Разное

Понятие нигилизм: Нигилизм — значение и история понятия

ОпубликованоАвторalexxlab

Нигилизм | это… Что такое Нигилизм?

У этого термина существуют и другие значения, см. Нигилизм (значения).

Нигилизм (от лат. nihil — ничто) — мировоззренческая позиция, выражающаяся в отрицании осмысленности человеческого существования, значимости общепринятых нравственных и культурных ценностей; непризнание любых авторитетов.

Содержание

  • 1 История появления термина
  • 2 Разновидности нигилизма
  • 3 Нигилисты в России
  • 4 Нигилизм в исследованиях психологов
  • 5 См. также
  • 6 Примечания
  • 7 Литература
  • 8 Ссылки

История появления термина

В Средние века существовало учение нигилизм, преданное анафеме папой Александром III в 1179 г. Учение нигилизма, ложно приписанное схоластику Петру Ломбардскому, отвергало человеческое естество Христа.

В западной философской мысли термин «Нигилизм» ввёл немецкий писатель и философ Ф. Г. Якоби. Это понятие использовали многие философы. С. Кьеркегор источником нигилизма считал кризис христианства и распространение «эстетического» мироощущения. Ф. Ницше понимал под нигилизмом осознание иллюзорности и несостоятельности как христианской идеи надмирного Бога («Бог умер»), так и идеи прогресса, которую считал версией религиозной веры. О. Шпенглер нигилизмом называл черту современной европейской культуры, переживающей период «заката» и «старческих форм сознания», который в культурах других народов якобы неизбежно следовал за состоянием высшего расцвета. М. Хайдеггер рассматривал нигилизм как магистральное движение в истории Запада, которое может привести к мировой катастрофе.

Нигилисты придерживаются некоторых или всех из следующих утверждений:

  • Нет разумного доказательства наличия высшего правителя или создателя;
  • Объективной нравственности не существует;
  • Жизнь, в определённом смысле, не имеет истины, и никакое действие объективно не предпочтительнее любого другого.

Разновидности нигилизма

  • Философская позиция, утверждающая, что бытие не имеет объективного смысла, причины, истины или ценности;
  • Мереологический нигилизм — философская позиция, согласно которой объекты, состоящие из частей, не существуют;
  • Метафизический нигилизм — философская теория, согласно которой существование объектов в реальности необязательно;
  • Эпистемологический нигилизм — отрицание знания;
  • Моральный нигилизм — метаэтическое представление о том, что ничто не является моральным или аморальным;
  • Правовой нигилизм — порожденное социальной средой активное или пассивное отрицание прав личности, а также установленных государством норм и правил поведения, препятствующее прогрессивному развитию общества и способное стать источником для совершения противозаконных деяний [1]

Нигилисты в России

В русской литературе слово «нигилизм» впервые было употреблено Н. И. Надеждиным в статье «Сонмище нигилистов» (журнал «Вестник Европы», 1829 год)[2]. В 1858 г. вышла книга казанского профессора В. В. Берви «Психологический сравнительный взгляд на начало и конец жизни». В ней тоже употребляется слово «нигилизм» как синоним скептицизма.

Критик и публицист Н. А. Добролюбов, осмеяв книжку Берви, подхватил это слово, но оно не стало популярным до тех пор, пока И. С. Тургенев в романе «Отцы и дети» (1862) не назвал «нигилистом» Базарова, отрицавшего взгляды «отцов». Огромное впечатление, произведённое «Отцами и детьми», сделало крылатым и термин «нигилист». В своих воспоминаниях Тургенев рассказывал, что когда он вернулся в Петербург после выхода в свет его романа — а это случилось во время известных петербургских пожаров 1862 г., — то слово «нигилист» уже было подхвачено многими, и первое восклицание, вырвавшееся из уст первого знакомого, встреченного Тургеневым, было: «Посмотрите, что ваши нигилисты делают: жгут Петербург!»

Таким образом, во второй половине XIX века нигилистами в Российской империи стали называть молодых людей, которые хотели изменить существовавший в стране государственный и общественный строй, отрицали религию, проповедовали материализм и атеизм, а также не признавали господствовавшие нормы морали (выступали за свободную любовь и т.  п.). В частности, так называли революционеров-народников. Слово имело явную негативную коннотацию. Нигилисты изображались как лохматые, нечёсаные, грязные мужчины и утратившие всякую женственность женщины.

К концу 1860-х и началу 1870-х гг. слово «нигилист» почти исчезло из русской полемической литературы, но стало употребляться в западноевропейской литературе как обозначение русского революционного движения; его приняли и некоторые русские эмигранты, писавшие на иностранных языках о русском революционном движении. В 1884 году была издана повесть Софьи Ковалевской «Нигилистка».

В настоящее время широко распространен термин «правовой нигилизм» — неуважение к праву. Он отражает широко распространенный феномен в правовой жизни российского общества. Его структурообразующим компонентом является идея, отрицающая легитимные социальные установки и несущая значительную идеологическую нагрузку, обусловленную не только тенденциями общественного развития и соответствующими ценностями, но и рядом психогенных факторов [3].

Нигилизм в исследованиях психологов

Эрих Фромм предложил подходить к нигилизму как к одному из механизмов психологической защиты. Он считал, что центральной проблемой человека является внутренне присущее человеческому существованию противоречие между бытием «вброшенного в мир помимо своей воли» и тем, что он выходит за пределы природы благодаря способности осознавать себя, других, прошлое и будущее. Фромм утверждает, что развитие человека, его личности происходит в рамках формирования двух основных тенденций: стремления к свободе и стремления к отчуждению. Развитие человека идет по пути увеличения «свободы», но не каждый человек может адекватно воспользоваться этим путем, вызывая ряд негативных психических переживаний и состояний, и это приводит его к отчуждению. В результате человек теряет свою самость(или Я). Возникает защитный механизм «бегства от свободы», для которого характерны: мазохистские и садистские тенденции, деструктивизм, стремление человека разрушить мир, чтобы тот не разрушил его самого, нигилизм, автоматический конформизм.

Понятие нигилизм также анализируется В. Райхом. Он писал о том, что телесные характеристики (сдержанность и напряженность) и такие особенности, как постоянная улыбка, пренебрежительное, ироничное и вызывающее поведение, — это остатки очень сильных защитных механизмов в прошлом, которые отделились от своих исходных ситуаций и превратились в постоянные черты характера. Они проявляются как «невроз характера», одной из причин которого и есть действие защитного механизма— нигилизма. «Невроз характера» — это тип невроза, при котором защитный конфликт выражается в отдельных чертах характера, способах поведения, т.е. в патологической организации личности в целом.

См. также

  • Атеизм
  • Агностицизм
  • Мировоззрение
  • Точка зрения
  • Отрицание отрицания
  • Анархизм
  • Либертизм
  • Мереологический нигилизм
  • Нирвана

Примечания

  1. ↑ А.Н. Зрячкин. Правовой нигилизм: причины и пути их преодоления (монография). Саратов, СГАП, 2009.
  2. ↑ Зрячкин А. Н. Правовой нигилизм: причины и пути их преодоления (монография). — Саратов: СГАП, 2009. — 128 с. — 500 экз. — ISBN 978-5-7924-0753-4
  3. ↑ Гуляихин В.Н. Психосоциальные формы правового нигилизма человека // Вопросы права и политики. 2012. № 3. С. 108-148.

Литература

  • Бабошин В. В. Нигилизм в современном обществе: феномен и сущность: автореф. дис. док. филос. н. Ставрополь, 2011. 38 с.
  • Гуляихин В. Н. Правовой нигилизм в России. Волгоград: Перемена, 2005. 280 с.
  • Гуляихин В. Н.
    Психосоциальные формы правового нигилизма человека // Вопросы права и политики. 2012. № 3. С. 108-148.
  • Де-Пуле М. Ф. Нигилизм как патологическое явление русской жизни. М.: Университетской тип. М. Каткова, 1881. 53 с.
  • Клеванов А. С. Три современных вопроса: О воспитании – социализм, коммунизм и нигилизм – о дворянстве по поводу столетия дворянской грамоты. Киев: тип. П. Барского, 1885. 66 с.
  • Косыхин В. Г. Критический анализ онтологических оснований нигилизма: дис. док. филос. н. Саратов, 2009. 364 с.
  • Пигалев А. И. Философскии нигилизм и кризис культуры. Саратов: Изд-во Сарат. унив., 1991. 149 с.

Ссылки

  • Нигилизм // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
  • М. Инсаров. Нигилизм 1860-х и народничество 1870-х
  • определение термина в Словаре по этике И.С. Кона (1981)
  • нигилизм в России XIX века
  • статья «Нигилисты» в Литературной энциклопедии (т. 8., 1934 г.)
  • Рыбакова Е.А. Зарождение и распространение нигилизма в России
  • Филатов В.В. Omnia ex nihilo. Фрагмент из книги «Сны воинов пустоты» // Независимая газета. № 58, 25.03. 2010
  • Илья Овчинников. Нигилизм : обзор литературы.
  • С. Л. Франк. Этика нигилизма // «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции», Москва, 1909 год
  • Н. А. Бердяев. Духи русской революции. 1918 год.
  • Ручко Сергей Викторович. Зарницы нигилизма.
  • Нигилистка — ЯБЛОКО

Правовой нигилизм: проблемы понимания Группа компаний ИНФРА-М — Эдиторум

Как и любой другой термин, используемый для выражения сложных идей, «правовой нигилизм» оказывается в числе тех, которые не получают однозначной интерпретации. При этом постоянное появление все новых и новых трактовок правового нигилизма свидетельствует о том, что пока ученым не удается достаточно ясно и точно выразить суть названного явления.

Практически любой исследователь акцентирует внимание на сложности и запутанности вопроса о том, что собой представляет правовой нигилизм, поэтому, вместо того чтобы попытаться сформулировать еще одно «новое» определение, целесообразнее разобраться, в чем заключаются проблемы понимания данного феномена.

Отдельными исследователями предпринимаются попытки решения обозначенной задачи путем «размифологизации» тех теоретических представлений о правовом нигилизме, которые сложились в отечественной правовой науке [11, с. 143-149; 12, с. 28-31; 16, с. 26-28]. Их ценность вряд ли можно оспаривать, поскольку сегодня действительно существует множество «мифов», влияющих на понимание правового нигилизма. Вместе с тем, свести разрешение существующих проблем к «размифологизации» означало бы признать, что они обусловлены исключительно попытками восполнить недостаточность научных знаний о правовом нигилизме посредством генерации далеких от реальности образов, а верифицируемые результаты анализа подменить ассоциациями и фантазиями. Однако, согласиться с такой постановкой вопроса о проблемах, возникающих в процессе интерпретации правового нигилизма, вряд ли возможно.

Например, можно признать правоту В.А. Рыбакова в том, что «недостаток большинства определений правового нигилизма состоит в том, что они раскрывают явление не через сущность, а через его виды» [18, с. 100]. В данном случае вряд ли можно утверждать, что трудности в интерпретации правового нигилизма связаны именно с мифологизированностью представлений о нем. Значит, размифологизация сложившихся представлений о правовом нигилизме вряд ли может гарантированно обеспечить устранение названного В.А. Рыбаковым недостатка.

Важно принимать во внимание и то, что в силу органичности мифологии доктринальному мышлению зачастую отказ от мифов оказывается бесполезным, так как изживание одних из них вызывает другие [3, с. 80, 84-85]. Следовательно, попытки устранить существующие мифы о правовом нигилизме могут не только не привести к решению проблем в его понимании, но и породить новые сложности в его интерпретации.

Предпринимая попытки уточнить значение смысла термина «правовой нигилизм», отечественные исследователи, как правило, исходят из представления о том, что за ним стоит вполне определенное правовое понятие [19, с. 65-69; 20, с. 268-271]. Вместе с тем, видится, что в действительности интересующий нас термин следует соотносить не с правовым понятием, а с правовым концептом.

Если правовое понятие предстает в качестве элементарной логической формы мышления [5, с. 152], то правовой концепт представляет собой многомерную смысловую конструкцию, интегрирующую в себе идею определенного явления, его ценность и нормативное (логико-понятийное) выражение, а также включающую в свой горизонт прагматические, оценочные, коммуникативные и иные смысловые компоненты [2, с. 38]. Правовое понятие является результатом выделения таких признаков обозначаемого им предмета (явления, процесса), которые являются существенными для отличения его от других предметов (явлений, процессов). Формирование правового концепта – процесс гораздо более сложный как по своему содержанию, так и по механизму, причем многие из его составляющих вообще не связаны с логическим мышлением.

Указанное объясняет, почему признание правового нигилизма правовым понятием создает предпосылки для возникновения сложностей в его интерпретации. Попытки сформировать представление о сущности правового нигилизма и облечь его в словесную форму оказываются связанными с использованием средств и методов, традиционно успешно применяемых в интерпретации правовых понятий, и прежде всего – с выделением существенных отличительных признаков и формулированием дефиниции, их обобщающей. Однако, будучи логической операцией, позволяющей раскрыть содержание понятия, определение оказывается бесполезным в случае, когда возникает потребность в интерпретации концепта.

Дефиниция не может передать все те значения, оттенки смысла, коннотации, которые принципиально значимы для понимания концепта, и в этой связи можно согласиться с указанием на то, что последний, включая в себя «не только логические признаки, но и компоненты научных, психологических, авангардно-художественных, эмоциональных и бытовых явлений и ситуаций», в отличие от понятия, не «определяется», а «переживается» [21, с. 20]. Сказанное в полной мере относится к концепту «правовой нигилизм».

Далее необходимо обратить внимание на то, что концепты могут быть одноуровневыми (однослойными) и многоуровневыми (многослойными). Считается, что одноуровневыми (однослойными) могут выступать лишь концепты, отражающие конкретные чувственные ощущения и представления, но это вряд ли можно отнести к концепту «правовой нигилизм».

Поскольку правовой нигилизм – многослойный концепт, любые попытки интерпретировать его в качестве одноуровневого, делая акцент на характеристике его в каком-либо одном аспекте (например, на характеристике правового нигилизма как «формы деформации правосознания» [9, с. 68-202; 14, с. 63-67] или на его анализе в качестве «черты российской правовой культуры» [1, с. 96-103; 7, с. 333-340]), игнорируя многообразие составляющих его структур, приводят к результатам, порождающим ощущение неполноты и/или недостаточной точности знаний о нем.

Кроме того, игнорирование многослойности концепта «правовой нигилизм», наряду с использованием методологии, предназначенной для решения проблемы интерпретации правовых понятий, приводит к тому, что в ряде случаев сущность данного феномена раскрывается путем описания таких свойств, которые характеризуют не правовой нигилизм в целом, а отдельные его формы или проявления.

Так, можно в полной мере согласиться с Л.А. Петручак в том, что «было бы неверно вслед за рядом авторов считать, что правовой нигилизм лишь элемент психической деятельности человека» [15, с. 177-178]. Однако, в той же мере неверно рассматривать правовой нигилизм исключительно как «социальное явление» [7, с. 333; 17, с. 83].

Следующим значимым моментом является то, что концепты всегда являются культурно обусловленными [22], они неразрывно связаны с тем культурным контекстом, в котором существуют. В первую очередь указанное, бесспорно, относится к концептам, выступающим смысловыми единицами массового сознания. Однако, и концепты, являющиеся мыслительными конструктами, отражающими процесс и результаты научного познания и философского мышления, также всегда связаны со вполне определенным культурным контекстом.

Сказанное в полной мере относится к концепту «правовой нигилизм»: любые попытки отделения в его интерпретации тех моментов, которые отражают саму природу правового нигилизма как явления, от эмоционально-чувственных аспектов, предопределяемых культурным контекстом, оказываются лишь более или менее успешными. В этом плане показательно наличие принципиальных различий в интерпретации правового нигилизма отечественными и зарубежными учеными и философами.

 В российском культурном контексте правовой нигилизм неразрывно связывается с неверием в позитивное право и его регулятивные возможности. При этом в юридической и философско-правовой мысли закрепляется устойчивая ассоциативная связь между правовым нигилизмом с одной стороны и «непринятием закона», «игнорированием закона», «нарушением закона» – с другой.

На интерпретацию правового нигилизма влияет глубоко укоренившееся в массовом сознании представление о противопоставленности «закона» «правде». В результате правовой нигилизм начинает восприниматься как своего рода лакмусовая бумажка реального качества нормотворческой, интерпретационной и правоприменительной деятельности, как социальный ориентир, указывающий направление для устранения негативных тенденций в государственно-правовой сфере, приближения власти к обществу, повышения авторитета права и государства [19, с. 65].

В целом, понимаемый в качестве негативного явления либо явления, несущего в себе как негативное, так и позитивное, правовой нигилизм рассматривается в качестве ординарного явления – считается, что он для россиян становится «образом жизни» [13, с. 17-32].

Правовой нигилизм – это «крест», который несет русский народ, тем не менее, «крест», с которым можно жить, что в полной мере подтверждает исторический опыт.

В западноевропейской юридической и философско-правовой мысли правовой нигилизм не обнаруживается в качестве концепта, значимого для понимания правовой жизни общества. Это объясняется, прежде всего, тем, что право ценится чрезвычайно высоко, к нему относятся как к объекту уважения и почитания, а закон «в западной интерпретации выступает гарантом против зла» [6, с. 12].

Безотносительно своей связи с правовой сферой жизни общества нигилизм предстает как катастрофическое явление. В этом плане иллюстративным можно считать следующее высказывание Э. Юнгера: «В момент полного развития активного нигилизма перспектива гибели становится настолько впечатляющей, что не оставляет места для размышлений, выводящих за пределы ужаса. Пусть даже огонь, террор, страдания господствуют только временно» [23, с. 11].

Итак, и научное познание, и философское мышление (так же, как и процесс формирования и передачи ментального опыта) протекают в определенном культурном контексте. Последний во многом влияет и на содержание концепта «правовой нигилизм», и на то, каким образом, при помощи каких единиц языка он раскрывается. В силу этого объективно невозможно дать правовому нигилизму такую интерпретацию, которая была бы универсальной, исходила только лишь из природы данного феномена как моментов, задающих универсальную схему объяснения любых его форм и проявлений.

Еще одной значимой проблемой выступает то, что в ряде случаев учеными предпринимаются попытки вербализировать концепт «правовой нигилизм» теми средствами, которые характерны для философско-правового языка, а не языка правовой науки. По такому пути, например, идет С.Н. Касаткин, который рассматривает правовой нигилизм «как интерсубъективный феномен, выступающий характеристикой как правосознания, так и права, а равно и всей правовой действительности как мира правового смысла», пишет о том, что такой нигилизм «есть не эпифеномен общественно-политической жизни, но фактическое небытие права, разрушение его социокультурной онтологии, ценности, смысла, а значит, фактор энтропии всей социетальной системы», а также указывает на «полагание юридического нигилизма интегральным феноменом правового мира» [4, с. 21].

Язык философии и язык науки принципиально различны между собой уже в силу различности философского и научного мышления, процесс и результаты которого они призваны выразить. Сказанное в полной мере справедливо тогда, когда речь идет об интерпретации правового нигилизма. Если концепт «правовой нигилизм» репрезентирует ассоциативное поле таких связываемых с ним слов, которые не являются органичной составляющей языка правовой науки, то, как и любое другое совмещение научной теории и философии права в одном учении, это «приводит к путанице, к гремучей смеси схоластики и эмпирики» [10, с. 16]. В результате мы сталкиваемся с такой интерпретацией правового нигилизма, которая не отвечает критериям научности.

Рассмотренные проблемы интерпретации правового нигилизма, будучи чрезвычайно сложными, тем не менее, разрешимы. Но означает ли это, что при условии верного выбора и правильного применения методологии научного анализа вопрос о правовом нигилизме может получить в теории права ясное и точное решение? К сожалению, нет.

Самостоятельной проблемой является то, что идею правового нигилизма трудно соотнести с эмпирически познаваемой реальностью. В своем абсолютном выражении нигилизм связан со всеотрицанием, однако, всеотрицающим сознание априори быть не может. Как точно указывает Э. Юнгер, «дух не имеет представления о ничто» [23, с. 19-20], так как отрицание чего-либо всегда неразрывно связано с признанием его противоположности.

Формирование научных концептов – процесс, в котором в неразрывной связи находятся осмысление и наблюдение. Для того чтобы раскрыть концепт, нужно не просто описать его содержание, но и подтвердить, что данное описание соответствует наблюдаемым предметам, явлениям, процессам. Если осмысление не подтверждается наблюдением (в том числе и тогда, когда материал для наблюдения отсутствует), то описание превращается в приписывание, фантазию. В данном контексте научный концепт оказывается тем, что философы определяют как «семантическую конструкцию, указывающую, обозначающую, позволяющую говорить о непознанном (и, возможно, принципиально непознаваемом) и предполагающую, обеспечивающую возможность работы с этим непознанным (непознаваемым)» [8, с. 124-141].

Поскольку можно утверждать, что в своем абсолютном выражении правовой нигилизм – несуществующая форма бытия сознания, постольку формирование его концепта не связано и не может быть связано с осмыслением опыта идеальной правовой жизни. Попытки понять, что собой представляет правовой нигилизм, могут быть только попытками осмысления опыта интерпретации его идеального образа. Значит, представление о правовом нигилизме в его абсолютном воплощении может найти свое отражение лишь в философском, а не в научном концепте. Что касается научного концепта «правовой нигилизм», то он оказывается идеей, внутрь которой невозможно проникнуть.

Правовая наука не может оперировать философскими концептами. В то же время, и признать непознаваемость правового нигилизма доступными ей средствами и методами современная отечественная правовая наука не может, так как осмысление правового нигилизма как феномена оказывается для нее чрезвычайно значимым. Последнее связано прежде всего с тем, что в современном российском контексте проблема правового нигилизма актуализуется именно в качестве политико-правовой, и это, например, подтверждает сама постановка вопроса о противодействии правовому нигилизму как о задаче правовой политики Российского государства.

То, что, несмотря на очевидный философско-правовой статус, проблеме достижения понимания правового нигилизма придается значение теоретико-правовой, само по себе не создает необходимых и достаточных предпосылок для ее решения. Названная проблема остается той, которая принципиально не может получить разрешения в качестве научной. И в этой ситуации неверное понимание причин, в силу которых выработка ясного и точного научного понимания правового нигилизма оказывается невозможной, обусловливает возникновение предпосылок и для появления мифов о правовом нигилизме, и для отказа от концептуального анализа в пользу понятийного, и для акцентирования внимания на отдельных сторонах, аспектах в характеристике правового нигилизма, и для попыток вербализировать концепт теми средствами, которые характерны для философско-правового языка, а не языка правовой науки.

Определение

в кембриджском словаре английского языка

Переводы nihilism

на китайский (традиционный)

虛無主義…

Подробнее

на китайском (упрощенном)

虚无主义…

Подробнее

на Португальский

ниилисмо…

Узнать больше

Нужен переводчик?

Получите быстрый бесплатный перевод!

Как произносится нигилизм ?

» (1888 г.) нигилизм по существу является синонимом «отрицания жизни», а Ницше определяет жалость, коренное чувство христианства, как «практику нигилизма».

Однако большая часть комментариев Ницше о нигилизме появляется в неопубликованных произведениях ( Nachlass, или «литературное наследие») 1880-х годов. Именно здесь Ницше описывает нигилизм как состояние, при котором «высшие ценности обесценивают себя» и при котором ответ на вопрос «Почему?» пропал, отсутствует. Есть два возможных ответа на это условие, объясняет Ницше в записной книжке, которую он вел в 1887 году. Мы можем набраться сил и признать, что существующие цели больше не адекватны, установив новые ценности вместо старых, или мы можем сдаться слабость («буддизм», как выразился Ницше), не способная породить новые ценности. Первая реакция называется «активный нигилизм», вторая — «пассивный нигилизм».

В течение многих лет велись споры о том, был ли сам Ницше нигилистом. Дискуссия ошибочна. Беглое прочтение того, что Ницше говорит по этому поводу, показывает, что для него нигилизм является попеременно плачевным и потенциально плодотворным состоянием, но в любом случае временным. Любой, кто склонен истолковывать провозглашение Бога мертвым как выражение нигилизма, должен помнить, что Ницше объявил религию, чей Бог якобы мертв, формой нигилизма. Подлинным наследием Ницше была ассоциация нигилизма с ценностями (их отсутствие, их отрицание, их синтез). Будущие социальные комментаторы, которые используют термин нигилизм оплакивать потерю традиционной морали может винить или не винить Ницше; то, что они вольно или невольно ему должны, — это определение, которое, по крайней мере, имплицитно содержится в том, что они говорят.

Нигилизм и беды двадцатого века

С 1936 по 1946 год Мартин Хайдеггер (1889–1976) написал составные части того, что стало двухтомным исследованием Ницше. Простой взгляд на заголовки глав и подразделов покажет, до какой степени нигилизм в глазах Хайдеггера был фундаментальным для мышления Ницше. Вторая мировая война и период, непосредственно предшествовавший ей, были подходящим фоном для хайдеггеровского ощущения, что мы должны рассматривать нигилизм Ницше в более широком контексте того, что он называет «концом метафизики» в Европе. Он определяет этот конец как «начало серьезного отношения к этому «событию», «Бог умер». По мнению Хайдеггера, нигилизм является одним из пяти «главных направлений» (9).0122 Haupttitel ) в мысли Ницше, остальные четыре (с которыми оно неразрывно связано) — это переоценка всех прежних ценностей, воля к власти, вечное возвращение того же самого и сверхчеловек. Если комментарии Хайдеггера по поводу нигилизма Ницше отчасти являются комментариями к современному европейскому ситуации, они также частично являются комментарием к его собственной более ранней работе. Например, в главе о пяти основных направлениях Хайдеггер определяет то, что он называет «классическим нигилизмом» Ницше, как «то завершение нигилизма, в котором нигилизм считает себя освобожденным от необходимости мыслить именно то, что составляет его сущность». составляет: nihil, ничто — как завесу истины Бытия того, что есть [ des Seins des Seienden ]». Подобный пассаж, вероятно, больше полезен изучающему хайдеггеровское Бытие и время (1926), чем исследователю нигилизма.

Вторая мировая война и вся история тоталитаризма в Первая половина двадцатого века спровоцировала одно из самых сильных употреблений нигилизма в качестве морального и политического термина. Мятежник ). Как сказал Камю на первых страницах своей книги: «Если наш век легко допускает, что убийство может иметь свои оправдания, то это из-за того безразличия к жизни, которое является признаком нигилизма». Центральным вопросом становится, возможно ли предложить рациональное оправдание убийству, как это делается в этот «век идеологий». Нигилизм имеет отношение к ценностям, как это было у Ницше. Когда Камю начинает показывать внутреннее противоречие в «абсурде» (его термин для отношения, порожденного нигилизмом или «абсолютным отрицанием»), он говорит следующее: сохранить жизнь, тогда как жить — это само по себе оценочное суждение. Дышать — значит судить». Можно возразить, что эта позиция представляет собой petitio principii (напрашивающийся вопрос), но даже в этом случае очевидно, что для Камю она служит паллиативом в мире, еще не оправившемся от сталинских чисток и ужасов Холокоста.

За пределами русских революционных кругов нигилизм был термином, предполагаемые сторонники которого редко принимали его, особенно потому, что он редко употреблялся благосклонно. Некоторые ученые пытались разделить его на несколько подтипов. Дональд А. Кросби в книге «Призрак абсурда», видит пять типов нигилизма: политический (в основном русский революционный), моральный (в котором все моральные суждения отвергаются как индивидуальные или произвольные), эпистемологический (в котором всякая истина претензии рассматриваются как чисто относительные), космические (в которых космос рассматривается как бессмысленный) и экзистенциальные (в которых человеческое существование рассматривается как бессмысленное). Карен Л. Карр, в The Banalization of Nihilism, предлагает аналогичную таксономию. По ее мнению, существует пять видов нигилизма: эпистемологический («отрицание возможности познания»), алетиологический («отрицание реальности истины»), метафизический («отрицание независимо существующего мира»), этического («отрицание реальности моральных или этических ценностей») и экзистенциального, или аксиологического («ощущение пустоты и бессмысленности, вытекающее из суждения «Жизнь не имеет смысла»»).

С такими широкими категориями нигилизм может быть применен к целому ряду явлений, обычно связанных с утратой ценностей или центрированностью. Можно даже сказать, что нигилизм как ярлык стал настолько популярен во второй половине двадцатого века, что его часто не произносили. В известном выпуске журнала Time за 1966 год был поставлен вопрос «Умер ли Бог?» четкими красными буквами на черном фоне на обложке. В статье, непосредственным вдохновением которой послужил рост «теологии смерти Бога», практикуемой определенной группой американских теологов, Джон Т. Элсон размышлял о своем возрасте как о «времени без религии», цитируя Сёрена Кьеркегора (1813–1813 гг.). 1855) и Ницше как пророков современного безбожия, и предложил такой комментарий к современному искусству: «От золотушных бомжей Сэмюэля Беккета до уставших аристократов Антониони, антигерои современного искусства бесконечно внушают, что ожидание Бога тщетно, поскольку жизнь лишена смысла».

Слушание моего учителя оживило жуткое зрелище: окровавленное тело, пронзительные вопли, искаженные лица жандармов, кнуты со свистом летели в воздух и с резким шипением обрушивались на полуголого человека. Все сомнения относительно нигилистов, оставшиеся у меня от детских впечатлений, теперь исчезли. Они стали для меня героями и мучениками, отныне моими путеводными звездами.

источник: Эмма Гольдман, в Living My Life (1931), узнав о порке крестьян в России.

Хотя нигилизм и сопровождающее его экзистенциальное отчаяние едва ли являются ничем иным, как позой для американцев, поскольку язык, полученный из нигилизма, стал частью их образования и проник в их повседневную жизнь, они стремятся к счастью способами, определяемыми этим языком. Существует целый арсенал терминов для разговоров ни о чем — забота, самореализация, расширение сознания и так далее, практически до бесконечности.

источник: Аллан Блум, Закрытие американского разума (1987).

Многие, однако, не колеблясь назвали болезнь. Например, в 1987 году Аллан Блум (1930–1992) опубликовал свою атаку на американское высшее образование «: Закрытие американского разума». Вторую часть этой книги он назвал «Нигилизм по-американски», имея в виду патологическое состояние, которое он наблюдал в Америке как внутри академии, так и за ее пределами: «ценностный релятивизм». Главный виновник — не кто иной, как Ницше. По мнению Блума, целью Ницше был не только Бог, но и современная демократия. Демонстрируя пристрастие Ницше к необоснованным, огульным утверждениям, Блум заявляет: «Никто на самом деле не верит ни во что. больше, и каждый проводит свою жизнь в бешеной работе и бешеной игре, чтобы не смотреть в лицо факту, не смотреть в бездну».0005

Будущее нигилизма

Если слово нигилизм в течение двадцатого века часто использовалось для обозначения состояния — и сопровождающего его чувства отчаяния — которое возникает, когда отсутствуют установленные и фиксированные моральные ценности, неудивительно, что оно получили распространение в то время, когда в большей части мира господствовали идеологии, отвергавшие такие ценности или открыто приветствовавшие разрушение. На рубеже веков основным политическим источником навязчивого страха в Западной Европе и Соединенных Штатах был анархизм. Большую часть оставшейся части века это были фашизм и коммунизм. В начале двадцать первого века это был исламский фундаментализм. Что бы ни истолковывала фраза «исламский фундаментализм», можно с уверенностью сказать, что если она действительно представляет угрозу для Запада, то из-за ценностей, которые воспринимаются как чуждые, а не из-за утраты всех ценностей. На данном этапе нигилизм как термин стал, пожалуй, простым пережитком.

См. также Анархизм ; Атеизм ; Экзистенциализм .

библиография

Блум, Аллан. Закрытие американского разума: как высшее образование подвело демократию и обнищало души сегодняшних студентов. Нью-Йорк: Саймон и Шустер, 1987.

Камю, Альберт. Мятежник. Перевод Энтони Бауэра. Лондон: Х. Гамильтон, 19 лет.53.

Чернышевский Николай. Что делать? Перевод Майкла Р. Каца. Итака, Нью-Йорк: Издательство Корнельского университета, 1989.

Кросби, Дональд А. «Нигилизм». В Routledge Encyclopedia of Philosophy, под редакцией Эдварда Крейга. Том. 7. Лондон и Нью-Йорк: Routledge, 1998.

——. Призрак абсурда: источники и критика современного нигилизма. Олбани: State University of New York Press, 1988.

Элсон, Джон Т. «Бог умер?» Время 87, нет. 14 (апрель 1966 г.): 82–87.

Гердт, В. «Нигилизм». В Historisches Wörterbuch der Philosophie, под редакцией Иоахима Риттера и Карлфрида Грюндера. Том. 6. Базель и Штутгарт: Швабе, 1984.

Гольдман, Эмма. Живу своей жизнью. 2 тт. Нью-Йорк: Кнопф, 1931.

Гоудсблом, Йохан. Нигилизм и культура. Oxford: Blackwell, 1980.

Хайдеггер, Мартин. Ницше. Пфуллинген, Германия: Неске, 1961.

Нечаев Сергей. «Катехизис революции». В Апостолы Революции, от Макса Номада.

No related posts.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *