Эротическая метафора в работе психолога
Год издания и номер журнала:
2011, №3
Один дервиш из религиозно-аскетической школы прогуливался на берегу реки, размышляя над философскими проблемами. Вдруг чей-то голос с другого берега привлек его внимание. Он прислушался и услышал дервишский призыв.
«Этот человек занимается бесполезным делом, — сказал себе дервиш, — потому что неправильно произносит священную формулу. Вместо того чтобы произносить «йа-хо-а», он произносит «а-йо-хо-а». Подумав немного, он решил, что, как более опытный ученик, обязан научить этого несчастного.
Итак, он нанял лодку и поплыл на ту сторону реки. Там он увидел небольшую хижину и человека в дервишской одежде, время от времени громко повторяющего посвятительную формулу все так же неправильно.
— Мой друг, — обратился он к человеку, — ты неправильно произносишь священную фразу. Мой долг сказать тебе об этом. Ибо приобретает заслугу как тот, кто дает совет, так и тот, кто следует ему.
И он объяснил, как следует произносить призыв.
— Благодарю тебя, — смиренно ответил тот.
Дервиш с чувством выполненного долга сел в лодку и отправился в обратный путь.
Отплыв от берега, он услышал, что его окликнули. Оглянувшись, он оцепенел. К нему по воде, как по суше, бежал человек. Приблизившись к лодке, он крикнул:
— Брат, извини, пожалуйста, что я тебя задерживаю, не мог бы ты еще раз повторить, как правильно произносится священный призыв?
Эта восточная притча ненавязчиво показывает нам, что то, что традиционно считается правильным, далеко не всегда эффективно. В работе практического психолога технология, методика сами по себе не являются гарантами успеха [3]. Они составляют основу действий, но настоящий профессионализм во многом определяется личностными характеристиками, креативностью и особым качеством коммуникации, которое делает взаимодействие с клиентом «живым и настоящим». Признанные гении психологической помощи известны своей интуицией и способностью обращаться не к разуму клиента, а к его «внутреннему ребёнку».
Эти дорожки к неосознаваемому самим клиентом клубку иррациональных верований они, можно сказать, прокладывали через правое «образное» полушарие. Из всего арсенала средств, коммуникации, позволяющих обращаться непосредственно к правому полушарию, к «внутреннему ребёнку», можно выделать следующие три наиболее действенных:
1. Метафора (в символической форме дающая модель проблемы и её решения)
2. Юмор (позволяющий «выскочить» из плоскости проблемы, избавиться от её оков)
3. Эротико-сексуальная тематика (обладающая прямой «пробивной» силой к ресурсам бессознательного).
Ни одно из них не является бесспорным профессиональным инструментом, но такова уж психологическая практика, в которой в неизвестных пропорциях смешались наука, искусство и магия.
Исследуя природу метафоры, Шелдон Копп различает три вида познания: рациональное, эмпирическое и метафорическое и говорит о том, что последний вид расширяет возможности двух предыдущих и даже вытесняет их [1]. Метафора – это вид символического языка, который в течение многих столетий использовался в целях обучения и «исцеления души».
Но про неё невозможно сказать, как про таблетку – это метафора от страхов, а эта – от подозрительности. Для каждого клиента – своя метафора. А ведь ещё имеет значение и то, как она повествуется.
О юморе в работе психолога также можно услышать и прочитать разноречивые мнения. Многие опасаются, что использование юмора может быть принято клиентом как свидетельство несерьёзной позиции психолога и даже вызвать реакцию обиды. Психоаналитическая трактовка юмора приписывает ему защитные функции, что соответственно может стать препятствием для продвижения клиента. Однако сложно не заметить, сколь терапевтичными зачастую оказываются выступления талантливых юмористов, способных не только развеселить, но дать новое видение привычным вещам и избавить от непродуктивной трагичности мировосприятия. Представители относительно молодых направлений практической психологии, таких как позитивное, системное семейное, NLP и гуманистическое не только не запрещают «смешное», но даже настоятельно рекомендуют практикующему психологу иметь в запасе хорошие анекдоты, шутки, крылатые выражения.
Разумеется, уместность и целесообразность их применения всегда базируется на этическом чутье психолога. Но результат может даже превосходить ожидания. Юмор позволяет «переформатировать» самые сложные, тяжёлые ситуации, даёт чувство облегчения, позволяет увидеть всё со стороны и даже легко выработать новое решение.
Сексуальная тематика, введённая в обиход профессионалов психоаналитиками, сделала именно психологов особенно смелыми и открытыми в её обсуждении. Но первоначально она фигурировала в тех зонах обсуждений, где проблема лежала собственно в сексуальной сфере. Со временем пришло понимание, что эротические истории могут использоваться как аналогии других проблем, облегчая клиентам путь к пониманию и придавая дополнительной эмоциональности и некоторой доверительности, почти домашности процессу взаимодействия психолога с клиентом. К этому следует добавить тот немаловажный факт, что эротика, по меткому выражению Бернгарда Тренкле является Темой №1, то есть значима, вызывает эмоциональный отклик, понятна для абсолютного большинства людей [4].
Соединение этих трёх составляющих – метафоричности, юмора и эротической тематики даёт «высокую концентрацию» эффектов фасилитации процессов осознания у клиента. Приведём несколько удачных вариантов такого «коктейля», описанных в психологических источниках, и из нашей собственной практики.
Первая метафора заимствована из книги Бернгарда Тренкле, и о ней можно сказать, что она отлично работает в контексте осознания проблем профессиональной деформации работниками помогающих профессий. Рассказанная на семинарах для психологов и педагогов, она вызывает дружный смех слушателей и позволяет легко перейти к обсуждению профессиональных позиций.
В ходе происшедшей на Диком Западе перестрелки убиты два человека. Их вдовы обсуждают свою новую жизненную ситуацию, думая о том, что же теперь делать. Наконец, они решают открыть бордель. Снимают трехэтажный дом и приглашают на работу женщин. Дела пошли хорошо. Но через несколько недель обнаруживается странное явление. Первый этаж приносит отличный доход, второй – посредственный, а третий – почти не дает прибыли.
Хозяйки обескуражены. Им-то казалось, что все три этажа должны быть одинаково привлекательными. Однажды они ужинают в расположенном поблизости ресторане и пытаются решить эту загадку. К их разговору прислушивается сидящий за соседним столиком пожилой господин, не раз бывавший в их заведении. Он включается в разговор:
– Я вам скажу, почему на одном этаже дела идут хорошо, на другом посредственно, а на третьем плохо. Но лишь при том условии, что вы пообещаете мне ничего не менять.
Это требование ставит хозяек в затруднительное положение. С одной стороны, они хотят как-то изменить ситуацию, с другой же – им очень хочется получить ответ на загадку. Победило любопытство:
– Понимаете, на первом этаже работают бывшие фермерши, продавщицы и т.д. Здесь всегда царит хорошая атмосфера и непринужденная обстановка. Допустим, что у какого-то мужчины не получается. Ну, не получается, значит не получается. Приходит он на следующий день, и у него получается уже лучше.
Все чувствуют себя непринужденно. Большинству мужчин это нравится. На втором этаже работают бывшие социальные работники и психотерапевты. И если у какого-нибудь мужчины не получается, они всегда знают, почему не получается и что нужно делать. Некоторым мужчинам это нравится, а некоторым – не очень. На третьем этаже, где выручка совсем плохая, работают бывшие учительницы. Если у мужчин что-то не получается, они твердят: “Вот что, мой дорогой, ты останешься здесь, и будешь упражняться до тех пор, пока у тебя не получится”.
Носсрат Пезешкиан, автор множества терапевтических метафор, также непрочь добавить в них эротического юмора, особенно, когда речь идёт о такой «тяжёлой» теме, как детско-родительские отношения. Зачастую в консультации родителю недостаточно просто «объяснить» бессмысленность тотального контроля над взрослеющим любимым существом. Его родительские чувства сильнее рациональных доводов. В одном из таких случаев сверхопеки со стороны отца Н. Пезешкиан рассказал ему следующую историю.
Один мулла хотел уберечь свою дочь от всех опасностей жизни. Когда пришло время, и красота её расцвела как цветок, он отвёл свою дочь в сторону, чтобы рассказать ей, как много в жизни встречается подлости и коварства. «Дорогая дочь, подумай о том, что я тебе сейчас скажу. Все мужчины хотят только одного. Они хитры, коварны и расставляют ловушки, где только могут. Ты даже не заметишь, как погрязнешь в болоте их вожделений. Я хочу показать тебе путь, ведущий к несчастью. Сначала мужчина восторгается твоими достоинствами и восхищается тобой. Потом он приглашает тебя прогуляться с ним. Потом вы проходите мимо его дома, и он говорит тебе, что хочет только зайти за своим пальто. Он спрашивает тебя, не захочешь ли ты зайти вместе с ним в его квартиру. Там он приглашает тебя сесть и предлагает выпить чаю. Вы вместе слушаете музыку, проходит какое-то время, и он вдруг бросается на тебя. Ты опозорена, мы все опозорены, твоя мать и я. И вся наша семья опозорена, а наше доброе имя опорочено навсегда».
Дочь приняла близко к сердцу слова отца. И вот однажды, гордо улыбаясь, она подошла к отцу и сказала: «Отец, ты, наверное, пророк? Откуда ты знал, как всё произойдёт? Всё было точно так, как ты рассказывал. Сначала он восхищался моей красотой. Потом он пригласил меня погулять. Как бы случайно мы проходили мимо его дома. Тогда несчастный влюблённый заметил, что забыл своё пальто, и, чтобы не оставлять меня одну, попросил зайти вместе с ним в квартиру. Как того требуют правила вежливости, он предложил мне выпить чаю и скрасил время чудесной музыкой. Тут я вспомнила твои слова и уже точно знала, что меня ожидает, но ты увидишь, что я достойна того, чтобы быть твоей дочерью. Когда я почувствовала, что мгновение это приближается, я бросилась на него и обесчестила его, его родителей, его семью и его доброе имя!»
В результате рассказывания истории клиент Н.Пезешкиана без лишних дополнительных усилий психолога осознал бессмысленность своих действий и пришёл к пониманию необходимости формирования более свободных и доверяющих отношений с дочерью.
Особенно часто применяется юмор, эротическая тематика в сочетании с некоторой метафорической нереалистичностью представителями школы позитивного консультирования и терапии. При этом они используют весьма специфический приём. Метафорическая история здесь даётся не как модель проблемы, а как объяснительная конструкция, «вскрывающая» источник проблемы. При этом полагается, что от характера объяснения зависит и то, как человек будет себя чувствовать, и какое поведение будет выбирать. Психологи делают ставку на естественное стремление клиентов всему находить причины и объяснения и конструируют такие, которые будут продуктивны в случае данного клиента. При этом зачастую используется своего рода «стилизация» под психоаналитические трактовки, что придаёт забавной научности и серьёзности их каузальным сочинениям. Но главная цель – чтобы объяснение было полезным, то есть создавало клиенту основу для продуктивных действий [5].
Вот один из изысканных вариантов такого объяснения, описанный финскими психологами.
Однажды психологи позитивного направления консультировали в радиоэфире по проблемам страхов и фобий. Одним из позвонивших был молодой человек, который сообщил, что страдает «неврозом кофейной чашки». Это очень меткий непрофессиональный термин для обозначения того, что в психиатрии называется «социальная фобия» — достаточно распространённой проблемы, часто выражающейся в дрожании рук, когда человек пьёт кофе в общественном месте или в присутствии других людей. Психолог изрёк: «Согласно самым последним исследовательским данным эта проблема непосредственно связана с высоким уровнем сексуальной потенции». На несколько секунд наступило молчание, а потом послышался сдавленный смех звонившего. «В этом ничего смешного», — серьёзным тоном продолжал психолог. – «В Соединённых Штатах люди стремятся получить лечение, так они обеспокоены тем, что их невроз кофейной чашки постепенно угасает».Такое объяснение явно развеселило звонившего [5].
Другой пример финские психологи приводят из практики групповой работы.
Одна из участниц тренинговой группы рассказала, что они с мужем почти ежедневно ссорятся из-за буфетной дверки. У неё есть привычка оставлять дверцу открытой, и эта открытая дверца раздражает мужа. Когда он начинает жаловаться, она возражает, и обмен резкостями вскоре перерастает в настоящий скандал. Психолог спросил, чего она хочет: научиться не забывать закрывать эту дверцу или чтобы муж перестал придираться. Она объяснила, что причина всей этой проблемы – в непреклонной любви мужа к порядку, что является характерной чертой всего его семейства. Она ждала от участников тренинга идей о том, как можно изменить отношение мужа. После некоторого обсуждения ей предложили рассказать мужу, что привычка оставлять дверцу открытой обсуждалась с тренинговой группой, в которую входят многие очень опытные психологи. И, по мнению группы, эта самая снова и снова открытая дверка в действительности является «предсознательным» символическим жестом, означающим готовность жены заниматься сексом со своим мужем.
Через две недели дама поведала, как муж сказал, что более безумной вещи он ещё никогда не слышал, но уже больше никогда ничего не говорил в связи с открытой дверцей, а просто закрывал её сам.
Эта история имеет своего рода российское продолжение.
На одном из семинаров-практикумов, участники которого обучались техникам консультирования, в том числе и конструирования объяснений для клиента, в качестве примера была рассказана эта история. На следующий день одна из участниц рассказала, как «пережитая» за ночь история финской дамы помогла ей решить свою собственную проблему. У нашей соотечественницы был любимый человек, который, как многие мужчины не особенно старался проявить свою любовь в осязаемых формах. Кроме этого факта нашу клиентку раздражало то, что партнёр систематически оставляет в холодильнике кастрюлю, не вынув из неё поварёшку. Воспитанная строгой хозяйственной матерью, она полагала такое поведение едва ли не домашним преступлением. И вот утром в её сознании вдруг «срабатывает» финская история.
Как рассказывает респондентка, к ней пришло новое, «счастливое» психоаналитическое понимание ситуации: «И пусть он меня при людях не целует, и пусть не говорит, что любит, но поварёшка-то в кастрюльке!». Остаётся только радоваться, сколь уместно оказалось в данном случае использование фрейдовской символики – две проблемы оказались разрешёнными. Теперь, открывая холодильник, женщина не раздражалась, а счастливо улыбалась: «Поварёшка в кастрюльке!»
Эротическая метафора может стать удачным модельным объяснением и для проблем в профессиональной деятельности.
Так, в одной из тренинговых программ, где использовались приёмы позитивной психологии, участники помогали друг другу, сами конструируя причинные объяснении для заявленных проблем. Одна из участниц, хороший профессионал и добросовестный работник, определила в качестве своей основной проблемы неспособность сказать «Нет», отказать на просьбу. Вследствие этого она была чрезвычайно перегружена множеством ненужных дел, испытывала чувство хронической усталости.
Работающая с ней группа участников тренинга, предложила следующую трактовку проблемы. С мудрым видом «аналитики» произнесли, что такая симптоматика, согласно канонам глубинной психологии в символической форме означает готовность к промискуитету, иными словами, беспорядочным половым связям. Не имея возможности проявиться в действиях, это стремление по принципу замещения реализуется в неспособности сопротивляться домогательствам рабочего характера.
Такое объяснение произвело глубокое впечатление на клиентку. И хотя она даже смеялась над красивой псевдонаучностью сфабрикованной на её глазах концепции, но приняла всерьёз её действенный потенциал. В дальнейшем она умело использовала предложенный ей образ промискуитета в сложных ситуациях отказа и уверенно говорила «Нет!»
Литература:
1. Миллс Дж., Кроули Р. Терапевтические метафоры для детей и внутреннего ребёнка. – М.: Независимая фирма «класс», 1996. – 144 с.
2. Пезешкиан Н. Торговец и попугай. Восточные истории и психотерапия.
– М.: Прогресс, 1992. – 240 с.
3. Психологическая помощь и консультирование / Под ред. М.К. Тутушкиной. — СПб.: Издательство «Дидактика Плюс», 1998.- 348 с.
4. Тренкле Б. Учебник психо-хо-терапии. Вполне серьезные анекдоты. – М.: Издательство «Класс», 1998. – 128 с.
5. Фурман Б., Ахола Т. Психотерапевтическое консультирование. Беседа, направленная на решение. – СПб: «Речь», 2001. – 160 с.
Читать онлайн «Из гусеницы в бабочку. Психологические сказки, притчи, метафоры в индивидуальной и групповой работе», Ирина Стишенок – ЛитРес
В соответствии со ст. 1299 и 1301 ГК РФ при устранении ограничений, установленных техническими средствами защиты авторских прав, правообладатель вправе требовать от нарушителя возмещения убытков или выплаты компенсации.
О серии «Сказкотерапия: теория и практика»
Сегодня никого не надо убеждать в том, что сказкотерапия имеет серьезную перспективу. Используя метафорические ресурсы сказки, она позволяет развивать самосознание человека и строить особые уровни социального взаимодействия, то есть преследует вполне гуманистические цели, притом воздействует мягко и ненасильственно, но результативно.
Признанная в качестве метода в начале 1990-х годов, сказкотерапия начала стремительно развиваться и завоевывать все большее признание специалистов, равно как и получать все более широкое распространение на практике. В настоящее время ее используют не только собственно психологи, но также педагоги и врачи, что говорит о просторе возможностей метода.
В то же время столь активный рост практики стал одной из ключевых причин того, что интерес к сказкотерапии обгоняет уровень разработанности ее методологических, теоретических, а в связи с этим и методических основ. Отдельные, хоть и все более частые, публикации по данной проблематике содержат различные точки зрения разных авторов, что, с одной стороны, вполне правомерно, но с другой – затрудняет построение технологической базы в конкретных условиях, приводит к разночтениям и эклектике в трактовке самого понятия сказкотерапии, а стало быть, его сущности.
Для того чтобы преодолеть наметившийся разрыв, необходимо было объединение усилий науки и практики, а также консолидация специалистов в области психологии и других социальных сфер, использующих в своей деятельности сказкотерапию.
Важной вехой этого процесса явилось образование в начале 2005 года Сообщества сказкотерапевтов, ставшего координатором деятельности специалистов в области сказкотерапии и представителей смежных направлений в целях обобщения опыта и содействия развитию сказкотерапии.
Предлагаемая книжная серия является совместным проектом Сообщества сказкотерапевтов, издательства «Генезис» и журнала «Школьный психолог». В ней представлены разработки как теоретического, так и практического характера, что очень важно для формирования строгой научной базы метода.
Объединение «под одной крышей» теоретических новаций в области как собственно сказкотерапии, так и теории сказки, с лучшим опытом практиков России, Украины, Беларуси и других стран позволяет строить общие, притом выверенные, основы метода и фокусировать внимание на глубоко профессиональной его реализации.
Надеемся, эта серия книг порадует наших читателей: поможет систематизировать знания, станет незаменимым помощником в практической работе, источником новых творческих идей.
Предисловие
Имя Ирины Стишенок хорошо известно читателям не только в Беларуси, где автор живет и работает, но и в России. Ее книги пользуются заслуженной популярностью среди практических психологов. Публикации сказкотерапевтических игр, разработанных Ириной Стишенок, регулярно появляются в журнале «Школьный психолог», который высоко ценят профессионалы, в среде психологов-сказкотерапевтов она имеет заслуженный авторитет.
В первом разделе новой книги Ирины Стишенок представлены четыре основных типа сказок (согласно авторской типологии): психологические сказки, сказки-притчи, сказки-метафоры и сказки для родителей о воспитании детей. Второй раздел книги посвящен возможностям использования психологических сказок в индивидуальной и групповой работе, там же приведены общие методические рекомендации по работе с конкретными сказками. Ирина Стишенок не занимается теоретизированием, она как практик пишет для практиков, а потому эта книга будет по достоинству оценена теми, кто, уже освоив методологические премудрости сказкотерапии, стремится овладеть новыми методиками и технологиями психологической работы, – и в особенности теми, кто любит и ценит талантливые авторские сказки.
Даже если Ирина просто бы описала методы и приемы работы с известными сказками, этого уже было достаточно для положительного отзыва о книге. Однако автор еще и одаренная сказочница, чьи произведения отличаются глубиной и психологичностью, чуткостью к слову и точностью мысли, изяществом и выразительностью. При этом простота языка ее сказок сочетается с немалой философской глубиной. Прочитайте, например, цикл ее сказок о бабочках, и вы не сможете не задуматься о таких вещах, как способы внутренней и внешней трансформации, ресурсы для преодоления жизненных трудностей, философия оптимизма и проблема личностного самоопределения.
Прекрасные сказки, описание методики работы с ними, а также многочисленные сказкотерапевтические игры и упражнения – не единственные достоинства книги. В ней также представлено подробное описание восьми консультационных сессий, на которых реализовывалась психологическая работа с использованием сказкотерапевтических и арт-методов. Анализ конкретного «живого» случая наверняка будет полезен в работе не только начинающим, но и опытным сказкотерапевтам.
В приложении в качестве бонуса читателям – еще целая россыпь сказок друзей и коллег автора.
Особо следует отметить профессиональную щепетильность автора: практически все описанные техники – в случае, если они не авторские – снабжены указанием на источник.
Доктор психологических наук, профессор,
президент Сообщества сказкотерапевтов
И.В. Вачков
Введение
Сказки любят дети и взрослые. Они привлекают нас приключениями главных героев, разнообразием сюжетов и заложенной в себе мудростью. В сказках отражены элементы повседневного бытия человека, его внутреннего мира, представлена общечеловеческая основа жизни.
Можно сказать, что сказка является своеобразным инструментом обучения. Ее сюжеты, где реальность пред стает в упрощенной форме, позволяют читателю сфокусировать внимание на тех особенностях, которые способны помочь ему в решении собственных жизненных проблем.
Самовыражение через сказку способствует укреплению психологического здоровья человека, поэтому можно сказать, что сказка является и значимым психопрофилактическим фактором.
Ее образы, обращаясь одновременно к двум уровням психики: сознания и подсознания, помогают человеку восстановить свое эмоциональное равновесие, изменить мышление и поведение, встать на путь личностного развития.
В одной восточной притче «Бабочка» (Иванов, 2007) говорится о возможностях, попадающих в руки человека, и о выборе, который он волен сделать:
Давным-давно в старинном городе жил Мастер, окруженный учениками. Самый способный из них однажды задумался:
– А есть ли вопрос, на который наш Мастер не смог бы дать ответа?
Он пошел на цветущий луг, поймал самую красивую бабочку и спрятал ее между ладонями. Бабочка цеплялась лапками за руки ученика, и ему было щекотно.
Улыбаясь, ученик подошел к Мастеру и спросил:
– Скажите, какая бабочка у меня в руках: живая или мертвая?
Он крепко держал бабочку в сомкнутых ладонях и был готов в любое мгновение сжать их ради своей истины.
Не глядя на руки ученика, Мастер сказал:
– Все в твоих руках.
Действительно, в любой момент времени у каждого человека есть выбор – уничтожить возможности, попавшие в его руки, или раскрыть их.
Герои сказок, предложенных вниманию читателей, рассматривают трудности, проблемы и препятствия на своем пути как появившиеся возможности и находят выход из самых сложных ситуаций. Изменяясь внутренне, они изменяют обстоятельства, в которых оказались.
В этой книге представлены психологические сказки, сказки-притчи, сказки-метафоры и сказки для родителей о воспитании детей.
Первые позволяют задуматься о собственном способе поведения и определить пути разрешения сложных личных жизненных ситуаций.
Вторые помогают стимулировать собственное мышление. Вопросы, предлагаемые для анализа каждой из сказок, позволяют уточнить и углубить ее смысл.
Третьи, через метафору, помогают сделать более ясными и ощутимыми те стороны жизни, которые ускользают от человека при их рациональном анализе.
Сказки для родителей поднимают актуальные вопросы, с которыми многие сталкиваются при воспитании детей, и предлагают эффективные способы разрешения сложных ситуаций.
Также в книге даются методические рекомендации по работе с психологическими сказками и притчами, показаны примеры работы с ними при индивидуальном консультировании, предлагается описание консультационной сессии с использованием методов арт- и сказкотерапии, показаны особенности работы с психотерапевтическими сказками в группах, представлен цикл сказкотерапевтических занятий.
В Приложении вниманию читателей предлагаются психологические сказки других авторов.
Книга носит практический характер и, надеюсь, будет полезна как тем, кто станет самостоятельно читать и анализировать предложенные сказки, использовать упражнения для самопознания и саморазвития, так и профессионалам, ведущим индивидуальное консультирование и групповые занятия, а также участникам сказкотерапевтических занятий.
* * *
Я хочу выразить большую признательность и благодарность:
● читателям моей первой книги «Сказка в тренинге: коррекция, развитие, личностный рост» (в но вой редакции – «Сказкотерапия для решения личных проблем») за ее внимательное прочтение и анализ;
● коллегам-психологам, практикующим в детских садах, школах, училищах и психологических центрах, за многочисленные отзывы о применении в своей практике сказок и тренинговых занятий из первой книги, за творческий подход к сказкам, расширение возрастного диапазона их применения, использование различных технологий в работе с ними;
● Балако Кристине Валерьевне – моей коллеге-психологу за интересные иллюстрации к сказкам, представленные в этой книге;
● Толчиковой Людмиле Ивановне – кандидату филологических наук, доценту моей коллеге за ценные профессиональные советы.
Особую признательность хочу выразить редакции журнала «Мир животных», где впервые (в 2003 году) были опубликованы мои произведения и его главному редактору Слядневой Наталье Евгеньевне, а также редакции замечательного журнала «Школьный психолог», на страницах которого в форме отдельных статей впервые появились материалы, представленные в этой книге, и ее главному редактору Вачкову Игорю Викторовичу.
Спасибо Жанне Довгайло, Татьяне Говор, Любови Бунаковой, Наталье Телегиной, Веронике Зайцевой, Марине Хрущевой, Марине Скорбеевой, Дарье Сазоновой – авторам, написавшим интересные психологические сказки, дополнившие книгу.
И конечно же, я признательна издательству «Генезис» за издание этой книги.
Надеюсь, она найдет отклик в вашем сердце.
В добрый путь!
Раздел I
Психологические сказки, притчи, метафоры
Глава 1
Психологические сказки
Психологические сказки раскрывают перед человеком многообразие жизненных ситуаций и помогают ему найти ответы на свои вопросы, определить способы разрешения имеющихся проблем.
Как отмечает И.В. Вачков (Вачков, 2011), целями психологической сказки выступают: раскрытие перед человеком глубин его собственного внутреннего мира, развитие его самосознания, знакомство с основными психологическими понятиями, помощь на пути становления его личности.
Согласно классификации, предложенной И.В. Вачковым, к психологическим сказкам относятся: медитативные, психокоррекционные, психотерапевтические и психо развивающие.
Т.Д. Зинкевич-Евстигнеева (Зинкевич-Евстигнеева, 2000) пишет: «Медитативные сказки создаются для накопления положительного образного опыта, снятия психоэмоционального напряжения, создания лучших моделей взаимоотношений, развития личностных потенциалов. Их главное назначение – сообщение нашему бессознательному позитивных «идеальных» моделей взаимоотношений с окружающим миром и другими людьми. Поэтому отличительной особенностью медитативных сказок является отсутствие конфликтов и злых героев.
Психокоррекционные сказки создаются для мягкого влияния на поведение ребенка.
Под коррекцией здесь понимается «замещение» неэффективного стиля поведения на более продуктивный, а также объяснение ребенку смысла происходящего.
Психотерапевтические сказки раскрывают глубинный смысл происходящих событий, помогают увидеть происходящее с другой стороны, со стороны жизни Духа. Они не всегда однозначны, но всегда глубоки и проникновенны. Психотерапевтические сказки часто оставляют человека с вопросом, что, в свою очередь, стимулирует процесс личностного роста.
Многие психотерапевтические сказки посвящены проблемам жизни и смерти, отношению к потерям и приобретениям, Любви и Пути. Эти сказки помогают там, где нужно перейти в область философии событий и взаимоотношений».
Информационно-психологические сказки содействуют оптимальному ходу естественного психического развития и содержат в метафорическом виде информацию о внутреннем мире человека (Вачков, 2011). Их цель – открыть человеку богатства его психики, помочь ему осознать свои особенности.
В этой книге представлены психокоррекционные и психотерапевтические сказки.
1.1. Познание себя
Сказки, приведенные в этой части книги, можно отнести к тому периоду развития человека, когда он ищет ответы на вопросы:
● кто я и какой я?
● что значит быть собой и как собой остаться?
● как научиться принимать себя и другого?
● как взаимодействовать с другими и миром?
● как относиться к событиям, которые с тобой происходят, и как научиться изменять их или себя?
Если человек не находит ответы на эти вопросы в детском или юношеском возрасте, он сталкивается с ними в зрелые годы. И часто снова возвращается в детство, чтобы вспомнить и проработать проблемную ситуацию, разрешить ее – и с новыми знаниями и опытом счастливо жить дальше.
События, которые происходят с героями сказок, помогают им прикоснуться к своим чувствам. Они учатся разрешать внутренние и внешние конфликты, принимать ответственность за свою жизнь и взаимоотношения с другими на себя, становятся созидателями собственной жизни.
Хамелеон
Жил-был зеленый Хамелеон. Хотя… почему зеленый? Настоящий его цвет никто не видел, но чаще всего он бывал именно зеленым.
А каким еще он мог быть? Это зависело от того, где Хамелеон находился.
Например, когда он забирался на тонкие ветки кустов – становился коричневым, когда прятался в листве – зеленел, а когда бегал по песку – стремительно окрашивался в желтый цвет.
Звери, проходившие мимо него, иногда останавливались пожевать травку или отдохнуть в тени дерева, но никто из них никогда не замечал Хамелеона.
– Привет, как дела? – часто спрашивал он, высовываясь из-под очередного листочка. – Хорошая погодка, не правда ли?
Звери вертели головой во все стороны и, удивляясь разговаривающим кустам, шли дальше.
– Ну и надменные же они, – ворчал Хамелеон и сливался с очередной веточкой.
Однажды на листик рядом с ним села Бабочка.
– Привет, – уже неуверенно сказал Хамелеон. – Как дела?
Бабочка посмотрела по сторонам и сказала:
– Привет, говорящий листик.
– Я не листик, – обиделся наш герой. – Я – Хамелеон.
– А что такое Хамелеон? – поинтересовалась Бабочка.
– Не что, а кто! – совсем возмутился Хамелеон. – Я не какая-нибудь вещь, я – живой!
Подумав, Бабочка сказала:
– Ну да, раз ты говоришь и шевелишься, значит, живой. И что, тебя, как листик, можно съесть?
– Меня нельзя съесть! Я для того и меняю цвет, чтобы меня не съели, – удивляясь непонятливости этого порхающего создания, пояснил Хамелеон.
– Да, так тебя не съедят, – согласилась Бабочка.
– Верно! – радуясь, что его наконец-то поняли, воскликнул Хамелеон.
– Но так тебя и не видно, – продолжила она. – А раз не видно, значит, тебя и нет. Листик, веточка, песок – это все не ты. А ты – где? Ты – какой?
– Какой я? – удивился Хамелеон. – Я… я… я не знаю.
Вдруг он понял:
– Вот почему меня никто не замечает!
Хамелеон помолчал, а затем спросил:
– И что же мне делать?
– Стать собой, – ответила Бабочка. – Покажи, какой ты есть.
– А я не знаю, какой я на самом деле. Я всегда такой, как другие, – грустно произнес Хамелеон.
– Да, печально, – отметила Бабочка, но тут же воскликнула: – Я придумала! Давай сделаем так: ты выберешь на поляне уютное место, закроешь глаза и станешь менять свой цвет. А когда почувствуешь себя очень хорошо, откроешь их и увидишь, какой ты.
– Интересно, давай попробуем, – согласился Хамелеон и слез с куста.
Он нашел на большой поляне светлое место и стал к себе прислушиваться.
– Ничего не получается, – растерянно сказал Хамелеон и стал бесцветным.
– Ну вот, ты уже отличаешься от окружающей природы, – произнесла Бабочка.
– Правда? – обрадовался Хамелеон и порозовел.
– Какой красивый! – воскликнула Бабочка. – Хочешь остаться таким?
– Не знаю, – ответил Хамелеон, продолжая прислушиваться к себе.
Вдруг он воскликнул:
– Я такой!
– Ой! – только и сказала Бабочка. – Открывай глаза.
– Я – фиолетовый? – удивился Хамелеон.
– Но такого меня все заметят, я стану уязвим.
– Тебя заметят, это верно. Впрочем, как и всех нас, – сказала Бабочка. – Но, кажется, ты этого и хотел. Или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься, – откликнулся Хамелеон. – Но что же мне теперь делать?
– А посмотри, все уже происходит само, – покружив над полянкой, произнесла Бабочка.
Хамелеон оглянулся и увидел рядом с собой зверей, которые с любопытством смотрели на него.
– Какой красивый Хамелеон, – сказал один из них.
– Уникальный, – согласился другой.
– А как ты стал таким? – спросил третий.
– Я просто почувствовал себя, – растерявшись от неожиданного внимания, ответил Хамелеон, – и стал собой.
– Ты очень интересный, – сказала Обезьянка. – Когда будешь на моем дереве – заходи в гости. Поболтаем.
– И ко мне приходи, – произнесла проползающая мимо Змейка.
– И ко мне, и ко мне! – услышал Хамелеон со всех сторон.
– Спасибо вам, друзья, – сказал он. – Обязательно приду.
Хамелеон повернулся к Бабочке и сказал:
– Спасибо тебе.
Быть собой очень здорово.
– Рада была помочь, – ответила Бабочка и, помахав разноцветными крылышками, полетела по своим делам.
С тех пор Хамелеон больше не сливался с окружающей природой. Ну, разве только тогда, когда хотел отдохнуть от всеобщего внимания, побыть один и поразмышлять о чем-то своем.
«Все-таки как хорошо быть собой!» – часто думал он и светился удивительным фиолетовым цветом.
Страус
Жил-был Страус, который очень боялся Опасности.
Едва завидев даже маленький признак неприятности, он поспешно закрывал глаза и быстро прятал голову в песок.
Когда Опасность подходила к этому согнутому созданию, она задевала его. Иногда сильно, иногда не очень. И шла себе дальше.
Как только Страус понимал, что Опасность миновала, он поднимал голову, облегченно вздыхал и продолжал жить своей растительной жизнью.
Но однажды ему повстречался другой Страус.
– Послушай, друг, – спросил тот, – а почему ты все время прячешь голову в песок? Ведь с твоими сильными ногами от Опасности можно убежать так быстро, что она никогда тебя не догонит.
– А ведь верно, – откликнулся наш герой и стал бегать от Опасности.
«Как здорово! Зоркий взгляд, сильные ноги и никаких грубых пинков!» – однажды остановившись, подумал Страус.
Он вздохнул, вспомнив свое недавнее прошлое, а затем снова куда-то побежал.
Но прошло еще немного времени, и Страус встретил Орла.
– Послушай, птица, почему ты все время бегаешь? – спросил тот. – У тебя же есть крылья! Поднимись над Опасностью, и она не доберется до тебя.
– Страусы не летают, – с сожалением ответил наш герой.
– Но у тебя есть крылья, – повторил Орел, – значит, ты можешь летать! Только попробуй. Посмотри, как я это делаю.
И Орел поднялся в высокое голубое небо.
– Ух ты! – восторженно воскликнул Страус и тоже сделал робкую попытку взлететь. Но крылья его не послушались. – Ну вот, я так и знал, – грустно сказал он и продолжил убегать от Опасности.
Но однажды Опасность окружила Страуса со всех сторон.
– Некуда бежать, – с грустью пробормотал он и собрался было, как прежде, спрятать голову в песок, как вдруг вспомнил слова Орла: «Ты можешь летать.
Только поверь в себя!»
И Страус впервые ощутил свою силу. Он рас правил крылья и… взлетел. Страус махал ими все сильнее и сильнее – и вдруг почувствовал радость полета. Он забыл об Опасности и парил в небе, наслаждаясь свободой.
Когда Страус посмотрел на землю, то увидел Опасность, от которой улетел. С высоты птичьего полета она показалась такой маленькой, что, удивившись, он подумал: «Это ее я все время боялся? Да она же совсем не страшная!»
Страус спустился вниз, по-новому посмотрел на Опасность и спросил:
– Что тебе от меня надо?
– Ничего, – ответила Опасность и улыбнулась. – Я просто играла с тобой. Пока!
И она ушла искать других страусов, чтобы поиграть с ними.
– Вот оно что, – глубокомысленно произнес наш герой и снова взлетел в небо.
Уж очень ему понравилось летать.
37 Мощные терапевтические метафоры — проект переделки сознания
Эффективные аналогии для иллюстрации концепций роста, заботы о себе, эмоций, зависимости, горя, консультирования и жизни
Изображение Герда Альтманна с Pixabay Как консультант, у вас, вероятно, есть несколько « терапевтические метафоры, которые вы используете на сеансах.
Например, метафора «кислородная маска в самолете» — это мощная аналогия, которая демонстрирует важность удовлетворения собственных потребностей, прежде чем пытаться помочь другим.
Другим примером терапевтической метафоры является аналогия с зеркалом заднего вида. Если вы за рулем и все ваше внимание сосредоточено на том, что находится позади вас, вы разобьетесь. Хорошие водители , напротив, фокусируются вперед, но также регулярно смотрят в зеркало заднего вида. Метафора «зеркало заднего вида» эффективно иллюстрирует, как выздоровление от наркотиков и алкоголя требует обучения, но не зацикливания на прошлых ошибках и сожалениях.
Мощные терапевтические метафоры: аналогии в консультировании
Ниже приведен список полезных терапевтических метафор и аналогий для роста, заботы о себе, эмоций, зависимости, горя, консультирования и жизни.
Дополнительные метафоры о терапии можно найти здесь.
Часто используемые терапевтические вопросы и фразы см.
в разделе «Вы говорите с терапевтом?».
Метафоры роста и заботы о себе
Формирование новой привычки похоже на прокладывание пути в джунглях. Вы пробираетесь через подлесок и снова и снова идете по одному и тому же маршруту, пока не образуется четкий путь. Между тем, старые тропы зарастают и становятся дикими, исчезая из поля зрения из-за неиспользования.
Привычка формируется так же, как вода прорезает новый ручей или реку.
Вы не видите, как растет трава, но примерно через неделю вы видите, что газон нужно подстричь.
Нельзя наливать из пустой чашки.
Обратите внимание на лампочку «Проверить двигатель» в вашем автомобиле. Это указывает на то, что что-то не так; если вы проигнорируете это, проблема, вероятно, усугубится. Чем дольше вы игнорируете внутренние сигналы, тем больший ущерб наносит ваша «машина».
Для роста и развития растению требуется достаточное количество воды, солнечного света и удобрений.
Вы аккумулятор, который нужно время от времени подзаряжать.
Метафоры эмоций
Наши эмоции как термометр в окне. Вы можете видеть облака, дождь или солнце, но без термометра вы не узнаете, 90 градусов или 17 ниже. Эмоции влияют на то, как вы воспринимаете внешний мир.
Жизнь похожа на кардиомонитор; бывают взлеты и падения. Если он пойдет ровно, вы мертвы.
Чем больше вы сдерживаете свои эмоции, тем выше вероятность того, что вы взорветесь.
Подавление гнева похоже на забрасывание мусором мусорного бака. В конце концов, он прольется, если вы не вынесете мусор.
Когда вы обижаетесь на кого-то, это все равно, что выпить яд и ожидать, что он умрет.
Беспокойство — голодный монстр, который становится больше, когда его кормишь.
Беспокойство похоже на езду на велотренажере; вы можете торговать так сильно, как только можете, но вы никогда ничего не добьетесь.
Терапевтические метафоры зависимости
Зависимость — это болезнь души.
Когда вы находитесь в активной зависимости, вы являетесь тенью самого себя.
Зависимость похожа на токсичные отношения. Это всепоглощающее, достойное вожделения и временами даже волнующее… но ценой вашего здоровья и благополучия. Вы должны расстаться, чтобы жить дальше.
Зависимость похожа на торнадо, сметающий все на своем пути. После шторма пришло время восстановиться. Он будет выглядеть не так, как до торнадо… но есть вероятность, что все станет еще лучше.
Наркомания, как и другие хронические заболевания, неизлечима, но на 100 % поддается лечению с помощью лечения и изменения образа жизни.
Чем дольше вы сидите и смотрите на тарелку с печеньем, тем больше вероятность, что вы поддадитесь искушению. Настройте себя на успех, по возможности избегая триггеров.
Если вы пробудете в парикмахерской достаточно долго, в конце концов вам придется подстричься.
Искушение похоже на мышцу, которая со временем становится слабее, пока, наконец, не сдастся.
Жизнь без наркотиков и алкоголя подобна любому навыку; вы сначала узнаете, как это сделать, а затем вы должны практиковаться. Вы можете ошибиться, но не сдавайтесь; Учись на своих ошибках. Без практики вы ни в чем не преуспеете.
Желания подобны волнам; переждать их, пока волна не отступит.
Попытка спасти тонущего человека опасна. В своих отчаянных попытках получить кислород они будут хватать и толкать человека, пытающегося помочь под водой. Это бессознательный инстинкт выживания. Когда ваш любимый находится в активной зависимости, он будет бороться с любым и всем, что встанет у него на пути глотка воздуха.
Метафоры горя
Горе — это глубокая рана, для заживления которой требуется время. Рана сырая и болезненная, но со временем заживет, хотя и оставит неизгладимый шрам.
Каждый человек, которого ты теряешь, уносит с собой частичку тебя.
Метафоры для консультирования
Посещение терапии сродни заполнению ящика с инструментами инструментами.
В автомобиле ваш терапевт является пассажиром на переднем сиденье, но вы находитесь за рулем. Пассажир предлагает помощь в чтении карты и указании направления, но вам решать, какие повороты вы будете делать, и, в конечном итоге, пункт назначения.
Консультант не дает ответов, а предлагает инструменты для их поиска.
Посещение терапии похоже на посещение спортзала. вы можете чувствовать боль, и вы не увидите немедленных эффектов, но долгосрочные результаты приятны и стоят вложений.
Терапевтические метафоры жизни
Жизненные проблемы подобны неприятным запахам; вы можете попытаться замаскировать их или скрыть, но вы должны удалить источник, прежде чем они действительно исчезнут.
Вы не можете выбрать холст или краску в жизни, но вы сами решаете, какую картину нарисуете.
Ваша жизнь — это книга со множеством глав и страниц. Каждый день — новая страница. Вы пишете свою собственную историю.
Жизнь похожа на книгу «Выбери себе приключение». Вы принимаете решения, но не всегда можете предсказать результат.
Иногда вам выпадает действительно дерьмовая рука. Как ты собираешься разыграть свои карты?
Единственная разница между рутом и могилой — это размеры.
Опубликуйте в комментариях свои метафоры о терапии!
Нравится:
Нравится Загрузка…
Метафоры разума | BPS
Как и любая наука, психология опирается на установление связей между известным и неизвестным. На протяжении всей истории психологии метафоры оказывались бесценным средством получения информации о ненаблюдаемых аспектах человеческого познания. В самом деле, история метафор разума может очень походить на историю психологии. В этой статье я рассматриваю, как метафоры разума психологов пересекаются и расходятся с метафорами, используемыми другими авторами, и спрашиваю, что мы можем извлечь из более тщательного изучения метафор, которыми мы руководствуемся.
Воспроизведение невыразимого
Одним из древнейших инструментов для размышлений об уме является метафора контейнера. Платон классно сравнил пространство между нашими ушами с вольером, где мысли хранятся на более или менее доступных уровнях. Хотя Платон делал серьезные философские выводы о возможности извлечения ментального содержания, большее влияние платоновского вольера заключалось в укреплении западных представлений о разуме как о физической сущности, содержащей в себе другие сущности в пространстве: то, что находится либо внутри, либо снаружи. Как мы увидим, эта идея оказалась настойчивой.
Сочинения другого философа иллюстрируют метафору сущности. Дуализм Декарта, считающий разум сущностью, отделимой от физической реальности тела, очевиден во многих литературных произведениях 17 века. Эндрю Марвелл (1621–1678) озвучивает эту мысль в своем стихотворении «Сад»:
Здесь, у скользящей ноги фонтанов,
Или у замшелых корней фруктовых деревьев,
Отбрасывая жилет в сторону
Моя душа скользит по ветвям:
Там, как птица, он сидит и поет,
Затем точит и расчесывает свои серебряные крылья;
И, пока не будет готов к более длительному полету,
Волны в своих Перьях разнообразный Свет.
Как отмечает Дэвид Лодж в своем романе 2001 года «Думает…», это дуализм в широком смысле. Разум парит, а тело остается неподвижным. Точно так же мысли ничем не скованы в произведениях романтического периода, как, например, в этом интересном атомистическом подходе к разуму как сущности из «Anima Poetae» Кольриджа (1811–1812):
Какой рой мыслей и чувств, бесконечно мельчайших осколков и как бы представлений всех предшествующих и зародышей всех будущих мыслей лежат, спрессованные в каждое мгновение!
В течение последних ста или более лет, с ослаблением наиболее очевидных форм дуализма, доминировали физические концепции разума. В своем романе «Дар» Владимир Набоков использует вариант метафоры контейнера для описания мыслительных процессов своего главного героя Федора Годунова-Чердынцева: «кто-то внутри него… все это впитал, записал и подшил». В этом сравнении разума с картотекой, в которой можно спрятать психологические истины, ясно видно влияние Фрейда.
Страсть Фрейда к археологии, по-видимому, снабдила его метафорами задачи психоаналитика по раскопкам бессознательного (Draaisma, 2000). Представление о разуме как структурированном вместилище перекликается с метафорой разума как пейзажа, примером которого служит Пруст «В поисках утраченного времени», в котором мысли рассказчика Марселя, «колеблясь на пороге времен и форм», отправляются в путешествие сквозь физические локации, экскурсия по виртуальному городу.
В другой физической метафоре Томас Гоббс (1651 г.) описывает функцию речи как «превращение… трайна наших мыслей в трайна слов». Хотя Уильям Джеймс (1892) позже утверждал, что лучшей метафорой было бы представление об уме как о потоке, обе метафоры успешно передают качество постоянного изменения, которое характеризует поток мыслей и впечатлений. Вот предисловие Томаса Манна к своему главному герою, фон Ашенбаху, в «Смерти в Венеции» (1912): сосредоточенность, добросовестность и такт; а после обеда обнаружил, что не в силах сдержать поступательное движение производительного механизма внутри себя, того motus animi continuus, в котором, согласно Цицерону, заключено красноречие.
Согласно проницательному анализу Кернса (1987), во второй половине XIX века представления о разуме как сущности были заменены, возможно, более удовлетворительной метафорой разума как живого существа. Мысли и переживания образуют «чувственную сеть», по терминологии Джорджа Генри Льюиса (1880), в виде целостного паттерна взаимосвязей, далекого от дискретных, индивидуализированных впечатлений и идей литературных наследников Локка. Вот, например, Изабель Арчер в «Портрете дамы» Генри Джеймса:
Ей было о чем подумать; но это не было ни размышлением, ни сознательной целью, которая наполняла ее разум. Сквозь него пронеслись бессвязные видения и внезапные тусклые проблески воспоминаний, ожидания. Прошлое и будущее приходили и уходили по их желанию, но она видела их только в судорожных образах, которые возникали и исчезали по собственной логике. То, что она помнила, было необыкновенным.
Поток сознания здесь становится живым потоком, глубоко ощущаемым и следующим своей неясной, но убедительной логике.
Растущие умы
Другой класс метафор разума, который обязательно включает этот элемент изменения, используется для описания развития. Во многих работах по этому вопросу подразумевается представление о развивающемся разуме как о цветке, что иллюстрируется использованием метафорических глаголов, таких как появляться, расти, раскрываться и цвести. К задаче описания развития привлекались и более статические физические концепции. Классический пример — tabula rasa Локка, чистый лист, на котором опыт записывает свои уроки. Диккенсовский Дэвид Копперфильд начинает свои воспоминания с обращения к этой метафоре:
Первые объекты, которые отчетливо присутствуют передо мной, когда я смотрю далеко назад, в пустоту моего младенчества, — это моя мать с ее красивыми волосами и юношеской фигурой…
Другая версия метафоры с чистым листом находится в Памятные утверждения Алексиса де Токвиля в первом томе «Демократии в Америке» (1831 г.) о том, что судьба человека определяется его или ее ранним опытом:
мы должны наблюдать за младенцем на руках матери; мы должны увидеть первые образы, которые внешний мир бросает на темное зеркало его разума; первые события, свидетелем которых он стал; мы должны услышать первые слова, пробуждающие спящие силы мысли.
..
Это также включает идею разума как оптики, через которую опыт более или менее точно проецируется во внутренний театр (Draaisma, 2000). 90–142 В других литературных трактовках умственного развития и образования на службу призвана метафора контейнера. В «Трудных временах» Диккенса мистер Грэдграйнд думает о «маленьких кувшинах перед ним, которые должны были быть наполнены такими фактами». Совсем недавно на карикатуре Гэри Ларсона школьник поднимает руку в классе со словами: «Мистер Осборн, можно меня извинить?» Мой мозг полон». Несмотря на попытки педагогов представить обучение как процесс активного сотрудничества, метафора контейнера, по-видимому, все еще присутствует в дискурсах о классе (Bereiter, 2002).
Естественно, литературные трактовки образования многое рассказали нам о господствующих представлениях о работе памяти. Драайсма (2000) прослеживает метафоры памяти от восковой таблички Платона до моделей голограмм 20-го века, предложенных для фиксации способности мозга к распределенным представлениям.
В «Новой жизни» Данте (1292–1294) память — это книга, первые страницы которой пусты. Парадокс здесь в том, что человеческая память — это то, что запечатлено конечным опытом и в то же время не ограничено по своим возможностям. Как показывает шутка Ларсона, метафоры с контейнерами не годятся. Одним из кандидатов на роль системы, которая может хранить информацию, не сталкиваясь с проблемами емкости памяти, является коннекционистская сеть, чей образ взаимосвязанных нейроноподобных элементов доминирует в современных поисках инграммы. Хотя метафора мозга не слишком часто упоминается в современной литературе, она привела нас к ситуации, когда лучшей метафорой того, как работает разум, является физическая сущность, образующая его субстрат (Draaisma, 2000).
Разум, метафора и когнитивная наука
Возникновение научной психологии принесло с собой собственный набор метафор. Нас не нужно убеждать в том, что влияние компьютерной метафоры, в которой компоненты нашей когнитивной системы рассматриваются как аналоги центрального процессора, запоминающих устройств и периферийных устройств настольного компьютера.
В более общем плане доказательства модульности психологических и неврологических процессов отражены в появлении метафор о разуме как о многоцелевом инструменте, швейцарском армейском ноже, оснащенном отдельными модулями обработки информации, которые развивались независимо для различных когнитивных задач.
Ученые-когнитивисты заинтересовались различными способами описания собственного мыслительного процесса. В своем известном исследовании метафоры Лакофф и Джонсон (1980) утверждают, что метафоры, которые мы используем для обозначения вещей, резко ограничивают нашу свободу думать о них. Взгляд на онлайн-банк данных метафор разума Джона Барндена (см. веб-ссылки) показывает, что физические, статические концепции (такие как идеи как собственность или управляемые внешние сущности) по-прежнему доминируют в современном дискурсе разума. Хотя Гентнер и Грудин (1985) обнаружили общее сокращение пространственных метафор и метафор разума как живого существа в своих психологических исследованиях, опубликованных в 20-м веке, контейнерных метафор все еще предостаточно.
Исследователи теории сознания, например, ссылаются на «внутренние состояния» при описании мыслей и убеждений, в то время как вызывающее беспокойство понятие «интернализации», часто ассоциируемое с теорией Выготского, кажется, подразумевает границу между внутренним и внешним, которая соразмерна с пределы биологического организма. На самом деле теория Выготского предполагает, что высшие психические процессы берут свое начало в опосредованной социальной деятельности и, таким образом, выходят за пределы «контейнера» биологического организма — идея, недавно развитая учеными-когнитивистами и философами, такими как Энди Кларк.
Эмоции и расстройства
Здесь я сосредоточился на представлении когнитивных процессов. Метафоры эмоций составляют столь же яркую, разнообразную и теоретически неоднозначную часть литературной летописи, от «болезней души» Цицерона (Averill, 1990) до физических, пространственных и географических метафор, используемых современными романистами для выражения невыразимого.
Строго говоря, это скорее сравнение, чем истинная метафора, тем не менее, это прекрасное слияние Харуки Мураками ручья, пейзажа и эмоции-как-метеорологического-события в «Кафке на берегу» (2002):
Ваше сердце подобно большой реке после долгого дождя, разливающейся по своим берегам. Все указатели, которые когда-то стояли на земле, исчезли, затоплены и унесены потоком воды. И до сих пор дождь стучит по поверхности реки. Каждый раз, когда вы видите такое наводнение в новостях, вы говорите себе: все. Это мое сердце. (стр.9)
По мере того, как тесные связи между эмоциями и познанием вызывают все большую озабоченность ученых-когнитивистов, психологи будут вынуждены все более критически исследовать свои метафоры эмоций.
Когда внимание обращается на беспорядочные умы, традиционные метафоры претерпевают некоторые интересные изменения. Многие современные примеры когнитивной терапии, такие как терапия принятия и приверженности (ACT), зависят от способности клиентов отделять беспокоящие мысли от контейнера себя.
Поразительный поворот этой метафоры возникает из-за того, что разум рассматривается как бесконечная шахматная доска, на которой клиент воображает, что отрицательные мысли (черные фигуры) сражаются с положительными (белыми фигурами). После того, как они говорят, где, по их мнению, они сами находятся на доске, клиентам говорят, что они не фигуры, а сама шахматная доска. Результатом может быть эффективный способ дистанцирования страдающих от источника их страданий.
Разум как фикция
Метафоры разума всегда отражали господствующие научные идеи, и психологи и ученые-когнитивисты всегда использовали метафоры при построении своих теорий (Leary, 1990). В период расцвета бихевиоризма, когда теоретизирование внутренних состояний было более или менее табуировано, количество метафор сознания в опубликованных психологических исследованиях соответственно сократилось (Gentner & Grudin, 1985). Метафоры разума, как литературные, так и научные, могут действовать как «путеводные окаменелости», отражающие преобладающие научные ортодоксии эпох, в которые они были обнаружены (Draaisma, 2000).
Что, если эти метафоры окажутся ошибочными? Что, если разум так не работает?
Если Лакофф и Джонсон правы, уточнение наших метафор разума должно улучшить наше представление о его процессах. Идея разума как вместилища, конечно, точно соответствует нашему современному акценту на примате единого, неделимого «я», но эта идея подвергается сомнению как со стороны писателей, так и ученых-когнитивистов. Особенно важна идея разума как фикции, чрезвычайно убедительного результата машины рассказывания историй. Хотя Деннетовскому скептицизму в отношении примата индивидуального сознания еще только предстоит прижиться, многие модернистские и постмодернистские писатели пытались уловить фрагментарный характер человеческого опыта. По крайней мере, в этом отношении они согласуются с недавними открытиями нейронауки о зрении, где единое сознание рассматривается как относительно позднее изобретение модульной зрительной системы.
А что насчет тех, кто пишет выдумки о разуме? Должны ли писатели адаптировать проверенные временем метафоры, чтобы отразить открытия ученых-когнитивистов? Обязанности писателей, конечно же, лежат перед их читателями, и если это означает точное отражение повседневных способов мышления о когнитивных процессах, то научная обоснованность этих метафор может не вызывать беспокойства.
Однако те из нас, кто занимается профессиональным изучением сознания, могли бы хорошо помнить о происхождении и последствиях метафор, которыми мы живем.
— Чарльз Фернихо работает на факультете психологии Даремского университета. Электронная почта: [email защищен].
Веб-ссылки
Домашняя страница концептуальной метафоры Джорджа Лакоффа: http://cogsci.berkeley.edu/lakoff/
Банк данных метафоры разума Джона Барндена: www.cs.bham.ac.uk/~jab/ATT-Meta /Банк данных
Обсуждения и дебаты
Может ли изменение метафоры изменить наши представления о разуме?
Можно ли думать о разуме вообще без метафор?
Чем метафоры эмоций отличаются от метафор познания и почему?
Выскажите свое мнение по этим или другим вопросам, поднятым в этой статье. Отправьте «Письма» по электронной почте на [email protected] или внесите свой вклад в наш форум через www.thepsychologist.org.uk.
Ссылки
Аверилл, Дж. Р. (1990). Внутренние чувства, дела плоти, зверь внутри, болезни разума, движущая сила и шоу: шесть метафор эмоций и их теоретические расширения.