Ломброзо таблица: Написано на лице | Наука и жизнь

ФГБНУ НЦПЗ. ‹‹Гениальность и помешательство››

Аналогичность влияния атмосферных явлений на гениальных людей и на помешанных будет еще заметнее, если мы рассмотрим ее вместе с влиянием расы. Прекрасный пример в этом отношении представляют нам евреи.

В своих монографиях «Uomo bianco e l’uomo di colore» и «Pensiero e Météore» я уже указал на тот факт, что вследствие испытанных евреями в средние века жестоких преследований (результатом чего явились истребления слабых индивидов, т.е. своего рода подбор), а также вследствие умеренного климата европейские евреи достигли такой степени умственного развития, что, пожалуй, даже опередили арийское племя, тогда как в Африке и на Востоке они остались на том же низком уровне культуры, как и остальные семиты. Кроме того, статистические данные показывают, что среди евреев даже более распространено общее образование, чем среди других наций*, что они занимают выдающееся положение не только в торговле, но и во многих других родах деятельности, например в музыке, журналистике, литературе, особенно сатирической и юмористической, и в некоторых отраслях медицины.

Так, в музыке евреям принадлежат такие гении, как Мейербер, Галеви, Гузиков, Мендельсон и Оффенбах; в юмористической литературе: Гейне, Сафир, Камерини, Ревере, Калисс, Якобсон, Юнг, Вейль, Фортис и Гозлан; в изящной словесности: Ауэрбах, Комперт и Агиляр; в лингвистике: Асколи, Мунк, Фиорентино, Луццато и др.; в медицине: Валентин, Герман, Гайденгайн, Шифф, Каспер, Гиршфельд, Штиллинг, Глугер, Лауренс, Траубе, Френкель, Кун, Конгейм и Гирш; в философии: Спиноза, Зоммергаузен и Мендельсон, а в социологии: Лассаль и Маркс. Даже в математике, к которой семиты вообще малоспособны, можно указать из числа евреев на таких выдающихся специалистов, как Гольдшмидт, Веер и Маркус.

* В 1861 году в Италии было 645 человек неграмотных на 1000 католиков и только 58 – на тысячу евреев.

Следует еще заметить, что почти все гениальные люди еврейского происхождения обнаруживали большую склонность к созданию новых систем, к изменению социального строя общества; в политических науках они являлись революционерами, в теологии – основателями новых вероучений, так что евреям, в сущности, обязаны если не своим происхождением, то по крайней мере своим развитием, с одной стороны, нигилизм и социализм, а с другой – христианство и мозаизм, точно так же как в торговле они первые ввели векселя, в философии – позитивизм, а в литературе – неогуморизм (neo-umorismo). И в то же время именно среди евреев встречаются вчетверо и даже впятеро больше помешанных, чем среди их сограждан, принадлежащих к другим национальностям.

Известный ученый Серви вычислил, что в Италии в 1869 году один сумасшедший приходился на 391 еврея, т.е. почти вчетверо больше, чем среди католиков. То же самое подтвердил в 1869 году Верга, по вычислениям которого процент помешанных между евреями оказался еще значительнее. Так, среди католиков приходится 1 сумасшедший на 1775 человек среди протестантов – на 1725 человек, а среди евреев – на 384 человек.

Тиггес (Tigges), изучивший более 3100 душевнобольных, говорит в своей статистике помешательства в Вестфалии, что оно распространяется среди ее населения в такой пропорции:

От 1 до 8 на 7000 жителей между евреями,
от 1 до 11 на 14000 между католиками и
от 1 до 13 на 14000 между лютеранами.

Наконец, для 1871 года Майр нашел число помешанных:

В Пруссии – 8,7 на 40000 христиан и 14,1 на 10000 евреев.

В Баварии, соответственно, – 9,8 и 25,2.
Во всей Германии – 8,6 и 16,1.

Как видите, это – поразительно большая пропорция, особенно если принять во внимание, что хотя в еврейском населении и много стариков, чаще всего подвергающихся помешательству от старости, но зато чрезвычайно мало алкоголиков.

Такая роковая привилегия еврейской расы осталась, однако, незамеченной со стороны антисемитов, составляющих язву современной Германии. Если бы они обратили внимание на этот факт, то, конечно, не стали бы так негодовать на успехи, делаемые несчастной еврейской расой, и поняли бы, как дорого приходится евреям расплачиваться за свое умственное превосходство даже в наше время, не говоря уже о бедствиях, испытанных ими в прошлом. Впрочем, вряд ли евреи были более несчастливы, чем теперь, когда они подвергаются преследованиям именно за то, что составляет их славу.

Значение расы в развитии гениальности, а также и помешательства видно из того, что как то, так и другое почти совершенно не зависит от воспитания, тогда как наследственность оказывает на них громадное влияние.

Посредством воспитания можно заставить плясать медведей, – говорит Гельвеции, – но нельзя выработать гениального человека.

Несомненно, что помешательство лишь в редких случаях является следствием дурного воспитания, тогда как влияние наследственности в этом случае так велико, что доходит до 88 на 100 по вычислениям Тиггеса и до 85 на 100 по вычислениям Гольджи. Что же касается гениальности, то Гальтон и Рибо (De l’Hérédité, 1878) считают ее всего чаще результатом наследственных способностей, особенно в музыкальном искусстве, дающем такой громадный процент помешанных. Так, среди музыкантов замечательными дарованиями отличались сыновья Палестрины, Бенды, Дюссека, Гиллера, Моцарта, Эйхгорна; семейство Бахов дало 8 поколений музыкантов, из которых 57 человек пользовались известностью.

Между живописцами мы встречаем наследственные таланты у фон дер Вельда, Ван Эйка, Мурильо, Веронези, Беллини, Карраччи, Корреджо, Миерис (Mieris), Бассано, Тинторетто, а также в семье Кальяри, состоявшей из дяди, отца и сына, и особенно в семье Тициана, давшей целый ряд живописцев, как это видно из приложенной ниже родословной таблицы, заимствованной мною из неисчерпаемого источника сведений по этой части – из книги Рибо «De l’Hérédité».

Между поэтами можно указать на Эсхила, у которого два сына и племянники были также поэты; Свифта – племянника Драйдена; Лукана – племянника Сенеки, Тассо – сына Бернарда; Ариосто, брат и племянник которого были поэты; Аристофана с двумя сыновьями, тоже писавшими комедии; Корнеля, Расина, Софокла, Кольриджа, сыновья и племянники которых обладали поэтическим талантом.

Из натуралистов составили себе известность члены семейств: Дарвина, Эйлера, Декандоля, Гука, Гершеля, Жюсье, Жоффруа, Сент-Илера. Сыновья самого Аристотеля (отец которого был ученый-медик), Никомах и Каллисфен, а также племянники его известны своей ученостью.

Сын астронома Кассини был тоже знаменитым астрономом, племянник его 22-х лет уже сделался членом Академии наук, внучатый племянник – директором обсерватории, а правнучатый племянник составил себе известность как натуралист и филолог.

Затем вот генеалогическая таблица Бернулли начиная с Якоба:

Все они составили себе имя в той или другой отрасли естественных наук. Еще в 1829 году один из Бернулли был известен как химик, а в 1863 году умер другой член той же семьи – Христофор Бернулли, занимавший должность профессора естественных наук в Базеле.

Гальтон, часто смешивающий талантливость с гениальностью (недостаток, от которого и я не всегда мог отделаться), говорит в своем прекрасном исследовании, что шансы родственников знаменитых людей, сделавшихся или имеющих сделаться выдающимися, относятся как 15,5:100 – для отцов; 13,5:100 – для братьев; 24:100 – для сыновей. Или же, если придать этим, равно как и остальным, отношениям более удобную форму, мы получим следующие результаты.

В первой степени родства: шансы отца – 1:6; шансы каждого брата – 1:7; каждого сына – 1:4. Во второй степени: шансы каждого деда – 1:25, каждого дяди – 1:40, каждого внука – 1:29. В третьей степени: шансы каждого члена приблизительно 1:200, за исключением двоюродных братьев, для которых – 1:100.

Это значит, что из шести случаев в одном отец знаменитого человека есть, вероятно, и сам человек выдающийся, в одном случае из семи брат знаменитого человека также отличается выдающимися способностями, в одном случае из четырех сын наследует выдающиеся над общим уровнем свойства отца и т.д.

Впрочем, цифры эти, в свою очередь, сильно изменяются, смотря по тому, применяем ли мы их к гениальным артистам, дипломатам, воинам и пр. Тем не менее даже эти громадные цифры не могут дать нам новых доказательств в пользу полной аналогии между влиянием наследственности на развитие гениальности и помешательства, потому что последнее проявляется, к сожалению, с гораздо большей силой и напряженностью, чем первое (как 48:80). Далее, хотя закон, выведенный Гальтоном, вполне верен относительно судей и государственных людей, но зато под него совсем не подходят артисты и поэты, у которых влияние наследственности с чрезвычайной силой отражается на братьях, сыновьях и в особенности на племянниках, тогда как в дедах и дядях оно менее заметно.

Вообще это влияние сказывается в передаче помешательства вдвое сильнее и напряженнее, чем в передаче гениальных способностей, и притом почти в одинаковой степени для обоих полов, тогда как у гениев наследственные черты переходят к потомкам мужского пола в пропорции 70:30 сравнительно с потомками женского пола. Далее, большинство гениальных людей не передают своих качеств потомкам еще и потому, что остаются бездетными,* вследствие вырождения, подобно тому как мы видим это в аристократических семействах.**

* Шопенгауэр, Декарт, Лейбниц, Мальбранш, Конт, Кант, Спиноза, Микеланджело, Ньютон, Фосколо, Альфьери, Лассаль, Гоголь, Лермонтов, Тургенев остались холостыми, а из женатых многие великие люди были несчастливы в супружестве, например Сократ, Шекспир, Данте, Байрон, Пушкин, Мароцло.

** Гальтон сам указывает на то, что из числа 31 пэра, возведенного в это достоинство в конце царствования Георга IV, 12 фамилий прекратились совершенно, и преимущественно те, члены которых женились на знатных наследницах. Из 487 семейств, причисленных к бернской буржуазии, с 1583 по 1654 год, к 1783 году остались в живых только 168; точно так же из 112 членов Общинного Совета в 1615 году остались 58. При виде гранда Испании, говорит Рибо, можно с уверенностью сказать, что видишь перед собою выродка. Почти все французское, а также итальянское дворянство сделалось теперь слепым орудием духовенства, что составляет не последнюю причину непрочности итальянских учреждений. А в числе правителей (королей) Европы как мало таких, которые походили бы на своих знаменитых когда-то предков и наследовали бы от них что-нибудь кроме трона да обаяния некогда славного имени!

Наконец, за немногими исключениями, вроде фамилий Дарвина, Бернулли, Кассини, Сент-Илера и Гершеля, какую ничтожную часть своих дарований и талантов передавали обыкновенно гениальные люди своим потомкам и как еще преувеличивались эти дарования, благодаря обаянию имени славного предка. Что значит, например, Тицианелло в сравнении с Тицианом, какой-нибудь Никомах – с Аристотелем, Гораций Ариосто – с его дядей, великим поэтом, или скромный профессор Христофор Бернулли рядом с его знаменитым предком Якобом Бернулли!

Помешательство, напротив, всего чаще передается по наследству все, целиком… Мало того, оно как будто даже усиливается с каждым новым поколением. Случаи наследственного умопомешательства у всех сыновей и племянников – нередко в той самой форме, как у отца или дяди, – встречаются на каждом шагу. Так, например, все потомки одного знатного гамбуржца, причисляемого к великим военным гениям, сходили с ума по достижении ими 40-летнего возраста; наконец в живых остался только один член этой несчастной семьи, состоявший на государственной службе, и сенат запретил ему жениться. В 40 лет он тоже помешался. Рибо рассказывает, что в Коннектикутскую больницу для умалишенных последовательно поступали 11 членов одной и той же семьи.

Затем вот еще история семьи одного часовщика, сошедшего с ума вследствие ужасов революции 1789 года и потом выздоровевшего: сам он отравился, дочь его помешалась и окончательно сошла с ума, один брат вонзил себе нож в живот, другой начал пить и умер от белой горячки, третий перестал принимать пищу и умер от истощения; у здоровой сестры его один сын был помешанный и эпилептик, другой не брал груди, двое маленьких умерли от воспаления мозга и дочь, тоже страдавшая умопомешательством, отказалась принимать пищу.

Наконец, самое неоспоримое доказательство в пользу нашей теории представляет прилагаемое родословное дерево семьи Берти давшей несравненно большее число помешанных, чем семья знаменитого Тициана дала гениальных живописцев.

Из этой любопытной генеалогической таблицы видно что в четырех поколениях из 80 потомков одного помешанного меланхолика 10 человек сошли с ума и почти все страдали той же самой формой психического расстройства – меланхолией, а 19 человек – нервными болезнями, следовательно, 36%. Кроме того, мы замечаем, что болезнь все более развивалась в последующих поколениях, захватывая самый нежный возраст и проявляясь с особенной силой в мужской линии, где помешательство явилось уже в первом поколении, тогда как в женской линии – только в 3-м и в пропорции едва лишь 1:4. В 1-м и 4-м колене помешанных и нервозных много во всех семьях во 2-м колене, напротив, преобладают здоровые члены, которые встречаются и в 3-м, а затем уже страшная болезнь охватывает все большее число жертв, имеющих ту или другую форму душевных страданий. Вряд ли у гениальных людей найдется семья настолько же плодовитая и в такой же степени испытавшая на себе роковое, прогрессивно возрастающее влияние наследственности

Но есть случаи, когда это влияние проявляется еще с большею силою, что особенно заметно по отношению к алкоголикам (помешанным от пьянства). Так, например, от одного родоначальника пьяницы Макса Юке произошли в течение 75 лет 200 человек воров и убийц, 280 несчастных, страдавших слепотой, идиотизмом, чахоткой, 90 проституток и 300 детей, преждевременно умерших, так что вся эта семья стоила государству, считая убытки и расходы, более миллиона долларов.

И это далеко не единичный факт. Напротив, в современных медицинских исследованиях можно встретить примеры еще более поразительные.

Тарге в своей книге «О наследственности алкоголизма» приводит несколько подобных случаев. Так, он рассказывает, что четыре брата Дюфе были подвержены несчастной страсти к вину, очевидно вследствие влияния наследственности; старший из них бросился в воду и утонул, второй повесился, третий перерезал себе горло и четвертый бросился вниз с третьего этажа.

У Тарге мы заимствуем и еще несколько фактов в том же роде:

У некоего П.С., умершего от размягчения мозга вследствие пьянства, и жены его, умершей от брюшной водянки, тоже, может быть, вызванной пьянством, были дети:

Эти примеры доказывают, что в алкоголизме легко возможен атавизм – скачок назад через одно поколение, так что дети пьяниц остаются здоровыми, а болезнь отражается на внуках.

Вот еще последний пример.

У пьяницы Л.Берт, умершего от апоплексии, был один только сын, тоже пьяница, у которого родились дети:

Морель сообщает об одном пьянице, у которого было семеро детей, что один из них сошел с ума 22-х лет, другой был идиот, две умерли в детстве, 5-й был чудак и мизантроп, 6-я – истеричная, 7-й – хороший работник, но страдал расстройством нервов. Из 16 детей другого пьяницы 15 умерли в детстве, а последний, оставшийся в живых, был эпилептик.

Иногда у людей, находящихся, по-видимому, в здравом уме, помешательство проявляется отдельными чудовищными, безумными поступками.

Так, один судья, немец, выстрелом из револьвера убил свою долгое время хворавшую жену и уверял потом, что поступил так из любви к ней, желая избавить ее от страданий, причиняемых болезнью: он был убежден, что не сделал ничего дурного, и пытался покончить таким же образом со своей матерью, когда она заболела. Эксперты долгое время колебались, считать ли этого человека душевнобольным, и пришли к заключению о его умопомешательстве на основании того, что дед и отец у него были пьяницы.

Не только пьянство запоем, но вообще употребление спиртных напитков приводит к ужасным последствиям… Флеминг и Демол доказали, что не одни пьяницы передают своим детям наклонность к помешательству и преступлениям, но что даже совершенно трезвые мужчины, находившиеся в момент совокупления под влиянием винных паров, порождали детей – эпилептиков, паралитиков, помешанных, идиотов и главным образом микроцефалов или слабоумных, весьма легко терявших рассудок.

Таким образом, какая-нибудь лишняя рюмка вина может сделаться причиною величайших бедствий для многих поколений.

Какая же тут возможна аналогия в сравнении с редкой и почти всегда неполной передачей гениальных способностей даже ближайшему потомству?

Правда, роковое сходство между сумасшествием и гениальностью в этом случае менее заметно, но зато именно закон наследственности обнаруживает тесную связь между ними в том факте, что у многих помешанных родственники обладают гениальными способностями и что у громадного большинства даровитых людей дети и родные бывают эпилептиками, идиотами, маньяками и наоборот, в чем читатель может убедиться, просмотрев еще раз родословное дерево семейства Берти.

Но еще поучительнее в этом отношении биографии великих людей. Отец Фридриха Великого и мать Джонсона были помешанные, сын Петра Великого был пьяница и маньяк; сестра Ришелье воображала, что у нее спина стеклянная, а сестра Гегеля – что она превратилась в почтовую сумку; сестра Николини считала себя осужденной на вечные муки за еретические убеждения своего брата и несколько раз пыталась ранить его. Сестра Ламба убила в припадке бешенства свою мать; у Карла V мать страдала меланхолией и умопомешательством, у Циммермана брат был помешанный; у Бетховена отец был пьяница; у Байрона мать – помешанная, отец бесстыдный развратник, дед – знаменитый мореплаватель; поэтому Рибо имел полное право сказать о Байроне, что «эксцентричность его характера может быть вполне оправдана наследственностью, так как он происходил от предков, обладавших всеми пороками, которые способны нарушить гармоническое развитие характера и отнять все качества, необходимые для семейного счастья». Дядя и дед Шопенгауэра были помешанные, отец же был чудак и впоследствии сделался самоубийцей. У Кернера сестра страдала меланхолией, а дети были помешанные и подвержены сомнамбулизму. Точно так же расстройством умственных способностей страдали: Карлини, Меркаданте, Доницетти, Вольта; у Манцони помешанными были сыновья, у Вилльмена – отец и братья, у Конта – сестра, у Пертикари и Пуччинотти – братья. Дед и брат д’Азелио отличались такими странностями, что о них говорил весь Турин.

Прусская статистика 1877 года насчитывает на 10676 помешанных 6369 человек, в сумасшествии которых явно выразилось влияние наследственности.

Влияние наследственности в помешательстве гораздо чаще встречается у гениальных людей, нежели у самоубийц или преступников, и что оно лишь вдвое-втрое сильнее у пьяниц. Из 22 случаев наследственного помешательства Обанель и Торе констатировали два случая, когда этой болезнью страдали дети гениальных людей.

Issue 7 :: Institutionalization of Sociology of Criminal Law in the history and theory of legal science

1. American sociology. Prospects, problems and methods / abridged transl. from English by V.V. Voronin and E.V. Zinkovsky; ed. and an introductory articleed G.V. Osipov. M., 1972. P. 234, 364 (in Russ.).

2. Anuchin E.N. Research on the percentage of exiled to Siberia in the period 1827 — 1846. Materials for criminal statistics of Russia. SPb., 1873. P. 104, 105, 110 (in Russ.).

3. Berman Ya. L. Basic questions of the theory of the proletarian state. M., 1924 (in Russ.).

4. Bluvshtein Yu. D. About the subject of sociology of criminal law // Problems of sociology of Criminal Law: collection of proceedings / ed.: Yu. D. Bluvshtein, I.M. Galperin, S.S. Kuklyanskis, S.I. Stachekas, A.M. Yakovlev (ed.). M., 1982. P. 17–29 (in Russ.).

5. Bolotsky B.S. Sociology of robbery in Soviet Criminal Law: abstract … PhD in Law. Saratov, 1970 (in Russ.).

6. Bulatov S. Problems of reconstruction of criminal law // Sov. the state and the revolution of law. 1930. № 2 (in Russ.).

7. Bulatov S. Ya. The revival of Lombroso in the Soviet criminology // The revolution of law. 1929. No. 1. P. 42–61 (in Russ.).

8. Gernet M.N. History of the Tsar’s prison: in 5 vols. M., 1941–1956 (in Russ.).

9. Gertsenzon A.A. Introduction to Soviet criminology. M., 1965 (in Russ.).

10. Gertsenzon A.A. Criminal Law and sociology. Problems of sociology of criminal law and criminal policy. M., 1970 (in Russ.).

11. Gogel S.K. Course of criminal policy in connection with criminal sociology / drafting and introductory article by V.S. Ovchinsky and A.V. Fedorov. M., 2009 (in Russ.).

12. Dukhovskoy M.V. Tasks of the science of Criminal Law. Introductory lecture delivered on October 3, 1872 // Temporary directory of the Demidovsky legal Lyceum. Book 4. Yaroslavl, 1873. P. 2 (in Russ.).

13. Esipov V.V. Essay of Russian Criminal Law. The General part. Crime and criminals. Punishment and punishments. Warsawa, 1894. P. 4, 5 (in Russ.).

14. Zhukov V.I. Actual problems of Philosophy, Sociology and Psychology of Law: collection of reports. M., 2019 (in Russ.).

15. Laws of Manu / transl. [from Sanskrit.] S.D. Elmanovich, checked and fixed by G.F. Ilyin; preface by G.F. Ilyin. M., 1992. P. 68. Ch. IX. Art. 232 (in Russ.).

16. Karpets I.I. Problems of crime. M, 1969 (in Russ.).

17. Karpets I.I. Modern problems of Criminal Law and criminology. M., 1976 (in Russ.).

18. Kasyanov V.V., Nechipurenko V.N. Sociology of Law: Textbook for bachelor’s and master’s degrees. M., 2016 (in Russ.).

19. Quetelet’s L.A.J. Social physics, or the study Experience on the development of human abilities / ed. by [and with a Preface] A. Rusov. Vol. 1 — 2. Kiev, 1911 — 1913; Vol. 1 / transl. from the 1869 edition of the stud. Kiev. commerch. in-t E. Kalmanovskaya, L. Pecherskogo [et al.]. 1911; Vol. 2 / transl. with ed. 1869 stud. Kiev. commercial in-t E. Kalmanovskaya, E. Pyshnova and A. Shenderovich. 1913 (in Russ.).

20. Ketle A. Man and the development of his abilities, or the Experience of social physics: in 2 vols. SPb., 1865 (in Russ.).

21. Kistyakovsky B.A. Philosophy and Sociology of Law. SPb., 1999. P. 201 (in Russ.).

22. Kogan V.M. Scientific seminar on the sociology of Criminal Law // State and Law. 1988. No. 3. P. 136–140 (in Russ.).

23. Kornev A.V. Sociology of Law: Textbook. M., 2017. P. 122, 123 (in Russ.).

24. Kudryavtsev V.N. Causality in criminology. On the structure of individual criminal behavior. M., 1968 (in Russ.).

25. Kudryavtsev V.N. Reasons for offenses. M., 1976 (in Russ.).

26. Kuznetsov A.V. Sociology of application of criminal law norms: lecture. M., 1976 (in Russ.).

27. Kuznetsova N.F. Crime and criminality. M., 1969 (in Russ.).

28. Kuzmin P. Marx and questions of Criminal Law // Marx and the proletarian state: collection of articles / ed. by E. Pashukanis. M.; L., 1933 (in Russ.).

29. Lapaeva V.V. Sociology of Law. M., 2016. P. 139 (in Russ.).

30. Markuntsov S.A. Studying the sociology of criminal law: public inquiry or forced necessity? // Public request for socio-legal research and training in the sociology of law: collection of articles of the law faculty of the higher school of Economics. M., 2013. P. 94–101 (in Russ.).

31. Markuntsov S.A. The place of criminal sociology in the structure of the science of Criminal Law // Criminal Law: development strategy in the XXI century: proceedings of the Eighth International conference. scientific-practical Conf., January 27 — 28, 2011. M., 2011. P. 90–95 (in Russ.).

32. Markuntsov S.A. Theory of criminal law prohibitions as a cross-cutting concept of criminal law sociology // Sociology of Criminal Law: General questions of the Sociology of Criminal Law and Criminal Law: socio-legal aspects of the Special part of the Criminal Code: collection of articles (materials of the first International conference) scientific-practical Conf. «Sociology of Criminal Law: problems and trends of development» (21 — 22 September 2012). Vol. I. M., 2013. P. 16 – 25 (in Russ.).

33. Counteraction to modern crime: Criminological, criminal-legal and criminal-procedural aspects / ed. by A.N. Savenkov. M., 2019. P. 72–127 (in Russ.).

34. Russian Criminal Law: General part / [op.] P.P. Pustoroslev, Dr. of the Criminal Law, ord. prof. Yuriev Un-t. 2nd ed., corrected, with reduced Bibliogr. lit. corner. law, print company’s logo. in foreign languages, with a short name. unsatisfied. criminal law doctrines; with a description. content. the latest legislative. regulations in the field of sources of fines. law in the field of community rules on the Statute of limitations. violation and with additional Bibliogr. instructions for lit. corner. law, published in Russian. Issue 1. Introduction. Sources of Criminal Law. Crime. Yuriev, 1912. P. 44–48 (in Russ.).

35. Savenkov A.N., Zhukov V.I. Sociology of legal deviations and social addictions. M., 2018. P. 15 — 20, 23–26 (in Russ.).

36. Sakharov A.B. On the personality of the criminal and the causes of crime in the USSR. M., 1961 (in Russ.).

37. Spiridonov L.I. Sociology of Criminal Law. M., 1986 (in Russ.).

38. Improvement of criminological, criminal-legal and criminal-procedural measures to counteract crime in modern conditions. M.; Saratov, 2019 (in Russ.).

39. Soviet criminology / ed. L.A. Hertsenzon, I.I. Karpets, V.N. Kudryavtsev. M., 1966 (in Russ.).

40. Social conditions and crime: Program of complex criminological research / prepared A.B. Sakharov, M.M. Babaev, L.A. Voloshina et al. M., 1979. P. 28 (in Russ.).

41. Sociology of Law: course of lectures: in 2 vols. / ed. by M.N. Marchenko. M., 2015 (in Russ.).

42. Sociology of Criminal Law: conflicts of criminal law statistics: collection of articles [Electronic resource]. M., 2014. P. 110–113 (in Russ.).

43. Sociology of Criminal Law: collection of articles / editorial board: S.A. Markuntsov et al. M., 2019 (in Russ.).

44. Staroselsky Ya. V. Principles of building criminal repression in the proletarian state // The revolution of law. 1927. No. 2. P. 83–105 (in Russ.).

45. Pages of history and essays about scientific schools of the Institute of legislation and comparative law under the Government of the Russian Federation: sat. / ed. and comp. E.A. Pryanishnikov et al. 4th ed., add. and revised. M., 2015 (in Russ.).

46. Syrykh V.M. Sociology of Law: Textbook. M., 2012 (in Russ.).

47. Tard G. The criminal and the crime / transl. of E.V. Vystavkina; ed. by M.N. Gernet and with a Preface by N.N. Polyansky. M., 1906 (in Russ.).

48. Tard G. Comparative crime / transl. from French. M., 1907 (in Russ.).

49. Tarnovsky E.N. Influence of grain prices and harvests on the movement of crimes against property in Russia // Journal of the Ministry of justice. 1898. No. 8. P. 73–106 (in Russ.).

50. Ferri E. Criminal sociology / resolved. author. transl. with 5 French ed. 1905 O.V. Poznysheva, L.V. Goldenweizer… [et al.]; under the editorship of S.V. Poznyshev; with a Foreword. [to Russ. ed.] E. Ferry and ed. transl. M., 1908. P. 2, 572 (in Russ.).

51. Foynitsky I. Ya. Influence of seasons on the distribution of crimes. SPb., 1898 (in Russ.).

52. Charykhov Kh. M. The Doctrine of crime factors: Sociology school in the science of Criminal law; with a Preface by M.N. Gernet. M., 1910 (in Russ.).

53. Ehrlich O. The foundation of the Sociology of Law. SPb., 2011 (in Russ.).

54. Yakovlev A.M. Crime and social psychology. Socio-psychological patterns of illegal behavior. M., 1971 (in Russ.).

55. Aschaffenburg G. Das Verbrechen und seine Bekämpfung: Kriminalpsychologie für Mediziner, Juristen und Soziologen, ein Beitrag zur Reform der Strafgesetzgebung. C. Winter, 1903.

56. Burgess E.W. The Delinquent as a Person, AMER. J. OF SOCIOL., 28, No. 6 (May,1923). P. 679.

57. Cartwright N. Why Trust Science? Reliability, Particularity and the Tangle of Science // Proceedings of the Aristotelian Society. URL: https://www.aristoteliansociety.org.uk/pdf/nancy_cartwright.pdf (дата обращения: 22.05.2020).

58. Cantor N. Recent Tendencies in Criminological Research in Germany, 27 J. Crim. L. & Criminology, 1937.

59. Cavan R. Sh. Criminology. Thomas Y Crowell. January 1, 1948.

60. Clinard M.B. Criminological Theories of Violations of Wartime Regulations // American sociological review. 11. No. 3. P. 269.

61. Garofalo R. LA CRIMINOLOGIE. Étude sur la nature du crime et la théorie de la pénalité. Paris: Ancienne Librairie Germer Baillière et Cie., Félix Alcan, Éditeur, 1890. 2e édition entièrement refondue, 452 pp. P. 20. URL: http://perso.unifr.ch/derechopenal/assets/files/obrasjuridicas/oj_20120208_01.pdf Оригинал: Garofalo R. Criminologia. Studio sul delitto, sulle sue cause e sui mezzi di repression. Roma – Torino — Firenze, 1885.

62. Gillin J.L. Criminology and Penology. Century Company, 1926. URL: https://books.google.ru/books/about/Criminology_and_Penology.html?id=LcxAAAAAIAAJ&redir_esc=y

63. Haynes F.E. Criminology. New York, 1930.

64. Haynes F.E. The Sociological Study of the Prison Community, 39 J. Crim. L. & Criminology, 1949.

65. Henderson Ch. R. The Cause and Cure of Crime. A.C. McClurg & Company, 1914.

66. Hentig H. von The Criminal & His Victim: Studies in the Sociobiology of Crime. Yale University Press, 1948.

67. Introduction to the Study of the Dependent, Defective and Delinquent Classes / by Ch. R. Henderson. Boston (2nd ed., enlarged, 1901).

68. Maurice F. Parmelee. Criminology. New York, 1918.

69. Morris T. The Sociology of Law and Criminology: in 15 vols. The criminal area. 1957.

70. Quetelet A. Sur l’homme et le développement de ses facultés, ou Essai de physique sociale. Vol. 1 — 2. Paris, 1835.

71. Reckless W.C. A New Theory of Delinquency and Crime. 1942.

72. Responsibility for Crime / by Ph. A. Parsons. New York, 1909.

73. Sellin T. Culture Conflict and Crime // Bulletin No. 41 of the social. science research council, 1938, 44, 45.

74. Sutherland E.H. Criminology. Philadelphia, 1924.

75. Taft D.R. Criminology. New York, 1942 and revised edition, 1950.

76. Taft D.R. Criminology: An Attempt at a Synthetic Interpretation with a Cultural Emphasis. New York: The Macmillan Company; First Edition, January 1, 1942.

77. Teeters N.K. The Prison Systems of England, 41 J. Crim. L. & Criminology. 1951.

78. The Individual Delinquent / by Dr. W. Healy. Boston, 1915.

Сензитивность к критическим замечаниям. Сенситивный тип личности, сенситивные шизоиды

Преступниками не становятся, заявил Ч. Ломброзо, преступниками рождаются.

Преступник — это атавистическое существо, которое воспроизводит в своей личности яростные инстинкты первобытного человечества и низших животныхГерцензон А.А. Методика криминологического изучения личности преступника. М., 2004 г. С. 221..

Преступники обладают отчетливо различными физическими чертами. Прирожденные индивидуальные факторы — основные причины преступного поведения, утверждал он.

Ломброзо разработал таблицу признаков прирожденного преступника — таких черт (стигм), выявив которые, путем непосредственного измерения физических черт того или иного лица, можно было, как верил он, решить, имеем ли мы дело с прирожденным преступником или нетКриминология: ред. Н.Ф.Кузнецовой, В.В. Лунаева,2-е издание М; Волтерс Клувер-2005 г. С. 192.

Первые же проверки таблиц Ломброзо показали, однако, что наличие у преступника особых физических черт, отличающих их от всех остальных современных людей и сближающих их с первобытным человеком, не более чем миф.

В 1913 г. английский криминолог С. Горинг проверил исследование Ломброзо, сравнив заключенных со студентами Кембриджа (1000 человек), Оксфорда и Абердина (959 человек), с военнослужащими и учителями колледжей (118 человек). Оказалось, что никаких различий между ними и преступниками не существует.

В книге Ломброзо привлек к себе внимание прежде всего тезис о существовании анатомического типа прирожденного преступника, т. е. человека, преступность которого предопределяется его определенной низшей физической организацией, атавизмом или дегенерацией.

Однако последовавшие тщательные обследования преступников, в том числе в России, не подтвердили его выводов.

Так, патологоанатом Д. Н. Зернов на основании специально проведенных проверочных исследований пришел к убеждению, что «прирожденного преступника» не существует; квалифицированными изысканиями в области анатомии не удалось подтвердить его бытие.

Зернов отмечал, что среди преступников встречаются люди с признаками дегенерации точно так же, как и среди непреступных людей. Численность их, по всей вероятности, одинакова, как среди преступников, так и непреступников, поэтому и средние числа получаются одинаковые.

Ч. Ломброзо придавал большое значение распространению и развитию своей теории, получившей широкий резонанс на Международном юридическом конгрессе открывшемся в Лиссабоне 4 апреля 1889 г.Ломброзо Ч. Преступление. Новейшие успехи науки. Анархисты. М., 2004. С. 211.

Вместе с тем, уже в XIX в. теоретические построения Ч. Ломброзо подвергались критике. Одним из таких критиков был известный немецкий юрист Ф. фон Лист.

Признавая важность обращения к личности преступника, Ф. фон Лист, тем не менее, указывал: Ч. Ломброзо далек от истины, полагая, что большинство преступников подвержены эпилепсии и что практически в любом преступнике можно найти характерные признаки дикого человека.Лист Ф. фон. Задачи уголовной политики. Преступи;ние как социально — патологическое явление. М., 2004. С. 15.

Ф. фон Лист, в своих публикациях, стремился показать, что необходимо принимать во внимание и социальные условия, порождающие преступность, и особенности личности преступникаТам же. С. 92..

Отсюда следовал вывод о том, что антропологическая и социологическая школы в криминологии друг без друга не смогут дать точного ответа относительно преступления.

Последовательным критиком исключительной антропологизации криминологии был, как уже отмечалось, и С.Я. Булатов.

В монографии «Уголовная политика эпохи империализма» он показал несостоятельность так называемых естественнонаучных опытов», послуживших основанием считать преступников якобы особой группой людей, чем — то сродни особой расыБулатов С.Я. Уголовная политика эпохи империализма. М., 1933..

С.Я. Булатов видел причины, побуждающие человека встать на путь совершения преступлений, в общественном бытие, в общественных отношениях, складывающихся в условиях классовой борьбы.

Ч. Ломброзо с течением времени развивал свои взгляды, обратив внимание на определенные социально — экономические причины возникновения и роста преступности.

Он, в частности, отмечал, что «бедность является источником преступлений, хотя не очень грубых и жестоких по своей форме, но зато довольно ограниченных по своему числу.

Между тем искусственные бесконечные потребности богатых людей создают и многочисленные виды особых преступлений».

Эволюция взглядов Ч. Ломброзо не осталась незамеченной С.Я. Булатовым. Он дает подробный анализ взглядов основателя антропологической школы криминологии и подходов его последователей.

В результате всестороннего исследования он приходит к выводу: «Антропологическая школа является школой не детерминизма, а фатализма, школой не материализма, а замаскированного под материализм идеализма, так как она превращает классовое историческое явление — преступление в надклассовое, внеисторическое явление, «вечное, как рождение, как смерть»».

В то же время, конечно же, необходимо иметь в виду, что взгляды ученых во многом обусловлены конкретно — исторической обстановкой, в которой они живут.

Именно в таком ключе следует оценивать достижения ученого, его реальный вклад в развитие науки, а не те возможности, которые не были реализованы по тем или иным причинам».

Несмотря на ошибочность положения Ломброзо о существовании разновидности прирожденных преступников, нельзя отрицать его вклад в развитие криминологииБегимбаев С.А. Идеи С.Я. Булатова об антропологической теории преступности. Государство и право. № 10. 2008 г. С. 25 — 27..

Именно Ломброзо начал исследования фактического материала, поставил вопрос о причинности преступного поведения и о личности преступника. Основная его мысль заключается в том, что причина — это цепь взаимосвязанных причин.

Чезаре Ломброзо (1835-1909) — выдающийся итальянский психиатр, криминалист и криминолог. Родился 6 ноября 1835 г. в управляемой тогда Австрией Вероне. В 1858 г. он получил ученую степень доктора медицинских наук в Павианском университете. В 1859-1865 гг. в качестве военного врача участвовал в войне за независимость Италии. В 1867 г. назначен профессором в клинику душевнобольных в Павиа, 1871 г. – руководителем неврологического учреждения Песаро, а в 1876 г. – профессором судебной медицины Туринского университета.
Психиатры считают Ч.Ломброзо предтечей нескольких научных школ, в частности морфологической теории темперамента. Его книга «Гениальность и помешательство» является классикой психиатрии. Криминалисты видят в Ч.Ломброзо одного из создателей теории судебной идентификации. Не кто иной, как Ломброзо, в своей книге «Преступный человек» изложил первый опыт практического применения психофизиологического метода «детекции лжи» (с использованием прибора – прообраза полиграфа) для выявления лиц, совершивших преступления.
В криминологии Ч.Ломброзо известен тем, что является родоначальником антропологической школы. В своей работе – «Преступный человек» (1876) он выдвинул гипотезу о том, что преступник может быть опознан по внешним физическим признакам, сниженной чувствительностью органов чувств и болевой чувствительности. Ломброзо писал: « И эпилептикам, и преступникам свойственны стремление к бродяжничеству, бесстыдство, леность, хвастовство совершенным преступлением, графомания, жаргон, татуировка, притворство, слабохарактерность, моментальная раздражительность, мания величия, быстрая смена настроения и чувств, трусость, наклонность к противоречиям, преувеличению, болезненная раздражительность, дурной характер, причудливость. И я сам наблюдал, что во время грозы, когда у эпилептиков учащаются приступы, заключенные в тюрьме тоже становятся более опасными: разрывают на себе одежду, ломают мебель, бьют служителей». Таким образом, преступник находится в особых патологических условиях, обусловливаемых в большинстве случаев разными процессами или разными специальными условиями. Под впечатлением своего открытия Ч.Ломброзо стал изучать антропологические особенности большого массива преступников. Ломброзо изучил 26 886 преступников, контрольной группой для него послужили 25 447 добропорядочных граждан. Исходя из полученных результатов, Ч.Ломброзо выяснил, что преступник — это своеобразный антропологический тип, который совершает преступления в силу определенных свойств и особенностей своего физического сложения. «Преступник – писал Ломброзо, — существо особенное, отличающееся от других людей. Это своеобразный антропологический тип, который побуждается к преступлению в силу множественных свойств и особенностей своей организации. Поэтому и преступление в человеческом обществе также естественно, как во всем органическом мире. Совершают преступления и растения, которые убивают и поедают насекомых. Животные обманывают, крадут, разбойничают и грабят, убивают и пожирают друг друга. Одни животные отличаются кровожадностью, другие — любостяжательностью».
Основная идея Ломброзо заключается в том, что преступник есть особый природный тип, скорее больной, чем виновный. Преступником не становятся, а рождаются. Это своеобразный двуногий хищник, которого подобно тигру не имеет смысла упрекать в кровожадности. Преступникам характерны особые анатомо-физиологические и психологические свойства, делающие их как бы фатально обреченными от рождения на совершение преступления. К анатомо-физиол. признакам т.н. «прирожденного преступника» Ломброзо относит: неправильную, безобразную форму черепа, раздвоение лобной кости, малую зазубренность краев черепных костей, ассиметрию лица, неправильность строения мозга, притупленную восприимчивость к боли и другие.
Преступнику свойственны и такие патологические личностные черты, как: сильно развитое тщеславие, цинизм, отсутствие чувства вины, способности к раскаянию и угрызениям совести, агрессивность, мстительность, склонность к жестокости и насилию, к экзальтации и демонстративным формам поведения, тенденция к выделительным признакам особого сообщества (татуировки, речевой жаргон и др.)
Прирожденная преступность сначала объяснялась атавизмом: преступник понимался как дикарь, который не может приспособиться к правилам и нормам цивилизованного сообщества. Позднее понималась как форма «нравственного помешательства» и затем как форма эпилепсии.
Кроме того, Ломброзо создает особую типологию – каждому виду преступника соответствуют лишь для него характерные черты.
Убийцы . В типе убийц ясно видны анатомические особенности преступника, в частности, весьма резкая лобная пазуха, очень объемистые скулы, громадные глазные орбиты, выдающийся вперед четырехугольный подбородок. У этих наиболее опасных преступников преобладает кривизна головы, ширина головы больше, чем ее высота, лицо узкое (задняя полуокружность головы более развита, чем передняя), чаще всего волосы у них черные, курчавые, борода редкая, часто бывает зоб и короткие кисти рук. К характерным чертам убийц относятся также холодный и неподвижный (стеклянный) взгляд, налитые кровью глаза, загнутый книзу (орлиный) нос, чрезмерно большие или, напротив, слишком маленькие мочки ушей, тонкие губы.
Воры . У воров головы удлиненные, черные волосы и редкая борода, умственное развитие выше, чем у других преступников, за исключением мошенников. Воры, преимущественно, имеют нос прямой, часто вогнутый, вздернутый у основания, короткий, широкий, сплющенный и во многих случаях отклоненный в сторону. Глаза и руки подвижные (вор избегает встречаться с собеседником прямым взглядом — бегающие глаза).
Насильники . У насильников глаза навыкате, лицо нежное, губы и ресницы огромные, носы сплющенные, умеренных размеров, отклоненные в сторону, большинство из них сухопарые и рахитические блондины.
Мошенники . Мошенники нередко обладают добродушной внешностью, их лицо бледное, глаза маленькие, суровые, нос кривой, голова лысая. Ломброзо удалось выявить и особенности почерка различных типов преступников. Почерк убийц, разбойников и грабителей отличается удлиненными буквами, криволинейностью и определенностью черт в окончаниях букв. Для почерка воров характерны буквы расширенные, без острых очертаний и криволинейных окончаний.
Атомистическое учение Ч.Ломброзо имело большое значение в поиске путей и средств диагностики личности преступника, развитии психологии и патопсихологии криминогенной личности, в формировании основ криминалистики и судебной психологии, в поиске целесообразных мер воздействия на личность преступника. Многие результат эмпирических исследований Ломброзо не потеряли своей актуальности (экспериментальные данные о генетике поведения конца XX в. продемонстрировали, что генетические факторы действительно являются причиной некоторых разновидностей агрессивного, в т.ч. преступного, поведения). И, самое главное, они не сводятся к примитивным схемам биологического объяснения преступного поведения. Выводы Ч.Ломброзо всегда многовариативны и пронизаны постоянным стремлением выявить реальное взаимовлияние друг на друга биологических и социальных факторов в антисоциальном поведении.

Чезаре Ломброзо (1835-1909) — выдающийся итальянский психиатр, криминалист и криминолог.

Чезаре Ломброзо одним из первых предпринял систематическое исследование преступников, опираясь на строго фиксируемые антропометрические данные, которые определял с помощью «краниографа» — прибора для измерения размеров частей лица и головы. Результаты он опубликовал в книге «Антропометрия 400 правонарушителей» (1872).

Ему принадлежит теория так называемого «прирожденного преступника», согласно которой преступниками не становятся, а рождаются. Ломброзо объявил преступление естественным явлением, подобным рождению или смерти. Сопоставляя антропометрические данные преступников с тщательными сравнительными исследованиями их патологической анатомии, физиологии и психологии, Ломброзо выдвинул тезис о преступнике как особом антропологическом типе, развитый им затем в цельную теорию («Преступный человек», 1876). Он пришел к выводу, что преступник — это тдегенерат, отставший в своем развитии от развития человечества. Он не может затормаживать свое преступное поведение, поэтому наилучшая стратегия общества в отношении такого «прирожденного преступника» — избавиться от него, лишая свободы или жизни.

Согласно Ломброзо, «преступный тип» отличается рядом врожденных особенностей атавистического характера, свидетельствующих об отставании в развитии и преступных наклонностях.

Ученый разработал систему физических признаков («стигматов») и психических черт этого типа, которые, по его мнению, характеризуют личность, с рождения наделенную преступными наклонностями. Основными признаками такой личности ученый считал сплющенный нос, низкий лоб, большие челюсти, взгляд исподлобья и т.д., характерные, по его мнению, для «примитивного человека и животных». Наличие этих признаков позволяет идентифицировать потенциального преступника еще до совершения им преступления. Ввиду этого Ломброзо высказывался за привлечение в число судей врачей, антропологов и социологов и требовал, чтобы вопрос о виновности был заменен вопросом о социальной вредности.

Главнейшим недостатком этой теории Ломброзо являлось то, что она игнорировала социальные факторы преступности.

Быстрое и широкое распространение теории Ломброзо и особенно крайние выводы, которые нередко из нее делали, вызвали острую и доказательную критику. Ломброзо пришлось смягчить свою позицию.

В более поздних трудах он относит к врожденному антропологическому типу лишь 40% преступников, которых он называет «дикарями, живущими в цивилизованном обществе». Ломброзо признает важную роль ненаследственных — психопатологических и социологических причин преступности. Это дало основание называть теорию Ломброзо биосоциологической.

В конце XIX в. на международных конгрессах по уголовной антропологии теория антропологической преступности была признана в целом ошибочной.

Под влиянием критики Ломброзо сам отошел от чисто биологического объяснения преступности, признал существование наряду с «природным» также и тип «случайного» преступника, поведение которого обусловлено не только личностными, но и внешними факторами. В книге «Преступление, его причины и средства лечения» Ломброзо наметил схему факторов преступности, содержащую 16 групп таких факторов, в числе которых были факторы космические, этнические, климатические, расовые, факторы цивилизации, плотности населения, питания, образования, воспитания, наследственности и пр. Таким образом, биологическая теория преступности уже в трудах ее основателя Ломброзо стала трансформироваться в био-социальную теорию. Еще отчетливее эта трансформация проявилась во взглядах учеников и соратников Ломброзо — Ферри и Гарофало, которые, сохранив основные положения теории своего учителя, значительно усилили роль социальных факторов преступности.

Несмотря на опровержения этой теории еще при жизни Ломброзо, ее с некоторыми изменениями продолжали развивать: в Италии — Р. Гарофало, Э. Ферри, Д. ди Туллио, в Германии — Э. Кречмер, В. Зауер, в США — Э. Хутон, У. Шелдон и другие биокриминологи.

Современные биокриминологи обосновывают свои позиции, опираясь на последние достижения естественных наук. Наследственная теория в современном осмыслении распадается на несколько разновидностей: семейная предрасположенность, близнецовая, хромосомная, эндокринная и др. в свои выводы представители этих теорий делают на результатах изучения родословной преступников, функционирования желез внутренней секреции, сопоставления поведения близнецов и выявления хромосомных отклонений у преступников и непреступников.

Бесспорных связей между преступностью и биологией человека не установлено. Ни в отдельных странах, ни в мире в целом биологические теории причин преступности не находят серьезной поддержки.

2.2 Психосексуальная теория причин преступности (З. Фрейд)

социологический преступность стигматизация конфликт

Среди биологических и био-социальных криминологических концепций более популярны те, которые связывают преступность не с физической, а психологической структурой человека. Особенно это относится к психологической теории Зигмунда Фрейда, рассматривавшая преступность как результат дефективного развития личности. Суть теории состоит в том, что человек с рождения биологически обречен на постоянную жестокою борьбу антисоциальных глубинных инстинктов — агрессивных, половых, страха — с моральными установками личности. То есть индивид с детства учится управлять своими инстинктами. Некоторым индивидам так и не удается этого достигнуть вследствие каких-то конкретных обстоятельств, например, плохих отношений в семье. В результате они развиваются неправильно и формируются в неполноценную личность. Конфликт подсознательного с осознанным, борьба между ними определяет содержание психической деятельности человека и его поведение. В тех случаях, когда активность сознания оказывается недостаточной, «угнетенные» антисоциальные инстинкты и влечения прорываются наружу и проявляются в виде преступления.

Объяснение преступность поведения следует искать в психосексуальных конфликтах, с которыми человек сталкивается в раннем детстве. Неудовлетворенные влечения вытесняются из сознания в область бессознательного и продолжают оказывать решающее влияние на поведение человека.

Фрейдистские теории приобрели распространение в начале XX в. Свое название они получили от родоначальника — австрийского врача-психиатра 3. Фрейда. В работах «Психопатология обыденной жизни», «Основные психологические теории в психоанализе» он утверждал, что объяснение человеческого, в том числе и преступного, поведения следует искать в психосексуальных конфликтах, с которыми человек сталкивается в раннем детстве. Борьбу подсознательных половых влечений (libido), а также инстинктов агрессии и страха с сознанием человека, моральными и правовыми требованиями Фрейд назвал по имени мифических лиц — «комплекс Эдипа», «комплекс Герострата», «комплекс Электры». Неудовлетворенные влечения, по Фрейду, вытесняются из сознания в область бессознательного и продолжают оказывать решающее влияние на поведение человека.

Современные психоаналитики дополнительно связывают внутренние конфликты личности с высокими темпами жизни, с нервно-психическими перегрузками, с техническим-прогрессом, что, по их мнению, приводит к психопатизации, невротизации населения, росту преступности и психических заболеваний.

Исследование и анализ проблематики квалифицированного и особо квалифицированного состава изнасилования

Важнейшим элементом криминалистической характеристики изнасилований является личность преступника. Около 40 % изнасилований приходится на лиц, ранее уже совершавших преступления…

Криминалистическая характеристика убийств, совершенных на сексуальной почве

Понятие о личности относится к отрасли многих наук. Личность является объектом исследования философии, истории, психологии, права, медицины и других наук. При этом изучение личности в каждой отдельно взятой науке не может учитывать опыт…

Методика расследования принуждения к совершению сделки или к отказу от ее совершения

Потерпевшим как правило является владелец ценного имущества, информации, лицо, в распоряжении которого являются властно-распорядительные полномочия. Можно выделить 2 возрастные группы потерпевших — до 25 лет — лица…

Политическая преступность

Общественные науки, изучающие сложные социальные явления, связывают предмет своего познания в большей или меньшей степени с проблемой человека. Не составляют исключения из этого правила и юридические науки криминального цикла…

Понимание права в отечественной и мировой юриспруденции

Теория юридического позитивизма зародилась в середине 19го века. Возникает она в значительной степени как оппозиционная «естественному праву»…

Понятие личности преступника

Одним из наиболее основных элементов предмета криминологии является личность преступника. Так, под личностью преступника понимается совокупность социальных и социально значимых свойств, признаков, связей, отношении, характеризующих лицо…

Проблема противоправного поведения несовершеннолетних

Цивилизованное общество предполагает и кладет в основу личность, так как последняя выступает объектом и субъектом общественных отношений…

Происхождение государства

Ее основателем считается французский граф Ж. Гобино (1816-1882), автор четырехтомного труда «Опыт о неравенстве рас». Гобино пытался объяснить весь ход человеческой истории, исходя из тех особенностей…

Современные теории возникновения государства

Теория насилия наиболее логически была обоснована в XIX в. в трудах Е. Дюринга, Л. Гумпловича, К. Каутского и др. Причину происхождения государственности они видели не в экономических отношениях, божественном провидении и общественном договоре…

Субъект преступления и личность преступника

Теории происхождения государства и права

Эта теория объясняет происхождение государства посредством заключения общественного договора, рассматриваемого как результат разумной воли народа…

Характеристика основных концепций происхождения государства и права

К. Виттфогель в работе «Восточный деспотизм», основываясь на конкретных исторических фактах, проявлял особый интерес на строительстве ирригационных сооружений в восточных областях. Люди, проживающие на территории Египта…

Знаменитый итальянский судебный психиатр и криминолог XIX века Чезаре Ломброзо призывал типов с «нефотогеничными» лицами казнить или изолировать: мол, преступные пристрастия у человека написаны на лице. Его теории давно признаны ошибочными, но многие из его разработок ценны и сегодня. Например, метод фиксации антропологических данных человека.

Михаил Виноградов: экстрасенсы на службе у спецслужб

Ломброзо, родившийся в 1836 году в Вероне, вошел в историю как один из самых знаменитых ученых-криминологов позапрошлого столетия — он создал в науке уголовного права уголовно-антропологическое направление. Считается, что он внес и большой вклад в развитие юридической психологии. Правда, практический пользы от его исследований на сегодняшний день осталось немного: зачастую самые страшные маньяки-преступники на лицо были не страшнее и не краше, чем среднестатистические граждане.

В 19-летнем возрасте, учась на медицинском факультете университета в Павии, Ломброзо публикует свои первые статьи по психиатрии — по проблеме кретинизма, которые привлекли внимание специалистов. Он самостоятельно освоил такие дисциплины, как этнолингвистика, социальная гигиена.

В 1862 году он уже профессор психических болезней, затем директор клиники душевных заболеваний, профессор юридической психиатрии и криминальной антропологии. В 1896 году Ломброзо получает кафедру психиатрии в Туринском университете.

В бытность военным врачом еще в начале 1860-х годов Ломброзо доводилось принимать участие в кампаниях по борьбе с бандитизмом на юге страны — тогда он и предпринял свои первые исследования по антропометрии. Обобщив их, он пришел к выводу, что тягости жизни в бедной Южной Италии привели к тому, что там появился «аномальный» тип людей с различными анатомическими и психическими отклонениями. Он отнес их к особой антропологический разновидности — «человеку преступному».

Чезаре Ломброзо строго фиксировал антропометрические данные нарушителей закона, пользуясь для этого специальным прибором — краниографом, которым он измерял размеры частей лица и головы. Свои выводы он опубликовал в книге «Антропометрия 400 правонарушителей», ставшей чем-то вроде учебника для многих тогдашних сыщиков.

Согласно теории «прирожденного преступника» Ломброзо, правонарушителями не становятся, а рождаются: преступники — дегенераты. Поэтому перевоспитать их невозможно — лучше превентивно лишать их свободы или даже жизни.

Как же определить преступные наклонности по внешности? Тому служат отличительные признаки — «стигматы»: совокупность психологических и физических особенностей. Например, приплюснутый нос, низкий лоб, массивные челюсти — все они, с точки зрения ученого, характерны для «примитивного человека и животных».

Однако нашлись у Ломброзо и критики. Уже многие его современники отмечали, что его теория упускает из внимания социальные факторы преступности. Поэтому еще в конце XIX века теория антропологической преступности была признана в целом ошибочной.

Стоит упомянуть любопытную работу Ломброзо — «Гениальность и помешательство» (1895). В ней ученый выдвинул тезис, что гениальность — результат ненормальной деятельности мозга на грани с эпилептоидным психозом. Он писал, что сходство гениальных людей с помешанными в физиологическом отношении просто поражает. Что же, многие с ним соглашались тогда — соглашаются и сейчас: ведь зачастую люди гениальные действительно «не от мира сего».

Кстати, именно Ломброзо первым в мире стал применять знание физиологии для выявления обмана, то есть использовал своеобразный детектор лжи. В 1895 году он впервые опубликовал результаты использования примитивных лабораторных приборов при допросе преступников.

Чезаре Ломброзо скончался 19 октября 1909 году в Турине, несмотря на все свои ошибки и заблуждения, оставшись в памяти потомков выдающимся ученым, одним из пионеров внедрения объективных методов в правовую науку. Его труды сыграли важную роль в развитии криминологии и юридической психологии.

В вкладе Чезаре Ломброзо в дело криминалистики «Правде.Ру» рассказал психиатр-криминалист, доктор медицинских наук, профессор психиатрии, создатель и руководитель Центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях Михаил Викторович Виноградов:

«Чезаре Ломброзо заложил основу современной психиатрической криминологии. Но в тот период времени у его не было возможности проводить четкий математический анализ тех признаков, которые он выявил. С тем, что у человека написано на лице, в жестах, в походке, мимике, все это отражает его суть. Но Ломброзо особым образом сместил понятия о человеке. Ведь человек как бы двоякое существо: социальное и биологическое.

Теория атавизма ч ломброзо. Бог шельму метит, или плутовская психология чезаре ломброзо

» Гениальность и безумие

Чезаре (настоящее имя Эзекия) Ломброзо оставил след в науке как психиатр и криминалист. Родился в Вероне, умер в Турине. Находился под влиянием френологии, которая была очень распространена в 60-х годах XIX в. Несмотря на острую критику своих основных идей, он стал основателем антропологической школы уголовного права.

Начало научной деятельности Ломброзо было связано с проблемами кретинизма. Он защищает диплом в Австрии по этой теме и в 27 лет получает место преподавателя в Павийском Университете, что дает ему возможность стажироваться в лучших клиниках Вены, Турина и Парижа. Впоследствии его заинтересовали актуальные в то время проблемы психиатрии. Он одновременно возглавляет кафедру психиатрии в Павийском университете и занимает должность директора дома умалишенных в Пейзаро.

Его ключевые идеи связаны с выдвижением теории невропатии, психических аномалий выдающихся, особенно гениальных творцов, а также ролью бессознательных состояний в их деятельности. В изучении преступников он применил антропометрический метод, использовал также сведения из патологической анатомии, физиологии и психологии преступников. Это натолкнуло его на идею «врожденного преступника» (Homo Delinquens), который существенно отличается от нормального человека. Он выдвинул идею врожденности самых типов преступников (жуликов, воров, насильников и убийц).

Исследуя антропологические свойства преступников как такие, что передаются по наследству, Ломброзо сравнивает преступника с дикарем, отмечая в них общие черты, такие, как недостаток нравственности, развитых мыслительных действий. Это своеобразный атавизм преступника. Развивая теорию атавизма, Ломброзо утверждал, что преступник, как человек примитивный, отличается от обычных людей, врожденными физическими дефектами черепа. Типичный преступник становится таковым в следствии кретинизма и дегенеративного происхождения. К этому он еще добавил признаки эпилепсии и нравственного помешательства.

Рядом с врожденными преступниками он выделяет преступников случайных, совершивших преступления в силу несчастного стечения обстоятельств (криминалоиды), полупомешанных, обладающих всеми задатками преступности (матоиды), и псевдопреступников (караемых законом, но не опасных для общества). В отдельном ряду стоят политические преступления.

Типы преступников по Ломброзо

Жулик (мошенник):

Добродушная внешность, бледное лицо, маленькие глаза, кривой нос, лысая голова.

Маленький череп неправильной формы, удлиненная голова, прямой нос (часто вздернут), бегающий или, наоборот, цепкий взгляд, черные волосы, редкая борода.

Насильник:

Глаза навыкате, пухлые губы, длинные ресницы, приплюснутый или кривой нос. Сухопарые и рахитичные. Чаще блондины, чем брюнеты, иногда горбатые.

Убийца (душегуб):

Большой череп, короткая голова (высота меньше ширины), резко выраженная лобная пазуха, объемные скулы, длинный нос (иногда загнут вниз), квадратные челюсти, большие глазные орбиты, выпяченный квадратный подбородок, неподвижный стеклянный взгляд, тонкие губы, хорошо развитые клыки. Самые жестокие душегубы имеют черные, курчавые волосы, редкую бороду, короткие кисти рук, чрезмерно большие или, напротив, слишком маленькие мочки ушей.

Хотя теория врожденной склонности к преступлениям сегодня признана ошибочной и ненаучной, классификация из четырех типов преступников, выделенных Ломброзо, используется и поныне.

Несмотря на острую критику своей концепции со стороны криминалистов и антропологов, Ломброзо упорно работал над своими трудами и традиционными темами: «Преступный человек» (1876), «Преступления в политике и революции» (1890), «Преступная оценка» (1893), «Новейшие успехи науки о преступниках» (1892), «Любовь и безумство» (1889) и др.

В XIX в. особое внимание обращено на личность, ее психологические проблемы. Но это было исследование, условно говоря, акцентуированных личностей. Черты нормальной, обычной личности тогда еще не интересовали психологов. Научный интерес был направлен к необычному в человеке. Но это способствовало распознаванию личностных черт и видению личности как таковой.

Типажи преступников из коллекции Ломброзо

Акцентуированные личности , к изучению которых обращались психологи, историки культуры и другие исследователи, были людьми героического типа, осуществляли титанические поступки, проявляли героизм не только в сфере военной, в «пограничных ситуациях», но и в творчестве вообще. Это были также личности преступного типа, тоже проявлявшие своего рода героизм, или же в своем суженном сознании теряли «моральный» контроль, однако считали, что прокладывают новые пути «межличностных отношений». Героизм и преступность переходят друг в друга в зависимости от влияния на общество, но по квалификации героичности или преступности в этом вопросе все зависит от установок личности, группы, общества в целом, исторического уровня его развития.

Квалификация преступного как сумасшедшего как атавизма только показывает фиксированность сознания целью, отсутствие нравственной обратной связи, рефлексии как оценки со стороны общечеловеческого. Преступность, «расчищает путь для творчества», «прогресса», является негативаций «устаревшего» вообще, как «дух отрицания», является демоническим началом в личности, которое раскрывается нередко циничным способом, квалифицируя себя как нечто сверхчеловеческое, что имеет право повелевать и действовать, исходя из чисто личных интересов.

Когда акцентуация достигает особого уровня, далеко переступая границы нормального, личность входит в патологические отношения, проявляя определенную зависимость суженного характера. Когда при этом она видит в себе значительные преимущества над обыденными проявлениями личности, создает своеобразную оправдательную идеологию своих поступков, возникает сверхчеловек, который противопоставляет себя другому с определенным пренебрежением, сосредоточивает в себе, по своему мнению, весь мировой титанизм, или титанизм Возрождения, осознает себя как титанизм, а именно ощущая в себе сверхчеловеческое. Сверхчеловек, который освобождает себя от противопоставления другому и, наоборот, включает в себя не просто другого, а общечеловеческое, чувствует в себе присутствие высшего начала, которое является святостью. Последняя уже ограничивает себя по активности отдельных поступков, является субстанциональной значимостю, переживает абсолютную самодостаточность и завершенность и вместе с тем имеет предельную индивидуализацию.

Личность, которая включает в себя общечеловеческое, активно и проблемно соотносит его со своей индивидуализированной сутью, вообще бесконечно одарена, она раскрывается в определенных творческих актах и является создателем вообще. Она концентрирует в себе все указанные черты акцентуированных личностей и их самих вообще.

Музей криминальной антропологии в Турине был основан Чезаре Ломброзо в 1898 году. Ныне там хранится более 400 черепов, которые использовались им для доказательства теории «медианной затылочной ямки» — черепной аномалии, которая, по его мнению, способствовала девиантному поведению. В коллекции также представлены рисунки, фотографии, криминальные доказательства, анатомические детали «сумасшедших и преступников» из позапрошлого века.

Таков круг личностных акцентуаций, черты которых тесно связаны между собой.

Чезаре Ломброзо раскрывает личность в состоянии большой творческой возвышенности, когда она решительно и уверенно перешагивает рамки обычного поступка. Ее необычность квалифицируется как антиморальная, но она при этом оправдывается как такая, что появилась в результате роковой антропологической наследственности. В частности, эти черты раскрываются как единство «гениальности и помешательства (безумия)», ведь, по его мнению, только такое сочетание черт может дать исторически значительную личность.

В своей знаменитой книге «Гениальность и помешательство» (1864) Ломброзо решает вопросы подобия гениальных и психически больных «в физиологическом отношении» людей, исследует влияние атмосферных явлений на гениев и психически больных, которые одинаково остро чувствуют это влияние, пишет о влиянии метеорологических явлений на рождение гениальных людей, подтверждает влияние расы и наследственности на появление гениальности и психических болезней. Он исследует гениальных людей, страдавших психическими болезнями (Гарингтон, Свифт, Коуацци, Руссо, Ампер, Шуман). Он отмечает особенности сочетания гениальности и психических болезней среди поэтов, юмористов, артистов, графоманов, пророков, революционеров, в частности, уделяет внимание Дж. Савонароле и Лазаретти.

Как научный материал Ломброзо использует в своих исследованиях автобиографии психически больных людей, их литературные произведения.

Выводы, которые он делает из своих исследований, не подтверждают обязательности связи гениальности и безумия. Однако психические состояния представителей обеих групп несколько схожи меж собой. «В бурной и длительной жизни гениальных людей бывают моменты, когда эти люди проявляют больше подобия с сумасшедшими, и в психической деятельности тех и других есть немало общих черт. Например, усиленная чувствительность, экзальтация, меняющаяся апатией, оригинальность эстетических произведений и способность к открытиям, бессознательность творчества и использования особенных выражений, сильная рассеянность, склонность к самоубийству и наконец большое самоуважение». Хотя, Галилей, Кеплер, Колумб, Вольтер, Наполеон, Микеланджело, Кавур — люди несомненно гениальные, не проявляли, однако, признаков безумия. Кроме того, Ломброзо отмечает, что гениальность проявляется значительно раньше, чем психические заболевания. В этом вопросе он относится с доверием к исследованиям Т. Рибо.

Если психические заболевания передаются по наследству, то гениальность умирает вместе с ее носителем — индивидом. Выдающиеся умственные способности у больных слишком односторонни. Больные не имеют настойчивости в решении задач, твердости характера, внимания, аккуратности, памяти — черт, наиболее присущих гению. Они не проявляют сочувствия к другим людям. Гении спокойно, с осознанием собственных сил неуклонно шли избранным путем к высокой цели, проявляя твердость духа в несчастьях, не становясь рабами своих страстей. Такими были Спиноза, Бэкон, Галилей, Данте, Вольтер, Колумб, Макиавелли, Микеланджело и Кавур. Ломброзо дает им такую характеристику: всем им был присущ сильный, гармонично развитый череп, что свидетельствует о силе мыслительных способностей, подкрепленных мощной волей. Они никогда не предавали своих убеждений, не становились ренегатами, они не уклонялись от своей цели, не отрекались начатого дела. Всем им была присуща цельность характера.

К патологическим признакам деятельности Ломброзо относит чрезмерную тщательность проработки материала, злоупотребление символами, эпиграфами и аксессуарами, преобладание одного цвета в рисунке и чрезмерное влечение к новациям, что является выражением псевдооригинальности. В литературных произведениях и научных статьях имеющиеся претензии на остроумие, чрезмерная систематизация, намерение выставлять на первый план свою личность, логика изложения замещается эпиграммой и везде непреодолимое влечение к оригинальности, которое, однако, не реализуется.

Ломброзо выражает опасения относительно судьбы народов, управляемых такими патологическими личностями. Они пытаются вещать в стиле библейского лаконизма. Среди них немало шарлатанов, хотя они сами этого не осознают. Этих психопатов он называет матоидами. Это мнимые реформаторы, которых следует остерегаться, ведь они имеют большое влияние на окружающих. Эти психопаты все время настойчиво вмешиваются в социальные проблемы, и могут также пойти и на политические убийства.

Сумасшедшие и психопаты с определенными признаками гениальности, или без них, оказывали большое влияние на толпу, провоцировали политические движения. Другие — настоящие гении и сумасшедшие (среди них Ломброзо называет Магомета, Лютера, Савонаролу, Шопенгауэра) — имели в себе силы задержать развитие народов и даже оказались учредителями религии или секты.

Человечество должно остерегаться «блестящих гениальных призраков» — так завершает Чезаре Ломброзо свой анализ параллельных черт гениев и психически больных людей.

Роменець В.А. История психологии XIX-XX века. — Киев, Лыбидь, 2002

Приобрел известность в XIX в. благодаря своим утверждениям о том, что он обнаружил причину криминального поведения людей. Его основная работа L’Uomo delinquente («Преступник») была опубликована в 1876 г. Он стал автором многих других работ, в том числе «Преступление, его причины и способы искоренения» (1899 г.).

Ломброзо: теория врожденного преступника

В своих книгах итальянский врач-психиатр и основатель криминологии утверждал, что анатомические исследования тел уголовников после их смерти показали их физическое отличие от нормальных людей. По его словам, они обладают стигматами (знаками), которые представлены аномального размера черепами и челюстями. Ломброзо даже утверждал, что способен различить тип злоумышленника по его физическим характеристикам. Работа «Преступник» выдержала шесть изданий.

Со временем и под влиянием зятя Гульельмо Ферреро теория Ломброзо была дополнена суждением о том, что социальные факторы также являются причиной правонарушений, и что вся преступность не является врожденной.

Концепция атавизма

Больше всего теория Чезаре Ломброзо применяет термин «атавизм». Автор использовал его в отношении лиц, которые не были полностью развиты. Он считал таких людей «откатом» к более ранним формам человека или приматам. Он основывал это представление на своих выводах о том, что в черепах, мозге, других частях скелета, мышцах и внутренних органах преступников имеются анатомические особенности.

История возникновения

Теория Ломброзо появилась, когда он проводил вскрытие тела известного итальянского преступника по имени Джузеппе Вильела. Исследуя его череп, он заметил, что некоторые характеристики (в частности, депрессия на затылке, которую он назвал средней затылочной ямкой) напомнили ему черепа представителей «низших рас» и «низших видов обезьян, грызунов и птиц». Он пришел к выводу о том, что основные причины криминальных наклонностей имели органическую природу — наследственность была ключевой причиной девиантности. Термином, которым итальянский криминолог пользовался для описания признаков далеких предков человека, был «атавизм».

«Врожденные преступники», таким образом, рассматривались Ломброзо в его самых ранних сочинениях как подвид человека. В более поздних работах, однако, он начал рассматривать их не как эволюционный пережиток, а больше в плане задержки развития и вырождения.

Криминология

Теория прирожденного преступника Ломброзо основывалась на биологическом детерминизме: уголовники имеют свои особенные физиогномические атрибуты или уродства. Физиогномика пыталась оценить характер и личность по физическим чертам лица или тела. По мнению основателя криминологии, в то время как большинство людей эволюционирует, злоумышленники деградируют, и поэтому представляют собой социальный или эволюционный регресс.

Теория Ломброзо о внешности преступника предполагала наличие у него физических атавистических стигматов, таких как:

• большие челюсти;
• низкий скошенный лоб;
• косая проекция челюсти;
• высокие скулы;
• сплюснутый и вздернутый нос;
• уши в форме ручки чашки;
• орлиный нос или мясистые губы;
• жесткий бегающий взгляд;
• куцая борода или плешь;
• нечувствительность к боли;
• длинные руки по отношению к нижним конечностям.

Ломброзо сосредоточился на предполагаемой научной методологии в целях выявления криминального поведения и изоляции лиц, способных на самые жестокие преступления. Он выступал за изучение людей с помощью измерений и статистических методов при сопоставлении антропологических, социальных и экономических данных.

Теория Ломброзо: типы преступников

Проведя последующие исследования и более тщательный статистический анализ, итальянский криминолог модифицировал свою теорию. Он продолжал определять атавистические стигматы и, кроме того, выделил два других вида злоумышленников: безумного и «криминалоида». Хотя умалишенные преступники и обладали некоторыми стигматами, врожденными Ломброзо их не считал. По его мнению, они стали такими в результате «изменений мозга, которые полностью расстроили их моральную природу». К невменяемым злоумышленникам он относил клептоманов и растлителей. Криминалоиды не имели ни одной физической особенности врожденных или сумасшедших преступников и начали заниматься криминальной деятельностью не сразу, как правило, совершая менее тяжкие правонарушения. Позднее Ломброзо классифицировал их как габитуальных злоумышленников, ставших такими в результате контакта с другими уголовниками, злоупотребления алкоголем или других неблагоприятных обстоятельств.

Он был сторонником гуманного обращения со злоумышленниками, выступая за изоляцию атавистических, врожденных преступников от общества для их собственной защиты и защиты общества, за реабилитацию тех, кто уголовником не родился, и против смертной казни.

Исследование женщин

Теория преступников Ломброзо не ограничивалась мужчинами. Его исследования лиц слабого пола начались с измерения женских черепов и фотографий, целью которых были поиски атавизмов. Он пришел к выводу, однако, что женщины-уголовницы были редки, и у них наблюдались лишь незначительные признаки вырождения, потому что они «эволюционировали меньше, чем мужчины, из-за неактивного характера их жизни».

Итальянский криминолог утверждал, что природная пассивность удерживает их от нарушения закона, так как им не хватает ума и инициативы, чтобы стать преступницами.

Кортикальная дисплазия и эпилепсия

Теория Ломброзо поддерживала общее происхождение преступности, гениальности и эпилепсии как следствия нарушения эмбрионального развития центральной нервной системы (ЦНС) с преимущественным поражением вышестоящих нервных центров. В 1896 г. вместе со своими коллегами итальянский ученый первым описал наблюдения дисплазии коры головного мозга у пациентов, страдающих эпилепсией.

Антропологическая теория Ломброзо, по его же мнению, требовала подтверждения путем прямого наблюдения за больными, используя антропологические, социальные, нейрофизиологические, экономические и патоморфологические данные. В сотрудничестве со своим учеником Луиджи Ронкорони он описал преобладание гигантских пирамидных нейронов и полиморфных клеток в сером веществе фронтальной коры у 13 эпилептиков. Большинство крупных пирамидных нейронов были организованы бессистемно, а их апикальные дендриты имели патологическую направленность. Количество нервных клеток было заметно снижено, и наблюдался обильный глиоз. Кроме того, зернистые слои у большинства больных были значительно меньше или отсутствовали, и множество нервных клеток присутствовало в белом веществе подкорки. В образцах преступников и здоровых лиц контрольной группы этого никогда не наблюдалось. Ломброзо и Ронкорони объяснили свое открытие как доказательство остановки развития ЦНС. Таким образом, более века тому назад Чезаре Ломброзо и его единомышленники описали поражения лобной коры у пациентов с эпилепсией, соответствующие дисплазии Тейлора.

Психиатрия и проблема гениальности

В 1889 г. Ломброзо опубликовал работу «Гениальный человек», в которой он утверждал, что художественный гений является видом наследственного безумия. Для того чтобы поддержать эту мысль, он начал собирать большую коллекцию «психиатрического искусства». В 1880 г. он опубликовал на эту тему статью, в которой выделил тринадцать типичных черт «искусства душевнобольных». Хотя его критерии считаются сегодня устаревшими, теория Ламброзо вдохновила последующих исследователей, в частности Ганса Принцхорна.

Ломброзо в 1889 г. описал свое отношение к проблеме гения и обычного человека следующим образом. Появление одного великого гения более чем эквивалентно рождению сотен бездарей. Здравый смысл идет по проторенному пути, а гений — никогда. Вот почему толпа, не всегда без причины, готова относиться к великим людям как к лунатикам. Гениальность является одной из многих разновидностей безумия.

Проблемы с некоторыми из постулатов

Биологические теории Ломброзо страдали от социал-дарвинистского высокомерия. В частности он поддерживал догенетическую концепцию эволюции как «прогресса» от низших форм жизни к высшим вместе с предположением, что более «продвинутые» человеческие черты позволят их носителям жить в иерархическом урбанизированном обществе, сильно отличающемся от условий, в которых человеческие существа эволюционировали.

В попытке предсказать рост преступности по форме черепа и другим физическим характеристикам злоумышленников он фактически создал новую лженауку — судебную френологию. Ломброзо и его единомышленники первыми в мире описали и объяснили разновидность эпилепсии, известную сейчас как дисплазия Тейлора. Однако они использовали свои наблюдения для поддержки научных заблуждений, касающихся взаимосвязи между преступностью, эпилепсией и гениальностью.

Наследие

Хотя Ломброзо был пионером научной криминалистики и его работа была одной из причин появления в начале ХХ века евгеники, его исследования перестали рассматриваться как адекватная основа современной криминологии. Однако такие дисциплины, как психиатрия и аномальная психология, сохранили идею обнаружения причин преступности полностью внутри человека в полной оторванности от окружающих социальных условий и структур.

Пионер криминологии

Чезаре Ломброзо является исторической фигурой и основателем итальянской школы позитивистской криминологии, которая включает Энрико Ферри (1856-1929) и Рафаэля Гарофало (1851-1934). Они отказались от концепции свободы воли и идеи равенства, высказываемых классицистами, согласно которым человек путем свободного выбора принимает рациональное решение вести себя как преступник, и заменили их детерминизмом.

Ломброзо разработал концепцию «атавистических», или врожденных, уголовников, основываясь на антропометрических измерениях. Хотя научная обоснованность концепции была поставлена под сомнение другими криминологами, достижения Ломброзо способствовали переключению внимания с правового изучения преступности на научное изучение преступника. Эта новая научная криминология основывалась на экспериментальном методе эмпирического обнаружения и исследования фактов. Получение знаний стало основываться на тщательных длительных систематических наблюдениях и научном анализе.

В своих поздних работах Ломброзо различал врожденных правонарушителей и тех, кто нарушил закон по обстоятельствам. Он отмечал важность разделения этих типов с точки зрения эффективности наказания, выступал за гуманное отношение к преступникам и ограничение применения смертной казни.

6 ноября 1835 года в Италии на свет появился Чезаре Ломброзо – знаменитый психиатр и праотец антропологического направления в криминологии и уголовном праве. Главной идеей данного направления было доказательство существования прирожденных преступников.

“Изучайте личность преступника…Тогда вы поймете, что преступление есть не случайное явление, а вполне естественный акт.”- Чезаре Ломброзо

Ломброзо утверждал, что преступниками не становятся, а рождаются. Психиатр был убежден, что существует особая связь между телосложением человека и его характером. И для того, чтобы понять эту связь, которая поможет разоблачить преступника ему необходимы лишь штангенциркуль и линейка. Эти приспособления нужны для того, чтобы сделать замеры определенных частей тела человека и проанализировав полученные замеры, раскрыть все секреты, которые скрывает физиология.

Одной из самых значимых работ для медицины, стала работа по изучению процесса гликолиза .

Для того чтобы заявить о своей теории выявления преступников, доктору пришлось изучить тысячи воров и убийц. При невозможности изучать живых преступников, Ломброзо изучал их черепа. Он занимался поиском объективных морфологических критериев. Собранная им коллекция преступников стала для многих ужасающей реальностью.

Ломброзо выделил четыре типа преступников: душегуб, вор, насильник и жулик. И для каждого типа он сделал описание внешности.

Внешность типичного насильника

Большие навыкате глаза, пухлые губы, длинные ресницы, приплюснутый и кривой нос. Чаще всего сухопарые и рахитичные блондины, иногда горбатые.

Внешность типичного вора

Неправильный маленький череп, удлиненная голова, прямой нос (часто вздернутый у основания), бегающий или, наоборот, цепкий взгляд, черные волосы и редкая борода.

Внешность типичного убийцы

Большой череп, короткая голова (ширина больше высоты), резкая лобная пазуха, объемные скулы, длинный нос (иногда загнутый вниз), квадратные челюсти, громадные глазные орбиты, выдающийся вперед четырехугольный подбородок, неподвижный стеклянный взгляд, тонкие губы, хорошо развитые клыки. Наиболее опасные убийцы чаще всего имеют черные, курчавые волосы, редкую бороду, короткие кисти рук, чрезмерно большие или, напротив, слишком маленькие мочки ушей.

Внешность типичного мошенника

Лицо бледное, глаза маленькие, суровые, нос кривой, голова лысая. В целом внешность мошенников достаточно добродушная.

Данная теория не совсем относится к женщинам, ведь выявить преступниц среди женщин позволяет не физиологическое уродство, как у мужчин, а психологическое к которому относят:

• Склонность к антисоциальному поведению.
• Отсутствие материнских чувств.
• “Беспорядочная” половая жизнь и др.

Стоит отметить, что благодаря Чезаре Ломброзо также появился первый “прототип” детектора лжи. В основе выявления лжи было измерение давления человека во время того, как он давал ответы на вопросы. Скачки давления свидетельствовали о не правдивых ответах.

Преступниками не становятся, заявил Ч. Ломброзо, преступниками рождаются.

Преступник — это атавистическое существо, которое воспроизводит в своей личности яростные инстинкты первобытного человечества и низших животныхГерцензон А.А. Методика криминологического изучения личности преступника. М., 2004 г. С. 221..

Преступники обладают отчетливо различными физическими чертами. Прирожденные индивидуальные факторы — основные причины преступного поведения, утверждал он.

Ломброзо разработал таблицу признаков прирожденного преступника — таких черт (стигм), выявив которые, путем непосредственного измерения физических черт того или иного лица, можно было, как верил он, решить, имеем ли мы дело с прирожденным преступником или нетКриминология: ред. Н.Ф.Кузнецовой, В.В. Лунаева,2-е издание М; Волтерс Клувер-2005 г. С. 192.

Первые же проверки таблиц Ломброзо показали, однако, что наличие у преступника особых физических черт, отличающих их от всех остальных современных людей и сближающих их с первобытным человеком, не более чем миф.

В 1913 г. английский криминолог С. Горинг проверил исследование Ломброзо, сравнив заключенных со студентами Кембриджа (1000 человек), Оксфорда и Абердина (959 человек), с военнослужащими и учителями колледжей (118 человек). Оказалось, что никаких различий между ними и преступниками не существует.

В книге Ломброзо привлек к себе внимание прежде всего тезис о существовании анатомического типа прирожденного преступника, т. е. человека, преступность которого предопределяется его определенной низшей физической организацией, атавизмом или дегенерацией.

Однако последовавшие тщательные обследования преступников, в том числе в России, не подтвердили его выводов.

Так, патологоанатом Д. Н. Зернов на основании специально проведенных проверочных исследований пришел к убеждению, что «прирожденного преступника» не существует; квалифицированными изысканиями в области анатомии не удалось подтвердить его бытие.

Зернов отмечал, что среди преступников встречаются люди с признаками дегенерации точно так же, как и среди непреступных людей. Численность их, по всей вероятности, одинакова, как среди преступников, так и непреступников, поэтому и средние числа получаются одинаковые.

Ч. Ломброзо придавал большое значение распространению и развитию своей теории, получившей широкий резонанс на Международном юридическом конгрессе открывшемся в Лиссабоне 4 апреля 1889 г.Ломброзо Ч. Преступление. Новейшие успехи науки. Анархисты. М., 2004. С. 211.

Вместе с тем, уже в XIX в. теоретические построения Ч. Ломброзо подвергались критике. Одним из таких критиков был известный немецкий юрист Ф. фон Лист.

Признавая важность обращения к личности преступника, Ф. фон Лист, тем не менее, указывал: Ч. Ломброзо далек от истины, полагая, что большинство преступников подвержены эпилепсии и что практически в любом преступнике можно найти характерные признаки дикого человека.Лист Ф. фон. Задачи уголовной политики. Преступи;ние как социально — патологическое явление. М., 2004. С. 15.

Ф. фон Лист, в своих публикациях, стремился показать, что необходимо принимать во внимание и социальные условия, порождающие преступность, и особенности личности преступникаТам же. С. 92..

Отсюда следовал вывод о том, что антропологическая и социологическая школы в криминологии друг без друга не смогут дать точного ответа относительно преступления.

Последовательным критиком исключительной антропологизации криминологии был, как уже отмечалось, и С.Я. Булатов.

В монографии «Уголовная политика эпохи империализма» он показал несостоятельность так называемых естественнонаучных опытов», послуживших основанием считать преступников якобы особой группой людей, чем — то сродни особой расыБулатов С.Я. Уголовная политика эпохи империализма. М., 1933..

С.Я. Булатов видел причины, побуждающие человека встать на путь совершения преступлений, в общественном бытие, в общественных отношениях, складывающихся в условиях классовой борьбы.

Ч. Ломброзо с течением времени развивал свои взгляды, обратив внимание на определенные социально — экономические причины возникновения и роста преступности.

Он, в частности, отмечал, что «бедность является источником преступлений, хотя не очень грубых и жестоких по своей форме, но зато довольно ограниченных по своему числу.

Между тем искусственные бесконечные потребности богатых людей создают и многочисленные виды особых преступлений».

Эволюция взглядов Ч. Ломброзо не осталась незамеченной С.Я. Булатовым. Он дает подробный анализ взглядов основателя антропологической школы криминологии и подходов его последователей.

В результате всестороннего исследования он приходит к выводу: «Антропологическая школа является школой не детерминизма, а фатализма, школой не материализма, а замаскированного под материализм идеализма, так как она превращает классовое историческое явление — преступление в надклассовое, внеисторическое явление, «вечное, как рождение, как смерть»».

В то же время, конечно же, необходимо иметь в виду, что взгляды ученых во многом обусловлены конкретно — исторической обстановкой, в которой они живут.

Именно в таком ключе следует оценивать достижения ученого, его реальный вклад в развитие науки, а не те возможности, которые не были реализованы по тем или иным причинам».

Несмотря на ошибочность положения Ломброзо о существовании разновидности прирожденных преступников, нельзя отрицать его вклад в развитие криминологииБегимбаев С.А. Идеи С.Я. Булатова об антропологической теории преступности. Государство и право. № 10. 2008 г. С. 25 — 27..

Именно Ломброзо начал исследования фактического материала, поставил вопрос о причинности преступного поведения и о личности преступника. Основная его мысль заключается в том, что причина — это цепь взаимосвязанных причин.

Знаменитый итальянский судебный психиатр и криминолог XIX века Чезаре Ломброзо призывал типов с «нефотогеничными» лицами казнить или изолировать: мол, преступные пристрастия у человека написаны на лице. Его теории давно признаны ошибочными, но многие из его разработок ценны и сегодня. Например, метод фиксации антропологических данных человека.

Михаил Виноградов: экстрасенсы на службе у спецслужб

Ломброзо, родившийся в 1836 году в Вероне, вошел в историю как один из самых знаменитых ученых-криминологов позапрошлого столетия — он создал в науке уголовного права уголовно-антропологическое направление. Считается, что он внес и большой вклад в развитие юридической психологии. Правда, практический пользы от его исследований на сегодняшний день осталось немного: зачастую самые страшные маньяки-преступники на лицо были не страшнее и не краше, чем среднестатистические граждане.

В 19-летнем возрасте, учась на медицинском факультете университета в Павии, Ломброзо публикует свои первые статьи по психиатрии — по проблеме кретинизма, которые привлекли внимание специалистов. Он самостоятельно освоил такие дисциплины, как этнолингвистика, социальная гигиена.

В 1862 году он уже профессор психических болезней, затем директор клиники душевных заболеваний, профессор юридической психиатрии и криминальной антропологии. В 1896 году Ломброзо получает кафедру психиатрии в Туринском университете.

В бытность военным врачом еще в начале 1860-х годов Ломброзо доводилось принимать участие в кампаниях по борьбе с бандитизмом на юге страны — тогда он и предпринял свои первые исследования по антропометрии. Обобщив их, он пришел к выводу, что тягости жизни в бедной Южной Италии привели к тому, что там появился «аномальный» тип людей с различными анатомическими и психическими отклонениями. Он отнес их к особой антропологический разновидности — «человеку преступному».

Чезаре Ломброзо строго фиксировал антропометрические данные нарушителей закона, пользуясь для этого специальным прибором — краниографом, которым он измерял размеры частей лица и головы. Свои выводы он опубликовал в книге «Антропометрия 400 правонарушителей», ставшей чем-то вроде учебника для многих тогдашних сыщиков.

Согласно теории «прирожденного преступника» Ломброзо, правонарушителями не становятся, а рождаются: преступники — дегенераты. Поэтому перевоспитать их невозможно — лучше превентивно лишать их свободы или даже жизни.

Как же определить преступные наклонности по внешности? Тому служат отличительные признаки — «стигматы»: совокупность психологических и физических особенностей. Например, приплюснутый нос, низкий лоб, массивные челюсти — все они, с точки зрения ученого, характерны для «примитивного человека и животных».

Однако нашлись у Ломброзо и критики. Уже многие его современники отмечали, что его теория упускает из внимания социальные факторы преступности. Поэтому еще в конце XIX века теория антропологической преступности была признана в целом ошибочной.

Стоит упомянуть любопытную работу Ломброзо — «Гениальность и помешательство» (1895). В ней ученый выдвинул тезис, что гениальность — результат ненормальной деятельности мозга на грани с эпилептоидным психозом. Он писал, что сходство гениальных людей с помешанными в физиологическом отношении просто поражает. Что же, многие с ним соглашались тогда — соглашаются и сейчас: ведь зачастую люди гениальные действительно «не от мира сего».

Кстати, именно Ломброзо первым в мире стал применять знание физиологии для выявления обмана, то есть использовал своеобразный детектор лжи. В 1895 году он впервые опубликовал результаты использования примитивных лабораторных приборов при допросе преступников.

Чезаре Ломброзо скончался 19 октября 1909 году в Турине, несмотря на все свои ошибки и заблуждения, оставшись в памяти потомков выдающимся ученым, одним из пионеров внедрения объективных методов в правовую науку. Его труды сыграли важную роль в развитии криминологии и юридической психологии.

В вкладе Чезаре Ломброзо в дело криминалистики «Правде.Ру» рассказал психиатр-криминалист, доктор медицинских наук, профессор психиатрии, создатель и руководитель Центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях Михаил Викторович Виноградов:

«Чезаре Ломброзо заложил основу современной психиатрической криминологии. Но в тот период времени у его не было возможности проводить четкий математический анализ тех признаков, которые он выявил. С тем, что у человека написано на лице, в жестах, в походке, мимике, все это отражает его суть. Но Ломброзо особым образом сместил понятия о человеке. Ведь человек как бы двоякое существо: социальное и биологическое.

Читать «Преступный человек (сборник)» — Ломброзо Чезаре — Страница 22

Неграмотные, как видно, заметно уменьшаются как среди солдат, так и среди осужденных, но среди последних – в меньшей степени, чем среди первых.

Факт этот выступает еще яснее, если мы станем изучать по бюллетеням Левассера и по статистическим данным Бодио процент школьников в Европе в частных и общественных школах, относительно населения, параллельно с процентом убийств и краж среди него. При этом мы получим следующие цифры:

¹ Имеются только общественные школы.

откуда видно, что с увеличением школ почти везде, кроме России и Швейцарии, падает число убийств.

Что касается краж, то процент их подвергается неправильным колебаниям, возрастая в Англии, Бельгии и Пруссии с увеличением числа школ и уменьшаясь в Испании при ничтожном количестве их.

В Италии наблюдается полный параллелизм между убийствами и кражами, с одной стороны, и народным невежеством – с другой: минимальная, средняя и максимальная степени образованности и преступности совпадают друг с другом, как это видно из следующих цифр.

На 100 тысяч человек населения приходится:

Из таблицы видно, что в городах Франции и Англии кровавые преступления становятся все более редкими, между тем как преступления против собственности, напротив, учащаются. То же можно сказать и о Бельгии, где общее количество тяжких преступлений начиная с 1832 года значительно сократилось, и о Швейцарии, в которой число их уменьшилось на 40 %.

Во Франции число тяжких преступлений, судимых ассизными судами{12}, уменьшилось с 40 ⁰/0000 в 1825 году до 11 ⁰/0000 в 1881 году, а количество уголовных преступлений возросло с 48 тысяч до 205 тысяч.

В общем, преступность возросла на 133 %, но при этом количество кровавых преступлений уменьшилось, а покушений на женскую честь увеличилось с 302 в 1875 году до 2592 в 1880 году. Число краж поднялось в течение 1826–1880 годов на 238 %, мошенничеств – на 323 %, а преступлений против нравственности – на 700 %. Далее, бродяжничество усилилось в 4 раза, а банкротства с 2 тысяч дошли до 8 тысяч, хотя число купцов возросло далеко не в такой большой прогрессии.

Разница во всех этих цифрах объясняется исключительно образованием, влияние которого особенно заметно в Англии, где число заключенных в тюрьмах упало в период 1868–1892 годов с 87 тысяч до 50 тысяч, а число взрослых преступников с 31 295 до 29 825. Между тем население за то же время увеличилось здесь на 12 %, а народное образование поднялось – особенно в Лондоне – настолько, что на 100 осужденных неграмотных приходится только 21 человек.

2. Специальная преступность грамотных и неграмотных. Из всего сказанного мы можем сделать вывод: образование влияет на преступность по-разному, смотря по своему распространению. То есть, если оно еще ограничено и не достигло известной высоты, оно увеличивает число всех преступлений, кроме убийств, но когда оно достигает обширного распространения, то уменьшает количество самых тяжких преступлений, кроме преступлений против нравственности и политических. Но влияние просвещения остается постоянным в том, что оно изменяет сам характер преступлений, делая их менее жестокими.

Файе и Лакассань пришли к следующим выводам относительно преступности во Франции:

1. Среди неграмотных преобладают, главным образом, детоубийства, кражи, грабежи и поджоги.

2. Среди малограмотных (едва умеющих читать и писать) встречаются преимущественно вымогательства, письменные угрозы, шантажи, грабежи и нанесения побоев и ран.

3. Люди со средним образованием чаще всего совершают такие преступления, как взяточничество, преступления против нравственности, подлоги и угрозы в письмах.

4. Наконец, среди людей с высшим образованием более всего распространены подлоги, хищения денег и документов и политические преступления.

Итак, среди неграмотных преобладает наиболее грубая и жестокая форма преступности, а среди грамотных – наиболее мягкая.

По позднейшим наблюдениям Соке оказывается, что во Франции число преступлений, совершенных неграмотными преступниками, уменьшилось в 1876–1880 годах сравнительно с количеством их в 1831–1835 годах, причем случайные и предумышленные убийства, равно как и преступления против нравственности, упали наполовину, детоубийства и выкидыши – на одну треть; среди же преступников с высшим образованием уменьшились наполовину только убийства, а остальные преступления остались на прежней цифре.

В Австрии среди неграмотных преступников преобладают грабежи, разбои, детоубийства, выкидыши, убийства, кражи, двоемужество и нанесение ран.

В Италии, по исследованиям Амати, в течение 1881–1883 годов наблюдалось:

Среди 500 субъектов с высшим образованием в течение 1881–1883 годов отмечены следующие преступления:

Причем преобладали, как это видно, мошенничества, банкротства, кражи, взяточничества, убийства и преступления против нравственности.

Таким образом, если нельзя сказать, что образование всегда служит уздой для преступления, то еще менее можно принять, будто оно является для него стимулом.

Польза и благодетельное влияние просвещения выступают тогда с особенной очевидностью, когда оно широко распространяется по всем классам населения, ибо оно способствует уменьшению преступлений среди малообразованных людей, делая их более мягкими и облагораживая их.

Глава 9

Экономическое влияние. – Благосостояние населения

Влияние благосостояния на преступность далеко не так определенно, как влияние образования, и самое тщательное и беспристрастное исследование в этом направлении не дает точных результатов, так как для решения этой задачи не имеется достаточно точек опоры.

Бодио говорит о том, что благосостояние народное не поддается более или менее точной оценке, ибо мы не располагаем данными для определения ценности земельной собственности или минеральных богатств; что же касается частных состояний, то и они не могут служить мерилом народного благосостояния, ибо у нас нет точных данных о всех движимых и недвижимых собственностях. Поэтому для решения этого вопроса мы должны основываться исключительно на таких сведениях, как дарственные записи, духовные завещания и т. п.

Можно было бы при определении благосостояния страны руководствоваться средним поденным заработком населения или размерами налогов, которые оно платит, но и здесь нам приходится иметь дело с очень непостоянными данными. Вот почему так затруднительно говорить о связи, существующей между благосостоянием и преступлениями.

1. Подати и налоги. Сопоставляя благосостояние Италии, определяемое на основании данных о подушных податях населения, налогах на предметы первой необходимости (пищевые продукты, табак, соль), налогах прямых (на земли, недвижимое и движимое имущество, судебные пошлины) и пошлинах на дела с цифрами главнейших преступлений, мы находим, что:

Биологическая концепция причин преступности

Биологическая концепция причин преступности

Антропологическая школа права

Антропологическое направление в криминологии —  учение о преступнике как особом человеческом типе (отклонение от нормы) и преступности как следствии вырождения. В основу данного учения положены принципы антропологии (науки об эволюции человека и нормальных вариантах его физического строения)1.

Основателем данной школы права был итальянский психиатр Чезаре Ломброзо (1835-1909гг). Имя его давно уже стало нарицательным, как и термин «ломброзианство». Философской основой его теории явился позитивизм, соединенный с социал-дарвинистскими идеями. Преступление, по Ломброзо, — явление столь же естественное и необходимое, как рождение и смерть человека, как зачатие и болезни, в частности психические.

Происхождение               преступности – биологическое (в последствии Ломброзо признавал, что в той или иной степени преступность связана и со средой)2.

В   работах   «Преступный   человек»   и   «Преступление,   его причины и средства лечения» Ломброзо утверждал, что преступниками не становятся, а рождаются.

Ломброзо пытался описать облик такого преступника путем измерений черепа, роста, веса, выявления аномалий строения тела и т.д.

Прирожденные преступники обладают отчетливо различными физическими чертами. Прирожденные индивидуальные факторы – основные причины преступного поведения. Прирожденного преступника легко отличить от остальных людей по внешнему виду. У него сплющенный нос, редкая борода, низкий лоб, огромные челюсти, высокие скулы, приросшие мочки ушей и т.д. Они не чувствительны к боли, у них чрезвычайно острое зрение, они ленивы,   склонны   к    оргиям,  их   неодолимо   влечет    к   себе     совершение ради него самого3.

Слава этого ученого вполне заслужена – его научные выводы основываются на изучении 383 черепов умерших, 3839 черепов живых людей, всего им обследовано и опрошено 26886 преступников, которые сравнивались с 25447 студентами, солдатами и другими добропорядочными гражданами. Причем Ломброзо изучал не только современников, но и исследовал черепа средневековых преступников, вскрывая их захоронения.

На этом основании он пришел, например, к чудовищному выводу о «прирожденной преступности» ряда деятелей французской и буржуазной революции, Парижской Коммуны и представителей I Интернационала.

В соответствии со своим учением Ломброзо разработал таблицу признаков «прирожденного преступника», выявив которые путем непосредственного измерения физических черт того или иного лица, можно было, как утверждал он, решить имеем ли мы дело с прирожденным преступником или нет.

Первые же проверки таблиц Ломброзо показали, однако, что утверждения о наличии у преступников особых физиологических черт, отличающих их от всех остальных людей и сближающих их с первобытным человеком,  — не более, чем миф.

Позже, Ломброзо, руководствуясь теми же исходными положениями, назвал еще 16 групп факторов, якобы влияющих на преступность, весьма разнообразных и в значительной степени не сопоставимых (сюда входили метеорологические, географические, экономические и другие данные, а также расовые признаки).

Идеи о связи тела и души высказывались задолго до Ломброзо. Пожалуй, наиболее древней областью познания в этом отношении была хиромантия, которая претендовала на то, что изучая руку человека, можно определить его характер и предсказать будущие поступки. Отдельные высказывания на эту тему мы находи у Гиппократа, Платона, Аристотеля,                                           Фомы Аквинского1.

Вплотную приблизились к фундаментальному исследованию данного вопроса френологи и физиогномики.

Физиогномика (наука о распознавании природных задатков по физическим свойствам человека) имеет достаточно древнюю традицию. Гиппократ изучал ее по источникам, дошедшим из стран Древнего Востока.

В 1586 г. на эту тему публиковал исследования Дж.де Ла Порт.

В XVIII в. мощный импульс ее развитию дали исследования пастора Лафатера (1741-1801), который в 1775-1778 гг. опубликовал фундаментальный труд «Физиогномические фрагменты для поощрения человеческих знаний и любви».

Френология – это учение о локализации в различных участках мозга отдельных психических способностей, диагностируемых путем ощупывания внешнего рельефа черепа4.

Основатель френологии австрийский врач и анатом Франц Иозев Галль (1758-1828)    утверждал, что в мозгу человека можно найти 27 основных человеческих     способностей.   По   мнению  Галля,    можно      определить    в мозгу места, откуда исходят побуждения к убийству, кражам. Различия в мозговых извилинах поддаются  определению по форме черепа, по наличию определенных шишек и т.п.

Последователи Галля, ученые Вуазен, Клеф, Клерк, Каспер, Брока, Ловерн, провели интересные исследования физиологий преступников, их черепов.

Мэйю и Деспин, например, сравнивали преступников с дикарями. Особым объектом их исследования была связь между преступностью и различными аномалиями психики, эпилепсией и вырождением.

Как уже отмечалось, Ломброзо, рассматривает преступников как больных (нравственно помешанных). Соответственно и меры воздействия на них сходны с мерами воздействия на сумашедших.

На его взгляды в этой области, помимо психиатрической практики, значительное    влияние   оказала   теория   социальной   защиты, разработанная

Э.Ферри.

В одной из своих работ Ломброзо довольно популярно раскрывает сущность своей концепции воздействия на преступников.

Под воздействием своего молодого соотечественника Энрико Ферри Ломброзо во многом изменил и уточнил свои воззрения. Изменения первичных взглядов Ломброзо по воздействием критики и рекомендаций Э.Ферри и других ученых были настолько существенными, что пятое издание «Преступного человека», которое вышло в Турине в 1897 г. в трех томах, вряд ли можно считать работой чисто антропологического направления. Изменения во взглядах Ломброзо происходило весьма существенные. Во-первых, он отказался от понятия «преступный тип человека», принял предложенный Э.Ферри термин «прирожденный преступник» и перестал рассматривать всех преступников как прирожденных. Ферри предложил деление преступников на пять групп (душевнобольных, прирожденных, привычных, случайных и преступников по страсти), и Ломброзо принял эту классификацию, в соответствии с которой прирожденные преступники составляют лишь 40% всех нарушителей закона. Во-вторых, Ломброзо признал очень существенную роль социальных факторов как причин преступлений. В-третьих, он вынужден был признать, что прирожденный преступник не обязательно должен совершить преступление. При благоприятных внешних социальных факторах преступные наклонности человека могут так и не реализоваться в течение всей его жизни.

Один из крупнейших уголовных социологов XIX в. Э.Ферри – автор итальянского фашистского уголовного кодекса затушевывая прямолинейность ломброзианского биологизма, выделял наряду с антропологическими и социальные факторы, влияющие на преступность. Однако, признавая расистские «методы» борьбы с преступниками, он тем самым содействовал пропаганде расовых теорий5.

Хотя сам Ферри и считал себя представителем антропологической школы, это название «антропологическая» следует воспринимать весьма условно, ибо уже с первого издания «Уголовной социологии», которая вышла в 1881 г., он выступал активным проводником социологических взглядов на природу преступности и некарательные социальные методы воздействия на преступность.

Научные выводы и практические рекомендации Ломброзо постоянно подвергались серьезной критики со стороны его оппонентов. Наиболее весомые аргументы против теории Ломброзо представили социологи.

Исследования Ломброзо пользовались большой популярностью у практических работников. К его горячим сторонникам принадлежал известный французский криминалист Бертильон, разработавший антропометрический метод идентификации преступников, а также Гальтон и Анфосо, усовершенствовавшие    на       основе       уголовной     антропологии      методыдактилоскопической идентификации преступников.

Антропологические исследования Ломброзо легли в основу созданного им детектора лжи, который сам Ломброзо назвал сфигмографом.

Немалое практическое значение имели исследования Ломброзо в области графологии. Его описания татуировок преступников с раскрытием их тайного смысла до сего времени имеют актуальность. То же можно сказать и о проведенном им анализе преступного жаргона.

Начало ХХ в. ознаменовалось буржуазным развитием физиологии вообще и эндокринологии в частности. Ученые выяснили, что работы желез внутренней секреции (гипофиза, щитовидной, паращитовидной, зобной, половых желез) в значительной мере зависят и внешность и самоощущение человека, соответственно его поведенческие реакции в определенной мере связаны с химическими процессами, происходящими внутри организма.

То есть теория эндокринного предрасположения человека к преступлению (Ди Туллио, Р.Фукес и др.) сводится к признанию основной причинной преступного поведения наличие аномалий в железах внутренней секреции.6

Эти закономерности оказались весьма привлекательными для криминологов, которые работали в русле ломброзианства и стремились найти связующие   звенья   между    характеристикой   внешности   и    особенностями

поведения.

В 1924 г. американский исследователь Макс Шлапп опубликовал небольшую статью, в которой обнародовал результаты изучения эндокринной системы преступников. По его данным, почти треть всех заключенных страдает эмоциональной неустойчивостью, связанной с заболеваниями желез внутренней секреции.

Через несколько лет в Нью-Йорке Шлапп в соавторстве с Эдвардом Смитом опубликовал книгу «Новая криминология» (1928г.). Авторы одну из главных ролей в механизме преступного поведения отводили различным эндокринным расстройствам (внешними признаками которых являются наряду с другими особенности телосложения). Эти исследования стимулировали поиск физических признаков опасного состояния, который привел криминологов к гипотезе о связи строения тела, типа телесной конструкции с предрасположенностью к преступному поведению.

Наиболее масштабные исследования в этой области провел профессор Гарвардского университета Эрнест Хуттон, который более 15 лет проводил обширное антропологическое изучение преступников. Его исследования отличались основательностью, репрезентативностью и надежностью. Исследования привели Хуттона к выводу о том, что существование типа прирожденного преступника – это реальный факт. Для защиты общества от таких преступников необходимы достаточно жесткие меры.

Аналогичные исследования проводил Уильям Шелдон. В 1949 г. он опубликовал книгу «Виды преступной молодежи: введение в конституционную психиатрию», в которой развил идею единства физической структуры человека и его поведения.

В 1955 г. Эдвард Подольски в «Криминологическом журнале», США, опубликовал статью «Химическая  основа преступного поведения». В ней он попытался проанализировать эндокринную и химическую основу, связывающую строение тела и поведение человека. По его мнению, уровень развития физиологии не позволяет пока проверить многие гипотезы о сущности преступного поведения, однако наиболее перспективные пути воздействия на преступность следует искать в этом направлении.7

В 1925 г. начали исследовать природу преступности супруги Шел и Элеонора Глюк. В основу своих исследований они положили метод длительного (моноэтюдных) наблюдений. Их концепция была гораздо мягче Хуттоновской: по их мнению, воздействуя на окружение подростка, можно контролировать его склонность к преступлению. На основании исследований этого феномена в 1959 г. ими была разработана таблица для прогнозирования преступного поведения. Авторы таблиц утверждали: если ребенка в возрасте 6 лет при поступлении в школу тщательно обследовать, то прогноз преступного поведения может быть сделан достаточно точно (с вероятностью 0,9).

Помимо прогностической таблицы Ш. и Э.Глюк выработали также таблицу, помогающую судье назначать адекватное наказание преступнику. Прогностическая таблица Глюков нашла широкое применение в практике Нью-Йорского городского комитета.

Таким образом, если теории, выдвигаемые антропологической школой права,   верны,    то   из них следует, что общество бессильно что-либо сделать с преступностью. Оно не в состоянии повлиять на «аномалии» организма преступника и изменить его сознание. Отсюда и знаменитая формула, приписываемая сторонникам антропологического детерминизма ломброзианского типа, согласно которой единственное, что можно сделать с преступником – это его «измерить, взвесить и повесить».

Генетическая теория причин преступности

1900 г. считается датой рождения генетики. В этом году ученые Голландии, Германии и Австрии смогли понять основные законы наследственности, открытые Георгом Менделем несколькими десятилетиями раньше.

В 1909 г. датский ученый В.Иогансен ввел в научный оборот термин «ген», под которым понимал наследственный задаток признака.

Развитие генетики раскрыло широкие перспективы для выдвижения смелых гипотез о передаче склонности к преступлению генетическим путем.

Первым попытку проверить гипотезу о генетической обусловленности преступного поведения предпринял немецкий психиатр Йоханес Ланге.                   В 20-х гг. в этих целях он провел исследования на основе близнецового метода, суть которого заключалась в том, что сравнивалось поведение близнецов, развившихся из одной яйцеклетке  (и, соответственно, имевших одинаковый набор генов) с поведением близнецов, которые развились из разных яйцеклеток и имели различные наследственные задатки. Гипотеза заключалась в следующем: если зависимость поведения от генетических факторов реальна, то в отдельных поступках и в целом в жизненной линии у однояйцевых близнецов должно быть больше общего, чем разнояйцевых. Исследования дали положительный результат: в 77% случаев у однояйцевых близнецов, если преступление совершал один, то и второй оказывался преступником; а у разнояйцевых случаи, когда второй близнец тоже оказывался преступником, составляли лишь 11%1.

Теория ломброзо. Антропологическая теория чезаре ломброзо — реферат. Детектор лжи

Преступниками не становятся, заявил Ч. Ломброзо, преступниками рождаются.

Преступник — это атавистическое существо, которое воспроизводит в своей личности яростные инстинкты первобытного человечества и низших животныхГерцензон А.А. Методика криминологического изучения личности преступника. М., 2004 г. С. 221..

Преступники обладают отчетливо различными физическими чертами. Прирожденные индивидуальные факторы — основные причины преступного поведения, утверждал он.

Ломброзо разработал таблицу признаков прирожденного преступника — таких черт (стигм), выявив которые, путем непосредственного измерения физических черт того или иного лица, можно было, как верил он, решить, имеем ли мы дело с прирожденным преступником или нетКриминология: ред. Н.Ф.Кузнецовой, В.В. Лунаева,2-е издание М; Волтерс Клувер-2005 г. С. 192.

Первые же проверки таблиц Ломброзо показали, однако, что наличие у преступника особых физических черт, отличающих их от всех остальных современных людей и сближающих их с первобытным человеком, не более чем миф.

В 1913 г. английский криминолог С. Горинг проверил исследование Ломброзо, сравнив заключенных со студентами Кембриджа (1000 человек), Оксфорда и Абердина (959 человек), с военнослужащими и учителями колледжей (118 человек). Оказалось, что никаких различий между ними и преступниками не существует.

В книге Ломброзо привлек к себе внимание прежде всего тезис о существовании анатомического типа прирожденного преступника, т. е. человека, преступность которого предопределяется его определенной низшей физической организацией, атавизмом или дегенерацией.

Однако последовавшие тщательные обследования преступников, в том числе в России, не подтвердили его выводов.

Так, патологоанатом Д. Н. Зернов на основании специально проведенных проверочных исследований пришел к убеждению, что «прирожденного преступника» не существует; квалифицированными изысканиями в области анатомии не удалось подтвердить его бытие.

Зернов отмечал, что среди преступников встречаются люди с признаками дегенерации точно так же, как и среди непреступных людей. Численность их, по всей вероятности, одинакова, как среди преступников, так и непреступников, поэтому и средние числа получаются одинаковые.

Ч. Ломброзо придавал большое значение распространению и развитию своей теории, получившей широкий резонанс на Международном юридическом конгрессе открывшемся в Лиссабоне 4 апреля 1889 г.Ломброзо Ч. Преступление. Новейшие успехи науки. Анархисты. М., 2004. С. 211.

Вместе с тем, уже в XIX в. теоретические построения Ч. Ломброзо подвергались критике. Одним из таких критиков был известный немецкий юрист Ф. фон Лист.

Признавая важность обращения к личности преступника, Ф. фон Лист, тем не менее, указывал: Ч. Ломброзо далек от истины, полагая, что большинство преступников подвержены эпилепсии и что практически в любом преступнике можно найти характерные признаки дикого человека.Лист Ф. фон. Задачи уголовной политики. Преступи;ние как социально — патологическое явление. М., 2004. С. 15.

Ф. фон Лист, в своих публикациях, стремился показать, что необходимо принимать во внимание и социальные условия, порождающие преступность, и особенности личности преступникаТам же. С. 92..

Отсюда следовал вывод о том, что антропологическая и социологическая школы в криминологии друг без друга не смогут дать точного ответа относительно преступления.

Последовательным критиком исключительной антропологизации криминологии был, как уже отмечалось, и С.Я. Булатов.

В монографии «Уголовная политика эпохи империализма» он показал несостоятельность так называемых естественнонаучных опытов», послуживших основанием считать преступников якобы особой группой людей, чем — то сродни особой расыБулатов С.Я. Уголовная политика эпохи империализма. М., 1933..

С.Я. Булатов видел причины, побуждающие человека встать на путь совершения преступлений, в общественном бытие, в общественных отношениях, складывающихся в условиях классовой борьбы.

Ч. Ломброзо с течением времени развивал свои взгляды, обратив внимание на определенные социально — экономические причины возникновения и роста преступности.

Он, в частности, отмечал, что «бедность является источником преступлений, хотя не очень грубых и жестоких по своей форме, но зато довольно ограниченных по своему числу.

Между тем искусственные бесконечные потребности богатых людей создают и многочисленные виды особых преступлений».

Эволюция взглядов Ч. Ломброзо не осталась незамеченной С.Я. Булатовым. Он дает подробный анализ взглядов основателя антропологической школы криминологии и подходов его последователей.

В результате всестороннего исследования он приходит к выводу: «Антропологическая школа является школой не детерминизма, а фатализма, школой не материализма, а замаскированного под материализм идеализма, так как она превращает классовое историческое явление — преступление в надклассовое, внеисторическое явление, «вечное, как рождение, как смерть»».

В то же время, конечно же, необходимо иметь в виду, что взгляды ученых во многом обусловлены конкретно — исторической обстановкой, в которой они живут.

Именно в таком ключе следует оценивать достижения ученого, его реальный вклад в развитие науки, а не те возможности, которые не были реализованы по тем или иным причинам».

Несмотря на ошибочность положения Ломброзо о существовании разновидности прирожденных преступников, нельзя отрицать его вклад в развитие криминологииБегимбаев С.А. Идеи С.Я. Булатова об антропологической теории преступности. Государство и право. № 10. 2008 г. С. 25 — 27..

Именно Ломброзо начал исследования фактического материала, поставил вопрос о причинности преступного поведения и о личности преступника. Основная его мысль заключается в том, что причина — это цепь взаимосвязанных причин.

Ломброзо Чезаре — популярный итальянский криминалист и судебный психиатр. Ему принадлежит создание нового уголовно-антропологического направления в науке уголовного права. Чезаре сделал огромный вклад в развитие таких направлений, как юридическая психология и криминология. Сегодня мы познакомимся с биографией и достижениями итальянского ученого.

Становление

Чезаре Ломброзо, биография которого нас с вами заинтересовала, родился 6 ноября 1835 года в Вероне. Родители будущего психиатра были состоятельными землевладельцами. В юности Ломброзо увлеченно изучал китайский и семитские языки. Однажды в его спокойной жизни все поменялось коренным образом. Бедность, заключение по подозрению в заговоре и участие в войне пробудили в юноше интерес к довольно необычной области научного знания — психиатрии.

В 19 лет, во время обучения на медицинском факультете университета города Павия, Ломброзо Чезаре опубликовал свои первые наработки по психиатрии, посвященные проблеме кретинизма. Эти статьи привлекли внимание квалифицированных специалистов. Параллельно с учебой начинающий психиатр самостоятельно изучил этнолингвистику и социальную гигиену. В 1862 году Чезаре уже был профессором психических заболеваний. Его карьера начала развиваться весьма стремительно. Вскоре ученый стал директором клиники для душевнобольных и профессором юридической психиатрии.

В 1896 году ученый становится заведующим кафедрой психиатрии Туринского университета. В его интеллектуальном развитии одну из решающих ролей сыграла философия позитивизма, которая утверждала приоритет научных знаний, полученных экспериментальным путем.

Антропологические исследования

Итальянский ученый стал первооткрывателем антропологического направления в уголовном праве и криминологии. Антропологическая теория Чезаре Ломброзо базируется на мнении, что в криминологическую методологию должно входить естествознание, а в центре изучения должна стоять личность преступника.

Первые исследования в этом направлении ученый провел в начале 1860-х годов, когда работал военным врачом и был активным участником кампании по борьбе с бандитизмом на юге Италии. Обширный статистический материал, который собрал Ломброзо, стал очень весомым вкладом в развитие криминальной антропологии, социальной гигиены и зарождающегося тогда понятия социологии преступности. Обобщив полученные эмпирическим путем данные, ученый выявил, что отсталость Южной Италии в плане социально-экономических условий повлекла за собой воспроизводство там психически и анатомически аномального типа людей, разновидности, которая нашла выражение в «человеке преступном». Эта аномальность была выявлена путем психиатрических и антропометрических экспертиз и сделала возможными прогностические оценки динамики преступной эволюции.

Концептуальные подходы итальянского ученого проиллюстрировали проблему ответственности общества, которое воспроизводит преступные элементы. При этом они оспаривали официальные криминологические постулаты, в которых ответственность возлагается исключительно на человека, нарушившего закон.

Ломброзо Чезаре был одним из первых ученых, кто осуществлял систематическое исследование злодеев, опираясь исключительно на антропометрические данные, фиксируемые краниографом. Краниограф — это прибор измеряющий размеры отдельных частей головы и лица. Результаты этих исследований были опубликованы в трактате «Антропология 400 нарушителей», увидевшего свет в 1872 году.

Теория «прирожденного преступника»

Ученому принадлежит теория о так называемом «прирожденном преступнике». Согласно этой теории, преступником рождаются, а не становятся. На фоне этого суждения итальянский криминолог счел преступление естественным явлением, которое наряду с рождением и смертью, нельзя исключить из нормального бега времени. Сопоставив антропометрические показатели правонарушителей и исследования их патологической анатомии, психологии и физиологии, Ломброзо выдвинул предположение о том, что преступник является особым антропологическим типом. В 1876 году это суждение нашло воплощение в теории Чезаре Ломброзо «Преступный человек».

Психиатр пришел к выводу, что преступники являются деградирующими элементами, отставшими в развитии от остального общества. По мнению Чезаре Ломброзо, преступник не в силах затормаживать свое противоправное поведение, поэтому лучшее, что может сделать общество в отношении преступника, — лишить его свободы или жизни. «Преступный тип», согласно теории Ломброзо, имеет ряд врожденных особенностей атавистической природы, прямо указывающих на отставание в развитии и преступные наклонности.

Ученый разработал систему стигматов (физических признаков), и психических черт преступного типа, которые, как он считал, могут охарактеризовать личность, с рождения склонную к правонарушениям. Среди основных признаков такой личности ученый выделял: сплющенный нос, большие челюсти, низкий лоб, взгляд исподлобья и прочие характерные, по его мнению, особенности примитивного человека. Наличие этих признаков позволяло идентифицировать потенциального правонарушителя прежде, чем он совершит злодеяние, утверждал Чезаре Ломброзо. Типы преступников, по его мнению, могут распознать только компетентные специалисты. В этой связи Ломброзо считал, что в ряды судей должны привлекаться антропологи, врачи и социологи, а также требовал, чтобы вместо вопроса о виновности, в делах злодеев фигурировал вопрос о социальной вредности.

На сегодняшний день подобные измерения проводят практически во всем мире. Их используют не только в правоохранительных целях. Антропометрия необходима, к примеру, для анализа рынка рабочей силы и создания сугубо гражданских объектов.

Недостатки теории

Радикальные суждения Ломброзо подверглись острой критике. Было выявлено, что в отношении взгляда исподлобья учёный ошибся. На самом деле взгляд исподлобья является одной из наиболее простых мимических реакций, одинаково доступных для людей разных социальных слоев. Но самым главным недостатком теории итальянского психиатра был тот факт, что она игнорировала социальные аспекты преступности.

В конечном итоге Ломброзо пришлось смягчить свои позиции. В последующих трудах он относит лишь 40 % преступников к врожденному антропологическому типу. Их ученый назвал «дикарями», проживающими в цивилизованном обществе. Кроме того, итальянец признал весомую роль ненаследственных причин преступности. К ним относятся психопатологические и социологические причины. Все это послужило основанием для переименования теории Ломброзо в биосоциологическую.

В конце девятнадцатого века на международном конгрессе по уголовной антропологии теорию антропологической преступности признали в целом ошибочной. Оппоненты Ломброзо объясняли свою позицию тем, что преступление является условным юридическим понятием, содержание которого зависит от условий, времени и места. Тем не менее благодаря наработкам Чезаре Ломброзо криминология получила ряд новаторских идей, часть которых нашла применение в криминологической практике и повлияла на создание теории Э. Кречмера, которая получила название «Морфологическая теория темперамента».

«Гениальность и помешательство»

В 1895 году появился наиболее значимый труд Чезаре Ломброзо — «Гениальность и помешательство». В этой теории ученый выдвинул тезис о том, что гениальность человека обуславливается ненормальной деятельностью его мозга, граничащей с эпилептоидным психозом. Ученый подметил поразительное физиологическое сходство гениев и помешанных людей. Они, как подметил психиатр, одинаково реагируют на всяческие атмосферные явления. Кроме того, наследственность и расовая принадлежность одинаково сказываются на их рождении.

В книге Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство» также рассказывается о том, что умопомешательством страдали многие гении: Конт, Ампер, Шуман, Кардано, Руссо, Ньютон, Шопенгауэр и многие другие. С другой стороны, среди сумасшедших также можно встретить гениев, юмористов, поэтов и других творческих личностей. Некоторые литературные произведения помешанных преступников и описание аномалий в строении черепа великих людей приведены в качестве приложения к книге Чезаре Ломброзо. Гениальность, как доказал ученый, далеко не всегда является доказательством здравого ума.

Социология политической преступности

Наиболее ценным научным наследием Ломброзо стали исследования в области социологии политической преступности. Этой теме ученый посвятил работы: «Политическая преступность и революция» (1890) и «Анархисты»(1895). Психиатр исследовал распространенный в Италии в те времена феномен политической преступности, с точки зрения индивидуального сознания политического правонарушителя. Под последним подразумевается личность, которая жертвенно преданна утопическому идеалу справедливости в социуме. Природу такого социального поведения, которым движут идеи политического вандализма, Ломброзо объясняет кризисом в парламентской демократии Италии, коррупцией в политической среде и обесцениванием идеалов справедливости.

Другие работы

Менее распространенными стали такие наработки Чезаре Ломброзо: «Женщина-преступница и проститутка» и «Любовь у помешанных». В первой книге ученый рассматривает отношение к любви, преступности и проституции. Психиатр пришел к выводу, что главным инстинктом женщины является размножение, и это обуславливает ее поведение по жизни. Во второй книге Ломброзо рассмотрел вопрос помешательства и потери здравого рассудка от любви.

Контроль физиологических реакций

Ломброзо Чезаре стал первым в мире ученым, который применил достижения в области физиологии для идентификации обмана. В 80-х годах девятнадцатого века он пробовал во время допроса подозреваемого измерять его пульс и давление крови. Психиатр утверждал, что таким способом он может легко узнать, когда подозреваемый солгал, а когда сказал правду. Результаты исследований показали, что контролируя физиологические реакции человека, можно не только выявить скрытую им информацию, но и, что также очень важно, доказать невиновность подозреваемого.

Плетизмограф

В 1895 году ученым были опубликованы результаты применения простейших лабораторных приборов для допроса подозреваемых. В одном из исследований криминалист воспользовался плетизмографом. Сначала человеку, подозреваемому в убийстве, предложили провести в уме некоторые математические вычисления. Затем ему показали фотографии израненных детей, среди которых была та самая девочка, в убийстве которой его подозревают. На протяжении всего эксперимента прибор измерял пульс испытуемого. Согласно показаниям прибора, во время математических подсчетов частота пульса подозреваемого резко увеличилась. А при просмотре фотографий она осталась неизменной. Исходя из этого, Ломброзо сделал вывод, что подозреваемый совершенно непричастен к убийству.

Этот случай, видимо, стал первым в истории криминалистики, когда применение детектора лжи привело к оправданию испытуемого, а не доказательству его причастности к преступлению. Тот факт, что с помощью подобных приборов можно не только обвинять, но и оправдывать, в значительной степени расширил область применения методов Ломброзо.

Ломброзо в России

Криминологические наработки итальянского психиатра были довольно популярными в России. Он были представлены многочисленными прижизненными и посмертными русскоязычными изданиями. В 1897 году криминалист принял участие в съезде русских врачей. Коллеги оказали ему восторженный прием. В части мемуаров, посвященной русскому периоду биографии ученого, он передал резко негативное видение российского общественного уклада, сурово осудив полицейский произвол и авторитарные методы властвования. Впрочем, такая позиция была распространена среди типичных итальянцев того времени.

Ломброзианство

Этот термин был широко распространен в Советском Союзе. Он означает антропологическую школу уголовного права — одно из ответвлений буржуазной теории права (исходя из критериев классового подхода). Особо критично россияне отнеслись к учению Ломброзо о прирожденном преступнике. Согласно мнению советских юристов, оно шло в разрез с принципом законности в борьбе с преступниками, а также имело реакционную и антинародную направленность, так как осуждало революционные действия эксплуатируемой массы. Из-за этого заведомо предвзятого подхода без внимания остались наработки Ломброзо, посвященные исследованию первопричин протестантских и экстремистских форм социальной борьбы, выливающихся в социальный терроризм, а в более широком воплощении — в политическую преступность.

Заключение

Выдающийся психиатр и криминалист скончался в итальянском городе Турин, 19 октября 1909 года. Несмотря на то что многие его суждения были откровенно ошибочными и неоднократно подвергались обоснованной критике, Ломброзо был действительно великим ученым. Чезаре Ломброзо, книги которого мы коротко рассмотрели, стал первым, кто внедрил объективные методы в правовую науку. Благодаря его трудам криминология и юридическая психология получили значительный скачок в развитии.

Чезаре Ломброзо является одним из самых известных психиатров и криминалистов Италии. Несмотря на то что некоторые считают выводы его исследований сомнительными, Ломброзо является признанным основателем антропологического направления в криминалистике.

Студенческие годы ученого

Родился в 1835 году в итальянском городе Верона. После окончания гимназии Ломброзо начал свое обучение в университете Павии, где он в особенности заинтересовался антропологией, нейрофизиологией и психиатрией. Учителя очень любили студента Ломброзо — ведь он был весьма прилежным, занимаясь не только по программе, но и сверхурочно. С целью лучшего понимания различий между этносами Чезаре даже начал учить иностранные языки — китайский и арамейский. Однако в дальнейшем он выбрал несколько иной путь, благодаря которому всему миру стала известна антропологическая теория Чезаре Ломброзо.

Опыт в заключении

В 18 лет Ломброзо попал за решетку, так как участвовал в движении за и оказался подозреваемым в заговоре против правительства. Студента отпустили в довольно короткий срок: у него даже не накопилось академической задолженности. Но пребывание в камере произвело на него неизгладимое впечатление. Молодой человек был поражен, насколько грубо вели себя его сокамерники и какими чертами лица они обладали. Чезаре даже заподозрил, что эти люди могут страдать кретинизмом. Теория преступников Ломброзо и идея ее создания, возможно, и пришли к исследователю в этот невеселый период его жизни.

Измерение лиц преступников: опыт, полученный при помощи каниографа

В 27 лет Ломброзо стал участником народного восстания, боровшегося за независимость его народа от Австрии. После того как революция завершилась поражением восставших, Ломброзо продолжил свою работу в воинской части — теперь в качестве военного врача. В это время он снова создает собственный авторский прибор для выявления преступников. Каниограф, которым пользовался исследователь для измерения носов, подбородков и надбровных дуг подозреваемых в различных правонарушениях, не покидал исследователя ни на день.

Со временем он собрал такое большое количество данных, что в голову ему пришла неожиданная идея, на которой базируется вся теория Ломброзо. Ученый подумал: что, если преступниками не становятся, а рождаются? Ведь, по мнению ученого, склонности к правонарушениям являются «наследством» человека, которое досталось ему от животных.

Самих же преступников, считал Ломброзо, необходимо считать умственно отсталыми, или дегенератами — это главное положение, на котором основывалась теория Ломброзо. Типы преступников выявлялись исследователем по внешним данным. Все которых измерял Ломброзо, имели черты, которые делали их похожими на первобытных людей. Низкий лоб, большие челюсти, близко посаженные глаза — именно такие признаки, согласно выводам ученого, имеют склонные к нарушению закона индивиды.

Предшественник детектора лжи, изобретенный Ломброзо

Видимые проявления склонностей к криминальным действиям были не единственной страстью исследователя. Нужно отметить, что изобретенные им приборы получили гораздо меньшую популярность, чем антропологическая теория Ломброзо. Ученый разработал предшественник современного полиграфа. Тогда этот прибор носил название «гидросфигмометр». С помощью своего изобретения Ломброзо измерял пульс и давление допрашиваемых, пытаясь выяснить реакцию их организма на поставленные вопросы.

Отличить невиновного от преступника: первые опыты с прибором

Когда Ломброзо использовал свой прибор в первый раз, на допросе у него оказался подозреваемый в воровстве. При беседе с задержанным показания прибора ничем не отличались от обычных — у преступника не было никакой реакции. Когда же ему был задан вопрос о мошенничестве с чужими паспортами, первый детектор лжи зафиксировал изменение показателей. В дальнейшем выяснилось, что допрашиваемый был действительно участником этой аферы.

Следующим испытуемым оказался подозреваемый в деле об изнасиловании. Правоохранительные органы находились в полной уверенности, что пойманный ими, действительно, является закоренелым сутенером. Но когда следователь показывал ему фотографию одной из жертв, то гидросфигмометр не показывал никаких изменений в организме предполагаемого преступника. На все аргументы Ломброзо следователь лишь отмахивался — он считал, что допрашиваемый настолько закостенел в своих преступлениях, что угрызения совести, как и чувство страха, ему неизвестны.

Тогда знаменитый психиатр предложил подозреваемому решить сложную математическую задачу, чтобы выяснить, действительно ли это так. Когда задержанный увидел задание, прибор сразу зафиксировал изменения — а это значило, что страх ему все-таки известен. Вскоре теория Ломброзо подтвердилась — дополнительное расследование выявило настоящего преступника, а подозреваемый, не умевший решать задачи, был справедливо отпущен.

С тех пор изобретенный Чезаре прибор претерпел значительные преобразования. Но первооткрывателем в данной сфере до наших дней считается итальянский криминолог. Сегодня детектор лжи применяется не только в правоохранительной сфере, но и во многих крупных компаниях.

Теория Чезаре Ломброзо о гениальности

В 1863 году увидела свет знаменитая книга Ломброзо под названием «Гениальность и помешательство». Основой для произведения послужила информация, собранная исследователем во время работы в психиатрической клинике. Под пристальным вниманием Ломброзо оказалось поведение пациентов, их творчество, темы, которые они выбирали для своих рисунков или записей. Ученый пытался выяснить, насколько можно судить о психическом здоровье человека по его творческим работам.

Теория Ломброзо о гениальности, сформировавшаяся на основе его наблюдений, гласит: художественные способности бывают наследственными — причем переходят от предков вместе с психическими отклонениями. После того как Ломброзо сделал свои выводы, он начал искать им подтверждение в истории. Исследователь начал изучать биографии великих людей и пришел к выводу, что многие из них являлись не только гениями, но и безумцами. К их числу он относил, к примеру, композиторов Моцарта, Бетховена, Глюка.

Теория Ломброзо, касавшаяся гениальности, таким образом, ставила в один ряд как невротические склонности, так и одаренность. Одним из аргументов в ее пользу Ломброзо считал повышенную чувствительность как психически больного, так и гения. Разница между этими двумя крайностями, по мнению ученого — в реакции людей на окружающий мир. Одно и то же событие для гения может стать толчком к открытию, а для невротика — причиной еще большего психического расстройства.

Антропологическая теория Чезаре Ломброзо: одаренность евреев

Исследователь обнаружил для себя интересную зависимость между национальностью и количеством талантливых людей. На первом месте по количеству как гениев, так и невротиков, находятся евреи. Ломброзо объясняет эту закономерность следующим образом: еврейский народ постоянно подвергался гонениям, поэтому он прошел довольно жестокий отбор. Исследователь приводит следующие цифры: на 384 человек у евреев приходится один сумасшедший.

У представителей же католического вероисповедания этот коэффициент в пять раз ниже. Также Ломброзо считал, что именно генетическая предрасположенность, в противовес воспитанию, является фактором гениальности. Биологическая теория Ломброзо подтверждается некоторыми аргументами, которые приводит ученый. Например, он указывает на тот факт, что в семье Баха занимались музыкой 8 поколений, а 57 человек пользовались на этом поприще популярностью.

Теории и концепции преступности

Чезаре Ломброзо (1835-1909) — выдающийся итальянский психиатр, криминалист и криминолог.

Чезаре Ломброзо одним из первых предпринял систематическое исследование преступников, опираясь на строго фиксируемые антропометрические данные, которые определял с помощью «краниографа» — прибора для измерения размеров частей лица и головы. Результаты он опубликовал в книге «Антропометрия 400 правонарушителей» (1872).

Ему принадлежит теория так называемого «прирожденного преступника», согласно которой преступниками не становятся, а рождаются. Ломброзо объявил преступление естественным явлением, подобным рождению или смерти. Сопоставляя антропометрические данные преступников с тщательными сравнительными исследованиями их патологической анатомии, физиологии и психологии, Ломброзо выдвинул тезис о преступнике как особом антропологическом типе, развитый им затем в цельную теорию («Преступный человек», 1876). Он пришел к выводу, что преступник — это тдегенерат, отставший в своем развитии от развития человечества. Он не может затормаживать свое преступное поведение, поэтому наилучшая стратегия общества в отношении такого «прирожденного преступника» — избавиться от него, лишая свободы или жизни.

Согласно Ломброзо, «преступный тип» отличается рядом врожденных особенностей атавистического характера, свидетельствующих об отставании в развитии и преступных наклонностях.

Ученый разработал систему физических признаков («стигматов») и психических черт этого типа, которые, по его мнению, характеризуют личность, с рождения наделенную преступными наклонностями. Основными признаками такой личности ученый считал сплющенный нос, низкий лоб, большие челюсти, взгляд исподлобья и т.д., характерные, по его мнению, для «примитивного человека и животных». Наличие этих признаков позволяет идентифицировать потенциального преступника еще до совершения им преступления. Ввиду этого Ломброзо высказывался за привлечение в число судей врачей, антропологов и социологов и требовал, чтобы вопрос о виновности был заменен вопросом о социальной вредности.

Главнейшим недостатком этой теории Ломброзо являлось то, что она игнорировала социальные факторы преступности.

Быстрое и широкое распространение теории Ломброзо и особенно крайние выводы, которые нередко из нее делали, вызвали острую и доказательную критику. Ломброзо пришлось смягчить свою позицию.

В более поздних трудах он относит к врожденному антропологическому типу лишь 40% преступников, которых он называет «дикарями, живущими в цивилизованном обществе». Ломброзо признает важную роль ненаследственных — психопатологических и социологических причин преступности. Это дало основание называть теорию Ломброзо биосоциологической.

В конце XIX в. на международных конгрессах по уголовной антропологии теория антропологической преступности была признана в целом ошибочной.

Под влиянием критики Ломброзо сам отошел от чисто биологического объяснения преступности, признал существование наряду с «природным» также и тип «случайного» преступника, поведение которого обусловлено не только личностными, но и внешними факторами. В книге «Преступление, его причины и средства лечения» Ломброзо наметил схему факторов преступности, содержащую 16 групп таких факторов, в числе которых были факторы космические, этнические, климатические, расовые, факторы цивилизации, плотности населения, питания, образования, воспитания, наследственности и пр. Таким образом, биологическая теория преступности уже в трудах ее основателя Ломброзо стала трансформироваться в био-социальную теорию. Еще отчетливее эта трансформация проявилась во взглядах учеников и соратников Ломброзо — Ферри и Гарофало, которые, сохранив основные положения теории своего учителя, значительно усилили роль социальных факторов преступности.

Несмотря на опровержения этой теории еще при жизни Ломброзо, ее с некоторыми изменениями продолжали развивать: в Италии — Р. Гарофало, Э. Ферри, Д. ди Туллио, в Германии — Э. Кречмер, В. Зауер, в США — Э. Хутон, У. Шелдон и другие биокриминологи.

Современные биокриминологи обосновывают свои позиции, опираясь на последние достижения естественных наук. Наследственная теория в современном осмыслении распадается на несколько разновидностей: семейная предрасположенность, близнецовая, хромосомная, эндокринная и др. в свои выводы представители этих теорий делают на результатах изучения родословной преступников, функционирования желез внутренней секреции, сопоставления поведения близнецов и выявления хромосомных отклонений у преступников и непреступников.

Бесспорных связей между преступностью и биологией человека не установлено. Ни в отдельных странах, ни в мире в целом биологические теории причин преступности не находят серьезной поддержки.

2.2 Психосексуальная теория причин преступности (З. Фрейд)

социологический преступность стигматизация конфликт

Среди биологических и био-социальных криминологических концепций более популярны те, которые связывают преступность не с физической, а психологической структурой человека. Особенно это относится к психологической теории Зигмунда Фрейда, рассматривавшая преступность как результат дефективного развития личности. Суть теории состоит в том, что человек с рождения биологически обречен на постоянную жестокою борьбу антисоциальных глубинных инстинктов — агрессивных, половых, страха — с моральными установками личности. То есть индивид с детства учится управлять своими инстинктами. Некоторым индивидам так и не удается этого достигнуть вследствие каких-то конкретных обстоятельств, например, плохих отношений в семье. В результате они развиваются неправильно и формируются в неполноценную личность. Конфликт подсознательного с осознанным, борьба между ними определяет содержание психической деятельности человека и его поведение. В тех случаях, когда активность сознания оказывается недостаточной, «угнетенные» антисоциальные инстинкты и влечения прорываются наружу и проявляются в виде преступления.

Объяснение преступность поведения следует искать в психосексуальных конфликтах, с которыми человек сталкивается в раннем детстве. Неудовлетворенные влечения вытесняются из сознания в область бессознательного и продолжают оказывать решающее влияние на поведение человека.

Фрейдистские теории приобрели распространение в начале XX в. Свое название они получили от родоначальника — австрийского врача-психиатра 3. Фрейда. В работах «Психопатология обыденной жизни», «Основные психологические теории в психоанализе» он утверждал, что объяснение человеческого, в том числе и преступного, поведения следует искать в психосексуальных конфликтах, с которыми человек сталкивается в раннем детстве. Борьбу подсознательных половых влечений (libido), а также инстинктов агрессии и страха с сознанием человека, моральными и правовыми требованиями Фрейд назвал по имени мифических лиц — «комплекс Эдипа», «комплекс Герострата», «комплекс Электры». Неудовлетворенные влечения, по Фрейду, вытесняются из сознания в область бессознательного и продолжают оказывать решающее влияние на поведение человека.

Современные психоаналитики дополнительно связывают внутренние конфликты личности с высокими темпами жизни, с нервно-психическими перегрузками, с техническим-прогрессом, что, по их мнению, приводит к психопатизации, невротизации населения, росту преступности и психических заболеваний.

Исследование и анализ проблематики квалифицированного и особо квалифицированного состава изнасилования

Важнейшим элементом криминалистической характеристики изнасилований является личность преступника. Около 40 % изнасилований приходится на лиц, ранее уже совершавших преступления…

Криминалистическая характеристика убийств, совершенных на сексуальной почве

Понятие о личности относится к отрасли многих наук. Личность является объектом исследования философии, истории, психологии, права, медицины и других наук. При этом изучение личности в каждой отдельно взятой науке не может учитывать опыт…

Методика расследования принуждения к совершению сделки или к отказу от ее совершения

Потерпевшим как правило является владелец ценного имущества, информации, лицо, в распоряжении которого являются властно-распорядительные полномочия. Можно выделить 2 возрастные группы потерпевших — до 25 лет — лица…

Политическая преступность

Общественные науки, изучающие сложные социальные явления, связывают предмет своего познания в большей или меньшей степени с проблемой человека. Не составляют исключения из этого правила и юридические науки криминального цикла…

Понимание права в отечественной и мировой юриспруденции

Теория юридического позитивизма зародилась в середине 19го века. Возникает она в значительной степени как оппозиционная «естественному праву»…

Понятие личности преступника

Одним из наиболее основных элементов предмета криминологии является личность преступника. Так, под личностью преступника понимается совокупность социальных и социально значимых свойств, признаков, связей, отношении, характеризующих лицо…

Проблема противоправного поведения несовершеннолетних

Цивилизованное общество предполагает и кладет в основу личность, так как последняя выступает объектом и субъектом общественных отношений…

Происхождение государства

Ее основателем считается французский граф Ж. Гобино (1816-1882), автор четырехтомного труда «Опыт о неравенстве рас». Гобино пытался объяснить весь ход человеческой истории, исходя из тех особенностей…

Современные теории возникновения государства

Теория насилия наиболее логически была обоснована в XIX в. в трудах Е. Дюринга, Л. Гумпловича, К. Каутского и др. Причину происхождения государственности они видели не в экономических отношениях, божественном провидении и общественном договоре…

Субъект преступления и личность преступника

Теории происхождения государства и права

Эта теория объясняет происхождение государства посредством заключения общественного договора, рассматриваемого как результат разумной воли народа…

Характеристика основных концепций происхождения государства и права

К. Виттфогель в работе «Восточный деспотизм», основываясь на конкретных исторических фактах, проявлял особый интерес на строительстве ирригационных сооружений в восточных областях. Люди, проживающие на территории Египта…

by Записки Дикой Хозяйки

Сегодня многие из нас, даже никогда не встречавшиеся с бандитами вживую (да и не дай бог!), имеют, однако, четкое представление о том, как эти узколобые создания должны выглядеть.

Может быть эти стереотипы пришли к нам из остросюжетных телевизионных фильмов, где роль бандитов порой воплощают актёры с характерными чертами лица? Но, скорее всего, это отголоски в каждом из нас теории Чезаре Ломброзо о врождённом характере преступности, которой этот итальянский психиатр смог основательно взбудоражить в 19 веке всё европейское общество.

Бандитами не становятся, а сразу рождаются.

Ломброзо отстаивал утверждение, что люди бандитами не становятся, а сразу рождаются ими, что у всех преступников уже с рождения имеются некие «гены злодейства», полностью предопределяющие потом жизненный путь будущего уголовника.

Никакое воспитание не сможет исправить человека, родившегося преступником.

Ломброзо считал таких людей недоразвитыми, имеющими много общего с животными. Поэтому Ч.Ломброзо предлагал выявлять подобных индивидуумов с детства и сразу изолировать от общества (свозить на необитаемые острова), а то и лишать жизни.

Преступника можно узнать по внешности.

Далее Ломброзо делает логичный для своей теории вывод: если гены преступности имеются в человеке с рождения, значит, они не могут не сказаться на его внешности. То есть, преступников можно отличать от добропорядочных людей уже по внешним данным.

Он писал, что отличительными чертами бандитов являются: низкий лоб, не симметричный череп, приплюснутый нос, развитые надбровные дуги, взгляд изподлобья, массивные челюсти и другие, и именно по этим признакам всегда можно узнать человека с преступными наклонностями.

Почему Чезаре так глубоко увлёкся изучением преступников?

Еврейский мальчик, родившийся в ноябре 1835 года в итальянском городе Вероне и получивший хорошее образование в нескольких европейских университетах, уже в 19 лет начал публиковать свои первые работы по психиатрии.

А в 1859 году Чезаре сменил научную деятельность на работу армейским хирургом, и в эти годы ему часто доводилось принимать участие в проводимых тогда кампаниях по борьбе с преступностью на юге страны. Именно это подтолкнуло пытливого психиатра к проведению своих первых исследований. Он делал замеры частей лиц, формы черепов пойманных бандитов с помощью изобретённого им прибора — «краниографа» и подвергал собранный материал статистической обработке.

Чезаре Ломброзо выделял 4 типа преступников: воры, душегубы, насильники и жулики. И для каждого типа «дегенератов» описал свои особенности во внешности.

Продолжая и дальше работать в области психиатрии: с 1871 года он возглавлял психиатрическую больницу, а с 1876 года — кафедру психиатрии в Туринском университете, Ломброзо написал свою самую значительную работу «Преступный человек».

Детектор лжи — изобретение Чезаре Ломброзо.

Ещё одним достижением Чезаре Ломброзо является изобретение первого детектора лжи. Ломброзо предложил контролировать давление крови подозреваемого во время допроса, и по скачкам показателей судить о правдивости или лживости сказанного человеком.

Критика теории Ломброзо.

Но теория Чезаре Ломброзо, несмотря на свою нашумевшую славу, тут же получила массу критики, потому что психиатр преувеличивал биологическую и совершенно не учитывал социальную составляющую в причине возникновения преступности.

Зато методики Ломброзо по проведению замеров черепов были взяты на вооружение нацистами и использовались в концлагерях перед отправкой людей в лагерные печи. Хотя сам Ломброзо умер в 1909 году — задолго до зарождения фашизма, этот факт послужил очернению его теории генетической преступности.

Следует также отметить, что ближе к старости психиатр внёс некоторые поправки в своё учение: он стал утверждать, что только 40 % преступников являются неисправимыми, а 60 % всё же можно исправить.

Справочник Чезаре Ломброзо — 1-е издание — Пауль Неппер

Содержание

Introduction, Paul Knepper and Per Ystehede 1. Ломброзо и его школа: от антропологии до медицины и права, Ренцо Вилла , 2. Чезаре Ломброзо, тюремная наука и пенитенциарная политика, Мэри Гибсон , 3. Гли Анарцичи и Теория политического преступления Ломброзо, Trevor Calafato , 4. Демонизирующее существо: Ломброзо и призраки криминологии, P.J. Ystehede 5. Музей Ломброзо от его истоков до наших дней, Silvano Montaldo, 6. Цезарь или Чезаре? Американские и итальянские изображения Ломброзо, Патриция Гуарнери , 7. Новые прирожденные убийцы? Наследие Ломброзо в области нейробиологии и права, Emilia Musumeci, 8. От недочеловеков до сверхлюдей: преступники в эволюционной иерархии или что стало с атавистическими преступниками Ломброзо ?, Саймон Коул и Майкл К. Кэмпбелл, 9. Ломброзо и Еврейские общественные науки, Пауль Неппер , 10. Мелодраматическая публикационная карьера Ломброзо La donna delinquente , Николь Рафтер , 11. Криминальная женщина Ломброзо и неравномерное развитие современной лесбийской идентичности, Мариана Вальверде , 12. В поисках ломброзийского типа правонарушитель, Даниэле Вело Дальбрента , 13. Ломброзо и наука о литературе и опере, Джонатан Р. Хиллер , 14. Скрытая тема еврейского самолюбия? Эрик Хобсбаум, Карл Маркс и Чезаре Ломброзо о «Еврейской преступности», Майкл Берковиц , 15.Методы Ломброзо и культурная криминология, Дина Сигель , 16. Ломброзо во Франции: парадоксальный прием, Марк Ренневиль, , 17. Ломброзо в Китае, ‘Дун сюэ вэй ти, си суэ вэй юн’ ?, Билл Хебентон и Susyan Jou, 18. Ломброзо, а не ломброзийцы? Криминальная антропология в Испании, Рафаэль Уэртас и Рикардо Кампос 19. Влияние Ломброзо на филиппинскую криминологию, Филомин Гутьеррес , 20. Ломброзо и «люди реальной науки»: британская реакция, 1886-1918, Нил Дэви.

Возвращение Ломброзо? Этические аспекты (видения) превентивной судебно-медицинской экспертизы | Этика общественного здравоохранения

Аннотация

Идея легендарного криминолога Чезаре Ломброзо использовать научные теории индивидуальных причин преступности в качестве основы для программ скрининга и профилактики, нацеленных на людей, подвергающихся риску преступного поведения в будущем, вновь вышла на поверхность после достижений в области генетики, нейробиологии и психиатрической эпидемиологии.В данной статье анализируется эта идея и отображается ее этическое значение с этической точки зрения общественного здравоохранения. Выделено 27 вариантов нового ломброзианского видения судебно-медицинской экспертизы и профилактики, а также отмечены некоторые научные и технические ограничения. Некоторые соблазны, предубеждения и структурные факторы, делающие возможным применение идеи Ломброза, несмотря на слабые доказательства, указываются и отмечаются как особый тип этического аспекта. Показано, что многие классические и сложные этические проблемы программ проверки здоровья применимы к выявленным вариантам и выбору между ними, хотя и со своеобразными и часто провоцирующими вариациями.Показано, что эти вариации актуализируют лежащую в основе теоретическую загадку, требующую дальнейшего изучения, касающуюся взаимосвязи между этикой общественного здравоохранения и этикой и ценностями политики уголовного права.

Введение

Итальянский антрополог девятнадцатого века, пионер криминологии и судебной психиатрии Чезаре Ломброзо известен своей идеей (впервые опубликованной на итальянском языке в 1876 году, см. Parmelee, 1911), что преступление происходит из конкретных индивидуальных аномалий и что следует использовать научное картирование этих аномалий. в целях превентивной уголовной политики.В идеале «криминальная наука» должна способствовать раннему выявлению «морального безумия», чтобы предвидеть, какие люди рискуют развить преступное поведение, и инициировать подходящие терапевтические, профилактические или смягчающие меры (Lombroso, 1911; Parmelee, 1911). Собственные особые идеи Ломброзо, как и идеи его американского параллеля Исаака Рэя (1861), относительно чисто биологической природы причин преступности были критикованы на раннем этапе за то, что уделяли слишком мало внимания психологическим и социальным факторам (Ellwood, 1912), а также самому Идея биологического объяснения преступления подвергалась критике за подрыв института уголовного правосудия (Gray, 1858). ¹ Ученик Ломброзо, Энрико Ферри (1895), который разделял основное предположение Ломброзо о том, что преступное поведение является результатом факторов, лежащих в основе контроля индивида, включил социальные факторы в качестве возможных причин преступности, что, возможно, действительно было намерением самого Ломброзо (Гибсон, 2002). Эту точку зрения также поддержал шведский психиатр Улоф Кинберг (1935), который утверждал, что преступление можно и нужно предотвращать, задерживая очень больных преступников, пытаясь лечить тех, кого можно лечить, но также и реформировать общество, чтобы искоренить бедность и невежество. .

Более широкое представление Ломброза об использовании научной теории причин преступности для раннего выявления лиц, которым грозит опасность стать преступниками, и принятия превентивных мер против них, продолжало вдохновлять криминологов, психиатров и политиков на протяжении всей первой половины 20 века. Это было, например, видимым ингредиентом евгенической политики, проводившейся во всем западном мире в 20 веке (Broberg and Roll-Hansen, 2005; Lombardo, 2010).В течение 1950-1970-х годов такие идеи приобрели дурную репутацию как в научной, так и в политической сферах, что привело к структурным политическим действиям, направленным на социально-экономические факторы преступности или удовлетворенность традиционной мерой угрозы потенциальным правонарушителям ретроспективным наказанием. Однако с начала 21-го века ломброзийское видение вновь появилось в свете достижений поведенческой генетики, нейробиологии, психиатрической и криминологической эпидемиологии (Andrews, 1999; Ferguson and Beaver, 2009; Ferguson 2010; Falk et al., 2014, Рейн, 2013, Гленн и Рейн, 2014). В свежем обзоре новой области нейрокриминологии , как правило, говорится:

С точки зрения общественного здравоохранения, применение нейробиологических исследований насилия на популяционном уровне в относительно раннем возрасте может помочь предотвратить насилие среди взрослых. (Гленн и Рейн, 2014: 61).

Это возвращение ломрозианского видения в современной науке привлекло некоторое внимание критики в средствах массовой информации (Cohen, 2011; Tallis, 2013), но до сих пор мало изучалось с этической точки зрения.Хорскёттер прокомментировал версии ломброзийского видения, нацеленного на детей и психопатию (Horstkötter and de Wert, 2013; Horstkötter et al. , 2014), и был некоторый интерес со стороны ученых из быстрорастущей области нейропологии (например, Søbirk Petersen , 2014). Однако большая часть этой последней области сосредоточена на возможном влиянии результатов нейробиологии на юридическую ответственность и правовую практику в целом (Aharoni et al. 2008; Vincent, 2013, 2014).Отсутствие исследований этических последствий нового видения Ломброзии может быть связано со сложностями применения стандартных взглядов на биоэтику в областях, где здравоохранение и медицина служат правовой системе, например судебной психиатрии (Appelbaum, 2008; Munthe et al. др. , 2010). Однако общее понятие программ широкого обследования с целью продвижения общих социальных ценностей актуализирует определенные этические сложности (Juth and Munthe, 2012), и сама идея основывать уголовную и превентивную уголовную политику на судебно-психиатрической оценке риска приносит как научные, так и научные аспекты. собственные этические опасности (Nilsson et al., 2009 г.). В то же время, как и в XIX веке, идея переключения указанной политики на способ предотвращения, а не на тот, который применяется в рамках диапазона уголовных санкций, может показаться логическим шагом, учитывая, что преступления можно объяснить следующим образом: факторы, находящиеся вне контроля правонарушителей и, следовательно, используемые для оспаривания самой идеи возмездия (Gray, 1858; Raine, 2013; Glenn and Raine, 2014). Эта статья направлена ​​на содействие дальнейшему конкретному исследованию этого пересечения био, правовой и социальной этики путем предоставления критического обзора нового Ломброзийского видения с точки зрения общественного здравоохранения и обзора некоторых центральных этических проблем, актуализированных его общей идеей программ судебно-медицинской экспертизы ² для раннего выявления лиц, которые подвергаются риску совершения преступлений, с превентивными или смягчающими мерами.

В следующем разделе описываются и обсуждаются более подробно основные подходы нового ломброзовского видения. Мы отмечаем некоторую неопределенность как в отношении предполагаемых научных гипотез, так и в отношении эффективности предлагаемых превентивных стратегий. Тем не менее, вера в такие предположения и действия может, тем не менее, преобладать, усложняя этический анализ и мотивируя более глубокое исследование даже в случаях, которые на первый взгляд могут показаться менее реалистичными. На этой основе мы описываем 27 типов стратегий того, как новое видение Ломброзии может принять конкретную форму, и в разделе 3 анализируем их с точки зрения общих этических проблем, связанных со скринингом и пересечения политики медицины и уголовного права.Настоящим мы определяем лежащее в основе совокупность общих этических проблем, более подробно обсуждаемых в разделе 4. Это касается баланса рисков негативных побочных эффектов — хорошо известных из биоэтического обсуждения программ скрининга — с возможными преимуществами, описанными в основном в терминах, не связанных со здоровьем и связывающих институциональным ценностям уголовного права. Результат резюмируется в разделе 5, где отмечается, что наш анализ, а не предоставление предлагаемого решения, приводит к теоретической основе для дальнейшего, более конкретного этического анализа пересечения криминальной политики и политики общественного здравоохранения, в частности, идеи медицинской политики. программы проверки населения с целью предотвращения насильственных преступлений.

Компоненты, проблемы и предполагаемые подходы

Все версии нового ломброзовского видения (как и более старые) имеют общую форму следующего типа:

• Наука : научная теория, T , утверждающая эту особенность, F , в физическое лицо, I , существенно увеличивает риск того, что I будет в будущем участвовать в преступном поведении, по сравнению с лицами, не имеющими F . ³

• Обнаружение : Возможность обнаружения присутствия F в I до I начал заниматься (некоторыми) преступными действиями.

• Вмешательство : Определенные превентивные действия, P , в направлении I на основе T , вероятно, уменьшат риск, связанный с F . ⁴

• Этика : (возможные) затраты и недостатки применения D и P оправданы величиной полученного профилактического эффекта.

В этом разделе мы сконцентрируемся на a – c, оставив d для следующих разделов и взяв различные идеи о том, что может быть релевантным T для набросков подходов и проблем. Наши комментарии по этим фактическим и техническим вопросам, тем не менее, будут иметь отношение к этому более позднему обсуждению в форме 27 общих стратегий для реализации нового ломброзийского видения, которые будут подвергнуты дальнейшему изучению.

T = генетика или геномика

В то время как движущей силой нового Ломброзийского видения является в первую очередь предположение о наличии научного компонента, доказательства в пользу какого-либо более конкретного T пока, мягко говоря, неопределенны.Самая смелая идея — это идея F , состоящая из генетических факторов, определяющих или существенно влияющих на преступность. Такой T позволит обнаруживать F даже до рождения, имплантации или, в конечном счете, даже зачатия I , используя методы для предварительного, предимплантационного или пренатального генетического тестирования или оценки риска, уже применяемые в клинической практике. Это, в свою очередь, облегчило бы применение P той же формы уже сегодня для планирования семьи на генетических основаниях с использованием партнера, гаметы или эмбриона или отбора плода, чтобы избежать возможных будущих I s, где присутствует F .Менее вероятно, что это также может служить основой для терапевтических профилактических вмешательств до зачатия или пренатально. Но, конечно, генетическое объяснение преступления может также служить основанием для других типов P (см. Ниже).

Открытие так называемого «гена воина» (Brunner et al. , 1993) вызвало большой интерес в научном сообществе, что позволяет предположить, что носители низкоактивного варианта гена моноаминоксидазы A с большей вероятностью демонстрируют антисоциальное агрессивное поведение, эффект, который, как было доказано, зависит от неблагоприятной детской среды (Buades-Rotger et al., 2014). Исследования продолжались в поисках конкретных генов, связанных с преступным поведением, но, несмотря на единодушные доказательства наличия генетических эффектов (исследования усыновления и близнецов показали, что наследственные факторы объясняют около 65% разницы в риске агрессивного антисоциального поведения (Burt, 2009). )), оказалось чрезвычайно сложно определить точные модели поведения для конкретных молекулярно-генетических вариантов (Lee et al. , 2013; Vassos et al., 2014). Типичная проблема, проиллюстрированная недавним широко разрекламированным исследованием (Tiihonen et al. , 2014), заключается в том, что специфические мутации, обнаруженные в популяциях преступников, могут, во-первых, широко распространяться и среди лиц, не совершивших правонарушений, а, во-вторых, быть окруженными бесчисленным множеством комплекс не учитываемых факторов. Доказательства сильного генетического объяснения более широкого феномена «антисоциальной личности и поведения» на данный момент могут выглядеть более убедительными (Ferguson, 2010).Однако такие объяснения обычно используют диагнозы, уже концептуально предполагающие преступность или антиобщественное насилие, делая предполагаемый причинный механизм преступности (то есть рассматриваемые условия) подразумевающими круговорот, а когда источники этого не принимаются во внимание, корреляция между психическим расстройством и судебно-медицинским риском имеет тенденцию исчезнуть (Anckarsäter et al. , 2009, Nilsson et al. , 2009). ⁵

Еще более неопределенным является то, будет ли когда-либо продемонстрировано, что влияние конкретных генетических факторов достаточно сильным, чтобы обосновать заявления об обнаружении и вмешательстве (b и c выше).Категория «антисоциальная личность и поведение» включает в себя самые разные формы поведения, многие из которых не являются незаконными. В настоящее время нет доказательств того, что можно найти один единственный ген или даже аккуратную комбинацию из нескольких, которые контролируют определенное поведение, а скорее, что на поведение влияет большое количество генов, работающих вместе в тесном взаимодействии со сложными факторами окружающей среды. Эта картина может несколько измениться по мере дальнейшего применения больших данных на основе биобанков и крупномасштабных эпидемиологических подходов к поведенческой геномике (Nuffield Council of Bioethics, 2002; Simmons, 2008), а также разработки психиатрической таксономии, позволяющей делать многоступенчатые выводы из от генетических объяснений условий до причинных объяснений соответствующих типов поведения. ⁶

T = Нейробиология

Не исключено, что в последней упомянутой разработке будут использованы открытия из быстро развивающейся области нейробиологии, поскольку конкретные структуры, процессы и / или компоненты мозга и нервной системы могут быть легче связаны с конкретными генетическими факторами, чем сложные психиатрические диагнозы или модели поведения. Даже если существует значительная степень взаимодействия между генетическими факторами и факторами окружающей среды, последние могут быть достаточно специфичными для раннего выявления вместе с генетическим анализом (Pettersson et al., 2013). Если прогнозируемые таким образом симптомы также существенно увеличивают риск совершения преступлений в будущем, был установлен генетический T . Однако даже без генетического компонента результаты нейробиологии сами по себе могут служить в качестве T . Это новое ломброзийское видение нейрокриминологии (Raine, 2013; Glenn and Raine, 2014), в котором определенные нейобиологические явления считаются существенными частями причины преступности, поэтому их можно обнаружить, чтобы оценить риск преступного поведения в будущем. .Такой T не будет способствовать далеко идущей перспективе выбора против будущих людей на основе судебно-медицинской экспертизы, обещанной генетическим подходом, хотя некоторые структуры могут быть доступны для пренатального осмотра.

Доказательная база нейробиологической версии нового ломброзовского видения пока довольно слаба, а методологические проблемы продвижения вперед частично аналогичны генетическим. Существенным ограничением является небольшой размер выборки и отсутствие контроля в исследованиях, проводимых сторонниками нейрокриминологии, например, когда объем миндалины был оценен у небольшого числа крайне жестоких преступников и предложен в качестве доказательства того, что это неврологический детерминант. преступлений этих людей, без каких-либо данных о судьбе других людей с сопоставимыми объемами миндалины или объемов миндалины других сопоставимых преступников (Raine, 2013).Как заключают авторы недавнего обзора:

Нейрокриминологические исследования в частности и нейробиология в целом еще не готовы к немедленным изменениям в прогнозировании, предупреждении и наказании преступников. Также неясно, насколько убедительными и хорошо воспроизводимыми должны быть научные выводы для их надлежащего использования в судебных делах (Glenn and Raine, 2014: 61).

Однако те же самые авторы также заявляют:

… несмотря на трудности в определении причинно-следственной связи, с разных дисциплинарных точек зрения все больше сходятся во мнениях, что нейробиологические влияния частично предрасполагают человека к совершению правонарушений.Мы считаем, что для исследователей и практиков было бы полезно сосредоточить усилия на: во-первых, разработке инновационных и благоприятных биологических программ для предупреждения преступности; во-вторых, попытка улучшить прогноз рецидивов с социально приемлемой точностью… (Glenn and Raine, 2014: 61).

То есть, хотя нейробиологический T может оставаться неопределенным, и, принося с собой необходимые сложности из-за множества уровней как биологической, так и социокультурной путаницы, попытки разработать методы нейробиологического обнаружения и превентивного вмешательства могут все же оказаться плодотворным путем.Ситуацию можно сравнить с основанными на фактических данных мероприятиями общественного здравоохранения в целом, где, несмотря на высокий уровень сложности, существует актуальный вопрос о том, какое качество доказательств требуется для обоснования вмешательств (Attena, 2014). ⁷ Если нейробиология сможет принять какой-то подход к использованию больших массивов данных и будет получено достаточно доказательств для подходящего T , ряд стратегий превентивного вмешательства станет открытым для тестирования P . ⁸ Можно ли доказать, что какой-либо из них достаточно эффективен, является открытым вопросом, который, как также отметили Гленн и Рейн, сам по себе актуализирует ряд этических и ценностных вопросов.

T = Криминологическая и психиатрическая эпидемиология

Тот факт, что конкретный T может оставаться неопределенным, в то время как условия b и c, тем не менее, могут быть выполнены, указывает на окончательный подход к новому ломброзийскому видению, которое остается нейтральным в отношении выбора между конкурирующими причинными моделями преступлений, сохраняя при этом широкая криминологическая направленность. ⁹ В этом случае T ограничивается отображением эпидемиологической связи между преступностью и обнаруживаемыми поведенческими, биологическими или социальными факторами, уделяя особое внимание особо обремененным группам населения. Эпидемиологические исследования с использованием больших выборок показали, что сравнительно небольшая группа людей совершает большую часть всех насильственных преступлений и что люди в этой группе проявляли растормаживающее поведение в раннем возрасте (Moffit and Caspi, 2001; Moffitt et al., 2002; Фаррингтон и др. , 2013). В недавнем крупном шведском лонгитюдном исследовании (Falk et al. , 2014) с участием 2393 765 человек эпидемиологический анализ данных из нескольких регистров использовался для выделения очень небольшой части лиц, ответственных за очень большую часть постоянных насильственных преступлений, и затем эти люди были типизированы с точки зрения различных условий и проанализированы в дальнейшем в сравнении с контролем. Авторы делают вывод:

Подавляющее большинство насильственных преступлений совершается небольшим количеством постоянных насильственных преступников, почти все мужчины, которые рано начали насильственную преступность и демонстрируют проблемы с употреблением психоактивных веществ, расстройства личности и ненасильственную преступность.Эти данные подтверждают необходимость принятия далеко идущих мер среди молодых людей, которые совершили одно или два насильственных преступления и подвержены риску развития стойкого насильственного преступного поведения. (Falk et al. , 2014: 569)

Таким образом, можно представить себе дальнейшее развитие этого подхода к соблюдению условий в / с, сосредоточив внимание исключительно на тех чертах, которые отличают правонарушителей от правонарушителей, разовых правонарушителей от повторяющихся преступников, ненасильственных преступников от жестоких преступников и т. д. — черты, которые также должны быть надежно обнаруживаемыми и , которыми можно управлять контролируемым образом .Какой вид обнаружения (насколько рано? Насколько общий?) Будет разрешен, тогда будет зависеть от того, какие кандидаты будут обнаружены работающими (исследователи в приведенной выше цитате весьма осторожны в этом отношении). Конечно, любой идентифицированный таким образом кандидат на P должен быть оценен в дальнейших интервенционных исследованиях. Но дело в том, что любой такой кандидат может тогда оказаться эффективным, даже если вопрос о причинно-следственной связи преступления, рецидиве уголовных преступлений, тяжести правонарушений и так далее остается неясным. ¹⁰

В частности, основываясь на только что упомянутых исследованиях, этот сценарий выглядит наиболее многообещающим в отношении упорных и жестоких преступлений . Около 70% небольшой группы, ответственной за большинство насильственных преступлений, продемонстрировали раннее начало насильственной преступности, соответствуя критериям расстройства поведения, впоследствии с антисоциальным расстройством личности (Falk et al. , 2014), и показали паттерны агрессивного поведения с раннего детства в сочетании с отсутствием контроля над поведением, гиперактивностью и трудностями во взаимодействии с другими людьми (Moffitt et al., 2002; Hofvander et al. , 2009 г.). На основании этих данных можно предположить, что даже небольшие лечебные эффекты в этой группе с устойчивым агрессивным поведением могут предотвратить десятки процентов тяжких насильственных преступлений. Кроме того, использование раннего начала антисоциального агрессивного поведения (в детстве) в качестве F сделает обнаружение F менее проблематичным с методологической точки зрения.

Карта новых ломброзийских стратегий

Основываясь на этом обзоре, мы можем представить 27 общих новых стратегий Ломброзии, в зависимости от трех основных вариантов, каждый из , когда и , насколько широко должно произойти обнаружение F .Эти варианты варьируются от амбициозного проекта пренатального или даже предконцептуального обнаружения I s с F для всего населения до наиболее ограниченного подхода к дальнейшему зондированию молодых уголовных преступников для оценки риска рецидивизма. Между тем, у нас есть стратегии, в которых к подгруппам населения обращаются для дальнейшего расследования, например социально-экономические группы, люди, живущие в районах, обремененных повышенной или более серьезной преступностью, или люди, у которых были диагностированы определенные состояния в медицинских или образовательных учреждениях. ¹¹ Полученные девять вариантов затем могут быть объединены с тремя различными стратегиями вмешательства (т. Е. Общие варианты P ) для достижения желаемого профилактического эффекта, в зависимости от природы T и F и доказательств того, как судебно-медицинский риск может быть уменьшен. По сути, существует три общих подхода P для достижения этого: манипулирование F (включая влияние F на риск) посредством обработки , ¹² манипулирование I посредством ограничительных мер (оставив F и его основное влияние на тело и разум нетронутым) или предотвращение доступа I к обществу посредством исключения (в его самой крайней форме, подразумевающей, что I никогда не перестанут существовать).В целом это создает карту из 27 теоретически доступных новых общих стратегий Ломброза, показанную на Рисунке 1.

Рисунок 1.

Карта общих новых ломброзийских стратегий.

Рисунок 1.

Карта общих новых ломброзийских стратегий.

Идея о том, что какой-то или один из этих подходов действительно будет реализован, может показаться более или менее вероятным (или надуманным), в зависимости как от применяемой временной перспективы, так и от того, насколько современные стандарты медицинской этики принимаются как должное.Однако следует отметить, что ни одна из версий не предполагает, что упомянутые ранее научно-технические проблемы «преодолены» в каком-либо простом смысле. Как уже упоминалось, вопрос о том, что можно считать таким преодолением, пропитан этическими проблемами — не в последнюю очередь очень сложным вопросом о том, что требуется от «веских доказательств» для некоторых действий в ответ на серьезную проблему и насколько эта проблема должна можно позволить продолжить, прежде чем ожидание дальнейших доказательств станет безответственным (Munthe, 2011).Более того, ряд факторов может заставить практиков, политиков и людей в целом воспринимать некоторые ломброзийские стратегии как многообещающие или даже созревшие для реализации, несмотря на слабые доказательства. Как мы видели из приведенных выше цитат, нынешний научный опыт в этой области уже вызывает сильные соблазны в этом отношении, несмотря на то, что отмечается хрупкость доказательной базы. Это предполагает риск того, что энтузиазм затмевает сильные возражения, что далеко не беспрецедентно с исторической точки зрения.Также легко представить соблазн для политиков (а также широкой общественности) найти своего рода « легкие решения » нагруженных сложных социальных проблем, выдвигаемых ломброзийским видением, и здесь история учит нас, что это может произойти. независимо от реальной научной основы, помимо сокрытия этических сложностей. Таким образом, современные общепринятые мнения, например что пренатальный скрининг, нацеленный на какой-то предполагаемый ген преступности, не может быть и речи, может измениться так же быстро, как прошлые евгенические позиции, когда-то трансформировавшиеся в более либеральные взгляды, которые в настоящее время преобладают в этой области медицины.Существует также особая структурная и институциональная сила скрининговых решений из-за экономических и статусных преимуществ для организаций, возглавляющих такие программы, что было подчеркнуто в контексте здравоохранения (Juth and Munthe, 2012: 2) и которое кажется не менее вероятным. в новом ломброзийском случае. В той мере, в какой общество, таким образом, заманивают к созданию программ такого рода, несмотря на отсутствие доказательств, это, конечно, добавит этических сложностей, которые будут представлены в следующих разделах.

Этика отбора и Ломброзийское видение в целом

Независимо от точной версии, новое Ломброзийское видение — это подход, основанный на проверке преступности и преступности среди населения. Преступность рассматривается как важная социальная проблема, которую необходимо предотвращать или смягчать путем раннего выявления лиц, подвергающихся риску, с последующим эффективным вмешательством, точно так же, как плохое здоровье рассматривается в случае программ проверки здоровья (Juth and Munthe, 2012).Аргумент prima facie для первоначального анализа этики нового ломброзийского видения с этой точки зрения получает дополнительную поддержку благодаря тому факту, что все существующие в настоящее время ломброзийские подходы используют инструменты и ресурсы медицины, здравоохранения и науки о здоровье. В следующем разделе мы рассмотрим лежащий в основе теоретический вопрос о том, какое различие между целями общественного здравоохранения и целями уголовно-правовой политики может иметь значение для такого этического анализа.

Какой должна быть цель?

Основной целью любой программы скрининга здоровья является определение целевого состояния.Стандартный критерий классического отчета Уилсона и Юнгнера для ВОЗ (Wilson and Jungner, 1968) состоит в том, что эта цель должна быть «важной проблемой для здоровья». Это значение, в свою очередь, может подчеркивать различные аспекты или аспекты, такие как тяжесть состояния, его распространенность в популяции и то, что делает состояние желательным для предотвращения или смягчения (Juth and Munthe, 2012: ch. 2).

Начнем с последнего, в новом ломброзийском случае то, что делает состояние, которое желательно предотвратить, сильно отличается от типичного случая со здоровьем.В то время как обратные стороны состояния отдельного лица могут быть частью беспокойства и в новом деле Ломброзии (например, из-за реакции других на преступное поведение), основная причина вместо этого связана с недостатками преступности для жертв и общество в целом. То есть, благо, которое должно преследовать программа, может иметь очень мало общего с благом человека, к которому она обращается (Horstkötter et al. , 2014).

При скрининге здоровья часто возникает противоречие между акцентированием внимания на серьезности или распространенности при выборе целевого состояния.Таким образом, существует основная этическая проблема скрининга, касающаяся того, каким из этих аспектов «серьезности» следует уделить приоритетное внимание при разработке и оценке программ (Juth and Munthe, 2012). Аналогичная проблема, похоже, возникает в новом деле Ломброзии, поскольку Ломброзийское обследование может выбирать между нацеливанием либо на особо серьезные преступления (которые обычно редки), либо на более часто встречающиеся преступления (обычно менее разрушительные для жертв или общества). Вполне вероятно, что I , который (на основании примерно T и F ) классифицируется как высокорисковый вид преступления, который является серьезным в одном из этих смыслов, не будет иметь высокий риск совершения преступлений, которые серьезны в другом смысле.Как описано выше в связи с эпидемиологическими подходами, также может быть возможно определить цели, где серьезность и распространенность в некоторой степени сочетаются, например, в случае постоянных насильственных преступлений. Выбор цели в любом случае будет не только выбором того, какую преступность более важно предотвратить, он также может повлиять на то, какие люди становятся мишенью, обременены, защищаются и так далее. Таким образом, в целом, этот вопрос кажется очень важным, требующим тщательного рассмотрения, чтобы любой вид нового ломброзианского подхода был оправдан.

Обнаружение: безопасность, точность и достоверность

В новой программе Lombrosian, в зависимости от того, на что нацелено F (в зависимости от того, какой вид T лежит в основе разработки программы), применяемый метод обнаружения может создавать более или менее риски причинения вреда или неудобств. Более высокий риск обычно связан с инвазивностью метода, при этом очевидным примером является инвазивное пренатальное тестирование, которое, как обычно утверждается, приносит 0,5–1% риска выкидыша.Другой иллюстрацией может быть, если нейробиологический T приведет к обнаружению F , требуя инвазивного отбора проб ткани мозга. В противном случае обнаружение может вызвать неудобства из-за обременительных или длительных процедур, таких как заполнение анкет, выполнение поведенческих задач и т. Д.

Общей задачей всех методов обнаружения является их способность адекватно и точно идентифицировать людей, на которых будет направлена ​​программа. При описании вариаций относительно этого обычно используются концепции истинных / ложных положительных / отрицательных результатов и более всеобъемлющая концепция положительной прогностической ценности (PPV).Любой метод, относящийся к измерению примерно F по отношению к какой-то точке отсечения, скажем, между высоким и низким риском, должен будет найти компромисс между тем, насколько хорошо ему удастся включить все те, которые должны быть включены, и исключить все, что должно быть исключено методом. Чем лучше метод правильно определяет I с высоким риском как высокий риск, тем хуже он будет при правильном воздержании от определения I с низким риском как высокого риска (то, что называется ложноположительным), и тем лучше. определяет I с низким уровнем риска как низкий риск, тем хуже будет при воздержании от определения I с высоким риском как низкого риска.И ложноотрицательные, и ложноположительные результаты обычно связаны с недостатками, которые необходимо учитывать (см. Juth and Munthe, 2012: 63–66).

В новом случае Ломброзии отрицательные стороны ложноотрицательных результатов сильно отличаются от проверки здоровья, когда I рискует причинить вред из-за невыявленных проблем со здоровьем, которые можно было бы устранить. В ломброзийской программе нечто подобное может иметь место , но только если обнаружение F и следующее применение P в интересах I .Поскольку P может означать, что свобода I ограничена (ограничение ) или что I полностью исключены из общества или даже существования ( исключение ), без какого-либо лечения , которое приносит пользу I за счет снижения риска, пока он / она свободен и вовлечен в общество, вполне может быть в интересах I , а не , чтобы правильно идентифицировать F . В то же время может сохраняться интерес общества и потенциальных жертв преступлений к правильному определению I как высокого риска, так что можно применить P для снижения этого риска, даже если это подразумевает отрицательные стороны для I .Ложноположительные результаты, напротив, проблематичны при обследовании состояния здоровья в основном из-за рисков необоснованного беспокойства и рискованного или обременительного лечения. В новом деле Ломброзии картина похожа в том, что I , ошибочно идентифицированные как обладающие F , рискуют подвергнуться немотивированным мерам. ¹³ Однако, в отличие от случая со здоровьем, они могут, как мы видели, быть невыгодными для I даже в случае истинного положительного результата , с причинами, относящимися к защите других и общества, мотивирующими, почему тем не менее их следует применять.В самом крайнем случае будут –, которые вообще никогда не перестанут существовать или будут исключены из общества из-за ложно приписанного риска будущей преступности. Кроме того, существует общий риск того, что информация о повышенном судебно-медицинском риске сама по себе увеличит тот же риск посредством психологической идентификации, близкой к стигматизации (см. Ниже), где I таким образом идентифицируется с криминалистической маркировкой, что фактическая преступность становится более вероятной. , так что конечный результат даже при эффективном лечении может быть нулевым или даже хуже. ¹⁴

Еще один уровень сложности добавляется тем фактом, что даже если метод обнаружения достаточно точен с точки зрения положительных и отрицательных результатов, точность его прогнозов (какими бы они ни были), тем не менее, может снизиться. Это связано с тем, что PPV теста, помимо его точности, также зависит от того, насколько распространено заболевание в популяции и насколько сложна его этиология. Чем реже встречается состояние, тем больше метод обнаружения должен улавливать менее определенные индикаторы наличия или отсутствия состояния или против них, и чем сложнее причины, тем более вероятно, что индикаторы не обнаруживаются. определяется методом, и, таким образом, вероятность ошибочных прогнозов возрастает (Juth and Munthe, 2012: 67–72).

Это добавляет к уже описанным этическим сложностям в двух отношениях. Во-первых, то, насколько хорошо предложенная программа, как ожидается, будет работать, будет зависеть от правильного T , поскольку более сложная причинно-следственная история преступления подорвет PPV. Во-вторых, эти аспекты создают еще один уровень сложности для компромисса между нацеливанием на более или менее распространенные типы преступлений. Чем выше риск совершения особо тяжких и редких преступлений (как в Falk et al. , 2014; Glenn and Raine, 2014), тем меньше вероятность того, что сделанные прогнозы верны, тем самым мотивируя снижение уверенности в своих силах. оцениваются риски, влияющие на возможную эффективность предусмотренной программы P , а также повышающие риск серьезных обратных сторон программы.

Вмешательство: эффективность, побочные эффекты и терапевтический пробел

В любой программе скрининга наличие подходящего вмешательства — то, что Уилсон и Юнгнер назвали «лечением» (Wilson and Jungner, 1968), — критический элемент (Juth and Munthe, 2012: 14–18, 72–77). В основном, эта пригодность зависит от эффективности и побочных эффектов любой применяемой стратегии вмешательства.

Как мы видели, особенности любой процедуры, которая, как считается, следует за положительным обнаружением, будут решающим образом влиять на оценку качества метода обнаружения.Это рассуждение также может быть обратным: если метод обнаружения создает высокий уровень ложноположительных результатов и, таким образом, увеличивает риски «чрезмерного лечения», профиль побочных эффектов вмешательства станет более серьезным. Но плюсы и минусы вмешательства, конечно, также содержат причины за и против программы сами по себе. Уже в случае со здоровьем этот вопрос может быть довольно сложным, поскольку тот факт, что предлагаемое вмешательство имеет некоторые положительные эффекты, не означает, что программа приносит чистых преимуществ тем, кто прошел положительный тест (Verweij, 2000: 51–56). ¹⁵

В новом ломброзийском случае только один тип P легко сопоставим с медицинским случаем, это лечения . Эта стратегия, если она будет эффективной, снизит судебно-медицинский риск I , оставив его или ее необузданным и в контакте с обществом. Фактически, если он сочетается с освобождением от других применяемых мер ограничения и / или исключения, он может даже способствовать продвижению включения и свободы I (за счет снижения риска до уровня, при котором другие стратегии становятся неприменимо или необоснованно).Однако такая эффективность, конечно, должна быть сбалансирована с различными негативными побочными эффектами. Они могут быть знакомы с точки зрения науки о здоровье и могут, в случае стиля лечения P , оцениваться соответствующим образом.

Мы предполагаем, что новое ломброзийское видение будет в значительной степени и в течение значительного периода времени страдать от того, что в этической дискуссии о генетике человека стало известно как «терапевтический пробел» (Juengst, 1994; Holtzman and Shapiro, 1998).Это ситуация, когда, хотя факторы риска состояний могут быть определены, эффективных способов снижения этих рисков с помощью обработок и вмешательств очень мало или нет. ¹⁶ Поскольку одна из нитей нового ломброзианского видения идет по генетическому пути, этот аргумент можно сделать, просто расширив хорошо известные причины из этой области. В нейробиологическом случае существует неопределенная и довольно ограниченная палитра инвазивной нейромедицины, пока в основном не опробованная в новых условиях Ломброзии, некоторые фармакологические методы лечения различных нейроповеденческих состояний с неопределенным влиянием на судебно-медицинские риски и еще менее изученные поведенческие методы лечения (Glenn и Рейн, 2014).В настоящее время не существует метода лечения с твердой доказательной базой для лечения лиц с устойчивым агрессивным антиобщественным поведением, даже если фармакологическое лечение СДВГ, различные методы лечения проблем, связанных с психоактивными веществами, и образовательные программы для детей с деструктивным поведением обнадеживают (NICE, 2013, 2014). ; Гленн, Рейн, 2014). Исследования продолжаются, и в конечном итоге могут появиться более многообещающие методы лечения, но тот факт, что криминалистическая карта рисков, вероятно, будет довольно сложной, еще больше затрудняет перспективу любого простого эффективного лечения Lombrosian P .

Это оставляет ограничение и исключение типов стратегий P , которые (если они эффективны) снижают или отменяют риск преступления, но не в пользу I . То есть снижение риска будет достигнуто посредством выборочного ограничения свободы – и / или более или менее всестороннего ограничения доступа – к обществу (вплоть до полного предотвращения самого существования, если Я ). Это похоже на лечение драконовских инфекционных заболеваний в ситуациях, когда не существует лекарства от очень заразных и тяжелых состояний, а изоляция и карантин становятся оставшимися вариантами борьбы с эпидемией.Хотя такие шаги могут быть оправданы тяжелыми обстоятельствами с этической точки зрения общественного здравоохранения, утверждалось, что минимизация (в идеале — избежание) ограничений должна быть первоочередной задачей также при ведении инфекционных заболеваний и работе в области общественного здравоохранения (Gostin et al. , p. 2003; Гостин, 2005). Самая крайняя версия исключения подходов (до зачатия или пренатального) привлекла бы целую массу критики против евгеники. ¹⁷ Предположительно, ломброзийские программы ограничения или исключения, нацеленные на детей и молодежь, будут открыты для аналогичных обвинений в бесчеловечности.С другой стороны, в случаях уже активных правонарушителей обнаруженный повышенный риск рецидивизма для многих людей может быть воспринят как веская причина для усиления ограничительных мер или даже длительного лишения свободы, хотя в отношении такого «превентивного заключения» может быть высказана критическая этическая точка зрения. », А также аранжировки (McSherry, 2014). Промежуточная позиция, по-видимому, сохраняется в отношении программ, нацеленных на группу маленьких детей, демонстрирующих агрессивное поведение в сочетании с отсутствием контроля над поведением, гиперактивностью и трудностями во взаимодействии с другими.Они уже проявляли насильственное поведение, но, хотя это может быть концептуализировано как увеличивающее риск повторного насильственного поведения , кажется, слишком рано называть его типом рецидивизма , мотивирующего превентивные ограничения свободы или исключения из общества. ¹⁸

Стигма, дискриминация и противодействие продуктивности

Уже упоминалось, как само восприятие себя как человека, имеющего повышенный судебно-медицинский риск, может само по себе увеличивать этот риск.Нечто похожее можно опасаться относительно того, как другие воспринимают I s, у которых обнаружено F или которые подвергаются P программы. Это явление подчеркивается в этике проверки здоровья с точки зрения стигматизации (Juth and Munthe, 2012: 55–58), что также отмечается в литературе по ломброзии и нейроэтике (Farah, 2012; Glenn and Raine, 2014).

Эффекты стигмы связаны с тем, как восприятие I как обладающего отрицательной характеристикой повлияет на близкое социальное окружение I (семья, друзья, школа, район и рабочее место).Негативные эффекты стигмы обычно бывают трех видов: чрезмерная защита (препятствие развитию I ), дистанцирование (обеднение социальной поддержки I ) и превентивная защита (рассмотрение I как острой опасности). Такие эффекты могут быть встроены в более широкую культуру и социальные институты, создавая широко распространенные дискриминационные эффекты, которые исключают использование социальных благ – (Horstkötter and de Wert, 2013). Мы предполагаем, что такое развитие событий особенно вероятно в случае Ломброзии, поскольку преступление и уголовные преступники уже серьезно рассматриваются как нежелательные явления, требующие социальной изоляции.

Подобные эффекты, помимо того, что они выглядят чрезмерно несправедливыми, могут также подорвать само логическое обоснование ломброзианской программы. Дискриминация и исключение лиц с выявленным риском добавят известные факторы риска для преступности в будущем, например повышая вероятность употребления психоактивных веществ, финансовой бедности и отсутствия социальных навыков. Тогда любой ломброзовский подход будет подталкивать к дальнейшему исключению ее -1 s, двигая программу в сторону более крайних стратегий исключения и, таким образом, значительно увеличивая ее этические недостатки.В самых крайних версиях такого рода сценария добросердечное стремление спасти молодых людей от судьбы преступной жизни и их потенциальных жертв от вреда приводит к самым пугающим репрессивным общественным взглядам.

Автономия, согласие и консультирование

Признанной темой этики скрининга здоровья является то, что точка зрения на личную автономию, роль и важность согласия и характер консультирования более сложна, чем в этике клинических исследований и медицинских исследований.Элемент общественного здравоохранения (эффективных) программ скрининга делает строго индивидуалистический взгляд на защиту автономии и разработку процедур согласия менее убедительным (Nijsingh, 2007;, Juth and Munthe, 2012: 22–26, 82–87). В то же время идея наименее ограничительного / навязчивого альтернативного стандарта может служить причиной для сохранения индивидуалистической позиции в той мере, в какой это совместимо с разумным превентивным эффектом (Gostin, 2005).

Конкретная формулировка уголовно-правовой политики нового ломброзийского видения может изменить эту логику в любом случае.С одной стороны, очевидная грандиозность того, что поставлено на карту для потенциальных жертв и общества, может использоваться для преуменьшения статуса человека, особенно если программа считается оправдывающей ограничение или исключение. P . Если мы считаем, что оценка I как потенциально опасного требует строгих принудительных или исключающих мер, не будет столь уж надуманным утверждать, что возможность человека отказаться от тестирования может быть сокращена — по крайней мере, если есть какая-то предшествующая причина. на подозрение.С другой стороны, разнообразие рисков как для общества, так и для отдельных лиц в рамках схем Ломброзии, описанных ранее, может быть заключено в логику «оправдания, а не осуждения» в уголовной юриспруденции, что отдает предпочтение более осторожному подходу, основанному на строгих стандартах предварительного консультирования и консультирования. добровольное зачисление. Однако даже при таком дизайне существует риск структурных эффектов, когда подозрительное отношение общества и / или общественное давление, оказывающее аналогичное воздействие на любого, кто отказывается записаться, могут подорвать свободу выбора.

В любом случае консультирование определенного рода должно быть стандартным элементом, если новая ломброзийская программа должна иметь хоть какую-то степень добровольности. В сочетании со способом получения согласия это может быть изменено, чтобы программа включала в себя различные степени уважения индивидуальной автономии (Juth and Munthe, 2012: 23–26). Однако консультирование, как и во многих программах проверки здоровья (Juth and Munthe, 2012: 87–88), также может быть ключевым элементом в достижении целей программы. Процедуры консультирования до и после тестирования должны быть продуманы и разработаны в сочетании с представлением о том, какой тип P планируется, что необходимо для того, чтобы это вмешательство было эффективным, и как избежать негативных побочных эффектов как при обнаружении, так и без него. -обнаружение F .

Обсуждение: этические грани уголовного права и политики общественного здравоохранения

Мы наметили ряд способов, с помощью которых новое ломброзийское видение программ скрининга для раннего выявления лиц, подвергающихся риску стать уголовными преступниками, и профилактическое вмешательство, нацеленное на них, актуализирует этические проблемы общественного здравоохранения, связанные с проблемами программ скрининга здоровья. Однако мы также увидели, что существует несколько важных различий, и что многие из них уходят корнями в конкретную формулировку политики уголовного права, связанную с Ломброзийским видением.Но как связаны друг с другом блага и этика такой политики и общественного здравоохранения?

В предыдущем анализе этических проблем исследований в судебной психиатрии мы рассматривали взаимосвязь между целью (с точки зрения целевых ценностей) судебно-психиатрических исследований и другими видами криминологической науки по отношению к цели общественного здравоохранения (Munthe et al. др. , 2010). Один из нас утверждал, в другом контексте, что этическая оценка программ скрининга должна применять « институциональный подход », что означает, что баланс плюсов и минусов и признание или игнорирование предлагаемых ценностей может в некоторой степени варьироваться в зависимости от институционального контекста. программы (Джут и Мунте, 2012).Точно так же утверждалось, что цели и этика общественного здравоохранения могут законно различаться в разных социальных секторах, поскольку они могут иметь свои корни в этосах различных практик (Wilson, 2009) и / или разных ролей, которые они должны играть в хорошем обществе ( Coggon, 2010).

Но что же тогда представляет собой институциональный контекст Ломброзианской программы, какой практический этос он выражает и какова его роль в хорошем обществе? Эти вопросы, по-видимому, еще предстоит проанализировать, хотя они имеют важное значение для понимания этической основы оценки среди 27 вариантов, описанных ранее, и внутри них.Более того, такой анализ определил бы, какие конкретные ограничения могут быть оправданы для эффективных новых ломброзийских программ, например что касается ограничений автономии, на основе различных предлагаемых принципов оценки этичности вмешательства в политику общественного здравоохранения и уголовного права.

Одно конкретное напряжение, требующее дальнейшего анализа, — это напряжение, упомянутое в предыдущем подразделе. В уголовном праве мы находим глубоко укоренившийся юриспруденциальный идеал превалирования помилования, выражающийся в бремени и стандартах доказывания в уголовном судопроизводстве, применяемых даже в самых тяжких преступлениях.Напротив, в политике общественного здравоохранения существует гораздо более сильная традиция принимать омлет из разбитых яиц — по крайней мере, в ужасных обстоятельствах. С этих различных точек зрения, как следует оценивать, например, возможность программы, которая обещает предотвратить значительное количество ужасных преступлений, но за счет ряда более серьезных побочных эффектов, указанных ранее; в частности, превентивное длительное заключение под стражу ряда людей, которые на самом деле никогда не совершали бы никаких уголовных преступлений? Или как следует оценивать возможности, а не арестовывать некоторых жестоких преступников, признанных потенциальными рецидивистами, предлагая им возможность (обязательного) лечения или хирургического вмешательства, что, в свою очередь, сопряжено с определенным риском для здоровья?

Еще один аспект, имеющий особое значение, — это роль общественного доверия к общественным институтам, что является первоочередной задачей в основе юриспруденции, а также этики общественного здравоохранения.Как уголовное право, так и общественное здравоохранение нуждаются в высокой степени общественного доверия, чтобы работать хорошо, и эта потребность может служить оправданием того, как в случае конфликта жертвуют другими ценностями. Это может быть уместным соображением для дальнейшего изучения, например, вопроса о том, какие условия или типы криминалистического риска следует преследовать, или что требуется в отношении точности методов обнаружения и эффективности профилактических вмешательств. В то же время общественное мнение может рассматриваться как представляющее угрозу соблюдению достойных этических принципов.В контексте уголовного права это решается путем соблюдения строгих метапринципов правовой безопасности и верховенства закона, но неясно, какие аналоги таких гарантий присутствуют в сфере общественного здравоохранения.

Это особенно важно ввиду сильной структурной тяги к отбору решений и соблазна политиков представить простые решения сложных проблем, отмеченных социальных побочных эффектов, которые могут возникнуть, и наблюдения, что это кажется очень трудным или маловероятным. Программа скрининга откатывалась после того, как была инициирована, несмотря на появление веских причин против этого (Juth and Munthe, 2012).Вместе с неясностью того, какие меры предосторожности против популистских или целеустремленных эксцессов будут иметь место в новом ломброзийском контексте (когда криминальная политика переходит в сферу общественного здравоохранения), это создает необычайно сложную ситуацию при определении основы для баланса плюсов и минусов. и минусы любых более конкретных новых предложений Ломброзии. В то же время предположим, что могут существовать программы, предлагающие по крайней мере некоторых правонарушителей, которые сталкиваются с длительным сроком лишения свободы, обучение, лекарства или хирургическое вмешательство, которые, как было бы научно доказано, значительно и надежно снижают риск рецидивизма.Какой повод отказать этому? Мы указали некоторые, но вопрос далеко не простой.

Благодарности

Эта статья является результатом любезного приглашения Дороти Хорсткеттер принять участие в семинаре, который она организовала на 33-м Конгрессе Международной академии права и психического здоровья, Амстердам, 14–19 июня 2013 г. Мы благодарны двум анонимным PHE рецензентам за их меткие и конструктивные комментарии.

Финансирование

Эта работа была поддержана Исследовательским фондом Адельберта и Королевским обществом искусств и наук в Гетеборге (грант для старшего исследователя, 2013 г.).

Список литературы

. ,

Либеральная евгеника: в защиту совершенствования человека

,

2004

Оксфорд: Wiley-Blackwell

,,,.

Могут ли неврологические доказательства помочь судам в оценке уголовной ответственности? Уроки права и нейробиологии

,

Анналы Нью-Йоркской академии наук

,

2008

, т.

1124

(стр.

145

—

160

),,,,.

Психическое расстройство — причина преступления: краеугольный камень судебной психиатрии

,

Международный журнал права и психиатрии

,

2009

, vol.

32

(стр.

342

—

347

). ,.

Предсказание и наказание антисоциальных действий: как система уголовного правосудия может использовать поведенческую генетику

,

Поведенческая генетика: столкновение культуры и биологии

,

1999

Балтимор, Мэриленд

Johns Hopkins University Press

(стр.

116 —

155

).

Этика и судебная психиатрия: воплощение принципов в практику

,

Журнал Американской академии психиатрии и закона

,

2008

, vol.

36

(стр.

195

—

200

).

Сложность и неопределенность доказательного общественного здравоохранения: аналитическая основа

,

Медицина, здравоохранение и философия

,

2014

, т.

17

(стр.

459

—

465

),. ,

Евгеника и государство всеобщего благосостояния

,

2005

2-е изд.

Ист-Лансинг, Мичиган

Michigan University Press

,,,,.

Аномальное поведение, связанное с точечной мутацией в структурном гене моноаминоксидазы A

,

Science

,

1993

, vol.

262

(стр.

578

—

580

),,,.

Роль гена моноаминоксидазы А в смягчении реакции на неблагоприятные воздействия и связанное с ними антиобщественное поведение: обзор

,

Психологические исследования и управление поведением

,

2014

, том.

7

(стр.

185

—

200

),,,. ,

От шанса к выбору: генетика и правосудие

,

2000

Нью-Йорк

Cambridge University Press

.

Существуют ли значимые этиологические различия в антисоциальном поведении? Результаты метаанализа

,

Clinical Psychology Review

,

2009

, vol.

29

(стр.

163

—

178

).

Есть ли у общественного здравоохранения индивидуальность (и если да, имеет ли это значение, если оно вам не нравится)?

,

Cambridge Quarterly of Health Care Ethics

,

2010

, vol.

19

(стр.

235

—

248

).

Генетическая основа преступности: новый взгляд

,

New York Times

,

2011

.

Теория преступности Ломброзо

,

Журнал уголовного права и криминологии

,

1912

, т.

2

(стр.

716

—

723

),,,,,.

На 1% населения приходится 63% осуждений за тяжкие преступления

,

Социальная психиатрия и психиатрическая эпидемиология

,

2014

, vol.

49

(стр.

559

—

571

).

Нейроэтика: этическое, правовое и социальное влияние нейронауки

,

Annual Review of Psychology

,

2012

, vol.

63

(стр.

571

—

591

),,. ,

Правонарушения от детства до позднего среднего возраста. Последние результаты Кембриджского исследования делинквентного развития

,

2013

Нью-Йорк

Springer

.

Терапевтический разрыв — соответствие лекарствам и руководствам

,

Атеросклероз

,

1999

, т.

147

Доп. 1

(стр.

S31

—

S37

).

Генетический вклад в антисоциальную личность и поведение: метааналитический обзор с эволюционной точки зрения

,

Journal of Social Psychology

,

2010

, vol.

150

(стр.

160

—

180

),.

Прирожденные убийцы: генетические истоки крайнего насилия

,

Агрессия и агрессивное поведение

,

2009

, т.

14

(стр.

286

—

294

). ,

Криминальная социология

,

1895

Лондон

Фишер Анвин

Криминологическая серия; 2

. ,

Рожденные преступностью: Чезаре Ломброзо и истоки биологической криминологии

,

2002

Westport, CT

Praeger

,.

Нейрокриминология: значение для наказания, прогнозирования и предотвращения преступного поведения

,

Nature Reviews Neuroscience

,

2014

, vol.

15

(стр.

54

—

63

).

Будущее борьбы с инфекционными заболеваниями: к новой концепции в законе об общественном здравоохранении

,

The Milbank Quarterly

,

2005

, vol.

83

(стр.

1

—

17

),,.

Этические и юридические проблемы, связанные с тяжелым острым респираторным синдромом: последствия для борьбы с угрозами тяжелых инфекционных заболеваний

,

JAMA

,

2003

, vol.

290

(стр.

3229

—

3237

).

Моральное безумие

,

Американский журнал безумия

,

1858

, т.

14

(стр.

311

—

322

),,,.

Продолжительность агрессивного антисоциального поведения с детства до взрослого возраста: вопрос определения фенотипа

,

Международный журнал права и психиатрии

,

2009

, том.

32

(стр.

224

—

234

),.

Генетическое тестирование и государственная политика

,

Британский медицинский журнал

,

1998

, т.

316

(стр.

852

—

856

),,,.

«Всегда можно сказать нет» Обогащение биоэтических дебатов об антисоциальном поведении, нейробиологии и профилактике: взгляды несовершеннолетних правонарушителей

,

Биоэтика

,

2014

, т.

28

(стр.

225

—

234

),.

Профилактика психопатии: чем мы обязаны молодым людям

,

Американский журнал биоэтики, нейронауки

,

2013

, т.

4

(стр.

19

—

20

).

Исследование генома человека и общественные интересы: заметки о ходе эксперимента в рамках американской научной политики

,

Американский журнал генетики человека

,

1994

, т.

54

(стр.

121

—

128

),. ,

Этика скрининга в здравоохранении и медицине: обслуживание общества или обслуживание пациента?

,

2012

Дордрехт, Гейдельберг, Лондон и Нью-Йорк

Springer

.,

Философское исследование

,

1992

Лондон

Chattoo & Windus

. ,

Основные проблемы криминологии

,

1935

Копенгаген

Левин и Манксгаард

«

Консорциум исследований психиатрической ассоциации шизофрении по всему геному (PGC-SCZ)

,

Международный консорциум по шизофрении

Сотрудничество по молекулярной генетике шизофрении (MGS)

,,,,,.

Генетическая связь между пятью психическими расстройствами, оцененная на основе общегеномных SNP

,

Nature Genetics

,

2013

, vol.

45

(стр.

984

—

994

). ,

Век евгеники в Америке: от эксперимента в Индиане до эры генома человека

,

2010

Bloomington, IN

Indiana University Press

. ,

Преступление: его причины и средства правовой защиты

,

1911

Бостон

Little, Brown & Co

.,

Управление страхом: закон и этика превентивного заключения и оценка рисков

,

2014

Нью-Йорк

Routledge

,.

Предсказатели детства различают устойчивые на протяжении жизни и ограниченные подростковым возрастом антисоциальные пути у мужчин и женщин

,

Развитие и психопатология

,

2001

, vol.

13

(стр.

255

—

275

),,,.

Мужчины на устойчивых на протяжении жизни и ограниченных в подростковом возрасте антисоциальных путях: наблюдение в возрасте 26 лет

,

Развитие и психопатология

,

2002

, vol.

14

(стр.

179

—

207

). ,

Цена предосторожности и этика риска

,

2011

Дордрехт, Гейдельберг, Лондон и Нью-Йорк

Springer

,,.

Этические вопросы судебно-психиатрических исследований правонарушителей с психическими расстройствами

,

Биоэтика

,

2010

, т.

24

(стр.

35

—

44

)

NICE

,

Антисоциальное поведение и расстройства поведения у детей и подростков: признание, вмешательство и управление.Клинические рекомендации 158

,

2013

Лондон

Национальный институт здравоохранения и клинического совершенства

NICE

,

Антисоциальное поведение и расстройства поведения у детей и молодежи. Стандарт качества 59

,

2014

Лондон

Национальный институт здравоохранения и клинического мастерства

.

Информированное согласие и расширение скрининга новорожденных. В: Доусон А. и Вервей М. (ред.)

,

Этика, профилактика и общественное здравоохранение

,

2007

Оксфорд

Clarendon Press

(стр.

198

—

212

),,,,.

Неустойчивая практика судебной оценки психиатрических рисков

,

Международный журнал права и психиатрии

,

2009

, vol.

32

(стр.

400

—

407

)

Совет по биоэтике Наффилда

,

Генетика и поведение человека: этический контекст

,

2002

Лондон

Совет по биоэтике Наффилда

. ,

Наука о нарушении поведения: противоречие и развитие поведенческой генетики

,

2014

Чикаго

University of Chicago Press

..

Введение в английскую версию

,

Преступление: его причины и средства правовой защиты

,

1911

Boston

Little, Brown & Co

(стр.

xi

—

xxxii

),,,.

Различные симптомы нейроразвития имеют общую генетическую этиологию

,

Журнал детской психологии и психиатрии

,

2013

, vol.

54

(стр.

1356

—

1365

). ,

Анатомия насилия: биологические корни преступности

,

2013

Нью-Йорк

Random House

.

Исследование возражений против доктрины или морального безумия

,

Американский журнал безумия

,

1861

, т.

18

(стр.

112

—

138

).

Behavioral Genomics

,

Nature Education

,

2008

, т.

1

стр.

54

.

(нейро) предсказания, опасность и ретрибутивизм

,

Journal of Ethics

,

2014

, vol.

18

(стр.

137

—

151

).

Анатомия насилия Адриана Рейна — Обзор

,

The Guardian

,

2013

,,,,,,,,,,,,,,.

Генетические предпосылки крайне агрессивного поведения

,

Molecular Psychiatry

,

2014

, vol.

20

(стр.

786

—

792

),,.

Систематический мета-анализ и полевой обзор исследований генетических ассоциаций насилия и агрессии

,

Molecular Psychiatry

,

2014

, vol.

19

(стр.

471

—

477

). ,

Превентивная медицина между обязательством и стремлением

,

2000

Дордрехт, Гейдельберг, Лондон и Нью-Йорк

Springer

. ,

Neuroscience and Legal Responsibility

,

2013

New York

Oxford University Press

.

Neurolaw and Direct Brain Interventions

,

Уголовное право и философия

,

2014

, т.

8

(стр.

43

—

50

).

На пути к нормативной базе этики и политики общественного здравоохранения

,

Этика общественного здравоохранения

,

2009

, т.

2

(стр.

184

—

194

),.

Принципы и практика скрининга на заболевания

,

Документы общественного здравоохранения № 34

,

1968

Женева

Всемирная организация здравоохранения

© Автор, 2015. Опубликовано Oxford University Press.Доступно на сайте www.phe.oxfordjournals.org

Это статья в открытом доступе, распространяемая в соответствии с условиями некоммерческой лицензии Creative Commons Attribution (http://creativecommons.org/licenses/by-nc/4.0/), который разрешает некоммерческое повторное использование, распространение и воспроизведение на любом носителе при условии правильного цитирования оригинальной работы. По вопросам коммерческого повторного использования обращайтесь по адресу [email protected]

.

ИСТОРИЯ | Museo di Antropologia Criminale Cesare Lombroso

Собрание музея: Via della Zecca 33.
В 1876 году Ломброзо хранил свою коллекцию (накопленную с 1859 года, когда он был военным врачом) в своем доме, загромождая ее «скелетами и ящиками из музея».

Via Po 18.
В 1877 году коллекция была передана в лабораторию на улице Via Po 18, в большую комнату «с гипсовыми потолками и огромным окном с видом на По», в центре которого находился большой стол, который «иногда служил» как кровать для пациентов, как стол для экспериментов… и как кабинет профессора ».

Parco del Valentino. Итальянская всеобщая выставка 1884.
В 1884 году Ломброзо участвовал в антропологической выставке Итальянской всеобщей выставки с «пеллагрологической» демонстрацией и другой с «аномальными черепами, масками, татуировками, фотографиями преступников, вещественными доказательствами, кинжалами, игральными картами … рисунки и предметы, принадлежавшие или изготовленные преступниками ».

Via Michelangelo 26.
В 1896 году музей был переведен в новую штаб-квартиру института Марио Каррарой, студентом и ассистентом Ломброзо, который занимался реорганизацией, разделением и отображением коллекции в шести комнатах на первый этаж.Во время его руководства (1904-31) новые объекты документировали «разработки научной полиции и судебной медицины».

Corso Galileo Galilei 22.
Музей, который использовался все реже и реже для преподавания, сопровождал Институт в 1948 году в новую штаб-квартиру на Корсо Галилей, а затем в частный кабинет Ломброзо, подаренный семьей. Официально не закрытый и не открытый для публики, музей снова превратился в коллекцию.

Моле Антонеллиана. Выставка «Наука и вина» 1985 г.
Открытая заново в середине 1970-х, коллекция была частично выставлена ​​10 лет спустя на выставке «Наука и вина». Был разработан план, как найти его в бывшем психиатрическом убежище для преступников Колленьо Чартерхаус.

Via Giuria 15.
После отказа от вышеупомянутого плана в 2001 году было решено создать музей в здании анатомического института в рамках проекта «Музей человечества», который станет общим домом для музеев. анатомии человека, криминальной антропологии и антропологии и этнографии (последняя все еще находится на Via Accademia Albertina).В 2006 году они окружены Музеем фруктов и составляют музейный комплекс, посвященный туринскому научному позитивизму 19-20 веков.

Музей криминальной антропологии им. К. Ломброзо — Туринский университет

Музей криминальной антропологии им. К. Ломброзо — Туринский университет

В 2009 году, в годовщину смерти основателя криминальной антропологии Чезаре Ломброзо, был обновлен «его» уникальный музей.Коллекции включают анатомические образцы, рисунки, фотографии, образцы вещественных доказательств, письменные документы, а также ценные ремесленные и художественные произведения, созданные сокамерниками и заключенными.

---

История

Коллекция музея Via della Zecca 33.
В 1876 году Ломброзо хранил свою коллекцию (накопленную с 1859 года, когда он был военным врачом) в своем доме, загромождая ее «скелетами и шкатулками музея» .

Via Po 18.
В 1877 году коллекция была передана в лабораторию на улице Виа По 18, в большую комнату «с гипсовыми потолками и огромным окном с видом на По», в центре которого находился большой стол, «иногда служивший кроватью для пациентов. как стол для экспериментов … и как профессорский стол ».

Parco del Valentino. Итальянская всеобщая выставка 1884.
В 1884 году Ломброзо участвовал в антропологической выставке Итальянской общей выставки с «пеллагрологической» витриной и другой с «аномальными черепами, масками, татуировками, фотографиями преступников, вещественными доказательствами, кинжалами, игральными картами»… рисунки и предметы, принадлежавшие или изготовленные преступниками ».

Via Michelangelo 26.
В 1896 году Марио Каррара, студент и ассистент Ломброзо, передал музей в новую штаб-квартиру Института, который занимался переупорядочением, разделением и отображением коллекции в шести залах на Цокольный этаж. Во время его руководства (1904-31) новые объекты документировали «разработки научной полиции и судебной медицины».

Corso Galileo Galilei 22.
Музей, который использовался все реже и реже для преподавания, сопровождал Институт в 1948 году в новую штаб-квартиру на Корсо Галилей, а затем в частный кабинет Ломброзо, подаренный семьей. Официально не закрытый и не открытый для публики, музей снова превратился в коллекцию.

Моле Антонеллиана. Выставка «Наука и вина» 1985.
Открытая заново в середине 1970-х, коллекция была частично выставлена ​​10 лет спустя на выставке «Наука и вина». Был разработан план, как найти его в бывшем психиатрическом убежище для преступников Колленьо Чартерхаус.

Via Giuria 15.
После того, как вышеупомянутый план был отменен, в 2001 году было решено создать музей в здании анатомического института в рамках проекта «Музей человечества», который станет общим домом для всех Музеи анатомии человека, криминальной антропологии и антропологии и этнографии (последний до сих пор находится на Via Accademia Albertina). В 2006 году они окружены Музеем фруктов и составляют музейный комплекс, посвященный туринскому научному позитивизму 19-20 веков.

---

ДОСТУПНОСТЬ

Бесплатный доступ для инвалидов с гидом

---

КАК ДОБРАТЬСЯ

ОБЩЕСТВЕННЫЙ ТРАНСПОРТ
линии 9, 16, 18, 67, метро (остановка Nizza)

---

ДОПУСК

Билеты (наличные)

Входной билет 5,00 €
3,00 евро (от 12 до 18 лет, 65 и старше, членство в FAI)
Вход бесплатный каждую среду года и для держателей карт Подписка музеи Torino Piemonte и Torino + Piemonte Card ()

Комбинированный билет на вход в три музея 10 евро.00 вступительный взнос; 6,00 евро со скидкой
(Музей Ломброзо, Музей анатомии и Музей фруктов)

Экскурсия с гидом

Экскурсия длится один час и стоит 35,00 евро. Максимальное количество участников в группе — 25 человек. Для бронирования звоните с понедельника по субботу с 9 до 17 (телефон +39011 6708195).

---

Дебаты «Искусство и безумие» в Италии и история жизни Антонио Толомеи

Примерно в 1880 году, в основном после исследовательской работы антрополога Чезаре Ломброзо, в Италии начали исследовать взаимосвязь между безумием и художественным выражением.Это были годы, когда психиатрическая наука развивалась благодаря консолидации сети провинциальных психиатрических лечебниц, созданию специализированных журналов, конституции Итальянского общества психиатрии в 1873 году и организации многих конгрессов в области психиатрии (Babini и др., , 1982).

В 1880 году в Реджо-Эмилии, во время одного из таких конгрессов, открылась выставка психиатрии. Впервые директора итальянских психиатрических учреждений публично продемонстрировали произведения искусства, созданные их пациентами.По этому случаю Чезаре Ломброзо и Максим Дю Камп проанализировали творческие работы « 95 пациентов с художественными наклонностями » и опубликовали статью, которая считается первым итальянским обзором, посвященным теме художественного выражения в психиатрии, написанным с точки зрения клинической диагностики ( Ломброзо и Дю Камп, 1880 г.). Энрико Морселли, директор психиатрической больницы Санта-Кроче в Мачерате, также посетил выставку в Реджо-Эмилии и продемонстрировал небольшую скульптуру, сделанную его пациентом Антонио Толомеи, краснодеревщиком, поступившим в институт с 1873 года (Pettinari, 2018).Учитывая его репутацию пропагандиста эрготерапии, Морселли призвал Толомея посвятить себя резьбе, предоставив ему инструменты. На протяжении многих лет Морселли анализировал творения Толомея и в конце концов опубликовал статью о своих наблюдениях и анализе произведений Толомея (Morselli, 1881). Начиная примерно с 1877 года и до года своей смерти в 1903 году в приюте Толомей проводил свои дни, создавая многочисленные скульптуры. Возможные преемники Морселли в Санта-Кроче, Джандитимо Ангелуччи и Арнальдо Пьераччини, продолжили его путь, поддерживая творческую потребность Толомея в художественном выражении.

Среди удивительных произведений, созданных Толомеем и хранившихся в специальном «зале художественных работ» в приюте, самым замечательным творением был «стол, который сам поворачивается и говорит», стол, названный Толомеем в нескольких автобиографических заметках и сообщается в известной публикации 1894 года.

Датированный около 1888 года большой круглый многолепестковый стол, к сожалению, утерян, покоится на трех ножках, на которых вырезаны изображения трех ангелов. Стол был полностью спроектирован и построен Толомеем, который украсил его механизмом из железных рычагов, позволяющих статуэткам вращаться, в то время как архитектурные элементы оставались неподвижными.Идеальная сложность этого артефакта поистине поразительна, поскольку каждая скульптура стола, как по своей индивидуальности, так и по отношению к другим элементам, имеет точное символическое повествовательное значение, подразумевающее общее замысловатое планирование ее создателем. В частности, устройство, расположенное в центре стола, изображает женщину, приносящую «колоннады Испании» или монеты священнику, изображенному на исповеди. Речь идет об эпизоде, в котором Толомея несправедливо обвиняли в грабеже до его интернирования.Изображение интернирования скульптора в Санта-Кроче представлено на противоположной стороне стола. В центре стола, вокруг металлического котла, расположены статуэтки четырех разбойников с вырезанными в руках небольшими молотками. Приведение в действие механизма рычагов и наклонных плоскостей позволяет молоткам перемещаться вверх и вниз и ударять по котлу, создавая шум: по словам Толомея, этот звук был «предупреждением для призыва к восстанию». Таким образом, каждая скульптура стола богата реальными или воображаемыми повествовательными отсылками к жизни автора или к эпохе, в которой он жил.

Благодаря скульптуре Толомей смог создать значительные бетонные работы, которые стали средством выражения его идей; эти постановки сохранят память о прошлой жизни и настоящей жизни, подверженной риску рассеивания, в контексте обезличивающего заключения.

Некоторые работы Толомея были сфотографированы и изучены в 1894 году Джандитимо Ангелуччи и Арнальдо Пьераччини. Два психиатра посвятили публикацию художественным произведениям, созданным пациентами психиатрической больницы Мачераты, увеличив темпы итальянских исследований в области психиатрии (Angelucci and Pieraccini, 1894).Эта брошюра, до сих пор мало изученная в данной области, показывает, как в небольшом, но важном провинциальном психиатрическом учреждении дискуссии на тему «искусство и безумие» были очень живыми и в них участвовали некоторые из самых важных итальянских психиатров того времени. Кроме того, наследие Антонио Толомеи вышло за пределы национальных границ. В 1919 году фотография стола попала в руки немецкого историка искусства и психиатра Ханса Принцхорна и до сих пор хранится в архивах коллекции Принцхорна в Гейдельберге.

Об авторе

Джулия Петтинари — искусствовед, куратор и независимый исследователь, специализирующийся в области итальянского искусства аутсайдеров. Она опытный инструктор творческой студии и соучредитель McZee, культурной ассоциации, базирующейся в Мачерате. Ее последняя публикация — Intorno a un tavolo. Антонио Толомей и другая история маникюра Санта-Кроче-ди-Мачерата (Affinità Elettive Edizioni, 2018).

Кэрол Танселла, редактор отдела

Мэтью Баум

Я присоединился к лаборатории Ломброзо осенью 2006 года, и она мне так понравилась, что я провел там невероятное количество времени, выполняя BS / MS.После того, как я закончил учебу в 2009 году, я не мог удержаться от продолжения исследований в течение лета. Я не мог придумать лучшего способа провести свой «перерыв» перед аспирантурой. Когда я впервые пришел в лабораторию, я начал работать с доктором Прадипом, изучая местные переводы STEP. По мере того, как я становился научным, лаборатория помогла моей независимости; поскольку я стремился бороться и учиться самостоятельно, они всегда давали понять, что всегда готовы помочь, если мне понадобится помощь. Вскоре я начал планировать эксперименты в соответствии с восхитительно своеобразным расписанием, которое позволяло мне посещать занятия во время инкубационных периодов.Затем, летом после первого года обучения, я оказался в лаборатории в Бельгии, экспертом по Fragile X, действующим с поддержкой и благословением Пола в качестве связного Ломброзо в зарождавшемся тогда проекте STEP-Fragile X. В настоящее время известно, что локальная трансляция белков в дендритах и ​​шипиках является неотъемлемой частью развития синаптической пластичности, а ее дисрегуляция (возможно, через STEP), как полагают, участвует в когнитивных нарушениях, присутствующих при синдроме ломкой Х-хромосомы, наиболее распространенной форме наследственной умственная отсталость.

Лаборатория Ломброзо — одна из скрытых жемчужин Йельского университета. Зная, что исследования являются сложными как интеллектуально, так и физически, Пол позаботился о том, чтобы в лаборатории жили исследователи, которые в то же время являются научными волшебниками и невероятно веселыми, приземленными людьми, и сам искренне поддерживает. От картофельного пюре и пиццы с беконом в BAR до улыбок и шуток, разливающихся по мензуркам в течение дня, лаборатория Ломброзо создает сбалансированную и благоприятную среду, которую я считаю идеальной для выполнения интеллектуальных подвигов, необходимых для роста как ученого.Оглядываясь назад, я поражаюсь тому, как много я узнал в лаборатории Ломброзо. Я поступил с летними навыками и ушел с несколькими публикациями и теоретическим и практическим знанием моей части нейробиологии. Но что более важно, я также обзавелся семьей СТЕП. Я до сих пор навещаю его каждый раз, когда нахожусь в городе.

Чезаре Ломброзо: новое определение отца криминологии

Что отличает Чезаре Ломброзо: новый взгляд на криминологию отличается от всех других, которые пытались определить Ломброзо с личной и профессиональной точки зрения, так это то, что он был написан двумя историками и криминологом.Таким образом, проведенные исторические исследования позволили многое узнать о Ломброзо, чего не было известно до написания этой статьи.

Интересны не только личные анекдоты, но и на протяжении всей книги подчеркивается, как основные события личной жизни Ломброзо определяли, определяли и влияли на его работы. В случае с Ломброзо и после прочтения этой книги студенты согласятся с концепцией, что невозможно отделить человека от его работ. Фактически, это работа Чезаре Ломброзо, несомненно, оставила после себя богатый вклад в область криминологии; таким образом, революционизируя и влияя даже на современный образ мышления о причинах девиации.

ГЛАВА 1. Ломброзо: молодой академик

ГЛАВА 2. На патриотической службе

ГЛАВА 3. Становление криминолога

ГЛАВА 4. Доводы в пользу позитивизма

ГЛАВА 5. Преступник

ГЛАВА 6. Женщина-преступник

ГЛАВА 7. Этиология преступности

ГЛАВА 8. Реформа социальной защиты и уголовного правосудия

ГЛАВА 9.Снижение

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

БИБЛИОГРАФИЯ

ИНДЕКС

Алехандро Дель Кармен

Алекс дель Кармен получил степень доктора философии. Имеет степень бакалавра криминологии в Колледже криминологии Университета штата Флорида. Он считается авторитетом в вопросах расы и преступности, уделяя особое внимание расовому профилированию в правоохранительных органах. Д-р дель Кармен написал множество статей в всемирно признанных журналах и опубликовал несколько книг.Д-р дель Кармен представил результаты своих исследований по расовому профилированию во всем мире (Шотландия, Бельгия, Словения, Испания, Объединенные Арабские Эмираты и Италия). С 2001 года он обучил тысячи полицейских, включая всех начальников полиции Техаса. Кроме того, он отвечает за создание статистического шаблона техасского расового профилирования, широко используемого правоохранительными органами по всему штату.

No related posts.