Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и увлечение
Купить офлайн
Цена на сайте может отличаться от цены в магазинах сети. Внешний вид книги может отличаться от изображения на сайте.
Цена на сайте может отличаться от цены в магазинах сети. Внешний вид книги может отличаться от изображения на сайте.
Как возникает любовь? Что заставляет двух вчера еще не знакомых людей сегодня решить, что они должны провести жизнь вместе? Почему супруги, давно утратившие взаимный интерес, ищут развлечений на стороне, но не желают разводиться? Откуда у молодой матери берутся силы не спать ночи напролет, баюкая младенца? Почему некоторых людей влечет к представителям своего пола?.. Во все времена поэты и художники воспевали магию любви, способной сделать человека счастливым или заставить страдать. Но лишь сравнительно недавно нейробиологи вплотную заинтересовались вопросом: а что происходит с нашей физиологией, когда мы влюблены? Какие химические процессы «несут ответственность» за наши любовные безумства? Результаты исследований, приводившие в изумление самих ученых, несомненно, не оставят равнодушным и читателя.
Описание
Характеристики
Как возникает любовь? Что заставляет двух вчера еще не знакомых людей сегодня решить, что они должны провести жизнь вместе? Почему супруги, давно утратившие взаимный интерес, ищут развлечений на стороне, но не желают разводиться? Откуда у молодой матери берутся силы не спать ночи напролет, баюкая младенца? Почему некоторых людей влечет к представителям своего пола?.. Во все времена поэты и художники воспевали магию любви, способной сделать человека счастливым или заставить страдать. Но лишь сравнительно недавно нейробиологи вплотную заинтересовались вопросом: а что происходит с нашей физиологией, когда мы влюблены? Какие химические процессы «несут ответственность» за наши любовные безумства? Результаты исследований, приводившие в изумление самих ученых, несомненно, не оставят равнодушным и читателя.
Синдбад
Как получить бонусы за отзыв о товаре
1
Сделайте заказ в интернет-магазине2
Напишите развёрнутый отзыв от 300 символов только на то, что вы купили3
Дождитесь, пока отзыв опубликуют.
Если он окажется среди первых десяти, вы получите 30 бонусов на Карту Любимого Покупателя. Можно писать неограниченное количество отзывов к разным покупкам – мы начислим бонусы за каждый, опубликованный в первой десятке.
Правила начисления бонусовЕсли он окажется среди первых десяти, вы получите 30 бонусов на Карту Любимого Покупателя. Можно писать неограниченное количество отзывов к разным покупкам – мы начислим бонусы за каждый, опубликованный в первой десятке.
что-то в этом есть)
Я согласна с этой теорией
Книга «Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и увлечение» есть в наличии в интернет-магазине «Читай-город» по привлекательной цене.
Если вы находитесь в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, Екатеринбурге, Ростове-на-Дону или любом
другом регионе России, вы можете оформить заказ на книгу
«Химия любви.
Научный взгляд на любовь, секс и увлечение» и выбрать удобный способ его получения: самовывоз, доставка курьером или отправка
почтой. Чтобы покупать книги вам было ещё приятнее, мы регулярно проводим акции и конкурсы.
Ларри Янг — Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение читать онлайн
12 3 4 5 6 7 …101
Ларри Янг, Брайан Александер
Химия любви
Научный взгляд на любовь, секс и влечение
Larry Young, Brian Alexander
The chemistry between us. Love, Sex, and the Science of Attraction
This edition is published by arrangement with Tessler Literary Agency and Andrew Nurnberg Literary Agency.
Copyright © Larry J. Young and Brian Alexander, 2012. All rights reserved.
© Перевод, издание на русском языке, оформление. Издательство «Синдбад», 2014.
Каждой семье, в которой живет любовь
Люди повинуются прежде всего инстинкту и лишь потом – доводам разума.
Теодор Драйзер. Сестра КерриВведение
Представление о любви как о некой неразгаданной тайне, возможно, уходит корнями в глубь веков – настолько прочно оно укоренилось в человеческом сознании.
Платон называл любовь «иррациональным желанием». Когда Коул Портер[1] артистично вскидывал руки и обреченно вздыхал: «Что такое эта любовь?» – он задавал вопрос, волнующий большинство из нас. В этой песне (из его классического репертуара) человек доволен своей «серой» жизнью до тех пор, пока в нее таинственным образом не проникнет любовь, переворачивая всё вверх дном и превращая его в глупца.
Рано или поздно всем нам приходится ощущать те волнующие изменения в поведении, которые происходят, когда в нашу жизнь входит любовь. Жажда секса кажется неутолимой. Мы до такой степени хотим его, что готовы платить за одно только напоминание о нем, способствуя финансовому благополучию Хью Хефнера, Джимми Чу[2] и экономики Лас-Вегаса. Сочетание эротического желания и возникающей вслед за ним любви, возможно, самая великая сила на земле. Люди убивают за любовь. Мы вступаем в брак с женщиной, у которой есть дети, и с радостью принимаем на себя заботу о них, хотя, будучи холостяками, не имели ни малейшего желания обзаводиться потомством.
Как же это происходит? Каким образом два совершенно незнакомых человека не просто приходят к выводу, что было бы неплохо связать свои жизни, но решают, что они должны их связать? Как мужчина может говорить, что любит свою жену, и при этом заниматься сексом с другой женщиной? Почему мы поддерживаем отношения даже после того, как влюбленность уходит? Как можно влюбиться не в «того» человека? Как люди находят подходящего партнера? Как начинается любовь? Что заставляет матерей заботиться о своих детях? Почему наши симпатии направлены на людей определенного пола? Что, в конце концов, означает быть мужчиной или женщиной – где и как рождается и формируется это представление?
Когда Ларри начинал свои исследования для докторской диссертации по нейробиологии на зоологическом факультете Техасского университета, он и не думал искать ответы на все эти вопросы.
Он просто изучал необычный вид ящериц. (Позже мы объясним, что в этих ящерицах необычного.) Ящерицы сами по себе не давали повода размышлять о тайнах человеческой любви, однако у Ларри начали возникать определенные соображения, когда он обнаружил, что, если ввести им некое вещество, то их половое поведение окажется целиком и полностью под его контролем. Всего одна молекула, действующая на мозг, производила кардинальные изменения в их брачном поведении. Для научной карьеры Ларри это открытие стало поворотным моментом. Он не был первым, кто выявил подобные свойства у вещества. Как вы скоро узнаете, по этому пути прошли целые поколения исследователей. Изучая их работы и проводя собственные исследования, Ларри (как и другие ученые) приходил к своему пониманию социальной нейробиологии – науки, изучающей наши отношения с окружающими. Постепенно он начал осознавать, что процессы, происходящие в нашем мозге, могут дать ответ на те загадки, которые так долго заводили людей в тупик. Эта книга – попытка описать увиденную им картину.
До сих пор Платон, Портер и иже с ними только разводили руками, пытаясь объяснить любовь, поэтому попытка сделать то, что не удалось им, кому-то может показаться безнадежной затеей. И все-таки мы, объединив усилия, решили попробовать, потому что результаты новых научных исследований доказывают: интуиция не подвела Ларри. Привязанность, желание и любовь не настолько таинственны, как мы привыкли думать. На самом деле любовь не приходит и не уходит. Сложным любовным поведением управляет всего несколько веществ в нашем мозге. Молекулы этих веществ воздействуют на определенные цепи нервных клеток и через них влияют на принятие нами решений, порой таких, которые кардинальным образом меняют нашу жизнь.
Поведение, порожденное любовным чувством, включающее различные символы и ритуалы, кажется нам тайной за семью печатями, поскольку мы почти не имеем над ним власти. При этом мы предпочитаем думать, что глубинные инстинкты не управляют нами и статус «царя природы» ограждает нас от страстей.
В конце концов, есть же у человека лобные доли – большие, сложно устроенные участки коры головного мозга. Обладание этим высокоинтеллектуальным инструментом успокаивает нас, и мы тешим себя мнимой уверенностью, что в процессе длительных эволюционных изменений возвысились над нашими дальними родственниками – не особенно умными, подчиняющимися инстинктам животными. Врач и нейробиолог из Стэнфордского университета Джозеф Парвизи называет это человеческое убеждение «кортикоцентрической предвзятостью[3]». Мозг состоит из ряда структур, которые реагируют на множество нейрохимических веществ. Вопреки распространенному мнению ни одна из областей мозга не «выше» и не «ниже» любой другой. Поведение не всегда формируется в результате поочередной, «ступенчатой» работы соподчиненных мозговых структур. Оно скорее продукт взаимодействия разных отделов мозга. Это не значит, что люди сдаются на милость своих иррациональных влечений, и мы не отстаиваем в книге такую точку зрения. Разум действительно помогает человеку усмирить свои желания, однако мы обязаны учитывать и мощность природного двигателя.
12 3 4 5 6 7 …101
Любовь причиняет боль: химия мозга объясняет муки разлуки [Отрывок]
Примечание редактора: нейробиолог Ларри Янг изучает моногамный вид грызунов, луговую полевку, чтобы понять поведение и химию взаимоотношений. В Химия между нами, Янг объединяется с научным журналистом Брайаном Александром, чтобы описать прогресс науки в освещении нейрохимии, стоящей за нашим опытом любви.
В этом отрывке авторы описывают работу нейробиолога Оливера Боша, специалиста по материнскому поведению, который работал с степными полевками Юнга, чтобы изучить горькую цену привязанности.
Выдержки из книги «Химия между нами: любовь, секс и наука о влечении», Ларри Янга, доктора философии, и Брайана Александра, по договоренности с Current, членом Penguin Group (USA), Inc., Copyright © Ларри Дж. Янг и Брайан Александер, 2012.
Чтобы исследовать версию объятий грызунов и то, что происходит в отсутствие объятий со связанным партнером, Bosch взял девственных самцов и поместил их в квартиры полевок с соседи по комнате — то ли брат, которого они давно не видели, то ли незнакомая девственница. Как это обычно делают мужчины и женщины, соседи по комнате мальчик и девочка спарились и образовали связь. Через пять дней он разделил половину пар братьев и половину пар самец-самка, создав то, что было равносильно принудительному разводу полевок.
Затем он провел с полевками серию поведенческих тестов.
Первый тест называется принудительным плаванием. Босх сравнивает это со старой баварской пословицей о двух мышах, упавших в ведро с молоком. Одна мышь ничего не делает и тонет. Другой пытается плыть так яростно, что молоко превращается в масло, и мышь убегает. Обычно грызуны занимаются греблей, если оказываются в воде; они будут плавать как сумасшедшие, потому что они думают, что утонут, если они этого не сделают. (На самом деле они будут плавать, но, по-видимому, грызуны-плавунцы никогда не возвращались, чтобы заполнить остальную часть племени.)
Полевки, которые были отделены от своих собратьев, безумно гребли. То же самое сделали полевки, которые остались со своими братьями, и полевки, которые остались со своими самками. Только самцы, пережившие развод с полевками, вяло плавали, как будто им было все равно, утонут ли они.
«Это было потрясающе, — вспоминает Босх. «В течение нескольких минут они просто плавали.
Вы можете посмотреть видео и, не зная, в какой группе они были, вы можете легко сказать, животное ли это, разлученное со своим партнером, или все еще со своим партнером». Глядя на видео, где они вяло качаются, легко представить, как они стонут «Нет солнечного света, когда она ушла» своими крошечными голосками полевки.
Затем Bosch подверг полевок испытанию на подвешивании за хвост. В этом тесте используется очень сложная техника: конец хвоста животного прикрепляется скотчем к палке и подвешивается. Как и в тесте на плавание, грызун, подвешенный таким образом, обычно будет крутить ногами, как мультипликационный персонаж, сбежавший с края обрыва. Но опять же, в то время как другие самцы делали именно это, разведенные самцы висели, как мокрое белье.
В заключительном поведенческом тесте Босх поместил полевок в приподнятый лабиринт, подобный тем, которые мы уже описали, которые проверяли тревогу. В таком лабиринте желание животного исследовать борется со страхом открытых участков.
По сравнению с другими полевками разведенные самцы значительно реже исследовали открытые рукава лабиринта.
Все эти тесты, обычно используемые для тестирования лабораторных животных на депрессию, показали, что если вы отделите связанного парой самца полевки от его самки, вы получите очень угрюмую полевку, которая использует то, что называется пассивным преодолением стресса, чтобы справиться с непреодолимой тревогой. потери партнера. «Когда происходит разделение, это то, что заставляет животных чувствовать себя так плохо», — объясняет Босх. «Мы обнаружили усиление депрессивного поведения, и это говорит нам о том, что животное плохо себя чувствует». Он не имеет в виду «под погодой», он имеет в виду, что разведенные полевки эмоционально несчастны. «Это как когда моя жена уехала на год в Штаты на постдок, так что я знал, что не увижу ее как минимум полгода. Ну, я сидел дома, лежал на диване, не мотивированный. делать что угодно, а не выходить на улицу и встречаться с друзьями, как обычно».
Куб и другие использовали наркотики, чтобы вызвать такое же поведение у других лабораторных животных. Когда наркотики отбирают у крыс и мышей, они проявляют одинаковые пассивные реакции на приподнятые лабиринты. Они отстраняются от общества. Они хандрят. Человеческие наркоманы делают то же самое, отмечает Куб, приводя в пример персонажей таких фильмов, как «: Покидая Лас-Вегас», «» и «: На игле ».
Чтобы объяснить физиологию этого состояния пассивной депрессии у отделенных полевок, Босх проверил их химический состав. У самцов, разлученных со своими самками, уровень кортикостерона, химического вещества, вызывающего стресс, в крови был намного выше, чем у любой из других групп, включая полевок, разлученных со своими братьями. Их ось HPA работала так усердно, что их надпочечники весили больше. Компания Bosch уловила роль CRF в управлении как перегрузкой оси HPA, так и депрессивным поведением, блокируя рецепторы CRF в мозгу полевок. Когда он это сделал, разведенные полевки больше не висели безвольно на палках.
Они не так долго плавали в воде. Они все еще помнили своих товарищей и все еще были связаны с ними; они просто не беспокоились об этом, когда покидали их.
Но вот что странно: как у полевок, которые остались со своими самками, так и у полевок, которые были вынуждены отделиться от самок, было гораздо больше CRF в BNST, чем у самцов, которые жили со своими братьями или были отделены от них. Другими словами, большое количество этого гормона, связанного со стрессом, выбрасывалось как у полевок, которые впали в депрессию после разлуки, так и у полевок, которые все еще были счастливы вместе и не проявляли признаков пассивного преодоления стресса.
«Склеивание само по себе вызывает высокий CRF», — говорит Бош. «Но это не означает, что система также срабатывает». Есть что-то фундаментальное в жизни с партнером, что приводит к большему количеству гормона стресса CRF в мозгу, но это также препятствует включению оси стресса HPA, пока партнеры остаются вместе. Используя интересную метафору связи, Босх говорит: «Я сравниваю это с винтовкой.
Как только они образуют пару, винтовка заряжается пулей. Но курок не нажимается, если нет разделения». Он считает, что вазопрессин служит химическим триггером, запускающим ось HPA во время разделения, хотя точная роль как окситоцина, так и вазопрессина до сих пор неясна.
Наркоманы тоже заряжают винтовку. Пистолет не выстрелит, пока они не перестанут принимать наркотик. По словам Босха, для привязанных полевок «она не будет стрелять, пока партнер не покинет гнездо».
Что грызуны могут рассказать нам о том, почему люди любят? | Наука
Джоэл Сарторе / National Geographic Creative / Фотоиллюстрация Эрика Уошама, SI Куча хлопчатобумажной и хомячьей подстилки плавно поднимается и опускается, как будто две прижавшиеся к ней луговые полевки дышат в унисон. В дикой природе этим «картофельным чипсам из прерий» повезет, если они проведут несколько месяцев в компании партнера: их удобный размер делает их популярными среди ласок, ястребов и змей.
Но здесь, в клетках для размножения в Национальном исследовательском центре приматов Йеркса в Атланте, полевки могут рассчитывать на два или три года блаженного совместного проживания, производя помет со скоростью один в месяц.
«Жизнь прекрасна», — говорит Ларри Янг, исследователь из Йеркса, изучающий полевок почти два десятилетия. «У них есть пара. Гнездовые материалы. Никаких паразитов. Всю еду для кроликов, которую они только могли пожелать.
Полевки могут показаться вам и мне ожившими помпончиками с сияющими зоркими глазами, но Янг и его коллеги видят в них ключ к пониманию некоторых из самых нежных и загадочных импульсов человечества: почему мы заботимся о наших партнерах, нянчим наших детей, даже оплакивать наших мертвых. Слово «полевка» — это, в конце концов, анаграмма слова «любовь».
«Вся моя работа сосредоточена вокруг главного вопроса: почему мы взаимодействуем с другими именно так, как мы?» говорит Янг. Ответ, по его мнению, почти всегда сводится к нейрохимии, но это непростая тема для изучения.
Ученые не могут сильно вмешиваться в мозг человека или других живых приматов, а от мертвых мало толку. Многие молекулярные исследования разума, к лучшему или к худшему, были сосредоточены на белых лабораторных мышах, но Янг отвергает эту животную модель как «мешок мутаций». После века инбридинга для медицинских исследований это слишком далеко от природы.
Тодд Ахерн
Ларри Янг изучает полевок почти два десятилетия. Более ранняя работа исследовала, как гены управляют поведением ящериц-хлыстохвостов.
Предоставлено Ларри Янгом
Изучая полевок, Ларри Янг узнал, что всего несколько молекул управляют нашими социальными взаимодействиями.
Предоставлено Ларри Янгом
Луговые полевки обычно гнездятся в подземных норах. Они подстригают траву на поверхности, чтобы создать сеть троп шириной два дюйма и длиной до 80 футов.
Ива Моматюк и Джон Исткотт
Луговые полевки живут в травянистых местообитаниях с сухой почвой.
Обильная наземная подстилка является плюсом; полевки используют его, чтобы скрыть свою сеть следов.
Ива Моматюк и Джон ИсткоттПолевка, тесно связанная с леммингами и напоминающая хомяка, является гораздо более новым объектом эксперимента: первые степные полевки, обладающие генами другого вида, появились только в 2009 году. белок, предназначенный для визуального сигнала о том, что перенос ДНК сработал.) В 2012 году ученые впервые прочитали ДНК в книге генетических инструкций полевок, или геноме. И хотя в некотором роде грызун похож на любого другого грызуна, которого садовники иногда считают вредителем, он проявляет социальные черты, которые мы считаем глубоко человеческими.
Наиболее примечательно то, что полевки — в отличие от 97 процентов млекопитающих — моногамны, образуя связи, которые длятся долго после спаривания (часто на всю жизнь, хотя и ненадолго). «Самец и самка собираются вместе, самец ухаживает за самкой, чтобы у нее наступила течка, и они спариваются», — объясняет Янг.
«И затем что-то происходит в то время, когда они спариваются, и в последующие часы, так что эти два животных сближаются и хотят всегда оставаться вместе». Вместо того, чтобы бросить последующих детей на произвол судьбы, самцы остаются, чтобы вырастить их. Женщина явно ожидает этого продолжения, дергая своего парня за шкирку, если он не выполняет свою часть. А когда умирает партнер, полевки испытывают нечто похожее на горе.
Пожалуй, наиболее интересным с научной точки зрения является то, что у степных полевок есть почти идентичные родственники, называемые луговыми полевками, которые не разделяют их социальных наклонностей. Сравнивая верных грызунов с их неразборчивыми в связях двойниками, Янг и его коллеги надеются выявить нейронные цепи, лежащие в основе склонности луговой полевки к моногамии. «Пустынные полевки жаждут социальных контактов, а луговые — нет», — говорит Янг.
«Необычайный подарок науке», — так описывает этих тварей Томас Инсел, глава Национального института психического здоровья и пионер в изучении полевок.
«Эксперимент уже был проведен природой», — говорит он. «Какие результаты? Что было генетически модифицировано в мозгу, чтобы получить такую разницу в поведении?»
Чтобы это выяснить, Янг использует невероятно сложный набор биомолекулярных инструментов, от генетического секвенирования до транскриптомики.
Но могло ли такое скромное животное, как степная полевка, только недавно завербованное с равнин Америки, действительно иметь секреты, которыми можно было бы поделиться о человеческих загадках, таких как неверность, и, возможно, даже о социальных расстройствах, таких как аутизм? Абсолютно, говорит Янг, который сам начал жизнь провинциалом, родившимся «в миле вниз по грунтовой дороге» в песчаной и сосновой стране Сильвестра, штат Джорджия. (Он до сих пор держит там хижину, где издевается над аспирантами, сдирая козьи шкуры и используя другие приемы.) Он даже не слышал о ДНК до окончания школы. Частично его интерес к поведению полевок и структуре мозга, по-видимому, проистекает из любопытства относительно его собственного жизненного пути: женитьба, развод, повторный брак, пятеро детей и непрекращающийся роман с нейробиологией, который увел его далеко от его сельских корней.
***
Луговая полевка впервые привлекла внимание ученых в 1970-х годах, когда маммолог Лоуэлл Гетц начал стандартное исследование популяции на полях люцерны и пастбищах мятлика недалеко от Иллинойского университета в Урбана-Шампейн, где он преподавал в время. Чтобы смягчить ночные минусовые температуры, он и другие исследователи иногда хранили «Джек Дэниэлс» в сарае вместе с техническими данными и другими материалами. Алкоголь предназначался исследователям для собственного потребления; с тех пор вкусовые тесты показали, что степные полевки любят спиртное, и разбавленный виски на самом деле мог быть хорошей приманкой для полевок.
Дробленая кукуруза хорошо работала в ловушках, но ученые заметили кое-что необычное. Луговые полевки часто появлялись парами, часто самец и самка. Иногда спустя месяцы ученые снова ловили тот же дуэт. На эти пары приходилось около 12 процентов отлова взрослых степных полевок, по сравнению с всего 2 процентами других пойманных полевок.
Чтобы выяснить, в чем дело, Гетц снабдил дюжину пар луговых полевок миниатюрными радиоошейниками, работающими от батареек для слуховых аппаратов. Отслеживая их передвижения по густой траве, он обнаружил, что 11 из 12 «пар» более или менее постоянно сосуществовали в подземных норах, что почти неслыханно среди грызунов. У обоих членов 12-й пары были другие партнеры в отдельных любовных гнездышках. Гетц, по-видимому, захватил двоих в середине свидания.
Пораженный, он передал свои выводы Сью Картер, коллеге из Иллинойского университета, которая занималась эндокринологией хомяков. Самки хомячков обычно забивают и поедают своих половых партнеров. «Это то, что я считал нормальным, — вспоминает Картер. Она не была готова ни к привязанности полевок к своим партнерам, ни к тому, что оказалось длительным и страстным спариванием («Нам пришлось снимать их на замедленную съемку. Никто не мог сидеть там 40 часов!»).
Но что делает привязанность такой сильной? Как именно пара создает свою связь? Картер и другие в конечном итоге сосредоточились на окситоцине — химическом мессенджере — гормоне, связанном с восприятием социальных сигналов, деторождением и материнской привязанностью.
Когда самке луговой полевки сделали инъекцию окситоцина в мозг, она стала больше сжиматься вместе со своим партнером и формировать более прочные связи. Было обнаружено, что другой гормон, вазопрессин, связанный с территориальностью, способствует образованию пар у мужчин.
Возможно, предположили исследователи, эволюция использовала хорошо зарекомендовавшие себя нервные схемы. Если бы гормоны, ответственные за материнское поведение у самок и территориальность у самцов, высвобождались во время секса, они могли бы способствовать этой новой связи между мужчиной и женщиной. Секс луговой полевки, например, включает в себя необычайную стимуляцию влагалища и шейки матки — вероятно, адаптированное поведение, которое вызывает выброс окситоцина, обычно связанный с родами. Вместо того, чтобы привязываться к ребенку, самка привязывается к своему партнеру.
Последующие исследования показали, что в отличие от луговых полевок, избегающих связи, у степных полевок есть рецепторы окситоцина и вазопрессина в областях мозга, связанных с вознаграждением и зависимостью.
Мозг полевок устроен таким образом, чтобы ассоциировать вознаграждение за секс с присутствием определенного партнера, точно так же, как «наркоман усваивает ассоциацию с атрибутами наркотиков, когда получает кайф, так что даже его трубка с крэком доставляет удовольствие», — говорит Янг. Он считает, что странный стиль спаривания людей лицом к лицу, который подчеркивает уникальные физические особенности партнера в момент вознаграждения, вероятно, также служит для укрепления приятной связи с одним человеком.
Исследования по связыванию полевок в начале 1990-х заинтриговали Янга, который открыл для себя молекулярную биологию в колледже. После окончания университета он проводил исследования в техасской лаборатории, изучая хлыстохвостых ящериц, изменяющих пол, чьи гормональные колебания позволяют им переключаться между мужским и женским поведением. Он обнаружил, что может кардинально изменить их поведение, вводя им тот или иной гормон. Когда он приехал в Йеркс, в Университет Эмори, он взял с собой различные методы, которые также могли расшифровать активность генов.
В первом в своем роде эксперименте с этими тварями команда Янга поместила ген степной полевки, кодирующий рецептор вазопрессина, в вирус, а затем ввела вирус в центры вознаграждения мозга луговой полевки. Смысл? Чтобы увидеть, изменит ли инопланетная ДНК поведение луговой полевки. Так оно и было: когда животные выросли, они начали демонстрировать поведение, связанное с формированием пар. «Мы превратили луговую полевку в степную полевку, — говорит он.
Задолго до того, как он начал работать полевками, Янг понял силу парной связи: он женился на своей школьной возлюбленной в свой 18-й день рождения. Теперь Янг понимает, что любая парная связь зависит от набора генов и химических веществ мозга, вероятно, работающих вместе с окситоцином и вазопрессином. Его последняя попытка связана с транскриптомикой, областью, сосредоточенной на информационной РНК, генетическом материале, ответственном за передачу информации от клеточной ДНК к ее механизму производства белка. В то время как ДНК каждой клетки в организме остается неизменной, уровень белков, образующихся в результате трансляции этой ДНК, меняется каждую минуту.
Лаборатория Янга пытается проследить, как колеблется информационная РНК по мере того, как создается таинственная парная связь степной полевки. Исследователи «приносят в жертву» животных на разных этапах процесса связывания, а затем извлекают мРНК. Если сигнал мРНК указывает на то, что гены активны во время спаривания у степных полевок, но не у луговых полевок, эти гены становятся кандидатами для изучения. «Мы можем разработать эксперименты по манипулированию этими генами, — говорит Янг, — и определить, задействованы ли они».
Точно так же он очень хочет изучить свой недавно секвенированный геном луговой полевки вместе с геномом луговой полевки, чтобы найти различия, достойные дальнейшего изучения. Проблема заключается в том, чтобы заставить компьютеры сравнивать и противопоставлять такое огромное количество генетической информации.
«Впереди у нас 50 лет работы, и мы многого не знаем», — говорит он.
***
Вот маленький грязный секрет: Луговые полевки социально, но не сексуально моногамны.
Как и в случае с человеческими романами, создание пар не исключает того, что исследователи называют оппортунистической неверностью, о чем свидетельствует 12-я пара Гетца. Эта неверность означает, что многие самцы рожают детенышей вне гнезда и могут случайно вырастить чужих детенышей. (Около 10% детенышей происходят от отца, который не является главным женихом их матери.) И, как и в пуле свиданий, некоторые самцы вообще не создают пары. Эти беззащитные люди известны как «странники».
Одно из заявлений Янга на известность заключается в выявлении генетической разницы между профессиональными холостяками и преданными партнерами. Он обнаружен в части гена рецептора вазопрессина, называемой микросателлитом, повторяющимся генетическим материалом, который долгое время называли «мусорной ДНК». Самцы с длинной версией микросателлита являются лучшими парами, потому что у них больше рецепторов в определенных областях мозга, в то время как самцы с короткой версией могут оставаться неприкрепленными.
Подобные различия могут иметь значение и среди людей. Шведские исследователи генотипировали около 2000 взрослых и расспросили их об отношениях. Мужчины с двумя копиями определенной версии гена рецептора вазопрессина в два раза чаще сообщали о кризисе в своем браке за последний год, чем мужчины с одной или нулевой копией. Их партнеры также выражали меньше удовлетворения. Янг не анализировал свой собственный ген: «Я не хочу знать», — говорит он.
Что он действительно хочет знать, так это то, что отличает степных полевок друг от друга. Может ли ранний жизненный опыт изменить ситуацию? И может ли это различие пролить свет на человеческое поведение и социальные беспорядки?
Кэти Барретт, аспирантка лаборатории Янга, натягивает несколько пар перчаток и ведет меня в комнату, полную взрослых полевок. «Они кусачие», — объясняет она. Полевки-самцы в комнате, каждый из которых бродит по аренам с камерами вместо обычных клеток, проходят тест на предпочтение партнера, который является основой большинства исследований полевок.
Наряду с самцами к противоположным концам каждой арены привязаны самки с пластиковыми стяжками. Одна самка — подруга самца, а другая — совершенно незнакомец. Хотя он может спариваться с обоими, хорошо привязанный самец должен проводить гораздо больше времени, прижимаясь к своей партнерше. Компьютерная программа анализирует движения его пухлого тельца, подсчитывая минуты.
Барретт обнаружил, что у детенышей полевки, изолированных от вылизывания и ухода за родителями (взаимодействия, которое, как известно, стимулирует выработку окситоцина), возникают проблемы с установлением связи с будущими самками, но только в том случае, если изолированные полевки также имеют относительно низкую плотность рецепторов окситоцина в зонах вознаграждения. мозга. Она проводит тесты, чтобы выяснить, может ли препарат, повышающий уровень окситоцина, защитить социальное будущее безнадзорных животных. «Можете ли вы вмешаться на раннем этапе жизни и защититься от такого исхода?» — спрашивает Баррет.
Предыдущая работа показала, что эффекты окситоцина были сильнее у самок, чем у самцов, но в сегодняшнем тесте самцы, обработанные как щенки, довольно хорошо сближаются.
«Я не ожидал этого, — говорит Баррет. Выброс окситоцина в раннем возрасте укрепляет социальный мозг у представителей обоих полов.
***
Полевки и, как следствие, окситоцин начали более широко захватывать воображение, хотя результат иногда бывает глупым. Есть книга самопомощи Занимайся любовью как луговая полевка: шесть шагов к страстному, обильному и моногамному сексу , а также аромат под названием «Liquid Trust», синтетический спрей с окситоцином, предназначенный как для «одиночек», так и для «продавцов». Конечно, отмечает Янг, даже если спрей сработает (а он не говорит, что это так), владелец вдыхает гораздо больше гормона, чем любая потенциальная цель: «Кто в конечном итоге кому будет доверять?» он смеется.
Но некоторые человеческие применения весьма серьезны. Одним из основных интересов Янга является терапия аутизма. «Аутизм — это расстройство, при котором социальные сигналы не так заметны, дети не мотивированы взаимодействовать с другими и испытывают трудности с чтением эмоций», — отмечает он.
«Все эти социальные вещи, кажется, стимулирует окситоцин». Синтетический окситоцин, вводимый через нос, уже используется в экспериментальных методах лечения аутизма.
Однако есть веские причины опасаться целебных свойств окситоцина. «По моему мнению, предварительных данных о животных было недостаточно», — говорит Карен Бэйлс, изучающая социальные связи в Калифорнийском университете в Дэвисе и беспокоящаяся о последствиях воздействия молекулы на развивающийся мозг. Бейлс и ее коллеги обнаружили, что воздействие окситоцина может препятствовать формированию пар в более позднем возрасте, особенно у самцов полевок. И хотя некоторые работы, в том числе и на людях, показывают, что молекула может помочь социальности, другие считают, что эффект зависит от человека и ситуации.
«Вы должны остерегаться преждевременной экстраполяции», — говорит Инзел из Национального института психического здоровья. «Вы должны быть очень осторожны и не думать, что мы очень, очень большие степные полевки».
На данный момент менее спорной является работа Янга по терапии горя. Он и его немецкий коллега недавно изучили, что происходит, когда полевки и их спутники жизни разлучаются. В строгих стресс-тестах, в том числе в тех, где грызунов бросали в стакан с водой, те, кто только что потерял партнера, сопротивлялись гораздо меньше, чем другие. Вместо этого они пассивно плавали, казалось, не заботясь о том, живы они или мертвы. В чем-то их симптомы напоминали депрессию. «Когда животные образуют эту парную связь, они становятся зависимыми от этого партнера, а когда они теряют партнера, это почти похоже на отказ от наркотиков», — объясняет Янг. «Это неадекватное следствие эволюционно полезной вещи. Это любовная болезнь».
Когда исследователи препарировали мозг погибших животных, они обнаружили повышенный уровень химического вещества, называемого кортикотропин-рилизинг-фактором, или CRF. Если химические рецепторы погибших животных были заблокированы, полевки вели себя нормально, яростно борясь за жизнь.
«Это помогает нам понять нейросхемы, которые могут быть вовлечены в депрессию в целом», — говорит Янг.
Он не понаслышке знает боль разлуки. Около десяти лет назад его первая жена, его партнерша со школы, ушла от него, забрав с собой троих детей. Месяцами он плавал в метафорическом стакане. «Я жил в доме без мебели, — говорит он. «Я спал на детском матрасе. Я осознал последствия, которые случаются, когда ты теряешь кого-то, кого любишь, потому что я прошел через это. В тот момент, когда вы проходите через это, вы не думаете об экспериментах и прочем — эти побуждения и побуждения просто случаются».
С тех пор Янг восстановил свою скорость. Недавно он основал Центр трансляционной социальной неврологии в Эмори, который занимается изучением того, как фундаментальные исследования на животных могут помочь в разработке новых методов лечения социальных расстройств у людей, и созвал международную встречу исследователей полевок. Карта мира на стене его кабинета показывает, как далеко он ушел от своей «грязной дороги» Сильвестра.