Моя семья откровения из интернета: Маска Откровения из передачи Моя Семья – заказать на Ярмарке Мастеров – BDW4LRU

откровения самых известных андрогинов в Instagram

Накачанные губы, женская одежда и яркий макияж — основные атрибуты новых звёзд российского «Инстаграма». Внимание подписчиков со всей страны сейчас приковано уже не к красоткам, ведущим бьюти-блоги, многодетным худеющим мамам и знаменитостям — просторы Интернета перешли во власть андрогинов.

Юноши, которые выглядят как девушки, собирают вокруг себя всех рекламодателей, охотно дают бьюти-советы, уроки макияжа и эпатируют публику. Тем не менее с каждым новым десятком подписчиков увеличивается и количество унизительных оскорблений и даже угроз, которые блогеры вынуждены читать на своей странице. Женоподобных юношей гнобят и предлагают расправиться с ними в тёмном переулке. 

Притеснения новоявленные звёзды «Инстаграма» терпят и вне социальных сетей. От российских фриков отрекаются родственники, а на улице они слышат осуждающий шёпот за спиной. Лайф связался с тремя наиболее известными андрогинами и узнал, какую цену им пришлось заплатить за свои представления о красоте и внезапно свалившуюся на их плечи популярность.  

Андрей Петров. 343 тысячи подписчиков

Москвичу Андрею Петрову 1 сентября исполнится 20, однако он уже известен в Сети и сделал несколько пластических операций. Молодой человек регулярно пользуется косметикой, красит глаза и губы, а также ведёт видеоблог на сервисе YouTube и в «Инстаграме». Как выяснилось, Интернет — единственный источник заработка юноши, однако на доходы он не жалуется и с удовольствием рекламирует бьюти-новинки. Тем не менее экстравагантный образ столичного фрика стал причиной, по которой от Андрея отвернулась вся семья. 

— Моё становление тем, кем я сейчас являюсь, было постепенным, с момента моего рождения, если быть точнее. Тот социум, в котором я был, тот Интернет, в котором я сидел, сделали меня таким, и я благодарен всем и всему за эти изменения, потому что это именно то, чего я всегда хотел, — поделился с Лайфом Андрей Петров. — Мой повседневный макияж занимает у меня около двух часов. Если я куда-то спешу, то час, но в итоге я, как обычно, напортачу и ещё час буду перекрашивать брови и смывать отпечатанную на веках тушь, потому что пытался быстро накрасить ресницы.

По словам блогера, он носит косметику и в повседневной жизни. Петров считает, что главная цель его карьеры — пропагандировать свободу от предрассудков и шаблонов. Кроме того, ему искренне жалко родственников, из которых общение с ним продолжает только двоюродная сестра. 

— Я обожаю косметику, а косметика обожает меня, у нас полное взаимопонимание, и никаких границ в наших отношениях быть не может, я делаю мейк и вне Интернета тоже. Да, негативные комментарии есть, и их большинство, тысячи негативных комментариев в день сыплются на мои фото и видео в «Инстаграме» и на YouTube — везде, включая жизнь вне Интернета. К таким комментариям я отношусь нейтрально, потому что большинство людей на этой планете лишь глупая гора мяса, я это уже давно понял и с этим смирился. Из близких у меня хорошие отношения лишь с двоюродной сестрёнкой, а друзья у меня все такие же классные и сильные, как и я, мы никогда не ссоримся, разве что из-за помады.

Андрей утверждает, что родные даже не пытались его понять, как и многие сверстники. Однако, по словам юноши, ему важна только собственная жизнь.

— Может быть, мои родственники и хотели бы меня поддержать, но для них это слишком сложно, поэтому нет. Ведь легче жить ничего не понимая. Так же говорят сотни тысяч других моих сверстников и сверстниц, мой случай не единственный, к сожалению. Я думаю, что это из-за шаблонов в голове. Когда человек живёт десятки лет с закрытыми глазами, пытаться вдруг их открыть спустя колоссальное количество времени — это слишком сложно. Может быть, они и поймут меня, если будут пытаться, но на это нужно время. К счастью для меня и для общества, моя популярность растёт. Я веду лишь блог на YouTube и свой «инстаграм», и это мой основной вид деятельности. Между прочим, делать селфи — это нелёгкая работа, может быть, даже такая же, как и работать шахтёром, если количество селфи переваливает за тысячи.

Алексей Жидковский. 119 тысяч подписчиков

Питерский блогер Алексей Жидковский — частый гость на светских мероприятиях Северной столицы. 20-летний молодой человек посещает с друзьями лучшие рестораны Санкт-Петербурга, имеет множество поклонников и с завидной регулярностью появляется на страницах глянцевых журналов. Тем не менее провокационные видео Жидковского, в которых он даёт советы девушкам, уже давно стали главными хитами «Инстаграма». По словам Алексея, свой стиль он выработал ещё будучи на школьной скамье, однако необычный образ не мешает ему поддерживать тёплые отношения с родственниками и друзьями. 

— Я учился в государственной школе с углублённым изучением английского языка, где поощрялся исключительно консервативно-деловой стиль в одежде, то есть пиджак, накрахмаленная сорочка и стрелки на слегка приталенных брюках, разумеется, весь этот ансамбль должен был быть в тёмных оттенках, ну и рубашки пастельных цветов, одним словом, «вычурности — бой!», — рассказал Лайфу Алексей. — С одной стороны, скромно и со вкусом, но, с другой, ощущение складывалось, будто все вышли из-под одного конвейера, различия были лишь в крое, качестве обуви и используемых материалах костюма. Разумеется, место для проявления индивидуальности в виде галстуков, бабочек, портфелей всё же оставалось, но это было мне не слишком близко. 

Как утверждает молодой человек, он начал носить украшения и использовать макияж, чтобы выделяться на фоне одноклассников. 

— Со временем я стал задумываться над тем, как можно было бы разбавить повседневность внешнего вида и придать рутинности более яркий вид. Галстук постепенно сменился на минималистичные броши и колье, а строгий верх — на пиджаки с массивными пуговицами, которые оставались всё в той же категории классики, но выглядели куда более нарядно. Конечно, сначала у всех это вызывало лёгкую ноту недоумения, но со временем привыкли. В период старших классов, примерно с 9-го по 11-й, когда руководство школы уже особо не обращало внимания на внешний вид, а больше пеклось за сдачу экзаменов, настало время некого юношеского максимализма, выражающегося в довольно вызывающих, претенциозных гардеробах, будь то ярко-розовый пиджак или брюки клёш. Исходя из этого я могу сказать, что образ формировался на протяжении всей юности, проходящей за партой, зарождаясь в стенах школьной консервативности и модернизируясь по прошествии лет.

Как и Андрей Петров, Алексей также использует косметику и в повседневной жизни, а к критике относится снисходительно, списывая негатив на то, что он не вписывается в рамки людских стереотипов.

— Приведение себя в порядок занимает у меня порядка двух с половиной часов, сюда входит укладка и контурирование лица. В обычной жизни я выгляжу абсолютно так же, как и на видео. На негатив и оскорбления я реагирую абсолютно спокойно. Не стоит забывать, что мы живём в постсоветской России, да, у нас существует свобода самовыражения и право выбора, но всё же, если ты не подогнан под шаблон и не вписываешься в рамки людских стереотипов, то есть две реакции: либо бурный восторг, либо гневное негодование — чего-то нейтрального не бывает. Поэтому, на мой взгляд, относиться ко всему надо с лёгкой долей юмора. К тому же родные и близкие относятся к моему видению себя абсолютно спокойно. Мы живём лишь один раз, и я считаю, что мы имеем полное право на то, чтобы реализовываться в любых направлениях.

Между прочим, по словам Жидковского, он не считает себя блогером, а социальные сети воспринимает лишь как публичный дневник его жизни. 

— Я не могу назвать себя блогером, этот статус скорее приписан мне общественностью. Мой профиль — это мой дневник, где в большинстве случаев выражается саркастическое видение мира, которое либо разделяют, либо нет. Я не провожу фан-встреч и сходок, поскольку считаю это откровенным идиотизмом, не веду ежедневных влогов о своей жизни, тематических опросов, не делюсь своими фаворитами недели или чем-то запредельно личным. Есть что написать? Пишу. Нет? Значит нет.

Влад Мирос. 57 тысяч подписчиков

17-летний Влад — один из немногих фриков в «Инстаграме», кто не красит губы и ресницы, когда ходит за покупками. Юноша носит парик, рисует брови и красит глаза только тогда, когда решает записать очередное провокационное видео. Однако и в повседневной жизни молодого человека несложно отличить от обычного московского прохожего: его «инстаграм» пестрит видео и фото с прогулок, где он и его друзья танцуют в метро и дурачатся на улице. Тем не менее, несмотря на юный возраст, у Влада уже есть свой бизнес: молодой человек называет себя владельцем трёх бутиков одежды. Видеоблог столичный фрик ведёт только для собственного веселья. 

— Я уже давно знал, чем хочу заниматься, поэтому на создание моего образа у меня ушёл час-два. Мейкап я почти не умею делать, поэтому крашу только красивые кавказские брови и губы. Но косметику я использую только для видео, в обычной жизни я хожу без макияжа. Я за натуральную красоту! — поделился с Лайфом Влад Мирос. — Мне пишут не очень много негативных комментариев, процентов 40 из 100. Для меня это мало, я думал, что будет гораздо больше. Я абсолютно нормально на них реагирую, у каждого человека есть своё мнение, пусть пишут. Кстати, все мои близкие и друзья спокойно относятся к моему образу, единственное, иногда они от меня устают, потому что я слишком сильно вхожу в роль. Ведение блога — это не основная моя профессия. У меня три магазина одежды, которыми я владею — шубы, обувь, женское бельё. Иногда занимаюсь моим «инстаграмом», но это косвенный заработок, фриланс. 

«Как же неумно с вашей стороны. Целовать ноги святого!» Откровения главного знатока животных. Впервые без купюр: Книги: Культура: Lenta.ru

Впервые в полном переводе, без купюр, выходит знаменитая «Трилогия о Корфу» Джеральда Даррелла. Новый перевод выполнен Сергеем Таском, известным по работе над книгами Тома Вульфа, Стивена Кинга, Пола Остера, Иэна Макьюэна, Ричарда Йейтса, Фрэнсиса Скотта Фицджеральда. В издательстве «Азбука» вышли два тома из трех: «Моя семья и другие звери» и «Птицы, звери и моя семья».

Рассказывает редактор цикла Александр Гузман:

«У «Трилогии о Корфу» сложная переводческая судьба. Как все помнят, над первой частью работала Л.А. Деревянкина. Текст вышел с разного рода сокращениями — от технических до смысловых. В частности, поскольку книга предполагалась для детского издания, был выброшен эпизод с описанием спаривания черепах.

При этом название первой книги «My Family and Other Animals» с 1960-х по 1980-е по-русски переводилось как «Моя семья и звери». Слово «другие» вернулось в заголовок только в 1990-х. В новом переводе Сергея Таска роман также называется «Моя семья и другие звери», тем более что сам автор в предисловии ко второму роману смешно это обыгрывает.

Второй роман трилогии раньше выходил под названием «Птицы, звери и родственники». Мы назвали вторую часть «Птицы, звери и моя семья», то есть сделали связку с первой частью более четкой. История его перевода в советские времена была еще более запутанной. Вторую часть трилогии начинала переводить та же Деревянкина еще в 1960-е, но перевела только несколько глав, с большим количеством купюр, переставив некоторые части местами. Текст был опубликован в альманахе. В конце 1980-х вся трилогия вышла под одной обложкой. Второй роман доперевел Владимир Смирнов, хороший старый московский переводчик с английского и шведского (в конце 1960-х были его первые переводы «Муми-троллей»). А третий роман «Сад богов» сделал Лев Жданов, который много переводил Даррелла.

Мы же хотели, чтобы вся трилогия была от начала и до конца переведена одними умелыми руками».

«Лента.ру» публикует фрагмент романа «Моя семья и другие звери» в новом переводе Сергея Таска.

***

…мы оказались в огромной толпе на главной городской площади. Я спросил стоящую рядом пожилую крестьянку, что происходит, и она просияла от гордости.

— День святого Спиридона, — объяснила она. — Kyria! Сегодня в церкви мы можем поцеловать ему ноги.

Святой Спиридон — покровитель острова. Его мумифицированное тело лежало в церкви в серебряном саркофаге, и раз в году его проносили по улицам города. Обладая огромной властью, он выполнял просьбы, исцелял болезни и совершал другие чудеса, если был в настроении. Островитяне его боготворили, и каждого второго младенца мужского пола при рождении называли Спиро в его честь. Сегодня особый день, так что гроб наверняка откроют и верующим позволят поцеловать обутые ноги мумии, а заодно обратиться к ней с какой-то просьбой. Состав толпы красноречиво говорил о всеобщей любви жителей Корфу к святому: пожилые крестьянки в нарядной черной одежде и их мужья, согбенные, как оливы, с белыми усищами; бронзовые мускулистые рыбаки в рубашках с темными пятнами от чернил, выпущенных осьминогом; больные, умственно отсталые, чахоточные, увечные, с трудом передвигающиеся старики и спеленатые младенцы, похожие на коконы, с бледными восковыми личиками, искажавшимися от постоянного кашля. Там можно было встретить и высокорослых, диковатых на вид албанских пастухов, бритоголовых и усатых, в великолепных овечьих поддевках. Весь этот пестрый образчик человечества медленно продвигался по направлению к чернеющему входу в церковь, увлекая за собой и нас, мелкую гальку в потоке лавы. Через какое-то время Марго оказалась далеко впереди меня, а мать так же далеко сзади. Меня со всех сторон зажали пять крестьянок-толстух, которые давили на меня, как здоровенные подушки, и при этом от них разило пóтом и чесноком, ну а мать безнадежно застряла меж двух албанских пастухов-орясин. Шаг за шагом нас вынесли на паперть, а затем впихнули в саму церковь.

Внутри было темно, как в колодце, если не считать горящих у одной стены свечек, похожих на желтые крокусы. Бородатый священник в черной рясе и шляпе с высокой тульей размахивал в полумраке руками, точно пугало, выстраивая толпу в шеренгу, которая тянулась мимо гроба к противоположному выходу. Гроб, поставленный на попа, напоминал серебристый кокон бабочки-хризалиды. Нижнюю часть открыли, так что выглядывали ноги святого в богато расшитых тапочках. Подойдя к гробу, все наклонялись, целовали ступни и бормотали молитвы, а в это время из верхней части саркофага святой Спиридон с черным высохшим лицом глядел сквозь стекло с выражением крайнего неудовольствия. Стало ясно: хотим мы этого или нет, но нам придется целовать ноги святому Спиридону. Обернувшись, я увидел, что мать безуспешно пытается ко мне прорваться — албанец был как стена. Перехватив мой взгляд, она стала гримасничать и решительно замотала головой, показывая пальцем на гроб. Я был этим сильно озадачен, как и двое албанцев, которые смотрели на нее с нескрываемым подозрением. По-моему, они пришли к убеждению, и не без оснований, что у матери сейчас случится припадок — лицо у нее сделалось красным, а гримасы становились все страшнее и страшнее. Наконец она в отчаянии отбросила всякую осторожность и прошипела мне поверх голов:

— Скажи Марго, чтобы не целовала… воздух… пусть целует воздух.

Я развернулся, чтобы передать это Марго, но опоздал; она уже истово целовала ноги Спиридона, чем привела в изумление и восторг окружающих. Когда пришла моя очередь, я последовал указаниям матери: громко и с великим почтением поцеловал воздух примерно в шести дюймах от ног мумии. После чего меня потеснили и изрыгнули из церкви на улицу, где толпа уже дробилась на группы, болтая и посмеиваясь. Марго ждала на паперти с весьма довольным видом. Через минуту загорелые пастухи вытолкнули из церкви нашу мать. Она, пошатываясь, спустилась к нам по ступенькам.

— Эти пастухи, — обессиленно выдохнула она. — Что за манеры… а запах… смесь ладана с чесноком… я чуть не задохнулась… как можно так пахнуть?

— Нет, не зря мы здесь оказались! — радостно воскликнула Марго. — Особенно если святой Спиридон выполнит мою просьбу.

— Эта процедура — верх антисанитарии! — сказала мать. — Вместо того чтобы лечить от болезней, они их распространяют. Страшно подумать, чтó мы могли бы подцепить, если бы поцеловали его ноги!

— А я поцеловала, — удивившись, сказала Марго.

— Марго! Ты в своем уме?!

— Все же это делали.

— Я же ясно тебе сказала: «Нет!»

— Ничего ты мне не говорила…

Тут я вмешался и объяснил, что мать со своим предупреждением запоздала.

— После того как сотни людей над этими тапочками пускали слюни, тебе непременно надо было к ним приложиться!

— Я сделала как все.

— Какая муха тебя укусила, что ты на это пошла?

— Я подумала, что он может меня избавить от прыщиков.

— Прыщики! — фыркнула мать. — Считай, тебе повезло, если не подхватила кое-что похуже.

На следующий день Марго слегла с сильнейшим гриппом, и в глазах матери святой Спиридон упал ниже плинтуса. Спиро послали в город за врачом, и он привез коренастого человечка с волосами, напоминающими лакированную кожу, намеком на усы и глазами-кнопками за большими роговыми очками.

Доктор Андручелли оказался милейшим человеком с довольно необычной панибратской манерой общения.

— По-по-по. — Он с важным видом вошел в спальню и окатил Марго волной презрения. — По-по-по! Как же неумно с вашей стороны. Целовать ноги святого! По-по-по-по-по! Могли запросто подхватить мерзкий вирус. Вам повезло, это всего лишь инфлюэнца. Следуйте моим советам, или я умываю руки. А в дальнейшем прошу не усложнять мне жизнь подобными глупостями. Еще раз поцелуете ноги какому-то святому, и я вас лечить не стану… По-по-по… вот ведь угораздило.

Кадр: фильм «Моя семья и другие звери»

Пока Марго валялась в постели три недели, слушая его «по-по-по» через день, мы полностью обустроились. Ларри захватил просторный чердак и подрядил двух плотников сколотить книжные полки; Лесли превратил выходящую во двор закрытую веранду в тир и всякий раз, прежде чем открыть стрельбу, вывешивал снаружи красное полотнище; мать рассеянно блуждала по огромной, выложенной плитняковым камнем кухне в подвале, готовя галлонами крепкий бульон и пытаясь одновременно выслушивать монологи Лугареции и волноваться по поводу состояния Марго. Ну, а нам с Роджером достались для обследования целых пятнадцать акров земли, новый райский сад, спускающийся к теплому морскому мелководью. Временно оказавшись без наставника (поскольку Джордж покинул остров), я мог проводить весь божий день на свежем воздухе, прибегая домой лишь для того, чтобы наспех поесть.

В этом разнообразном и таком доступном мире я обнаружил множество существ, которых давно считал своими закадычными друзьями: бронзовка золотистая, голубой шмель-плотник, божья коровка, паук-каменщик. Но я также открыл для себя новых знакомцев. В щелях разрушающихся каменных стен, ограждавших сад, жили десятки маленьких черных скорпионов, таких гладких и блестящих, словно их изготовили из бакелита; рядом с садом, среди листьев смоковницы и лимонного дерева, прятались изумрудно-зеленые квакши, этакие роскошные сатиновые игрушки; а чуть повыше, на горном склоне, обитали всевозможные змеи, брильянтовые ящерицы и черепахи. Во фруктовом саду нашли себе приют разные виды птиц: щеглы, зеленушки, горихвостки, трясогузки, иволги, а иногда можно было увидеть нежно-розового, черного или белого удода, тюкающего землю своим длинным загнутым клювом и строящего гнездо, но, оторопев при виде моей персоны, он тут же улетал.

Непосредственно под карнизом нашей виллы жили ласточки. Они поселились незадолго до нас, и их шишковатые глиняные домики, только-только законченные, были еще сыроваты и густо-коричневые, как сочный сливовый торт. Просыхая, они принимали более светлый бисквитный оттенок, и пернатые родители деловито эти домики обустраивали, рыская по саду в поисках корешков, овечьей шерсти и перышек. Два ласточкиных гнезда оказались ниже остальных, ими-то я и занялся. Я приставил к стене, между двумя этими гнездами, длинную лестницу и на протяжении долгого времени, день за днем, взбирался все выше и выше, пока не уселся на верхней перекладине, откуда мог заглядывать в гнезда у меня под ногами. Пернатых родителей мое присутствие, похоже, не смущало, и они продолжали свою непреклонную работу по благоустройству семьи, пока я сидел на лестнице, а Роджер отлеживался на земле.

Кадр: фильм «Моя семья и другие звери»

Я хорошо изучил эти семьи и наблюдал за их трудами с нескрываемым интересом. Самки, как я их определил, вели себя очень похоже: прямодушные, деловитые, исключительно беспокойные и суетливые. А вот у самцов были совершенно разные характеры. Один в процессе строительства гнезда, хотя и доставлял великолепный материал, относился к этому легкомысленно. Спикировав с клочком овечьей шерсти в клюве, он несколько минут бестолково выписывал восьмерки над цветником или сновал туда-сюда между стоек, поддерживавших виноградную лозу. Его супруга подавала ему из гнезда отчаянные призывы, однако он отказывался воспринимать жизнь всерьез. Вторая самка тоже имела проблемы с мужем, но другого рода. Этот был какой-то неугомонный. Он не мог пропустить ни одного камешка, только бы обеспечить молодняк самым комфортабельным домиком в округе. Но, увы, с математикой у него дело обстояло неважно, и, при всех своих усилиях, он был не способен запомнить размеры собственного гнезда. Он возвращался, щебеча от возбуждения, пусть и несколько приглушенно, зажав в клюве куриное или индюшачье перо размером с него самого и с таким толстым стержнем, что его невозможно было согнуть. У его супруги уходило несколько минут на разъяснения: сколько ни старайся, это перо в их гнездышко никак не войдет. Разочарованный до последней степени, он в конце концов бросал это перо, и оно по спирали планировало вниз, где росла куча неиспользованного материала, а самец улетал в поисках чего-то более подходящего. Через некоторое время он возвращался, с трудом таща клочок шерсти, вываленный в земле и навозе до такой степени, что этот ком сложно было протащить не то что в гнездо, а даже сквозь заросли виноградной лозы.

После того как гнезда были обустроены и яйца высижены, поведение двух супругов заметно изменилось. Тот, что таскал массу ненужного хлама, теперь носился и парил в свое удовольствие и время от времени с беззаботным видом приносил в клюве насекомое в точности такое, какое нравилось его пушистому, дрожащему выводку. Второй же, явно озабоченный тем, что его детишки могут умереть от голода, сбивался с ног в поисках пищи, но приносил совершенно непригодный корм: больших колючих жуков, в которых не было ничего, кроме лапок и надкрыльев, и огромных высохших и совершенно несъедобных стрекоз. Прижавшись к краю гнезда, он предпринимал героические, но тщетные попытки протолкнуть эти щедрые дары в маленькие и вечно разинутые клювики. Страшно даже подумать, что было бы, если бы ему это удалось. К счастью, все попытки заканчивались неудачей, и в конце концов, окончательно удрученный, он бросал свое подношение на землю и спешно улетал за новой порцией. Я был весьма признателен этому самцу, так как благодаря ему моя коллекция пополнилась тремя видами бабочек, шестью стрекозами и двумя муравьиными львами.

Кадр: фильм «Моя семья и другие звери»

Самки после рождения птенцов вели себя, в общем-то, как обычно, ну разве что летали чуть быстрее, да в их действиях появился налет деловитости. Я был заинтригован, впервые увидев гигиенические процедуры. Наблюдая за выкармливанием птенца, я часто недоумевал, зачем он задирает хвост к небу и вовсю вертит им перед дефекацией. Теперь я получил на это ответ. Экскременты птенца ласточки представляли из себя шарики в слизистой, вроде желатиновой, оболочке. Птенец становился на голову и, исполнив хвостом этакую короткую, но вдохновенную румбу, оставлял свой маленький дар на краю гнезда. Когда прилетала самка, она сначала заталкивала принесенную еду в разинутые глотки, а затем аккуратно собирала в клюв какашки и уносила их подальше в оливковую рощу. Это был целый спектакль, который я наблюдал как завороженный: начиная с потряхивания гузки, что неизменно вызывало у меня смех, и заканчивая отлетом родителя, бомбардировавшего землю черно-белыми шариками.

Благодаря самцу ласточки, привыкшему собирать странных и непригодных для птенцов насекомых, я стал два раза в день проверять территорию под гнездом в надежде наткнуться на новые экземпляры для моей коллекции. Именно там однажды утром я нашел жука невероятной наружности. Даже от этого умственно неполноценного самца ласточки я не ожидал, что он притащит такого монстра, не говоря уже о том, что сумеет его поймать. Но вот же, ползет! Огромный неуклюжий иссиня-черный жук с большой круглой головой, длинными сочлененными антеннами и луковицеобразным туловищем. У него были странные надкрылья, как будто он их сдал в прачечную и они сели во время стирки; скорее они пристали бы жуку вдвое меньше, чем этот. Я пофантазировал, что утром он проснулся, увидел свои грязные надкрылья и решил позаимствовать чистенькие у младшего брата, — идея красивая, но не вполне научная. Взяв его в руки, я обратил внимание на то, что пальцы у меня какие-то маслянистые и попахивают кислотой, хотя жук, насколько я мог судить, не выпустил никакой жидкости. Я дал Роджеру его понюхать — интересно, что он думает по этому поводу? — тот громко чихнул и попятился, из чего я сделал вывод, что все-таки дело в жуке, а не в моих пальцах. Жука я сохранил для опознания в ближайшем будущем.

Перевод Сергея Таска

Библиотека возвращает автору выступления с мемуарами Уилтона Мэна «Откровение», раскрывающие семейные тайны после теста ДНК

Опубликовано в Сообщество, Избранное, Чем заняться, Новости, Пользовательский контент

по Хизер Борден Эрве, редактор GMW

Слева — авторы Аннет и Рик Кэй; справа, обложка их книги об откровениях ДНК Рика, где Рик и сестра Рэнди были детьми. (внесено)

Жители Уилтона Рик и Аннетт Кэй , возможно, заняли первое место в списке бестселлеров Amazon, но их книга Revelation, A Memoir of Deep Family Secrets, Discovery and Identity — это больше, чем публикация истории Золушки.

Книга представляет собой глубокое погружение Рика в разрушительные семейные тайны, которые его родители хранили более 60 лет. Началось это, когда на сборе средств в синагоге, который рекламировался как веселый «Ужин, раскрывающий ДНК», Рик и его сестра,

Рэнди были потрясены, обнаружив, что на самом деле они сводные братья и сестры. Более того, в течение 48 часов они узнали, что человек, которого они называли «папой», не был биологически связан ни с одним из них.

Revelation будет в центре внимания вечером в среду, 7 сентября , в Wilton Library , когда авторы вернутся после двухлетней паузы COVID. Рик и Аннет поделятся этой историей с живой аудиторией в библиотеке Уилтона в Brubeck Room 9.0010 с 19:00-20:30 (Места еще есть, зарегистрируйтесь на сайте Wilton Library.)

История начинается в марте 2018 года на мероприятии по сбору средств — ужине, на котором специалист по генеалогии беседовал с участниками, прошедшими ДНК-тест. И Рик, и Рэнди провели тестирование.

Для этого слайд-шоу требуется JavaScript.

«Сестра Рика и Рик никогда не были похожи друг на друга, и Рик никогда не был похож ни на кого из своей семьи — немного похож на свою мать, но он блондин и голубоглазый. У его сестры темные волосы и темные глаза, как и у остальных членов семьи, — объяснила Аннет. Результаты показали, что вместо 50% перекрытия ДНК полных генетических братьев и сестер Рик и Рэнди перекрываются только на 20%.

«Я думал, Рик сейчас потеряет сознание. Он просто побелел. Его глаза выглядели остекленевшими. На его лице была эта нелепая улыбка. А потом он очнулся и произнес слова: «Я так и знал», — вспоминала Аннет.

Откровение переносит читателя на эмоциональные американские горки Рика, когда он начал поиски, борясь с обманом, секретами и воспоминаниями на всю жизнь, теперь увиденными через новую линзу. Он и Аннет стали одержимыми детективами, чтобы кропотливо разгадать тайну и установить личность его биологического отца.

Все усложнялось тем, что ни одно из предыдущих поколений не могло предоставить какие-либо подробности или контекст того, что происходило до рождения Рика. Они только знали, что то, что произошло, произошло в районе метро Нью-Йорка, и основная временная шкала начинается с дат рождения Рика и Рэнди.

Рик сказал, что его острая потребность в правде о его истории болезни и происхождении по отцовской линии мотивировала его годичное стремление раскрыть факты.

Одной из первых вещей, которую они обнаружили, было существование Больница Белвью Секретная клиника  — «Секрет здесь ключевое слово, ясно», — со смехом сказала Аннет.

В книге подробно рассказывается об их постепенном раскопках и обнаружении более подробной информации о Рике, в том числе о личности биологического отца Рика и многом другом.

«Рик родился в семье с двумя братьями и сестрами. И теперь, вместо того, чтобы иметь двух полных братьев и сестер, он один из 13 сводных братьев и сестер…», — сказала Аннет.

— …Семь разных матерей, — добавил Рик.

Более того, объяснила пара, никто из этих сводных братьев и сестер ничего не знал. «Никто из них не имел ни малейшего представления о том, что происходит. И мы рассказали каждому в отдельности», — отметила Аннет.

Рик добавил, что никто не был недоволен новостью. На самом деле, по словам Аннет, все было наоборот: «Многие зачатые донорами сводные братья и сестры были еще детьми, и теперь у них есть своего рода сеть братьев и сестер».

А как же чувства Рика? Если бы он знал, что судьбоносное решение пройти тест ДНК для сбора средств в синагоге положит начало его невероятному путешествию открытий, сделал бы он это снова и снова?

«На этот вопрос легко ответить.

Я бы сказал да, потому что знание правды о моем отцовстве подтвердило определенные чувства, которые я испытываю к своей семье. Я всегда чувствовал себя немного отделенным от них, и, к лучшему или к худшему, хорошо понимать чувства, которые у тебя есть, а не просто отбрасывать их. Я рад, что смог решить тот факт, что это не был роман или изнасилование, с которым было бы невыносимо иметь дело, и что это донорское осеменение было сделано с ведома и согласия обоих моих родителей — что они были добровольными участниками этого. Так что это был акт великодушия со стороны моего отца. Это увеличило и усилило его в моем сознании», — сказал Рик.

В качестве первого автора, появившегося в библиотеке Уилтона после двухлетнего перерыва в прямых трансляциях, чат с авторами Revelation Риком и Аннет даст участникам доклада так много в дополнение к истории Рика. Супруги Уилтон сказали, что они поделятся тем, что узнали о самых первых годах искусственного оплодотворения, которые в 1950-х годах были такими разными, чем сегодня.

Это особенно актуально в связи с ростом интереса и активности в области тестирования ДНК.

«В книге есть информация, если есть другие люди, которые хотят провести поиск, как мы это сделали. Это почти как путеводитель, практический аспект. И как наладить контакт с разными родственниками, которые могут не знать, что вы с ними тесно связаны. Я думаю, что есть много людей, которые борются с тем, как мне воспринять эту информацию и что мне с ней делать?» — сказала Аннет.

По словам Кейев, в мемуарах есть элемент катарсиса, который испытали и некоторые читатели.

«Часть книги оглядывается на его детство с новой точки зрения, переоценивая то, что случилось с ним в детстве, зная, что знали его родители и чего не знал он. Если он думает, что это повлияло на его отношения с родителями. Нам сказали, что многим людям понравилось это читать», — добавила Аннет.

Опыт семьи Кей также имел еще одно длительное влияние — он изменил то, как работает компания по тестированию ДНК, участвовавшая в сборе средств для синагоги.

«То, что началось с такого веселого ужина с раскрытием ДНК в нашем Храме, было первым, что они сделали. Но они были наивны. Мы поговорили с специалистом по генеалогии после того, как это произошло, он извинился и сказал, что теперь они сильно изменили свой подход к этому. Некоторым это может показаться забавным, например: «Я узнал, что я пятый двоюродный брат старшего раввина». Хорошо, это забавный факт. Но что-то подобное, что случилось с Риком и Рэнди, не так уж необычно, что они обратили на это внимание, и теперь они изменили свой подход к этому», — объяснила Аннет.

В индустрии тестирования ДНК также произошли изменения, добавил Рик. «Есть предупреждения для 23-And-Me, Ancestry, My Heritage, у всех них есть предупреждения в их Положениях и условиях или Рисках и соображениях, что вы можете узнать что-то, что вы не хотите знать, и вы не можете не знать это.»

Ни Рик, ни Аннет, ни Рэнди не подумали об этом заранее. «Нам даже в голову не пришло, что мы собираемся выяснить, что же случилось с Риком. Это было похоже на десятилетия хранения секрета в полной сохранности. Не намек. Но такие глубокие семейные тайны должны затрагивать всю семью», — сказала Аннет.

«Откровение » — первая книга авторов, которая мгновенно стала бестселлером номер один в день выхода в нескольких категориях на Amazon. Он опубликован издательством Gershon Press и доступен в Интернете. Копии также будут доступны для покупки на мероприятии для подписания.

GOOD Morning Wilton является медиа-спонсором выступлений авторов Wilton Library.

Теги: «Откровение», разговор автора, ДНК-тестирование, Рик и Аннет Кэй, Рик Кэй, Библиотека Уилтона, Внешний вид автора библиотеки Уилтона Искать:

Сортировать по Актуальность Новички вперед Oldest first

Ежедневная поддержка служебной журналистики, принадлежащей Wilton, с акцентом на локальном уровне.

Стать участником

Просмотр календаря

откровений о моем воссоединении старшеклассников, почерпнутых из Интернета | Ребекка Гастингс | Publishous

Еще даже недели не было до воссоединения, а я уже начала готовиться.

Не зная, пойду я или нет, я начал разведку.

Мне нужно было увидеть, что меня ждет, если я уйду. Старшая школа не была ужасной, но и не было моим любимым временем. Я был в самом низу низшего среднего класса. Это сделало меня неуклюже дружелюбным с большинством людей на самом базовом уровне, но мне не хватало места.

Вы можете понять, почему приглашение на мое 20-е воссоединение не вызвало у меня особого энтузиазма.

Должен сказать, пригласить — это сильно сказано. Это было объявление в группе Facebook, куда меня добавил старый друг, недавно появившийся на моей периферии. Но это нормально. Пар для курса средней школы я предполагаю.

Я начал делать то, что сделал бы любой из поколения X/миллениалов: я начал некоторые исследования. Дополнительным открытием является то, что некоторые даже называют мое промежуточное поколение Xennials, потому что мы никогда не подходим друг другу. Они сделали нас гибридом. Кажется уместным.

Теперь вы должны знать, что я использую термин «исследование» вольно. «Разведка» — хоть и немного более резкое и точное — не первое слово, которое я предпочитаю, но преследование звучит совершенно жутко и незаконно. Я не перешел эти границы, обещаю. Мы будем придерживаться разведки.

Вот несколько вещей, которые я узнал во время разведки перед воссоединением:

Я мог смотреть на столько лиц и видеть, кем они были 20 лет назад. Может быть, дело было в ее глазах, или в улыбке, или в том, как он наклоняет голову, но, клянусь, я мог бы сравнить сегодняшнюю фотографию с откровенным фото из ежегодника, и она была бы идентична. Если бы мы действительно могли держать фотографии, то есть. Придется довольствоваться своей памятью.

Я знаю, я только что сказал, что мы такие же, какими были семь тысяч вчера назад, но это не так. Такое количество дней меняет людей. Может быть, дело не в их улыбке, а может быть, дело в морщинках от смеха и нахмуренных бровях. Но это нечто большее. Время шло и уносило с собой каждого из нас. Многое в жизни происходит за 20 лет.

Большинству из нас посчастливилось повзрослеть. К сожалению, у некоторых не было такой возможности. Болезни, зависимости или несчастные случаи помешали им достичь этой вехи, среди многих других, но большинство из них ходят по этой земле каждый день как полноправные взрослые. Когда это кажется трудным, нам следует помнить, что мы безумно благословлены.

Мы стали старше и достигли того возраста, которого, как мы думали, никогда не будет. Я даже не знаю, как это произошло. Но я рад видеть, что я не единственный. Возраст, в котором мы сейчас, даже не представляет «молодых, веселых» учителей, которых мы когда-то любили. Мы на полпути, еще не старые, но уже и не молодые. Это может показаться плохим, но иногда кажется невероятно безопасным быть посередине.

Я не говорю об одежде, хотя это очень важно, когда дело доходит до воссоединения. Мы намного больше, чем ботаники, или популярные, или спортсмены. У нас есть люди, жизни и работа. Наши новые ярлыки по-прежнему определяют части нас, но они, кажется, имеют большее значение. Мама, папа, выживший, учитель, жена, ученик, смотритель, муж. Хотя они могут быть не всем, они просто могут стать ближе к самым истинным версиям нас самих. Однако не ожидайте увидеть все это на воссоединении. Люди не всегда выставляют себя напоказ.

У всех нас были радости и у всех были печали. У жизни есть способ сделать это. Горстка детей в коридорах, у которых была тяжелая жизнь, были просто первопроходцами, прокладывающими путь к трудным вещам, с которыми столкнется каждый из нас. Обстоятельства все выглядят по-разному, но мы не живем в этом мире 20 лет, не зная ни капельки невзгод. К счастью, то же самое можно сказать и о радости. Некоторые могут признать это больше, чем другие, и я знаю, что время от времени мог бы извлечь пользу из реальной жизни.

По крайней мере иногда. Мы держимся за школьные идеи, как за изношенную куртку с надписью, которая валяется на чердаке. Воссоединение — это обычное время, чтобы вытащить его, но вы не можете погрузиться в воспоминания без некоторых воспоминаний.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *