Биография конрад лоренц: Лоренц Конрад — биография автора, список книг

Обратная сторона медали Нобелевской премии, присуждаемой как по физике, так и по химии.

После смерти Нобеля был создан Нобелевский фонд для выполнения положений его воли и управления его фондами. В своем завещании он оговорил, что премии должны присуждать четыре различных учреждения — три шведских и одно норвежское. Из Стокгольма Шведская королевская академия наук присуждает премии по физике, химии и экономике, Каролинский институт присуждает премию по физиологии или медицине, а Шведская академия присуждает премию по литературе.Норвежский Нобелевский комитет, базирующийся в Осло, присуждает премию мира. Нобелевский фонд является законным владельцем и функциональным администратором фондов и служит совместным административным органом учреждений, присуждающих премии, но он не занимается обсуждением или принятием решений по присуждению премии, которые находятся исключительно в ведении четырех учреждений.

Процесс отбора

Престиж Нобелевской премии отчасти обусловлен обширными исследованиями, проводимыми при выборе лауреатов.Хотя победители объявляются в октябре и ноябре, процесс отбора начинается ранней осенью предыдущего года, когда учреждения, присуждающие призы, приглашают более 6000 человек для предложения или номинации кандидатов на призы. На каждую премию выдвигается около 1000 человек, и число номинантов обычно колеблется от 100 до примерно 250. Среди номинантов — лауреаты Нобелевской премии, члены самих присуждающих премии учреждений; ученые, работающие в области физики, химии, экономики и физиологии или медицины; а также должностные лица и члены различных университетов и академий.Респонденты должны представить письменное предложение, в котором подробно описаны достоинства их кандидатов. Самовыдвижение автоматически дисквалифицирует кандидата. Предложения о присуждении премии должны быть поданы в Нобелевские комитеты не позднее 31 января года присуждения премии.

1 февраля шесть Нобелевских комитетов — по одному на каждую премиальную категорию — начинают свою работу над полученными номинациями. В ходе процесса часто проводятся консультации со сторонними экспертами, чтобы помочь комитетам определить оригинальность и значимость вклада каждого кандидата.В течение сентября и в начале октября Нобелевские комитеты завершили свою работу и представили свои рекомендации Шведской королевской академии наук и другим учреждениям, присуждающим премии. Рекомендации комитета обычно выполняются, но не всегда. Обсуждения и голосование в этих учреждениях на всех этапах тайны. Окончательное решение лауреатов должно быть принято до 15 ноября. Призы могут быть вручены только физическим лицам, за исключением Премии мира, которая также может быть присуждена учреждению.Человек не может быть номинирован посмертно, но победитель, который умирает до получения награды, может быть награжден посмертно, как в случае с Дагом Хаммаршельдом (за мир; 1961), Эриком Акселем Карлфельдтом (за литературу; 1931) и Ральфом М. Штейнманом ( по физиологии или медицине; 2011). (Стейнман был назван победителем через несколько дней после его смерти, о чем не было известно Нобелевской ассамблее. Было решено, что он останется лауреатом Нобелевской премии, поскольку цель посмертного правила состояла в том, чтобы предотвратить преднамеренное присуждение премий умершим людям.) Награды не подлежат обжалованию. Официальная поддержка, будь то дипломатическая или политическая, определенного кандидата не влияет на процесс награждения, поскольку лауреаты премии как таковые независимы от государства.

Конрад Лоренц — Биография, факты и изображения

Жил 1903 — 1989.

«Каждый человек получает все более узкую область знаний, в которой он должен быть экспертом, чтобы конкурировать с другими людьми. Специалист знает все больше и больше о все меньшем и меньшем и, наконец, знает все ни о чем.”

«Истину в науке можно определить как рабочую гипотезу, которая лучше всего подходит, чтобы открыть путь к следующей, лучшей».

Приведенные выше цитаты отражают интеллектуальное мышление великого австрийского зоолога, психолога животных и орнитолога Конрада Захариаса Лоренца.

Его исключительная работа о поведении животных принесла ему Нобелевскую премию по физиологии и медицине 1973 года, которую он разделил с Николаасом Тинбергеном и Карлом фон Фришем.

Лоренц исследовал животных в их естественной среде обитания и пришел к выводу, что инстинкт играет ключевую роль в поведении животных. Это наблюдение бросило вызов поведенческой психологии животных, которая определяла любое поведение как приобретенное. Он является автором нескольких книг, в том числе «Кольцо царя Соломона» и «Об агрессии».

Объявления

Ранняя жизнь и образование:

Конрад Захариас Лоренц родился 7 ноября 1903 года и вырос в Вене, а также в семейном летнем имении в Альтенберге, деревне на реке Дунай.Он был младшим сыном Адольфа Лоренца, успешного и богатого хирурга-ортопеда, и Эммы Лехер Лоренц, врача, помогавшего ее мужу. С ранних лет Конрад увлекался содержанием и наблюдением за животными.

Лоренц окончил одну из лучших средних школ Вены. Его подруга детства Маргарет Гебхардт тоже интересовалась животными, и они держали утят вместе. В 1930 году он женился на Маргарет, и у них родились две дочери и сын.

Лоренц окончил Венский университет со степенью доктора медицины (MD) в 1928 году и до 1935 года был назначен доцентом Института анатомии.Он также начал изучать зоологию, в которой получил степень доктора философии. степень в 1933 году в том же университете.

Карьера и достижения:

С 1935 по 1938 год он изучал гусей и галок (многие из его значительных научных работ основаны на этой работе). Из своих наблюдений Лоренц установил концепцию импринтинга, процесса, с помощью которого животное следует за объектом, обычно его биологической матерью. Он обнаружил, что в течение короткого времени после вылупления птенцы генетически склонны определять звук и внешний вид своей матери и тем самым создавать с ней постоянную связь.

Лоренц также выдвинул теорию врожденного механизма высвобождения. Он утверждал, что врожденный паттерн поведения животного («врожденный механизм высвобождения») будет оставаться бездействующим до тех пор, пока его не вызовет стимулирующее событие («спусковой механизм»).

В 1940 году он был назначен профессором психологии Кенигсбергского университета. Вторая мировая война (1939-1945) вскоре прервала его академическую карьеру. Он служил врачом в немецкой армии до своего пленения русскими в 1944 году. Через четыре года после освобождения он вернулся в Альтенберг (дом своей семьи) и написал популярный отчет о своей работе, переведенный как «Кольцо царя Соломона» ( 1949), за которым последовал «Человек встречает собаку» (1950).

Общество Макса Планка основало Институт Лоренца по поведенческой физиологии в Бульдерне, Германия, в 1950 году. В 1958 году Лоренц перешел в Институт поведенческой физиологии Макса Планка в Зеевизене.

В 1969 году он стал первым, кто получил премию Prix mondial Cino Del Duca. В 1973 году он стал лауреатом Нобелевской премии по физиологии и медицине «за открытия в индивидуальных и социальных моделях поведения» вместе с Николаасом Тинбергеном и Карлом фон Фришем.

Лоренц покинул Институт Макса Планка в 1973 году, но продолжил свои исследования и письма в Альтенберге и Грюнау-им-Альмтале в Австрии.

Конрад Лоренц умер от почечной недостаточности 27 февраля 1989 года в Альтенберге, Германия.

Объявления

Конрад Лоренц — Биография — NobelPrize.org

Я считаю события раннего детства наиболее важными для научного и философского развития человека. Я вырос в большом доме и большом саду моих родителей в Альтенберге. Они были в высшей степени терпимы к моей чрезмерной любви к животным. Моя няня, Рези Фюрингер, была дочерью в старинной крестьянской семье патрициев.У нее был «зеленый палец» по выращиванию животных. Когда мой отец привез мне с прогулки по Венскому лесу пятнистую саламандру с предписанием освободить ее через 5 дней, мне повезло: саламандра родила 44 личинки, из которых мы, то есть Рези, воспитал 12 до метаморфозы. Одного этого успеха могло хватить, чтобы определить мою дальнейшую карьеру; Однако тут появился еще один важный фактор: мне прочитали Нильса Хольгерссона Сельмы Лагерлёф — в то время я еще не умел читать.С тех пор я стремился стать диким гусем и, поняв, что это невозможно, отчаянно хотел, чтобы у был один , а когда это также оказалось невозможным, я согласился завести домашних уток. В процессе получения я обнаружил импринтинг и сам был запечатлен. От соседа я получил однодневного утенка и, к моей огромной радости, обнаружил, что он передал свой следующий ответ моему человеку. В то же время мой интерес необратимо зациклился на водоплавающих птицах, и я стал экспертом в их поведении даже в детстве.

Когда мне было около десяти, я открыл для себя эволюцию, прочитав книгу Вильгельма Бёльше и увидев изображение археоптерикса. Еще до этого я боролся с проблемой, был ли дождевой червь в насекомом. Мой отец объяснил, что слово «насекомое» произошло от зазубрин, «надрезов» между сегментами. Насечки между метамерами червя явно имели одинаковую природу. Значит, это насекомое? Эволюция дала мне ответ: если рептилии с помощью археоптерикса могут стать птицами, то кольчатые черви, как я предположил, могли развиться в насекомых.Тогда я решил стать палеонтологом.

В школе я познакомился с одним важным учителем, Филипом Хеберди, и одним важным другом, Бернхардом Хельманном. Хеберди, бенедиктинский монах, свободно преподавал нам дарвиновскую теорию эволюции и естественного отбора. Свобода мысли была и до некоторой степени остается характерной чертой Австрии. Нас с Бернхардом впервые сблизили аквариумисты. Ловля дафний и другой «живой корм» для наших рыб, мы открыли для себя богатство всего, что обитает в пруду.Нас обоих привлекли ракообразные, особенно Cladocera. Мы сконцентрировались на этой группе во время онтогенетической фазы коллекционирования, которую, по-видимому, должен пройти каждый настоящий зоолог, повторяя историю своей науки. Позже, изучая развитие личинок морской креветки, мы обнаружили сходство между личинкой Euphyllopod и взрослой кладоцерой как в отношении движения, так и в отношении строения. Мы пришли к выводу, что эта группа произошла от предков Euphyllopod, став неотеничными.В то время это еще не было общепринятым в науке. Наиболее важное открытие было сделано Бернхардом Хеллманном при разведении агрессивных цихлид-геофагусов: самец, который был изолирован в течение некоторого времени, убивал любого сородича с первого взгляда, независимо от пола. Однако после того, как Бернхард подарил рыбе зеркало, заставляющее ее бороться со своим изображением до изнеможения, рыба сразу же после этого была готова ухаживать за самкой. Другими словами, Бернхард в 17 лет обнаружил, что «специфическая возможность действия» может быть «заглушена», а также исчерпана.

Окончив среднюю школу, я все еще был одержим эволюцией и хотел изучать зоологию и палеонтологию. Однако я послушался отца, который хотел, чтобы я изучал медицину. Это оказалось для меня удачей. Учитель анатомии Фердинанд Хохштеттер был блестящим сравнительным анатомом и эмбриологом. Он также был преданным учителем сравнительного метода. Я быстро осознал не только то, что сравнительная анатомия и эмбриология предлагают лучший доступ к проблемам эволюции, чем палеонтология, но также и то, что сравнительный метод применим как к паттернам поведения, так и к анатомической структуре.Еще до того, как я получил степень доктора медицины, я стал сначала инструктором, а затем помощником в отделении Хохштеттера. Кроме того, я начал изучать зоологию в зоологическом институте профессора Яна Верслуйса. В то же время я участвовал в психологических семинарах профессора Карла Бюлера, который очень заинтересовался моей попыткой применить сравнительные методы к изучению поведения. Он обратил мое внимание на тот факт, что мои выводы с равной силой противоречили мнениям виталистической или «инстинктивистской» школы Макдугалла и механистической или бихевиористской школы Ватсона.Бюлер заставил меня прочитать важнейшие книги обеих школ, тем самым вызвав сокрушительное разочарование: никто из этих людей не знал животных, никто из них не был экспертом. Я чувствовал себя раздавленным объемом работы, которую все еще не проделали и, очевидно, переходил на новую отрасль науки, за которую, как я чувствовал, была моя ответственность.

Карл Бюлер и его помощник Эгон Брансуик заставили меня понять, что теория познания необходима наблюдателю за живыми существами, если он должен выполнять свою задачу научной объективизации.Мой интерес к психологии восприятия, которая так тесно связана с эпистемологией, проистекает из влияния этих двух людей.

Работая ассистентом в анатомическом институте, я продолжал держать птиц и животных в Альтенберге. Среди них галки вскоре стали самыми важными. В тот самый момент, когда я получил свою первую галку, Бернхард Хельманн подарил мне книгу Оскара Хейнрота «Die Vögel Mitteleuropas». В мгновение ока я понял, что этот человек знал о поведении животных все, что и Макдугал, и Ватсон игнорировали, и что, как я полагал, знал только один.Вот, наконец, ученый, который тоже был знатоком! Трудно оценить влияние, которое Хейнрот оказал на развитие моих идей. Его классическая сравнительная статья по Anatidae побудила меня рассматривать сравнительное изучение поведения как свою главную задачу в жизни. Хохштеттер великодушно рассматривал мою этологическую работу как своего рода сравнительную анатомию и разрешал мне работать над ней во время дежурства в его отделении. В противном случае статьи, которые я написал между 1927 и 1936 годами, никогда бы не были опубликованы.

В то время я познакомился с Уоллесом Крейгом. Американский орнитолог Маргарет Морс Найс знала о своей работе и моей и всячески поддерживала с нами контакт. Я в долгу перед ней. После Хохштеттера и Хейнрота самым влиятельным моим учителем стал Уоллес Крейг. Он подверг критике мое твердое мнение о том, что инстинктивная деятельность основана на цепных рефлексах. Я сам продемонстрировал, что длительное отсутствие высвобождения стимулов имеет тенденцию понижать их порог, вплоть до того, что активность проявляется в вакууме.Крейг указал, что в той же ситуации организм начал активно искать ситуацию с высвобождающим стимулом. Совершенно очевидно, что бессмысленно говорить о реакции на еще не полученный стимул, писал Крейг. Причина, по которой, несмотря на очевидную спонтанность инстинктивного поведения, я все еще придерживался рефлекторной теории, заключалась в моем убеждении, что любое отклонение от шеррингтонской рефлексологии означает уступку витализму. Итак, в лекции, которую я прочитал в феврале 1936 года в Гарнакхаусе в Берлине, я все еще защищал рефлекторную теорию инстинкта.Это был последний раз, когда я так поступал.

Во время той лекции моя жена сидела за молодым человеком, который, очевидно, согласился с тем, что я сказал о спонтанности, все время бормоча: «Все вписывается, все вписывается». Когда в конце лекции я сказал, что считаю инстинктивные двигательные паттерны цепными рефлексами, он закрыл лицо руками и простонал: «Идиот, идиот». Этим человеком был Эрих фон Хольст. После лекции в общежитии Гарнакхауса ему потребовалось всего несколько минут, чтобы убедить меня в несостоятельности рефлекторной теории.Понижение пороговых значений, всплеск активности вакуума, независимость двигательных паттернов от внешней стимуляции, короче говоря, все явления, с которыми я боролся, не только могли быть объяснены, но фактически должны были быть постулированы, исходя из предположения, что они были основаны не на цепочки рефлексов, но на процессах эндогенной генерации стимулов и центральной координации, которые были обнаружены и продемонстрированы Эрихом фон Хольстом. Я считаю наиболее важным прорывом из всех наших попыток понять поведение животных и человека признание следующего факта: элементарная нейронная организация, лежащая в основе поведения, не состоит из рецептора, афферентного нейрона, стимулирующего моторную клетку, и эффектора. активируется последним.Гипотеза Холста, которую мы с уверенностью можем сформулировать самостоятельно, гласит, что основная центральная нервная организация состоит из клетки, постоянно производящей эндогенную стимуляцию, но не способной активировать ее эффектор другой клеткой, которая, также производя эндогенную стимуляцию, оказывает тормозящее действие. Именно эта ингибирующая клетка находится под влиянием рецептора и прекращает свою ингибирующую активность в биологически «правильный» момент. Эта гипотеза казалась настолько многообещающей, что Kaiser-Wilhelmsgesellschaft, теперь переименованная в Max-Planck-Gesellschaft, решила основать институт физиологии поведения для Эриха фон Хольста и меня.Я убежден, что если бы он был еще жив, он был бы сейчас здесь, в Стокгольме. В то время война прервала наши планы.

Когда осенью 1936 года профессор ван дер Клаув созвал симпозиум под названием «Instinctus» в Лейдене, Голландия, я прочитал статью об инстинкте, основанную на теориях Эриха фон Хольста. На этом симпозиуме я познакомился с Нико Тинбергеном, и это, безусловно, событие, которое в ходе этой встречи принесло мне самые важные последствия. Наши взгляды совпали в поразительной степени, но я быстро понял, что он был лучше меня в отношении аналитического мышления, а также в способности разрабатывать простые и убедительные эксперименты.Мы обсудили взаимосвязь между пространственно-ориентированными реакциями (налоги в смысле Альфреда Кюна) и механизмом высвобождения, с одной стороны, и спонтанными эндогенными двигательными паттернами, с другой. В ходе этих дискуссий обрели форму некоторые концептуализации, которые позже оказались плодотворными для этологических исследований. Никто из нас не знает, кто и что сказал первым, но весьма вероятно, что концептуальное разделение налогов, врожденные механизмы освобождения и фиксированные двигательные паттерны были вкладом Тинбергена.Он определенно был движущей силой в серии экспериментов, которые мы провели по реакции скатывания яиц серого гуся, когда он жил с нами в Альтенберге в течение нескольких месяцев летом 1937 года.

Те же особи гусей, на которых мы проводили эти эксперименты, впервые вызвали у меня интерес к процессу одомашнивания. Это были гибриды F ₁ диких серых и домашних гусей, и они показали удивительные отклонения от нормального социального и сексуального поведения диких птиц.Я понял, что непреодолимое усиление влечения к кормлению, а также к совокуплению и ослабление более дифференцированных социальных инстинктов характерно для очень многих домашних животных. Меня, как и до сих пор, напугала мысль о том, что аналогичные генетические процессы деградации могут работать с цивилизованным человечеством. Под влиянием этого страха я сделал очень опрометчивый поступок вскоре после того, как немцы вторглись в Австрию: я написал об опасности приручения и, чтобы меня поняли, сформулировал свое письмо в худшей из нацистской терминологии.Я не хочу преувеличивать это действие. Я действительно верил, что новые правители могут принести пользу. Прецедент ограниченного католического режима в Австрии побудил людей лучше и умнее меня питать эту наивную надежду. Практически все мои друзья и учителя поступали так, включая моего собственного отца, который, безусловно, был добрым и гуманным человеком. Никто из нас даже не подозревал, что слово «отбор», когда оно использовалось этими правителями, означало убийство. Я сожалею об этих произведениях не столько из-за бесспорной дискредитации, которую они отражают в моей личности, сколько из-за того, что они помешали будущему осознанию опасности приручения.

В 1939 году я был назначен на кафедру психологии в Кёнингсберге, и это назначение произошло по маловероятному совпадению, когда Эрих фон Хольст играл на альте в квартете, который собрался в Геттингене и в котором Эдуард Баумгартен играл на первой скрипке. Баумгартен был профессором философии в Мэдисоне, штат Висконсин. Будучи учеником Джона Дьюи и, следовательно, представителем прагматической философской школы, Баумгартен сомневался в том, что ему только что предложили кафедру философии в Кёнингсберге — кафедру Иммануила Канта.Так как он знал, что кафедра психологии также свободна в Кёнингсберге, он небрежно спросил Эриха фон Хольста, знает ли он биологически ориентированного психолога, который в то же время интересовался теорией познания. Хольст знал, что я представляю именно эту довольно редкую комбинацию интересов, и предложил меня Баумгартену, который вместе с биологом Отто Келером и ботаником Куртом Мотесом — ныне президент Academia Leopoldina в Галле — убедил философский факультет в Кёнингсберге поставить меня на место. зоолог на психологической кафедре.Я сомневаюсь, что, возможно, преподаватели позже пожалели об этом выборе, я лично, во всяком случае, извлек огромную пользу из дискуссий на собраниях Kant-Gesellschaft, которые регулярно продолжались до поздней ночи. Моими самыми блестящими и поучительными противниками в моей борьбе с идеализмом были физиолог Х. Х. Вебер, ныне работающий в Max-Planck-Gesellschaft, и покойная первая жена Отто Келера Аннемари. Именно им я действительно обязан своим пониманием кантовской философии — насколько это возможно.Результатом этих дискуссий стала моя статья о теории Априори Канта с точки зрения дарвиновской биологии. Сам Макс Планк написал мне письмо, в котором заявил, что полностью разделяет мои взгляды на отношения между феноменальным и реальным миром. При чтении этого письма у меня возникло такое же чувство, как и при присуждении мне Нобелевской премии. Спустя годы эта статья появилась в Системном ежегоднике, переведенном на английский язык моим другом Дональдом Кэмпбеллом.

Осенью 1941 года меня призвали в немецкую армию медиком. Мне посчастливилось найти прием в отделении неврологии и психиатрии больницы в Познани. Хотя я никогда не занимался медициной, я знал достаточно об анатомии нервной системы и психиатрии, чтобы заполнить свой пост. Мне снова посчастливилось встретиться с хорошим учителем, доктором Гербертом Вайгелем, одним из немногих психиатров того времени, серьезно относившихся к психоанализу. У меня была возможность из первых рук узнать о неврозах, особенно истерии, и психозах, особенно шизофрении.

Весной 1942 года меня отправили на фронт под Витебск, а через два месяца я попал в плен к русским. Сначала я работал в больнице в Чалтурине, где мне было поручено отделение на 600 коек, занимавшееся почти исключительно случаями так называемого полевого полиневрита, формы общего воспаления нервных тканей, вызванного комбинированным воздействием стресса. перенапряжение, простуда и недостаток витаминов. Удивительно, но российские врачи не знали этого синдрома и верили в последствия дифтерии — болезни, которая также вызывает сбой всех рефлексов.Когда эта больница была разобрана, я стал лагерным врачом сначала в Оричи, а затем в нескольких последующих лагерях в Армении. Я стал довольно свободно говорить по-русски и подружился с некоторыми русскими, в основном с врачами. У меня была возможность наблюдать поразительные параллели между психологическими эффектами нацизма и марксистского образования. Именно тогда я начал понимать природу идеологической обработки как таковой.

Как врач в небольших лагерях в Армении у меня было немного свободного времени, и я начал писать книгу по эпистемологии, поскольку это был единственный предмет, для которого мне не требовалась библиотека.Рукопись в основном написана раствором перманганата калия на цементной мешковине, разрезанной на части и отутюженной. Советские власти поощряли мое письмо, но, когда оно было почти закончено, перевели меня в лагерь в подмосковном Красногорске с предписанием напечатать рукопись и отправить копию цензору. Они пообещали, что мне разрешат забрать копию домой после репатриации. Приближалась предполагаемая дата репатриации австрийцев, и у меня были основания опасаться, что меня задержат из-за моей книги.Однако однажды начальник лагеря вызвал меня к себе в кабинет и, честное слово, спросил, действительно ли моя рукопись не содержит ничего, кроме неполитической науки. Когда я заверил его, что это действительно так, он пожал мне руку и тут же выписал «пропуск», приказ, в котором говорилось, что мне разрешено забрать мою рукопись и моего ручного скворца домой. Из уст в уста он сказал офицеру конвоя сказать следующему, чтобы он сказал следующему и так далее, чтобы меня не обыскивали.Итак, я прибыл в Альтенберг с целыми рукописью и птицей. Я не думаю, что когда-либо видел подобный пример, когда мужчина доверяет слову другого человека. С небольшими дополнениями и изменениями книга, написанная в России, вышла под названием «Die Rückseite des Spiegels». Это название было предложено другим военнопленным из Эривани по имени Циммер.

Вернувшись домой в Австрию в феврале 1948 года, я остался без работы, и не было никаких обещаний, что кресло освободится.Однако друзья сплотились со всех сторон. Отто Шторх, профессор зоологии, сделал все, что в его силах, и сделал это для моей жены еще до того, как я вернулся. Отто Кениг и его «Биологическая станция Вильгельминенберг» приняли меня как давно потерянного брата, а Вильгельм Маринелли, второй зоолог, дал мне возможность читать лекции в его «Institut für Wissenschaft und Kunst». Австрийская академия наук профинансировала небольшую исследовательскую станцию ​​в Альтенберге на деньги, пожертвованные для этой цели английским поэтом и писателем Дж.Б. Пристли. У нас были деньги на содержание наших животных, не было зарплаты, но было много энтузиазма и достаточно, чтобы поесть, поскольку моя жена оставила свою медицинскую практику и управляла своей фермой недалеко от Тульна. Некоторые замечательные молодые люди были готовы объединить усилия с нами в этих условиях. Первым был Вольфганг Шлейдт, ныне профессор Гарденского университета ¹ недалеко от Вашингтона. Свой первый усилитель для сверхзвуковых звуков грызунов он построил из радиоприемников, найденных на свалках, и свой первый террариум из старой грядки того же происхождения.Я помню, как он возил его домой на тачке. Затем пришли Ильзе и Хайнц Прехтль, ныне профессор в Гронингене, затем Иренеус и Элеонора Эйбл-Эйбесфельдт, обе женщины-доктора зоологии и сами по себе хорошие ученые.

Очень скоро международные контакты этологов начали восстанавливаться. Осенью 1948 года нас посетил профессор У. Х. Торп из Кембриджа, который продемонстрировал истинный импринтинг у паразитических ос и проявил интерес к нашей работе. Он предсказал, как и Тинберген в то время, что мне не удастся записаться на прием в Австрии.Он по секрету спросил меня, подумаю ли я о том, чтобы взять лекции в Англию. Я сказал, что предпочитаю пока остаться в Австрии. Вскоре после этого я изменил свое мнение: Карл фон Фриш, который оставил свою кафедру в Граце, Австрия, чтобы вернуться в Мюнхен, предложил меня в качестве своего преемника, и факультет Граца единогласно согласился. Когда австрийское министерство образования, которое в то время снова было строго католическим, категорически отклонило предложение Фриша и преподавателей, я написал два письма Тинбергену и Торпу, что теперь я готов покинуть дом.В течение удивительно короткого времени Бристольский университет спросил меня, рассматриваю ли я возможность проведения там лекций с дополнительной задачей проведения этологических исследований коллекции водоплавающих птиц Фонда диких птиц Северн в Слимбридже. Так что мой друг Питер Скотт тоже, должно быть, приложил к этому руку. Я ответил утвердительно, но, прежде чем что-либо было решено, вмешалось Max-Planck-Gesellschaft, предложив мне исследовательскую станцию, примыкающую к отделу Эриха фон Хольста. Это было трудное решение; наконец, я был убежден, что с Максом Планком я могу взять с собой Шлейдта, Прехтля и Эйбля.Вскоре после этого моя исследовательская станция в Бульдерне в Вестфалии была официально присоединена к отделению Эриха фон Хольста в недавно основанном «Институте Макса Планка для Верхальтенсфизиологии». Эрих фон Хольст созвал международную встречу этологов в 1949 году. На втором из этих симпозиумов мы с Эрихом фон Хольстом отпраздновали исполнение нашей мечты в Бульдерне осенью 1950 года.

Возвращаясь к своей исследовательской работе, я сначала ограничился чистым наблюдением за водоплавающими птицами и рыбами, чтобы снова соприкоснуться с реальной природой, от которой я так долго был отделен.Постепенно я начал концентрироваться на проблемах агрессивности, ее функции выживания и механизмах, противодействующих ее опасным последствиям. Боевое поведение рыб и поведение привязанности у диких гусей вскоре стали главными объектами моих исследований. Снова посмотрев на эти вещи свежим взглядом, я понял, насколько необходимы более подробные знания, точно так же, как мой великий со-лауреат Карл фон Фриш обнаружил новые и интересные явления у своих пчел, зная их в течение нескольких десятилетий, так что я почувствовал , наблюдение за моими животными должно выявить новые и интересные факты.Я нашел хороших сотрудников, и мы все еще заняты одним и тем же нескончаемым поиском.

Крупный прорыв в этологической теории был вызван в 1953 году резкой критикой Даниэля Д. Лерманна, который поставил под сомнение обоснованность этологической концепции врожденного. По словам Тинбергена, сообщество этологов гудело, как потревоженный пчелиный улей. На дискуссии, организованной профессором Грассе в Париже, я сказал, что Лерманн, пытаясь избежать предположения о врожденном знании, непреднамеренно постулировал существование «врожденного школьного знания».Это означало доведение до абсурда и показывает мою собственную ошибку: мне потребовались годы, чтобы осознать, что эта ошибка была идентична той, которую совершил Лерманн, и заключалась в понимании «врожденного» и «научного» как дизъюнктивных противоречащих друг другу. концепции. Я пришел к выводу, что, конечно, проблема того, почему обучение вызывает адаптивное поведение, лежит исключительно в «врожденном школьном умении», другими словами, в филогенетически запрограммированном механизме обучения. Лерманн осознал то же самое, и, осознав это, мы стали друзьями.В 1961 году я опубликовал статью «Phylogenetische Anpassung und Adaptive Modifikation des Verhaltens», которую позже расширил в книгу под названием «Эволюция и модификация поведения» (Harvard University Press, 1961).

До конца жизни меня не интересовало человеческое поведение и меньше — человеческая культура. Вероятно, мое медицинское образование пробудило мое осознание опасностей, угрожающих цивилизованному человечеству. Для ученого — разумная стратегия — не говорить о том, чего не знаешь с уверенностью.Однако медик обязан предупреждать всякий раз, когда видит опасность, даже если он только подозревает о ее существовании. На удивление поздно я столкнулся с опасностью разрушения человеком его естественной среды и разрушительного порочного круга коммерческой конкуренции и экономического роста. Рассмотрение культуры как живой системы и рассмотрение ее нарушений в свете болезней привело меня к мнению, что главная угроза дальнейшему существованию человечества заключается в том, что вполне можно назвать массовым неврозом.Можно также сказать, что основные проблемы, с которыми сталкивается человечество, — это проблемы морального и этического характера.

Сегодня Я только что уволился с поста директора Института макса Планка верхальтенсфизиологии в Зеевизене, Германия, и сейчас создаю отдел социологии животных, относящийся к Institut für Vergleichende Verhaltensforschung Австрийской академии наук.

1. По словам профессора Вольфганга Шлейдта, 22 июля 1998 г. университет Гарден отсутствует.Он был профессором Университета Мэриленда, кампус Колледж-Парк с 1965 по 1985 год.

Из Les Prix Nobel en 1973 , редактор Вильгельм Одельберг, [Нобелевский фонд], Стокгольм, 1974

Эта автобиография / биография была написана на момент вручения награды и позднее опубликованной в книжной серии Les Нобелевская премия / Нобелевские лекции / Нобелевские премии . Информация иногда обновляется при отправке дополнения. Лауреата.

Конрад Лоренц умер 27 февраля 1989 года.

Для цитирования этого раздела
MLA style: Конрад Лоренц — Биографический. NobelPrize.org. Nobel Media AB 2021. Сб. 1 мая 2021 г.

Конрад Лоренц — Энциклопедия Нового Света

Конрад Захариас Лоренц (7 ноября 1903 — 27 февраля 1989) был австрийским зоологом, зоологом и орнитологом.Его считают одним из основоположников современной этологии. Лоренц изучал инстинктивное поведение животных, особенно серых гусей и галок. Работая с гусями, он заново открыл принцип импринтинга (первоначально описанный Дугласом Сполдингом в девятнадцатом веке) в поведении нидифугиальных птиц. Лоренц был близким соратником Нико Тинбергена, и вместе с Карлом фон Фришем все трое были удостоены Нобелевской премии по физиологии и медицине в 1973 году.

Самым продолжительным вкладом Лоренца является его работа над инстинктами, в частности импринтингом; его влияние на молодое поколение этологов; его методы проведения исследований с животными без жестокости; и его популярные работы, которые сыграли огромную роль в привлечении внимания широкой публики к этологии.Лоренц видел, что человечество отличается от животных тем, что мы преодолели свои инстинкты и свободны от ограничений окружающей среды, свободны действовать как во благо, так и во вред. Он признал, что такая свобода требует ответственности, чтобы укротить ее, если мы не хотим уничтожить себя и свой мир. Таким образом, его последний вклад может быть предупреждением о том, что наиболее серьезные проблемы, с которыми сегодня сталкивается человечество, являются моральными и этическими.

Жизнь

Конрад Захариас Лоренц родился в Альтенберге, недалеко от Вены, Австрия, 7 ноября 1903 года в семье врачей Адольфа Лоренца и Эммы Лехер Лоренц.Всегда увлеченный животными, он держал дома зверинец.

Однако его отец настоял на том, чтобы он стал врачом, и поэтому в 1922 году Конрад Лоренц поступил на доврачебную программу в Колумбийском университете. Он вернулся в Вену в 1923 году, чтобы продолжить учебу в Венском университете до 1928 года. Конрад Лоренц получил медицинскую степень в 1928 году. Годом ранее он женился на Маргарете Гебхарт, также докторе. Затем, обучаясь в Анатомическом институте Фердинанда Хохштеттера при университете, он получил докторскую степень по зоологии в 1933 году.

В ранний период своей жизни он выдвинул множество своих гипотез о поведении животных, таких как импринтинг, «врожденный механизм высвобождения» и «паттерны фиксированного действия». После работы ассистентом в Анатомическом институте, Лоренц был Privatdozent (неоплачиваемый инструктор) Венского университета с 1937 по 1940 год.

В 1930-х годах Лоренц заложил основные теоретические основы классической этологии. Его основная идея, которую он разделял с предшественниками и учителями, заключалась в том, что некоторые инстинктивные модели поведения фиксированы по форме и столь же характерны для видов, как и органы.Лоренц планировал анализировать инстинктивное поведение, используя сравнительные методы. Именно в этот период он познакомился и начал тесные личные и рабочие отношения с Нико Тинбергеном.

Лоренц вступил в нацистскую партию в 1938 году и поступил на кафедру университета при нацистском режиме. В своем заявлении о членстве в нацистской партии в 1938 году он писал: «Могу сказать, что вся моя научная работа посвящена идеям национал-социалистов». Его публикации в то время привели в последующие годы к утверждениям о том, что его научная работа была загрязнена нацистскими симпатиями: его опубликованные в нацистский период статьи включали поддержку нацистских идей «расовой гигиены», выраженную в псевдонаучных метафорах.

В 1940 году Лоренц стал профессором психологии в Университете Иммануила Канта в Кенигсберге (позднее — российский порт Калининград). Он был призван в Вермахт в 1941 году. Он хотел стать механиком-мотоциклистом, но вместо этого его назначили медиком. Отправленный на фронт под Витебском в 1942 году, он был взят в качестве военнопленного в Советский Союз, где он работал с врачами в различных лагерях с 1944 по 1948 год. В это время он наблюдал параллели между психологическими эффектами нацистского и марксистского образования. .

Общество Макса Планка основало Институт Лоренца по поведенческой физиологии в Бульдерне, Германия, в 1950 году. В 1958 году Лоренц перешел в Институт поведенческой физиологии Макса Планка в Зеевизене. В 1969 году он стал первым лауреатом премии Prix mondial Cino Del Duca. Лоренц ушел из Института Макса Планка в 1973 году, но продолжил исследования и публикации в Альтенберге (его семейный дом, недалеко от Вены) и Грюнау-им-Альмталь в Австрии.

Он разделил Нобелевскую премию по физиологии и медицине 1973 года «за открытия в индивидуальных и социальных моделях поведения» с двумя другими важными этологами раннего периода, Николаасом Тинбергеном и Карлом фон Фришем.Принимая Нобелевскую премию, он извинился за публикацию 1940 года, в которой содержались нацистские взгляды на науку, сказав, что «многие весьма порядочные ученые надеялись, как и я, на короткое время навсегда от национал-социализма, и многие быстро отвернулись от него, такой же ужас, как и я » Представляется весьма вероятным, что идеи Лоренца об унаследованной основе моделей поведения были близки нацистским властям, но нет никаких доказательств того, что его экспериментальная работа была вдохновлена ​​или искажена нацистскими идеями.

В последние годы своей жизни Лоренц поддерживал зарождающуюся Австрийскую партию зеленых и в 1984 году стал номинальным руководителем Конрада Лоренца Фольксбегерена, массового движения, которое было сформировано для предотвращения строительства электростанции на Дунае недалеко от Хайнбурга. дер Донау и, таким образом, уничтожение еще нетронутого леса, окружающего планируемое место.

Конрад Лоренц умер 27 февраля 1989 года в Альтенберге.

Работа

В нескольких основополагающих статьях Лоренц изложил теоретические проблемы, результаты, методы исследования и оставшиеся проблемы этологии.Методы Лоренца всегда были традиционными. Он никогда не проводил формальных экспериментов, а его описательные наблюдения часто носили анекдотический характер. Он привел в ярость своих более традиционных коллег, сказав: «Если у меня есть хороший пример, мне наплевать на статистику». Этим он имел в виду, что если бы он видел, как животное делает что-то поразительное, ему не нужно было видеть, как многие другие животные делают то же самое, чтобы подтвердить то, что он уже знал.

Сравнительное изучение поведения и обучения человека и животных было доминирующей темой на протяжении всей работы Лоренца. Он любил животных и держал огромное разнообразие, в том числе галок, гусей, собак и рыб. Он утверждал, что с аппаратом восприятия и познания можно обращаться как с другими органами, которые развились по отношению к окружающей среде. Так можно объяснить даже «склонность к изучению» предметов, имеющих решающее значение для выживания. Эволюционная психология и социобиология относятся к числу современных разработок, основанных на этих основах.

Конрад Лоренц открыл несколько концепций, которые все еще используются в современных науках о поведении:

1. Паттерн фиксированного действия — унаследованная характеристика, относительно сложный паттерн движения, присущий всем членам вида;
2. Спусковой или знаковый стимул — специфический стимул окружающей среды, восприятие которого достаточно, чтобы вызвать выполнение фиксированного паттерна действия;
3. Импринтинг — быстрая, довольно стабильная форма обучения, при которой ранний опыт социального животного влияет на его дальнейшее социальное или сексуальное поведение, очевидно, без необходимости в подкреплении.

Его доктрина импринтинга до сих пор вызывает интерес исследователей. Сыновний импринтинг, когда молодое животное распознает характеристики своего родителя, был впервые отмечен биологом Дугласом Сполдингом в девятнадцатом веке и заново открыт ранним этологом Оскаром Хейнротом, учителем Лоренца. Это явление наиболее очевидно у нидифуговых птиц (которые покидают гнездо вскоре после вылупления) и рептилий.Лоренц продемонстрировал, как гуси, вылупившиеся из инкубатора, отпечатываются на первом подходящем движущемся стимуле, который они видели в течение так называемого «критического периода», составляющего около 36 часов вскоре после вылупления. Находясь вместе с гусятами во время их вылупления, Лоренц обнаружил, что они оставляют отпечаток на себе. В результате его часто изображают за которым следует стайка гусей, запечатлевших его.

Лоренц всегда считал, что человечество находится в опасности из-за якобы пагубных последствий цивилизации.Он выдвинул гипотезу о различных причинах этих эффектов, успешно постулируя расовую дегенерацию, необузданную агрессию и деградацию окружающей среды в течение своей карьеры. В своей книге On Aggression (1966) Лоренц утверждал, что внутривидовая агрессия, обычно являющаяся адаптивным феноменом у животных, стала смертельной для людей, потому что мы разрабатываем новое оружие, которое может убивать на расстоянии (которое превзошло наши врожденные запреты на убийство). ). По словам Лоренца, агрессия включает в себя накопленную инстинктивную энергию, и ее необходимо разрядить.Затем следует огнеупорная фаза для накопления смываемой энергии, как при смыве и повторном наполнении туалета. Этот подход вызвал международную дискуссию о биологических основах человеческого поведения.

Конрад Лоренц тоже внес свой вклад в философию. В своей книге « за зеркалом » Лоренц рассматривает старый философский вопрос о том, правильно ли наши чувства сообщают нам о мире таким, какой он есть, или дают нам только иллюзию. Его ответ исходит из эволюционной биологии.Передаются только те черты, которые помогают нам выжить и размножаться. Если бы наши чувства давали нам неверную информацию об окружающей среде, мы скоро вымерли бы. Поэтому мы можем быть уверены, что наши чувства дают нам правильную информацию, иначе мы не оказались бы здесь, чтобы нас обманули.

Взгляд Лоренца на человечество

В своей книге Восемь смертных грехов цивилизованного человека Лоренц обратился к следующему парадоксу:

Все преимущества, которые человек получил от своего постоянно углубляющегося понимания окружающего его мира природы, его технологический, химический и медицинский прогресс, которые должны облегчить человеческие страдания…. вместо этого склоняется к уничтожению человечества «(Lorenz 1974, 26).

Лоренц принимает экологическую модель, чтобы попытаться понять механизмы, лежащие в основе этого противоречия. Таким образом,

» все виды … адаптированы к окружающей среде. .. включая не только неорганические компоненты … но и все другие живые существа, населяющие местность (Lorenz 1974, 31).

В основе теории экологии Лоренца лежит функция механизмов обратной связи, особенно механизмов отрицательной обратной связи, которые иерархическим образом подавляют импульсы, возникающие ниже определенного порога.Сами пороги являются продуктом взаимодействия противоположных механизмов. Таким образом, боль и удовольствие действуют как сдерживающие друг друга:

Чтобы получить желаемую добычу, собака или волк будут делать то, от чего в других контекстах они бы уклонялись: бегать через кусты колючек, прыгать в холодную воду и обнажаться. к риску, который обычно их пугает. Все эти тормозные механизмы … действуют как противовес эффектам механизмов обучения … Организм не может позволить себе заплатить цену, не стоящую свеч (Lorenz 1974, 53).

В природе эти механизмы имеют тенденцию к «стабильному состоянию» среди живых существ в экологии:

Более пристальное рассмотрение показывает, что эти существа … не только не причиняют друг другу вреда, но часто составляют сообщество интересы. Очевидно, что хищник сильно заинтересован в выживании того вида, животного или растительного, который составляет его добычу. … Нередко вид-жертва получает определенные выгоды от взаимодействия с видами-хищниками (Lorenz 1974, 33).

Лоренц утверждал, что человечество — это единственный вид, не связанный этими механизмами, являющийся единственным видом, который определил свою собственную среду: «[Темпы человеческой экологии] определяются прогрессом человеческих технологий» (Lorenz 1974, 35 ). Не только, но и экология человека (экономика) регулируется механизмами положительной обратной связи , определяемыми как механизм, который имеет тенденцию поощрять поведение, а не ослаблять его (Lorenz 1974, 43).

Положительная обратная связь всегда связана с опасностью «лавинообразного» эффекта… Один особый вид положительной обратной связи возникает, когда особи одного и того же вида вступают в соревнование между собой … Для многих видов животных факторы окружающей среды удерживают … внутривидовой отбор от [ведущего] к катастрофе … Но нет силы который оказывает этот здоровый регулирующий эффект на культурное развитие человечества; К несчастью для себя, человечество научилось преодолевать все внешние по отношению к нему силы окружающей среды (Lorenz 1974, 44).

Лоренц не считает независимость человека от естественных экологических процессов неизбежно плохой.В самом деле, он заявляет, что «совершенно новая [экология], которая во всех отношениях соответствует [человеческим] желаниям … теоретически может оказаться столь же прочной, как та, которая существовала бы без его вмешательства» (Lorenz 1974, 36). Однако принцип конкуренции, типичный для западных обществ, уничтожает любую возможность этого:

Соревнование между людьми разрушает с холодной и дьявольской жестокостью … Под давлением этой конкурентной ярости мы не только забываем, что полезно для человечества в целом, но даже то, что хорошо и выгодно для отдельного человека…. Спрашивается, что наносит больший ущерб современному человечеству: жажда денег или поспешность потребления … в любом случае очень важную роль играет страх: страх быть обгоненным конкурентами, страх стать бедным, боязнь принять неправильные решения или боязнь оказаться несостоятельной (Lorenz 1974, 45-47).

Наследие

Вместе с Николаасом Тинбергеном Лоренц разработал идею врожденного механизма высвобождения для объяснения инстинктивного поведения (фиксированных паттернов действий).Под влиянием идей Уильяма Макдугалла Лоренц развил это в «психогидравлическую» модель мотивации поведения. Эти идеи оказали влияние, поскольку этология стала более популярной в 1960-х годах, но сейчас они считаются устаревшими. Работы Лоренца об эволюции теперь также считаются устаревшими, потому что он склонялся к идеям группового отбора, которые были сильно переосмыслены с момента появления социобиологии в 1970-х годах.

Таким образом, наиболее устойчивым вкладом Лоренца является его эмпирическая работа, особенно по импринтингу; его влияние на молодое поколение этологов; и его популярные работы, которые сыграли огромную роль в привлечении внимания широкой публики к этологии.Хотя он продемонстрировал, что инстинктивное поведение животных можно проанализировать с помощью набора стандартных методов, многие детали его анализа поведения оказались неполными. Некоторые скажут, что наиболее значительный вклад и наследие Лоренца заключается не в каких-либо его теориях, а в хорошем примере, который он подал своей методологией. Он никогда не лишал животных элементарных физических или эмоциональных потребностей. Он никогда не убивал их, не калечил и не пытал. Когда-то все эти жестокие методы считались незаменимыми при исследованиях на животных, но Лоренц доказал, что можно получить Нобелевскую премию, не используя их.

Марк Бекофф (2006) написал о Конраде Лоренца: «Я помню, как встретил Лоренца на этологической конференции в Парме, Италия, и его страсть и энтузиазм были невероятно заразительны. В течение нескольких часов он рассказывал истории о животных, с которыми он жил. своей жизни и ни разу не повторился. Он явно любил то, что делал, и любил своих друзей-животных ».

Кто-то может сказать, что самым прочным наследием Лоренца было его почти пророческое видение взаимосвязи между рыночной экономикой и угрозой экологической катастрофы.Хотя в свое время он опрометчиво заявлял о своем согласии с нацистскими идеями, он был шокирован, обнаружив, как они претворялись в жизнь. Его автобиографический отчет и мысли во время получения Нобелевской премии отражали его признание того, что проблемы, с которыми сегодня сталкивается человечество, являются моральными и этическими. Он видел, что человечество отличается от животных тем, что мы преодолели свои инстинкты и свободны от ограничений окружающей среды, свободны действовать как во благо, так и во вред.

В Австрии есть три института Конрада Лоренца; один из них находится в его семейном особняке в Альтенберге.

Публикации

Самыми известными книгами Лоренца являются Кольцо царя Соломона (1952) и Об агрессии (1966), обе написанные для широкой аудитории. Его научная работа появилась в основном в журнальных статьях, написанных на немецком языке; они стали широко известны англоязычным ученым благодаря их описанию в книге Тинбергена 1951 года The Study of Instinct , хотя многие из его работ позже были опубликованы в английском переводе в двух томах под названием Studies in Animal and Human Behavior .

• 1952. Кольцо царя Соломона
• 1954. Человек встречает собаку
• 1955. Естественные науки о человеческих видах: Введение в сравнительные поведенческие исследования — Российская рукопись (1944-1948)
• 1965. Эволюция и изменение поведения
• 1966. Об агрессии
• 1970. Исследования поведения животных и человека, том I
• 1971. Исследования поведения животных и человека, том II 1973
• . За зеркалом
• 1974. Восемь смертных грехов цивилизованного человека
• 1979. Год серого гуся
• 1982. Основы этологии

Ссылки

• Животные страсти и звериные добродетели . Издательство Темплского университета. ISBN 1592133479
• Boring, E.G. 1950. История экспериментальной психологии, 2-е изд. . Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Prentice Hall.ISBN 01338
• Бреннан, Дж. Ф. 1986. История и системы психологии . Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, Inc. ISBN 0133922189
• Leahey, Th. Х. 2000. История современной психологии . Энглвуд Клифф, Нью-Джерси: Prentice Hall. 3-е издание. ISBN 0130175730
• Лоренц, К. З. 1957. Сравнительное исследование поведения. дюйм. Шиллер (изд. И пер.). Инстинктивное поведение: развитие современной концепции . Лондон: Метуэн.
• Лоренц К.З. 1975. Учение Канта о a priori в свете современной биологии. У Ричарда И. Эванса, Конрад Лоренц: Человек и его идеи . Нью-Йорк: Харкорт Брейс Йованович.

Внешние ссылки

Все ссылки получены 23 апреля 2018 г.

Кредиты

New World Encyclopedia писатели и редакторы переписали и завершили статью Wikipedia в соответствии со стандартами New World Encyclopedia .Эта статья соответствует условиям лицензии Creative Commons CC-by-sa 3.0 (CC-by-sa), которая может использоваться и распространяться с указанием авторства. Кредит предоставляется в соответствии с условиями этой лицензии, которая может ссылаться как на участников New World Encyclopedia, и на самоотверженных добровольцев Фонда Викимедиа. Чтобы процитировать эту статью, щелкните здесь, чтобы просмотреть список допустимых форматов цитирования. История более ранних вкладов википедистов доступна исследователям здесь:

История этой статьи с момента ее импорта в Энциклопедию Нового Света :

Примечание. могут применяться ограничения на использование отдельных изображений, на которые распространяется отдельная лицензия.

Вена, Австрия — Энциклопедия Нового Света

Вена (нем. Wien, [ʋiːn], австро-баварский: Weăn, ) является столицей Австрии, а также одним из девяти штатов Австрии.Вена — город приматов Австрии; с населением около 1,7 миллиона человек (2,2 миллиона в столичном регионе), и это, безусловно, самый большой город в Австрии, а также ее культурный, экономический и политический центр. Вена находится на самом востоке Австрии, недалеко от Чехии, Словакии и Венгрии. В 1683 году город стал резиденцией династии Габсбургов, и многие аристократические семьи построили в городе дворцы и резиденции. В 1805 году Вена стала столицей Австрийской империи, а затем Австро-Венгерской империи, и сыграла важную роль в европейской и мировой политике.Карта Европы была перерисована на Венском конгрессе 1815 года. В 1918 году, после Первой мировой войны, Вена стала столицей Первой Австрийской республики. В 1938 году немецкие войска вошли в Австрию, и Гитлер провозгласил «аншлюс» (присоединение) Австрии к германскому рейху. 1945 г. Вена снова стала столицей Австрии, первоначально разделенной союзниками на четыре зоны.

Сегодня Вена — центр европейской культуры с более чем сотней художественных музеев, которые вместе взятые ежегодно привлекают более восьми миллионов посетителей.Вена также известна как дом многих выдающихся музыкантов, ученых и философов, в том числе Людвиг ван Бетховен, Мартин Бубер, Зигмунд Фрейд, Густав Климт, Йозеф Ланнер, Франц Шуберт, Вольфганг Амадей Моцарт, Людвиг Витгенштейн и Иоганн Штраус. В 2001 году центр города был внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. ^[2]

История

Основана около 500 г. г. до н. Э. , Вена изначально была кельтским поселением. Название «Вена» происходит от кельтского «Vedunia», что означает «река в лесу».”В 15 г. до н. Э. , Вена стала римским пограничным городом («Виндобона»), охранявшим Римскую империю от германских племен на севере. Остатки римского лагеря все еще можно увидеть на Hoher Markt и на станции метро Stephansplatz.

В средние века Вена была домом династии Бабенбергов, а в 1440 году стала резиденцией династий Габсбургов; Со временем Вена превратилась в секретную столицу Священной Римской империи и культурный центр искусства и науки, музыки и изысканной кухни.Османские вторжения в Европу в шестнадцатом и семнадцатом веках дважды останавливались недалеко от Вены (осада Вены в 1529 году и битва при Вене в 1683 году). После 1683 года, когда турки больше не представляли угрозы, Вена стала официальной резиденцией семьи Габсбургов, и многие аристократические семьи построили в городе дворцы и резиденции. С 1740 по 1780 год программа модернизации была предпринята императрицей Марией Терезией, к которой в 1765 году присоединился ее сын Иосиф II. В конце восемнадцатого века Вена стала центром культуры и образования.

В 1805 году Вена стала столицей Австрийской империи, а затем Австро-Венгерской империи, и сыграла важную роль в европейской и мировой политике. Карта Европы была перерисована на Венском конгрессе 1815 года. В 1857 году валы, окружавшие город, были разобраны и заменены на Рингштрассе (кольцевая дорога). Австро-Венгерская империя возникла в 1867 году.

В 1918 году, после Первой мировой войны, Вена стала столицей Первой Австрийской республики. Адольф Гитлер жил в Вене с 1907 по 1913 год.Академия изящных искусств города отвергла его как студента, и когда Гитлер был разорен и бездомен, он оставался в приютах для бездомных, подобных тому, что на Мельдеманн штрассе. В 1934 году, после государственного переворота, совершенного «австрофашистами», при Дольфусе устанавливается клерикально-фашистская диктатура. В 1938 году немецкие войска вошли в Австрию, и Гитлер обратился к австрийскому народу с балкона Neue Burg, части Хофбурга на Хельденплац, провозгласив «аншлюс» (присоединение) Австрии к германскому рейху.Между аншлюсом 1938 года и концом Второй мировой войны Вена потеряла свой статус столицы в пользу Берлина.

В 1945 году Советы успешно начали Венское наступление против немцев, удерживающих Вену. Город находился в осаде около двух недель, прежде чем он попал под власть Советов. После 1945 года Вена снова стала столицей Австрии. Первоначально разделенная союзниками на четыре зоны, Вена стала рассадником международного шпионажа между Западным и Восточным блоками.

Демографическая история