционально, но и рационально оценивает себя и события своей жизни, он по-другому может взглянуть и на себя и на отношения со своими близкими и все эти отношения могут быть им пересмотрены и в результате он склонится от недоверия к доверию и т. п. Именно в решении этой задачи развития кроются и опасности и возможности.

С кем решает? Сверстник в полном смысле этого слова, — равный по возрасту. Ведь родители видя эти искания и они очень хотят помочь и готовы ему показать на его сильные качества и на его сильные стороны, — все бессмысленно. Сверстник — вот кто становится доверительной фигурой. Почему? Психологически это очень оправданно. Психологически мы говорим о том, что для того, чтобы узнать, какой я, я должен посмотреть в зеркало, отразиться. Отразиться в психологическом смысле можно только в себе подобном. Поэтому важными персонами становятся другие подростки, сверстники. Но это еще не выстраивание отношений, он должен действовать и получать обратную связь. Но как познать самого себя? Вещь в покое не познаваема.

Например, я могу считать, что я смелый человек. Но знаю я себя или не знаю? Нет, я буду знать, когда я встречусь с опасностью. То есть познание себя требует действия, поступка и потом — анализа этого действия. Поэтому подростки не лежат в кровати в раздумьях, какой же я, они действуют, получая обратную связь и оценку от себя и от себе подобных. Но мы можем надеяться на то, что прошлые годы прожиты не зря и он с каким-то грузом уже вошел в этот возраст.

Что же приобретает человек в результате этого поиска? У него появляется та самая эго-идентичность, то есть чувство тождественности самому себе. А как узнать, что этот поиск завершен? Наверное, скорее проще увидеть противоположную сторону. Слабой стороной становится так называемая диффузия идентичности — неопределенность, размытость представлений о самом себе. И тогда человек с диффузией идентичности очень сильно подвержен влиянию, он готов принять любую версию относительно самого себя: «Ну как же так — ты же такой, иди и делай это!» — А может действительно я такой? Я пойду и буду это делать! Человек, у которого есть эго-идентичность способен отказаться и противостоять давлению. Он может сказать, что не пойдет на это занятие потому что он не такой. И наоборот, если у него есть интерес — он пойдет это делать. То есть это человек, зная себя, принимает решение в согласии с самим собой.

Иногда, подростки, проводя время в компании, приходят домой и даже меняют манеру речи и можно понять, с кем он сейчас был. Если это происходит, что точно пока диффузия, он готов примерять на себя любой образец. Как только человек обретает эго-идентичность, вы его так просто с его манер и его позиций не столкнете. Это очень сложно, обрести самого себя.

Как раз работая с подростками в послевоенной Америке, Эриксон приходит еще к одной мысли: очень сильно облегчает или осложняет жизнь состояние общества. Дело в том, что наше общество также имеет периоды стабильности и перестроек. Эриксон считает, что если взросление подростка приходится на период перестройки, он в принципе не может обрести идентичность и этот период затягивается очень надолго. Потому что, чтобы обрести себя, нужны устойчивые опоры и основы. Но если вокруг тоже все неустойчивое — откуда возьмется этот стержень?

Он описывает период взросления американских подростков как целый комплекс симптомов и это уже осложнения развития, обусловленные взрослением в неустойчивой общественной ситуации. Он говорит о том, что подросток в такой ситуации инфантилен, он не хочет взрослеть (хотя вообще подростку свойственно стремление к взрослости). В неустойчивом обществе, подросток видит, как сложно в этом обществе и как можно дольше отодвинуть границу взросления. У него возникает ощущение тревоги, причем эта тревога иррациональна. И это тоже понятно: да, подросток взрослеет, но если взрослые уверены в завтрашнем дне, то есть опора, но если и взрослые не уверены в завтрашнем дне, то это очень страшно.

• Часто от родителей мы можем слышать фразу: «До лета / до отпуска надо еще дожить!» и для подростка это звучит устрашающе и тревожно и взрослеть не хочется.

Подросток, приобретая эту тревогу, еще приобретает и особое отношение к своей культуре, миру, семье и государству. Интересно читать у Эриксона текст про американского подростка, он пишет: «У подростка возникает иррациональное отрицание всего отечественного.» По принципу «хорошо там, где нас нет». Значит, даже в американском обществе был такой период. Это происходит потому, что для того, чтобы перейти к чему-то другому, мы должны обругать то, что было сделано до того. И если так ведут себя взрослые, то подростку в этом критиканстве и максимализме гораздо проще сказать: «А зачем я буду ориентироваться на взрослых? Я лучше посмотрю на другую культуру и на других!»

И крайним вариантом этого отрицания является отрицание жизни и возрастание суицидов. Депрессия и отрицание, — вот чем оборачиваются для взрослеющего подростка все эти перестроечные процессы.

Элкинд Д. Эрик Эриксон и восемь стадий человеческой жизни

Теорию Эрика Эриксона о делении нашего жизнен­ного цикла на восемь стадий автор статьи называет од­ним из крупнейших вкладов в психоанализ и вообще в психологию. В отличие от Фрейда, Эриксон полагает, что характер человека хотя и формируется в детстве, но не раз и навсегда, а сохраняет способность значительно изменяться и дальше на каждом этапе жизни. Эриксоновская теория «кризиса идентификации» у подростков получила широкое распространение и за пределами про­фессиональных кругов.

Эрика Эриксона знают и читают сейчас в Сое­диненных Штатах, пожалуй, больше, чем любого другого психоаналитика. В вузах всей страны на факультетах психологии и психиатрии используются книги Эриксона, и почти каждый учебник, имеющий дело с развитием человека, воспитанием и патронажем, описывает восемь стадий жизненного цикла человека, встречающегося на каждой стадии все с новыми и новыми проблемами и конфликтами. Выражение «кризис идентификации», вве­денное Эриксоном более чем четверть века тому назад, вошло в повседневный обиход американцев. Внимание, которое Эриксон уделял проблемам юности и зрелости, помогло избавиться от одностороннего взгляда на детст­во как на период необратимого формирования личности. Удостоились похвал также психоисторические и психосоциапъные работы Эриксона. Его монография. «Лю­тер в молодости» (1958 г.) послужила канвой для шед­шей на Бродвее пьесы, а «Правда Ганди» (1969 г.) Полу­чила Пулицеровскую Премию и Премию Национальной книги по отделу философии и религии. В последние годы Эриксон много пишет по вопросам общего характера. Последняя книга его «Игрушки и мотивации» (1976 г.). Например, связывает творческий элемент в политичес­кой деятельности с детскими играми. Отнюдь не выводя поведение взрослого человека целиком из условий и со­бытий его детства, Эриксон все же проводит четкие па­раллели между детскими играми и «стратегией игр» у взрослых, между повторяемостью действий в некоторых играх и ритуализмом таких форм политической жизни как голосование и введение в должность государствен­ных деятелей.

Нужно подчеркнуть, что Эриксон отнюдь не отменя­ет, а именно развивает психоанализ, так как он принима­ет основные предпосылки фрейдизма, и на них надстра­ивает новые этажи. Этим Эриксон отличается от таких ранних сторонников Зигмунда Фрейда как Карл Юнг и Альфред Адлер, которые отошли от Фрейда, отвергли его положения и выдвинули собственные концепции. Отличается Эриксон и от так называемых неофрейдис­тов, таких как Карен Хорни, Абрагам Кардинер и Гарри Стак Салливен, которые считали (ошибочно, как выяс­нилось), что фрейдизму нечего сказать о взаимоотноше­ниях между человеком и обществом или человеком и куль­турой. Фрейд, как известно, подчеркивал роль сексуаль­ных влечений в жизни человека, но делал он это из жела­ния противодействовать жестким ограничениям, налагав­шимся в те времена обществом на отношения полов, тем табу, которые зачастую служили причинами неврозов. Впоследствии, однако, Фрейд уделял гораздо больше вни­мания психической структуре личности, в частности ее сознательному Я, которое служит исполнительной влас­тью в психике человека и хранит его сложившееся отно­шение к самому себе и окружающему миру. Наблюдения и теоретические построения Эриксона в основном каса­ются психосоциальных аспектов формирования Я. На этом пути Эриксону и удалось развить психоанализ, не отвер­гая и не игнорируя огромного вклада Фрейда.

Необычная биография

Этому выдающемуся ученому уже 76 лет. Седые во­лосы и усы, импозантная внешность и мягкость манер делают его похожим на таких актеров старого кино как Жан Хершолт и Пол Муни. В дружеском кругу Эриксон держится свободно и открыто, но, вообще говоря, отли­чается застенчивостью и избегает шумихи, сопровождаю­щей известность. Эта его черта, усугубленная нежеланием предавать гласности действительные случаи из своей прак­тики (даже с вымышленными именами), отчасти объяс­няет то, что Эриксон долго не опубликовывал свои на­блюдения и выводы его первая книга «Детство и обще­ство» появилась в 1950 году, когда автору исполнилось уже 48 лет.

В последние годы, однако, Эриксон стал печататься охотнее, и книги его появляются все чаще и чаще. До настоящего времени он опубликовал шесть работ, не счи­тая ранее упомянутых монографий о Лютере и Ганди. Из этих книг наибольшее влияние на развитие современной психологической мысли оказала книга «Детство и обще­ство». Несмотря на признание и похвалы, которые Эрик­сону принесли его работы, он по прежнему озадачен об­щим интересом к себе и побаивается, что его могут не­верно понять и истолковать. Он предпочел бы, чтобы внимание привлекали только его книги, а сам автор оста­вался в тени, но все-таки уступил настойчивым требова­ниям читателей, желавших знать больше о нем самом.

Жизнь ученого была разнообразной и необычной. Он родился в немецком городе Франкфурте-на-Майне, но родителями его были датчане. Его отчим, сам врач, уго­варивал Эриксона учиться медицине, но Эриксон пона­чалу сделался художником и специализировался на детс­ких портретах. Он поселился в Вене, и в частной обста­новке познакомился с Фрейдом. В Вене же он стал изу­чать психоанализ и успешно закончил курс. О направле­нии и широте интересов Эриксона можно судить уже по одному тому, что еще в самом начале своей деятельности он изучал систему Монтессори и получил диплом педагога-воспитателя. Не удивительно, что темами первых статей Эриксона были связи психоанализа с педагогикой.

Североамериканские индейцы и ветераны войны

В Вене Эриксон познакомился со своей будущей же­ной американской художницей Джоан Мойват Серсон, ставшей впоследствии консультантом и писательницей по вопросам психогигиены. В 1933 году супруги перееха­ли в США: Эриксон был приглашен в Бостон в качестве преподавателя и специалиста по детскому психоанализу. В Бостоне оказался одним из пионеров в этой области. В течение следующих двадцати лет Эриксон сочетал работу в клинике с преподаванием в Гарвардском, Йельском и Ка­лифорнийском университетах. В 1951 году он присоеди­нился к группе психиатров и психологов, которые перееха­ли в Стокбридж (Массачусетс), чтобы в частной клинике Центр Остин Риггс проводить новую программу обучения и воспитания детей с физическими и психическими недостат­ками. Там Эриксон оставался до 1961 года, когда он полу­чил место профессора по кафедре развития человека и пре­подавателя психиатрии в Гарварде. В 1971 году он вышел на пенсию и переселился в северную Калифорнию. Там он много пишет и поддерживает связь с университетами и кли­никами, обращающимися к нему за консультацией.

Эриксон никогда не принадлежал к психоаналити­кам обычного типа, может быть потому, что жизнь свою начал художником. Когда он, например, работал с деть­ми, то всегда добивался возможности повидать их в до­машней обстановке и принять участие в семейных трапе­зах. Необычный подход он проявил и в 1930-х годах, переселившись сперва в Южную Дакоту, а затем на север Калифорнии, чтобы наблюдать жизнь индейцев в резервациях и собрать фактический материал для науч­ной работы. Его очерки о жизни у индейцев показывают, как чутко и глубоко Эриксон способен воспринимать чужой быт и нравы.

У индейцев Эриксон обнаружил синдром невроза, необъяснимого с точки зрения классического психоана­лиза. Основным источником душевного смятения индей­ца, видимо, служило ощущение беспочвенности, оторван­ности от корней, разрыв между нынешним образом жиз­ни и тем, который сохранился в преданиях племени. Индеец ощущал пропасть не только за спиной у себя, но и впереди, на пути ассимиляции. Психологические кон­фликты такого рода, догадался Эриксон, тесно связа­ны с человеческим «Я» и с культурой, но имеют очень мало отношения к сексуальным влечениям, которые ста­вил во главу угла Фрейд.

Догадка, возникшая у Эриксона в индейских резер­вациях, окрепла в годы Второй мировой войны, когда он работал в Сан-Францисском центре восстановления тру­доспособности инвалидов войны. Многие инвалиды, с которыми Эриксону и его кол­легам приходилось иметь дело, не соответствовали клас­сическому представлению о жертвах контузии, сложив­шемуся в Первую Мировую Войну. Они казались Эрик­сону людьми, потерявшими представление о том, кто они такие. Их чувства, мысли и действия в роли солдат слиш­ком резко отличались от их образа жизни и мышления до войны. Даже если в психике этих солдат и возникали конфликты в связи с подавленными сексуальными влече­ниями, главное их затруднение, по мнению Эриксона, заключалось в том, что он назвал тогда «идентификаци­онной спутанностью», то есть неспособностью индивида опознать свое «Я».

Восемь стадий человека

Прошло почти 10 лет, прежде чем Эриксон систематизировал свои клинические наблюдения и изло­жил свою концепцию в книге «Детство и общество». Суммируя 15 лет практической и теоретической работы, он выдвинул три новых положения, ставшие тремя важными вкладами в изучение человеческого «Я».

Во-первых, Эриксон предположил, что наряду с опи­санными Фрейдом фазами психосексуального развития (оральной, анальной, фаллической и генитальной), в ходе которого меняется направленность влечения (от аутоэротизма до влечения к внешнему объекту), существуют и психологичес­кие стадии развития «Я», в ходе которого индивид уста­навливает основные ориентиры по отношению к себе и своей социальной среде.

Во-вторых, Эриксон утверждал, что становление лич­ности не заканчивается в подростковом возрасте, но рас­тягивается на весь жизненный цикл.

И, наконец, Эриксон говорил, что каждой стадии при­сущи свои собственные параметры развития, способные принимать положительные и отрицательные значения.

Доверие и недоверие. Первая стадия развития чело­века соответствует оральной фазе классического психо­анализа и обычно охватывает первый год жизни. В этот период, считает Эриксон, развивается параметр социаль­ного взаимодействия, положительным полюсом которого служит доверие, а отрицательным — недоверие.

Степень доверия, которым ребенок проникается к окружающему миру, к другим людям и к самому себе, в значительной степени зависит от проявляемой к нему заботы. Младенец, который получает все, что хочет, по­требности которого быстро удовлетворяются, который никогда долго не испытывает недомогания, которого ба­юкают и ласкают, с которым играют и разговаривают, чувствует, что мир, в общем, место уютное, а люди—существа отзывчивые и услужливые. Если же ребенок не получает должного ухода, не встречает любовной заботы, то в нем вырабатывается недоверие — боязливость и подозритель­ность по отношению к миру вообще, к людям в частно­сти, и недоверие это он несет с собой в другие стадии его развития.

Необходимо подчеркнуть, однако, что вопрос о том, какое начало одержит верх, не решается раз и навсегда в первый год жизни, но возникает заново на каждой пос­ледующей стадии развития. Это и несет надежду и таит угрозу. Ребенок, который приходит в школу с чувством настороженности, может постепенно проникнуться до­верием к какой-нибудь учительнице, не допускающей не­справедливости по отношению к детям. При этом он мо­жет преодолеть первоначальную недоверчивость. Но зато и ребенок, выработавший в младенчестве доверчивый подход к жизни, может проникнуться к ней недоверием на последующих стадиях развития, если, скажем, в слу­чае развода родителей в семье создается обстановка, пе­реполненная взаимными обвинениями и скандалами.

Достижение равновесия

Самостоятельность и нерешительность. Вторая ста­дия охватывает второй и третий год жизни, совпадая с анальной фазой фрейдизма. В этот период, считает Эриксон, у ребенка развивается самостоятельность на основе развития его моторных и психических способностей. На этой стадии ребенок осваивает различные движения, учит­ся не только ходить, но и лазать, открывать и закрывать, толкать и тянуть, держать, отпускать и бросать. Малыши наслаждаются и гордятся своими новыми способностями и стремятся все делать сами: разворачивать леденцы, дос­тавать витамины из пузырька, спускать в туалете воду и т.д. Если родители предоставляют ребенку делать то, на что он способен, а не торопят его, у ребенка вырабаты­вается ощущение, что он владеет своими мышцами, сво­ими побуждениями, самим собой и в значительной мере своей средой — то есть у него появляется самостоятель­ность.

Но если воспитатели проявляют нетерпение и спе­шат сделать за ребенка то, на что он и сам способен, у него развивается стыдливость и нерешительность. Конеч­но, не бывает родителей, которые ни при каких условиях не торопят ребенка, но не так уж неустойчива детская психика, чтобы реагировать на редкие события. Только в том случае, если в стремлении оградить ребенка от уси­лий родители проявляют постоянное усердие, неразумно и неустанно браня его за «несчастные случаи», будь то мокрая постель, запачканные штанишки, разбитая чашка или пролитое молоко, у ребенка закрепляется чувство стыда перед другими людьми и неуверенность в своих способностях управлять собой и окружением.

Если из этой стадии ребенок выйдет с большой до­лей неуверенности, то это неблагоприятно отзовется в дальнейшем на самостоятельности и подростка, и взрос­лого человека. И наоборот, ребенок, вынесший из этой стадии гораздо больше самостоятельности, чем стыда и нерешительности, окажется хорошо подготовлен к раз­витию самостоятельности в дальнейшем. И опять-таки соотношение между самостоятельностью, с одной сторо­ны и стыдливостью и неуверенностью — с другой, установившееся на этой стадии, может быть изменено в ту или другую сторону последующими событиями.

Предприимчивость и чувство вины. Третья стадия обычно приходится на возраст от четырех до пяти лет. Дошкольник уже приобрел множество физических на­выков, он умеет и на трехколесном велосипеде ездить, и бегать, и резать ножом, и камни швырять. Он начинает сам придумывать себе занятия, а не просто отвечать на действия других детей или подражать им. Изобретатель­ность его проявляет себя и в речи, и в способности фан­тазировать. Социальный параметр этой стадии, говорит Эриксон, развивается между предприимчивостью на од­ном полюсе и чувством вины на другом. От того, как в этой стадии реагируют родители на затеи ребенка, во многом зависит, какое из этих качеств перевесит в его характере. Дети, которым предоставлена инициатива в выборе моторной деятельности, которые по своему же­ланию бегают, борются, возятся, катаются на велосипе­де, на санках, на коньках, вырабатывают и закрепляют предприимчивость. Закрепляет ее и готовность родите­лей отвечать на вопросы ребенка (интеллектуальная предприимчивость) и не мешать ему фантазировать и затевать игры. Но если родители показывают ребенку, что его моторная деятельность вредна и нежелательна, что воп­росы его назойливы, а игры бестолковы, он начинает чувствовать себя виноватым и уносит это чувство вины в дальнейшие стадии жизни.

Умелость и неполноценность. Четвертая стадия — возраст от шести до одиннадцати лет, годы начальной школы. Классический психоанализ называет их латент­ной фазой. В этот период любовь сына к матери и рев­ность к отцу (у девочек наоборот) еще находится в скры­том состоянии. В этот период у ребенка развивается спо­собность к дедукции, к организованным играм и регламен­тированным занятиям. Только теперь, например, дети как следует учатся играть в камешки и другие игры, где надо соблюдать очередность. Эриксон говорит, что психосоци­альный параметр этой стадии характеризуется умелостью с одной стороны и чувством неполноценности — с другой.

В этот период у ребенка обостряется интерес к тому, как вещи устроены, как их можно освоить, приспособить к чему-нибудь. Этому возрасту понятен и близок Робин­зон Крузо; в особенности отвечает пробуждающемуся интересу ребенка к трудовым навыкам энтузиазм, с ко­торым Робинзон описывает во всех подробностях свои занятия. Когда детей поощряют мастерить что угодно, строить шалаши и авиамодели, варить, готовить и руко­дельничать, когда им разрешают довести начатое дело до конца, хвалят и награждают за результаты, тогда у ребен­ка вырабатывается умелость и способности к техничес­кому творчеству. Напротив, родители, которые видят в трудовой деятельности детей одно «баловство» и «пач­котню», способствуют развитию у них чувства неполно­ценности.

В этом возрасте, однако, окружение ребенка уже не ограничивается домом. Наряду с семьей важную роль в его возрастных кризисах начинают играть и другие об­щественные институты. Здесь Эриксон снова расширяет рамки психоанализа, до сих пор учитывавшего лишь влияние родителей на развитие ребенка. Пребывание ре­бенка в школе и. отношение, которое он там встречает, оказывает большое влияние на уравновешенность его психики. Ребенок, не отличающийся сметливостью, в особенности может быть травмирован школой, даже если его усердие и поощряется дома. Он не так туп, чтобы попасть в школу для умственно отсталых детей, но он усваивает учебный материал медленнее, чем сверстники, и не может с ними соревноваться. Непрерывное отстава­ние в классе несоразмерно развивает у него чувство не­полноценности.

Зато ребенок, склонность которого мастерить что-нибудь заглохла из-за вечных насмешек дома, может ожи­вить ее в школе благодаря советам и помощи чуткого и опытного учителя. Таким образом, развитие этого пара­метра зависит не только от родителей, но и от отноше­ния других взрослых.

Кризис подросткового возраста

Идентификация личности и путаница ролей. При переходе в пятую стадию (12-18 лет) ребенок сталкивает­ся, как утверждает классический психоанализ, с про­буждением «любви и ревности» к родителям. Успешное решение этой проблемы зависит от того, найдет ли он предмет любви в собственном поколении. Эриксон не отрицает возникновения этой проблемы у подростков, но указывает, что существуют и другие. Подросток созревает физиологически и психически, и в добавление к новым ощущениям и желаниям, которые появляются в результате этого созревания, у него развиваются и новые взгляды на веши, новый подход к жизни. Важное место в новых особенностях психики подростка занимает его интерес к мыслям других людей, к тому, что они сами о себе думают. Подростки могут создавать себе мысленный идеал семьи, религии, общества, по сравнению с которым весьма проигрывают далеко не­совершенные, но реально существующие семьи, религии и обще­ства. Подросток способен вырабатывать или перенимать теории и мировоззрения, которые сулят примирить все противоречия и создать гармоническое целое. Короче говоря, подросток — это нетерпеливый идеалист, полагающий, что создать идеал на практике не труднее, чем вообразить его в теории.

Эриксон считает, что возникающий в этот период параметр связи с окружающим колеблется между поло­жительным полюсом идентификации «Я» и отрицатель­ным полюсом путаницы ролей. Иначе говоря, перед подростком, об­ретшим способность к обобщениям, встает задача объединить все, что он знает о себе самом как о школьнике, сыне, спортсмене, друге, бойскауте, газетчике и так далее. Все эти роли он должен собрать в единое целое, осмыслить его, связать с прошлым и проецировать в будущее. Если молодой человек успешно справится с этой задачей — психосоциальной идентификацией, то у него появится ощущение того, кто он есть, где находится и куда идет.

В отличие от предыдущих стадий, где родители ока­зывали более или менее прямое воздействие на исход кризисов развития, влияние их теперь оказывается гораз­до более косвенным. Если благодаря родителям подрос­ток уже выработал доверие, самостоятельность, предпри­имчивость и умелость, то шансы его на идентификацию, то есть на опознание собственной индивидуальности, зна­чительно увеличиваются.

Обратное справедливо для подростка недоверчиво­го, стыдливого, неуверенного, исполненного чувства вины и сознания своей неполноценности. Поэтому подготовка к всесторонней психосоциальной идентификации в под­ростковом возрасте должна начинаться, по сути, с мо­мента рождения.

Если из-за неудачного детства или тяжелого быта подросток не может решить задачу идентификации и определить свое «Я», то он начинает проявлять симпто­мы путаницы ролей и неуверенность в понимании того, кто он такой и к какой среде принадлежит. Такая пута­ница нередко наблюдается у малолетних преступников. Девочки, проявляющие в подростковом возрасте распу­щенность, очень часто обладают фрагментарным пред­ставлением о своей личности и свои беспорядочные по­ловые связи не соотносят ни со своим интеллектуальным уровнем, ни с системой ценностей. В некоторых случаях молодежь стремится к «негативной идентификации», то есть отождествляет свое «Я» с образом, противополож­ным тому, который хотели бы видеть родители и друзья.

Но иногда лучше идентифицировать себя с «хиппи», с «малолетним преступником», даже с «наркоманом», чем вообще не обрести своего «Я».

Однако тот, кто в подростковом возрасте не приоб­ретает ясного представления о своей личности, еще не обречен оставаться неприкаянным до конца жизни. А тот, кто опознал свое «Я» еще подростком, обязательно будет сталкиваться на жизненном пути с фактами, противоре­чащими или даже угрожающими сложившемуся у него представлению о себе. Пожалуй, Эриксон больше всех других психологов-теоретиков подчеркивает, что жизнь представляет собой непрерывную смену всех ее аспектов и что успешное решение проблем на одной стадии еще не гарантирует человека от возникновения новых про­блем на других этапах жизни или появление новых реше­ний для старых, уже решенных, казалось, проблем.

Конфликты среднего возраста

Близость и одиночество. Шестой стадией жизнен­ного цикла является начало зрелости — иначе говоря, период ухаживания и ранние годы семейной жизни, то есть от конца юности до начало среднего возраста. Об этой стадии и следующей за ней классический психоана­лиз не говорит ничего нового или, иначе, ни­чего важного. Но Эриксон, учитывая уже совершившееся на предыдущем этапе опознание «Я» и включение чело­века в трудовую деятельность, указывает на специфичес­кий для этой стадии параметр, который заключен между положительным полюсом близости и отрицательным — одиночества.

Под близостью Эриксон понимает не только физи­ческую близость. В это понятие он включает способность заботиться о другом человеке и делиться с ним всем су­щественным без боязни потерять при этом себя. С близостью дело обстоит так же, как с идентификацией: успех или провал на этой стадии зависит не прямо от родите­лей, но лишь от того, насколько успешно человек про­шел предыдущие стадии. Так же как в случае идентифи­кации, социальные условия могут облегчать или затруд­нять достижение близости. Это понятие не обязательно связано с сексуальным влечением, но распространяется и на дружбу. Между однополчанами, сражавшимися бок о бок в тяжелых боях, очень часто образуются такие тес­ные связи, которые могут служить образчиком близости в самом широком смысле этого понятия. Но если ни в браке, ни в дружбе человек не достигает близости, тогда, по мнению Эриксона, уделом его становится одиноче­ство — состояние человека, которому не с кем разделить свою жизнь и не о ком заботиться.

Общечеловечность и самопоглощенность. Седьмая стадия — зрелый возраст, то есть уже тот период, когда дети стали подростками, а родители прочно связали себя с определенным родом занятий. На этой стадии появля­ется новый параметр личности с общечеловечностью на одном конце шкалы и самопоглощенностью — на другом.

Общечеловечностью Эриксон называет способность человека интересоваться судьбами людей за пределами семейного круга, задумываться над жизнью грядущих поколений, формами будущего общества и устройством будущего мира. Такой интерес к новым поколениям не обязательно связан с наличием собственных детей — он может существовать у каждого, кто активно заботится о молодежи и о том, чтобы в будущем людям легче жилось и работалось. Тот же, у кого это чувство сопричастности человечеству не выработалось, сосредоточивается на са­мом себе и главной его заботой становится удовлетворе­ние своих потребностей и собственный комфорт.

Цельность и безнадежность. На восьмую и после­днюю стадию в классификации Эриксона приходится период, когда основная pa6oта жизни закончилась и для человека наступает время размышлений и забав с внука­ми, если они есть. Психосоциальный параметр этого пе­риода заключен между цельностью и безнадежностью. Ощущение цельности, осмысленности жизни возникает у того, кто, оглядываясь на прожитое, ощущает удовлет­ворение. Тот же, кому прожитая жизнь представляется цепью упущенных возможностей и досадных промахов, осознает, что начинать все сначала уже поздно и упу­щенного не вернуть. Такого человека охватывает отчая­ние при мысли о том, как могла бы сложиться, но не сложилась его жизнь.

Новый вклад в психоанализ

Таковы основные стадии жизненного цикла в клас­сификации Эриксона. Его подход вызывает далеко иду­щие изменения в традиционных взглядах психоанализа на формирование личности и эмоциональные кризисы у взрослых. Распространяя период формирования личности на весь жизненный цикл, Эриксон говорит, что каждому возрасту, в том числе среднему и пожилому, присущи свои эмоциональные кризисы. Это позволяет врачу-пси­хиатру видеть в эмоциональных проблемах взрослого че­ловека не просто (и уже, во всяком случае, не только) неустранимые последствия разочарований и потрясений детства, но конфликты, типичные для зрелого возраста и, может быть, поддающиеся лечению.

Кроме того, такой взгляд на формирование личнос­ти перекладывает часть ответственности с родителей на самого индивида и на общество. И наконец, расширяя классический психоанализ, Эриксон обнадеживает нас тем, что у каждой стадии есть свои сильные, а не только слабые стороны, и что неудача на одной стадии может быть исправлена последующими удачами на других.

То новое, что Эриксон внес в психоанализ, яснее всего проступает в его психоисторических очерках, со­единяющих глубину психологического анализа с широ­той исторической перспективы. Опубликовав в 1950 году работу «Детство и общество», Эриксон приложил свою теорию жизненного цикла к биографиям выдающихся людей. Он написал несколько блестящих очерков о Мак­симе Горьком, Джордже Бернарде Шоу и Фрейде. В этих психологических портретах отразился также проницатель­ный подход Эриксона к социальной и политической ис­тории Европы и знание европейской литературы. В каж­дом очерке избранный деятель вырастает до размеров исторической фигуры, которая несет на себе отпечаток эпохи и накладывает на эпоху собственный отпечаток. Как и последующие монографии, эти очерки Эриксона выделяются из жанра психоаналитической биографии тем, что совмещают изучение индивидуальной личности с ис­торическим анализом.

В этом жанре Эриксону особенно удались две моно­графии: одна об основателе немецкого протестантизма Мартине Лютере, другая о поборнике ненасильственного сопротивления Махатме Ганди. Интересно отметить, что в жизни самого Эриксона были моменты, сходные с кри­зисами анализируемых деятелей: кризис идентификации при выборе профессии, как у Лютера, и кризис общечеловечности (заботы пожилого человека о судьбе млад­ших поколений), как у Ганди, который предпринял пер­вый ненасильственный протест в возрасте 48 лет, в том самом возрасте, в котором Эриксон опубликовал свою первую книгу «Детство и общество». Заслуги Эриксона в области психиатрии, психологии, педагогики и патрона­жа получили широкое международное признание, и тем не менее не все выводы его встречают безоговорочное одобрение. Психологи Дуван и Эделсон в книге «Опыт подростка» утверждают, что теория идентификации Эриксона, может быть, справедлива для мужчин, но к женщи­нам она неприложима. Их исследования показывают, что у женщин окончательное представление о собственном «Я» создается лишь после брака и достижения близости. Задержку они объясняют тем, что женщина частично отождествляет себя с мужчиной, за которого выходит за­муж.

Критикуют Эриксона и за излишний оптимизм, с которым он смотрит на человечество и на способность человека залечивать психические травмы. Однако этим критикам можно возразить, что взгляды Эриксона слу­жат необходимым противовесом высокомерному песси­мизму классических фрейдистов, ничего хорошего в че­ловеке не видящих. Теперь уже всем ясно, как теории Эриксона омолодили психоанализ. Психоаналитики но­вого поколения заявляют, что могут свободно рассматри­вать Фрейда в исторической перспективе и признавать его великим ученым, но в то же время отвергать некото­рые положения Фрейдизма. Эрик Эриксон оказал живот­ворное действие на несколько захиревший было психо­анализ, распространив его положения на формирование личности в зрелом возрасте и приложив их к широкому полотну истории человечества.

Эрик Эриксон на этапе подросткового возраста, идентичности, кризиса идентичности

Содержание статьи

Эрик Эриксон дал психосоциальную теорию развития. Он предположил, что люди мотивированы на достижение компетентности в различных областях жизни. Эриксон объяснил в своей теории, как на нашу личность влияет социальный опыт, который мы получаем на протяжении всей жизни.

Он описал психосоциальное развитие через восемь стадий. На каждом этапе человек переживает психологический кризис, который может привести к положительным или отрицательным результатам. Человек может полностью раскрыть свой потенциал во время кризиса или потерпеть неудачу.

Люди проходят ряд стадий по мере того, как они растут и меняются на протяжении всей жизни. На каждом этапе люди сталкиваются с конфликтом развития, который необходимо разрешить, чтобы успешно развить основную добродетель этого этапа.

Стадии психосоциального развития:

Подростковый возраст является решающим периодом в развитии.

На пятой стадии развития Эриксона обсуждается конфликт, с которым сталкиваются подростки — идентичность и смешение ролей. Этот этап наступает примерно в возрасте от 12 до 18 лет. Подростки стремятся исследовать свою личную идентичность и самоощущение.

«Кто я?»

Вопрос, который очень часто задают подростки.

Это период жизни, когда они переходят от детства (когда им говорили, что делать и чего не делать) к взрослой жизни (когда они должны знать, что правильно, а что нет). Это этап, когда им нужно многое понять о себе. Основным элементом является развитие личности. Им нужно исследовать свои идеи, убеждения, мнения об ученых, отношениях и многом другом. Благодаря социальному взаимодействию сознательное ощущение себя также развивается благодаря различным новым переживаниям и повседневным взаимодействиям в жизни. Подростки должны выяснить, какие роли они будут занимать во взрослой жизни.

Начиная с этой стадии, может возникнуть одна из двух альтернатив-

 

Личность-

Человек может быть сбит с толку, не уверен в жизненных обстоятельствах. Им необходимо определить приоритеты в жизни (карьера, отношения, общество) и поставить цели для их достижения во взрослом возрасте. При соответствующем поощрении и поддержке со стороны социального окружения они смогут успешно понять свою личную идентичность и вырастут с целостным самоощущением.

Согласно Би (1992), в конце этой стадии должно произойти «реинтегрированное ощущение себя, того, что человек хочет делать или кем он хочет быть, и своей соответствующей половой роли».

 

Путаница ролей-

Когда человек остается неуверенным в своих желаниях, убеждениях и ролях, он может остаться с чувством замешательства или неуверенности в себе и в будущем. Они могут не знать, какой путь выбрать и чего избегать. Эта путаница ролей может продолжаться даже во взрослом возрасте. Подростки могут быть нерешительными, могут не активно искать свою личность или могут быть вынуждены родителями соответствовать их идеологиям, такие вещи приводят к более слабому самоощущению. Подростки, которые борются за сознательное принятие положительной роли в своей жизни, борются и в будущем.

 

Кризис идентичности

Идентичность была описана Эриксоном как «субъективное ощущение, а также наблюдаемое качество личного тождества и преемственности в сочетании с некоторой верой в тождество и преемственность некоторого общего образа мира. Как качество бессознательной жизни это может быть восхитительно очевидным в молодом человеке, который нашел себя, как он нашел свою общность».

Термин «кризис идентичности» был введен Эриксоном. Развитие чувства идентичности является важной частью подросткового возраста, но он не считал, что формирование и рост идентичности ограничиваются только подростковым возрастом. Вместо этого он считал, что идентичность — это то, что меняется и растет на протяжении всей жизни, когда люди сталкиваются с новыми проблемами и решают разные проблемы.

 

Некоторые общие вопросы, которые могут задать подростки

Чем я отличаюсь от своих родителей? Или братья и сестры?

Верю ли я в Бога?

Верю ли я в духовность?

Хочу ли я идентифицировать себя как мальчика/девочку/ни того, ни другого?

Кто меня привлекает?

Каковы мои таланты? В чем я хорош?

Мне больше нравится быть одному или с другими?

Какие предметы в школе/колледже меня больше всего интересуют?

Как я буду зарабатывать на жизнь?

Какова моя роль в мире как человека? Как я буду способствовать?

 

Заключение

Поиск себя — необходимость. Если мы не знаем себя, если мы не знаем своих симпатий и антипатий, если мы не понимаем своих мыслей и чувств, как мы можем понять мысли и чувства других и как мы можем ожидать, что другие поймут нас?

«Будь собой; все остальные уже взяты.» – Оскар Уайльд

Ссылки

https://courses.lumenlearning.com/tachereducationx92x1/chapter/eriksons-stages-of-psychosocial-development/

https://www.verywellmind.com /What-is-an-identity criSIS-2795948

Erik Erikson’s Stages of Psychosocial Development

Другие важные статьи

• 3-й минуты Прочитайте: Узнайте о диссокативации.
• Творчество – внутренняя сила; Важность творчества
• Что такое мотивация; Значение, важность
• Пять распространенных проблем с психическим здоровьем у подростков
• ДИСОЦИАТИВНЫЕ РАССТРОЙСТВА: определение, симптомы, типы, распространенность
• Меня лишили личности

Этап 5 по Эриксону: идентичность и путаница ролей

Хотя путаница ролей типична в подростковом возрасте, подростки, нуждающиеся в психиатрической помощи, испытывают более сильную путаницу ролей из-за более низкой силы эго и низкой самооценки.

По словам Эрика Эриксона, целью психосоциального развития в подростковом возрасте является формирование личности (Orenstein & Lewis, 2020). Личная ценность и ценности создают основу для здоровой идентичности, которая ведет к здоровым отношениям во взрослой жизни. Как правило, подростки переживают стадию развития идентичности и путаницы роли между 12 и 18 годами (Syed & McLean, 2017). Хотя путаница ролей типична в подростковом возрасте, подростки, нуждающиеся в психиатрической помощи, испытывают более сильную путаницу ролей из-за более низкой силы эго и низкой самооценки.

Травма развития и травматический опыт в детстве вызывают сбои в развитии, дезадаптацию или отсутствие навыков преодоления трудностей на предыдущих стадиях развития (Arvidson et al., 2011). Успешное лечение психических заболеваний в подростковом возрасте фокусируется на основных потребностях смешения ролей, устранении или замене неадекватного поведения с более ранних стадий, развитии системы просоциальных ценностей и внедрении эффективных навыков (Blaustein & Kinniburgh, 2018).

Часто это признаки неудовлетворенных потребностей развития в подростковом возрасте:

•  Трудности с обязательствами: неуверенность в своих ценностях и границах, уязвимость к давлению сверстников, проблемы с началом или прекращением отношений, работой, ролями, чрезмерная зависимость или изоляция от семьи/друзей, неуверенность в том, какое направление в жизни выбрать
• Хрупкое самоощущение: поиск определения себя вовне (т. е. самоопределение определяется другими, успехом, неудачей, вниманием), постоянная потребность во внимании или чрезмерном признании, зависимость от группы в отношении идентичности
• Отсутствие уверенности в себе, негативное представление о себе, нежелание выражать мысли, идеи или принимать других, которые отличаются от них, чувство бесполезности или непривлекательности
• Проблемы секса и отношений: моя озабоченность сексом, внешностью, телом, материализмом, путаница в отношении секса, любви и заботы, отношения или избегание сексуального поведения (Д’Андреа, Форд, Столбах, Спинаццола и ван дер Колк, 2012)    

В семьях может возникнуть путаница ролей, если границы не прозрачны или слишком жестки. Подросткам нужна структура, обеспечивающая безопасность и поддержку и отражающая здоровую систему ценностей. Эта структура предлагает пределы и границы, помогает определить, какое поведение является подходящим или эффективным, и уравновешивает потребности себя и других, и принимает подотчетность и ответственность.

Подросткам также нужна свобода рассматривать различные ценности, выражать симпатии и антипатии, решать проблемы для развития навыков, играть разные роли, начинать и заканчивать отношения, вести здоровую сексуальность, а также развивать и практиковать личные границы.

К сожалению, социальные сети могут усугубить смешение ролей, смешивая фантазию и реальность, а также развивая онлайн-идентичности по сравнению с реальным миром (Weaver & Swank, 2019).

По определению Эриксона, развитие верности как «установление идеологической приверженности своим убеждениям и ценностям» (Эриксон, 1968) — это путь к здоровому развитию личности. В лечении психических заболеваний верность должна быть в центре внимания.