Графомания что такое: что это такое, определение термина в литературном словаре Эксмо

Полезна ли графомания? | Мир вокруг нас

Вам даже неловко: вы — не профессиональный писатель, не журналист, вы даже не думаете зарабатывать подобным образом на кусочек хлеба с маслом. Вам просто хочется писать. И вы опасаетесь, что подобное желание вызовет насмешки окружающих, вы не хотите столкнуться с неприятием и непониманием со стороны близких людей. Потому что общеизвестно: графомания — это баловство для тех, кому нечего делать. Графоманы не слишком обременены интеллектом. И вообще, графоманы — это неудачники от писательства или журналистики. Потому что — если пишется что-то ценное, то почему оно не оплачивается?

Как и многое общеизвестное, подобное мнение о графоманах является в корне неверным. Графоманом может оказаться и весьма образованный человек, и от профессионального писателя или журналиста его отличает только одно — он не собирается зарабатывать таким образом, а пишет ради собственного удовольствия.

А писательство ради собственного удовольствия — тоже нелегкий труд.

Обычная проблема графоманов — их тексты непрофессиональны, имеют массу недостатков. Но это вовсе не означает отсутствие таланта или способностей к писательскому труду. Это — отсутствие опыта, определенных знаний. И подобный недостаток исправляется с течением времени (если, конечно, сам пишущий в этом заинтересован).

Да, есть и те, которые в принципе не могут писать — ну, обделили человека при рождении подобными способностями, зато дали какие-то другие взамен, бывает. И все равно может мучить писательский зуд. Опять же — ничего страшного, даже такая «некачественная» графомания способна принести пользу.

Вот мы и подошли к ключевому вопросу: полезна ли графомания и вообще зачем и кому она нужна?

Графоманы были всегда. Как только человечество изобрело письменность, тут же появились первые графоманы. И чем более усовершенствовалось распространение письменной информации, тем больше становилось графоманов. Сейчас их число достигло максимума (по сравнению с прошедшими временами). Еще бы, у графоманов появилась возможность писать не в стол. Интернет предоставляет множество площадок для размещения текстов, в том числе и непрофессиональных — начиная от блогов и заканчивая различными писательскими/журналистскими порталами. И если до появления Интернета было лишь два варианта: в стол или публикация за свой счет (весьма ограниченным тиражом, только для друзей и родственников), то теперь любой графоман может выйти на интернет-просторы со своим текстом наперевес.

И в результате у читателей увеличивается выбор. Читатель уже не обязан довольствоваться тем, что предлагают издательства, которые, между прочим, весьма ограничены своей политикой, финансами и так далее. Он может почитать нечто альтернативное, получить информацию из других источников — сугубо неофициальных. Попадаются весьма интересные вещи. Так что графомания одних оказывается полезной для других.

Что же касается самих графоманов, то здесь налицо явная польза. Причем графомания для графоманов полезна даже в том случае, если тексты слабы.

Графомания — это занятие, занимающее определенное время. Весьма полезное для людей одиноких, которым зачастую просто нечем заняться. Графоманские порывы полезны для детей и подростков — помогают в освоении родного языка, развивают мышление, да и предлагают хорошую альтернативу распитию пива в неподходящей компании. Размещение текстов на сайтах, где предусмотрена возможность оставления комментариев читателями, помогает обзавестись интересным кругом знакомых. Сплошная польза!

Есть и еще один нюанс. Нередко к писательству тянет людей, чувствующих себя несчастными. Потеря близкого человека, полоса неудач в жизни и прочие неприятности, которые приводят к стрессам и депрессивным состояниям, частенько приводят и к графомании. Что интересно: писательство в этом случае работает подобно хорошему психологу и позволяет справиться с депрессией, вернуться к нормальной жизни. Изливая бумаге (монитору) свои проблемы, формируя из них художественный рассказ или аналитическую статью, человек излечивает собственную душевную травму. Это гораздо полезнее и эффективнее целого набора антидепрессантов. И немаловажную роль играет поддержка читателей.

Не зря в Интернете расплодилось столько блогов, персональных сайтов и так далее — в наше время повальных стрессовых ситуаций подобная отдушина весьма и весьма полезна. А кому-то даже позволяет зарабатывать.

Так что графомания — штука хорошая, и даже можно сказать, что графоман — это звучит гордо. Графоман — это человек, который сам справляется со своими психологическими проблемами, человек, который совершенно бесплатно предоставляет в распоряжение читателей какую-либо информацию или просто интересное чтение.

И графомания — полезна. Как для самих графоманов, так и для читателей. Ну, а если вам не нравятся графоманы, если вы не желаете читать непрофессионально написанные тексты, то просто повернитесь к ним спиной и читайте официально одобренную (то есть выпущенную издательствами) литературу. Но не говорите, что графомания — плохо. Потому что это неверно.

Теги: творческая мысль, современность, графомания, писатели, статьи, текст, Интернет

Что такое графоман: определение

В трудах, не покладая рук,
Тропой безденежья и мук
Ее следы в песках пустыни
Поэты ищут и поныне. ..

Графомания как болезнь

Общеизвестное мнение представляет графоманию, с одной стороны, как болезнь, некоторое душевное расстройство, вызванное пристрастием к писанию. Оно усугубляется невостребованностью, одиночеством и невозможностью реализовать свои амбиции. Кто такой графоман? Определение относится к автору, чьи произведения не принимаются обществом и с чем он сам категорически не соглашается.

Но некоторых талантливых писателей также не признают довольно продолжительный период. Причем некоторые не получают признания при жизни. Гениальность и талант не вписываются в рамки общечеловеческих норм. Поэтому рассматривать, что такое графоман, с этой стороны бесполезно.

Бесполезность произведений

Созданная, по мнению автора, ценность является полезной для него и совершенно не нужной для общества.

В осень цвета золотого
Муза вткала сонеты.
Отличает только слово
Графомана от поэта.

Таким образом, он создает произведение низкого уровня, в основном, для своей пользы. Уровень произведения оценивает только читатель. Его оценка является критерием, что такое графоман и что такое настоящий писатель. Еще есть критики, филологи и другие специалисты, которые профессионально определяют качество произведения. У некоторых критика доходит до абсурда, как, например, нашумевшая в Интернете статья «Графы и графоманы», в которой автор выискивал ляпы у Л. Н. Толстого.

Самую главную оценку дает сам автор произведения, взяв на себя ответственность, что сотворенное им повлияет на души читателей. Для этого он должен вложить свои силы и душу. Если произведение не окажет такого влияния, то его ждет жестокое разочарование. Выходит, что графомания является наказанием человека за низкое качество произведения.

Вот опять всю ночь не спится,
Муки грань передо мною.
Жгучим лезвием граница
Между блеском с нищетою.

Признаки графомании

1. Болезненная страсть к написанию текстов, не являющихся культурной ценностью.
2. Завышенная самооценка. Бездарный графоман никогда не признается в своих ошибках.
3. Невозможность развития и совершенствования.
4. Отсутствие стройного, логического построения текста.

5. Копирование образов, плагиат.
6. Нарушения стиля и синтаксиса.
7. Шаблонный и невыразительный текст.
8. Многословие.
9. Назойливость.
10. Отсутствие чувства юмора.

Среди пустыни слов,
среди баталий фраз,
где ветер перемен
не даст оставить следа,
нас поиск истины не раз
заводит в лабиринты бреда.

Три группы графоманов

1. Первая пишет ни о чем, но очень красиво, пытаясь создать художественные образы. Но это отражает всего лишь хорошее образование.
2. Корявый язык, но замысловатый сюжет, который еще можно редактировать.
3. Имитация произведений или словесный мусор. Здесь более четко проявляется, что такое графоман.

Жажда признания

Признания хотят все. Графоманы атакуют издателей, настаивая на публикации своих «нетленок», или чаще всего публикуются за свой счет. У них другое представление о своих произведениях, в отличие от аудитории.

Графомания существует во многих разновидностях, но мы рассматриваем литературную.

Как правило, у графоманов нет аудитории. Они в принципе не могут ее собрать, так как никому не интересны. Поэтому они остаются в одиночестве, усугубляя свое болезненное состояние.

Догорает день минувший красной осени листом.
Я сегодня долго думал то об этом, то о том.
Может, это было дело даже вовсе не во мне,
Если просто так гуляют тараканы в голове?

Графоман не чувствует тему. Может быть, он и рифмует правильно, но смысла между словами нет. Скорей всего, это похоже на начертание линий не умеющим рисовать, по которому получается некоторое сходство с портретом. Необходимо правильно направлять взрыв эмоций и находить свой правильный путь. Но если тема и чтение захватывают читателя, то это уже не графомания.

Количественные критерии оценки произведения назвать трудно. Проскальзывает информация, что оценкой произведения должна быть оплата за него. Если не платят, значит, это графомания. Это не всегда так, но мыслящий и талантливый человек всегда найдет выход, чтобы ему платили за творчество. Пусть даже это будут небольшие деньги.

Кто такой графоман? Определение с положительной стороны

Неуспешных писателей представляют как неудачников и бездарностей, не обремененных особым интеллектом. Скорее всего — это крайность. Человек может быть вполне приличным и образованным. Для него совсем необязательно зарабатывать писательским трудом. Он пишет для себя, и это так же нелегко. Непрофессиональность текста и куча недостатков не означает отсутствие способностей. Для них нужны определенные знания и опыт, как и для любой другой деятельности. Период графомании проходят все, пока не начнет появляться что-нибудь путное. Просто у одних это занимает пару лет учебы, а у других — долгие годы. Это наглядно можно увидеть по обучению ремеслу художника, среди которых также может быть не один графоман. Мастер слова не вправе ставить презрительное клеймо на человеке только за то, что он не сумел вовремя получить необходимое образование и делает попытки что-то написать самостоятельно.

Роль Интернета в развитии творчества

Что такое графоман в современном обществе? В настоящее время он растворился в Интернете среди других пишущих людей. Можно творить напрямую в отдельных блогах и порталах. Кое у кого постепенно набирается мастерство, и для читателей расширяется выбор. При этом за свободно опубликованные тексты ничего не надо платить. Если раньше между писателями и читателями зияла непреодолимая пропасть, то сейчас пишут все. Это очень хорошо, что миллионы людей вовлечены в этот процесс, и многим совершенно безразлично, приклеят к ним ярлык или поставят на ком-нибудь или нет печать графомана. Русский язык (да и остальные языки) может торжествовать и гордиться своей востребованностью.

Печатайтесь, друзья, по много лет,
В дороге нет причин остановиться.
Когда от вируса подохнет интернет,
Мы будем здравствовать в истрепанных страницах.

Следующим плюсом графомании является спасение от одиночества и безделья. Для детей и молодежи она несомненно полезна, ибо помогает устранить безграмотность и развить мышление. При этом существенно расширяется круг знакомств. Для старшего поколения графомания является средством борьбы со стрессом и одиночеством. Таким образом излечиваются душевные травмы, чего нельзя сделать другими способами. Кроме того, в сети обязательно найдутся сочувствующие, готовые поддержать в тяжелое время.

Из вышесказанного следует вывод, что такое графоман: это человек, предоставляющий для широкого круга лиц полезную информацию, который сам справляется со своими внутренними проблемами.

Бес писательства. Об эволюции графомании

1

Болезненное влечение к бесполезному сочинительству; патологическое стремление к созданию претендующих на обнародование текстов; непреодолимая писательская страсть у человека, лишенного литературных способностей, — таковы общеизвестные определения графомании в большинстве толковых словарей и психиатрических справочников. Непонятый, непризнанный, недооцененный — такими эпитетами чаще всего награждает себя автор, провозглашенный графоманом. Все они исполнены нигилистического пафоса и очевидной гордыни. Последняя позволяет без стеснения выставить на публичный суд текст сомнительного качества и рождает у пишущего иллюзию собственной уникальности и презумпции личной правоты.

Но это случай, как говорится, клинический и притом общий. В действительности грань между графоманией и просто халтурой бывает столь же тонкой, сколь между их противоположностями — талантом и гением. И порой не так уж просто отличить творческую недоработку, словесный перебор или художественный просчет от проявлений подлинно графоманских наклонностей.

Кроме того, «графомания — это не мания создания формы, а мания навязывания себя другим. Наиболее гротескный вариант воли к власти». Справедливое и важное уточнение Милана Кундеры позволяет говорить о том, что графомания и талант — отнюдь не взаимоисключающие понятия. Ибо «воля к власти» есть и у одаренного сочинителя, и у литературного бездаря, одержимого бесом писательства.

В России же все осложняется еще и тем, что графомания имеет давний и прочный метафизический статус «высокодуховной болезни», национального ментального комплекса и маркера интеллектуальности. В нашем сознании понятие графомании подразумевает хотя и скрытые, но отчетливо позитивные коннотации; под бесплодное сочинительство подведена мощная эстетико-философская платформа. И даже иронизируя над капитаном Лебядкиным, мы сочувствуем Макару Девушкину, который тешился надеждой выбиться из нищеты, усовершенствовав свой литературный стиль. Так сама внутренняя форма слова незаметно подверглась каламбурному переосмыслению: мания сочинительства оказывается тесно сопряжена с манией «графства» — сановности, статусности и состоятельности Человека Пишущего.

Очень хорошо об этом сказано в книге С. Бойм «Общие места. Мифология повседневной жизни»: «В России графомания, писательское недержание — это массовое осложнение от высокой болезни литературы. Выражается она не просто в желании писать, но и в желании быть литератором. Героическое жизнетворчество писателя, соперника вождей, вдохновляет графомана не меньше, чем сам акт письма <…> Графомания — это одновременно мания писания и мания величия»¹.

Таким образом, дискурс графомании изначально пронизан мифотворчеством: «муки текстопорождения», «непонимание толпы», «богоизбранность и одиночество гения» — штампы саморефлексии графомана неизменны. Однако механизмы и стратегии существования графомании все же эволюционируют с течением времени.

2

На рубеже XX-XXI веков особо громкое звучание обретает идея «искренней графомании»², превратившаяся из давнего бытового представления в новую концепцию изящной словесности. «Теперь все другое. Если и звучит высокомерие, то в тоне самопризнания: «Я — графоман». О себе так прежде не говорили. Теперь говорят, ибо вот что такое графомания: «Это мистическая потребность в письме», — сообщает прозаик Юрий Буйда в интервью газете «Московский комсомолец»»³.

Слово «графоман» попадает в названия сетевых изданий, писательских клубов, книжных магазинов и самих литературных произведений. Из последних назовем хотя бы повести Ю. Кувалдина «Графоман» и Г. Щекиной «Графоманка», роман А. Шалина «Графомания», мемуарную мистификацию Б. Рублова «Роман с графоманами», автобиографию М. Ардова «Монография о графомане». В заглавиях этих книг сквозит неявное лукавство, ибо повествуют они о людях отнюдь не бесталанных и уж тем более не больных, а самоироничных либо сентиментальных, но так или иначе обладающих литературными способностями.

Наряду с «сочувственной» и «прославляющей» тенденциями заметна и противоположная — «разоблачающая»: в последнее время уж кого только не записывали в графоманы! Ультрамодным сделалось диагностирование графоманских наклонностей у покойных мэтров и успешных современников. Так, филолог В. Сафонов пишет целую монографию с обоснованием графоманства Бориса Пастернака⁴. Зоилы из цеха писателей-фантастов не устают спорить о «графоманском» характере ранних произведений Алексея Иванова. Журналист И. Зотов разражается концептуальной статьей «Пелевин как капитан Лебядкин». Т. Толстая и Д. Смирнова в телепрограмме «Школа злословия» недвусмысленно намекают на графоманство Александра Иличевского…

Наконец, к проблеме графомании с совершенно разных, но парадоксально сопрягающихся сторон начинают подбираться и сами писатели, среди которых особо следует выделить Владимира Сорокина с повестью «Метель» и Всеволода Бенигсена с романом «ВИТЧ», по-новому осмысляющих этот феномен средствами художественной прозы.

3

Магистральная линия сюжета «ВИТЧа» — остроумное описание вымышленного эксперимента: советских диссидентов отправляют в закрытое спецпоселение Привольск-218 — с политической целью: устранить их нежелательное влияние на «народные массы» — и научной целью: пронаблюдать поведение творческих личностей в искусственной среде. Не касаясь идеологической стороны повествования, уже достаточно отрефлексированной литературной критикой, обратимся к почти незамеченной — эстетико-культурологической — составляющей романа, на страницах которого выводится собирательный репрезентативный образ «людей талантливых плюс-минус».

Эта словно бы вскользь обозначенная автором неопределенность и маркирует псевдотворческую, и в частности графоманскую, «бесописательскую» наклонность персонажей. Причем поначалу тут нет выраженной иронии, поскольку, несмотря на подозрительный «плюс-минус», герои В. Бенигсена все сплошь «деятельные, с именами, в общем-то активные диссиденты». И их потребность в письме сперва преподносится как форма протеста и способ самозащиты от давления госрежима. Собственно, именно таким обычно и рисуется в массовом сознании образ типичного диссидента.

Однако идеальные, казалось бы, условия для свободного и продуктивного творчества (благоустроенный быт, несложная работа, отсутствие внешнего прессинга) обнаруживают творческое бессилие, несостоятельность в искусстве и тщетность амбиций обитателей Привольска-218. Вместо высокого служения музам они погрязают в бытовых проблемах, кухонных склоках и пустопорожних дискуссиях. Не оправдываются даже опасения экспериментаторов, предчувствующих появление в закрытом городе «очага инакомыслящей культуры», потому что — как выясняется — двигатель творчества этих людей определялся исключительно внешними обстоятельствами, а именно — борьбой с господствующей идеологией. Отстранившись от борьбы, многообещающие литераторы и подающие надежды специалисты в области изобразительных искусств оказываются либо жалкими фрондерами, либо обыкновенными филистерами. С этого момента повествование в романе обретает резкие саркастические ноты, а в изображении персонажей появляется явный гротеск. Так, художник Раж смог лишь «нарисовать цикл невнятных полотен, которые сам же и сжег в мусорном баке». Прозаик Ревякин, «который якобы писал «антисоветский роман», написал на самом деле всего одну главу про Ленина под многозначительным названием «Детство антихриста»». А скульптор Горский вообще «забросил свою композицию, посвященную жертвам сталинизма»…

Художественным объяснением этого недуга становится придуманная Бенигсеном звучная аббревиатура ВИТЧ — Вирус Иммунодефицита Талантливого (или Творческого) Человека, проявляющийся в одержимости манией искусства у посредственностей и дилетантов. Проще говоря, в упорном стремлении «творческой серости» к созданию культурных продуктов. По сути, графомания есть одно из типичнейших проявлений ВИТЧ. И самая большая беда, по Бенигсену, заключается в том, что люди, снедаемые творческой серостью изнутри, «в свою очередь пожирают нас и нашу культуру». То есть самим своим существованием дискредитируют и обесценивают подлинно значимые достижения в области искусства.

В романе формулируется несколько базовых критериев выявления опасного вируса. Во-первых, стереотипность и штампованность, «освобождающие читателя-зрителя от мыслительного процесса». Во-вторых, навязывание этих стереотипов как анонимно установленной нормы, тотальной усредненности. В-третьих, отсутствие саморефлексии: ВИТЧ-инфицированные «вполне довольны тем, что изменили сами себе». Они «счастливые творческие самоубийцы», считающие себя не одержимыми, а одаренными.

Открытие ВИТЧа не случайно приписано Якову Блюменцвейгу, наиболее самобытному и самостоятельному участнику диссидентского движения, сподобившемуся вырваться из Привольска-218 и посмотреть на все происходящее со стороны. Критический анализ деятельности бывших соратников и пристальное наблюдение за окружающей действительностью приводят Блюменцвейга к осознанию тщетности претензий многих «творческих личностей» на лавры великих и даже выдающихся писателей, поэтов, драматургов. Из этого понимания предприимчивый господин извлекает не только урок, но и выгоду: создает лабораторию диагностики ВИТЧа для «выявления серости и предостережения от нее автора, а возможно, и общественности». Эдакий творческий экзорцизм…

Правда, дело не идет дальше дверной таблички с названием организации: Блюменцвейг погибает при невыясненных обстоятельствах, а ВИТЧ как был, так и продолжает замечательно существовать. Во многом — благодаря нашей национальной ментальности. Здесь Бенигсен непосредственно развивает цитированное выше суждение С. Бойм:

1. Бойм С. Общие места. Мифология повседневной жизни. М.: НЛО, 2002. [↩]
2. Термин А. Михайлова (предположительно). См. также, например: Кузьмин Д. Под знамя искренней графомании? // Литературная газета. 1998. 14 октября.[↩]
3. Шайтанов И. Графоман, брат эпигона // Арион. 1998. № 4. [↩]
4. Сафонов В. И. Пастернак не гений, а графоман. М.: WlaSaf, 2011.[↩]

Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.

Уже подписаны? Авторизуйтесь для доступа к полному тексту.

Графомания — причины, признаки, лечение

Графомания термин в психиатрии, под которым подразумевается патологическое желание, болезненное влечение или страсть к бесплодному письму, к написанию текстов, не представляющих культурной ценности, бесполезному письму.

Графомания в психологии — это неудержимое желание писать, которое обычно выливается в полную чушь. Поэтому произведения графоманов часто не представляют интереса для критиков и читателей. Графомания, как и любое подобное заболевание, может иметь более тяжелые проявления и формы. Как и другие диагнозы в такой области, мания бесполезных и ненужных сочинений не возникает на пустом месте.

Графомания в психологии — патологическое стремление, непреодолимая страсть человека к письму при отсутствии у него соответствующих способностей.

Графомания причины

Причинами графомании могут быть неуверенность, стремление к изощренности, отчужденность, замкнутость, отчужденность и др. Например, одинокий асоциальный индивидуум с заниженной самооценкой не может ни с кем найти общий язык и изливает свои чувства и мысли на лист бумаги.

Графомания — это своего рода попытка излить душу на бумагу. Творения графомана — часть его одинокого и болезненного мира. Психологи выявили следующую закономерность: чем больше человек, страдающий графоманией, сочиняет, тем меньше он перестает нуждаться в реальном, живом общении. Он просто перестает к этому стремиться.

Графоман с помощью текстового письма компенсирует свою потребность в общении. Однако произведения индивидуума, склонного к графомании, чаще вызывают недоумение, а сам индивид вызывает чувство жалости. Только для графомана его творения гениальны. Он искренне верит в свою гениальность. В силу психического расстройства человек не может дать адекватную оценку своему состоянию и поэтому достаточно болезненно реагирует на критические высказывания в свой адрес.

Большинство талантливых писателей учитывают мнение читателей, а это для них своеобразный положительный стимул для дальнейшего профессионального роста. А графоманы этого лишены, поэтому не могут профессионально совершенствоваться и развиваться. Вот почему их сочинения не имеют литературной и духовной ценности. Их сочинения однообразны и неоригинальны. Через какое-то время все настоящее общение сводится лишь к демонстрации своих работ.

Внешний мир из-за навязывания ему своих творений начинает чураться и избегать графомана, правда, это в более тяжелых проявлениях.

В более легком проявлении появление графомании может быть связано с наступлением каких-то временных обстоятельств, например, любимый человек уехал на время, а письмо — лучшая возможность отвлечься от переживаний, связанных с такими обстоятельствами. Когда любимый возвращается, писать прекращается и «графоман» становится прежним.

Также к причинам графомании относятся: чрезмерно живой темперамент, патологическое усиление половых инстинктов, наследственность, безнравственность, праздность и лень.

Признаки графомании

К основным признакам графомании относятся неспособность к обучению, неспособность работать над собой, неспособность идти по прогрессивному пути. Также признаками графомании считаются навязчивое повторение изображений, нарушение синтаксиса, стилистики, лексики, связности текста, увлечение обыденными изображениями, нетерпимость к критике своих произведений, неприязнь к опубликованным авторам. Все работы графоманов довольно шаблонны и скучны.

Графоманам обычно нравится абсолютно все, что он пишет. Они просто в восторге от своих работ. Они также получают удовольствие и получают удовольствие от процесса написания текстов. Так могут вести себя настоящие писатели, но у них такое состояние редкости, а у графоманов обычное состояние.

Люди, страдающие этой манией, много пишут. Они постоянно находятся в процессе написания. Графоманы очень назойливо предлагают другим оценить их работу. Они могут отправлять свои опусы как знакомым людям, так и незнакомым людям.

Для графоманов характерно постоянное желание публиковаться. Чаще всего люди с графоманией пишут о себе. Так как для того, чтобы написать о чем-то другом, у них просто не хватает ни опыта, ни знаний. В то же время, изображая себя, они подсознательно описывают себя так, как, по их мнению, должны восприниматься другими.

Все графоманы очень серьезно относятся ко всей своей деятельности. У них совершенно отсутствует чувство юмора. А шуточные замечания в сторону их творчества просто недопустимы. Им не хватает самоиронии. Также люди, страдающие мучительной тягой к писательству, часто берут звучный и громкий псевдоним.

Не обязательно, чтобы в комплексе присутствовали все перечисленные симптомы. Однако есть один классический признак графомании — очень серьезное отношение к своему письму.

Лечение графомании

Лечение мании зависит от тяжести проявлений болезни. Итак, увлечение каким-то новым хобби, появление новых интересов, может помочь начинающему графоману. Те. если графомания индивидуума выражена в слабой форме, то его надо просто отвлечь от бесполезного бумажного мошенничества, заинтересовать чем-то другим. Но человеку с тяжелой формой заболевания требуется специализированное психотерапевтическое и медикаментозное лечение. Медикаментозная терапия заключается в приеме психотропных препаратов или нейролептиков.

Среди терапевтических методов неплохо зарекомендовали себя: семейная психотерапия и когнитивно-поведенческая терапия.

Когнитивно-поведенческая терапия направлена ​​на устранение застенчивости, неуверенности, отчужденности, повышение самооценки, развитие смелости у пациента. Особенно важна в лечении графомании поддержка близких людей и общение с ними. Близкие люди должны окружить графомана заботой и теплом. Они могут помочь при тактичном, ненавязчивом общении с графоманом. Человек, склонный к графомании, должен понимать, что есть люди, которым он искренне интересуется, кто он есть, что он для них значимая личность. Только усилия врача и близких, направленные на излечение, помогут графоману отойти от бессмысленного письма.

В некоторых источниках лоботомия упоминается как успешное средство от графомании. иссечение лобных долей головного мозга. Однако не все графоманы соглашаются на эту операцию.

Личный глоссарий расстройств письма

Пример «инопланетного почерка» предоставлен www.abduct.com

Все мы слышали о послеродовой депрессии. Но после рождения недоношенных мальчиков-близнецов, которые впоследствии умерли, у Элис Флаэрти развился редкий случай послеродовой мании, а вместе с ней и гиперграфии, хронического навязчивого желания писать.

«Мир был наполнен смыслом. Я считал, что у меня есть уникальный доступ к тайнам Царства Скорби, о котором я был обязан просвещать своих — очень терпимых — друзей и коллег через эссе и письма».

Со временем оно улеглось, и горе оттаяло. Она снова забеременела, на этот раз родив девочек-близнецов. Гиперграфия вернулась. Вскоре она оклеила свой дом стикерами. Но на этот раз она была лучше подготовлена.

Флаэрти — невролог Массачусетской больницы общего профиля, а также преподает в Гарвардской медицинской школе. Она решила обуздать второй приступ гиперграфии, выписав рецепт на стабилизаторы настроения.

Но это вызвало у нее писательский кризис, что привело к депрессии, достаточно серьезной, чтобы ее госпитализировали. В комфортной психиатрической больнице, где ее полномочия давали ей доступ к определенным привилегиям, таким как «как попасть в комнату с Cap n’ Crunch», она открыла для себя культуру маниакально-депрессивных писателей.

«…у больницы были литературные традиции — и физический кампус — более впечатляющий, чем у многих гуманитарных колледжей. Однажды сотрудник устроил мне виртуальную экскурсию из моего окна. Он указал на дома, в которых останавливались два известных поэта. Если бы я прижался носом к стальной сетке окна, я мог бы просто увидеть, где третья преподавала стихи пациентам незадолго до того, как ее приняли. У всех троих маниакально-депрессивный. Ученый во мне может процитировать исследование (единственное исследование, на которое я должен обратить внимание), которое показало, что художники с маниакально-депрессивным состоянием более продуктивны, когда они адекватно принимают лекарства. Остаточный психиатрический пациент во мне не убежден — он думает, что я писал лучше, когда был хоть немного болен».

Флаэрти написал книгу «Полуночная болезнь: желание писать, писательский кризис и творческий мозг» о неврологической основе как расстройств письма, так и писательского таланта. представленные здесь расстройства. Остальные я почерпнул из своей жизни.

Гиперграфия: Как описано выше, непреодолимое желание писать. Гиперграфия может показаться противоположностью писательского ступора. Но это зависит от того, как вы определяете письмо. Люди с гиперграфией обычно плохо пишут, хотя часто так думают.

Что важно в этом расстройстве, так это то, чего не хватает гиперграфическому письму, того особого вещества, которое заставляет читателя продолжать чтение. Мы знаем, что происходит в мозгу, когда кто-то навязчиво пишет. Но что происходит в мозгу, когда они хорошо пишут? В чем разница между манией и продуктивным драйвом и диссоциацией, которые лучше описать как «музы». Забудьте обо всех этих книгах по самопомощи для правого и левого полушарий. Книга Флаэрти предполагает, что для современной неврологии это до сих пор остается почти такой же загадкой, как и для нас.

Писательский блок: «Разобраться с писательским блоком», по словам Флаэрти, так же просто, как «нарезать мясной рулет по суставам». Проблема в том, что мы часто не знаем, заблокированы ли мы. Может быть, мы просто прокрастинируем, может быть, мы обдумываем идею. Флаэрти использует два критерия в качестве основы для диагностики. Во-первых, заблокированный писатель не пишет, несмотря на свои интеллектуальные способности. А во-вторых, этот писатель страдает от того, что не пишет. Если вас не беспокоит, что вы не пишете, то это не совсем писательский кризис.

Но дело не только в выходе. Писатели могут быть как гиперграфичными, так и заблокированными, если они пишут не то, что любят. Кольридж был гиперграфическим журналистом, но боролся за свои стихи. Оливер Сакс пишет о мучительном блоке во время написания Uncle Tungsten, когда он испортил 2 миллиона слов для книги из 100 000 слов.

Иногда блокировка возникает из-за гиперкритичности. Подумайте обо всех книгах по самопомощи, посвященных избавлению от клыков внутреннего критика. И все же ни один писатель никогда не продвигался дальше посредственности без готовности терпеть хотя бы небольшой клык.

Графомания: часто путают с гиперграфией, иногда намеренно, потому что это звучит страшнее. Графомания — это на самом деле хроническое желание публиковаться.

Флаэрти утверждает, что его придумал Милан Кундера, который утверждал, что это состояние возникает из-за эмоциональной изоляции и скуки, а

«принимает масштабы массовой эпидемии всякий раз, когда общество развивается до такой степени, что оно может обеспечить три основных условия: 1 ) Достаточно высокая степень общего благополучия, позволяющая людям направлять свою энергию на бесполезную деятельность. 2) Развитое состояние социальной атомизации и вытекающее из этого общее ощущение изолированности личности. 3) радикальное отсутствие существенных социальных изменений во внутреннем развитии нации. (В этой связи я нахожу симптоматичным, что во Франции, стране, где ничего толком не происходит, процент писателей в двадцать один раз выше, чем в Израиле.)»

Думаю, теперь мы можем с уверенностью добавить еще одно условие: изобретение технологии, которая позволяет быстро и легко публиковать информацию для всех, у кого есть компьютер:

Дисграфия: у моего сына это расстройство, которое влияет на способность овладеть необходимой мышечной координацией. писать быстро и разборчиво. Я обнаружил это, когда ему было пять лет. Его невролог поймал его через два года после того, как ему поставили диагноз легкой височной эпилепсии. Теперь вы знаете, откуда взялось мое увлечение письмом и неврологией.

Вы можете подумать, что почерк — это отдельная проблема от когнитивного процесса письма. Но ребенок, у которого проблемы с механикой, вскоре научится ненавидеть все, что связано с требованиями письма. Я видел это с моим очень способным восьмилетним сыном, который с Рождества проштудировал четыре книги о Гарри Поттере. Каждый раз, когда он начинает писательский проект, он изо всех сил старается убедить меня, что не может, потому что «у меня нет идей, мама. Действительно. Никто.» Если вы сможете успешно блокировать свое воображение по требованию, никто и никогда не заставит вас писать. Это был бы мой самый сильный аргумент против второго критерия Флаэрти для диагностики писательского ступора. Если кто-то не признается в страданиях, это не значит, что их нет.

Существуют и другие проблемы, связанные с дисграфией, которая обычно является лишь наиболее очевидным проявлением:

Диспраксия: Это расстройство, которое влияет на общую моторику. Люди, у которых есть это, часто испытывают трудности с зрительно-моторной координацией, спортом, всем, что связано с мышечным планированием.

Какое это имеет отношение к письму? У них, как правило, плохая осанка, из-за которой им неудобно сидеть даже в течение короткого периода времени за партами. У детей с диспраксией, которые сидят на стуле, высота которого на дюйм выше, чем для того, чтобы твердо поставить ноги на пол, будет наблюдаться легкое головокружение, которое будет мешать им сосредоточиться. Они становятся суетливыми и ищут ощущений.

Поскольку у людей с диспраксией плохое чувство пространства, они обычно беспорядочны, хаотичны и медлительны. Людей с яркой диспраксией обычно называют ленивыми, немотивированными и неряшливыми. Дети с диспраксией нередко терпят неудачу или бросают школу в девятом или десятом классе, когда проекты становятся слишком длинными для их плохих организационных навыков. По оценкам, от 2 до 10% населения в той или иной степени страдают от этого.

Но иногда они компенсируют свои проблемы, становясь актерами, рассказчиками и выбирая профессии, которые позволяют им развивать свои устные и исполнительские способности. Дэниел Рэдклифф страдает диспраксией. Он попал в актерское мастерство, потому что плохо учился в школе. Его мать решила, что ему нужно что-то, чтобы повысить его уверенность в себе. Следующее, что он понял, это то, что он направляется в Хогвартс и становится героем для детей школьного возраста по всему миру. _______________________________________________________________

А что насчет тебя. Что-нибудь здесь бьет в колокол? Знаете о расстройстве, которое я не включил?

А расстройство обязательно плохо? Как снова и снова отмечает Флаэрти, редко можно найти писателя-гения, который не боролся с той или иной формой писательского дисбаланса. Правильное название вашего расстройства, если оно у вас есть, может стать первым шагом к обузданию его крайностей и, возможно, даже к ослаблению его силы.

Нравится:

Нравится Загрузка…

Официальный сайт автора Уолтера Мосли » Архив блога » Графомания: жизнь в словах

Кейт Бернс берет интервью у Уолтера Мосли

УОЛТЕР МОСЛИ — один из великих. Он плодовитый писатель, наиболее известный своими криминальными произведениями. Он также является автором бестселлеров в области научной фантастики, художественной литературы, документальной литературы и других произведений — по последним подсчетам, более 43 книг. Среди прочего, он получил премию О. Генри, Грэмми, Премию ПЕН-клуба Америки за заслуги перед жанром, а также является Великим мастером в номинации «Таинственные писатели Америки» 2016 года.

В свои 64 года Мосли находится на пике карьеры. Он, возможно, немного молод, чтобы считаться пожилым государственным деятелем, но он грациозно вживается в эту роль. Он обладает глубокими знаниями, но без претензий, отказываясь от мистики, которая иногда окружает письмо, в пользу ежедневной практики и внимания к мастерству. Когда я встретил его, он носил свою фирменную фетровую шляпу и игриво-элегантное, часто описываемое большое африканское золотое кольцо.

Мы сидели во время Недели писателей Калифорнийского университета в Риверсайде, на которой Мосли был основным докладчиком. Я воспользовался случаем, чтобы попросить его дать несколько советов о писательстве, обсудить его недавние написанные от руки мемуары, мюзикл, над которым он работает, и почему он не пишет в Твиттере.

¤

КЕЙТ БЕРНС: Вы пишете о невероятно разнообразных персонажах. Есть ли у вас какие-нибудь трюки, чтобы помочь вжиться в чужие шкуры или создать персонажей из очень разных слоев общества?

УОЛТЕР МОСЛИ: Я придумываю. Честно. Все мы такие разные. Я слышал историю… Думаю, это был Джей Пи Морган. У его семьи были деньги, но его мать была безумно скупой. Этот парень, который, я думаю, был Дж. П. Морганом (но может им и не быть), подхватил инфекцию. Его мать обошла все бесплатные клиники в городе, чтобы попытаться вылечить инфекцию, и в итоге он потерял конечность. Часть его ноги или что-то в этом роде. И можно подумать, будучи богатой, она просто заплатила бы за это. А вместо этого поплатился за это ногой. И как только вы слышите что-то подобное, вы думаете: «Вау», так что я думаю, что знаю, что значит быть богатым, но это не так. Все, что я знаю, это то, каким я был бы, если бы был богатым. Но на самом деле, даже это может быть неправдой. Итак, когда вы начинаете писать о персонажах разных рас, разных классов и тому подобном, это всегда заканчивается тем, кем они являются по отдельности. Внутри сферы богатства или бедности, или политики, или работы полицейским, знаете ли, чего угодно.

Ваша последняя книга представляет собой рукописные мемуары, сильно отличающиеся от вашей обычной работы.

Я много рисую, и много рисую. У меня была эта идея, и эта действительно хорошая бумага, и чертежная ручка, и вот что я сделал — у меня была ручка, у меня была бумага — я написал маленькую букву «а» в левом верхнем углу и углу, а затем написал букву «а». на всем протяжении. А потом к ней примыкала еще одна линия, и еще, и еще, и так до самого низа. Просто чувствую это. И это выглядело очень красиво. И поэтому я подумал, давайте сделаем b, посмотрим, как они выглядят. Они действительно разные. У B есть эта линия и горб, поэтому есть пробелы. В букве «а» нет пробелов, которые не были бы внутренними по отношению к букве, так что это образовало другую форму, чем буква «с». Они немного более открыты, чем «а» — там меньше всего происходит, — но они более закрыты, чем «б». Итак, я был примерно на полпути к алфавиту, когда подумал, что это будет отличный учебник для графоманов.

Что такое графоман?

Графоман — это человек, который не может перестать писать, он просто пишет, пишет, пишет и пишет. Р. Крамб и его брат вместе писали комиксы. Был байопик о Р.Крамбе и показывали брата, который пишет нормальные комиксы, но потом пузырек при разговоре становился все больше и больше, пока наконец на каждой странице не остался только один квадрат, а человек будет здесь внизу и остальные будут писать. Парень просто говорит, говорит, говорит, говорит. Это письмо, но это также навязчивое письмо. Чрезмерная болтливость, навязчивость. Так что я подумал, вау, я создам эту штуку, и это будет алфавит, цифры и некоторые символы. А потом я продолжал писать, и где-то на полпути понял, что говорю, чуть ли не в шутку, что пишу букварь для графомана, но что я действительно графоман.

Что насчет мемуарной части?

Я очень критически отношусь к мемуарам. Я думаю, что сегодня в литературной культуре им злоупотребляют и злоупотребляют. Люди пишут мемуары: отец меня изнасиловал, мама никогда не обращала на меня внимания, мама водила меня по бесплатным поликлиникам, когда у нее были деньги, и я потерял ногу, и типа, какое мне дело? Я имею в виду, я забочусь о том, чтобы такие вещи происходили. Но мемуары для меня подобны тому, как если бы вы были второстепенным помощником Роберта Э. Ли во время Гражданской войны, а затем вспоминать свою жизнь — это вспоминать важные моменты Гражданской войны. Это интересно. Или, может быть, вы Эйб Линкольн и пишете, как приняли решение освободить рабов и что происходило в вашей жизни, в вашей стране, в ваших друзьях, в вашей жене, в ваших детях. Но идея просто писать психологические воспоминания и как-то пытаться их поднять кажется трюком, а мемуары для меня не должны быть трюком.

Конечно, книга, которую я написал, эта сюрреалистичная штука, действительно кажется трюком. Но хитрость в том, что… потому что я никогда не собирался писать мемуары… достойные мемуары для сантехника — это писать о сантехнике и, возможно, рисовать, как проходят трубы, и рассказывать о том, что вы делаете, поскольку это отражает вашу жизнь. Это никогда не будет большим продавцом в книжном магазине, но ваша жизнь — это ваш труд, и мемуары об этом действительно интересны. А их не много.

Вот я и решил, что буду писать письма, и свои рисунки выложу, потому что это какая-то графомания, а потом разные сочинения, которые я написал или опубликовал, или мысли о мемуарах, воспоминаниях о моего отца и то, как его рассказы помогли мне понять, что я делаю с этим проектом. И это было весело. Иметь целую книгу, где каждый момент написан моей рукой… в ней нет ничего напечатанного или написанного кем-то другим. Это все мое, и мне это очень, очень нравится.

Хотели бы вы снова заняться подобным проектом?

Ну, я действительно не могу сделать это снова. Это одна из тех вещей, которые как будто сделаны, одноразовые.

Изменилось ли ваше отношение к букмекерскому делу или любой другой вашей работе?

№

Вы говорите, что никогда не напишете мемуары, но опубликовали книгу под названием Мир во всем мире: мемуары  …

, и как мой отец пережил Вторую мировую войну, и это критика так называемой войны Америки с терроризмом. Это всплыло в тот день, когда мы вторглись в Ирак.

Так что это использование мемуаров и личного опыта в качестве основы для разговора о политике.

И на самом деле в большинстве моих документальных книг есть моменты воспоминаний, где вы можете узнать что-то обо мне, пока я пытаюсь поговорить о чем-то другом. В нем я спросил отца: «Ты боялся участвовать во Второй мировой войне?» И он сказал: «Нет». И я сказал: «Почему бы и нет», а он сказал: «Ну, я думал, что это война между немцами и американцами». И я сказал: «Ну, не так ли?» И он сказал: «Да, но я не думал, что я американец». Потому что вы не сказали, что чернокожие были американцами. Американцы были белыми людьми. А потом, когда немцы начали стрелять в него, он понял: «О, ничего себе, я на стороне, и даже если я не нравлюсь той стороне, я на той стороне, потому что эти люди стреляют в мне.» Это был хороший способ научить меня. Это были не обязательно мои мемуары, но его.

Букварь для графоманов был выпущен небольшой типографией, с которой вы работали много лет. Есть ли преимущества в работе с небольшим издательством перед крупным издателем?

Крупные издатели могут получить больше денег, это очень важно. И когда вы публикуетесь в одном из крупных и авторитетных издательств, люди относятся к вам более серьезно, хотя на самом деле это не имеет значения, хороша ваша работа или нет. Я работаю с небольшими типографиями не из художественных соображений, а скорее потому, что книга стоила 30 долларов, а вы сделали все эти 30 долларов возможными, потому что написали книгу. Так что, если вы дадите эту книгу тому, чья политика и взгляды на жизнь перекликаются с вашими собственными, то есть издательству Black Classic Press, с которым я работал, все 30 долларов пойдут этому изданию, прежде чем оно снова выйдет в свет. Так что люди, которые работают на У. Пола Коутса, люди, которых он нанимает, люди, которые занимаются распространением, — это все люди, которые, вполне возможно, будут отражать мои собственные политические идеи, убеждения и цели. И поэтому это хорошо. Пол такой же редактор, как и все остальные, от этого не становится легче. В некотором смысле это немного сложнее, потому что на разработку книги уходит не так много денег. Но это способ понять, кто вы есть, не только через письмо, но и через то, как вы ведете это письмо по миру.

Когда вы учились в Городском колледже Городского университета Нью-Йорка; там вы установили наставнические отношения с Фредериком Тутеном, которые привели вас к вашей первой опубликованной рукописи, Devil in a Blue Dress . Вы также учите. Какой совет вы можете дать писателям о том, как получить максимальную отдачу от программы MFA или любых творческих отношений наставничества?

У меня был своего рода наставник, Фредерик Тутен, но мы были друзьями. Для многих людей в «литературном мире» — ставлю это в кавычки — все дело в писательстве, по крайней мере, они так говорят. Правда в том, что вы просто дружите с людьми и тусуетесь, разговариваете вместе, может быть, вы вместе напиваетесь, вы говорите о девушках, обо всем, о чем вы говорите. В этих отношениях, поскольку вы оба занимаетесь одной и той же профессией, просто на разных уровнях, об этом становится известно. Я дал Фредерику первый набросок из Дьявол в синем платье , а потом я отправился на конференцию AWP, а потом вернулся, и он сказал: «Я дал это своему агенту, и она прочитала это, и теперь она хочет представлять вас». Такие вещи случаются. Я не просил его об этом, и я бы даже не подумал просить. Но он сделал это, потому что вот книга, и ему нравится его агент, и он знает, что ей нравится, и все получилось. Но я думаю, что это больше связано с дружбой, а не с тем, «как мне установить связь, чтобы продвигать свою карьеру?» Многие люди думают так, и иногда это работает, но я думаю, что даже когда это работает, это работает во вред писателю. Потому что мы писатели, и это прекрасное, замечательное искусство. И дело не в бизнесе или технике письма; это больше о развлечении и значении письма.

Вы дружите со многими писателями?

Никто из моих друзей не писатель. Это не совсем так, есть один или два человека. Когда я говорю друзья, я имею в виду людей, которых я вижу все время, и у меня нет друзей-писателей, которые посещают этот сайт прямо здесь. Потому что зачем вам… это как актеры, женящиеся друг на друге. Я знаю, что они думают, что у них есть причина — как будто жизнь намного интереснее. Писать — это прекрасно, но писатели — не обязательно красиво.

Вы спрашиваете меня о чем-то конкретном — о том, когда вы начинаете, о том, как ходить в школу или пытаться найти себя, ходить на чтения. Подружитесь с людьми, с которыми вы находитесь, будь то сверстники, учителя или кто-то еще. Попробуйте поговорить с ними о жизни в целом. С Фредериком: я много лет был программистом, и у него был компьютер, который не работал, и я его починил. Я показал ему: теперь вот как можно писать — я настроил так, чтобы каждая глава была отдельным файлом, и ему было очень полезно смотреть на это так, и поэтому он разбил его по этим файлам. И поэтому я был ему полезен. Но это общее в жизни.

Очень часто, например, не называя имен, я узнаю писателя, и, скажем, я что-то сделал для писателя, я им что-то дал или помог им что-то сделать или куда-то их соединил, что я и делаю все время. А потом, года через два, я получу от них записку: «О, большое вам спасибо за то, что вы сделали два года назад, не могли бы вы сейчас сделать для меня что-нибудь еще?» Типа, это нормально, что ты не поблагодарил меня в первую очередь, но потом просто поблагодарить меня, чтобы получить еще одну услугу? О чем это? Так что мне было приятно иметь дело с Фредериком, потому что я мог ему помочь, и он тоже чувствовал себя хорошо.

Я читал, что вы работали над проектом музыкального театра…

Да, мы хотим сделать мюзикл Дьявол в синем платье . У меня есть прекрасный автор текстов, женщина по имени Исса Дэвис, у нее много талантов, отличный драматург. Я пишу книгу, а она пишет песни. Она еще и музыкант, и певица, и исполнительница, и еще миллион других вещей. Она талантливая женщина.

И есть директор, с которым мы работаем, Лизл Томми, она из Южной Африки, она помогает нам это организовать. Мы все еще пытаемся найти подходящего композитора, но книга уже написана. Он может многое изменить, но он написан прямо сейчас, поэтому, по крайней мере, у нас есть рамка, на которую его можно повесить. И это так интересно, потому что вы пишете книгу, и книга выглядит как целое, но затем песни начинают брать части того, что люди говорили в диалогах, а затем расширяют и уменьшают вещи. Так что мы работаем над этим, но нам нужно найти композитора.

Чем это отличается от написания пьесы?

Пьеса, которую, как мне кажется, писать труднее всего, настолько сложна, потому что все, что у вас есть на самом деле, — это актер или актеры, говорящие со зрителями в течение двух часов. Это может быть очень, очень скучно. Сделать это интересным — например, сохранить его — сложно.

Что хорошо в мюзикле, так это то, что в нем есть музыка, хореография, пение и все остальные вещи, которые развлекают. Я думаю, что песня, вероятно, является самым мощным человеческим искусством. Услышать песню и быть в восторге, депрессии или страхе… история гласит, что когда Билли Холидей выпустила песню «Strange Fruit» о линчеваниях на Юге, какое-то время она была запрещена радио, потому что люди услышат его и убьют себя. Нет ни одной картины, скульптуры, романа, где бы кто-нибудь сказал: «Я не знаю, должен ли я дать вам это прочитать, потому что вы можете убить себя после того, как прочтете это». Но песня проникает глубоко в ваш мозг, где-то в груди.

Вот в чем сила этого мюзикла. Книга больше похожа на набросок, который будет заполнен музыкой и песней.

Повлияла ли музыка на вас как на писателя?

Не знаю, мало думаю. Я никоим образом не музыкален. Я даже не могу держать ритм. Я имею в виду, честно говоря, это ужасно. RL’s Dream о блюзе, а блюз, я думаю, был выражением трагедии 20-го века. Я думаю, что это, вероятно, верно не для всего мира, но для большей его части. И каждое столетие у вас есть что-то еще, что является трагедией — наша самая глубокая эмоция — поэтому, когда я писал о парне, который вспоминает, как играл с Робертом Джонсоном, или, другими словами, в романе, в котором Роберт Джонсон — это негативное пространство, я пытался соединиться с этим. эта формулировка трагедии.

Ты не твитишь. Есть ли место в жизни писателя в социальных сетях?

У меня просто нет времени. Было бы хорошо, если бы было для чего это делать. Например, твиты были великолепны во время арабской весны. Мы организуем там, мы делаем это, мы делаем то, передаем информацию, которую нельзя остановить. Может быть, даже не отслеживается. Это замечательно. Но идея сделать это — я чувствую, что для меня есть две проблемы с социальными сетями — в этом нет проблем, это нормально — идея номер один, вы делаете это для саморекламы.