Книга смысл жизни: Читать онлайн «Смысл жизни», Евгений Трубецкой – Литрес

Читать онлайн «Смысл жизни», Евгений Трубецкой – Литрес

Предисловие

Внешним поводом настоящего труда являются мучительные переживания мировой бессмыслицы, достигшие в наши дни необычайного напряжения. Когда была написана его первая глава, катастрофа, ныне постигшая Россию, только надвигалась и была мучительным предчувствием. Слышались отдаленные раскаты грома приближающейся грозы; но оставалась надежда, что она минует, и все еще казалось целым. Потом труд был прерван в самом его начале революционной бурей. Он возобновился под гром пушек московского октябрьского расстрела 1917 года. Теперь, когда он кончен, Россия лежит в развалинах; она стала очагом мирового пожара, угрожающего гибелью всемирной культуре.

Потребность ответить на вопрос о смысле жизни в такие эпохи чувствуется сильнее, чем когда-либо. Да и самый ответ при этих условиях приобретает ту выпуклость и рельефность, которая возможна только в дни определенного, резкого выявления мировых противоположностей. Где – глубочайшая скорбь, там и высшая духовная радость. Чем мучительнее ощущение царствующей кругом бессмыслицы, тем ярче и прекраснее видение того безусловного смысла, который составляет разрешение мировой трагедии.

Едва ли нужно к этому прибавлять, что современные события и переживания, о которых идет здесь речь, по отношению к основному замыслу настоящего труда играют роль только внешнего повода. В общем, этот труд – выражение всего миросозерцания автора – представляет собою плод всей его жизни. Текущими событиями обусловливается не его содержание, а та особая конкретная форма, в которую облеклись некоторые его главы. В общем же, настоящая книга продолжает ход мыслей, который уже раньше развивался в ряде трудов, в частности в моем «Миросозерцании В. С. Соловьева» (1913) и в «Метафизических предположениях познания» (1917). Да и все прочие труды, мною доселе изданные, частью выражают собою то же миросозерцание, частью же представляют собою подготовительные этюды к этой книге, где основные начала этого миросозерцания выражены полнее и определеннее, чем в более ранних моих сочинениях. Также и последующие мои религиозно-философские труды, если Бог даст мне дожить до их осуществления, могут быть лишь дальнейшим развитием высказанных здесь основоположных мыслей о смысле жизни.

Москва, 15(28) июня

1918 года

Кн. ЕВГЕНИЙ ТРУБЕЦКОЙ

Введение

I. Вопрос о смысле вообще и вопрос о смысле жизни

Попытке ответить на вопрос о смысле жизни должна предшествовать ясная и точная его постановка. Мы должны прежде всего сказать, что мы разумеем под тем «смыслом», о котором мы спрашиваем.

Спрашивать о смысле – значит задаваться вопросом о безусловном значении чего-либо, т. е. о таком мысленном значении, которое не зависит от чьего-либо субъективного усмотрения, от произвола какой-либо индивидуальной мысли. – Спрашиваем ли мы о смысле какого-либо непонятного нам слова, о смысле какого-либо нашего переживания или целой нашей жизни, вопрос всегда ставится о всеобщем и безусловном значении чего-либо: речь идет не о том, что значит данное слово или переживание для меня или для кого-либо другого, а о том, что оно должно значить для всех.

Так понимаемый «с-мысл» есть логически необходимое предположение и искомое всякой мысли. – Основное задание логической мысли заключается в том, чтобы не быть только субъективным переживанием. Поэтому всякая логическая мысль стремится утвердиться в чем-то безусловном и всеобщем, что носит название истины или смысла. Мысль же только субъективная, которая не достигает цели этого стремления, мысль, не способная стать общезначимою, отбрасывается всяким логически мыслящим как бессмысленная. Иначе говоря, «смысл» есть общезначимое мысленное содержание, или, что то же, общезначимая мысль, которая составляет обязательное для всякой мысли искомое.

Нетрудно убедиться, что так понимаемый «смысл» представляет собою логически необходимое предположение не только всякой мысли, но и всякого сознания. Сознать именно и значит – осмыслить, т. е. отнести сознаваемое к какому-нибудь объективному, общезначимому смыслу. Пока я только переживаю те или другие ощущения, впечатления, эмоции, – я еще не сознаю; сознаю я только с того момента, когда мысль моя, возвышаясь над воспринимаемым, относит его к какому-либо общезначимому мысленному содержанию, утверждаемому как «смысл».

Положим, я сижу на берегу большой реки. Я вижу вдали что-то похожее на туман; потом впечатление проясняется и я отчетливо воспринимаю какой-то дымок. Может быть, это – поднявшееся над рекой облако; может быть, это – дым отдаленной фабричной трубы или идущего вдоль берега паровоза. Но вот дымок, казавшийся сначала неподвижным, начинает приближаться, следуя извилинам реки; а вместе с тем мое ухо ясно начинает различать усиливающееся по мере приближения шлепанье по воде. И вдруг мне окончательно становится ясным несомненный смысл всего воспринимаемого, смысл, разом превращающий весь хаос моих восприятий во единую, целостную картину. Это – пароход идет вниз по течению! Все, что раньше мне представлялось или казалось, – облако, дым фабрики или паровоза – отбрасывается мною как только мое, мнимое, психологическое. Я нашел нечто сверхпсихологическое, что больше всех моих ощущений, переживаний, мыслей, общее искомое моих мыслей, которое ими предполагается и которое поэтому называется «с-мыслом». В отличие от всего того мнимого, кажущегося, что я отбросил, это мысленное содержание, сознаваемое мною как смысл, утверждается мною как общеобязательное. Раз для меня ясно, что я вижу и слышу пароход, идущий против течения, я требую, чтобы и все признавали то же самое. То же самое мысленное содержание должно выразить «с-мысл» переживаний и восприятий других людей, которые тут же рядом со мною смотрят вдаль в том же направлении и слушают.

Такое же значение вопроса о «смысле» может быть показано на любом конкретном примере. – Это – всегда вопрос об общезначимом мысленном определении чего-либо, о безусловном значении для мысли чего-либо познаваемого или просто сознаваемого. В этом значении слова «смыслом» должно обладать все, что мы сознаем, ибо «сознать» именно и значит облечь что-либо в форму общезначимой мысли. Все то, что не поддается такому выражению, – тем самым находится за пределами возможного сознания.

Под «смыслом», таким образом, всегда подразумевается общезначимая мысль о чем-либо, и в этом значении смыслом обладает решительно все, что может быть выражено в мысли без различия ценного и неценного. Так понимаемый «смысл» может выразиться как в положительной, так и в отрицательной оценке любого предмета нашего познания, ибо отрицательная оценка совершенно так же, как и оценка положительная, может быть облечена в форму общезначимой мысли. Мы можем говорить о хорошем, дурном или о безразличном по отношению к добру и злу «смысле» того или другого деяния или факта, – все эти изречения одинаково могут находиться в полном соответствии со словом «смысл» в широком его значении.

Но кроме этого общего значения общезначимой мысли слово смысл имеет еще другое, специфическое значение положительной и общезначимой ценности, и именно в этом значении оно понимается, когда ставится вопрос о смысле жизни. Тут речь идет, очевидно, не о том, может ли жизнь (какова бы ни была ее ценность) быть выражена в терминах общезначимой мысли, а о том – стоит ли жить, обладает ли жизнь положительной ценностью, притом ценностью всеобщей и безусловной, ценностью, обязательной для каждого. Такая ценность, в качестве всеобщей, допускает общезначимое мысленное выражение; и, стало быть, тесное, специфическое значение слова «смысл» в данном случае не отменяет, а дополняет общее его значение. Искомым тут, как и во всех вопросах о «смысле», является общезначимая мысль, но при этом, – общезначимая мысль о ценности. Нам предстоит прежде всего рассмотреть, какими данными мы располагаем для решения этой задачи.

II. Общезначимый и сверхвременный смысл как искомое всякого сознания

Чтобы искомое нами сознание смысла жизни было ясным и глубоким, мы должны сначала отдать себе отчет в необходимых предположениях всякого сознания.

С одной стороны, материалом нашего сознания служат разнообразные психологические переживания – ощущения, впечатления, чувствования. С другой стороны, как уже было выяснено, самый акт сознания выражается в отнесении всего этого психологического материала к чему-то общезначимому и постольку – сверхпсихологическому – к смыслу. Этот сверхпсихологический смысл и есть основное необходимое предположение всякого сознания как такового. Раньше всякого конкретного сознания, раньше всякого усилия, которое я делаю, чтобы сознать что-либо, я предполагаю, что те переживания, которые я стремлюсь осознать, имеют какой-то объективный с-мысл и постольку могут быть выражены в форме общезначимой мысли.

Всякий акт моего сознания предполагает как свое искомое мысль, действительную за пределами всякого субъективного мышления, содержание сознания, действительное за пределами всякого индивидуального, психологического сознания.

Или есть эта общезначимая мысль, или все наше мышление – сплошная иллюзия. Или всякое сознание есть бред, обман, или же есть какое-то сверхиндивидуальное, сверхпсихологическое содержание сознания, которое составляет подлинный его смысл. Самое слово «сознание» (conscientia) означает некоторый сложный акт духа, в котором психическое переживание восполняется чем-то сознаваемым. Это что-то и есть сверхпсихический элемент сознания, его объективный смысл, к которому я отношу мои психические переживания.

Надо раз навсегда отрешиться от той ложной психологической теории, которая утверждает, будто в сознании мы имеем дело только с состоянием нашей психики. Если бы это было верно, у нас не было бы сознания. Если бы вся моя духовная жизнь исчерпывалась изменчивыми психическими состояниями, я не мог бы возвышаться над ними; иначе говоря, я не мог бы сознавать их. Сознание наше – больше всех своих изменчивых состояний именно потому, что оно на самом деле поднимается над нами и относит их к чему-то сверхпсихическому, что носит название «смысла».

 

Присмотримся внимательно к сущности этого сверхпсихического элемента сознания, и мы ясно увидим, в чем его отличие от «состояний сознания». Одно его свойство – всеобщность – уже было указано раньше, смотрящие вдаль на берегу реки, несомненно, видят и переживают эту даль по-разному между ними могут быть дальнозоркие, близорукие, дальтонисты, люди с тонким слухом или глухие, стало быть, «состояния сознания» у них – различные. И тем не менее смысл их переживаний – «пароход идет вниз по течению» – один и тот же. Он обладает свойством всеобщности и безусловности, он обязателен для каждого.

К этому присоединяется другая существенная особенность «смысла». В отличие от «состояний сознания», изменчивых и текучих, смысл по существу неизменен и неподвижен. В «состояниях сознания» наблюдателей на берегу реки в выше приведенном примере каждый миг отличается от всех предыдущих и последующих. Нарастает дым, то беловатый, то черный, нарастают и меняются звуки; судно, плывущее и приближающееся, то скрывается за лесистыми линиями извилистых берегов, то вновь показывается. Но, как бы ни менялась картина, ее общий смысл – «пароход идет вниз по течению» – остается один и тот же, как бы ни была изменчива картина или событие, которое мы наблюдаем, смысл наблюдаемого всегда сверхвременен, всегда облечен в форму вечности. Вышеописанная картина может отойти в далекое прошлое, смысл ее от этого не меняется; все равно виденное мною и другими на берегу реки и по прошествии бесконечной серии лет будет означать то же самое – «пароход идет вниз по течению». Неизменен, конечно, не самый факт, неизменна истина, выражающая смысл этого факта; и, каким бы текучим и преходящим ни был тот или другой факт, у него всегда есть свой неизменный смысл, или, что то же, своя – неизменная – истина.

Мы уже говорили, что без отнесения к смыслу нет сознания, что сознать – значит осмыслить. – Теперь мы видим, что сознать – значит подняться над временем, мало того, поднять на сверхвременную высоту сознаваемое, каким бы текучим и преходящим оно ни было. Общий закон всего, что во времени, выражается известным изречением Гераклита – «все течет». Едва мы назвали вещь, как она уже изменилась и как будто утратила свое тождество. На этом основании, как известно, последователи и продолжатели Гераклита признавали невозможным произносить о вещах какие-либо суждения: ибо, раз нет неизменного, тождественного с собою подлежащего, всякое сказуемое о таком подлежащем тотчас по произнесении или даже в самый момент произнесения должно оказаться ложью, так как подлежащее уже изменилось. Заблуждение этого построенного на учении Гераклита софизма заключается в смешении факта и его смысла; именно отсюда выводится ошибочное заключение, будто изменчивость факта исключает неизменность его смысла или неизменность истины об этом факте. На самом деле – как бы ни был изменчив факт – эта изменчивость не исключает возможности суждений о нем, потому что суждения относятся к сверхвременному смыслу изменчивого. По Гераклиту, нельзя дважды искупаться в одной и той же реке, потому что та река, в которой я купался раньше, уже протекла и через секунду мы имеем уже не ту прежнюю, а другую реку. Точнее говоря, нельзя даже искупаться в одной и той же реке однажды, ибо река не остается ни одной секунды одной и той же: того пребывающего сущего, которое мы называем рекою, вообще нет вовсе. Ошибка этого Гераклитова рассуждения заключается в том, что слово «река» выражает собою не какие-либо уносимые течением капли, струи или изменчивые состояния, а некоторый неизменный смысл всей этой текучей серии состояний. Река остается рекой, какие бы струи в ней ни протекали и в какие бы цвета в зависимости от погоды и времени дня эти струи ни окрашивались. Ибо это слово – «река» – выражает собою что-то отвоеванное сознанием у времени, некоторый непреходящий и неизменный «смысл» чего-то текущего.

Это же различение текущей действительности от ее смысла дает нам ключ к разрешению другого знаменитого софизма древности, касающегося проблемы движения. Элеец Зенон, как известно, отрицал реальность движения и в доказательство указывал на невозможность помыслить движение без противоречий. Если мы попытаемся, например, выразить в терминах мысли движение летящей стрелы, то мы должны мыслить ее сразу и движущейся и покоящейся: она должна и двигаться, и вместе с тем пребывать в каждой точке, через которую она проходит. Но если она движется, то она ни в какой точке не может пребывать: если же она где-либо пребывает, то она не движется.

Видимость противоречия объясняется именно указанным выше смешением реального процесса, который представляет собою непрерывное изменение, и неподвижного смысла этого процесса. В картине летящей стрелы есть несомненно сочетание движения и покоя, но нет того внутреннего логического противоречия, которое смущает Зенона, ибо предикаты «движение» и «покой» тут относятся к различным субъектам. Движение стрелы не прерывается покоем ни в одной точке и совершается непрерывно. Но мысль, судящая об этом движении и воспроизводящая линию полета стрелы, покоится как во всей этой линии в ее целом, так и в каждой отдельной ее точке, ибо для этой мысли все эти точки связываются общим неизменным смыслом, который выражается словом «движение». Как бы ни было изменчиво то, о чем мы мыслим, истина об этом меняющемся – неизменна, и мыслить ее – значит и для нас приобщаться мыслью к вечному покою. – Движение есть сплошное, непрерывное изменение, но вечен и неподвижен тот смысл, в котором мы его осознаем. Под данным определенным движением разумеется всегда одно и то же, причем между этой неподвижностью смысла и подвижностью того, что им выражается, нет никакого противоречия.

Ошибка Зенона нередко повторяется и в наши дни. Еще недавно Бергсон, не заметивший этой ошибки, вывел из приведенной только что аргументации древнего философа заключение, будто наша мысль, оперирующая неподвижными общими понятиями, потому самому не в состоянии воссоздать непрерывности реального процесса, реального движения. – В действительности дело обстоит как раз наоборот. – Мы отдаем себе ясный отчет в непрерывности реального процесса. – И эта мысль о непрерывности движения доступна нашему уму именно вследствие того, что для него все точки движения и все моменты времени, в течение коего оно совершается, связаны в интуиции смысла сверхвременного и потому не могущего быть прерванным во времени. Если бы мы могли мыслить все моменты движения не иначе как один за другим и не были бы в состоянии мыслить их сразу, в единый миг, то мы не могли бы и связать этих моментов и этих точек в одно непрерывное целое: тогда движение прерывалось бы для нас в каждой мыслимой нами его точке. Иначе говоря, в этом случае для нас не было бы самого перехода от точки к точке, т.  е. самого движения. – Ясно, стало быть, что понятие непрерывности становится нам доступным именно в силу способности нашей мысли подняться над временем и мыслить как одно целое как то, что в нем уже протекло, так и то, что протекает, и то, что еще не наступило; вообще, всякий синтез моментов, разделенных между собою во времени, возможен лишь через интуицию смысла сверхвременного.

Всякое вообще движение, всякое событие во времени имеет свой неподвижный смысл – истину, которая его выражает: иначе всякое высказывание об этом движении или событии было бы неправдою. Сверхвременный смысл движения и всего движущегося предполагается всякими нашими суждениями о движущемся, всяким нашим сознанием о нем. Это может быть пояснено на любом нашем суждении об историческом факте прошлого. Говорить об историческом прошлом – значит говорить о несуществующем, о том, чего уже нет. А между тем каждое наше суждение о событиях французской революции предполагает, что предмет наш некоторым образом есть в истине, что в ней вообще сохраняется каждый мимолетный момент текущей и протекшей действительности. Если бы все моменты движения некоторым образом не сохранялись в истине, – движение было бы немыслимо, мы не могли бы построить самого понятия движения, ибо оно было бы ложью. Мыслить движение – значит мыслить каждый его миг и каждую точку, чрез которую оно проходит, как что-то исчезающее во временной действительности и вместе – пребывающее в истине.

Нам предстоит здесь выяснить, что такое эта пребывающая истина над движущимся и что такое этот сверхвременный смысл, чрез который мы сознаем все, что сознаем.

III. Истина как акт безусловного сознания

Мы уже видели, что «сознать» – значит найти общезначимое мысленное содержание, общезначимую мысль, которая выражает с-мысл сознаваемого, или, что то же, его истину. Так называемое «ложное сознание» не есть сознание в собственном смысле, а либо неудавшаяся попытка сознать что-либо, либо пустая видимость, а то и симуляция сознания. Покуда я делаю только предположения о смысле чего-либо мною переживаемого, я сознаю не искомый мною смысл, а только мои предположения.  – Сознать в собственном смысле – значит не гадать об истине или смысле воспринимаемого, а обладать им. Сознает свое переживание не тот, кто думает – «может быть, это гром гремит, а может быть, телега едет по мосту». Сознающий в собственном смысле слова есть знающий. Смысл или истина, есть именно то, что возводит мысль на степень сознания.

Отсюда видно, что смысл-истина – неотделим от сознания. Это – смысл, ему имманентный, который, в качестве такового, не может быть утверждаем отдельно от сознания.

Тут все наши утверждения об истине и смысле превращаются в сплошную антиномию, ибо одна и та же истина необходимо предполагается нами и как трансцендентная, и как имманентная сознанию.

С одной стороны, как мы видели, истина есть что-то сверхпсихологическое, к чему мы относим наши психологические переживания; постольку эта истина, которую мы расцениваем все наши переживания, есть нечто трансцендентное, потустороннее нашему сознанию как психологическому акту. Истина-смысл действительна безусловно и, стало быть, независимо от моего, твоего или чьего бы то ни было психологического сознания. Но, с другой стороны, во всяком искании нашего сознания истина-смысл, которой мы ищем, предполагается как содержание сознания, притом – как содержание общезначимое. Это нетрудно пояснить на ряде наглядных примеров, в особенности на истинах временного бытия.

«Весной X года жаворонки прилетели девятого марта». «Вторая пуническая война продолжалась с 218 по 201 год до Р. X.» В чем заключается пребывающая истина этих двух утверждений? Для того, кто определяет истину как «бытие», они тотчас обращаются в ложь, ибо прилетевшие жаворонки, если они еще существуют на свете, давно отлетели обратно; точно так же Аннибал, Сципион и все прочие герои второй пунической войны, равно как и самая война, давным-давно уже канули в «небытие». А между тем истина об этих фактах прошлого есть нечто такое, что пребывает и после уничтожения самых фактов. Пребывает не само это временное, непрерывно текущее «бытие», а некоторое неизменное, сверхвременное содержание сознания, которое выражается суждениями – «жаворонки прилетели девятого марта» и «вторая пуническая война продолжалась с 218 по 201 год».

Утверждать какую-либо истину – значит всегда утверждать какое-либо содержание сознания во всеобщей и безусловной форме. – Это можно показать на любом конкретном примере, о каких бы истинах ни шла речь. – Из этого видно, что вера в истину-смысл, – которая предполагается каждым нашим суждением и каждым актом нашего сознавания, есть на самом деле вера в транссубъективные, сверхпсихологические содержания сознания, т. е. в такие содержания сознания, которые сохраняют всю свою действительность и значимость совершенно независимо от того, сознаются или не сознаются они теми или другими психологическими субъектами сознания. То содержание сознания, которое выражается словами – «земля вращается вокруг солнца», – будет истиною, хотя бы ни один психологический субъект сознания об этом не знал. И когда мы исследуем, отыскиваем какую-либо никем доселе не открытую истину, мы ищем не какого-либо независимого от сознания «бытия», а именно того содержания сознания (о бытии или о чем угодно), которое мы могли бы утверждать как безусловное, общезначимое и действительное независимо от чьих-либо психологических переживаний.

Самое выражение «общезначимый» или «общезначимое» не вполне адекватно и точно выражает основное свойство истины, ибо оно невольно заставляет нас думать о каких-то психологических субъектах сознания, для которых истина что-либо «значит». Между тем именно от всего психологического нужно отвлечься при определении истины. Положение «земля вращается вокруг солнца» – остается истиною, хотя бы психологически оно ровно ни для кого и ничего не значило. Истина есть такое содержание сознания, которое обладает безусловною действительностью независимо от чего-либо психологического.

 

Отсюда видно, в каком смысле истина трансцендентна и в каком смысле, наоборот, она имманентна сознанию. Она есть общезначимая мысль за пределами моего мышления как психологического акта и общезначимое содержание сознания за пределами моего сознания. Она для меня запредельна или трансцендентна, поскольку психологически я ее не сознаю. Но, будучи трансцендентною моей психологически ограниченной мысли и моему психологически ограниченному сознанию, истина ни в каком случае не трансцендентна сознанию как такому, сознанию вообще, ибо по самой природе своей истина есть общезначимая мысль, содержание сознания, обладающее формой всеобщности и безусловности.

Лишь в качестве таковой истина составляет искомое моего сознания и познания. Я могу подняться в акте сознания к сверхпсихологическому смыслу переживаемого мною, я могу схватить мыслью нечто, что возвышается над моими изменчивыми психологическими состояниями, – словом, я могу отодвигать до бесконечности психологические границы моего сознания и мысли, – но выйти за пределы сознания и мысли вообще мое сознание и моя мысль не могут ни психологически, ни логически. Все, что я сознаю, тем самым есть содержание сознания, и ничего, кроме мысли, моя мысль схватить не может. Предполагать истину (а истина предполагается нашим сознанием и мыслью неизбежно, необходимо) именно и значит предполагать, что над моими мнениями и мыслями есть некоторая безусловная мысль о познаваемом и что над моим сознанием есть некоторое безусловное, объективное содержание сознания, которое выражает собою подлинную сущность сознаваемого.

Та теория познания, которая изображает истину как независимый от мысли и потусторонний ей предмет познания, а самое познание – как мысленную копию с этого предмета, должна быть раз навсегда оставлена; ибо, если эта истина-оригинал была запредельна мысли, мысль не могла бы снимать с нее копий. Мысль может снимать копии только с мысли же. Истина была бы безусловно несравнима с моими обманчивыми мнениями и ложными мыслями, если бы она сама не была определенной мыслью, определенным содержанием сознания. Во всякой попытке нашей осознать или познать что бы то ни было мы сравниваем между собою множество мыслей, множество содержаний сознания и спрашиваем, которое из них есть истина. Но во всяком случае мы предполагаем, что истина есть определенная мысль, определенное содержание сознания, – иначе весь этот процесс сравнения и выбора между мыслями был бы лишен всякого смысла. Я вижу на горизонте какие-то неопределенные беловатые контуры. Быть может, это – облако; но, может быть, это – отдаленная горная вершина. Как бы я ни решил этот спор противоположных представлений, мыслей и мнений, – все-таки из сознания и мысли я не выйду: всякое решение будет утверждать как истину не что-либо внемысленное и внесознательное, а ту или другую определенную мысль, то или другое определенное содержание сознания.

Согласно ходячему воззрению, истина есть возможное содержание сознания для возможных психологических субъектов. Было бы глубоко ошибочно видеть в этом определяющий признак истины, ибо наличность или отсутствие истины не могут зависеть ни от какого психологического факта. Истина – смысл нашего сознания – необходимо предполагается как что-то независимо от нас действенное, безусловно действительное: она не может быть обусловлена реально существованием психологического субъекта, могущего ее сознавать. Есть такой субъект или нет его, истина есть во всяком случае. – Точно так же психологический субъект, «могущий сознавать», не является и логическим условием существования истины, ибо именно по своей логической природе истина есть безусловное.

Эта безусловность и, в частности, психологическая необусловленность истины предполагаются всяким нашим суждением о какой-либо истине. Верить, что это гора воистину есть, – значит предполагать, что она существует не только для возможного человеческого или человекообразного наблюдателя.  – Для психологического субъекта сознания наблюдение фактов прошлого в настоящем невозможно; и однако, мы предполагаем эти факты как что-то безусловно действенное в истине. А в тех случаях, когда наблюдение горы или иного явления психологически возможно, не оно обусловливает истинность существования горы, а, наоборот, наблюдение возможно потому, что гора истинно существует.

Словом, истина необходимо предполагается нами как такое содержание сознания, которое действенно не только за пределами нашего сознания, но за пределами чьего бы то ни было психологического переживания. Это – действенность не логическая только, а онтологическая, ибо истина объемлет в себе все, что есть: всякое бытие в ней содержится и в ней находит свое безусловное определение; оно есть лишь поскольку оно есть в истине – иначе говоря, истина есть сущее: иначе она не могла бы быть истиною бытия.

В каком же смысле она есть сущее? Мы видели, что вся действенность истины есть действенность содержаний сознания. Ясно, стало быть, что верить в нее – значит предполагать безусловное сознание как подлинно сущее и действенное. Хотя бы на свете вовсе не было психологических субъектов, могущих воспринимать и сознавать, истина есть: стало быть, есть некоторые содержания сознания, носящие на себе печать необходимости, всеобщности и безусловности. Есть некоторое сверхпсихологическое сознание, безусловное и всеобщее как по форме, так и по содержанию. И я – психологический субъект – могу сознать истину, лишь поскольку я так или иначе приобщаюсь к этому сознанию.

Мои представления и мнения обладают существованием лишь условным: когда меня не будет, и их не будет. Напротив, истина – это такое содержание сознания, которое есть, безусловно, хотя бы нас, людей, не было вовсе. Истина всегда выражает собою вечно активное сознание, хотя бы она была даже истиною какого-либо преходящего факта. Цезарь и Аннибал давно исчезли, но те содержания сознания, которые выражают собою истину о Цезаре и Аннибале, остаются вечно действительными. Что же это за действительность содержаний сознания, не зависящая от существования психологических субъектов сознания? Не очевидно ли, что предположение истины, на котором покоится все наше сознание и мышление, совершенно тождественно с предположением безусловного или абсолютного сознания? Или истина есть акт безусловного сознания, или истины нет вовсе.

«Смысл жизни» читать бесплатно онлайн книгу 📙 автора Евгения Трубецкого в электронной библиотеке MyBook

Что выбрать

Библиотека

Подписка

📖Книги

🎧Аудиокниги

👌Бесплатные книги

🔥Новинки

❤️Топ книг

🎙Топ аудиокниг

🎙Загрузи свой подкаст

📖Книги

🎧Аудиокниги

👌Бесплатные книги

🔥Новинки

❤️Топ книг

🎙Топ аудиокниг

🎙Загрузи свой подкаст

1. Главная
2. org/ListItem»>Библиотека
3. ⭐️Евгений Трубецкой
4. 📚«Смысл жизни»

Отсканируйте код для установки мобильного приложения MyBook

Бесплатно

(12 оценок)

Евгений Трубецкой

325 печатных страниц

2011 год

12+

Введите вашу электронную почту и читайте эту и еще 494 000 книг

Оцените книгу

О книге

«Смысл жизни» – главный труд Е. Н. Трубецкого, наиболее полно выражающий миросозерцание автора. В нем философ предупреждает об огромной опасности бездуховности, развивает свое учение о социальном и нравственном идеале, подчеркивает значение русской культуры.

читайте онлайн полную версию книги «Смысл жизни» автора Евгений Трубецкой на сайте электронной библиотеки MyBook. ru. Скачивайте приложения для iOS или Android и читайте «Смысл жизни» где угодно даже без интернета. 

Читать отрывок

Подробная информация

Дата написания: 

1 января 1914

Объем: 

586329

Год издания: 

2011

Время на чтение: 

9 ч.

философские концепции

поиски смысла жизни

религиозная философия

Правообладатель

Public Domain

12 155 книг

Поделиться

Отзывы на книгу «Смысл жизни»

Оценил книгу

Крамольной ли выглядит сегодня мысль русского философа Евгения Трубецкого о взаимоотношениях «Человек-государство»: — …Несоответствие между тем., что государство дает человеку, и тем, чего оно от него требует, бросается в глаза…государству во многих случаях нужна подкупная человеческая совесть…оно не склонно признавать никаких высших над собою ценностей, в том числе и ценности человеческой души или безусловного достоинства человека. (?)с.29
Успокаивает ли нас мысль, что «подлинный конец мирового процесса не дан нам в нашем опыте; то, что нам дано,…лишь небольшой отрывок мировой жизни без начала и конца…Созерцая эту данность, мы испытываем тягостное чувство дурной бесконечности…не можем понять, зачем эта бесконечная серия нищеты, ужасов и страданий…и если для окончательной победы Божества нужно время-не значит ли это, что сам Бог совершенствуется, прогрессирует..? Но Бог совершенствующийся уже не есть Бог… с.76
Может ли обрадовать читателя утверждение, что «вечные божественные идеи суть не только замыслы божии: они-живые творческие силы. И, если человек откажется быть носителем этих творческих сил, он будет заменен другим сотрудником…»?с.106
Почему Христос торжествует не в настоящем, а только в ГРЯДУЩЕМ мире? Не есть ли это ОГРАНИЧЕНИЕ ПОЛНОТЫ бытия Бога? Апостол Павел не смущается этим как будто неразрешимым противоречием: «В нем обитает вся полнота Божества телесно»(Колос,2,9), а с другой стороны «Вы знаете благодать Господа нашего Иисуса Христа, что Он, будучи богат, обнищал ради вас, дабы вы обогатились его нищетою»(2Кор. 8,9). Нам это ОБНИЩАНИЕ кажется несовместимым с мыслью о Боге, а для ап. Павла это и есть ОТКРОВЕНИЕ ПОЛНОТЫ ЛЮБВИ ХРИСТОВОЙ.
«Обнищание» Христа и «обогащение нищетою»
Зачем нужно это «обнищание», отчего мир сразу не создан совершенным? Зачем было «создавать тварь, доступную искушениям и могущую пасть»?
Если бы создать тварного человека совершенным сразу, то быть или не быть с Богом — уже не зависело бы от его выбора, совершенство для твари означает ОБОЖЕНИЕ, а судьба тварного человека была бы навязана ему как рок.
-Время есть необходимое условие самоопределения твари …время дано ей для того, чтобы она могла свободно выбрать между жизнью и смертью, принять или отвергнуть дар Благодати. Время дано нам для того, чтобы СОВЕРШЕНСТВО, к КОТОРОМУ МЫ ПРИЗВАНЫ, было не только актом всемогущества Божия, но и собственным нашим делом. Без времени человек не может стать соучастником творческого акта, которым создается совершенство. Чтобы пощадить свободу «другого», Слово само явилось во времени, стало плотью в становящемся неполном и немощном мире.
Вот что называет ап. Павел «ОБНИЩАНИЕМ»: — Он, будучи образом Божиим,не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам. Смирил Себя…даже до смерти крестной. Посему Бог и превознес его …дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних»(Флп.,2,6-10) .
Всеединое сознание воспринимает любой процесс во времени в форме ВЕЧНОСТИ…все приходит к полноте и совершенству. Сквозь хаос нашей действительности Вечное видит связь всех людей, событий, процессов;…бунтующая, страждущая и умирающая тварь видна не только КАК ЕСТЬ, но КАК БУДЕТ. Здесь-весь ужас, грех, вражда и смерть есть, но ТАМ-он от века памятен, но побежден, оставлен в сфере временной реальности…Крест Христов там виден как крест ЖИВОТВОРЯЩИЙ- как символ смерти и воскресения в одно и то же время.
Страдание и Зло — эстетический контраст блаженству?
А как же ЗЛО? Включено оно в замысел Божий о твари? Если «ДА»-то Бог есть и виновник зла. Если «НЕТ»- не есть ли это доказательство не всесилия Божия? Латинские богословы порешили, что человеческий грех или зло НУЖНЫ ДЛЯ ВЫПОЛНЕНИЯ ЗАМЫСЛА БОЖИЯ.(«Блажен грех, заслуживающий такого искупителя»). Св. Августин :зло необходимо как «диссонанс в музыке»…как тень в в живописи: ложась рядом со светом тень составляет необходимое условие красоты картины». ГРЕХ нужен так как он своим существованием делает Добро более рельефным. Но мы- вопреки Божьему замыслу – являемся врагами ему и друг другу: тварь не захотела Вечной Жизни и Вечной Любви и теперь в мире царствует оргия убийств и ненависти! Разве произволом твари не может утвердиться вечный АД? И разве можно мириться с таким греховным содержанием мыслей?! Если БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ, допустим ли АД?

— Раздвоение между адом, в котором мы живем, и Богом, которому молимся, охватывает все наше существование…
В христианском учении об аде он противопоставляется вечной жизни не как другая жизнь, а как «вторая смерть». Отпадание ада от Бога не есть отпадание жизни, а отпадание смерти. Св.Писание говорит об АДЕ как о тьме внешней…в аду нет вечной жизни, нет среднего между жизнью и смертью, нет временной жизни, которою живут люди на земле.
— Свободным самоопределением сотворенное существо на веки вечные отделяется от источника жизни…страдание «второй смерти» не может быть ни длящимся переживанием во времени, ни состоянием вечной жизни…заполняет только единый миг-тот, когда для него заканчивается время…В этот миг духовный облик существа определяется на веки вечные: навсегда к смерти. Иначе говоря, «действительность ада есть действительность перехода от жизни к смерти, от бытия к небытию» Ад в св. Писании именуется «воскрешением суда».
— И изыдут сотворившие благая в воскрешение живота, а сотворившие злая — в воскрешение суда…И се есть вторая смерть(Апокал.21,8)
Если Христос был центром жизни, то и конец прожитого человеком временного ряда ведет ко Христу…к воскрешению живота. Если вся земная жизнь утверждалась вне Христа, тогда ее концом может быть отсечение «ветви, не приносящей плода», человек воскресает на миг окончательного ОТДЕЛЕНИЯ ОТ ЖИЗНИ, от самого ее источника-Христа…не живший во Христе извергается «в тьму внешнюю, в сферу, чуждую жизни. Миг этот-вечно памятный и навеки за-быт, ибо АД остается ЗА БЫТИЕМ. В аду остается бесконечное прошедшее, ад есть забытый мир, оставленный НАВСЕГДА за пределами БОЖЕСТВЕННОГО Бытия.
Смерти там некого жалить, потому что в аду –нет живого, нет жизни. Потому и сказано: — Смерть! Где твое жало? Ад, где твоя победа?(Осии,13,14;1Кор.15,55). Все живое-вне ада, а что же в нем сгорает в вечных муках? Только смерть! Это истребление смерти и есть окончательное торжество жизни, а «вечный огонь, попалящий смерть — не жестокость, а избавление и победа».
(гл.2 ч.5,6. Свобода твари и зло…Свобода твари и ад).

20 ноября 2016

LiveLib

Поделиться

Makakiy_Makakievich

Оценил книгу

Трубецкой характерная религиозная фигура на горизонте русской философии. Он, говоря языком психиатрии, был на протяжении всего творчества акцентуирован на теме смысла жизни. Топос философа – сень догматов Церкви, поэтому для него уже заранее ясна та гавань, куда он пребудет – гавань Христа, и смысл жизни виделся ему как Крест Христа. Наивность философа выражена еще и в том, что он был уверен, что все запутанные антиномии и парадоксы религиозного сознания можно логически разрешить.

Труд «Смысл жизни» (1918) князя Е. Трубецкого масштабная веха в истории русской религиозной мысли. (Значительная его часть почему-то отведена разбору вопросов теодицеи). Разбирать его здесь нет смысла. Стоит только отметить самые впечатляющие размышлизмы этого монумента, — это, безусловно, пассажи про бессмысленность жизни.

Ища смысл, мы видим всеобщую будничную бессмысленность жизни. Жизнь подобна порочному кругу, что является образом ада «у древних и у христиан». В аду все – вечное круговращение. Бессмысленное круговращение вселенной ощущается и в живой природе оставляя мучительное впечатление неудачи. Согласно князю, «нам становится тошно от жизни» наблюдая это бессмысленное вращение. Весь «жизненный круг» живых организмов стремится к единственной цели – сохранения жизни. Чтобы поддерживать это «сохранение жизни» необходима непрерывная «борьба за существование».

«Для сохранения каждой отдельной жизни нужна гибель других жизней». Замкнутый круг: «все пожирают друг друга и никогда до конца не насыщаются».

Все живое борется для взаимного истребления. Что касается человека, то

«он пресмыкается, ползает, жрет, превосходит разрушительной злобой самого кровожадного из хищников, являет собой воплощенное отрицание всего святого и в заключение умирает».

Общественная жизнь переполнена бессмыслицей. Механическое круговращение жизни «мальчика при лифте» или чиновника, которые хотят быть индивидуальностями, а

«жизнь сделала того и другого безличным номером, — одного пишущей машиной, а другого – мальчиком при машине».

Ищут спасения обычно от этого рабства в книжном, призрачном мире. Скажут: жизнь на работе – «не самая жизнь, а добывание средств к жизни». Но большинство безнадежно поглощено работой не думая ни о каких целях. Биологический закон борьбы приводит в движение весь социальный механизм жизни, порабощая дух. Оркестр в ресторане – символ человеческой пошлости.

Талантливая, сильная и мощная работа, если взять в скобки истовую религиозность автора.

21 сентября 2013

LiveLib

Поделиться

Цитаты из книги «Смысл жизни»

От той или другой оценки ума и умственной жизни человека зависит и наша оценка создания человеческого ума – человеческой культуры.

21 июня 2022

Поделиться

Метафизических предположениях познания» (1917

19 января 2021

Поделиться

Мне скажут, что все эти скучные и обезличивающие человека занятия, из которых слагается житейская суета, не составляют его подлинной, настоящей жизни. Все это – не самая жизнь, а добывание средств к жизни. Прекрасно, но, во-первых, большинство людей настолько поглощено этой заботой о средствах, что им некогда даже подумать о целях. А во-вторых, в чем же заключается та цель, ради которой человек оказывается вынужденным покориться суете? Одному нужно есть и пить, а другому, кроме того, – и пропитать потомство. Надо поддерживать эту призрачную жизнь, которая беспрестанно умирает, надо бороться против смерти, безо всякой надежды этим достигнуть окончательной победы в борьбе, ибо смерть рано или поздно возьмет свое. Биологический круг, биологический закон траты и обновления, – вот что приводит в движение весь механизм человеческой жизни, вот ради чего вращаются эти бесчисленные колеса

4 декабря 2020

Поделиться

Автор книги

Евгений Трубецкой

15 книг

Другие книги автора

Спаситель Отечества. Духовный подвиг Сергия Радонежского (сборник)

Василий Ключевский

Умозрение в красках

Евгений Трубецкой

Два мира в древнерусской иконописи

Евгений Трубецкой

Россия в ее иконе

Евгений Трубецкой

Миросозерцание Блаженного Августина

Евгений Трубецкой

Другие аудиокниги автора

Россия в ее иконе

Евгений Трубецкой

Смысл жизни

Евгений Трубецкой

Спаситель Отечества. Духовный подвиг Сергия Радонежского (сборник)

Василий Ключевский

Умозрение в красках

Евгений Трубецкой

Книги, похожие на «Смысл жизни»

По жанру, теме или стилю автора

Философия свободного духа

Николай Бердяев

О назначении человека

Николай Бердяев

Философия свободы

Николай Бердяев

Философия неравенства

Николай Бердяев

Эрос и мораль

Николай Бердяев

Курс истории древней философии

Николай Трубецкой

О рабстве и свободе человека

Николай Бердяев

О богатстве языка

Николай Карамзин

Реальность и человек

Семен Франк

Дух и реальность

Николай Бердяев

О проекте

Что такое MyBook

Правовая информация

Правообладателям

Документация

Помощь

О подписке

Купить подписку

Бесплатные книги

Подарить подписку

Как оплатить

Ввести подарочный код

Библиотека для компаний

Настройки

Другие проекты

Издать свою книгу

MyBook: Истории

Смысл жизни: автобиография

Варианты покупкиОбзоры

Сейчас, когда мы более чем когда-либо разобщены — из-за предвзятости и политической лжи, из-за заражения и его экономических последствий — чтение автобиографии Мэри напоминает нам, что жизнь важна, но жизнь является средством достижения цели, а не самоцелью. Конец, как она говорит нам с самого начала, означает.

— Los Angeles Review of Books

Классика американской автобиографии двадцатого века снова в печати с ранее не публиковавшимися материалами из архива автора

При участии Джеффри Янга

Впервые опубликованный в 1978 году основополагающий труд Мэри Оппен « Значение жизни » был практически недоступен в течение десятилетий. Написанная, когда ей было за шестьдесят, ее первая и единственная прозаическая книга с честностью, глубиной и убежденностью описывает ее отчаянно независимую жизнь — «американский роман двадцатого века, — как описывает его Янг ​​в новом предисловии, — сознания на открытом воздухе». дорога; книга о путешествиях, где автобиограф — не обычное единственное «я» в центре истории, а союз двух личностей».

Оппен рассказывает историю взросления с тремя братьями в пограничных городах Калиспелл, штат Монтана, и Грантс-Пасс, штат Орегон, полных решимости вырваться из ловушки «бессмысленной жизни с рождением и смертью в биологическом повторении». Этот побег происходит осенью 1926 года, когда она встречает другого студента на уроке поэзии в колледже, Джорджа Оппена. Ее исключают за нарушение комендантского часа, и с тех пор мир двух лиц переплетается: жизнь в разговорах, путешествие автостопом по США, плавание от Великих озер до Нью-Йорка, встречи с коллегами-поэтами и художниками, создание небольшой прессы с Зукофски и Паунд, путешествующие на лошадях и повозках по Франции и борющиеся с фашизмом во время Великой депрессии. Мэри Оппен трогательно пишет как о своей внутренней жизни, так и о внешних событиях, о безутешной боли от множественных мертворождений, о своем муже, сражавшемся на передовой во время Второй мировой войны, когда она изо всех сил пыталась заботиться об их маленькой дочери, о бегстве в Мексику, чтобы избежать преследований за их политической деятельности. Это расширенное издание включает в себя новый раздел прозы и поэзии, который углубляет лучезарно острые мемуары Оппена новыми воспоминаниями, путешествиями и размышлениями.

Купить «Смысл жизни: автобиография»

AmazonBarnes & NobleYour Independent Bookstore

Электронная книга

AmazonApple BooksBarnes & Noble

Данные издания

Мягкая обложка

(опубликовано 28 апреля 2020 г.)

ISBN

9780811229470

Цена США

18,95

Размер

5×8

Количество страниц

304 900 36

Электронная книга

ISBN

9780811229487

Мэри Оппен

Сейчас, когда мы более чем когда-либо раздроблены — партийностью и политической ложью, заражением и его экономическими последствиями — чтение Автобиография Мэри напоминает нам, что жизнь важна, но что жизнь — это средство для достижения цели, а не самоцель. Конец, как она говорит нам с самого начала, означает.

— Los Angeles Review of Books

Эта звучная автобиография художника и поэта Оппена, первоначально опубликованная издательством Black Sparrow Press и спасенная от забвения, рассказывает о жизни двух родственных душ в литературе. Хотя Джордж получил Пулитцеровскую премию за поэзию в 1969, мемуары Марии никоим образом не находятся в его тени; их любовь и интеллектуальный союз восторженно взаимны и являются вдохновляющим достижением. Автор угадывала смысл и направление литературной жизни вокруг нее и направляла эти силы в страстные мемуары, которые будут звучать в сердцах читателей даже спустя десятилетия после их публикации.

— Kirkus Reviews

Стиль повествования Мэри раскрывает ее эстетическое измерение. Ее описания безжалостно ясны и честны. Значение жизни — это напоминание о том, что сочувствие — это не ничто, но сочувствие, когда оно ведет к действию, — это нечто большее и большее.

— Миранда Попки, The New Yorker

Будьте в курсе новых направлений

Адрес электронной почты

Следуйте за нами

Джереми Финк и краткое изложение смысла жизни

Джереми Финк и смысл жизни

Венди Масс

Краткое содержание сюжета

Венди Масс

Художественная литература | Роман | Средний класс

Доступ к библиотеке

Джереми Финк и смысл жизни — это молодежный роман Венди Масс, опубликованный в 2006 году. Премьера независимого фильма по книге состоялась в 2012 году.

Действие романа начинается незадолго до тринадцатого дня рождения Джереми Финка. Джереми и его давняя лучшая подруга Лиззи Малдоун тусуются в квартире Джереми в Нью-Йорке, когда почтальон доставляет посылку, адресованную матери Джереми. Любопытная Лиззи убеждает Джереми открыть пакет, в котором находится деревянная коробка с четырьмя замочными скважинами. Коробка сопровождается запиской, которая гласит: «Смысл жизни: Джереми Финку открыть в свой тринадцатый день рождения». Когда мать Джереми возвращается домой, она объясняет, что у нее нет ключей от ящика и что Джереми должен найти их до своего дня рождения.

Джереми и Лиззи начинают охоту за ключами. Сначала они посещают часовщика, а затем идут в ломбард, но ни в том, ни в другом месте нет ничего подходящего. Наконец, они решают пойти по обратному адресу, указанному на посылке, в которой была доставлена ​​коробка. Это оказывается охраняемым офисным зданием, куда дети не могут войти без разрешения. Лиззи придумывает план проникнуть в офис, но их ловят и отправляют в службу безопасности.

В качестве наказания Джереми и Лиззи приказывают выполнять общественные работы для мистера Освальда. Освальд — владелец ломбарда, который вскоре собирается выйти на пенсию, но ему нужна помощь в уборке своего магазина, прежде чем он сможет его закрыть. Он поручает Джереми и Лиззи вернуть вещи, заложенные много лет назад, их первоначальным владельцам. Каждый предмет также сопровождается запиской, объясняющей, почему владелец заложил его.

Первая посылка, которую доставили дети, предназначена для Мэйбл Биллингсли. Он содержит копию книги Винни-Пух , подписанную А.А. Милн. Удивленная, увидев книгу, Мэйбл рассказывает, что заложила ее, когда была маленькой девочкой, и с тех пор не думала о книге.

На следующий день Лиззи заставляет Освальда объяснить, почему он посылает их с этим поручением. Освальд уклончив, но обещает, что со временем они поймут. Он дает детям еще одну посылку для доставки. Джереми и Лиззи должны вернуть лампу мистеру Рудольфу. Рудольф говорит им, что у каждого есть цель на земле, и со временем они ее найдут. Перед уходом он дарит Лиззи лампу, а Джереми — яблоко.

После встречи Джереми не может понять, какова его цель. Он и Лиззи посещают новых соседей Джереми, Саманту и Рика. Саманта предлагает провести сеанс, чтобы помочь Джереми связаться с его недавно умершим отцом, но это только расстраивает Джереми.

На следующий день Джереми и Лиззи возвращают телескоп Амосу Грейди, сотруднику Музея естественной истории. Грейди рассказывает детям о путешествиях во времени, говоря Джереми, что изменить прошлое невозможно, и даже если бы он смог путешествовать во времени, он не смог бы предотвратить смерть своего отца.

Однако Джереми помнит, что его отец разговаривал с гадалкой, которая незадолго до смерти предсказала ему смерть. Лиззи думает, что у гадалки может быть информация о таинственном ящике, и поэтому они отправляются в Атлантик-Сити, чтобы найти ее. Добравшись туда, они бродят по променаду, пока не находят гадалку, но она признает, что на самом деле она не экстрасенс и притворяется им только из-за денег.

Джереми и Лиззи возвращаются к мистеру Освальду, который сообщает им, что их общественные работы окончены, потому что он закрывает магазин и на следующий день переезжает во Флориду. В знак благодарности он позволяет каждому взять по одной вещи из своего магазина. Лиззи выбирает старинную куклу, а Джереми берет чемодан с сотнями ключей, надеясь, что некоторые из них поместятся в коробке.

Джереми начинает пробовать ключи в коробке и обнаруживает три подходящих. Он делает перерыв, чтобы пойти на ярмарку с Лиззи, которая собирается участвовать в конкурсе талантов с обручем. Однако перед выходом на сцену она нервничает, и Джереми должен занять ее место. Он получает второе место в конкурсе.

Несколько дней спустя Джереми отмечает свое тринадцатилетие. Лиззи преподносит ему подарок: четвертый ключ, который помещается в коробку.