Разумная вера и верующий разум. Православие и философия Ивана Ильина
- Информация о материале
- Опубликовано: 19 июня 2018
- Просмотров: 41257
Иван Александрович Ильин – русский философ, правовед, один из ярких деятелей русского религиозного возрождения первой половины ХХ в. Православие играло ключевую роль не только в формировании этической позиции мыслителя, но было важным аспектом его социально-политической концепции.
Вопреки мнению современников, отвергавших возможность государства и права выступать в качестве катализаторов нравственной жизни нации, Ильин отстаивал идею возрождения духовной культуры народа посредством христианского воспитания на государственном уровне. Иван Александрович Ильин был не только религиозным теоретиком, но и глубоко верующим христианином, во время жизненных перипетий сумевшим сохранить упование на Промысел Божий.
Будущий философ родился 28 марта 1883 г. в Москве в многодетной дворянской семье присяжного поверенного Александра Ивановича Ильина. После окончания 1-й Московской гимназии с золотой медалью Иван по настоянию отца поступил на юридический факультет Императорского Московского университета. К 18 годам Ильин хорошо знал немецкий, французский, латинский, греческий и церковнославянский языки. В годы учебы раскрытию таланта будущего мыслителя помог выдающийся правовед, один из основателей кадетской партии, П. И. Новгородцев. Он писал о своем студенте: «Ильин проявляет совершенно выходящую из ряда трудоспособность, соединенную с величайшей преданностью избранной им специальности. Его приходилось не побуждать, а останавливать в занятиях, опасаясь за его переутомление от чрезмерной работы». Несмотря на погруженность в науку, Иван Ильин никогда не был чужд политической жизни, которая его окружала. В период революции 1905 г. он активно выступал на демонстрациях и заседаниях как противник самодержавия, публиковал статьи на политические темы, которые выходили в свет под псевдонимом.
В июне 1906 г. Ильин окончил университет с дипломом первой степени и по рекомендации профессора Новгородцева был оставлен на кафедре истории философии права для подготовки к профессорской степени. В 1909 г., сдав магистерские экзамены, молодой ученый был утвержден в звании приват-доцента при юридическом факультете Московского университета.
Первая мировая война оказала влияние не только на течение жизни, но и на творчество мыслителя. Осенью 1914 г., явившись по личной инициативе на пункт приписки (г. Бронницы Московской губернии), философ узнал, что освобожден от воинской повинности. В период с сентября по ноябрь 1914 г. Иван Александрович активно выступал с докладами на тему войны, в которых критиковал идеи пацифизма. Тексты, подготовленные философом, впоследствии были изданы отдельными брошюрами «Духовный смысл войны» и «Основное противоречие войны». Позже он развил эти мысли в своей основной работе «О сопротивлении злу силою» (1925), которая стала одной из самых дискуссионных книг русской философии ХХ века.
Ильин предлагал оценивать явление войны с точки зрения ее нравственного значения для личности. Он писал: «…война есть не только потрясение, но духовное испытание и духовный суд». Война заставляет человека отвечать на вопрос: а есть ли у меня в жизни что-либо ценное, ради чего я готов умереть? По Ильину, «смысл войны в том, что она зовет каждого восстать и защищать до смерти то, чем он жил доселе, что он любил и чему служил».
Философ отмечал: «…каждый из нас в момент объявления войны полагает, что он “неповинен” в стрясшемся несчастии и что причины беды лежат в чьих-то ошибках, в чьем-то чужом упорстве и хищничестве». Однако с точки зрения Ильина, война есть «наша общая вина», результат той греховной жизни, которую вел человек в мирное время. В «приятии последствий своей вины и своей жизни» участием в военных действиях он видел скрытую возможность очищения и обновления.
Как и большинство русских интеллигентов, Ильин приветствовал Февральскую революцию 1917 г. Однако уже весной его мечты о возможности демократического будущего России, построении государства как «царства разумной свободы» рассеялись.
Приход к власти большевиков в октябре 1917 г. философ воспринял как победу вырвавшихся наружу низменных человеческих страстей. Внутреннее сопротивление этому процессу побудило его к участию в борьбе с установившейся диктатурой за возрождение русской духовной культуры и самой России. Попытку реализовать коммунистический проект Ильин оценивал негативно. «Социализм по самой природе своей завистлив, тоталитарен и террористичен; а коммунизм отличается от него только тем, что он проявляет эти особенности открыто, беззастенчиво и свирепо», – писал философ.
Члены Русского общевоинского союза и его основатель, генерал П. Н. Врангель (в центре во втором ряду). 1927 г.
В 1918–1922 гг. советские власти шесть раз арестовывали И. А. Ильина. Первый арест состоялся накануне защиты диссертации «Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека» в мае 1918 г. После последнего философ был приговорен к расстрелу. Однако его научная репутация, а также опасения негативной реакции из-за рубежа вынудили большевиков заменить смертную казнь высылкой из страны.
Член Политбюро ЦК РКП(б) Лев Троцкий (Бронштейн) позднее вспоминал: «Мы этих людей выслали потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно». 29 сентября 1922 г. Иван Александрович и его супруга Наталья Николаевна навсегда покинули Россию, отправившись на знаменитом «философском пароходе» к берегам Европы. Высылаемым разрешалось взять с собой лишь две пары белья, пиджак, брюки, пальто, шляпу и две пары обуви на человека; все деньги и другое имущество, в том числе обширные библиотеки, подверглись конфискации.
Несмотря на предложение своего учителя П. И. Новгородцева обосноваться в Праге, Ильин предпочел Берлин. В столице Германии начинала действовать философско-религиозная академия, формировался Русский научный институт, и он надеялся создать здесь очаг русской культуры.
В 1923–1934 гг. Иван Ильин вел преподавательскую деятельность в Русском научном институте, регулярно выступал с лекциями и докладами в разных странах Европы. В 1925 г. он завершил работу над книгой «О сопротивлении злу силою».
Центральный вопрос, ответ на который пытался дать философ, звучал так: «Может ли человек, стремящийся к нравственному совершенству, сопротивляться злу силою и мечом? Может ли человек, верующий в Бога, приемлющий Его мироздание и свое место в мире, не сопротивляться злу мечом и силою?»
К началу XX в. в среде русской интеллигенции достаточно широко были распространены идеи Л. Н. Толстого о непротивлении злу насилием. Толстовцы усматривали в любом акте принуждения, государственно-правовом или физическом, акт насилия над личностью, который, безусловно, расценивался ими как проявление зла. В противовес этой позиции Ильин выдвигал свою концепцию.
Иван Александрович отмечал: «…из всей сферы волевого заставления Л. Н. Толстой и его единомышленники видят только самопринуждение (“насилие над своим телом”) и физическое насилие над другими; первое они одобряют, второе – безусловно отвергают. Однако при этом они явно относят физическое понуждение других и пресечение к сфере отвергаемого “насилия” и, совсем не замечая, по-видимому, возможности психического понуждения других и психического насилия над другими, отвергают все сразу как ненужное, злое и безбожное вмешательство в чужую жизнь».
Выстраивая модель «воспитывающей государственности», Ильин писал об объективном существовании психического понуждения: «Все люди непрерывно воспитывают друг друга, хотят они этого или не хотят, сознают они это или не сознают, умеют или не умеют, радеют или небрегут». Поэтому государство, как некая общность людей, безусловно, участвует в процессе воспитания своих граждан. По Ильину, «задача общественноорганизованного психического понуждения сводится к укреплению и исправлению духовного самозаставления человека. И это относится не к человеку, уже сильному во зле (ему это не поможет), а к человеку, слабому в добре, но еще не окрепшему во зле». Поэтому правовые и государственные законы не должны рассматриваться как «законы насилия», так как на самом деле они являются законами психического принуждения. «Правовой закон отнюдь не насилует человека, не попирает его достоинства и не отменяет его духовного самоуправления: напротив, он (человек. – А. В.) только и живет, только и действует, только и совершенствуется от свободного личного приятия и самовменения».
В своей книге Ильин большое внимание уделил проблеме свободы человеческой воли. По его мнению, свободным является только то действие, которое совершается с чувством присутствия Бога, действие, которое не подвластно сиюминутным желаниям и укоренившимся в человеке страстям. В концепции Ильина именно государство и право призваны способствовать выработке верного направления волевого начала.
Физическое понуждение, к которому также может прибегать государство (в случае закоренелости человека во зле, во время войны, революции и т. п.), Ильин описывал как крайнюю меру, которая должна применяться в тех случаях, «когда самозаставление не действует, а внешнее психическое понуждение оказывается недостаточным или несостоятельным». С духовной точки зрения физическое понуждение само по себе не может иметь положительной или негативной окраски: «Физическое заставление было бы проявлением зла, если бы оно по самому существу своему было противодуховно и противолюбовно. Однако на самом деле оно нисколько не враждебно ни духу, ни любви.
С первых лет эмиграции Ильин был тесно связан с Русским общевоинским союзом (РОВС), за ним основательно закрепилась репутация внепартийного идеолога Белого движения. Философ не терял надежды когда-либо вернуться на родину, но желал ее внутренней трансформации. А так как в государстве и праве он усматривал не просто социальные институты, но и начальную школу воспитания человека, то, даже находясь в эмиграции, стремился способствовать освобождению и возрождению духовной культуры России, воссозданию ее национальных основ.
В «Проекте основного закона Российской империи», составленном Ильиным в 1928 г., одной из первых идет статья о религиозной свободе народов. По его мнению, уже сама «потребность в религии порождает потребность в духовной свободе».
Но в то же время мыслитель отмечает, что первенствующая в Российском государстве «вера есть христианская православная кафолическая восточного исповедания», поэтому правитель России не может быть приверженцем никакой другой религии. По мнению Ильина, новое государство должно утверждаться на христианских и национальных началах. Концепция христианского национализма, которую развивал Иван Александрович в своих многочисленных политических брошюрах, достаточно целостно изложена в манифесте «Основы борьбы за национальную Россию» (1938). В ней философ подчеркивал: «Восстановить Россию можно только верным, предметным служением ей, которое должно быть почувствовано и осмыслено как служение Делу Божиему на земле. Нас должен вести религиозно-осмысленный патриотизм и религиозно-вдохновенный национализм».
В понимании философа «истинный национализм открывает человеку глаза и на национальное своеобразие других народов: он учит не презирать другие народы, а чтить их духовные достижения и их национальное чувство, ибо и они причастны дарам Божиим, и они претворили их по-своему, как могли.
Он учит еще, что интернационализм есть духовная болезнь и источник соблазнов; и что сверхнационализм доступен только настоящему националисту: ибо создать нечто прекрасное для всех народов может только тот, кто утвердился в творческом лоне своего народа».
После прихода к власти нацистов положение Ильиных в Германии осложнилось. Вскоре Иван Александрович был уволен из Русского научного института. В мае 1938 г. Ильины переехали в Швейцарию, однако местные власти поначалу не предоставляли им права постоянного проживания и попытались выслать обратно в Германию. Только личное вмешательство композитора Сергея Рахманинова, согласившегося внести 4 000 франков на «пансион» философу, помогло избежать депортации. При этом швейцарская администрация запретила Ильину печататься и выступать публично.
В Швейцарии Иван Александрович сосредоточился на доработке своих трудов. Незадолго до смерти мыслитель успел опубликовать результаты затянувшегося на 33 года философско-религиозного исследования, которое получило название «Аксиомы религиозного опыта».
Эту работу Ильин предварял следующим печальным размышлением: «Современное человечество изобилует “православными”, “католиками” и “протестантами”, которым христианство чуждо и непонятно; мы уже привыкли видеть в своей среде “христиан”, которые суть христиане только по имени, которые лишены религиозного опыта и даже не постигают его сущности. И эта своеобразная безрелигиозность религиозно-сопричисленных людей все меньше тревожит нас. А это свидетельствует о глубине переживаемого нами духовного и религиозного кризиса». В своем исследовании философ стремился отыскать некие «аксиоматические “формы”», то есть специфические черты, составлявшие сущность веры святых подвижников восточного христианства. По мнению Ильина, именно они «дают некий непоколебимый критерий для всех времен и народов», который должен стать основополагающим для религиозного опыта человека, поскольку «земная жизнь есть лишь подготовка к новому пути и к истинной свободе; и то, что предстоит человеку посмертно, есть главная и существеннейшая часть его бытия».
Важной частью наследия Ивана Ильина стали также последние статьи (1948–1954) о настоящем и будущем России, которые он готовил для единомышленников из РОВС. После смерти мыслителя они были опубликованы в отдельном издании, которое получило название «Наши задачи». В работе «О главном» Ильин писал: «Мы должны воспитать в себе новое правосознание, – религиозно и духовно укорененное, лояльное, справедливое, братское, верное чести и родине; новое чувство собственности – заряженное волею к качеству, облагороженное христианским чувством, осмысленное художественным инстинктом, социальное по духу и патриотическое по любви; новый хозяйственный акт – в коем воля к труду и обилию будет сочетаться с добротою и щедростью, в коем зависть преобразится в соревнование, а личное обогащение станет источником всенародного богатства».
Александра Вакулинская,
аспирант философского факультета МГУ им. М. В. Ломоносова
Кто такой Иван Ильин — самый популярный философ в современной России
История
Александр Архангельский
9 ноября 2022 20:16
В последнее время в публичном пространстве все чаще звучит имя Ивана Ильина — русского философа правого толка, пассажира «философского парохода», одного из столпов консервативной мысли ХХ века.
Литературовед, писатель, профессор ВШЭ Александр Архангельский рассказывает, в чем же заключались идеи и концепции Ильина.
Мыслители редко становятся персонажами телесериалов. Иван Александрович Ильин (1883, Россия — 1954, Швейцария) — исключение. Твердокаменный гегельянец, знаток немецкой философии, идейный лидер правой части русской эмиграции появляется в ключевом эпизоде сериала «Троцкий». Философ снова в заключении; революционный вождь пытается его завербовать в сторонники — напрасно. Ильин противопоставлен Троцкому как свет тьме, как патриот космополиту, как пророк национальной демократии кровавому ангелу международного террора.
Сериалом дело не ограничивается. Ивана Ильина наперебой цитирует элита, прах его в 2005-м торжественно перевезен в Москву. Публицистические («Наши задачи»), академические («Философия Гегеля как учение о конкретности Бога и человека»), правовые и политические («Понятие права и силы») труды переиздаются, вышло почти полное собрание его сочинений и писем.
В речах писателей, политиков, режиссеров Ильин сегодня предстает символом православной свободы, консервативного развития.
Русский путь не архаика, антилиберальная позиция не страх перед будущим. Наоборот, это гарантия динамики, единственная альтернатива духовному распаду и застою. Поэтому необходимо следовать заветам Ильина.
О том, в какой мере все это правда, а в какой иллюзия, скажем позже. Сначала о том, как складывалась ильинская биография. Он не был кухаркиным сыном, как Питирим Сорокин, или же лояльным инородцем, как Михаил Гершензон, но не был и потомственным оппозиционером, как Владимир Набоков. Отец — крестник императора, мать — принявшая православие немка. Семья высокопоставленная и, что важно подчеркнуть, лояльная. Женой Ильина стала племянница первого председателя Государственной думы (соответственно двоюродная сестра жены Бунина). Иван Александрович блестяще окончил юридический факультет Московского университета, его грандиозное философское дарование ценили великие люди — князь Евгений Трубецкой, профессор Павел Новгородцев.
Несколько лет Ильин провел в Германии. И с первых же статей и книг всем стало ясно: на русской почве сформировался самобытный продолжатель Гегеля.
Развивая идеи немецкого гения о мировом духе и разумности сущего, Ильин как бы отрыл настежь двери гегелевского кабинета, насытил его воздухом современности с ее неразрешимым трагизмом: «философия есть мудрость, рожденная страданием».
Что же до политики и публицистики, то семейное консервативное начало достаточно быстро возобладало в Ильине. Во время революции 1905 года он считался левым радикалом, после резко изменил позиции. Не то чтобы стал врагом революции как таковой (монархию он полюбит позже, задним числом), но весьма умеренным ее сторонником. Логика законной власти была ему понятнее и ближе логики сокрушителя основ. Так же, как логика силы понятнее логики интеллигентской мягкотелости.
Показательно, что одна из первых его нашумевших работ называлась «Право и сила». Правовой порядок не добр и не зол, главное его свойство — последовательность, не знающая исключений.
«Оставь герою сердце, что же/Он будет без него? Тиран» — вряд ли Ильин подписался бы под этими пушкинскими словами«Герой», 1830 г.. Он стоял на том, что сердце в политике может скорей помешать, а слово «тиран» не ругательство; важно не то, беспощаден ли вождь, а то, куда он нас ведет, используя свою беспощадность. К красным бесам, которые не были порождены внутренними противоречиями России, а были подосланы в нее извне. Или к белым рыцарям, которые огнем и мечом защищали Родину от бесовских сонмищ. Не случайно уже в эмиграции он станет своего рода советником Врангеля и будет презирать Деникина. Врангель тверд и непоколебим, Деникин мечется и теряет силу.
Слово «сила» тут ключевое. Одной из самых ярких, самых цитируемых и самых переиздаваемых работ Ильина окажется книга «О сопротивлении злу силою» (1925). Она направлена против пацифистских идей Льва Толстого и содержит посвящение ветеранам Белого движения.
Книга призвана развеять наваждение толстовства, расколдовать его гуманистическое обаяние, отказаться от иллюзий ненасилия, предложить России твердую дорогу порядка и служения общенародному государству.
Ильин не был первым великим мыслителем, кто восставал против Толстого. Владимир Сергеевич Соловьев в «Трех разговорах» вообще вывел Льва Николаевича в образе князя, предшественника и слуги антихриста. Но Соловьев, пытаясь обеззаразить анархизм Толстого, не пускался в противоположную крайность, не расколдовывал сам гуманизм. Ильин интеллектуально безжалостен, он додумывает мысль о силе как основе жизни до конца. И статья «О русском фашизме», которую он опубликует в 1928-м, не просто использует модный термин мутного времени, но продолжает тему силы и воли как центра будущего русского мироустройства.
Впрочем, и эпоха ему выпала особенная, когда без ставки на силу трудно было обойтись. Личные доблести Ильина, его бесстрашие, мужество, самоотверженность несомненны. Оставаясь в советской России, с 1918 по 1922 год он несколько раз был арестован по так называемому делу «Добровольческой армии». В 1922-м вместе с другими пассажирами «философского парохода» был выслан в Германию.
С 1923 по 1934 год работал в Русском научном институте (Берлин), который финансировался немецким МИДом, а после победы нацистов на выборах — Министерством народного просвещения и пропаганды. Некоторое время Ильин этим институтом руководил. До поры до времени он исходил из того, что выбор между Коминтерном и национал-социализмом однозначен. Победят в Германии сторонники большевиков, пиши пропало, поэтому сотрудничать с властями не зазорно. Но куда важнее думать о России будущего, когда коммунизм неизбежно ослабнет и придет пора строительства другой страны на месте сгнившей ленинской утопии.
Это были очень важные размышления, Ильин делал ставку на своеродность нового государства, на укорененность в традиции при верности идее свободы.
Но единственно возможной переходной формой правления он считал национальную диктатуру, которая опирается «на верные войсковые части» и быстро выделяет «из народа наверх трезвых и честных патриотов».
Как именно она их выделяет, если диктатура и политическая конкуренция несовместимы, Ильин в своих довоенных и послевоенных трудах не уточнял.
И не слишком внятно описывал свободное будущее, это нечто светлое, хорошее, но размытое. Зато очень подробно говорил о непреклонности диктатора. Он должен обладать полновластием, чтобы служить интересам народа — как их видит. Он обязан навязывать свою волю преданному патриотическому окружению.
Легко догадаться, на кого похож этот обобщенный портрет — прежде всего на Муссолини, о котором Ильин восторженно отзывается в цикле «Писем о фашизме» второй половины 20-х годов. И отчасти на Гитлера, чей приход к власти Иван Александрович приветствовал печально известной статьей «О национал-социализме. Новый дух», опубликованной в мае 1933 года в парижской газете «Возрождение». Не будучи по взглядам антисемитом, Ильин при этом наотрез отказывался смотреть на нацистов «с точки зрения немецких евреев, урезанных в их публичной правоспособности». Потому что евреи связаны с мечтой о коммунизме, а Гитлер и Муссолини — с европейской волевой культурой, которой ничто не угрожает, пока эти вожди ведут континент за собой.
Да, в 1933-м было далеко до хрустальной ночи и тем более нюрнбергских расовых законов, да, в личном качестве Ильин вскоре откажется выполнять распоряжение об антиеврейской пропаганде в Русском научном институте, его уволят, а в 1938-м семье лишь чудом удастся бежать в Швейцарию и устроиться под Цюрихом благодаря помощи фонда Рахманинова. Да, позже Ильин многое в своих оценках 1920-30-х пересмотрит.
Но и в поздних его работах нет-нет, да мелькнет, как недопроявленный 25-й кадр, мысль о плохом, неудачно свернувшем с потенциально правильной дороги фашизме Муссолини и тем более Гитлера. И о хорошем «новом фашизме» португальца Салазара или испанца Франко.
Повторимся — многое из того, что спрямлено и огрублено в «актуальных» текстах Ильина, на самом деле связано с его глубинными и трагическими размышлениями о природе зла. Практики большевизма не оставляли надежд на ненасильственный переход от «красной империи» к «белой» национальной демократии. Но то, что составляет суть по-настоящему великого вклада Ильина в культуру, его прорывное гегельянство и предчувствие экзистенциализма, его поиск русских корней свободы, слишком сложно.
А яркие публицистические пассажи, которые легко и удобно цитировать, связаны с опасными контекстами. В идеале нужно знать и то, что Ильин думал о западной философии, и то, что он мыслил о русском пути, и то, как соблазнялся ядом современности, и то, как находил противоядие. Но сам же он и показал, насколько любая реальность далека от идеала.
расскажите друзьям
теги
ГосдумаМГУ
люди
Иван ИльинЛев ТолстойВладимир СоловьевМихаил ГершензонВладимир НабоковЕвгений Трубецкой
Знакомство с Иваном Ильиным, философом, стоящим за авторитаризмом путинской России и западных крайне правых движений описание современных тенденций. В 2004 году историк Энцо Траверсо писал о «тревожном феномене» «подъема фашистских политических движений на европейской арене (от Франции до Италии, от Бельгии до Австрии)». Многие из этих крайне правых движений были очень близки к победе, как на недавних выборах в Австрии и Франции, или сделали это, как на выборах в Италии.
И хотя внезапный подъем крайне правых стал шоком для многих в США, политические обозреватели часто отмечают, что эрозия демократических гражданских прав и свобод была многолетним проектом, совпадающим с финансиализацией экономики. , приватизация общественных товаров и услуг, рост государства массовой слежки и чрезвычайные военные полномочия, принятые на себя и никогда не отказывавшиеся от исполнительной власти после 11 сентября, создающие постоянное чрезвычайное положение и ослабляющие контроль над президентской властью.
Это даже не говоря о автократических режимах Реджепа Тайипа Эрдогана в Турции и Владимира Путина в России, которые связаны с другими антидемократическими движениями на Западе не только геополитически, но и философски, тема, которая получает гораздо меньше внимания, чем она того заслуживает. . Когда заходит речь об анализе философских основ неофашизма, он часто сосредотачивается на российском академике Александре Дугине, «которого называли, — отмечает Конор Линч из Salon, — всем, от «путинского мозга» до «путинского Распутина»» (Bloomberg).
называет Дугина «тем русским, который связывает Путина, Эрдогона и Трампа»).0005
Дугинское слияние хайдеггеровского постмодернизма и апокалиптического мистицизма играет значительную роль в идеологии глобализированных ультраправых. Но историк из Йельского университета Тимоти Снайдер, который много писал как о Советской России, так и о нацистской Германии, указывает на более раннего русского мыслителя, который, по его словам, оказал значительное влияние на идеологию Владимира Путина, фашистского философа Ивана Ильина.
Антон Барбашин и Ханна Тоберн назвали Ильина «путинским философом» в Foreign Affairs профиль. Ильин был «публицистом, конспирологом и русским националистом с фашистскими наклонностями». Дэвид Брукс назвал Ильина одним из трех философов-националистов, которых цитирует и рекомендует Путин. Снайдер определяет философию Ильина как недвусмысленно «русский христианский фашизм», описывая в New York Review of Books плодотворное творчество русского мыслителя до и после русской революции, смесь немецкого идеализма, психоанализа, итальянского фашизма и христианства.
Короче говоря, в теоретических работах Ильина утверждалось, что «мир испорчен; она нуждалась в искуплении от нации, способной к тотальной политике; этот народ был нетронутой Россией». Как пишет Снайдер в своей последней книге «Дорога к несвободе: Россия, Европа, Америка », ильинский и путинский русский национализм парадоксально привлекли внимание широкого круга крайне правых политических партий и движений на Западе. «Что общего у этих способов мышления», — напишите The Economist 9.0014 в своем обзоре книги Снайдера «является квази-мистической верой в судьбу наций и правителей, которая отбрасывает необходимость соблюдать законы или процедуры или бороться с физическими реалиями».
Снайдер резюмирует идеи Ильина в приведенном выше видеоролике «Большие мысли» таким образом, что становится ясно, как его мысли апеллируют к ультраправым движениям за пределами национальных границ. Ильин, по его словам, «вероятно, самый важный пример того, как старые идеи» — фашизм 20-х, 30-х и 40-х годов — «могут быть возвращены в 21-й век для постмодернистского контекста».
Эти идеи можно свести к трем тезисам, говорит Снайдер, первый из которых касается консервативной реификации социальных иерархий. «Социальный прогресс был невозможен, потому что политическая система, социальная система подобны телу… у вас есть место в этом теле. Свобода означает знание своего места».
«Вторая идея, — говорит Снайдер, — касается голосования как ратификации, а не избрания лидера. «Демократия — это ритуал… Мы голосуем только для того, чтобы подтвердить нашу коллективную поддержку нашего лидера. Лидер не легитимирован нашими голосами и не выбран нашими голосами». Вместо этого лидер появляется «из какого-то другого места… В фашизме вождем является какой-то герой, выходящий из мифа». Третья идея может немедленно напомнить читателям из США об отвержении Карлом Роувом «сообщества, основанного на реальности», пугающего предвестника не имеющей фактов реальности сегодняшней политики.
Ильин думал, что «фактический мир не считается. Это нереально.» В переформулировании гностического богословия он считал, что «Бог создал мир, но это было ошибкой.
Мир был своего рода прерванным процессом», потому что ему не хватает связности и единства. Мир наблюдаемых фактов был для него «ужасающим… Эти факты отвратительны и не представляют никакой ценности». Эти три идеи, утверждает Снайдер, лежат в основе правления Путина. Они также определяют политическую жизнь Америки при Трампе, заключает он в своей New York Review of Books эссе.
Ильин «сделал из беззакония добродетель настолько чистую, что она невидима, — пишет Снайдер, — и настолько абсолютную, что требует уничтожения Запада. Он показывает нам, как хрупкая мужественность порождает врагов, как извращенное христианство отвергает Иисуса, как экономическое неравенство имитирует невинность и как фашистские идеи перетекают в постмодерн. Это уже не просто русская философия. Теперь это американская жизнь». Можно утверждать, что доморощенных источников американского авторитаризма и неравенства более чем достаточно. Но Снайдер убедительно доказывает косвенное и коварное влияние малоизвестного русского мыслителя.
Похожие материалы:
Умберто Эко составил список из 14 общих черт фашизма Не позволяйте этой кошмарной ситуации случиться. Это зависит от тебя!
Джош Джонс — писатель и музыкант из Дарема, Северная Каролина. Подпишитесь на него на @jdmagness
Как понимающий философ Иван Ильин может дать представление о Владимире Путине – DU Clarion
Автор: Хэмптон Террелл |
19 апреля 2022 г.
То, как мы воспринимаем политические органы других стран, во многом зависит от ярлыков. Мы можем рассматривать одну страну как либеральную демократию, другую страну как авторитарную, а эту страну как тоталитарную. Метки удобны тем, что позволяют нам быстро делать выводы о функциональности нации, не углубляясь.
Однако, когда мы полагаемся исключительно на метки, мы иногда упускаем из виду более широкую картину. Когда это происходит, нам становится труднее понять или объяснить себе определенные вещи, свидетелями которых мы являемся в мире.
Именно это и делает фашистский ярлык, который приписали России. Из-за того, что западный мир имеет лишь базовое представление об интеллектуальной основе Путина, мы не в состоянии понять его мыслительный процесс и даже заявляем, что он действует иррационально.
Историк Тимоти Снайдер — уважаемый ученый в области фашизма. Он проанализировал путинскую форму и пришел к многочисленным выводам, особенно в том, что касается деконструкции его философской подоплеки. Один из основных выводов Снайдера касается Путина и его связи с фашистским русским философом Иваном Ильиным.
Ильин родился в 1883 году и написал многие из своих литературных произведений в Германии в результате прихода к власти Ленина. Эти двое считали друг друга идеологическими врагами, во многом из-за поддержки Ильиным Белого движения, антиреволюционной коалиции, выступавшей против большевиков.
Работа Ильина в основном касалась российской государственности и духовного контекста того, что делает Россию такой важной.
Для Ильина «первородным грехом был Бог, а не Адам». Он верил, что порядок и совершенное единство существовали до того, как Бог сотворил мир, и первый грех заключался в том, что Бог сотворил его.
Именно из-за Божьего греха, сотворения мира и человека, «каждая индивидуальная мысль или страсть углубили власть сатаны над миром». Именно противоречивые идеи и страсти, связанные с человеческой природой, делают мир таким уродливым местом. Здесь становится важной роль Российского государства.
Ильин рассматривает российскую историю как историю жертв. Быть жертвой в этом контексте означает для Ильина, что русская история также является историей невиновности. Следовательно, «только Россия каким-то образом избежала зла «истории» или «раздробленности человеческого существования»» 9.0005
Этот мыслительный процесс побудил Ильина сравнить тотальность и единство, существовавшие до сотворения Бога, с целостностью и единством клетки и биологического тела, за которое она цепляется. Для него «Россия была не страной с личностями и учреждениями, а бессмертным существом, «живым органическим единством».
«частное» одно, мы приходим к тому типу единства и тотальности, которым так завидует Ильин.
Этот взгляд на отношения между народом России и их лидером выходит за российские границы. Тимоти Снайдер еще раз освещает точку зрения Ильина в другой статье, где он заявляет, что «у тех, кто принадлежал к русскому организму», не было другого выбора, поскольку «клетки не решают, принадлежат ли они телу».
Эта концепция является важным аспектом, который необходимо учитывать в связи с российским вторжением в Украину.
В своем эссе «Об историческом единстве русских и украинцев» Путин погрузился в мифологическое мышление и показал историческую перспективу, которая соответствует взглядам Ильина на «клетку и тело». Ближе к концу появляется один из наиболее тревожных отрывков.
«Наши духовные, человеческие и цивилизационные связи сложились веками и берут свое начало в одних истоках, они закалены общими испытаниями, достижениями и победами. Наше родство передавалось из поколения в поколение.
Он в сердцах и памяти людей, живущих в современной России и Украине, в кровных узах, объединяющих миллионы наших семей. Вместе мы всегда были и будем во много раз сильнее и успешнее. Ибо мы один народ», — написал он.
Его исторический диагноз того, что необходимо для украинского успеха, заключается в том, что они в некотором роде неразделимы. Это описание украинского народа иллюстрирует стремление Ильина к единству и тотальности. То, что бесит Путина в Украине, взбесило бы и Ильина. Желание Украины «вестернизироваться», установить демократию и вступить в НАТО — все это для Ильина и Путина представляет собой дисгармонию, возникшую в результате «божьего греха».
За последние два десятилетия появились более вопиющие примеры связи Путина с Ильиным. В 2005 году Путин прямо процитировал Ильина в обращении к Федеральному собранию. Он также координировал перезахоронение останков трупа Ильина в России в том же году.
Разочарование Путина в Ленине также напоминает его высокую оценку работы Ильина.
Что его больше всего расстраивает в Ленине, так это то, как он якобы разрушил русское единство. Путин считает, что именно ленинская «концепция федеративного государства с его субъектами, имеющими право на отделение», «в значительной степени способствовала распаду Советского Союза в 1991 году». Если распад Советского Союза в 1991 году что-то значит для Путина и Ильина, так это разрушение тотальности, которой они так желают.
Аргументы Тимоти Снайдера в отношении Ильина и Путина подверглись тщательному анализу, в первую очередь французским историком Марлен Ларюэль. В своей книге «Является ли Россия фашистской?: Разгадка пропаганды Востока и Запада» она написала, что «было бы ошибкой утверждать, что он был главным доктринальным ориентиром Путина». Она также считала, что Снайдер не признал, что «реабилитация его творчества в целом означала бы охват слишком многих идеологических компонентов, с которыми Кремль не может согласиться», особенно в отношении того, что Ильин был «сторонником люстрации всех коммунистических элит».
Однако, как мы видели на примере путинской критики Ленина, основное видение Ильиным России как сторонника единства и тотальности в некоторых отношениях считалось более ценным. Кроме того, важно отметить, что вопрос не в том, является ли Ильин основным доктринальным ориентиром Путина. Тот факт, что некоторые аспекты ильинской философии находятся в путинском идеологическом инструментарии, означает, что понять Путина невозможно, если у нас не будет инструментария, включающего в себя и ильинскую философию.
Российский специалист Антон Барбашин подверг точку зрения Ларюэля еще большей критике. Он отметил, что «полная чепуха» «называть Путина политиком, преследующим какую-либо идеологическую или философскую концепцию». Тем не менее, эта точка зрения все же не «исключает, что ближайшее окружение Путина предрасположено к определенным идеологическим парадигмам».
Барбашин пошел дальше, глядя на тех, кто окружает Путина и как на их решения влияет Ильин. Это видно по тому, как «Книги Ильина рекомендовали к обязательному прочтению два кремлевских «серых кардинала» — Владислав Сурков и Вячеслав Володин».
Барбашин также обсудил точку зрения независимого российского журналиста Михаила Зыгаря, который в своей книге «Вся кремлевская рать» заявил, что «именно эти работы Ильина повлияли на путинское определение традиционных российских ценностей».
Критика Барбашина выявила более простой момент в отношении этих отношений. Он указывает, что Ильин — «очень сомнительная историческая фигура, чтобы черпать вдохновение, даже неподходящий человек, чтобы просто цитировать». Барбашин объясняет, что это во многом связано с тем, насколько активным сторонником фашизма он был «даже после Второй мировой войны», в которой Германия продемонстрировала, насколько уродливой является идеология.
Тот факт, что российская правящая элита так увлечена философом, который заявил о своей поддержке нацистского режима, ироничен, особенно если учесть, что российские государственные СМИ с самого начала оправдывали вторжение в Украину, заявляя, что они «нацифицировать» страну.
Эти аргументы отражают спор о том, насколько Ильин влияет на процесс принятия решений Путиным (и Кремлем).