Аргументы к ЕГЭ по русскому языку на тему: Роль книги
Автор: Guru ·
Книга в произведении является еще одним не очевидным способом раскрытия характера. По отношению к книге, по самому произведению или его автору можно понять, что за герой стоит перед нами. Поэтому в текстах для подготовки к ЕГЭ по русскому языку часто фигурирует проблема, связанная с ролью книги в жизни людей. Ниже представлены аргументы, соответствующие проблемным вопросам.
- В известном романе И. С. Тургенева «Отцы и дети» Базаров застает Николая Петровича с томиком Пушкина. Это становится причиной его насмешек. Евгений советует «что-нибудь дельное почитать» и кладет ему брошюру немецкого естествоиспытателя. Эта сцена характеризует нам два полярных мира, один традиционный и соборный, а другой новый и передовой. Также важно отметить, что в романе многие герои читают. Мать Базарова — Дюкре «Дюмениль Алексис, или Хижина в лесу». Тургенев отмечает, что она «не прочла ни одной книги, кроме «Алексиса, или Хижины в лесу»».
- Илья Ильич Обломов, герой одноименного романа И. Гончарова, говорил, что книги — это «…роскошь. То дело, без которого легко и обойтись можно. Вещь, назначенная для развлечения». Это еще один способ раскрыть его характер. Также в школе о нем говорилось, что он не читал книг «больше положенного», а значит, не особо ими интересовался и в детстве. Данный факт, несомненно, отразился на развитии личности героя. Пренебрегая чтением, он так и остался маленьким несамостоятельным Илюшей, который боится взрослой жизни и не может ориентироваться в ней.
- У Ф. М. Достоевского в произведении «Бедные люди» главный герой, Макар Девушкин, глубоко сочувствует Гоголевскому Акакию Акакиевичу из «Шинели». «Дело-то оно общее, маточка, и над вами и надо мной может случиться», — пишет он Вареньке. И герой убежден, что о подобном писать нельзя, неприлично. Макар способен сочувствовать не только живым людям, но и вымышленным. Интересно, что раньше, до знакомства с Варей, он читал бульварные и низкопробные книжки, и лишь с ее подачи стал интересоваться серьезной литературой. Эта перемена сказывается на развитии Макара: его стиль письма становится более изящным, у него расширяется лексический запас. Он даже чувствует более тонко, задумываясь о вещах, прежде не ведомых ему.
- Библейские мотивы звучат и в «Преступлении и наказании» Ф. М. Достоевского. Родиона терзают сомнения и душевные боли, которые влекут и физические. Но когда Соня читает главному герою библию, он становится спокоен, именно эта книга помогает ему покаяться и обрести спокойствие. Таким образом, значение данного религиозного трактата сложно переоценить: он направил мечущуюся душу Родиона на единственно верный путь искупления греха.
- Герои романа-эпопеи «Война и мир» Л. Н. Толстого тоже формировались под влиянием чтения. «Пьер, приехав вперёд, как домашний человек, прошёл в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, взял первую попавшуюся с полки книгу, это были записки Цезаря» — этот молодой человек интересовался литературой всерьез, и неслучайно именно он – один из самых умных, добродетельных и одаренных персонажей. Духовные потребности, которые выражаются в любви к чтению, развивают его. Также «Жюли играла Борису на арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу» — этот пример иллюстрирует тот факт, что дворяне не недооценивали роль книги в воспитании детей. Они активно заинтересовывали их в чтении, давая классические книги с ярко выраженной моралью.
- Роман М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита» частично строится на одной книге, вокруг нее начинают разворачиваться все события. Автор показывает нам книгу как труд всей жизни. Настоящее сокровище, и, одновременно, проклятие. Однако именно произведение искусства становится символом вечности. «Рукописи не горят» — пишет автор. Если творение по-настоящему гениально, оно живет в веках, оставаясь в памяти и сердцах людей.
- Пушкинский роман в стихах «Евгений Онегин» полон известных литературных имен, автор даже успевает рассказать про себя: «Читал охотно Апулеля, а Цицерона не читал». Главный герой, к примеру, не любил поэзию: «Бранил Гомера, Феокрита; Зато читал Адама Смита, И был глубокий эконом…». Это говорит читателю о том, что скептическое отношение к жизни было вычитано Евгением из специфической литературы. Он хотел заниматься хозяйством, поэтому окружил себя «дельными книгами», дабы не отвлекаться на чувства, в которых он давно разочаровался. Ленский же читает немецкого философа Канта. На философских воззрениях данного мыслителя частично основывался романтизм, в русле которого творил сам Владимир. Он воспринимает мир как нечто возвышенное, это его и погубило. Татьяна же читала французские романы про любовь, из которых и черпала представление об этом чувстве и о мужском идеале.
И герой убежден, что о подобном писать нельзя, неприлично. Макар способен сочувствовать не только живым людям, но и вымышленным. Интересно, что раньше, до знакомства с Варей, он читал бульварные и низкопробные книжки, и лишь с ее подачи стал интересоваться серьезной литературой. Эта перемена сказывается на развитии Макара: его стиль письма становится более изящным, у него расширяется лексический запас. Он даже чувствует более тонко, задумываясь о вещах, прежде не ведомых ему.
«Пьер, приехав вперёд, как домашний человек, прошёл в кабинет князя Андрея и тотчас же, по привычке, взял первую попавшуюся с полки книгу, это были записки Цезаря» — этот молодой человек интересовался литературой всерьез, и неслучайно именно он – один из самых умных, добродетельных и одаренных персонажей. Духовные потребности, которые выражаются в любви к чтению, развивают его. Также «Жюли играла Борису на арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу» — этот пример иллюстрирует тот факт, что дворяне не недооценивали роль книги в воспитании детей. Они активно заинтересовывали их в чтении, давая классические книги с ярко выраженной моралью.
Если творение по-настоящему гениально, оно живет в веках, оставаясь в памяти и сердцах людей.
Автор: Елизавета Приставка
Интересно? Сохрани у себя на стенке!Читайте также:
Adblockdetector
ЕГЭ-2018: Аргумент в защиту искусства. Тема — чтение и книги
Текст: Анна Чайникова
Коллаж: ГодЛитературы.РФ
Практика показывает, что больше всего затруднений у школьников вызывает подбор аргументов в сочинении. ЕГЭ по русскому языку сдавать всем, и сочинение во второй части экзамена писать придется всем, а не только тем, кто выбрал для себя гуманитарные специальности. Вместе с вами
мы разберем основные тематические блоки, и начнем с искусства, потому что на экзамене часто встречаются тексты про чтение и книги.
Типы проблем в сочинении в формате ЕГЭ:
- Философские
- Социальные
- Нравственные
- Экологические
- Эстетические
Мы рассмотрим некоторые наиболее часто встречающиеся в текстах ЕГЭ проблемы и подберем произведения, на примере которых будет легко раскрыть тему и написать хорошее сочинение.
ЭСТЕТИЧЕСКИЕ проблемы затрагивают сферу восприятия человеком прекрасного:
- Роль искусства в жизни человека (музыки, книг и чтения)
- Восприятие искусства (музыки, литературы, театра) и массовой культуры (телевидения, интернета)
- Сила искусства (музыки, поэтического слова, книги) и его влияние на человека
- Воспитание эстетического вкуса
- Духовность в искусстве
- Отказ от книг и чтения
Проблема роли книги/музыки в жизни человека. (Какую роль играют книги/музыка в жизни человека?)
Проблема отказа от чтения и книг. (Чем грозит человечеству отказ от книг?) Проблема восприятия музыки/поэзии людьми. (Как люди воспринимают музыку/поэзию?)
Проблема влияния музыки на людей. (Какое влияние музыка оказывает на людей?)
Проблема очищающей силы искусства/поэзии/музыки).
Проблема силы таланта. (В чем заключается сила таланта?)
Проблема силы поэтического слова. (В чем состоит сила поэтического слова?)
Проблема отношения к людям искусства (поэтам, композиторам), к их творчеству. (Как люди относятся к людям искусства, творческим людям?)
Проблема различий науки и искусства. (Чем различается наука и искусство?)
(Какова сила воздействия искусства/поэзии/музыки на человека?)Поэтическое слово, звуки музыки, чудесное пение способны пробудить в человеке самые сильные эмоции, заставить испытывать различные чувства: печаль, восторг, умиротворение, — заставить задуматься о важном и вечном. Искусство оказывает очищающее воздействие на душу человека, оно может излечить душевные раны, дать силы человеку, вселить уверенность в отчаявшегося, подарить желание бороться за жизнь солдату на войне.
Книга — бесценный источник знаний, передающихся из поколения в поколение, с ее помощью человек познает мир, знакомясь с жизненным опытом других людей, изложенным в ней.
Невозможно понять человека, если не читать книг, которые о нем написаны. М. Горький называл книгу «Новым заветом, написанным человеком о самом себе, о существе самом сложном, что ни на есть на свете».
При отказе от книг и чтения прервутся связи между людьми, утратится механизм передачи знаний и человечество остановится в своем развитии. Книги воспитывают нравственность, формируют личность, без них невозможно вырастить гуманного и сочувствующего другим человека. В романе «451 градус по Фаренгейту»
Книги способны оказать колоссальное влияние на мировоззрение человека, дать определенную модель поведения, которой он будет придерживаться в жизни. Так, «жить по книге» начинает заглавный герой романа Сервантеса «Дон Кихот», всем сердцем полюбивший рыцарские романы.
Представляя себя рыцарем, он совершает подвиги во славу своей Прекрасной Дамы, Дульсинеи Тобосской: сражается с великанами, освобождает каторжников, спасает принцессу, борется за права угнетенных и обиженных. Из французских сентиментальных романов о жизни и взаимоотношениях с мужчинами узнают Татьяна Ларина, героиня «Евгения Онегина», и София Фамусова из комедии «Горе от ума». Татьяна пишет признание в любви Онегину, совсем как героиня романа, да и возлюбленному она отводит совершенно книжную роль: он либо «ангел-хранитель», либо «коварный искуситель». Сквозь призму сентиментального романа видит Молчалина София, он полностью соответствует книжному идеалу, поэтому его выбирает девушка. Язвительный Чацкий не привлекает ее, ведь в нем нет той доброты и нежности (впрочем, напускной), которая присуща Молчалину.
Безмерная любовь дочери к книгам и чтению беспокоит Фамусова, ведь он считает, что от книг один лишь вред («Ученье — вот чума, ученость — вот причина, / Что нынче пуще, чем когда, / Безумных развелось людей, и дел, и мнений…») и «уж коли зло пресечь, забрать все 
Об опасности, которую, по мнению некоторых, может заключать в себе книга, пишет и Умберто Эко в романе «Имя розы». Однако стоит заметить, что в руках неумного читателя книга никогда не будет опасна, но и не принесет пользы. Например, лакей Чичикова Петрушка, большой любитель чтения книг, «содержанием которых не затруднялся», все читал с одинаковым вниманием. «Ему нравилось не то, о чем читал он, но больше самое чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает что и значит». Книга в руках такого «читателя» нема, она не способна ни помочь, ни навредить ему, ведь чтение — это не только удовольствие, но и трудная душевная и интеллектуальная работа.
Чуткому, внимательному читателю книга способна не только подарить знания и доставить удовольствие, но и сформировать представление о мире, показать его красоту, научить мечтать и дать силы идти к своей мечте. Именно это происходит с Алешей Пешковым, героем трилогии М.
Горького «Детство», «В людях», «Мои университеты». Отправленный «в люди» мальчик живет «в тумане отупляющей тоски» среди грубости и невежества простого рабочего люда. В его жизни нет стремлений, цели, она кажется ребенку тоскливой и беспросветной. Но как меняется жизнь Алеши, когда к нему в руки попадает книга! Она открывает ему огромный прекрасный новый мир, показывает, что можно жить иначе: «Они [книги] показывали мне иную жизнь — жизнь больших чувств и желаний, которые приводили людей к подвигам и преступлениям. Я видел, что люди, окружавшие меня, не способны на подвиги и преступления, они живут где-то в стороне от всего, о чем пишут книги, и трудно понять — что интересного в их жизни? Я не хочу жить такой жизнью… Это мне ясно, — не хочу…» С тех пор мальчик всеми силами старается выбраться из того омута, в который попал, и книга становится его путеводной звездой.
Главная задача книги заключается вовсе не в том, чтобы развлекать читателя, доставлять ему удовольствие, утешать или баюкать, убеждает читателя М.
Горький в рассказе «О беспокойной книге». Хорошая книга тревожит, лишает сна, «сеет иглы на… постель», заставляя задуматься над смыслом жизни, побуждая разобраться в себе.
Произведения
О книгах и чтении
А. С. Грибоедов «Горе от ума»
А. С. Пушкин «Евгений Онегин»
Н. В. Гоголь «Мертвые души»
Максим Горький «В людях», «Коновалов», «О беспокойной книге»
А. Грин «Зеленая лампа»
В. П. Астафьев «Есенина поют»
Б. Васильев «Не стреляйте в белых лебедей»
В. Сорокин «Манарага»
М. Сервантес «Дон Кихот»
Д. Лондон «Мартин Иден»
Р. Брэдбери «451 градус по Фаренгейту»
О. Хаксли «О дивный новый мир»
У. Эко «Имя розы»
Б. Шлинк «Чтец»
О музыке и пении
А.
С. Пушкин «Моцарт и Сальери»
И. С. Тургенев «Певцы»
Л. Н. Толстой «Война и мир», «Альберт»
А. П. Чехов «Скрипка Ротшильда»
В. Г. Короленко «Слепой музыкант»
А. И. Куприн «Гранатовый браслет», «Гамбринус», «Тапер»
В. П. Астафьев «Домский собор», «Постскриптум»
К. Г. Паустовский «Старый повар», «Мертвый город»
Наука влияния на людей: шесть способов победить в споре | Психология
«Теперь я совершенно уверен, что часто, очень часто в вопросах религии и политики разум человека не выше, чем у обезьяны», — писал Марк Твен.
Написав книгу о наших наиболее распространенных ошибках в рассуждениях, я бы сказал, что Твен был довольно немилосерден по отношению к обезьянам. Обсуждаем ли мы Трампа, Brexit или руководство консерваторов, мы все сталкивались с людьми, которые, кажется, почти ничего не понимают в мировых событиях, но которые говорят с максимальной уверенностью и убежденностью.
И последние психологические исследования теперь могут помочь нам понять, почему.
Рассмотрим «иллюзию объяснительной глубины». Когда их спрашивают о государственной политике и ее последствиях, большинство людей считают, что они могут объяснить свою работу очень подробно. Однако, если их проверить, их объяснения расплывчаты и бессвязны. Проблема в том, что мы путаем поверхностное знакомство с общими понятиями за реальное, глубокое знание.
Помимо того, что наши знания менее существенны, чем мы думаем, они также весьма избирательны: мы легко запоминаем факты, подтверждающие наши убеждения, и забываем другие. Когда дело доходит до понимания ЕС, например, сторонники Brexit будут знать общие затраты на членство, в то время как остальные будут ссылаться на его многочисленные преимущества. Хотя общий уровень знаний у обеих сторон одинаков, в деталях мало совпадений.
Бессмысленно просто спрашивать, почему люди поддерживают или выступают против той или иной политики.
Вам нужно спросить, как что-то работает, чтобы получить эффектПолитика также может исказить наши навыки критического мышления. Психологические исследования показывают, что люди не замечают логических ошибок в аргументе, если вывод поддерживает их точку зрения; однако, если им будут представлены противоположные доказательства, они будут гораздо более критически относиться к малейшим пробелам в аргументах. Это явление известно как «мотивированное мышление».
Высокий уровень образования не обязательно защитит нас от этих недостатков. Выпускники, например, часто переоценивают свое понимание своего предмета: хотя они помнят общее содержание, но забывают детали. «Люди путают свой нынешний уровень понимания со своими высшими знаниями, — говорит профессор Мэтью Фишер из Южного методистского университета в Далласе, штат Техас. Это ложное чувство опыта может, в свою очередь, заставить их чувствовать, что они имеют право быть более ограниченными в своих политических взглядах — отношение, известное как «заслуженный догматизм».
Неудивительно, что дискуссии о политике могут вызвать у нас ощущение, что мы бьемся головой о кирпичную стену, даже когда разговариваем с людьми, которых в противном случае мы могли бы уважать. К счастью, недавние психологические исследования также предлагают основанные на фактических данных способы достижения более плодотворных дискуссий.
Спрашивайте «как», а не «почему» Благодаря иллюзии объяснительной глубины многие политические аргументы будут основаны на ложных предпосылках, высказанных с большой уверенностью, но с минимальным пониманием рассматриваемых вопросов. По этой причине простой, но действенный способ опровергнуть чью-либо аргументацию — это попросить более подробной информации. «Вам нужно, чтобы «другая сторона» сосредоточилась на том, как что-то будет происходить, шаг за шагом», — говорит профессор Дэн Джонсон из Университета Вашингтона и Ли в Лексингтоне, штат Вирджиния. Обнажая поверхностность имеющихся у них знаний, это побуждает их к более умеренному и смиренному отношению.
900:03 Протестующий против Brexit Стив Брей и другой протестующий за Brexit встречаются у здания парламента в начале этого года. Фотография: Джек Тейлор/Getty Images
В 2013 году профессор Филип Фернбах из Колорадского университета в Боулдере и его коллеги попросили участников схем ограничения и торговли квотами, предназначенных для ограничения выбросов углерода компаниями, подробно описать, как они работают. Первоначально испытуемые придерживались резко поляризованных взглядов, но после того, как пределы их знаний были раскрыты, их отношение стало более умеренным и менее предвзятым.
Важно отметить, что простой вопрос, почему люди поддержали или выступили против этой политики, не требуя от них объяснений, как она работает, не имел никакого эффекта, поскольку эти причины могли быть более поверхностными («Это помогает окружающей среде») с небольшим количеством деталей. Вам нужно спросить, как что-то работает, чтобы получить эффект.
Если вы обсуждаете достоинства Brexit без сделки, вы можете попросить кого-нибудь точно описать, как международная торговля Великобритании изменится в соответствии с условиями ВТО.
Если вы бросаете вызов отрицателю климатической чрезвычайной ситуации, вы можете попросить его точно описать, как их альтернативные теории могут объяснить недавнее повышение температуры. Это стратегия, которую телеведущий Джеймс О’Брайен применяет в своем ток-шоу на LBC, и это дает мощный эффект.
Если вы пытаетесь развенчать конкретную ложь — например, теорию заговора или фальшивые новости — вы должны убедиться, что ваше объяснение предлагает убедительное, связное повествование, которое заполняет все пробелы осталось в понимании другого человека.
Рассмотрим следующий эксперимент, проведенный профессором Бренданом Найханом из Мичиганского университета и профессором Джейсоном Рейфлером из Эксетерского университета. Субъекты читали истории о вымышленном сенаторе, предположительно находящемся под следствием за взяточничество, который впоследствии ушел со своего поста. Письменные доказательства — письмо прокуроров, подтверждающее его невиновность, — мало изменили подозрения участников в его виновности.
Но когда ему предложили альтернативное объяснение его отставки — взять на себя другую роль, — участники изменили свое мнение. То же самое можно увидеть и в судебных процессах по делам об убийствах: люди с большей вероятностью признают чью-то невиновность, если другой подозреваемый также был обвинен, поскольку это заполняет самый большой пробел в истории: детектив.
. Убедительная сила хорошо построенных нарративов означает, что часто бывает полезно обсудить источники дезинформации, чтобы человек мог понять, почему его изначально вводили в заблуждение. Например, противники прививок могут верить в медицинский заговор, призванный скрыть предполагаемую опасность вакцин. У вас больше шансов изменить свое мнение, если вы замените это повествование столь же связной и убедительной историей — например, научным мошенничеством Эндрю Уэйкфилда и тем фактом, что он должен был извлечь выгоду из своей статьи, связывающей аутизм с вакцинами MMR.
Простое изложение научных доказательств не будет столь убедительным.
Каждое из наших убеждений глубоко укоренено в гораздо более широкой и сложной политической идеологии. Например, отрицание климатического кризиса теперь неразрывно связано с верой в свободную торговлю, капитализм и опасность экологического регулирования.
Нападение на одну проблему может, таким образом, угрожать разгадкой чьего-то мировоззрения в целом — чувство, которое запускает эмоционально заряженные мотивированные рассуждения. Именно по этой причине высокообразованные республиканцы в США отрицают неопровержимые доказательства.
Вы не собираетесь менять чью-то политическую идеологию за одну дискуссию, поэтому лучшая стратегия состоит в том, чтобы отделить рассматриваемый вопрос от более широких убеждений или объяснить, как факты можно приспособить к их мировоззрению. Капиталист свободного рынка, который отрицает глобальное потепление, может оказаться гораздо более восприимчивым к доказательствам, если вы объясните, что развитие возобновляемых источников энергии может привести к технологическим прорывам и стимулировать экономический рост.
Если попытка переформулировать проблему не удалась, вы могли бы добиться большего успеха, полностью обратившись к другой части личности человека.
В конце концов, чья-то политическая принадлежность никогда не будет определять их полностью. Помимо того, что мы консерваторы или социалисты, сторонники Брексита или оставшиеся, мы ассоциируем себя с другими чертами и ценностями — такими, как наша профессия или наша роль родителя. Мы можем считать себя особенно честным человеком или особенно творческим человеком. «Все люди обладают множественной идентичностью», — говорит профессор Джей Ван Бавел из Нью-Йоркского университета, изучающий нейронауку «партизанского мозга». «Эти личности могут стать активными в любой момент, в зависимости от обстоятельств».
Вы с большей вероятностью добьетесь своих целей, если будете спорить мягко и доброжелательно. Вы также будете лучше восприниматься зрителями.
Вполне естественно, что в разговоре о политике основной идентичностью будет наша поддержка той или иной партии или движения.
Но когда людей просят сначала подумать о своих других, неполитических ценностях, они, как правило, становятся более объективными в обсуждении крайне пристрастных вопросов, поскольку перестают смотреть на факты через свои идеологические линзы.
Вы можете попытаться использовать это в своих интересах во время жаркой беседы, с тонкой лестью, которая апеллирует к другой личности и ее набору ценностей; если вы разговариваете с учителем естественных наук, вы можете попытаться подчеркнуть его способность беспристрастно оценивать доказательства. Цель состоит в том, чтобы помочь им осознать, что они могут изменить свое мнение по определенным вопросам, оставаясь при этом верными другим важным элементам своей личности.
Убедите их взглянуть на ситуацию со стороныЕще одна простая стратегия поощрения более отстраненного и рационального мышления — попросить собеседника представить спор с точки зрения человека из другой страны. Как, например, кто-то в Австралии или Исландии отнесется к Борису Джонсону как к нашему новому премьер-министру?
Профессор Итан Кросс из Мичиганского университета и профессор Игорь Гроссманн из Университета Ватерлоо в Онтарио, Канада, показали, что эта стратегия увеличивает «психологическую дистанцию» от рассматриваемой проблемы и охлаждает эмоционально заряженные рассуждения, чтобы вы могли видеть вещи более объективно.
Во время президентских выборов в США, например, их участников просили подумать, как кто-то в Исландии отнесется к кандидатам. Впоследствии они с большей готовностью принимали пределы своих знаний и прислушивались к альтернативным точкам зрения; после эксперимента они с еще большей вероятностью присоединились к двухпартийной дискуссионной группе. 900:03 Первые полосы двух нью-йоркских газет в пятницу, 2 июня 2017 года, когда Дональд Трамп пообещал выйти из Парижского соглашения по климату. Фотография: Richard B Levine/Alamy
Это только один способ увеличить чью-то психологическую дистанцию, и есть много других. Если вы рассматриваете политику с потенциально долгосрочными последствиями, вы можете попросить их представить ситуацию глазами кого-то из будущего. Как бы вы это ни делали, поощрение этого изменения точки зрения должно сделать вашего друга или родственника более восприимчивым к фактам, которые вы представляете, а не просто отреагировать на это рефлекторным игнорированием.
Будьте добры Вот урок, который следует запомнить некоторым полемистам в средствах массовой информации: люди, как правило, гораздо более рациональны в своих аргументах и с большей готовностью признают пределы своих знаний и понимания, если они относятся с уважением и сочувствием.
Агрессия, напротив, заставляет их чувствовать, что их идентичность находится под угрозой, что, в свою очередь, может сделать их ограниченными.
Предполагая, что целью вашего спора является изменение мнения, а не демонстрация собственного превосходства, вы с гораздо большей вероятностью достигнете своих целей, рассуждая мягко и доброжелательно, а не воинственно, и подтверждая свое уважение к человеку, даже если вы говорите им некоторые суровые истины. В качестве бонуса вы также будете выглядеть лучше для зрителей. «Есть много работ, показывающих, что сторонние наблюдатели всегда приписывают высокий уровень компетентности, когда человек ведет себя более вежливо», — говорит доктор Джо Витриол, психолог из Университета Лихай в Вифлееме, штат Пенсильвания. Как выразилась леди Мэри Уортли Монтегю в 18 веке: «Вежливость ничего не стоит и покупает все».
Дэвид Робсон — автор книги «Ловушка интеллекта: почему умные люди делают глупости и как принимать более разумные решения» (Hodder & Stoughton, 20 фунтов стерлингов).
Чтобы заказать копию, перейдите на сайт guardianbookshop.com. Бесплатный P&P в Великобритании для всех онлайн-заказов на сумму свыше 15 фунтов стерлингов
Twitter: @d_a_robson
Почему факты не меняют нашего мнения
Среди многих, многих проблем, о которых наши предки не беспокоились, были сдерживающие эффекты смертной казни и идеальные атрибуты пожарного. Им также не приходилось бороться с сфабрикованными исследованиями, фейковыми новостями или Twitter. Поэтому неудивительно, что сегодня разум часто подводит нас. Как пишут Мерсье и Спербер, «это один из многих случаев, когда окружающая среда менялась слишком быстро, чтобы естественный отбор успел ее догнать».
Стивен Сломан, профессор Университета Брауна, и Филип Фернбах, профессор Университета Колорадо, также являются учеными-когнитивистами. Они тоже считают, что общительность является ключом к функционированию или, что более уместно, к неисправностям человеческого разума. Они начинают свою книгу «Иллюзия знания: почему мы никогда не думаем в одиночестве» (Риверхед) с обзора туалетов.
Практически каждый в Соединенных Штатах, да и во всем развитом мире, знаком с туалетами. Типичный унитаз со смывом представляет собой керамическую чашу, наполненную водой. При нажатии на ручку или кнопку вода и все, что в ней отложилось, засасывается в трубу, а оттуда в канализацию. Но как это происходит на самом деле?
В исследовании, проведенном в Йельском университете, аспирантов попросили оценить их понимание повседневных устройств, включая туалеты, молнии и цилиндрические замки. Затем их попросили написать подробные пошаговые объяснения того, как работают устройства, и снова оценить свое понимание. По-видимому, это усилие выявило у студентов их собственное невежество, потому что их самооценка упала. (Туалеты, как оказалось, сложнее, чем кажутся.)
Сломан и Фернбах почти везде наблюдают этот эффект, который они называют «иллюзией объяснительной глубины». Люди считают, что знают гораздо больше, чем на самом деле. Что позволяет нам упорствовать в этой вере, так это другие люди.
Что касается моего туалета, то его спроектировал кто-то другой, чтобы я мог легко им пользоваться. Это то, в чем люди очень хороши. Мы полагаемся на опыт друг друга с тех пор, как поняли, как охотиться вместе, что, вероятно, стало ключевым событием в нашей эволюционной истории. Мы настолько хорошо сотрудничаем, утверждают Сломан и Фернбах, что едва ли можем сказать, где заканчивается наше собственное понимание и начинается понимание других.
«Одним из следствий естественности, с которой мы разделяем познавательный труд, — пишут они, является то, что нет «резкой границы между идеями и знаниями одного человека» и «идеями и знаниями других членов» группы.
Эта безграничность или, если хотите, путаница также имеет решающее значение для того, что мы называем прогрессом. Когда люди изобретали новые инструменты для нового образа жизни, они одновременно создавали новые сферы невежества; если бы все настаивали, скажем, на том, чтобы освоить принципы работы с металлом, прежде чем брать в руки нож, бронзового века было бы немного.
Когда дело доходит до новых технологий, неполное понимание помогает.
Проблемы, по словам Сломана и Фернбаха, вызывают у нас проблемы в политической сфере. Одно дело для меня спустить воду в унитазе, не зная, как он работает, и совсем другое — поддержать (или выступить против) запрета на иммиграцию, не зная, о чем я говорю. Сломан и Фернбах ссылаются на опрос, проведенный в 2014 году, вскоре после того, как Россия аннексировала украинскую территорию Крыма. Респондентов спросили, как, по их мнению, должны реагировать США, а также могут ли они идентифицировать Украину на карте. Чем дальше они отклонялись от географии, тем больше вероятность того, что они одобряли военное вмешательство. (Респонденты были настолько не уверены в местонахождении Украины, что среднее предположение было ошибочным на тысячу восемьсот миль, примерно на расстояние от Киева до Мадрида.)
Исследования по многим другим вопросам дали столь же удручающие результаты. «Как правило, сильные чувства по поводу проблем не возникают из глубокого понимания», — пишут Сломан и Фернбах.
И здесь наша зависимость от других умов усугубляет проблему. Если ваша позиция, скажем, в отношении Закона о доступном медицинском обслуживании безосновательна, а я полагаюсь на него, то и мое мнение безосновательно. Когда я разговариваю с Томом, и он решает, что согласен со мной, его мнение также безосновательно, но теперь, когда мы втроем согласны, мы чувствуем себя гораздо более самодовольными в своих взглядах. Если мы все сейчас отвергнем как неубедительную любую информацию, которая противоречит нашему мнению, вы получите администрацию Трампа.
«Вот как сообщество знаний может стать опасным», — отмечают Сломан и Фернбах. Эти двое провели свою собственную версию эксперимента с туалетом, заменив государственную политику бытовыми гаджетами. В исследовании, проведенном в 2012 году, они спросили людей об их позиции по таким вопросам, как: должна ли существовать система здравоохранения с единым плательщиком? Или оплата труда учителей на основе заслуг? Участникам было предложено оценить свои позиции в зависимости от того, насколько они согласны или не согласны с предложениями.
Затем им было поручено как можно подробнее объяснить последствия реализации каждого из них. Большинство людей в этот момент столкнулись с проблемой. Когда их еще раз попросили оценить свои взгляды, они уменьшили интенсивность, так что они либо соглашались, либо не соглашались менее яростно.
Сломан и Фернбах видят в этом результате маленькую свечу для темного мира. Если бы мы — или наши друзья, или эксперты на CNN — тратили меньше времени на разглагольствования и больше на попытки проработать последствия политических предложений, мы бы осознали, насколько мы невежественны, и умерили бы свои взгляды. Это, пишут они, «может быть единственной формой мышления, которая разрушит иллюзию глубины объяснения и изменит отношение людей».
Можно рассматривать науку как систему, учитывающую естественные склонности людей. В хорошо управляемой лаборатории нет места моей предвзятости; результаты должны быть воспроизведены в других лабораториях исследователями, у которых нет мотива подтверждать их.
Можно утверждать, что именно поэтому система оказалась такой успешной. В любой момент в поле могут доминировать склоки, но, в конце концов, преобладает методология. Наука движется вперед, даже если мы остаемся на месте.
В книге «Отрицание до смерти: почему мы игнорируем факты, которые нас спасут» (Оксфорд) Джек Горман, психиатр, и его дочь Сара Горман, специалист в области общественного здравоохранения, исследуют разрыв между тем, что говорит нам наука. и что мы говорим себе. Их беспокоят стойкие убеждения, которые не только явно ложны, но и потенциально смертельны, например, убеждение в том, что вакцины опасны. Конечно, что опасно, так это вакцинация , а не ; именно поэтому вакцины были созданы в первую очередь. «Иммунизация — одно из достижений современной медицины», — отмечают Горманы. Но независимо от того, сколько научных исследований приходят к выводу, что вакцины безопасны и что между иммунизацией и аутизмом нет связи, противники прививок остаются равнодушными.
(Теперь они могут рассчитывать на свою сторону — в некотором роде — на Дональда Трампа, который сказал, что, хотя он и его жена сделали прививку своему сыну Бэррону, они отказались сделать это в сроки, рекомендованные педиатрами.)
Горманы тоже утверждают, что способы мышления, которые сейчас кажутся саморазрушительными, в какой-то момент должны были быть адаптивными. И они тоже много страниц посвящают предвзятости подтверждения, которая, как они утверждают, имеет физиологический компонент. Они ссылаются на исследования, показывающие, что люди испытывают истинное удовольствие — прилив дофамина — при обработке информации, которая поддерживает их убеждения. «Приятно «держаться своего оружия», даже если мы ошибаемся», — отмечают они.
Горманы не просто хотят перечислить наши ошибки; они хотят исправить их. Они утверждают, что должен быть какой-то способ убедить людей в том, что вакцины полезны для детей, а пистолеты опасны. (Еще одно распространенное, но статистически необоснованное убеждение, которое они хотели бы опровергнуть, состоит в том, что владение оружием делает вас безопаснее.