Китеж. Часть 1: «Кусочек рая на земле»
Дмитрий Морозов в своей книге «Поколение Китеж. Опыт построения сообщества» написал замечательные слова: «Так появилась моя мечта о земном Китеже, где объединят свои усилия родители, учителя и психологи. Они создадут особое жизненное пространство, позволяющее детям-сиротам и тем, кто попал в кризисные ситуации, понять и принять новые правила силы и свободы, по которым можно выстроить свою судьбу, научиться счастью, доверию к людям, опоре на собственные силы и индивидуальность.
Для нас Китеж – это педагогический эксперимент и одновременно ОБРАЗ ЖИЗНИ. Доказательством же того, что мы идем по верному пути, являются наши дети.
Среди них есть отличники и двоечники, но нет дураков и подлецов. В них есть и плохое, и хорошее, но нет обреченности, фанатизма, равнодушия… и они совершенно непохожи на сирот.
И еще, они добрые и отзывчивые. В Китеже за последние пять лет не было ни одного случая физического насилия.
Четырнадцатилетняя Саша написала в 1999 году в школьном сочинении: „Мне кажется, что Китеж – это кусочек рая на земле“. Увы, рай на земле построить не удалось. Но Китеж существует, и это уже само по себе большое достижение.
Идеал мы, неидеальные приемные родители Китежа, продолжаем искать и сейчас».
Республика Китеж
«Мир входящему! Это территория поселка Китеж, где дети обрели дом и семью» – такой плакат стоит у ворот при входе в поселок Китеж.
Расстояние от Москвы – 250 км, от Калуги – 150 км. Ближайший населенный пункт – село Барятино – находится отсюда в 10 км.
Территория поселка – 70 гектаров, на которых расположились 12 жилых домов.
В настоящее время здесь проживает 11 семей с детьми – родными и приемными. Примерно 10 детей дошкольного возраста, 36 посещают школу.
Юридический статус – некоммерческое партнерство поддержки приемных семей.
В 2005 году Китежу стал членом международной организации, которая объединяет терапевтические сообщества Европы.
Любители слухов и навешивать разные ярлыки приписывали жителям Китежа религиозные мотивы и даже сектантство (часовня в Китеже есть, но службы в ней пока не проводятся из-за отсутствия священника). Несколько раз в год Отец Николай приезжает в Китеж, чтобы провести службу и встретиться с детьми и взрослыми. Но это решение родителей и детей, которое они сами принимают.
Пыталась для себя выделить главную характеристику этого сообщества. Поначалу напрашивалось сравнение с израильским кибуцем, но если там основная деятельность – аграрная, то здесь – образовательная и воспитательная.
В какой-то мере Китежу подойдет определение – элитарное (все китежане имеют как минимум два высших образования, одно из которых – психолого-педагогическое, некоторые занимаются наукой, пишут диссертации), но вряд ли это понравится китежанам, всегда открытым для приема новых людей, приезжающих сюда за опытом и новыми идеями или готовых поделиться своими наработками.
Наверное, лучше всего для характеристики Китежа подойдет определение «республика», услышанное мною от академика Александра Асмолова.
Все решения здесь принимаются коллегиально, после совместного обсуждения. Существуют неписаные, но всеми соблюдаемые правила: не пить, не курить, не ругаться. Каждая семья живет в своем доме, но это вовсе не означает, что «мой дом – моя крепость».
Китеж – это сообщество, созданное не с целью возращения к каким-то истокам, а потому что так проще вести совместное хозяйство, устраивать быт.
Например, все питаются в общей столовой, что освобождает от утомительной кухонной рутины и оставляет время и силы для выполнения главной задачи, ради которой создавался Китеж – воспитание приемных детей.
Как все начиналось
А начиналось все в далеком, трудном и голодном 1992 году, когда в стране насчитывались сотни тысяч социальных сирот, заполонивших детские дома и приюты.
Инициатором создания Китежа стал журналист и писатель Дмитрий Морозов, который работал на радио «Маяк».
Его идею поначалу поддержали многие, но приехали к месту назначения только две семьи. Они поставили вагончик в чистом поле и начали здесь строить новую жизнь.
Сегодня здесь есть все условия для нормальной и даже комфортабельной жизни: дома со всеми удобствами, похожие на уютные теремки (ни один дом не похож на другой, у каждого свое название: Пирамида, Обитель, Гостевой, Ангельский, Большой дом), столовая, теплицы с огурцами и помидорами, грядки с зеленью и лекарственными травами, ферма, пасека, баня, мастерские с новейшим оборудованием и одна из главных достопримечательностей – школа.
Долгое время школа размещалась в небольшом доме, часть классов были оборудованы в домах китежан.
Например, в одном доме – компьютерный класс, в другом – кабинет географии, в третьем – математики. Классы на дому помогают создавать атмосферу семейного образования.
В 1995 году школа получила статус муниципальной и, соответственно, – бюджетное финансирование.
Число детей в Китеже растет, поэтому в поселке построен новый образовательный центр, рассчитанный на 80 учащихся и 20 учителей. Здесь будут учиться и китежане, и москвичи по программе «Возвращение домой» (она предназначена для подростков, которым по разным причинам некомфортно учиться в обычной массовой городской школе).
Поскольку хозяйство общее, то и поднимать его надо общими усилиями.
В три часа дня после обеда собираются взрослые и дети и работают совместно.
Они носят дрова в баню, пропалывают сорняки на огороде, собирают липовый цвет, зимой дорожки чистят, дежурят в столовой, моют посуду. Такая совместная жизнь.
Или ферма. «Сначала это был еще один проект для детей, куда дети могут приходить и „общаться“ с животными, – рассказывает глава поселения Китеж Александр Вараксин. – Но постепенно количество коров, коз и овец увеличивалось.
В общем, ферма расширяется».
Также появилась столярная мастерская, которую разделили на две части: одна половина – взрослая, другая – детская. Там находятся верстаки, лобзики, шуруповерты. Зимой ребята изготовили порядка 50 скворечников для птиц…
Потом в Китеж приехал человек, умеющий работать с глиной. Так появилась гончарная мастерская: круг, большая муфельная печь. Ребята вместе с родителями делают здесь кружки, тарелки, ложки, другие сувениры.
В Китеже есть мастерская дизайна и прототипирования, оснащенная всеми атрибутами ХХI века: лазерным фрезером, 3Д-принтером, режущим плоттером.
Модель, скачанная из Интернета, позволяет изготавливать различные поделки: коробочки, подсвечники, бижутерию (что особенно нравится девочкам), не говоря уж о кружкахи значках с памятной символикой, приуроченной к той или иной ролевой игре.
Вся эта продукция пользуется большим спросом у участников таких мероприятий и приносит доход в общий бюджет поселка.
Оборудование для мастерских и фермы приобретены на гранты.
Все жители поселка получают зарплату учителей и приемных родителей. Часть своих заработков взрослые вкладывают в проект «Китеж»: обслуживание инфраструктуры, покупка техники и оборудования, строительство.
Ролевые игры и другие программы для подростков, тренинги и консультации для педагогов и приемных родителей составляют еще одну важную статью дохода.
Крупные объекты – образовательный центр, как и дома, строятся на спонсорские средства.
Они находятся в собственности некоммерческого партнерства, но если семья живет в поселке десять лет и более и изъявляет желание перевести дом в свою собственность, это вполне реально сделать по решению общего собрания.
Китежане с гордостью говорят: «Мы не бедствуем!»
Но, конечно, не материальное благополучие притягивает сюда все новых и новых людей. Прежде всего, новичков привлекает атмосфера всеобщей доброжелательности, открытости, творчества.
Портрет в интерьере
Каждый год в Китеж приезжают десятки волонтеров, помогающих организовывать ролевые игры и другие мероприятия, строить дома. Часть из них остается здесь жить – сначала на время, потом… надолго.
Жизнь человеческая непредсказуема: обстоятельства нередко заставляют людей менять места пребывания. Так, в Китеже произошла уже смена примерно трех поколений.
Особенность Китежа состоит в том, что населяющие его люди – многофункционалы.
Во-первых, это родители кровных и приемных детей, во-вторых, педагоги в местной школе и, в-третьих, просто мастера на все руки, которые и с шуруповертом умеют обращаться, и косить, и на ферме работать, и на пасеке с пчелами управляться.
Ярким примером может служить старожил поселка Владислав Терентьев, представитель самого первого поколения китежан, приехавший сюда с семьей в 1992 году. За эти годы он воспитал пятерых приемных детей и сейчас у него двое малышей, которые 1 сентября пойдут в школу.
За 26 лет жизни в Китеже он поменял несколько специальностей, пока не осуществил главную мечту своей жизни – фермерское хозяйство, в котором выращивают коров, овец, коз, кур. Благодаря этому в китежской столовой молочные продукты собственного производства, а с местной пасеки – свой липовый мед.
Сергей Хлопенов – тоже один из старожилов, приехавший сюда в 1993 году волонтером – с компанией друзей, гитарами, палатками – он помогал строить дома. А потом остался. В возрасте 25 лет взял первого приемного ребенка. Преподает математику, ведет бухгалтерские и юридические дела.
Жена Сергея – Евгения Ряжская – режиссер китежского театра. У них трое приемных детей и двое своих. Младшенький родился в прошлом году.
Сергей Боков тоже нашел свою вторую половину – Настю – в Китеже. Молодая семейная пара внесла свою лепту в прирост населения необычного поселка: у них приемный сын и дочка Аглая, которая родилась в прошлом году.
Сергей Боков приехал сюда 7 лет назад, по специальности он фельдшер «Скорой помощи», преподает в школе биологию и физкультуру.
А еще он занимается с ребятами музыкой и водит их в походы. Недавно побывали в Карелии, в Краснодарском крае.
Помимо незабываемых впечатлений, каждый поход – это школа жизни, особенно для мальчишек. Сергей старается воспитывать в них настоящие мужские качества: умение быть самостоятельным, принимать решения, преодолевать трудности.
И все-таки семейный статус – не обязательное условие проживания в Китеже.
Например, руководитель мастерской дизайна и прототипирования Роман Симуков пока еще не нашел свою вторую половину, но успешно воспитывает приемных детей.
Шотландец Эндрю Айкман приехал сюда 8 лет назад, да так и остался. Все это время преподает английский язык в Китежской школе.В день моего приезда его не было на месте: он улетел в Австралию навестить сына.
Ольга Балашова приехала сюда из Москвы два месяца назад в качестве волонтера. В Китеж ее привел интерес к семейному образованию. У Ольги двое детей, и она хочет остаться здесь, по крайней мере, попробовать.
Каждому новичку дается примерно год на адаптацию – он присматривается к китежанам, китежане – к нему.
Если все получается, то остается и «оседает» здесь.
К сожалению, идеолог и основатель Китежа Дмитрий Морозов здесь теперь редкий гость: сейчас ему приходится почти все свое время уделять заботам о престарелой маме. В дни моего пребывания в поселке его дом стоял пустой. Но я не оставляю надежду с ним пообщаться.
СКАЗАНИЕ О НЕВИДИМОМ ГРАДЕВведение Я, Трофимов Андрей Николаевич, впервые приехал в Китеж в марте 2001-го, переехал туда жить в июне того же года, уехал в феврале 2003-го. В Китеже был в статусе волонтёра, в общину не вступил, приёмных детей не брал. Работал учителем физики и математики в Китежской школе, одновременно – водителем. С тех пор уважаю УАЗ-буханку и помню Моссальскую горку в гололёд. Мой текст содержит 15 конкретных вопросов, адресованных бывшим китежанам. И мои варианты ответов, с претензией на истину. Это нормально, кстати — претендовать на истину. Истиной нельзя только обладать. Но после начатой Валкой атаки, у нас у всех есть выбор: двигаемся ли к истине, двигаемся ли обратно (в скорлупу китежского мифа), или никуда не двигаемся. Я пока живой, я не могу не двигаться. Текст этот написан, конечно, ради ответов, а не вопросов. Но отклика я действительно жду, и жду именно от тех, кто в Китеже жил постоянно, но сейчас там не живёт. К самому Дмитрию Морозову у меня никаких вопросов нет. Диалог с этим человеком невозможен по простой причине: он не считает никого из своих собеседников равной стороной. Ко взрослым, живущим сейчас в Китеже и Орионе, у меня тоже нет вопросов. Я их понимаю, я там был. Да и вряд ли они увидят этот текст. А если вдруг им покажут и попросят ответить – то это опять будет разговор с Морозовым. У меня нет никаких вопросов к людям, бывавшим в Китеже и Орионе, писавшим об этих посёлках и снявшим миллион телерепортажей. Вся эта красота с первого раза неслабо бьёт по мозгам. Для невольных соавторов китежского мифа у меня есть совет. Поднимите, пожалуйста, ваши материалы прошлых лет. Найдите людей, детей и взрослых, которые там упоминались. Тут будет несколько историй без упоминания фамилий. Я не хочу навредить людям, которые ещё ездят в Китеж. Если они решат мне публично возразить – это приветствуется. Если они захотят меня публично поддержать – в Китеж и Орион их больше не пустят. Меня в 2003-м не выгоняли из Китежа. Я уехал сам, несколько раз потом приезжал в гости. Но в 2004-м я публично поддержал Ирину и Андрея, и с тех пор я для Морозова – «персона нон грата». Вопросы1. Являются ли Китеж и Орион самоуправляющимися сообществами?2. Является ли Дмитрий Морозов носителем определённой идеологии? 3. Проповедуется ли в Китеже идеология взрослым? 4. Проповедуется ли в Китеже идеология детям? 5. Считает ли себя Дмитрий Морозов великим педагогом? 6.  Является ли Дмитрий Морозов великим педагогом?7. Каждый ли ребёнок-сирота может попасть в Китеж? 8. Кто отбирает детей в Китеж? 9. По каким критериям сирот отбирают в Китеж? 10. Используются ли в Китеже практики, психологически травмирующие детей? 11. Что с алкоголем в Китеже? 12. Всё ли, происходящее в Китеже, имеет материалистическое объяснение? 13. Хорошо ли детям в Китеже? 14. Китеж для детей, или дети для Китежа? 15. Китеж – это хорошо, или плохо? Мои ответы 1. На Орион экстраполирую. А Китеж в 2001-2003 годах никакой общиной не был. Он был классической «управляемой демократией», в которой был реальный центр принятия решений, и были декорации, изображающие самоуправление. Единоличным лидером был Морозов, а формальный Глава общины, педсовет и общее собрание своих решений не генерировали, а решения Морозова утверждали всегда. Мне не известны случаи, когда главой Китежа (или Ориона) становился бы человек, не устраивающий Морозова. 2. Основатель и фактический руководитель Китежа Дмитрий Владимирович Морозов является создателем собственной идеологии. Она настолько далека от моего «советского материализма», что я так и не сумел до конца осилить роман Морозова «Дваждырождённые», который в Китеже давали в руки всем новичкам. Это совершенно точно не материализм, и совершенно точно не христианство. Морозов называл себя последователем Рериха, но насколько другие последователи Рериха с этим согласны – я не знаю. Православная церковь в Китеже не должна вводить православных в заблуждение: человек, который её придумал и построил, уехал из Китежа ещё до моего приезда. 3. Свою идеологию Морозов проповедовал без устали. Ему вообще страшно нравится сидеть в кругу слушателей и вещать. Нераспроданный тираж «Дваждырождённых» раздаривался всем приезжающим. Практиковалась утренняя зарядка для взрослых на лужайке у дома Морозова, которая не ограничивалась гимнастикой. Практиковались вечерние костры для взрослых на той же лужайке. Без выступлений Морозова не обходился ни один педсовет (а педсоветы были ежедневно). В личных разговорах идеология тоже всегда присутствовала. Помню, мы обсуждали, что из Китежа собрался уезжать прекрасный мастер по дереву. Я высказал сожаление, я хотел брать у него уроки. Ответ Морозова: 4. Детям труднее, ведь история в школе – по расписанию. Историю ведёт Морозов, и она может быть хоть каждый день, потому что государственные нормы часов Китежской школе не указ. Дети обожают иерархию, в Китеже есть детская иерархия, но если ты не ходишь на детский костёр к Морозову, на просмотр фильмов к Морозову, не читаешь книжек, данных Морозовым – не быть тебе ни Наставником, ни Хранителем. 5. Дмитрий Владимирович Морозов совершенно искренне считает себя великим педагогом. 6. Давайте договоримся о критериях. По мнению действующих китежан, их Учитель – натурально великий педагог. И это подтвердит хоть прокурорская проверка, хоть самый честный референдум. Если же вы хотите говорить всерьёз, то попросите у Морозова полный хронологический список всех детей, прошедших Китеж с 1994 года. С указанием актуальных контактных данных, образования, работы и семьи. Да, на старте в Китеже были трудности даже с едой, но на дневники Морозову бумаги и карандашей хватало. А во времена, которые застал я, и компьютерный учёт уже не был проблемой. Тем не менее, ТАКОГО СПИСКА НЕ СУЩЕСТВУЕТ. Потому что он мгновенно разрушил бы образ великого педагога. 7. Мы начинаем очень важную тему: каких детей берут в Китеж. 8. Отбор детей ведёт лично Морозов. Участвует в этом много народа, но мне не известны случаи, чтобы детей принимали в Китеж против воли Морозова (кроме сирот Барятинского района, в котором нет государственного детдома. Их безотказно брал Китеж, за это его любили районные власти). 9. Понятно, что подбирается пол и возраст, чтобы было примерно поровну мальчиков и девочек, чтобы равномерно наполнялись школьные классы. 10. Используются ли в Китеже практики, психологически травмирующие детей? Вопрос настойчиво адресую бывшим китежанам, среди которых есть и профессиональные врачи, и профессиональные психологи. Мой ответ: да, используются. Я не психолог, я увидел далеко не всё. Но вот применение к детям ритуалов из «Тропы Трояновой», которые придумывались для взрослых – это допустимо? В том числе – и погребение заживо? Кто, кроме Морозова, знает, что подросткам это полезно? 11. Алкоголь в Китеже присутствовал, и тоже, по моему мнению, относится к психологически травмирующим факторам. Большинство сирот были социальными, государство отобрало их у живых родителей-алкоголиков. А в дивном новом мире, в котором они оказались, их новые родители и учителя – пили. А временами и напивались. Начиная с больших китежских праздников, когда спиртное стояло на взрослых столах общего застолья, и далее – везде. Китеж вообще маленький и очень прозрачный, в нём ничего нельзя сделать втайне от детей. В том числе и жене изменить (но это тема не моя – Валки). 12. В вопросе о тёмных материях и тёмных энергиях в Китеже я на истину даже и не претендую. Я материалист, я физику пытался преподавать. Но как сторонник научного метода познания мира, я привык внимательно относиться к наблюдениям. И я не считаю, что если феномен невоспроизводим в эксперименте, то феномена и нет. Жизнь каждого человека тоже относится к невоспроизводимым в эксперименте феноменам. И при этом у каждого случается. А теперь о наблюдениях: 13. А вот моим родным детям в Китеже было хорошо. Я их и там об этом регулярно спрашивал, спрашивал потом и в Москве. И всем защитникам Китежа прдлагаю поступать так же: не обобщать, в Китеже спрашивать у тех детей, кто надёжно защищён от последствий неправильного ответа, не забывать спрашивать тех, кто давно не в Китеже. И для этого попросить у Морозова несуществующий в природе список. И в этом списке должна быть Ира, которую приёмный отец пытался «научить быть женщиной». И Димка, которому запрещали поступать и отправляли на ферму. И Сандра, которую учили предательству. И множество отличных ребят, которые не предали своих приёмных родителей и уехали с ними. И Валка, которая уже всё сказала. 14. Китеж и Орион – это два посёлка, которые вместе составляют мир, выстроенный для себя одним человеком. 15. Про то, что Китеж — это хорошо, написаны тонны текстов и сняты годы фильмов. Половина из этого – китежский миф, но вторая половина – правда. В Китеже никого не бьют, всех кормят, и домики красивые. Мои дети получили там бесценные впечатления совсем не московской жизни. Я сам два года прожил при коммунизме – мало у кого ещё есть такой опыт. Плюс друзья на всю жизнь (из бывших китежан, которых не бывает). Заключение Бывают общественные системы, построенные на многослойной лжи. Они могут долго жить и прекрасно выглядеть, но когда им приходит срок, всегда падают быстро и с громким неприличным звуком. Из исторических примеров – это брежневский СССР, из более близких – пирамида МММ. Китеж очень похож на МММ, только это человеческая, а не финансовая пирамида. Падение таких конструкций всегда связано с разрушением их несущего мифа, и это падение – неизбежность и закон природы. Участвовать ли лично в процессе развенчания мифа, про который ты знаешь, что это миф – такой же странный для меня вопрос, как соблюдать ли лично закон всемирного тяготения, или его игнорировать. Андрей Трофимов |
Когда волна, поднятая Валкой, докатилась до меня, я понял, что промолчать не смогу и меня по-прежнему, даже через 13 лет, касается тема Китежа. Как верно говорит одна моя знакомая, «бывших китежан не бывает». Нас всех это касается.
Общение для него – не способ поиска истины, а способ управления собеседником. Обвинить его во лжи невозможно, потому что в его картине мира отсутствует понятие правды. В своей картине мира он – человек высшей касты, и управлять существами низших каст ему на роду написано. Управлять, в том числе, и при помощи такого средства, которое эти существа, по неразумию своему, считают ложью.
Узнайте, пожалуйста, как сложилась их судьба. Поговорите с ними о Китеже сейчас. И тогда у вас возникнет свой список вопросов. Образец такой деконструкции китежского мифа есть у Валки на примере старой статьи в журнале «Русский Репортёр».
Мне, также, неизвестны случаи, когда не устраивающее Морозова решение принималось бы общим собранием. Эта вполне демократическая картина обеспечивалась непрерывной фильтрацией контингента взрослых по признаку лояльности. Оппозиция Морозову существовала и даже воспроизводилась, но она всегда была в меньшинстве. Вам это ничего не напоминает? Когда Президентом России вдруг стал Дмитрий Медведев, я прям рыдал от смеха. Потому что весь этот цирк я уже где-то видел.
Человек, который написал для неё иконы (приемный отец Валки) – давно в Китеже не живёт. Когда мы там были, своего батюшки у храма не было, и регулярные службы не проводились. Зато храм красиво оформлял въезд в посёлок.
Это просто свидетельствует о его принадлежности к низшей касте.
А вот если читаешь…
Посмотрите список его книг: после «Дваждырождённых» — всё только о педагогике, на уникальном китежском опыте. Об этом же – сотни телевизионных, радио- и печатных интервью. И орден, в конце концов. Кстати, давать интервью журналистам – второе его любимое занятие после бесед в кругу учеников. Надеюсь, Гордон его вылечил теперь.
А этот образ – краеугольный камень китежского мифа. А китежский миф прекрасно конвертируется в спонсорские деньги, в приток новых детей, волонтёров и журналистов. Кто же будет рубить сук, на котором сидит?
Самый распространённый финал – алкоголизм. Но бывает и наркомания. Китеж всерьез считает, что жизненный успех выпускника – это всегда заслуга Китежа, жизненная неудача – вина выпускника. Успешных делают частью китежского мифа, неудачников стирают из памяти.
Потому что Китежу не нужны геологи.
У меня пазл сложился именно на ней и китежский миф в голове обрушился окончательно. Понятно, что в Китеж берут не всех сирот, и даже не всех сирот, кто в него хочет. Это невозможно физически. Как же их отбирают?
Но в моё время китежский миф уже обеспечивал такой приток желающих, что использовались и неочевидные критерии. Каждое лето в Китеже проходила большая игра, на которую приглашали детей из детдомов и школ-интернатов Калужской области. Дети смотрели на Китеж, Китеж смотрел на них. Осенью оформлялись переезды. Весь отборочный цикл 2002-го года проходил у меня на глазах. Что из него запомнилось? 
Он вообще был бойкий и умный. Лучше бы так и слушал, с открытым ртом. Его не взяли.
Дети же для него – самый ценный и любимый им материал. В этом смысле, в Китеже очень любят детей.
Немалые общественные деньги тратятся на то, чтобы один человек мог трахать детские мозги. Как постепенно выясняется – и не только мозги. И даже не один человек. Ладно бы изнасилованные в мозг взрослые – они все добровольцы, и вообще у нас полстраны таких. Но бензином всей этой машины являются дети-сироты. Детей, пожалуйста, заберите у Морозова. Не в детдома – в приёмные семьи. Нормальные, с папой и мамой, но без Учителя и «купола общины».
Правда не только существует, она всегда побеждает, и это закон природы. Я ему подчиняюсь и потому пишу, наконец, этот текст. Я виноват в том, что много лет пытался отвертеться. И в мотивах Валки, дерзко поднявшей руку на Китеж, я вижу, в том числе, и простое человеческое желание жить не по лжи. И в этом она права.Добровольно-принудительное воспитание детей | SM.News
и скрины из доступных открытых источников сети Интернет
Над калужскими детьми продолжают ставить эксперименты. Кто будет отвечать за последствия?
Не так давно мы писали про «Китеж», и как в нем преподносят новые модели образования и воспитания детей. Но сейчас хочется поговорить об активном взаимодействии данного учреждения не только с зарубежными представителями, но и с Калужским министерством науки и образования.
Напомним, что по финансовым вопросам «Китеж» плотно взаимодействует с фондом Маргарет Тэтчер.
В поселок для стажировки приезжают и зарубежные молодежные организации, которые после посещения «Китежа» были назначены на хорошие должности у себя на Родине.
Как сказал в одном из интервью один из постояльцев калужского поселка приемных семей – британец Эндрю Экман – “Китеж” – открывает большие возможности. Какие? Там можно применять психотерапевтические методы детям, которые запрещены во многих странах ЕС, США.
Иными словами, в России не существует жесткого закона, в котором было бы прописано ограничение того, что нельзя делать в отношении детей.
Можно смело предположить, что за стенами красивого набора букв про поселок приемных семей на самом деле кроется “вербовка агентов влияния”, которая в будущем принесет свои плоды для зарубежного общества, не для России.
Стоит отметить, что череда вышедших публикаций в различных СМИ на данную тему вызвала бурное обсуждение. Но самое интересное то, что на сторону «Китежа» встали и некоторые калужские чиновники.
Это как-то странно, вам не кажется? «Китеж», согласно видео публикациям в других СМИ, пропагандирует совершенно не «педагогическое образование».
Тогда кто дал им лицензию на осуществление образовательной деятельности? Опираясь на продемонстрированный видеоряд в материалах расследования о «Китеже» другими СМИ, в образовательный процесс входят: танцы, физкультура, хозяйственная работа и ролевые игры, в которых организаторы и приглашенные гости наблюдают за детьми со стороны. А где тогда русский язык, математика, история России и так далее? При этом учебные помещения не оснащены передовыми технологиями. В них нет компьютеров, так как Дмитрий Морозов, основатель поселка, против них.
Также в школе практикуется индивидуальное обучение – но нет, это не репетиторство, это «методика» «каждый ребенок занимается тем, чем ему хочется».
Анализируя видео, можно предположить, что организаторы общины отделяют детей от социума. В «Китеж» очень сложно попасть. На первых порах – к человеку присматриваются, наблюдают за ним как он ведет себя в ролевых играх – то есть ведомый ли, поддающийся внушению? И если «педагогов» устраивает ребенок, то его берут на «воспитание», если нет, то просят покинуть территорию общины.
У «Китежа» инклюзивное образование, которое подразумевает обучение детей любого возраста и социального статуса их семей вместе. По мнению главы поселка, такая практика приносит положительные результаты, о которых «учителя» даже и не подозревали. Но, скорее всего, положительный результат здесь один – государственное финансирование. Отметим, что школа «Китеж» – муниципальное казенное образовательное учреждение. То есть государство обеспечивает школу полностью. Не плохо, не правда ли?
Давайте вернемся в 2015 год. Именно в ноябре того года прошла областная научно-практическая конференция «Семья и школа: проектирование образовательной среды как условие обучения, развития и социализации ребенка» на площадке Министерства образования и науки калужского региона.
_____________________________________
Организаторами данного мероприятия были:
– Министерство образования и науки Калужской области,
– ГАОУ ДПО «Калужский государственный институт развития образования» (КГИРО),
– ФГАУ «Федеральный институт развития образования» (ФИРО),
– МКОУ «Китежская средняя общеобразовательная школа» Барятинского района Калужской области.
Конференцию посетило почти 250 сотрудников сферы образования, большинство их них были директора школ и детские психологи.
______________________________________
Также на данном мероприятии в состав Президиума вошли:
– Анна Берникова – советник директора ФГАУ «Федеральный институт развития образования»;
– Ефим Рачевский – директор Центра образования «Царицыно» № 548 г. Москвы, народный учитель России, член Российского общественного совета развития образования, член Союза журналистов г.
Москвы, член Межведомственной рабочей группы по национальному проекту «Образование»;
– Татьяна Ковалева – д.п.н., профессор МПГУ, заведующая кафедрой индивидуализации и тьюторства, президент Межрегиональной тьюторской ассоциации;
– Максим Аникеев – к.п.н., директор МКОУ «Китежская средняя общеобразовательная школа», приемный родитель.
______________________________________
Татьяна Ковалева и Ефим Рачевский, выступая на конференции, отметили, что «Китеж» – уникальное явление мирового масштаба в области инклюзивного образования и индивидуализации образовательного процесса. При этом о таком «великом» проекте в Калуге практически никто не знает. Странно, нет?
Более того на мероприятии министр образования и науки Калужской области Александр Аникеев рассказал о плодотворном сотрудничестве министерства и «Китежа». Какие же плоды принесло это давнее сотрудничество и в виде чего?
Это еще не все, Александр Аникеев порекомендовал всем присутствующим посетить «Китеж» и перенять их опыт «воспитания» детей, при этом… зная, что это за заведение? Для чего он это делал? Чтобы было больше плодов, в виде «зомбированных-ведомых» детей и их родителей?
Как мы уже писали, на сайте «Китежа» опубликована информация о том, что в «свои ряды» берут не всех желающих, а избранных сирот:
О каком тщательном отборе идет речь? В какую систему берут детей, что по сравнению с семьей, она намного лучше? В чем выражается гуманизм? В том, что дети проходят некий «фейс контроль» на профпригодность и внушаемость?
Для кого вообще создавался «Китеж»? Напомним, община – это экспериментальная площадка, которая входит в перечень ФИРО по теме: «Региональная модель формирования безопасной образовательной среды для социализации и адаптации детей с ограниченными возможностями здоровья» с темой исследования «Взаимодействие общеобразовательной школы и приемных семей в процессе реализации модели инклюзивного обучения детей, оставшихся без попечения родителей».
При этом, на сайте «Китежа» о том, что к ним могут обратиться дети с ограниченными возможности в здоровье – нет.
На территории Калужской области «Китеж» начал размножаться, чему свидетельствует появление «Ориона», молодежного филиала «Китежа» в Жуковском районе. Конечно, создание и строительство всего этого без участия зарубежных спонсоров не обошлось.
Информация от 2006 года:
Но страшно другое… Большинство присутствующих на конференции посчитали, что новые применяемые «Китежем» методики «образования» соответствуют Федеральным образовательным стандартам.
Какое отношение имеет «Метапедагогика» к государственным образовательным методикам – вопрос отдельный, сейчас даже не об этом. Но в ходе изучения литературы Дмитрия Морозова, можно предположить, что под видом педагогической теории он в общине реализует неоиндуистское учение собственного производства. К примеру, он создает новоязы, давая общепринятым словам новые лексические значения.
При этом чтобы общая теория не вызывала подозрений, он перенасыщает ее банальными и простыми истинами, усомниться в которых невозможно.
На мероприятии также отмечалось, что организатором мероприятия являются детский поселок «Китеж» и некий ФИРО – Федеральный институт развития образования, который, кстати, проводил межрегиональную конференцию на тему «Семья и школа: взаимодействие в открытой образовательной среде» и в прошлом году.
ФИРО уже на протяжении 10 лет навязывает России антигосударственное образование, размещая по всей стране свои «экспериментальные площадки». Именно данная организация разрушила систему переподготовки и повышения квалификации педагогов в РФ, которая на протяжении десятилетий трудами отечественных педагогов складывалась на территории России. Но ФИРО – это только часть той системы, которая направлена на разрушение нашей страны. Откуда же растут ноги? Не от ВШЭ – Высшей школы экономики?
По некоторым предположениям из других СМИ, ВШЭ благодаря ФИРО и иных структур в виде «экспериментальных площадок» отбирает одаренных детей-сирот для подготовки агентов влияния – и все это спонсируют зарубежные фонды и спецслужбы.
ВШЭ курирует выпускников «Китежа», помогает им получить престижное образование, а также, при поддержке высокопоставленных государственных лиц, устраивать их на вакантные государственные должности в различных структурах, с которыми связана безопасность нашей страны.
Но даже это не самое страшное. Печально то, что НИУ ВШЭ до сих пор руководит Исак Фрумин, работающий в качестве приглашенного исследователя в университете штата Вашингтон, и имеет определенное влияние на первоклашек. Согласно информации, размещенной на сайте самого ВШЭ, последнее исследование, которое курировал Фрумин, охватило порядка 1200 учащихся первых классов.
Не так давно вокруг данной персоны были разговоры на тему гомосексуальности. Некоторые российские СМИ подтверждали высказанные предположения фактами. Но мы не будем вдаваться в эту тему.
Все (ключевые) перечисленные в данной статье люди сосредоточили свои умы на российских беззащитных детях, увеличивая свою власть над ними. Нет никаких гарантий, что они не попытаются навязать собственные представления о «толерантности», социуме, государстве неокрепшим детским душам и умам, а также не «воспитают» из них «кибер монстров», разрушающих не только нашу страну, но и весь мир.
Для подготовки данной статьи были использованы материалы с открытых источников сети Интернет.
Максим Аникеев: «Точка будущего» — это возможность построить перспективу, которая есть у человека
Главным противоречием в проекте «Точка будущего» — образовательного комплекса с поселком для приемных семей в Иркутске – для меня всегда было наличие в концепции именно этого поселка. Суть противоречия в том, что идея интеграции детей из приемных семей в общество происходит одновременно с выделением некого сообщества этих самых приемных семей. Чтобы разобраться в этой ситуации, понять необходимость выделения частного для интеграции в целое, мы встретились с представителем команды Центра разработки образовательных систем «Умная школа» Максимом Аникеевым. Максим работает с направлением семейного жизнеустройства приемных детей, является приемным родителем и директором МОУ «Китежская средняя общеобразовательная школа».
— Максим, несколько слов о поселке «Китеж».
— Я не был в самом начале создания. Я приехал уже после того, как он существовал 10 лет. «Китеж» привлек меня как место, где велась направленная работа со сложной категорией детей. Это были приемные семьи, которые жили в поселке. И были две мощные линии – социализация детей и образование. Поскольку мне было очень интересно попробовать какую-то живую практику с детьми, я как молодой специалист после окончания аспирантуры приехал туда работать. Мне предложили стать директором школы, для меня это был очень интересный опыт.
— Вы сам приемный родитель?
— Да, я стал потом, через несколько лет. Сейчас у меня двое выросших приемных детей, которые осваивают теперь самостоятельную жизнь.
— А еще хотите?
— Это вопрос пока открытый, я думаю над этим.
— Школа была создана прямо при поселке?
— Да, это муниципальное образовательное учреждение. Идею поддержали областные и районные власти, и внутри поселка была создана государственная школа.
— И дети из обычных семей там тоже учатся?
— Да, и дети из поселка, и дети из окрестных сел приходят. И мы в принципе их не разделяем.
— То есть это ровно та же история, которая предполагается в «Точке будущего»?
— В самом обобщенном виде – да. Идея в том, что совместно могут находиться и обучаться дети из разных социальных историй, и они могут обмениваться опытом, помогать, дополняя друг друга.
— Хорошо, Вы считаете это полезно, создание таких сообществ? Ведь образование этого сообщества само по себе значит выделение в той или иной мере в отдельную группу.
— Такой подход и такое видение есть. И опасения есть. Я знаю, что эксперты видят в этом определенный набор рисков. Поэтому, изучая совершенно разные сообщества приемных семей, которые развиваются на территории России, мы, так или иначе, встречаем органически образованные сообщества. И я пытаюсь увидеть ситуацию не только рисковую, но и ресурсную.
— И в чем она?
— В первую очередь, это довольно мощная поддержка семей друг друга. Уменьшается риск выгорания приемных семей, когда не справляются с какой-то психологической ситуацией и могут обратиться равный к равному, чтобы получить поддержку и решение вопроса. Создаются некоммерческие организации, которые помогают привлекать очень интересные практики для решения проблем детей, проблем приемных родителей.
И, понимая риски вот такой возможности «схлопнуться», закрыться, защищаться, мы пытаемся сделать так, чтобы поселок приемных семей в Иркутске был частью большого целого – города. Это не закрытый поселок, это скорее даже квартал, куда могут прийти люди, где открытые двери, есть общественные игровые площадки, где могут встретиться мамы и папы, где нет ситуации сегрегации. Плюс приемные родители могут работать в образовательном комплексе, в городе, создавать свои социальные и предпринимательские проекты. Для этого мы готовим почву, чтобы они как раз могли интегрироваться в большой социальный контекст города.
И вторая идея – это профессиональное развитие. Возможность получить доступ к профессиональному социально-педагогическому образованию, что тоже будет увеличивать их социальные контакты в городе.
— Я правильно понимаю, что речь идет о профессиональных приемных семьях?
— Мы называем их профессионально ориентированными. Почему это важно? Невозможно обучить профессии родителя. Семья такой древний институт, который не требует обучения в стенах университета. Но у части приемных родителей есть потребность получить доступ к современным профессиональным психолого-педагогическим знаниям, технологиям, практикам, участвовать в стажировках, что, мне кажется, как воздух необходимо для успешного воспитания детей с травмой сиротства.
— Мне показалась эта идея создания поселка несколько искусственной. Я понимаю, дети из системы должны попадать в приемную семью и, соответственно, интегрироваться в общество. Но вот создание поселка, где есть некое сообщество, на мой взгляд, противоречит задаче интегрировать этих детей в общество, не выделять, относиться к ним как ко всем, как к равным.
Но, тем не менее, мы говорим о каком-то выделении автоматически.
— Давайте переверну этот вопрос и скажу так: пока общество само выделяет категорию приемных семей в отдельный социальный класс, и возникает очень много напряжения со стороны социума в принятии приемных семей, все равно так или иначе их статус подчеркивается. Живут ли они в поселке или в городе, приходят ли в больницу или в органы опеки. И очень часто семья оказывается одинокой при такой встрече. И в данном случае сообщество выступает как некая консолидированная группа, которая учится справляться с этим состоянием. Это раз.
Второе. Не будем скрывать, что у нас существует стигма, стигматизация разных детских групп и разных историй. Приемные дети также подпадают под социальную стигму: это будущие бандиты, это дети, которые неблагополучны, это дети с проблемами поведения и так далее. Очень много мифов существует в этом отношении.
— Но обычные дети делают то же самое.
— Конечно, но отношение к группе приемных детей все-таки другое. Ее прямо выделяют и оценивают. Это не потому, что ты ребенок, это потому, что ты приемный, потому что у тебя есть опыт сиротства. В этом смысл стигмы.
Поэтому возможность выстроить какие-то отношения внутри сообщества по отношению к детям необходима, чтобы вернуть им состояние детства: ты не Гарри Поттер, не особенный, не приемный. Ты – просто ребенок, который живет в нашей семье. Вот мои дети, которые родились в семье, а ты — рожденный сердцем, как говорят приемные родители Иркутской области. Это возможность поддержать эту историю, потому что она важна в сообществе, особенно на первом этапе реабилитации. Нужно создать ситуацию, безопасную для ребенка, ситуацию предсказуемую, которые очень часто невозможно создать сейчас в обычных условиях проживания, неважно, в городской или сельской среде.
А дальше, согласен, прошли адаптацию – два – три года, четыре, очень по-разному, зависит от ребенка – дальше самостоятельно исследовать мир, туда, где можно в разных больших группах социализироваться. Когда восстановлено доверие к взрослому человеку, к родителям, когда восстановлена семейная история, когда у ребенка накопились силы, чтобы он справлялся со своими трудностями, поведением. Вот тогда он может сделать шаг к пониманию окружающего мира.
И поэтому, пока такая ситуация выделения группы приемных детей и их стигматизация существует, создание сообщества приемных семей все еще оправданно.
— Вероятно, тут, прежде всего, надо работать с родителями? С приемными родителями. Чтобы они сами себя и своих детей не выделяли в особую группу.
— Это опять баланс – «выделять – не выделять». Они уже выделены в особую группу. Неким общественным мнением, статусом, в том числе законодательным, отношением. В том числе средства массовой информации их выделяют в некую группу. И там существуют совершенно разные оценки. Например, то, что прощается родному родителю, не прощается приемному. Некие стандарты восприятия и так далее.
Приемному родителю, если у него невысокий уровень осознанности, рефлексивности, очень трудно с этим справиться. То есть, как ко мне относятся окружающие, я так же пытаюсь взаимодействовать в людьми. Как пример можно посмотреть истории семей с детьми с ограниченными возможностями здоровья. Они иногда просто смертным боем бьются за то, чтобы восстановить право ребенка жить в обществе, иметь доступ в школы, в детские коллективы, получать дополнительное образование. Это первая часть. А вторая часть – я вижу только один рецепт: признавать, что ситуация такая. Она тяжелая, не простая. Дальше побуждать родителей в определенных группах искать выходы, потому что группа поддержки в данном случае помогает не «схлопнуться» одному человеку. Как можно больше рассказывать, в чем мы похожи, объяснять, действительно ли есть какие-то особенности. А эти особенности касаются просто детской истории или они только сиротские? А если есть и в кровных семьях такие же проблемы и трудности, можем ли мы объединиться, сделать шаг вместе для того, чтобы решать их? И здесь я вижу задачу все-таки специалистов. Медиаторов, социальных педагогов, иногда психологов, хотя это не совсем их квалификация. Чтобы они как раз размыкали…
— А почему вы говорите, что это не совсем квалификация психологов? Ведь это всегда самое очевидное – при каких-либо проблемах пойти за помощью к психологу.
— Психологи очень часто работают с некими внутренними запросами, внутренним пространством человека, отношением, восприятием, эмоциями, желаниями. А вот медиаторы, тьютеры, социальные педагоги — они развернуты на поиск ресурсов в обществе, для помощи людям.
— В Иркутске недавно прошла встреча представителей «Точки будущего» с приемными родителями, которые хотели бы поселиться в поселке. Что их волнует?
— Очень широкий спектр вопросов для Благотворительного фонда «Новый дом». И, кстати, сама встреча, по отзывам, которые опубликовали приемные родители в своем сообществе, им понравилась, была ресурсна. У них появилось еще больше вопросов, что хорошо. Большой спектр вопросов, который касался организации совершенно материальной жизни. Говорили и о таких содержательных вещах, как дошкольное образование в общей образовательной концепции, есть ли там какая-то специфика, каким образом будут переходить дети из одной ступени в другую ступень образования. Поднимали и такие важные вопросы: где граница моей личной, семейной жизни и будут ли они неприкосновенны, и где граница общественная, и как они будут регулироваться. И вообще, я могу принимать в этом участие и есть ли у меня право отстаивать эти вещи? Мне кажется, это был совершенно равноправный разговор, что очень хорошо, потому что впереди почти год для того, чтобы эти вопросы обсуждать. И позиция Благотворительного фонда была достаточно разумна: мы будем предлагать решения, мы будем обсуждать эти решения, и мы будем искать вот эти границы, выстраивая совместные партнерские отношения. Для меня это очень ценно.
— Желающих много?
— Да, много. Но есть трудности в распространении информации и коммуникации. Даже опубликованная информация на сайте не всегда правильно понимается. Я повторю: это может быть приемный родитель-одиночка, это может быть совершенно любого возраста пара приемных родителей, это могут быть совершенно разные дети, и если в семье есть кровные дети наряду с приемными, это прекрасно. Единственное, на что бы я все-таки обратил внимание, что этот проект для многодетных приемных семей. То есть, если вы планируете дальше развивать свою жизнь в этом направлении, то это для вас.
— То есть, если дети выросли и ушли в большую жизнь, а родители хотят оставаться в проекте, они берут еще детей?
— Да, и это помощь как раз тем, у кого нет таких возможностей в тех условиях, в которых они живут. Предоставить им психологическое сопровождение, социальное сопровождение, дать возможность качественного и, важно, дружественного образования детям, которое смотрит на индивидуальные особенности, историю и выстраивает индивидуальные маршруты.
Потому что основная идея образовательного комплекса – это человек, ребенок, который самостоятельно, ответственно выстраивает свою жизнь, то есть имеет успешный опыт реализации собственных жизненных проектов. При этом и приемный родитель должен поддерживать, то есть для него это должно быть ценностью.
— Максим, «Точка будущего» — это пока только проект, этот концепт жизни и образования. У вас в школе, в поселке это уже происходит в той или иной степени. Каковы ваши положительные и отрицательные результаты?
— Начну с положительного эффекта, а потом расскажу об отрицательных моментах, рисках, что с этим делать и можно ли делать вообще. По результатам нашей работы и жизни, до 70% выпускников поступают в вузы. Это не самоцель, но всегда вопрос: а как оценивать результат. Достаточно много, до 80%, успешно социализируются. Получают работу, находят свой жизненный путь, удерживаются в рамках закона и порядка. Следующий момент: дети, вырастая, создают собственные семьи, причем не в своем кругу, не сиротские семьи. Находят партнеров в других социальных нишах. Там, конечно, есть успешные примеры, неуспешные, но у нас структура брака вообще сейчас меняется на уровне России. Но они направлены на то, чтобы создавать семьи, выстраивать отношения и вкладываться в них.
— А есть примеры, что создают свои семьи и тоже становятся приемными родителями?
— Таких примеров в опыте сообщества приемных семей «Китеж» нет. И я бы попросил очень аккуратно к этому относиться. Потому что опыт травм, перенесенных в детстве, это достаточно серьезное испытание человека, которое меняет его мировосприятие, взгляд на жизнь. И это остается на достаточно долгий период, если не на всю жизнь. Это как люди, которые перенесли, например, голод, блокаду, другие лишения. Они могут лишь рационально управлять своими желаниями, но сами желания от этого никуда не деваются. И то же самое с приемными детьми. Прекрасно, когда они с помощью каких-то поддержек, реабилитации, постоянных устойчивых отношений с приемными родителями сумели справиться с тем переживанием, трансформировать его внутри себя, выделить ресурсность и организовать жизнь. Но требовать от них или фантазировать о том, что они смогут тогда помочь другим приемным детям, взяв их в свою семью, это как создавать дополнительную нагрузку, сознательно возвращая в ту же самую травму. Здесь надо действовать очень осторожно, потому что может быть и неуспешная история с приемными детьми.
Например, как говорит Александр Гезалов (российский общественный деятель, публицист, специалист по социальному сиротству и помощи людям, попавшим в сложную жизненную ситуацию – прим. ред.): когда мне говорят, почему же я детей-сирот не беру, я говорю, я сирота, и я прекрасно понимаю, какие изменения произошли во мне. У меня нет ресурса, возможности, готовности, чтобы помочь таким образом. Я помогаю по-другому.
Вот и они могут помогать, могут быть наставниками, могут рассказывать о своем опыте, опыте успешности прохождения кризисов, трудностей. Это вообще бесценно. Потому что равный равному рассказывает о том, что происходит. Но не всегда это возможность стать именно приемными родителями, там другой ресурс должен быть.
— С положительными примерами понятно. А другая сторона?
— Трудности, кризисы существуют, в силу опять-таки той травмы, которую пережил ребенок, или того опыта, который формировал его. К нам в «Китеж» дети попадают совершенно разных возрастов. Как совсем маленькие – трех – четырех лет, так и достаточно уже взрослые – подростки 12 – 13 лет. И от степени тех трудностей, которые у них есть, формируется их опыт самостоятельного проживания, да и собственно их проживания в приемной семье. И некоторые испытывают трудности по выходу, адаптации к самостоятельной жизни, впрочем, также как и дети в кровных семьях. Абсолютно те же самые трудности, проблемы.
И в этой ситуации мы делаем такую вещь. Во-первых, можно вернуться в приемную семью, пожить какое-то время, получить возможность переоценить тот опыт, который получил, отогреться, еще раз сформировать план, посмотреть следующий шаг и пойти. И такая модель позволяет работать с детьми в режиме реального, жизненного тренинга.
— А кто работает с ними в «Китеже», я имею в виду специалистов?
— У нас есть внешний психолог, мы специально его приглашаем, который наблюдает жизнь сообщества со стороны, это очень важно. Потому что ни один человек, живущий внутри сообщества приемных семей, не может видеть объективную картину, адекватно оценивать всю ситуацию. Нам нужен независимый взгляд экспертов и специалистов. У нас есть несколько наблюдателей-специалистов, мы их называем – советчиками, из образовательной среды, из среды клинической психологии. Они периодически приезжают к нам и несколько дней делают обзор, слепок, отражение сообщества. А также есть внутренние ресурсы помощи: приемный родитель, который примет и обогреет, и есть еще наставник, который поможет обсудить какую-то ситуацию, выскажет какое-то критическое замечание и так далее. И есть еще психологи, которые живут внутри сообщества.
— Максим, ваш функционал в рамках проекта «Точка будущего»?
— Я являюсь одним из разработчиков модели сообщества приемных семей, поселка приемных семей, который будет в образовательном комплексе. И одновременно я проводил обучение приемных родителей Иркутской области — со специалистами органов опеки, со школьными психологами. Но это только лишь одна из частей.
Есть еще одна, очень важная работа — это ресурсный центр для Иркутской области, развернутый на всех приемных родителей региона. Недавно мы провели серию вебинаров, куда приглашали всех приемных родителей. Сейчас записи вебинаров доступны в сети для скачивания и просмотра. И там освещены совершенно разные вопросы воспитания: как справляться с подростком и с его стремлением попробовать курево, выпивку, наркотики и так далее? как играть с ребенком, как с ним организовывать время? как остановить внутреннее истощение ресурсов приемного родителя? Приемный родитель – это родитель или профессия? И это очень интересные специалисты со всей России.
— Вопросы, которые вы перечисляете, они важны для любого родителя.
— Возможно. Конкретная единичная проблема приемной семьи не отличает ее от схожей проблемы в кровной семье. Но иногда букет социальных трудностей и вместе с этим подорванное в детстве доверие к фигуре родителя создают все-таки тяжелую ситуацию. Хотя, если честно, я сам не сторонник выделения семей по каким-то критериям. Есть конкретная ситуация, есть конкретные трудности, есть конкретная история. И с ней нужно взаимодействовать, работать, помогать.
— Ваша оценка «Точки будущего» с позиции жизнеспособности этого проекта в рамках страны? То есть тиражирование потом возможно?
— Это похоже на двойной прыжок, сразу через этап (улыбается).
— Я понимаю, что мы сможем оценить успешность этого проекта даже не через пять лет.
— Да. Первое – было бы здорово и очень ресурсно, если бы появилась какая-то модель школы, которая бы была ориентирована в стране не на формальные показатели успешности по результатам ЕГЭ, ГИА и так далее. А на содержательные проекты, продукты, которые ребенок может предъявить по окончанию учебного заведения как результаты своей деятельности внутри. Мне кажется, что это – очень интересный заход в будущее. Потому что ребенок тогда получит не специальность, не востребованную квалификацию, а набор возможностей работать в команде, в проектной логике практически в любой сфере, осваивать ее.
— Неважно, в какую сферу ребенок пойдет?
— Неважно, опыт-то можно переносить, он масштабируется. С этой точки зрения ребенок востребован будет в будущем, как бы ни менялись условия. Плюс это гражданская позиция, это ответственное отношение к своей жизни, к пониманию себя и к отношениям с другими людьми. «Как я в сообществе, в социуме нахожусь, какая моя роль, какая ответственность» — мне кажется, нам этого не хватает. И судя по тому, каким образом отозвались сейчас обучающиеся учителя, приемные родители, административные работники, — они доверяют этой идее, они чувствуют ее жизненность. Это может быть залогом того, что модель будет востребована.
И было бы здорово эту идею масштабировать. Может быть какие-то гибридные формы, с участием местных капиталов и государства. Это хорошая история, которую надо развивать. Потому что и команда разработчиков, и сообщество педагогическое, которое откликнулось, считают ее жизненной. Может быть, доверие является в данном случае самым важным ресурсом на данном этапе. Это социальный капитал.
Для меня главное в этом проекте сохранить в Иркутской области социальный капитал, чтобы люди увидели результаты. И тогда это действительно может стать стартовой площадкой, точкой будущего для того, чтобы развивать дальнейшую такую сеть.
— Как относитесь к тому, что рабочее название «Умная школа» сменили на «Точку будущего»?
— Мне очень важно, какая метафора лежит внутри любого названия. «Точка будущего» в этом смысле очень хорошо раскрывает смысл – это направление, это движение. Это возможность построить какую-то перспективу, которая есть у человека. Соединение точек расширяет видение, много точек позволяет увидеть широкую картину.
Беседовала Милена Князюк
«Китеж» – территория детства. Поселок приемных семей | Материнство
Китеж – это уникальный проект, не имеющий аналогов ни в Калужской области, ни во всей России. Поселок приемных семей, который за 22 года существования разросся до двадцати жилых домов, тут также есть своя ферма, здание школы (в которой, кстати, преподают три кандидата наук). В каждом доме живет семья, где приемные родители являются одновременно педагогами.В Китеже есть своя школа, просторная столовая, детский сад, свой театр, газета. Летом в поселке проводятся масштабные ролевые игры. Этакий дивный, новый мир, который китежане сотворили своими руками. Многодетным мамам (а в большинстве семей в поселке по 2-3 приемных ребенка) не нужно беспокоиться о готовке — в столовой на все население поселка готовится завтрак, обед и ужин. Не нужно думать, чем занять ребенка (кстати, примечательно, что ни в одном доме нет телевизора!) – весь день в Китеже заполнен с утра и до вечера разнообразной интересной деятельностью (репетиции, кружки, ролевые игры, турниры). Я пробыла в поселении 2 дня, и меня не покидало ощущение, что я нахожусь в элитном пионерском лагере.
Может показаться, что пропуском в этот замечательный мир является приемный ребенок. Но это совсем не так. В поселении живут семьи, где нет приемных детей. Это вовсе не обязательное условие для того, чтобы «осесть» в Китеже. Как объяснили мне приемные родители – когда ты живешь среди детей, к этому быстро привыкаешь, и жизнь без детей кажется уже пустой и неполноценной. Тут созданы идеальные условия для того, чтобы родители брали себе в семью детей. В поселке действует школа приемных родителей (куда, кстати, могут обратиться те, кто хочет взять ребенка в семью или кто уже столкнулся с трудностями воспитания приемных детей). В Китеже родители не остаются один на один с приемным ребенком. Им всегда готовы прийти на помощь – педагоги, психологи, приемные родители, прошедшие через такие же трудности. Все приемные мамы, которые взяли в семью по 2-3 ребенка, на мой вопрос: взяли бы вы в семью столько детей в условиях городской квартиры – однозначно ответили: НЕТ!
Как попадают в Китеж дети и взрослые?
Мария Щурова, учитель русского языка и литературы в школе «Китежа», мама четверых детей: «Мы берем в Китеж не каждого ребенка. Мы смотрим, насколько он нам подходит. Что значит – подходит? За эти 20 лет в Китеже создалась некая творческая среда. Нам важно, чтобы в ребенке был не убит интерес к миру. Иначе наша жизнь для него будет просто каторгой. Да, ребенок может быть двоечником, троечником, абсолютным шалопаем, но эта искра в нем, интерес к жизни должны быть живы. Когда к ребенку приходят в детский дом потенциальные родители, он начинает демонстрировать социально-желательное поведение. Все дети понимают, что к ним приходят родители, которые ищут себе ребенка. Дети начинают вести себя не естественно, а так, чтобы понравиться потенциальным родителям. Чтобы их выбрали. Их выбирают, часто опираясь на умело созданную иллюзию: самый умный, самый послушный, самый-самый. А дома в семье с течением времени они начинают себя вести привычно, сложно, что часто становится причиной возврата в детский дом.
Мы считаем, что у нас самый гуманный способ знакомства с детьми. Мы не играем в эти игры. Мы стараемся максимально уйти от быстрых решений. В Китеже очень хорошо поставлены ролевые игры. Это театрализованный спектакль с сюжетом, который длится несколько дней, где дети играют определенные роли. Летом у нас проводятся масштабные игры, в которых принимает участие от 50 до 100 человек. И мы приглашаем детей из детских домов на ролевые игры. Наша система позволяет ребенку присмотреться к Китежу. Мы же не просто в семью берем ребенка, мы берем его в систему, и довольно необычную. И ребенок должен иметь представление, куда он едет, чтобы не обмануться.
И родителям нужно присмотреться к ребенку. Для этого нужно какое-то буферное место, где дети чувствовали бы себя естественно, им не приходилось бы играть. Мы приглашаем детей на ролевые игры – просто поиграть. Дети приезжают с воспитателями. И некоторые сразу начинают интересоваться – а что это за место, а как здесь остаться? Для нас очень важно, чтобы ребенок проявил желание. Но бывает и по-другому. Иногда нам звонят из детского дома и говорят: у нас есть такой классный ребенок, нам кажется, что это прямо ваш! Мы его приглашаем к нам, например, на недельку в гости, без каких-либо обещаний. Наши последние гости, уезжая, просто рыдали: мы не хотим уезжать! Оставьте нас тут! Мы собрали совет, поговорили со взрослыми. И нашлась семья, которая захотела взять этих ребят. Они остались в Китеже.
У меня трое приемных детей. И я с уверенностью могу сказать, что в городе я бы даже одного ребенка не взяла к себе!
— А как к вам попадают взрослые?
Если человек что-то прочитал о нас, ему захотелось к нам приехать, мы приглашаем сначала на 3 дня. Если человек адекватный, нам нравится – мы приглашаем его на неделю. Потом на месяц. Потом мы уже всем коллективом принимаем решение, хотим ли мы, чтобы этот человек остался с нами. Найдет ли этот человек здесь свое место. Сможет ли человек общаться в коллективе, будет ли он достаточно гибким, чтобы принять новые для себя правила жизни.
— Маша, у вас тут очень хорошо. Красивая природа, уютные дома, очень интересная жизнь. Но неужели никто из подростков не хочет отсюда уехать? Раздвинуть границы, попробовать что-то запретное?
Об этом лучше спросить моего 15-летнего сына.
— Максим, тебе нравится тут?
— (удивленно) Да, конечно!
— А тебе бы не хотелось уехать, например, в Калугу или в Москву?
— А зачем?
— Ну, например, сходить в ночной клуб, оторваться…
— Хм… Оторваться в ночном клубе? Честно говоря, звучит как-то совсем неинтересно.
— А что тебе интересно?
— Вот у нас ролевые игры летом проходят – это интересно. Мы в Санкт-Петербург ездили. Это интересно. Поход на байдарках – интересно. В Англии мы были — это интересно. А ночной клуб в городе — нет, не интересно.
Тут я была вынуждена признать свое поражение. Походы на байдарках и поездки в Англию, конечно, никаким образом не могут конкурировать с походом в ночной клуб.
Новая школа
О таком образовании, которое получают юные китежане, городские дети (точнее – их родители) могут только мечтать! Занятия начинаются в 9 утра (жизнь у китежских детей очень интересная и насыщенная, перед занятиями надо хорошо выспаться и отдохнуть). Классы, в которых занимаются несколько детей, сильнейшие педагоги. Английский преподают носители языка. Сейчас английский язык преподает шотландец Эндрю, который приехал в Китеж волонтером на несколько месяцев и… живет уже 8 лет!
Игровые комнаты. Классы, оборудованные по последнему слову техники – современные компьютеры с сенсорными экранами, интерактивные доски, ручки без чернил. Такое встретишь не в каждой частной школе в городе! В 2014 году выпускник Китежа поступил в МГУ, набрав 100 из 100 баллов. Но в данный момент в Китеже нет отдельного здания школы. Дети обучаются по домам. Занятия проходят в уютной семейной атмосфере. И это хорошая терапия для детей, которых забирают из ужасных обстоятельств, вытаскивают из страшных историй. Но существующих классов уже не хватает, поэтому в Китеже сейчас строится новая школа.
Дмитрий Морозов, основатель Китежа: «В школе сейчас обучаются 40 детей, а могут обучаться 80. Такое терапевтическое сообщество, как Китеж, нужно детям, потерявшим родителей, попавшим в кризисные ситуации с родными родителями, детям, бросившим школу и страдающим компьютерной зависимостью. Нам нужно здание нового учебного центра, чтобы наша помощь охватила не десятки, а сотни детей, которые в ней нуждаются».
Евгения Ряжская, приёмная мама, учитель русского языка и литературы в Китежской школе: «Школа в Китеже существует с 1995 года. Школа лицензированная муниципальная, с настоящим аттестатом. Преподавание ведется по домам. В некоторых домах Китежа оборудованы классы. Китежу в этом году уже 22 года, мы развиваемся и растем, не стоим на месте. У нас появляется больше детей. Мы уже физически не помещаемся в существующие классы. Если раньше в классах у нас было по 2 ребенка, то сейчас уже по 13 учеников. У нас нет зала для занятий танцами, физкультурой. Центр, который мы сейчас строим, это не просто школа. Там будут открыты мастерские, театр, танцевальный зал, помещения для занятий в кружках. В 2013 году мы создали Фонд поддержки воспитательной и образовательной деятельности «Благодарность» для помощи в строительстве центра. Именно благодаря работе фонда нам удалось начать строительство — залить фундамент, возвести стены. Сейчас мы достраиваем крышу. Следующий этап – внутренняя отделка начальной школы. Если нам удастся завершить отделочные работы до конца ноября, это будет настоящее новогоднее чудо для наших малышей!»
Строящееся здание школы в Китеже
Как можно помочь Китежу:
Перевести деньги на строительство нового Образовательного Центра для наших детей. Реквизиты фонда: Фонд поддержки воспитательной и образовательной деятельности «БЛАГОДАРНОСТЬ». Назначение платежа: Пожертвование на благотворительную программу по созданию образовательного центра «Китеж 53»
Директор: Шестаковский Даниил Александрович
Юридический адрес: 141207, Московская обл., г. Пушкино, Московский пр-т, д. 3, пом. 2
ОГРН: 1145000000045
ИНН/КПП: 5038998690/503801001
ОКТМО: 46647101001
ОКВЭД: 65.12 Прочее денежное посредничество
Расчетный счет: 40703810400020400798 в АКИБ «ОБРАЗОВАНИЕ» (ЗАО), г. Москвы
Корреспондентский счет: 30101810900000000676
БИК: 044579676
Учитель английского языка шотландец Эндрю пытается поужинать в столовой. Его облепили дети с вопросами по домашнему зананию
Уголок столовой
Кабинет информатики на первом этаже жилого дома
Роликовые коньки для всех китежских детей
Фотографии – Сергей Фетискин
Дата публикации 29.09.2014
Автор статьи: Елена Сай
Обучение приемных и проблемных детей в терапевтическом сообществе «Китеж»
Ольга Орлова: Тема нашей сегодняшней передачи – «Обучение приемных и проблемных детей в терапевтическом сообществе «Китеж».
В студии Радио Свобода — основатель сообщества «Китеж», учитель истории Дмитрий Морозов и директор средней китежской школы Максим Аникеев.
И мой первый вопрос Дмитрию Морозову. Дмитрий, скажите, дети «Китежа», кто они? Как они попадают к вам?
Дмитрий Морозов: Мы начинали программу 15 лет назад. И тогда первые, самые как бы дорогие моему сердцу дети были привезены милицией с такой фразой: «Они живут в поселке Барятино, воруют, хлеб таскают с хлебозавода, жить им негде. Вот мы их везем в детприемник в Калугу, но раз уж вы тут какой-то поселок для детей строите, то забирайте».
Ольга Орлова: Это были просто калужане, местные детишки?
Дмитрий Морозов: Да, это были дети из деревни, которые выживали в таких условиях. И мы их взяли.
Ольга Орлова: Это были сироты?
Дмитрий Морозов: Это были сироты. Мама спилась полностью, папы и не было. И вот это были наши первые питомцы. Надо сказать, что с тех пор, конечно, очень многое изменилось. Сейчас и система мониторинга сирот… По улицам они уже не бегают и магазины в Калуге не взламывают. Поэтому мы сейчас ездим по детским домам, по приютам и смотрим, где есть дети, которых можно взять к нам на обучение в «Китеж», в наш поселок.
Ольга Орлова: То есть вы их сами отыскиваете?
Дмитрий Морозов: Мы сами отыскиваем детей, да. Знаете, это все-таки очень серьезное дело сейчас. То есть у ребенка должны быть документы, под него должно быть финансирование. Вот та безумная свобода 15-летней давности, когда ребенка можно было, мягко говоря, просто найти на улице, вытащить из-под моста и забрать к себе в семью, сейчас она уже ушла в прошлое.
Ольга Орлова: Ну и слава Богу!
Дмитрий Морозов: Да, я рад. Я считаю, что очень много сделано в этом плане в государстве для того, чтобы вот таких безнадежных детей, как в начале века, после революции, у нас сейчас нет. Но все равно дети-сироты, даже в детском доме, ну, на мой взгляд, это самая незащищенная категория, глубоко нуждающаяся. А то, что их берут в детский дом, кормят и дают им кров, — это только половина решения проблемы. Вот вторую часть этой проблемы мы пытаемся решать в «Китеже».
Ольга Орлова: Ну, мы об этом поговорим чуть позже. А есть ли у вас дети, у которых родители живы?
Дмитрий Морозов: Да. Ну, во-первых, вообще, вы знаете, что в России большинство сирот – это дети при живых родителях, это социальные сироты. То есть родители где-то спиваются в каком-то поселке, а детей у них, слава Богу, уже забрали. Я в этом плане являюсь сторонником жестких мер, чтобы дети не оставались в семье, которая деградирует. И у нас есть дети из благополучных семей, в том числе и московских.
Ольга Орлова: А как к вам попадают такие дети?
Дмитрий Морозов: Ну, это бывает крайне редко, на самом деле, обычно знакомые привозят. Но говорят, что ребенок отбился от рук, ворует, не учится… Обычно, кстати, не учится просто. Играет в компьютер, ничего не хочет знать, хамит родителям. Такие вещи обычно начинают заметно проявляться лет в 13-14. И тогда родители начинают беспокоиться и думать, как спасти свое любимое чадо. Вот некоторые из них приходят к нам на сайт, видят, что «Китеж» этим занимается, и к нам привозят. Мы берем ребенка на полгода, на год в нашу школу. Он пишет заявление. И ребенок живет… вот этот благополучный московский ребенок живет с нашими сиротами, в прошлом сиротами, и тоже пытается социализироваться, принять образ доброго и справедливого мира. И понять, что в его существовании тоже есть некий высший смысл, помимо того, как нажимать на компьютерные кнопки или воровать магнитофоны и «мобильники» в магазинах.
Ольга Орлова: То есть даже вполне благополучные родители привозят вам своих детей, что называется, отогреться.
Дмитрий Морозов: Ой! Понятие «благополучные», оно же такое относительное.
Ольга Орлова: Ну, внешне благополучные, социально благополучные.
Дмитрий Морозов: Родители с утра до вечера на работе, а ребенок предоставлен сам себе. Он недолюблен. И что интересно, болезнь та же, что и у сирот. Вот при живых родителях, хороших, благополучных родителях та же проблема – недолюбленность, отсутствие внимания, недостаток внимания, недостаток заботы. Оказывается, что и тем, и другим детям нужна терапия, то есть специально выстроенные отношения со взрослыми, специальный мир условный, в котором они могут снова воссоздать свою уверенность, смогут убедиться в том, что все-таки вокруг них нормальный мир, где у них есть шанс и быть успешными, и быть любимыми. Вот мы и пытаемся такой мир воссоздать. Поэтому мы и называемся «терапевтическое сообщество «Китеж».
Ольга Орлова: Но интересно понять, какую же роль в этой терапии играет обучение и образование. Вот я хочу спросить Максима Аникеева. Скажите, Максим, учителя в обычной городской школе очень часто жалуются на то, что им тяжело давать уроки в классах, где дети очень разные – они разного интеллектуального уровня, один соображает быстрее, другой медленнее, один уже решил задачу, а второй только приступает. И учителя часто жалуются на то, что это сказывается на их работе, на темпе работы, на эффективности. А что же делать вашим учителям в вашей школе, если у вас все дети разные, но при этом, как я понимаю, все они не хотят учиться? Педагоги называют таких детей немотивированными. Вот как вы работаете с немотивированными детьми? Как вы их заставляете учиться?
Максим Аникеев: Ну, в китежской школе немного другая ситуация, чем в обычной массовой школе. Во-первых, у нас нет огромных классов, где совершенно разного возраста дети… не разного возраста, а разных уровней и быстроты, и ответа, и интеллектуальных уровней, и так далее. Обычный наш класс – это два-три-четыре, максимум шесть человек.
Ольга Орлова: То есть у вас малокомплектные классы.
Максим Аникеев: Малокомплектная сельская школа, совершенно с виду обычная.
А каким образом мы преодолеваем нежелание познавать мир, нежелание общаться, нежелание посмотреть на другого человека и изменить свою позицию, чтобы, наконец, из внутренних проблем ориентироваться на внешние проблемы. Мы создаем сначала безопасную ситуацию вхождения.
Ольга Орлова: А что это значит?
Максим Аникеев: А первые несколько месяцев к ребенку не предъявляется сверхтребований. Обычная ситуация, например, когда ребенок-сирота попадает в семью – это очень большие требования родителей: «Вот у тебя было плохо все в жизни до этого, а сейчас будет хорошо. Ты будешь учиться, у тебя будет потрясающих семь секций. Ты будешь ходить туда, сюда, рисовать, лепить и так далее». Ребенок не готов к тому, чтобы быстро перестроиться. И первое – ему необходимо дать ощущение безопасности, что тебя никто не тронет, что эмоционально все будет стабильно, что «можно мне доверять, я забочусь о тебе», что у тебя будет пища, кров, забота, ласка, тепло. И вот когда это уже есть, то уже можно потом безопасно начать познавать мир вокруг – попробовать людей, узнать что-то новое о мире.
Дмитрий Морозов: Максим, добавь, что у нас учителя – это и приемные родители одновременно.
Ольга Орлова: Да, вот я как раз и хотела об этом спросить. Если учителя так тонко это понимают, значит, они сами сталкиваются с проблемами приемных детей или временно приемных.
Максим Аникеев: Ну, специфика нашей школы заключается в том, что у нас приемный родитель является одновременно и учителем, что позволяет снять проблему противостояния семьи и школы. И вообще, весь наш поселок, все наше сообщество приемных родителей, оно работает на одну цель, и создает тем самым непротиворечивую среду. Непротиворечивую – это в смысле того, что каждый понимает цель — вот что происходит с конкретным ребенком. Каждый день мы собираемся, чтобы обсудить успехи, удачи, ну и трудности, и что нужно, чтобы помочь.
Дмитрий Морозов: И у нас учеба не отделена от воспитания. И это очень важный момент. Понимаете, в обычной школе учитель должен просто научить, а воспитывает семья. В «Китеже» эти две вещи объединены, потому что если не будет воспитан мотив к учебе, то бесполезно использовать технологии обучающие. Ребенок просто… вот как вода с кувшинки скатывается. Он не получает знаний, потому что не хочет и не понимает зачем. Главная задача – сначала сказать ребенку: «Слушай, мир нормальный. Мы тебя любим. Учись, дорогой, чтобы просто преуспеть. А мы, учителя, твои родители, тебе поможем». И вот убедить его в том, что мы искренни. Кстати, на это уходит год или два иногда.
Ольга Орлова: Мы сейчас поговорим об этом поподробнее. Максим, давайте вернемся все-таки к методам педагогов, как они пытаются побудить детей к учебе. Вот, скажите, что делает учитель в вашей школе, когда первые месяцы ребенок не делает домашнее задание? Я думаю, что это такая ситуация обычная, потому что многие из них просто отвыкли, а может быть, даже и не привыкали никогда. Вот что делать в таких случаях? Какова реакция?
Максим Аникеев: Ну, вопрос о методах – это всегда вопрос о золотом ключе: «Вот мне нужен универсальный ключ, чтобы помог всем, вся и везде». На самом деле, мы помним, что каждый ребенок требует собственного подхода. И если он не хочет обучаться, если не хочет делать домашнее задание, то есть причина всегда – либо это не очень важно, либо в его жизни для того, чтобы он жил счастливо, это тоже не нужно, либо он не хочет, например, с этим человеком общаться. И когда мы точно понимаем, что происходит с ребенком, то мы можем понять и переключиться на главную причину. В обычной школе на это просто нет времени. 40 человек – и я не могу узнать, что у них было с родителями утром, об отношениях друг с другом: Петя ударил Васю, поэтому Вася не собирается сейчас ничего делать – он расстроен. А в «Китеже» это возможно. Мы можем точно понять… Один педагог подходит и говорит: «Сегодня не трогай, пожалуйста, Ксюшу – ей тяжело, она с мамой повздорила, и сегодня, скорее всего, не будет успешной». И учитель, понимая, что происходит, скорее всего, не спросит, не поставит «двойку». Тем самым он спасет через два-три месяца Ксюшу от того, что она откажется вообще учиться всю жизнь. Она не будет ненавидеть этот предмет или еще что-то.
Ольга Орлова: А вот какую роль для этих детей играет успех? Все-таки для детей, которые попадают в школу из очень неблагополучной среды, травмированных детей, для них успех, как правило, уходит… ну, они часто просто даже не знают, что это такое.
Максим Аникеев: Успех очень важен для них. Но не всегда они верят в то, что они, возможно, будут успешными. И для того чтобы они преодолели вот этот очень долгий путь, чтобы смогли поверить, что «да, успех повторяется, это мое» и так далее, вот необходимо, чтобы рядом всегда находился старший – либо родитель, либо наставник, либо взрослый, либо парень, такой же как ты, но только на два-три года старше тебя, который подскажет, поможет и скажет: «Давай, держись! Я верю в тебя».
Ольга Орлова: А какова роль старших ребят в школе?
Максим Аникеев: У нас есть наставники в «Китеже». И вообще, институт наставничества китежский очень важен и полезен. Потому что никто так не может доказать, как человек, который прошел весь этот путь от недоверия к доверию, к семейной роли и возможности стать сыном или дочерью. И вот наши старшие ребята как раз и помогают – вытаскиваем.
Дмитрий Морозов: То есть мы как раз действуем обычно через прослойку старших детей, которые наш образ мира уже приняли. Дети-сироты, дети из детских домов, с улиц, они, вообще-то, взрослым не доверяют. Они не доверяют и приемным родителям. Часто бывает так, что ребенка взяли: «Ой, он такой хороший! Он так ко мне хотел. А вот через месяц уже разочаровался». Нет, он просто хотел удрать из детского дома. А когда он попал к нам в семью, то он видит, что тут взрослые, а взрослым не надо доверять, они плохие, взрослые, агрессивные. И бывает, что года два-три не удается переубедить. А когда подходит старшеклассник, то он для ребенка — лидер, «свой», авторитет, и что интересно, иногда даже криминальный. Но ведь можно же сменить вот этот знак с минуса на плюс. И вот эти старшие, авторитетные ребята, они вытаскивают детей. Они говорят: «Ты что, не учиться в «Китеже» непрестижно, не читать книжки непрестижно. Ты здесь свое лицо роняешь». То есть мы создали микрокультуру такую детскую, которая сама как бы заставляет ребенка напрягаться, чтобы соответствовать запросам старших детей, а не взрослых. Со взрослым часто интересно и побороться. Вы знаете, детская культура, она противостоит взрослым. Но внутри детской культуры, когда есть соратники и сторонники, которые уже поняли, что мы от них хотим, и поняли, что нашим путем надежнее, то они за нами идут. И мы через них влияем на младших.
Ольга Орлова: Вот это очень интересный момент. Потому что в обычной среде школьной, в среде простых городских школ, да и сельских, создать условия для ребенка сейчас, скажем, чтобы он читал постоянно, чтобы это считалось престижным среди сверстников, просто тяжело. И даже родители, сами читающие, они сталкиваются с этой проблемой постоянно. Они не могут заставить своих детей читать, несмотря на то, что дети видят родителей с книжками, но они не видят с книжкой своих сверстников. И это очень важный момент. А у вас получается, что это возможно.
Дмитрий Морозов: Возможно. У нас дети все читают. И для них чтение – это мощнейший источник информации и какого-то духовного подспорья.
Максим Аникеев: У меня маленький пример. Вот сейчас Вадим, которому 10 лет, он начал читать вслед за братом и взял себе книжку «Война и мир». И пытается несколько вечеров открывать ее, смотреть, скорее всего, ничего не понимая, вообще ни одного слова. А там, где французский язык, совсем останавливается. Но при этом он пытается подражать брату хотя бы в этом. Брат старше, а значит, вот это тоже престижно, и надо попробовать. И не простую книжечку, а сложную, которая изучается в программе.
Ольга Орлова: А вот я хотела бы узнать ваше, если можно так сказать, кредо в образовании детей. Потому что традиционно принято считать, что дети из неблагополучной среды не только не мотивированы на учебу, но и общество от них не ждет больших успехов в обучении. Никто не ждет, что эти дети будут победителями Олимпиад, что они будут побеждать в творческих конкурсах. В принципе, общество, даже и педагогическое сообщество, и общество в целом, настроено так: «Если эти дети не являются алкоголиками, наркоманами, если они не совершают преступления, если они не попадают в колонии, если удалось их заставить окончить училище и пойти на работу, устроиться, то это уже большой успех. И можно считать, что государство уже свою роль социальной адаптации выполнило. И вроде бы все хорошо». Какую роль у вас играет успешное образование, интеллектуальный уровень? Чего вы ждете от своих детей в этом смысле?
Дмитрий Морозов: Два ответа. Первый, он юморной, который сами дети придумали, перефразировав мою фразу, когда-то брошенную в отчаянии: «Никого никогда и ничему нельзя научить насильно». Вот насильно – нельзя. Но если поменять образ мира, помочь понять, увидеть реальность и дать опору на свои силы, то миф, что у родителей-алкоголиков обязательно рождаются дети-алкоголики, — это неправда. Я не знаю процентов, но у нас практически все дети из семей алкоголиков. И среди них есть «отличники», есть очень талантливые, есть менее талантливые, но все равно талантливые. И вот чего я не видел, так это бездарных, безнадежных детей. Есть дети, которые больше ориентированы на общество, на гражданское служение, а есть те, которые более эгоистичны, потому что они недоедали, их не любили, и они пытаются как бы свою собственную жизнь построить. Но и это их право.
И поэтому я думаю, что наше главное кредо – что можно, в общем, вытащить практически любого, если у него нет глубоких психических повреждений. Эти дети – золотой запас российской экономики, нашего общества. И я думаю, что просто речь идет о сотнях тысяч личностей, которых можно вернуть к нормальной жизни, и которые принесут огромное количество пользы. Помните, Сталин поговаривал: «Кадры решают все». Так вот Сталин был плохим человеком, а мысль, она ведь верная. Это же золотой запас.
Ольга Орлова: Люди решают все.
Дмитрий Морозов: Да, люди все решают. И вот этих людей надо просто вытащить из ощущения, что они никому не нужны, что их не любят и жизнь безнадежна, — и будут и таланты, и активные работники, и сильные политики. Я тут очень большой оптимист. Я думаю, что у нашей родины есть огромный запас еще.
Ольга Орлова: Максим, а я хочу у вас спросить вот о чем. Ведь в вашей школе учатся не только приемные дети, но и родные дети, собственно, членов сообщества.
Максим Аникеев: Да.
Ольга Орлова: Как они учатся? Как они выглядят на фоне других учеников? И вообще, насколько это хорошая ситуация для них, ну, в смысле уровня обучения? Потому что когда они попадают в среду, где в основном дети не настроены на учебу, как это сказывается на них?
Максим Аникеев: Очень интересно, что этот вопрос тоже появляется у нас постоянно: «А вот как вы и родных, биологических детей обучаете?». А у нас нет такой дифференциации: этот ребенок бывший сирота, а этот ребенок свой и наш. У нас единая среда, которая предъявляет индивидуальные требования к каждому ребенку по уровню возможностей и способностей. И каждый может получить дополнительное образование, дополнительный урок, дополнительный вызов, чтобы преодолеть его: поговорить с этим, договориться об английском, договориться о занятиях единоборствами. И каждый ребенок получает максимум, на что он может и хочет рассчитывать.
Ольга Орлова: Но ведь один готов это взять, этот максимум, а другой не готов. Тот ребенок, который не был травмирован и как-то естественно рос в естественной среде, он, может быть, более открыт. А второй – нет. Так ведь не получается ли так, что те дети, которые родные, биологические дети, как бы планка их развития занижается, таким образом, просто в силу обстоятельств?
Максим Аникеев: Я думаю, что нет. Наш опыт показывает, что получает ребенок ровно столько, на сколько он претендует. Потому что и бывший ребенок-сирота, проживающий в приемной семье, он тоже много чего хочет от жизни. Другое дело, что надо показать, каким путем это можно сделать. И здесь нет разорванности, как в обычной школе. «В обычной школе у меня есть программа «Образование», и я вот в этом русле хорошо иду. А все те, у кого не получается вместе со мной идти, значит, они либо ленивые, либо не получается у них, либо проблемы, диагнозы…».
Ольга Орлова: Они выпадают из процесса фактически.
Максим Аникеев: Да. А у нас любое познание мира, как школы жизни… Вот заинтересовался ли ты столяркой, заинтересовался, как построить флот, еще что-то – все идет в русле обучения, все идет в русле познания жизни. Наверное, вот в этом секрет.
Дмитрий Морозов: Индивидуальная работа. А она индивидуальная для всех. И не важно, есть у тебя, так сказать, биологические родители или нет. Главное, что мы создали очень насыщенную среду. Вот предваряя вопрос, «Китеж», он не для каждого, и не каждый ребенок-сирота комфортно себя чувствует в «Китеже». Потому что все-таки мы очень требовательны. Когда заканчиваются первые два-три месяца, когда мы притягиваем морковочкой: «Все хорошо тут. Тебя все любят. Ты не напрягаешься», — а потом начинается напряжение, потом начинаются очень мощные занятия. Мы не проговорили сразу, но у всех компьютер, английский язык…
Ольга Орлова: У каждого ребенка?
Дмитрий Морозов: … да, у каждого ребенка, занятия с англичанами, спорт, работа, утренняя зарядка, вечернее чтение перед сном. Расписание такое требовательное, что, в общем, некогда разбираться – родной или приемный. Требования одинаковые ко всем. И они соревнуются между собой, вытягивают друг друга. Поэтому они все и поступают в институты потом. Вот после «Китежа» за последние три года практически все поступают в институты. Фантастика! Ну, не Ломоносовы опять же, но готовим – и они прорываются.
Ольга Орлова: И я хочу спросить у Дмитрия Морозова вот о чем. Вы написали уже несколько книг о своем педагогическом опыте в «Китеже». И последняя книга называется «Техника безопасности для родителей и детей нового времени». В этой книге вы приводите диалог с коллегой – директором тоже терапевтического сообщества, но из Англии, где директор рассказывает о том огромном количестве ограничений, которое существует в их деятельности со стороны надзорных органов. То есть многое из того, что является обычным для простых семей, им, например, не позволяется. Ну, в частности, например, не позволяется гладить детей, проявлять какую-то излишнюю ласку, может быть, эмоциональные контакты и много чего другого. Скажите, а у вас как с этим дело обстоит? Кто вас контролирует и как, насколько жестко?
Дмитрий Морозов: Во-первых, я скажу, что контроль необходим. 15 лет нашей работы с детьми-сиротами… Так или иначе, мы знаем, что происходит в других приемных семьях по всей России. И конечно, здесь необходимо вмешательство органов опеки, необходимо, чтобы социальный работник знал, что происходит в семье. И какой-нибудь лозунг, например, «Мой дом – моя крепость» здесь совершенно неуместен.
С другой стороны, контроль должен осуществляться людьми знающими, психологически подготовленными. Потому что вот в Англии, на мой взгляд… я, вообще, очень уважаю английскую культуру, но вот здесь какие-то политические задачи, которые они решают, их довели до совершенно странных вещей. Например, нельзя вести детей в лес, там колоть дрова и сидеть у костра, потому что ребенок может себя топором зацепить или может обжечься у костра. Ну, конечно. Но ведь это может сделать и любой ребенок. И в общем, наша жизнь в том и состоит, что мы иногда подвергаемся риску. И я очень рад, что сейчас в России, по крайней мере, до такой перетяжки, до такого дикого отрыва воспитания детей от реальности не происходит. И я специально об этом пишу, и еще буду писать в других книгах, чтобы и не произошло, чтобы мы не сделали шаг в этом направлении. Воспитывает человека реальность.
Что касается контроля, то вот год за годом я вижу, что все-таки все больше внимания государства к самой теме. Калужская область в этом плане, мне кажется… нам просто повезло. Я не думаю, что «Китеж» так переформатировал Калужскую область. Я просто думаю, что нам повезло с губернаторами. Потому что на протяжении уже третьих… вот смена трех губернаторов… идет мощное внимание к проблемам детей-сирот. И по телевизору показывают приемные семьи, есть специальный комитет, который занимается поиском приемных семей и подготовкой к тому, чтобы они взяли детей. Ну, достаточно большие, по тем меркам, пособия выплачиваются на приемные семьи. И все это не может не радовать, потому что детей в детских домах, действительно, становится меньше. А популярность профессии приемного родителя растет.
И раз уж я добрался до микрофона, то я добавлю, что это все здорово, но очень важно, чтобы наши правящие, контролирующие инстанции понимали, что не каждому родителю надо давать приемного ребенка и что это очень сложная профессия. Поэтому я думаю, что надо прежде, чем взрослый, даже имеющий собственных детей, возьмет ребенка, он должен попробовать, например, походить в приемную семью, увидеть, что это такое. Он должен почитать книжки о том, как воспитывать приемных детей. Для того чтобы он понял, что профессия имеет специфику. И только добрых, хороших намерений сердечных недостаточно. Нужно знать, что ребенок-сирота отличается от обычного ребенка. И вообще, очень здорово сделать психологическое сопровождение. Я не знаю, хватает ли у нас сейчас в стране психологов, но они нужны для того, чтобы каждый взрослый… как в «Китеже», мы всегда советуемся друг с другом. У нас есть психологи, да мы и сами все, в общем, доморощенные психологи, и мы все время обсуждаем. Я не принимаю ни одного решения, даже по собственному ребенку приемному, единолично. Ты не можешь один учесть всех нюансов, ты не видишь картину. Это же твой ребенок – ты внутри этих проблем, эмоций. Так или иначе, ты чего-то не углядишь. А когда вокруг есть среда, где есть специалисты, которые говорят: «Слушай, ты этого не заметил. Вот здесь надо вот так. Ты сейчас не говори с сыном. Я с ним сам поговорю. И тебе помогу», — вот это идеальная ситуация.
Ольга Орлова: То есть у вас специалисты помогают друг другу, да? Специалисты – они же родители.
Дмитрий Морозов: Да, мы все время помогаем друг другу.
Ольга Орлова: Давайте послушаем звонок Раисы Сергеевны из Москвы. Здравствуйте.
Слушатель: Добрый день, замечательная Свобода. Я бабушка, воспитываю сама внука, которому 6 лет. В прошлом я учительница, у меня высшее педагогическое образование. Меня очень заинтересовало… и не то что заинтересовало, а просто восхитило то, что вы сейчас рассказываете. И я бы хотела узнать поподробнее, как можно или позвонить вам, или подъехать к вам посоветоваться по поводу своей ситуации. Как вас найти? Я о вас услышала впервые. И слушаю просто в упоении.
Ольга Орлова: Дмитрий Морозов, расскажите, как вас найти.
Дмитрий Морозов: У нас есть сайт в Интернете. Максим, ты можешь его произнести?
Максим Аникеев: Да, я могу его произнести: «www.kitesh.ru». Но гораздо проще в любой поисковой машине набрать «Китеж. Терапевтическое сообщество» — и вы увидите там все контакты, как нам написать письмо…
Ольга Орлова: Раиса Сергеевна, если у вас есть дети или кто-то из знакомых, кто пользуется Интернетом, может быть, вы сами пользуетесь, то в любом поиске набираете «Китеж» — и вы обязательно попадете на сайт, а там – адрес, телефоны.
И давайте примем еще один звонок. Елена из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Добрый день. Меня тоже очень заинтересовала передача. И вот то, что вы говорили о благополучных семьях, вот у меня примерно такая ситуация. Внешне семья благополучная. Я человек с университетским образованием, но жизнь семейная не очень сложилась. И вот сейчас это все отразилось на дочери 14 лет. Вот та проблема, о которой говорили. Девочка не хочет учиться, она недооценивает вообще свои возможности. И мне очень трудно что-то с этим сделать. У меня такой вопрос. Может быть, в Москве есть подобные школы, где хотя бы на какое-то время ребенка могли бы что ли скорректировать. Потому что школа, в которую она ходит, там совершенно другая система. Там как раз душат оценками, чисто формальный подход к ребенку. И интереса к учебе абсолютно никакого нет. Посоветуйте, что можно сделать в этой ситуации?
Дмитрий Морозов: Вы правильно рассуждаете, необходимо найти школу, где будет создана соответствующая среда. А такие школы есть, хотя я вряд ли могу что-то сейчас напрямую посоветовать. Я не специалист по московским школам. Вы можете к нам привезти. Но я понимаю, что это далеко – 300 километров , и разрыв с семьей… Хотя, может быть, для коррекции это было бы и неплохо иногда.
Максим, а ты не знаешь какую-нибудь школу, которую можно было бы назвать?
Максим Аникеев: Может быть, школа Краковского, я думаю.
Ольга Орлова: А вообще, в Москве очень много достойных школ…
Максим Аникеев: Школа «Перспектива», кстати, есть, близкая к нам по духу.
Дмитрий Морозов: Да. В общем, вам надо в Интернете поискать. Наверняка есть школы, где гуманная педагогика все-таки.
Ольга Орлова: И потом, конечно, с психологом посоветоваться, потому что районные психологи достаточно хорошо знают, какая обстановка в школах в районах.
Дмитрий Морозов: Хочу сказать, что все-таки попытаться ходить к психоаналитику или к психологу, чтобы он помог дочке, наверное, безнадежно. Здесь нужна целиком среда. Здесь вряд ли консультация с психологом напрямую что-то может изменить.
Ольга Орлова: То есть важен поиск среды?
Дмитрий Морозов: Конечно.
Ольга Орлова: А вот скажите, Дмитрий, вы с огромной любовью в книге описываете процесс, как ваш родной сын вплетается в мир «Китежа», как он строит отношения с вами и со своими сверстниками. А как он учится?
Дмитрий Морозов: Он хорошо учится. Он, конечно, разгильдяй, как и все дети, когда им 8 лет…
Ольга Орлова: Как и все отцы, вы говорите…
Дмитрий Морозов: Я был «троечником» и «двоечником». Я очень хорошо помню себя. А сейчас я кандидат наук. Ничего страшного. Это все нагоняется. Лишь бы он не потерял оптимизма, лишь бы ему нравилось лезть во все это новое. Он говорит: «Папа, я сегодня читал энциклопедию». Я говорю: «Какой ты у меня умный!». «А теперь можно я на компьютере поиграю?». «Нельзя». Он говорит: «Папа, это же нечестно». Я говорю: «Старик, это твое представление о честности. И оно здесь не пройдет».
Каждое столкновение или каждый момент общения с ребенком – это и есть учеба. И в «Китеже» это просто удобнее, потому что он все время рядом, на глазах, и педагоги на глазах.
Максим Аникеев: Но надо помнить, что внимание и интерес ребенка расползается буквально во все стороны. Вот не бывает так, что тема урока, она полностью подходит к тому, что ребенок хочет.
Дмитрий Морозов: Да, конечно, он будет в другую сторону смотреть. Ну, вам же тоже надоедает 45 минут одно и то же… Это же нормальное состояние. И вот тут опять же очень важна среда. Нужны преподаватели, которые любят дело, которые любят детей, которые способны на шутку, которые могут изменить ход урока, а особенно в младших классах. Преподаватель должен менять ход урока, он должен смотреть за вот этой терапией всей группы детей, которые перед ним: кто выключился, кто расстроился, кто и почему плачет, кто кого дураком назвал. Ну, сложная задача. Но ведь это целый мир. Это так интересно!
Максим Аникеев: Это – жизнь.
Ольга Орлова: Давайте послушаем Нину Павловну из Московской области. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я бабушка, воспитываю внука, сейчас он учится в МГУ, окончил в Химках с золотой медалью школу. А родители разошлись, уже не живут вместе давно. Папа – где-то, а мама – тоже где-то. А я с внуком. И хочу подчеркнуть характер ребенка. Он настолько старательный, настолько целеустремленный, что ему чуть-чуть что-то подскажи, что так надо, и он все делает. Учится на историческом факультете, уже значимый там, уже себя показал. Он на первом курсе. И я говорю: «Внучек, кем же ты будешь, детка?». Он говорит: «Бабушка, обязательно буду ученым».
Ольга Орлова: Нина Павловна, а вопрос у вас есть?
Слушатель: Вот женщина говорила, что «потому что мы разошлись, девочка вот так и так…». Вот если ребенок целеустремленный, то он не смотрит ни на кого. Но нужно обязательно в семье иметь твердого, постоянного человека – это бабушка.
Ольга Орлова: Спасибо. Мы поняли, слава Богу, что ребенок растет…
Максим Аникеев: Бабушки – да, действительно, опора сейчас современной педагогики и воспитания.
Ольга Орлова: Максим, я хочу спросить вот что. У нас почти во всех школах обязательно в течение учебного года ученики проходят тестирование, есть контрольные, так называемые срезовые работы. И есть постоянный контроль над тем, как проходит обучение по тем или иным предметам, уровень как бы замеряется. Под какие программы попадает ваша школа? Ваши ученики, они сдают те же самые тесты, они решают те же самые контрольные работы и пишут те же самые диктанты, что и в обычной общеобразовательной средней школе?
Максим Аникеев: Наша школа государственная и общеобразовательная, а значит, мы выполняем общеобразовательный стандарт. То есть к 9-му, а сейчас уже к 11-му классу мы должны выпустить человека, который будет способен соответствовать всем требованиям. Как мы идем к этому? Вот это нестандартный путь. Мы разделили нашу школу на три этапа. Первый этап – младшая школа – это восстановление познавательного интереса к жизни. Второй этап – больше, наверное, 5-9-ый класс – это умение учиться. И последний этап – уже выбор своего места в жизни, профессии. И вот к концу школы мы вытягиваем на хорошие оценки, на «четыре» и «пять» наших детей. И они способны это делать. Естественно, вначале мы не завышаем и не занижаем эти оценки. Бывает «три», иногда бывает «два» — не в этом смысл. Нас понимает именно на нашем уровне (большое спасибо!) местное, районное отделение образования, они понимают нашу специфику, с кем мы работаем и как. И мы все равно вот в эти стандарты укладываемся. А может быть, даем даже больше, когда ребенок выходит уже из нашей школы.
Ольга Орлова: А вы к какому типу школ относитесь? Вы малокомплектная сельская школа?
Максим Аникеев: Малокомплектная сельская школа.
Ольга Орлова: И финансируетесь вы, соответственно, по этой…
Максим Аникеев: Мы финансируемся по этому направлению, по этой программе. И даже сейчас вышли на подушевое финансирование – у нас такой эксперимент в Калуге. Учителя не проиграли от этого в заработной плате.
Ольга Орлова: И давайте послушаем Ольгу из Москвы. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я одна воспитывала двоих мальчиков. Старшему уже 27 лет, а младшему 17. И у нас были большие проблемы со школой. Но у него были проблемы по здоровью. И нам пришлось учиться сначала в интернате, а потом искать школу для проблемных детей. Ну, вот у нас, как я сказала, со здоровьем была проблема. И мы нашли школу подходящую «Ковчег», где принимают детей вот именно проблемных, и не только по здоровью, но и вообще, у которых проблемы в школе, в классе с обучением.
Ольга Орлова: На «Авиамоторной» известная школа, да.
Слушатель: Да, на «Авиамоторной». И нам очень помогли Ирина Викторовна и Борис Викторович, он попал к ним в класс.
Ольга Орлова: То есть не обязательно везти ребенка в Калужскую область, чтобы…
Слушатель: Да. Там он почувствовал, что ему ничего не угрожает, что он может быть спокоен. И он сейчас поступил в институт, учится на первом курсе.
Ольга Орлова: Ольга, спасибо большое за то, что вы рассказали об этом в эфире. И наверное, те радиослушатели, которые как раз обращались к нам за советом, они это услышат и найдут школу «Ковчег» в городе Москве, чтобы не увозить детей далеко от семьи. Эта школа находится на «Авиамоторной», и найти ее легко.
Вы знаете, Максим, я еще хотела бы спросить о том, как долго длится процесс адаптации для ребенка. Сначала ребенок попадает в «Китеж» и ему нужно привыкнуть к семье. А потом он как бы привыкает к тому, что нужно еще и учиться. И вот когда член сообщества «Китеж» становится учеником? Ведь, как я понимаю, это процесс последовательный. Вы уже говорили о том, что ребенок приемный не может сразу выполнять все требования, все ожидания родителей приемных, которые говорят: «Сейчас ты будешь хорошо учиться, у тебя будет все – кружки и так далее». А он к этому не готов. Вот когда он становится готов? Как долго это длится?
Максим Аникеев: Я начну с ожидания приемных родителей, и вообще родителей. Родитель хочет получить прямо сейчас и все. Это нормальное ожидание человека, который хочет изменения своей жизни. Но в педагогике, как и в любой области с человеческими отношениями, необходим очень долгий срок, когда человек меняется. И поэтому мы называем реальные сроки. Вот полное вхождение в «Китеж», или адаптация, или восстановление базового доверия – как угодно назовите, начало обучения и познания мира начинается после двух лет. А что происходит с ребенком, с конкретным ребенком? Ему необходимо сначала со своих внутренних проблем, например, что «меня все обидят, мне страшно», переключиться на окружающий мир: «А что происходит? А как мне общаться с ним, с ним? А как мне делать это? У кого спросить? Куда подойти? Что сделать? Как это делается». Необходимо сменить поток его внимания с внутренних своих переживаний на внешние. Вот на это уходят, на самом деле, годы. А первая адаптация обычно – месяц, два-три месяца. Когда ребенок как бы ощупал вокруг себя все, посмотрел – все безопасно. «Я в семье и у меня все есть. И я начал уже».
Ольга Орлова: Давайте послушаем Евгения Семеновича из Московской области. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. У меня вот такой вопрос. В воспитании или, сказав шире, в образовании не может быть места каким-то стандартам. То есть подход любого педагога, воспитателя в какой-то мере должен импровизировать его деятельность. То есть в каждом случае подходить субъективно к оценке того или иного ребенка. И в этой связи у меня вопрос. А каково ваше отношение к тому, когда существуют единые программы, единые, скажем, госэкзамены, навязанные общей государственной системой?
Ольга Орлова: Спасибо большое. Мы поняли вопрос. Максим Аникеев вам на него ответит.
Максим Аникеев: Я хотел бы, во-первых, сказать, что, в любом случае, стандарты описывают определенные, скажем, средние требования к тому, что необходимо человеку в жизни. И вообще школа должна готовить к жизни. И какие-то испытания, они должны быть. Другое дело, что необходимо провести большое исследование в том направлении: а что необходимо, действительно, в современной жизни, как должны меняться стандарты и как должны они соответствовать той реальности, в которую войдет ребенок. Поэтому тогда и не будет, наверное, диссертаций «Обучение реальному опыту жизни ребенка в стенах школы». А испытания нужны для того, чтобы сам человек понял, что вот это — границы, когда он инициируется, переходит во взрослую жизнь.
Дмитрий Морозов: И вообще, богу – богово, а кесарю – кесарево. Учитель должен работать индивидуально, а государство должно накладывать стандарты. Это диалектика жизни, и с этим ничего не поделаешь. Мы знаем стандарты, но работаем с каждой личностью и пытаемся выжить то, что в ней есть, чтобы она самореализовалась.
Ольга Орлова: Дмитрий, но в каком-то смысле можно сказать, что за 15 лет уже «Китеж» задал свой стандарт. И я знаю, что у вас есть последователи – это «Орион», дочернее предприятие «Китежа», в Московской области, то есть поближе к москвичам. А вы вообще хотите, чтобы опыт размножался, перенимался и по всей России возникали похожие сообщества?
Дмитрий Морозов: Я думаю, что технологии из «Китежа» не сделаешь, то есть широко его, ну, никак не рассеешь… У все-таки очень много индивидуального, действительно. Но вот методом почкования, аккуратно скажем, наверное, передачей какого-то опыта больше системы общения «преподаватель – ребенок», «приемный родитель – ребенок», «приемный родитель и учителя между собой» — в этом плане мы, конечно, технология будущего. И это не моя проблема думать, когда Россия захочет пойти по этому пути. Мы должны сделать лучшее… Вот мы пытаемся сделать суперлабораторию для детей будущего, а как она будет приживаться на нашей почве… ну, это будет зависеть все-таки от общего культурного уровня населения и от каких-то политических реалий. Я думаю, что за нами будущее. Вопрос только: какое – ближайшее или очень отдаленное?
Ольга Орлова: Давайте послушаем Валентину Ивановну из Волгоградской области. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Слушаю вашу передачу очень внимательно. И вот это терапевтическое общество… Я о таком вообще не слышала никогда. Дело в том, что я бабушка, у меня есть внук. Но дело в том, что он уже в 11-ом классе. Прекрасная семья, обеспеченная. Но, как мы называем, все симптомы полностью подтверждаются: компьютер на первом месте, учеба вообще заброшена абсолютно. Мальчик способный очень. Как вы говорили, хамит родителям в данный момент. Мы очень обеспокоены этим всем и не знаем вообще, какие меры предпринять и что делать. Вот у меня вопрос такой. Допустим, такие школы уже наш мальчик, наверное, перерос?
Ольга Орлова: Спасибо. Дмитрий, до какого возраста вы принимаете к себе в сообщество детей?
Дмитрий Морозов: В общем, конечно, в 11-ом классе уже немножко поздновато. То есть это нереально, что мы что-то могли бы изменить. Но, во-первых, надо помнить, что ребенок перерастает свою глупость. Все-таки ребенок – существо изменяющееся. Поэтому, во-первых, все равно любите, несмотря ни на что…
Ольга Орлова: Рецепт.
Дмитрий Морозов: Да, рецепт. Во-вторых, не переживайте, что у него своя судьба. В конце концов, каждая личность свободна делать свои глупости, а потом возвращаться к нормальным выводам и к нормальной жизни. И сейчас уже вряд ли вы чем-то можете помочь. Вы знаете, то, что недоделала школа, доделает жизнь. Сталкиваясь с реальностью, он вынужден будет оторваться от компьютерной клавиатуры, начать зарабатывать деньги. Единственное, что я вам не рекомендую – так это продолжать его содержать изо всех сил, тем самым лишая его необходимости увидеть реальность. А реальность – вещь упорная, и она, так сказать, пробьет свою дорогу к его сознанию.
Ольга Орлова: Кстати, а как у вас в сообществе строится политика финансовая? То есть я имею в виду, как воспитывается отношение к деньгам и ответственность в этом смысле самих детей?
Дмитрий Морозов: Во-первых, у нас денег вообще мало, поэтому…
Ольга Орлова: У вас же есть специальная валюта, насколько я знаю.
Дмитрий Морозов: Да, у нас есть экономическая игра, и дети сами себе могут заработать, ну, опять же не миллионерами стать, но на печенье, на магнитофон иногда, если хорошо работает, мы даем возможность зарабатывать. Они открытки делают, они в столярке работают, они посуду моют, они дрова таскают. Так что они у нас из «Китежа» выходят, в общем, готовыми к нормальной капиталистической реальности, к тому, что тебя никакой дядя не будет обслуживать, а тебе придется самому зарабатывать. Но все равно «Китеж» — это условная реальность. И переход из «Китежа» в большой мир, жизнь в общежитии или в Москве учеба – это, конечно, всегда столкновение, и иногда болезненное. Пока они все его выдерживают. Поэтому я считаю, что наш путь верный. Но без столкновений не обходится. И научить на словах: «Ты смотри, тебе придется о себе заботиться, тебе понадобится самому зарабатывать деньги…», — невозможно. Надо просто взять ребенка, когда ему 18 лет, за шиворот и перетащить в ту среду, которая требовательная, и которая заставит его зарабатывать самому. А взрослый, то есть родитель, сообщество, терапевты, они становятся советниками. Все равно качество отношения меняется. Не надо влезать в чужую судьбу, не надо пытаться хватать за руку и говорить: «Нет, я твой папа, я лучше знаю, что тебе хорошо». Обычно это ни к чему хорошему не приводит. Это просто еще один конфликт.
Ольга Орлова: Максим, скажите, а судьбы ваших выпускников… Ведь уже было несколько выпусков. Что с ними происходит?
Максим Аникеев: Уже 15 лет у нас есть выпускники, которые выходят в жизнь. Но это вопрос о том, как они социализируются, входят в наше общество.
Ольга Орлова: Именно об этом?
Максим Аникеев: Да. Ну, у нас никто не спился, не стал наркоманом, не сел в тюрьму. Кто-то занял свое место, получил конкретную профессию, работает. Кто-то создал семью. Кто-то обучается в институте и собирается дальше работать по престижной… ну, по своей собственной геологической профессии – разведчик-геолог.
Дмитрий Морозов: Но сказать, что нас все любят, я тоже не могу. Некоторые ушли, так сказать, и SMS -сообщение не напишут. Потому что воспоминания все-таки, ассоциации…
Ольга Орлова: Им не хочется возвращаться в это тяжелое прошлое.
Дмитрий Морозов: Да. И не все такие уж благородные и пытаются мир изменить к лучшему, нет. Просто люди и есть люди. Но ведь это тоже хороший результат.
Ольга Орлова: Конечно. Но, вы знаете, есть простая традиция… Один из формальных критериев, который определяет качество школы, — это количество выпускников, поступающих в вузы. И каждая приличная, уважающая себя школа на родительских собраниях любит это предъявлять, знаете, как диплом.
Дмитрий Морозов: Да-да.
Ольга Орлова: А у вас какие существуют в этом смысле критерии оценки вашей деятельности?
Максим Аникеев: У нас, наверное, сейчас 37 выпускников, и где-то половина из них у нас получили образование высшее или сейчас получает образование высшее. А вообще, по большому счету, это не критерий опять-таки. Критерий – это жизнь через 10-15 лет, каким он будет человеком. А вообще, критерий – это совсем ненаучное слово «счастье».
Дмитрий Морозов: Да, счастье должно быть. Человек должен выйти из «Китежа» и найти свое место в жизни, и быть счастливым. А с высшим образованием или со средним – это уже как бы его индивидуальный путь.
Ольга Орлова: То есть главная задача «Китежа» — это поиск счастья?
Дмитрий Морозов: Да, вы правильно сформулировали, конечно. И я не побоюсь этого слова. Счастье для каждого, ну, не даром, конечно, но пусть никто не уйдет обиженным.
Максим Аникеев: Вчера стыдливо профессор призналась в этом. Она сказала все очень здорово, а потом сказала: «Ну а вообще, нужно счастье детям».
Ольга Орлова: Я благодарю всех за участие в нашей программе.
Один день в Орионе: odin_moy_den — LiveJournal
Здравствуйте! Меня зовут Александр, я инженер. По роду деятельности связан с пилотируемой космонавтикой (в той или иной мере). Но сегодня в своём первом «дне» в сообществе я расскажу не о работе, а о своей поездке в посёлок терапевтического сообщества «Орион», где семьи воспитывают приёмных детей-сирот, созданного десять лет назад по образу и подобию первого такого посёлка «Китеж».И «Орион» и «Китеж» находятся в Калужской области.
Орион ближе к Москве, буквально на границе двух областей, рядом со Старокалужской дорогой.
Первый раз я там побывал в 2009 году, после чего стал приезжать регулярно, став другом Ориона. Чего я там только не делал, копал канавы для труб, помогал строить дом, сажал деревья, рассказывал детям о космонавтике, организовывал сеанс радиолюбительской связи с Международной космической станцией.
Но сегодня я расскажу об одном дне моей короткой поездки, в день начала весенних школьных каникул. Поэтому это было время отдыха в Орионе.
У меня не было с собой фотоаппарата (и я не фотограф), поэтому фотографировал частично мыльницей, частично зеркалкой с фиксированным портретным объективом (к сожалению, в тот момент другого доступно не было), которые мне одолжили на месте. Делать снимки помогали дети, а немного обработала фотографии Надежда, одна из приёмных мам Ориона.
Первое моё утреннее фото:
1. Снег за окном (на фото школа (слева) и столовая)
Итак, рассказ о 22 марта (суббота). Под катом 66 фотографий
2. 22 марта 2014
Утро
День в Орионе был выходным, и даже почти праздничным — всё-таки начало каникул, поэтому подъём был поздним. Весь Орион живёт по единому расписанию, хотя для детей существует различие, связанное с возрастной группой.
Небольшое вступление:
Орион создан по модели терапевтического сообщества «Китеж», основанного Дмитрием Морозовым в 90-е годы. Оба посёлка располагаются в Калужской области. Орион ближе к Москве, фактически на самой границе Новой Москвы, у Старокалужского шоссе.
Основная цель с которой были созданы Китеж и Орион — воспитание детей сирот, взятых из детских домов (в данный момент в основном из Калужской области, но не только). Но со временем развились ещё два направления: индивидуальные программы для городских ребят и детские игровые лагеря.
Большая часть взрослых жителей педагоги (по образованию или/и по призванию).
Орион моложе Китежа, жителей в нём меньше. Всего 4 полных семьи, в которых как свои, так и приёмные дети (опекунство) — на данный момент около 20 детей. Но также в Орионе постоянно есть волонтёры, как из России, так и из других стран: США, Бразилии, Англии, Индии, Китая, Австралии и т.д.
3. Утренняя партия в шахматы
Поселился я во Флагмане, самом новом и большом доме в Орионе. Перед зарядкой даже успели сыграть партию в шахматы. Почти все дети в Орионе умеют играть.
Вот такое расписание было у детей в этот день:
4. Расписание на день
Вторая половина расписания с уточнениями для младших. В школе нет разделения по классам, так как детей мало. Ребята делятся на старшие и младшие классы. Экзамены они сдают в Китеже, на базе которого давно уже существует государственная школа (в ней учатся дети и из соседней деревни). В Орионе тоже планируется создать официальную школу, но немного позже.
5. Утренняя зарядка
Перед завтраком на улице была общая зарядка. Вообще взрослые стараются своим примером показывать детям, что лучше быть здоровым и сильным. В Орионе не курят, алкоголь бывает очень редко и немного по праздникам.
Ночью выпал снег, но утром он почти сразу начал таять.
6. Такая зарядка взбодрит на весь день 🙂
Завтрак начался в 10. Обычно, он, конечно, раньше.
7. Время позднего завтрака
Дети меня сразу позвали за свой стол. Я, к сожалению, приезжаю редко (Санкт-Петербург не ближний свет для Ориона), поэтому дети стараются больше времени быть рядом.
Раньше еду готовили все взрослые и дети по очереди. А в последние два года решили нанимать профессионального повара. Сейчас это Оля, которая постоянно живёт в Орионе. А посуду после еды моют дежурные: дети и волонтёры.
Три основных приёма пищи проходят в общей столовой. Плюс ещё полдник для детей. Но, конечно, можно готовить и дома.
8. Завтрак
После еды у нас ещё было время погулять. Гулял я с младшими, чтобы потом пойти играть в настолку с ребятами постарше.
9. Постройка запруды
10. Пруд
11. На детской площадке
12. Тропинка от бани
13. Мы играли в догонялки
14. За забором лес, а формально Новая Москва
А это молодой пёс Крафт, или, как говорят дети, Крафтик, утащил галошу из гостевого дома. Пришлось забрать у него и положить на место.
15. Похищение
А эти две сосны посадил я, лет пять назад, совсем маленькими. Их было больше, но выжило только две.
16. Ёлочки (сосенки)
По расписанию во Флагмане у меня была игра в настольные игры. Они очень популярны в Орионе. Несколько я привозил в подарок. Например, «Эволюцию».
А в этот раз подарил новую коробочку: «Эволюция. Случайные Мутации».
Сам играл в первый раз, вместе с ребятами прочитали правила, рассмотрели карточки. Сыграли одну партию.
17. Фишки «Эволюции»
18.
19.
20.
21.
22. Игра
23. Кубики
Пока мы играли, рядом с нами была Саша, дочь Маши и Антона Кузьминых, возглавляющих сейчас Орион. Надежда сделала несколько наших портретов. 🙂
24. Я и Саша
25. Саша
26.
27. Дарёна
Потом я сходил в школу. Она круглая. На первом этаже проводятся занятия танцами, уроки игры на фортепьяно, там стоят тренажёры. На втором этаже располагаются классы и библиотека. А на небольшом третьем этаже небольшой тренинговый и кино- зал.
28. Школа
29.
30. Библиотека
31. Зал на третьем этаже
32. Вид на Орион сверху — с третьего этажа школы (за дорогой виден соседний дачный посёлок)
33. Художественная книга Дмитрия Морозова
34. Тренажёры в школе
В 14:00 пришло время обеда.
35. Обед
36. Суп
37. Повар Оля
Оля очень вкусно готовит. Несколько месяцев назад она с мужем Владимиром поселилась в Орионе, приняв на себя кухню. А Владимир занимается фермой. В Орионе есть коровы, конь, куры. К сожалению, растаявший снег и получившаяся грязь не позволили мне в этот раз дойти до фермы, чтобы сфотографировать.
В этот же день в Орион приехали друзья Дмитрия Морозова и Ориона и привезли рыбу для праздничного пикника на открытой веранде.
Перед обедом шла подготовка и будущего «рыбного шашлыка».
38. Приготовление красной рыбы
39.
40.
41.
42.
43. Грядки ждут мая
После обеда я гулял. Кроме фермы в Орионе есть огороды, где летом выращиваются овощи и зелень. Есть плодовые деревья, но они ещё не начали давать урожаи.
44. Гостевой дом
В гостевом доме (иногда его называют белым домом) живут волонтёры. Правда, иногда они живут и в семейных домах, особенно в большом Флагмане, доме Антона и Маши Кузьминых. Во время детских игровых лагерей, приехавшие дети тоже расселяются по семьям, и живут вместе с орионскими детьми.
45. Трактор
46. Техника
Примерно в 16:00 на веранде начался праздничный пикник.
47.
48. Дмитрий Морозов, основатель Китежа и Ориона
49.
50. Маша Кузьмина, глава Ориона
51.
52.
После пикника мы с детьми вновь играли на втором этаже Флагмана. К этому времени ребят в Орионе осталось очень мало. В течение дня они постепенно уезжали на каникулы. Кто-то в Китеж, кто-то к бабушке и дедушкой, кто-то в гости (например, в Ленинградскую область). И, напротив, приезжали старшие дети. Например, Руслан, приёмный сын Маши, который сейчас учится в техникуме в Обнинске.
53.
54.
55.
После игры мы вместе посмотрели одну серию Star Trek Voyager — Звёздный путь: Вояджер. Обычно каждый раз со мной дети смотрят космические фантастические или документальные фильмы о космосе.
В каком-то смысле я «посол космоса» в Орионе. 🙂
Мы запускали модели ракет (спасибо Саше Ильину, известному ракетомоделисту), проводили астрономические наблюдения, имена почти всех старших детей Ориона находятся на диске, установленном на марсоходе Curiosity, в Орион не раз приезжал космонавт Сергей Рязанский, рассказывать о своей подготовке к полёту. А отправляясь на Международную космическую станцию, он взял с собой эмблему Ориона. 🙂
56. Star Trek Voyager — Звёздный путь: Вояджер
57. Просмотр серии
58. Капитан Кэтрин Джейнвэй
59. А это эмблема Ориона на МКС (привёз фото а Орион)
Перед ужином я прогулялся.
60. К вечеру снег в Орионе окончательно растаял
Потом в 19:00 был ужин.
61. Ложку за Сашу (за меня) 🙂
На 20:00 было запланировано два просмотра кино. Взрослые ушли к Дмитрию Морозову, смотреть что-то серьёзное.
А я со всеми детьми во Флагмане смотрел полнометражный фильм «Звёздный путь — Первый контакт».
Но перед этим я успел зайти в гости к Алексею и Арине, выпить чаю с десертом. 🙂
Жизнь в Орионе имеет определённые плюсы. Но сложностей намного больше. очень много физической работы, орионцы являются педагогами, фермерами, строителями, водителями и т.д.
Поэтому новые приёмные семьи появляются редко. Чаще, прожив испытательный срок, они уезжают. Но иногда остаются. Или семья появляется уже в Орионе, ведь часто сюда приезжают неженатые волонтёры.
62. Десерт
63. Арина и Алексей
64. «Первый контакт»
Детям фильм очень понравился. После того, как они разошлись, мы ещё немного поговорили с Машей и Антоном за столом на первом этаже и потом я пошёл спать. На следующий день я уже должен был вернуться в Москву и оттуда в Санкт-Петербург.
65. Камин во Флагмане
66. Пора спать
Теперь я вернусь в Орион в августе, когда там будет детский лагерь по мотивам книги Ивана Антоновича Ефремова «Туманность Андромеды» и сериала «Звёздный путь» (Star Trek). Возможно оттуда я также подготовлю репортаж, уже лучше подготовившись.
Надеюсь, что вам понравился мой рассказ. 🙂
Детские общины «Китеж» и «Орион»
Детские общины «Китеж» состоят из двух деревень: Китежа и родственной общины Орион. «Китеж» и «Орион» — некоммерческие сообщества приемных семей, цель которых проста: дать брошенным детям или детям-сиротам реальный шанс в жизни. Основанные на принципах терапевтического образования и заботы о природе, общины расположены в сельской местности Калужской области, к югу от Москвы.
Детское общество «Китеж» было основано в 1992 году во время перестройки Дмитрием Морозовым, успешным московским журналистом, на пустом участке земли в 300 км от Москвы.Несмотря на тяжелые экономические условия, он и его преданная группа добровольных приемных семей построили процветающую сельскую общину с 16 домами, церковью, школой и фермой. Вместе они создали дом для российских детей-сирот из экстремальных социальных ситуаций.
Детское сообщество Ориона
Детское сообщество Ориона было основано в 2004 году, когда был построен первый дом. Орион, возглавляемый основателем Дмитрием Морозовым с Машей Пичугиной, выросшей в Китеже, станет домом для 10 приемных семей и 40 детей-сирот.Несмотря на то, что две деревни находятся на расстоянии трех часов езды друг от друга, они тесно связаны. Несколько человек из Китежа сейчас живут в Орионе, и дети регулярно собираются вместе, чтобы учиться или вместе работать над проектом.
Китеж и Орион — веселые, безопасные места для детей. Это сообщества преданных своему делу приемных родителей, учителей и психологов, которые наполняют каждый день ребенка активной работой, учебой и играми. Обучение в «Китеже» — это комплексный опыт подготовки детей к жизни.
Цель состоит в том, чтобы выпускники Китежа и Ориона вступили во взрослую жизнь сильными, стабильными личностями, способными играть свою роль в обществе. Очень большая часть из них продолжает получать высшее образование, и многие планируют вернуться, чтобы отдать другим детям то, что они получили.
Чтобы узнать больше об их терапевтических методах, вы можете прочитать отрывок из книги Дмитрия Морозова «КИТЕЖ: общественный подход к воспитанию детей в России» (доступна в нашем интернет-магазине здесь).
Китежская детская община
С 1993 года «Китеж» функционирует как негосударственная некоммерческая организация. школа для российских детей-сирот в сообществе приемных семей, которые живут вместе на большом участке земли в сельской местности в 300 км к югу от Москва в Калужской области под Барятино.КИТЕЖ — революционное эко-поселение, обеспечивающее уникальную форму семейный уход за бездомными детьми и детьми-сиротами в России.Вот они получить положительный опыт семейной жизни, который позволит им выздороветь от травмы прошлых лет, чтобы стать открытым, любящим, ценным и вносящие вклад члены общества. При правильной поддержке Китеж стать реальной и вдохновляющей альтернативой нынешней государственной детские учреждения.
Несмотря на тяжелые экономические условия, за 6 лет эта целеустремленная группа
построил процветающий эко-поселок в Калужской области, в 300 км к югу от г.
Москва.На 90 гектарах земли 10 домов, школа, церковь и
органическая ферма со скотом, птицей и обширными огородами. Китежская школа
признано государством. В летние месяцы многие российские и зарубежные волонтеры и
студенты приезжают в Китеж, чтобы помогать строить, работать в саду, на ферме и с детьми. Китежане стремятся жить в гармонии с
природа, экологически сознательный, естественный образ жизни. Они теплые, открытые и верят, что, служа другим, они будут служить
сами себя.
Постоянно проживают 20 взрослых, которые ухаживают за 30 дети в качестве приемных родителей и учителей. Их цель — обеспечить 50 семьи с 200 детьми с долгосрочным намерением создать 50 Китежские деревни в других регионах России.
Основная деятельность сосредоточена на детском образовании, психологическом и физическое благополучие. Их учат жизненным навыкам, а также академическим навыкам. предметы. Все работают с компьютерами, со своей местной финансовой системой, на фермы и по строительным проектам.Школа официально признана состояние до 8 класса (от 16 лет).
Семьи, желающие жить в Китеже, получают испытательный срок 6 месяцев. там, после чего все члены Партнерства приемных семей должны соглашаются консенсусом, что они могут присоединиться. Только после этого они могут усыновить дети так обеспечивают безопасность и стабильность.
Детей в Китеж направляет местная власть, либо из детские дома или временные приюты.Затем они живут с семьей на 2-6 человек. недели. Каждый ребенок имеет право выбирать, где жить, и выбирать собственные приемные родители.
Ответственность за поиск средств несет Правление Китежа. для удовлетворения своих основных потребностей, включая еду, одежду и т. д. Они должны получить базовая ежемесячная стипендия, эквивалентная 40 долларов США на каждого ребенка и 20 долларов США для каждый квалифицированный учитель от государства — но фактическая оплата очень непостоянна.
Они производят большую часть своей еды и собирают средства наличными и натурой. в широком кругу сторонников из Москвы и других регионов России, покрывая баланс того, что необходимо для их поддержания — нехватка около 10 000 долларов в год.
Каждое лето «Китеж» принимает детей из местных детских домов. Продвинутая курс для талантливых молодых ученых со всего СНГ проводится в Китеже. одним из попечителей, профессором МГУ.
Образ жизни в «Китеже» прост. Семьи живут в традиционных деревянных домах без водопровода и вне туалетов. Едят просто, в основном овощи собственного производства, молочные продукты, мед и лесные грибы.Люди добрые, открытые и около половины говорят по-английски. Мы всегда рады посетителям, всего на несколько дней. или несколько недель или месяцев. Выделите день на поездку между Москвой и Китеж.
Иностранные гости из многих стран уже посетили Китеж через Ecologia Trust и другие международные организации. В 1996 году молодежная группа от Фонда Финдхорна, Шотландия провела 3 недели в Китеже и наш дети посетили Шотландию в 1997 году; каждое лето группа молодых немцев приехали работать волонтерами в Китеж и несколько иностранных студентов волонтеры потратили один или два месяца на обучение детей английскому языку, строительство и работа в садах.Весной 1999 года «Китеж» принимал 10 американских студентов из Университета Конкордия в Висконсине.
Встретим впервые гостей в Москве и на машине отвезем в Китеж, 4 или 5 часов в пути в зависимости от дорожных условий. Также есть ежедневный общественный автобус из Москвы в Барятино ходит 7-8 часов. Нам нужно знать заблаговременно, когда и куда вы прибудете и как долго вы будете остаться.
Для получения информации о краткосрочном или долгосрочном посещении Китежа, наш волонтер Программа, Год выпуска школьников GAP и Летняя школа для иностранцев 1998 г. Студенты обращаются в Ecologia Trust ecoliza @ rmplc.co.uk в Шотландии, кто будет Поможем организовать поездку и оформить визу для посещения Китежа. Затраты будут поставляется по запросу.
Видеозапись «Китежа», снятая зимой 1997 года, на английском языке доступна в Ecologia Trust по цене 35 долларов. Написать в [email protected]
Ecologia Trust , зарегистрированная в Шотландии благотворительная организация SC023976, является каналом для пожертвования для Китежа. Могут быть сделаны пожертвования в США, не облагаемые налогом. через фонд Hygeia, Нью-Йорк.За дополнительной информацией обращайтесь в Ecologia Trust:
- Экология Траст
Парк, Форрес
Мурена IV36 3TZ Шотландия
Тел / Факс: + 44- (0) 1309-690995
Лиза Холлингсхед: [email protected]
Печатная версия большей части информации содержащиеся в этом разделе «Организации третьего сектора ННГ», могут быть найдено в The Post-Soviet Handbook (Сиэтл и Лондон: Вашингтонский университет Press, 1999).
Финансовый образовательный центр для российских сирот
Финансовый образовательный центр для российских сирот — GlobalGivingСводка
Детские общины «Китеж» в России — это некоммерческие поселки приемных семей, цель которых проста: дать брошенным детям или детям-сиротам реальный шанс в жизни и надежду на будущее. С помощью Молодежного треста «Экология» «Китеж» строит новый Образовательный центр, чтобы увеличить количество детей-сирот, которые могут получить терапевтическое образование в «Китеже».
27 073 долл. США
всего собрано
211
доноров
0
доноров в месяц
1
сбор средств
9
лет
* Суммы в долларах США
* Суммы в долларах США
Вызов
Сотни тысяч детей в России находятся под опекой государства, часто за ними плохо ухаживают и они плохо подготовлены к взрослой жизни.Наш проект с двумя новаторскими поселками для приемных семей дает российским сиротам реальную альтернативу жизни в приюте, предоставляя им любящие семьи, дома, образование и терапевтическую помощь в поддерживающем сообществе. Однако старого деревянного здания школы уже недостаточно, и нам срочно нужно собрать средства для нового Образовательного центра.
Решение
Дети, выросшие в Китеже, вступают во взрослую жизнь полностью подготовленными, здоровыми, уравновешенными взрослыми, многие из которых поступают в университеты и имеют собственные семьи.Мы стремимся развивать этот проект, строя новый Образовательный центр, который гармонирует с окружающей средой и вдохновляет новаторски. Пожалуйста, поддержите нас в финансировании прямых затрат на строительство будущего, построив новый Образовательный центр.
Долгосрочное воздействие
Наши детские сообщества — реальная альтернатива государственным детским домам и создаваемым ими социальным проблемам. Имея 20-летний опыт работы, приемные родители «Китежа» имеют все возможности для обучения и поддержки других приемных родителей.Таким образом, Образовательный центр предоставит место для обучения приемных семей, а также позволит значительно большему количеству детей получить образование и заботу в этой новаторской приемной деревне в России.
Ресурсы
http: / / www.ecologia.org.uk/Домашняя страница Молодежного фонда Ecologia
Страница Молодежного фонда Ecologia в Facebook
Молодежный фонд Ecologia Twitter
Молодежный фонд Ecologia LinkedIn
Руководитель проекта:
Робин Купер
Форрес,
Morayshire
Великобритания
!
В сочетании с другими источниками финансирования этот проект собрал достаточно денег для финансирования указанных мероприятий и больше не принимает пожертвования.В последний раз вы жертвовали этому проекту
Все еще хотите помочь?
Поддержите другой проект Ecologia Youth Trust, который нуждается в вашей помощи, например: Найти проектПодробнее о GlobalGiving
Пожертвовать https: //www.globalgiving.org / dy / cart / view / gg.html? cmd = addItem & projid = 8214 & rf = microdata & frequency = ONCE & amount = 25
© Copyright 2000-2021 GlobalGiving, организация 501 (c) (3) (EIN: 30‑0108263; UK Charity # 1122823)
1110 Vermont Ave NW, Ste 550, Вашингтон, округ Колумбия 20005, США Вопросов? Свяжитесь с нами · Конфиденциальность · Печенье · Условия · Цены · API · Данные ВНИМАНИЕ: Javascript в настоящее время отключен или недоступен в вашем браузере.GlobalGiving широко использует Javascript и не будет работать должным образом с отключенным Javascript. Пожалуйста, включите Javascript и обновите эту страницу.
Жизнь, посвященная детям
Самое замечательное в жизни здесь — это постоянный поток очень крутых людей. На этой неделе среди наших гостей — участников недельного курса — две замечательные девушки из эко-поселения приемных семей Китеж / Орион в России, две Марии — Кривенкова и Шибаева.Их истории довольно необычны, как и истории их родных общин.
В начале 1990-х годов известный российский телеведущий Дмитрий Морозов был человеком с миссией. Вдохновленный мечтой создать новую модель заботы о детях-сиротах, основанную на общине, он оставил свою модную и комфортную жизнь в Москве в отдаленную деревню — к большому ужасу своих коллег и друзей.
Ему удалось воодушевить небольшую группу друзей-единомышленников и отправиться в дебри сельской Калужской области, примерно в 300 км к югу от Москвы.Там они разбили лагерь в примитивном трехкомнатном коттедже, без туалета в помещении — шесть человек, в том числе двое детей-сирот. Одной из них в первую зиму была Лиза Холлингсхед, чья организация Ecologia Youth Trust, базирующаяся здесь, в сообществе Финдхорн, с тех пор действует как канал для финансирования, опыта и дружбы между нашими двумя сообществами.
Сказать, что шансы сложились против них, значило бы сильно преуменьшить масштаб проблемы, с которой они столкнулись.Однако сегодня Китеж — это процветающее сообщество, состоящее из девяти семей, в том числе 24 детей, большинство из которых являются сиротами или имеют опыт жестокого обращения. Они едят в общей столовой, преподают и учатся в аккредитованной государством общественной школе и живут в красивых, но несколько эксцентричных больших деревянных домах. Все здания построены самими членами сообщества при поддержке друзей и волонтеров.
Не довольствуясь прикосновением к жизни детей-сирот и других молодых людей, находящихся под его опекой, китежское сообщество имеет более широкую цель — влиять на политику по уходу за сиротами в масштабах всей страны.При поддержке гранта Британского фонда большой лотереи в течение последних трех лет участники Китежа путешествовали по России, общались с сотрудниками и студентами университетов, руководством и персоналом детских домов, политиками, педагогами, приемными родителями — со всеми, кто хотел послушайте — о важности создания гуманной и любящей среды для осиротевших и подвергшихся насилию молодых людей.
Между тем, «Китеж» развивает значительную теоретическую и практическую экспертизу как центр передового опыта по уходу за детьми-сиротами.Сейчас здесь обучаются сотрудники детских домов и приемных родителей из Калужской области и за ее пределами.
Профиль сообщества в России вырос с поразительной скоростью. Дмитрий Морасов был награжден Орденом Почета (эквивалент MBE в Великобритании), а двое других приемных родителей были отмечены наградами правительства Калужской области. Телевизионные камеры часто бывают в местах, где снимают кадры для новостей и фильмов.
Затем, три года назад, правительство Калужской области помогло общине найти и купить землю недалеко от Москвы для второй общины — Орион.Просмотр домашних видео о здании Ориона — на данный момент построено около десяти зданий — вызывает глубокое волнение. Есть банды молодых людей, многие из которых сироты из Китежа, некоторые из них переехали в Москву работать или учиться, работая вместе с огромным энтузиазмом и энтузиазмом. Среди них небольшая группа людей из Финдхорна (среди которых Лиза Шоу, которая рассказала в предыдущем блоге — Творчество в ветропарке), которые проводят экспертизу по созданию системы биологической очистки сточных вод.
На самом деле, эти кадры напоминают мне не что иное, как похожие кадры из первых, героических дней строительства общины Финдхорн. Те же отличные рабочие коллективы, та же радость на лицах, та же убежденность в том, что они создают место силы и красоты.
Среди молодых людей на этом кадре выделяется Мария Шибаева (или Маша, как я ее знаю, ее прозвище). Я впервые встретил Машу, когда она была студенткой программы обучения экопоселению, которую я преподавал здесь три или четыре года назад.Я помню ее молодой, застенчивой, косноязычной и очень склонной к краснею.
Сегодня Маша в преклонном возрасте 22 лет является менеджером сообщества Орион. Она находится на завершающем этапе обучения по специальности психолог, ходит с лекциями по российским университетам и за последние пару лет усыновила троих маленьких сирот. О, и она все еще находит время, чтобы пойти с молотком и гвоздями, чтобы помочь возвести новые здания.
Мария Кривенкова — ветеран из 24 лет, решившая жить в китежской общине, где она учительница и мать одного маленького ребенка-сироты.Что так впечатляет в этих молодых людях и многих других, подобных им, в Китеже и Орионе, так это то, что они решили выйти за рамки жизни людей, осуществляющих уход с 9 до 5, и интегрировать жизнь и работу, естественного ребенка и сироту, дом , школа и община в богатый и цельный гобелен Китеж и Орион. Это поистине потрясающий акт любви и служения. Это также явно делает их очень счастливыми!
ChildrenWebmag — Сообщество Китеж Россия
|
Дэвид
консультант, помогающий «Китежу» стать
терапевтическое сообщество
. Основатель школы Raddery School в Шотландии.
и его директор с 1978 по 1995 год, Дэвид служил в течение определенного периода
в качестве вице-председателя The Charterhouse Group и сейчас работает над продвижением
эффективные терапевтические среды в России, Румынии и Африке.
Почему это то, что общинный образ жизни находится в очень сильной позиции предложить лучшие условия для создания развивающегося, целостная, образовательная и лечебная среда? Почему это было невозможно успешно создать такую среду на просторах большинство наших детских домов?
Как наша цивилизация развивается, представления людей меняются, и это изменение общепринятого мнения о том, как лучше всего до детей.К счастью, новая эра не требует от нас сбивания мягкие, законопослушные граждане, которые просто составные части общества, основанного на некогда необходимых дисциплинах, требуемых для общества массового производства и удушающей идеологической конструкции. Когда мы в нашем сообществе Китеж занимаемся предоставлением ребенок с образованием, семейным воспитанием и лечебным лечением, наша конечная цель — позволить им раскрыть свое истинное призвание, облегчить процесс самореализации в кратчайшие сроки развивающаяся цивилизация.Микросоциальная система, такая как у нас здесь основанный на общинном образе жизни требует от молодого человека сознательно принимать решения о том, что правильно, а что нет.
Несмотря на наш статус жилого сообщества у нас есть долг перед нашими детьми реалистично относиться к более широкому сообществу, потому что даже в Сегодняшняя Россия нашим детям еще предстоит научиться выживать!
Имея изжили свое традиционное предназначение, детские дома попал в немилость во многих странах.Это только в нашей стране, Россия, которую мы с неверным упорством продолжаем размещать все дети, оставшиеся без попечения родителей в штате учреждения.
Кроме того, Разлучение братьев и сестер незаконно, поэтому все лечится точно так же. Не делается различий между талантливые и просто неспособные к развитию или между теми, кто уже обратился к преступлению и содержанию ругательства и тех, кто любит читать.Система не лечит людей как частные лица!
Но если бы система ухода за бездомными детьми в России была полностью основываться на приеме и усыновлении, может ли приемный или приемная семья заменяет детский дом, и сможет ли он справиться со всеми возникающими проблемами? Наш опыт работы с приемными семьями в Калужской Регион показывает, что у этой формы ухода есть свои недостатки.Работая изолированно, без поддержки развитой социальной структура, приемная семья не справляется со всеми проблемами которые возникают. Слишком многое зависит от «внешних факторов», таких как среда, в которой живут семья, школа, в которой дети посещают, друзья, которых дети заводят на месте, и действительно насколько приемные родители понимают основы психологии.
Если ребенок должен начать смиряться с тем, что его бросили, нужен не только психолог с соответствующей квалификацией (которых в России почти не хватает), но и для приемные родители, которые могут продемонстрировать способность выполнять поставленную задачу и сами прошли специальную подготовку в области психологии.Уже хорошо известно, что развитие разностороннего индивидуальность — это сложный, многогранный процесс. Нравится ли нам это или нет, но ребенок будет в свободном и во многом непредсказуемом способ извлекать информацию и действительно весь свой жизненный опыт из его окружение.
Когда ребенок растет на него влияет миллион непредсказуемых факторы окружающей среды, которые часто не поддаются рациональному анализу.
Для там будет счастливый исход, брошенный ребенок или сирота в наша терминология, должна быть обеспечена позитивным целостным миром которые могут стимулировать его беспрепятственное развитие в соответствии с его инстинкты. Это должно обеспечить его эффективную реабилитацию. и адаптации, и в конечном итоге ускорить темпы развития чтобы ребенок мог «наверстать упущенное». Именно этот целостный мир может стать отправной точкой для терапевтического лечения и фундамент, на котором больше позитивных и конструктивных составляющих личности может формироваться, позволяя развивать детское способность рассуждать, задавать вопросы, ценить, работать и любовь.
Это
само собой разумеется, что необходимая работа выходит за рамки того, что
может быть выполнено одной семьей. Как дети рисуют информацию
который либо подтверждает, либо опровергает их новый опыт от всех
возможные источники, обязательно профессионально координировать
стараниями семьи, учителей, медиков и вообще всех
кто контактирует с ребенком-сиротой.Вот почему мы верим
что терапевтическое сообщество предлагает лучшее решение
проблема обеспечения жильем, воспитанием и воспитанием
детей-сирот.
В качестве международных ассоциированных членов Группы Чартерхаус Терапевтические сообщества Мы в Китеже ценим это сообщество сообществ, которые нас приняли. Мы будем, конечно, мы разрабатываем наши программы в контексте наших собственных культуры и в то же время приветствуем конструктивное мышление со стороны другие практики и форумы.
Основная задача Китежа — помочь детям установить новый взгляд мира, основанного на добре и разуме.
Как
В «Китеж»
отбирают детей. Ниже приводится выдержка из «Путеводителя для приемных семей».
Основатель «Китежа» Дмитрий Морозов, опубликовано в России в октябре
2004
детские дома обеспечивают детей базовым питанием, одеждой. и убежище, но они ничего не делают, чтобы мотивировать их учиться или развиваться сами себя.Самые обездоленные дети в обычном детском доме это те, кто умны и умны, но не имеют возможности реализовать свой потенциал через эту систему.
Они не поощряются в учебе и часто подвергаются стигматизации в школе, потому что они из детского дома. Когда ребенок превращается 18, детский дом больше не несет ответственности и не заинтересован в детей, и они изгнаны в мир без каких-либо реальная возможность для дальнейшего образования или повышения квалификации.
«Китеж» стремится отбирать детей, которые могут получить наибольшую выгоду от жизни.
там.
Критерии отбора детей в Китеж: 1) они
хотят в
приехать и б) хотят ли они учиться?
Сотрудники Китежа связываются с местными социальными работниками по поводу детских домов. посетить и узнать у персонала, какие дети будут полезны больше всего от приезда в Китеж. За годы существования Китеж развил хорошие отношения с администраторами местных детских домов хотя некоторые не хотят выпускать детей из детских учреждений в приемную семью по финансовым причинам.
А сотрудник, прошедший обучение в области арт-терапии и игровой терапии, отправляется в детские дома познакомиться с детьми при предварительной оценке. Она их спрашивает рисовать картинки, раскрывающие информацию об их внутреннем мире, их способность общаться и уровень привязанности, к которому они пришлось своим родителям, когда они были очень молоды.
Тогда организованы мероприятия для отобранных детей о посещении Китежа на несколько недель, чтобы дать им возможность узнать, что это значит жить в сообществе.Когда ребенок просит остаться в Китеже, выбор семьи зависит от того, из каких взрослых формируется ребенок привязанность к тому, в каких семьях есть место и возраст других дети в семье. Иметь детей — не лучшая идея одного возраста с одинаковыми потребностями в одной семье. Если их законные документация позволяет передать их в приемные семьи, они может это сделать. Получить разрешение от живущих родственников и даже свидетельство о рождении может занять много времени.Китеж также проводит ежегодные летние лагеря для групп детей из детских домов и некоторые из этих детей просят остаться.
Интеграция и терапевтическое развитие
process:
Ежедневное расписание структурировано и очень полно, что помогает
дети интегрируются в жизнь сообщества. У них нет времени быть
скучно или вернуться к своим прежним вредным привычкам. Ребенок
уроки в школе до обеда, в два часа.То есть
час работы в сообществе (рубка дров, помощь в
кухня и т. д.), затем домашние задания, репетиции, детские
встречи и другие мероприятия. За полчаса до сна там
семейное время для чая и совместного использования. Некоторые вечера дети
смотреть фильмы или мультфильмы, демонстрирующие позитивные ценности. Каждый
В субботу вечером есть дискотека, которая продолжается после многих взрослых.
может бодрствовать!
Много времени уходит на репетиции спектаклей.Есть много праздников дающие прекрасные возможности для постановки театральных постановок. Но это не просто развлечения, поскольку они обладают лечебным действием. цель. Дети учатся творчески выражать себя в кооперативная ситуация, аплодисменты и одобрение, которые они получают укрепляет уверенность и чувство собственного достоинства. Мы наблюдали значительные изменения в детях в результате исполнения главных ролей в постановках такие как Иисус Христос суперзвезда, Моя прекрасная леди и Ромео и Джульетта.
Общественные структуры, поддерживающие терапевтическую
процесс:
Педагогический совет: состоит из учителей, психологов и
наставники, которые встречаются ежедневно для обсуждения вопросов образования. Это может иметь
та же функция, что и часть еженедельного собрания сообщества
или собрания по повышению осведомленности, приведя ребенка, который плохо себя вел
как-то обсудить с ним проблему и придумать
форма компенсации за проступок.Наказание — это концепция
чего мы стараемся избегать. Приемный родитель также может присутствовать, чтобы обсудить
проблема с конкретным ребенком и совместно разрабатываются решения.
Малый совет: трое старших детей избираются другим детей сформировать «Малый совет». Они несут ответственность за организация практических занятий для всех детей, в том числе управление временем выполнения домашних заданий, общественной работой и общественной деятельностью.
Встреча сообщества: каждое воскресенье вечером все дети и взрослые встречаемся на один час. Схема встречи основана на оригинальная работа семейного терапевта Вирджинии Сатир, которая была разработан в Raddery School в Шотландии старше 17 лет и младше указание Дэвида Дина предоставить соответствующий формат для их еженедельные встречи сообщества. Здесь, как и в Раддери, следуя обычные уведомления сообщества, дети и взрослые вместе устанавливают повестку дня и поднимать вопросы, которые их волнуют.Все свободны комментировать, и решение достигается по общему согласию. За этим следует раунд надежд и ожиданий и завершение. с раундом благодарностей.
Игра: «Я создаю свой мир»
Разработана интересная и требовательная терапевтическая «Игра».
по адресу
Китеж, в котором задействованы все дети. Игра предоставляет структуру
для интеграции новых детей и в то же время мотивирующий
принуждение всех детей к самооценке, чтобы улучшить свое поведение
и уровни достижений.Хотя ни один ребенок не обязан присоединяться
Игру, они все хотят, потому что для них важно
быть частью всего и принадлежать.
Игра проводится под руководством старших подростков и молодых взрослых учителей.
которые известны как Хранители. Дети делятся на разные
уровни в соответствии с их уровнем ответственности в группе.
Они носят значки разного цвета, чтобы обозначить их уровень.Каждый
уровень имеет определенные темы, над которыми нужно работать, и дети устанавливают свои
собственные цели на каждом уровне. Все новички начинаются как младенцы
или «Пупсики». Как только они достигли простых целей, таких как
хорошо себя ведут в семье или хорошо учатся, они
повышен до «Ученика». Здесь цели более жесткие: правдивость
и искренность, чтобы создать красоту и гармонию, будьте готовы слушать
критиковать и менять свое поведение к лучшему, развивать
благодарность и терпение.Следующий этап — «Наставник», где они
возьмите эту роль младшему ребенку. Завершающий этап — «Хранитель».
где они
стали хранителями духа и ценностей Китежа. Если ребенок
серьезно ошибается, он или она может вернуться к «Пупсику» и начать все
снова.
Маленький группы приемных родителей и их детей встречаются со своим опекуном еженедельно. Там каждый ребенок ставит перед собой определенные цели. что может быть достигнуто за 1-2 недели, и обсуждается их прогресс с их текущей целью.Родители могут комментировать и вместе они решают, готов ли ребенок продвигаться к новой цели и новый уровень. На стене в каждом семейном доме таблички, где дети каждый день отмечают свой прогресс. Некоторые родители также ставьте цели и отмечайте их прогресс.
Голы
может варьироваться от обязательства слушать мать до большего взаимодействия
с
другими или не курить сигареты.
Когда малая группа соглашается, что ребенок достиг своего целей по первому уровню, консультируется с Педагогическим советом. Если все учителя соглашаются, то об этом объявляется на еженедельном Общинном форуме Встреча, и ребенок получает аплодисменты от всех и новый значок. Это особое достижение.
Встреча по повышению осведомленности: дети также встречаются на Информационное собрание два раза в неделю.Эти встречи дополняют еженедельное собрание сообщества. Один из трех избранных членов Малый совет ведет собрание, а наставники и опекуны присутствовать. Каждому ребенку предлагается поделиться тем, что произошло. день или неделю, что было интересным и успешным. Это также время открыто обсуждать трудности. Затем они дают признательность тем, кто хорошо поработал. Эта группа выгодна для детей, потому что это дает им структуру и место, где они могут поддерживать друг друга.
Что
бывает, когда кто-то плохо себя ведет? Дети сами справляются
в группе. Проблема для одного члена становится проблемой для
группа. Например, однажды на доске порезали. Маша
Об этом заявила 17-летняя Пичугина и глава Малого совета.
на следующей встрече по повышению осведомленности. Она сказала: «Кто-то уничтожил
доска. Жалко, потому что это стоит больших денег.Еще жаль, потому что это наша доска и мы все ею пользуемся.
время. Если кто-то несет ответственность, скажут ли
? »
Два
мальчики признались в этом.
«Почему ты это сделал?» — спросила Маша.
«Я был так зол.» Один из них объяснил. «Я хотел
поехать в город, а мне не разрешили. Я хотел что-то разрушить ».
«Как ты к этому относишься сейчас?»
«Я так понимаю, это было глупо.»
» Что вы будете делать в следующий раз, когда разозлитесь? Им может понадобиться
помогите с этим всем. Сделайте несколько предложений «.
Вместо осуждать и обвинять, дети пытаются думать о конструктивном способы направить этот вид энергии. Тем не менее, понятно что мальчики действительно уничтожили что-то ценное, и они должны сделать компенсация. Например, вместо обычного часа работы на ферме, которой мы все занимаемся, они должны работать четыре часа в течение несколько дней.Еще лучше, ребенок, о котором идет речь, может предложить взять на себя соответствующую компенсацию за свой проступок. Таким образом их побуждают брать на себя ответственность за свои действия.
Встречи наставников каждую неделю обсуждают с наставниками, хранителями и учителя, как лучше реагировать на поведение детей: кому нужна признательность, а кому — более эффективное управление. Признательность важнее всего: признание всех успехов, каким бы маленьким он ни был, следует признать.Это вдохновляет детей продолжать добиваться успеха.
Эта сложная, трудоемкая, но ценная структура обеспечивает поддержку
чтобы дети научились укреплять свою волю и развиваться
модели позитивного поведения; оказывает поддержку приемным
родители в том, что они не одиноки в своей работе по реабилитации
их дети; и это усиливает ежедневную концентрацию
на терапевтическое образование для всех
детей.Это также требует от взрослых, чтобы они тоже занимались
в процессе внутреннего развития, поскольку они поддерживают своих детей
расти и меняться. Без общественной структуры для приемных родителей
семьям трудно представить, как этого можно было достичь.
[email protected]
Большая поддержка Китежа сейчас исходит как от русских, так и от бывших патриотов.
в Москве и от Ecologia Trust в Шотландии, которые в течение нескольких
лет искал финансирование для профессионального обучения и развития
расходы: info @ ecologia.org.uk
сирот Maya’s Hope, которые не были усыновлены: может ли у них тоже быть финал «Сказки»?
По оценкам ЮНИСЕФ, в Украине более 800 000 детей-сирот. [1]
Этого достаточно, чтобы заполнить такой крупный город, как Сан-Франциско (13-й по численности населения город США). В Украине детей-сирот тоже больше, чем в Детройте.
9 из 10 этих детей — «социальные сироты» — дети, брошенные алкоголиками или жестокими родителями, слишком бедными родителями или отправленными в тюрьму родителями.
Усыновление — один из немногих способов выхода сироты из системы. Но давление на «решение усыновления» огромно. Только каждый четвертый ребенок (из 120 000 детей, находящихся под опекой) может быть усыновлен по закону, и в их число входят даже дети, которых «трудно разместить» из-за их возраста или очевидной серьезности инвалидности или болезни. [2]
Однако, несмотря на то, что на национальном уровне для усыновления доступны 25 000 детей, общее количество усыновлений (внутри страны и за границей) на меньше, чем 4000 детей в год .
Что происходит с большинством детей, которые не были усыновлены? Остальные дети старше 7 лет (более 85%) не имеют другого выбора, кроме как провести свое детство в специализированных учреждениях и впоследствии «перейти» к принудительной и плохо подготовленной взрослой автономии.
Насколько эффективен институциональный уход,, ведь именно там оказывается большинство сирот?
В советское время при большевиках социальной политикой («детдом») стало помещение в детские учреждения инвалидов и брошенных детей.Считалось, что дети снижают продуктивность женщины, и что государственные детские дома будут предлагать лучший уход, чем семьи.
Они считали, что передача детей государству даст матерям возможность работать и повысит производительность труда в стране. В результате размещение детей-инвалидов в детские дома стало нормой; отдельные службы социальной поддержки семей не прижились.
Что еще хуже, отчаянный голод 1921–22 и 1932–1933 годов сделал огромное количество детей без крова.Государственные «дома» служили необходимым хранилищем для этих «сирот». Когда Украина провозгласила независимость в 1991 году, глубоко укоренившаяся система «детдома» советской эпохи (в которой игнорирование казалось почти политикой) осталась нетронутой.
Калиновский детский дом — одна из жертв такой халатной политики. А поскольку он изолирован в сельской степи и удален от общественного внимания, он стал одним из худших.
Могут ли сироты, которых не усыновили, тоже закончить сказку?
Альберт Павлов и фонд «Счастливый ребенок» так считают.
Я познакомился с Альбертом в 2011 году, когда был в Калиновском детском доме. Альберт оставил свою работу программиста, чтобы создать Фонд «Счастливый ребенок», и теперь он посвящает свою жизнь улучшению жизни сирот и тяжелобольных детей в Украине.
Последний и самый амбициозный проектHappy Child — создание Детской деревни в Запорожской области. Он послужит лучшей (и устойчивой) альтернативой «хранению» детей в государственных детских домах.
Здесь приемные семьи живут вместе в одной сельской местности, что позволяет им помогать друг другу в воспитании и обучении детей.Основная цель — всестороннее интеллектуальное, эмоциональное и психологическое развитие детей-сирот для поддержки социальной интеграции и независимости в зрелом возрасте.
Но как мы можем узнать, будет ли эта программа успешной?Потому что уже есть.
Хотя это будет первая программа подобного рода на Украине, в России уже есть успешная модель — Китеж, экспериментальное сиротское сообщество в 190 милях к юго-западу от Москвы.
«Если сможем, постараемся создать атмосферу сказки», — сказал Михаил Сергеевич Щурав, который уже три года живет в «Китеже» и имеет приемного сына. «Сказки помогают этим детям забыть, через что они прошли».
Основатели «Китежа» надеются, что их деревня может стать образцом реформы дряхлой российской системы социальной защиты детей, мало изменившейся с советских времен.
Дети на ролевой игре в революционном обществе для детей-сирот и воспитателей «Китеж»
Эксперимент дал заметные результаты.С 1992 года в Китеже проживало 80 детей; 60% получили высшее образование, все нашли хорошую работу; некоторые проходят военную службу, а некоторые заводят собственных детей.
Василий Васильевич Бурдин провел четыре года в детском доме после того, как его родители умерли от осложнений, связанных со злоупотреблением алкоголем, когда ему было 4 года. Он сказал, что там к нему относились неплохо, но «понимание мира» обрел только тогда, когда переехал в Китеж. .
Практически свободно владея английским языком, полученным от британских студентов, которые время от времени добровольно работали в деревне, Василий, которому сейчас 18 лет и который учится в Московском юридическом университете, описал свою борьбу за преодоление своего прошлого и — что есть у немногих российских сирот — свои надежды на спасение. будущее.
С Днем Рождения!
«Я буду заниматься законом для моего бизнеса, для моей карьеры», — сказал он. «Но когда у меня будет стабильность, я займусь музыкой — возможно, открою свою студию. Это сон.»
Дети, которые там живут, учатся, работают и едят вместе и живут в частных домах со своими приемными родителями, которые также являются подготовленными учителями, психологами и медицинским персоналом.
И вот… революционная сказочная деревнядля детей-сирот в Украине… начинается!
После визита Альберта в Китеж в 2010 году он вернулся воодушевленный и с важным пониманием успеха села Китеж.Его миссией стало создание первой в Украине «Деревни счастливых детей».
Первый счастливый дом: 100-летнее здание, отреставрированное и отремонтированное при поддержке из 6 стран, теперь стало домом для детей с особыми потребностями
В декабре 2011 года он построил первый «Счастливый дом», используя аналогичные принципы семейной жизни, целостного развития, социальной адаптации и независимости.
Но это только начало. Не отдыхая после открытия первого Happy Home, Альберт сообщил мне, что они уже начали ремонт нового здания, в котором будут жить 6 девочек!
В ближайшие несколько лет деревня «Счастливые дети» станет не только домом для многих сирот в регионе — она станет пионером системы, альтернативной государственным программам, и послужит образцом для реформ.В селе также могут проводиться летние лагеря, терапевтические программы для эмоционально неблагополучных детей и зарубежные волонтерские программы.
Как вы можете помочь воплотить в жизньэту сказку?
Я познакомился с Альбертом в Украине в прошлом году. Он замечательный отец и отзывчивый человек к детям-сиротам и особенно к сиротам с особыми потребностями. Если бы не он, я бы никогда не нашла маленького ангела по имени Ваня, который украл мое сердце:
Привет-5 Ваня! 🙂
Воспитанники первого «Счастливого дома» и Калиновского детского дома — дети с особыми потребностями.Сейчас один воспитатель может нести ответственность за 9-12 детей. Поскольку дети требуют особого внимания, количество попечителей едва ли может удовлетворить основные потребности, не говоря уже о потребностях в развитии. Из-за этого им необходимо нанять дополнительных опекунов.
Мы ищем людей, которые имеют личную связь с детьми с особыми потребностями в Украине (или особенно заботятся о них), чтобы помочь спонсировать дополнительного попечителя для них. Мы все еще дорабатываем детали с Альбертом; но одно можно сказать наверняка: мы разделим долю спонсирования одного лица, осуществляющего уход, между многими людьми, чтобы уменьшить бремя.
Итак, если вы хотите навсегда изменить жизнь этих детей — если вы хотите благословить этих детей Ангелом-Хранителем в виде любящего опекуна — пожалуйста, немедленно свяжитесь со мной. Вместе мы можем многое изменить для детей. Напишите мне на [email protected] с темой «Калиновка!»
Объятий,
Детская деревня Happy Child:
Обзор и план проекта
Первый «Счастливый дом» детской деревни
Об Альберте Павлове, президенте Happy Child
Китеж:
Официальный сайт
Визит Альберта в Китеж
NYTimes:
«В сказочной деревне процветают русские сироты»
▷ Молодежный трест «Экология» | Волонтер за рубежом 2021
В течение 20 лет мы работаем над тем, чтобы молодые люди из неблагополучных семей могли реализовать свой потенциал и поддерживать устойчивость в своих сообществах, улучшая их здоровье, благосостояние и образование, укрепляя свои сообщества и помогая им защищать окружающую среду и рационально управлять своими ресурсами.Мы поддерживаем молодых людей учиться и уважать культуры друг друга и применять полученные знания в своей жизни.
Молодежный фонд «Экология» является частью сообщества Финдхорн, международного центра целостного образования и признанной Организацией Объединенных Наций (ООН) экологической деревни, основанной 50 лет назад в Шотландии. Сообщество эко-деревни Финдхорн известно во всем мире своими инновационными моделями устойчивого образа жизни не только с экологической, но и с социальной, экономической и духовной точек зрения.
Мы также работаем в партнерстве с Глобальной сетью экопоселений (GEN), растущей сетью сообществ и экологических инициатив по всему миру, которые обмениваются идеями, технологиями и информацией о том, как вести более социально, экономически и экологически устойчивую жизнь. GEN работает в сотрудничестве с рядом международных организаций, включая ООН и ЕС.
Являясь частью сообщества Финдхорн и благодаря нашему партнерству с GEN, Ecologia Youth Trust обладает богатым опытом в области подходов к устойчивому образу жизни на базе местных сообществ, в то время как наш обширный опыт работы с неблагополучными детьми и молодежью означает, что мы имеем уникальные возможности для поддержки им найти долгосрочные решения своих проблем и проблем своих сообществ.
Мы в Ecologia Youth Trust верим в подлинное устойчивое развитие, которое в равной степени ценит достижение экономических, экологических, социальных и культурных целей. В нашем подходе в основе нашей работы лежит уважение к различию и разнообразию людей, сообществ, культур и обществ, сосредоточивая внимание на одной общей цели — действительно удовлетворить потребности настоящего, не ставя под угрозу способность будущих поколений удовлетворять свои потребности. собственные нужды.