Дмитрий Новиков: Коллективистские ценности вновь будут востребованы
Заместитель Председателя ЦК КПРФ, по просьбе информационного агентства regions.ru прокомментировал мнение главы ВЦИОМ Валерия Федорова о российском социуме как об обществе тоскующих индивидуалистов
Думаю, значительную часть нашего современного общества действительно можно охарактеризовать так, как это сформулировал глава ВЦИОМ. Идеология индивидуализма и потребления сегодня повсеместно культивируются, и значительная часть общества не может не быть заражена этим вирусом.
Коллективистское общество – это самая естественная, самая организованная человеческая общность, самая гуманная и перспективная. И я полагаю, что это не только достояние советского прошлого, но и, безусловно, то лучшее будущее человечества, к которому оно будет стремиться и которого оно, надеюсь, достигнет.
Разрушение коллективистских начал в нашей стране началось в тот самый момент, когда великие достижения советской эпохи стали обмазываться черной краской, а советский человек, который на самом деле был человеком с большой буквы, стал обзываться «совком».
Все эти достижения во многом были связаны с общественными ценностями, которые культивировались как раз в коллективе. А когда в 90-е годы общество стало развиваться на иных началах, когда коллективизм стал разрушаться, основой чего явилось уничтожение крупных производственных предприятий. Тогда начала преобладать мораль индивидуализма и торжествовать принцип: человек человеку волк. Тогда же стала господствовать и пропаганда личного успеха любой ценой. Все это, конечно же, несовместимо с коллективистской моралью и характерно для общества, где люди, прежде всего, ищут личной материальной выгоды, а не душевного тепла и совместных, полезных всему обществу видов деятельности.
Но общество не может трансформироваться одномоментно, не может резко перейти из одного состояния в другое. Поэтому сегодня в России параллельно существуют и та реальность, где еще жива советская психология, и тот скучающий индивидуализм, который насаждался в последнюю четверть века. Мы как раз в эти дни отмеряем 25 лет с момента расстрела Верховного Совета и Съезда народных депутатов. Вот это и был, по сути, расстрел тех ценностей, с которыми мы развивались в советский период времени.
Но я уверен, что человечество будет искать пути к самосовершенствованию, и высокая мораль, коллективистские ценности вновь будут востребованы.
РСМД :: Основное противоречие современной эпохи
Основное противоречие современной эпохи, да и всей человеческой истории, наблюдается не между капитализмом и социализмом и даже не между авторитаризмом и демократией, а между индивидуализмом и коллективизмом, общественными и личными интересами.
Страны, вырывающиеся вперед в экономической гонке, позволяют себе роскошь индивидуализма, ставя во главу угла права человека, что подрывает их политическое и экономическое могущество, кончается упадком и возвышением более коллективистских цивилизаций. Вот уж в буквальном смысле старая как мир история…
Коллективистские ценности часто противопоставляются западным либеральным, в основе которых лежит идея о неотъемлемых, священных правах человека, которые не могут быть отчуждены от индивидуума ни при каких обстоятельствах даже ради достижения высшего общественного блага. Защитники же «азиатских ценностей», корни которых часто ищут в конфуцианстве, считают, что, в принципе, политическими правами отдельных индивидуумов можно пожертвовать ради высшего общественного блага, например, ради достижения высоких темпов устойчивого роста и социального равенства.
Ценности, конечно, понятие во многом расплывчатое и субъективное, экономисты любят оперировать объективными и измеряемыми категориями, но таковые тоже есть.
Социальная гармония зиждется на низком имущественном и доходном неравенстве — в Китае и Восточной Азии оно сегодня оказывается ниже, чем в других странах, если только правильно проводить сравнения — с поправками на размер страны и уровень развития.
Одно время казалось, что Запад, поставивший на личную свободу и права человека, сумел обогнать все другие цивилизации в экономическом, военном и культурном отношении, так что им остается только подражать Западу, чтобы добиться таких же успехов. Однако подъем Восточной Азии в послевоенный период, и особенно Китая как центра Восточной Азии, заставляет думать, что в соревновании цивилизаций еще рано ставить точку.
Россия стоит между Востоком и Западом почти всю свою историю. Современная российская социально-экономическая модель отчасти либеральная, отчасти коллективистская, особенно после преодоления хаоса 1990-х гг.
Проигрывая китайской экономической и социальной модели по многим параметрам, Запад, наверное, будет стараться создать единый фронт государств, независимо от того, являются эти государства либеральными и демократическими или нет.
Если Россия и другие государства, которые Запад считает авторитарными, пойдут на такой компромисс, возвышение Китая и распространение восточноазиатской модели может быть замедлено, но не остановлено. Но если Россия свяжет свою судьбу с Китаем и новой коллективистской моделью, закат Запада может произойти быстрее, чем ожидается.
Основное противоречие современной эпохи, да и всей человеческой истории, наблюдается не между капитализмом и социализмом и даже не между авторитаризмом и демократией, а между индивидуализмом и коллективизмом, общественными и личными интересами. Страны, вырывающиеся вперед в экономической гонке, позволяют себе роскошь индивидуализма, ставя во главу угла права человека, что подрывает их политическое и экономическое могущество, кончается упадком и возвышением более коллективистских цивилизаций [1].
Андрей Кортунов:
В поисках главного противоречия нашей эпохи
Азиатские ценности
«Азиатские ценности» — приоритет интересов общины (деревни, предприятия, нации, мирового сообщества) над интересами индивидуума. Собственно говоря, то, что сегодня называют «азиатскими ценностями», до протестантизма XVI в. было универсальным принципом всего человечества — никакого примата интересов индивидуума над интересами общества до этого времени не было.
Коллективистские ценности часто противопоставляются западным либеральным, в основе которых лежит идея о неотъемлемых, священных правах человека, которые не могут быть отчуждены от индивидуума ни при каких обстоятельствах даже ради достижения высшего общественного блага. Известный политический философ Джон Роулс сформулировал принцип, в соответствии с которым демократические ценности и права человека имеют приоритетное значение.
Согласно Дж. Роулсу, права человека, включая политические права, «не могут быть ни предметом политического торга, ни разменной монетой при расчете общественных интересов». Защитники же «азиатских ценностей», корни которых часто ищут в конфуцианстве, считают, что, в принципе, политическими правами отдельных индивидуумов можно пожертвовать ради высшего общественного блага, например, ради достижения высоких темпов устойчивого роста и социального равенства.
Ценности, конечно, понятие во многом расплывчатое и субъективное, экономисты любят оперировать объективными и измеряемыми категориями, но таковые тоже есть. Социальная гармония зиждется на низком имущественном и доходном неравенстве — в Китае и Восточной Азии оно сегодня оказывается ниже, чем в других странах, если только правильно проводить сравнения — с поправками на размер страны и уровень развития. И «олигархоёмкость» (отношение богатства миллиардеров к ВВП), измеряющая неравенство на самом верху имущественной пирамиды, в Китае ниже, чем в большинстве других стран.
Доля государства в экономике (госпотребление в процентном соотношении к ВВП, чтобы быть точным) — выше, чем в схожих по этим параметрам государствах, число нарушений правопорядка и уголовных наказаний (преступлений, убийств и заключенных на миллион человек) — также меньше, чем других странах [2]. Есть и другие измеряемые объективные показатели — пожизненный найм и безработица, соотношение банковского кредита и фондового рынка, концентрация контроля над корпорациями, и т.д. Есть и различия в субъективных ценностях, измеряемых опросами World Value Survey и других организаций, — степень доверия правительству, готовность защищать свою страну, важность семейных уз и пр. [3]
Однако самое главное, конечно, массовое понимание того, что страна и общество важнее любого индивидуума, даже самого важного. Скажем, политика ограничения рождаемости, практиковавшаяся в Китае с начала реформ в 1979 г. и до недавнего времени, на Западе традиционно считается нарушением «неотъемлемых» репродуктивных прав граждан, но в Китае поддерживалось подавляющим большинством населения и не вызывала вопросов.
«Не спрашивайте, что ваша страна может сделать для вас, спросите, что вы можете сделать для своей страны», — эта знаменитая фраза Джона Кеннеди произвела сильное впечатление в США и на Западе, но не в Китае. «А что, разве может быть по-другому?», — с недоумением спрашивали меня знакомые китайцы.
Вениамин Попов:
Неравенство богатого Севера и бедного Юга чревато социальным взрывом
Соревнование цивилизаций
Одно время казалось, что Запад, поставивший на личную свободу и права человека, сумел обогнать все другие цивилизации в экономическом, военном и культурном отношении, так что им остается только подражать Западу, чтобы добиться таких же успехов. Однако подъем Восточной Азии в послевоенный период, и особенно Китая как центра Восточной Азии, заставляет думать, что в соревновании цивилизаций еще рано ставить точку. Китаю (а раньше и другим странам Восточной Азии, основанным на китайской культуре — Японии, Корее, Тайваню, странам АСЕАН) удалось в послевоенный период поднять темпы роста до 7—10 % и поддерживать их в течение нескольких десятилетий.
В итоге Восточная Азия во второй половине XX в. стала, по сути, единственным крупным регионом, которому удалось сократить разрыв в уровнях экономического развития с Западом.
Ни Латинской Америке, ни Ближнему Востоку, ни Южной Азии, ни Африке, ни бывшему СССР и Восточной Европе сделать это не удалось. Да, в 1950-е – 1970-е гг. СССР и Восточная Европа, а также Латинская Америка сокращали разрыв с Западом. Но затем их модель импортозамещающего развития с треском рассыпалась: в Латинской Америке — после долгового кризиса начала 1980-х гг., в Восточной Европе — в 1990-е гг., когда они пережили падение производства, сравнимое только с «великой депрессией» 1930-х гг. И только в Восточной Азии находятся страны, которые смогли превратиться из развивающихся в развитые — Япония, Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Гонконг. Других государств, сумевших догнать Запад благодаря высоким темпам роста, а не благодаря повышению цен на ресурсы, в мире пока нет. Два последних случая можно списать на малые масштабы — это города, а не страны, но вот первые три никуда не денешь, они, что называется, колют глаз.
Тем более теперь, когда по стопам этих стран идет Китай с пятой частью мирового населения.
Значение этого роста сегодня трудно переоценить, и не только потому, что Китай — самая большая страна мира, но и потому, что впервые в новой истории мы имеем дело с успешным догоняющим развитием, базирующимся на нелиберальных (если не сказать антилиберальных, принципах), а на «азиатских ценностях» и коллективистских по сути своей институтах. После краха СССР китайская, точнее, восточноазиатская, модель развития завоевывает все больше сторонников в развивающихся странах — от Бразилии до Фиджи. Геополитика и военный потенциал, конечно, имеют значение, но доминировать в конце концов будут страны, которые добьются наивысшей эффективности. «Производительность труда — самое важное, самое главное для победы нового общественного строя» (Ленин).
Сравнительная экономическая и социальная динамика в период пандемии COVID-19 — еще одно доказательство преимуществ коллективистской модели, если такие доказательства еще кому-то нужны.
В Китае, Японии, Южной Корее роста смертности в сравнении с предшествующим периодом (2015–2019 гг.) практически не было, а продолжительность жизни не сократилась. Из западных стран такой результат продемонстрировали только Австралия, Исландия, Новая Зеландия и Норвегия, а в США уровень смертности вырос грубым счетом на 25%, продолжительность жизни сократилась на полтора года — с 78.8 в 2019 г. до 77.3 лет в 2020 г. В нынешнем году продолжительность жизни в США еще более сократится, а в Китае возрастет, так что китайцы по этому показателю, по всей видимости, обгонят американцев.
При этом рост экономики Китая продолжается: темпы роста в 2020 г. только несколько замедлились (с 6% в 2019 г. до 2% в 2020 г.; в 2021 г. ожидается рост 8–9%, чтобы компенсировать предыдущее замедление), а во всех остальных странах G-20, кроме Турции, произошло падение производства, иногда значительное — от 5 до 10% в 2020 г. [4]
Андрей Кортунов:
Кризис миропорядка и глобальный Юг
Прогноз
Россия стоит между Востоком и Западом почти всю свою историю.
Современная российская социально-экономическая модель отчасти либеральная, отчасти коллективистская, особенно после преодоления хаоса 1990-х гг.
Проигрывая китайской экономической и социальной модели по многим параметрам, Запад, наверное, будет стараться создать единый фронт государств, независимо от того, являются эти государства либеральными и демократическими или нет. Можно предположить, что все страны, которые Запад считает сегодня авторитарными, от Венесуэлы до Северной Кореи, получат индульгенцию на «нарушения прав человека и демократии», если только займут антикитайскую позицию. Россию, вероятно, постараются соблазнить отменой санкций и даже возможностями вхождения в западный клуб «цивилизованных стран».
Если Россия и другие государства, которые Запад считает авторитарными, пойдут на такой компромисс, возвышение Китая и распространение восточноазиатской модели может быть замедлено, но не остановлено. Но если Россия свяжет свою судьбу с Китаем и новой коллективистской моделью, закат Запада может произойти быстрее, чем ожидается.
1. Попов В.В. Пот, кровь и институты // Эксперт, №19 (802) / 14 мая 2012 г.; Попов В.В. Почему Запад разбогател раньше, чем другие страны и почему Китай сегодня догоняет Запад? Новый ответ на старый вопрос // Журнал Новой экономической ассоциации, №3 (15), 2012.
2. Popov, Vladimir. Why Europe looks so much like China: Big government and low income inequalities. MPRA Paper No. 106326, March 2021.
3. Keun Lee and Vladimir Popov (Eds.) Re-thinking East Asian Model of Economic Development After the Covid-19. — Special Issue of Seoul Journal of Economics, 2020, Vol. 33; Popov, Vladimir. Which economic model is more competitive? The West and the South after the Covid-19 pandemic. -Seoul Journal of Economics 2020, Vol. 33, No. 4, pp. 505-538; Covid-19 pandemic and long-term development trajectories of East Asian and Western economic models. — Pathways to Peace and Security (Пути к миру и безопасности), 2020, №2 (59).
4. Popov, Vladimir. Global health care system after coronavirus: Who has responsibility to protect. MPRA Paper No. 100542, May 2020; Popov, Vladimir. How to Deal with a Coronavirus Economic Recession? MPRA Paper No. 100485, May 2020.
Please enable JavaScript to view the comments powered by Disqus.
Люди с коллективистскими ценностями с большей вероятностью верят в пустые утверждения и фальшивые новости из-за желания найти смысл
Новое исследование показывает, что человеческое желание общаться и соответствовать другим может дать ключ к разгадке того, почему люди поддерживают непроверенные утверждения, такие как фейковые новости. Результаты серии из семи исследований, опубликованных в Journal of Personality and Social Psychology , показали, что коллективизм был связан с более широким принятием фальшивых новостей и тенденцией находить смысл в расплывчатых утверждениях.
Многие люди предпочитают поддерживать пустые заявления, несмотря на отсутствие доказательств или даже вопиющее пренебрежение правдой.
Но что делает людей восприимчивыми к этим утверждениям? Группа исследователей во главе с Ин Линем предположила, что ответ на этот вопрос связан с коллективизмом — ценностью социальных связей и приспособлением к жизни. точки соприкосновения» с коммуникатором. «Эта сосредоточенность на осмыслении побуждает людей интерпретировать, заполнять пробелы и придавать смысл пустым утверждениям», — объясняют исследователи. «Люди с большей вероятностью воспримут заявления как правдивые, осмысленные и даже глубокие, как только они заполнили пробелы, которые позволяют им конструировать смысл». Лин и ее команда запустили серию из семи исследований, чтобы изучить эту идею.
Во-первых, анализ данных национальной выборки американцев показал, что чем больше респондентов поддерживали коллективистские ценности, тем больше они считали астрологию научной ценностью. Точно так же данные общенациональной китайской выборки показали, что чем больше респондентов поддерживали коллективизм, тем больше они верили в сфабрикованные новости о том, что Wi-Fi разрушает сперму, а также в «гадания, гадание по руке и фэн-шуй».
Еще одно исследование было проведено среди жителей Китая в разгар вспышки коронавируса. Респонденты с более высокими коллективистскими ценностями с большей вероятностью поверили новым сфабрикованным утверждениям, связанным с пандемией, а не существующим ложным заявлениям, которые были официально осуждены. Более того, данные свидетельствуют о том, что эта тенденция частично объясняется созданием ложных воспоминаний — участники, которые были более коллективистами, с большей вероятностью ложно вспоминали, что видели новые сфабрикованные утверждения, и, в свою очередь, с большей вероятностью верили в них. Последующие исследования среди американцев показали, что люди с более высокими коллективистскими ценностями с большей вероятностью поверили фейковым новостям о COVID-19., а также фейковые новости, не связанные с COVID-19 (например, «употребление пиццы связано с финансовой безопасностью»).
Исследователи также обнаружили доказательства того, что выходцы из Китая — более коллективистской страны, чем Америка — чаще поддерживают пустые заявления по сравнению с американцами.
В кросс-культурном исследовании китайские участники чаще, чем американцы, находили смысл в случайно сгенерированных метафорах, таких как «Любовь — это дерево». Последующее исследование показало, что этот эффект обусловлен мотивацией найти смысл среди коллективистов. Американцы с более высоким уровнем коллективизма находили больше смысла в метафоре «Любовь — это лес» и давали больше объяснений ее смысла. Количество объяснений опосредовало влияние коллективизма на поиск смысла.
Более того, экспериментальное исследование обнаружило причинно-следственные доказательства коллективистского эффекта — манипулирование участниками, чтобы они чувствовали себя более коллективистами, привело к тому, что они оценили более расплывчатые цепочки слов как важные и находили больше правды в фейковых новостях. Последнее исследование показало, что влияние коллективизма на создание смысла присутствовало только тогда, когда респонденты считали, что расплывчатая метафора была написана человеком, но не тогда, когда они считали, что она была сгенерирована случайным образом.
Это говорит о том, что эффект был вызван желанием найти общий язык с коммуникатором-человеком.
«Наши результаты показывают, что люди с более высоким уровнем коллективизма спонтанно настраиваются на то, что другие пытаются сообщить, предполагая, что любое утверждение, которое они видят, создано другим человеком и, следовательно, должно иметь смысл», — пишут авторы исследования, добавляя позже: «Эта человеческая чувствительность к коммуникативным намерениям других, вероятно, является причиной распространения теорий заговора, фальшивых новостей и лженауки».
Исследование «Видеть смысл даже там, где его может и не быть: коллективизм увеличивает веру в пустые заявления» было проведено Ин Линем, Чарльзом Ю. Чжаном и Дафной Ойсерман.
Культура и влияние на рабочем месте: коллективизм против индивидуализма
«Восток против запада»
«Сообщество против человека»
«Коллективизм против индивидуализма»
.
а индивидуалистические культуры хорошо известны и часто противопоставляются друг другу. Культура является единственным фактором, который может оказывать влияние на поведение людей на работе. В рамках этой весьма обширной области исследований, кросс-культурные психологи часто изучают особенности и сходства между индивидуалистическими и коллективистскими культурами.
Индивидуалистические культуры — это те, в которых потребности личности важнее потребностей группы. Здесь люди гордятся своей автономией и независимостью. В результате социальное поведение в целом диктуется установками и предпочтениями индивидов.
Коллективистские культуры ставят потребности и цели группы выше потребностей и желаний отдельного человека. Следовательно, в таких культурах отношения человека с другими членами группы и взаимосвязь между ними играют центральную роль в идентичности каждого человека.
Герт Хофстеде и теория культурных измерений В сегодняшнем все более глобальном мире и на рабочем месте культурные различия в руководстве стали важной темой для обсуждения в обществе.
Теория культурных измерений профессора Герта Хофстеде, международно признанная концепция межкультурных взаимодействий, основанная на шести ключевых измерениях, представляет собой всестороннее исследование культуры и ее влияния на ценности на рабочем месте. Индивидуализм против коллективизма в бизнесе — одно из важных измерений индекса культурных измерений Хофстеде.
Хофстеде определил культуру как «коллективное программирование разума, отличающее членов одной группы или категории людей от других». Понятие культуры, ее причины и следствия являются предметом постоянных исследований, теоретизирования и обсуждения. Культура организации определяется ее восприятием, оценкой и реакцией на внутренние и внешние факторы, формирующие ее. Культура влияет на поведение и, следовательно, важна для деятельности организации.
Что такое культура индивидуализма и коллективизма? При сравнении Соединенных Штатов и Китая можно увидеть огромную разницу в измерении Хофстеде индивидуализма-коллективизма.
По индексу индивидуализма Соединенные Штаты имеют индекс 91 из 100 баллов, в то время как Китай имеет значительно более низкий индекс — 20. ориентируется на личность. Как корпоративные идеологии, они имеют огромное влияние на лидерство и организационное управление. Индивидуалистическое лидерство считает, что успех организации зависит от ее способности поощрять уникальный творческий вклад отдельных лиц на рабочем месте. Коллективистское руководство делает упор на интересы компании в целом, а не на индивидуальные интересы.
Однако на практике лидерство и организационная культура не являются ни тем, ни другим, и оба аспекта присутствуют в некоторых аспектах у каждого лидера и организации.
Попробуйте лучший в своем классе инструмент вовлечения сотрудников для улучшения корпоративной культуры
Начните бесплатно
Коллективизм
Такие страны, как Китай, Южная Корея, Япония, Колумбия, Коста-Рика и Индонезия, принадлежат к числу наиболее коллективистских культур мира.
Это означает, что эти культуры, среди многих других, весьма одобряют четко определенные социальные рамки, в которых ожидается, что люди будут соответствовать идеалам общества и групп, к которым они принадлежат.
На рабочем месте коллективистские культуры сосредоточены на благе команды и компании, а не на благе отдельного человека. В такой обстановке все заботятся об интересах друг друга. Ценности принятия, принадлежности и командного игрока считаются выгодными при работе в коллективистской культуре.
В коллективистской культуре на рабочем месте решения принимаются путем сотрудничества и группового консенсуса. Они сосредоточены на важности целей и потребностей команды или организации. Недостатком коллективистских корпоративных культур является то, что они, скорее всего, будут существовать в однородной среде. Сотрудникам настоятельно рекомендуется принять ценности, взгляды и мотивы группы, и, следовательно, им не рекомендуется выражать свои собственные индивидуальные ценности, убеждения и мотивы.
Однако совместная работа для достижения цели является фундаментальным аспектом человеческой природы. Это действительно привело человеческую цивилизацию к нашей нынешней эре прогресса. От корпораций до демократий и общественных групп сотрудничество работало на благо всех участников.
Коллективизм в бизнесе не обязательно должен быть утопией, и при этом он не должен выглядеть как ограничительная и параноидальная культура, в которой индивидуализм не может процветать. Рабочее место, каким мы его знаем, наполнено нюансами.
Индивидуализм
В индивидуалистической культуре рабочего места основное внимание уделяется отдельному сотруднику и его конкретным потребностям. К 19 веку индивидуализм в бизнесе стал центральной частью американской культуры и продолжает процветать во всех сферах жизни американского общества, включая работу. Когда мы определяем индивидуализм в бизнесе, рабочие места, как правило, характеризуются высокой конкуренцией, потому что это побуждает сотрудников верить в то, что работа на максимуме позволит им достичь своих профессиональных целей, что сделает их эффективными и действенными.
Работники, работающие в условиях индивидуалистической культуры труда, как правило, высокопродуктивны и целеустремленны. Им рекомендуется быть выразительными и уникальными. Ожидается и поощряется работа, выполняемая в личных интересах, поскольку лидеры считают, что автономия и личные стимулы — это то, что нужно людям, чтобы быть счастливыми и целеустремленными в организации.
Однако повышенное внимание к личности может привлечь положительное внимание к одному, но оттолкнуть остальных. Сотрудничество может рассматриваться как бесполезное или неудобное. Сотрудники в такой организации могут чувствовать огромную конкуренцию, которая, следовательно, может вызвать неуверенность, стресс и беспокойство. Работа в условиях высокого уровня стресса также вызывает у сотрудников чувство выгорания.
Чтобы создать здоровую индивидуалистическую рабочую культуру, нужно понять, как позитивно интегрировать ее в рабочее пространство. Лидерство может предложить тренинги, чтобы показать сотрудникам, как гармония и сотрудничество на рабочем месте могут помочь каждому достичь своих индивидуальных целей.
Сотрудники могут конкурировать в здоровой среде и при этом поддерживать благополучие команды и организации.
Влияние двоихХотя коллективизм и индивидуализм часто противопоставляются, реальность такова, что сообщества, общества, нации и организации не могут быть определены как чисто коллективистские и индивидуалистические. Организационные культуры не помещаются в аккуратные квадратные рамки. Они развиваются, меняют форму и форму, имеют нюансы и существуют между размытыми линиями.
Также читайте : Как определить, подходит ли вам корпоративная культура
Шкала культурной ориентации — это один из методов оценки коллективизма и индивидуализма. Это 16-балльная шкала, которая оценивает, считают ли люди себя членами группы или полностью автономными существами. Он также оценивает, считают ли они каждого члена группы равным или существует неравенство.
Каждый метод имеет свои преимущества и недостатки. Хотя индивидуализм повышает уверенность в себе, поощряет личное мастерство и способствует творчеству, он также может привести к сопротивлению изменениям, отсутствию командной работы и увеличению конфронтации.
Люди, которые не желают придерживаться или следовать установленным стандартам и процессам, также могут повлиять на успех команды.
Эти проблемы все еще могут существовать, даже если они не являются главными в коллективистской организации. Сотрудники могут чувствовать себя менее заинтересованными или стремящимися к успеху, когда личные усилия (по большей части) игнорируются. Из-за цели служить группе такое отношение может задушить инновации и творчество.
Чтобы подвести итог дискуссии о коллективизме и индивидуализме, можно сбалансировать их в своем бизнесе, чтобы получить лучшее из обоих миров.