Детский гештальт: Гештальт: как его закрыть раз и навсегда — Психология эффективной жизни

Гештальт: как его закрыть раз и навсегда — Психология эффективной жизни

Вы все время попадаете в ситуации определенного типа? Сталкиваетесь с людьми определенного типа? У вас есть ощущение дежавю? Ощущение, что вы постоянно наступаете на одни и те же грабли? Одна из причин такого явления — незакрытые гештальты.

Гештальт: вспомнить все

Само слово «гештальт» в переводе с немецкого языка означает «целостная форма, образ, структура». Поэтому, когда говорят, что гештальт не закрыт, имеют в виду то, что какая-то ситуация в прошлом осталась незавершенной. И это не позволяет нашему подсознанию поставить в той истории точку.

Условно говоря, подсознание тревожится, создает внутри нас напряжение, а главное — заставляет нас вести себя определенным образом.

• Во-первых, так, чтобы мы помимо своей воли искали или же сами воспроизводили ситуации, схожие с теми, что остались незавершенными, непроработанными, недопрожитыми в нашем прошлом, в которых мы недополучили что-то важное для себя. При этом саму ситуацию мы можем даже не помнить.
• Во-вторых, чтобы мы искали людей, которые смогут стать заменой тех, кто был когда-то для нас значим и кому мы смогли / не захотели / побоялись что-то сказать или сделать.

Например, часто за незавершенными гештальтами стоят непроработанные отношения с родителями. В детстве мы целиком и полностью зависели от них, от того, насколько хорошими и послушными были. Фактически послушание родителям было условием нашего выживания, поэтому мы были вынуждены во многом сдерживать себя.

Но невысказанные упреки, обиды, невыраженный гнев в адрес родителей и других значимых взрослых никуда не делись. Они по-прежнему живут внутри нас. И чем старше мы становимся, тем более тяжелым и громоздким становится этот багаж.

На то, чтобы носить все это «добро» в себе, мы тратим массу энергии. А все потому, что еще в детстве усвоили: выражать свои чувства и говорить прямо о том, что думаешь, опасно.

Но как вспомнить все, что случилось с нами в жизни и что необходимо завершить? Ведь это же просто невозможно! И что делать с этими незакрытыми гештальтами? Как их завершить?

Да, вспомнить абсолютно все действительно невозможно. Но это и не нужно: и того, что прямо сейчас ранит сердце и рвется наружу, за глаза хватит для начала работы. А все менее значимое вспомнится потом, после того как мы разберемся с самыми актуальными вещами.

Кроме того, ситуации, которые нас беспокоят, в большинстве случаев можно распределить по группам. И, прорабатывая самую тревожащую ситуацию в какой-то группе, мы фактически прорабатываем и другие ситуации этого типа.

Далее. Обязательно нужно понимать, что закрыть гештальт — это не значит бежать к родственникам или другим «обидчикам», начинать махать кулаками, доказывая свою правду, и на повышенных тонах выяснять с ними отношения. Такое поведение будет крайне неэкологично не только для наших визави, но и для нас самих. Особенно если учесть, что кого-то из «обидчиков» наверняка уже нет в живых.

Закрыть гештальт — значит проработать свое прошлое и перепрожить его. Это работа с самим собой, а не с другими людьми. Результаты этой работы — произошедшие внутри нас изменения — окружающие обязательно почувствуют на невербальном уровне. В итоге изменятся не только отношения с ними, но и качество нашей жизни.

Итак, что нужно сделать, чтобы закрыть гештальт?

Основных шагов три.

1. Следует начать прорабатывать одну из ситуаций, которые лежат на поверхности и беспокоят прямо сейчас. Вычленить их легко: нужно взять листок бумаги и ручку и записать все, что задевает за живое, вызывает раздражение и возмущение.

2. Дальше необходимо продумать и по пунктам перечислить, что конкретно в данной ситуации нам не нравится. Как, с нашей точки зрения, все должно было быть и почему. Чему должна была научить нас эта ситуация, какой жизненный опыт мы должны были в ней приобрести и т.д.

А теперь, когда у нас есть вся информация об «идеальном» развитии и завершении этой ситуации, нужно погрузиться в нее как можно глубже и полнее и прожить ее заново. И в процессе этого повторного проживания выплеснуть те чувства и эмоции, которые мы хотели выплеснуть, но не смогли этого сделать. Сказать то, что хотели сказать, но так и не сказали. Сделать то, что хотели сделать, но так и не сделали.

Важное замечание: проживание ситуации должно проходить не только и даже не столько на уровне ума, сколько на уровне чувств и ощущений!

И еще. Не стоит стремиться выполнить это упражнение с первого раза. Закрытие гештальта — это работа с травмой, а это процесс очень неприятный и болезненный. Далеко не каждому под силу сделать это в один прием. Поэтому важно дать себе возможность погружаться в ситуацию столько раз, сколько понадобится, чтобы окончательно ее исчерпать.

Главное — чтобы в итоге не осталось ничего недосказанного, недопонятого, недоделанного. В результате вы должны разобраться со всеми сожалениями, обидами, гневом — всем, что вас тяготит. 

Понять, что гештальт завершен, можно только опытным путем — когда в следующий раз вы снова начнете проживать эту или схожую ситуацию и не испытаете при этом никакого дискомфорта.

3. После этого хорошо пересмотреть свою жизнь с позиции нового опыта — хотя бы основные, переломные моменты. Это задание очень важно, потому что оно помогает изменить представления о себе. В результате заметно снизятся восприятие себя как жертвы, ощущение собственной беспомощности и никчемности. И при этом мы начнем чувствовать себя более уверенными, более опытными и умудренными жизнью людьми.

Почему эта техника эффективна?

Во-первых, работа с гештальтами разрушает автоматизмы, то есть привычку поступать определенным образом в однотипных ситуациях, не задумываясь, что, как и почему мы делаем. Во-вторых, она переориентирует мышление, чувствование и поведение.  

Разрушение автоматизмов происходит, когда мы анализируем, что сделали не так в прошлом, и прорабатываем альтернативные варианты своих действий, ищем наиболее подходящий для нас в конкретном случае способ отреагировать на ситуацию.

То есть перед выполнением привычного действия мы берем паузу и начинаем задумываться, каким еще образом можем его совершить. В процессе разрыва шаблона происходит и переориентация нашего старого типа мышления на новое. Начав мыслить по-другому, мы испытываем новые чувства, а вслед за ними подтягивается уже и новый способ реагирования и поведения.

Помочь Маше вернуть родительский «должок»

Давайте рассмотрим конкретный пример работы с непроработанными отношениями с родителями как самый распространенный и «больной» случай. Возьмем мою клиентку — назовем ее Машей — и пройдем вместе с ней по вышеприведенным трем шагам.

Маша — клиент опытный, много чего понимает и осознает, поэтому ее пример будет показательным. Далее следуют мои комментарии, наблюдения и выдержки из Машиного дневника работы над собой (публикуются с ее разрешения).

1. Проработка ситуации

Маше уже хорошо за тридцать, но она до сих пор носит в своем сердце обиду на родителей — на то, что они недодали ей внимания, заботы, любви. И она до сих пор ждет, когда они «одумаются» и вернут наконец свой «должок». Это мешает ей строить отношения с другими людьми и устраивать свою личную жизнь (она не замужем и живет с родителями). И это то, что Маша хочет изменить в первую очередь.

«Что мне не нравится в отношениях с родителями?

1. Мне не нравится то, что я была и остаюсь недолюбленным ребенком.

2. Не нравится, что в 99% случаев родители (особенно мама) меня критикуют, причем унижая меня, высмеивая и, как мне кажется, всегда меня отвергая.

3. Не нравится, что, общаясь с другими людьми, я жду от них той любви, которую мне недодали родители (периодически ловлю себя на этом). А когда не получаю ее, начинаю капризничать, как маленький ребенок, делать пакости, чтобы отомстить людям за то, что и они не дают мне любви и внимания, в которых я нуждаюсь, и в конце концов рву с ними отношения. Ну или они рвут отношения со мной.

Получается, что даже с другими людьми я выстраиваю и проигрываю те же отношения, что и с родителями? Получается, что я наступаю на одни и те же грабли и двигаюсь по кругу? И, чтобы разорвать этот порочный круг, мне нужно изменить отношение к родителям? Наверное, это и есть тот урок, который я должна извлечь из этой повторяющейся из раза в раз ситуации. Урок в том, что мне нужно стать эмоционально самостоятельной, не зависящей от родителей, эмоционально повзрослеть.

А чего я хочу в идеале? Для меня важно, чтобы родители дарили мне душевное тепло, интересовались моими делами, хвалили меня, поддерживали. Что мне это даст? Мне кажется, что тогда я наконец смогу чувствовать себя в безопасности, а значит, стану более независимой и смогу общаться с другими людьми на равных. Беда в том, что я не могу заставить родителей изменить отношение к себе. Получается, все, что мне остается, — это изменить свое отношение к ним. Может, хотя бы тогда что-то изменится?»

2. Что не нравится в ситуации и как это изменить

Когда Маша, несмотря на страх и сопротивление, все-таки погрузилась с проживание отчаяния из-за отношений с родителями и когда она услышала внутри себя их обычное: «У тебя все равно ничего не получится! Да у тебя руки не из того места растут. Да что ты можешь-то? Чего еще от тебя ждать?» — обида и возмущение захлестнули ее так, что она не выдержала.

Она зарыдала, и из нее наконец-то хлынули претензии, которые она никогда не решалась предъявить родителям (она и сейчас выкрикивала их про себя, а не вслух, что вполне безопасно и при этом не менее полезно). Это были упреки в холодности, жестокости и жесткости, равнодушии, нечуткости. В том, что они отказывались водить ее в кружки (а она очень хотела в детстве научиться рисовать и играть на фортепиано). В том, что редко отпускали ее гулять во двор с другими детьми.

Она жаловалась на то, что ей всегда не хватало откровенности, разговоров по душам, их ласки и душевного тепла. Признавалась в том, что ей столько раз хотелось подойти и обнять маму или поведать ей что-то глубоко личное, но всякий раз она одергивала себя и заставляла себя держать дистанцию и отстраняться, боясь насмешек и оскорблений.

Нужно сказать, что это оплакивание себя продолжалось у Маши несколько месяцев и продолжается до сих пор. Сначала она стеснялась этого, но постепенно это стеснение прошло. Потому что, выплескивая то, что накопилось, она в какой-то момент начала чувствовать облегчение — как будто начала сбрасывать с плеч тяжелый груз. И по мере того как Маше становилось легче, в ее жизни начали, хоть и медленно, происходить перемены.

Сейчас она уже не зациклена на своей недолюбленности. Хотя, конечно же, грустит, думая о том, как здорово было бы, если бы она росла в атмосфере любви и заботы. Но это уже именно грусть, а не серьезная душевная боль. Грусть, которая появляется всегда, когда думаешь о важной потере.

Фокус внимания постепенно смещается у Маши с родителей на свою собственную жизнь. Она начала брать уроки игры на фортепиано (о которых мечтала в детстве и от которых получает сейчас большое удовольствие), чаще бывать на людях и общаться с ними (а не стоять в сторонке, как раньше), чаще звонить немногим пока друзьям и строить планы о том, как лучше расширить круг общения и каких людей ей хотелось бы в него ввести.

Она учится воспринимать себя как взрослого человека и относиться к себе с уважением. Это пока получается с трудом, но все-таки какие-то подвижки уже есть. Интересно, что и родители Маши почувствовали эти перемены и стали относиться к ней с меньшим пренебрежением, иногда они даже обращаются к ней за советом.

3. Переоценка жизни

Сейчас, когда эмоциональная зависимость Маши от родителей снижается, она уже готова начать пересматривать свою жизнь. Вот что она успела записать в своем дневнике и обсудить со мной:

«Сейчас, оглядываясь назад, я могу сказать, что холодность и отстраненность родителей, несмотря на причиненную боль, в чем-то даже мне помогли. Например, когда я только поступила в школу, мне было гораздо проще привыкнуть к ней, чем многим моим одноклассникам, которые росли в тепличных условиях и у которых было беззаботное детство. Для них отсиживать уроки, а потом делать домашние задания было сущим наказанием, а мне как-то сразу стало интересно.

Передо мной открылся мир гораздо приветливее того, что ждал меня дома. Я ходила в школу с удовольствием, с удовольствием училась и закончила школу с медалью. Проблем с поступлением в институт тоже не было.

И работать я начала уже в институте, а не ждала окончания учебы, как сокурсники из благополучных семей. Потому что мне надоело, что родители называют меня иждивенкой, да и вообще самостоятельности хотелось. И к окончанию института у меня уже были опыт и трудовой стаж, так что после диплома мне было легче, чем многим моим сокурсникам, устроиться на работу в хорошую компанию с хорошей зарплатой.

В школе, правда, среди одноклассников у меня друзей вообще не было: они казались мне детьми. Зато у меня всегда были друзья старше, начитаннее, глубже, чем я: мне было интересно с ними разговаривать, узнавать у них что-то, учиться у них уму-разуму (научиться этому у родителей в силу их закрытости было невозможно), перенимать опыт.

Вот и получается, что из-за обделенности вниманием родителей я оказалась гораздо более развитой, чем мои сверстники, повзрослела раньше их, мне легче адаптироваться к меняющимся условиям и справляться с трудностями, потому что мне не на кого рассчитывать, кроме как на себя. И по этой же причине мне вообще легче устраиваться в жизни.

Выходит, я всю жизнь смотрела только на одну сторону медали — на ту боль, которую причинили мне родители. И даже не замечала тех преимуществ, которые эта тяжелая для меня ситуация дала мне».

Завершение гештальтов — это работа, конечно, небыстрая и трудоемкая. Но ради того, чтобы разобраться со старыми травмами и наладить отношения с окружающими, стоит приложить усилия.

 

От редакции

Ох уж эти отношения с родителями… Как много нервных клеток они убили каждому из нас! Кажется, тема конфликта отцов и детей неисчерпаема. Сколько бы лет вам ни было — 13, 23 или 53, — вы так или иначе остаетесь зависимы от родительского мнения. Как оставить прошлые обиды в прошлом и научиться жить собственной жизнью, рассказывает психолог Ольга Юрковская: http://www.psy.systems/post/pyat-sovetov-kotorye-pomogut-vystroit-zdorovye-otnosheniya-s-roditelyami.

Писатель Ольга Савельева делится историей из юности, понять и посопереживать которой может каждый. В 18 лет она впервые пригласила друзей к себе на дачу, но в последний момент оказалось, что хозяйкой вечера ей быть не суждено: властная мама отказалась уезжать и приняла гостей сама. Что делать, когда в своей жизни ты ничего не решаешь? Читайте историю Ольги: http://www.psy.systems/post/apelsinki-gosti.

Обиды на родителей, пережитые травмы и другие незакрытые гештальты рано или поздно превращаются в «монстров» и «призраков», которые мешают нам адекватно воспринимать происходящее и выстраивать здоровые отношения с другими людьми. Читайте о том, как распознать и нейтрализовать своих «монстров» и «призраков», в статье психолога Елены Арещенко: http://www.psy.systems/post/monstry-i-privideniya-kotorye-portyat-nam-zhizn.

Гештальт-психология: простыми словами о сложном

Гештальт-терапия – одно из самых востребованных направлений в психологии. Это особый подход, который позволяет человеку осознать непрожитые чувства, незавершенные ситуации, проработать их и взять на себя ответственность за собственную жизнь.

---

В чем смысл гештальт-терапии?

Описать суть гештальт-терапии простыми словами можно так: незаконченные вещи мешают человеку комфортно жить и быть счастливым. Задача методики – помочь в осознании своих потребностей, научить прислушиваться к себе, разобраться, что именно происходит в вашей жизни и как в этом процессе участвуете лично вы.

Гештальт-терапевт помогает найти факторы, которые мешают человеку удовлетворять свои потребности, обнаружить ситуации из прошлого, которые по сей день влияют на жизнь далеко не лучшим образом. Даже если давняя история практически забылась, непрожитая обида и не выраженная злость все еще могут оставаться как бы внутри.

Что такое гештальт?

Понять, что такое гештальт, несколько сложнее. С одной стороны, это целостный образ, который собирается психикой из отдельных элементов. Если смотреть совсем упрощенно, то гештальт – это незаконченное дело. Например, фильм, который когда-то не удалось досмотреть до конца, наверняка запомнится лучше даже самого выдающегося шедевра, просмотр которого успешно завершился. 

Человеку вообще свойственно стремление к завершению, так действует наше подсознание. Проблемная ситуация, которая так и не была решена, раз за разом будет всплывать в памяти, вызывая негативные эмоции, психологический дискомфорт. И чаще всего человек просто не осознает причину. Именно для этого и существует гештальт-терапия.

Гештальт-терапия: как это работает?

Основная задача терапии заключается в том, чтобы закрыть гештальт. Но для этого нужно его сначала найти. При этом психолог не указывает на конкретную проблему, неудовлетворенную потребность, а учить человека самостоятельно находить взаимосвязь прошлых событий, обид, чувств и своего сегодняшнего состояния.

Конечно, специалист может посоветовать, что делать и как изменить ситуацию. Но это не будет закрытым гештальтом, поэтому в следующей подобной ситуации человек снова окажется неспособным решить проблему сам. 

Во время сеанса гештальт-терапевт старается вернуть пациента в настоящее время. Например, расспрашивает о его ощущениях и мыслях в данный момент. Если человек начинает говорить о прошлом, психолог постепенно возвращает его в нынешнюю реальность, например, с помощью вопросов о текущем самочувствии. Это позволяет создать ощущение, что с проблемой можно справиться здесь и сейчас, даже если возникла она много лет назад. 

Кому поможет гештальт-терапия?

Гештальт-психология эффективна во многих жизненных ситуациях. Но больше всего она подходит в следующих случаях:

• при неумении адаптироваться к новому коллективу;
• при наличии проблем в общении с детьми или родителями, супругом или друзьями;
• при частых стрессовых или длительных депрессивных состояниях;
• при периодическом ощущении пустоты, грусти без видимых причин;
• при неумении достигать поставленных целей.

Это направление актуально для психологической помощи людям, подвергавшимся физическому или психологическому насилию, пережившим тяжелую потерю, а также тем, кто никак не может начать жить сегодняшним днем.

Какого результата стоит ждать?

Гештальт-терапевт не делает оценочных суждений по поводу чувств и действий клиента. Здесь работает другой принцип: специалист как бы дает клиенту очки, через которые можно иначе взглянуть на ситуацию. Или предлагает фонарик, который освещает несколько дорог и позволяет выбрать свой собственный, простой и понятный путь. Психолог сразу дает понять, что решение находится не в прошлом и даже не в будущем, а прямо в данном моменте.

Главный вопрос психолога – не «почему», а «как». Это дает возможность понять, как человек проживает тот или иной опыт. Во время сеансов гештальт-терапевт уделяет внимание интонации, речевым оборотам, языку тела. Он учить клиента фиксировать такие проявления и понимать, что они означают, осознавать сценарии своего поведения, а значит, устанавливать контакт с собой и переставать испытывать напряжение от тревожащих ситуаций.

Человеческая психика обладает удивительными свойствами. Очень часто главная проблема заключается в том, что мы не можем осознать, что именно нас терзает, мешает радоваться жизни. И для того, чтобы разобраться в своих истинных проблемах и желаниях, нередко требуется помощь гештальт-терапевта.

Гештальт-терапия – это в определенном смысле философия жизни, в которой важен процесс, а не результат, дорога, а не пункт назначения.

Записаться на консультацию гештальт-психолога можно по телефонам центра:
+375 29 311-88-44;
+375 33 311-01-44;
+375 17 299-99-92.
Или через форму онлайн-записи на сайте.

Гештальт-терапия ребенка, переживающего утрату | Журнал Практической Психологии и Психоанализа

Комментарий:  Глава из книги В. Оклендер «Скрытые сокровища: Путеводитель по внутреннему миру ребенка» (2012), вышедшей в свет в издательстве Когито-Центр.

Гештальт-терапия идеально подходит для работы с детьми, переживающими горе, поскольку она ставит во главу угла директивность и фокусировку. Если ребенок, который страдает от утраты, достаточно хорошо приспособлен к жизни, курс лечения может быть довольно коротким. При длительной терапии сессии становятся чем-то вроде танца: иногда ведет ребенок, а иногда – терапевт. При кратковременной работе в большинстве случаев ведущая роль принадлежит терапевту. Ему следует установить, какая терапевтическая помощь необходима ребенку для усвоения всего, что будет происходить на занятиях, принимая во внимание возраст, способности, чувствительность и степень сопротивления ребенка. Терапевт не должен навязываться или вторгаться на территорию ребенка – он должен действовать в игровой манере и без каких-либо ожиданий.

Прежде чем начать работу с детьми, переживающими потерю, терапевт должен понять, из чего складываются утрата и горе.

Стадии горя

Элизабет Кублер-Росс (Kubler-Ross, 1973) выделила пять стадий развития реакции на смерть любимого человека: отрицание и изоляция, гнев, попытки договориться, депрессия и, в конце концов, принятие. Большинство терапевтов согласилось с предложенными ею стадиями и применяет их для работы с различными ситуациями потери. В своей замечательной книге «Слишком боюсь, чтобы плакать» (Terr, 1990) Ленор Терр обсуждает процесс скорби, описанный в трехтомном труде Джона Боулби «Привязанность, сепарация и утрата» (Bowlby, 1973–1983), выделяя в нем четыре фазы, особенно отчетливо проявляющиеся у детей: отрицание, протест, отчаяние и разрешение проблемы. По ее мнению, дети способны застревать на одной из фаз в течение очень долгого времени. Терапевт не может подталкивать клиента, чтобы тот быстрее проходил эти фазы. Однако, если сделать акцент на определенных переживаниях, это может запустить процесс возвращения к полноценной жизни.

Переживания при утрате

Когда ребенок страдает от утраты, он испытывает разнообразные чувства и терапевт обязан знать, что с ним происходит. Вот некоторые из этих чувств: смятение, покинутость, отрешенность, укор, потеря собственного «Я», вина и страх, ощущение утраты контроля и предательства, желание позаботиться о родителях, скрытая печаль, гнев, стыд и непонимание. Терапевт должен понять, что мучает его клиента, чтобы направленно применять терапевтические техники. На разных уровнях развития преобладают те или иные переживания. Например, четырехлетний ребенок, потерявший родителя, чувствует свою ответственность за эту утрату, так как он еще эгоцентричен по природе. В целом можно предположить, что каждому ребенку придется пережить бόльшую часть перечисленных выше чувств.

Виды потерь

В процессе своего развития дети сталкиваются с разнообразными утратами, которые оставляют глубокий след в их душе. Потеря любимой игрушки, расставание с другом, с любимым учителем, смерть домашнего питомца, смена места жительства, развод родителей и утраты, связанные с некоторыми видами физических травм,– все эти события заставляют ребенка страдать. Смерть родителей, братьев или сестер, друга, бабушки или дедушки, безусловно, наносят ребенку глубокую травму. По мере взросления потери накапливаются, и, если эмоции горя не выражаются соответствующим образом, это существенно мешает нормальному развитию. Ребенку не свойственно страдать месяцами или даже годами после утраты. У него есть силы естественным путем преодолевать горе. Но он уже получил множество вредных интроектов, касающихся выражения своих чувств, столь необходимого в подобных ситуациях. Нельзя плакать. Плохо злиться из-за утраты. Ребенок чувствует себя ответственным за благополучие окружающих его взрослых. Он навсегда может сохранить тайный страх, что сам виноват в своей потере. Другими словами, ребенку необходима поддержка и помощь во время его горевания. Когда этот процесс не тормозится, а поощряется и когда переживаемые во время горевания чувства находят своего адресата, ребенок обычно начинает быстро приспосабливаться к новой ситуации.

Кратковременная терапевтическая работа

Когда перед терапевтом ставят задачу помочь ребенку преодолеть его горе, то часто ему дают на это очень мало времени, что делает задачу практически невыполнимой. Терапевт может чувствовать давление, связанное с необходимостью скорого достижения результатов. Прессинг может отрицательно повлиять на работу, но терапевт должен уметь избавляться от подобных эмоций и верить в то, что он делает, пусть даже и безуспешно. Если ребенок, испытавший утрату, до этого жил нормальной жизнью и у него развито чувство собственного «Я», поддерживаемое окружающими его людьми, то даже нескольких сессий будет достаточно, чтобы помочь развитию процесса переживания горя. Кроме того, если терапевт чувствует канву складывающихся отношений, а ребенок способен поддерживать хороший контакт, то в этом случае можно добиться хороших результатов. Контакт с ребенком следует оценивать регулярно, так как он может замкнуться, разорвать возникшую связь, если работа становится слишком напряженной для него и при отсутствии у него достаточной внутренней уверенности в своей способности справиться с задачей. Терапевт должен проявлять чуткость ко всему этому, а когда такое происходит, ему надо уважительно отнестись к сопротивлению ребенка и, возможно, предложить провести остаток времени за какими-то безобидными занятиями или поиграть в любую игру по выбору ребенка.

Если взаимоотношения и контакт с ребенком установлены, терапевт должен наметить некоторые цели, которые бы наилучшим образом соответствовали модели кратковременной работы. Но какие бы цели он перед собой ни ставил, ему надо стараться обойтись без каких-либо ожиданий. Каждая сессия должна быть продумана по структуре и по задействованным на ней упражнениям, но предвосхищение результата – это предпосылка неудачи. Каждый ребенок хорошо чувствует, когда от него чего-то ждут; подобная установка может серьезно нарушить и запутать ход сессии. Ожидания порождают динамику, вклинивающуюся в ход естественного взаимодействия терапевта и ребенка. Терапевту следует принять экзистенциальную установку: пусть произойдет все, что произойдет.

Давайте рассмотрим несколько полезных правил кратковременной работы:

1. Рассматривайте данную ситуацию как «кризисную интервенцию». Скажите ребенку, что у вас есть всего несколько сессий, чтобы ему помочь.

2. Оцените возможное количество сессий и спланируйте свою работу, но не рассчитывайте, что произойдет все, что запланировано. Например, первая сессия обычно тратится на налаживание взаимоотношений, знакомство с ребенком, вовлечение его в какую-нибудь игровую деятельность и обеспечение его безопасности. Если терапевт проявляет уважение и искренность, последователен в своих словах и поступках и принимает ребенка таким, каков он есть, и в то же время сам владеет навыками налаживания контакта, хорошие взаимоотношения и атмосферу безопасности на сессии, как правило, удается установить без особого труда.

3. Не сливайтесь с ребенком. Часто при работе с детскими потерями терапевт чувствует, что обязан позаботиться о ребенке, изменить ситуацию в лучшую сторону, начинает давать волю эмоциям и жалеть ребенка, и в результате позволяет тому делать все, что ему захочется, даже нарушать установленные нормы поведения. Если терапевт не может сохранить в неприкосновенности свои собственные границы и заставить ребенка действовать в рамках общепринятых правил, то последний чувствует тревогу и смущение.

4. Составьте список вопросов, которые, на ваш взгляд, относятся к ребенку, с которым вы работаете, и расставьте приоритеты. Учитывайте степень важности выделенных процессов и эмоций. (В следующем разделе будут приведены конкретные примеры.) В зависимости от возраста ребенка терапевт может обсудить с ним некоторые из этих вопросов, дав ему возможность самому решить, какие из них он хочет проработать.

5. Если возможно, приглашайте родителей на некоторые из сессий. Объясните им, как вы работаете. Оцените, на каком уровне происходит общение вокруг утраты. Например, мальчик, отец которого потерял работу, чувствовал, что должен приободрить родителей, убеждая самого себя и обращая внимание только на «яркую сторону» вещей, полностью отгораживаясь от страха. Одновременно появились другие проблемы: стали снижаться оценки в школе, ослабла концентрация внимания. В ходе совместной сессии выяснилось, что мальчик был напуган тем, что происходит с семьей. Родители признали, что никогда не показывали собственного страха и не обсуждали этих проблем в присутствии ребенка, считая, что это слишком тяжело для него. Когда они начали обсуждать друг с другом свои чувства, симптомы ребенка исчезли.

6. При работе с детьми терапия носит прерывистый характер. Завершается она, как правило, лишь на время. На каждом уровне развития возникают новые проблемы. Но ребенок может работать только на том уровне, который соответствует его развитию. Родители должны это понимать.

7. Будьте честными и прямыми с ребенком при обсуждении причин его прихода к вам на прием. Понять объяснения могут даже совсем маленькие дети, если терапевт использует соответствующий их развитию язык.

Примеры

Далее приведены краткие отчеты о кратковременной работе с детьми, переживающими горе.

 

Случай первый

Мать двенадцатилетнего Джека умерла от рака, когда ему было семь лет. К тому времени его родители были разведены, а отец успел жениться во второй раз. У мальчика были хорошие отношения с обоими родителями, которые оформили совместную опеку, он хорошо учился, имел много друзей и в целом создавал впечатление хорошо приспособленного к жизни ребенка. После смерти матери Джек переехал в дом отца и мачехи, которую он очень любил. Отец говорил, что со смерти первой жены с мальчиком не было проблем. На вопрос, как Джек переживал свое горе, мужчина ответил, что, по сути, внешне страдания мальчика были практически незаметны, он немного поплакал лишь однажды – сразу после того, как впервые узнал о смерти матери.

В свои нынешние двенадцать лет, которые являются критическим возрастом, у него стали проявляться разные симптомы. Джек стал хуже учиться, предпочитал оставаться дома, а не играть с друзьями, расстраивался, если отца не было дома, плохо спал. Родители не связывали эти симптомы со смертью его матери, произошедшей пять лет назад. Однако это травматическое событие показалось мне весьма значимым, в особенности после того, как отец сказал, что он «так спокойно» его пережил.

Сессия 1

На первое занятие Джек пришел с семьей. Именно на этой сессии я знакомлюсь с «историей» ребенка и выслушиваю родителей. Очень важно, чтобы ребенок знал все то, что говорят мне его близкие. Джек согласился работать, чтобы лучше спать, так как хотел стать спортсменом, но чувствовал постоянную усталость, которую связывал с плохим сном.

Сессия 2

На второй сессии я оценила способность Джека налаживать взаимоотношения и вступать в контакт. Это был яркий, дружелюбный ребенок, который быстро нашел со мной общий язык и начал полноценно общаться. Все выглядело таким образом, что мы могли бы ограничиться кратковременной работой.

Первую нашу совместную с Джеком сессию я посвятила созданию ощущения комфорта и становлению наших взаимоотношений. После короткого разговора я попросила мальчика нарисовать безопасное место – то, в котором он чувствовал бы себя защищенным. Джек нарисовал палаточный городок и объяснил, что любит выезжать на природу с отцом и приемной матерью. Он рассказал, что ему очень нравится быть с ними и делать все вместе, вдали от стрессов большого мира. Я составила список этих стрессов под диктовку Джека. Мы завершили занятие игрой в «Уно», которую мальчик сам выбрал среди нескольких простых и веселых развлечений.

Сессия 3

На следующей сессии я попросила Джека закрыть глаза и подумать о маме, чтобы посмотреть, какие воспоминания у него возникнут. На просьбу нарисовать увиденное или хотя бы сделать набросок мальчик ответил, что практически не помнит мать, но нарисовал сценку на пляже. Потом он объяснил, что помнит, как они ходили с мамой купаться, когда он был совсем маленьким. Я попросила Джека говорить голосом маленького мальчика с его рисунка и сразу начала с ним диалог: «Что ты делаешь?» После недолгого молчания Джек ответил: «Я строю замок из песка». Я попросила мальчика поговорить с мамой на картинке от имени того малыша. В завершение этого небольшого упражнения Джек улыбнулся: «А получилось интересно». И снова мы подошли к концу сессии с игрой «Уно».

Сессия 4

На столе лежали две доски для занятий с глиной, а также резиновый молоток и другие инструменты. Когда мы лепили, я невзначай попросила Джека рассказать мне побольше о матери – все, что он о ней помнит. Глина обладает удивительным свойством дарить приятные сенсорные ощущения и облегчать проявление эмоций. Мальчик был удивлен, сколь разнообразны его воспоминания. Я объяснила, что его проблемы со сном и трудности при расставании с отцом связаны со смертью матери, которую он пережил в семь лет. Джек был потрясен и испуган. Я предложила вылепить из глины фигурку семилетнего ребенка и вообразить, каково было ему потерять маму. Снова начался диалог с малышом, голосом которого говорил Джек, и мы попытались «смоделировать», что бы мог сказать тот маленький мальчик.

Терапевт: Ты испугался, когда мама заболела?

Джек: Когда ее положили в больницу, мне было очень страшно.

Терапевт: Конечно! Это очень страшно для маленького мальчика.

На мои мимоходом заданные вопросы Джек, к своему удивлению, смог рассказать достаточно много. Я объяснила, что детям в этом возрасте бывает трудно пережить свое горе, им нужно помогать пройти через все стадии этого процесса. Мальчик был потрясен рассказом об этапах страдания, а в его голове возникали все новые воспоминания: «Я помню, как разозлился, когда отец сказал, что она умерла! Я был уверен, что он лжет, убежал из комнаты и не хотел с ним говорить. Я думаю, это было отрицание. А папа рассердился на меня. Наверное, он и не подозревает о разных фазах горя». Джек рассказал о своей злости, которая создала множество проблем. Поэтому он предпочел спрятать ее, считая, что это очень плохая эмоция. Я положила большой кусок глины перед Джеком и предложила расплющить его молотком. Мальчик охотно выполнил мою просьбу. Тогда я предложила добавить к ударам слова, а Джек встал и стал изо всех сил молотить по глине, из глаз его полились слезы, и, обращаясь уже к матери, мальчик закричал: «Почему ты бросила меня?» Я подбадривала его: «Конечно, скажи ей все!»,– понимая, что если промолчу, Джек внезапно поймет, что делает, и прервет этот громкий всплеск эмоций. Это продолжалось еще некоторое время, а потом мальчик сел на стул. Я быстро похвалила его за то, что он позволил выйти своей негативной энергии, и снова вылепила из глины фигурку семилетнего мальчика Джека.

Терапевт: Джек, это твое «Я» в семь лет. Вообрази, что ты можешь отправиться назад на машине времени и поговорить с ним. Что ты ему скажешь?

Джек: Не знаю.

Терапевт: Попробуй сказать, что тебе жаль, что он потерял мать.

Джек: Ну, хорошо. Мне жаль, что ты остался без мамы. Ты всего лишь малыш, и она тебе необходима. Это неправильно.

С моей поддержкой и, опираясь на мои предложения, Джек продолжал говорить.

Терапевт: Джек, этот маленький мальчик живет в тебе. Некоторое время он молчал, но теперь, когда тебе двенадцать и ты можешь сделать много чего, я думаю, он пытается привлечь твое внимание. Мне кажется, что он застрял в своем возрасте, потому что никогда не выражал и даже не знал своих чувств. Сейчас ты ему нужен. Когда ты расстраиваешься, что твой отец уходит, это он боится, что что-нибудь может случиться и с его папой. Именно этот малыш не дает тебе уснуть. Но теперь у него есть ты, и, конечно, ты его никогда не бросишь. Ведь он – часть тебя. Ты сейчас очень ему нужен. Поэтому на этой неделе каждую ночь перед сном разговаривай с ним. Скажи, что никогда не покинешь его и что он очень хороший мальчик. А может, ты расскажешь ему сказку, лежа в постели.

Джек: Моя мама рассказывала мне разные истории.

Терапевт: Теперь ты можешь делать это сам. Я думаю, у тебя получится, попробуй. Это твое домашнее задание на неделю!

Джек отказался попрактиковаться в этом упражнении на сессии, но согласился выполнить его дома.

Сессия 5

На следующей сессии Джек сказал, что спал лучше, но не вполне хорошо. Я попросила его закрыть глаза, представить, что он лежит ночью в постели, и описать свои чувства. Мальчик сказал, что по-прежнему немного боится, но не понимает, чего именно он боится. Я предложила ему нарисовать свои страхи разными цветами, линиями и фигурами.

Джек: Вот так я чувствую. Много волнистых линий и кругов, в основном черных. Мне кажется, я боюсь, что папа тоже умрет, как вы и сказали в прошлый раз.

Терапевт: Мы не можем знать, что произойдет в будущем, но, когда мальчик теряет кого-то из близких, особенно маму, он, естественно, начинает думать, что то же произойдет еще с кем-нибудь, например с отцом. Ты должен объяснить маленькому мальчику внутри тебя, что бояться – это естественно, что ты понимаешь его чувства. Вот он (я быстро нарисовала фигурку на бумаге), скажи это ему.

Джек: Конечно, бояться – это нормально.

Терапевт: Ты этому веришь?

Джек: Да, бояться – это нормально для него. Но я не думаю, что я должен бояться.

Терапевт: Именно поэтому я и прошу тебя поговорить с ним. Мне кажется, если ты разрешишь ему бояться, тебе самому будет не так страшно.

Джек: Ладно. Можешь бояться. Это нормально.

Терапевт: Напомни ему, что ты с ним и никогда его не покинешь, что ты умеешь делать многое из того, чему он еще не научился.

Джек еще некоторое время попрактиковался в этом.

Сессия 6

На шестой сессии Джек сказал, что уснул, не закончив разговор со своим семилетним «Я», и перестал беспокоиться о своем отце. Он был слишком занят.

Я напомнила мальчику, что иногда он будет скучать по маме, но нужно позволять себе делать это, а иногда – делать что-то приятное для семилетней части своего «Я».

Сессия 7

На последнее занятие Джек пришел вместе с родителями. Мы немного поговорили о том, что узнал мальчик. Джеку не терпелось просветить их, особенно по поводу стадий переживания горя.

Контрольная сессия была назначена через месяц. Все было в порядке.

Вся работа уместилась в семь занятий, включая последнее.

В первой сессии принимала участие вся семья, а на следующих двух мы устанавливали взаимоотношения с Джеком и выяснили, что ключевым событием, вызвавшим его проблемы, была смерть мамы. Я предположила, что это была главная причина беспокоивших его симптомов, особенно его расстройства привязанности. Спонтанно проступили основные направления работы: устранение боязни быть покинутым, гнева и грусти. Таким образом, обучение умению заботиться о себе и о своем «Я» являются важными и эффективными звеньями терапевтического процесса.

Случай второй

Отец десятилетней Сьюзан покончил жизнь самоубийством. Ее родители развелись, когда девочка, младшая из троих детей, была еще младенцем. Отец Сьюзан принимал очень активное участие в ее жизни, и они были очень близки. Родители договорились, что девочка поживет у него год, но как раз перед ее приездом отец свел счеты с жизнью. Через шесть месяцев мать Сьюзан обратилась за терапевтической помощью, потому что поведение девочки ухудшалось с каждым днем. У нее случались вспышки агрессии и гнева, а учительница начала жаловаться, что девочка не выполняет домашние задания и дерется. Как правило, именно так и бывает: ребенка приводят к терапевту через несколько месяцев после потери близкого человека, потому что у него появились и усиливаются тревожащие симптомы.

Сессия 1

Первая сессия проходила с участием матери и дочери. Женщина утверждала, что после смерти отца у девочки начались проблемы в школе, а их взаимоотношения ухудшились. «Мне казалось, что со временем все пройдет,– сетовала она. – Но положение становится все более тяжелым». На этом занятии Сьюзан была замкнута и не принимала участия в беседе. Я попросила ее мать выйти в комнату ожидания, а потом предложила девочке нарисовать дом, дерево и человека на одном листе бумаги. Сьюзан с облегчением вздохнула, поняв, что ей не придется говорить, и старательно принялась за работу.

 

Терапевт: Сьюзан, вообще-то это задание – тест, но я не использую его таким образом. Просто мне хочется узнать тебя ближе. Твой рисунок кое-что поведал мне о тебе, но давай вместе проверим, насколько это верно.

Сьюзан: И что вы поняли?

Терапевт: Ну, хорошо. Во-первых, ты многое скрываешь.

Сьюзан: Да, это так. Как вы узнали?

Терапевт: У твоего дома очень маленькие окна и темные шторы. Когда человек делает такие рисунки, это означает именно то, что я сказала.

Сьюзан (заинтересованно): И что еще вам стало известно?

Терапевт: Это еще может означать, что ты скрываешь свой гнев, возможно, потому, что не знаешь, как от него избавиться. Правильно?

Сьюзан: Мой человечек и правда выглядит сердито. Да!

Терапевт: Взгляни, как наклонен дом. Скорее всего, сейчас ты в чем-то не уверена. А девочка стоит в дальнем от дома углу, поэтому мне кажется, ты не понимаешь, где твое место.

Сьюзан (очень тихо): Да, верно.

Я увидела слезы в глазах Сьюзан и мягко сказала, что на наших занятиях мы попытаемся вместе поработать с этими проблемами. Я записала все полученные результаты на обратной стороне рисунка, а затем снова прочитала их. Сьюзан внимательно слушала. Последние несколько минут сессии мы посвятили игре Коннект-4, которую девочка выбрала сама: по всем признакам наши взаимоотношения постепенно стали налаживаться.

Сессия 2

На второй сессии я попросила Сьюзан вылепить из глины свою семью. Она сделала двух сестер и мать, но лепить отца отказалась. «Он больше не с нами». Я быстро слепила человеческую фигурку и сказала: «Это твой папа. Он будет стоять вдалеке»,– и поставила человечка в дальний угол доски.

Терапевт: Мне бы хотелось, чтобы ты сказала что-нибудь каждому члену семьи.

Сьзан (старшей сестре): Ты совсем обо мне не заботишься. Ты всегда где-то ходишь со своими друзьями.

(средней сестре): Не хочу, чтобы ты меня так часто дразнила.

(матери): Не хочу, чтобы ты так много времени проводила на работе. Будь побольше дома.

Терапевт: А теперь поговори с отцом.

Сьзан: Не хочу.

Терапевт: Ладно. Я не настаиваю. Сьюзан, иногда, когда родители кончают жизнь самоубийством, дети винят в этом себя и боятся сказать кому-нибудь об этом. Возможно, ты тоже так считаешь?

Сьзан: Другие дети тоже это чувствуют?

Терапевт: Да, так часто бывает!

Сьзан: Я не понимаю, что сделала не так. Я собиралась к нему, а он взял и убил себя. Мне казалось, что он будет рад моему приезду. Но я не хочу, чтобы кто-то узнал об этом. Все будут считать, что это из-за меня.

Терапевт: Тебе сложно нести в себе такой груз. Я сочувствую тебе.

Сьюзан кивнула и замкнулась в себе. По ее позе и вялым ответам мне стало ясно, что контакт утрачен. Я предложила прервать разговор и поиграть в Коннект-4. Глаза девочки загорелись, и она энергично принялась за игру. Я сказала Сьюзан, что на следующей сессии с нами будет ее мама.

Сессия 3

На третьей сессии с участием матери я попросила каждого нарисовать то, что его раздражает. Сьюзан посмотрела на рисунок мамы и начала работать над своей картиной. Женщина изобразила инцидент на работе и немного о нем рассказала.

Сьюзан: Я не выполнила задания, я просто нарисовала мою семью.

Терапевт: Хорошо. Ты опять не нарисовала папу. Просто нарисуй в этом углу маленький кружочек для него. Сьюзан, скажи каждому члену своей семьи, что тебя сердит или что тебе не нравится.

Девочка согласилась, но снова не стала разговаривать с фигурой отца.

Терапевт (матери): Может быть, вы скажете что-нибудь своему бывшему мужу? Сьюзан трудно это сделать. Все, что хотите.

 

Мать Сьюзан сразу же начала выражать сильнейший гнев на него за то, что он покончил жизнь самоубийством, доставив столько страдания и боли своим детям, особенно Сьюзан, и оставив на ее попечении троих сирот.

Сьюзан расплакалась и сказала, что тоже злится и считает себя виновной. Я предложила девочке сказать все это фигурке своего отца. Мама Сьюзан удивилась и уверила девочку, что та не права, что у папы были проблемы с деньгами и, по ее мнению, именно это и стало причиной его рокового поступка, но он очень любил свою дочь. Он просто не выдержал трудностей. Сьюзан продолжала плакать, и мама обняла ее.

Сессия 4

На четвертой сессии я предложила Сьюзан нарисовать то, что ей нравилось делать вместе с отцом. Девочка изобразила бассейн и рассказала, как весело они плавали вместе с папой. Потом она попросила разрешения сделать сценку из песка и слепила кладбище, сказав, что один из камней стоит на могиле ее отца.

Терапевт: Сьюзан, поговори с надгробной плитой отца.

Сьзан: Пап, я надеюсь, что ты счастлив там, где находишься. Я очень скучаю. Мне очень жаль, что жизнь оказалась для тебя такой невыносимой.

Терапевт: А ты можешь сказать, что любишь его?

Сьзан: Да! Папа, я люблю тебя. (продолжительная пауза) Прощай.

(терапевту): У нас есть время поиграть?

Сессия 5

Мы со Сьюзан встретились еще один раз. Ее мать не смогла прийти и прислала записку, в которой говорилось, что проблемы в поведении девочки исчезли. Я спросила, что бы Сьюзан хотела сделать на этой прощальной сессии, и она остановила свой выбор на глине. Девочка слепила именинный торт с подставками для свечей, весело заявив, что приближается день рождения ее папы и она хочет приготовить для него торт.

Работа со Сьюзан заняла пять сессий. Как и в случае с Джеком, мне удалось быстро установить взаимоотношения, а Сьюзан хорошо откликалась на терапию вопреки первоначальному сопротивлению. Чувство ответственности за смерть отца удалось развеять очень быстро. Злость и печаль нашли выход. Я позвонила матери девочки, чтобы объяснить, что Сьюзан «проработала» смерть отца на своем нынешнем уровне развития, но позже могут проявиться и другие, более глубокие чувства, с которыми в данный момент у нее просто не хватит сил справиться.

Случай третий

Шестилетнего Джимми привел ко мне его отец. Его сестра, которая была двумя годами младше, погибла в автомобильной катастрофе, в то время как сам Джимми и его родители получили лишь по нескольку царапин. По утверждению отца, с мальчиком было все в порядке, но создавалось впечатление, что ему все-таки нужно помочь как-то осмыслить и пережить смерть сестры, потому что он никогда не заговаривал о ней. Мать Джимми очень тяжело переживала горе и была госпитализирована в психиатрическую клинику. Мальчик держался стоически. Я предположила, что он не может показать свою печаль из страха быть покинутым – он должен был быть сильным ради матери. Кроме того, отец рассказал, что дети очень дружили, всегда играли вместе, но Джимми любил поддразнивать сестренку, иногда мог ударить и, казалось, время от времени получал удовольствие от ее слез. Мальчик, который еще находился на эгоцентрическом уровне развития, по всей видимости, винил себя за смерть сестры, особенно в свете своего поведения по отношению к ней. Я поняла, что чувство вины и страх потерять любовь и внимание матери должны стать основными вопросами в нашей работе.

Сессия 1

На первой сессии после рассказа отца о его проблеме Джимми отказался общаться и уселся в песочницу. Но по его позе мне стало ясно, насколько внимательно он прислушивался к нашей беседе.

Я попросила отца подождать за дверью, поинтересовавшись предварительно у Джимми, согласен ли он с тем, что услышал. Сидя ко мне спиной, мальчик кивнул. Тогда я обратила его внимание на стеллажи с мелкими фигурками, предложив отобрать несколько для сценки на песке. Мальчик достал все деревья, которые смог найти, а под одно из них посадил крохотного кролика, сказав: «Готово».

Терапевт: Джимми, расскажи мне, пожалуйста, о твоей сценке.

Джимми: Это лес, в котором растет много деревьев.

Терапевт: А что это за маленький кролик?

Джимми: Он прячется под деревом.

Терапевт: Я хочу поговорить с ним. Давай, ты будешь говорить за него, как будто это кукла-марионетка?

Джимми: Давай.

Терапевт: Кролик, чем ты занимаешься?

Джимми: Я прячусь.

Терапевт: От кого?

Джимми: Иногда большие звери едят кроликов. Я прячусь от них.

Терапевт: Ты выбрал хорошее место, чтобы спрятаться: мне едва тебя видно! Ты чувствуешь здесь себя в безопасности?

Джимми: Нет, мне все еще страшно.

Терапевт: Есть ли кто-то, кто может тебе помочь?

Джимми (очень тихо, в скованной позе): Нет.

Терапевт: О, тебе, должно быть, трудно.

Джимми: Да.

В этом месте я предложила Джимми поиграть в какую-нибудь игру в оставшиеся до конца сессии пять минут. Я также спросила, можно ли сфотографировать его сценку и убрать ее попозже, чтобы можно было посмотреть на нее еще раз. Мальчик с готовностью согласился.

Сессия 2

Джимми вошел с вопросом, можно ли сделать еще одну сценку из песка. Он полностью повторил свою работу, выполненную на прошлой неделе, только рядом с первым кроликом поставил еще одного. «Теперь у кролика есть друг, который может ему помочь»,– сказал мальчик. Я догадалась, что таким образом он согласился принять мою помощь.

Терапевт: Джимми, мне очень жаль, что ты потерял свою сестру. Мне бы очень хотелось, чтобы ты нарисовал ее. Так я узнаю, как она выглядела.

 

Джимми с охотой согласился нарисовать портрет сестры, рассказывая в процессе работы, какого цвета были у девочки волосы и глаза, какую одежду она носила и другие подробности.

Терапевт: Джимми, я хочу составить список ваших занятий с сестрой. Назови мне что-нибудь.

Джимми: Мы срисовывали картинки из ее книги. Мы играли в капитана Крюка и Питера Пэна, я был капитаном Крюком. Мы играли в конструктор. Ей было всего четыре, и я показывал ей, как делать разные вещи.

Терапевт: Я знаю, что ты был хорошим старшим братом. Старшие братья иногда поддразнивают своих сестер. Ты ведь так делал? Мой сын, например, часто дразнил свою младшую сестренку, а она в слезах прибегала ко мне. Теперь они выросли и стали лучшими друзьями. Думаю, что, повзрослев, вы с Джулией тоже стали бы добрыми друзьями.

Джимми: Ваш сын дразнил свою сестру? Да! Я часто издевался над Джулией! Мне не стоило труда заставить ее заплакать. Иногда она тоже донимала меня, и я мог ее стукнуть. Она начинала плакать и бежала к маме, а мама на меня сердилась. По правде сказать, я любил ее.

Терапевт: Уверена, ты очень по ней скучаешь.

Джимми: (Кивает со слезами на глазах.)

Я разыграла для мальчика кукольную сценку. В первом эпизоде два кукольных зверька, кошка и собака, играли друг с другом, и собака начинала обзывать кошку разными глупыми словами, а та плакала. Во второй сценке орел, более крупное животное, говорил собаке, что кошка умерла из-за несчастного случая. Пес начинал причитать, что не хотел обзывать свою приятельницу. Орел убеждал собаку, что кошка погибла не из-за того, что ее дразнили. В третьей сценке пес рассказывал своему старшему другу, как ему грустно было потерять подружку-кошку, а орел обнимал его.

Джимми очень внимательно смотрел это несложное представление и тут же спросил, можно ли ему самому повторить его. Поставленный им спектакль оказался более эмоциональным. Собака рассказывала орлу, как она дралась с кошкой, а иногда вредничала. Но орел продолжал убеждать своего маленького друга, что такие отношения не могли стать причиной смерти кошки.

Покидая мой кабинет после сессии, Джимми сказал: «Мне очень понравился этот кукольный спектакль!»

 

Сессия 3

Я спросила у Джимми, действительно ли из-за того, что мама так больна, он считает, что она очень сердится на него. Мальчик расплакался. Для его уровня развития было вполне нормально считать, что столь глубокая печаль матери – это его вина.

Терапевт: Джимми, я думаю, что твоя мама заболела, потому что очень расстроилась из-за гибели Джулии. Мне кажется, что она совсем на тебя не сердится. Ты не будешь возражать, если мы попросим папу прийти на следующую сессию, чтобы поговорить об этом всем вместе?

(Мальчик кивнул.)

Я попросила Джимми рассказать отцу о том, что он считает, что мама сердится на него. Джимми посмотрел на меня, а я поинтересовалась, сможет ли он поделиться с папой своими мыслями. Он энергично закивал. Отца ужаснула эта мысль, и он очень эмоционально объяснил сыну, как сильно они с мамой любят его. Малыш залез к папе на колени и расплакался.

Сессия 4

Джимми рассказал, что его маме стало немного лучше. Она даже улыбнулась ему и обняла этим утром. Я догадалась, что отец рассказал матери о нашей последней сессии, и попросила мальчика вылепить из глины его сестру и поговорить с ней. Джимми сказал глиняной фигурке, что очень скучает по ней, расстроен ее смертью и всегда будет думать о ней. Он быстро схватил человечка, поцеловал и попрощался с ним, а потом сказал: «Сегодня перед уходом я хочу поиграть в ту игру (Болваны)».

Это была наша последняя встреча. Отец позвонил мне и сказал, что он считает, что больше сессий не нужно. Я порекомендовала ему следить за поведением сына на предмет появления новых симптомов, так как многие проблемы, которые могли повлиять на Джимми, затронуты не были. Вероятно, на своем уровне развития мальчик выразил ровно столько эмоций, сколько смог вынести, но по мере взросления ему, возможно, придется столкнуться и с другими трудностями.

Случай четвертый

В другой ситуации оказалась девятилетняя девочка, мать которой терпела физические издевательства от отца. В конце концов женщине удалось уехать в другой город, прекратив всяческие контакты с отцом. Девочка стала замкнутой, грубой и агрессивной в отношении младшей сестры и матери. Женщина сказала, что они смогут себе позволить не больше пяти–шести сессий. По своему опыту работы с подобными случаями я знала, что ребенок может испытывать противоречивые чувства: горе от утраты отца, обиду на мать за разлуку с ним, со старыми друзьями, школой и прежним домом.

Сессия 1

На первой сессии мама Салли рассказывала об их ситуации, в то время как сама Салли была явно встревожена и сидела с опущенными плечами и поджатыми губами. Я задала ей несколько безобидных вопросов: «Ты хорошо спишь, Салли? Тебе иногда снятся плохие сны? Как тебе нравится местная школа?» И так далее. Девочка расслабилась и отвечала искренне, а потом спросила, для чего в моем кабинете столько игрушек и разных предметов. Я объяснила, что в работе не ограничиваюсь только разговорами, а эти вещицы вместе с рисованием и лепкой из глины и песка помогают детям выражать свои внутренние переживания. Мать девочки очень нервничала на первой сессии и боялась выйти из кабинета. Я предложила ей побыть в комнате ожидания, пока мы с Салли познакомимся поближе.

Девочка прошлась по комнате и все осмотрела. Ей понравился кукольный дом, она начала переставлять в нем мебель. Через некоторое время я предложила ей подобрать семью, которая будет жить в этом доме. Девочка выбрала маму, папу, маленького мальчика и девочку чуть постарше и расставила их по разным углам жилища. Я отметила, что семья выглядит довольной и радостной. Салли согласилась, но внезапно стала вялой и утратила интерес к игре в кукольный дом. Я предложила поиграть, и девочка, снова оживившись, выбрала «Уно».

Когда ребенок внезапно теряет интерес к заданию и разрывает контакт, хотя до этого увлеченно выполнял задание, то, как правило, это точный признак, что произошло нечто, заставившее ребенка замкнуться. Было очевидно, что «счастливая семья» в кукольном домике затронула болезненную струну в сердце Салли.

Появление подобной замкнутости – положительный момент в терапевтическом процессе, так как именно за сопротивлением и скрываются невыраженные чувства.

Так как мать точно сказала, сколько сессий будет в нашем распоряжении, я составила программу терапии, помня, однако, что ожидания здесь недопустимы. Мой план работы с Салли включал ряд пунктов.

На следующей сессии я решила в спокойном режиме использовать прием рисования каракулей, который всегда воспринимается весело и легко, но может вызвать важные проекции. На третьей сессии Салли должна была вылепить из глины фигурки своей семьи, включая отца, чтобы поговорить отдельно с каждой из них. Я собиралась помочь ей обратить внимание на гнев, ощущение собственной вины и печали из-за потери отца и родного дома. Во время четвертой встречи мы должны были постараться выразить все эти чувства, включая детское смятение по поводу их существования, в набросках или рисунках. Этот прием позволяет ярче выразить разные ощущения и упрощает работу с ними. Кроме того, при наличии времени можно было бы использовать ударные инструменты, чтобы «поиграть» со своими чувствами и создать вокруг них познавательную и приятную атмосферу. На пятой сессии мне бы хотелось, чтобы Салли сделала песочную сценку на тему своей жизни, а на заключительную, шестую встречу, я предполагала пригласить девочку вместе с мамой, чтобы дать женщине рекомендации, как помочь ее дочери правильно выражать свои чувства и как оживить их взаимоотношения.

Далее я привожу краткое описание реальных событий.

Сессия 2

Я предложила рисовать каракули и попросила Салли внутри каракулей найти картинку, которую можно будет раскрасить. Салли понравилось занятие, а на бумаге появилось изображение кошки, окруженной деревьями. Девочка рассказала мне свою историю: «Однажды жила-была кошка, которая заблудилась. Она шла домой от друга, и как-то так случилось, что она потерялась. Ей захотелось пройти коротким путем через лес, но она не сумела найти дорогу. Кошка не знала ни где она находится, ни как попасть домой. Стемнело, вокруг стали слышаться разные шорохи, и кошечка очень испугалась».

Терапевт: А что произошло потом?

Салли: Кошка очень устала, залезла на дерево и уснула.

Терапевт: А что было, когда она проснулась?

Салли: Утром кошка поняла, где находится, и побежала домой. Родные очень обрадовались ей, приласкали и накормили. Все.

Терапевт: Прекрасный рассказ! А скажи, Салли, не напоминает ли что-нибудь в этой истории твою жизнь?

Салли: Не знаю (долгая пауза). Ну, наверно, я тоже не знаю, где мой дом.

Терапевт: Расскажи мне о своем доме.

 

Девочка начала описывать дом, в котором жила раньше, своих соседей, школу, друзей. Она очень оживилась и внимательно глядела на меня (ожидая моей реакции?). Я поняла, что Салли не могла говорить о подобных вещах дома, так как любое упоминание о прошлой жизни очень расстраивало ее мать. В последние десять минут занятия я решила использовать музыкальные инструменты, и мы с Салли искали звучание задора, радости, печали, гнева, одиночества, а особенно гнева.

Сессия 3

На следующей сессии я достала гончарный станок, доски и инструменты для лепки. Мы уселись за стол и занялись глиной, а через некоторое время я попросила Салли вылепить фигурки своей семьи. Девочка проигнорировала мое задание и продолжала лепить разные съедобные продукты. Я нарушила свой план и присоединилась к игре, пытаясь съесть то, что слепила Салли. Она рассмеялась над тем, как я изображаю наслаждение от пищи. Но между делом я смастерила из глины схематические фигурки членов семьи девочки: мать, сестру, а также отца, который стоял на некотором расстоянии от всех остальных.

Терапевт: Салли, мне бы хотелось, чтобы ты сказала что-нибудь каждому члену своей семьи: что-то, что тебе нравится или не нравится, или все, что тебе захочется.

Салли (сестре): Иногда мне нравится с тобой играть. Но я ненавижу, когда ты берешь мои вещи.

(матери, после долгой паузы): Я люблю, когда ты со мной играешь.

(терапевту): Она все время работает и устает.

Терапевт: Может, это то, что тебе не нравится, и ты хочешь сказать об этом маме?

Салли: Конечно. Мне не нравится, что ты постоянно на работе, устаешь и у тебя не остается достаточно времени, чтобы поиграть со мной.

Терапевт: А теперь скажи что-нибудь своему папе. Он вот здесь, в углу.

Салли: Я не хочу с ним говорить сейчас.

С этими словами девочка схватила резиновый молоточек и стала бить им по ближайшему куску глины.

Терапевт: Салли, покажи, как сильно ты можешь стукнуть. Если нужно – даже встань.

 

Девочка стала бить по глине изо всей силы, держа молоток обеими руками.

Терапевт: О чем ты думаешь, когда делаешь это?

Салли: Ни о чем.

Терапевт: Я думаю, многое в твоей жизни выводит тебя из равновесия. Просто молоти по глине – не нужно открывать мне свои мысли.

Салли продолжала плющить на доске глину, и я подбадривала ее, а когда время подошло к концу, мы вдвоем прибрали в кабинете.

Сессия 4

На четвертой сессии мама Салли сказала, что сможет привести дочку еще всего один раз: она сменила работу и больше не сможет возить ко мне ребенка. Я убедила женщину принять участие в последнем занятии, и она неохотно согласилась.

Времени отчаянно не хватало, поэтому я предложила Салли посмотреть кукольный спектакль. В представлении было три сцены, посвященные проблемам, близким ее случаю. В первой сцене мама-кукла напевала: «Я готовлю обед, я готовлю обед». Папа-кукла входил с криком: «Что у нас на обед? Я голоден. Надеюсь, все готово». Мама-кукла отвечала: «Обед будет готов очень скоро, дорогой. Всего несколько минут». Но папа вопил: «А я хочу сейчас!»,– и бил маму прямо по голове. Салли прошептала со зрительского места: «Это прямо как у нас». Я не ответила и переменила декорации. Теперь на сцене разговаривали два кукольных животных – обезьяна и пес. Обезьяна (меньшего размера) спросила: «Ты видел, как папа снова ударил маму? Не хочу, чтобы он так поступал. Это пугает меня». Пес ответил: «Да. Я тоже боюсь. Меня бесит, когда он это делает. Почему ему обязательно надо обижать маму?» Обезьянка: «Ты должен сказать, чтобы он остановился. Ты же старше. Ты можешь с ним поговорить. Может, он одумается, если узнает, что мы чувствуем».

Пес согласился попробовать. В следующем действии он обратился к отцу, который ответил: «Да, сынок, что случилось?» С трудом и очень прочувствовано пес сказал: «Папа, ты должен прекратить бить маму. Это очень пугает и меня, и моего маленького брата. Ему кажется, что ты дерешься, потому что иногда он плохо себя ведет. А меня, пап, это просто сводит с ума!!!» Папа-кукла очень расстроился, сначала все отрицал, но потом сказал: «Мне кажется, я действительно теряю контроль. Я попробую остановиться. Не хочу, чтобы вы с братом меня боялись. Вы чудесные ребята и совсем неплохие». – «Спасибо, пап»,– ответил пес, и они обнялись.

Это был конец спектакля, и Салли немедленно спросила, можно ли ей повторить все самой. Девочка разыграла представление, добавляя собственные слова. А в оставшееся время до конца занятия я предложила сделать еще одну постановку. Пес обратился к маме со словами: «Мам, я должен тебе кое-что сказать. Не сердись, пожалуйста». Она ответила: «Милый, ты можешь говорить мне все, что угодно». – «Хорошо,– сказал пес,– я очень скучаю по отцу». Мама-кукла начала волноваться: «Ну, ты же знаешь, мы не можем с ним встречаться!» Пес ответил: «Я знаю, что не можем. Я просто хотел сказать тебе, что мне бы очень хотелось его увидеть и что я скучаю по нему». Мама несколько секунд помолчала, а потом сказала: «Я знаю, что ты по нему скучаешь. Он был тебе хорошим отцом. Возможно, когда-нибудь ты сможешь с ним встретиться». – «Спасибо, мама. Мне просто надо было поговорить с тобой». И они бросились друг к другу в объятия.

От этого маленького шоу Салли пришла в возбуждение.

Я знала, что у девочки никогда не было возможности рассказать своему отцу о своем гневе, но ей хотелось, по крайней мере, выплеснуть наружу чувства, которые, по всей видимости, ее угнетали.

Сессия 5

На последней сессии с Салли и ее мамой я планировала показать оба спектакля уже для матери девочки. Мне пришлось предупредить женщину, что содержание пьесы ей может не понравиться, но это представление необходимо, чтобы понять скрытые чувства Салли, которые могут оказывать влияние на ее поведение, и что выражение их через фантазии помогает ей, по меньшей мере, расслабиться и способствует ее исцелению. Девочка разыграла представление с большим удовольствием, и мать, утирая слезы, наградила ее бурными аплодисментами. Мы немного поговорили о том, что девочке необходимо выплескивать свои эмоции без дополнительных комментариев со стороны матери.

Я позвонила им через месяц, и женщина ответила, что Салли ведет себя намного спокойнее, с ней стало проще общаться, она менее агрессивна и в целом неплохо себя чувствует. Мать, которая, казалось, сама успокоилась, искренне меня поблагодарила, а я порекомендовала ей внимательно следить за новыми возможными симптомами, когда девочка достигнет следующей возрастной стадии.

Я часто использую кукольные представления, подобные тем, что разыгрывались с Салли и Джимми, в особенности если детям сложно выразить свои эмоции. Ребят подобные шоу приводят в восторг, даже если «качество постановки» оставляет желать лучшего. В простых сценках можно отобразить серьезные проблемы, а метафорические послания оказывают весьма мощное воздействие, достигая самых глубинных уровней детского подсознания.

В этой главе я попыталась предложить несколько эффективных техник кратковременной работы с детьми, переживающими горе и утрату. В основе их лежат теоретические, философские и практические принципы гештальт-терапии. Применяемые проективные техники (рисование, глина, фантазирование, рассказывание историй, создание сценок из песка, музыка и кукольные постановки) дают малышам возможность безопасно, а часто и весело выразить свои глубокие чувства. Терапевт должен понимать, как много проблем влечет за собой тяжелая потеря, и уметь определять, на каких именно из них следует сконцентрировать свое внимание. Терапевт должен продвигаться постепенно, даже если располагает лишь ограниченным временем, чтобы ребенок мог почувствовать себя в безопасности и был способен постепенно, шаг за шагом, проецировать вовне свой внутренний мир. Терапевт не должен вторгаться на территорию клиента, принуждать его выражать эмоции или выполнять задания, которые вызывают сопротивление. Сопротивление обычно свидетельствует о том, что ребенок не обладает достаточной внутренней уверенностью для работы с предложенным материалом; к нему следует относиться уважительно, даже когда ваше время на проведение терапии ограничено несколькими сессиями. Хотя терапевт может иметь определенные цели и планы, завышенные ожидания всегда идут во вред. Важно хорошо чувствовать своего клиента.

Необходимым условием любой работы является установление доверительных взаимоотношений. Эти взаимоотношения выстраиваются заново на каждой сессии. Контакт в том виде, который описан в данной главе, должен поддерживаться на протяжении всей сессии, и терапевт должен внимательно следить, не нарушилось ли его взаимодействие с ребенком, о чем может свидетельствовать его общая вялость, замедление движений, отсутствующий взгляд и игнорирование вопросов и заданий. Бесполезно пытаться игнорировать эти знаки, указывающие на то, что ребенок частично уже выпал из взаимодействия. При необходимости ему нужно предоставить время, чтобы побыть вне зоны контакта. Терапевт отвечает за поддержание полноценного контакта с ребенком, даже когда тот не способен или не в состоянии делать это. Вы встречаете ребенка с уважением, в кабинет входит самостоятельная личность, и нельзя ожидать от нее какой-то определенной реакции. Терапевт должен действовать мягко, искренне и уважительно, не сливаясь с ребенком и не привязываясь к нему.

В процессе кратковременной работы терапевту открываются и многие другие проблемы, требующие дополнительного внимания. Если получен мандат только на кратковременную терапию, то нужно следовать расставленным приоритетам. Если получены хорошие результаты, то есть ребенок смог проработать эмоции, связанные с потерей, работу можно считать успешной. Опыт, который он получает за эти несколько сессий, часто распространяется и на другие сферы жизни.

Дети не знают, как оплакивать утрату, и часто приходят в замешательство от переполняющих их чувств. Метафоры, сгенерированные проективными техниками, создают безопасную дистанцию, позволяя терапевту ненавязчиво помочь детям в осознании переполняющих их чувств. Именно понимание своих чувств помогает ребенку пройти через процесс горевания. Терапевты, работающие с детьми, имеют особые полномочия на то, чтобы помогать им в преодолении трудных жизненных ситуаций.

что это такое, как его определить и закрыть?

Если понаблюдать за собой, можно заметить, что энергия расходуется быстрее, чем ожидалось. Это как с телефоном – всю ночь простоял на зарядке, а батарейка к обеду разряжена. Дело в том, что наша психика беспрестанно беспокоится о незавершенных гештальтах – незаконченных событиях из прошлого. И пока мы их не завершим, внутренние батарейки будут разряжаться раньше срока.

В статье рассказываем о силе недоделанных дел, недосказанных слов, непрожитых эмоций, прерванных ссор, а также техникой для самостоятельного тестирования и проживания ситуаций по мере их поступления.

Что такое незавершенный гештальт?

Незавершенный гештальт — это понятие гештальтпсихологии, обозначающее прерванное, но животрепещущее событие, которое требует проработки и завершения в настоящем времени. Это похоже на зависшую компьютерную программу, которая бесполезно «крутится» где-то внутри, отбирает энергию, перегружает память. Программа работает даже во сне и прокручивает события, о которых человек не вспоминает годами. Сотни, тысячи незавершенных гештальтов сначала отбирают время и силы, потом провоцируют психосоматические болезни. Поэтому чтобы человек был здоров, доволен и счастлив, гештальт должен закрываться всегда.

Феномен незаконченного гештальта открыла основательница советской патопсихологии Б. В. Зейгарник. Сама она объясняла возникновение феномена свойством нашей психики доводить все до логического конца. То есть потребность завершить начатое буквально завладевает сознанием. В момент незапланированного прерывания появляется напряжение – ведь все приложенные усилия оказались напрасными. Так начатое дело «подвисает» в памяти, чтобы окончательно реализоваться в дальнейшем. Иногда оно ждет завершения, изнуряя человека на протяжении всей жизни.

Незаконченный гештальт всегда порождается прошлым (чаще травматическим) опытом:

1. Когда нам сильно чего-то хотелось, но мы этого не получили.
2. Когда мы прервали отношения в неоднозначной обстановке или на пике эмоций.
3. Когда не довели до конца начатую работу, книгу, свидание, разговор.
4. Когда успешно закончили дело, но не дали себе возможности насладиться результатом.
5. Когда нарушили внутренний баланс между тем, «кто я есть» и тем, «кем я хочу быть».

Пройти тест на тип личности

Все эти незавершенные гештальты буквально приковывают нас к людям, местам, событиям прошлого. Они не дают нам двигаться вперед, вынуждая мысленно возвращаться в ситуацию, проигрывать похожие сценарии в уже изменившихся обстоятельствах. Так, измена и уход отца провоцирует женщину контролировать каждый шаг своего мужа. Неважно, что муж не дает повода для ревности – контроль и скандалы усиливаются. А все потому, что высказывать обиду нужно было отцу – человеку, с которым был открыт гештальт.

Как определить, что гештальт не закончен?

Хотите принимать лучшие решения, найти идеальную карьеру, реализовать потенциал по максимуму и получить инструкцию индивидуального развития? Все это можно сделать при помощи системы Дизайн Человека. Постройте свою карту и получите базовые разшифровки бесплатно.

Отследить незавершенные процессы без опыта трудно. Особенно те, что касаются детского возраста. Психика так мастерски приглушает болезненные воспоминания, что взрослый человек совсем не придает им значения. Или вспоминает с некоторой иронией. Это, к примеру, тема «подарков под елку», обыгранная во многих фильмах: мальчик ожидает увидеть игрушечную железную дорогу, а получает набор носков или футболок. Взрослые мужчины вспоминают об этом с обидой, а гештальт остается открытым.

Чем опасна такая незаконченная ситуация?

• Сначала появляется неосознанная тревожность, беспокойство.
• Потом симптомы усиливаются бессонницей, скачками давления, мигренью, сниженной концентрацией.
• Одновременно могут возникать проблемы в общении с родственниками, коллегами, друзьями.
• Все это может вылиться в сбой защитных механизмов психики, депрессию, хронические болезни.

В случае с незавершенным гештальтом поговорка «время лечит» не работает. Поэтому ситуации лучше закрывать на первой стадии, чтобы не доводить до крайности. Но душевные травмы становятся настолько обыденными, что выявить их становится непросто. Со временем боль притупляется, интенсивность воспоминания уменьшается. Но подсознание регулярно напоминает о себе знакомыми сценариями:

• Детское воспоминание каждый раз вызывает болезненное чувство тоски, неудовлетворенности, грусти, разочарования.
• Вы расстраиваетесь, когда мысленно возвращаетесь к одной ситуации.
• Вы видите повторяющиеся сны, которые смутно напоминают события из жизни.
• Вы выбираете «неудачных» партнеров с похожей внешностью, манерами, поведением, достатком.
• Ваши отношения развиваются и заканчиваются по одному печальному сценарию.
• Вы срываетесь на супругах, детях в определенных ситуациях без видимой причины.
• Вы испытываете необъяснимую антипатию к незнакомому или малознакомому человеку.
• Вы с поразительной настойчивостью продолжаете наступать на одни и те же грабли, даже испытав боль или потерпев поражение.
• Неприятные телесные ощущения (тошнота, мигрень, резь в глазах) резко появляются при общении с одним и тем же человеком, но также резко исчезают.

Как закрыть гештальт?

Классический способ завершить гештальт – воссоздать ситуацию, чтобы доиграть ее до конца. Желательно в похожем помещении и с теми же героями. Но проблема в том, что большинство ситуаций из прошлого находятся вне зоны нашего контроля. Например, это умершие родственники или «бывшие», встречаться с которыми нет никакого желания. Поэтому освобождаться от груза прошлого лучше с психотерапевтом.

Но большинство «свежих» гештальтов можно закрыть своими силами. Расправляться с новыми незакрытыми ситуациями можно по мере их поступления с помощью проверенных методик:

• Посвятить месяц решению мелких бытовых проблем: отремонтировать сантехнику, разобрать хлам на балконе, выбросить треснутые тарелки, вымыть окна.
• Исполнить одну маленькую мечту: пойти учиться танцам, заняться флористикой, завести собаку, связать модный шарф.
• Прояснить текущие отношения: объяснить свои поступки или извиниться перед теми, кого вы обидели; выяснить отношения с конфликтными коллегами; поговорить по душам с родителями, детьми.
• Написать письмо тому, с кем не можете поговорить: описать конфликт со своей стороны; поделиться своими чувствами, не преуменьшая их; попытаться оценить чувства другой стороны.
• Простить родителей: просто простить, чтобы не мучить себя и дорогих вам людей.
• Научиться планировать: ставить выполнимые цели, составлять подробный план, формулировать конкретные желания.

Научиться выражать свои эмоции. Это, наверное, главное условие, ведь большинство проблем создают невыраженные переживания. Когда они игнорируются регулярно, то создают много внутренних блоков. Хотите выяснить отношения? Конфликтуйте. Чувствуете злость? Кричите, бейте грушу, поднимайте штангу. Единственный способ избавиться от эмоций – отпустить их.

Начать работу лучше с завершения самого простого события, который лежит на поверхности. Если закрыть каждый незавершенный гештальт тщательно и до конца, схема начнет работать автоматически. Замечать свои чувства, общаться, выражать желания, радоваться жизни, проживать ситуации здесь-и-сейчас будет намного проще.

Пройти тест на психику

работа с гневом и интроектами, Гештальт Терапия – Гештальт Клуб

В моей работе с детьми снова и снова возникают две важные проблемы: отрицательные интроекты и выражение гнева. В жизни они безнадежно переплетены, но в обсуждении я буду подходить к ним, как будто они разделены.

В качестве моей терапевтической модели я рассматриваю развитие здорового ребенка. Я наблюдаю, насколько полно он использует все свои ощущения: сначала для выживания (сосание, прикосновение), затем, чтобы узнать больше о мире, который его окружает (зрение, слух, вкус, касание). Я смотрю, как он упражняется и пользуется своим телом, чтобы овладеть контролем и мастерством. Я замечаю, насколько адекватно ребенок выражает свои чувства. Его интеллект развивается быстро, он открывает для себя язык как важное средство для выражения чувств, нужд, желаний, мыслей, идей. Здоровое, ненарушенное развитие и проявления детского организма – чувства, тело, эмоции и интеллект — лежат в основе развития чувства Я (self), сильное чувство «Я» к хорошему контакту с физическим и социальным окружением.

Удовлетворение жизненных потребностей совсем маленького младенца чрезвычайно зависит от взрослых. В процессе роста он становится все более опытным во встрече со своими потребностями. Он уже может распознавать их и начинает осознавать, что кроме базовых потребностей у него есть еще много желаний или нежеланий. Осознавание того, кем он является в этом мире как личность, становится все более и более определенным. Его границы начинают приобретать форму. По мере развития ребенок приобретет систему убеждений о себе и своем присутствии в мире, и это будет оказывать на него влияние на протяжении всей последующей жизни. То, как родители встречают потребности и желания ребенка, как они реагируют на выражение чувств и желаний, как они реагируют на неуклонное развитие его чувств, его тела, его эмоциональности, интеллекта, – все это влияет на систему его представления о самом себе. В течение этого времени ребенку регулярно дается множество отрицательных интроектов, потому что он еще не научился искусству неприятия и отвержения тех, которые для него вредны. Также он еще не научился определять, где правда о нем, а где нет. Ребенок принимает для себя то, что исходит от людей, которым он доверяет или страстно хочет доверять или от которых зависит его жизнь.

Пиаже (1962) описывает эгоцентризм ребенка. В соответствии с его концепцией только после возраста 7-8 лет ребенок может принять точку зрения другого человека, не теряя своей собственной, и он приобретает эту способность постепенно. С точки зрения этого феномена развития можно понять уязвимость границ маленького ребенка и его восприимчивость к ложным убеждениям о нем. Другими словами, он верит всему, что он слышит о себе,– как скрытому, так и явному, — полагая, что эта правда, и личностно принимает это. Если родители ссорятся, то ребенок думает, что он в этом конфликте виноват. Если он болен, то он, должно быть, плохой. Как будто этого недостаточно, и дети гораздо чаще склонны усиливать негативную сторону, чем позитивную. Например, если двухлетний ребенок верит, что он – неуклюжий болван, потому что его отец грубо кричит на него за то, что он что-то разбил, он затем подкрепляет это убеждение, совершая другие неуклюжие, неловкие действия. Как будто нужна тысяча опытов «успеха», чтобы изменить одну суровую оценку родителей.

Так как у ребенка есть сильное стремление к жизни и росту он будет делать все, что может, чтобы вырасти. Эта жизненная сила позитивна в том смысле, что она часто противостоит его негативной системе убеждений о себе, хотя это может вызвать проблемы с родителями, учителями и обществом в целом. Кажется, что организм в своей тенденции к росту сам определяет, как ему действовать в мире.

Ребенок процветает в условиях принятия, одобрения и любви. В раннем возрасте, когда он еще достаточно гармоничен, он может выражать чувство гнева по отношению к матери, за что может столкнуться с неодобрением, отвержением, что будет переживаться им как потеря любви. Ребенок узнает, что выражение гнева чревато для него опасностью и что он должен делать все, что может, чтобы избежать дальнейшего вреда. Поскольку гнева не избежать, он должен как-то определить, что ему делать, когда он сердится. Обычно ребенок решает подавить это чувство, сдержать его. «Я сижу в своей комнате, пока оно не пройдет», – сказал мне один восьмилетний мальчик. Невыраженная эмоция камнем остается внутри ребенка, влияя на здоровый рост ребенка. Организм, тем не менее, упорно стремится достичь гомеостаза. Если эмоция лежит в глубине, она должна быть как-то выражена, чтобы почувствовать удовлетворение, чтобы организм смог заняться следующей потребностью и так далее в своем непрерывном цикле роста. Получается, что организм выбирает какой-то способ выражения эмоций, осознает ли ребенок это или нет.

Типична следующая последовательность событий: ребенок кричит, чтобы узнали о его потребностях. Родители думают, что он мокрый и проверяют пеленки. Малыш кричит громче, поскольку на самом деле он хочет, чтобы его взяли на руки. Наконец, один из родителей берет его, и он перестает плакать. Так родители угадывают или упускают значение плача – его единственного средства коммуникации. Через несколько месяцев плач ребенка имеет уже больше разных значений, давая родителям больше ключей к пониманию его нужд. Кроме того, выражения лица и позы тела показывают большее осознавание своих потребностей. Хотя маленький ребенок вскоре начинает учиться пользоваться языком как важным инструментом для внятного взаимодействия, у него нет еще достаточного набора слов, чтобы высказать то, что ему нужно. Если сказать «я хочу пить» ему уже легко, то выражение эмоций слишком абстрактно. Поэтому он может сказать своей матери: «Я тебя ненавижу!» там, где ребенок постарше скорее скажет: «Я злюсь, когда ты разговариваешь по телефону вместо того, чтобы меня слушать». Мать реагирует на это шоком, отвечает на это неодобрением или, может быть грустью из-за того, что ее собственный ребенок ее ненавидит. Она даже может закричать «Никогда мне так не говори!». Ребенка запутывают многие реакции других людей, которые он слышит, видит, чувствует. Даже самая просвещенная мать может вздрогнуть от его ненавистного замечания, хотя он сделал лучшее из того, что он мог, чтобы передать свое внутреннее состояние, он чувствует, что его не одобряют, отвергают, не ценят. В следующий раз он неполноценность может снова попытаться выразить свои эмоции. Старшему брату, который лишь ущипнул его, он говорит «Я сейчас тебя убью», – единственный известный ему способ сказать с некоторой силой «Не делай мне так!». Его отец обрушивается на него, воображая, что вырастил убийцу. «Больше никогда так не говори! – говорит он с гневом, гораздо более бурным, чем у ребенка. В какой-то момент ребенок решает, что для его выживания ему лучше найти какой-то другой способ обойтись со своими чувствами. С этого момента процесс становится более сложным. Сначала ребенок может чувствовать себя ужасно виноватым из-за самого незначительного чувства злости. С возрастом чувство вины может перерасти в сильную обиду, или он может начать чувствовать себя таким плохим, виноватым или неполноценным, что его переживание своей самости ссохнется как увядший цветок.

Но поскольку личная жизненная сила личности очень сильна, он ищет способы разрешить дилемму, способы, которые могут оказаться болезненными или даже саморазрушительными. Организм с усилием продвигается вперед в своих постоянных попытках достичь гомеостаза. Он высвободит энергию гнева или позаботится о ней каким-нибудь образом. Один ребенок может прибегнуть к ретрофлексии злости. Иногда он буквально делает с собой то, что хотел бы сделать с другими. Он может долбить себя, выдергивать клоки волос. Он может душить себя приступами астмы, сжигать слизистую желудка, пока не появится язва или напрягать свои мышцы до головной боли, боли в животе и т.д. Другой ребенок прибегает к дефлексии гнева. Ни при каких обстоятельствах он не выражает подлинного чувства. Фактически, спустя какое-то время он забывает, что это было за чувство. Тем не менее, энергия остается и должна быть выражена. Ребенок выбирает вытолкнуть ее и ударяет кулаком. Это улучшает его состояние, но ненадолго. Поскольку момент хорошего самочувствия быстро проходит, он снова и снова пытается вернуть его, постоянно повторяя дефлексивные действия. Ребенок может еще одним способом телесно выразить это чувство через ночное недержание мочи или через одно из своих немногих средств контроля: сдерживание движений кишечника. (Самая обычная форма энкопреза, которую я видела, была представлена у ребенка, который решительно отказывался от дефекации, пока тело в своей потребности освободиться от яда не выталкивало экскременты в неподходящее время). Некоторые дети проецируют свой гнев на других, представляя себе, что все остальные злятся на них, или что это другие, а не они сами, злые. Чтобы дефлексировать или рассеять энергию гнева, одни дети что-то поджигают, другие впадают в гиперактивность. Некоторые дети могут быть так напуганы силой своего внутреннего гнева, что привыкают сдерживаться – они становятся мрачными, замкнутыми, молчаливыми, холодными.

Из всех эмоций ребенку сложнее всего бывает выразить гнев. Ребенок может найти способ в какой-то степени выразить другие эмоции, такие как страх, грусть и радость, поскольку они, видимо, легче принимаются родителями и нашей культурой. Но даже их выражение могут пресекать, особенно если оно доходит до крайности. Ребенок, который боится чудовищ (иногда проекций собственного гнева), может каким-то образом обозначить этот страх. Однако родители ребенка обычно не признают его, а вместо этого энергично убеждают ребенка, что под кроватью нет чудовищ. Более сильные страхи, такие как страх одиночества, отвержения и потери любви остаются невыраженными, потому что они настолько глубоки, что ребенок не может найти слов, чтобы обозначить их. Иногда детские слезы принимаются в нашей культуре, даже слезы мальчиков. Но многие родители обычно не одобряют чего-то большего, чем символический плач. В результате этого большая часть горя остается обычно незавершенной. Горе, вызванное большинством потерь — родителей или бабушек и дедушек, дома или города, любимца, друзей, любимой игрушки – обычно заглушаются. В некоторых случаях родители считают детскую утрату (например, игрушки) тривиальной или незначительной; в других случаях они считают, что им нужно уберечь своих детей от жестокой реальности, отвлекая их от объекта горя. Все мы поощряем счастье. Мы считаем детство беспечным временем и покровительственно улыбаемся, видя шалости ребенка, шалости, которые, видимо, выражают счастье. Однако, стоит ребенку выражать радость слишком долго, или слишком громко, или чересчур эмоционально, он снова получит неодобрение.

Недавно в Швейцарии я наблюдала, как маленькая девочка, около 2,5 лет, отбросила свой стул в гостиничном ресторане, чтобы свободно побегать вокруг. Она счастливо смеялась, освободившись от стула, и бегала туда-сюда между столами, размахивая высоко поднятыми руками. Ее родители, думая об остальных обедающих, подняли ее, усадили на стул и сурово отчитали. Так как ребенок ее возраста возможно еще не умеет понимать потребности других (в данном случае, обедающих людей), она приняла послание (более или менее сформулированное), не сомневаясь в нем, что есть что-то ужасно неправильное в том, чтобы чувствовать себя счастливой, и более того, что она сама очень плохая девочка, раз чувствует себя счастливой. Так как иногда она воспринимает, что другие получают удовольствие от ее смеха и улыбок, теперь ей придется иметь дело с замешательством, происходящим от получения смешанных посланий.

Гнев, по-видимому, коварнее всего воздействует на наше общество, возможно, он наименее дозволенная эмоция. У детей большая часть симптомов, требующих терапии, прямо связана с подавлением гнева. Я думаю, из всех эмоций гнев понимают наименее правильно. Его часто представляют в образе вспыльчивого, неконтролируемого чудовища, которое будет рвать, уничтожать и опустошать, если его выпустить на волю. У самого маленького ребенка то, что принимают за гнев, на самом деле забота о себе, сообщение о своих потребностях, заявление о себе, установление своего места в мире. Так, если ребенок делает попытки позаботиться о себе, взрослые считают, что он гневается. Если ребенок говорит: «Нет! Не делай этого со мной!» или «Я не хочу этого!» с горячностью и энергией маленького ребенка, пытающегося мобилизовать всю силу и мощь, чтобы позаботиться о себе, то считают, что он злой. (Часто попытки ребенка проявить какую- то силу кажутся гневом.)

Дальше, поскольку его не услышали, ребенку приходится выкрикивать эти требования, и тогда его, конечно, считают злым. Если он усваивает, что должен сдерживать и свои требования, и небольшой гнев, который он испытывает, то неизрасходованная энергия накопится и выстроит нечто неизмеримо большее, чем каждый инцидент сам по себе и действительно может показаться чудовищной. Дети часто боятся накопления гнева, который они чувствуют в себе. Вдобавок к замешательству дети получают двойное послание о гневе. Они узнают, что для них неприемлемо злиться, в то время как они испытывают на себе вспышки гнева взрослых, прямо или косвенно в виде ледяного неодобрения.

Подавление эмоций, особенно гнева, внутренне связано с поглощением негативных интроектов. Эмоции ребенка формируют самую его суть, само его существование. Когда его чувства не имеют ценности, он сам не имеет ценности. Когда его чувства презираются, высмеиваются, резко отделываются от них, ребенок чувствует себя глубоко отвергнутым, хотя он сам и его тело могут найти косвенные пути, чтобы выразить свою эмоцию, все же в глубине у него затаится чувство, что он плохой.

Ребенок не выбирает чувства сознательно – они просто вскипают в нем. В смятении он чувствует, не имеет право их иметь; он чувствует; что не имеет права быть, существовать, раз у него есть такие чувства. Особенно из-за того, что эти чувства и он сам вызывают у родителей так много тревоги, неодобрения и злости на него. Чтобы позаботится о себе, он начинает вести себя так, что навлекает на себя еще больший гнев. Он не может выиграть. В глубине души он знает, что с ним что-то не так. Когда ребенок начинает усваивать эти негативные послания о себе, он начинает переживать потерю себя, своего «Я». Он начинает прерывать и зажимать свой рост, даже когда он растет. Он захлопывает свои чувства, напрягает свои мышцы, сдерживает выражения чувств, отключает ум. Его чувство Я» может стать настолько размытым, что ему приходится задействовать разные формы защитного поведения, чтобы сохранить видимость жизни.

Одни дети стремятся к слиянию: они должны слышать от других, кто они, или буквально держаться за других все время, чтобы чувствовать свое «Я».

Другие стараются угождать как можно чаще, чтобы получить хоть немного принятия и хорошего отношения.

Третьи становятся робкими, осторожными или навязчивыми, чтобы сохранить чувство контроля и силы в мире, где они чувствуют себя слабыми и беспомощными. Некоторые воруют ради вызванной мимолетным достижением нервной дрожи, ради приступа возбуждения, которое заменяет собой чувство Я».

Некоторые избегают говорить правду о чем бы то ни было, поскольку справляться с правдой чересчур мучительно.

Некоторые дети раздражаются бранью или впадают в ярость, не только чтобы рассеять энергию гнева или фрустрацию оттого, что их никогда не слушают, а как способ почувствовать некоторую силу и индивидуальность.

Поведение, которое приводит детей к терапии, позволяет им в некоторой мере приобрести чувство «Я», почувствовать какую-то силу в мире, где они так бессильны, выразить, кто они и что они чувствуют. Не будучи такими, они ведут себя так, чтобы вырасти, чтобы выжить, заполнить пустоты, вступить в контакт со средой, узнать свои потребности. Такое поведение — это на самом деле кампания в защиту равновесия организма. Оно часто становится для ребенка способом бытия в этом мире — их образом жизни, их путем развития. Они не просто составляют мнение о том, кто они, опираясь на то, как реагируют на их индивидуальность родители и общество, но и определяют, как они должны жить в этом мире, чтобы выжить и вырасти. Если не прибегать к терапевтическому вмешательству, то этот способ бытия может преследовать их в течение всей взрослой жизни.

Когда ребенка приводят на терапию, я знаю, что я должна помогать ему в поисках его силы и самоподдержки. Мне нужно найти способ помочь ему вспомнить, восстановить, обновить и усилить то, что у него было, когда он был крохотным младенцем, а сейчас кажется утерянным. Когда его чувства пробудятся, когда он снова начнет узнавать свое тело, когда он узнает, примет и выразить свои погребенные чувства, когда он научится использовать свой разум, чтобы выбирать, чтобы вербализовать свои желания, потребности, мысли и идеи, чтобы находить способы сообщать о своих потребностях, когда он узнает, кто он и примет свою личность, отличающуюся от вашей и моей, тогда он снова окажется на принадлежащим ему по праву пути роста. Мне нужно помочь ему узнать, что его поведение, направленное на выживание, непродуктивно и что можно выбрать другие формы поведения, удовлетворяющие его в большей мере Мне нужно помочь ему осознать те ложные послания о нем, которые он считает своими собственными, помочь понять, как он мог бы справляться с ними в своей жизни.

Прежде чем я перейду к дальнейшему обсуждению интроектов, я хочу представить несколько фрагментов из моей практики, чтобы проиллюстрировать психотерапевтический процесс, касающийся выражения гнева. Я выделяю четыре этапа в работе с гневом у детей

1. Разговор с детьми о гневе, что это такое, что делает их агрессивными, как они выражают это, как это относится к телу ребенка.

2. Помочь детям узнать, как узнать и принять свои агрессивные чувства, затем выбрать способы выражения этих чувств, экспериментирование с практическими методами выражения, поскольку открытость не всегда практикуется в детском мире.

3. Помочь детям в продвижении по направлению к актуальным чувствам гнева, которые они смогут выдержать, и сделать возможным для них выразить гнев эмоционально во время нашей совместной работы.

4. Дать детям опыт прямого словесного выражения своих агрессивных чувств: говорить, что они хотят сказать человеку, давать им опыт заботы о себе, когда они в этом нуждаются.

Многие дети настолько не в контакте со своими чувствами, что нам нужно много разговаривать о чувствах. Они особенно не осведомлены о тонкостях и нюансах чувств, и чем больше у них будет опыта и знаний о различных формах, проще им будет включаться в общение. Злость, например, можно проранжировать от небольшого раздражения и досады до явной ярости, глубокого возмущения и бешенства.

Кроме простых разговоров мы можем делать следующее:

1. Рисовать все виды злости, иногда используя просто цвета, линии, формы.

2. Бить по барабану для выражения различных форм гнева.

3. Использовать музыку для иллюстрации агрессивных чувств.

4. Испопьзовать творческие драматизации, чтобы проиллюстрировать гнев (это великолепный способ включить в работу тело).

5. Рассказывать истории и читать книги с агрессивными сюжетами.

6. Играть в карточки, на которых написано: «Что тебя злит?» или «Что делает тебя бешеным?» и другие подобные вещи.

7. Составлять список вещей, которые делают тебя гневным.

Я просила группу детей сказать мне все слова, которые они употребляют или думают, когда они злятся. Я писала их мелом на доске так, как они их выкрикивали. После того, как получился длинный список, мы посмотрели на него и обнаружили, что некоторые были вызывающие, нападающие слова, а остальные выражали внутренние чувства. Мы поговорили об этом и потом обсудили наши собственные пути обращения с агрессией внутри и вне нас.

Я попросила их закрыть глаза, пока я буду вводить их в релаксационное упражнение. Я спросила: «Что делает вас сердитыми?» «Что вы делаете?» «Вы действуете наружу или уходите внутрь?» Они все рисовали рисунки, о том, как им чувствовалось внутри своих тел, когда они злились, и о том, что они делали, когда злились. Процесс злости (агрессии) у всех детей были ясно изображены. Один одиннадцатилетний мальчик нарисовал лабиринт с фигурами его друзей в правом верхнем углу и себя внизу слева. Он написал: «Каким путем идти?» — около своего изображения и «Одиночество» — наверху. Он сказал, что когда он сердится, он совсем не знает как обращаться со своими друзьями и чувствует себя отделенным и одиноким.

Когда дети стали понимать как они обходятся со своей агрессией, мы могли двигаться в направлении помощи и поиска более подходящих способов. Детям надо предлагать много вариантов избавления от агрессивных чувств, чтобы новые пути были не столь разрушительны для них самих. Как я заметил ранее, взрослые не позволяют детям быть агрессивными, но, несмотря на это, гнев должен быть выражен вовне.

Но перед тем, как дети смогут начать заниматься здоровым самовыражением, мы должны были осуществить несколько важных шагов.

Во-первых, я помогаю детям лучше узнавать гнев и осознавать свой гнев. Это был первый шаг в том, чтобы дети чувствовали силу и цельность, вместо боязливого убегания и избегания гнева, которое выливалось не прямыми путями и приносило вред им, отчуждая других.

Во-вторых, я помогаю понять детям, что гнев это нормальное, естественное чувство, что мы все его чувствуем, что гнев – просто эмоция, которая ни хорошая, ни плохая.

В-третьих, я поощряю детей в принятии собственных злых чувств. Тогда они смогут сделать сознательный выбор, выражать ли им свой гнев открыто или каким-нибудь другим сокровенным путем.

Наконец, мы экспериментировали со многими отдушинами: избивали подушки, терзали газеты, бегали вокруг дома, пинали консервную банку или подушки, били по кровати теннисной ракеткой, кричали в ванной или в подушку, писали о своем гневе, били, колотили, сдавливали глину. Кевин, шестилетний мальчик, ретрофлексировал свой гнев, буквально терзая себя и разрушая собственные вещи. Он даже не мог допустить когда-либо, чтобы быть злым. Много сессий мы провели в специальных занятиях, чтобы помочь ему усилить сенсорные и телесные восприятия. Однажды, играя с глиной, я спросила его о других детях в школе. Его тело напряглось, голос тоже, когда он упомянул имя одного мальчика. Я очень мягко спросила, не было ли случая, что этот мальчик злил его. Кевин кивнул и рассказал мне, как этот мальчик дразнил его. Я спросила, что он делал, когда он чувствовал злость. Он опустил голову и сказал «Я не знаю». Я поместила подушку перед нами и сказала: «Давай представим, что мальчик сидит на этой подушке. Что бы ты сказал ему?»:

Кевин. Не знаю.

Виолетта. Хорошо. Я знаю, что мне бы хотелось сказать ему. МНЕ НЕ НРАВИТСЯ, КОГДА ТЫ ДРАЗНИШЬ МОЕГО ДРУГА КЕВИНА! ЭТО МЕНЯ БЕСИТ.

Кевин. (хихикает)

Виолетта. Ты можешь сказать ему, что ты злишься?

Кевин (качает головой)

Виолетта (пихает подушку) Я хочу толкнуть тебя за то, что ты дразнишь Кевина!

Кевин (громко смеется)

Виолетта. Попробуй так

Кевин (толкает подушку на пробу)

Виолетта. Давай вместе.

Мы вместе начали пихать подушку. Кевин смеялся и хихикал все время. Вскоре мы оба говорили с воображаемым противником на подушке. Я сказала Кевину, что он может бить подушку или свою кровать, когда он чувствует сильную злость на кого-то. Его приемная мать (четвертая в его маленькой жизни) говорила, что он делал это каждый день после школы в течение долгого времени, и таким образом перестал царапать себя. В действительности история Кевина очень сложная. Кевин прожил тяжелую жизнь за свои шесть лет. Физическое насилие и отвержение привели к глубоким нарушениям. Многими способами он подавал знаки, что он не хочет жить. Часть его, которая хотела выжить, чувствовала глубокую ярость, и эта ярость ужасала его. Я чувствовала, что в нашей работе, я могла обеспечить его некоторыми необходимыми средствами, чтобы он мог иметь дело с чувствами, пугающими его, например, с самым слабым гневом. Когда мы направляли его на агрессию вовне, у него начало развиваться более сильное чувство «Я». На каждой успешной сессии он работал над тем, как обращаться с агрессией в своей повседневной жизни. Он выражал маленькие кусочки своей злости различными путями: с помощью кукол, с помощью глины, с помощью рассказывания историй, с помощью сцен в песочнице. В то же время как он выражал свои агрессивные чувства, он видел, что я принимаю такие чувства. С каждым своим высказыванием о себе он начал сильнее ощущать в себе свое «Я». Вскоре он смог разыгрывать с кукольными фигурками сцены физического насилия над ним и отвержения. Стали всплывать многие другие чувства, относящиеся к этим эпизодам, их становилось больше. Наконец, Кевин почувствовал себя достаточно сильным, чтобы эффективно иметь дело с переживаниями себя плохим.

Суть детской терапии заключается в малых дозах выражения. Дети приходят в терапию с сопротивлением как единственным средством защиты себя. Как только они начинают доверять мне и как только они начинают чувствовать больше собственной поддержки, они могут позволить себе открыться, рискнуть, быть немного более уязвимыми. В терапии мы встречаемся с сопротивлением снова и снова. Ребенок чуть-чуть открывается, а потом закрывается. Каждый случай, когда ребенок закрывается, — это знак прогресса, это его способ сказать: «С меня этого довольно! Остальное потом!» И остальное приходит потом, понемногу, в свое время.

Билли (9 лет) свою злость дефлексировал. Школа прислала его ко мне за его бунтарское поведение — он дрался, лягался, колотил. Так как отец Билли делал военную карьеру, семья много раз переезжала с места на место. На первой же встрече с семьей стало ясно, что вся семья находится в затруднительном положении: мама Билли была явно в депрессии, а отец отрицал наличие каких бы то ни было проблем. Младшая сестра, не присутствовавшая на первой сессии, как позднее оказалось, страдала от экземы, астмы и хронического ночного недержания мочи. Поскольку Билли привлек больше внимания, он был отдан для оказания помощи. Родители отказались от собственной терапии и от семейной терапии и хотели только, чтобы я «зафиксировалась» на Билли. Я была расположена работать с ребенком, даже несмотря на то, что «фиксироваться» надо было на всей семье. У Билли уже сформировалась система представлений о себе и о жизни, что делало его слабее. Если его семья желала привести его для терапии, я хотела помочь ему получить как можно больше самоподдержки. На нашей первой сессии Билли жался в углу кушетки, а его родители болтали без умолку, перечисляя длинный список жалоб на него. На этой первой встрече мне было важно, чтобы ребенок присутствовал при этом, чтобы он услышал все, что было сказано. Это было мое время начать устанавливать контакт с ребенком, позволить ему увидеть, что хотя я и слушаю его родителей, я осознаю и уважаю его точку зрения. Это также была для меня возможность начать менять его чувства, которые привели, можно сказать, приволокли в терапию, в сторону выбора и ответственности за приход. Пока родители говорили, я часто устанавливала контакт глазами с Билли, спрашивая его, согласен ли он с тем, что говорят родители. Он пожимал плечами и говорил: «Не знаю». Я улыбалась ему, и мы все продолжали. Я провела 5 минут один на один с Билли в конце нашей сессии, рассказывая ему немного о том, как я работаю с детьми и показала ему свое помещение. И он согласился прийти снова. На следующую встречу бунтующий ребенок пришел в молчании, не говоря ни слова, тело было зажато, на лице — мучительное выражение. Поскольку мне показалось на первой встрече, что он немного интересовался рисованием, я попросила Билли нарисовать картинку, что-нибудь, что ему хочется — и Билли неохотно согласился.

Билли. Что я должен рисовать?

Виолетта. Что-нибудь, что тебе хочется.

Билли. Я знаю, я нарисую что-нибудь, что мы проходили в школе.

Виолетта. Ты не возражаешь, если я буду смотреть.

Билли. Хорошо. (Он погрузился в рисование, в то время как я сидела и смотрела). Это вулкан.

Виолетта. Расскажи мне о нем.

Билли. Это не активный вулкан, но это действующий вулкан. Это горячая лава (красные линии внутри коричневого вулкана с толстыми стенками), которая еще не изверглась. А это дым, выходящий из вулкана. Ему приходится вырываться маленькой струйкой.

Виолетта. Билли, я хотела бы попросить тебя еще рассказать о твоем вулкане, и в то же время, я бы хотела чтобы ты вообразил, что вулкан имеет голос. Можно говорить, но ты будешь голосом, как голос куклы. Так что расскажи мне еще раз о твоем вулкане. Начни со слов «Я вулкан».

Билли. Хорошо. Я вулкан. У меня внутри горячая лава. Я действующий. вулкан. Я еще не извергаюсь. Но я собираюсь. Из меня выходит серый дым.

Виолетта. Билли, встань и вообрази, что ты вулкан. (Билли встает). Если ты действительно, если твое тело — это вулкан, то где находится горячая лава.

Билли. (глубоко задумывается, наконец кладет руки на свой живот) Здесь.

Виолетта. Билли, что было бы горячей лавой для тебя, мальчика, а не вулкана?

Билли. (после нескольких мгновений раздумий его глаза ярко заблестели) ГНЕВ!

Затем я попросила Билли нарисовать мне с помощью цветов, форм и линий, как он представляет свой гнев. Он нарисовал большой толстый красный круг с разноцветными частями внутри. Я написала на его рисунке под его диктовку: Это гнев Билли в его желудке. Он желтый, красный и серый, и оранжевый. Дым выходит из него». Затем мы составили список того, что сердит его: «Когда сестра устраивает у меня в комнате беспорядок. Когда я получаю в драках. Когда я падаю с велосипеда. Когда я ломаю свой замок». В этот момент Билли понял, как сильно он раскрылся, и он больше не стал говорить о своем гневе. Он открыл так много, сколько хотел на этой сессии, и затем закрылся в защитные стены. Он закончил эту сессию игрой в шашки. На этой сессии, которая только что закончилась, Билли не был готов подойти ближе к своему гневу, только в рисовании. Кроме того, он предпочитал касаться своей агрессивности поверхностно. На каждой последующей встрече Билли хотелось все больше и больше овладевать своими чувствами, работая с глиной, песком и рисуя. По мере того, как он выражал свои агрессивные чувства, появлялись другие чувства: горе от потери друзей, страх заводить новых друзей, поскольку каждый раз он знал, что они могут снова переехать, чувства отчаяния и одиночества и чувство беспомощности в отношении его депрессивной матери. На одной встрече Билли сделал круг животных в подносе с песком. Лев вышел на сцену и напал на удивленных животных.

Виолетта. Кто ты из этих животных?

Виолетта. Что во льве напоминает тебя?

Билли. Не знаю.

Виолетта. Ты когда-нибудь чувствовал себя нападающим?

Виолетта. На кого ты хотел бы напасть?

Билли. Хорошо, тут будут дети, которые достают меня в школе.

Виолетта. Что ты делаешь, когда ты злишься на своего отца?

Билли. Я не злюсь на него! Он отхлестает меня!

Виолетта. А как твоя мама?

Билли. Иногда она пронзительно кричит на меня и это меня бесит. Но она рассказывает отцу.

Затем мы поговорили о том, как это быть злым и о необходимости выражения этого. На следующих сессиях выражение гнева символическими средствами усилилось у Билли. Его владение злостью было минимальным, но все же было. Однажды Билли сделал две команды людей в песке.

Билли. Здесь две армии.

Виолетта. Что случилось?

Билли. У них идет война.

Виолетта. Пусть это произойдет.

Билли. О’кей. Билли продолжал разыгрывать войну. В конце с одной стороны остался только один выживший, который печально похоронил своих товарищей (его собственные слова), пока другая сторона торжествовала победу.

Виолетта. Кто ты здесь?

Билли. (После некоторого размышления) Он (капитан победившей команды).

Виолетта. Как это – выиграть в битве?

Билли. Хорошо!

Виолетта. Что ты можешь предположить о том, что чувствует вот он? (указываю на единственного, оставшегося в живых из побежденной команды).

Билли. (тихим голосом) Ему плохо. Он совсем один.

Виолетта (ласково) Ты когда-нибудь чувствовал как он, Билли?

Билли (очень тихо, бормоча) Да все время.

Мы пообсуждали это недолго, пока Билли не пожал плечами и вновь не ушел в свою защитную броню. Я работала с Билли в течение четырех месяцев до того, как его семья опять переехала, на этот раз в Окинаву. В течение четырех месяцев Билли стал спокойнее, больше в согласии собой. Его хулиганское поведение в школе прекратилось. Когда он подошел к пониманию своего страха и гнева, он начал лучше понимать некоторые депрессии своей матери. Он буквально стал чем-то вроде терапевта своей матери (так часто случается). Родители мало верили в то, что изменения, происшедшие с Билли, связаны с терапией. «Он должен был пройти через определенный этап» — говорили они. Билли знал лучше. В письме, которое я получила от него говорилось: «Я не боялся переезжать на этот раз благодаря тем вещам, о которых мы говорили. Я помню все. Я также завожу друзей. Я догадываюсь, что таким способом я смогу найти друзей во всем мире. Может быть, я увижу вас вновь. С любовью, Билли».

Иногда, когда дети отпускают с привязи свои чувства, родители выражают страх, что я учу детей быть агрессивными, склонными к насилию людьми. Я рассказываю им следующую правдивую историю, в качестве примера того, как важно проходить через свои чувства. Вскоре после того, как в 1978 году была опубликована моя книга «Окно к нашим детям» у меня брали интервью о моей работе на втором канале новостей в Лос-Анжелесе. Они хотели снять фильм о моей реальной работе с детьми. Джон (10 лет) и его родители согласились на съемку. Далее я привожу сжатое изложение полученного опыта.

Виолетта. Как прошла твоя неделя?

Виолетта. Как именно прошла?

Джон. Никто не хоте

Педагогика от гештальт-терапии — Психологос

Гештальт-терапевты вслед за Ф.Перлзом занимаются не только терапией, а активно траслируют свои взгляды и идеологию в том числе педагогических статьях. Редакции Психологоса эта идеология совсем не близка, но если читатели хотят узнавать гештальт-подход издалека, то их типичные тезисы следующие.

• Детям — безусловную любовь!
• Послушность детей — опасный сигнал.
• Прислушиваться к своим чувствам важнее, чем слушать свою голову!
• Подавлять эмоции — вредно, поэтому разрешайте детям любые негативные эмоции.
• Социум и родители подавляют личность ребенка, навязывают ему чужие ценности.
• «Хорошие дети» — проблемные дети! Дети должны быть естественными, а не такими, какими их хотели бы видеть взрослые!

Если соотносить это с моделями воспитания, то ближе всего это к идеологии «Чисто поле, лес густой: естественное воспитание», но без подкрепления желательного поведения и с провокациями на вседозволенность.

Вот одна из совершенно стандартных статей, каких в интернете сотни. К основным тезисам такой гештальт-педагогики мы позволили себе дать ссылки на статьи Психологоса, где мы даем свое видение этих вопросов.

---

Послушный ребенок — повод для тревоги, утверждает гештальт-терапия

Далее прямая цитата:

Очень часто можно услышать от мам или пап: «Наш ребенок такой непослушный!» Почему-то все беспокоятся о том, что ребенок «непослушный», когда действительно беспокоится стоит в том случае, когда чадо уж слишком беспроблемное и покладистое. Ребенок почти идеален: вежливый, услужливый, почти никогда не нарушает запреты… Ну очень удобный малыш! Вот только вырастет ли из такого послушного ребенка счастливый, успешный и здоровый человек? Чтобы ответить на этот вопрос, сначала надо понять, почему ребенок чрезмерно послушен. Если дело в особенностях его темперамента, тогда это хорошо. А ведь может такое послушание носит вынужденный характер, когда это является следствием определенного стиля воспитания родителей (слишком жесткого или, наоборот, гиперопекающего). В этом случае следует что-то менять… Пока не поздно.

Позиция синтон-подхода другая: первая и абсолютно естественная задача разумных родителей — позаботиться о том, чтобы ребенок их слушался. Так он и жизнь себе сохранит, и быстрее освоится с жизненными задачами. Если ребенок не слушается родителей, он все равно слушается кого-то и с кого-то берет пример, но если для него авторитет не родители, а друзья в детсаду или случайные интернет-сайты — уважаемые родители, считаете ли вы нормальным, что по факту вашего ребенка воспитывают чужие и не самые умные люди? У вас был именно такой замысел о своем ребенка? Итого, приучайте ребенка вас слушать и слушаться.

Любым эмоциям — зеленый свет!

Далее прямая цитата из статьи приверженца гештальт-терапии:

Послушный ребенок думает: «Если я злюсь, то папа и мама огорчаются.» И запрещает себе вообще проявлять негативные эмоции (а ведь их переживают все!) Да, малыш соответствует ожиданиям окружающих, но ведь негатив никуда не девается, он просто загоняется внутрь. А потом накапливается, превращаясь во внутреннюю агрессию, которая ослабляет иммунитет ребенка и он просто «уходит в болезнь». Более того, в добавок и самооценка падает. Итак, что же делать? Позвольте ребенку испытывать отрицательные эмоции и обязательно научите чадо правильно их выражать (можно побить подушку, порвать газету или в безлюдном месте громко покричать). Да и родители не должны быть только «парадно-выходными», надо быть разными, «живыми».

Да, если человек не умеет управлять своими эмоциями, если эмоции иногда его переполняют, то лучше их выплескивать безопасными образом, по крайней мере не на людей и не превращая это в традицию, поскольку привычка чуть-то выплескивать отрицательные эмоции приводит уже не к освобождению от таких эмоций, а к психопатическому поведению. Однако, с точки зрения синтон-подхода, есть и более интересные перспективы, а именно — научиться вначале контролировать свои эмоции, а после — управлять ими. Руками вы своими вполне управляете? Точно так же можно научиться управлять и своими эмоциями, и в этом случае уже не надо ничего выплескивать. Выплескивают — плохие эмоции. А у вас, как у эмоционального развитого человека, будут эмоции только те, которые нужны вам и окружающим, которые радуют вас и поддерживают окружающих.

Любовь к ребенку должна быть безусловной, убеждены гештальт-терапевты

Типовая цитата:

Очень часто ребенок боится оказаться «плохим», потому что родители его могут разлюбить. Это происходит тогда, когда любовь папы или мамы напрямую зависит от исполнительности дома и успешности в школе. Стоит ему чуть оступится — его ругают (причем именно его, а не проступок: «Опять двойка! Вот бестолочь! И в кого только такой?»), и ребенку надо очень постараться опять «заслужить» благосклонность взрослых. В конечном счете, ребенок предпочитает не рисковать, не высовываться и все делать средненько… Вот только сможет ли он в будущем достичь успеха? Что же делать? Даже в самой сложной ситуации давайте понять ребенку, что вы на его стороне и принимаете его таким, какой он есть.

В этом есть своя правда: ругаться на детей не здорово. Но это вовсе не значит, что безусловное принятие является панацеей. Задумайтесь над разными моделями воспитания, и, возможно, модель «Просторный дом с линией развития» привлечет вас больше, чем модель «Чисто поле, лес густой: естественное воспитание».

Дети должны самостоятельно принимать решения по поводу своей жизни

Эта позиция излагается следующим образом:

Есть еще одна разновидность «чрезмерно послушных» — дети, которые привыкли, что за них все делает и решает кто-то другой. Да, так безопаснее — родители всегда знают, как лучше.. Но привычка следовать чужим подсказкам в будущем может привести к зависимости ребенка от других людей, а то и к другим зависимостям, например игровой или алкогольной. Опять вопрос: что делать? В первую очередь взрослые должны осознать, что желания и потребности ребенка могут отличаться от наших, взрослых — и это нормально! Давайте малышу личное пространство, право на ошибку. Абсолютно во всех ситуациях все равно не получится быть «подушкой безопасности». Так что лучше делать все «вместе», а не «вместо».

На наш взгляд, это отличная позиция, но с одной оговоркой: самостоятельное принятие решений по поводу своей жизни — не начало воспитания, а то, к чему ребенка нужно привести. Если вы начнете воспитание ребенка с того, что дадите ему полную самостоятельность в принятии решений, ребенок от этого не выиграет, а пострадает. Если ребенок пошел в школу, первый год нужно сидеть за уроками рядом с ним, чтобы научить его делать уроки. Если научите, то оставшие десять лет ребенок будет делать все уроки самостоятельно и вас только радовать. Если же вы решили в первом классе дать ребенку самостоятельность и не контролировали, получается ли у него делать уроки так как следует, скорее всего все следующие годы вам придется конфликтовать с ребенком по поводу того, что он уроки не делает и делать их не хочет… Умная самостоятельность детей – это продолжение послушания, привитого мудрыми родителями. И послушание, и самостоятельность имеют общий базис — умение выполнять то, что сказано: сказано себе самим собою или сказано родителям​.

---

Предупрежден — значит, вооружен. А выбор — за вами.

«Человек-фантом»

Если вас эта тема заинтересовала, посмотрите разбор статьи «Человек-фантом». Данная статья представляет интерес в первую очередь как документ, ярко отражающий идеологию гештальт-терапии. Опубликованная на сайте b17, статья была отмечена как набравшая наибольшее количество одобрительных комментариев, что говорит о том, что автор, Геннадий Малейчук, удачно и точно отразил настроение своих единомышленников. Если посмотреть еще внимательнее, то большинство одобрительных комментариев звучат от психологов, обозначивших себя как «гештальт-терапевт», так же как и автор статьи. Это позволяет нам уверенно предположить, что идеи этой статьи отражают не просто индивидуальные авторские настроения, а идеологию гештальт-терапии, по крайней мере в ее популярном варианте, как она звучит среди тех, кто обучался гештальт-терапии и кто ее транслирует клиентам. Основные тезисы статьи (прямые цитаты) мы выделили красным шрифтом. Итак,

Гештальт-терапевт сетует: «Ребенок отказывается от себя реального и выстраивает ложный проект своего Я». Но, может быть, этого ребенка стоит все-таки умыть?

Будем ли мы огорчены, если вместо установки «Ты такой, какой есть и это хорошо» родители активно транслируют установку: «Ты должен быть помощником родителей»?

Для такого ребенка очень важно соответствовать родительскому образу… — да, и этим можно гордиться!

«Социальная идентичность и возможность быть социально успешным приобретается ценой отказа от своего Я» На наш взгляд, это тезис спорный и скорее вредный. Если «Я» — это ребенок до приобретения им культуры, то есть маленький Маугли с суммой инстинктов, батареев рефлексов и набором гормонов, то обретение им культуры, обретение им социальной идентичности есть процесс вочеловечивания, становления его как личности. Да, обретение чистоты идет через умывание, то есть в некотором смысле через отказ от грязи. И каков ваш выбор?

«Ребенок отказывается от себя реального и выстраивает ложный проект своего Я». Снова: реальный ребенок — это невоспитанный ребенок? А ложный проект своего Я — это ребенок, который планирует повзрослеть? Стать в будущем человеком с нормальной профессией, стать мужчиной, стать мужем и отцом, стать тем, кем будут гордиться его дети?

«Вместо установки «Ты такой, какой есть и это хорошо» родители активно транслируют установку: «Ты должен быть таким-то…»» Несморя на явную осуждающую интонацию от автора статьи, будем надеяться, что родители делают с детьми именно это. Воспитание детей родителями является их обязанностью согласно Конституции РФ, и кажется, что психологи должны поддерживать родителей в этой их важнейшей работе. Если дети не знают своих обязанностей, вначале от этого страдают родители и другие близкие, а через какое-то время это оказывается проблемой уже для того повзрослевшего ребенка, который, кажется, так и не сумел повзрослеть. Вы хотели бы, чтобы ваша дочь вышла замуж за молодого человека, который не знает, что такое «должен», который на планирует брать на себя никаких обязанностей?

Мы видим, что гештальт-терапия активно не одобряет установку на «быть хорошим мальчиком / хорошей девочкой». Возможно, рядом с какими-то сильно проблемными родителями такую установку можно понять, но если у ребенка разумные родители, что установка «быть социальным существом, слушаться родителей, вести себя все-таки прилично и хорошо учиться» является нормой, а не проблемой. Да?

Гештальт-терапевт с печалью констатирует: «Для такого ребенка очень важно соответствовать родительскому образу». Разрешите уверенно сформулировать обратное: уважаемые родители, вы можете гордиться, если ваш ребенок хочет быть на вас похожим!

Автор статьи укоряет родителей: «Посредством ребенка родители пытаются доказать миру свою собственную значимость и самоутвердиться. И тогда этот ребенок должен быть обязательно необыкновенным, чтобы предъявлять всем его достижения – смотрите, это наш ребенок!». Печально, что автору встречаются только такие кривые родители. Нас окружают другие, более достойные люди, и воспитывая своих детей, они заботятся не о собственном самоутверждении, а о будущем своих детей. Они любят своих детей. Им важно, кем и какими станут их дети, насколько они будут готовы к жизненным трудностям, умеют ли они быть ответственными, научились ли они быть счастливыми, есть ли у них понимание, что можно жить не только для себя, но и думая о других людях…

Мы верим, что читатели этой статьи являются именно такими родителями.

И мы будем счастливы, если наши дети будут не просто «не хуже других», а, поставив перед собой большие цели, смогут сделать свою жизнь большой, великой. Наши дети должны опередить нас, и пусть они воспитают детей, которые опередят их! Пусть наша фамилия, наша семейная династия будет гордостью для нас и ориентиром для тех, кто оказался с нами рядом. Не бойтесь ставить большие цели, бойтесь прожить маленькую жизнь!

что это такое простыми словами, как закрыть гештальт

: Время прочтения:

Разбираемся, что такое незавершенный или незакрытый гештальт и как от него избавиться, с психологом Юлией Носовой.

Что кроется за модным выражением «незавершенный гештальт» в психологии? Говоря научным языком, это сорванный цикл контакта. Говоря по-простому, незакрытый гештальт — это ситуация, не доведенная до логического окончания, неудовлетворенная потребность. Облом, если уж говорить совсем просто. Человеческий мозг всегда стремится закончить начатое, и, если ему это не удается, возникает тот самый незавершенный гештальт. Для кого-то это внезапно разорванные отношения. Для кого-то — детская обида, возникшая из-за отказа в покупке собаки, куклы, машинки.

Человеческий мозг всегда стремится закончить начатое, и, если ему это не удается, возникает тот самый незавершенный гештальт.

Не имеет значения, из-за какой потребности, материальной или эмоциональной, возникла эта ситуация. Гораздо важнее, как она отражается на качестве нашей жизни. Неудовлетворенная потребность — это билет на экспресс в сторону невроза. Хорошо, если это просто бытовая история, которую возможно подкорректировать. Купили, починили, нашли — проехали и живем дальше в стабильности и покое. Куда сложнее, если речь идет о гештальтах в отношениях. Обида, гнев, печаль, горе — вот слагаемые незавершенного гештальта, обязательно приправленные невысказанностью, непрожитостью.

В лучшем случае это приводит к хроническому дискомфорту, который отравляет нам существование. Иногда нам, иногда и всему ближайшему окружению. Представьте любителя приключений, которому не удалось отыскать клад в свою поездку на чудесный остров. Он настолько одержим кладом, что теперь денно и нощно о нем грезит. Если семье «повезет», каждый свой отпуск он будет уезжать на этот остров до конца дней или до нахождения клада (читай, закрытия гештальта). Если семья не столь удачлива, все ее члены будут ездить на злополучный остров. И хорошо, если у них будет возможность лежать на пляже, пока этот любитель приключений ищет заветный сундук.

Примеры незакрытых гештальтов в отношениях

Нереализованная в детстве мечта приведет к тому, что взрослый может пытаться реализовать ее с помощью своего ребенка, даже не спросив его мнения. Будет ли счастлив ребенок, который проживает жизнь за своего родителя?

Взрослый, которому было мало внимания и любви в детстве, будет усиленно добирать это от семьи, созданной уже им самим. Например, искать в партнере того самого родителя, которого так не хватило в детстве. Насколько счастливым будет такой брак?

Взрослый, которому было мало внимания и любви в детстве, будет усиленно добирать это от семьи, созданной уже им самим.

Партнер, которого внезапно оставили, будет постоянно проживать разрыв, пытаясь найти его причины. Так, мужчина может приняться менять партнерш одну за другой, доказывая бывшей, что он еще ого-го, чтобы она пожалела, что ушла от него. Женщина начнет окружать себя внешними атрибутами успешной жизни, показывая бывшему или разлучнице, что она устроилась еще лучше, счастлива еще больше. Все это говорит о том, что ситуация не прожита, не отпущена, а гештальт в отношениях не завершен до конца. Можно ли построить новые, эмоционально оставаясь в старых?

Как закрыть гештальт

Незакрытый гештальт — это не та ситуация, в которой время лечит. Скорее, время тут только усугубляет, укрепляет эту самую рану, а иногда так засыпает песком, что докопаться до нее можно только посредством длительной терапии.

Незакрытый гештальт — это не та ситуация, в которой время лечит.

Как здесь можно помочь? Закрыть тот самый пресловутый гештальт. В абсолютном большинстве случаев будет эффективна работа с психологом. Кому-то удастся справиться со своей ситуацией и за один сеанс, а кому-то потребуется гораздо больше времени, ведь далеко не сразу удается выявить, что на самом деле стало причиной дискомфортного состояния.

Чем поможет психолог в этой ситуации?

• Во-первых, под его руководством станет намного легче понять, что именно тревожит человека.
• Во-вторых, он точно поможет правильно идентифицировать чувства, связанные с этой ситуацией.
• В-третьих, использование специалистом различных методик позволит максимально экологично завершить этот гештальт и научиться распознавать похожие ситуации в будущем.

Осмысление мира

Гештальт — это набор психологических принципов, основанных в Германии в 1920-х годах, которые пытаются описать то, как мы понимаем мир, — навыки, которые отличают двухлетнего малыша от робота!

У слова «гештальт» нет прямого перевода, но оно означает что-то вроде «сущность» или «форма». Несколько основных принципов составляют наше понимание мира, и многие детские игрушки и головоломки нацелены на отработку взаимодействия с реальным миром, чтобы мы могли сами понять эти принципы.Принципы включают: —

1. Близость: Если похожие объекты сгруппированы в кластеры, мы воспринимаем их как группы
2. Сходство: мы воспринимаем предметы как похожие, если они похожи по форме, цвету или размеру
3. Общая судьба: Если объекты движутся вместе, мы интерпретируем их как связанные
4. Непрерывность: мы воспринимаем продолжение линий как часть одного и того же объекта
5. Закрытие: мы интерпретируем круг, состоящий из точек, как единый объект, даже если он не завершен
6. Симметрия: мы воспринимаем симметричные границы как соответствующие края и пропускаем отдельные линии, составляющие узор, вместо этого видим преобладающую форму

Гештальт пытается описать, как, глядя в окно, мы преобразуем серию линий, цветов и форм в осмысленное представление о деревьях, домах, автомобилях и так далее.

Принципы начинают объяснять, как мы понимаем то, что мы видим, а также то, что мы слышим вокруг нас. Возьмем, к примеру, дерево. Взрослым и даже маленьким детям ясно, что ствол, ветви, листья и цветы составляют дерево, но для новорожденного ребенка нет автоматической связи между всеми этими частями, которая делает очевидным, что дерево — это единое целое. объект. Со временем мозг ребенка формирует необходимые связи, необходимые для интерпретации того, что линии, формы и цвета, которые мы видим, действительно составляют дерево.

Это понимание сформировано с использованием принципов гештальта: ветви подобны, есть продолжение между стволом и его ветвями, есть общая судьба среди листьев, которые все одинаково трепещут на ветру, как и ветви, которые все движутся. вместе при более сильном ветре. Все эти подсказки позволяют нам интерпретировать дерево как единый объект.

Самое удивительное в младенцах и малышах в том, что они устанавливают эти связи и учатся, и к 2 годам они уже хорошо понимают все это.Тем не менее, ученые десятилетиями пытались применить эти же принципы к роботам, и все же робот не может интерпретировать мир так, как это может делать необразованный малыш!

Как только мы формируем эти связи, нам становится трудно от них отучиться, и есть раздел психологии, который считает, что некоторые формы трудностей в обучении могут возникнуть из-за элементарного неправильного толкования в раннем возрасте. Если малыш интерпретирует мир в соответствии с другими принципами, то может быть трудно перепрограммировать ум, чтобы он работал иначе, и это может привести к долгосрочным проблемам с обучением.

Гештальт-терапия Oaklander с детьми Видео

Посмотрев это видео, вы:

• Развиваете понимание ключевых концепций детской гештальт-терапии, включая оценку уровня контакта ребенка и помощь ребенку в выявлении и выражении эмоций.
• Получите представление о терапевтическом стиле доктора Оклендер и о том, как она выстраивает терапевтические отношения, основанные на объединении двух равных.
• Узнайте, как применять творческие и проективные методы доктора Оклендера в своей работе с детьми-клиентами.

Продолжительность видео: 1:47:00

Доступны английские субтитры

Индивидуальный ISBN-10 #: 1-60124-109-7

Индивидуальный ISBN-13 #: 978-1-60124-109-2

Группа ISBN-10 #: 1-60124-110-0

Группа ISBN-13 #: 978-1-60124-110-8

Вайолет Оклендер, доктор философии , всемирно известна своим уникальным подходом, включающим гештальт-терапию и экспрессивные техники с детьми и подростками.Она получила несколько наград и является автором множества статей, а также двух книг: классической книги «Окна для наших детей: подход к гештальт-терапии для детей и подростков» и недавно выпущенной книги «Скрытое сокровище: карта внутренней сущности ребенка». .

Посмотреть все видео о Violet Oaklander.

CE кредитов: 1,75

Цели обучения:

• Развивайте понимание ключевых концепций детской гештальт-терапии, включая оценку уровня контакта ребенка и помощь ребенку в выявлении и выражении эмоций.
• Узнайте о стиле терапии доктора Оклендер и о том, как она выстраивает терапевтические отношения, основанные на объединении двух равных.
• Узнайте, как применять творческие и проективные методы доктора Оклендера в вашей собственной работе с детьми-клиентами.

Библиография предоставляется по запросу

Этот курс предлагается для получения кредита ASWB ACE для социальных работников. См. Полный список сертификатов CE здесь

© 2002

Курс пересмотрен в январе 2021 г.

Как связаться с вашим внутренним ребенком — полный гештальт

Добро пожаловать в наш июньский информационный бюллетень Как связаться с вашим внутренним ребенком

Отношения могут быть непростыми.Что делает их еще более сложными, так это то, что наше взрослое поведение отражает неудовлетворенные потребности, которые были у нас в детстве. Эта скульптура, выставленная на выставке Burning Man, под названием «ЛЮБОВЬ» говорит сама за себя. В этом информационном бюллетене мы рассмотрим важность исцеления наших прошлых внутренних детских ран и то, как это может сильно повлиять на качество наших сегодняшних отношений.

КАКОЙ МОЙ ВНУТРЕННИЙ РЕБЕНОК?

Внутренний ребенок охватывает те части нашей психики, которые сохраняют качества, которыми все мы обладали в детстве.Радостные энергии творчества, любопытства, игривости и спонтанности очень сильны: они могут мобилизовать разрушенную систему и стать катализатором в процессе исцеления.

Внутренний ребенок также описывает наши части, которые были глубоко ранены. Различные инциденты в нашем детстве, особенно сильно заряженные, которые оставили нас безнадежными, грустными, злыми, травмированными и / или лишенными поддержки, остались неизменными в нашем энергетическом поле. Почему так происходит? В то время, когда они произошли, наши маленькие системы не были приспособлены для развития, чтобы обрабатывать такой большой заряд, обычно исходящий от взрослого, у которого было больше силы, чем у нас.У нас просто не было познания, чтобы понять, что происходит, и часто не было присутствия поддержки, чтобы объяснить нам это. Итак, эмоция осталась необработанной и замороженной в нашем энергетическом поле. Эти ранние переживания оставляют «маркеры» в нашем теле, разуме и духе, которые проявляются во взрослом возрасте в виде мыслей, убеждений, образов, энергетических тонов и привычек.

КОГДА ЭНЕРГИЯ НЕ РАЗРЕШЕНА, ОНИ СОЗДАЮТ ДИНАМИКУ В ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ПОЛЕ.

Внутренний ребенок в нас бессознательно воссоздает детскую среду, проецируя роли значимых других, таких как родители, братья и сестры, на текущие отношения.Неудовлетворенная потребность раненого ребенка хочет быть удовлетворена и воссоздает ситуацию в надежде, что это произойдет. Например, нерешенные проблемы с отцом или другим авторитетным лицом будут спроецированы на нашего босса. И если нас обидела чрезмерная критика со стороны родителей, наш внутренний ребенок будет сканировать лица, голоса, поведение и жесты, выискивая и, следовательно, находя признаки критики в окружающей среде, игнорируя при этом признаки любви и поддержки.

СВЯЗЬ С НАШИМ ВНУТРЕННИМ РЕБЕНКОМ

Когда мы восстанавливаем связь и решаем наши детские проблемы, мы перепрограммируем негативные условия прошлого на что-то более позитивное.Энергии, хранящиеся в системе, могут быть испытаны и обработаны. Детские качества, которые были заложниками, становятся доступными для завершения развивающего обучения, которого не было в детстве. Эти знания создают чувство собственного достоинства и безопасные границы, необходимые нам, чтобы быть открытыми, терпимыми, непредвзятыми, спонтанными, любящими и сотрудничать, а не вечно стоять на страже.

Один из способов исцелить себя в более молодом возрасте — получить доступ к «заряженным» детским воспоминаниям и заново испытать их с помощью того, что я называю шестью С.

КОНТАКТ, СОСТОЯНИЕ, РАЗГОВОР, ПОЗНАНИЕ, СВЯЗЬ, УДОБСТВО

Вы можете попробовать визуализацию ниже. Я предлагаю прочитать визуализацию один раз, прежде чем пытаться ее выполнить. Кроме того, выделите хотя бы один час, чтобы у вас было достаточно времени. Часто помогает выполнять эту работу со свидетелем, например терапевтом или обученным профессионалом, который помогает контролировать и опосредовать работу.

ВНУТРЕННЯЯ ВИЗУАЛИЗАЦИЯ РЕБЕНКА С ОБЪЯСНЕНИЯМИ

Сядьте или лягте в удобном тихом месте.Осознавайте свое дыхание. Сознательно сделайте медленный глубокий вдох и длинный выдох. Если вы чувствуете напряжение в своем теле, сосредоточьтесь на этой области и вдохните в нее, снимая напряжение на выдохе. Позвольте дыханию расслабить ваши мышцы и любое напряжение, которое вы можете удерживать. Медленно вдохните и осторожно выдохните.

Следующий процесс — это путешествие к исцелению вашего внутреннего ребенка. Пожалуйста, принимайте это медленно, так как прошлые боль и эмоции могут быстро всплыть на поверхность. Если это произойдет, сделайте паузу, сделайте несколько глубоких вдохов, замедляя процесс, визуализируя свет, трансмутирующий эту эмоцию, позволяя ей увеличиваться и медленно возвращая вас в состояние спокойствия.Как только вы почувствуете себя спокойным, продолжайте, иначе вы, возможно, уже сделали достаточно.

КОНТАКТ:

Представьте себя маленьким ребенком. Обычно мы можем вспомнить время между 3 и 12 годами, когда мы были обижены, рассержены или игнорировались. Медленно пригласите все свои чувства к опыту. Запомните место, во что вы были одеты, любые запахи и, наконец, что вы чувствовали в своем теле. Пригласите все это в свое сознание, как если бы это был фильм. Без осуждения, без комментариев — просто приглашение, просто наблюдаю.
Оставайтесь на сцене столько, сколько вам нужно, чтобы почувствовать эмоции. Знайте, что эмоции приходят волнами по три, поэтому, например, может быть гнев, печаль, боль и всегда есть замешательство.
Теперь визуализируйте свет, сияющий на вас, постепенно становящийся все ярче и сильнее. Свет может иметь определенный цвет. Ощутите эмоцию, которую вы осознаете, и позвольте ей усилиться. Это так нелогично, но именно сдерживание эмоций заставляет их застрять и заморозить.
Если в какой-то момент вы чувствуете себя подавленным, замедлите процесс, сделав несколько глубоких вдохов.Когда почувствуете себя спокойнее, продолжайте с того места, на котором остановились. Нет спешки, лучше медленнее, чем быстрее. Вы всегда можете вообще остановиться, если потребуется.

COMPASSION:

Это может быть самая сложная часть этого упражнения. Остатки негативного раннего опыта накладывают отпечаток на нашу самооценку. Чтобы проявить себя, первые части должны верить в то, что вы будете рядом с ними в качестве поддерживающего, не позорного союзника, чтобы подтвердить заброшенность, пренебрежение, жестокое обращение и запутанность.Истинное исцеление может произойти только тогда, когда мы явимся таким образом. Если вам трудно проявить сострадание к себе, младшему, пригласите кого-нибудь на помощь, например вашего собственного ребенка, племянницу или любимого молодого человека того возраста, с которым вы работаете.
Посмотрите в глаза своему маленькому ребенку своими самыми любящими глазами. Примите эмоции, подтвердите их, а затем отправьте любовь своему обиженному ребенку. Создайте энергию, которая будет взаимной, вперед и назад. Это важно, поскольку во время нанесения вреда никого не было, чтобы засвидетельствовать и помочь сдержать обвинение.Вы можете изменить это сейчас.

РАЗГОВОР:

Осторожно подойдите к своему малышу. Спросите, что происходит. Поощряйте возникновение любых телесных ощущений в вашем сознании. Спросите, что может быть полезным. Если в помещении есть взрослый, он может захотеть, чтобы он ушел, сказал или сделал что-нибудь. Спросите, что вы хотите «сделать» или сказать. Слушайте и в своем воображении медленно, даже если это кажется нереальным для вашего рационального мозга, позволяйте происходящему происходить, пока ваше взрослое «я» защищает и поддерживает вашего ребенка.Завершите незаконченное словесное и физическое действие, которое не было выполнено в то время. После этого может произойти огромный сдвиг в энергии. На этом этапе полезно спросить нашего ребенка, хочет ли он / она / они, чтобы его обнимали и утешали. Во время этого процесса всегда предлагайте комфорт и поддержку. Вы могли бы подумать о том, чтобы сказать своему внутреннему ребенку, как заботиться о себе: «Я люблю тебя. Я слышу тебя. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через это одному, но теперь я с тобой. Спасибо за то, что вы были такими сильными и помогли нам пройти через это, мы сделали это и сейчас здесь благодаря вашей стойкости и силе.«Всегда ждите ответа и создайте диалог.

ПОЗНАНИЕ:

Теперь мы можем побудить ваш взрослый мозг присоединиться к разговору. Осмысление последствий накопленного негативного раннего опыта приведет к организации на каждом уровне системы. Необходимо восстановить фрагментированные воспоминания, переосмыслить и дать связное повествование с когнитивными способностями логики, которые были недоступны во время инцидента.
В присутствии вашего взрослого мозга поработайте вместе со своим ребенком над созданием нового повествования, которое «имеет смысл.«Своим взрослым мозгом скажите ребенку, что они не виноваты, они не сделали ничего плохого. В конце концов, совершение ошибок — жизненно важная часть взросления и развития! Слишком часто взрослые были неуместны в своих действиях или реакциях. С помощью вашего взрослого познания обновите событие и дайте язык тому, что произошло. Будьте взрослой поддержкой, которой не было тогда, чтобы свидетельствовать и иметь смысл. Пусть ваш ребенок скажет вам то, что он тогда не смог бы сказать. Пересмотрите сложившуюся негативную историю и перефразируйте ее на позитивную историю устойчивости и роста.Важно, чтобы эта часть знала, что то, через что они прошли, уже позади, и вы прошли через этот ужасный опыт. Было так тяжело, но все кончено, мы в безопасности. Обновите программирование и измените образ мышления!

СОЕДИНЕНИЕ (РАЗУМ, ТЕЛО И ДУХ):

Приглашая и опираясь на ощущения и чувства, которые присутствовали во время мероприятия, и спрашивая, что было необходимо в то время, тело может связаться с вариантами, которых не было. доступно тогда. Создавая историю, на которую человек надеялся или хотел, чтобы она произошла, замороженные энергии активируются и могут быть завершены; незавершенные дела, удерживаемые в мышцах и психике, могут быть отпущены.Подчеркивая и усиливая положительную энергию, которая помогла вашему малышу пережить это событие, вы соприкасаетесь с мощью системы и позволяете отверженным частям присоединиться к целому. Новая история становится новым опытом и «внедряется» в тело, разум и нервную систему. Консолидация памяти достигается, и в результате появляется способность больше присутствовать в текущих ситуациях, не привнося в прошлое.

Утешение:

Всегда заканчивайте детскую сессию, спрашивая своего ребенка, где он хочет жить.Используя свое воображение, наполните пространство вещами, которые вызывают любовь и безопасность. Дайте ребенку понять, что вы больше никогда не будете игнорировать его / его и будете счастливы проводить время вместе, когда это необходимо. Обязательно обнимите, поблагодарите их и скажите ему / ей, как много они для вас значат, прежде чем попрощаться.

Когда вы будете готовы, осторожно верните осознанность к своему телу. Вы можете размять ноги, пошевелить пальцами, а когда почувствуете себя готовым, открыть глаза и вернуться в состояние бодрствования.

Возможно, вам придется попрактиковаться в этом процессе визуализации несколько раз, чтобы полностью исцелить своего внутреннего ребенка. Кроме того, вы можете пригласить людей разного возраста и разных происшествий, со временем представив, что все ваши малыши объединятся в солидарности.
Будьте уверены, ваши усилия будут стоить потраченного времени.

РЕСУРСЫ:

• Книга: Джон Брэдшоу, Процесс исцеления раненого внутреннего ребенка

• Управляемая медитация: https://www.youtube.com/watch?v=76EsH0wcmDo

• Подробнее : https: // mentalcentral.com / blog / 6-steps-to-help-heal-your-inner-child /

Я надеюсь, что вы нашли этот информационный бюллетень полезным. Я приветствую любые отзывы и хотел бы услышать любые предложения, которые могут быть у вас в отношении будущих информационных бюллетеней.

С любовью и светом,
Джуди Чойс

История визуального утеса в психологии

Визуальный обрыв представляет собой видимое, но не реальное падение с одной поверхности на другую, изначально созданное для проверки восприятия глубины младенцами. Он создается путем соединения прозрачной стеклянной поверхности с непрозрачной узорчатой ​​поверхностью.Пол внизу имеет тот же рисунок, что и непрозрачная поверхность. Этот аппарат создает визуальную иллюзию обрыва, защищая человека от травм.

История визуального утеса

Чтобы исследовать глубинное восприятие, психологи Э.Дж. Гибсон и Р.Д.Уолк разработали тест на визуальный обрыв для детей и животных. Более ранние исследования показали, что младенцы будут реагировать на различные сигналы глубины еще до того, как научатся ползать.

Метки глубины позволяют людям определять глубину визуальной сцены.Они могут включать как монокулярные сигналы, такие как относительный размер и перекрытие, так и бинокулярные сигналы, такие как диспаратность сетчатки. Гибсона и Уолка интересовало, является ли способность младенца воспринимать глубину приобретенным поведением или, как они подозревали, врожденным.

Гибсон и Уолк описали свой аппарат для визуального обрыва, как большой лист тяжелого оргстекла, опирающийся на пол на фут или более. В ранних версиях экспериментов участвовали животные, такие как черепахи, козы, крысы, ягнята, котята, собаки, свиньи и обезьяны.

С одной стороны стекла ткань с высококонтрастным рисунком прижимается к нижней стороне, чтобы стекло выглядело твердым. Этот же материал укладывается на пол под стеклом, создавая визуальную иллюзию скалы. Это позволило исследователям проверить восприятие младенцев, при этом обеспечивая безопасность своих маленьких испытуемых.

Тест для младенцев Visual Cliff

В ходе теста ребенок помещается на один конец платформы, а лицо, осуществляющее уход, стоит на другой стороне чистой поверхности.Предполагалось, что, если бы у ребенка развилось восприятие глубины, он мог бы воспринимать визуальный обрыв и неохотно или отказывался подползать к опекуну. Также предполагалось, что младенцы, которым все еще не хватало восприятия глубины, будут счастливо подползать к своим опекунам, даже не замечая видимого падения.

Гибсон и Уолл пришли к выводу, что способность воспринимать глубину появляется примерно в том возрасте, когда младенец начинает ползать. Они предположили, что боязнь высоты — это то, чему научились позже в младенчестве по мере приобретения опыта работы с ударами, царапинами и падениями.

Понимание визуального обрыва

Первоначально психологи считали, что восприятие визуального обрыва зависит от физической и визуальной зрелости. Младенцы могли видеть разницу к восьми месяцам, в то время как младенцы с менее развитым восприятием глубины не могли видеть обрыв.

Поскольку шестимесячных детей можно было соблазнить покачиваться через визуальную границу, в то время как 10-месячные дети отказывались переходить порог, в 2013 году предполагалось, что младшие дети еще не развили восприятие глубины, в то время как старшие дети имели .

Однако более позднее исследование, опубликованное в 2014 году, показало, что дети в возрасте от трех месяцев способны воспринимать визуальный обрыв. Когда они помещаются над кажущимся «краем», их пульс учащается, глаза расширяются, а частота дыхания увеличивается. Итак, если эти младенцы могут воспринимать визуальный обрыв, почему они захотят сползти с того, что кажется прямым падением?

Проблема в том, что дети этого возраста еще не полностью осознают, что последствием перехода через этот визуальный обрыв является потенциальное падение.Это осознание приходит позже, когда ребенок начинает ползать и приобретает реальный опыт работы с кувырками.

Долгое время считалось, что избегание визуального обрыва связано со страхом высоты, но недавние исследования показывают, что младенцы избегают обрыва, потому что чувствуют, что им не хватает физических навыков, чтобы сделать спуск возможным.

Гештальт-обучение и гиперлексия: что значит быть изучающим гештальт? | А дальше идет L

Что такое изучающий гештальт? Посмотрите на гештальт-обучение при гиперлексии и на то, что это означает с точки зрения их языкового развития.

---

Вы, наверное, слышали, что дети с гиперлексией учатся с помощью гештальт-обработки. Это означает, что вы, вероятно, раньше тоже задавались вопросом, что значит быть гештальт-мыслителем. Признайся, я знаю, что у тебя есть. Почему? Потому что я тоже когда-то задавался вопросом.

Хотя я помню, как изучал принципы гештальта и теорию гештальта еще в университете, когда я получил степень по психологии. Но это не значит, что я много об этом помню. Я также никогда не изучал это в связи с гиперлексией или аутизмом.Удивительные вещи, к которым я возвращаюсь спустя годы из-за своих детей …

В любом случае, давайте вернемся в нужное русло. Вы хотите знать, что такое гештальт-обучение , а не читать о том, что я узнал 20 лет назад, верно?

Итак, давайте посмотрим, что такое гештальт-обучение и что оно означает в отношении гиперлексии.

Что такое гештальт-обучение?

Когда дело доходит до гештальт-обучения, целое больше, чем все его части. Таким образом, гештальт-мыслители считают картину в целом более важной, чем отдельные части или компоненты.Вместо того, чтобы изучать по частям, они обучаются кусками, называемыми гештальтами.

В результате они также изучают язык по частям. Подумайте, например, над короткими фразами или целым предложением. Напротив, человек, не изучающий гештальт, будет изучать язык по одному слову за раз.

Гештальт-обучение довольно часто встречается как у аутичных, так и у гиперлексичных детей, но не только для них. Многие нейротипичные дети также могут изучать язык с помощью гештальтов (также называемых кусками) (источник).

Как выглядит гештальт-обучение в гиперлексии

Интересно, что в статье «В поисках слов» Мардж Блан упоминает, что одним из распространенных примеров гештальт-обучения является «ранний интерес ко всему алфавиту.«Звучит как кто-то из ваших знакомых? Ну, это должно быть так, потому что это в основном суммирует детей с гиперлексией.

Я имею в виду, если вы вообще знакомы с гиперлексией (что вы, вероятно, знаете, если читаете это, не так ли?), То вы Знайте, что для многих из этих детей одним из первых признаков, которые замечают родители, является повышенный интерес к письмам. Интерес, который начинает проявляться в возрасте до двух лет. Дополнительную информацию см. в публикации о вехах гиперлексии.

Еще один ключевой признак того, что ребенок гештальт-процессор — эхолалия.Ну, угадайте, что общего при гиперлексии? Вы угадали — эхолическая речь!

Многие дети с гиперлексией, как и изучающие гештальт, начинают говорить, повторяя целые предложения вместо отдельных слов. Они учатся говорить по частям. Вот почему обучение их сценариям может быть таким полезным.

И говоря об обучении по частям … Теория гештальта может также объяснить, как гиперлексический читатель может просто увидеть слово и знать, как его читать, не озвучивая его, как обычный читатель.Но почему так? Что ж, помните, целое больше, чем компоненты, составляющие это целое. Таким образом, ребенок с гиперлексией видит слово целиком, а не обязательно отдельные компоненты (звуки), составляющие это слово.

Идя дальше, для гиперлексических учащихся одна фраза или предложение — это, по сути, одно слово для них, потому что они буквально сохраняют и извлекают язык по частям. Так и хранится фраза типа «мой кот белый». Им сложно разбить этот кусок на четыре отдельных слова: мой, кот, есть и белый.

Тогда вы, возможно, начнете понимать, почему проблемы с пониманием являются обычным явлением при гиперлексии, верно? Изучая язык по этим фрагментам или гештальтам, они не сосредотачиваются на значении отдельных слов, составляющих этот фрагмент. Таким образом, они в конечном итоге не придают значения отдельным словам. И в результате они могут упустить ключевые детали.

Как Ви Спич говорит об изучающих гештальт: «Тот факт, что ребенок использует более длинные предложения, не означает, что он понимает все слова.«

Это также может привести к проблемам с выразительной речью. В целом,« мой ребенок может читать, но не может поддерживать разговор ». Распространенная проблема, которую упоминают родители детей с гиперлексией.

Что ж, причина проста. Обработчики языка гештальт могут столкнуться с трудностями, «разбивая предложения, которые они используют, на индивидуализированные слова, что означает, что язык менее гибкий и [менее] спонтанный». (Источник) Они изо всех сил пытаются разбить всю картину «на последовательность слов» чтобы выразить то, что [они] видят.»(источник)

Это может означать трудности в передаче своих мыслей и идей. Если, конечно, они не могут извлечь соответствующий фрагмент. Вот почему так важно обращать внимание на эхолалические фразы и сценарии вашего гиперлексического ребенка. Например, если вы говорите о машине, они могут ответить строчкой из фильма «Тачки»

Еще одна вещь, которая меня увлекла в гештальт-мыслителях, связана с вопросами.Если вы перефразируете вопрос, для них он может показаться совершенно другим вопросом. Отрывок или гештальт языка, который они получают, отличается, потому что весь вопрос сформулирован по-другому. Поэтому, когда вы задаете вопрос по-новому, ваш гиперлексический ребенок может интерпретировать его как совершенно другой вопрос, чем исходный вопрос, который вы задали. Интересно, правда?

Есть множество других гиперлексических характеристик, которые имеют больше смысла, когда вы лучше понимаете гештальт-обработку языка.Я имею в виду, что при чтении этого списка характеристик изучающего гештальт я чувствовал себя так, как будто читал маркированный список о моем гиперлексическом ребенке. Хотя наверху, на этом веб-сайте повсюду разбросаны синие кусочки пазла. Несмотря на это, там есть много полезной информации об обработке гештальтов.

И, говоря об отличной информации об обработке гештальтов, я настоятельно рекомендую эту статью об изучении гештальтов и гиперлексии из ЧАТа. Он хорошо описывает использование сценариев для поддержки детей с гиперлексией.Стоит проверить.

Другие ресурсы, которые помогут вам лучше понять тех, кто мыслит гиперлексией и гештальт-мышлением

«Гештальт-восприятие» при аутизме: превосходство или недостаток?

Аутичные дети кажутся неспособными фильтровать поступающую информацию и склонны воспринимать все раздражители вокруг них.Такое «острое восприятие» приносит огромную информацию, с которой мозг не может справиться. Поскольку поступает слишком много информации, трудно отличить релевантные стимулы от нерелевантных. То, что является фоном для других, может быть также для них на первом плане. Они все воспринимают без фильтрации и отбора. Это приводит к парадоксальному феномену: сенсорная информация воспринимается в бесконечных деталях и одновременно целостно. Это можно описать как «гештальт-восприятие», то есть восприятие всей сцены как единого целого, при этом все детали воспринимаются (не обрабатываются!) Одновременно.

Гештальт-восприятие может объяснить как сильные, так и слабые стороны аутичного восприятия. С одной стороны, кажется, что они воспринимают более точную информацию и ее больший объем. С другой стороны, такое количество невыбранной информации не может обрабатываться одновременно и может привести к информационной перегрузке. Люди с аутизмом могут испытывать гештальт-восприятие в любой сенсорной модальности.

Например, ребенку с гештальт-восприятием слухового очень трудно сосредоточиться на одном слуховом стимуле, например, на чьем-то голосе, поскольку он идет как пакет со всеми звуками окружающей среды: работают вентиляторы, открываются двери, кто-то кашляет и т. Д. проезжающие машины и т. д.Их уши, кажется, улавливают все звуки с одинаковой интенсивностью. Если они пытаются отсеять фоновый шум, они также отсеивают голос, который они пытаются услышать. Та же проблема возникает, когда говорят сразу несколько человек: им сложно слушать один голос и заглушать другие. Детей засыпают сенсорными раздражителями. Они часто чувствуют себя «тонущими» в «море фонового шума».

---

Аутичные люди не любят перемены и любят рутину. При изменении малейшей детали (напр.g., картина на стене не прямая, или предмет мебели сдвинут на несколько дюймов в сторону), вся сцена (гештальт) другая, то есть незнакомая. Чтобы они могли узнавать вещи, все должно быть точно так же, как они уже испытали. Только тогда они будут знать, что с ними делать. То же самое и с рутиной: если что-то пойдет по-другому, они не знают, что делать. Гештальт ситуации другой. Все это приводит к страху, стрессу и разочарованию.

На концептуальном уровне гештальт-восприятие ведет к ригидности мышления и отсутствию обобщений.Они могут работать в одной и той же ситуации с точно такими же подсказками, но не могут применить навык, если что-либо в среде, рутине, подсказке и т. Д. Было даже немного изменено. Например, ребенок может выполнить задание, если его трогают за плечо, и терпит неудачу, если не получил подсказки. Этим детям нужна одинаковость и предсказуемость, чтобы чувствовать себя в безопасности в своей среде. Если что-то не то же самое, это меняет весь гештальт ситуации, и они не знают, что от них ожидают.Это приносит смятение, разочарование и беспокойство.

Осведомленность о «гештальт-восприятии» может помочь нам понять и устранить трудности, вызванные им:

• Настаивание на тождественности, сопротивление изменению
• Трудности видеть обычные связи и обобщающие знания
• Отказ от новых вещей и занятий; предпочтение тому, что они испытали и знали
• Установление рутин и ритуалов
• Затруднение установления совместного внимания
• Сложность выбора
• Несоответствие

Эти трудности затрудняют интеграцию детей в группу сверстников и ограничивают их способность понимать, что происходит вокруг них.

---

Что мы можем сделать, чтобы помочь им «разобрать» сенсорную информацию:

• Выясните, какая модальность не фильтрует информацию, и сделайте среду «визуально / слуховой и т. Д. Простой»;
• Отслеживайте количество одновременных раздражителей, уменьшайте все ненужные раздражители;
• Создавайте структуру (время, место и деятельность) и распорядок, чтобы сделать окружающую среду предсказуемой и более простой в управлении; облегчит понимание повседневной деятельности и даст чувство безопасности и доверия;
• Дайте подробные инструкции, выделяя каждый шаг в завершении задания, с предоставлением образца конечного продукта — чтобы ребенок увидел, что от него / нее ожидают;
• Обучайте одним и тем же навыкам в разных ситуациях, с разными людьми и т. Д.; поможет ребенку обобщить свои знания и умения;
• Явно показывать связи с предыдущими занятиями, навыками и т. Д.;
• Всегда сообщайте ребенку заранее, чтобы он мог понять (например, используя словесные, визуальные, тактильные и т. Д. Средства), что и почему будет изменено. Изменения должны быть постепенными, при их активном участии;
• Позвольте им иметь «объект безопасности» (игрушку, веревку или любой другой объект, который кажется человеку сильно привязанным), когда они идут в незнакомые места или сталкиваются с незнакомыми ситуациями.

---

Эхолалия и ее роль в усвоении гештальт-языка

Эхолалия — это повторение произнесенных другими людьми высказываний. Есть два типа эхолалии — немедленная и отсроченная.

• Немедленная эхолалия относится к высказываниям, которые повторяются сразу или после короткой задержки.
• Отсроченная эхолалия относится к высказываниям, которые повторяются после значительной задержки (Prizant & Rydell, 1984).Эхолалия широко распространена среди вербальных людей с РАС и может оставаться частью их вербального поведения в течение некоторого времени (Fay, 1969).

Исторически эхолалия описывалась как бессмысленная и не имеющая коммуникативной функции. Однако растущее количество исследований выявило различные коммуникативные функции эхолалии (например, очередность, навешивание ярлыков, запрос, подтверждение и протест) и предложило ее роль в усвоении гештальт-языка (Prizant, 1982, 1983; Prizant & Duchan, 1981; Prizant & Rydell, 1984; Stiegler, 2015).

Приобретение гештальт-языка — это стиль развития языка с предсказуемыми стадиями, который начинается с создания многословных «гештальт-форм» и заканчивается производством новых высказываний.

• Сначала дети производят «фрагменты» или «гештальт-форму» (например, эхолалические высказывания) без различия между отдельными словами и без учета внутренней синтаксической структуры.
• По мере того, как дети лучше понимают синтаксис и синтаксические правила, они могут анализировать (разбивать) эти «гештальт-формы» и начинать рекомбинировать сегменты и слова в спонтанные формы.
• В конце концов, ребенок может формулировать творческие, спонтанные высказывания в целях общения.

Этот взгляд на усвоение гештальт-языка и роль эхолалии у людей с РАС находит свое отражение в процедурах оценки (например, оценка коммуникативной функции эхолалии) и терапевтических подходах к языковому вмешательству (см., Например, Blanc, 2012).

Обсуждение усвоения гештальт-языка у типично развивающихся детей и детей с РАС см. В Prizant (1983) и Stiegler (2015).

использованная литература

Блан, М. (2012). Приобретение естественного языка в спектре аутизма: путь от эхолалии к самопроизвольному языку. Центр развития коммуникаций.

Фэй, У. Х. (1969). На основе аутичной эхолалии. Журнал коммуникативных расстройств, 2 (1), 38–47. https://doi.org/10.1016/0021-9924(69)-7

Призант, Б. М. (1982). Гештальт-язык и гештальт-обработка при аутизме. Темы по языковым расстройствам, 3 (1), 16–23.

Призант, Б. М. (1983). Овладение языком и коммуникативное поведение при аутизме: к пониманию «целого». Журнал нарушений речи и слуха, 48 (3), 296–307. https://doi.org/10.1044/jshd.4803.296

Призант Б. М. и Дюшан Дж. Ф. (1981). Функции непосредственной эхолалии у детей-аутистов. Журнал нарушений речи и слуха, 46 (3), 241–249.https://doi.org/10.1044/jshd.4603.241

Призант, Б. М., и Райделл, П. Дж. (1984). Анализ функций отсроченной эхолалии у детей-аутистов. Журнал исследований речи и слуха, 27 (2), 183–192. https://doi.org/10.1044/jshr.2702.183

Стиглер, Л. Н. (2015). Изучение литературы по эхолалии: где стоят речевые патологи? Американский журнал патологии речи и языка, 24 (4), 750–762. https: // doi.org / 10.1044 / 2015_AJSLP-14-0166

.

No related posts.