Читать онлайн «Мальчик – отец мужчины», Игорь Кон – Литрес
© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2017
* * *
Посвящается всем настоящим, бывшим и будущим мальчикам, похожим и непохожим на автора.
Суть жизни не в том, чтобы поднять самую большую тяжесть, но в том, чтобы поднять самую большую из посильных тяжестей.
Лидия Гинзбург
Название этой книги – перевод знаменитой строки английского поэта-романтика Уильяма Вордсворта «The child is father of the man» (1802). The child (ребенок) может быть как мальчиком, так и девочкой, a man обозначает не только мужчину, но и человека. Но стать «отцом» кого бы то ни было девочка не может, поэтому мой перевод абсолютно точен. Каков смысл этой метафоры и какие за ней скрываются проблемы?
В любом словаре мальчик определяется как ребенок мужского пола. Казалось бы, тут нет ни малейших неясностей.
Но содержательно мальчика определяют преимущественно отрицательно: с одной стороны, он «недевочка», а с другой – «немужчина». И то и другое вроде бы ясно, но стоит нам перейти от отрицательных определений к положительным, как возникают вопросы.
Чем и насколько мальчик отличается от девочки?
Акушерке, которая первой определяет пол новорожденного, достаточно взглянуть на его половые органы. Но в действительности биологический пол и тем более его социальный эквивалент гендер[1] – сложные явления, их компоненты и признаки формируются в процессе индивидуального развития неодновременно и не всегда соответствуют друг другу. Пока речь идет о репродуктивном поведении, продолжении рода, мужское и женское начала взаимодополнительны и альтернативны – одно или другое, но в большинстве других свойств, отношений и сфер деятельности они относительны и даже проблематичны. О каких бы телесных (соматических), психических или поведенческих «мальчиковых» свойствах мы ни говорили, необходимо уточнить:
а) насколько велики и всеобщи предполагаемые различия, является ли данное свойство, способность или деятельность исключительной прерогативой мальчиков, или оно типично преимущественно (насколько?) для них, или сама по себе данная черта гендерно-нейтральна, а степень ее распространенности у разнополых детей зависит от каких-то других (каких именно?) факторов;
б) можно ли зафиксировать эти особенности объективно, или это всего лишь стереотипные образы массового сознания;
в) как эти свойства изменяются с возрастом ребенка;
г) как соотносятся представления мальчика о себе и своей идентичности (образы Я) и те образы (имиджи), которые он предъявляет другим (представляемое, изображаемое Я).
Чем меньше человек знает, тем увереннее его суждения. Рассказывают, что однажды в трамвае человек пожаловался на зубную боль, и все пассажиры наперебой стали ему советовать, как от нее избавиться. Единственный, кто промолчал, был зубной врач, который точно знал, что зубы болят по разным причинам и универсальных методов лечения не существует.
С половыми различиями дело обстоит точно так же.
Кто не знает, что мальчики и девочки писают по-разному? Наличие пениса позволяет мальчикам писать стоя, это даже создает своеобразную эстетику. По выражению известной американской писательницы Камиллы Палья, «мужское мочеиспускание – своего рода художественное достижение, кривая трансцендентности. Женщина просто увлажняет почву, на которой она стоит, тогда как мужская уринация – своего рода комментарий… Кобель, помечающий каждый кустик на участке, – это уличный художник, оставляющий при каждом поднятии лапы свою грубую подпись» (Paglia, 1990. Р. 20–21).
Недаром мальчики часто соревнуются, чья струя сильнее:
Вот команда: враз мочиться;
Все товарищи в кружок!
У кого сильней струится
И упруже хоботок.
М. Кузмин. «Купанье»
В этих соревнованиях присутствуют два типичных мужских мотива – соревновательность и потребность в достижении, а также их естественная производная – исполнительская тревожность: «А как это у меня получится?»
Казалось бы, девочки на такое анатомически неспособны. Но когда культуролог С. Б. Борисов попросил студенток шадринского пединститута описать свой детский опыт, нашлись девушки, которые рассказали, что в детстве они тоже соревновались с подругами – у кого струя сильнее (Борисов, 2002). Конечно, это не отменяет половых различий: то, что у мальчиков массово, у девочек – редкое исключение, возможно, связанное с какими-то индивидуальными особенностями. Тем не менее это обязывает к осторожности в обобщениях.
Чем и насколько мальчик отличается от взрослого мужчины?
Согласно периодизации жизненного пути, принятой Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ), человек считается ребенком до 18 лет.
Все ли мальчики одинаковы?
Среднестатистического мальчика в природе не существует.
Одни возрастные свойства в процессе развития закрепляются, становятся постоянными чертами личности, другие ослабевают и даже исчезают. Разные мальчики становятся разными мужчинами. Совпадают ли психологические типы мальчиков и мужские типы? Как вообще соотносятся психологические типы и индивидуальности? Что такое процесс индивидуализации и как он протекает у мальчиков и у девочек? Некоторые психологи утверждают, и не голословно, что мальчики более индивидуальны, чем девочки. Верно ли это, и если да, что из этого вытекает?
Являются «мальчиковые» черты биологически заданными или же представляют собой продукт специфической гендерной социализации, неодинакового воспитания мальчиков и девочек?
Многие характеристики, которые, на первый взгляд, кажутся всеобщими, тесно связаны с нормами конкретной культуры. Содержание понятия «мальчик» неотделимо от того, как данное общество представляет себе соотношение «мужского» и «женского» и «детского» и «взрослого». Эти нормы преломляются и в детском самосознании.
Все, или почти все, взрослые жили в другом мире, дышали другим воздухом, не таким, как мы, дети. То и дело они были не умнее нас, очень часто у них не было перед нами никакого преимущества, кроме их таинственной власти. Ну конечно, они были сильнее нас, они могли, не получая от нас добровольного повиновения, принуждать нас и надавать нам колотушек. Но разве это было настоящее превосходство? (Гессе, 1987. С. 32).
Мы с братом принадлежали к общности, называвшейся «мальчики», равно как другая общность, например, называлась «утки» (Мориак, 1986. С. 47).
Слова «ребенок» и «мальчик» не просто описывают хронологический возраст, но являются статусными категориями, выражают определенные, но крайне противоречивые социальные ожидания и притязания. Ребенок очень чувствителен к своему статусу, но какому – возрастному или гендерному? Утверждение «Я мальчик» в гендерном контексте звучит гордо, потому что мальчики ставят себя выше девочек, а в возрастном – уничижительно (мальчик – значит, невзрослый).
Обращаясь друг к другу, русские мальчики часто называют себя «мужиками», выражая тем самым претензию на взрослость. Взрослые мужчины нередко называют своих приятелей и сверстников «ребятами», тем самым как бы возвращаясь к временам своей юности, но «мальчиками» они себя не называют, это слово обидное. Напротив, девочки никогда не называют себя «бабами», а взрослые женщины охотно называют себя «девочками». Почему? Для женщин молодость важнее статуса? Или есть другие причины? Проблемы статуса и старшинства возникают не только на макросоциальном, но и на микросоциальном уровне, в рамках отдельной подростковой тусовки. Знание символического мира и культуры детства дает для понимания социального поведения мальчиков не меньше, чем данные генетики или эндокринологии.
Как, насколько и почему групповые свойства и нормативные образы мальчиков изменяются в ходе истории?
Эволюционная биология и основанные на ней психологические и антропологические теории склонны видеть в процессе развития преимущественно реализацию, с теми или иными вариациями, одних и тех же фундаментальных закономерностей онтогенеза.
Напротив, история (в том числе история детства) и культурная антропология (в том числе антропология детства) подчеркивают прежде всего историчность и изменчивость. Разумеется, научный спор не идет по формуле «или-или». Общие закономерности полового диморфизма распространяются и на человеческий род. Сравнение поведения мальчиков с поведением детенышей мужского пола других биологических видов демонстрирует много общего в характере игр, взаимодействия друг с другом и т. д. Еще больше сходств в поведении мальчиков в разных человеческих обществах. Тем не менее общественные и гуманитарные науки предостерегают против поверхностных обобщений, указывая, что тождественное или сходное поведение (например, силовая возня) может иметь в разных средах и контекстах совершенно разный социальный и личностный смысл. Выдающийся современный антрополог имел все основания сказать, что «любое предложение, начинающееся словами «Все общества имеют…», либо необоснованно, либо банально» (Geertz, 2000. Р. 135).
С чьей точки зрения описываются мальчики?
За сменой научной парадигмы часто стоит не столько накопление новой информации, сколько смена субъекта познания.
Женское равноправие и появление исследовательниц-феминисток радикально изменили взгляд на вещи. Жесткая поляризация мужского и женского постепенно уступает место более текучим и гибким «тонким различиям» (термин французского социолога Пьера Бурдье). Эти сдвиги не могут не проявляться в особенностях гендерной социализации, воспитания и обучения мальчиков и девочек, порождая множество новых социально-педагогических проблем.
Что делать с возрастными и гендерными особенностями, от которых зависит «мальчиковый» характер и статус?
Хорошо или плохо удлинение периода детства? Долгое детство увеличивает время на самоопределение, выбор жизненного пути, у ребенка дольше сохраняется игровое начало, от которого зависит творческий потенциал личности.
Но вместе с тем долгое детство продлевает зависимость ребенка от родителей, тормозит формирование чувства ответственности и задерживает трудовую и общественную самореализацию. Должны ли мы сохранять и поддерживать привычные, традиционные различия между полами, типа «мальчик всегда и во всем должен быть мальчиком!», или, напротив, ослаблять и корректировать их с учетом изменившихся условий? Тем более что сегодня все процессы и явления оцениваются не только с точки зрения интересов абстрактного социума (общества), но и с точки зрения субъективного благополучия конкретных личностей.
Эта книга – результат многолетней работы над проектом «Мужчина в меняющемся мире», главные выводы которого представлены в одноименной книге (Кон, 2009). Но там речь идет о взрослых мужчинах. Между тем ни социальные, ни психологические проблемы маскулинности невозможно понять без учета того, как мальчик становится мужчиной. Этому и посвящена данная книга.
В отличие от «нормальной» психолого-педагогической литературы, которая описывает, что взрослые делают и что нужно делать с мальчиками, меня больше интересует субъектная сторона дела: что мальчики делают сами с собой, друг с другом и прочими людьми.
Подобно книге «Мужчина в меняющемся мире», эта книга является междисциплинарной.
Первая глава, «Мальчишество как социокультурный проект», показывает, что значит «быть мальчиком» в разных человеческих обществах, каковы типичные мальчишеские статусы и идентичности, какими социальными институтами и методами они создаются и поддерживаются, как история мальчиков связана с историей других социально-возрастных групп и т. д. Заниматься историей сейчас немодно, да и какое значение имеют для нас сравнительно-исторические данные о положении и воспитании мальчиков в каких-то архаических племенах или в средневековой Франции? Однако без таких данных вы никогда не поймете, чем современный мир отличается от прошлого и какие традиции сохраняются, а какие нет. Английская аристократическая школа, французский классический лицей, русский кадетский корпус и бурса – учреждения совершенно разные, но уже простое описание их жизни позволит вам почувствовать сходства, различия и проблемы, актуальные здесь и сейчас.
Перечитать под новым углом зрения «Очерки бурсы» и кадетские повести Куприна интересно и поучительно, тем более что эти сюжеты у нас никогда систематически не освещались.
Во второй главе, «Из чего сделаны мальчики?», я перехожу от истории и антропологии к психологии. Она открывается кратким обзором современных теорий гендерного развития, который интересен скорее для профессионалов (некоторые новейшие концепции в России не излагались и не рассматривались), чем для массового читателя, хотя, на мой взгляд, он написан достаточно популярно и удобоваримо. Зато сводка новейших мировых научных данных о специфике умственных способностей и интересов мальчиков и девочек, типичных для них игр и игрушек, эмоций и эмоциональной культуры, агрессивности, любви к риску и факторах их психического здоровья и нездоровья, включая пьянство, курение и наркозависимость, необходима каждому, кого эти темы волнуют.
Третья глава посвящена мальчишеской сексуальности: как соотносятся друг с другом маскулинность и сексуальность, что нового мы знаем о половом созревании и его влиянии на психику и личность подростка, какова динамика современной подростковой сексуальности, как происходит и почему ускоряется сексуальный дебют и, наконец, как влияют на психику мальчиков и юношей гомоэротизм и гомофобия.
В четвертой главе, «Какими они себя видят?», речь идет об особенностях мальчишеского самосознания. Как происходит формирование личности и открытие Я, какое место в системе детских самооценок занимают тело и внешность, у кого – мальчиков или девочек – выше и стабильнее самоуважение, и почему многие мальчики ощущают себя обманщиками и самозванцами?
Пятая глава, «Мальчик в семье», посвящена проблемам современного сыновства: имеют ли сыновья преимущество перед дочерьми, как складываются взаимоотношения мальчиков с родителями и другими членами семьи и как не нужно воспитывать мальчиков?
В шестой главе, «Между нами, мальчиками», обсуждается спонтанная игровая сегрегация мальчиков и девочек, ее возрастные границы и социально-психологические детерминанты, особенности внутригрупповых и межгрупповых отношений мальчиков, их представления о товариществе и дружбе.
Седьмая глава, «Мальчики в школе», открывается критическим анализом школы как социального института, какое место в ней занимают и как к ней относятся современные мальчики.
Особый материал к размышлению «Куда исчез мужчина-воспитатель?» посвящен глобальной проблеме феминизации школы и образования. Детально, на базе мировой педагогической статистики, обсуждается наболевший вопрос: кому, мальчикам или девочкам, благоприятствует современная школа? Впервые в отечественной литературе подробно рассматривается острейшая проблема школьного насилия – буллинг (от англ. bully – хулиган, задира) и хейзинг (от амер. tohaze – зло подшучивать, особенно над новичком; угнетать, изматывать, заставлять силой делать что-то неприятное, бить), а также плюсы и минусы совместного и раздельного обучения.
Последняя глава, «Мальчики в социуме», выводит нас из организованной и контролируемой взрослыми педагогической среды в макросоциальный мир, в котором живут и действуют современные мальчики. В центре внимания стоят молодежные субкультуры, тусовки и группировки, социальные и психологические факторы девиантного поведения и политического экстремизма, положительное и отрицательное влияние на формирование маскулинности физической культуры и спорта, а также гендерных аспектов массовой культуры и Интернета.
В заключении, «Берегите(сь) мальчиков», формулируются теоретические выводы проекта, объясняется, почему именно мальчики сегодня являются слабым звеном социально-педагогического процесса и что получается, если их не любят или недооценивают.
На кого рассчитана книга?
Как бывшему, давнопрошедшему мальчику мне, естественно, хотелось бы, чтобы ее читали мальчики, юноши и молодые мужчины, которым она могла бы помочь разобраться с некоторыми своими проблемами. Увы, современные мальчики мало читают, эта книга покажется им сложной и скучной. Мало надежды и на взрослых мужчин, за исключением профессионалов, читающих книги не для удовольствия, а по долгу службы. Так что доверительного разговора «в мужской компании», по которому ностальгирует едва ли не каждый мужчина, у меня не получится, главными читателями книги окажутся женщины. Но меня это не особенно огорчает.
Во-первых, женщины далеко не так глупы, как думают не самые умные мужчины.
Во-вторых, они значительно больше читают.
В-третьих, они абсолютно преобладают во всех гуманитарных науках и психологии, не говоря уже о педагогике.
В-четвертых, независимо от своей профессии, они живо интересуются мальчиками и мужчинами в качестве их матерей, жен и возлюбленных, не стесняются этого интереса и не требуют, чтобы сообщаемая информация была целиком комплиментарной.
Так что если моя книга поможет женщинам лучше понять мальчишескую психологию, мужчины и мальчики от этого только выиграют.
Как и предыдущие мои работы, эта книга имеет два адреса. С одной стороны, она адресована психологам, социологам, педагогам, специалистам в области гендерных исследований и социальным работникам. С другой стороны, она рассчитана на значительно более массовую аудиторию, включая учителей и родителей.
В принципе, это неправильно. Интересы профессионального и массового читателя не совпадают, то, что одному кажется примитивным, другому непонятно и скучно. Но у меня нет выбора. Многие рассматриваемые в этой книге вопросы в отечественной науке вообще не обсуждались или обсуждались крайне упрощенно.
Поэтому я вынужден обращаться к широкому читателю через голову специалистов.
Я не просто рассуждаю о мальчиках, а обобщаю имеющиеся научные данные, но эти данные фрагментарны и противоречивы, разные дисциплины формулируют свои проблемы неодинаково. В одном случае решающее слово принадлежит биологии и физической антропологии, в другом – возрастной физиологии и психологии развития, в третьем – дифференциальной психологии, в четвертом – гендерным исследованиям, в пятом – социальной истории, в шестом – социальной педагогике, и выводы этих дисциплин сплошь и рядом не совпадают. А некоторые проблемы лучше схватываются художественным, чем научным познанием.
Эта книга не учебник, она рассчитана на свободное заинтересованное чтение. Чтобы не ограничивать свободу и стимулировать критическое мышление читателя, в книге использован особый стиль верстки. Основной текст книги набран одним шрифтом, специальные научные данные, теории и факты – другим, авторские размышления, выходящие за пределы эмпирической науки, некоторые чужие мудрые (и наоборот) мысли и афоризмы даны отдельными блоками.
Это дает читателю свободу выбора. Тот, кого интересует лишь общая логика предмета, может читать основной текст, не обращая внимания на статистические данные и рассказы о научных экспериментах, подобно тому, как многие (едва ли не все) мальчики читают в романах лишь рассказ о событиях, пропуская описания природы. А профессиональный читатель может пропустить лирические отступления и рассуждения, которые сам автор считает недоказанными, спекулятивными, но кому-то именно они покажутся самыми интересными.
Хотя по своему жанру это научно-популярная книга, она основана на изучении огромной литературы, прежде всего – иностранной. Почему иностранной? Отвлеченных «мальчиков вообще» в природе не существует, меня, как и читателя, волнует в первую очередь судьба наших собственных, российских, мальчиков, которых мы знаем и любим. Но все познается в сравнении.
Почти все интересующие меня глобальные социальные процессы появились и достигли зрелости на Западе раньше, чем в России, поэтому изучать их на западном материале легче, чем на русском.
Как писал Маркс, анатомия человека – ключ к анатомии обезьяны, а не наоборот. Модное в нашей стране представление, что Россия развивается по своим собственным уникальным законам и при этом указывает путь в светлое будущее остальному человечеству, – всего лишь националистическая иллюзия, за которую нам постоянно приходится дорого платить.
На Западе «мужской» проблематикой заинтересовались значительно раньше, чем мы, научных исследований там гораздо больше, многие из них методически и методологически совершеннее наших, там быстрее обновляется понятийный аппарат, теснее междисциплинарные связи, лучше социальная статистика и значительно меньше идеологических догм и запретов.
Этим определяется и характер научного аппарата книги. Я ссылаюсь не вообще на «литературу по теме», чтобы не обидеть коллег, а только на такие работы, которые а) непосредственно посвящены обсуждаемому, б) отражают сегодняшний уровень социологии, антропологии и психологии развития, в) содержат новые научные данные, г) основаны, по возможности, на больших выборках, метаанализах и лонгитюдах, д) опубликованы в солидных научных журналах.
В российских библиотеках этих изданий, как правило, нет, но заинтересованный читатель, при желании, может связаться с авторами по Интернету и электронной почте.
Книга подготовлена и написана по грантам РГНФ 01–06–00012а («Особенности развития и социализации мальчиков. Социально-педагогический анализ»), 05–06–06042а («Отцовство: социально-педагогическая перспектива») и 08–06–00001а («Телесные наказания в социально-педагогической перспективе») и при помощи Программы Президиума РАН «Историко-культурное наследие и духовные ценности России». Осуществленная с помощью Института Кеннана месячная командировка в Вашингтон (в мае 2008 г.) позволила мне ознакомиться с новейшей иностранной литературой по антропологии телесных наказаний, а полуторамесячная командировка в Париж, за счет Франко-Российского центра общественных и гуманитарных наук в Москве и Дома наук о человеке в Париже (в июне 2006 г.) – с французской литературой по истории семьи и детства. В ходе работы над книгой я неоднократно советовался с коллегами по Институту этнологии и антропологии РАН.
Огромную помощь своими критическими замечаниями и советами оказали мне В. Е. Каган и М. М. Безруких. А. П. Яковлев подарил несколько ценных иностранных книг, которые я не смог бы достать иным путем. Не могу не вспомнить добрым словом многочисленных зарубежных ученых, безотказно присылавших мне электронные копии своих статей, без которых книга не состоялась бы. Всем этим людям и учреждениям я выражаю свою искреннюю благодарность. За возможные ошибки и недоработки отвечаю только я сам.
Игорь Кон
Москва, январь 2009
Семейная консультация: «Мужчина-отец, женщина-дочь»
Oдним из вapиaнтoв, гдe пapтнepы, кaзaлocь бы, идeaльнo пoдхoдят дpyг дpyгy, являeтcя coюз мyжчины-oтцa и жeнщины-дoчepи, дoвoльнo pacпpocтpaнeнный в coвpeмeннoм oбщecтвe. Кaк пpaвилo, пcихoтипoм мyжчины-oтцa нaдeлeны влacтныe, yвepeнныe в ceбe пpeдcтaвитeли cильнoгo пoлa. Тaкoй мyжчинa вceгдa тoчнo знaeт, чeгo хoчeт oт жизни: для нeгo cyщecтвyeт eдинcтвeннoe вepнoe мнeниe – eгo coбcтвeннoe.
Кaк ни в кoм дpyгoм, в нeм paзвитa пoтpeбнocть зaщищaть и oпeкaть cвoю втopyю пoлoвинкy, зaбoтитьcя o нeй и peшaть вce(!) ee пpoблeмы.
Девушка, как правило в таких отношениях: инфантильна, слаба, зависима, боязлива, легко подпадает под чужое влияние и мечтает о человеке, который будет о ней заботиться, направлять и учить. Женщина-дочь видит в мужчине прежде всего умудренного жизнью человека, позволяющего ей раскрыться, дать спокойствие, уверенность в друге, поддержку в любой ситуации.
Myжчинa-oтeц нe пpивык к oткaзaм: oн пoлyчaeт тo, чeгo хoчeт, он пpocтo oбoжaeт пoyчaть жeнщинy и нe тepпит никaких вoзpaжeний, cчитaя, чтo тoлькo oн знaeт вepный выхoд из тoй или инoй cитyaции. B бoльшинcтвe cлyчaeв зa плeчaми мyжчины-oтцa – дoвoльнo oбшиpный жизнeнный oпыт.
Но есть и другой психотип, который натягивает (последствие травмы) на себя роль «мужчины-отца» , а порой ему в этом активно «помогает» его женщина. Я не спроста использую слово «натягивает», так как роль «мужчины-отца» совершенно не его по итогу оказывается.
Случай из моей практики (рассказываю с согласия своих клиентов):
Алексей и Анна в отношениях 15 лет, познакомились ещё в школе, будучи одноклассниками. Алексей из неполной семьи («отец ушёл из семьи, когда мама была беременна мною») и никакого личного примера «мужчина-женщина» никогда не наблюдал (мама больше не была в отношения) и вступая в отношения с Анной он как выразился сам был как «белый лист», но четко понимал и даже заявлял своей спутнице: «Я главный! Я буду заботится о своей семье и никогда её не брошу». Анна будучи ребёнком тоже из неполной семьи («папа ушёл к любовнице, когда мне было 10 лет и мама не «разрешила» общаться мне с папой»), услышав эти для неё «волшебные слова» поняла, что вот он мужчина её мечты, её «папочка»! Поначалу всё было хорошо и ребята были удовлетворенны своими ролями, но «почему-то» отношения совершенно не развивались, прошло 15 лет, а детей нет, «да и не хочется и начались бесконечные ссоры» с чем, кстати и обратились они ко мне: » Мы любим друг друга, но ссоримся каждый день!» Скажу сразу, что сейчас у ребят всё отлично и Анна сейчас беременна, но сколько кропотливой и тяжёлой (эмоционально) работы было проделано.
А ссоры как могли догадаться некоторые начались, как раз таки потому, что ребяты «выросли» из своих ролей и им очень повезло, что одновременно. Так за частую в парах с подобной проблематикой «вырастает» кто-то один, а второму совершенно комфортно оставаться в своей удобной для него роли. Таким парам я не всегда в силах помочь, вернее так-помощь моя для них заключается в гармоничном расставании, да, да бывает и гармоничное расставание. Хотя многие думают, что основная задача семейного психолога, заключается в том, чтобы «склеить пару», но это далеко не так!
P.S. Имейте в виду, что инфaнтильнaя жeнщинa-дoчь, и в зpeлoм вoзpacтe oщyщaющaя ceбя peбeнкoм, нyждaeтcя в пocтoяннoй oпeкe и зaщитe. He чyвcтвyя ceбя взpocлoй, oнa нyждaeтcя в пapтнepe, кoтopый бyдeт peшaть вce ee житeйcкиe пpoблeмы, выбиpaя мyжчин гopaздo cтapшe ceбя или же с травматизацией как в описанном мною выше случае.
Наука о том, как отцовство меняет мужчин
Диван: Urbanbarn.com, Одежда: gapcanada.ca, Подгузники от зонтика: Well.
ca
Когда дело дошло до того, чтобы стать отцом, мой отец говорит, что он почти слеп. Мой дедушка не менял моему папе подгузники , не укладывал его спать, даже особо с ним не играл. Одно из самых ярких воспоминаний отца и сына, которое у него есть, — это когда ему было пять лет, и его мать разрешала ему не ложиться спать допоздна, чтобы посмотреть шоу по телевизору; его отец наложил вето на это и отправил его спать в слезах. Он также помнит, как его отец шел за ним с ремнем. Потом, когда отцу было 13, дедушка снова женился и уехал.
«У меня не было образца для подражания, как быть вовлеченным отцом, поэтому мне пришлось придумать это самому», — сказал он мне недавно. «Но я думаю, что это также было инстинктивно — это просто возникло из моего желания быть рядом. Я чувствовал к тебе любовь, поэтому хотел научить тебя чему-то и поиграть с тобой». Он добавил, что подсознательно, вероятно, восполняет недостатки собственного детства.
Идея о том, что мужчина может обладать родительским инстинктом, а не просто быть добытчиком или незадачливым помощником, относительно нова.
Для поколения моего дедушки это было очень спорным вопросом. Когда я родился, в 19В возрасте 76 лет ожидание того, что мужчины должны делать больше, набирало обороты, но они по-прежнему считались плохой заменой маме. Фактически, до этого момента ученые, изучавшие раннее развитие детей, смотрели исключительно на матерей.
«[Это] был расцвет теории привязанности , которая, в том виде, в каком она была тогда воплощена, была очень сосредоточена на критической важности привязанности между младенцем и его матерью в первые годы жизни», — говорит Майкл. Лэмба, который стал первооткрывателем исследований отцовства в 70-х годах и продолжает изучать их в Кембриджском университете в Великобритании. «Это согласовывалось с предположением, что это были единственные [основные] отношения, которые могли сформироваться у детей».
В то время, однако, Лэмб и несколько других исследователей пришли к одному и тому же выводу: дети могут так же сильно привязываться к своим отцам, как и к своим мамам.
Из этого семени вырос интригующий, но ограниченный набор данных, свидетельствующих о том, что не только мужчины созданы для заботы о детях, но и то, что вовлеченность отца влияет на физиологию, психологию и результаты детей на всю оставшуюся жизнь.
Короче говоря, отцы имеют значение. Так почему же, когда мы видим мужчину с младенцем в будний день, мы все еще рефлекторно задаемся вопросом, где мать этого ребенка, даже если мы думаем, что это так чертовски мило, что он «нянчится»? Правда в том, что женщины всегда обладали тем, что нужно для того, чтобы быть генеральным директором, а мужчины всегда обладали способностью взращивать. Теперь, когда мы осознаем это, скоро может наступить день, когда стандартное предположение о том, что мама является основным родителем, покажется смехотворно причудливым, и нам всем от этого станет лучше.
Только на рубеже этого века исследователи обнаружили интересную деталь о мужчинах: наши тела трансформируются, когда мы становимся отцами.
(И я не говорю о животе размером во втором триместре, с которым мы боремся в старости.) Будь мы биологические отцы или приемные, гетеросексуалы или гомосексуалисты, наша гормональная система резко меняется, когда мы становимся родителями — удивительное откровение, по сути. подразумевая, что, несмотря на узкая роль мы, отцы, так долго сковывали себя смирительной рубашкой, что наша внутренняя химия, возможно, всегда подталкивала нас к более активному участию.
Нам давно известно, что окситоцин — «гормон любви» — играет роль в начальной связи матери с ребенком после рождения. Но совсем недавно исследователи заметили, что такой же всплеск окситоцина происходит, когда отцы берут на руки своих новорожденных и играют с ними.
Мое собственное открытие этого факта началось с неприятного момента. Я всегда слышал сказку о том, что родители испытывают непреодолимую любовь к своим детям с первого взгляда. Почти четыре года назад, когда хирург вывел моего сына из-за занавески и передал его мне, я был поражен хрупким плачущим существом.
Но у меня не было этот прилив любви . «Я чувствую, что он может быть чьим-то ребенком», — призналась я матери в тревожном телефонном звонке из больничного коридора.
Следующие два дня были как в тумане, так как я попеременно заботился о сыне и жене, которая восстанавливалась после кесарева сечения. Но как только мы устроились дома и я взяла за привычку класть сына себе на голую грудь , я начала это чувствовать: любовь. Это было трансцендентно, очень похоже на спешку в первые дни, которые я испытал в других знаковых отношениях, и сопровождалось схожими побочными эффектами: ощущением хождения по воздуху, всепоглощающей эмпатией ко всем людям и нарциссической неспособностью говорить о чем-либо другом. . Окситоциновый гул.
В то время как этот любовный наркотик проникает в молодого отца, его уровень тестостерона обычно падает, что делает его менее склонным к рискованному поведению и более способным заботиться о своем новорожденном. А также, как ни странно, он регистрирует увеличение пролактина — гормона, наиболее известного тем, что помогает женщинам вырабатывать грудное молоко.
Его цель, оказывается, больше, чем это.
Антрополог из Университета Нотр-Дам Ли Геттлер объясняет, что присутствие пролактина восходит к нашим предкам-животным на сотни миллионов лет — до того, как появились млекопитающие (даже до того, как появилось грудное вскармливание). За последнее десятилетие исследования Геттлера пришли к некоторым выводам о функции гормона у современных отцов. «Отцы с более высоким уровнем пролактина играют со своими детьми способами, которые полезны для их обучения и исследования, и отцы также, кажется, более отзывчивы и чувствительны к младенческому плачу», — говорит он. Другими словами, этот древний гормон играет определенную роль, как выразился мой отец, в увеличении желания пап быть рядом.
Все внутренние изменения могут зависеть от того, сколько времени отцы проводят со своими детьми в одиночестве в младенчестве и дошкольном возрасте, говорит Хейли Аллоуэй, изучающая эндокринологию у отцов в Мемориальном университете Ньюфаундленда. «Наличие времени, когда мужчина несет ответственность за прямое физическое взаимодействие с младенцем — не просто находясь в комнате, но фактически обеспечивая уход — оказывает наибольшее влияние на изменение его гормонального фона», — говорит она.
И действительно, исследования показали, что чем больше времени папа проводит со своим ребенком, тем ниже уровень его тестостерона и тем более чутким и успокаивающим он является со своим ребенком.
Я ощутил изменения в себе, но мне было интересно, изменились ли и другие вовлеченные папы. То, что значит быть «вовлеченным», несколько субъективно — сложная матрица количества затраченного времени с качеством взаимодействия. Но я обнаружил, что несколько мужчин, называющих себя «вовлеченными» родителями, в течение первого года жизни интенсивно и регулярно проводили время один на один со своими детьми. Ни один из них не пошел в лабораторию ученого, чтобы доказать это, но мы знаем, что их гормоны изменились, чтобы приспособиться к их новой роли. И хотя им не всегда было легко, они говорили о трансформации с серьезностью человека, взявшего на себя огромную ответственность.
Джош*, который стал домохозяином , когда его сыну было восемь месяцев, сказал мне, что физическая связь началась почти сразу, когда он ходил по коридорам больницы со своим новорожденным, чтобы дать жене немного отдохнуть.
«Я не хотел, чтобы его плач разбудил ее, — говорит он. «Я был единственным отцом, которого я видел, делающим это, и многие люди говорили: «О, это восхитительно», но я был удивлен, что это было так необычно». Позже, когда его сыну исполнился месяц и он смог пить из бутылочки, он и его жена стали делить ночные кормления. В течение нескольких месяцев, если он не укачивал и не успокаивал своего сына, ребенок спал прямо на нем — тяжелое бессонное переживание, которое он, тем не менее, описывает как «прекрасное».
«Для меня было важно подойти и сказать, что я здесь. Я не собираюсь ждать, пока мой ребенок сможет участвовать в моих любимых увлечениях. Я немедленно вкладываю время, — говорит он. «Быть папой — значит делать и трудные вещи, и веселые». Награда за усилия Джоша пришла в дневное время, когда, по его словам, его сын часто подползал к нему и садился к нему на колени, что всегда вызывало это чувство «влюбленности», пронзающее его тело.
Брэндон Хэй, основатель Клуба черных папочек в Торонто, также выполнял большую часть ночных дежурств 15 лет назад, когда впервые стал отцом.
И растущая связь, которую он имел со своим ребенком, изменила его взгляд на собственную жизнь. «После рождения сына у меня появилась новая цель. Теперь жизнь больше, чем просто я». Собственный отец Брэндона в основном отсутствовал во время его детства на Ямайке, что вдохновило Брэндона совершить разворот в одном поколении, настолько серьезно отнесясь к своей родительской роли, что, чтобы добиться еще большего успеха, он создал организацию — сеть чернокожих отцов, которая вовлекла 8000 семей с 2007 года.
По словам Аллоуэя, гормональные изменения у отцов на начальных этапах жизни ребенка не продолжаются, когда между ними меньше физического контакта, но дети оказывают долгосрочное воздействие на мужской организм . Хотя исследований в этой области немного, одно исследование 2004 года, в котором анализировалась литература с 1966 года, показало, что мужчины моложе 40 лет, имеющие детей, имели более слабое здоровье, чем те, у кого их не было. (Как человек, ставший отцом в 37 лет, мои суставы и кости могут это подтвердить.
) Но у мужчин старше 40 лет, которые привыкли к своим родительским ролям, все было наоборот. И если отец доживает до 60 лет, исследование, проведенное в 2017 году в Швеции в Стокгольмском университете и Каролинском институте, показало, что наличие ребенка увеличивает продолжительность его жизни примерно на два года.
Общественное движение за создание большей справедливости между полами , которое было в полном разгаре к середине 70-х годов, сыграло свою роль в том, что мой отец стал более активно заниматься моей заботой. Пока феминистки боролись за создание Поправки о равных правах в Соединенных Штатах, в моем собственном доме в Денвере, штат Колорадо, мои родители выясняли, как моя мать, которая осталась дома, чтобы воспитывать мою сестру, могла вернуться в школу и работать. «Это больше не было старой парадигмой, — говорит теперь мой папа. «Мы решили, что мы оба должны растить наших детей, и что это будет то, что мы будем делать как команда».
Хотя я не могу вспомнить, когда он менял мне подгузник или качал меня посреди ночи, у меня остались приятные воспоминания о том, как он обнимался со мной в постели, чтобы читать книги, и я помню, что он брал меня на руки из детского сада рано, по крайней мере, один раз в неделю. В этом смысле он был в авангарде сдвига, вовлекая себя способами, которые сейчас являются нормой.
Хотя этот толчок 40 лет назад, возможно, был направлен на то, чтобы сбалансировать работу и уход за детьми между родителями, исследование, которое Лэмб и другие начали проводить в то время, попыталось показать, что отцы были больше, чем просто удобным дублером матерей. После скромных первоначальных исследований — экспериментов, показывающих, что временно брошенный ребенок перестанет плакать, когда вернется его отец, — исследователи в конце концов пришли к выводу, что активные отцы могут иметь положительное влияние.
И нет, дело не только в том, что вовлеченный папа помогает ребенку лучше заниматься спортом — исследования показывают, что наше присутствие благотворно влияет практически на все аспекты развития человека.
Наличие вовлеченного отца было связано с меньшим количеством когнитивных задержек, лучшей подготовкой к школе, уменьшением истерик и агрессивного поведения, а также более низким уровнем депрессии. В книге Имеют ли значение отцы? , научный журналист Пол Реберн резюмирует результаты шведского исследования 2007 года, в котором делается вывод о том, что вовлеченный отец может даже уберечь своих детей-подростков от тюрьмы: «Дети, чьи отцы играли с ними, читали им, брали их на прогулки и помогали заботиться о них, меньше проблем с поведением в раннем школьном возрасте и меньше вероятность правонарушений или преступного поведения в подростковом возрасте».
Из всех исследований, с которыми столкнулся Реберн, два самых удивительных для него были проведены в Университете Северной Каролины и показали, что независимо от того, насколько хорошо говорит мать, использование отцом словарного запаса оказывает наибольшее влияние на речь малыша. разработка.
Этот вывод напомнил мне о том, что мой друг Саймон* рассказал мне о первых неделях жизни своего четырехлетнего ребенка .
«Моим первым впечатлением от того, что я стал отцом, было то, что между мной и моей женой появился другой человек», — говорит он. «Это было шоком, но потом я также понял, что хочу участвовать. Я хотел, чтобы мой сын тоже имел связь со мной».
Погуглив разные версии вопроса «Как папы связываются с младенцами?», Саймон нашел информацию, которая предполагает, что младенцы могут формировать прочную связь с голосом родителя. «У меня не было груди, но я мог говорить», — говорит он, и он это сделал. Он постоянно разговаривал со своим ребенком, и вскоре его сын, который теперь стал опытным и страстным рассказчиком, тянулся к Саймону всякий раз, когда слышал его голос.
Опыт моего друга может объяснить одну причину выводов этих исследований, но Реберн говорит, что его беседы с исследователями навели на мысль о другом. «Они предполагают, что, поскольку отец традиционно проводит с ребенком меньше времени, чем мать, они не были так настроены на то, какие слова знали дети», — объясняет он.
«Поэтому, хотя матери могут немного изменить свой язык , чтобы использовать слова, которые понимает их ребенок, отцы, скорее всего, будут говорить, используя слова, близкие к их обычному словарному запасу, что расширяет возможности детей, чтобы они могли больше узнать».
Эта гипотеза непреднамеренно вызывает у меня одну из проблем, связанных с исследованиями, направленными на доказательство того, что дети, чьи отцы вовлечены, добиваются большего успеха в жизни. Если доводы исследователя верны, разве отец, который поровну делит заботы со своим партнером или даже делает больше, не перестанет иметь такой эффект? И затем это: как мы узнаем, что связано с полом или полом родителя, а что просто преимущество в том, что более чем один человек вкладывает время в развитие ребенка?
Как оказалось, Лэмб — пионер доказательства того, что отцы имеют значение, — пришел к мнению, что пол не имеет значения, когда речь идет о результатах. Хотя он говорит, что считает все эти исследования полезными для подтверждения «уместности более активного участия отцов», он не видел убедительных доказательств того, что мужчины обеспечивают что-то, чего не могут женщины, и он считает, что менее вовлеченный родитель всего лишь в конечном итоге оказывают разное влияние , независимо от их пола.
«Дети выигрывают от активного участия обоих родителей, потому что тогда у них будет больше родительского времени и больше родительской стимуляции. И потому, что любые два человека отличаются друг от друга по характеру и обладают разными сильными сторонами».
Я думаю, что проницательность Лэмб может быть применима к двум мамам или воспитанию одним родителем с другими членами семьи или опекунами, заполняющими пробелы. Но тем не менее, для всех семей, в которых есть отцы, стоит подчеркнуть то, что говорит это исследование: да, мы важны. Мы можем остаться наедине с детьми.
Когда вы разговариваете с вовлеченными папами, вы быстро обнаруживаете, что положительный эффект от того, чтобы стать одним из них, касается не только детей. Собственные представления отцов о мужественности расширяются во время перехода, как и их способности устанавливать полезные человеческие связи.
Брэндону было 22 года, когда родился его первый сын, и у него еще не было солидной карьеры , с чем он боролся, потому что для него быть отцом было синонимом обеспечения.
«Я знал много друзей, которые уезжали на запад в поисках работы на нефтяных вышках, и я подумал, что, может быть, мне следует это сделать», — вспоминает он. «Я думал, что буду более влиятельным, если уйду и отправлю деньги своему партнеру». В конце концов, он остался и разделил основную родительскую роль. Хотя он помнит, как его осуждали (и осуждал себя) за то, что он прыгал в спортивном костюме, в то время как другие папы носили костюмы, он не жалеет о времени, проведенном вместе. «Было важно, чтобы я давал своим детям то, чего у меня не было».
Позже, когда Брэндон вместе с Лэнсом Маккриди из OISE и Карлом Джеймсом из Йоркского университета работал над исследовательским проектом, в котором изучался опыт и проблемы, с которыми сталкиваются чернокожие отцы, одним из основных выводов было то, что им тоже было трудно «чувствовать как отец», если они не обеспечивали финансово. Как он рассказал мне об этом по телефону, он гулял со своим третьим ребенком, которому сейчас 12, — никуда конкретно не ходил, просто гулял, чтобы побыть вместе.
«Я говорю новым папам, что такие мелочи, как прогулка, не стоят денег, и это то, что ваши дети запомнят в долгосрочной перспективе».
Но Брэндон говорит, что расплата также была личной. «Я вырос в культуре и в эпоху , когда шлепки были в порядке вещей . Мне пришлось набраться терпения, необходимого для того, чтобы не прыгать на такую дисциплину, а вместо этого тратить время на то, чтобы поговорить с ними, поговорить с ними и по-настоящему пообщаться», — говорит он. «До того, как у меня появились дети, я никогда не знала, что такое любовь. Я говорил: «Я люблю свою маму» или «Кажется, я люблю эту девушку». С моими детьми все по-другому. Я бы дал им часть тела».
Хотя отец Джоша жил в том же доме, он в основном отсутствовал, уединяясь на работе и мало делясь собой с сыном. Хотя его отец сейчас на пенсии, Джош говорит, что может быть уже слишком поздно, чтобы установить с ним настоящую связь. Дело не в том, что они ссорятся, говорит он, а в том, что их разговоры не выходят за рамки поверхностного и никогда не погружаются в их эмоциональную жизнь.
«По сей день я не чувствую с ним такой глубокой связи, как с моей матерью, хотя мне и хотелось бы», — говорит он. «Мы продолжаем тянуться, но ни у кого из нас не было практики, так что это неловко».
С собственным сыном Джош пытается разорвать этот порочный круг. «Я наблюдаю, как перенимаю от отца привычку жить в его голове, — говорит Джош. «Я буквально буду сидеть и смотреть на своего ребенка, но мои мысли будут в другом месте». Подобно медитации осознанности, каждый раз, когда Джош замечает, что дрейфует, он напоминает себе вернуться к моменту . И хотя эмоциональный словарный запас его отца был ограничен, Джош использует отцовство как возможность вырастить свой собственный. «Когда мой сын причиняет себе боль, я уважаю его чувства, а не отвергаю их. Это влияет и на мою жизнь за пределами воспитания детей — теперь, вместо того, чтобы просто вмешиваться, чтобы решить проблему, я изо всех сил стараюсь слушать».
Когда незнакомые люди видят Джоша с его 16-месячным ребенком в парке, они иногда говорят ему, что он замечательный отец, просто потому, что он наедине со своим малышом.
«Но я не претендую на «удивительного отца», — говорит он. «Кажется, это очень низкая планка. Я собираюсь стать хорошим родителем. Я хочу быть большой частью его жизни и быть рядом с ним физически и эмоционально. Для этого мне нужен прочный фундамент. Что может быть лучше, чем хорошо узнать его, когда он вырастет».
Хотя Джош считает, что происходит сдвиг, когда участие папы чаще считается нормой, по его мнению, это происходит недостаточно быстро. «Когда я сталкиваюсь с другими отцами, когда меня нет дома, половина из них смущается, что они домашние родители», — говорит он. «До сих пор укоренилось мнение, что мужчины должны работать, и я разговариваю со многими мамами, которые чувствуют себя виноватыми из-за того, что возвращаются к работе. Я думаю, обе эти реакции следует изучить — если кто-то хочет пойти на работу или остаться дома, его пол не должен иметь значения».
Со своей стороны, Брэндон считает, что многие отцы, которые уже давно подстегивают , недооценены.
«Говорят, что воспитанием занимаются только мамы, — говорит он. «И нарратив для черных отцов заключался в том, что их не существует. Но когда я основал клуб Black Daddies Club 10 лет назад, я начал встречать мужчин, которые доказали, что это миф. Я видел отцов, которые появлялись, и отцов, которые были помолвлены, и это были не те отцы, которых изображали в СМИ».
Когда я вспоминаю начало 80-х, я редко видел таких отцов, как мой, по телевизору. помню смотрел Мистер Мама, , в котором уволенный Майкл Китон остается дома со своим ребенком, ведя себя так, как будто он впервые провел пять минут со своим ребенком. Я не понял шутки.
У меня был образец для подражания того, как быть вовлеченным отцом — таким, который работал днем, но был рядом со мной по вечерам или посреди ночи. Конечно, даже если бы он не подал мне такой пример, я верю, что отцовский инстинкт — и внутренние сдвиги, превратившие меня в родителя, — вдохновили бы меня на это желание быть рядом.
*Имена изменены.
Люди-мужчины относятся к избранной группе, которая обеспечивает непосредственную заботу о своем потомстве — только 10 процентов млекопитающих делают это. (Орангутаны, тюлени, слоны и морские львы являются членами этой заботливой элиты.) Исследования того, как наши тела реагируют на эту роль, все еще появляются, но вот некоторые из того, что нам известно.
—Помимо гормональных изменений, вызванных контактом со своими младенцами, многие будущие отцы также испытывают физические изменения во время беременности своих партнерш. Синдром Кувада, придуманный британским антропологом в 1865 году, представляет собой универсальный термин для обозначения этих симптомов, которые варьируются от колебаний аппетита и увеличения веса до повышенного метеоризма, болей в спине и даже «утренней тошноты».
—Теорий о причине предостаточно: это может быть симпатическая реакция на опыт партнера, последствия гормональных изменений, происходящих из-за близости к матери, или просто следствие предвосхищающего беспокойства стать родителем.
—Уровень тестостерона падает примерно на треть, когда мужчины становятся отцами, и снижение может начаться даже до рождения ребенка. Папы, которые проводят больше времени со своими детьми, видят самый большой спад.
—Послеродовая депрессия (ППД) у матерей хорошо известна, и Центры по контролю и профилактике заболеваний США сообщают, что от нее страдает каждая пятая женщина. Но и папы тоже могут пострадать. Один мета-анализ 2010 года показал, что около 10 процентов мужчин испытывают ППД.
— Британское исследование 2003 года, в котором приняли участие 4252 мужчины в возрасте от 60 до 79 лет, показало, что мужчины с двумя детьми имеют «значительно более низкий риск развития сердечных заболеваний, чем мужчины с одним ребенком или без него». Однако будьте осторожны: для каждого ребенка, которого у вас больше двух, риск увеличивается на 12 процентов.
Эта статья была впервые опубликована в Интернете в июне 2018 года.0001
Нет никаких сомнений в том, что стиль воспитания влияет на благополучие ребенка в будущем.
Никакого давления! Но часто материнство, а не отцовство, доминирует в исследованиях воспитания. Это оставляет вопрос о том, как быть хорошим отцом, несколько в тени. На данный момент мы знаем, что дети, которые растут с настоящим помолвленным отцом, с меньшей вероятностью бросят школу или попадут в тюрьму, по сравнению с детьми, у которых нет отцов и нет других мужчин-опекунов или образцов для подражания. Когда у детей близкие отношения с фигурами отца, они, как правило, избегают рискованного поведения и с меньшей вероятностью будут заниматься сексом в юном возрасте. У них больше шансов получить высокооплачиваемую работу и здоровые, стабильные отношения, когда они вырастут. Они также, как правило, имеют более высокие результаты тестов IQ к 3 годам и меньше страдают от психологических проблем на протяжении всей жизни, когда отцы серьезно относятся к роли отца. В целом, эти преимущества помолвленного отца называются «эффектом отца».
«Когда отцы активно занимаются своими детьми, дети справляются лучше», — говорит Пол Амато, доктор философии, социолог, изучающий отношения между родителями и детьми в Университете штата Пенсильвания.
«Исследования показывают, что отцы важны для развития ребенка».
Для мужчины, держащего на руках ребенка, это может показаться само собой разумеющимся. Но как бы странно это ни звучало, отцовство — новая область исследований. Ученые наверстывают упущенное, публикуя, наконец, убедительные данные о влиянии отца на своих детей. Почти ежедневно академические журналы публикуют новые данные, иллюстрирующие, как мужчины могут как помогать своим детям, так и наносить им вред, и как быть лучшим отцом.
Некоторые из этих результатов — уродливые разводы не очень хороши для детей — относительно очевидны. Другие нет. Не каждый догадается, что существует постоянная корреляция между присутствием отца и отсутствием агрессии у детей. Есть. Никто не мог бы предположить, что присутствие папы снижает риск правонарушений женщин. Оно делает.
«Эффект отца» — это общий термин, обозначающий преимущества присутствия отца. Конечно, активное участие отца в семье всегда предпочтительнее. «Время, проведенное вместе, должно быть минимальным, но качество времени важнее его количества», — говорит Амато.
«Просто просмотр телевизора вместе, например, не сильно поможет».
К счастью, современные отцы хотят быть более активными. И все чаще общество ожидает от них большего. Так было не всегда. Вот почему стоит обратить внимание на формирующийся консенсус в отношении важности отцов на каждом этапе развития ребенка. Ученые изучают, по крайней мере, на каком-то уровне, новое явление. Их результаты подтверждают вывод, который может изменить то, как отцы воспитывают своих детей.
Отцовство начинается со спермыОтцы — это больше, чем просто доноры спермы, но ДНК, которую несут сперматозоиды, имеет большое значение. Возможно, нет большего и более универсального эффекта отца, чем генетическая информация.
Некоторые отцы неизбежно передают своим детям генетические заболевания. Один из способов снизить вероятность передачи наиболее изнурительных заболеваний — обратиться за консультацией к генетику до зачатия, особенно если вы принадлежите к группе высокого риска.
Однако эпигенетика — изучение изменений в экспрессии ДНК, вызванных образом жизни, окружающей средой и другими внешними факторами — может быть самой важной информацией, на которую следует обратить внимание при изучении влияния родителей на своих детей. Хотя мы склонны обвинять матерей в разрушении генетической информации в яйцеклетках наркотиками и алкоголем, раньше мы мало понимали, как пороки отцов могут повлиять на их сперму. Теперь мы знаем, что решения, которые мужчина принимает до зачатия, могут повлиять на его детей на всю жизнь.
Исследования показывают, что мужчины, злоупотребляющие алкоголем до зачатия, чаще рожают детей с врожденными пороками сердца и злоупотребляют алкоголем. Неправильный выбор диеты у мужчин может привести к негативным последствиям беременности. По крайней мере, одно исследование предполагает, что мужчины, которые подвергались стрессу перед зачатием, могут предрасполагать своих детей к высокому уровню сахара в крови.
«Мы знаем, что пищевая, гормональная и психологическая среда, обеспечиваемая матерью, постоянно изменяет структуру органов, клеточный ответ и экспрессию генов у ее потомства», — говорит клеточный биолог Джоанна Китлинска, доктор философии, из Джорджтаунского университета, которая провела исследование Тема в 2016 году, говорится в сообщении.
«Но наше исследование показывает, что то же самое верно и для отцов — их образ жизни и возраст могут отражаться в молекулах, которые контролируют функцию генов».
До 1960-х годов эксперты редко поощряли участие отцов в родительских группах, во время родов или в уходе за младенцами. Принято считать, что отцы существуют для того, чтобы учить своих малышей ходить и играть в мяч, а не возиться с детскими вещами. Но исследования последних нескольких десятилетий показывают, что чем раньше вмешается отец, тем лучше. В книге 1997 года на эту тему исследователи утверждали, что отцы, которые активно участвуют в родах, эффективно развивают отношения (хотя и односторонние) со своими детьми. Последующие исследования показали, что это приводит к более сильной ранней привязанности к ребенку.
Порождает ли ранняя привязанность к ребенку более серьезную привязанность в долгосрочной перспективе, это вопрос спорный, но есть много свидетельств того, что это так.
В обзоре литературы 2011 года об участии отца во время беременности и родов авторы утверждают, что отцы, которые активно участвуют и вкладывают средства в ребенка до его рождения, непропорционально продолжают участвовать в жизни ребенка. И, как показали многочисленные исследования, более активное участие родителей означает лучшие результаты для детей. Чтобы укрепить эту связь, некоторые ученые утверждают, что здоровые женщины и новорожденные должны вернуться домой как можно скорее после родов, особенно если отцу не разрешается оставаться на ночь в больнице.
Это не означает, что отцы играют решающую роль в развитии плода. После их первоначального генетического вклада они не учитываются до момента родов. Но беременность и роды — это то время, когда закладывается основа для эффекта отца, и его важность невозможно переоценить.
Фигурки хороших отцов и вовлеченных отцов Прежде чем мы углубимся в то, как вовлеченные отцы помогают своим детям (и как невовлеченные отцы причиняют им вред), важно подчеркнуть, как выглядит вовлеченный, активный, вовлеченный отец.
Во-первых, прийти — это полдела. Папы, которые живут со своими детьми и находят время для участия в важных мероприятиях, имеют гораздо больше шансов оказать положительное влияние, чем отцы, отсутствующие на работе.
Для отцов, живущих отдельно от детей, возможности ограничены. «Написание писем, телефонные звонки — даже если вы не находитесь в непосредственной близости, знать, что ваш отец заботится и хочет участвовать в той мере, в какой они могут, — это действительно важно», — Марси Карлсон, доктор философии, социолог из Университета Висконсина. Мэдисон, сказала Отцовский .
На всякий случай, покупка любви — не самая плохая идея. «Существует множество доказательств того, что финансовая поддержка детей полезна для их результатов», — говорит она. «Если отцы могут обеспечить своих детей, это имеет большое значение».
Одно дело быть рядом; быть помолвленным — это другое. «Количество взаимодействия на самом деле не приносит пользы детям. Но если у вас более качественное и активное воспитание детей, это положительно влияет на результаты для детей», — говорит Карлсон.
Тепло также является важным фактором. Отцы, которые проводят много времени со своими детьми, но пренебрежительно или оскорбительно, как правило, имеют только негативное влияние.
«Некачественное отцовство может включать в себя холодное отношение к своим детям», — говорит Даниэль ДельПриор, доктор философии, психолог развития из Университета Юты . «Оскорбление их или участие в проблемном поведении в значительной степени несовместимо с тем, чтобы быть настоящим и помолвленным отцом».
Что такое хороший отец для младенца и малыша? Есть причина, по которой отцы часто задаются вопросом, почему они должны тратить время и энергию на младенцев, которые, по крайней мере, еще пару лет не будут заботиться или помнить. По общему мнению, они не сильно скучают по папе, когда он путешествует. Они так же рады увидеть щенка или яблоко, как и обнять папу, когда он приходит домой с работы. Но папам важно видеть здесь общую картину. Эти краткосрочные реакции сильно отличаются от долгосрочных последствий присутствия папы.
Одно исследование, проведенное в 1991 году, показало, что младенцы достигли более высоких когнитивных показателей в возрасте 1 года, если их отцы участвовали в их жизни, когда им был 1 месяц. Точно так же недоношенные дети получают более высокие баллы в 36 месяцев, если их отцы играют активную роль с самого рождения. Другое исследование показало, что младенцы, которые играли со своими папами в возрасте 9 месяцев, получали аналогичные преимущества.
(Хотя эта тенденция сохраняется в нескольких исследованиях, важно отметить, что по крайней мере в одном исследовании не было обнаружено связи между играми отцов со своими младенцами и когнитивным развитием.)
Когда младенцы становятся малышами, эффект отца становится еще более выраженным. Исследования показывают, что, когда отцы занимаются повседневными делами — обедом, играми на заднем дворе, — а не обширными, но разовыми поездками, малыши и маленькие дети получают пользу. Папы также, кажется, предлагают уникальное прикосновение: по крайней мере, одно исследование показало, что отцы лучше, чем матери, обучают детей плаванию, потому что они менее чрезмерно опекают и с большей вероятностью позволят своим детям рискнуть уйти в глубину или плавать лицом к ним.
.
По неофициальным данным, сыновьям особенно нужны отцы. В книге Имеют ли значение отцы? , Пол Реберн описывает, как ученые наблюдали, что американские и норвежские мальчики, чьи отцы в детстве воевали во Второй мировой войне, позже, по мере взросления, сталкивались с трудностями в налаживании отношений с другими людьми. Аналогичные исследования, процитированные в книге, показывают, что сыновья, которые растут без отцов (или с отцами, которые не занимаются своими делами), как правило, менее популярны в дошкольных учреждениях. В целом исследование показывает, что мальчики больше, чем кто-либо другой, полагаются на своих отцов в процессе развития социальных навыков. И одно большое исследование почти 9000 взрослых подтвердили, что смерть отца сильнее влияет на сыновей, чем на дочерей, что приводит к тем же проблемам со здоровьем, что и после неприятного развода.
Детям — даже очень маленьким детям — нужны отцы. И, вопреки расхожему мнению (и лежащему в его основе сексизму), они нужны и дочерям.
Но по разным причинам.
Большинство исследований показывают, что до тех пор, пока дети не достигнут половой зрелости, эффект отца примерно одинаков для мальчиков и девочек. И мальчики, и девочки, которым посчастливилось иметь папу в своей жизни, преуспевают, а в некоторых случаях превосходят своих сверстников. Но когда в дело вступают гормоны, исследования показывают, что папы внезапно становятся судьями сексуального поведения своих детей. Наиболее остро это ощущают дочери-подростки, которые меньше рискуют сексом, если у них крепкие отношения с отцами.
«Многочисленные прошлые исследования обнаруживают связь между некачественным отцовством и сексуальным поведением дочерей, включая раннее и рискованное сексуальное поведение», — говорит Дель Приоре, изучавшая влияние отцов на рискованный секс. «Отец, который холоден или отчужден, может изменить социальную среду и сексуальную психологию дочерей таким образом, чтобы способствовать неограниченному сексуальному поведению».
Одно из исследований Дель Приоре, посвященное этому явлению — «проблемам с отцом», как его обычно изображают, — отслеживала 101 сестринскую пару в возрасте от 18 до 36 лет. другие выросли в неполной семье или после того, как их отец стал менее помолвлен, первые выросли, чтобы в значительной степени избегать случайного незащищенного секса, в то время как вторые часто его принимали. Хотя Дель Приор изучил несколько внешних факторов, одной из наиболее заметных связей между женщиной и ее сексуальными решениями было то, насколько близко она чувствовала себя к отцу. Это было особенно хорошо контролируемое исследование, потому что оно позволило Дель Приоре и ее коллегам изучить, как две женщины с одинаковой генетикой и выросшие в одинаковых условиях окружающей среды могут различаться в своем рискованном сексуальном поведении.
Дель Приоре предполагает, что дочери могут научиться у одиноких отцов тому, что они не должны ожидать, что мужчины будут вкладывать значительные средства в долгосрочные отношения, поэтому они довольствуются случайными интрижками.
Также возможно, что «дочери одиноких отцов получают меньше родительского контроля и с большей вероятностью вступают в отношения с беспорядочными половыми связями», — говорит она. «С другой стороны, наличие теплого и занятого отца может защитить от этих последствий».
«Помолвленные отцы» — это те, кто ведет себя тепло и осмысленно взаимодействует со своими детьми, говорит Дель Приоре. Они из тех отцов, которые помогают с домашними заданиями и посещают спортивные мероприятия. «Когда дело доходит до дочерей, уделение времени тому, чтобы выслушать их, узнать об их жизни, появиться на важных мероприятиях и оказать эмоциональную поддержку, может защитить от раннего и неограниченного сексуального поведения», — говорит она. «Отцы не должны быть идеальными, и искренние усилия, направленные на то, чтобы быть рядом со своими дочерьми, могут иметь большое значение».
Что происходит, когда папа исчезает? Отсутствие папы означает отсутствие льгот. «Для отцов, которые живут далеко, кажется, нет тонны доказательств того, что то, что они делают, имеет значение для их детей», — говорит социолог Марси Карлсон.
«Отцы, живущие со своими детьми, гораздо более вовлечены; они читают сказки своим детям и укладывают детей спать. Если вы посмотрите на сравнение отцов-резидентов и нерезидентов, вы увидите постоянную разницу в среднем уровне участия».
Дети, потерявшие отца в результате смерти или тюремного заключения, обычно страдают больше, чем те, чьи отцы не участвовали. Несколько исследовательских проектов были сосредоточены на том, как лишение свободы отца может навредить детям. Крупнейшим из этих усилий является исследование Fragile Families Принстонского университета, которое в настоящее время изучает когорту из 5000 детей, родившихся в Соединенных Штатах в период с 1998 по 2000 год. У большинства детей в исследовании есть неженатые родители и отсутствующие отцы по разным причинам. Один из самых отрезвляющих выводов исследования Fragile Families Study заключается в том, что, когда папа находится далеко, он мало что может сделать, чтобы оказать положительное влияние на своих детей.
Когда «быть вдали» означает оказаться за решеткой, дети сталкиваются с дополнительными проблемами — иногда более серьезными, чем те, с которыми они столкнулись бы, если бы их отцы умерли или уехали из-за развода.
«Большая часть литературы о вдовстве показывает, что дети, чьи отцы умерли, живут лучше, чем дети, пережившие развод», — говорит она. Что касается заключения, «там много стигмы и стресса. Я не удивлюсь, если детям хуже, когда их папы уезжают из-за заключения».
Чтобы быть хорошим отцом, нужно многое. Принимайте здоровые решения до зачатия, чтобы у вашего ребенка был лучший шанс в жизни с генетической точки зрения. Коучинг вашего партнера во время беременности и родов, чтобы ваша связь с вашим ребенком началась рано. Научитесь играть с вашим ребенком, даже если он никогда этого не запомнит. Консультирование дочери-подростка по вопросам принятия разумных решений.
Но это механические детали отцовства. В более общем смысле все эти исследования подчеркивают важность не только воспитания детей, но и хорошего воспитания — не просто присутствия и выполнения того, что предлагают исследования, но законной заботы о своих детях и демонстрации хорошего поведения.