Радуга тяготения
Сюжет романа сложен и состоит из множества пересекающихся нитей повествования, в которых принимают участие более 400 персонажей[20]. Объединяющими темами на протяжении романа являются ракеты Фау-2, взаимодействие между свободой воли и кальвинистской предопределенностью, разрыв естественного круговорота природы, поведенческая психология, сексуальность, паранойя и теории заговора о «Картели Феба» и иллюминатах. «Радуга земного тяготения» также в значительной степени опирается на темы, с которыми Пинчон, вероятно, сталкивался в своей работе в качестве технического писателя для Boeing. Известно, что архивы Boeing содержат массивную библиотеку исторических документов о ракетах Фау-2, которые, вероятно, были доступны Пинчону. Повествование в романе ведется от разных лиц, эта техника развита Пинчоном позже в романе «На день погребения Моего». Стиль и тон повествования отличается в зависимости от ведущего его персонажа: некоторые излагают сюжет в крайне неформальном тоне, некоторые чаще прибегают к личной интерпретации происходящего, некоторые даже ломают четвертую стену.
Повествование содержит многочисленные описания незаконных сексуальных контактов и употребления наркотиков главными и второстепенными героями, зажатые между большим количеством диалогов на исторические, художественные, психологические и научные темы, перемежающимися с причудливыми бессмысленными стихами и намеками на тёмные стороны поп-культуры 1940-х годов. В романе также присутствуют характерные для Пинчона повторяющиеся темы абсурдных казусов и паранойи. По словам Ричарда Локка «нормообразующей эмоцией», лежащей в основе романа, является паранойя, работающая основным мотивом для большинства главных героев[21]. По мере того как сюжетные линии романа становятся все более взаимосвязанными, вращаясь вокруг идентификации таинственного «черного блока», во многих случаях эта паранойя оказывается оправданной. С развитием сюжета всё большее внимание уделяется темам Таро, паранойи, и жертвоприношений. Эти 3 темы достигают высшей степени в окончании романа и эпилогах многих персонажей.
Повествование начинается с того, что читатель наблюдает Пирата Прентиса, сначала во сне, затем в его доме в Лондоне времен войны. Далее Пират вместе с Роджером Мексикой и Стрелочником следует на работу в АХТУНГ, сверхсекретный военный филиал, где читателю представляют лейтенанта армии США по имени Тирон Слотроп, чья беспорядочная история становится основным сюжетом романа. Лейтенант утверждает, что спал со множеством женщин и, на первый взгляд, является неразборчивым в выборе партнеров, но по ходу повествования Пинчон заставляет читателя сомневаться, существовали ли женщины, с которыми он якобы имел отношения в принципе. В главе «По ту сторону нуля» некоторые персонажи и организации замечают, что каждый сексуальный контакт Слотропа предшествует удару ракеты Фау-2 в том же месте через несколько дней.
В начале второй части осьминог нападает на Кэти на пляже, и Слотроп «удачно» оказывается рядом, чтобы спасти её. Так начинается их роман.Во второй части «Отпуск в казино „Герман Геринг“», Слотроп проходит тайную подготовку и, при загадочных обстоятельствах, отсылается начальством в казино «Герман Геринг» в недавно освобожденной Франции, где и происходит основное действие второй части. Там он узнает о ракете с нерегулярным серийным номером 00000 (Слотроп комментирует, что система нумерации не позволяет составлять серийный номер из четырёх нулей, не говоря уже о пяти) и компоненте, называемом «S-Gerät» (сокращенно от «Schwarzgerät», «черный блок»), сделанном из неизвестного до сих пор пластика Имиполекс Г. Некоторые из его компаньонов, включая охранников, присматривающих за ним, и Кэти, внезапно исчезают и вновь появляются спустя некоторое время. Появляются намеки на то, что предчувствие Слотропом ракетных ударов обусловлено условными рефлексами, установленными ему в детстве Ласло Джамфом, создателем Имиполекс Г.
В главе «В Зоне», пока Слотроп продолжает свои поиски, за ним начинают следить другие персонажи. Многие из них представлены нам как «тени» и лишь частично замечены главным героем. Большая часть событий происходит на пароме «Анубис», при помощи которого различные персонажи совершают путешествия во времени. Слотроп встречает и завязывает длительные отношения с Маргаритой Эрдман, актрисой порно-фильмов и мазохисткой. Впервые он встречает её на заброшенной студии в Зоне, и именно она приводит его к «Анубису».
Позже Слотроп также неоднократно встречается с её шестнадцатилетней дочерью Бьянкой, хотя неясно, прекратил ли он на тот момент отношения с Маргаритой или нет. Позже показано, что Маргарита знает о 00000, «черном блоке» и Имиполексе Г гораздо больше, чем говорит, а также проводит много дней на таинственной и неоднозначно описанной фабрике, где носит униформу из «эротического» пластика. В конце этой части возвращаются несколько персонажей, не появлявшихся с первой главы, в том числе Пират Прентис и Роджер Мексико. «В Зоне» также содержит самый длинный эпизод романа, длительную историю Франца Поклера, ракетного инженера, насильно рекрутированного для оказания помощи в производстве «черного блока». История подробно описывает ежегодные встречи Поклера с его дочерью, Ильзе, и его прогрессирующую паранойю о том, что Ильзе — на самом деле ряд самозванцев, посылаемых, чтобы успокоить его. Через эту историю мы узнаем редкие подробности о «черном блоке», в том числе, что он имеет примерный вес 45 килограммов.
Позже Слотроп возвращается на «Анубис», где находит Бьянку мертвой, что, возможно, служит причиной дальнейшего распада его психики. Он продолжает паломничество по северной части Германии, на разных этапах примеряя личности русского полковника и мифического Героя Свиньи, в поисках дополнительной информации о его детстве и 00000. К сожалению, он неоднократно отвлекается от цели, в результате чего его личность окончательно распадается к четвёртой части, несмотря на попытки многих спасти его.
В этом месте также приходят к завершению истории Мексико, Стрелочника и Пирата, оставив только историю 00000.В заключении романа протагонисты по всему миру обсуждают различные темы от Таро до смерти. К концу «Противодействующей силы» выясняется, что «черный блок» на самом деле капсула для содержания человека, созданная Блицеро. История запуска 00000 подробно описывается воспоминаниями рассказчиков, в то время как в настоящем Энзиан ведёт строительство и подготовку его преемника, 00001 (который не был запущен в течение романа), хотя остаётся неизвестным, кого намерены принести в жертву этой модели. В воспоминаниях говорится, что маниакальный капитан Блицеро, готовясь к запуску 00000, просил Готфрида принести себя в жертву внутри ракеты. Он запускает ракету в псевдополовом акте жертвоприношения со своим связанным несовершеннолетним секс-рабом, запертым Готфридом в «черном блоке». В конце финального эпизода, рассказанного частично во втором лице, ракета снижается над Британией. Текст начинает запинаться в середине песни, написанной предком Слотропа, и полностью обрывается на приземлении ракеты на кинотеатр[22].
Многие факты в романе основаны на технических документах, относящихся к ракетам Фау-2. Отсылки к работам И. П. Павлова, П. Д. Успенского и Юнга основаны на исследованиях Пинчона. Последовательность команд запуска на немецком языке, прозвучавших в конце романа, также верна и, вероятно, скопирована из технического доклада, подготовленного в рамках операции «ответный огонь».
На самом деле 16 декабря 1944 года ракеты Фау-2 попали в кинотеатр Rex в Антверпене, где около 1200 людей смотрели кино «Человек с равнины», убив 567 человек. Это стало самым массовым убийством людей одной ракетой в течение всей войны.
Секретные военные организации, практикующие оккультные приемы ведения войны, имели историческое значение в Аненербе и других нацистских организациях, в то время как союзные силы были ограничены определенными лицами, такими как Луи де Уолс, работавший на MI5.
Помимо этого в романе используется множество отсылок к реальным событиям, укрепляющих понимание сложной хронологии повествования.
Примером может служить появление фотографии Вернера фон Брауна с гипсом на руке. Исторические документы указывают время и место несчастного случая, в котором фон Браун получил перелом, обеспечивая тем самым опорные факты, по которым читатель может восстановить путешествие Слотропа. Другим примером является включение в вещательную сетку радио BBC выступления Бенни Гудмена, которое, согласно историческим записям, происходило лишь раз. Дальнейшие исторические события, такие как бомбардировка союзными силами Пенемюнде и Нордхаузена (расположенного недалеко от концлагеря Дора-Миттельбау, где производились ракеты Фау-2) также появляются в романе для уяснения последовательности повествования.
Сюжет романа сложен и состоит из множества пересекающихся нитей повествования, в которых принимают участие более 400 персонажей. Объединяющими темами на протяжении романа являются ракеты Фау-2, взаимодействие между свободой воли и кальвинистской предопределенностью, разрыв естественного круговорота природы, поведенческая психология, сексуальность, паранойя и теории заговора о «Картели Феба» и иллюминатах.
«Радуга земного тяготения» также в значительной степени опирается на темы, с которыми Пинчон, вероятно, сталкивался в своей работе в качестве технического писателя для Boeing. Известно, что архивы Boeing содержат массивную библиотеку исторических документов о ракетах Фау-2, которые, вероятно, были доступны Пинчону. Повествование в романе ведется от разных лиц, эта техника развита Пинчоном позже в романе «На день погребения Моего». Стиль и тон повествования отличается в зависимости от ведущего его персонажа: некоторые излагают сюжет в крайне неформальном тоне, некоторые чаще прибегают к личной интерпретации происходящего, некоторые даже ломают четвертую стену. Герои ведут рассказ в различных формах от сценария для фильма до потока сознания.
Повествование содержит многочисленные описания незаконных сексуальных контактов и употребления наркотиков главными и второстепенными героями, зажатые между большим количеством диалогов на исторические, художественные, психологические и научные темы, перемежающимися с причудливыми бессмысленными стихами и намеками на тёмные стороны поп-культуры 1940-х годов.
В романе также присутствуют характерные для Пинчона повторяющиеся темы абсурдных казусов и паранойи. По словам Ричарда Локка «нормообразующей эмоцией», лежащей в основе романа, является паранойя, работающая основным мотивом для большинства главных героев. По мере того как сюжетные линии романа становятся все более взаимосвязанными, вращаясь вокруг идентификации таинственного «черного блока», во многих случаях эта паранойя оказывается оправданной. С развитием сюжета всё большее внимание уделяется темам Таро, паранойи, и жертвоприношений. Эти 3 темы достигают высшей степени в окончании романа и эпилогах многих персонажей. В романе также присутствует персонаж Пиг Бодин из «V.», который позже станет визитной карточкой сложной и взаимосвязанной вымышленной вселенной Пинчона, появляясь почти во всех его произведениях.
Повествование начинается с того, что читатель наблюдает Пирата Прентиса, сначала во сне, затем в его доме в Лондоне времен войны. Далее Пират вместе с Роджером Мексикой и Стрелочником следует на работу в АХТУНГ, сверхсекретный военный филиал, где читателю представляют лейтенанта армии США по имени Тирон Слотроп, чья беспорядочная история становится основным сюжетом романа.
Лейтенант утверждает, что спал со множеством женщин и, на первый взгляд, является неразборчивым в выборе партнеров, но по ходу повествования Пинчон заставляет читателя сомневаться, существовали ли женщины, с которыми он якобы имел отношения в принципе. В главе «По ту сторону нуля» некоторые персонажи и организации замечают, что каждый сексуальный контакт Слотропа предшествует удару ракеты Фау-2 в том же месте через несколько дней. Эти совпадения соответствуют Распределению Пуассона, рассчитанному Роджером Мексикой и ведут к размышлениям на такие широкие темы, как детерминизм, обратный ход времени и сексуальность самой ракеты. Слотроп встречает женщину по имени Кэти, они влюбляются и поддерживают отношения до внезапного направления Слотропа в Германию в третьей части. В первой части представляется множество персонажей, включая Франца и Лени Поклер, Роджера Мексику и Джессику, и Томаса Гвенхидви, многие из которых появятся повторно только на последних страницах романа. Многие из представленных персонажей больше не появятся вовсе.
В самом деле, большинство из четырёхсот персонажей появляются лишь единожды и служат для демонстрации значительного масштаба и проработанности вселенной Пинчона. Слотроп также подвергается различным психологическим тестам, многие из которых включают в себя принятие амобарбитала. Целью тестирования является изучение обработки по системе Павлова исследователем Стрелочником. Один из наиболее странных эпизодов этого изучения включает в себя выработку реакции у осьминога Григория на девушку Кэти. В начале второй части осьминог нападает на Кэти на пляже, и Слотроп «удачно» оказывается рядом, чтобы спасти её. Так начинается их роман.
Во второй части «Отпуск в казино „Герман Геринг“», Слотроп проходит тайную подготовку и, при загадочных обстоятельствах, отсылается начальством в казино «Герман Геринг» в недавно освобожденной Франции, где и происходит основное действие второй части. Там он узнает о ракете с нерегулярным серийным номером 00000 (Слотроп комментирует, что система нумерации не позволяет составлять серийный номер из четырёх нулей, не говоря уже о пяти) и компоненте, называемом «S-Gerät» (сокращенно от «Schwarzgerät», «черный блок»), сделанном из неизвестного до сих пор пластика Имиполекс Г.
Некоторые из его компаньонов, включая охранников, присматривающих за ним, и Кэти, внезапно исчезают и вновь появляются спустя некоторое время. Появляются намеки на то, что предчувствие Слотропом ракетных ударов обусловлено условными рефлексами, установленными ему в детстве Ласло Джамфом, создателем Имиполекс Г. Позже реальность этой теории ставится под вопрос так же, как наличие у Слотропа сексуальных подвигов. После получения этой информации Слотроп покидает казино и отправляется в объединенные пустоши пост-военной Европы, «Зону», на поиски 00000 и «черного блока». В заключении второй части Кэти открывается в безопасности в Англии, где наслаждается днём на пляже с Роджером Мексикой и Джессикой, а также Стрелочником, тайно следящим за Слотропом. Не имея возможности контактировать со Слотропом, Кэти следит за его действиями через Стрелочника.
В главе «В Зоне», пока Слотроп продолжает свои поиски, за ним начинают следить другие персонажи. Многие из них представлены нам как «тени» и лишь частично замечены главным героем.
Большая часть событий происходит на пароме «Анубис», при помощи которого различные персонажи совершают путешествия во времени. Слотроп встречает и завязывает длительные отношения с Маргаритой Эрдман, актрисой порно-фильмов и мазохисткой. Впервые он встречает её на заброшенной студии в Зоне, и именно она приводит его к «Анубису». Позже Слотроп также неоднократно встречается с её шестнадцатилетней дочерью Бьянкой, хотя неясно, прекратил ли он на тот момент отношения с Маргаритой или нет. Позже показано, что Маргарита знает о 00000, «черном блоке» и Имиполексе Г гораздо больше, чем говорит, а также проводит много дней на таинственной и неоднозначно описанной фабрике, где носит униформу из «эротического» пластика. В конце этой части возвращаются несколько персонажей, не появлявшихся с первой главы, в том числе Пират Прентис и Роджер Мексико. «В Зоне» также содержит самый длинный эпизод романа, длительную историю Франца Поклера, ракетного инженера, насильно рекрутированного для оказания помощи в производстве «черного блока».
История подробно описывает ежегодные встречи Поклера с его дочерью, Ильзе, и его прогрессирующую паранойю о том, что Ильзе — на самом деле ряд самозванцев, посылаемых, чтобы успокоить его. Через эту историю мы узнаем редкие подробности о «черном блоке», в том числе, что он имеет примерный вес 45 килограммов. В конечном счете 00000 запущен весной 1945 года, ближе к концу войны. Слотроп проводит большую часть времени в роли своего выдуманного альтер-эго, Ракетчика, носящего белый костюм и имитацию ракетного носа на голове. Ракетчик выполняет различные задания для своих и чужих нужд, в том числе получение большого запаса гашиша из центра Потсдамской Конференции. Так продолжается, пока он не покидает регион, направляясь в северную Германию в поисках 00000 и ответов о своём прошлом. Связь между Слотропом и доктором Ласло Джамфом, с его экпериментами над Слотропом в детстве, становится все более очевидной.
Позже Слотроп возвращается на «Анубис», где находит Бьянку мертвой, что, возможно, служит причиной дальнейшего распада его психики.
Он продолжает паломничество по северной части Германии, на разных этапах примеряя личности русского полковника и мифического Героя Свиньи, в поисках дополнительной информации о его детстве и 00000. К сожалению, он неоднократно отвлекается от цели, в результате чего его личность окончательно распадается к четвёртой части, несмотря на попытки многих спасти его. На протяжении «Противодействующей силы» звучат несколько коротких, галлюциногенных историй о супергероях, глупых летчиках-камикадзе и бессмертных мыслящих лампочках. Эти истории, как предполагается, являются продуктом в конец разрушенного рассудка Слотропа. Окончательным определением его личности является его портрет на обложке безызвестной британской группы «Дурак» (еще одна аллюзия на символику Таро), где он указан в качестве исполнителя на губной гармошке и казу. В то же время повествования других персонажей также начинают рушиться: некоторые из них пускаются в странную поездку через Ад, другие улетают в небытие на дирижаблях. Существует множество интерпретаций этого момента, в том числе теории, что все вовлечённые персонажи имеют общее сознание, или же являются частью разума Слотропа, и распадаются вместе с ним.
Повествование Слотропа заканчивается удивительно за долго до конца романа, который больше фокусируется на 00000 и людях, причастных к его созданию и запуску (а именно Блицеро, Энзиане и Готфриде среди прочих). В этом месте также приходят к завершению истории Мексико, Стрелочника и Пирата, оставив только историю 00000.
В заключении романа протагонисты по всему миру обсуждают различные темы от Таро до смерти. К концу «Противодействующей силы» выясняется, что «черный блок» на самом деле капсула для содержания человека, созданная Блицеро. История запуска 00000 подробно описывается воспоминаниями рассказчиков, в то время как в настоящем Энзиан ведёт строительство и подготовку его преемника, 00001 (который не был запущен в течение романа), хотя остаётся неизвестным, кого намерены принести в жертву этой модели. В воспоминаниях говорится, что маниакальный капитан Блицеро, готовясь к запуску 00000, просил Готфрида принести себя в жертву внутри ракеты. Он запускает ракету в псевдополовом акте жертвоприношения со своим связанным несовершеннолетним секс-рабом, запертым Готфридом в «черном блоке».
В конце финального эпизода, рассказанного частично во втором лице, ракета снижается над Британией. Текст начинает запинаться в середине песни, написанной предком Слотропа, и полностью обрывается на приземлении ракеты на кинотеатр. Таким образом, роман начинается и заканчивается ударом ракеты Фау-2 во время войны в Великобритании.
Многие факты в романе основаны на технических документах, относящихся к ракетам Фау-2. Отсылки к работам И. П. Павлова, П. Д. Успенского и Юнга основаны на исследованиях Пинчона. Последовательность команд запуска на немецком языке, прозвучавших в конце романа, также верна и, вероятно, скопирована из технического доклада, подготовленного в рамках операции «ответный огонь».
На самом деле 16 декабря 1944 года ракеты Фау-2 попали в кинотеатр Rex в Антверпене, где около 1200 людей смотрели кино «Человек с равнины», убив 567 человек. Это стало самым массовым убийством людей одной ракетой в течение всей войны.
Секретные военные организации, практикующие оккультные приемы ведения войны, имели историческое значение в Аненербе и других нацистских организациях, в то время как союзные силы были ограничены определенными лицами, такими как Луи де Уолс, работавший на MI5.
Помимо этого в романе используется множество отсылок к реальным событиям, укрепляющих понимание сложной хронологии повествования. Примером может служить появление фотографии Вернера фон Брауна с гипсом на руке. Исторические документы указывают время и место несчастного случая, в котором фон Браун получил перелом, обеспечивая тем самым опорные факты, по которым читатель может восстановить путешествие Слотропа. Другим примером является включение в вещательную сетку радио BBC выступления Бенни Гудмена, которое, согласно историческим записям, происходило лишь раз. Дальнейшие исторические события, такие как бомбардировка союзными силами Пенемюнде и Нордхаузена (расположенного недалеко от концлагеря Дора-Миттельбау, где производились ракеты Фау-2) также появляются в романе для уяснения последовательности повествования.
Томас Пинчон «Радуга тяготения»
«Радуга тяготения» — третий и главный роман Томаса Пинчона, одно из лучших детищ постмодернизма, на чьём фоне меркнут почти все звёзды литературы из обязательной программы читателя-интеллектуала.
Более всего эта книга похожа на «V» того же автора: чередующиеся эпизоды с разными персонажами, скачки во времени, чудаковатые герои, лихое сюжетное макраме, убойный юмор и эпически-энциклопедические масштабы.
Вторая Мировая, затем альтернативная пост-военная история, а в фокусе — простые и не очень люди: никаких баталий да беллетризаций школьной макулатуры. Пинчону интересны не склоки государств, а отдельные — трогательные и смешные — судьбы, кои, даже вспыхнув на полстраницы, продолжат пламенеть в сердце читателя, ибо «Радугу тяготения» создал настоящий писатель, чья пара фраз способна раскрыть, казалось бы, невыразимый внутренний мир.
Книга заставит хохотать и заливаться слезами, причём здешние беды — это не грустные смерти, не требующие от автора усилий, а искусно найденные трагедии в деталях: прыщ на спине, сжигаемая кукла, потерянный домашний питомец и т.д.
Название «Радуга тяготения» отсылает к инверсионной дуге — следу, оставляемому в небе ракетой «Фау-2», с коей произведение начинается и ей же завершается.
Это боевое орудие важно в повествовании, метафорах, символике книги. Тут вам и фаллос, и мандала, и рассуждения о предопределенности.
Вопреки заявлениям «знатоков», в романе есть главный герой с центральной сюжетной линией — это американский лейтенант Эния Ленитроп, скрывающийся от могущественных преследователей в некой Зоне на территории Европы, где водятся те ещё маргиналы, потрёпанные войной. Он всё больше увязает в местном безумии, но пути назад нет, ибо всю прежнюю жизнь, как выяснилось, контролировали извне. И здесь возникает важная для Пинчона тема свободы, впрочем, не единственная, их там — десятки.
Часто в творчестве этого автора и рецензиях на него всплывает «паранойя». В книге её мусолят тоже нарочито много, но вряд ли персонажей, исходя из реалий романа, справедливо обвинять в бредовых идеях. Кое-где — да, а чаще — это вполне трезвая оценка ситуации, когда за ширмой происходящего есть некие Они, кои, признаться, не особо-то концы в воду: бояться же некого.
Ещё самозваные «специалисты» любят рассусоливать и причитать, какая «Радуга тяготения» тяжёлая да непонятная для чтения, мол, смотрю в книгу — вижу фигу. Это чушь. Роман — не из простых, бывает, приходится вернуться на десять страниц назад, чтобы прочесть заново, а потом — ещё раз. Причина тому — ёмкость текста. Пинчон, как настоящий писатель, знает цену и вес слова, а потому лишних не ставит. Пропустили одно — не поймёте всё, что будет дальше, — читайте, друзья, недоумевайте, ведь мы, между делом, из прямого повествования перескочили в воспоминания героя, но вы, невнимательные, это проворонили, так то.
Напоминает «Улисса»: 1) непонятная фраза, 2) три страницы текста, 3) ключ к сложному моменту в начале. Читая внимательно и запоминая факты, легко сопоставлять трудные места и находить их верные интерпретации. А вот пробегать глазами — мухлёж, к чему тогда вообще браться за книгу, для галочки? Пинчон даже мягче Джойса: не требует от аудитории знакомства с историей Ирландии, биографией автора, картой Дублина и т.
д. Зато обойма технических знаний неподъёмна ни для одной души, взявшейся за книгу: если «апикального Бога» можно расшифровать, заглянув в биологический справочник, то в пространных анализах узкопрофильных вопросов придётся плыть, но такие эпизоды не в критичном количестве.
Поэтому заявления «Я понял 5% книги» — это признание лени и глупости, хотя 100% недостижимы. Вряд ли сам Пинчон помнит, что и зачем вложил в текст. Ближе к концу он постарался нагнать мути, намеренно усложнить роман. Всё явно не так безнадёжно для расшифровки, как в случае невнятного «Плюса» Макэлроя, где бред собачий; а с Джойсом сравнивать некорректно: всё же у нас есть богатейшие путеводители от Хоружия и Набокова по «Улиссу», да и по «Поминкам по Финнегану» Андрей Рене постарался перевести максимум информации. А вот материалов по «Радуге тяготения» на русском нет, американцам проще — у них целая вики-энциклопедия.
«Радуга тяготения» вышла у нас в двух вариантах: в лаконичном сером оформлении «Большой книги» и белой иллюстрированной обложке «Интеллектуального бестселлера», с более приятной бумагой, причём книга толще страниц на 150.
Тексты одинаковы.
Перевод от Макса Немцова потрясающ. Чего стоят хотя бы оригинальные манеры речи: «это ж сума спятить», «этим шишкам хотца подлюк», «знашь, я ж када суда приперся, совсем детка был». Русский текст стильно отполирован, лишён избыточности, динамичен за счёт правильно выбранных коротких слов. Титаническая работа позволяет наслаждаться прекрасным творением, превосходящим язык почти любого русского автора — хоть классика, хоть современного.
В отечественных изданиях присутствует спорная запятая и одно странное согласование, но это шикарный результат для книги в 900 страниц, в стране, где в печать всё выходит с ошибками, а издательство «Просвещение», выпускающее «Котов-воителей», вообще после первого тиража просит 12-летних девочек присылать на форум список найденных опечаток.
Кстати, о детях. «Радуга тяготения» — не для ханжей: сцены педофилии, копрофилии, зоофилии и т.д. с азартом расписаны автором. Пинчону повезло творить в годы, когда в работы художников не лезли толерасты да цензоры, и писал он, как и полагается это делать, о чём душа просила, без купюр, компромиссов, реверансов общественному мнению.
«Есть в жизни — значит, есть в книге», почему нет? Негры названы неграми, а то и нигерами, чернокожего мальчугана окучивает взрослый белый дядька — задор в этом всём невероятный. Тут нет стремления начерпать в текст ушаты грязи, напротив, всё к месту, с юмором и бесспорным мастерством.
Оргий не так уж и много для такого объёма, но все они — ярчайшие эпизоды. Один из них можно смело назвать самой лучшей сексуальной сценой в литературе. Куда там «Эммануэль» с перепихоном в самолёте или «Горькой луне» с её гастрономическими какашечными изысками. Пинчон ловит самую верную грань между физиологией и эмоциями, создавая возвышенную художественную порнографию. Есть миф, что он учился у Набокова. И, если подумать, тут немало общего с «Адой», а на «Лолиту» даже отсылки встречаются.
Эквивалент «Радуге тяготения» за пределами творчества Пинчона найти невозможно. Получилось масштабнее Барта, веселее Джойса, сложнее Павича, динамичнее Пруста и т.д., но это не значит, что бесспорно лучше.
В чём-то один автор сильнее, в чём-то другой. Скажем, по стилю очень-очень-очень близко к Набокову, однако козырные тузы прозы всё равно у Владимира Владимировича, кстати, не осилившего сию книгу (Cheking In with Vladimir Nabokov, Esquire. 1975. Vol. 84. № 1. P. 131). А если сравнить с Переком, то француз, кажется, побогаче на словарный запас, зато не способен строить из специальных терминов метафоры, как реализовано в этом произведении.
Любимая смысловая единица в романе — абзац со страницу, включающий красивый стиль, армаду запятых, отсылки к мифологии, биологии, культуре, непроницаемую мутотень, нечто важное для сюжета, пару ассоциаций, тропы, упоминание двух-трёх персонажей, о коих читатель забыл, и т.д.
Из-за густоты населения романа, его невозможно удерживать в голове при первом чтении. Лучший выход — конспект и наличие электронной версии для быстрого поиска. Но даже это не обеспечит полное понимание содержания. Ряд сцен, фраз и фактов — намеренные мистификации, к коим нет ключа, — скажем, выражение Киргизский Свет или бессмысленные песенки (хотя таковые не все).
С этим можно смириться и идти не по смыслу текста, а по ассоциациям, получая уже свою «Радугу тяготения». Кое-где сложность по уровню подскочит до знаменитой главы о перерождении языка из «Улисса», но, увы, в случае «Радуги тяготения» однозначной интерпретации нет.
Роман очень кинематографичен, причём исполнен этот фильм в духе сегодняшних захватывающих лент, будто книга написана сейчас и направлена в 70-е на машине времени, но попутно, по просчёту Шурика, посетила древнюю Москву, где сорвала с катушек Ивана Грозного.
В «Радуге тяготения» действительного много всего крышесносного: гигантский Аденоид, говорящая собака, мальчик, меняющий цвет кожи, дуэль на тортах, заплыв в канализацию, супергерои и много чего ещё — не предугадать. Автор наслаждается тем, что создаёт, и азарт заражает читателя. Синусоида тем скачет от порнографии и сальных шуток до богословия, проблем экологии, эсхатологии и тьмы философских вопросов. Выходит это гладко, хотя неподготовленный ум явно упрекнул бы Пинчона за калейдоскопичность.
Но это от зашоренности, нужна мощная работа мысли, чтобы «вытягивать» такие тексты.
Ближе к концу Пинчон делится подсказками, упоминая таро, каббалу и приводя некоторые факты о книге, способные дать дополнительную плоскость прочтённому. Но потребуется заново пропустить через себя весь текст, ведь эта книга из тех, что предназначены для многократного перечитывания.
Привлекательность романа — в том, что здесь каждый найдёт что-то для себя. Обязательно в душу западёт красивая сцена, что-то романтическое, горькое или героическое. Живописные пейзажи, особые состояния души, потоки авторской мысли никого не оставят равнодушным, а ведь в этом одна из главных задач литературы.
Любопытное наблюдение: многие события из текста загадочным образом проецируются в реальность: возникают цепочки удивительных совпадений, отчего произведение приобретает дополнительный ореол мистики.
«Радуга тяготения» — это та редкая книга, которую справедливо назвать шедевром. Она имеет все шансы попасть если не на вершину, то в первые три позиции любимых произведений думающего читателя.
С ней однозначно стоит познакомиться, хотя начинать лучше с другого романа Томаса Пинчона — «V».
5 толстых книг на карантин
Томас Пинчон «Радуга тяготения» (894 страницы)
Издательство «Эксмо», перевод М. Немцова и А. Грызуновой
В недавних «Ножах наголо» Райана Джонсона есть следующий диалог:
— «Радуга тяготения»?
— Это роман.
— Я знаю.
— Хотя я его не читал.
— Я тоже не читала.
— Никто не читал.
Правильнее сказать, многие пытались и не смогли продвинуться дальше середины. Наэлектризованным языком написанный, самый недоступный и навороченный роман прошлого столетия, что сопровождают описанием «для самых эрудированных». Это четырехактная книжная гиря — чья структура задана картами Таро, образом перфорации бобины кинопленки, физикой и траекторией ракеты — о том, как на нас свалился ХХ век: Вторая мировая, летящие на Лондон ракеты Фау-2, порно, шпионаж, паранойя и патологически сексуальные нацисты.
О Томасе Пинчоне написано куда больше чем он успел написать сам, а разбору «Радуги» один серьезный автор посвящает не то чтобы статью, а как минимум диссертацию, желательно три — что из года в год и делают в университетах всего мира. Обрисовать сюжет не получится — очень не пересказываемая это штука, скорее напоминающая законспектированный сон или выпаленное на кушетке психоаналитика наваждение. Вот облако тегов: более 400 персонажей, трансгрессивные сексуальные похождения, шизонаркотики, философия детерминизма и кальвинистская предопределенность бытия, собаки Павлова, мыслящие лампочки, экскурс в историю нацизма, обернувшуюся излетом астронавтики. Чтение Пинчона — сизифов труд, но труд приятный, включающий в себя декодинг тут и там разбросанных аллюзий — чувствуешь себя Аланом Тьюрингом над дешифратором «Энигма». Как в свое время «Улисса» Джойса было положено сопровождать объяснительным комментарием Дона Гиффорда, так и этот темный обелиск постмодернизма лучше читать в связке с «Путеводителем по «Радуге»» Вайзенберга или кембриджским гидом.
Джонаттан Литтелл «Благоволительницы» (818 страниц)
Издательство Ad Marginem, перевод И. Мельниковой под редакцией М. Томашевской
Сочиненный американским галломаном на неродном языке, награжденный французской Гонкуровской премией (что для иностранца — редкость), в зависимости от страны названный «порнографией» или «великой книгой», но, так или иначе, громко сдетонировавший роман — заодно вновь вернувшийся в русскую читательскую орбиту после октябрського скандала о злополучных двадцати страницах.
Написанные за 120 — как у де Сада — дней, «Благоволительницы» рассказывают о Максимилиане Ауэ — оберштурмбанфюрере СС, дипломированном палаче с изысканной библиотекой и эротомане с лицом мадс-миккельсонского Ганнибала, черпающем грезы и фантазии из повсеместного истребления. Обширная романная география: Германия, Запад Украины, кратер Бабьего Яра, рытвины Северного Кавказа, Сталинград. Исключительная биография: мужеложец с влажными позывами к собственной сестре, гибкий ум, блестящее нацистское резюме и гордость Vaterland, Ауэ становится хроникером событий, пошатнувших барометр ХХ века.
Литтелл проделал колоссальную архивную работу, объединив свидетельства о переломе и неврозе истории и заключив их в фигуре Ауэ. Если книга и не отображает всего ужаса «законов военного времени», то точно манифестирует власть похоти и похоть власти. Физиологичность и телесность текста и в тексте становятся принципом, приемом, сверхтропом — сцепленные обнаженные тела жертв концлагерей здесь напоминают слипшуюся оргию, оргазмы — маленькую смерть, нацизм — БДСМ-практики. Несмотря на всю интеллектуальность, «Благоволительницы» сродни «Дому Аниты» Бориса Лурье и «Белому отелю» Дональда Майкла Томаса прежде всего остаются психотическим эро-текстом о Холокосте — делающим многие книги «после Освенцима» мелкими, если не лишними.
Элеаннор Каттон «Светила» (796 страниц)
Иностранка, пер. С Лихачевой
Милорад Павич и Хулио Кортасар легитимизировали романы-сборки: литературное LEGO (начинай с главы 3, потом к 16, затем с 15 по 3), у Брайана Джонсона книга вообще не сшита корешком — тасуй, комбинируй и читай как хочешь.
«Светила» в этом смысле линейны, но задуманы причудливее, вернее еще механичнее: сюжет о новозеландских золотых приисках задан звездным небом. 27 января 1866 года в городе Хокитика в гостинице «Корона» двенадцать джентльменов рассказывают тринадцатому истории, так или иначе связанные с золотодобычей и сопутствующими ей горестям. Двенадцать рассказчиков отображают двенадцать созвездий, а Кроссби Уэлс — тот самый № 13 — становится персонажем-Землей, вокруг которого «все крутится». Главы становятся короче соответственно фазам убывающей Луны (первая — 350 страниц, последняя — всего две). Все причины, следствия и вообще шестеренки сюжета предопределены движением небесных тел — с помощью специальной астрономической программы Каттон рассчитала их положение с 27 января до 20 марта, с начала и конца романа, соответственно. Идейно же «Светила» ведут перекличку с барочными учениями Роберта Фладда и Томаса Брауна о зависимой от хода звезд человеческой судьбы.
Добросовестная, въедливая, до деталей продуманная звездная феерия от самого молодого лауреата Букера (2013) — раз за разом, страница за страницей поражаешься возрасту автора, которую на тот момент от тридцатилетнего юбилея отделяло несколько лет.
Интересно, что бы сделали — воспользуемся выражением Борхеса — «прядильщики конструкций» вроде того же Павича, дотянись они до такого оборудования. В любом случае, спасибо NASA и их программам за помощь в написании такого романа.
Марк Z. Данилевски «Дом листьев» (746 страниц)
Издательство «Гонзо», перевод Д. Быкова, А. Логиновой, М. Леоновича
Рукопись Данилевски, передававшаяся, как гласит аннотация, бандеролями и из рук в руки «странноватой молодежи — музыкантов, татуировщиков, программистов, стриптизерш, борцов за охрану природы и любителей адреналина — прежде чем быть напечатанной и обрести многочисленную паству. Итак, амфетаминовая голова, бичкомбер и забулдыга Джонни Труэнт вместе с приятелем идут посмотреть на квартиру недавно умершего и ходившего в чудаках Дзампано. Там Джонни находит записи о некоей «пленке Нэвидсона» — документальном фильме Пулитцеровского лауреата Уилла Нэвидсона, привлекшего внимание как братьев Вайнштейн, так и интеллектуалов из Лиги Плюща.
Нэвидсон — военный корреспондент обколесивший полмира — решает обустроится с семьей в доме в Вирджинии и попутно снять домашнее кино, экспонирующее их быт. Одним утром они находят дверь, которой не было, за ней позже появляется коридор, а тот трансмутирует в гигантский, больше чем планета, лабиринт. Уилл сколачивает экспедицию с камерами, запись с которых и становятся «пленкой», о которой, в свою очередь, коряво-академически пишет Дзампано, обильно цитируя психоаналитиков, киноведов, геологов и философов от Жака Деррида до Эйнштейна, подкрепляя все тысячью сноскок, письмами, глоссариями, нотным станом, наконец. Чтобы читатель прошел через огонь, трубы и постмодерн, к монографии Дзампано прибавляются комментарии Труэнта. Дальше, беспрецедентная — особенно для тогдашних 2000-х — методика: с метаморфозами дома мутирует текст, меняется сама функция книги, порою читателю нужно ее перевернуть (при чем во все четыре стороны), читать по диагонали, справа налево, кругами (!) и носиться как теннисный мячик от текста к финальным примечаниям и обратно.
То, что было хоррором стало типографским экспериментом, вызовом — нет, даже наездом на литературу. Просто посмотрите, как это выглядит.
Эдриан Джоунз Пирсон «Страна коров» (540 страниц)
Издательство «Эксмо», перевод М. Немцова
Под личиной главного писателя-затворника современности Томаса Пинчона, как думали журналисты, скрывались Уильям Гэддис, жившая под мостом Ванда Тинаски и автор «Над пропастью во ржи». Пять лет назад в Harper’s Magazine вышла статья о том, что Пирсон — еще один такой аватар, задуманный с целью издать ноунейм-роман. Как выяснилось, допущение бестолковое и непродуктивное: писателем оказался некий А. Дж. Перри (автор статьи с ним переписывался, у Перри прекрасный русский. — Esquire), 1:0, конспирологи промазали — ну, или нас всех опять обманул Пинчон.
Чарли — героический лузер, третьесортный академик, разведенец и «много всего, но ничего целиком» — нанят координатором особых проектов в сельско-общинный колледж Коровий Мык. Обязанности просты: помочь колледжу продлить аккредитацию и устроить рождественскую вечеринку. Однако преподавательский состав разделен на два лагеря: Чарли вынужден примирить мясоедов, консерваторов и католиков с любителями кресс-салата, прогрессистами и приверженцами духовного просвещения. Добиться цельности мешает еще и попытка самого координатора усесться на два стула: он пытается посетить назначенные на одно время барбекю и сеанс тантрической йоги, подписывает как петицию по внедрению электрических печатных машинок, так и за продление эксплуатации ручных. Все это лишь фойе к театру абсурда: день мешается с ночью, пространство-время исчезают и возвращаются на место, на американском флаге то прибавляются, то стираются звезды-штаты, Коровий Мык оборачивается то заспиртованным во времени городишкой времен расширения фронтира, то вполне современным. Итак плотная, нажористая фактура превращается в игривую лекцию о Вселенной и физике; из campus novel текст переходит в роман идей, роуд-стори и философичное заигрывание с идеями дуалистичности и неделимости, пространстве/времени, прогрессе/замедлении, теориях Фуко и буддизме. Меж тем, кроме спекуляций о «пинчоновости» произведения его так особо и не заметили. Ну и — между нами — сволочи, что не заметили.
Томас Пинчон. Радуга тяготения — homo legens — LiveJournal
«Радуга тяготения» Пинчона – настоящий взрыв мозга, который удавалось читать лишь небольшими порциями. Порой было сложновато, тут и язык, и полистилистика, и аллюзии (я как минимум усмотрел отсылки к «V.» автора и ранней эссеистики Хорхе Луиса Борхеса, например, к работе «Буэнос-Айрес», где рассматривался не только быт аргентинцев, но и литература, фольклор, великий аргентинский эпос «Мартин Фьерро»), и аллитерации – активно использовались слова немецкого, латинского, и других языков.
Время действий – последний год Второй мировой. В центре сюжета американский офицер – Эния Ленитроп (имя, конечно же, говорящее, тут и энтропия, и лень, характерные для героя), его служебная и сексуальная жизнь. Особенно последняя. Свои победы над слабым полом герой отмечал на карте, а через некоторое время в эту точку падала немецкая ракета «Фау-2». Собственно это и стало поводом для дальнейшего преследования Ленитропа спецслужбами, причем небезосновательно. Как выяснилось по мере чтения романа, в детстве герой был отдан ученому Ласло Ябопу отцом за деньги для оплаты своего обучения в Гарварде. И этот же ученый участвовал в разработке пластика «Имиколекс-G» для ракеты «Фау-2», которая была произведена под номером «00000».
Роман, начавшийся как историческая фантасмагория постепенно превращается в масштабное полотно, сочетающее в себе иронию и боль, паранойю, хаос и организацию. А загадочные «Они» ближе к концу делают его ещё и главным произведением о противостоянии человека и системы.
P.S. Для тех, кто читал «V.» и помнит, что там были некие загадочные «сферы», в «Радуге» есть небольшой бонус (и этот же бонус может быть одним из объяснением запуска ракеты 00001 с человеком внутри):
«— В минуту Творения, — объясняет представитель каббалистов Стив Эдельман, — Бог послал в пустоту энергетический импульс. Этот импульс тотчас разветвился и разделился на десять отдельных сфер или эманаций, соответствующих числам от 1 до 10. Означенные сферы известны под названием Сфирот. Дабы вернуться к Богу, душа должна одолеть каждую Сфиру, в обратном порядке, от десятой к первой. Вооружившись магией и верой, каббалисты отправились завоевывать Сфирот. Многие каббалистические тайны связаны с успешным завершением этого похода… А Сфирот, надо отметить, складываются в схему, которая зовется Древом Жизни. Оно же — тело Божества. Десять сфер соединены 22 дорогами. Каждая дорога соответствует букве еврейского алфавита и карте из Старших арканов таро. Посему обратный отсчет Ракеты на первый взгляд представляется последовательным, но в действительности скрывает Древо Жизни, каковое следует постигать разом, целиком, параллельно… Одни Сфирот активны, или же маскулинны, другие пассивны, то есть женственны. Однако само Древо цельно, и корни его располагаются непосредственно на Bodenplatte. Это ось особой Земли, новый промысел, порожденный Великим Запуском.»
Tags: Авт: Пинчон Томас, Общ: Чтение-2017, Оц: Рекомендую, Стр: США
Как читать самый сложный роман ХХ века и что о нем нужно знать заранее — FURFUR
В начале этого года стало известно о выходе новой книги американского писателя Томаса Пинчона, мистификатора, параноика, известного затворника и, пожалуй, самого сложного автора ХХ века, сумевшего, несмотря на все это, получить не одну литературную премию и всемирную известность. Тем не менее, главный роман Пинчона — «Радуга тяготения» — был впервые переведен на русский язык только в сентябре прошлого года, то есть почти через 40 лет после его публикации в оригинале.
Сегодня FURFUR подготовил короткий гид по биографии и творчеству Пинчона, а также посоветовался с одним из переводчиков «Радуги тяготения», как подступиться к этим сложным произведениям и с какого из них начать.
|
Томас Рагглз Пинчон американский писатель |
5 июня 1997 года в нью-йоркскую студию телеканала CNN поступил необычный звонок. На проводе был знаменитый американский писатель Томас Пинчон с весьма странной для известного человека просьбой. Накануне тележурналисты сняли его прогуливающимся по улице в обыкновенной манхэттенской толпе — и вроде бы ничего особенного: на голове красная бейсболка, ручка торчит из нагрудного кармана, слегка раздраженное выражение лица, взгляд, кажется, направлен прямо в объектив. Но даже такое небольшое вмешательство в частную жизнь заставило автора бестселлеров схватиться за трубку. |
Можно было подумать, что он попросит не пускать материал в эфир, но писатель решил подогреть сенсацию раскрытия его мистического образа и всего лишь потребовал не тегировать его на видео. Телевизионщики посовещались и решили поступить именно так.
До этого события он хранил инкогнито более 40 лет: не являлся на вручение литературных наград, отказывался от книжных туров по стране, с презрением относился к публичным чтениям собственных произведений — такое поведение сыграло ему на руку и почти мгновенно превратило писателя-затворника в легенду литературных мистификаций. Кто-то со всей серьезностью писал, что Пинчон скрывается в Мексике, кто-то — что в свободное от сочинительства время он рассылает по почте бомбы (к сожалению, с арестом Теодора «Унабомбера» Качинского эта версия отпала), кто-то — что Пинчон на самом деле женщина, живущая под мостом в Северной Калифорнии. Страшная правда всплыла наружу незадолго до этого репортажа CNN — в 1996 году, когда журнал New York опубликовал заметку Нэнси Джо Сэйлс под названием «Знакомьтесь со своим соседом — Томасом Пинчоном», где утверждалось, что писатель ни от кого особенно и не скрывается, а живет себе спокойно на Манхэттене. В общем, «они где-то рядом».
Преданный поклонник Пинчона демонстрирует нездоровый интерес к знаменитому затворнику
Один из главных параноиков планеты сумел достаточно легко и быстро превратиться в мистификатора, способного манипулировать общественным мнением. Все, что требовалось от Пинчона на протяжении этих 40 лет для культивации своей легенды, — лишь изредка подбрасывать дровишко-другое в костер всеобщей и, как это часто бывает в литературном мире, вялотекущей истерики. В сущности, его публичная биография только из этих «дровишек» и состоит.
Начинается «великое затворничество» сразу с его первым романом «V.» (1963 год), отмеченным Фолкнеровской премией, после публикации которого автор ненадолго отправляется в Мексику. Спустя некоторое время его вроде как встречают в Калифорнии, где он, устроившись в тесной хибаре, находящейся в двух кварталах от океана, пишет на миллиметровой бумаге свой opus magnum — «Радугу тяготения» (1973 год). Где-то между этими событиями выходит короткий роман, а на деле повесть — «Выкрикивается лот номер 49».
|
Оригинальные обложки
|
Три книги. О нем говорят и пишут — всем интересно, кто стоит за этими текстами. Но Пинчон отказывается от интервью и контактирует с внешним миром только через своего агента (который в какой-то момент становится его женой). Иногда он публикует в прессе рецензии на полюбившиеся книги или эссе (два из которых можно даже найти на русском: в одном утверждается, что машины и механизмы — это главное зло современности и их надо по возможности уничтожать, в другом маверик в компании других современных авторов рассуждает о семи смертных грехах).
Все это время дебютант-вундеркинд как может эпатирует публику. «Радугу» номинируют на Пулитцеровскую премию, но жюри заявляет, что книга «напыщенная», «нечитаемая» и «порнографическая» (ключевое, на самом деле, слово «радуга» очень уж клонит в сторону де Сада и других французских «пошляков», экспериментаторов с сюрреальной стороной секса). Пулитцера в этом году в итоге не получит никто. Следом за этим роман награждают Национальной книжной премией США, что тоже выглядит как компромисс. Пинчон, кажется, обижен и отправляет получать почести и толкать речи вместо себя любимого комика — Ирвина Кори. В день награждения за кафедру поднимается растрепанный «профессор» — люди охают: «Неужели! Вот и он, загадка раскрыта», — который выдает примерно следующее:
|
«Профессор» Ирвин Кори американский |
«Я хотел бы выразить свою искреннюю благодарность бюро… то есть комитету, то есть организации… за те десять тысяч долларов, которые они на меня потратили. В конце концов сегодня они заработали 400. У меня, кажется, скоро другая встреча, и, как бы мне ни хотелось еще посидеть, я вынужден закруглиться и откланяться. Очень вам признателен. Спасибо также Стадсу Теркелу. Спасибо мистеру Кнопфу (издателю. — Прим. ред.), который только что пробежал по залу, и еще спасибо Брежневу и Киссинджеру — настоящему президенту Соединенных Штатов. И, наконец, спасибо Трумэну Капоте. Благодарю вас». |
Примерно на этом этапе людям начинает особенно нравиться эта игра. Soho Weekly News печатает статью, в которой утверждается, что Пинчон и другой американский затворник (фотографий и биографических фактов которого тоже почти нет), Сэлинджер — это одно лицо. Чуть позже в редакцию приходит уморительный факс: «Неплохо. Старайтесь дальше». Читатели чешут затылки и тычут в главное доказательство существования автора «Радуги тяготения»: фотографии, датированные началом 1960-х, на которых изображен странный молодой человек с большими передними зубами — на правду это тоже не слишком похоже, но все-таки. Вспоминают, что он вроде бы учился в Корнелльском университете — сначала физике, а после перерыва на службу во флоте — литературе. Поговаривают даже, у Набокова, но кто его на самом деле знает. Ну а поскольку главная тема пинчоновских текстов — это мировые заговоры и тотальная всепроникающая паранойя, то наверняка не знает никто. Пинчоновский мир, населенный исключительно шпионами, двойными и тройными секретными агентами, участниками мировой/холодной/гражданской войны, на проверку оказывается куда более реальным, чем мир, который пытается ухватить за пятки журналистика. Кажется, именно это автор своим личным мифом, своей «бесконечной шуткой» и пытается доказать.
|
|
|
томас пинчон в сериале «Симпсоны» 15 сезон, серия 5 |
После трех успешных книг следует 17 лет молчания. Потом снова взрыв — за 1990-е и 2000-е еще четыре романа: «Vineland» (один из самых компактных, всего-то 400 страниц), «Mason & Dixon», «Against the Day» и «Inherent Vice». Первый приняли достаточно прохладно, а после публикации второго случился уже известный нам телевизионный эпизод. В 2004-м и двумя годами позже Пинчон появляется в «Симпсонах» — с бумажным пакетом на голове и парой искрометных фраз про книжную индустрию, а к последнему своему роману сам озвучивает трейлер к книге. |
Буктрейлер «Inherent Vice», озвученный самим Пинчоном
Вот, в сущности, и вся биография (то есть даже библиография). По крайней мере такой она оставалась до начала этого года, пока не случился очередной проблеск в коммуникации Пинчона с публикой. Сначала стало известно, что по последнему роману взялся снимать кино давний фанат писателя, оскаровский лауреат Пол Томас Андерсон — все почему-то сразу решили, что без личного вмешательства Пинчона эта картина никак не обойдется. В проект пригласили Роберта Дауни-младшего (он, правда, отказался, и вместо него там будет главный страдалец американского кинематографа Хоакин Феникс) и Шарлиз Терон. Ну а потом и вовсе выяснилось, что готов новый роман — «The Bleeding Edge», он выходит осенью в издательстве Penguin.
Конечно, тот Томас Пинчон, которого мы наблюдаем в медиа, — это жизнетворческий проект, сродни тому, который лелеяли символисты в конце XIX века, но с поправкой на современность. Герметичность пинчоновской биографии прямо следует поэтике его текстов, максимально закрытых для читателя, особенно в том случае, если этот читатель является представителем Системы. В каком-то смысле прочитать его тексты можно, только вступив с этой Системой в борьбу, как бы бредово ни звучало такое заявление. В свою очередь, эта самая борьба протекает чрезвычайно тяжело, если ввязываться в нее в одиночку. За примерами далеко ходить не надо — можно на досуге пересмотреть «Матрицу». Поэтому гораздо легче «V.», «Лот 49» и «Радуга тяготения» (а другого на русском языке, увы, пока не существует) идет в компании. И вовсе даже не обязательно, чтобы сочитателем был кто-то во плоти (но если это так, то пусть он еще в придачу будет химиком, физиком, а также фармацевтом с большой стопкой рецептов на вещества, максимально расширяющие сознание). Для облегчения Пинчона, на самом деле, вполне достаточно будет книги комментариев или онлайн-энциклопедии, созданной специально к его текстам руками его безумных поклонников и борцов с этой самой Системой со всего мира.
Для того чтобы помочь читателям FURFUR начать разбираться в творчестве Томаса Пинчона, мы обратились за комментариями к Максиму Немцову, автору перевода на русский «Радуги тяготения».
Максим НЕМЦОВПереводчик, редактор |
«Надо понимать, что переводы Пинчона в той или иной степени несовершенны. Лучше всего читать все подряд и в оригинале. Просто брать по хронологии и читать. Так намного интереснее.
Если вам важно знать только про русские версии, то о рассказах и разрозненных эссе я ничего внятного сказать не могу — они все очень разного качества. «Выкрикивается лот номер 49» я бы рекомендовал в последней версии — под редакцией Саши Гузмана, хотя бы потому, что в него вложено больше работы, энергии и времени, и он во многом совершеннее предшествующих изданий, хоть и не идеален. Адекватнее версии у русского читателя все равно не будет еще долго. К русским версиям «V.» я бы подходил с большой опаской — хотя бы потому, что у переводчиков в 1990-х годах не было достаточного справочного аппарата и многое в тексте осталось не понято. Ну а «Радуга тяготения» просто без вариантов пока».
|
Издания романов Пинчона
|
«При чтении «Радуги» — как и любой другой книги — лучше пользоваться мозгом, глазами, ушами и носом. Остальное опционально. Ну да, существует некий корпус толковательной и пояснительной литературы, а также ноосферный слой близких Пинчону писателей и их текстов. Но что нам это дает, когда мы оказываемся с текстом один на один? Здесь происходит ровно то же, что и при чтении любой другой книги, сколь угодно жанровой или примитивной, просто плотность текста больше. В первую очередь надо быть грамотным и чутким читателем, но что тут нового?
Мы собирались и были вполне готовы дать свой комментарий к «Радуге тяготения», но потом от этой мысли пришлось отказаться. Сейчас все упирается в желание издателя (которого пока нет), наше свободное время (которого тоже пока нет), а также в финансово-правовые вопросы: имело бы смысл купить права на «Путеводитель» Вайзенбергера как самый обстоятельный комментарий к тексту и сильно дополнить его с учетом специфики восприятия русскоязычного читателя и каких-то наших собственных наработок, а также всего того полезного, что в него не вошло даже при переиздании (в 2006 году). Ровно так же было бы полезно включать в издания «V.» и «Лота 49» дополненные комментарии Дж. Керри Гранта, а в издание «Улисса» Джойса — комментарии Гиффорда (которые сейчас издаются в сильно обедненном виде и, по-моему, без указания источника).
Кроме того, Зак Смит сделал очень внушительное графическое толкование «Радуги», но это — всего лишь одна из версий прочтения. Нам пару раз помогло при работе над переводом. Неплохо было бы купить на этот альбом права и опубликовать вместе с текстом (мы так и хотели), но это уже вопрос к издателям. Русский перевод романа «Inherent Vice», конечно, будет. Но вот когда — пока не известно. Готовый и отредактированный текст — у издателя, когда они собираются его выпускать — понятия не имею».
|
Известные комментарии
|
Путеводитель по миру самого загадочного писателя Америки – Архив
Среди борцов с Ними (см. «Они») анархисты занимают одно из почетных мест, поэтому появляются почти во всех романах Пинчона. Так, в «Радуге тяготения» мелькает Паскудосси, аргентинский анархист-в-изгнании, плавающий на подводной лодке, где главным святым почитают гаучо Мартина Фьерро, героя аргентинского эпоса, любимого Борхесом. Что же касается борьбы с Ними, то все не так просто: творческий хаос, который несет анархия, может помочь сокрушить систему, но для того чтобы успешно ей противостоять, приходится объединяться и устраивать бесконечные заговоры, а где заговоры (см. «Заговоры») — там уже и Порядок. «Радуга тяготения» написана сорок лет назад, но любой, кто наблюдает за современной российской политикой, может увидеть, как «Мы» иногда превращаются в «Они».
Даже те, кто не осилил ни одного романа Пинчона, знают, что автор «Радуги тяготения» успешно избегает публичности — не дает интервью и сфотографирован был только один раз, в молодости. Даже то, что в конце восьмидесятых он жил в Калифорнии, удалось узнать, только нелегально забравшись в базу данных американского ГИБДД. Говорят, что Виктор Пелевин в свое время был так впечатлен этой анонимностью, что решил брать с Пинчона пример; впрочем, он продержался всего лет пять. Среди самых продолжительных появлений Пинчона в публичном пространстве — голос писателя в трех выпусках «Симпсонов», в которых Пинчон озвучивает сам себя, а в кадре появляется с бумажным пакетом на голове. Тем не менее известно, что в настоящее время Пинчон живет в Нью-Йорке, где папарацци время от времени пытаются его сфотографировать, а местные жители рассказывают полуфольклорные истории о людях, которые якобы видели Пинчона, и тех, кому показалось, что они видели Пинчона. Закрытость писателя даже вызвала появление теории о том, что Пинчон и другой знаменитый затворник — Сэлинджер — одно и то же лицо. Озвучившим эту версию журналистам Пинчон ответил запиской: «Неплохо. Не сдавайтесь». Впрочем, окончательно версия была опровергнута смертью Сэлинджера.
Томас Пинчон, родившийся в 1937 году, — шестидесятник не только по возрасту, но и по мировоззрению. Несмотря на то что его биография довольно туманна, известно, что шестидесятые он провел в Южной Калифорнии и Мексике, где, по всей видимости, был вовлечен в разного рода радикальные движения. Впрочем, даже если не знать этого, романы Пинчона говорят сами за себя: как минимум два из них посвящены калифорнийским шестидесятым («Вайнленд», 1990, и «Врожденный порок», 2009), а «Радугу тяготения», формально рассказывающую о 1944–1945 годах в Европе, вполне возможно описать как послесловие к шестидесятническому контркультурному бунту. Оттуда в романе идея противостояния «Им» (см. «Они»), пристальное внимание к девиантному сексу (см. «Садомазохизм») и разнообразным наркотикам (см. «Наркотики»). Роман посвящен другу Пинчона, еще одному носителю духа шестидесятых, — Ричарду Фаринье, погибшему в 1966 году в автомобильной аварии, на свадьбе которого с младшей сестрой Джоан Баэз Пинчон был свидетелем.
Еще в своих первых романах («V.», 1963; «Выкрикивается лот 49», 1966) Томас Пинчон говорил о всемирном заговоре, объединяющем множество не подозревающих об этом людей. В «Радуге тяготения» масштаб заговора только возрастает, поэтому роман может быть назван не только Ветхим Заветом киберпанка (см. «Киберпанк»), как его аттестовал Тимоти Лири, но и Библией конспирологов. Неслучайно Роберт Ши и Роберт Антон Уилсон отложили выход «Иллюминатов», чтобы доработать свой текст после публикации романа Пинчона, а Умберто Эко называл американского писателя в качестве одного из источников вдохновения для «Маятника Фуко» (см. «Последователи»). Разумеется, от конспирологии один шаг до паранойи, которую Пинчон трактует как первую попытку обнаружить смыслы в хаотическом мире, погружающемся в энтропию. Употребление веществ (см. «Наркотики») только усиливает этот эффект.
Несмотря на то что «Радуга тяготения» написана лет за десять до того, как появился термин «киберпанк», ее влияние столь неоспоримо, что Тимоти Лири назвал «Радугу» Ветхим Заветом киберпанка (Новым Заветом он назвал «Нейромансера», первая фраза которого — скрытая цитата из романа Пинчона «Выкрикивается лот 49»). Главными темами, роднящими романы Пинчона и книги Уилльяма Гибсона и Нила Стивенсона, является интерес к технологиям и наркотикам, а также их влияние на жизнь и психику человека, приобретающего от столкновения с ними новые, трансчеловеческие черты. Уважение к Пинчону в кругах гиков столь велико, что выход его последнего романа «Врожденный порок» в 2009 году журнал Wired отметил публикацией карты «Пинчоновской Калифорнии»; отметим, что в самом романе ничего особо киберпанковского не было.
Как настоящий выразитель духа шестидесятых (см. «Дух шестидесятых»), Пинчон неравнодушен к наркотикам. Помимо всем известных гашиша и кокаина, играющих заметную роль в сюжете «Радуги тяготения», на ее страницах хватает описаний удивительных трипов и рассказов о менее популярных веществах. Не обошлось, конечно, и без вымышленных наркотиков, таких, например, как препарат, одним из побочных действий которого является невозможность рассказать о его эффектах и о том, где его можно достать.
Фотография: Brooks Kraft/Sygma/Corbis
Термин, используемый Пинчоном в «Радуге тяготения» для описания агентов управления и контроля, представителей ненавидимой шестидесятниками Системы, объединяющей транснациональные корпорации, научные институты, нацистскую, американскую и советскую бюрократии и так далее. Хотелось бы верить, что девиантный секс и анархический хаос могут противостоять Им, однако, похоже, что Они отлично умеют использовать все это в своих целях.
Жаргонное наименование поклонников Томаса Пинчона, бесконечно занятых поисками скрытых смыслов в его текстах, сбором слухов о личной жизни писателя (см. «Анонимность»), изучением конспирологических теорий (см. «Заговоры»), а также более вредными для здоровья практиками (см. «Наркотики»). Среди пинчонитов традиционно много гиков, которых привлекает любовь их героя к технологии и общая усложненность текстов. Коллективными усилиями пинчонитов создана огромная Thomas Pynchon Wiki, наполненная подробнейшей информацией обо всех его книгах.
Влияние Пинчона столь велико, что искать его отголоски — занятие столь же увлекательное, сколь и паранойяльное (см. «Заговоры»). Так, автор этого справочника в начале девяностых опубликовал в пинчонитском (см. «Пинчониты») журнале Pynchon Notes статью, где доказывал, что повесть Василия Аксенова «Золотая наша железка» представляет собой пародию на первый роман Пинчона «V.»; к сожалению, сам Аксенов сказал, что Пинчона впервые прочитал лет через десять после написания этой повести. Но среди последователей Пинчона можно смело назвать Уилльяма Гибсона и Нила Стивенсона, Артуро Переса-Реверте с его романом об осаде Кадиса, Лори Андерсен с песней «Gravity’s Angel», Алана Мура с «Хранителями», Дэвида Фостера Уоллеса с «Бесконечной шуткой». Среди русских авторов, вероятно, должен быть назван Виктор Пелевин, в ранних рассказах которого заметно влияние «Радуги тяготения».
С момента, как этот изначально архитектурный термин стали применять в разговорах о литературе, Томас Пинчон был включен в пантеон его классиков. Впрочем, в семидесятые это слово означало нечто иное, чем сегодня: с легкой руки Умберто Эко и его эпигонов современный читатель считает постмодернизм веселой и временами безответственной игрой на развалинах мировой культуры. Применительно к Пинчону постмодернизм означает прежде всего отказ от однозначных объяснений, линейных трактовок и позиции всезнающего автора. Это и неудивительно: если уж взялся бороться с Системой (см. «Дух шестидесятых», «Заговоры»), то классическую форму романа тоже приходится атаковать. Игры с культурными аллюзиями здесь второстепенны и не так уж и веселы: «Радуга тяготения» довольно мрачный роман, хотя в нем хватает буффонады и черного юмора.
В «Радуге тяготения» довольно много написано о садомазохизме, но Пинчон не похож ни на порнографических основоположников жанра, ни на гламурных любителей BDSM. Садомазохизм не возбуждает Пинчона, а всего лишь служит для него метафорой управления и контроля (см. «Они»), а также удачным подходом к диалектике палача и жертвы.
Ракета, которую немцы использовали во Второй мировой войне для обстрела Лондона. Сюжет главного романа Пинчона — «Радуги тяготения» во многом строится вокруг этого оружия. Главный герой книги, Тайрон Ленитроп, испытывает сексуальное возбуждение там, куда вскоре должна попасть ракета, другие персонажи заняты в ее производстве, а первой части романа предпослан эпиграф из Вернера фон Брауна, создателя этой ракеты и будущего шефа космической программы НАСА. С точки зрения ракетостроения «Фау-2» отличалась двумя важными инновациями: улучшенной системой управления и способностью преодолевать звуковой барьер (довольно пугающая вещь ты никогда не слышишь звука приближающейся ракеты: если услышал, значит, остался цел). И та и другая особенность многократно обыгрывается в романе: так, способность «Фау-2» опережать звук трактуется как нарушение традиционных причинно-следственных связей: причина, взрыв, опережает следствие — звук (см.«Постмодернизм»). «Радуга тяготения» стала одним из первых романов, построенных вокруг современных технологий, прежде всего используемых в нем как расширенные метафоры, и этим предвосхитила литературу киберпанка (см. «Киберпанк»)
В термодинамике — мера беспорядка, а также название одного из первых рассказов Томаса Пинчона. В согласии со вторым законом термодинамики, энтропия возрастает в замкнутых системах, что довольно легко воспринять как метафору того, что мир неизбежно сползает в хаос. Вместе с тем борьба Порядка и Хаоса может быть описана как противостояние мертвящих Их (см. «Они») и защищающих жизнь сил контркультуры и анархии (см. «Анархисты»). Разрушенная войной Европа, где происходит действие «Радуги тяготения» одновременно и хаотический мир победившей энтропии, и пространство, где Они плетут заговоры, создавая новый послевоенный мир тотального контроля и управления (см. «Заговоры»).
гид для бесстрашных и любопытных
Томас Пинчон — одна из загадок мировой литературы, ради которых эту литературу стоит любить. Максимально непубличный, с 60-х годов XX века Пинчон выпускает сложные, но невероятно крутые романы, в которых, как принято говорить, есть все, кроме инопланетян. В 84-й день рождения Пинчона его большой поклонник Станислав Распеченко рассказывает про несколько уровней освоения Пинчона — и как обстоят дела с его русскими переводами.
Возможно, вы слышали про великого и ужасного Томаса Пинчона и его «Радугу Тяготения» — самый сложный роман всех времен и народов. На самом деле, книг с такой характеристикой можно сходу набрать около десятка, так что, это скорее литературная подгруппа, а не одно произведение. Реальность же такова, что подобный, хоть и, несомненно, очень лестный эпитет, служит этой замечательной работе очень двоякую службу, просто-напросто отпугивая потенциального читателя. Что не может не печалить, ведь перед нами совершенно уникальный образчик художественной литературы второй половины ХХ века, настоящий «Малхолланд Драйв» современной прозы.
Грустнее только ситуация, когда неподготовленный читатель берется-таки за магнум опус Пинчона… и, не совладав с авторским синтаксисом, формалистскими заигрываниями и объемом информации, бросает его где-то на середине (если понимать под «серединой» интервал примерно с сороковой до семисотой страницы).
Но бояться путешествия по «Радуге Тяготения» совсем не нужно. Чтобы в должной мере оценить этот, не побоюсь этого слова, великий роман, проникнуться им, и возможно, искренне его полюбить, необходимо всего лишь правильно подготовиться, освоить алфавит, настроиться на нужную волну, et cetera. И для этого нет ничего лучше, чем начать с более доступных произведений автора.
***Томас Рагглз Пинчон-младший, всемирно известный классик американского постмодернизма, родился в 1937 году на побережье Лонг-Айленда, после школы поступил в Корнеллский университет, по ходу дела сменив специализацию с прикладной физики на английскую литературу, в перерыве отслужил на флоте, и, подрабатывая штатным сотрудником в «Боинге», опубликовал несколько своих первых рассказов и роман-сенсацию «V.». А потом, продолжая время от времени выдавать по шедевру мирового масштаба, просто затерялся где-то на просторах Соединенных Штатов Америки. Тем самым он полностью перенял эстетику своих произведений и легитимизировал себя, как живую легенду.
Про загадочную личность Пинчона написано очень много статей. Долгое время предполагалось, что его и вовсе не существует. Кого только не подозревали в использовании этого псевдонима: от Сэлинджера и Уильяма Гэддиса до террориста Унабомбера. Правда, в 1996-м году, после десятилетий поисков и конспирологических теорий, Томас Пинчон был найден репортерами журнала «Нью-Йорк» преспокойно живущим в одном из благополучных кварталов этого американского мегаполиса. Ироничность всей ситуации полностью соответствует творчеству писателя, а та самоотдача, с которой он решил воплотить в жизнь постмодернистскую концепцию «смерти автора», заслуживает лишь уважения.
Перед тем как мы перейдем непосредственно к нашему гиду по творчеству Пинчона, стоит сказать следующее. Зачастую самое безотказное правило для погружения в творчество того или иного писателя – просто читать все его работы хронологически, в порядке их написания/публикации. Но в случае с Пинчоном такой подход не работает просто потому, что самый первый его роман — «V.» — также является одним из самых сложных. Поэтому начинать стоит не с него — хотя без упоминаний и отсылок к нему мы не обойдемся с самого начала.
Level 1: «Неторопливый Ученик»По всем канонам постмодернизма, проза Пинчона представляет собой удивительное смешение литературных миров. В основе его произведений лежат так называемые «низкие жанры»: конспирология, научная фантастика, шпионский роман. Но написаны они на высочайшем литературном уровне. Текст изобилует метафорами, философскими размышлениями и часто исследует саму природу художественной литературы. Все это обильно присыпано сатирой и элементами плутовского романа.
Когда на и без того уставшую на работе или в университете читательскую голову сваливается такое наслоение тем и концепций, оторопеть может каждый. Тут с чем-нибудь одним бы разобраться, ну куда все сразу?.. Здесь как нельзя кстати придется сборник ранних рассказов «Неторопливый Ученик», изданный спустя одиннадцать лет после «Радуги тяготения» (это любопытно еще и потому, что само название сборника в сочетании с комментариями из предисловия автора, возможно, является подсказкой к одной из самых туманных ее загадок).
И это именно, что азбука пинчоноведения! Сборник включает в себя пять небольших произведений Пинчона, написанных с 1959-го по 1964-й годы и позволяет проследить зарождение его основных идей и авторского стиля.
Рассказ «Мелкий Дождь», очень схожий по духу с антивоенной «Уловкой-22» Джозефа Хеллера (написанной, к слову, на два года позже) в сатирическом ключе повествует о военнослужащих, отправленных устранять последствия урагана в Новом Орлеане. Схожая манера повествования впоследствии будет использована Пинчоном для не менее искрометного отображения быта моряков в романе «V.»
«К Низинам Низин», в свою очередь, описывает уже гражданскую жизнь в эпоху битников. Будет много алкоголя, полубесцельные шатания по ночному городу, попытки главного героя найти себя, живущие в лабиринтах городской свалки цыгане… и Свин Будин! Этот гориллоподобный дебошир, являющий собой квинтэссенцию вульгарного поведения и всевозможных анекдотов про морфлот США, настолько полюбился Пинчону, что в дальнейшем появится в большинстве его ключевых работ.
В «Энтропии» речь пойдет о затянувшейся вечеринке, являющейся предлогом в увлекательной форме обсудить такие вещи, как необратимое рассеивание энергии в термодинамической системе, аналогия этого процесса с жизнью в обществе потребления, а также теория коммуникации. Помимо того, что из этих рассуждений вырастет очень существенный пласт «Радуги Тяготения», пришедшая из фантастики манера интеграции научных изысканий в художественную прозу породит целую плеяду последователей, среди которых Нил Стивенсон и Дэвид Фостер Уоллес («Криптономикон» и «Бесконечная Шутка», кстати, полны изобретательных отсылок к «Радуге», позволяющих по-новому взглянуть на эти и без того очень насыщенные произведения).
Блистательный рассказ «Под Розой» и вовсе послужит основой для одной из глав «V.». В нем можно увидеть, на что Пинчон способен в области политико-шпионского триллера (это ни много, ни мало уровень Джона Ле Карре) и даже экшена с погонями(!)
И наконец, «Секретная Интеграция». Через год после успешного дебюта с «V.» Томас Пинчон написал этот рассказ про бесшабашные похождения пятерых учеников начальной школы вымышленного американского городка Мандаборо, в какой-то момент подтолкнувшие их к осознанию проблемы расизма и того, что их родители, возможно, куда более несовершенные создания, чем дети всегда считали… Да, вам не померещилось. Это натурально протоверсия «Южного Парка».
Из бонусов — наличие в сюжете родственников главного героя «Радуги Тяготения», Ленитропа, и один из ранних примеров буквального совмещения реального с ирреальным.
Level 2: «Внутренний Порок» и «Выкрикивается Лот 49»В 2009-м году вышел предпоследний на данный момент роман Пинчона «Внутренний Порок». Это крайне забавное обыгрывание детективного жанра — по сути, фильм-нуар, но перемещенный из суровых сороковых в цветастую эпоху хиппи.
Афиша экранизации «Внутреннего порока»В центре сюжета – частный детектив и увлеченный планокур Лэрри «Док» Спортелло, чья бывшая девушка просит его расследовать мошенническую схему в отношении крупного застройщика. Довольно быстро Док оказывается втянут в мир криминальных группировок, наркоторговли, заговоров и политических интриг. Все это происходит на фоне феерической эстетики начала семидесятых, психоделических развлечений и свободной любви.
У «Внутреннего Порока» есть две особенности, которые делают его максимально пригодным для начинающего пинчонофила. Во-первых, по общему консенсусу критиков и читателей, «Порок», оставаясь полноценным романом средних размеров (около четырехсот страниц), является, пожалуй, самым доступной работой автора. Некоторые даже осмеливаются на словосочетание «облегченный Пинчон».
Существует и киноэкранизация «Врожденного Порока» от чрезвычайно талантливого режиссера Пола Томаса Андерсона с блистательным Хоакином Фениксом в главной роли. Андерсон, большой фанат Пинчона, подошел к делу со всей фанатской любовью и каким-то удивительным образом умудрился сделать действительно очень хорошую экранизацию на таком нетривиальном материале. Адаптация не снискала успеха у широкой публики, а на «Оскаре» была номинирована только за сценарий и костюмы — но это лишь свидетельство ее верности первоисточнику.
Таким образом, у читателя появляется удивительная возможность скомбинировать книгу и фильм любым удобным образом, чтобы лучше прочувствовать манеру повествования Пинчона. Это вдвойне важно, так как проза автора сама по себе очень кинематографична, — а в «Радуге Тяготения» этот эффект доводится и вовсе до абсолюта, существенным образом влияя как на форму, так и на содержание романа. Но до нее мы еще доберемся.
В 1966-м году Пинчон явил публике роман «Выкрикивается Лот 49» — второй в карьере, но не такой сложный, как дебютный «V.». Книжка повествует о том, как женщина по имени Эдипа Маас, неожиданно унаследовав от своего бывшего партнера огромное состояние, начинает вращаться в непривычных для себя кругах и, как следствие, обзаводится странными новыми знакомыми. Через них и череду случайностей героиня узнаёт о тайном многовековом конфликте двух почтовых служб, одна из которых и вовсе ушла в подполье и преследует какие-то свои, неясные цели. Постепенно желание разгадать их секреты начинает все сильнее и сильнее овладевать умом Эдипы…
На самом деле, даже немного удивительно, что «Лот 49» был написан после «V.», потому что по всем признакам должно было быть наоборот. Оба произведения имеют весьма схожую тематику, но «Лот» проработан гораздо менее детально (в данном случае, относительно небольшая длина оригинального издания в сто восемьдесят страниц говорит сама за себя). По признанию Пинчона все в том же предисловии к «Неторопливому Ученику», он и сам по прошествии лет не очень гордится данной работой. (Ну, на то он и гениальный писатель: книжка все равно очень хорошая, плохих у него нет.) Но! Такое сочетание факторов делает роман «Выкрикивается Лот 49» идеально подходящим для наших целей, позволяя читателю за относительно небольшой промежуток времени окунуться в сознание автора аккурат между двумя его титаническими шедеврами (следующей опубликованной книгой станет именно «Радуга Тяготения»).
Level 3: «V.»Вот мы и подходим к самому интересному. Дебютный роман Томаса Пинчона, лаконично и очень интригующе названный «V.» по имени таинственного персонажа, вокруг которого вращается одна из основных сюжетных линий. Думали, Алан Мур просто так заигрывал именно с этой буквой в своей «Вендетте»? Разумеется, это отсылка к Пинчону.
В романе рассказывается об отставном моряке Бенни Профане, его хаотичных странствиях по Америке и попытках определить свое место в этом мире. В какой-то момент он оказывается вхож в нью-йоркскую богемную тусовку, где знакомится с Хербертом Шаблоном, одержимым поисками загадочной женщины, известной как V. Она якобы была так или иначе причастна ко всем ключевым историческим событиям ХХ века, а также, возможно, замешана в смерти его отца.
Похождения Профана предстают, по большей части, чередой причудливых встреч, нескончаемых вечеринок и происшествий, граничащих с буффонадой, и сильнее всего напоминают уже упомянутый рассказ «К Низинам Низин». Немудрено, что активным участником всех этих развлечений является давний знакомый Бенни Профана — уже известный нам Свин.
Картина метафизика Джорджо де Кирико «Загадка Часа» не просто так украшает материал: Пинчон хотел видеть ее на обложке первого издания «V.».В свою очередь, изыскания Шаблона – дело совсем иного толка. Собранные им из обрывочных данных флэшбэки охватывают период с последних лет девятнадцатого века до конца Первой мировой войны. Шпионаж, политические интриги, недомолвки, погони и похищения произведений искусства – в общем, конспирологический триллер в своей лучшей форме. Напомню, что одна из глав – это и вовсе переработанный рассказ «Под Розой». А в части, посвященной восстанию африканского народа гереро в начале ХХ века, фигурирует некий лейтенант Вайссман — потом он сыграет одну из ключевых ролей в «Радуге Тяготения».
Особенность вставок из прошлого состоит в том, что у Пинчона это не просто события, важные для сюжета, но повод поговорить об устройстве как данного романа, так и вообще всей художественной литературы (то есть вывести свое произведение на уровень метапрозы). А еще — затронуть тему недостоверности, эфемерности истории, как науки (тем самым предвосхитив написанный двадцать пять лет спустя «Маятник Фуко» Умберто Эко).
Как может догадаться опытный читатель, линии Профана и Шаблона, в конечном счете, сойдутся — как две части той самой буквы V.
Boss level: «Радуга Тяготения»Фабула романа вращается вокруг лейтенанта армии США Энии Ленитропа, который в ходе Второй мировой войны обнаруживает, что может очень специфическим образом предчувствовать ракетные удары противника. Вскоре им начинает интересоваться секретная правительственная организация. Желая изучить данную способность и использовать ее для своих нужд, представители организации помещают Ленитропа в контролируемую среду и начинают вести за ним наблюдение, как за подопытным кроликом. Но естественно, все пойдет не так, как планировалось, и он окажется втянут в поиски таинственной суперракеты с номером «00000»… В это же время знакомый по «V.» Вайссман, теперь уже в звании майора, преследует свои, не менее загадочные цели на территории охваченной страшным конфликтом Европы.
Описывать сюжет «Радуги Тяготения» — дело неблагодарное, потому что, дамы и господа, в этой книге есть всё, кроме разве что инопланетян! К уже упомянутым жанрам предыдущих работ добавляются научная фантастика, мистика, сюрреализм и даже пародия на комиксы про супергероев. Но это отнюдь не банальный гиковский аттракцион. Под оболочкой из сюжетных хитросплетений, десятков персонажей и эзотерики хватит места и ужасам Второй мировой и глубокому анализу влияния, оказанного ею на человечество — как в США, так и вообще. Точечными, лаконичными мазками, будто кадрами кинохроники, в которых ядерные удары по Хиросиме и Нагасаки намеренно спрятаны за аккуратными аллюзиями, запечатлена картина общества, движущегося по траектории «Boom Generation – война во Вьетнаме». И, конечно, не обойдется без массированной бомбардировки философскими высказываниями и совершенно феноменального ассортимента стилистических решений. В общем, просто представьте, если бы «Человека в Высоком Замке» написал Джеймс Джойс.
Вряд ли что-то может сравниться с возможностью узнать все остальное, читая «Радугу» самим. Но я все же позволю себе привести еще несколько интересных фактов, показывающих, почему это такая потрясающая книга:
1) Помимо того, что повествование в книге имитирует полет ракеты по параболической траектории (четыре части: отрыв от Земли – взлет – наивысшая точка и падение – столкновение с Землей и взрыв), сам текст «Радуги Тяготения», по сути, функционирует в соответствии с Теорией информации: то есть перед читателем ставится задача восстановить первоначальное сообщение после того, как среда распространения информации (текст) внесла в процесс передачи информации случайный шум, который исказил сообщение и тем самым затрудняет его прочтение.
2) Конструкция и содержание романа очень сильно завязаны на таро и каббалистическом Древе Сефирот (и снова привет Умберто Эко).
3) Уильм Гибсон признавался, что большая часть его творчества выросла из увлечения Пинчоном и «Радугой тяготения» в частности.
4) «Радуга тяготения» была номинирована и на «Пулитцера» и на одну из главных научно-фантастических премий — «Небулу», но не выиграла ни того, ни другого из-за жестких разногласий среди членов жюри.
5) Этот роман можно читать и перечитывать бесконечно, каждый раз открывая для себя новые грани. В какой-то степени — книга мечты.
Пара слов о переводах Пинчона на русскийСтоит сразу оговориться, что, с учетом изысканной языковой игры, сложносочиненных сюжетов, метафор и смысловых слоев, переводить прозу Пинчона невероятно тяжело. На данный момент переведен
1) «V.» существует аж в трех версиях:
а) перевод Н. В. Махлаюка, С. Л. Слободянюка, А. Б. Захаревич. Симпозиум, 2000 г.
б) перевод Г. Григорьева, А. Ханина. Амфора, 2000 г.
в) перевод М. В. Немцова. Эксмо, 2014 г.
Мне удалось найти в интернете сравнительный анализ первых двух переводов. Его автор пришел к выводу, что хотя и там, и там встречаются ошибки и недочеты, издание «Симпозиума» переведено, в целом, на более высоком уровне. Про перевод Максима Немцова поговорим ниже.
2) «Выкрикивается Лот 49». Перевод Н. В. Махлаюка, С. Л. Слободянюка, специально отредактированный для издания «Эксмо» в 2009 году.
3) «Радуга Тяготения». Перевод А. Б. Грызуновой, М. В. Немцова. Эксмо, 2012 г.
4) Рассказы из «Неторопливого Ученика» в переводе Н. В. Махлаюка, С. Л. Слободянюка, А. Б. Захаревич были изданы «Симпозиумом» в 2000 г. одной книжкой вместе с первой редакцией «Лота 49»
5) «Винляндия». Перевод М. В. Немцова. Эксмо, 2014 г.
6) «Внутренний Порок». Перевод М. В. Немцова. Эксмо, 2013 г.
7) «Край Навылет». Перевод М. В. Немцова. Эксмо, 2016 г.
Как можно заметить, Максим Немцов (в одном случае, при содействии Анастасии Грызуновой) – единственный, кто переводит Пинчона на русский язык в ХХI веке. Нюанс же состоит в том, что обычно весь дискурс вокруг его переводов сводится к ругани о том, насколько Немцов плохой переводчик.
Дело в том, что переводческая методика, которой придерживается Немцов, является довольно непривычной для современного российского читателя. Если вкратце, он считает, что облегчение жизни читателя, упрощение читательского опыта, не входит в задачи переводчика. Я сам, к счастью, могу себе позволить читать англоязычных авторов в оригинале и, не имея никакого отношения к переводческому ремеслу, воздержусь давать оценку такому подходу. От себя могу лишь сказать, что, ознакомившись с отдельными фрагментами русской версии «Радуги Тяготения», я нашел адаптацию более чем достойной такого непростого с лексической точки зрения автора. Немцов – очень большой поклонник творчества Пинчона, то есть он не просто работает за зарплату, а переводит то, что он, действительно, любит. Кроме того, Максим Немцов – очень опытный переводчик с огромным профессиональным опытом. Они с Грызуновой, например, не только распознали, что некоторые предложения у Пинчона написаны белым стихом (что? да!), но и смогли сохранить этот эффект при переводе. Кроме того, совсем недавно появилась информация, что грядет долгожданное переиздание «Радуги Тяготения» на русском языке, и Немцов, в этой связи, даже внес в перевод определенные правки с целью его улучшения. Лично я, если бы не знал английского, был бы ему очень признателен за его деятельность.
Напоследок расскажу забавную историю из жизни. В 2012-м году я читал «V.» в метро (как и было задумано автором!). На эскалаторе ко мне подошел мужчина средних лет и сказал: «В оригинале Пинчона читаешь? Везет тебе, что ты можешь. Переводчик, говорят, с ума сошел». Я узнал обо всей этой истории с переводами только через много лет, поэтому мне трудно сейчас сопоставить, был ли это сам Немцов. Но, в любом случае, только посмотрите, к какому дивному сообществу вы имеете шанс приобщиться!
***«Радуга Тяготения» — это далеко не конец. Помимо уже озвученных работ, у Пинчона еще есть прохладно принятая в момент выхода, но с каждым годом становящаяся все более актуальной политическая сатира «Винляндия»; освещающий через призму детектива и кибернетических технологий теракт 11 сентября «Край Навылет»; и два кирпича-дорстоппера – «Mason & Dixon» (773 страницы) и «Against the Day» (1085 страниц). Эти два исторических романа пока не переведены на русский язык, хотя про «Against the Day», под рабочим названием «На День Погребения Моего», время от времени появляются определенные слухи.
Восьмого мая Томасу Пинчону исполняется восемьдесят четыре года. Пожелаем деду здоровья в эти нестабильные времена и, хотя последняя на данный момент книга «Край Навылет» вышла уже целых восемь лет назад, будем надеяться, что он еще обязательно что-нибудь напишет. Например, мне очень бы хотелось, чтобы он успел отрефлексировать последние полтора года нашей с вами жизни – со всеми заморскими вирусами, корпоративными вакцинами и сожженными вышками 5G.
Подписывайтесь на канал автора в Telegram @spell_pynchon — прямо сейчас он как раз разбирает там «Радугу тяготения»!
Радуга гравитации Томас Пинчон
Пролог«Крик доносится по небу. Это случалось раньше, но сравнивать это не с чем сейчас».
Бытие
В начале была земля, а над землей было небо.
Земля состояла из земли и воды. Небо состояло из воздуха, луны, солнца и звезд на небе.
Земля состояла из камня. Вода была повсюду, но по-прежнему драгоценна.
Небо было светлым днем и темным ночью. Днем свет исходил от солнца, а иногда и от луны. Ночью звезды и луна исходили слабее.
На земле все было по-прежнему, но потом стало меняться.
Солнце сделало скалу жаркой днем, а ночь остудила, и скала превратилась в камень, и камень вскоре превратился в землю.
Сотворение жизни
Со временем почва и вода соединились с воздухом и солнечным светом, образуя жизнь.
Жизнь была зеленой и цеплялась за землю.
Воздух и небеса были царством гравитации.
Все на земле было заставлено падать, рассыпаться и рассыпаться с течением времени.
Подняться означало бросить вызов законам природы. Ничто не могло подняться, кроме одного, невидимого пара.
Вода смешалась с жаром солнца и превратилась в пар, и пар поднялся к небу и стал облаками. Ночью, а иногда и днем облака превратились в дождь, и дождь пролился и пролил воду на землю.
Немного воды осталось на земле в реках, ручьях и озерах. Другая вода, скользя, падая и падая по суше, нашла путь к океанам.
Жизнь плода
Со временем жизнь сговорилась, постепенно бросая вызов гравитации.
Жизнь соединилась с почвой, водой, воздухом и светом, чтобы образовались деревья и кустарники (на некоторых росли бананы, манго или лапы), и эти растения устремились в небо к солнцу.
Но эти растения нельзя было отделить от земли, потому что их корни искали там питания.Любое растение, оторванное от земли, упало бы на землю под действием силы тяжести.
Со временем многие растения были отделены от земли и покрыты почвой и водой, и стали твердыми и стали частью скалы. Под поверхностью земли мертвые растения образовывали уголь, а иногда и нефть и газ.
Происхождение человека
Спустя много времени родились другие формы жизни, в том числе животные, у которых действительно выросли головы, руки, ноги и хвосты, и они поедали растения.
Некоторые животные стали людьми, некоторые мужчины, некоторые женщины, все из которых хотели ходить на двух ногах и становиться выше других животных и растений.
Люди не всегда были крупнее и сильнее других животных и поэтому искали убежища в норах в земле и пещерах.
Пещеры были темнее ночи, и люди испугались темноты, не зная, что там было, пока не обнаружили огонь, который они использовали для света и тепла.
Иногда люди использовали огонь, чтобы согреть плоть других животных, и они становились сильнее.
Жизнь была хорошей, и люди, как правило, жили в природе и в ее окружении как одно целое.
Человек в движении
Люди начали перемещаться по земле в поисках пищи и научились строить дома из камня и камня и кирпичей из земли и воды.
Их дома выросли выше деревьев и животных и начали сопротивляться гравитации.
Затем люди научились создавать машины, которые могли двигаться по суше и воде со скоростью, превышающей скорость ходьбы или бега людей или лошадей.
И они потребляли уголь, нефть и газ, так что не зависели от лошадиных сил.
Человек включает выключатель питания
Мужчины научились делать электричество и выключатели, которые включают и выключают питание.
Люди сделали стеклянные лампы, превратившие тьму в свет.
Люди наконец стали просветленными.
Люди смотрели в небо в поисках красоты, смысла и предзнаменований будущего.
Им было интересно, что живет на небесах и были ли они созданы богами.
Они сделали рисунки и изображения того, что их окружало. Однажды они сделают фотографии, движущиеся картинки и блестящие серебряные диски.
Люди наблюдали за тем, что происходит в природе, и в течение длительного времени начали узнавать о причине и следствии.
Человек доминирует над собой
Затем люди создали богов по своему собственному образу.
Они изобрели религии и суеверия, и иногда было трудно отличить их друг от друга, людей и их богов, религии и суеверия.
Мужчины использовали свою религию, чтобы объяснить, что они могут и что не могут делать.
Затем они создали церкви и святых людей и писания, чтобы диктовать им, что они должны и не должны делать, и святые люди и их боги наказывали их, если они не делали того, что должны были делать, или делали то, что не должны были делать.
Человек открывает вопросы жизни и смерти
Люди наблюдали разложение, разрушение и смерть вокруг себя и задавались вопросом, умрут ли они когда-нибудь.
Людям не понравилась такая перспектива, и они решили, что они одни среди растений и животных имеют душу и после смерти будут жить в вечности.
За исключением того, что, если они не будут подчиняться заповедям своих святых людей, богов и писаний, их накажут вечным проклятием и заставят жить в аду.Что не должно было быть хорошим делом.
Некоторые ученые провели эксперименты и тесты на собаках и других животных и узнали, как ими управляют раздражители и реакции.
Люди задавались вопросом, возвышают ли их души и их способность к разуму над животными.
Они не осознавали, что даже со своими богами люди будут делать друг другу злые вещи, которых животные никогда не сделают.
Мужчина участвует в строительстве Эмпайр-стейт-билдинг
Мужчины строили свои дома в городах и образованных странах.Они завоевали другие города и народы и основали империи.
Они создали рабочие силы и армии.
Они организовали мужчин и их имущество в ряды и столбцы, и они заставили мужчин и женщин носить униформу, чтобы они могли выглядеть, думать и поступать одинаково.
Они разработали системы для наказания тех, кто будет не согласен, и они использовали силу, чтобы сплотить свои империи.
Они смотрели свысока на любого мужчину или женщину, которые не соглашались или не носили униформу.
Тех, кого они не посадили в тюрьму, не повесили или не закалили жизненно необходимыми растворами или электричеством, они бросили в пустыню, где они рассеялись или умерли от жажды.
Мы, мужчины, ученые
Итак, люди приобрели знания и мудрость, а также накопили науку и технологии, превосходящие самые смелые мечты их предшественников.
Они превратили свои знания и мудрость в нули и единицы, чтобы хранить их на серебряных дисках.
Некоторые люди задавались вопросом, есть ли в жизни что-то большее, чем нули и единицы, и есть ли что-нибудь кроме нуля или между нулем и единицей, и их презирали.
Человек бросает вызов гравитации
Постепенно человеческие мечты становились все более амбициозными.
Некоторые люди мечтали о том, как они могут летать, как птицы, и однажды люди научились делать летательные аппараты.
Люди не всегда жили счастливо с другими людьми, и они создавали инструменты и машины, которые калечили и убивали их врагов.
Люди использовали свои самолеты, чтобы сбрасывать бомбы на других людей, и самолеты и бомбы становились все больше, а нанесение увечий и убийства становились все более распространенными и эффективными.
В то же время люди научились делать все больше и больше здания, которые поднимались выше и, казалось, касались неба.
Многие мужчины жили и работали в этих небоскребах.
В случае войны
Затем были две войны между многими народами мира.
В первую войну многие люди погибли в окопах, вырытых в земле их ферм.
Во время второй войны не нужно было залезать в окоп, чтобы умереть. Многие люди погибли в своих домах и зданиях. В городах с большим количеством людей было легче убивать быстрее.
Люди изобрели новые бомбы, которые должны были положить конец войнам, но когда они продолжались, люди изобрели ракеты, которые могли калечить и убивать еще большее количество людей.
Некоторые ракеты издавали звук, предупреждая людей о своем приближении.
Если вы услышали звук, возможно, вы сможете убежать в безопасное место.
Когда война не закончилась, ученые изобрели все больше и более лучших способов убивать больше и лучших людей. Они построили ракеты, которые не производили шума и могли убить вас до того, как вы услышите их приближение.
Они были идеальным механизмом смерти, потому что нигде не было безопасного места, и от них нельзя было спастись.
Эти ракеты бросили вызов гравитации и воображению.
Пока никто не смотрел и не думал об этом, человеческие здания, автомобили, самолеты, ракеты и бомбы снова сделали землю темной.
Голос в пустыне
Ну, может, никто. Человек по имени Ленитроп наблюдал.
Каждый раз, когда запускалась ракета, Ленитроп благословлял стояком, эрекцией.
Он бы посмотрел на ракеты, и его бы выключили.
В то же время он смотрел на ракеты и его заводили.
Ученым было трудно объяснить, что такое стояк Ленитропа.
Что за херня?
Где-то в Европе ученые возводили здания, платформы и ракеты, которые могли нести смерть таким людям, как Ленитроп.
Ленитроп подозревал, что лучшее использование эрекции — не постройка здания, а заполнение отверстия.
Ленитроп задавался вопросом, почему люди стали одержимы Смертью, когда они должны были быть заняты Жизнью?
Неужели нет жизни без секса, нет прогресса без конгресса, нет творения без продолжения рода?
«Занимайся любовью, трахни войну».
«К черту войну, нахуй друг друга».
Как убедить всех, что это решение?
«Трахнул, если я знаю», — сказал Ленитроп.
Разоблачение Пророка
Ленитроп изгнан из мейнстрима и отправляется через Европу в поисках любви, секса и ракет (и тех, кто запустит в него одну или несколько из них).
Тем не менее, даже с надетым на него трудом Ленитроп предпочитает бананы зданиям и ракетам, он согнут, но никогда не выпрямляется.
Он абсолютный нонконформист, гедонист и сибарит, доставляющий удовольствие себе и многим женщинам, Катье, Маргарите, Бьянке, трем из них выдающимся.
Скептицизм и чрезмерность Ленитропа угрожают Системе, Религии и Культуре. Он является анархистским противодействием двоичному коду, монотеизму, единообразию и безрецептурной культуре.
Он невольный контркультурный пророк, который угрожает методичному, упорядоченному и конформистскому хребту основного общества.
Он гаечный ключ в работе. Он вирус, который необходимо уничтожить. Как и Троцкий, он — пророк, которого нужно поймать.
Они, сильные мира сего, с их униформой, оружием и стрелками, преследуют Ленитропа через Европу, но он остается свободным.
Мизанслотропия
Со временем люди начали сомневаться в том, что Ленитроп вообще когда-либо существовал.
Кто-то спросит: «Ленивец? Что это за имя для пророка? »
Тем не менее Они не прекратили погоню, даже когда были уверены, что он, должно быть, мертв. Цена свободы — вечная бдительность.
Если вы его не видите или не слышите, отключите кислород. Уничтожьте его учеников. Заглушите его сообщение. Не допускайте, чтобы он доходил до детей.Если носитель — это сообщение, удалите его носитель. Таким образом, пророк и его пророчество перестанут существовать.
Откровения? Какие откровения?
Ленитроп был выдумкой? Призрак в машине? Тень при свете дня? Выдумка чьего-то воображения? Художественная литература? Просто персонаж романа? Просто рассказ из священной книги?
Как сказал бы Ленитроп: «Бля, если я знаю».
Вне романа мир продолжается по-прежнему, только в большей степени.Здания поднимаются выше. Дальше летают ракеты и самолеты. Войны продолжаются. Гибнут мирные жители. Мужчины выстраиваются в ряды, колонны и в форме. Власть вечно увековечивает себя. Зло распространяется на людей через людей. Тьма маскируется под свет.
Небо молчит. Мы больше не слышим криков. Это все театр, даже в наших домах.
Групповое чтение
Я перечитал это как часть группового чтения, начатого Стивеном М:
http: //www.goodreads.com / group / show / 6 …
Заметки для чтения
Я сохранил свои заметки о прочтении в My Writings:
http://www.goodreads.com/story/show/3 …
Письмо Влада-Пронзателя бабочек от апреля 1973 г.
Дорогой Том,
Мы с Верой очень признательны за то, что вы подарили подписанное первое издание вашего романа.
Это действительно вызвало небольшие трения в доме Набоковых.
Я не хочу показаться неблагодарным или вульгарным, но мы оба пожалели, что вы дали нам по одному экземпляру.(Думаю, мы могли бы купить его, но мы были слишком заинтересованы, чтобы его прочитать.)
Естественно, я начал его первым, он сразу же прибыл, но быстро обнаружил, что не могу оторваться.
Причина в том, что каждый раз, когда я это делал, Вера брала его и начинала читать.
Первоначально наши соответствующие закладки чешуекрылых были довольно далеко друг от друга, но когда она прошла мимо меня, она заявила о своем праве быть доминирующим читателем, и мне пришлось подождать, пока она не проглотит все подношение, что она и сделала ко времени Великий четверг.
К счастью, это оставило мне Пасху, чтобы закончить ее, так что мы смогли сравнить записи к Пасхальному понедельнику, соответственно, с чувством обновленной веры в литературу.
Я убежден, что «Радуга гравитации» — одно из лучших произведений современной фантастики.
Это в значительной степени художественное и логическое продолжение «V», которое, как вы знаете, нам также очень понравилось.
Если ваш первый роман был поиском «V», то «Gravity’s Rainbow» также является погоней за V.
Фактически, это погоня за V1 и V2.
Вера была достаточно смелой, чтобы предположить, что V1 и V2 могут означать Влада и Веру, хотя мы не смогли прийти к единому мнению о том, кто может быть шумным, а кто может молчать.
Однако мы выдвинули гипотезу о том, что Ленитроп мог быть переворотом Гумберта.
Говоря прямо (это слова Веры, а не мои), Гумберт, европеец по происхождению, более или менее ебется по Новому Свету.
Ленитроп, с другой стороны, американец до своих бутербродов, ебется по Старому Свету.
Я восхищаюсь тем, как вы, даже больше, чем Ленитроп, утащили Бьянку.
Это одни из самых восхитительных эротических сочинений, которые я когда-либо читал.
Бьянка хорошо перекликается с Долорес.
Даже звук ее имени … Би-ан-ка.
То, как он скатывается с вашего языка, напоминает мне, простите за то, что я назвал себя «Ло-ли-та».
Это также достаточно близко к немецкой аббревиатуре B.N.K. (который оценил бы даже слабонервный немецкий читатель или пациент, расшифровывается как «Bundesverband Niedergelassener Kardiologen», пересекает мое сердце и надеется не умереть).
Вера была первой, кто обнаружил, как вы изменили реакцию читателя на эти отношения.
Гумберт чертовски хорошо знал, сколько лет Лолите. Это было очень важно для его предприятия.
С другой стороны, Ленитроп «считал» Бьянку несовершеннолетней 11 или 12 лет, но когда вы работаете над арифметикой своей головоломки, вы понимаете, что на самом деле (и, следовательно, в выдумке) ей было 16 (или было 17 лет). ?) и, следовательно, возраста.
Итак, то, что сделал Ленитроп, было законным, а то, что сделал читатель (который еще не знал об этой детали), не было.
В «Лолите» я позволил читателям поверить в то, что они были присяжными, имеющими законный интерес к процессу, тогда как в «Радуге гравитации» они замешаны в преступлении, которого главный герой на самом деле не совершал.
За вуайеризм читателя приходится платить, по крайней мере, образно.
Только время покажет, готовы ли Америка и мир признать свою вину.
Даже если это не так, я надеюсь, что ваш роман получит заслуженное признание.
Итак, молодец, Том, Ричард гордился бы.
Я бы с гордостью назвал тебя своим учеником (ученик 2?), Если бы ты записался в один из моих классов.
Возможно, вы узнали больше и лучше из моего примера?
В надежде, что вы можете продолжать это делать, я попросил моего Издателя прислать вам копию моих «Сильных мнений».
Надеюсь, вам понравится их читать так же, как мне понравилось их выражать.
Ваш, при всем моем восхищении,
В.
Ленитропод Де-Фитс Головоногий, голландская девочка почти высовывает свои сабо
Ленивец, осьминог
И Катье Боргезиус
Нам суждено было встретиться.
Мысли эротического Клаузевица
Ебать смерть, ебать ракеты,
говорит Эротический Клаузевиц,
Заниматься любовью, ебать войну.
Джим Кэрролл наблюдает за тем, как Земля удаляется
Как я могу запустить ракету
против силы злой гравитации
?
Dewy Glans Ленитропа
Петух Ленитропа, необрезанный
Прорези в зону наилучшего восприятия, затем, потраченные,
Шлепки мягкие во влажном месте.
Встреча на высшем уровне
Кто знает, какую мирскую мудрость я мог бы найти
Когда я обнаружу себя на вершине,
Противник гравитации, потрачены все никели,
Пытаясь понять, что это могло означать,
И вы уже там, спит, спит,
Твои штаны спущены, и багровый фаллос согнут,
И на снегу разбросаны полосы
Из твоего ракетного эякулята
Которые упали влажными, дугообразными на землю,
Все еще цвета радуги и безупречный.
Итак, я прочитал 200 угрюмых слов на сумму
О сухом остроумии и онанистическом веселье
Это так привлекает гирлянду
Послушников, стоящих позади вас.
Как тот, кто обычно бывает раньше,
Они называют вас поэтом и провидцем.
Печально, что мы видим только твою обратную сторону,
Хотя мы навсегда остались позади
Всем твоим авангардным колдовством и
Вялыми исследованиями твоего разума.
Soundtrack:
Nick Cave and the Bad Seeds — Babe You Turn Me On
http: // www.youtube.com/watch?v=153eVr …
Аудиокнига недоступна | Audible.com
Evvie Drake: более чем
- Роман
- По: Линда Холмс
- Рассказал: Джулия Уилан, Линда Холмс
- Продолжительность: 9 часов 6 минут
- Несокращенный
В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.
- 3 из 5 звезд
Что-то заставляло меня слушать….
- По Каролина Девушка на 10-12-19
Радуга гравитации (классика, 20-й век, пингвин)
Тайрон Ленитроп, солдат из Лондона в 1944 году, столкнулся с большой проблемой. Всякий раз, когда у него возникает эрекция, попадает бомба Blitz.Ленитроп возбуждается, и затем (как Томас Пинчон выражает это в своей зловещей, вкрадчиво шипящей вводной фразе) «крик разносится по небу», возвещая ангела смерти, ракету V-2. Название романа, Gravity’s Rainbow , относится к паровой дуге ракеты, жестокой темной пародии на то, что Бог послал Ною, чтобы символизировать его обещание никогда больше не уничтожать человечество. История была большой уловкой: план состоит в том, чтобы перейти от наводнений к уничтожению огня с неба.Отец Ленитропа был невольным участником космического двойного кросса.Чтобы обеспечить дальнейшее образование мальчика в Гарварде, он взял деньги у безумного немецкого ученого Ласло Ямфа, который проводил эксперименты Павлова над младенцем Тайроном. Ласло изобрел Imipolex G, новый пластик, полезный для изоляции ракет, и подготовил частные тела Тайрона к реакции на его присутствие. Теперь взрослый Тайрон беспомощно чувствует Imipolex G в приближающихся Фау-2, и его военное начальство исследует его. Вскоре он бежит от легионов причудливых врагов через фантастические ужасы Германии.
Это просто наконечник Imipolex G визжащего автомобиля, который является книгой Пинчона. Следовать стандартному сюжету практически невозможно; нужно верить, что каждый маниакальный эпизод связан с великим заговором по взорванию мира последней ракетой. Это не одна история, а множество персонажей (Пират Прентис, Тедди Блоут, Тантиви Макер-Маффик, Соре Баммер и другие) и событий, которые дразнят читателя предложениями обширных закономерностей, которые только что выходят за рамки нашего понимания.Вам гораздо больше понравится мультипликационный ад Пинчона, если вы проконсультируетесь с кратким компаньоном Стивена Вайзенбургера по роману, который разоблачает бурю ссылок Пинчона на науку, историю, высокую культуру и самые низкие шутки. Будьте спокойны: действительно есть простая причина, по которой сон Кекуле фон Страдоница о змее, кусающей свой хвост (который решил структуру молекулы бензола), принадлежит к тому же роману, что и герой комиксов Пластиковый человек.
Пинчон, однако, не хочет, чтобы вы расслаблялись с разгаданными загадками. Gravity’s Rainbow использует красивую прозу, чтобы вызвать измененное состояние сознания, гудение. Это путешествие, и оно продлится. — Тим Аппело — Этот текст относится к изданию в твердом переплете.
Томас Пинчон является автором V. , The Crying of Lot 49 , Gravity’s Rainbow , Slow Learner , сборника рассказов, Vineland , Mason and Dixon и совсем недавно , на день .Он получил Национальную книжную премию за Gravity’s Rainbow в 1974 году.Фрэнк Миллер — автор и иллюстратор Sin City и комикса о Бэтмене 1986 года The Dark Knight Returns , который считается важной вехой в супергероях. жанр.
— Этот текст относится к изданию в твердом переплете.Обзор
Роман Томаса Пинчона, опубликованный в 1973 году. Обширный рассказ включает в себя множество нитей, имеющих прямое или косвенное отношение к секретной разработке и развертыванию ракеты нацистами в конце Второй мировой войны.Лейтенант Тайрон Ленитроп — американец, работающий в разведке союзников в Лондоне. Агенты Фирмы, подпольной военной организации, исследуют очевидную связь между возведением Ленитропа и целями приближающихся ракет Фау-2. В детстве Ленитроп был объектом экспериментов, проводимых профессором Гарварда, который сейчас нацистский ученый-ракетчик. Поиски Ленитропа истины, скрывающейся за этими последствиями, приводят его в кошмарное путешествие либо к историческому открытию, либо к глубокой паранойе, в зависимости от его собственной интерпретации и интерпретации читателя.Роман получил Национальную книжную премию в области художественной литературы в 1974 году. — Литературная энциклопедия Мерриам-Вебстера — Этот текст относится к изданию в твердом переплете.50 лучших обзоров «Радуга гравитации» Томаса Пинчона с одной звездой ‹Literary Hub
Бессвязный, ненавистный, бессвязный. Раздутый бред. Непонятное слово колбаса. Напыщенная чушь. Крапола. Так читатели описывают отмеченный Национальной книжной премией постмодернистский магнум опус Gravity’s Rainbow Томаса Пинчона.Но, как и в случае с обзорами Ulysses , оказалось, что комментаторы довольно разделились по этому поводу. В недрах Amazon, отмеченных одной звездой обзоров Gravity’s Rainbow , есть крестоносец, защищающий честь Пинчона, — но вместо легендарного Кожаного мешка Рейнольдса галантный рыцарь — пользователь по имени (хитроумно, если вы спросите меня) eurydike , чья цель, как правило, ставить под сомнение интеллект любого, кому книга не нравится. (С другой стороны, вы можете видеть, как в реальном времени расцветают прекрасные отношения между pancake_repairman и Мартином Доусоном, что показывает, что не все разделы комментариев напрасны.) Но на самом деле в этих обзорах с одной звездой есть более тонкий аргумент. На самом деле, есть два более тонких аргумента: первый заключается в том, является ли он более претенциозным для , как Gravity’s Rainbow , или для неприязненного к Gravity’s Rainbow ; второй — насколько разумно или даже морально можно сделать рецензию на книгу, которую вы на самом деле не дочитали.
Мнений предостаточно. Но когда меня тошнило от обзыва и позора элиты, кого я нашел в комментариях? Наш старый друг Кожаный Рейнольдс! Чтобы никто не предполагал, что поклонники Джойс также будут фанатами Пинчона, Кожаные мешки появляются, чтобы присоединиться к ненавистникам («Кто вложил в голову Пинчону, что он мог написать?» — спрашивает он) и услужливо предложить вместо этого Ulysses («Может быть, дайте ему еще один шанс. , — советует он другому комментатору, — понять, о чем идет речь в настоящем письме).Мир снова обретает смысл.
[Щелкните по обзорам для увеличения.]
Томас Пинчон предсказал пандемию в «Радуге гравитации».Разве вам не жаль, что вы не читали?
Недавно редактор веб-сайта Jezebel озаглавил свое эссе о карантине следующим образом: «Вам не нужно читать Gravity’s Rainbow во время самоизоляции». Вместо этого она рекомендовала «мусор» или книги, которые читал в детстве. Другие представители светского бизнеса поспешили порекомендовать Камю The Plague , а недавняя статья в The New York Times предложила Moby-Dick , в основном из-за его финальной черты характера — Белого кита — мстящего Ахаву и другим людям. остальные люди (кроме Измаила) на Пекоде.В зависимости от того, как долго продлится пандемия, я бы тоже рекомендовал Moby-Dick — в качестве предшественника и в качестве разминки для Gravity’s Rainbow Томаса Пинчона, где косатка становится ракетой-убийцей.
Если вам нужны эти закрытые дни, это фантастика, то Пинчон — это американский роман, предлагающий наиболее глубокое понимание того, как пандемия убивает сотни тысяч людей по всему миру. Конечно, каждого из нас больше всего беспокоит то, что вирус не убивает нас, но вам все же может быть интересно узнать, проведенный Пинчоном в 1973 году анализ того, почему вы можете умереть.И хотя Gravity’s Rainbow содержит очень пессимистический диагноз истории человечества, этот диагноз может спровоцировать когнитивный сдвиг, необходимый для восстановления после ослабления пандемии, если это произойдет. Множество публицистов предлагали культурный анализ и рекомендации на будущее, но художественная литература Пинчона является более обширной, более творческой и более впечатляющей.
Gravity’s Rainbow , как известно, длинная и непокорная. Но если вы признаете, что его брехтианский «эпический театр» явно соответствует нашей текущей ситуации, его чтение может стать хорошей инвестицией ваших развлекательных часов, потому что роман — это энциклопедия юмора, которую ученые называют «карнавальным».Пинчон включает в себя Гека Финна «Невинного за границей» в качестве главного героя, большую галерею дураков и мошенников, сцены преследования фарса, пародии на фильмы, нелепости Catch-22, и глупости Монти Пайтона, а также похабные песни, Притчи для параноиков и словесная игра достойна Набокова, у которого учился Пинчон. Я также должен упомянуть множество сексуальных сцен, чтобы удовлетворить практически любой вкус (и безвкусность). Но не дайте себя обмануть: карнавал шарманки проведет вас в большую палатку, где происходят бросающие вызов силе гравитации акты человеческой ракетной техники.
И не бойтесь. Вы можете закончить Gravity’s Rainbow , как я сказал студентам, которым я поручил его, если вы просто продолжаете идти вперед. Не возвращайтесь назад, чтобы уловить каждую шутку и разрешить каждую двусмысленность. Множественные сюжетные линии сойдутся воедино — и снова расплывутся в конце. К тому времени вы должны быть тронуты эмоциональным сердцем романа, представленным во множестве вариаций: дети вдали от дома, которым угрожают ночью, Гензель и Гретель, у которых, к сожалению, нет счастливого конца. На протяжении десятилетий блудный вундеркинд Пинчон подвергался критике за отсутствие аффекта, но читатели, не утомленные щедрыми излишествами книги, в конечном итоге должны почувствовать отвращение и жалость Пинчона к человеческому вирусу: «Отцы являются носителями вируса. Смерть и сыновья заражены.
«Люди — это вирус» — это, по-видимому, лозунг, который эко-фашисты Reddit используют для противодействия иммиграции и перенаселению. Вирусный хвост и история Пинчона намного длиннее, резюмируемые ближе к концу романа: «Мир прямо перед людьми, Пинчон пишет: «Слишком жестоко разбросано живое в постоянном потоке, чтобы люди могли его увидеть напрямую. Они предназначены только для того, чтобы смотреть на него мертвым, в неподвижных слоях, перенесенных в нефть или уголь. Живое, это была такая угроза: он был титанами, был заглушкой жизни, такой звенящей и безумной, такой зеленой короной вокруг тела Земли, что какой-то спойлер должен был внести , прежде чем он разнесет Творение на части.Итак, мы, искалеченные хранители, были посланы размножаться, чтобы владычествовать. Божьи спойлеры. Нас. Контрреволюционеры. Наша миссия — способствовать смерти. То, как мы убиваем, как мы умираем, уникальны среди Существ «.
Для Пинчона люди являются «носителями вируса Смерти» из-за двух уникальных особенностей: во-первых, это наше предвидение того, что мы умрем. Из-за этого, и здесь Пинчон, кажется, следует за книгой Нормана О. Брауна «Жизнь против смерти », мы, отчаявшиеся люди, использовали свой интеллект (который давал нам предвидение), чтобы изобретать способы защиты себя и убийства других, как людей, так и угрожающих « зеленая корона »природы, всепланетная иная.
Чтобы драматизировать последствия этого антропологического и экологического видения, Пинчон помещает Gravity’s Rainbow в конце Второй мировой войны в смертоносную «Зону» Европы с нарушенными границами. Персонажи со всех обитаемых континентов собираются в этой Зоне, чтобы охотиться на специальную ракету 00000, созданную нацистскими учеными, некоторые из которых вскоре переместятся в США. Также есть проблески концентрационных лагерей и упоминание об атомном разрушении Хиросимы. Хотя о кровавом прошлом 20-го века, а также о предыстории человечества, роман и его ракетная техника действительно предсказывают будущее, наше настоящее, в котором смерть может удивить нас с неба, прилетая издалека — от ядерного оружия, запущенного Севером. Корея или от вируса, запущенного больной летучей мышью в Китае. Gravity’s Rainbow может быть первым глобализированным романом, который понимает, что технологии, которые мы, люди, изобрели, чтобы оставаться в живых и далеки от других, могут быть сверхпредсказателями массовой смерти.
«Для Пинчона Вторая мировая война была лишь ускоренным инцидентом в длительной глобальной войне людей с природой».
Для Пинчона ракеты — это не просто оружие или носители, а символы всего индустриализма, который добывает уголь и перекачивает нефть (упомянутую в предыдущей цитате) для строительства башен и топливных машин, которые, кажется, обещают подняться над планетой «живое существо». Земля.Когда в романе запускается 00000, ракета является одновременно и актом убийства, и актом самоубийства, поскольку юноша едет в ней, чтобы «пути назад не было». Люди тысячелетиями совершали убийства. Это самоубийство, которое наша промышленность совершила в настоящее время в планетарном масштабе, является новостью. Для Пинчона Вторая мировая война была лишь ускоренным эпизодом в длительной глобальной войне людей с природой. Если в 2020 году это кажется трюизмом всем, кроме депутатов-республиканцев, помните, пожалуйста, что Пинчон писал свой экологический роман 50 лет назад.
В начале Gravity’s Rainbow немецкие ракеты обрушиваются на Лондон. В конце романа ракета 00000, кажется, падает в Лос-Анджелес. На глобализированной Земле нет безопасных населенных пунктов. Персонаж из «Матрица » ясно показывает, примерно через 26 лет после Gravity’s Rainbow , эффект сверхраспространения людей:
«Вы перемещаетесь в область, и вы размножаетесь и размножаетесь, пока не будут израсходованы все природные ресурсы, и это единственный способ, которым вы можете выжить — это перебраться в другую область.На этой планете есть еще один организм, который следует тому же образцу. Ты знаешь, что это такое? Вирус. Люди — это болезнь, рак этой планеты ».
Возможно, рак — более точный аналог отношения человека к природе, поскольку вирусы на самом деле не живые. В любом случае, оба могут уничтожить своего хозяина, что приведет к той самой смерти, которой люди хотели избежать, поскольку они истощили большую часть природного мира, а затем покинули его, чтобы жить в мегаполисе, который Пинчон называет «Ракетен-Штадт», Ракетный город.Ракета с коронавирусом упала в Нью-Йорке и других густонаселенных центрах. В романе детей вывозят из Лондона, чтобы защитить их от ракет Фау-2. В Нью-Йорке богатые бежали в свои загородные дома. Остальные из нас были брошены на произвол судьбы, как подвергшиеся насилию и убитые дети в Зоне Пинчона.
Пинчон знал о богатых, элите, «Они», которые контролируют технологии, экономику и политику, которые обещают нам безопасность, которых он называет «претеритами», неизбранными: «Могут ли они помешать нам даже поймать холодный? От вшей, от одиночества? от чего? До Ракеты мы верили, потому что хотели.Но Ракета может проникнуть с неба в любую точку. Нигде не безопасно ». Пинчон даже каким-то образом знал о Трампе и его администрации, наших нынешних« Они »:« Они солгали нам. Они не могут удержать нас от смерти, поэтому Они лгут нам о смерти ».
Символы глобализма, индустриализма и монополизма, ракеты также представляют человеческое стремление к трансцендентности, к отрицающему смерть бессмертию в небесах, которое пронзают ракеты. . Пинчон видит ракету прообразом в остроконечных шпилях американских христианских церквей, обещающих душам вернуться «домой» к Богу.Но «возврата нет» — постоянный рефрен в Gravity’s Rainbow . Подобно древним организмам, давшим нам нефть, мы умираем здесь и возвращаемся только на Землю.
«Последние слова« Радуги гравитации »- обнадеживающая песня»
Одна из последних строк романа — это призыв опустить «Башни вниз» — ракетные башни, башни мегаполиса, священные башни. После бубонной чумы в Европе некоторые города построили «чумные башни», чтобы увековечить память погибших и поблагодарить Бога за «спасение» городов.Самый высокий находится в Чехии, самый известный — в Вене. Будут ли возведены башни верности и благодарности после нынешней пандемии? Или люди согласятся с позицией Пинчона, что на небесах нет спасения, что нет Он — или Они — существуют, чтобы избавить людей от пандемии или от нашего самоубийственного разрушения нашего единственного дома?
Ученик кибернетики, художник контроля и хаоса, использующий унаследованные слова, восходящие к пуританам, Пинчон называет себя семиотиком с поздней ссылкой на Уильяма Берроуза, который считал язык, способствующий ограничительным кодам и официальной лжи, был разрушительным человеческий вирус, поэтому он разрезал предложения и фрагментированные тексты.Перед тем, как процитировать Naked Lunch , Пинчон говорит: «Я знаю, чего хотят ваши редакторы, именно чего они хотят. Я предатель. Я ношу это с собой. Ваш вирус. Распространяется твоей неутомимой тифозной Мэри ». Хотя он расплывчатый, иногда непристойный и одержимый зависимостью, такой как Naked Lunch , Gravity’s Rainbow не так радикально атакует, как Берроуз, смертоносный языковой вирус, носитель культурного повторения и репрессий. Пинчон дает редакторам и читателям больше того, что, по его мнению, они хотят, — больше развлечений и более последовательный аргумент о планетарной жизни и смерти.Благодаря этим особенностям он до сих пор с нами разговаривает. Последние слова Gravity’s Rainbow — это обнадеживающая песня, за которой следует напевная просьба: «Теперь всем…»
«Только сейчас, когда количество смертей уменьшилось в том месте, где я живу в Бруклине, я чувствую, что могу написать это» Пинчон сказал нам об этом ».
Нашим детям не нужно рассказывать — сейчас — версию истории человечества Пинчона, но если должен произойти когнитивный суперсдвиг — чтобы предотвратить будущее сверхраспространение — возможно, нам следует рассказать им контуры пинчонской истории и , когда они подрастут, дают им в руки Gravity’s Rainbow .В 1973 году меня убедила тревога Пинчона, и с тех пор я живу в опасности апокалипсиса. У меня не было в запасе масок для лица и туалетной бумаги, но меня также не удивило, что вирус несется по всему миру гораздо быстрее, чем мстительный кит-мутант Мелвилла может перемещаться через воду. Только сейчас, когда число смертей уменьшилось в том месте, где я живу в Бруклине, я чувствую, что могу написать это «Пинчон сказал нам об этом» — точно так же, как Мелвилл в более двусмысленных выражениях в Moby-Dick .
Трагедия Ахава — это классическое личное высокомерие.Трагедия в Gravity’s Rainbow — это видовая гордыня. Это высокомерие по-прежнему с нами, с нами в наших политических лидерах, которые отказываются признать, что Америка не исключительна, со всеми, кто отказывается признать, что человечество не трансцендентно, но случайное и хрупкое, подверженное действию агентов, которые можно увидеть только в микроскоп. . В конце модели Rainbow Пинчона нет горшка с золотом. Но, возможно, человеческое смирение обогащает. Он нам понадобится в нашем пинчонском будущем.
«Радуга гравитации», прочитанная Джорджем Гуидаллом
«Радуга гравитации», гигантская притча Томаса Пинчона о ракетной технике, сексе и множестве других вещей, в этом году исполнилась 41 год — на шесть лет старше своего автора, когда она была впервые опубликована . Что происходит, когда роман, в котором сцены копрофагии и педофилии побудили пулитцеровских попечителей отменить премию в 1974 году (когда Пинчон, казалось, был готов к победе), превращается в каноническую респектабельность среднего возраста? Ну, во-первых, выпуск аудиокниги.С середины 1980-х годов вокруг витала запись Джорджа Гуидалла, как некая мифическая потерянная часть ракеты — никто этого не слышал, но все фанаты Пинчона знали кого-то, кто знал кого-то, кто знал, — но в октябре появилась новая версия, авторизованная и перезаписанная. и записал на 30 компакт-дисков — ударил по стойкам. Как же, черт возьми, подумал я, снимая обертку, бедный мистер Гуидалл собирается рендерить внезапные вспышки безумных заглавных букв или либретто, в которых гитаристы подделывают Россини, а инструкция услужливо гласит: «( bubububoo [oo] oo [ поется на открытие 5-го Бетховена, с полным оркестром] ) »? Оказывается, он делает это медленным и глубоким голосом, под чьей спокойной доброжелательностью вы можете обнаружить беспокойство, даже манию, пузырящуюся, но никогда полностью не извергающуюся — хотя я мог бы поклясться, что слышал его в тишине в конце компакт-диска. 30, мчится к двери, чтобы купить годовой запас леденцов от скользкого вяза для горла Тайера, которые отстой от героя Ленитропа, или, возможно, чтобы проверить себя в психиатрической лечебнице книги «Белое посещение».
Главное преимущество сверхчеловеческих усилий Гуидалла может заключаться в эргономике. В отличие от Григория, рефлексивного осьминога из романа, у человека-читателя только две руки; удаление книги как физического объекта освобождает один из них, чтобы пролистать его «Компаньон« Радуга гравитации »» Стивена Вайзенбургера, а другой — просмотреть множество онлайн-глоссариев к тексту во время прослушивания. Такие ресурсы мне кажутся более чем необязательными; только «Поминки по Финнегану» более непрозрачны, более насыщены ссылками, чем роман Пинчона.И, возможно, на этом преимущества аудио заканчиваются. Старая утка, которую беспрестанно произносят люди, которые не читали «Поминки по Финнегану» или, по крайней мере, не поняли ее, гласит, что «нужно услышать это вслух, чтобы оценить это». Это ерунда: роман Джойса, обернутый молчанием, посвящен удобочитаемости — надписям, кодексам, разбросанным клочкам бумаги, нуждающимся в повторной сборке, толковании или расшифровке. То же самое и с «Радугой гравитации»: логика книги полностью основана на Священных Писаниях. Каждая поверхность в нем — пергамент, который нужно интерпретировать: ледяные трещины образуют «граффити».. . легенда, которую предстоит расшифровать »; капли дождя разбрызгиваются звездочками, приглашая «взглянуть вниз на текст дня»; зажженные сигаретные следы «скорописи»; даже фекалии на стенах канализации представляют собой «полные смысла узоры». Его люди, лежащие рядами в больничной палате, описываемые как «полуоткрытый ящик с файлами боли, каждая кровать — папка», также разборчивы, «бедные человеческие палимпсесты», которые врачи расшифровывают и — что еще более зловеще — переписывают. Предки Ленитропа, пуритане, сканировали небо в поисках сообщений, рассматривали всю природу как бухгалтерскую книгу, заполненную данными, «за которыми всегда, ближе или дальше, была таинственная уверенность в Боге.В соответствии с их чувствительностью, повествовательный импульс толкает как вперед, к неизбежной (потому что предопределенной) окончательной катастрофе и суду, так и одновременно назад, через истории, зашифрованные в свалках, лампочках, даже человеческих волосах, обратном проектировании городов в руины, комнат к своим «видам плана», чтобы обнажить заштрихованные в них планы, планы, в паутину которых попадают все действующие действующие лица. В прямом обращении к одному из персонажей рассказчик убедительно побуждает задуматься над теорией истории «аэродинамической трубы», с помощью которой тензорный анализ может выявить «узлы, критические точки», точки турбулентности, определяющие формирование всего последующего воздушного потока. только сейчас стало очевидным — потом сказал: «Вот мысль: найдите для себя безразмерный коэффициент.
Этот беспокойный контрафлювиальный анализ, эти раскопки каждого слоя в субстратах настоящего, приводит к работе, которая, если бы она была написана сегодня, получила бы ярлык «теоретическая фантастика». Сканирование и усвоение Пинчоном множества культурных историй и научных архивов, работ Павлова, Макса Вебера, Роберта Грейвса и других, является усердным, даже научным — если мы представим, что самый блестящий ученый сидит под завязку, когда он излагает городскую жизнь. теория, экономика, народная мифология и дифференциальное исчисление одновременно.Двойная интеграция в авиационном руководстве, поэзия Эмили Дикинсон, сводки погоды, почерпнутые из выпусков The London Times 1944 года — все это проходит через пишущую машинку Пинчона, удерживаемую риторическим шаблоном, главным образом заимствованным из Мелвилла (как в «Моби-Дике»). , »Самые поразительные эпизоды в« Радуге гравитации »обычно начинаются с констатации очевидного факта, а затем распаковываются в лирическую последовательность образов, которые, в свою очередь, вызывают большое тщеславие перед главой, часто переходя на апострофический / вопросительный , кульминации в порыве монументальной аллегории).Вполне уместно, что персонаж, с которым мы впервые встречаемся, в чей сон мы вовлекаемся, — это некий Пират Прентис — явный дублер для автора: как пират, нагло захватывающий и раздирающий другие суда; как prentice, обучение (хотя и не так медленно) на работе. Прентис — получатель первого загадочного послания романа, основанного на ракетных бомбах; его возраст ставит перед собой задачу «проникнуть в чужие фантазии: уметь фактически взять на себя бремя , управляющих »; который спасает своего пьяного приятеля от падения насмерть с балкона, но не может предотвратить более крупное Падение, крик с неба.
«Входящая почта», — думает Прентис, наблюдая, как на рассвете к нему приближается V2. Но V2, освещенный солнцем снизу, также выглядит как звезда, тащащая за собой след радуги. В этом романе о ясности и затемнении, о самых ярких и мрачных последствиях Просвещения, свет и его цветовой спектр играют центральную роль. Свет (как те фекалии в канализации) всегда узорчатый — решетчатый, переплетенный решетками и стропильной конструкцией; он также обещает и скрывает смысл, покрывая пейзажи «туманной амбивалентностью» и превращая людей в «темных рыб, прячущихся за углами преломления».«Радуга, как набор хроматических интервалов и синтаксиса, была бы естественным способом анализа самой себя. Но человек, или, скорее, Человек, понял, что он тоже может это сделать: войдите в IG Farben («Краски»), разработчик и патентообладатель синтетических красок и тканей, не говоря уже о Циклоне Б; материнская компания BASF, Bayer и половины других крупных компаний химической промышленности; спонсор с течением времени ряда политических кампаний, включая, помимо прочего, нацистскую партию; «корпоративный осьминог» (это первое упоминание термина?), для которого Григори является не более чем маленьким заместителем, фактическую историю которого Пинчон тщательно изучает, а затем вымышленно приукрашивает, придавая ему роль самого критичного из всех. точки-наборы в туннеле.Логика и М.О. IG Farben и его выбросов — инвазивная трансформация, искусственный синтез, контроль. Что, конечно, тоже логично, и М.О. написания романов. Пинчон полностью ценит ссылку: «Какова алфавитная природа молекул», — пишет он. «Это наши буквы, наши слова: их тоже можно модулировать, разрывать, соединять, переопределять, сополимеризовать друг с другом во всемирных цепочках, которые время от времени будут всплывать в течение долгого молекулярного молчания, как видимые части гобелена.”
Что представляет собой« Радуга гравитации »Томаса Пинчона? | Мартин Пол Ева
Как ученого, занимающегося литературой, меня часто просят описать мою работу в горшечной форме. Это обязательно предполагает знакомство с творчеством Томаса Пинчона, что является чрезвычайно сложной задачей. Романы Пинчона нельзя считать нормальной литературой; это обширные, растягивающиеся произведения, охватывающие сотни персонажей, обширный исторический диапазон и плотную прозу. Когда я только начинал работать над Пинчоном, я превозносил достоинства лингвистической игры, неопределенность, которая так типична для пинчонского высокого постмодернизма.Это не воздает должное текстам; как пишет The Modern Word: «Верно … вы знаете, и Улисс о двух парнях и их день, а Моби Дик — о ките».
В наши дни, когда меня просят подвести итог Gravity’s Rainbow , я описываю его как генеалогическую историю; история настоящего. Пробую примерно так:
Одно из самых проницательных наблюдений Gravity’s Rainbow состоит в том, что зло человечества (или «природа») «не знает исчезновения; все, что оно знает, — это трансформация»; наблюдение, заключенное в эпиграф, приписываемый Вернеру фон Брауну.Это подразумевает перенос в новую обстановку, сохраняющуюся и всегда собирающуюся вокруг центров силы, воплощенных в финальном трансатлантическом V-2 / межконтинентальной баллистической ракете романа, ориентированном на Америку. В этот невозможный момент, когда Ракета, занимающая центральное место в тексте, превращается в абсолютный символ гарантированного взаимного уничтожения во время холодной войны, Пинчон подчеркивает, что за технологическим и экономическим превосходством Америки в двадцатом веке лежат темные переговоры об операции «Скрепка» и ее переосмыслении. воплощение правой политики, якобы побежденной во Второй мировой войне.Кто из нас замечает на наших антибиотиках вторую этикетку, постоянно скрытую под поверхностью, с надписью «сульфонамид» и «I.G. Фарбен »? Кто из нас видит, когда смотрит спутниковое телевидение, как немецкий техник плачет: «Vergeltungswaffe»? Именно это открытие зловещей истории вызывает паранойю романа; это не паранойя, если они действительно тебя преследуют.