Осязание — это… Что такое Осязание?
процесс комплексного восприятия организмом воздействия механических, температурных и других внешних факторов, осуществляемый с помощью рецепторов, расположенных в коже, мышцах, сухожилиях, суставах, а также слизистых оболочках языка, губ и др. Выделяют четыре вида основных осязательных ощущений: тактильные, тепловые, холодовые и болевые. Механорецепторы кожи обладают свойством реагировать на прикосновение, давление, растяжение и вибрацию, терморецепторы — на изменение температуры окружающей среды, поверхностные болевые рецепторы — на болевые раздражители (см. Боль). Осязание играет важную роль в процессе ориентации человека в пространстве, а также обеспечивает его информацией, необходимой для избегания вредных воздействий, способных вызывать повреждение покровов, болевые ощущения и т.п. В формировании О., связанного с движением частей тела или конечностей, принимают участие также рецепторы опорно-двигательного аппарата — проприорецепторы.
Всю совокупность рецепторов кожи и слизистых оболочек, проводящих нервов и нейронов мозга, участвующих в восприятии О., называют кожным анализатором. Восприятие механических воздействий на поверхность тела обеспечивается тактильными анализаторами. Установлено, что уровень чувствительности тактильных рецепторов к внешнему воздействию изменяется под влиянием растяжения кожи, действия биологически активных веществ, поступающих к коже с кровью и тканевой жидкостью, а также под влиянием симпатической нервной системы (см. Вегетативная нервная система, Чувствительность). Особенно большое значение О. имеет для больных слепоглухонемотой (Слепоглухонемота), лишенных возможности контактировать с внешним миром с помощью зрения, слуха и речи. О. у таких больных хорошо развито и обеспечивает ориентацию в пространстве, компенсируя недостаток информации, получаемой здоровыми людьми с помощью других анализаторных систем.
В практической медицине широко известны патологические нарушения О.
При легком надавливании на кожу заранее откалиброванным на изгиб волоском или щетинкой определяют порог тактильного ощущения в данной точке кожи. Используя циркуль с закругленными концами (циркуль Вебера) и эстезиометр Зивекинга, можно определить наименьшее расстояние между двумя точками на коже, при одновременном механическом раздражении которых возникает ощущение действия двух стимулов. Существуют также различные виды эстезиометров, позволяющих оценивать температурную чувствительность кожи: термоэстезиометр Рота, термоэстезиометр Эйленбурга и др. Наиболее точные измерения осязательных ощущений можно получить, используя электроизмерительные устройства с применением тензометрических и пьезометрических датчиков. Epstein-Philosophy of the Body
ФИЛОСОФИЯ ТЕЛА: Хаптика.
Эрос. Груминг. СПб., Алетейя, 2006, http://www.moscowbooks.ru/book.asp?id=342495
Михаил Эпштейн
Введение. Тело на перекрестке времен
ХАПТИКА
ТЕОРИЯ
Человек осязающий
Направления в хаптике
Этика осязания. Близость
Парадокс об осязании. Аристотель и Гегель
Oсязание себя в другом. Мерло-Понти и Бахтин
Эстетика и хаптика
ПРАКТИКА
Тактильное искусство
Манифесты
Экспонаты и комментарии
Книга и тело
Райский ком. Об осязательном идеале Воображение и воосязание
Словарь осязания и тактильного искусства
ЭРОС
Поэтика близости. Введение в эротологию
Наука страсти нежной. Эротология и сексология.
Секс и эрос. Хотеть и желать. Диалогичность желания
Эрос и вещи
Эрос остранения.
Эротика и эстетика
Эротическое событие. Эротема
Тело и плоть
Сладострастие и разврат
Секс — эрос — любовь
Любовь и «печаль после соития»
Эрос цивилизации. Ирония желания и конец истории
Эрос и ирония Хитрость желания
Эрос и история. Эротосфера
Конец истории как предмет желания. Утопия и апокалипсис
Наслаждение и постмодерн
Плотское знание. Как философствуют телом
Плотское знание
Тело-сад
Любовь-кольцо. Предлог «в» и кружево тел
Тактильное поле. Волновая теория наслаждения
Поверхность и глубина
Близость и даль
Дрожь желания, мука наслаждения
Химия эроса.
Научное познание и плотский опыт
Русская философия и эротический язык
Желание длиною в мысль и в любовь
Приложение. Эротикон Ивана Соловьева
Предисловие
К теории соприкосновения
Прав ли Фрейд?
О двух революциях
Асексуальность в литературе и философии (Гоголь и Кант)
Пять родов любви
Эротика творчества
Ревность как вечный двигатель
Русская красавица
Немыслимость тела
Запястье
Еленология.
Опыт построения новой науки
ГРУМИНГ
Самоочищение. Гипотеза о происхождении культуры
От мухи до человека. Источники рефлексии
Груминг у животных и семиотика границы
Чистота и культура
Система культуросозидающих фильтров
Чистое и нечистое
ХАПТИКА
«В других чувствах человек уступает многим животным, а что касается
осязания, то он далеко превосходит их в тонкости этого чувства. Именно
поэтому человек самое разумное из всех живых существ.
Аристотель
Чем больше будут говорить при помощи кожи, одежды
чувства, тем больше будут приобретать мудрости.
Самое глубокое в человеке — это его кожа.
Поль Валери
ТЕОРИЯ
Человек осязающий
Хаптика (haptics) — наука об осязании и прикосновении, о коже как органе восприятия и творчества, о тактильных формах деятельности и самовыражения.
В широком и притом научно строгом смысле этого термина, осязание включает в себя все разнородные и многообразные ощущения, доставляемые прикосновением данного тела к наружным предметам или среде, включая кинестетические, температурные и болевые. [1] Следовательно, под хаптикой понимается такое взаимодействие человека с окружающим миром, которое может включать и напряжение мышечной ткани, если оно опосредуется наружно, кожей как органом осязания.[2]
— М. Э.] . По-видимому, только осязание воспринимает непосредственно (di’hautes)».[3] Созвучие с грубоватым глаголом «хапать» усиливает шанс этого ученого термина на вхождение в русский язык. К тому же есть основания предполагать этимологическую связь греческого haphe и русского «хапать»: последнее имеет аналогию не только в ряде славянских языков (чешское chapati,
Роль осязания исключительно важна в формировании как животных, так и человеческих особей.
Приведем ряд примеров. В 1950 г. Хэрри Харлоу (Harry F. Harlow) сообщил результаты исследований с детенышами резусов (разновидность макак), которые воспитывались с поддельными матерями, чучелами из проволоки. Детеныши не привязывались к тем «матерям», от которых получали молоко, но привязывались к тем, которые были покрыты махровой тканью и были приятны и уютны наощупь. Осязание оказалось более важным фактором привязанности, чем питание.[5]
Лишенные прикосновений, младенцы умирают. В США еще во втором десятилетии нашего века почти сто процентов подкидышей в возрасте до одного года умирали в домах призрения. Доктор Фритз Талбот (Бостон) в 1940 г. привез метод ласкового обращения с подкидышами из одного детского дома в Германии. Если все необходимые медицинские меры были приняты, а младенец тем не менее чах и угасал, его поручали женщине плотного сложения, которая все время его носила. После этого показатель смертности младенцев в американских детских домах резко понизился.
[6]
Традиционно считается, что тактильность относится к самым примитивным формам коммуникации. «Ее семиотическая значимость понижается при переходе от зоосемиотике к антропосемиотике. Передача информации посредством осязания становится все менее существенной в ходе человеческого развития — онто- и филогенеза. В культуре прикосновение не только имеет ограниченный коммуникативный потенциал, но также и репрессируется нормами разных обществ».[7]
K наименее контактным относятся обычно культуры Северной Европы и Северной Америки, а также Дальнего Востока.[8] Общество, где люди утратили осязательное отношение друг к другу, где в почете дистанция и правят зрение и слух, подвержено опасности дегуманизации. В этом контексте Хосе Ортега-и-Гассет заключает: «…Было бы серьезной ошибкой предположить, что зрение является главным «чувством». Даже с позиции психофизиологии, которая имеет подчиненный характер, день ото дня становится яснее, что первичным чувством было осязание и что от него впоследствии отпочковались все прочие.
С нашей, еще более радикальной точки зрения очевидно, что осязание — основная форма нашего общения с вещным миром. И если это так, то осязание и соприкосновение являются решающими факторами, определяющими строение нашего мира».[9]
Показательно, что именно в тех обществах, где осязательные контакты репрессируются особенно жестко, как «неприличные», нарушающие privacy, там же заостряется и потребность в расширении таких контактов, вплоть до возведения их в новый общественный ритуал. «Коснитесь кого-нибудь сегодня!» — с таким воззванием обращается к Англии и миру Институт социальных изобретений (Лондон).[10] Организаторы «трогательного» месячника предлагают каждому англичанину коснуться трех мужчин и трех женщин и предложить им в свою очередь прикоснуться к шестерым. Проект подразумевает не сексуальные, а социальные касания, например, дружеское похлопывание по плечу. Предполагается, что если все последуют призыву, общая касаемость вырастет в геометрической прогрессии и в итоге проект, в буквальном смысле, коснется всех жителей Британии.
Впервые идея месячника появилась в 1982 г. у группы студентов, подсчитавших, что в парижском кафе посетители прикасались друг к другу в среднем 110 раз в час, в то время как в лондонском — ни разу. Отрадно, что за время первого месячника (ноябрь 1982) количество людей, соприкоснувшихся в Британии, выросло на 2 миллиона.
Сколь ни поверхностной кажется идея подобного светского обряда, у нее очень глубокие ритуальные корни. Изревле прикосновение составляло чувственную основу магии и самых священных символических действий — клятвы, присяги. Отсюда корневое родство слов «осязание» и «присяга»: оба происходят от праславянского «сягати» (касаться, доставать). Присяга, собственно, и означала прикосновение к предмету клятвы — земле, крови, телу, знамени, и т.д. Да и сегодня глава государства, вступая в должность, приносит присягу, кладя руку на текст Священного Писания или Конституции. Прикосновением к Писанию или Закону освящается и сам акт создания нового государства, провозглашения новой нации.
[11]
Судьба осязания в культуре Нового времени парадоксально связана с изменением понятий «такта» и «тактичности». В современном обиходе это умение соблюдать дистанцию, не навязывать другому человеку своих мнений или эмоций, искусство обходительного обращения с людьми, т.е. обхождения их на расстоянии. Тактично — не сталкиваться впрямую, не теснить, не задевать. Между тем слово «такт» в европейских языках происходит от латинского «tactus» — «прикосновение, чувство осязания» (отглагольное существительное от «tangere» — «трогать, касаться»). Отсюда в тех же языках развилось и понятие «тактильности», осязательности. Что общего между «тактичностью» и «тактильностью» — словами, происходящими от одного латинского корня? Казалось бы, ничего. Но в том-то и дело, что тактичность изначально предполагает чувствительность, а значит, способность почувствовать другого посредством максимального сближения, прикосновения. И лишь постепенно «тактичность» в современном смысле (который в английском языке прослеживается с начала 19-го века) отделилась от тактильности и противопоставила ей себя, как чувство дистанции, умение обходить другого, не задевая его.
Чувствительность проявляется уже не в том, чтобы прикасаться к ближнему, а в том, чтобы избегать таких прикосновений. И лишь в любовных или дружеских отношениях тактичность и тактильность заново сближаются, как, например, в письме американского писателя Генри Джеймса его близкому другу журналисту Мортону Фуллеру: «Вы красивы, вы более чем тактичны, — вы нежны, волшебно тактильны…»[12]
Как видим, чувство осязания, или тактильности, сопровождает движение культуры и языка в такие удаленные области, как ритуал присяги и светский такт. Наконец, чувство осязания более всех остальных отвечает за наше представление о реальности в противоположность иллюзии, подделке, галлюцинации. «Неужели я не во сне? Неужели это не греза? Ущипните меня!» — такова вопросительно-восклицательная фразеология приведения себя в чувство, под каковым понимается прежде всего осязание — «щипок». Tango ergo sum. Oсязаю, следовательно, существую.
Мыслить ( cogitare ) можно и во сне, и в видениях, а вот щипок — это уже несомненная явь, начало пробуждения.
То, что осязание, как правило, ставится на последнее место в перечне органов чувств (после зрения, слуха, обоняния, вкуса[13] ), с одной стороны, несправедливо, с другой, подтверждает именно то, что осязание является самым обиходным и привычным из всех чувств, поэтому менее всего выделяется, артикулируется. Мы можем закрыть глаза, уши, заткнуть нос, не брать ничего в рот, но мы не можем содрать с себя кожу. Бодрствуя, мы не можем не осязать. Мы постоянно осязаем свою одежду, а, раздевшись, осязаем поверхность, на которой стоим или лежим. В терминах чувств, anthropos haptikos — наиболее правильное и тривиальное определение человека. Именно в силу привычности осязания мы более всего пренебрегаем им, когда речь заходит о теории чувств, о сознательной, творческой разработке всей палитры человеческой чувственности. Само слово «теория» образовано от греческого thea — «взгляд, видение».
Так что зрение по традиции пользуется преимуществом в деятельности ума. Тем более важно вывести осязание из этого интеллектуального подполья, из режима автоматизма, который обрекает на забвение именно то, что наиболее существенно и привычно для нас. В разработке нуждается теория осязания — как ни странно звучит для нас в этимологическом плане этот оксюморон.
Направления в хаптике
В хаптике как научной и прикладной дисциплине можно выделить несколько направлений: психологическое, техническое, философское и художественное.
Первое — самое раннее по времени возникновения: еще в начале 20-го века стали появляться экспериментальные исследования по психологии восприятия, в том числе тактильного. Классической считается книга Дэвида Каца «Мир касания» (1925). Но еще раньше появился учебник Эдварда Титченера по психологии (1910), где уделяется внимание осязательным перцепциям. Современная классика — книга Эшли Монтагю «Прикосновение.
Человеческий смысл кожи» (1986), где прослеживается значимость осязания, в частности, тактильных контактов ребенка с родителями, для формирования личности.[14] Психологическое направление в хаптике граничит, с одной стороны, с педагогикой, теорией воспитания, с другой стороны, с гуманистической психотерапией и холистской медициной («целостным целительством»).
В последние двадцать лет хаптика стала популярна в исследованиях, посвященных проблемам искусственного интеллекта и виртуальной реальности. Чувство осязания оказывается важнейшим и сложнейшим для воссоздания виртуальной среды, которая должна создавать полную иллюзию реальности и комплексно воздействовать на все органы чувств. Да и искусственный разум оказывается не слишком разумным, если он отключен от тех тактильных перцепций и операторов, которые лежат в основе концептуальных систем: твердое — мягкое, тяжелое — легкое, холодное — горячее, гладкое — шершавое… Только так, «наощупь,» воспринимаются важнейшие параметры окружающего мира.
Причем в работе над компьютерными симуляциями хаптика часто соединяется с кинестезией — или включает ее в себя.
С 1990 г. при Массачусеттском Институте Технологии работает Лаборатория Человеческой и Машинной Хаптики (Тhe Laboratory for Human and Machine Haptics), более известная как Лаборатория Осязания. Ее цель — изучение человеческих и построение машинных хаптик, а также развитие виртуальных и телеоперационных систем ваимодействия людей и машин. Сюда входят такие разделы, как биомеханика кожи, нейрофизиология, психофизика, моторно-информационный контроль, манипуляционные стратегии и их компьютерные модели… С 1999 г. издается электронный журнал по хаптике (HAPTICS. The Electronic Journal of Haptics Research), где печатаются весьма специальные работы, такие как «Силовой контроль хаптической симуляции виртуального окружения по способу закрытой петли».[15]
Что касается практических симуляций «сязи» (осязательной яви), в настоящее время даже самая передовая компьютерная техника находится примерно на полпути к хаптизации пространственных объектов, т.
е. их осязательной виртуализации. Уже сейчас легко представить себе, что разница между большими и маленькими файлами или между графикой и текстом на компютере будет ощущаться на вес и наощупь благодаря тактильному устройству, вмонтированному в мышь. Компьютерщики называют эти виртуально осязаемые массивы «цифровой глиной» (digital clay). В 2001 г. вышла на рынок система FreeForm, которая в трехмерном пространстве компьютерной графики имитирует глину или пластилин, позволяет моделировать обувь, игрушки, классические скульптуры. Ведется работа над аппаратурой, которая позволит достоверно чувствовать ткань — вплоть до ворсинок и направления волокон. По прогнозам, в ближайшие шесть-семь лет покупатели смогут пощупать кусок шелка, шерсти или другого материала, просто проведя пальцем по экрану компьютера, — это снимет важное ограничение для многих потенциальных покупателей интернет-магазинов. Огромны возможности компьютерной хаптике в медицине, в частности, в медицинском образовании. Например, практикант-медик, который вводит имитатор эндоскопа в глотку пациента, ощущает сопротивление, упираясь в виртуальную опухоль или стенку артерии.
Наконец, резко расширится область повседневных личных отношений, опосредуемых паутиной. К эмейлу, посланному возлюбленной, можно будет прикрепить поцелуй, а другу — рукопожатие. По мысли физика Сидни Перковица, автора статьи о современном состоянии хаптики, «с компьютером незачем обниматься, но прикосновение к нему может оказаться неожиданно полезным».[16]
Третье направление в хаптике связано с философией, этикой и теоретической эстетикой осязания. В последние десятилетия, в связи с новым осознанием телесности как метафизического ограничителя сознания и форматора бессознательных и когнитивных структур, возрастает интерес и к осязанию. Однако кроме M. Мерло-Понти и Г. Башляра, Р. Барта и Ж. Делеза, уделяющих скромное место осязанию в своих феноменологических и/или семиотических анализах телесности и чувственного восприятия, в области философской хаптики трудно назвать какие-то специфические достижения и прорывы.
Именно философским аспектам хаптики, в частности, ее этическим и эстетическим составляющим, посвящается первая, теоретическая часть этого раздела.
О творчески-художественном направлении в хаптике, об опытах создания нового, тактильного вида искусства (touch art) будет говориться во второй части — «Практика».
Этика осязания. Близость
В иерархии пяти чувств осязание обычно ставится на последнее место, как самое грубое и низменное, тогда как высшие места отводятся зрению и слуху. В известных рассуждениях Аристотеля из «Никомаховой этики» именно осязание, в гораздо больше степени, чем другие два «низших» чувства, обоняние и вкус, чревато моральными извращениями.
«Благоразумие и распущенность связаны с такими удовольствиями, которые общи людям и остальным животным, а потому представляются низменными и скотскими. Это осязание и вкус. Но ко вкусу человек, кажется, прибегает мало… отнюдь не это доставляет наслаждение, по крайней мере распущенным, но смакование — а оно возникает всегда благодаря осязанию — как при еде, так и при питье и при так называемых любовных утехах.
/…/Итак, распущенность проявляется в связи с тем чувством, которое, более чем все другие, является общим /всем живым существам/, и ее с полным правом можно считать достойной порицания, потому что она присутствует в нас не постольку, поскольку мы люди, а постольку, поскольку мы животные. Наслаждаться такими чувствами, т.е. иметь к ним исключительное пристрастие, — /значит жить/ по-скотски.»[17]
Иерархизм в толковании чувств — одно из проявлений метафизического крена европейской цивилизации, ее семиоцентризма. Предпочтение отдается тем чувствам, которые предполагают удаленность субъекта от объекта восприятия и возможность или необходимость их знакового опосредования. Все знаковые системы, в рамках которых развивалось западное представление о разумности и духовности, — и прежде всего речь, язык, — связаны исключительно со зрительным и слуховым восприятием (только в случае поражения этих органов чувств, как их несовершенная замена, используется осязание). В силу отчужденности органов зрения и слуха от объектов восприятия между ними возникает поле замещение и отсылки, в котором и возникают знаки — видимые частицы или звуковые волны материи, которые служат для представления отсутствующих, «идеальных» объектов — идей, понятий, значений.
Именно посредством зрения и слуха и развивается сфера идеального, которая провозглашает свою иерархию чувств, — в ней зрение и слух размещаются, естественно, на верхних ступенях, как самые верные слуги идеального и его посредники в связях с материальным миром.
Обоняние — также чувство дистанционное — воспринимает свой предмет через распространение его частиц по воздуху и этим отчасти сходно со слухом. Осязание же, непосредственно представляющее свой предмет через касание, есть самое контактное из чувств — наряду со вкусом. Но вкус имеет гораздо более узкую область применения, поскольку его рецепторы расположены только на поверхности языка, а его объектами могут служить только растворимые вещества. Не следует забывать, что язык — это также наиболее чувствительный орган осязания, и именно с осязательной, а не только вкусовой способностью связано удовольствие, получаемое от еды и питья, — ощущения плотности, текучести, упругости, теплоты и прохлады и т.д. Осязание непосредственно подводит вещь к органу ее восприятия, к границам тела, рецепторам кожи.
Поэтому весь семиократический дискурс пренебрегает осязанием, обвиняет его в моральной неполноценности, животной низости.
В какой мере справедливы нападки Аристотеля на распущенность, гнездящуюся в осязании? У чувства осязания есть особая этика, которая может подвергнуть собственному суду те критерии, которые, начиная с греческих философов, наделяют зрение и слух высочайшим этическим достоинством. Между ощущениями трогающего и трогаемого — наименьшая разница, если сравнить с таким же разделением активных и пассивных состояний в других органах чувств. Между речью и слухом, между показыванием и зрением, между испусканием и вдыханием запаха или приготовлением и вкушением пищи — огромная разница в самих способах воздействия и восприятия. Между тем в области осязания между воздействием и восприятием почти нет различия в качестве ощущений. Одним и тем же прикосновением мы осязаем сами и делаемся осязаемыми для других.
Так же обстоит дело и с осязанием самого себя.
По наблюдению одного из основоположников хаптологии Дэвида Каца,
«Взаимное восприятие двух частей тела, имеющих одни и те же органы ощущения, уникально; нет ничего подобного за пределом ощущений кожи. /…/Во время прикосновения к собственному телу обычно преобладает ощущение от той части тела, которая выступает как объект, а не субъект прикосновения, например, если мы пальцем касаемся своего языка. Но если мы пальцем одной руки касаемся того же пальца на другой руке, или если взаимно трогают друг друга пальцы на одной руке, то практически невозможно различить два ощущения, возникающие в одном прикосновении.»[18]
Вот эта взаимообратимость осущений осязающего и осязаемого в акте соприкосновения и составляет психофизическую основу тактильной этики. Эта этика не нововыдуманная, а совпадающая с древней библейской традицией, согласно которой именно зрение есть источник «распущенности», источник первородного греха. Положительная заповедь, данная человеку, — это «плодитесь и размножайтесь» и, как необходимое условие этого, — да «прилепится человек к жене своей, и будут два одна плоть».
Соблазн же происходит не через «прилепление плоти», но через зрение — «и увидела жена, что дерево /познания добра и зла/ хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно» (Бытие, 3:6). Более того, зрение, в каком-то таинственном смысле, есть не только причина, но и последствие грехопадения: «и открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги» (3:7). Не плотское знание, как сближение жены с мужем, есть грех, но зрение (созерцание, подсматривание, соглядатайство) как разрыв плотского знания, удаление себя от другого, раскол древа жизни на отношение субъекта и объекта, добра и зла. Зрение лежит в основе такой двойственности, поскольку оно четко разделяет видящего и видимое.
Значит, если за этический критерий брать не отстраненность разума от сущего, не «благоразумие» и «воздержание», не созерцание чистых идей, отвлеченных от болящей и тлеющей плоти, как у античных философов, — но слепленность с чужой плотью и любовь к ближнему как к самому себе, то осязание, как способность ощутить и пережить меру близости, получает этическую санкцию.
Орган осязания дарит нам острое переживание любви, дружбы, семейственности, отцовства и материнства, братства и сестринства, соседства, округи, тесноты, сплоченности всех живущих существ. «Сплоченность», собственно, и есть единение плотью. Не случайны эти выражения: «чувство локтя,» «бок о бок» — нужно иметь возможность потрогать другого, чтобы ощутить его рядом. В осязании есть та достоверность присутствия, теплота совместности, которую нельзя воспринять никаким другим органом чувств.
Tот факт, что западная цивилизация, вслед за античностью, строилась на метафизике зрения и слуха, в открытом поле которых множились знаковые системы, опосредующие восприятие и реальность, — заставляет более радикально подойти к возможности построения иной философии, этики, ценностных систем на основе осязания. Сама удаленность созерцаемого или слышимого объекта создает возможность его психологической эксплуатации, своего рода перцептивного насилия. Он попадает в зону отчуждающего пользования — подсматривания, подслушивания, неведомого для него наблюдения.
Не существует аналогичного понятия «подосязания«, посколькуосязать что-либо можно лишь будучи самому осязаемым, прикасаться — только в ответ на такое же прикосновение. Касание есть всегда акт встречный, это пребывание на той границе, которая разделяет и одновременно соединяет двоих и которая в силу своей граничности не может принадлежать только одному. Чтобы воссоздать аналогичную ситуацию в мире зрения, нужно предположить, что двое смотрят прямо в глаза друг другу. Углубляясь в глаза другого, я позволяю глубже проникнуть ему в свои глаза, зрение само становится зримым. То, что в мире зрения происходит время от времени, от случая к случаю, в мире осязания является правилом: осязающее является осязаемым. Здесь не может быть ситуации одностороннего разглядывания, приникания глаза к щелке, открытости и уязвимости одного при полной невидимости и защищенности другого. Даже касаясь неодушевленного предмета, я ощущаю себя касаемым. Согласно Э. Гуссерлю,
«.
..Мы не можем также видимую вещь видеть как постоянно трогающую видящий глаз, прикасающуюся к нему, в отличие от того, что мы можем проделать с действительно осязающим органом — взять, к примеру, /ситуацию/ ладони, касающейся предмета, или предмета, касающегося ладони. … То, что я называю видимым телом, не есть видимое видящее, подобно тому, как мое тело в качестве осязаемого тела является осязаемым осязающим».[19]
Именно эта двусторонность осязания и создает возможность наслаждения, т.е. такого отношения двух тел, когда оно взаимно конститутируют свою телесность из касания друг друга, тогда как зрение, которое само не конститутируется актом видения, лишь создает односторонний объект желания.
Если зрение и слух построены на отчуждении субъекта и объекта и лишь особым диалогическим усилием могут преодолевать эту односторонность, то в осязание встречность/взаимность встроена изначально. По-видимому, само существование знаков связано с односторонностью зрения и слуха, их отчужденностью от объекта и возможностью заменять объект его условным подобием, указателем, символом.
Но осязанием воспринимается именно данность того, что осязается. Нельзя создавать знакового замещения мокрому или горячему, если оно само не является мокрым или горячим. Именно потому, что касаясь, я сам становлюсь касаемым, я не могу опосредовать это отношение касания через знак, означаемое которого по определению отсутствует, поскольку замещается чем-то другим.
Эта принципиальная неопосредованность осязания знаками, непредставимость-незамещаемость в образах и подобиях, способна создавать уникальное отношение близости, в том смысле, как еe понимает, например, Эмманюэль Левинас:
«Начиная с прикосновения, понятого не как осязание, но как ласка, и с языка, понятого не как средство информации, но как контакт, мы попытались описать близость как несводимую к сознанию и тематизации. Близость есть отношение, которое не может быть превращено в «образы» и выставлено напоказ. /…/ …Эта невидимость, которая становится контактом, вытекает не из того, что приближаемое не есть означающее, но скорее из совсем другого способа означивания, чем выставление видимого извне.
/…/ … Близость есть отношение с единичностью без опосредования каким-либо принципом или идеальностью».[20]
Левинас говорит о прикосновении-ласке, в отличие от прикосновения-осязания. Различие это условно. Именно осязание как обратимость восприятия и воздействия создает возможность ласки. Чисто воспринимающее осязание переходит в осязание-воздействие: от точечного прикосновения — к поглаживанию поверхности — и далее к сжиманию плоти. Трогать — гладить — сжимать: так рождается ласка, осязательное освоение другого существа вширь и вглубь, начало близости как слияния, где я делюсь с другим своим теплом и кожей.
Разумеется, там где есть возможность наибольшей близости, там же создается и опасность наибольшего насилия и боли. Именно в силу своей «обратимости» органы осязания могут стать орудиями насилия и увечья в большей степени, чем любые другие органы восприятия. Осязание — это всегда прямая коммуникация. Вряд ли, конечно, можно сказать, что кулак «коммуницирует» с лицом, врезаясь в него, или пасть хищника «коммуницирует» с мясом пожираемой жертвы, или тело шахида, взрываясь, «коммуницирует» со взорванными телами.
Но сама способность органов осязания создавать ситуацию насилия, боли, разрушения говорит об особой этической ответственности этого акта восприятия-воздействия (в их нерасторжимости, «синкретичности»).
Сфера каждого чувства имеет свои этические возможности. Зрение и слух не способны причинять прямую боль именно в силу своей отчужденности от объекта. Но они обладают огромной овнешняющей, отчуждающей, репрессивной способностью, которая трудно отличима от их эпистемологической специфики. Здесь границу между холодным и теплым взглядом, участливым или отчужденным тоном голоса провести гораздо труднее, чем в сфере осязания, где разница между лаской и насилием, гладящей ладонью и ударяющим кулаком, проявляется гораздо резче, как полярность.[21]
Парадокс об осязании. Аристотель и Гегель
Философия осязания впервые получила развитие у Аристотеля, в его этике и психологии. При этом мы встречаем знаменательное противоречие между этими двумя частями его учения.
Как уже отмечалось, в «Никомаховой этике» Аристотель утверждает, что именно осязание порождает грех распущенности, поскольку оно является у человека наиболее общим с другими животными и значит, отдаваясь влечениям этого чувства, он ведет себя «по-скотски».[22]
Между тем в трактате «О душе» Аристотель утверждает, что именно развитость осязания ставит человека над всеми прочими животными и обеспечивает ему превосходство также и в разуме. Степень ума и одаренности связана с тактильными способностями, так что люди с «плотным телом», т.е. менее чувствительные к осязанию (мы бы сказали «толстокожие»), уступают умом людям с «мягким телом», наиболее чутким и отзывчивым ко всякого рода прикосновениям.
«В других чувствах человек уступает многим животным, а что касается осязания, то он далеко превосходит их в тонкости этого чувства. Именно поэтому человек самое разумное из всех живых существ. Это видно также из того, что и в человеческом роде одаренность и неодаренность зависят от этого органа чувства и ни от какого другого.
Действительно, люди с плотным телом не одарены умом, люди же с мягким телом одарены умом».[23]
Получается, что в осязании коренится и распущенность человека, приближающая его к животным, и разумность, возвышающая его над животными. Так можно сформулировать этот аристотелевский «парадокс об осязании» — парадокс, который нигде не заостряется и не разрешается самим Аристотелем, поскольку возникает из контраста двух его сочинений: «О душе» и «Никомаховой этики».
Нам, воспитанным на многовековой традиции логократии и семиократии, аскетически принижавшей значение «животных» чувств, гораздо легче понять инвективу Аристотеля против осязания, чем его апологию этого ощущения. В самом деле, как развитость осязания связана с мерой разумности? «Человек — животное тонко осязающее и потому разумное» – звучит как антропологическая ересь. Очевидно, сама разумность, по Аристотелю, имеет какие-то непривычные нам черты, коль скоро она обнаруживается по преимуществу в осязании.
Сам Аристотель, не давая четких аргументов в поддержку такой позиции, оставляет нам намек, почему осязание может считаться самым разумным из чувств: ведь оно в наибольшей степени способствует сохранению живого существа, предохраняет его от гибели.
«…Так как животное есть одушевленное тело и всякое тело есть нечто осязаемое, осязаемое же есть то, что воспринимается осязанием, то необходимо, чтобы и тело животного было способно к осязанию, если животное должно сохраняться. Ибо остальные чувства воспринимают через иное; таковы обоняние, зрение, слух. Если же непосредственно соприкасающееся с чем-то существо не будет обладать ощущением, то оно не сможет одного избегать, а другое приобретать. В таком случае животному невозможно будет сохраняться. Поэтому-то и вкус есть некоторого рода осязание: ведь он возбуждается пищей, пища же есть осязаемое тело. Ни звук, ни цвет, ни запах не питают и не содействуют ни росту, ни упадку. /…/ Итак, оба эти чувства необходимы всякому животному, и очевидно, что животное не может существовать без осязания.
«[24]
Здесь Аристотель дает «адаптивную» трактовку чувства осязания, как необходимого для сохранения животного в его взаимодействии с природной средой. Осязательное для других, но само неспособное осязать обречено на гибель. Возможно, мысль Аристотеля проливает свет и на само происхождение «голой обезьяны», как иногда называют человека в отличие от всех остальных приматов, живых и вымерших, в том числе от его прямых предков. Утрата волосяного покрова, до сих пор не нашедшая себе общепринятого объяснения, может быть обусловлена именно эволюционной ценностью осязания, чувствительность которого утончается по мере «облысения» кожи. То, что тактильное и интеллектуальное развитие напрямую связаны, проявляется, в частности в таких развивающих играх, которые щекоткой ладони, растиранием и сгибанием пальцев стимулируют чувствительность осязания у младенцев («Сорока-белобока кашку варила…»).
Существовать в мире означает граничить с миром, т.е. одновременно быть в мире и быть вне его.
Именно в этой граничности, в соблюдении и осторожном пересечении границы между собой и миром и состоит основание разумности, и оно сопряжено с тонкостью осязания, то есть с умением отграничивать себя от мира. Прикосновение есть акт мудрости, поскольку оно позволяет установить взаимно согласованную границу между мной и не-мной, а значит, и неприкосновенность моей территории, прилегающей к территории другого. Глупость – несоблюдение границы, а смерть – ее окончательная утрата, растворение тела в окружающей природе. Напомню известные слова американского теолога Рейнолда Нибура (Reinhold Niebuhr) : «Господи, дай мне благодать принять безмятежно вещи, которые нельзя изменить; мужество — чтобы изменить вещи, подлежащие изменению; и мудрость — отличить одно от другого». Мудрость — это и есть способность различать между тем, что я могу изменить, двигаясь вовне, и тем, что я должен принять, оставаясь в себе. Чувственный аналог или метафора мудрости — это кожа как граница меня и не-меня, точнее, осязание как динамическая способность определять эту границу вo всех ее смещениях.
Прикосновение очерчивает границы неприкосновенного. Прикосновение дает понять мне, где кончается мое и начинается чужое — и оно же дает понять другому, где кончается он и начинаюсь я. Боль, которую испытывает тело от недолжного, нежелательного вторжения чужого (укола, удара, толчка), в первую очередь ощущается кожей (отсюда и поговорка — «испытать на собственной шкуре»). Все то, что философы писали о «я» и «не-я» как основных категориях смыслополагания, первоначально дается и различается именно в осязании, в коже какосязающейгранице себя и не-себя.
В зрении осязание выходит за пределы кожи и прикасается к отдаленным вещам, ощупывая их как бы на расстоянии (отсюда метафора «щупать глазами»). Зрение в этом смысле «глупее» осязания, поскольку, устанавливая дистанцию по отношению к чужому, не отвечает страданием на нарушение этой границы. Осязание — источник мудрости, тогда как зрение — поставщик многих знаний, которые служат этой мудрости.
Зрение, утратившее ученическую связь с осязанием, становится просто глупым, переходя с вещи на вещь и не умея выстроить их в разумной последовательности, которая определяется осязательным чувством своего в отличие от другого.
То, что переходит границу, и то, что сохраняет ее, есть одно и то же — прикосновение. Вот почему «разумность» осязания неотделима от его «распущенности». То, что Аристотель называет «распущенностью», есть приверженность к ощупыванию чужого, осязательная зависимость от чужого, страсть прикасаться к чужому (телу, имуществу), желание все время переходить границу между собой и другим. В этом смысле ни зрение, ни слух не могут быть столь «распущенны», как осязание, поскольку они дистанционны, сверхграничны по своей природе. Неприличие зрения и слуха может состоять только в том, чтобы исподтишка проникать в области, для них не предназначенные, подслушивать чужой разговор, раздевать взглядом, подсматривать в щелку, то есть присваивать себе чужое в его сокровенности, для-себя-предназначенности.
Но именно потому, что осязание не может «подглядывать», т.е. быть в позиции «чистого» субъекта, его распущенность более проста и откровенна — она не может скрыть себя от объекта, она выставляет себя напоказ, точнее, «наосяз», она сама осязаема. Добродетель осязания — чувствительно воспринимать внешнее, а его порок — чувственно зависеть от внешнего. Вероятно, чем тоньше и чувствительнее осязание, тем больше оно подвержено этому пороку.
Именно в подходе к проблеме осязания заостряется внутренняя противоречивость не только аристотелевского учения, но целой системы западного миросозерцания, которое пытается преодолеть платоновский дуализм идей и вещей, соединить идеальность с материальностью, логику — с эмпирикой. С одной стороны, осязание оказывается самым низменным, «материальным» из чувств, с другой — оно воплощает в себе разумное устройство самой природы, которая делает живое существо восприимчивым к внешним воздействиям, а разумное существо наделяет особой чувствительностью, тонкокожестью.
Показательно, что этот же парадокс об осязании обнаруживается у Гегеля, причем тоже неосознанно для самого мыслителя, в двух разных его трудах: «Наука логики» и «Энциклопедия философских наук». С одной стороны, в осязании отношение между двумя индивидами достигает наивысшей конкретности, а «конкретность» есть одно из самых похвальных слов в гегелевском лексиконе: «Осязание есть конкретнейшее из всех чувств… Поэтому, собственно говоря, впервые только для осязания существует некоторое для себя существующее другое, для себя сущее индивидуальное, в противоположность ощущающему существу, как равным образом некоторому для себя сущему индивидуальному. /…/Вообще, только для осязания существует материальное для-себя-бытие».[25]
С другой стороны, осязание, по Гегелю, — ничтожнейшее из чувств, поскольку оно обращено к чувственной, внеразумной данности вещей: «…Следует отбросить мнение, будто истина есть нечто осязаемое. …Лишь в своем понятии нечто обладает действительностью; поскольку же оно отлично от своего понятия, оно перестает быть действительным и есть нечто ничтожное; осязаемость и чувственное вовне-себя-бытие принадлежат этой ничтожной стороне».
[26]
И у Гегеля, как и у Аристотеля, парадокс об осязании — это не пустое противоречие, не ошибка мыслителя, но внутренняя антиномичность самой философии, которая открывает идео-форму — в материи, ищет идеально-разумного — в действительности. Там, где мыслители следуют основным тематическим линиям своей философии: соотношение материи и формы или историческое саморазвитие Абсолютной Идеи, — там, кажется, концы сходятся с концами. Разум закругляется в действительность, форма (у Аристотеля) или идея (у Гегеля) полностью проникают материю, разумное становится действительным, а действительное разумным…
Но осязание — последнее в иерархии физических чувств — это сравнительно мелкий вопрос, который философы не успевают последовательно очертить. Так обнажаются нестыковки, зазубрины в гладком построении системы. Гегель считает осязание конкретнейшим из всех чувств, для которого впервые «существует некоторое для себя существующее другое», — и вместе с тем категорически отвергает, что истина есть нечто осязаемое.
Как будто не сам же Гегель выдвинул положение о том, что истина конкретна и что путь познания есть восхождение от абстрактного к конкретному. «Если истина абстрактна, то она — не истина. Здравый человеческий разум стремится к конкретному; лишь рассудочная рефлексия есть абстрактная теория, она не истина — она правильна лишь в голове — и, между прочим, также и не практична; философия же наиболее враждебна абстрактному и ведет нас обратно к конкретному…. Истинное, дух — конкретен…»[27]
Возникает вопрос: если осязание, по Гегелю, есть «конкретнейшее из чувств», и если «истинное, дух — конкретен», то почему осязаемость бытия принадлежит к «ничтожной» его стороне?
Это как раз тот шов, который образуется наложением разума на действительность. То, что Аристотель и Гегель «спотыкаются» по вопросу об осязании, противоречат сами себе, — это маленькая, но глубокая трещина в самом фундаменте западной цивилизации, которая ведет в ее подполье, в историческую непримиренность и непримиримость разума и чувственности.
Осязание себя в другом. Мерло-Понти и Бахтин
Mногие психологи отмечают разницу между активным и пассивным прикосновением, хотя и объясняют ее не собственно осязательными, а скорее кинэстетическими ощущениями, которые определяются напряжением мускулов, рецепторами, воспринимающими движение в пространстве. Почти все экспериментальные психофизиологические исследования долгое время концентрировались на пассивном осязании и практически не обнаружили существенно иных параметров активного осязания, кроме кинэстетических. «Различие между твердым и мягким… есть, главным образом, различие в степени сопротивления, которое испытывает рука, а это означает разницу в степени давления, оказываемого одной суставной поверхностью на другую. Различие, таким образом, относится к суставам скорее, чем к коже,»- писал Э. Титченер.[28] Приведем на этот счет суждения более поздних авторов.
«Почему активное осязание игнорировалось большинством психологов в их исследованиях кожного ощущения? Наверное, наиболее важная причина — то, что активное осязание, как указал Гриффинг, затрагивает не только кожные, но и кинестетические ощущения.
Даже и это слишком упрощенный ответ, поскольку зрительные и другие ощущения также могут играть роль. В мерцающем свете классической теории тактильности утрачивается противоположность между активным и пассивным осязанием и не предусматривается различие между движением кожи и движением по коже перципиента.»[29]
«В целом, — как замечает Гибсон, — экспериментаторы не осознали, что приложить источник раздражения (stimulus) к наблюдателю — не то же самое, что самому наблюдателю добыть источник раздражения».[30] «Маленькие количественные данные, какими мы располагаем, указывают, что острота кожных ощущений возрастает при активном осязании-исследовании сравнительно с пассивным восприятием».[31]
Какое значение эта психофизиологическая разница может иметь для межличностных отношений и экзистенциального самоопределения личности? В своем анализе тактильного восприятия Морис Мерло-Понти подчеркивает различие между активным и пассивным осязанием — не количественную интенсивность и степень их остроты, но их качественную несводимость друг к другу:
«Трогать — и трогать себя.
.. Они не совпадают в теле: трогающее — никогда не то же самое, что тронутое. Это не значит, что они совпадают «в уме» или на уровне «сознания». Нечто иное, чем тело, требуется для соединения одного с другим: оно имеет место в неприкасаемом. В том ином, чего я никогда не коснусь. Но того, чего я никогда не коснусь, другой тоже никогда не коснется; здесь «я» не имеет преимуществ над другим…»[32]
В феноменологии восприятия Мерло-Понти то, чем мы видим, само не может быть увидено. То, чем мы слышим, само не может быть услышано. Я никогда не могу коснуться в себе того, чем я касаюсь других. Осязающее не может быть осязаемо, и в этом зазоре между ними — бытийность бытийствующего, несводимость субъектного к объектному. Это невидимое, неслышимое и неприкосновенное в нашем зрении, слухе и касаниях находятся не просто в пространственно недоступном месте, но как бы образуют выход в иное измерение.
В случае осязания эта разница между осязающим и осязаемым сводится к минимуму, как показывают и психофизиологические исследования, и человеческий опыт прикосновения.
Можно видеть — и не быть видимым, но нельзя осязать живое — и остаться неосязаемым (ответное осязание, конечно, может оставаться за пределом сознания осязаемого, если, например, мы касаемся спящего). Но Мерло-Понти прав в том, что осязающее все-таки остается за пределом осязания. Даже если кожей своего пальца мы осязаем кожу своей же шеи и одновременно кожей шеи ощущаем кожу пальца, палец не ощущает в шее того, чем шея ощущает палец. То, что в шее прикасается к пальцу, остается неприкосновенным для пальца, и наоборот. То есть даже в отношении себя к себе остается — и собственно, даже удваивается — наша инаковость по отношению к себе. Осязание, в этом смысле, сгущает наше переживание самоинаковости, чужести себя, по сравнению, например, со зрением, поскольку мы не можем глядеть в собственные глаза, но можем осязать осязающее, больше того, не можем не осязать того, чем мы осязаем себя. Потирая руки, сплетая пальцы, складывая ладони мы постоянно осязаем то в себе, чем осязаем себя, но при этом остается некий зазор, «слепая» точка в наших осязательных ощущениях, то неприкасаемое, что, касаясь себя, все-таки не поддается прикосновению.
М. М. Бахтин, вероятно, провел бы дальше анализ осязания, начатый Мерло-Понти: он показал бы, что это неприкасаемое в нас открывается только прикосновению кого-то другого, «вненаходимого», и в свою очередь, касаясь другого, мы можем прикоснуться через него к тому, что остается неприкасаемым для нас в нас самих. Другой нужен мне не только как другой, но и как свидетель и «осязатель» меня самого. Таковым свидетелем себя я быть не могу, ибо иноположен, как объект, себе как субъекту, неспособен вместить себя в грани своего восприятия. Но в другом я могу распознать свой отраженный образ и даже вернуть его себе, объемля себя в другом, как и другого в себе. «Ведь даже свою собственную наружность человек сам не может по-настоящему увидеть и осмыслить в ее целом, никакие зеркала и снимки ему не помогут; его подлинную наружность могут увидеть и понять только другие люди, благодаря своей пространственной вненаходимости и благодаря тому, что они другие».[33]
Если для Мерло-Понти «я» не пользуется никаким преимуществом перед другим в восприятии себя, то у Бахтина другой имеет бесспорное преимущество передо мной в восприятии меня самого.
В наброске к «Очеркам по философской антропологии» Бахтин пишет: «Что во мне дано мне непосредственно и что — только через другого. /…/ Не-я во мне, то есть бытие во мне, нечто большее меня во мне. /…/ Мне не даны мои временные и мои пространственные границы, но другой дан весь».[34] Очевидно, что и я весь дан другому, в тех пространственно-временных границах, которые выходят за предел меня-для-себя и образуют «не-я» во мне, то самое бытие, которое Мерло-Понти описывает как «онтологическую значимость». «Неприкосновенное прикосновения, незримое зрения, бессознательное сознания… есть другая сторона, или изнанка (или иное измерение) ощутимого Бытия…»[35] Все это во мне, скрытое от меня самого, хотя бы отчасти открывается восприятию другого. Другая сторона, «изнанка» меня предстает другому в силу его вненаходимости. Ему дано видеть мой затылок, касаться моей спины, созерцать извне те границы, внутри которых я нахожусь и которые не могу вполне воспринимать именно потому, что они ограничивают меня и мое восприятие.
Зато, воспринимая другого в его целостности, как вненаходимый по отношению к нему, я могу воспринимать в нем и то, что воспринято в нем от меня — мой след, мое отражение в другом. Следовательно, через другого я могу восполнять свой образ в себе, касаться неприкасаемого в себе — той самой изнанки, которая всегда остается вне поля моего восприятия. Другой мне дан не только как другой, но и как свидетель/слушатель/осязатель меня самого.
Не есть ли любовная близость еще и потребность воссоединения с самим собой — через значимого другого, единственно полного, объемлющего меня свидетеля-осязателя? Обнимая его, мы объемлем то, что обнимало нас, мы касаемся того, что касалось нас там, где мы не можем себя коснуться. Заглядывая в его глаза, мы видим себя такими, какими сами неспособны видеть себя, — видим свое невидимое. Целуя губы, которые целуют тебя — там, где ты сам не способен целовать себя, — ты целуешь в них собственный вкус и запах, точнее, соединение их вкуса и запаха со своим.
Мы восходим на новую ступень самоощущения, объемля в другом свое иное, недоступное себе — свою вненаходимое бытие.
Вот эта чувственная трансценденция себя через другого и образует особый мир любовного волнения, непрестанно восходящего к новому уровню самопредстояния в другом. Все, чем мы становимся в любви неведомо для себя, заново открывается нашему ведению в том, кого мы любим. В другом мы целуем нецелуемое в себе. Возрастая и «оцеливаясь», мы, естественно, постоянно обретаем новое неподвластное и неведомое себе бытие, которое каждое мгновение заново открываем в другом. Любовь к другому, любящему нас, позволяет нам воссоедиться с той своей «изнанкой», которая лишь ему доступна.[36]
Эстетика и хаптика
Известно, что наряду с логикой, наукой о мышлении, существует еще эстетика — область «низшего», как считали в 18-ом веке, чувственного познания. Немецкий философ Александр Баумгартен, заложивший основы эстетики, различал «постигаемое умом…, познаваемое высшей способностью, объект логики» и «чувственно воспринимаемые знаки чувственного — объект эстетики.» Для него эстетика есть «низшая гносеология», «наука о чувственном познании».[37]
Но эстетика, как она сложилась в кругу гуманитарных дисциплин, оказалась скорее наукой об искусстве и о художественных формах прекрасного и безобразного, высокого и низкого, трагического и комического. Между тем в искусстве далеко не все способы чувственного познания участвуют на равных. Искусство, в том виде, как оно существует сегодня, — прерогатива двух чувств: зрения и слуха (изобразительные, музыкальные искусства, литература — синтез устного и письменного, звучащего и зримого слова, и т.д.). Обоняние и вкус лишь в минимальной степени затребованы в области искусств, где им принадлежат лишь две боковые, прикладные ветви — парфюмерия и кулинария (если считать таковые искусствами). Осязание же вообще оказалось за пределом эстетики, поскольку ни одно из искусств не связало свою судьбу с этим «низшим» из чувств.
Получается, что и в чувственном познании, низшем по сравнению с рациональным, логическим, выделяются свои высшие и низшие ступени, и эстетика занимается почти исключительно двумя «высшими» — зрением и слухом: только они оказываются причастны к созданию и восприятию искусства. Какая же дисциплина занимается тремя «низшими» видами чувственного познания? Оставим сейчас обоняние и вкус в стороне, отчасти потому, что они все-таки охвачены эстетикой в той или иной степени, как составляющие прикладных искусств. Обратимся к осязанию — и попробуем сфомулировать для него основоположения особой науки, отличной от эстетики. Это различие тем более велико, что эстетика, как проницательно заметил Баумгартен, имеет дело с «чувственно воспринимаемыми знаками чувственного» — и это верно для зрения и для слуха, тогда как осязание тяготеет к восприятию чувственного без опосредующих знаков, к чувственности как таковой.
Следуя за Баумгартеном, назвавшему «низшую» логику «эстетикой», «низшую» эстетику можно назватъ «хаптикой». Хаптика — это наука о «низшем из низших» родов познания, о чувственном познании без посредства чувственных знаков. В ряду наук о познании хаптика будет стоять рядом с эстетикой, но с противоположного края, чем логика, отличаясь от эстетики примерно так, как сама эстетика отличается от логики — сдвигаясь еще далее в сторону чувственности как таковой.
ЛОГИКА ЭСТЕТИКА ХАПТИКА
чистое мышление искусство, зрительные осязание как основа
общие понятия и слуховые образы познания и творчества
Возможны ли в этой «низшей» сфере познание и творчество, своя система ценностей? Мы ответим словами Баумгартена, обращенными к тем критикам, для которых уже переход от логики к эстетике был непривычен и, хуже того, неприличен, поскольку потакал запросам плоти, «распущенности» низших чувств:
«Могут возразить, в-десятых: низшие способности, плоть скорее следует подавлять, чем возбуждать и подкреплять. Ответ: а) нужно господство над низшими способностями, но не тирания над ними; б) к такому, естественно обретаемому господству как бы за руку приводит эстетика; в) эстетики не должны возбуждать и подкреплять низшие способности в качестве порочных, а должны ими руководить, чтобы они не повреждались еще более от своего пагубного применения или чтобы под предлогом избегать злоупотребления ими, предлогом, прикрывающим лень, не упразднялось бы вовсе пользование свыше данным талантом».[38]
В центре хаптики — тоже искусство своего рода, но пренебрегаемое эстетикой даже больше, чем парфюмерия и кулинария, хотя это искусство выполняет цель продолжения человеческого рода и задает смысл всему телесному существованию человека. Это ars amatoria, искусство любви, точнее, осязательных переживаний и постижений, которые полнее всего проявляются в любви, как плотском познании и творчестве. Эпистемология и логика, как правило, игнорируют тот факт, что «познание» во многих европейских языках, вслед за библейским употреблением этого слова, означает еще и чувственную любовь, взаимное познание мужчины и женщины. Этот изъян и призвана восполнить хаптика, в центре которой — учение о прикосновении как способе познавательной и творческой деятельности. При этом можно выделить две совершенно разные разновидности осязательного искусства: (1) эротическое искусство осязательного взаимодействия одушевленных тел и (2) тактильное искусство создания вещей, предназначенных для осязательного восприятия.
От эстетической теории осязания естественно перейти к практической части данного раздела, посвященной тактильному искусству (touch art), т.е. осязательному творчеству и восприятию вещей. Следующий раздел, «Эрос», будет уже целиком посвящен ars amatoria, т.е. высшей ступени осязательного искусства, которое воплощается в отношениях человеческих тел и создает из них новое одухотворенное единство.
1. Напомним, что кинестезия (от. греч. «kinesis», движение, и «esthesia», чувство, восприятие) — область ощущений, связанных с движениями нашего тела, которые возникают благодаря работе «проприорецепторов» — рецепторов мыщц, сухожилий и соединительной ткани, покрывающей внутренние органы.
2. «В осязании выделяют ощущения прикосновения и давления (тактильная чувствительность), тепла и холода (см. Термоцепция), боли (ноцицептивная чувствительность) и др. смешанные ощущения… Осязательное восприятие предметов внешней среды позволяет оценивать их форму, размеры, свойства поверхности, консистенцию, температуру, сухость и влажность, положение и перемещение в пространстве». Большой Энциклопедический Словарь. Биология. М., Большая Российская энциклопедия, 1999, с. 437.
3. Аристотель. О душе. Соч. в 4 тт., т.1, М.: Мысль, 1975, с. 447.
4. Макс Фасмер. Этимологический словарь русского языка, тт. 1-4. М., Прогресс, 1986-1987, т.4, с. 222.
5. Jillyn Smith. Senses and Sensibilities. New York a.o. Wiley Science Editions. John Wilew&Sons, Inc.,1989, p.196.
6. Ibid., p.199.
7. Winfried Noth. Handbook of Semiotics. Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 1995, p. 407.
8. М. Л. Бутовская. Язык тела: природа и культура (эволюционные и кросс-культурные основы невербальной коммуникации человека). М.: Научный мир, 2004, с. 124. Глава 6 этой книги, «Тактильная коммуникация» (сс. 111-129), может служить хорошим введением в антропологию осязания.
9. Хосе Ортега-и-Гассет. Человек и люди, в его кн. Дегуманизация искусства и другие работы. М., Радуга, 1991, с. 286. Ортега-и-Гассет не совсем прав, ссылаясь на психофизиологию. Любая клетка обладает чувствительностью к разным внешним воздействиям: механическим, химическим, световым. Когда стали выделяться специальные чувствительные клетки-рецепторы, среди них сразу началась специализация на осязательные рецепторы, хеморецепторы, механо- и фото-рецепторы. Впрочем, в некоторых клетках разные функции могли совмещаться.
10. Основатель и директор — Николас Олбери. См. сайты www.globalideasbank.org/site/home/ и www.DoBe.org
11. «Прикосновение, а также возложение (жертвоприношение) были наиболее типичными формами клятвы и проклятия. …Вполне возможно допустить соотношение рус. глаголов класть и клясть. Типологически ср.: праформа *pri-sega «клятва» буквально означает касание рукой…» М. М. Маковский. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках. Образ мира и миры образов. М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1996, с. 187.
Связь «клятвенности» и «клейкости», далеко не только аллитерационная (начальное «кл») интуитивно выражена в поэзии О. Мандельштама: «Клейкой клятвой пахнут почки…», «И к губам такие липнут клятвы…» (из стихотворения, обращенного к Наталье Штемпель). Здесь, быть может, отозвались другие «клейкие весенние листочки», которыми «клянется» Иван Карамазов, присягая на верность жизни, вопреки всем разочарованиям в ее смысле. (Ф. Достоевский. Братья Карамазовы, ч.1, кн. 5, III).
12. Цит. по кн. Fred Kaplan. Henry James: The Imagination of Genius. New York: Morrow,1992, p . 409.
13. См. статью «Органы чувств» в любом энциклопедическом издании.
14. E. B. Titchener. A textbook of psychology. New York , Macxmillan, 1910; David Katz. The World of Touch (1925). Ed. and transl. by Lester E. Krueger. Hillsdale (New Jersy) Hove and London , Lawrence Erlbaum Associates, publishers, 1989; Ashley Montagu. Touching : The Human Significance of the Skin. NY: HarperCollins, 1986.
15, ————————————————
1. 2. Обширная библиография по психофизической и техно — компьютерной хаптике составлена Маргарет Мински : Haptics Bibliography http://marg.www.media.mit.edu/people/marg/haptics-bibliography.html
16. Sidney Perkowitz. You don уt have to hug your computer, but touching it might have unexpected benefits. New Scientist, 11 September 1999, pp. 34 -37
17. Никомахова этика, 1118а-1118б. Аристотель. Собр. соч. в 4 тт., т.4, М., «Мысль», 1983, сс. 116-117.
18. David Katz. Тhe World of Touch (1925). Ed. and transl. by Lester E. Krueger. Hillsdale, New Jersy, Hove and London, Lawrence Erlbaum Associates, publishers, 1989, pp. 126, 127.
19. Э. Гуссерль. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии, цит. по кн. Валерий Подорога. Феноменология тела. М., Ad Marginem, 1995, с.123.
20. Emmanuel Levinas. Basic Philosophical Writings, ed. by Adrian T. Peperzak, Simon Critchley, and Robert Bernasconi. Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press, 1996, pp. 80, 81.
21. Полюса тоже могут совмещаться, но это уже отдельный случай амбивалентности прикосновения — садо-мазохизм, «если бьет, значит, любит» и т.п.
22. Распущенность «возникает всегда благодаря осязанию — как при еде, так и при питье и при так называемых любовных утехах. /…/Наслаждаться такими чувствами, т.е. иметь к ним исключительное пристрастие, — /значит жить/ по-скотски.» Аристотель, Никомахова этика, 1118а-1118б, цит. изд., т.4, сс. 116-117.
23. Аристотель. О душе, цит. изд., т.1, с. 415.
24. Там же, с. 446.
25. Г. В. Ф. Гегель. Энциклопедия философских наук, т. 3, Философия духа, М., Мысль. 1977, с. 113.
26. Г. В. Ф. Гегель. Наука логики, т.1, М., «Мысль», 1970, сс. 103, 104.
27. Г. В. Ф. Гегель. Лекции по истории философии. 2. Разъяснения, необходимые для определения понятия истории философии. b. Понятие конкретного.
28. E. B. Titchener. A textbook of psychology. New York, Macxmillan, 1910, p.171.
29. Joseph C. Stevens and Barry G. Green. History of Research on Feeling, in Handbook of Perception, vol. YI B. Feeling and Hurting, ed. by C. Carterrette and Morton P. Friedman. New York , San Francisco , London : Academic Press, 1978, p.19.
30. Gibson J.J. Observations on Active Touch. Psychological Review, 1962, No.69, p.490.
31. Dan R. Kenshalo, Sr. Biophysics and Psychophysics of Feeling, in Handbook of Perception, op. cit, p.48. 171.
32. Maurice Merleau-Ponty. The Visible and the Invisible, followed by working notes (note of May 1960). Ed. by Claude Lefort. Evanston : Northwestern University Press, 1968, p. 254.
33. М. М. Бахтин. Эстетика словесного творчества. М., Искусство, 1979, с. 334.
34. T ам же, с. 351.
35. Maurice Merleau-Ponty, op. cit., p. 255.
36. Подробнее эта тема развивается в разделе «Эрос», в главах «Секс — эрос — любовь» и «Любовь-кольцо. Предлог «в» и кружево тел»
37. Цит. по История эстетики. Памятники мировой эстретической мысли в 5 тт., т.2, М., «Искусство», 1964, с. 452.
38. Там же, с. 454.
Вид информации и способ получения — Osvita.name
<!—c—> Канал передачи информации
Орган
Вид информации
зрение
глаза
зрительная
слух
уши
звуковая
обоняние
нос
обонятельная
вкус
язык
вкусовая
осязание
кожа
осязательная
Зрение
Слух
Ушами воспринимается звуковая информация — речь, музыка, звуковые сигналы, шум.
Обоняние
Носом люди получают информацию о запахах окружающего мира — обонятельную информацию.
Вкус
С помощью языка можно получить информацию о том, каков предмет на вкус — горький, кислый, сладкий, солёный — вкусовую информацию.
Осязание
Кончиками пальцев (или просто кожей), на ощупь, можно получить сведения о температуре предмета — узнать, горячий он или холодный, гладкий или шершавый, то есть получить осязательную информацию.
Источники:
рисунок: ****://robotlandia.ru/abc2/0103.htm
Информация — урок. Информатика, 5 класс.
Ежедневно с помощью органов чувств мы получаем новые знания из окружающего мира. Можно сказать по-другому — получаем информацию.
Информация — это сведения об окружающем нас мире.
Наибольшее количество информации мы получаем с помощью органов зрения. При помощи глаз мы воспринимаем окружающий мир: свое расположение в пространстве, цвета, предметы и пр.
Но можно ли полностью доверять своим органам чувств?
Это не анимация — это простые рисунки, но нарисованы они таким образом, что при просмотре этих картинок происходит оптический обман зрения. Тебе кажется, что изображение на картинке движется, но это не так.
Картинки обмана зрения: размер круга. Какой из кругов, расположенных посередине, больше?
На рисунке изображены два отрезка. Какой из них длиннее?
Глядя на рисунок, можно наблюдать иллюзию цветовосприятия. На самом деле круги на разных квадратах одинакового серого оттенка.
Для того, чтобы получать более точную информацию об окружающем мире в дополнение к органам чувств человек использует разнообразные измерительные приборы и устройства: линейку, рулетку, термометр, барометр, мерный цилиндр, весы, часы, компас, телескоп, микроскоп и т. д.
Полученную информацию человек может сохранить в виде записей, чертежей, звуков, изображений и т. д.
Виды информации по способу восприятия
Для человека информация делится на виды в зависимости от типа рецепторов, воспринимающих её.Визуальная — воспринимается органами зрения. Мы видим всё вокруг.
Аудиальная — воспринимается органами слуха. Мы слышим звуки вокруг нас.
Тактильная — воспринимается тактильными рецепторами.
Обонятельная — воспринимается обонятельными рецепторами. Мы чувствуем ароматы вокруг.
Вкусовая — воспринимается вкусовыми рецепторами. Мы чувствуем вкус.
Виды информации по форме представления
Рассмотрим только те виды информации, которые «понимают» технические устройства (в частности, компьютер).
| Текстовая информация | Текст в учебнике, сочинение в тетради, реплика актёра в спектакле, прогноз погоды, переданный по радио. В устном общении (личная беседа, разговор по телефону, радиопостановка спектакля) информация может быть представлена только в словесной, текстовой форме |
| Числовая информация | Таблица умножения, арифметический пример, счёт в хоккейном матче, время прибытия поезда и др. В чистом виде числовая информация встречается редко, разве что на контрольных по математике. В основном используется комбинированная форма представления информации. Пример. Ты получил телеграмму: «Встречайте двенадцатого. Поезд прибывает в восемь вечера». В данном тексте слова «двенадцатого» и «восемь» мы понимаем как числа, хотя они и выражены словами |
| Графическая информация | Рисунки, схемы, чертежи, фотографии. Такая форма представления информации наиболее доступна, так как сразу передаёт необходимый образ (модель) |
| Музыкальная (звуковая) информация | Все звуки, которые мы можем воспринимать. |
| Мультимедийная (многосредовая, комбинированная) | Цветная графика сочетается со звуком и текстом, с движущимися видеоизображением и трёхмерными образами |
В настоящее время мультимедийная (многосредовая, комбинированная) форма представления информации в вычислительной технике становится основной.
Данные — это информация, представленная в форме, подходящей для хранения, передачи и обработки автоматизированными средствами.
Информатика — это наука, изучающая различные способы передачи, хранения и обработки информации.
Компьютер — сложное электронное устройство, созданное человеком для обработки информации.
Каково это – жить в вечной тьме?
- Тиффани Вэн
- BBC Future
Автор фото, Getty Images
Корреспондент BBC Future посетила открытую в Израиле выставку «Диалог в темноте», цель которой состоит в том, чтобы наладить взаимопонимание между зрячими и слепыми и показать, как мозг приспосабливается к жизни без зрения.
Я знаю, что сюда не проникает ни лучика света, но все равно напряженно всматриваюсь в непривычно кромешную тьму.
Медленно бредя по ковру, устилающему холл, и неуклюже тыча перед собой длинной выгибающейся тростью, как только что инструктировал экскурсовод, я слышу щебет экзотических птиц, шелест деревьев на ветру и журчание ручья где-то неподалеку.
Спотыкаясь, я перешагиваю порог и вдруг чувствую под ногами вместо покрытой ковролином твердой поверхности усеянный камнями холм. Ветерок ударяет мне в лицо, и со всех сторон меня обступает какофония звуков леса — в данном случае искусственного.
«Итак, друзья, теперь мы с вами на природе. Интересно, что вы здесь найдете», — говорит нам экскурсовод, 45-летний Мэйр Маттитяху, потерявший зрение вскоре после своего появления на свет.
«Я нашла дерево!» — кричит одиннадцатилетняя девочка, приехавшая с семьей из Нью-Йорка.
Я все еще плетусь в хвосте группы, переминаясь в нескольких метрах от входа на неровной насыпи, имитирующей землю, и пытаясь сориентироваться.
Теперь, когда я знаю, что здесь есть препятствия, я боюсь, сделав шаг, врезаться в дерево.
Это лишь первая из семи комнат, которые занимает выставка «Диалог в темноте», проходящая в израильском городе Холоне в детском музее и известная как «слепой музей».
По оценкам Всемирной организации здравоохранения, в мире проживает 38 миллионов слепых и 110 миллионов человек с очень слабым зрением, которым угрожает полная слепота.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Зрячим людям тяжело сориентироваться, не пользуясь зрением, но мозг может научиться опираться на другие органы чувств
Такая выставка впервые прошла в 1988 году в Германии и теперь проводится на условиях франшизы в нескольких странах.
По аналогии с ужином в полной темноте, который практикуют некоторые рестораны, она призвана наладить взаимопонимание между зрячими и слепыми и дать посетителям некоторое представление о том, каково это — быть слепым.
Маттитяху рассказывает, что ему приходилось быть свидетелем самых разных реакций. Кто-то впадает в панику, кто-то начинает кричать, будто в темноте его не слышно, кто-то хохочет. Как минимум один человек упал в обморок.
«Некоторые люди настолько теряются, что не могут различить, где право, а где лево, — говорит экскурсовод. — Я прошу их вытянуть левую руку, чтобы нащупать стену, и у них ничего не получается».
За время полуторачасовой экскурсии мы покатались на лодке, прошли через дом, прогулялись по оживленной улице, купили фруктов и овощей в бакалейном магазине и выпили газировки в баре — все это в полной темноте.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Зрячие люди часто воспринимают свой огромный визуальный багаж как должное
Сначала было страшновато, но в целом очень познавательно. К концу экскурсии все остальные органы чувств — особенно слух и осязание — обострились (я даже научилась нащупывать тростью неровности), и пробираться по каждой из комнат постепенно становилось все проще и естественнее.
В конце концов, человеческий мозг чрезвычайно адаптивен и способен извлечь максимум из имеющихся данных.
У зрячих людей в тех участках коры головного мозга, которые отвечают за обработку зрительной информации, больше нейронов, чем в слуховом и осязательном анализаторах вместе взятых, благодаря чему человек способен быстро оценить обстановку глазами.
Однако у слепых недостаток зрения может быть восполнен с помощью других органов чувств.
Как показали исследования в области нейропластичности, слепота может даже влиять на способ обработки информации мозгом: у тех, кто ослеп в раннем возрасте, обработка слуховых, речевых и/или осязательных сигналов происходит в затылочной доле коры головного мозга.
«Выводы значительного числа работ свидетельствуют о том, что у слепых людей затылочная доля задействована в обработке сигналов, отличных от зрительных, — в том числе слуховых и осязательных», — рассказывает доктор наук Патрис Восс, научный сотрудник канадского Университета Макгилла.
«Чем более активно работает зрительный центр мозга слепого человека, тем лучше у него показатели некоторых процессов, связанных со слухом».
Проведенные Воссом исследования демонстрируют, что люди, ослепшие в раннем возрасте, лучше зрячих способны определить местоположение источника звука в горизонтальной плоскости при задействовании только одного уха. А судя по итогам других экспериментов, слепые опережают зрячих и в выполнении других задач, не связанных со зрением, таких как распознавание голоса и вербальная память.
Хотя у людей, потерявшие зрение позднее, тоже проявляются изменения в поведении, по словам Восса, ранняя или врожденная слепота обычно способствует более активной реорганизации зрительного центра головного мозга, чем слепота, развившаяся во взрослом возрасте.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Научные данные свидетельствуют в пользу теории о наличии у слепых более развитого музыкального слуха
«Пластичность человеческого мозга с возрастом уменьшается, так что возможности для изменений сокращаются. Однако полученный в раннем возрасте опыт также сказывается на связях, формируемых мозгом», — поясняет ученый.
«Если лишиться источника поступления зрительной информации в начале жизненного пути, велика вероятность привыкания к обработке в зрительном центре иных сигналов».
Говоря о том, что слепые часто обладают выдающимися музыкальными способностями, часто приводят в пример американских незрячих певцов Рэя Чарльза и Стиви Уандера.
Результаты некоторых исследований подтверждают предположение о том, что ранняя слепота может способствовать развитию более тонкого слуха.
К примеру, по итогам исследования, проведенного в 2004 году, выяснилось, что доля музыкантов, обладающих абсолютным слухом — способностью определить и воспроизвести музыкальную ноту, значительно выше среди незрячих, чем среди зрячих.
Восс в том же году работал над исследованием, которое показало, что слепые участники лучше различают изменения звуковысотности, чем зрячие.
«Люди все время говорят, что умерли бы, если бы потеряли зрение. Но это не так, — рассказывает Маттитяху. — Лично для меня важнее слух. Я не вижу, но я слышу, запоминаю, общаюсь, хожу — я нормально функционирую».
По словам Маттитяху, организаторы выставки надеются, что посетители не только проникнутся сочувствием к слепым, но и научатся судить о них по способностям, а не только по их слепоте.
«Мне хотелось бы, чтобы при свете моя жизнь была больше похожа на мою жизнь на выставке, — говорит он. — Никто из вас не видел меня до того, как пришел сюда, и все же каждый очень быстро стал мне доверять».
«Но если бы вы встретились со мной при свете, никому бы и в голову не пришло просить помощи у слепого человека. А я думаю, почему же нет? Так же, как я провел вас по этим комнатам, я мог бы провести экскурсию и при свете».
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Многие приложения для смартфонов можно модифицировать для слепых пользователей
Трудности у слепых могут возникать не только в физической реальности — им тяжелее осваивать и виртуальную. Как же им дается использование новых технологий?
Вы можете этого и не осознавать, но вполне возможно, что настройки вашего смартфона и компьютера позволяют адаптировать их для незрячих пользователей.
На телефонах на платформе Android можно подключить ряд настроек, в том числе Talk Back и Explore by touch, а также Vlingo — голосовое программное обеспечение наподобие персонального помощника Siri, доступного для платформы iOS; а на устройствах производства Apple есть возможность настроить функцию VoiceOver.
У каждой из них есть свои преимущества и недостатки, но принцип работы общий — озвучивание команд, выполняемых с помощью касания, чтобы пользователь мог выбрать нужное приложение, пункт меню, текстовое поле или то, что ему необходимо.
Более того, существуют и такие приложения, как LookTel Money Reader и Color Identifier, разработанные GreenGar Studio и построенные на использовании камеры, позволяющей распознавать и озвучивать названия цветов и денежных единиц всех стран мира.
Другие приложения, такие как Ray App, разработанное Project Ray, позволяют упростить интерфейс телефонов на платформе Android и сориентировать пользователя по вариантам функций в зависимости от места первого касания экрана.
Я решила в течение недели попользоваться своим iPhone с помощью функции VoiceOver. Активировать ее было довольно просто, но потом я растерялась, даже глядя на экран, поскольку в этом приложении используется совершенно иной набор жестов.
Например, если провести по экрану вверх или вниз, страница не перелистнется — для этого необходимо водить двумя пальцами. Я решила обратиться за помощью к специалисту.
Лайран Фрэнк работал компьютерным техником, но потерял зрение из-за врожденного дегенеративного заболевания под названием пигментный ретинит.
«Слепые используют не только вспомогательные технологии, — рассказывает он. — Мы используем все те же приложения, что и зрячие люди: Netflix, Google Maps, Moovit, Whatsapp и так далее. Пользоваться функцией VoiceOver очень легко, надо просто приспособиться. Я работаю со своим телефоном с той же скоростью, что и зрячий человек».
Темный экран
После короткого урока, проведенного для меня Фрэнком, который обучает слепых пользоваться смартфонами и компьютерами и создает учебные подкасты, посвященные функции VoiceOver, я начала использовать телефон с помощью функции VoiceOver при заблокированном экране, так что создавалось впечатление, будто телефон отключен.
Не прошло и дня, как использовать телефон с темным экраном стало удивительно просто. Разные звуки, обозначающие определенные вещи, помогают ориентироваться и начинают казаться естественными.
К примеру, для сигнала о том, что в текстовом поле больше нечего стирать, что вы что-то открыли или вышли из параметров экрана, используются очень понятные звуки.
Касаясь экрана одним, двумя, тремя или четырьмя пальцами — проводя по нему, постукивая от одного до трех раз или потирая его, — можно ориентироваться и быстро давать команды телефону.
К примеру, двойным постукиванием на любом месте экрана можно остановить озвучивание — скажем, если телефон зачитывает сообщение или электронное письмо, которое вы уже слышали.
Существует даже своего рода виртуальный «винт», который можно активировать движением двух пальцев, как будто вы поворачиваете телефонный диск, и который открывает больше функций, касающихся активированного приложения или страницы, например, перечень ссылок или произнесение слов по буквам для проверки правильности написания.
Я научилась проверять почту, отправлять и слушать сообщения смс и с помощью набора, и под диктовку, бродить по интернету с помощью Safari, звонить и слушать музыку.
Прослушав подкаст Фрэнка и попрактиковавшись, я сумела даже воспользоваться приложением Google Карты.
Автор фото, Getty Images
Подпись к фото,Многие разработчики технологий не осознают, с какими трудностями сталкиваются слепые пользователи их продукции
Но не обходится и без разочарований. Помимо периода обучения, когда ты случайно отправляешь одни и те же сообщения несколько раз, возникают проблемы и при обновлении приложений.
При том, что некоторые приложения и сайты доступны по своей структуре, очевидно, что некоторые совместимы с VoiceOver или другими программами, озвучивающими надписи на экране, лишь по чистой случайности.
Как рассказал Фрэнк, он пользовался популярным приложением, посвященным общественному транспорту, посредством VoiceOver, пока после очередного обновления приложение не стало существенно более насыщенным графикой и совершенно недоступным для слепых.
«Группа незрячих пользователей написала разработчикам письмо, — рассказывает он. — Они нам ответили, что и не представляли себе, чтобы слепые пользовались их программой, и что хотят сделать ее доступной».
«Так что они совместно с нами наняли программиста, который пересмотрел коды, чтобы мы снова смогли пользоваться этим приложением».
По мнению Фрэнка, разумнее тратить силы и ресурсы на расширение доступности уже существующих приложений, чем на создание новых интерфейсов или телефонов специально для незрячих пользователей.
«Подобные телефоны обычно более ограниченны и не дают тех возможностей, которые дают обычные устройства, — поясняет он. — Мне это кажется немного высокомерным, ведь мы достаточно умны, чтобы научиться использовать нормальные телефоны с доступными сайтами и приложениями, и они открывают перед нами больше возможностей».
И пусть даже заставить частные компании позаботиться о доступности своих продуктов в обозримом будущем будет сложно, многие представители сообщества незрячих людей считают, что это лишь еще одна тема, которую им предстоит освоить.
А мне бы, например, хотелось попробовать использовать какое-нибудь приложение, способное провести меня по темной выставке. Может быть, организаторы в будущем смогли бы предусмотреть и такую возможность.
Но самое удивительное происходит, когда выходишь с выставки. После двух часов пребывания в темноте и тренировки остальных органов чувств зрительная информация просто обрушилась на меня, и по дороге домой в машине мне хотелось прикрыть глаза.
Тогда-то я и поняла, как сильно многие из нас зависят от зрения, и насколько богатым может быть мир и без него.
Нейроморфный чип одарил роботов невероятной чувствительностью
Учёные создали устройство, наделённое довольно точным и очень быстрым осязанием. Для этого они объединили инновационную искусственную кожу с нейропроцессором. Роботы, наделённые такой чувствительностью, пригодятся буквально везде, от складов до операционных.
Если человечество хочет переложить ручной труд на могучие плечи роботов, ему необходимо сделать машины столь же ловкими, как и люди. А для этого нужно наделить их осязанием.
Дело в том, что осязание, или чувствительность к прикосновениям, способность определять свойства предмета посредством прикосновения к нему и так далее, необходимо нам ежесекундно. Оно требуется для управления буквально любыми движениями, от ходьбы и застёгивания пуговиц до сложных манипуляций хирурга или музыканта. Возможно, только те, кто лишился этого ощущения в результате травмы, могут оценить, насколько трудно без него обходиться. И, кстати, они не отказались бы от протезов, возвращающих им способность знакомиться с предметами на ощупь.
Поэтому множество исследовательских групп по всему миру работают над созданием искусственной кожи, наделённой осязанием.
Недавно специалисты из Национального университета Сингапура совершили настоящий прорыв в этой области.
Сила в независимости
Как и в других разработках подобного рода в роли осязательных рецепторов выступают датчики давления. Но специалисты из Сингапура применили новую схему соединения этих сенсоров. Несколько упрощая её описание, можно сказать, что к каждому датчику схемы тянется отдельный провод, и только глубоко под поверхностью «кожи» эти проводники подключаются к одному большому проводу, идущему в центр обработки информации.
Такая структура даёт устройству, которое создатели назвали ACES, три важных преимущества.
Во-первых, это быстродействие (сигнал от каждого датчика отправляется сразу к процессору, не путешествуя по всей сети). В результате система способна за 60 наносекунд определить, на какой из двух соседних сенсоров было оказано давление. Это рекордный результат. А за 10 миллисекунд она определяет форму, текстуру и жёсткость предмета, к которому прикасается.
Второе достоинство ACES – масштабируемость. Добавление новых датчиков в систему не слишком усложняет устройство и почти не сказывается на его быстродействии. (В экспериментах исследователи работали и с сотнями, и с десятью тысячами сенсоров). Поэтому способной к осязанию искусственной кожей можно будет покрыть больших роботов.
Наконец, независимость датчиков друг от друга делает устройство устойчивым к повреждениям. Выход из строя одного сенсора никак не сказывается на работе остальных. Это важно для искусственной кожи, постоянно контактирующей с твёрдыми предметами, которые могут её повредить.
Разработка сингапурских инженеров подробно описана в научной статье, опубликованной в журнале Science Robotics.
Думать кожей
Однако система сенсоров – это полдела. Необходим ещё вычислительный центр, обрабатывающий информацию. Мы осязаем мир не только кожей, но и мозгом.
В роли мозга в данном случае выступил нейроморфный процессор Loihi. Вести.Ru подробно рассказывали об этом детище компании Intel.
Кратко напомним, что Loihi представляет собой искусственную нейронную сеть. Такие системы в самых общих чертах имитируют устройство мозга. Это позволяет сети успешно решать задачи, не имеющие чёткого алгоритма, такие как распознавание образов (в данном случае осязательных).
Нейронная сеть может быть реализована в виде программы для обычных компьютеров или же на уровне «железа», как в Loihi. Во втором случае система работает быстрее и тратит куда меньше энергии, а это явное преимущество.
Экспериментаторы научили дуэт ACES и Loihi распознавать шрифт Брайля. Устройство достигло точности распознавания, превышающей 92%. При этом оно тратило в 20 раз меньше энергии, чем стандартный процессор.
На следующем этапе учёные проверили, как искусственное осязание работает в паре с компьютерным зрением. Для этого они «поручили» Loihi обрабатывать данные с искусственной кожи вместе с сигналом от так называемой камеры событий (event camera).
Это особый тип камер, в котором каждый пиксель работает независимо от других и посылает сигнал, только если фиксирует изменение яркости в своём «поле зрения». Этот принцип работы напоминает функционирование человеческого глаза, так что подобные камеры называют ещё нейроморфными.
Задание состояло в том, чтобы отличить друг от друга непрозрачные ёмкости, наполненные разным количеством жидкости.
Опыты показали, что добавление осязательной информации повысило точность классификации на 10% по сравнению с экспериментами, в которых использовались только данные с камеры.
Более того, Loihi опять продемонстрировал свою эффективность в качестве нейронной сети. Он обрабатывал данные на 21% быстрее, чем высокопроизводительный графический процессор, при этом потребляя в 45 раз меньше энергии.
Результаты совместного применения процессора Loihi и искусственной кожи ACES были представлены на конференции Robotics: Science and Systems.
К слову, ранее Вести.Ru рассказывали о том, как из чипов Loihi собрали нейрокомпьютер, превосходящий мозг мыши. Писали мы и об искусственной коже, способной различать звуки.
Осязание
Осязание — Одно из пяти основных видов чувств у человека, состоящее в способности ощущать физическое прикосновение к объектам, воспринимать что-либо рецепторами, расположенными в коже, мышцах, слизистых оболочках.Осязание это сборное понятие. В принципе, можно было бы выделить не одно, а несколько самостоятельных видов ощущений, потому что они имеют разный характер:
— ощущения прикосновения,
— ощущения давления,
— ощущения вибрации,
— ощущения фактуры,
— ощущения протяженности.
Осязательные ощущения обеспечиваются работой рецепторов кожи двух видов:
— нервных окончаний, окружающих волосяные луковицы,
— капсул, состоящих из клеток соединительной ткани.
Для зрительного и слухового восприятия характерна полевая (объемная) особенность: мы воспринимаем окружающий нас кусок пространства целиком. То есть мы одновременно видим множество разных объектов перед собой, которые при этом могут находиться между собой в некоторых отношениях. Мы воспринимаем сразу все звуки вокруг нас, которые только может почувствовать наше ухо. Если произойдет перед нашими глазами яркая вспышка или какой-то объект издаст резкий звук, мы обратим на это свое внимание.
Осязание не имеет такого полевого характера. С помощью него мы получаем информацию лишь о тех объектах, с которыми находимся в физическом контакте. Исключение составляет, пожалуй, лишь ощущение вибрации — мы можем дистанционно почувствовать своей кожей сильные вибрации, возбуждаемые неким удаленным объектом.
Если некий объект, находящийся всего в нескольких сантиметрах от нас, вдруг резко изменит свою форму (например, у циркуля раздвинулись его ножки) или температуру (например, ложка нагрелась на пламени горелки), мы это даже не заметим, если будем использовать лишь средства осязания. Осязание, безусловно, нам дает для жизни очень много. Однако для познания объективной действительности, как отметил С. Л. Рубинштейн, осязание играет лишь подчиненную роль. Он же отметил, что реально для познания действительности существенно не пассивное прикосновение чего-то к коже человека, а активное осязание, ощупывание человеком окружающих его предметов, связанное с воздействием на них. При осязании познание материального мира совершается в процессе движения, переходящего в сознательно целенаправленное действие ощупывания, действенного познания предмета.
Осязание включает в себя ощущения прикосновения и давления в единстве с кинестетическими, мышечно-суставными ощущениями. Осязание это и экстеро- , и проприоцептивная чувствительность, взаимодействие и единство одной и другой. Проприоцептивные компоненты осязания идут от рецепторов, расположенных в мышцах, связках, суставных сумках (пачинниевы тельца, мышечные веретена). При движении эти рецепторы раздражаются изменением напряжением.
Человек имеет очень специфический орган осязания — руку. Рука даже в пассивном состоянии способна давать нам много осязательной информации, но, конечно же, главная познавательная ценность заключается именно в движущейся руке. Рука является и органом труда человека, и вместе с тем органом познания объективной действительности.
Рука отличается от других участков тела тем, что:
— чувствительность к прикосновению и давлению на ладони и кончиках пальцев в разы больше, чем на спине или плече,
— будучи органом, сформировавшимся в труде и приспособленным для воздействия на предметы объективной действительности, рука способна к активному осязанию, а не только к рецепции пассивного прикосновения,
— имеет обширную проекцию в коре головного мозга.
С. Л. Рубинштейн отмечает, что рука определяет следующие основные свойства материального тела, с которым соприкасается:
— твердость,
— упругость,
— непроницаемость.
Различие твердого и мягкого, например, производится по противодействию, которое встречает рука при соприкосновении с телом, отражающемуся в степени давления друг на друга суставных поверхностей. Осязательные ощущения (прикосновения, давления, совместно с мышечно-суставными, кинестетическими ощущениями), сочетаясь с многообразными данными кожной чувствительности, отражают и множество других свойств, посредством которых мы распознаем предметы окружающего нас мира:
— взаимодействие ощущений давления и температуры дает нам ощущения влажности,
— сочетание влажности с некоторой податливостью или проницаемостью позволяет нам распознавать жидкие тела в отличие от твердых,
— взаимодействие ощущений глубокого давления характерно для ощущения мягкого,
— во взаимодействии с термическим ощущением холода они порождают ощущение липкости,
— шероховатость и гладкость поверхности мы распознаем в результате вибраций, которые получаются при движении руки по поверхности, и различий в давлении на смежных участках кожи.
Рука с самого раннего детства, уже у младенца, является одним из важнейших органов познания окружающего. Младенец тянется своими ручонками ко всем предметам, привлекающим его внимание. Дошкольники и часто младшие школьники тоже при первом знакомстве с предметом хватают его руками, активно вертят, перемещают, поднимают его. Эти же моменты действенного ознакомления в процессе активного познания предмета имеют место и в экспериментальной ситуации.
С младенческого возраста осязание у человека функционирует в тесной связке со зрением и под его контролем. Когда человек, к сожалению, лишен зрения в результате слепоты, осязание тоже развивается, оно стремится компенсировать отсутствие зрения, но для восприятия пространства и отдельных объектов требуется значительно больше времени, часто картина остается неполной. Сложно, например, слепому познать форму дерева или размер дома. Однако при должном старании некоторые объекты слепыми и слепоглухими могут познаваться удивительно точно. Тому подтверждение — скульптуры работ незрячих мастеров.
В восприятии речи слепоглухонемых задействуется пальпация. «Слушание» речи слепоглухонемыми по способу «чтения с голоса» заключается в том, что слепоглухонемой прикладывает руку тыльной стороной кисти к шее говорящего в области голосового аппарата и путем тактильно-вибрационного восприятия улавливает речь.
У всех людей осязательные ощущения могут вызывать те или иные эмоции. Обычно эта связь носит условно-рефлекторный характер (то есть является результатом опыта). Интересно то, что люди довольно сильно различаются по степени «эмоциональности осязания». У многих людей осязательные ощущения вообще не вызывают каких-то заметных эмоций. Многие наоборот слишком «зациклены» на своих осязательных ощущениях.
Литература
Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. СПб., 1998.9 удивительных фактов о осязании
Touch — это, пожалуй, самое недооцененное чувство.
Каждую секунду каждый из нас получает тактильную информацию об окружающем мире. Прямо сейчас, если вы сидите, ваша задница прижимается к стулу. Кончиками ваших пальцев, вероятно, вы касаетесь мыши или проводите по стеклу телефона. Фактически, вся эта информация настолько вездесуща, что единственный способ понять ее — это отключить большую часть ее — вы, вероятно, не обращали внимания на эти ощущения, пока не прочитали эти слова.
«Вы не можете выключить прикосновение. Оно никогда не исчезнет», — говорит Дэвид Линден, нейробиолог из Johns Hopkins и автор новой книги «Прикосновение: наука о руке, сердце и разуме». «Вы можете закрыть глаза и представить себе, что значит быть слепым, и вы можете заткнуть уши и представить, что значит быть глухим. Это.»
В книге Линден исследует всевозможные увлекательные аспекты этого загадочного смысла.Недавно он поговорил со мной о том, что он узнал.
1) Ваш мозг уделяет непропорционально много внимания прикосновениям к различным частям вашего тела
Кортикальный гомункул — человеческая фигура, масштаб которой соответствует пропорциям того, как сенсорные датчики представлены в мозгу. (Колледж OpenStax)
«Часть вашего мозга, обрабатывающая сенсорную информацию, имеет карту поверхности вашего тела. Но эта карта очень сильно искажена», — говорит Линден.
«Он чрезмерно представляет области, которые имеют множество рецепторов тонкого прикосновения (например, лицо, губы, язык и пальцы), и недостаточно представляет области, у которых мало рецепторов (например, поясница вашей спины, ваша грудь и бедра) «.
Эти рецепторы, по его словам, бывают четырех видов. «Есть один рецептор для ощущения вибрации, один для крошечного скольжения, третий для растяжения кожи и третий, который воспринимает самые тонкие виды текстур. Последний, называемый окончанием Меркель, находится только в тех частях вашего тела, которые вы Используйте, чтобы чувствовать что-то действительно тонкое — например, кончики пальцев и губы.«
2) Ваше осязание ухудшается с возрастом
(Shutterstock.com)
«Работая как на людях, так и на лабораторных животных, мы обнаружили, что участки сенсорного мозга, которые вы часто используете, имеют тенденцию расширяться и захватывать соседнюю территорию», — говорит Линден. «Таким образом, скрипач, который использует левую руку больше, чем склонившуюся руку, будет иметь расширенную область мозга, обрабатывающую информацию из ее левой руки.«
«Но еще одна интересная вещь связана с эффектами старения. Кажется, что все мы теряем рецепторы осязания в течение нашей жизни. Не то чтобы у нас они были до определенного возраста, а потом они внезапно исчезают — мы их теряем. очень, очень медленно. Они достигают пика в возрасте 16 или 18 лет, а затем медленно исчезают ».
«Вы также теряете болевые и температурные рецепторы — что на самом деле может быть хорошо.Может случиться так, что когда вы станете старше, вы не будете ощущать такой сильной поверхностной боли в коже. Но есть и другие интересные выводы из этого: возможно, одна из причин, по которой с возрастом становится труднее достичь оргазма, заключается в том, что сенсорные рецепторы на коже гениталий становятся менее плотными ».
«Это также может быть одним из факторов, которые заставляют пожилых людей падать. Мы остаемся в вертикальном положении отчасти из-за ощущений в нижней части наших ног, и с возрастом мы получаем меньше этой информации.«
3) Люди могут быть слепыми
«Это потрясающе, потому что у нас даже нет слова для обозначения недостатка прикосновения», — говорит Линден. «Но слепота прикосновения вполне реальна. Я писала о женщине по имени« Г.Л. ». у которой очень редкое заболевание, называемое первичной сенсорной невропатией. Это означает, что она потеряла все свои сенсоры для механического прикосновения «.
«Она утверждает, что вообще ничего не чувствует. Она не может читать шрифт Брайля. Если она сует руки в карманы, она не может отличить ни цента от четверти. Но что удивительно, если вы получите ее в лаборатории. , вы обнаружите, что у нее осталась одна форма ощущений: если вы погладите ее предплечье, ногу или другой участок кожи, она может приблизительно сказать, где это находится, и знает, что это приятно.Это потому, что она сохранила иную систему эмоционального прикосновения ».
4) У вас есть особая система эмоционального, социального прикосновения
(Shutterstock.com)
«Есть две сенсорные системы», — говорит Линден. «Тот, который дает« факты »- местоположение, движение и силу прикосновения — и мы называем это различительным прикосновением».
«Но есть еще система эмоционального прикосновения. Она опосредуется специальными сенсорами, называемыми тактильными волокнами C, и передает информацию намного медленнее.Это расплывчато — с точки зрения того, где происходит прикосновение, — но оно отправляет информацию в часть мозга, называемую задней островковой частью, которая имеет решающее значение для социального прикосновения. Это включает в себя такие вещи, как объятия друга, прикосновения, которые вы получали от матери в детстве, или сексуальные прикосновения «.
«Это не просто другая информация, которую передают одни и те же датчики на коже, которые позволяют вам чувствовать четвертак в кармане. Это совершенно другой набор датчиков и нервных волокон, которые попадают в другую часть вашего мозга. .«
5) У вас также есть специальная система, уменьшающая боль
(Shutterstock.com)
«В схеме боли есть также один набор датчиков, который сообщает вам, где именно боль, насколько она сильна и т.д. говорит.
«Это вторая система, которую можно изменить с помощью лекарств, таких как морфин, или медитативной практики.И есть также некоторые редкие случаи — люди, которых называют «асимволами боли», — у которых отсутствует эмоциональная система боли. Итак, у них есть «факты» боли, они осознают это, но их это не беспокоит. Если вы сунете их руку в ведро с ледяной водой (стандартный способ причинения боли в лаборатории), они поймут, что это больно, но на самом деле не против ».
6) Прикосновение таинственным образом имеет решающее значение для развития ребенка
(Shutterstock.com)
«Лучшие примеры этого происходят из румынских детских домов после падения Чаушеску, когда вокруг просто не хватало людей, чтобы заботиться о младенцах.Днем к ним почти не прикасались », — говорит Линден.
«У этих детей не только было множество эмоциональных проблем — хотя они были в депрессии и часто болели шизофренией, биполярным расстройством и другими проблемами, — но у них также был целый ряд физических недугов. У них была ослабленная иммунная система, и кожные заболевания «.
«Другое исследование подтвердило этот феномен. Мы не совсем уверены, почему это происходит, но кажется, что раннее прикосновение чрезвычайно важно для развития как когнитивных функций, так и здорового тела.«
«Вот почему в наши дни, когда недоношенных детей помещают в изоляторы, их вынимают на несколько часов в день и прижимают к коже родителей. Первоначально, когда были изобретены изоляторы, люди думали, что вам просто нужно оставьте их там одних, чтобы они не заразились. Но тогда их могут не трогать в течение первых двух месяцев жизни, что оборачивается катастрофой «.
7) Прикосновение странным образом формирует первое впечатление о людях
(Shutterstock.com)
«Случайное прикосновение может помочь сформировать наше представление о людях», — говорит Линден. «В одном из классических экспериментов люди держали либо холодный ледяной напиток, либо горячий напиток, когда встречали кого-то, и те, кто пил горячий напиток, буквально оценивали людей, которых они встречали, как более теплые — например, имеющие более просоциальную личность. Они не оценили их в целом лучше — скажем, как умнее или компетентнее — они просто оценили их как более теплые ».
«Было еще одно известное исследование, в котором люди оценивали чужие резюме в буфере обмена, и если они были в тяжелом буфере обмена, а не на самом легком, то их оценивали как обладающих большим авторитетом, большим авторитетом.Опять же, люди не думали, что они умнее, или лучше работают в команде, или что-то в этом роде. Из-за веса они казались тяжелыми ».
«Когда эти исследования впервые вышли в свет, им никто не верил — но с тех пор они были хорошо воспроизведены. Это также не странность английского языка, это происходит в разных культурах. Это было сделано в Папуа-Новой Гвинее».
«Это указывает на идею, которая возникает в социальной психологии снова и снова: если вы оцениваете кого-то впервые, первое, что вы принимаете, решение — друг или враг.Этот человек дружелюбен или он угроза? Затем второе, что вы оцениваете, — это компетентность в них, а это значит, что важно, представляют ли они угрозу или нет. И кажется, что сенсорная информация помогает нам различать эти различия, даже если они не имеют отношения к делу ».
8) Мы до сих пор не понимаем, как работают сексуальные прикосновения
«Мы знаем об этом очень мало, — говорит Линден. «Вот очень простой вопрос, на который мы не можем полностью ответить: что отличает гениталии от остального тела? Очевидно, что другие части тела могут вызывать сексуальную стимуляцию, но в гениталиях есть что-то особенное.И мы просто не знаем, что это ».
«Если вы посмотрите на кожу гениталий, то обнаружите, что некоторые структуры, в том числе одна, называемая слизисто-кожным конечным органом, присутствуют там с более высокой плотностью, особенно в таких местах, как головка полового члена и клитор. Так что это кажется вероятным что это связано с сексуальными ощущениями. Но на самом деле у нас нет способа активировать эти нервные окончания сами по себе, поэтому мы просто не знаем ».
«Сексуальные ощущения так сильно влияют на нашу жизнь, нашу социальную организацию и то, что делает нас людьми — и мы не знаем их биологии.«
9) Ваши эмоции могут исказить то, как вы испытываете удовольствие и боль
(Shutterstock.com)
«Тот факт, что наше когнитивное состояние — то, о чем мы думаем и на что обращаем внимание — может модулировать наше восприятие прикосновения, — это одновременно и благословение, и проклятие», — говорит Линден.
«Это благословение, потому что оно означает смягчение негативных прикосновений с помощью позитивных переживаний, таких как медитация, упражнения и тренировки осознанности.Но это негатив в том, что, если мы зацикливаемся на боли, мы можем попасть в спираль, где мы усугубим ее: вы уделяете ей больше внимания, и она становится более болезненной, и вы уделяете ей больше внимания. Это также означает, что если вы хотите причинить кому-либо максимум боли, вы можете манипулировать его эмоциональным состоянием, чтобы ему стало хуже. Если они чувствуют угрозу, или им не хватает сна, или они не знают, когда придет боль, это воспринимается как хуже ».
«Это касается не только боли, но и приятных ощущений.Представьте, что вы со своей второй половинкой, и он или она гладит вашу руку — это приятно. А теперь представьте, что вы находитесь в центре жаркого спора и получаете ту же самую ласку. Будут активированы те же самые нервы, но на самом деле вы будете чувствовать себя иначе — раздражающими и нежелательными. Это потому, что части мозга, которые обрабатывают эмоциональные прикосновения, также подвержены влиянию других частей вашего мозга ».
Тактильная информация — обзор
4.1 Введение
Что бы произошло, если бы у нас были все чувственные модальности, кроме «прикосновения»? Ответ на этот вопрос, вероятно, может дать простой эксперимент по манипулированию объектами, на мгновение положив руки на ледяной блок. В одном из таких экспериментов кожа на руке добровольца была анестезирована, так что тактильная информация от механорецепторов — специализированных нервных окончаний, которые реагируют на механическую стимуляцию — больше не была доступна для мозга (Westling and Johannson, 1984). Было замечено, что даже несмотря на то, что добровольцы могли видеть, что они делают, они больше не могли стабильно удерживать предметы.Это указывает на то, что движения становятся неточными и нестабильными из-за отсутствия «осязания». Трудности, с которыми люди могут столкнуться при отсутствии осязания, также указывают на важность модальности осязания у роботов, особенно когда ожидается, что они будут работать в среде человека.
Сенсорное распознавание позволяет нам оценивать размер, форму, мягкость и текстуру объектов. Это помогает нам понять поведение объектов реального мира при взаимодействии, которое зависит от их веса; жесткость; от того, как ощущается их поверхность при прикосновении; как они деформируются при контакте; и как они двигаются, когда их толкают.В таких приложениях, как робототехника, тактильная информация полезна по-разному. В манипулятивных задачах тактильные данные используются в качестве управляющего параметра, а тактильная информация обычно включает оценку точки контакта, измерение нормали и кривизны поверхности, а также обнаружение скольжения (Fearing, 1990; Howe, 1994). Измерение контактных сил (как по величине, так и по направлению) позволяет контролировать силу захвата, необходимую для поддержания стабильного захвата. В реальном взаимодействии, которое включает как манипулятивные, так и исследовательские задачи, тактильная информация, такая как твердость / мягкость (Shikida et al., 2003), температура и вибрации необходимы для понимания различных свойств соприкасаемых объектов.
Необходимость подходящей тактильной сенсорной системы в робототехнике привела к появлению большого количества сенсорных сенсоров и тактильных сенсорных матриц за счет изучения почти всех режимов преобразования, а именно резистивного, емкостного, пьезоэлектрического, магнитного, квантового туннелирования и т. Д. (Dahiya et al., 2010b; Lee and Nicholls, 1999; Dahiya, Valle, 2013). В настоящее время многие исследовательские группы также работают над созданием подобных коже искусственных систем для тактильного восприятия на больших площадях.Однако технологии сенсорных датчиков, разработанной до сих пор, в значительной степени недостаточно для робототехники, даже если есть значительные успехи в других областях, таких как мобильная телефония. Это может быть связано с рядом факторов, таких как наличие менее чем удовлетворительной сенсорной кожи, недостаточные методы обработки тактильных данных, отсутствие системного подхода, а также отсутствие механической гибкости и надежных сенсорных структур. Часто тактильные данные обрабатываются с помощью методов, адаптированных из обработки визуальных данных, что может быть неправильным подходом, поскольку сенсорное восприятие распространяется на гораздо более широкую область, чем зрение.Как следствие, плотная интеграция датчиков, распределенных в больших и изогнутых корпусах, все еще отстает. Это также относится к реализации когнитивных функций более высокого порядка для осязательного действия и восприятия.
При разработке осмысленной системы тактильного восприятия необходимо учитывать широкие, но комплексные знания о том, как тактильная информация кодируется и передается на различных этапах. В этом контексте развивающиеся биологические системы могут дать ответ. На протяжении веков биологические системы вдохновляли инженеров и ученых (Crouch, 2003), и для тактильного восприятия человеческое прикосновение могло бы стать хорошей отправной точкой.Человеческое вдохновение также важно в отсутствие какой-либо всеобъемлющей теории искусственного тактильного восприятия, как исследования человеческого прикосновения (например, нейрофизиология прикосновения, биомеханика кожи, движения для оптимального исследования свойств материала, распознавание объектов, активное и пассивное восприятие и выборочное внимание) может помочь в указании важных параметров, таких как плотность сенсора, разрешение, местоположение и пропускная способность. Начиная с краткого обсуждения сенсорного восприятия человеком, в этой главе представлена разработка искусственных тактильных сенсорных систем, которые созданы на основе сенсорного восприятия у людей.Аспекты системного уровня, такие как проводка и обработка информации, обсуждаются с последним вниманием к нейроморфной передаче сигналов и эмуляции нейрональной организации и соматосенсорной системы человека от периферии до коры головного мозга. Поскольку в этой книге основное внимание уделяется технологиям, вдохновленным природой, обсуждение человеческого осязания краткое и ограничивается вдохновляющими моментами. Для более глубокого понимания человеческого осязания можно обратиться к соответствующей литературе (Wolfe et al., 2006; Purves et al., 2008; Kandel et al., 2000).
Чувство прикосновения | Спросите у биолога
Чувство прикосновения
Кожа содержит рецепторы, которые позволяют человеку или животному чувствовать прикосновение. Изображение Агустина Руиса.
Снаружи воет ветер, дождь бьет в окно. Внезапно вспыхивает молния, и в вашей комнате гаснет свет. В темноте комнаты зрение не очень поможет, но вы знаете, что на прикроватной тумбочке рядом с кроватью есть фонарик. Вы двигаете к нему руки, находите ручку ящика и открываете его.Вы начинаете нащупывать фонарик.
Прикоснувшись к каждому предмету в ящике, вы сразу сможете его идентифицировать. После нескольких попыток вы почувствуете резиновые бороздки на ручке фонаря. Вы с облегчением вытаскиваете его из ящика и включаете. Хотя вы можете думать, что обладаете экстрасенсорными способностями, позволяющими правильно отличать фонарик от других предметов, к которым вы прикасались, большую часть работы выполняла ваша кожа.
Кожа имеет множество типов рецепторов, которые помогают вам чувствовать то, к чему вы прикасаетесь.В вашем теле рецептор — это структура, которая может получать информацию из окружающей среды. Затем информация превращается в сигнал, который может понять нервная система. Рецепторы, которые позволяют телу ощущать прикосновения, расположены в верхних слоях кожи — дерме и эпидермисе.
Кожа содержит различные типы рецепторов. Вместе они позволяют человеку испытывать такие ощущения, как давление, боль и температуру. Щелкните для получения более подробной информации.
Рецепторы имеют небольшие размеры, но при прикосновении они собирают очень точную информацию.Они могут ощущать боль, температуру, давление, трение или растяжение. Уникальные рецепторы реагируют на каждый вид информации. Это помогает предоставить организму полную картину того, что касается кожи.
- Терморецепторы (термо = тепло) определяют температуру. Они делают это, изменяя уровень своей активности. Например, если температура становится ниже, терморецепторы, чувствительные к холоду, будут более активными. Те, кто чувствует тепло, будут менее активными.
- Ноцицепторы (noci = причинять вред | ceptor = рецептор) ощущают боль, но, возможно, не боль в том смысле, в котором о ней думает человек.Мы думаем о разных типах боли, связанных с порезом или ожогом, но ноцицепторы не могут отличить одно от другого. Они обнаруживают только повреждение клеток кожи. Таким образом, хотя человек может думать о боли как о разной для ожога и пореза, ноцицепторы получают одинаковую информацию в обоих случаях.
- Механорецепторы (механо = машина) обнаруживают контакт с кожей. Эти рецепторы являются механическими, что означает, что они чувствуют физические изменения. Изменение может произойти, когда объект сильно прижимается или просто касается кожи.
Рецепторы прикосновения — это нейроны. Они отправляют информацию о прикосновении в мозг через потенциалы действия. Изображение Николя П. Рогера.
Хотя каждый из этих сенсорных рецепторов реагирует на определенный тип прикосновения, все они действуют одинаково, когда активируются. Как часть нервной системы, эти рецепторы запускают потенциал действия. Потенциалы действия — это сигналы, посылаемые специальными клетками, называемыми нейронами, из которых состоит нервная система. Они используются для обмена разнообразной информацией в нервной системе.Потенциалы действия всех этих рецепторов будут посылать сигналы как в спинной, так и в головной мозг.
Нейробиологи до сих пор не уверены, как сигналы от этих рецепторов превращаются в информацию, понятную человеку. Например, когда вас щекочут, а не тккают, вы сразу понимаете, что произошло. Но как мозг сообщает вам, щекотка это или укол, основываясь только на нескольких потенциалах действия? Ученые продолжают изучать этот вопрос.
Изображение руки, касающейся воды. Автор Агустин Руис.
Что наука осязания говорит о нас
В горький, душераздирающий, влажный, едкий серый февральский день в Кливленде, то есть в февральский день в Кливленде, человек без рук держит несуществующий мяч. Игорь Спетич потерял правую руку, когда шесть лет назад его предплечье было повреждено в результате несчастного случая на производстве, и его пришлось ампутировать. Во время операции четыре года назад группа хирургов имплантировала набор небольших полупрозрачных «интерфейсов» в нейронные цепи его плеча.Сегодня днем в подвальной лаборатории больницы Управления по делам ветеранов провода подсоединяются непосредственно к протезу руки — пластиковому, телесного цвета, с пятью пальцами и шарнирному соединению, — который прикреплен к остаткам его руки. В руке имеется более десятка датчиков давления, и их сигналы могут быть преобразованы компьютером в электрические волны, подобные естественным для нервной системы. Датчики в протезе руки передают информацию из мира в провода в руке Спетика. Поскольку, с точки зрения мозга, его рука все еще там, ее нужно только оживить.
Наша кожа — это не нейтральный конверт; это активно воспринимающий орган, который позволяет нам соотносить нас с другими и миром. Иллюстрация Хавьера ХаэнаТеперь это так. Когда «стимуляция» включена — от датчиков идет электронная подача, — Спетик ощущает девятнадцать различных ощущений в своей искусственной руке. Прежде всего, он может чувствовать давление, как живой рукой. «Мы не понимаем, насколько наше поведение определяется нашей сильной чувствительностью к давлению», — говорит Дастин Тайлер, главный исследователь Кливлендского проекта с новым лицом, внимательно наблюдая за Спетиком.«Мы думаем о горячем и холодном или о текстурах, шелке и хлопке. Но некоторые из наиболее важных ощущений, которые мы делаем с помощью пальцев, — это регистрировать невероятно мельчайшие различия в давлении, которые необходимы для выполнения задач, которые мы улавливаем за микросекунду от ощущения внешней оболочки объекта. Мы сразу узнаем, просто прикоснувшись к зубной пасте, нужно осторожно раздавить ее или раздавить банку ».
С новым протезом Спетик может ощущать поверхность вишни таким образом, что позволяет ему легко и точно выщипывать ее, руководствуясь тем, что он чувствует, а не тем, что он видит.Протезы рук, такие как руки Спетика, имеют тенденцию быть суперсильными, способны выдерживать давление в сорок фунтов, поэтому риск раздавить яйцо вполне реален. Датчики стимуляции упрощают выполнение сложных задач.
Spetic приходит в лабораторию каждые две недели; в остальное время он занимается изучением инженерного дела, которое он получил, будучи инвалидом. Исследователи стараются использовать время, проведенное с ним, энергично, поэтому во время экспериментов раздается возбужденный шепот — шопинг в основном ведется акронимами и инициалами.Вполне возможно услышать предложение, начинающееся «Одна из трудностей в том, чтобы быть П.И. в исследовании, финансируемом DARPA , пост I.R.B. . . . »И увидите нежные кивки согласия. Хотя Спетик — промышленный рабочий, он участвовал в исследовании достаточно долго, чтобы усвоить язык исследователей, и теперь он легко говорит о «двойных слепых данных» и «следовании расширяющимся параметрам эксперимента».
Характерный, крупный и широколицый, с тихой властной внешностью человека, привыкшего усердно работать руками и ладонями, проходит новый набор тестов: вообще без протеза, просто желая приложить нервы — в каком грубо называется его культей, то, что вежливо называется его остатком, — он манипулирует виртуальной рукой в виртуальном пространстве, изображенном на плоском экране перед ним.Он проводит рукой через мышцы руки, используя голову, и рука на экране тоже движется, протягивая руку и хватая мяч.
«Включите стим», — говорит он почти с тоской. Экспериментатор приподнимает бровь — протокол предусматривает, что испытуемый не должен знать, когда включен стимул, — но он знает, и сразу же Спетик начинает легко подбирать мяч. «Я чувствую это большим пальцем и пальцами», — говорит он. Потом поправляет себя: «В этом пространстве». Тайлер шепчет наблюдателю: «Он начал говорить« большой »или« палец ».Теперь он говорит «мой» большой палец, «мой» палец! »
Прикосновение — это не односторонняя дедукция ощущений, а постоянный двусторонний обмен между тем, что Тайлер называет «языком» ощущений, и необработанными данными восприятия. «Мы обнаружили, что самое важное — это язык осязания», — говорит он. «Когда мы впервые подали стимул, Игорь почувствовал только покалывание. Вопрос был в том, как нам перейти от покалывания к прикосновению? По аналогии, чистый звук — это то, что мы делаем с готовностью ». Тайлер останавливается и издает невнятный крик.«Я издаю шум, но в нем нет никакой информации. Разбейте это правильно, и это слова. Вот что происходит, когда у вас эпилепсия — это своего рода постоянный звук в мозгу. Но здоровое тело работает с шаблонами информации. И есть узкое окно, в котором интерпретирует тело. Крик «Бааа!» не очень отличается от чувства разговора ».
Лаборатория Тайлера — это улей занятых аспирантов и ассистентов, которые следят за экранами и возятся с кабелями. Тайлер ободряюще скользит среди них.«Когда мы начали, — говорит он, — мы не могли избавиться от покалывания. Мы не могли сделать покалывание прикосновением. Есть нерв, называемый пальцевым нервом, и он поверхностный, близко к коже, поэтому мы подключили меня к раздражителю, и я начал чувствовать. Потребовалась вечность, девяносто восемь процентов неудач и два процента успеха. Так много всего можно было разнообразить! Но в конце концов возникла одна закономерность: синусоидальная огибающая с модуляцией в один герц, которая укладывается в биологический диапазон ритмов и изменений.Затяните волну, и покалывание станет прикосновением. Возможно, это совпадение, но эта волна, та, которая передает прикосновение, соответствует ритму сердцебиения, что-то вроде основного биения тела ».
День идет; Игорю Спетичу становится немного грустно. «Ненавижу идти», — говорит он, останавливаясь в дверном проеме и оглядываясь. «Когда я выхожу из этой комнаты, я оставляю руку позади».
Я начал думать о том, как происходит прикосновение, когда в моем кармане жужжит что-то, чего не было. Иногда мы думаем, что сходим с ума, когда на самом деле идем в ногу со своим временем и со своими товарищами.Мы идем смотреть высококачественный фильм с высокой частотой кадров, думаем, что он устрашающе похож на местное телевизионное новостное шоу из нашего детства, и обнаруживаем, что это хорошо известное явление, называемое «эффектом мыльной оперы». Мы чувствуем странное принуждение спрыгнуть с высокой скалы и обнаруживаем, что это явление возвышенности и что это далеко не желание смерти, это может быть обратный феномен самозаписи: мы подходим к краю, немедленно отступаем. , а затем наш мозг объясняет нам наши действия и ретроспективно переупорядочивает нашу память, чтобы поверить в то, что мы, должно быть, действительно думали о прыжке.И мы видим сине-черное платье и думаем, что оно бело-золотое, и у всех в стране такая же проблема.
Или мы начинаем прыгать от ощущения вибрации мобильного телефона, которого нет. Я почувствовал отчетливое небольшое жужжание, потянулся вниз и… ничего. Я подумал, что, возможно, какое-то нервное окончание на моем бедре настолько привыкло к вибрации, что перешло в постоянный спазм iPhone. Фактически, как объяснил мне нейробиолог Дэвид Линден, это связано с предсказуемым неправильным прочтением чего-то, что называется тельцем Пачини.
«Фантомные сотовые телефоны — очень распространенная вещь, — говорит Линден. Мы говорили в его офисе в Университете Джона Хопкинса в Балтиморе. «Я думаю, что примерно девяносто процентов студентов колледжей сообщают об этом в то или иное время. Что-то еще стимулирует Пачиниан — один из сенсорных рецепторов в вашем бедре — и кожа говорит: «О, это, должно быть, снова этот проклятый сотовый телефон!» Это прекрасный пример того, как вся наша кожа является чувствительной, предполагающей, логической. ищущий орган восприятия, одеяло с мозгом в каждом микродюйме.Так что любая вибрация рядом с карманом, и система организует ее заранее и интерпретирует как гудение вашего телефона ».
Первоначальное исследование Линдена включает светящиеся в темноте нейроны в мозгу мыши — он манипулирует ДНК мыши, позволяя ее нервным путям сиять в синем свете, как образцы психоделических плакатов, — но он много писал о науке прикосновения и стал широко экспертом в этой области. Для Linden это то, что вызывает покалывание. Только недавно наука о мозге полностью осознала, что кожа и прикосновения так же богаты и парадоксальны, как и любая другая часть нашего человечества.Прикосновение — это невоспетое чувство, от которого мы зависим больше всего и говорим меньше всего. Мы знаем иллюзии, которые могут создавать наши глаза или уши. Но наша кожа способна на такие же высокие порядки и те же обманы. Это как если бы мы жили в глазу пяти или шести футов высотой, в огромном закрывающем ухе, со всеми иллюзиями глаза или уха, слепыми пятнами и привычными ошибками. Мы настолько привыкли жить внутри нашей кожи, что позволяем им представляться как нейтральные оболочки, способные возбуждать конечности (и в экстремальные моменты), а не как занятые органы чувств.Мы видим нашу кожу как шкуру, обвивающую нашу внутреннюю жизнь, когда во многих отношениях она внутренняя жизнь, вытесненная наружу.
«За последнее десятилетие было опубликовано больше статей о молекулярных и клеточных основах прикосновения, чем в прошлом столетии», — говорит Линден. «За последние пятьдесят лет на каждую статью о прикосновении в научной литературе приходилось около сотни статей о зрении. Отчасти это связано с тем, что видение более доступно нашему опыту. Люди часто слепнут.Но почти никто не слепой на ощупь — тот факт, что вы должны сказать «слепой на ощупь», является намеком на проблему. Слепота к прикосновениям несовместима с жизнью. Для трудных нет национальных фондов ».
Дэвид Гинти, нейробиолог из Гарвардской медицинской школы, изучающий «низкопороговые механосенсорные нейроны», которые позволяют нашему мозгу интерпретировать прикосновения, подчеркивает прорывы в моделях на животных, которые привели к тому, что он называет возрождением науки о прикосновениях. «Для фундаментальных исследований это было завоевание генетики мышей», — говорит он.«Грызуны как модели на животных достигли совершеннолетия, и наша способность применять современные молекулярно-генетические подходы к извечным вопросам о соматических ощущениях теперь невероятно мощна». Он продолжает объяснять, как гены мыши позволяют нам объяснить человеческое прикосновение: «Мы можем выключить или включить систему от зуда. Нас интересуют сенсорные нейроны, которые иннервируют кожу. И мы пытаемся понять сложность: почему существует так много видов сенсорных нейронов? Что они делают? Как они объединены, чтобы вызвать ощущение прикосновения? »
Мир тактильных исследований разделен на ошеломляющее множество названий и специальностей — тактильные ощущения, протезирование, соматосенсорные исследования, протезирование с тактильной обратной связью и т.д. .Линден считает, что среди всех новых открытий в области осязания и тактильных ощущений наиболее важные являются наименее обобщенными. Были идентифицированы поразительно специфические сенсорные системы, или «маркированные линии», как их называют. «Каждый раз, когда мы изучаем сенсорную систему более глубоко, мы понимаем, что она более специализирована, чем мы думали», — говорит Линден. «Эти системы не понимаются с пользой, просто как разные когнитивные реакции на одни и те же стимулы — это совершенно разные интегрированные системы. Есть отдельные помеченные линии для стольких, казалось бы, смешанных систем.Разница между «аффективным» прикосновением — любящей лаской — и другими видами, такими как угроза или клиническое нащупывание, заключается в том, что две разные сенсорные системы работают в тесном взаимодействии.
«Это новая услуга от Amazon. Он присылает вам что-то каждый день, и если вам это не нравится, вы просто отправляете это обратно ».Еще более поразительно «специфическая» работа выполняется в коридоре от офиса Линдена другим нейробиологом Хопкинса, Синьчжун Донгом. Донг — это Эйнштейн зуда, ученый, который установил, что система зуда квалифицируется как маркированная линия с собственными выделенными нейронами.Уроженец Китая, он говорит на резком, интенсивном и приятном английском. «Раньше люди полагали, что зуд — это всего лишь небольшая боль, младший брат боли», — говорит он. «Но это не так. Это отдельная система, загружаемая сама по себе. О том, как зуд и боль закодированы в сенсорных нейронах, ведется много споров. Несколько лет назад мы обнаружили группу клеток, которые функционируют как специфический рецептор зуда. И это был прорыв ».
У некоторых людей эмоции на кончиках пальцев — Science of Us
Фото: James Day Photography Ltd / Getty Images
Понятно, что слово чувство может относиться к эмоции и осязанию.Подобно запахам и песням, определенные текстуры могут вызывать определенные эмоциональные состояния — например, чувство спокойного уюта, которое возникает от поглаживания кошачьей шерсти или укутывания в ворсистое одеяло.
В большинстве случаев эти связи следуют довольно предсказуемым схемам. Многолетние исследования предпочтений касаний в целом дали одни и те же результаты: нам нравятся мягкие или гладкие вещи; мы не любим зазубренные или острые вещи; в зависимости от того, что мы чувствуем, мы испытываем легкое чувство удовольствия или неудовольствия.Исследования показали, что эти предпочтения могут иметь измеримый эффект, влияя на наше настроение и то, как мы относимся к другим. Мы также оставили место для этих шаблонов в наших метафорах: особенно мучительный опыт — это «грубый». Сладкий момент заставляет вас чувствовать себя «теплым и нечетким».
Однако в некоторых редких случаях связь между прикосновением и эмоциями может принимать странные и крайние формы. Представьте, например, что джинсовая ткань вызывает у вас такое отвращение, что, когда вы проводите рукой по джинсам, вас рвет.Или чувствуете желание смеяться, когда дотрагиваетесь до шелка. Или мурашки по коже всякий раз, когда вы надеваете тканевую перчатку. Такова жизнь людей с тактильно-эмоциональной синестезией, загадочным состоянием, в котором, казалось бы, произвольной текстуры может быть достаточно, чтобы рассмешить или заплакать.
Вообще говоря, синестезия — это когда чувства или пути обработки информации сливаются друг с другом. Синестеты могут слышать цвета или видеть числа как лица или чувствовать, что они касаются чего-то, если видят, что другой человек касается этого.Точных цифр о распространенности синестезии нет, но исследователи подсчитали, что от 0,02 до 4 процентов людей страдают той или иной формой. Одним из наиболее распространенных типов является синестезия цвета графемы, при которой буквы или числа постоянно воспринимаются как определенные цвета (например, цифра «4» всегда оранжевого цвета).
Тактильно-эмоциональная синестезия — одна из самых редких форм или, по крайней мере, одна из наименее изученных. Впервые он был идентифицирован в 2008 году В.С. Рамачандран, нейробиолог из Калифорнийского университета в Сан-Диего, и его бывший аспирант Дэвид Бранг, ныне научный сотрудник Северо-Западного университета. В журнале Neurocase исследователи описали необычные переживания двух женщин в возрасте 20 лет, AW и HS: обе были психически и неврологически нормальными, за исключением того факта, что обе женщины с раннего детства испытывали сильные эмоции, вызванные ими. по определенным текстурам. «Некоторые типы текстур вызывают грубые или первобытные эмоции, такие как радость или отвращение, — писали авторы, — тогда как другие порождают тонкие оттенки эмоций, такие как ревность или вина»:
В случае с субъектом AW самые экстремальные ощущения возникают из-за текстуры джинсовой ткани, вызывающей чувство депрессии и отвращения, и шелка, порождающего ощущение совершенного счастья и удовлетворенности.У субъекта HS наиболее острые ощущения вызывает мягкая кожа, которую она лично описывает как «заставляющую меня ползать по позвоночнику». Интенсивность и качество каждой испытываемой эмоции со временем остается неизменной для любой текстуры (например, джинсовая ткань всегда вызывает крайнее отвращение). У обоих субъектов есть текстуры, которые не вызывают ощущений (человеческая кожа или бумага).
В частности, у AW, как отметили исследователи, эмоции различались в зависимости от того, где на ее теле происходили тактильные ощущения.Сильнее всего эмоции исходили от ее мизинца и указательного пальца, но могли исходить откуда угодно на руках и ногах (хотя часто с разными результатами — например, когда она ощупывала керамическую плитку руками, это приносило ощущение спокойствия, но чувство то же самое. материал ногами вызвал чувство силы). Если бы она почувствовала текстуру где-то в другом месте, а не на руках или ногах, она испытала бы более слабое чувство той же эмоции — например, джинсовая ткань на лице вызывала у нее смутный дискомфорт, но не вызывала такого же чувства отвращения.
Так что же отличает обычные чувства, вызываемые прикосновением, от тактильно-эмоциональной синестезии? В конце концов, прошлые исследования показали, что несинестеты связаны между тем, к чему мы прикасаемся, и тем, как мы думаем и чувствуем: например, теплый напиток может служить буфером против негативных эмоций. Обращение с грубыми предметами может сделать нас более резкими в наших суждениях о социальных взаимодействиях, в то время как более мягкое окружение может сделать нас более щедрыми.
Отчасти это вопрос степени: «Это преувеличение того, что присутствует в каждом из нас в ограниченной степени», — говорит Рамачандран.Он перечисляет два основных критерия этой конкретной формы синестезии: тактильно-эмоциональная связь должна быть сильной и идиосинкразической. Это смутное ощущение кошачьего уюта не в счет; С другой стороны, рассказ А.В. о замешательстве и дезориентации, когда она почувствовала вельвет, соответствует обоим требованиям.
Исследователи до сих пор не знают точно, что вызывает тактильно-эмоциональную синестезию, но Рамачандран считает, что это связано с избыточными связями между различными областями мозга: «В мозге плода все связано со всем.И есть гены, которые затем обрезают эти связи, формируют модульную организацию взрослого мозга, поэтому они удаляют лишние связи », — объясняет он. Но в некоторых случаях эти гены выражаются ненормально, оставляя более сильные, чем обычно, связи.
Рамачандран и Бранг также изучали синестезию цвета графемы; В этих случаях, говорит Рамачандран, часть мозга, обрабатывающая формы, гиперподключена к той, которая отвечает за цвет. По его мнению, то же самое может происходить с людьми с тактильно-эмоциональной синестезией: возможно, что островная кора, регулирующая эмоции, никогда не была полностью отделена от соматосенсорной коры, которая обрабатывает прикосновения (Рамачандран описывает это как « карта всей поверхности тела », где разные участки обрабатывают тактильные ощущения для разных частей тела).
Еще одна часть головоломки — это, в первую очередь, то, как формируется каждая связь — почему именно джинсовая ткань отвратительна или почему шелк вызывает радость. С одной стороны, говорит Рамачандран, возможно, что некоторые из этих реакций рождаются из памяти, особенно травмирующего или положительного опыта с определенной текстурой, создающего длительную бессознательную реакцию. «Они не рождаются с реакцией на джинсовую ткань», он говорит: «Значит, у них должно быть какое-то разоблачение». Но, с другой стороны, некоторые причуды, кажется, предполагают, что эти связи действительно настолько произвольны, как кажутся: если синестезия AW была связана, например, с воспоминанием о керамической плитке, эмоции должны были быть одинаковыми, независимо от того, чувствовала ли она это на ее руках или ногах.
Если эти ассоциации усвоены, синестеты могут и выучить их, если захотят. Исходное тематическое исследование предполагает, что они могут, по крайней мере, в определенных случаях: «Быстрое переключение между разными текстурами из массива, как сообщается,« эмоционально истощает », — отметили исследователи, и обе женщины в исходном тематическом исследовании разработали уловки, чтобы помочь сами управляют богатыми текстурами эмоциональными американскими горками мира. HS, например, полагалась на размер и температуру, чтобы направлять ее — один и тот же объект мог вызывать очень разные чувства в зависимости от того, был ли он холодным или горячим, большим или маленьким.AW, тем временем, пела или держала в руке успокаивающую серебряную монету всякий раз, когда ей приходилось дотрагиваться до чего-то неприятного.
В то же время, однако, их синестезия часто была полезной, давая им последовательный, немедленный способ регулировать свое настроение: если они были в стрессе или расстроены, все, что требовалось, — это прикосновение правильной текстуры, чтобы вернуть их обратно. Это похоже на то, что панель управления эмоциями у вас под рукой, и вы можете нажимать любую кнопку по своему желанию. За исключением, конечно, того, что вы не всегда знаете, что будет делать каждая кнопка.И неизбежно придется потратить некоторое время на то, чтобы нажимать на плохие. Когда кажется, что любое прикосновение может отправить вас вверх или вниз, мир становится более захватывающим и пугающим — и более эмоционально вызывающим воспоминания — эту фразу мы иногда используем взаимозаменяемо со словом «прикосновение».
Пусть ваши пальцы видят.
Быстро — назовите пять чувств.
Большинство людей легко перечисляют зрение, вкус, слух и обоняние. А затем сделайте паузу, прежде чем вспомнить: прикоснитесь.
«Прикосновение — это, вероятно, наше самое недооцененное чувство», — сказал психолог Мартин Арвидссон из Стокхомского университета в Швеции, исследовательская группа которого обнаружила, что люди могут воспринимать даже меньшие изменения поверхностей, чем считалось ранее.
Прикосновение имеет значение, — сказал Арвидссон.
Он указывает на важность прикосновения для понимания других: «Младенцы исследуют мир через прикосновения и находят утешение в человеческом контакте. Потребность в прикосновениях не исчезает с возрастом: подумайте о нежных прикосновениях, таких как объятия, поцелуи или секс. . » Это может быть даже важно при получении работы.
В исследовании, опубликованном в журнале Scientific Reports, исследователи сообщают, что люди могут воспринимать мельчайшие изменения поверхностей — вплоть до микроскопических 13 нанометров, что примерно равно ширине человеческого волоса.
Что происходит, когда вы касаетесь чего-либо?
По словам Марка Ратланда, другого исследователя, участвовавшего в исследовании, профессора Королевского технологического института KTH в Стокгольме, прикосновение — это ощущение, основанное на сочетании трения и вибрации.
Когда ваш палец трется о другую поверхность, крошечные датчики давления, встроенные в ваши пальцы, называемые тельцами Пачини, воспринимают текстуру.
Эти датчики также улавливают вибрации, и чем ближе они образуются к этим областям датчика, тем выше их чувствительность.
Вибрации, ощущаемые этими датчиками давления, складываются в определенные частоты, которые мозг преобразует в наше удивительно прекрасное осязание.
«Вы регулируете скорость пальца во время движения, чтобы ваши вибрационные чувства могли их обнаружить», — сказал Ратленд. «Вы можете почувствовать эти вибрации, только если почувствуете удары».
Как исследователи проверили, могут ли люди чувствовать такие тонкие текстуры?
Исследовательская группа набрала 20 женщин (подробнее об этом чуть позже), чтобы прикоснуться к специально разработанным материалам, которые были произведены так, чтобы быть гладкими и термостойкими.
Каждому испытуемому завязывали глаза, а затем он касался двух разных материалов. Их попросили оценить, насколько разными были текстуры двух материалов: 100 процентов считали отсутствие разницы в текстуре, а 0 процентов означало, что материалы ощущались совершенно разными.
Результат? Участники смогли почувствовать разницу в двух материалах, которые были невероятно крошечными, причем самый маленький из них был 13 нанометров.
Значит, раньше мы мало знали о прикосновении?
Не совсем.Ученые на удивление мало знают о прикосновении и о том, как оно работает с нашим мозгом. И поскольку наш мир больше, чем когда-либо, полагается на технологии, требующие смахивания и скольжения (так называемые так называемые тактильные задачи), прикосновение становится все более важным.
«Долгосрочная цель этого — найти тактильную эстетику, которую вы способны ощутить», — сказал Ратленд, указывая на необходимость понять, «какие формы и размеры мы можем воспринимать на пальце».
Чем отличается?
До этого исследования исследования прикосновения без электродов или животных были редкостью.В исследовании используется новаторский подход с использованием отзывов людей.
«Это первый раз, когда мы можем установить связь с прикосновением и восприятием без необходимости накладывать электроды на мозг [испытуемых]», — сказал Ратленд. «Мы напрямую берем физическую информацию с поверхностей и комбинируем их при восприятии».
Другими словами, исследователи смогли измерить не только то, насколько маленькую текстуру могут ощущать люди, но также и то, точно ли они воспринимали текстуры.
Имейте в виду, что в исследование были включены только женщины, которые, по словам Арвидссона, «немного лучше мужчин справляются с тактильными задачами». Они «с большей вероятностью обнаружат что-то с такой мелкой текстурой».
Почему это важно?
«Ты имеешь в виду кроме крутизны самой находки?» — спросил Арвидссон.
«В нашей среде есть множество довольно мелких, естественных стимулов», — сказал он. «Возьмем, к примеру, одинокий волос. Это не массивная структура, но вы можете провести по нему пальцами и обнаружить дефект.»
Давайте начнем с основ: люди могут чувствовать более точно, чем предполагалось ранее. Это означает, что опыт работы с планшетом или смартфоном может в конечном итоге подняться на пару ступеней — представьте, что вы можете почувствовать шелест шелка во время вашего следующего приключения за покупками в Интернете или переворачивая страницы своей электронной книги и чувствуя бумагу под пальцами.
Но исследовательская группа не ограничивается тем, чтобы сделать ваш технологический опыт захватывающим.
«Вы можете заставить кнопки ощущаться по-другому, когда вы их поглаживаете, — сказал Ратленд.«Это могло бы помочь слабовидящим, сделать эти технологии намного проще в использовании».
В настоящее время большинство смартфонов и планшетов полагаются на звуки, чтобы направлять пользователей с ослабленным зрением. Это исследование могло бы стать первым шагом к тому, чтобы они вместо этого «чувствовали» звуки.
«Вы могли бы использовать [это исследование для создания] всевозможных поверхностей для создания тактильных отзывчивых поверхностей», — сказал Ратленд, объяснив, что разные потребительские товары будут ощущаться по-разному и по-разному реагировать на прикосновения человека.
Будущее, судя по всему, у нас под рукой.
Следите за сообщениями Тани Басу на Twitter.
| 1. Кожа может обнаруживать несколько типов
ощущения Информация о нашей коже позволяет нам идентифицировать несколько различных типов ощущения, такие как постукивание, вибрация, давление, боль, тепло и холод. Что такое что позволяет нам проводить эти различия? Во-первых, кожа человека содержит различные виды сенсорных рецепторов (клеток), которые преимущественно реагируют на различные механические, термические или химические раздражители.(Слово «рецептор» может означать рецепторную клетку или мембранный рецептор в клетке. Вот это относится к клетке.) Затем эти рецепторы передают эту информацию в головной и спинной мозг, также известный как центральная нервная система (CNS) , в области, где мы воспринимаем раздражители. Для достижения это, нервные окончания сенсорных рецепторов трансдуцируют или преобразуют, механическая, тепловая или химическая энергия в электрические сигналы. Эти электрические сигналы затем проходят по нейронным расширениям, называемым аксонов, , в ЦНС.Наконец то, как мы интерпретировать или понимать ощущения формируется не только свойствами рецепторы и нейроны, но также и предыдущий опыт, который хранится в наши мозги. В этой лабораторной работе используются тактильных или сенсорных ощущений кожа, что позволяет нам различать различные раздражители на поверхность тела. Используя наше тактильное чутье, мы обнаруживаем поверхностные и глубокое давление и ощущения, которые мы описываем как чистку зубов, вибрацию, флаттер и вмятина.Как уже упоминалось выше, наша кожа также чувствительна к температуре и боли, которые мы ощущаем разными рецепторами. Эти кожные ощущения, наряду с осознанием положения мышц / суставов или проприоцепцией, составляют соматические чувства. 2. Сенсорная информация составляет основу наших подключение к внешнему миру Как мы используем соматическую сенсорную информацию? Мозговой штурм со студентами для идеи и посмотрите, включают ли они следующее: изучение, оценка и наслаждаясь окружающей средой; принятие решений о том, что носить или где установить термостат; бодрствовать и бодрствовать; использование в качестве обратной связи для управления нашими движениями; избегая вреда от горячего, холода или вредных веществ.(Обратите внимание, что некоторые из них связаны с тактильными чувства, в то время как другие связаны с болью, температурой и проприоцептивными чувства.) Соматические чувства и чувство вкуса позволяют нам напрямую контакт с окружающей средой, в то время как зрение, слух и обоняние объединяются информация на расстоянии. Другие особые внутренние чувства включают: баланс, определение артериального давления и определение уровня кислорода в крови. 3. Различные виды тактильных рецепторов реагируют к разным типам информации Тактильная система, который активируется в тесте двухточечной дискриминации, использует несколько типы рецепторов.Тактильный сенсорный рецептор может быть определяется как периферический конец сенсорного нейрона и его вспомогательные структуры, которые могут быть частью нервной клетки или могут происходить из эпителия или соединительный ткань. Различные типы рецепторов реагируют на разные типы из стимуляция, такая как вибрация, давление или постукивание, и преобразовать эти в электрические сигналы. В таблице 1 ниже показано несколько типов кожи. рецепторы, типы входных данных, которые они обнаруживают, и их адаптация Оцените при стимуляции.Медленно адаптирующиеся рецепторы продолжают посылать импульсы в мозг в течение относительно длительного времени при постоянном раздражении применяется. Быстро адаптирующиеся рецепторы срабатывают в момент начала действия раздражителя. и иногда снова, когда его снимают, но они не продолжают стрелять в постоянный раздражитель. Имея рецепторы с разными предпочтениями и различные возможности «отчетности» позволяют нам более остро настраиваться на наше окружение и различать самые разнообразные ощущения.
4. Сенсорный ввод «отображается» на определенные области мозга Информация от каждого кожного рецептора передается по пути, образованному несколько аксонов нейронов к полосе на верхней части поверхности мозга, называемой соматосенсорная кора . Кора или «корка» является внешним слоем мозга, содержащим клеточное тело, и составляет около шести толщиной в миллиметры или четверть дюйма. Соматосенсорная кора головного мозга упакованы клеточными телами нейронов ЦНС, которые получают «кожный ввод» из всех частей тела через «сенсорный нейронный путь».» Сенсорная информация поступает в нейроны ЦНС в топографически точном виде. манера. Это означает, например, что нейроны ЦНС, получающие ввод от сенсорных рецепторов в большом пальце правой руки будут соседние клетки, которые получать данные от указательного пальца правой руки. Они, в свою очередь, будут иметь соседи получают ввод от следующего пальца и т. д. Таким образом сенсорная «карта» поверхности тела создается на участке головного мозга. поверхность. Неврологи обнаружили это много лет назад, когда обнаружили, что они может создать иллюзию ощущения, скажем, в пальце, электрически стимуляция соответствующего участка соматосенсорной коры: ЦНС нейроны интерпретировали искусственный электрический стимул как входящий с пальца, который обычно отправлял ему информацию. Из соматосенсорной коры сообщения о сенсорных входах отправляются в другие области мозга; например, в двигательные зоны для использования при выполнении действия, и в области более высокой обработки, для принятия решений или получения удовольствия ощущения или размышления о них. 5. Сенсорные карты коры головного мозга «искажены». Хотя тактильные сенсорные карты в коре головного мозга верны расположение сенсорных рецепторов, они не отражают правильное пропорции участков кожи.Скорее кортикальная область, посвященная получение информации из пятна на коже отражает плотность сенсорных рецепторов есть, и это число, в свою очередь, отражает важность этой области тела для сбора информации. Кончики пальцев, например, содержат примерно в 100 раз больше рецепторов на квадратный сантиметр, чем кожа сзади. Из-за этого больше нейронов ЦНС должно быть посвящено ощущения кончиков пальцев и, следовательно, кортикальной области, которая получает ввод от кончиков пальцев огромен по сравнению с областью, которая получает вход от кожи на спине. Если рядом с соответствующими изображениями нарисованы части тела области мозга, пальцы очень большие, а руки и спина маленькие. Этот тип изображения называется гомункулом , дословно: «маленький человечек» или человек. Все сенсорные системы упорядоченно передают информацию в кору головного мозга. карты, хотя другие периферические сенсорные рецепторы, в отличие от рецепторов сенсорная или тактильная система сосредоточены в небольших органах: глазах, ушах, нос и язык.Информация от каждого из этих органов чувств отображается на разные области мозга. 6. Плотность рецепторов и размеров рецептивных полей центральных нейронов определяют способность распознавания по двум точкам Какие свойства сенсорной сенсорной системы позволяют нам различать два точки, давящие на нашу кожу, даже если они находятся на расстоянии 2 или 3 мм друг от друга? Один необходимых свойств — высокая плотность рецепторов, и класс должен обсудите это после того, как ученики обнаружат, что двухточечное пороговое расстояние на кончики пальцев составляют от двух до трех миллиметров (мм).Другими словами, рецепторы должны быть упакованы достаточно плотно, чтобы зонд стимулировал один или более из них. Однако одна только высокая плотность рецепторов не может объяснить почему кончик пальца может различать точки так близко друг к другу, а рука воспринимает две точки только тогда, когда они находятся на расстоянии 35–40 мм друг от друга. Секунда свойство, необходимое для точной двухточечной дискриминации, заключается в том, что соседнее рецепторы должны подключаться к различным нейронам ЦНС, что, в свою очередь, означает, что эти нейроны ЦНС должны иметь небольшие рецептивные поля, как объясняется ниже. Каждый сенсорный рецептор соединяется через серию ретрансляционных нейронов с нейрон ЦНС. Данный центральный нейрон реагирует на всю информацию от своего область ввода (область кожи, которая является полем сбора только для эта клетка ЦНС), как если бы она исходила из одной точки. Этот участок кожи называется рецептивным полем центрального нейрона. На рука, каждый сенсорный рецептор собирает информацию с гораздо большей кожи области, чем рецептор на кончике пальца, и этот рецептор также связан к определенному центральному нейрону.Этот центральный нейрон, как и центральный «нейрон пальца», интерпретирует все входящие данные как поступающие из одной точки, даже хотя площадь кожи в этом случае намного больше. Для того, чтобы человек, чтобы почувствовать две точки, две отдельные популяции центральных нейронов должны активируются стимуляцией соответствующих рецептивных полей. Когда такое бывает, сообщается о двух точках. Подводя итог , двухточечная дискриминация зависит от активируя две отдельные популяции нейронов, и чтобы различить две близко расположенные точки, рецептивные поля нейроны должны быть маленькими.Это, в свою очередь, означает, что рецепторы должны быть плотно упакованы в чувствительной области, так что две точки очень близко друг к другу активируют разные рецепторы. 7. Сенсорная информация от разных рецепторов сочетается на высших уровнях мозга Хотя отдельные рецепторы реагируют только на один тип стимулов, такие как давление или вибрация, стимул в реальном мире почти всегда активирует одновременно несколько видов рецепторов. Чтобы сформировать репрезентативную картину этого в нашем сознании, разные ощущения должны все «собраться» где-то в мозгу, и в одном месте это происходит в нейронах коры, называемых нейронами, обнаруживающими особенности.Каждый из этих нейронов получает несколько различных типов информации от нейроны первичной соматосенсорной коры (которые получили Информация от рецепторов). Эта интеграция ощущений позволяет нам испытать кубик льда как гладкий, так и холодный, или почувствовать этот песок на пляже содержит зерна разного размера и может быть горячим или холодным. Как это информация отправляется в высшие мозговые центры, ощущения тоже берут на себя значение из-за прошлого опыта. 8. Неврологи используют двухточечную дискриминационные тесты для проверки повреждения нервов Неврологи, врачи, специализирующиеся на заболеваниях центрального (головного мозга и спинной мозг) и периферические (нервы ко всем органам и мышцам) нервные системы, иногда проверяют пациентов на распознавание по двум точкам. | |||