Отзывы о книге Самопознание
Много лет эта книга стояла на полке, чтобы быть наконец прочитанной в ДП! Приобретала я ее, только чтобы хоть каким-то боком окунуться в так называемую «русскую философию» и прокачаться в «самопознании» ̶в̶р̶у̶ ̶я̶ ̶в̶с̶е̶,̶ ̶к̶а̶к̶а̶я̶ ̶р̶у̶с̶с̶к̶а̶я̶ ̶ф̶и̶л̶о̶с̶о̶ф̶и̶я̶,̶ ̶э̶т̶о̶ ̶ж̶е̶ ̶Б̶е̶р̶д̶я̶е̶в̶,̶ ̶к̶а̶к̶ ̶б̶е̶з̶ ̶н̶е̶г̶о̶ ̶в̶ ̶б̶и̶б̶л̶и̶о̶т̶е̶к̶е̶?̶!̶
В предисловии Николай Александрович пытается дать определение книге, которая вроде как и автобиографическая, но при этом о каких-то конкретных событиях говорит расплывчато, будто это необязательно — вся жизнь Бердяева является лишь фоном, на переднем плане только мысль, но мысль эта так подана…будто это автобиография мысли вообще. Да, не дневник, а поток самоанализа. Словно человек сидит перед тобой и говорит обо всем наболевшем, о всех своих думах, и во все это остается только погружаться и находить что-то знакомое.
Каждая глава («Я и мировая среда», «Одиночество», «Творчество», «Моя окончательная философия», et cetera) — это очередное «я» Бердяева. Постоянное «да» и «нет», вечное «или», которое так путает читателя, что про Николая Александровича после чтения уже никакими штампами не обрисуешь.
Он — одинокий волк, ищущий общества людей. Борец, бунтарь, интеллигент, спорщик обо всем на свете, где главное — сопротивляться всему, что так манит и греет других. Противник конечности, поклонник вечности. Так много противоречивого, так много сложного о себе самом. И вот верю, что Бердяев «самопокопался» так, что понятен только сам себе, другим лишь сделав одолжение судить по маскам, которые он предоставлял.
Я не пишу ни для исповедующего меня священника, ни для психоанализирующего меня врача <…> Я задаюсь целью совершить акт экзистенциального философского познания о себе, осмыслить свой духовный путь. Плохо лишь то, что я не выдерживаю стиля, пишу смешанно и слишком свободно.
Многие мысли Бердяева обязательно посещали любого человека, и «Самопознание», в принципе, этим и интересна. Но здесь нет какого-то литературного откровения, нет философского наставления, лишь перечисление всех фактов, которые открыл в себе автор. Книга не для знакомства с философией (для себя я не нашла ничего важного), но вполне будет полезна увлекающимся и любителям чужих мыслительных процессов. «Самопознанию» не стоит ставить звездочки (Бердяев хитро открестился от какого-либо оценивающего мнения еще в предисловии), потому что не может сильно уж понравится/не понравится. Это был любопытный опыт, но определенно с русской философией знакомиться нужно не с нее.
www.livelib.ru
Отзывы о книге Самопознание
Много лет эта книга стояла на полке, чтобы быть наконец прочитанной в ДП! Приобретала я ее, только чтобы хоть каким-то боком окунуться в так называемую «русскую философию» и прокачаться в «самопознании» ̶в̶р̶у̶ ̶я̶ ̶в̶с̶е̶,̶ ̶к̶а̶к̶а̶я̶ ̶р̶у̶с̶с̶к̶а̶я̶ ̶ф̶и̶л̶о̶с̶о̶ф̶и̶я̶,̶ ̶э̶т̶о̶ ̶ж̶е̶ ̶Б̶е̶р̶д̶я̶е̶в̶,̶ ̶к̶а̶к̶ ̶б̶е̶з̶ ̶н̶е̶г̶о̶ ̶в̶ ̶б̶и̶б̶л̶и̶о̶т̶е̶к̶е̶?̶!̶
В предисловии Николай Александрович пытается дать определение книге, которая вроде как и автобиографическая, но при этом о каких-то конкретных событиях говорит расплывчато, будто это необязательно — вся жизнь Бердяева является лишь фоном, на переднем плане только мысль, но мысль эта так подана…будто это автобиография мысли вообще. Да, не дневник, а поток самоанализа. Словно человек сидит перед тобой и говорит обо всем наболевшем, о всех своих думах, и во все это остается только погружаться и находить что-то знакомое.
Каждая глава («Я и мировая среда», «Одиночество», «Творчество», «Моя окончательная философия», et cetera) — это очередное «я» Бердяева. Постоянное «да» и «нет», вечное «или», которое так путает читателя, что про Николая Александровича после чтения уже никакими штампами не обрисуешь.
Он — одинокий волк, ищущий общества людей. Борец, бунтарь, интеллигент, спорщик обо всем на свете, где главное — сопротивляться всему, что так манит и греет других. Противник конечности, поклонник вечности. Так много противоречивого, так много сложного о себе самом. И вот верю, что Бердяев «самопокопался» так, что понятен только сам себе, другим лишь сделав одолжение судить по маскам, которые он предоставлял.
Я не пишу ни для исповедующего меня священника, ни для психоанализирующего меня врача <…> Я задаюсь целью совершить акт экзистенциального философского познания о себе, осмыслить свой духовный путь. Плохо лишь то, что я не выдерживаю стиля, пишу смешанно и слишком свободно.
Многие мысли Бердяева обязательно посещали любого человека, и «Самопознание», в принципе, этим и интересна. Но здесь нет какого-то литературного откровения, нет философского наставления, лишь перечисление всех фактов, которые открыл в себе автор. Книга не для знакомства с философией (для себя я не нашла ничего важного), но вполне будет полезна увлекающимся и любителям чужих мыслительных процессов. «Самопознанию» не стоит ставить звездочки (Бердяев хитро открестился от какого-либо оценивающего мнения еще в предисловии), потому что не может сильно уж понравится/не понравится. Это был любопытный опыт, но определенно с русской философией знакомиться нужно не с нее.
www.livelib.ru
Николай Бердяев «Самопознание» — отзыв garatty
Мне пришлось жить в эпоху катастрофическую и для моей родины, и для всего мира. На моих глазах рушились целые миры и возникали новые. Я мог наблюдать необычайную превратность человеческих судеб. Я видел трансформации, приспособления и измены людей, и это, может быть, было самое тяжелое в жизни.
Я сидел четыре раза в тюрьме, два раза в старом режиме и два раза в новом, был на три года сослан на север, имел процесс, грозивший мне вечным поселением в Сибири, был выслан из своей родины и, вероятно, закончу жизнь в изгнании.
И в этой книге об этом нет практически ни слова. Ну, или очень мало. Я вообще имею некоторую слабость до автобиографий. Очень уж мне любопытно, что о себе думает и мыслит деятель. Что, по его мнению, является важнейшим в его жизни и градация его убеждений и взглядов, его личные трагедии и катастрофы. Конечно, у автобиографий две стороны: одна сторона – это мысль, что лучше напишет о жизни лица само это лицо, с другой же стороны – мысль, что автор сам напрасно о себе налжет, даже и не думая о том, что лжет, потому что не всегда верно то, что человек о себе думает и чем он является на самом деле. И в данном случае Бердяев проповедует крайний субъективизм в своей автобиографии и не пытается преподнести объективный взгляд со стороны на самого себя. Но в этом субъективизме будет побольше истины, чем в “исповеди” Жан-Жака Руссо.
Не пытаясь привлечь внимание читателя к своей внешней стороне жизни, которая непременно была разнообразна и богата событиями, он направляет взор читателя на свой внутренний мир, на свою суть, на градацию и изменение своих взглядов, на людей, которые на него повлияли, на свою духовную жизнь. И по итогу это оказалось прекраснейшее повествование.
Буквально с первой же страницы “Самопознание” меня захватило. Ещё во время прочтения «Русской идеи» мне показалось, что Бердяев мне очень близок в духовном плане. В «Самопознании» я сразу же наткнулся на очень схожие между мной и автором черты личности и миросозерцания. Я даже принялся подчеркивать в книге черты характера, которые были схожи с моими. И их оказалось огромное множество: своеобразное чувство антисоциальности и чуждости к этому миру, негативное отношение к военным (связанное с общими жизненными событиями), отсутствие чувства иерархического положения людей в обществе, отвращение к стремлению до могущества и власти, большая страсть до шутливости и чувства юмора… Ну и пара цитат под которыми я бы мог подписаться:
К людям у меня была довольно большая личная терпимость, я не склонен был осуждать людей, но она соединялась с нетерпимостью. Я делался, нетерпим, когда затрагивалась тема, с которой в данный момент связана была для меня борьба.
Во мне есть как бы два человека, два лица, два элемента, которые могут производить впечатление полярно противоположных. Я не только человек тоскующий, одинокий, чуждый миру, исполненный жалости к страдающей твари, душевно надломленный. Я также человек бунтующий, гневно протестующий, воинственный в борьбе идей, вызывающий, способный к дерзновению.
Правда в итоге мы разошлись по некоторым ключевым вопросам, но эта схожесть меня несколько поразила. А многие его повороты мысли были мной впитаны и признаны истинными.
Бердяев взял за основу убеждения Достоевского и развил их в собственном ключе, несколько углубил их на свой манер. Он беспрекословно признает его как своего учителя. Его идея о том, что если нет Бога, нет глубины, нет чего-то иного кроме этого мира, то нет смысла вообще ни в чем. Потому что все в этом мире тленно. Эта же идея была частью миросозерцания Федора Михайловича. Да и не только его. Негативный исход этой мысли чуть не довел Толстого до самоубийства. Крайне интересна бердяевская исповедь веры, признание себя православным и в то же время жесткая критика церкви. Его непризнание господства Бога над этим миром, также крайне любопытно. Этим миром, по мысли автора, владеет “князь мира сего”, т.е. дьявол. И этим он оправдывает ужасные трагедии и несчастья многих безвинных существ. И он не принимает ортодоксии в виде Бога-Господина, а принимает веру в виде Бога–освободителя, дарующего истинную свободу. Я не буду описывать все философские выводы к которым пришел Бердяев, но выделю эту, как основную в мировоззрении автора и крайне любопытную.
После прочтения “Самопознания” я по иному взглянул на другую работу автора “Русскую идею”, которую я поначалу воспринял, как учебник философской мысли. Сейчас же я понимаю, что Бердяев через русских мыслителей проводил свою точку зрения, показывал тех и то, что повлияло на него самого, на его взгляды, придавая значимость одним аспектам мировоззрения и оттеняя, “стушевывая” другие. В любом случае и то и то произведение автора меня крайне увлекло и от части поразило и впечатлило. И в голову ненавязчиво вошел вопрос: Где эти современные Бердяевы? Да и вообще, где все эти люди, которых описывает автор, отец Булгаков, Франк и другие. Неужели большевистская революция перечеркнула всю интеллектуальную традицию? Ведь все они были плодом своего времени. И это была прекрасная и интереснейшая культура. А сейчас нет никаких плодов времени и культуры. До революции в России были распространенны многие мистические учения, оригинальные идеи, коммуны толстовцев. Сейчас же ничего подобного нет. И почему сейчас не появляется мыслителей? Конечно, долгие годы русская (советская) мысль была скована диктатурой, а когда режим ослабел, то империя рухнула и ввергла Россию в новую пучину ужаса и за этими событиями, скорее всего, и кроется причины всех негативных черт. А может быть мыслители и есть, да только кому их мыслишки могут сейчас быть интересны? Ведь если верить Бердяеву, то он стал довольно популярным в Европе, переведен на 14 языков и получил признание, которого противился. Ну, хотя бы старых, “почтенных” философов все еще издают и это радует.
P.S.
В разные периоды моей жизни я критиковал разного рода идеи и мысли. Но сейчас я остро сознаю, что, в сущности, сочувствую всем великим бунтам истории – бунту Лютера, бунту разума просвещения против авторитета, бунту “природы” у Руссо, бунту французской революции, бунту идеализма против власти субъекта, бунту Маркса против капитализма, бунту Белинского против мирового духа и мировой гармонии, анархическому бунту Бакунина, бунту Л. Толстого против истории и цивилизации, бунту Ницше против разума и морали, бунту Ибсена против общества, и самое христианство я понимаю как бунт против мира и его закона.
www.livelib.ru
«Самопознание» Николай Бердяев: рецензии на книгу
Уже несколько моих знакомых возмущены «нескромностью Бердяева» — как, дескать, не стыдно о себе столько писать, да еще и с таким зашкаливающим самомнением!..
Тут как раз вспомнилась сцена из «Иронии судьбы». Когда друзья требуют у Лукашина и Нади «прекратить обниматься», а они не прекращают, один резюмирует: «Тебя раздражает, что они обнимаются? Меня нет».
Это к тому, что меня не раздражает авторское сугубое самопознание, абсолютно. Наоборот. Еще не каждому дано целую книгу написать о себе — да так, чтобы «самость» была не целью, а средством поиска источников духовного смысла.
У Бердяева все выглядит не совсем как обывательское самомнение и самолюбование. Он философ, а у таких людей мозг вообще по-другому устроен, принципиально по-другому. И то, что у обычного человека хвастовство, у философа — способ обдумывания, добывания сути. Тем и интересен этот чужой философский экскурс «в себя». Зато в результате становится легче понять, что такое, например, эти неуловимые бытовым умом «экзистенциальность» и «трансцендентность». Через личность это понимать гораздо проще, чем отвлеченно. Хотя, конечно, чтобы вполне осознать, о чем говорит Бердяев, надо гораздо, гораздо больше знать об истории, религии и культуре, чем знаю я.
Мне очень близка красная линия книги, которую условно могу определить как «свободноличностный антиколлективизм» (но у меня не бердяевский протестно-деятельный, а свой, поспокойнее).
Очень остро Бердяев воспринимает клерикализм (я так же отношусь, пусть и не деятельно). По-моему, это явление, если разрастается, умерщвляет Церковь, по-паучьи высасывает ее суть, оставляя только оболочку. (В России как раз это и происходит, увы.)
Цитата из книги:
Ищут не правды, а порядка и сильной власти. В православном зарубежье обнаружились клерикальные настроения, которых в прошлом у нас не было. В православии не было клерикализма, который вдруг начали утверждать как единственно истинное православие. Епископы и священники были почти обоготворены. Если какой-нибудь епископ старой формации не склонен был преувеличивать своего авторитета, то молодежь была недовольна и требовала от него авторитарного иерархического сознания, то есть, в сущности, подчинения сознанию молодежи. Большая часть эмиграции рассматривала Православную церковь как орудие желанного государственного порядка. Утверждался примат политики над духом, как в православии императорском. Это саддукеи.
Еще, читая, можно вдоволь повозмущаться какой-нибудь трактовкой чего-нибудь, каким-нибудь инаковым описанием явлений. Например, вот этого никак не хочу принять:
У меня была несимпатия к успокоенному, довольному религиозному типу, особенная антипатия была к религиозному млению и к мещанскому религиозному комфорту. Нужно еще сказать, что мечтательность у меня всегда была сильнее непосредственной душевности. Я все-таки более всего человек мечты. Но эта мечтательность связывается у меня с суровым религиозным реализмом, отвращением от сентиментально-идеалистической, прекраснодушной религиозности.
Что такое? Что плохого в радости от чувства единения с Церковью, от ее принятия? Почему прекраснодушие в религии представляется антонимом религиозного реализма? Видимо, такое мнение может возникать, если воспринимать Церковь только как политический институт. Но это восприятие противоречит авторским же антиклерикальным взглядам.
Кстати, автор уже в начале книги расставил точки над i в вопросе противоречивости:
Очень поверхностно и наивно удивление перед противоречиями человека. Человек есть существо противоречивое. Это глубже в человеке, чем кажущееся отсутствие противоречий. Я усматриваю в себе целый ряд сплетающихся противоречий.
Мне очень не понравилась глава о творчестве. Что-то есть в ней не то, какая-то ошибка и выпадение из ряда, но я так и не смогла понять, в чем именно сбой (это тоже от недостатка знаний).
В книге множество важных примет времени. История живьем и в лицах. Многим известным современникам автор дал описания, от которых немеешь в удивлении. Но книги пишут люди, а Бердяев просто один из них. Он и сам говорил, что то, что окружающие в свою очередь пишут о нем, и близко к правде не стоит.
Интереснейшие главы — о пятилетней жизни при советском строе, о жизни после высылки за границу, глава-дополнение о 40–46-х годах. Невозможно было оторваться от чтения типологического сравнения русских и западных европейцев и видов национализма, от описаний различных идейных и религиозных течений в эмиграции. Богатейший материал.
Заметен неважный язык.
В оформлении своей мысли, в своем отношении к писанию я не артист, интересующийся совершенством своего продукта.
Но поскольку это не роман, такой недостаток можно признать несущественным.
О емкости. «Самопознание» переполнено ценными или просто интересными или близкими мне мыслями, все хочется привести. Перепишу хотя бы несколько:
«Наш мир, которым для слишком многих исчерпывается реальность, мне представляется производным. Он далек от Бога. Бог в центре. Все далекое от Бога провинциально. Жизнь делается плоской, маленькой, если нет бога и высшего мира»
«…я хотел узнать и определить, что такое «православие». В результате долгого пути я принужден сознать, что православие неопределимо, гораздо менее определимо, чем католичество и протестантизм»
«В центре моего религиозного интереса всегда стояла проблема теодицеи. В этом я сын Достоевского. Единственным серьезным аргументом атеизма является трудность примирить существование всемогущего и всеблагого Бога со злом и страданиями мира»
«Когда я, будучи марксистом, сидел в салоне Браницкой, то я не предполагал, что из марксизма могут произойти такие плоды»
«…я принадлежу к людям, которые отрицательно реагируют на окружающую среду и склонны протестовать. Это также форма зависимости»
«Все военное было для меня нестерпимым, ибо делало человека подчиненной частью коллективного целого»
«Я страшно боюсь болезней, болезни внушают мне почти мистический ужас. Ошибочно было бы объяснять это страхом смерти. Если я боюсь смерти, то не столько своей, сколько близких людей. Я боюсь именно болезней, заразы, всегда представляю себе дурной исход болезни. Мое сильно развитое воображение направлено в худшую сторону»
«Я не помню, чтобы меня когда-либо наказывали. Вероятно, из гордости я себя держал так, чтобы не было и поводов для наказания»
«Гордостью же можно объяснить, что я, в конце концов, мало честолюбив и славолюбив»
«Дурной нравственный запах мучит меня не меньше, чем дурной физический запах»
«Я почти никогда не обижался. Состояние ободранного самолюбия мне было понятно, и меня очень отталкивало это состояние в людях»
«… и самое христианство я понимаю как бунт против мира и его закона»
«…субъективное объективно, объективное же субъективно, ибо субъект есть создание Бога, объект же есть создание субъекта»
«Жалостливость и заботливость соединялись у меня с эгоистическим самосохранением. Я часто прятался от жалости, избегал того, что могло вызвать острое сострадание. Я презирал в себе это свойство. Это было неисполнением евангельских заветов. Моя жалость оказывалась не добродетелью, а слабостью. Но я очень любил и ценил в жизни людей активную излучающую доброту»
«Человек не может, не должен в своем восхождении улететь из мира, снять с себя ответственность за других. Каждый отвечает за всех. Возможно лишь общее спасение для вечной жизни. Свобода не должна стать снятием ответственности за ближних».
«Ленин философски и культурно был реакционер, человек страшно отсталый, он не был даже на высоте диалектики Маркса, прошедшего через германский идеализм. Это оказалось роковым для характера русской революции — революция совершила настоящий погром высокой русской культуры»
«У меня нет дара дружбы, я не способен уделять людям много внимания и у меня нет никакой потребности водительствовать душами»
«…я твердо стою на том, что преодоление самоутверждения и гордыни есть главное в христианстве. Это самоутверждение и гордыня скрываются и за смирением»
«У меня не было особенных симпатий к имяславству, но меня возмущали насилия в духовной жизни и низость, не-духовность русского Синода»
«Он [отец Алексей Мечев], между прочим, говорил, что не следует рассчитывать ни на какие интервенции и военные насилия для свержения большевизма, а исключительно на духовный переворот внутри русского народа. Рассказывал о красноармейцах, которые приходили по ночам к нему каяться»
«Мне глубоко антипатична точка зрения слишком многих эмигрантов, согласно которой большевистская революция сделана какими-то злодейскими силами, чуть ли не кучкой преступников, сами же они неизменно пребывают в правде и свете. Ответственны за революцию все, и более всего ответственны реакционные силы старого режима.» «Я также и сейчас думаю, что равенство есть метафизически пустая идея и что социальная правда должна быть основана на достоинстве каждой личности, а не на равенстве.»
«…перевоплощение людей — одно из самых тяжелых впечатлений моей жизни. Я видел эти перевоплощения и в революционерах, занявших видное положение в советской власти. Вспоминаю о X., которого я хорошо знал, когда он был в революционном подполье. Он мне казался очень симпатичным человеком, самоотверженным, исключительно преданным своей идее, мягким, с очень приятным, несколько аскетического типа лицом. Жил он в очень тяжелых условиях, скрывался от преследований, голодал. В нем было что-то скорбно-печальное. Этого человека совершенно нельзя было узнать в советский период. у него совершенно изменилось лицо. Он разжирел, появилась жесткость и важность. Он сделал советскую карьеру, был советским послом в очень важном месте, был народным комиссаром. Перевоплощение этого человека было изумительное. Это очень остро ставит проблему личности. Личность есть неизменное в изменениях. В стихии большевистской революции меня более всего поразило появление новых лиц с небывшим раньше выражением. Произошла метаморфоза некоторых лиц, раньше известных. И появились совершенно новые лица, раньше не встречавшиеся в русском народе. Появился новый антропологический тип, в котором уже не было доброты, расплывчатости, некоторой неопределенности очертаний прежних русских лиц. Это были лица гладко выбритые, жесткие по своему выражению, наступательные и активные. Ни малейшего сходства с лицами старой русской интеллигенции, готовившей революцию. Новый антропологический тип вышел из войны, которая и дала большевистские кадры. Это тип столь же милитаризованный, как и тип фашистский»
«Я понял коммунизм как напоминание о неисполненном христианском долге. Именно христиане должны были осуществить правду коммунизма, и тогда не восторжествовала бы ложь коммунизма»
«Я принадлежу к сравнительно редким людям, для которых всякий иностранец такой же человек, как и мой соотечественник, все люди равны, и в своем отношении к ним я не делаю никакого различия по национальностям. Я могу иметь свои симпатии и несимпатии к национальным типам, но это не определяет моего отношения к отдельным людям. Отталкивает меня лишь национальное самомнение и национальная исключительность и более всего отталкивает в русских. Остро отрицательную реакцию во мне вызывает антисемитизм. Русский национализм был для меня максимально неприемлем. Но сам я горячо люблю Россию, хотя и странною любовью, и верю в великую, универсалистическую миссию русского народа. Я не националист, но русский патриот»
И там еще много интересного.
topliba.com
Отзывы о книге Самопознание
Много лет эта книга стояла на полке, чтобы быть наконец прочитанной в ДП! Приобретала я ее, только чтобы хоть каким-то боком окунуться в так называемую «русскую философию» и прокачаться в «самопознании» ̶в̶р̶у̶ ̶я̶ ̶в̶с̶е̶,̶ ̶к̶а̶к̶а̶я̶ ̶р̶у̶с̶с̶к̶а̶я̶ ̶ф̶и̶л̶о̶с̶о̶ф̶и̶я̶,̶ ̶э̶т̶о̶ ̶ж̶е̶ ̶Б̶е̶р̶д̶я̶е̶в̶,̶ ̶к̶а̶к̶ ̶б̶е̶з̶ ̶н̶е̶г̶о̶ ̶в̶ ̶б̶и̶б̶л̶и̶о̶т̶е̶к̶е̶?̶!̶
В предисловии Николай Александрович пытается дать определение книге, которая вроде как и автобиографическая, но при этом о каких-то конкретных событиях говорит расплывчато, будто это необязательно — вся жизнь Бердяева является лишь фоном, на переднем плане только мысль, но мысль эта так подана…будто это автобиография мысли вообще. Да, не дневник, а поток самоанализа. Словно человек сидит перед тобой и говорит обо всем наболевшем, о всех своих думах, и во все это остается только погружаться и находить что-то знакомое.
Каждая глава («Я и мировая среда», «Одиночество», «Творчество», «Моя окончательная философия», et cetera) — это очередное «я» Бердяева. Постоянное «да» и «нет», вечное «или», которое так путает читателя, что про Николая Александровича после чтения уже никакими штампами не обрисуешь.
Он — одинокий волк, ищущий общества людей. Борец, бунтарь, интеллигент, спорщик обо всем на свете, где главное — сопротивляться всему, что так манит и греет других. Противник конечности, поклонник вечности. Так много противоречивого, так много сложного о себе самом. И вот верю, что Бердяев «самопокопался» так, что понятен только сам себе, другим лишь сделав одолжение судить по маскам, которые он предоставлял.
Я не пишу ни для исповедующего меня священника, ни для психоанализирующего меня врача <…> Я задаюсь целью совершить акт экзистенциального философского познания о себе, осмыслить свой духовный путь. Плохо лишь то, что я не выдерживаю стиля, пишу смешанно и слишком свободно.
Многие мысли Бердяева обязательно посещали любого человека, и «Самопознание», в принципе, этим и интересна. Но здесь нет какого-то литературного откровения, нет философского наставления, лишь перечисление всех фактов, которые открыл в себе автор. Книга не для знакомства с философией (для себя я не нашла ничего важного), но вполне будет полезна увлекающимся и любителям чужих мыслительных процессов. «Самопознанию» не стоит ставить звездочки (Бердяев хитро открестился от какого-либо оценивающего мнения еще в предисловии), потому что не может сильно уж понравится/не понравится. Это был любопытный опыт, но определенно с русской философией знакомиться нужно не с нее.
www.livelib.ru
Отзывы о книге Самопознание
Много лет эта книга стояла на полке, чтобы быть наконец прочитанной в ДП! Приобретала я ее, только чтобы хоть каким-то боком окунуться в так называемую «русскую философию» и прокачаться в «самопознании» ̶в̶р̶у̶ ̶я̶ ̶в̶с̶е̶,̶ ̶к̶а̶к̶а̶я̶ ̶р̶у̶с̶с̶к̶а̶я̶ ̶ф̶и̶л̶о̶с̶о̶ф̶и̶я̶,̶ ̶э̶т̶о̶ ̶ж̶е̶ ̶Б̶е̶р̶д̶я̶е̶в̶,̶ ̶к̶а̶к̶ ̶б̶е̶з̶ ̶н̶е̶г̶о̶ ̶в̶ ̶б̶и̶б̶л̶и̶о̶т̶е̶к̶е̶?̶!̶
В предисловии Николай Александрович пытается дать определение книге, которая вроде как и автобиографическая, но при этом о каких-то конкретных событиях говорит расплывчато, будто это необязательно — вся жизнь Бердяева является лишь фоном, на переднем плане только мысль, но мысль эта так подана…будто это автобиография мысли вообще. Да, не дневник, а поток самоанализа. Словно человек сидит перед тобой и говорит обо всем наболевшем, о всех своих думах, и во все это остается только погружаться и находить что-то знакомое.
Каждая глава («Я и мировая среда», «Одиночество», «Творчество», «Моя окончательная философия», et cetera) — это очередное «я» Бердяева. Постоянное «да» и «нет», вечное «или», которое так путает читателя, что про Николая Александровича после чтения уже никакими штампами не обрисуешь.
Он — одинокий волк, ищущий общества людей. Борец, бунтарь, интеллигент, спорщик обо всем на свете, где главное — сопротивляться всему, что так манит и греет других. Противник конечности, поклонник вечности. Так много противоречивого, так много сложного о себе самом. И вот верю, что Бердяев «самопокопался» так, что понятен только сам себе, другим лишь сделав одолжение судить по маскам, которые он предоставлял.
Я не пишу ни для исповедующего меня священника, ни для психоанализирующего меня врача <…> Я задаюсь целью совершить акт экзистенциального философского познания о себе, осмыслить свой духовный путь. Плохо лишь то, что я не выдерживаю стиля, пишу смешанно и слишком свободно.
Многие мысли Бердяева обязательно посещали любого человека, и «Самопознание», в принципе, этим и интересна. Но здесь нет какого-то литературного откровения, нет философского наставления, лишь перечисление всех фактов, которые открыл в себе автор. Книга не для знакомства с философией (для себя я не нашла ничего важного), но вполне будет полезна увлекающимся и любителям чужих мыслительных процессов. «Самопознанию» не стоит ставить звездочки (Бердяев хитро открестился от какого-либо оценивающего мнения еще в предисловии), потому что не может сильно уж понравится/не понравится. Это был любопытный опыт, но определенно с русской философией знакомиться нужно не с нее.
www.livelib.ru
«Метафизика пола и любви Самопознание» Николай Бердяев: рецензии и отзывы на книгу | ISBN 978-5-88353-616-7
Главная Labirint.ru2-й Рощинский проезд,дом 8, строение 4 115419 Москва, Российская Федерация
+7 (495) 231-46-79 +7 (495) 780-00-98 +7 (495) 723-72-95 Метафизика пола и любви. Самопознание
Бертельсманн
В сборник вошли два наиболее известных произведения Николая Бердяева — выдающегося русского мыслителя, последователя Канта, Ницше, Шопенгауэра, одного из ярчайших представителей идеалистической философии. «Человек», «личность», «индивид», «свобода», «Бог» — важнейшие категории философии Бердяева.
Пол и Любовь Бердяев считал главными мировыми вопросами и посвятил им работу «Метафизика пола и любви». Чувственность, как и консервативное стремление к обузданию пола, не имеют ничего общего с Любовью. Институт брака укрепляет лишь любовь родовую, а она метафизически ниже, чем любовь личная. Высшая форма любви — не для продолжения рода. Ромео и Джульетта, Данте и Беатриче не продолжили род. Высшее проявление любви — это отречение от житейского, мистическая тайна двоих.
Работа «Самопознание» написана в уникальном жанре философской автобиографии. Бердяев рассказывает о становлении своих философских взглядов, о современниках, о своей яркой жизни: он пережил две революции, русский коммунизм, кризис мировой культуры, две мировые войны; четыре раза сидел в тюрьме, был сослан на север, выслан из России и закончил жизнь эмигрантом-изгнанником, но никогда не порывал внутренней духовной связи с родиной.
Вечные вопросы, над которыми размышлял Бердяев, — Любовь, Одиночество, Свобода, Бунтарство, Смысл Жизни и его поиски — сегодня актуальны, как никогда, идеи мыслителя оригинальны и современны, его стиль — величайшее явление русского языка.Цена: 751 руб RUB
4.4 4
Метафизика пола и любви. Самопознание Бердяев Николай Александрович В сборник вошли два наиболее известных произведения Николая Бердяева — выдающегося русского мыслителя, последователя Канта, Ницше, Шопенгауэра, одного
www.labirint.ru