Ментальная жестокость: О ментальной жестокости, разбитых сердцах и «никогда не забуду»

О ментальной жестокости, разбитых сердцах и «никогда не забуду»

Гетеросексуальная боль. Дали

В последнее время постоянно всплывает тема «ах, какой же он козел, он разбил мне сердце, и напИсал в душу, но забыть я его никогда не смогу».

Поэтому несмотря ни на что я решила написать об этом.

Однажды, еще в последний школьный год, наш класс на перемене. Было дико шумно, все орали и носились. Я сидела за партой и смотрела в пустую доску, как зомби. И заплакала неожиданно для себя, потому что я даже не подумала ни о чем, но внутри грудной клетки было тесно и что-то давило на горло уже который день. Точнее, я не помнила, когда в последний раз не давило.

Никто тогда не удивился, как одноклассницы тогда сказали, они не помнили, когда в последний раз я была не такая.

Мы встречались с молодым человеком уже почти год. Отношения на расстоянии это вообще непросто, но когда видишься раз в четыре месяца, то совсем тоскливо.

Он завел привычку звонить раз в три дня и сообщать, как у него дела, затем говорить «мне это неинтересно» и бросать трубку, когда я начинала ответный рассказ. Если я просила звонить почаще, то мне выдавали, что я «маленькая и несамостоятельная» и мне никогда не добиться успеха в жизни, если я не изменю своего поведения. И вообще, нужно «меньше ныть».

Любое проявление мною недовольства вроде фразы «я расстроилась, когда ты так сделал» вспоминалось потом, как истерика. То есть, если у меня будут красные глаза и по ним видно, что я уходила плакать в другую комнату, то это «помнишь, как ты истерила на прошлой неделе?»

Особым пунктом у нас была еда. Мы затем съехались и иногда вместе ходили в супермаркет. Выглядело это так: я хожу по магазину, он ходит за мной и считает, что и сколько я беру. Общего бюджета у нас не было, но он «обо мне заботился», поэтому комментировал каждую сраную булочку в моей тележке фразой «покупать выпечку — это слишком дорого, ее можно легко сделать дома! Господи, Сания, если ты не прекратишь так швыряться деньгами, то ты никогда не сможешь нормально жить». Были кошерные продукты, которые можно покупать и некошерные, которые нельзя брать в руки даже почитать состав, если не хочешь огрести нравоучений на весь оставшийся вечер. Не одобренные им «ненатуральные» йогурты, например.

Готовила я часто неправильно. В моих котлетах было слишком много мяса, а шоколадный фондан оказывался непропеченным тортиком. Каждый прием пищи сопровождался лекцией, что гарнира мне надо есть побольше, а мяса поменьше и вообще, ты много ешь. Я не видел другой такой девушки, которая потребляла бы пищу в таких объемах. Если не прекратишь, то к 25-ти годам тебе грозит растолстеть, как корове. Ты как раз на грани того, что я называю толстым.

Часто произносилась фраза «ты толстая!» с отмазкой «я пошутил». На просьбу не шутить о моем весе вообще, потому что я не понимаю таких шуток, он отвечал, что не стал бы стебать меня полной, если бы я хотя бы близко была. Но жрать все-таки стоило бы поменьше.

От него я узнала, что ем не бесшумно. То есть, совершенно беззвучно глотать воду, оказывается, я правда не умею, как бы ни старалась. Он просит глотать тихо, а я вроде и так на минимальной громкости. В один момент я забываюсь и снова глотаю с тихим звуком «гльт». Он осуждающе на меня зыркает. Я много извиняюсь и уже правда чувствую себя виноватой. Следующие три-четыре глотка делаю очень сосредоточенно и опять «гльт». И дальше взрыв с последующим уходом в другую комнату и запиранием двери.

Я слишком громко дышала, сопела, если хотела спать и неправильно качала персонажа в компьютерной игре. Неправильно слушала его лекции по физике, математике и вообще, была слишком тупая, по его словам.

Он не бил меня, бил — это громкое слово. Но я хорошо запомнила случай, когда мне стучали ракеткой по голове при всей честной программисткой компании и этого я не забуду и не прощу никогда.

Иногда я начинала задаваться вопросом, зачем он со мной. Что тебе нужно, спрашивала я. Может, ты просто не любишь меня и мне стоит уйти? Нельзя же так относиться к человеку, которого любишь.

Нет-нет, я люблю тебя очень сильно, говорил он. И мы жили еще сколько-то, до следующего вопроса «что такое творится, зачем ты это делаешь?». Диссонанс между словом и действием сводил с ума, поэтому через какое-то время я перестала спрашивать.

Когда мы расстались, я долго страдала и хотела вернуться.  Теперь у меня тоже был мудак, который разбивал мне сердце каждый день и говорил доброе слово по праздникам, но о котором я вспоминала, как о самой яркой любви.

Недавно я прочитала книжку Лэнди Бэнкрофта о жестоких мужчинах. Там по полочкам расписано, почему такие мужики ведут себя, как ебанаты. Ответ простой: потому что они ебанаты. Потому что они уверены, что им это можно. Потому что знают, что это сойдет им с рук.

Мама рассказывала, что когда только появлялись «видики», ее знакомый Вася достал себе один. Он помнил фильмы наизусть и рассказывал их в лицах и с выражением. Прослушав фильм в его исполнении, можно было смело его не смотреть, потому что ты видел и помнил все. Когда в последствии кто-то смотрел маленький кусочек кино по телевизору, то он мгновенно узнавал его и восклицал: «ааа, это я уже слушал!»

Так вот, пока я читала Бэнкрофта, то понимала, что да! Это я уже слушала. И это тоже слушала и даже это видела в живом исполнении. Автор описывает возможные сценки, как мужик-манипулятор добивается своего. Или убеждает тебя в чем-то, после чего твоя самооценка падает, тебе кажется, что ты сходишь с ума и все время плачешь, а он как бы и не причем и весь в белом.

И я излечилась. Я не считаю, что это была яркая любовь, не мечтаю вернуть те годы. Наоборот, слава богу, что это все прошло. Спасибо, что мы не поженились. Спасибо, что все это осталось в прошлом, я теперь просто помню, какие звенят тревожные звоночки, когда мой собеседник или партнер пытается делать что-то не то.

Я написала об этом с двумя целями. Во первых, все уже знают, что отчасти мой жж — это моя терапия. Кто-то ходит к психологу, я раскладываю все в голове по полочкам в блоге.

Вторая, более важная: человек притягивает себе подобных. То есть, меня часто читают не просто любопытствующие, а те, кого волнуют те же вопросы, радуют те же события и как ни печально, люди с теми же проблемами, что и у меня.

Ментальная жестокость — это вам не синяк под глазом, который кричит «надо мной совершают насилие». Можно годами жить под контролем, под тяжелым прессингом и убеждать себя, что все хорошо или винить в жестокости партнера себя. Потому что ваш мучитель будет помогать вам в этом. Необходимо, чтобы были источники информации, как распознать психологическую жестокость и как защищаться от нее.

Бэнкрофта я считаю маст-рид для всех женщин. Даже если все хорошо, просто на всякий случай. Предупрежден — значит, вооружен.

«Самая серьезная стигма — на людях с ментальными отклонениями» – Новости – Вышка для своих – Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

• АБB
• АБB
• АБB

• А
• А
• А
• А
• А

Обычная версия сайта

Социолог Елена Ярская-Смирнова о взаимоотношениях общества и инвалидов

На какие деньги гильдия калек купила султану жеребца, почему «Полет над гнездом кукушки» мог появиться только после периода маккартизма и что мешает в нашей стране реформировать ПНИ. Об этом в международный день инвалидов мы побеседовали с заведующей Международной лаборатории исследований социальной интеграции НИУ ВШЭ Еленой Ярской-Смирновой.

— Елена, давайте поговорим о российских традициях отношения общества к инвалидам. Здесь очень много мифов — и об особенном российском милосердии, и о лютой советской жестокости — «у нас инвалидов нет»… Что в итоге так, а что не так с нашими традициями?

— Ну, давайте разбираться. Во всех странах, а не только в России, отношение к инвалидам до сих пор очень разнообразно и неоднородно. Собственно, оно было неоднородным всегда. Если мы обратимся к исторической перспективе, то даже в родовом обществе практики общения с такими людьми отличались в зависимости от того, насколько человек мог интегрироваться в общество. Есть, например, исследования историков и фольклористов о том, что в аграрных традиционных сообществах дети и взрослые с теми или иными нарушениями развития, ментальными особенностями могли быть частью социума, если они не представляли собой угрозу для окружающих.

 

— И обратное, очевидно, тоже справедливо? Когда в обществе культ интеллекта — людям с ментальными отклонениями в нем несдобровать? 

— Именно. Есть даже такое понятие «социальное конструирование умственной отсталости» — оно появилось после еще одного западного исследования. Это было в середине прошлого века, когда там еще существовали специальные учреждения для людей с ментальными особенностями: так вот, было выявлено, что в таких интернатах содержатся дети в основном обеспеченных и образованных родителей. Поскольку в среде, где нужны рабочие руки, а не университетские дипломы и какие-либо академические успехи, интеллектуальные достижения, этой проблемы не существовало. 

Получается, традиционное общество гуманнее современного? 

Идеализировать его тоже не стоит, но люди с любыми особенностями могли быть интегрированы в традиционном обществе, если они не мешают циклу традиционной деятельности: сезонным работам и так далее, и у них могли быть какие-то особенные статусы, например, деревенский дурачок.

Но они могли быть исключены: известно, что на людей с ментальными особенностями устраивались гонения, их подвергали жестоким пыткам, «изгоняли из них дьявола», казнили как «ведьм», всячески издевались над ними и так далее. Нередко слепых или людей с ментальными нарушениями могли считать отмеченными божественной печатью, но при этом они оставались на периферии семьи и общины — калики перехожие, юродивые, а некоторых приближали к себе знатные особы, делая из них придворных шутов. В Османской империи существовал цех или гильдия попрошаек, среди которых были люди с визуально очень заметными изъянами. И эта гильдия известна тем, что она подарила султану очень дорогого жеребца, за баснословные деньги, накопленные с помощью такой деятельности. То есть, в этом случае они были встроены в культуру и социальную систему. Такие статусы были рассчитаны на акты милосердия — и действительно, имели отклик. У Короленко есть рассказ «Парадокс», где человек без рук вынужден гастролировать, чтобы демонстрировать себя за деньги, а так называемые «цирки уродцев, фриков, лилипутов» существовали еще и в ХХ веке, будучи встроенными в индустрию развлечений.  

— Из ваших слов следует, что на определенном этапе принципиальных различий в практике отношения к инвалидам в нашей и других странах не было. А когда они начались? В советское время? 

— Я не думаю, что советская практика с самого начала также имела отличия. Тут уместнее говорить о новом периоде для всего человечестве — наступило общество модерна, то есть: индустриализация, модернизация, урбанизация. И тут места для гуманности не осталось почти нигде. Это общество, где нужно вставать в пять утра, крутиться целый день, чтобы прокормить семью, и все. Вспомним образ Чарли Чаплина в фильме «Новые времена»: рабочий фабрики, который крутится как винтик в огромной производственной машине. Крестьяне идут в город, учатся быть такими винтиками, школа должна готовить дисциплинированных рабочих — это было общее для всего цивилизованного мира. Отличия только стилистические: у нас ГТО, поскольку нужно быть готовым к труду и обороне, на Западе — свои плакаты с красивыми мужчинами и женщинами, но тоже все больше про «марш-марш трудиться».

 

— Когда же картинка поменялась? После Второй мировой? 

— Да. Именно после Нюрнбергского процесса заостряются вопросы этики, в том числе, этики социальных исследований. В Америке все началось не так быстро. В 1950-е годы в США в период маккартизма было практически бесполезно и даже опасно критиковать положение инвалидов — кинорежиссёров и писателей могли сразу же обвинить в распространении «красной заразы». Сегрегация людей с инвалидностью и психиатрических пациентов, как и расовых меньшинств продолжалась до 70-х и позже давала о себе знать. Первые ласточки запели во времена Кеннеди, который повернулся лицом к этой проблеме, выделив финансирование на скошенные бордюры, чтобы людям на инвалидных колясках было проще передвигаться. Тогда же, в конце 1960-х – начале 1970-х начались общественные движения – пацифистское, женское, а также гуманистическое движение «антипсихиатрии», которое знаменуется появлением книги, а потом и фильма «Пролетая над гнездом кукушки», и после этого начали разрушаться эти закрытые учреждения, больше похожие на тюрьмы, психиатрические кластеры.

В странах Скандинавии, Швеции, Дании движение деинституционализации началось примерно тогда же. Это движение за то, чтобы прекратить практику изоляции людей в специальных заведениях. Практика эта началась в разное время в Европе, где ко второй половине 20-го века уже давно существовали гигантские институции для пожилых, детей-инвалидов, людей с психиатрическими трудностями, и большая часть этих заведений была ужасна — что-то вроде Вифлеемского госпиталя (т.н. Бедлама) в Лондоне. В России эти заведения существуют до сих пор под названием ПНИ (психо-неврологические интернаты), ДДИ (детские дома-интернаты) и т.д. А в Европе активисты из числа интеллектуалов, журналистов, а также родителей детей с трудностями развития начали предпринимать попытки поменять эту ситуацию с середины прошлого века, и в основном преуспели. В странах Восточной Европы это началось немного позже по понятным причинам. Моя коллега в Словении Дарья Завиржек лично участвовала в аналогичном процессе в 1980-е-1990е годы как активист (сейчас она профессор в университете Любляны).

Там психиатрические больные содержались в бывших замках, можно сказать, в темницах. Это движение достигло успеха, происходило это таким постепенным каскадным методом, когда люди перестают жить в таких темницах, и начинают жить в групповых домах при помощи социальных работников, а потом они постепенно учатся жить самостоятельно, занимаются ремеслами и так далее. Сейчас это идет по всей Европе, и в России тоже есть такие проекты, но они единичные.

— А почему единичные? Почему мы так задержались?

— Это интересный вопрос. Вы уже вспоминали фразу «в Советском Союзе инвалидов нет». Ее сказал один чиновник в 1950е годы, когда зарубежные представители спросили его, будут ли советские спортсмены участвовать в международных спортивных играх для инвалидов в Великобритании. А потом в 80-е годы в Париже вышла книга с этим названием — ее написал руководитель инициативной группы Валерий Фефелов. Эта группа, несколько человек, активно действовали в конце 1970-х-начале 1980-х годов, ведя переписку с инвалидами СССР, однако их репрессировали — хотя они даже не были диссидентами в полном смысле, они просто хотели государству сообщить о тех проблемах, с которыми сталкиваются люди с инвалидностью.

Далее можно сказать, что среди людей с инвалидностью были такие Кулибины, которые пытались что-то изменить и в технологиях, и в отношении к инвалидам, например, Геннадий Гуськов, который также направлял письма высокопоставленным советским чиновникам из своего интерната, где он проживал, однако, такие инициативы замалчивались, письма вязли в бюрократии. Все знают о репрессивной советской психиатрии, когда неугодных людей закрывали в больницах и насильно пичкали препаратами, в буквальном смысле сводя их с ума.  

Кстати, советское отношение к инвалидам дифференцировало их как правильных и неправильных граждан. К правильным относились те, кто получил инвалидность на фронте или производстве и продолжал трудиться, а к неправильным – выходцы из буржуазных слоёв, «тунеядцы». Женщины и дети с инвалидностью, а также люди с ментальными особенностями вытеснялись из этой образной системы. До конца 70-х гг. понятие инвалидности распространялось только на взрослых, поэтому инвалиды детства с ДЦП или другими диагнозами, их действительно как бы не было вообще. Их никогда не показывали в кино, в новостях и прочее. И потому социальная дистанция с такими инвалидами в обществе была максимальная. 

— Под социальной дистанцией подразумевается любое общение, правильно я понимаю? 

— Ах да, сейчас ведь термин социальная дистанция занят пандемическими смыслами, а вообще это социологическое понятие, означающее символическую дистанцию (автор этой идеи – американский социолог Богардус), насколько близко я могу допустить к себе каких-то людей на позиции друга, члена семьи, соседа, сотрудника, попутчика или просто прохожего. Так вот, в нашей стране социальная дистанция преодолевается вообще очень трудно — поскольку до недавнего времени мы не видели ни по телевизору, ни на улицах, ни в школе отличающихся от нас людей. У нас очень маленький опыт жизни в разнообразном окружении, так сказать. Самая серьезная стигма, конечно, на людях с ментальными отклонениями, на шкале социальной дистанции, по данным опросов, они находятся существенно дальше слабовидящих, слабослышащих, людей с ДЦП и т. д.

— Сейчас идет бурное развитие третьего сектора, в нем есть потрясающие люди, потрясающие инициативы. И тем не менее, дело, кажется, движется очень медленно. Очень большое противодействие в обществе, например, инклюзии детей с ментальными отклонениями. Чем это объяснить?

— Противодействие большое. По опросам детям-сиротам, детям с инвалидностью хотят помогать более половины населения, а если речь идет о детях с множественными нарушениями, с ментальными нарушениями, то этот показатель существенно снижается. И я также понимаю, что когда разговор перестает быть абстрактным, а доходит до конкретного примера, то некоторые родители начинают проявлять нетерпимость относительного того, что конкретно в их класс, в класс к их детям придет, допустим, ребенок с расстройством аутистического спектра. Но когда я читаю в соцсетях посты ненависти, направленные против инициатив по инклюзии детей с ментальными нарушениями, делается, конечно не по себе. Это уже не сухая статистика, тут видишь, какое количество стереотипов в головах, какой еще путь огромный.

Проблема в том, что ошибок тоже много совершается. Не везде правильно запускают эту инклюзию, не хватает грамотных тьюторов и т.д. Да и не все хотят внедрять. Тут очень много от начальства зависит. Мы напрямую очень тесно сотрудничаем с РООИ «Перспектива», фондом «Выход», ассоциацией «Аутизм в регионах», проводим опрос в регионах России о том, как происходит инклюзия в тех школах, где есть дети с различными видами инвалидности, расстройством аутистического спектра. Несколько школ в Москве преуспели и являются сейчас методическими центрами, ресурсными центрами для других. И есть некоторые регионы, например, Воронеж, Новосибирск, где это движение достаточно успешно. Просто потому что звезды так сошлись: и руководство региона, и родительское сообщество, и НКО проявили инициативу, отнеслись ответственно. В школах вводят важные и интересные изменения, которые приносят пользу всем – например, тихие звонки, которые не становятся стрессом для многих.

— Вы думаете, все-таки сдвиг в вопросе стигматизации людей с ментальными особенностями есть? 

— Безусловно, он есть, его не может не быть: посмотрите, какое огромное разнообразное поле общественных организаций и инициатив по этому поводу существует — даже если считать, что это глас вопиющего в пустыне, вопиющих уже хотя бы много. И есть, конечно, сдвиги. Вот сейчас прошел фестиваль «Кино без барьеров» kinofest.org— это мощное международное мероприятие, организованное РООИ «Перспектива» , где показывали кино, переворачивающее привычные установки. Есть потрясающие фильмы-антиутопии с участием актеров с синдромом Дауна, очень остроумные. Появилось много фильмов о том, как люди живут с биполярным расстройством,  посттравматическим стрессовым расстройством, фильмы о психиатрических ситуациях. И здесь не страшилки, а совсем другое послание – о перспективах этих людей, фильмы, рассчитанные на принятие. Есть также серьезные расследования, как дискриминируют людей в такой ситуации. Сейчас из разных источников, разных центров что-то такое раздается, иногда это довольно сильный звук, который производит мощные колебания по этому поводу. Весомый вклад в дестигматизацию людей с ментальными особенностями вносят также и разнообразные площадки медиатизированной публичной сферы — это и форумы (напр, Шиза.нет), и электронные журналы и порталы («Такие дела», «Медуза», Милосердие. ру), и ученые, в том числе, медицинские антропологи, социологи, медики, культурологи. Вышка тоже участвует в исследованиях очень интересных, направленных на анализ проблем и поиск способов дестигматизации таких людей. Движение в направлении гуманизации подходов к инвалидности, к проблеме ментального здоровья в российском обществе постепенно растет одновременно с пониманием ценностей разнообразия и инклюзии.

— Почему все-таки в России дело движется медленнее, чем в других странах? 

— Ну, не во всех — в Узбекистане, например, еще медленнее… Какие причины? Бюрократизм, авторитаризм, технократизм. В цивилизованных странах начиная с 60-х годов, было больше свобод, там начались социальные движения, связанные с появлением коллективного голоса у групп, которые ранее были замалчиваемыми. У нас эти движения тоже появляются, но в силу неразворотливости системы, пробиваются они позже и труднее. К тому же есть много нюансов в межрегиональном измерении, о чем мы уже говорили – в разных регионах развитие идет с неодинаковой скоростью.

Фото: Istock

Автор текста: Дранкина Екатерина Александровна, 3 декабря, 2020 г.

Все материалы автора

Выбор редакции Наука

---

«Вышка» в Telegram

Что такое психологическая жестокость при разводе?

Jupiterimages/liquidlibrary/Getty Images

В 2010 году Нью-Йорк стал 50-м штатом, принявшим закон о разводе без вины. развод. Но в некоторых штатах, таких как Иллинойс, немного сложнее выполнить требование о проживании для развода. В результате вместо того, чтобы ждать, пока будет установлено место жительства, некоторые супруги подают на развод по причине морального насилия, что требует более коротких требований к месту жительства. Или они подают на основании как непримиримых разногласий, так и моральной жестокости.

Определение психологической жестокости

Юридический термин «психическая жестокость» имеет разные названия в разных штатах, такие как крайняя жестокость или жестокое и бесчеловечное обращение, и по-разному определяется законами штатов и судами по семейным делам по всей стране. В штате Иллинойс, например, вам необходимо убедить суд в том, что продолжающееся поведение вашего супруга вызвало эмоциональный стресс, а вы не провоцировали такое поведение. Примеры включают в себя начало ненужных споров, крики и крики, неустанную критику ваших способностей как родителя, супруга или кормильца, отлучку в неурочное время без объяснения причин и отказ от разумного общения. Принижающее поведение, такое как постоянное исправление супруга в социальных ситуациях, также может подняться до уровня психологической жестокости.

Провоцирование или принятие психологической жестокости

В некоторых штатах отказано в разводе супругу, который заявляет о моральной жестокости, но действует таким образом, чтобы спровоцировать жестокое поведение. Например, если один из супругов совершает прелюбодеяние и это провоцирует гневные словесные нападки со стороны другого супруга, вряд ли совершивший прелюбодеяние супруг успешно заявит о психологической жестокости. Законы Нью-Йорка гласят, что чем дольше продлится брак, тем более суровой должна быть жестокость, чтобы оправдать развод. Но это похоже на анахронизм. Более современная точка зрения состоит в том, что любое поведение одного из супругов, причиняющее душевные страдания другому супругу, достаточно для того, чтобы считаться психическим насилием.

Физический или психологический ущерб

Психологическая жестокость недостаточна для получения развода в некоторых штатах, если только поведение вашего супруга не причинило вам физических или психологических страданий. Суды сформулировали стандарт физического или психологического вреда в таких выражениях, как «тяжело ранит душевное состояние другого», «полностью разрушил душевный покой супруга таким образом, что это нанесло ущерб его здоровью или жизни» или «полностью разрушил душевный покой супруга». законная цель и объекты брака». Применяя эти стандарты на практике, суды в различных штатах разрешали разводы в случаях, когда жена отказывалась выполнять свои домашние обязанности, когда жена нападала на характер своего мужа и выступала за его исключение из частного клуба, а также когда муж настаивал его жена соглашается на аборты.

Доказательство морального насилия

Показания супруга, подвергшегося моральному насилию, иногда бывает достаточно для получения развода. Однако вы находитесь на более твердой почве, если у вас есть свидетели, которые могут подтвердить вашу версию событий. В тех случаях, когда психологическая жестокость повлекла за собой физические или психические страдания, свидетельские показания или записи вашего поставщика медицинских услуг могут поддержать ваше дело.

Modern View

В одном из старых дел в Орегоне муж демонстрировал непристойное и непристойное поведение по отношению к своей падчерице. Суд постановил, что такое поведение не доходит до уровня жестокого и бесчеловечного обращения и не дает жене права на развод. Однако в 21 веке законы, которые когда-то затрудняли доказательство моральной жестокости, стали более просвещенными. Как поясняет журнал Marquette Law Journal, «развод — это не наказание преступника, а облегчение для страдающего».

Разрушение брака: физическая и психологическая жестокость

Трудно справиться с одной только разлукой. Когда затрагиваются вопросы, касающиеся супружеской неверности, физической и психологической жестокости, это может еще больше усугубить сложную ситуацию. Если эти опасения являются частью раздельного проживания двух супругов, суды здесь, в Канаде, будут применять режим «без вины». Это означает, что при определении прав лица в отношении: детей, содержания ребенка или супруга, раздела имущества вина одной из сторон, вызвавшая расторжение брака, обычно не принимается во внимание.

Суды подходят к разводу объективно; обычно это означает, что они не рассматривают причины развода и не будут наказывать супруга за его роль в распаде брака.

Развод может быть разрешен по трем причинам:

1. Раздельное проживание;
2. Прелюбодеяние; и
3. Физическая и моральная жестокость.

Этот пост в блоге посвящен третьему основанию для развода: физической и психологической жестокости. См. нашу предыдущую запись в блоге для получения дополнительной информации о первом основании разделения.

Здесь следует отметить, что при разводе на основании раздельного проживания вам придется подождать не менее одного года. Преимущество подачи иска о разводе в условиях физической и моральной жестокости заключается в том, что вам не нужно ждать один год после развода, чтобы получить развод.

Физическая или психологическая жестокость

Если сторона требует одного из этих оснований для развода, она будет нести бремя доказывания этого с учетом баланса вероятностей. Попытка доказать насилие в семье в этом отношении может быть трудной, дорогостоящей, трудоемкой и может быть очень эмоционально истощающей.

Кэтрин Кристофер в Закон о бытовых конфликтах в Канаде определяет 4 различных типа домашнего насилия:

1. Физическое
   1. Может быть легко идентифицируема – следы кровоподтеков, переломы костей;
   2. Может быть определено как любое нежелательное применение силы, применение которой направлено на причинение вреда, угрозы или запугивание одним партнером другого партнера в интимных отношениях;
   3. Акты могут включать:
      1. толкание, щипание, шлепки, удары кулаком, таскание за волосы, выкручивание конечностей, ограничение движения и удушье — этот список не является исчерпывающим.
2. Эмоциональный
   1. Понимаемый как акт недоброжелательности или жестокости со стороны одного лица, рассчитанный на угрозу, запугивание, умаление или унижение другого лица в интимных отношениях;
   2. Может включать:
      1. обзывание, крик, крик, унижение собственного тела и способностей, угрозы причинить вред партнеру, детям, друзьям, членам семьи или домашним животным; физическое насилие над домашними животными; уничтожение имущества, в том числе предметов одежды или ценных подарков; угрозы суицида; акты попытки самоубийства, особенно в присутствии детей или партнера.
3. Сексуальный
   1. Уголовный кодекс дает довольно конкретные определения сексуальным посягательствам и связанным с ними преступлениям;
   2. Можно определить определенные действия как сексуальное насилие в рамках отношений;
   3. Акты могут включать:
      1. соблюдение дресс-кода, принесение нежелательной порнографии в дом, принуждение нежелающего партнера к просмотру порнографии, принуждение к нежелательным половым актам, принуждение к нежелательным половым актам с другими, принижение сексуальных возможностей и телосложения, отказ от сексуального участия или привязанности, а также нежелательные предложения на публике;
   4. Сексуальное насилие также можно назвать эмоционально оскорбительным поведением.
4. Финансовый
   1. Может быть определен как нежелательная агрессия, контроль и/или господство, совершаемые одним партнером в отношении другого с использованием денег или финансовых ресурсов;
   2. Если один партнер контролирует все финансовые ресурсы в ущерб другому против его воли, то возникает элемент злоупотребления;
   3. Акты могут включать:
      1. отказ делиться деньгами, покупать все продукты питания и одежду, ограничивать или полностью ограничивать доступ к финансовым ресурсам или информации о финансовых ресурсах, не предоставлять предметы первой необходимости, такие как продукты питания, одежда и медицинское обслуживание.

Для того чтобы физическое и психическое насилие могло быть использовано в качестве причины для развода, оно должно быть «таким, чтобы сделать невыносимым дальнейшее совместное проживание супругов. ”  См. язык в s. 8(2)(b)(ii) Закона о разводе .