Архетипы по Юнгу — Практическая психология на Aboutyourself.ru
Автор Татьяна в . Опубликовано Психология личности Последнее обновление: 15/06/2015
Юнг предположил, что душа состоит из трёх компонентов: эго, личного бессознательного и коллективного бессознательного…
Согласно Юнгу, эго представляет собой сознание, а личное бессознательное содержит воспоминания, в том числе те, что были подавлены. Коллективное бессознательное — компонент уникальный; Юнг считал, что эта часть души служит формой психологического наследования. Она содержит все знания и опыт, которые присущи нам всем как биологическому виду.
Что такое архетипы?
Под архетипами швейцарский психиатр Карл Юнг подразумевал определённые модели поведения людей. Откуда тогда взялись эти архетипы? Оттуда же, откуда и коллективное бессознательное, считал Юнг. Он предположил, что эти модели поведения носят врожденный, универсальный и наследственный характер.
«Все самые яркие и мощные идеи восходят исторически к архетипам», — писал Юнг в своей книге «Структура души» (The Structure of the Psyche). — «И это особенно верно в отношении религиозных представлений, хотя центральные понятия науки, философии и этики также не составляют исключения из этого правила. В своем нынешней виде они представляют собой варианты архетипических представлений, созданных посредством их сознательного применения и приспособления к действительности. Ибо функция сознания заключается не только в осознании и усвоении внешнего мира через врата наших чувств, но и в переводе мира, как внутри нас, так и вокруг нас, в зримую и существующую прекрасную реальность».
Юнг выделил четыре основных архетипа, отмечая при этом, что их количество может быть неограниченным.
Самость
Самость — архетип, который представляет собой объединение бессознательного и сознания человека.
Формирование самости происходит при процессе индивидуации, в котором интегрируются различные аспекты личности. Юнг часто условно изображал самость как круг, квадрат или мандалу.
Тень
Тень — архетип, который опирается на инстинкт жизни и половой инстинкт. Тень существует как часть бессознательного и состоит из подавляемых идей и слабых сторон, их желаний, инстинктов и недостатков.
Этот архетип часто описывается как тёмная сторона психики, представляющая дикость, хаос и неизвестность. Юнг считал, что эти скрытые диспозиции присутствуют в каждом из нас, хотя люди иногда стремятся отрицать этот элемент собственной психики.
Юнг предположил, что тень может проявляться в сновидениях и принимать различные формы — появляться в обличии змеи, чудовища, демона, дракона или какого-то другого тёмного, дикого или экзотического существа.
Анима и анимус
Анима представляет собой бессознательную женскую сторону личности мужчины, а анимус — бессознательную мужскую сторону личности женщины.
Анима/анимус представляет собой «истинное я», а нет образ, который мы преподносим остальным, и служит основным источником связи с коллективным бессознательным.
Сочетание анимы и анимуса именуется сизигией, или божественной парой. Сизигия воплощает завершенность и целостность.
Персона
Персона — это то, как мы представляем себя миру. Слово «персона» происходит от латинского слова, которое означает «маска». Сам по себе данный архетип представляет собой совокупность социальных масок, которыми мы пользуемся в различных группах и ситуациях. Его задача — уберечь эго от возможного проявления своих негативных сторон. По мнению Юнга, персона может также появляться во сне и принимать различные формы.
Другие архетипы
Юнг предположил, что количество архетипов не следует ограничивать. Он утверждал, что многие архетипы могут перекрывать друг друга или сочетаться друг с другом.
Приведём лишь некоторые из архетипов, описанных Юнгом:
- отец — авторитет, сила, мощь;
- мать — стремление дать утешение;
- ребёнок — тоска по невинности, возрождение, спасение;
- мудрец — знания, мудрость;
- герой — защитник, спаситель и т.
д.
д.Теги: личность, юнг
Есть что сказать? Оставть комментарий!:
«Человек и его символы» за 20 минут. Краткое содержание книги Юнга
Зачем снятся сны
Наряду с Фрейдом Юнг стал создателем психологии XX века, но его взгляды на психику и бессознательное отличаются от фрейдовских. Трактуя мотивы поведения людей, Фрейд делает акцент на сексуальности, а подсознание понимает лишь как вместилище подавленных желаний. Юнг уделяет ключевое внимание символам, понимая подсознание как обширный мир, отнюдь не ограниченный нашими комплексами, но вмещающий самые разные помыслы. По Юнгу, подсознание говорит с нами на языке символов, общих для всего человечества, а происходит это общение во сне. Способность контактировать с подсознанием, умея расшифровывать свои сны, — черта целостной личности.
Когда Юнгу предложили написать книгу, в которой в популярной форме излагались бы основы его метода, он долго отказывался — слишком сложен предмет изучения.
А согласился только после того, как увидел сон, в котором обращался к огромной толпе людей, внимающих каждому его слову. Юнг счел такой сон намеком подсознания: идея популярного изложения теории будет удачной.Практикуя психоанализ, Фрейд вел своих пациентов дорогой сложных ассоциаций: рассуждая о своей жизни или увиденном сне, говорите первое, что придет в голову, свободные аналогии приведут к подавляемым комплексам. Юнг полагает, что комплексы могут быть выявлены и более простыми способами, а метод ассоциаций слишком далеко уведет от содержания сна, которое всегда представляет собой строго конкретный рисунок смысла.
Человеку может сниться, что он вставляет ключ в замочную скважину или высаживает дверь бревном. Фрейд толковал бы эти образы как сексуальную аллегорию, побуждая пациента мыслить в этом направлении. Юнг бы счел такое толкование чересчур общим и задался вопросом: зачем в одном случае подсознание выбрало ключ, а во втором — бревно? Связано ли это с личным опытом сновидца или речь о неких универсальных символах? В результате может оказаться, что подсознание намекало вовсе не на сексуальные проблемы.
Ежеминутно мы воспринимаем куда больше информации, чем можем запомнить и даже осознать, — в противном случае сознание оказалось бы перегружено впечатлениями и мы были бы неспособны ни к каким действиям. Забытые сознанием образы, мысли, ощущения откладываются в подсознании и продолжают подспудно влиять на наше мышление, а порой оборачиваются открытиями: так Менделеев увидел во сне периодическую таблицу. Более того: Юнг полагает, что подсознание способно порождать и совершенно новые идеи, не сводимые к уже накопленному опыту и никогда ранее не посещавшие сознание. В таком случае человек говорит: «У меня смутное предчувствие», — а потом предчувствие сбывается.
Мысля сознательно, мы ограничиваем себя рамками рациональности, но во сне все ограничения снимаются. Сновидческие образы кажутся странными и запутанными: все потому, что мы плохо умеем понимать образный язык. Повседневность требует четких определений: мы говорим про «любовь», «отношения», «работу», при этом каждый вкладывает в эти понятия личные смыслы (для одного «любовь» — непрекращающаяся драма, для другого — тихая семейная идиллия).
Наши первобытные предки владели образным языком куда лучше нас, а потому были в совсем других отношениях с реальностью. Бушмен, увидевший в лесной чаще дикую кошку, понимал, что перед ним деревенский шаман, на время выбравший такое обличье, или же сама душа леса. Какое-то дерево в лесу могло иметь для дикаря жизненно важное значение, потому что обладало своими душой и голосом, а еще было связано с судьбой самого дикаря. Словом, для первобытных людей вещи не имели таких отчетливых границ, как для нашего рационального ума. Отсюда живой интерес Юнга к культуре первобытных сообществ.
Во многих снах возникают символы и ассоциации, аналогичные первобытным мифам и ритуалам.
Фрейд называет такие символы «останками древности» и не придает им большого значения. Юнг же считает, что эти символы — неотъемлемая, живая и очень влиятельная часть подсознания вне зависимости от того, неграмотен или образован, стар или молод его обладатель, а реальность, пропущенная сквозь призму символов, может обернуться вещими снами.
Маленькой девочке, дочери знакомых Юнга, снились пугающие фантазии на мотивы дохристианских космогонических мифов, о которых она никогда раньше не слышала («В мышь проникают черви, змеи, рыбы и человекоподобные существа. Так мышь превращается в человека…»). А через некоторое время девочка заболела и умерла. Само коллективное бессознательное проигрывало в ее уме сценарий будущей гибели, полагал Юнг.
Для психологического здоровья нужно, чтобы сознание и подсознание действовали скоординированно. Нам снится именно то, что требуется для регулировки психического баланса. Умение расшифровывать эти символические сообщения обогащает наше мышление забытым языком предков.
Но интерпретация снов — тонкое дело. Прежде всего, нельзя верить разнообразным сонникам, предлагающим обобщенные трактовки («деньги снятся к приобретению, а кошки — к неудаче»). Двух одинаковых сновидений не бывает. Юнга и его учеников нередко критиковали за то, что подобный подход ненаучен. Те отвечали: для психоаналитика нет идеи более очевидной, что все люди разные, главное — постичь индивидуальность клиента, научившись трактовать сигналы его подсознания. А помогают в этом архетипы.
Символы вокруг нас
Что такое архетипы
Продолжение — на Smart Reading
Зарегистрируйтесь на Smart Reading и получите доступ к этому и ещё 800 пересказам нонфикшен-книг. Все пересказы озвучены, их можно скачать и слушать фоном. Фрагмент озвучки:
Первые 7 дней доступа — бесплатно.
Быстрая регистрация
Архетипы Карла Юнга – простое руководство по 5 основным архетипам
В этой статье представлено простое руководство по 5 основным архетипам Карла Юнга.
В этом руководстве вы найдете краткие описания основных архетипов Карла Юнга, которые помогут вам лучше понять юнгианскую психологию. Все цитаты и изображения в этой статье взяты из книги Карла Юнга « Архетипы и коллективное бессознательное ».
Мандала Карла Юнга«Сами по себе архетипические образы относятся к высшим ценностям человеческой психики; они населяли небеса всеми людьми с незапамятных времен. Отбросить их как бесполезные было бы явной потерей. Поэтому наша задача не в том, чтобы отрицать архетип, а в том, чтобы растворить проекции, чтобы вернуть их содержание индивидууму, который невольно утратил их, проецируя их вне себя».
– Карл Юнг
Происхождение архетипов Карла Юнга
Карл Юнг предположил, что архетипы – это «изначальные типы с универсальными образами, которые существовали с самых отдаленных времен» (стр. 5), которые существуют в Коллективное бессознательное. Архетипы необученные, врожденные, универсальные, наследственные и функционируют для организации того, как мы переживаем/воспринимаем реальность.
Карл Юнг отверг представление о том, что человеческий разум — это чистый лист при рождении, на котором пишется исключительно опыт. Вместо этого Юнг считал, что человеческий разум сохраняет отпечатки, которые передаются нам от наших предков в виде бессознательных «изначальных образов» или архетипов.
Архетипы можно увидеть даже в самых древних мифах и сказаниях человечества, «первобытный человек так сильно впечатляет нас своей субъективностью, что мы действительно должны были бы давно догадаться, что мифы относятся к чему-то психическому… психика содержит в себе все образы, когда-либо порождавшие к мифам, и что наше бессознательное есть действующий и страдающий субъект с внутренней драмой, которую первобытный человек заново открывает посредством аналогии» (стр. 7).
Концепция коллективного бессознательного
Карл Юнг считал, что разум состоит из трех элементов: Эго, Личного Бессознательного и Коллективного Бессознательного. Согласно Юнгу, Эго представляет сознательный разум, Личное Бессознательное представляет изученные или приобретенные отпечатки (опыт), а Коллективное Бессознательное является чем-то общим для всего человечества.
Коллективное Сознание имеет «содержание и способы поведения, более или менее одинаковые везде и у всех людей. Иными словами, она одинакова у всех людей и, таким образом, составляет общий психический субстрат надличностной природы, присутствующий в каждом из нас». (стр. 4).
Кроме того, Юнг определяет Коллективное Бессознательное как «систему коллективного, универсального и безличного характера, одинаковую у всех людей. Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, а передается по наследству. Он состоит из предсуществующих форм, архетипов, которые могут стать сознательными лишь вторично и которые придают определенную форму некоторым психическим содержаниям» (стр. 43).
Мандала Карла ЮнгаМать Архетип Карла Юнга
Карл Юнг описывает Архетип Матери как тот, который «часто ассоциируется с вещами и местами, символизирующими плодородие и плодородие: рог изобилия, вспаханное поле, сад. Его можно прикрепить к скале, пещере, дереву, роднику, глубокому колодцу или к различным сосудам, таким как купель для крещения, или к сосудообразным цветам, таким как роза или лотос» (стр.
81). Юнг также упоминает, что Архетип Матери можно увидеть в «полых предметах, таких как печи и кухонные сосуды… и, конечно же, в матке, йони и во всем, что имеет подобную форму» (стр. 81). Архетип Матери можно увидеть даже в злых образах, таких как «ведьма, дракон (или любое пожирающее и обвивающее животное, такое как большая рыба или змея), могила, саркофаг, глубокая вода, смерть и кошмары» ( стр. 81).
Качества, связанные с Архетипом Матери, — это материнская забота, сочувствие, мудрость, любой полезный инстинкт или побуждение, все благотворное, все, что лелеет и поддерживает, что способствует росту и плодородию. «С отрицательной стороны, Архетип Матери может представлять все тайное, скрытое, темное, бездну, мир мертвых, все, что пожирает, соблазняет и отравляет, или что-то ужасающее и неизбежное, как судьба» (стр. 82).
Ребенок Архетип Карла Юнга
Архетип Ребенка может быть представлен «хтоническими животными, такими как крокодилы, драконы, змеи или обезьяны.
Иногда ребенок появляется в чашечке цветка, или из золотого яйца, или как центр мандалы. Во сне он часто появляется как сын или дочь сновидца, как мальчик, юноша или девушка; иногда он кажется экзотического происхождения, индийским или китайским, со смуглой кожей или, выглядя более космически, окруженным звездами или со звездной короной» (стр. 159).
Юнг утверждает, что архетип ребенка может быть представлен как «сын короля или ребенок ведьмы с демоническими атрибутами. Или рассматриваемый как частный случай мотива «сокровища, которого трудно достичь», мотив ребенка чрезвычайно изменчив и принимает всевозможные формы, такие как драгоценный камень, жемчужина, цветок, чаша, золотое яйцо, четверица, золотой мяч и так далее. Его можно обменивать с этими и подобными изображениями почти без ограничений» (стр. 160). «В фольклоре детский мотив выступает в образе карлика или эльфа как олицетворения скрытых сил природы» (стр. 158). Карл Юнг упоминает, что Архетип Ребенка также проявляется как «вторжение в бессознательное», которое Юнг иллюстрирует в спонтанных переживаниях, таких как европейские истории о привидениях.
Трикстер Архетип Карла Юнга
Юнг представляет Архетип Трикстера как «пристрастие к хитрым шуткам и злонамеренным розыгрышам, способности оборотня, двойственную природу, полуживотное, полубожественное, подвергающееся воздействию всех видов пытки и приближение к фигуре спасителя» (стр. 255). В дальнейшем описании Юнг утверждает, что Архетип Трикстера «является полностью отрицательным героем, и тем не менее благодаря своей глупости ему удается достичь того, чего другим не удается добиться всеми силами» (стр. 255).
Карл Юнг объясняет, что Архетип Трикстера представляет собой образ мышления животного или противоположного святости. Или, говоря словами Юнга, Архетип Трикстера — это «очевидно «психлогема», архетипическая психическая структура глубокой древности. В самых ясных проявлениях он есть верное отражение абсолютно недифференцированного человеческого сознания, соответствующее психике, едва вышедшей из животного уровня» (стр. 260).
Тень Архетип Карла Юнга
Архетип Тени представляет часть бессознательного, скрытую от мира и отвергнутую эго.
Тень содержит примитивные инстинкты, такие как стремление к размножению, выживанию или, в христианском смысле, «природа греха/плоти». Например, для нас естественно чувствовать эмоции или негативное поведение, которые могут привести к неприятностям, если мы их отыграем, поведение может включать в себя ненависть, похоть, ревность, неуважение или злой умысел. Если бы это поведение не подавлялось, это привело бы к негативным последствиям, которые сильно повлияли бы на социальный статус человека.
Чтобы узнать больше о Тени, ознакомьтесь со статьей: Карл Юнг и Тень: Путеводитель по темной стороне разума другими. Слово «персона» происходит от греческого слова «маска». Несмотря на то, что это не физическая маска, персона является психологической маской, которая создается для того, чтобы изобразить определенный образ.
Согласно Юнгу, персона может меняться в зависимости от социальных условий и действует как щит для эго (от того, чтобы восприниматься как нечто негативное). Персонаж также может действовать как защита от Тени, появляющейся в неподходящих условиях.
В этом смысле развивающийся подросток узнает, что общество ожидает определенного поведения и имеет свой собственный набор ожиданий и норм, поэтому ребенок должен использовать свою собственную личность, чтобы сдерживать все свои примитивные побуждения, эмоции и импульсы, которые не считаются социальными. приемлемо.
Невроз архетипа личности можно увидеть у людей, которые чрезмерно отождествляют себя со своей личностью. Современный пример Архетипа Персоны в рассказах можно увидеть в фильме Джима Керри «Маска».
Мандала Карла ЮнгаЗаключение
Карл Юнг Архетипы могут быть сложными для понимания, хотя и чрезвычайно интересными. Как только базовое понимание сформировано, вы можете начать видеть Архетипы во многих современных фильмах или романах и даже внутри себя.
Если вы заинтересованы в более глубоком изучении юнгианских архетипов, вы можете прочитать приведенные ниже книги и поработать над выявлением архетипов в своей жизни! Не стесняйтесь делиться своими идеями ниже.
Источник: Jung, C.G., & Hull, R. (1981). Архетипы и коллективное бессознательное (Собрание сочинений К. Г. Юнга, том 9, часть 1) (Собрание сочинений К. Г. Юнга, 48) (2-е изд.). Издательство Принстонского университета.
Общество Юнга в Вашингтоне — Очень краткая история архетипов в западной мысли, написанная Ричардом Тарнасом
Самая ранняя форма архетипической точки зрения и в некоторых отношениях ее самая глубокая основа — это изначальный опыт великих богов и богинь. древнего мифического воображения. В этом когда-то универсальном способе сознания, незабываемо воплощенном на заре западной культуры в гомеровских эпосах, а затем в классической греческой драме, реальность понимается как пронизанная и структурированная мощными сверхъестественными силами и присутствием, которые представляются человеческому воображению как обожествленные фигуры и повествования древнего мифа, часто тесно связанные с небесными телами.
Однако наше современное слово бог , или божество , или божество , не совсем точно передает живое значение этих первобытных сил для архаической чувственности, значение, которое поддерживалось и развивалось в платоновском понимании божественного. Этот момент был четко сформулирован В. К. К. Гатри, опираясь на ценное различие, первоначально сделанное немецким ученым Виламовицем-Меллендорфом:
Теос , греческое слово, которое мы имеем в виду, когда говорим о платоновском боге, имеет преимущественно предикативную силу. То есть греки не утверждали, как это делают христиане или иудеи, сначала существование Бога, а затем переходили к перечислению его атрибутов, говоря: «Бог есть добро», «Бог есть любовь» и так далее. Наоборот, они были настолько впечатлены или благоговейны вещами в жизни или природе, которые вызывали либо радость, либо страх, что они говорили: «это бог» или «это бог». Христианин говорит: «Бог есть любовь», грек: «Любовь есть theos », или «бог». Как сказал другой писатель [Г. М. А. Грубе] объяснил это: «Говоря, что любовь, или победа, есть бог, или, вернее, бог, имелось в виду прежде всего и прежде всего, что она более чем человеческая, неподвластная смерти, вечная. . . . Любая сила, любая сила, которую мы видим в действии в мире, которая не рождается вместе с нами и будет продолжаться после того, как мы уйдем, может, таким образом, называться богом, и большинство из них таковыми и были».
В этом состоянии ума и с этой чувствительностью к сверхчеловеческому характеру многих вещей, которые происходят с нами и которые причиняют нам, может быть, внезапные уколы радости или боли, которых мы не понимаем, греческий поэт мог бы писать строки например: «Узнавание между друзьями 9 0072 теос . Это состояние ума, очевидно, имеет немаловажное значение для широко обсуждаемого у Платона вопроса о монотеизме или политеизме, если вообще не лишает вопрос смысла.
По мере развития греческого разума в ходе процесса, иногда слишком просто описываемого как переход от мифа к разуму, божественные абсолюты, упорядочивающие мир мифического воображения, постепенно деконструировались и заново мыслились в философской форме в диалогах Платона. Основываясь на ранних философских дискуссиях досократиков о XIX в.0072 archai и пифагорейское понимание трансцендентных математических форм, а затем более непосредственно на критических исследованиях своего учителя Сократа, Платон дал архетипической перспективе ее классическую метафизическую формулировку. С точки зрения Платона архетипы — Идеи или Формы — являются абсолютными сущностями, которые превосходят эмпирический мир, но придают миру его форму и значение. Это вневременные универсалии, которые служат фундаментальной реальностью, наполняющей каждую конкретную частность. Нечто прекрасно именно в той мере, в какой в нем присутствует архетип Красоты. Или, описывая с другой точки зрения, нечто прекрасно именно в той мере, в какой оно причастно архетипу Красоты. Для Платона непосредственное знание этих Форм или Идей рассматривается как духовная цель философа и интеллектуальная страсть ученого.
В свою очередь, ученик и преемник Платона Аристотель привнес в концепцию универсальных форм более эмпирический подход, поддерживаемый рационализмом, чей дух логического анализа был скорее светским, чем духовным и эпифаническим. В аристотелевской перспективе формы утратили свою нуминозность, но получили новое признание своего динамического и телеологического характера как конкретно воплощенного в эмпирическом мире и процессах жизни. Для Аристотеля универсальные формы в первую очередь существуют в вещах, а не над ними и не за их пределами. Более того, они не только придают форму и существенные качества конкретным частностям, но и динамически трансмутируют их изнутри, из потенциальности в актуальность и зрелость, как желудь постепенно превращается в дуб, зародыш — в зрелый организм, юная девушка — в женщина. Форма побуждает организм к реализации заложенного в нем потенциала, подобно тому как произведение искусства актуализируется художником, направляемым формой в сознании художника. Материя — это внутренняя восприимчивость к форме, безоговорочная открытость к конфигурированию и динамической реализации через форму. В развивающемся организме после того, как его сущностный характер полностью актуализировался, происходит распад, поскольку форма постепенно «теряет свою власть». Таким образом, аристотелевская форма служит одновременно внутренним импульсом, который упорядочивает и движет развитием, и умопостигаемой структурой вещи, ее внутренней природой, тем, что делает ее тем, что она есть, ее сущностью. Для Аристотеля, как и для Платона, форма есть принцип, по которому можно познать нечто, познать его сущность, выделить его всеобщий характер в его частном воплощении.
Идея архетипических или универсальных форм затем претерпела ряд важных изменений в поздний классический, средневековый и ренессансный периоды. 6 Он стал центром одного из центральных и наиболее устойчивых споров схоластической философии, «проблемы универсалий», спора, который одновременно отражал и опосредовал эволюцию западной мысли по мере того, как локус умопостигаемой реальности постепенно смещался от трансцендентного к имманентному, от всеобщего к частному и, наконец, от божественно данной архетипической Формы (9).0072 eidos ) на придуманное человеком общее имя ( nomina ). После окончательного расцвета в философии и искусстве Высокого Возрождения концепция архетипов постепенно отступила, а затем практически исчезла с современным подъемом номиналистической философии и эмпирической науки. Архетипическая перспектива оставалась жизненно важной главным образом в искусстве, в классических и мифологических исследованиях, а также в романтизме как своего рода архаическое послесвечение. Ограниченное господствующим мировоззрением эпохи Просвещения субъективной сферой внутреннего смысла, оно сохранилось в этой форме, скрытой в современной чувственности. Лучезарное восхождение и господство современного разума как раз совпали с закатом архетипического видения.
Между триумфом номинализма в семнадцатом веке и подъемом глубинной психологии в двадцатом философия произвела серьезное развитие, кантовскую коперниканскую революцию в философии, которая впоследствии имела важные последствия для той формы, в которой архетипическая перспектива в конце концов возродилась. С критическим поворотом Канта, сосредоточенным на открытии тех субъективных интерпретационных структур разума, которые упорядочивают и обуславливают все человеческое знание и опыт, априорные категории и формы, проект Просвещения претерпел решающий сдвиг в философском подходе от объекта знания к познанию. тема, которая повлияла практически на все области современной мысли.
Только на рубеже двадцатого века концепция архетипов, предвосхищенная ницшеанским видением дионисийских и аполлонических принципов, формирующих человеческую культуру, пережила неожиданное возрождение. Непосредственной матрицей ее возрождения стали эмпирические открытия глубинной психологии, сначала фрейдовские формулировки Эдипова комплекса, Эроса и Танатоса, эго, ид и суперэго («мощная мифология», как Витгенштейн называл психоанализ), а затем в расширенном виде. , полностью сформулированная форма с работами Юнга и архетипической психологии. Юнг, опираясь на критическую эпистемологию Канта и теорию инстинктов Фрейда, но выходя за их рамки, описал архетипы как автономные изначальные формы в психике, которые структурируют и управляют всем человеческим опытом и поведением. В своих последних формулировках под влиянием своих исследований синхронистичности Юнг стал рассматривать архетипы как выражения не только коллективного бессознательного, разделяемого всеми людьми, но и более крупной матрицы бытия и смысла, которая информирует и охватывает как физический мир, так и человека. психика.
Наконец, дальнейшее развитие архетипической перспективы появилось в постмодернистский период не только в постюнгианскую психологию, но и в других областях, таких как антропология, мифология, религиоведение, философия науки, лингвистический анализ, феноменология, философия процесса и феминистская психология. стипендия. Успехи в понимании роли парадигм, символов и метафор в формировании человеческого опыта и познания привнесли новые измерения в архетипическое понимание. В горниле постмодернистской мысли концепция архетипов была разработана и подвергнута критике, уточнена посредством деконструкции жестко эссенциалистских «ложных универсалий» и культурных стереотипов и обогащена за счет повышенного осознания изменчивой, развивающейся, многовалентной и совместной природы архетипов. Отражая многие из вышеперечисленных влияний, Джеймс Хиллман резюмирует архетипическую перспективу глубинной психологии:
Давайте тогда представим себе архетипы как глубочайшие модели психического функционирования, корни души, управляющие нашим взглядом на самих себя и на мир.
возврат. . . …Есть много других метафор для их описания: нематериальные потенциалы структуры, подобные невидимым кристаллам в растворе или формам в растениях, которые внезапно проявляются при определенных условиях; паттерны инстинктивного поведения, как у животных, направляющие действия по неуклонному пути; жанры и топосы в литературе; повторяющиеся типичности в истории; основные синдромы в психиатрии; парадигматические модели мышления в науке; мировые фигуры, ритуалы и отношения в антропологии.
Но одна вещь абсолютно существенна для понятия архетипов: их эмоциональный собственнический эффект, их ослепление сознания, так что оно становится слепым к своей собственной позиции. Устанавливая вселенную, которая имеет тенденцию удерживать все, что мы делаем, видим и говорим, во власти своего космоса, архетип лучше всего сравним с Богом.
Это космические перспективы, в которых участвует душа. Они владыки его царств бытия, образцы его мимесиса. Души быть не может, кроме как в одном из их паттернов. Вся психическая реальность управляется той или иной архетипической фантазией, санкционированной Богом. Я не могу не быть в них.
Нет места без богов и деятельности, которая их не воплощает. Каждая фантазия, каждое переживание имеет свою архетипическую причину. Нет ничего, что не принадлежало бы тому или иному Богу.
Таким образом, архетипы можно понимать и описывать по-разному, и большая часть истории западной мысли развивалась и вращалась вокруг этого самого вопроса. Для наших нынешних целей мы можем определить архетип как универсальный принцип или силу, которая воздействует — побуждает, структурирует, пронизывает — человеческую психику и мир человеческого опыта на многих уровнях. В терминах мифов о них можно думать как о богах и богинях (или о том, что Блейк называл «Бессмертными»), в терминах Платона — как о трансцендентных первопринципах и нуминозных Идеи, а в терминах Аристотеля — как об имманентных универсалиях и динамических внутренних формах. К ним можно подходить по-кантиански как априорные категории восприятия и познания, по шопенгауэровски как к универсальным сущностям жизни, воплощенным в великих произведениях искусства, или по-ницшеански как к изначальным принципам, символизирующим основные культурные тенденции и способы бытия. В контексте двадцатого века их можно рассматривать в терминах Гуссерля как существенные структуры человеческого опыта, в терминах Витгенштейна — как лингвистические семейные сходства, связывающие разрозненные, но частично совпадающие детали, в терминах Уайтхеда — как вечные объекты и чистые потенциальности, проникновение которых наполняет развертывающийся процесс. реальности, или, в терминах Куна, как лежащие в основе парадигматические структуры, формирующие научное понимание и исследование. Наконец, с помощью глубинной психологии можно подойти к ним во фрейдовском ключе как к первичным инстинктам, приводящим в движение и структурирующим биологические и психологические процессы, или в юнгианском духе как к фундаментальным формальным принципам человеческой психики, универсальным выражениям коллективного бессознательного и, в конечном счете, унус мундус .
В некотором смысле идея архетипов сама по себе является архетипом, arche , постоянно изменяющимся принципом принципов, со множеством творческих отклонений и вариаций на протяжении веков, которые преломляются через различные индивидуальные и культурные чувства. В ходе этой долгой эволюции архетипическая идея, по-видимому, прошла полный круг, придя теперь в своем постсинхронном развитии к месту, очень напоминающему ее древнее происхождение как космическое 9.0072 archai но с его многочисленными изгибами и возможностями, а также совершенно новыми измерениями, которые были раскрыты и исследованы.
Таким образом, мы можем представить себе архетипы как обладающие трансцендентным и нуминозным качеством, но одновременно проявляющиеся в конкретных приземленных физических, эмоциональных и когнитивных воплощениях. Они являются устойчивыми априорными структурами и сущностями, но в то же время динамически неопределенными, открытыми для изменения многими случайными факторами, культурными и биографическими, ситуативными и совместными. В одном смысле они вневременны и стоят над изменяющимся потоком явлений, как в понимании Платона, а в другом смысле они глубоко податливы, эволюционируют и открыты для самого широкого разнообразия творческой человеческой деятельности. Кажется, что они движутся как изнутри, так и снаружи, проявляясь как импульсы, эмоции, образы, идеи и интерпретирующие структуры во внутренней психике, а также как конкретные формы, события и контексты во внешнем мире, включая синхронные явления. Наконец, их можно обсуждать и осмысливать в научной или философской манере как первопринципы и формальные причины, а также понимать на другом уровне в терминах мифологии. 0072 драматические персонажи , которые наиболее адекватно воспринимаются или постигаются силой поэтического воображения или духовной интуиции. Как заметил Юнг о своем собственном способе дискурса при обсуждении архетипического содержания психологических феноменов:
Можно описать это содержание рациональным, научным языком, но этим совершенно не выразить его живого характера. Поэтому при описании жизненных процессов психики я намеренно и сознательно отдаю предпочтение драматическому, мифологическому способу мышления и речи, ибо он не только выразительнее, но и точнее отвлеченно-научной терминологии, которой принято забавляться. с идеей, что ее теоретические формулировки могут быть в один прекрасный день разрешены в алгебраические уравнения.
Ричард Тарнас — профессор психологии и истории культуры в Калифорнийском институте интегральных исследований, где он основал аспирантуру по философии, космологии и сознанию.