Психическая адаптация: Понятие психической адаптации

Психологическая адаптация человека

Адаптация личности – это психологическое приспособление к изменениям окружающей среды. Основная составляющая психологической адаптации заключается в приспособлении человека к требованиям социума и собственным желаниям. Психологическая адаптация подразумевает усвоение традиций социальной группы и принятых здесь ценностей. Она встречается повсеместно. Нам необходимо адаптироваться к ситуации в детском саду, в школе, на работе, в незнакомой компании.

Проявление и способы психологической адаптации

Психологическая адаптация – процесс, происходящий с раннего детства и до конца существования. Приспособление к окружающим условиям существования в детском возрасте чрезвычайно важно. Именно от психологической и социальной адаптации человека в детстве зависит его дальнейшая жизнь в социуме.

Все мы наслышаны об историях детей-Маугли. Человек, который в раннем возрасте адаптировался к диким условиям и жизни среди животных, не сможет вести активную социальную жизнь в обществе людей. Необходимость психологической адаптации к жизни среди себе подобных вызывает у Маугли шок. В редких случаях людям, выросшим без человеческого общества, удается приспособится к социуму. Чаще всего они возвращаются к прежней жизни, где психологическая адаптация – пройденный этап.

Главное проявление психологической адаптации — общение и другие виды взаимодействия. Активное взаимодействие с обществом и привыкание к нормам и устоям делают возможными процесс обучения и работы, построение отношений с другими членами общества, изменение поведения человека для соответствия ожиданиям окружающих.

Способы психологической адаптации:

Метод проб и ошибок. Встречаясь с жизненным препятствием на пути, человек преодолевает его, опираясь на собственный опыт. Не всегда испробованные способы преодоления решают возникшую проблему. Со временем человек отбрасывает в сторону методы, которые не привели к нужному результату, и находит новые пути решения.
Формирование реакции. Так называемая своеобразная «дрессировка». Правильная реакция на изменения общества подкрепляется вознаграждением на психологическом или физическом уровне. Этот способ адаптации не осознано используют родители в отношении детей. В тот момент, когда ребенок произносит членораздельные звуки, матери кажется, что он зовет именно ее. Она встречает начинание малыша с восторгом, что стимулирует ребенка к дальнейшему развитию.
Наблюдение. Попадая в незнакомую среду, человек наблюдает за поведением окружающих. Он подражает людям, которые уже адаптировались к условиям взаимодействия в этом обществе, не задумываясь над тем, зачем он это делает. Со временем человек полностью принимает линию поведения, включая осознание целей и последствий.

Латентная адаптация. Человек постоянно получает сигналы от окружающего мира. Часть из них воспринимается, другая понимается не так четко, а третья не осознается вовсе. В подсознании сохраняются определенные методы взаимодействия с обществом, которые используются по мере необходимости и возникновения ситуаций.
Инсайт. Это реакция мозга на ситуацию, когда разбросанные в памяти варианты поведения и способы решения проблемы объединяются, и человек получает сигнал о том, какая реакция на окружающий мир станет единственно верной. Решение спонтанно и уникально, поэтому инсайт похож на творческий процесс.
Рассуждения. Обсуждая проблему или незнакомую ситуацию, человек ищет решение или способ адаптации к окружению. Выводы, полученные в результате рассуждений, в дальнейшем используются при аналогичных ситуациях.

Адаптационные расстройства личности

Не всегда процесс психологической адаптации человека проходит гладко. Если непривычная ситуация затягивается, то возможно появление адаптационных расстройств. Это может случится при затяжном семейном конфликте, при расставании с близкими людьми, при потери прежнего положения в социуме или при тяжелом заболевании.

Опасные звоночки проявляются постепенно. Развитие адаптационного расстройства занимает около месяца и в дальнейшем может либо исчезнуть, либо перерасти в психическое заболевание, требующее вмешательства врача.

Варианты адаптационного расстройства человека:

Кратковременная депрессия, которая заключается в резком понижении настроения, апатичности и безразличия, медлительности мышления, ощущении бессилия и неуверенности в себе;
Пролонгированная депрессия, которая подразумевает продолжительность симптомов кратковременной до двух лет. Проявляется, когда конфликтная жизненная ситуация затягивается, а человек не может с ней справится и адаптироваться к изменениям собственной жизни;
Тревожность, проявляющаяся в форме беспокойства, как двигательного, так и вегетативного;
Нарушение эмоционального фона, когда наряду с депрессией и тревожностью, проявляется агрессия, раздражительность, подверженность состоянию гнева и злости;
Нарушения поведения, проявляющееся в поступках, которые намеренно нарушают этические и моральные нормы, принятые в обществе. Такие отклонения характерны для подросткового возраста, когда необходимость психологической адаптации вызывает в человеке отрицание и подталкивает на бессмысленные действия.

Расстройства, связанные с психологической адаптацией человека, распространены в обществе. Однако подобный диагноз ставится врачом только в случае нарушения функциональности человека, как полноценного члена общества. Чаще всего адаптационными расстройствами личности страдают женщины. Среди людей, которые не смогли психологически адаптироваться к происходящему, преобладают те, которые считают себя несчастными. Это одинокие люди, не имеющие семьи или разведенные, социальное и материальное положение человека с расстройством, как правило, оставляет желать лучшего.

Адаптационные расстройства успешно поддаются лечению и в большинстве случаев имеют благоприятный исход, если вовремя обратится к специалисту и принять меры. Психологическая адаптация – обязательный процесс для гармоничного существования в обществе и общения с его членами.

Психическая адаптация и тревога | Березин Ф.Б. Персональный сайт

При любом нарушении сбалансированности системы человек-среда недостаточность психических или физических ресурсов индивидуума для удовлетворения актуальных потребностей, рассогласование самой системы потребностей, опасения, связанные с вероятной неспособностью реализовать значимые устремления в будущем, а также с тем, что новые требования среды могут обнаружить несостоятельность, являются источником тревоги. Тревога, обозначаемая как ощущение неопределенной угрозы, характер и (или) время возникновения которой не поддаются предсказанию [Березин, 1967], как чувство диффузного опасения и тревожного ожидания [ Pőldinger, 1970], как неопределенное беспокойство [Kepinski, 1977], представляет собой результат возникновения или ожидания фрустрации и наиболее интимный (и облигатный) механизм психического стресса. Облигатность этого механизма вытекает, очевидно, из уже упоминавшейся связи психического стресса с включением психологической переменной — угрозы [Lazarus, 1970], ощущение которой представляет собой центральный элемент тревоги и обусловливает ее биологическое значение как сигнала неблагополучия и опасности. Это значение тревоги подчеркивалось, в частности, Н. Д. Левитовым [1969], рассматривавшим тревогу как психическое состояние, выражающееся в переживаниях опасения и нарушения покоя, вызываемых возможными и вероятными неприятностями или задержкой приятного и желательного. При оценке зависимости между тревогой и психической адаптацией существенно, что указанные специфические переживания автор соотносит с изменениями привычной обстановки.

Тревогу иногда рассматривают как форму адаптации организма в условиях острого или хронического стресса [Панин, Соколов 1981], однако тревога, по-видимому, представляет собой не столько форму психической адаптации, сколько сигнал, свидетельствующий о ее нарушении и активирующий адаптивные механизмы. Таким образом, тревога может играть охранительную и мотивационную роль, сопоставимую с ролью боли [James, 1969; Kępiński, 1977]. С возникновением тревоги связывают усиление поведенческой активности, изменение характера поведения или включение механизмов интрапсихической адаптации; причем уменьшение интенсивности тревоги воспринимается как свидетельство достаточности и адекватности реализуемых форм поведения, как восстановление ранее нарушенной адаптации.

Важность мотивационной роли тревоги позволяет рассматривать тревогу как основу ряда вторичных мотиваций, а редукцию тревоги — как мощное подкрепление [Brown, 1961; Cofer, Appley, 1972]. При этом тревога может не только стимулировать активность, побуждать к более интенсивным и целенаправленным усилиям, но и способствовать разрушению недостаточно адаптивных поведенческих стереотипов, замещению их более адекватными формами поведения. Однако в отличие от боли тревога — сигнал опасности, которая еще не реализована. Прогнозирование этой опасности носит вероятностный характер, зависит и от ситуационных, и от личностных факторов, определяясь в конечном итоге особенностями трансакций в системе человек — среда. При этом личностные факторы могут иметь более существенное значение, чем ситуационные, и в таком случае интенсивность тревоги в большей степени отражает индивидуальные особенности субъекта, чем реальную значимость угрозы. Значение личностных факторов определило направление исследований, разделяющих тревогу — личностную черту, обусловливающую готовность к тревожным реакциям, и актуальную тревогу, входящую в структуру психического состояния в данный конкретный момент [Бакеев, 1974; Spielberger, Sarason, 1975; Ханин, 1978].

Тревога, по интенсивности и длительности неадекватная ситуации, препятствует формированию адаптивного поведения, приводит к нарушению поведенческой интеграции, к возникновению вторичных (осознанных или неосознаваемых) проявлений, которые наряду с тревогой определяют психическое состояние субъекта, а в случае развития клинически выраженных нарушений психической адаптации — картину этих нарушений. Таким образом, тревога лежит в основе любых (адаптивных и неадаптивных) изменений психического состояния и поведения, обусловленных психическим стрессом.

Психологическое и психопатологическое значение тревоги, которую со времени описания невроза тревоги 3. Фрейдом [Freud, 1953] рассматривали как ствол общей невротической организации, стало предметом обсуждения в поистине необозримой литературе. Анализ патогенетической роли тревоги при психопатологических явлениях, которые представляют собой клинически выраженные нарушения психической адаптации, дает основание считать тревогу ответственной за большую часть расстройств, в которых проявляются эти нарушения. Тревога выступает либо как основное слагаемое различных психопатологических синдромов, либо как базис, на котором формируются психопатологические или психосоматические проявления [Sullivan, 1953; Ey et al., 1967; Березин, 1971; Пуховский, 1971; Kępiński, 1977; May, 1979]. Несмотря па длительные и обширные исследования в этой области, подход к понятию «тревога» и связанные с ней теоретические концепции нельзя считать однозначными. Среди вопросов, по которым точки зрения исследователей существенно расходятся, можно отметить различия между тревогой и страхом, проблему нормальной и патологической тревоги и понимание тревоги как единого явления или термина для обозначения совокупности явлений.

Разграничение тревоги и страха обычно базируется на критерии, введенном в психиатрию К. Ясперсом [Jaspers, 1948], в соответствии с которым тревога ощущается вне связи с каким-нибудь стимулом («свободно плавающая тревога»), тогда как страх соотносится с определенным стимулом и объектом. Такой подход наиболее распространен, несмотря на отмечаемую рядом авторов практическую трудность дихотомического разделения тревоги и страха [Schneider, 1959; Schulte, 1961; Pöldinger, 1970, и др.] и недостаточную последовательность в употреблении терминов (например, «свободно витающий страх» [Свядощ, 1971]). В то же время высказывается предположение, что страх соотносится с конкретным стимулом всегда, а тревога может быть и свободно плавающей, и конкретной [Pöldinger, 1970]. При оценке генеза тревоги и страха эти состояния иногда разграничивают но условиям возникновения (тревогу соотносят с угрозой целостности личности, а страх — с угрозой физическому существованию [Noyes, Kolb, 1966]), а также по особенностям структуры и степени сложности. При последнем подходе тревогу можно оценивать как результат взаимодействия страха с другими аффектами и аффективно-когнитивными структурами [Izard, 1980]. Другие исследователи подчеркивают количественный характер различия между тревогой и страхом, считая тревогу менее определенным и выраженным страхом [Symonds, 1946].

Разграничение нормальной и патологической тревоги отчасти связано с дихотомическим разделением тревоги и страха; причем тревогу в этом случае рассматривают в основном как феномен психопатологический, а страх относят к нормальным или патологическим явлениям в зависимости от структуры состояния, в котором его наблюдают. Принципиальное разделение нормальной и патологической тревоги приводит к выделению многочисленных разновидностей; нормальной, ситуационной, невротической, психотической и т. п. [Савенко, 1974; Дементьева, 1981, и др.]. Однако тревогу расценивают и как единое по сути явление, которое может приобретать патологический характер при неадекватном усилении тревоги, генерализации ее или смещении тревожных реакций к специфическим стимулам [Cameron, Margaret, 1951; Thiele, 1965; Lopez-lbor, 1969; Kępiński, 1977, и др.].

Для оценки роли тревоги в процессе психической адаптации и формирования психофизиологических соотношений рассмотренные вопросы существенны в той мере, в какой от их решения зависит правомерность сопоставления эффективности адаптации и выраженности тревоги как единого психофизиологического явления или необходимость выделения качественно различных типов тревоги, каждому из которых будет свойственно специфическое влияние на указанные процессы. Одной из причин, обусловливающих разноречивость взглядов на тревогу (и, вероятно, наиболее существенной), может быть представление о том, что понятию «тревога» должно соответствовать единое феноменологическое выражение ее. Если же допустить, что проявления тревоги закономерно изменяются в зависимости от ее интенсивности и особенностей формирования, то феноменологические различия между тревогой и страхом, между нормальной и патологической тревогой могут быть выражением этих изменений.

Такие закономерности можно изучать на моделях (клинических и экспериментальных), в которых возникновение тревоги и страха обусловлено вызванными экспериментальным воздействием или патогенными факторами нарушениями функционирования церебральных структур, играющих важную роль в генезе эмоциональных состояний. Поскольку в этом случае тревогу можно четко соотнести с включением конкретных физиологических механизмов и изменением функционирования определенных структур, использование таких моделей позволяет проводить исследование тревоги при минимизации различий, связанных с генезом состояния, ролью ситуационных воздействий и личностной предрасположенностью. Адекватной клинической моделью такого рода при рассмотрении явлений тревоги, ее последующих трансформаций и механизмов интрапсихической адаптации представляются гипоталамические нарушения.

Клиническое обоснование выбора этой модели имеет два аспекта. Во-первых, длительные клинические исследования психопатологии гипоталамических поражений, особенностей вегетативно-гуморального регулирования и закономерностей действия психотропных средств [Березин, 1971] показали, что при этих расстройствах нарушения физиологической адаптации (проявляющиеся главным образом вегетативно-гуморальными сдвигами) закономерно сочетаются с нарушениями психической адаптации (клинически выражающимися пограничной психопатологической симптоматикой), которые выявляются значительно более систематично, чем при других уровнях поражения лимбико-гипоталамо-ретикулярного комплекса. При этом тревога в начальных этапах рассматриваемых нарушений выступает как относительно изолированный феномен, а в дальнейшем — как составляющая часть или основа формирования очерченных пограничных психопатологических синдромов преимущественно аффективного и невротического уровней, что дает возможность клинического изучения указанных трансформаций. Помимо этого, тревога представляет собой неотъемлемую часть клинической картины, развиваясь независимо от того, были ли тревожные реакции свойственны субъекту в преморбидном периоде. Во-вторых, гипоталамические нарушения естественно моделируют различные варианты формирования психофизиологических соотношений, позволяющие исследовать особенности психофизиологической адаптации. Поскольку гипоталамус является центром, координирующим вегетативные, гуморальные и моторные механизмы обеспечения психической деятельности, играет важную роль в системе, формирующей поведение, и оказывает многоплановое влияние на механизмы, лежащие в основе психической деятельности, следует полагать, что изменения психогуморальной, психовегетативной и психомоторной интеграции при рассматриваемых состояниях должны быть выражены наиболее рельефно.

Экспериментальным основанием для такого подхода представляются многочисленные и ставшие уже классическими данные, свидетельствующие о роли гипоталамических структур в системе формирования мотивационных и эмоциональных аспектов поведения [Hess, 1957; Gellhorn, 1967; Анохин, 1969], которые получили подтверждение и развитие в дальнейших исследованиях. Положения, наиболее существенные для данной работы, заключаются в следующем. Гипоталамус, представляющий собой достаточно высокий уровень интегративной деятельности мозга, имеет столь важное значение в организации эмоционального поведения, что в нем практически нет зон, раздражение которых вызывало бы вегетативные эффекты без параллельного возникновения эмоциональных реакций [Симонов, 1981], с чем может быть связана особая роль гипоталамуса среди лимбических структур, контролирующих тревогу и страх. Эта особая роль гипоталамуса объясняется также тем обстоятельством, что структуры других уровней мозга, включающиеся в эмоциональное возбуждение, находятся в морфологической и функциональной зависимости от эмоциогенных зон гипоталамуса, а раздражение этих зон можно использовать для получения экспериментальных моделей эмоционального стресса [Судаков, 1981].

Для решения вопроса о возможности оценки тревоги как единого функционального явления, имеющего различные феноменологические выражения, представляют интерес данные о смене таких явлений при раздражении тех гипоталамических структур, воздействие на которые вызывает у животных реакцию страха. В этом плане особенно характерны результаты, полученные при исследовании мотивированного поведения обезьян, вызванного раздражением подкорковых структур [ Lilly, 1963]. В названных экспериментах раздражение зон избегания в гипоталамусе током нарастающей силы позволило выделить три порога реакции. Достижение первого из них характеризовалось появлением настороженности, но не сопровождалось явным страхом; при втором наблюдались выраженные реакции страха и стремление к бегству; при третьем пороге возникала реакция паники, при которой целесообразное поведение становилось невозможным.

То обстоятельство, что описанное развитие аффективных реакций в ряду настороженность —страх —паника отмечалось при стимуляции одной и той же зоны гипоталамуса при неизменном характере раздражителя только в силу изменения интенсивности воздействия, свидетельствует в пользу рассмотрения этих реакций как единого явления. Однако феноменологическое выражение его меняется в зависимости от выраженности. В то же время условия физиологического эксперимента не позволяют дифференцировать тревогу и страх и достаточно адекватно моделировать сложные психологические и психопатологические явления.

Исследование феноменологии тревоги и ее динамики при гипоталамических нарушениях у человека, которые можно расценивать как клинический аналог рассмотренной экспериментальной модели, представляет возможность детально проанализировать характер и динамику наблюдающихся аффективных состояний. Такое изучение позволило сформулировать представления о существовании тревожного ряда [Березин, 1967, 1971], который оказался неспецифичным для гипоталамических расстройств и представляет собой существенный элемент процесса психической адаптации. Тревожный ряд включает несколько аффективных феноменов, закономерно сменяющих друг друга по мере возникновения и нарастания тревоги.

Ощущение внутренней напряженности. Это элемент тревожного ряда, отражающий наименьшую интенсивность тревоги. Создавая напряженность, настороженность, а при достаточной выраженности — и тягостный душевный дискомфорт, это ощущение не имеет в то же время оттенка угрозы, а служит сигналом вероятного приближения более тяжелых тревожных явлений. Именно этот уровень тревоги имеет наиболее адаптивное значение, поскольку ощущение внутренней напряженности способствует интенсификации и модификации активности, включению механизмов интрапсихической адаптации и при этом может не сопровождаться нарушениями интеграции поведения.

Гиперестезические реакции. При нарастании тревоги они сменяют ощущение внутренней напряженности или присоединяются к нему. При проявлении гиперестезических реакций ранее нейтральные стимулы приобретают значимость, привлекают внимание, а при большой их выраженности придают таким стимулам отрицательную эмоциональную окраску, что может лежать в основе недифференцированного реагирования, описываемого, в частности, как раздражительность. Повышение значимости ранее нейтральных воздействий может сопровождаться ощущением усиления их интенсивности (это особенно часто касается слуховых восприятий — гиперакузии, несколько реже — зрительных и тактильных). Однако такое ощущение — не обязательный компонент гиперестезических явлений, основную отличительную черту которых представляет собой нарушение дифференцировки значимых и незначимых стимулов, ведущее к неадекватным по направленности и силе поведенческим реакциям. С возникновением гиперестезических реакций может быть связан описываемый П. В. Симоновым [1981] переход от поведения, тонко специализированного, к реагированию но типу доминанты Ухтомского, в результате которого множество событий внешней среды становится значимым для субъекта. Уменьшение избирательности реагирования, вызванное сглаживанием различий между нейтральными и значимыми восприятиями, между сигналом и фоном, биологически целесообразно в случаях недостаточно структурированных и потенциально опасных ситуаций, ибо обеспечивает необходимую генерализацию бдительности. Однако усиление реакций на обычно незначимые стимулы и отрицательная эмоциональная окраска нейтральных восприятий любой модальности еще более уменьшают структурированность ситуации и усиливают тревогу, способствуя появлению ощущения неопределенной угрозы.

Собственно тревога. Это центральный элемент рассматриваемого ряда, который проявляется ощущением неопределенной угрозы, чувством неясной опасности (немотивированная, свободно плавающая тревога). Как уже отмечалось, характерный признак тревоги — невозможность определить характер угрозы и предсказать время ее возникновения. Неосознаваемость причин, вызвавших тревогу, может быть связана с отсутствием или бедностью информации, позволяющей в необходимой мере анализировать ситуацию, с неадекватностью ее логической переработки или неосознаванием факторов, вызывающих тревогу в результате включения психологических защит. В последнем случае недостаточная структурированность ситуации может быть результатом несовместимости информации о причинах тревоги с установками субъекта, сложившимися системами отношений или его представлениями о собственной личности. Интенсивность тревоги сама по себе снижает возможность логической оценки информации. Так, в случае тревоги, наблюдающейся в структуре гипоталамических пароксизмов, сообщенная ранее информация о генезе этих явлений и опыт предшествующих аналогичных состояний (которые адекватно используются вне тревожных состояний) не определяют поведения субъекта при нарастании интенсивности тревоги.

Страх. Неосознаваемость причин тревоги, отсутствие связи ее с определенным объектом, невозможность конкретизировать ощущаемую угрозу делают невозможным и какую-либо деятельность, направленную на предотвращение или устранение угрозы. Психологическая неприемлемость такой ситуации вызывает смещение тревоги к тем или иным объектам. В результате неопределенная угроза конкретизируется. Опасность связывается с вероятностью наступления конкретных обстоятельств, с ожиданием соприкосновения с объектами, которые расцениваются как угрожающие. Такая конкретизированная тревога представляет собой страх. Хотя объекты, с которыми связывается страх, необязательно имеют отношение к действительным причинам тревоги, конкретизация тревоги создает у субъекта представление о том, что угроза может быть устранена с помощью определенных действий. Такое представление не зависит от соответствия объекта, вызывающего страх, и реальных причин тревоги. Для его формирования необходимо только ощущение связи угрозы с конкретной ситуацией. Так, при гипоталамических нарушениях формирование страха одиночества, толпы, страха перед поездками на городском транспорте позволяло ослабить интенсивность расстройств тревожного ряда за счет ограничительного поведения, дающего возможность избегать подобных ситуаций, хотя такое поведение не затрагивало причины тревожных расстройств, тогда как до этого при ощущении неопределенной угрозы формирование поведения, уменьшающего тревогу, было невозможно.

Ощущение неотвратимости надвигающейся катастрофы. Нарастание интенсивности тревожных расстройств приводит субъекта к представлению о невозможности избежать угрозы, даже если она связывается с конкретным объектом, с определенной ситуацией. Так, страх перед возможным возникновением тяжелого соматического заболевания при появлении ощущения неотвратимости надвигающейся катастрофы сменяется ужасом перед неминуемой и близкой гибелью. Возможность возникновения ощущения неотвратимости надвигающейся катастрофы зависит только от интенсивности тревоги, а не от фабулы предшествовавшего страха. При нарастании интенсивности тревоги это ощущение может возникнуть на базе любого страха (например, уже упоминавшегося страха перед поездками на городском транспорте на базе фобий одиночества или толпы), фабула которого не свидетельствует о возможности катастрофы. Неотвратимой может представляться даже неопределенная угроза. В этом случае развитие тревожных расстройств достигает степени неотвратимости надвигающейся катастрофы, минуя стадию страха.

Тревожно-боязливое возбуждение. Потребность в двигательной разрядке при ощущении неотвратимости надвигающейся катастрофы, панические поиски помощи проявляются в тревожно-боязливом возбуждении, которое представляет собой наиболее выраженное из расстройств тревожного ряда. При тревожно-боязливом возбуждении вызываемая тревогой дезорганизация поведения достигает максимума и возможность целенаправленной деятельности исчезает.

Соответственно тревожный ряд в порядке нарастающей тяжести включает в себя следующие явления: ощущение внутренней напряженности —гиперестезические реакции —собственно тревогу— страх — ощущение неотвратимости надвигающейся катастрофы—тревожно-боязливое возбуждение. При пароксизмальном нарастании тревоги все указанные явления можно наблюдать в течение одного пароксизма. В других случаях их смена происходит постепенно, а при относительно стабильных состояниях каждый из элементов тревожного ряда отмечается в течение продолжительного времени. Как правило, между стабильностью состояния и выраженностью тревожных расстройств существует обратная зависимость: наиболее стабильны состояния, характеризующиеся внутренней напряженностью, наименее стабильны те, картина которых определяется ощущением неотвратимости надвигающейся катастрофы и тревожно-боязливым возбуждением.

От выраженности тревоги и интенсивности ее нарастания зависит полнота представленности элементов тревожного ряда: при малой интенсивности тревоги ее проявления могут ограничиваться ощущением внутренней напряженности, при стремительном нарастании интенсивности могут не улавливаться начальные элементы ряда, при постепенном развитии и достаточной выраженности могут прослеживаться все элементы ряда. Таким образом, все феноменологические проявления тревоги могут отмечаться при заинтересованности одних и тех же гипоталамических структур, возникать в этом случае независимо от преморбидных личностных особенностей, сменять друг друга при изменении тяжести тревожных расстройств. Все это свидетельствует в пользу представлений о единой природе тревоги.

Рассмотрение тревоги на модели гипоталамических поражений дает возможность не только оценить феноменологические проявления тревоги как единого психологического механизма, но и проследить влияние его на организацию психофизиологических соотношений, без чего анализ тревоги нельзя считать достаточным. Именно при изучении тревоги исследование физиологических коррелятов использовалось наиболее широко. Тесная зависимость между симптомами тревоги, вегетативными, гуморальными и моторными сдвигами давала основание некоторым авторам [Pöldinger, 1970] считать эти сдвиги компонентами единого синдрома тревоги. Выбор физиологических характеристик при изучении тревоги определяется ее местом в механизмах организации эмоционального стресса, наиболее важными индикаторами которого служат симпатоадреналовая и адренокортикальная активности [Mason, 1971, 1975; Frankenhaeuser, 1980].

Большинство исследователей, изучавших состояние тревоги, отмечали ее связь с эрготропным синдромом, с более или менее выраженным повышением активности САС, проявляющимся увеличением секреции НА и Ад, а также повышением выделения их предшественников и метаболитов [см. обзоры: Матлина и др., 1975; Frankenhaeuser, 1980]. В то же время при острых стрессовых воздействиях наблюдался сдвиг вегетативно-гуморального регулирования в сторону преобладания вагоинсулярной системы, а при подостром стрессе — сочетание признаков симпатоадреналовой и вагоинсулярной активации с неустойчивым равновесием между ними. Указанные изменения гуморального регулирования сопровождаются и соответствующими сдвигами в вегетативном и моторном регулировании [Gellhorn, 1967].

Анализируя данные, характеризующие психофизиологические соотношения при возникновении и развитии тревоги, представляется целесообразным различать два тина изменений этих соотношений: дезорганизацию, которая более характерна для острой тревоги, и становление новой, определяемой тревогой организации. С этой точки зрения наблюдавшиеся при наиболее острой тревоге вагоинсулярные сдвиги или сочетание тревоги с неустойчивостью вегетативно-гуморального регулирования, проявляющейся резкими колебаниями и вагоинсулярной, и симпатоадреналовой направленности, отражают, вероятнее всего, нарушение психофизиологической интеграции, дезорганизацию психофизиологических соотношений, а не новую форму их организации. На это указывает то обстоятельство, что пароксизмально возникающая тревога при гипоталамических кризах может включаться в структуру противоположных но характеру вегетативно-гуморального регулирования симпатоадреналовых и вагоинсулярных кризов или сочетаться со сменой (нередко неоднократной) направленности физиологических сдвигов в течение одного пароксизма при сохранении феноменологической идентичности тревожных явлений. Вместе с тем однотипные вегетативно-гуморальные нарушения при гипоталамических вегетативно-сосудистых кризах могут сопровождать психические состояния, различающиеся по характеру и выраженности расстройств тревожного ряда и по структуре психопатологических явлений, сопровождающих эти расстройства. И наконец, при этом может нарушаться закономерная связь между представленностью и выраженностью самих психических феноменов. Все это свидетельствует о нарушении при таких состояниях и психофизиологической, и интрапсихической интеграции. Аналогичные явления, хотя и менее резко выраженные, имеют место в том случае, если смена симпатоадреналовых и вагоинсулярных сдвигов наблюдается при подострой тревоге.

Для суждения о роли тревоги в становлении новой организации психофизиологических соотношений необходима оценка особенностей вегетативно-гуморального регулирования в тех случаях, когда явления тревожного ряда стабильно определяют клиническую картину, когда можно говорить о тревоге хронической, стабильной или фиксированной. Тревога, стабильно определяющая клиническую картину при гипоталамических поражениях, сочетается с выраженным повышением активности САС.

Таблица 1   Уровень экскреции веществ катехоламиновой природы при стабильной тревоге у больных с гипоталамическими поражениями (1) и в контрольной группе здоровых (2)

Примечание. Здесь и в табл. 3, 5, 9 и 11 ВМК И ГВК измеряли в мг/сут, остальные вещества — в мкг/сут. Σ — суммарная экскреция веществ катехоламиновой природы

 Относительная активность отдельных звеньев обмена катехоламинов при стабильной тревоге у больных с гипоталамическими поражениями (1) и в контрольной группе здоровых (2)

Исследование экскреции катехоламинов, их предшественников и метаболитов у больных с психопатологическими состояниями, клиническая картина которых определялась явлениями тревожного ряда (тревожно-фобическим синдромом, тревожной депрессией), неизбежно обнаруживает увеличение экскреции по сравнению с контрольной группой здоровых для всех исследованных веществ. Наиболее существенным представляется высокодостоверное увеличение экскреции НА, которая почти в 3 раза превышает уровень контроля. Сохранение при этом высокого уровня ДОФА свидетельствует о достаточных резервных возможностях САС.

Увеличение экскреции катехоламинов, их предшественников и метаболитов отражает возрастание общесекреторной активности САС. Повышение уровня этой активности подтверждает связь стабильной тревоги с напряженностью функционирования САС (табл. 1)

Однако для суждения о функциональных изменениях в САС при стабильной тревоге необходима оценка не только суммарная, но и активности отдельных звеньев этой системы. Анализ отношений исследовавшихся веществ, позволяющий судить об интенсивности синтеза и метаболизма катехоламинов на отдельных этапах их метаболических превращений [Большакова, 1973, 1976], дает основание считать, что высокий уровень НА у больных с фиксированной тревогой поддерживается благодаря повышению интенсивности его синтеза (увеличение отношения НА/ДА на 80 % по сравнению с контролем) и уменьшению метаболизма катехоламинов с образованием ВМК (табл. 2). Одновременное ускорение синтеза и угнетение распада НА указывают на физиологическую синергичность изменения обмена катехоламинов, являющуюся, по-видимому, отражением формирования характерных для фиксированной тревоги психофизиологических соотношений. Для них типична, вероятно, и преимущественная роль нервного компонента САС, отражающаяся в уменьшении отношения Ад/НА.

Изменение функционального состояния системы гипоталамус — гипофиз—кора надпочечников при стабильной тревоге характеризовалось повышением содержания АКТГ в крови, тенденцией к увеличению экскреции с мочой 17-ОКС и повышением выраженности и стойкости адренокортикотропного и адренокортикального ответов. Такие сдвиги адренокортикотропной и глюкокортикоидной функций, которые могут быть связаны с изменением гипоталамического регулирования [Березин, Мещерякова, 1970], уже в силу характера используемой модели отражают и определенную структуру психофизиологических соотношений, типичную для состояния стабильной тревоги. Эта структура, как будет показано ниже, трансформируется, если, несмотря на наличие гипоталамических поражений, тревога минимизируется.

Увеличение функциональной активности САС, адренокортикотропной и адренокортикальной активности сочетается с вегетативными сдвигами: стабильная тревога сопровождается более высоким уровнем тонического напряжения сосудов и более резкой сосудистой реакцией на фармакологические нагрузки, тенденцией к сокращению минимального и среднего интервала R — R на ЭКГ, повышением АД и спонтанной амплитуды КГР, снижением ЭСК и замедлением угашения ориентировочной реакции, оцениваемой по вегетативному ответу (в первую очередь по КГР). Описанная направленность изменений вегетативно-гуморального регулирования характеризует состояние стабильной тревоги независимо от того, в каких явлениях тревожного ряда она феноменологически выражается: смена явлений тревожного ряда при возрастании тяжести состояния может вести к увеличению интенсивности описанных физиологических изменений, но не меняет их направленности и структуры.

Таким образом, в том случае, если явления тревожного ряда стабильно определяли клиническую картину, они сопровождались однотипными (хотя и в различной степени выраженными) изменениями психофизиологических соотношений независимо от того, с какими симптомами они сочетались в структуре синдрома (в частности, имели ли место тревожно-фобические или тревожно-депрессивные синдромы).

Связь возникновения всех элементов тревожного ряда с заинтересованностью гипоталамических структур, обнаруживающаяся при изучении гипоталамических поражений, смена этих элементов при идентичных расстройствах по мере нарастания тяжести состояния, однотипный характер психофизиологических соотношений (сохраняющийся при смене элементов тревожного ряда) дают основание считать, что тревога представляет собой единое явление независимо от ее феноменологического выражения, а также от того, в структуре какого психического состояния она наблюдается, какие психологические и психопатологические феномены развиваются на ее базе. В настоящем исследовании рассмотрение тревоги как единого явления лежит в основе оценки ее значения для процесса психической адаптации и формирования психофизиологических соотношений. Такой подход позволяет сопоставлять выраженность тревоги и эффективность психической адаптации, оценивать влияние тревоги на характер психофизиологических соотношений независимо от феноменологического оформления ее, от представленности тех или иных элементов тревожного ряда, хотя при изменении интенсивности тревоги эта представленность, очевидно, будет изменяться.

Правомерность рассмотрения тревоги как единого явления не только в рамках описанной модели, но и в широком спектре состояний, характеризующихся наличием эмоционального стресса, можно подтвердить результатами изучения и относительно кратковременных тревожных состояний, возникающих в ситуации экспериментального стресса, и тревоги при хронических эмоциональных напряжениях, наблюдающихся в условиях реальной и длительно существующей стрессовой ситуации. Целесообразность таких сопоставлений обусловлена необходимостью сравнительной оценки тревоги и характера психофизиологических соотношений при различном генезе тревоги, разной длительности эмоционального стресса, неодинаковой выраженности и значимости стрессовых воздействий.

Тревога в ситуации экспериментального стресса. Экспериментальный стресс, в процессе которого изучались явления тревожного ряда, возникал в результате приема здоровыми испытуемыми перед началом выполнения тестовых заданий, имитирующих операторскую деятельность, индифферентного вещества (плацебо). Прием плацебо сопровождался вызывающей эмоциональное напряжение инструкцией: испытуемых просили фиксировать все возникающие изменения психического состояния и появляющиеся физические ощущения для суждения о возможных последствиях приема препарата и сообщали им, что обнаруженные эффекты и побочные явления будут учтены при дальнейшем использовании этого препарата, который представляет собой новое психотропное средство.

Клиническую оценку состояния испытуемых дополняли психодиагностическими данными, полиграфическим исследованием физиологических характеристик и изучением уровня экскреции катехоламинов, их предшественников и метаболитов в течение суток с момента начала эксперимента. Результаты оценивали в сопоставлении с фоновыми данными, полученными с помощью тех же методик в идентичной обстановке, но без стрессогенных воздействий.

Тревожная реакция непосредственно после приема препарата имела место у подавляющего большинства испытуемых. Она проявлялась ощущением внутренней напряженности и неопределенного беспокойства. В процессе дальнейшего исследования тревога сохранялась или нарастала у 47.4 % испытуемых, причем в последнем случае смена явлений тревожного ряда происходила в уже описанной последовательности: от ощущения внутренней напряженности до чувства неопределенной угрозы и конкретного страха. Явления тревожного ряда при экспериментальном стрессе отличались от наблюдавшихся при гипоталамических поражениях только их меньшей интенсивностью и отсутствием наиболее тяжелых элементов ряда: ощущения надвигающейся катастрофы и тревожно-боязливого возбуждения. Возрастание уровня тревоги но сравнению с фоном подтверждалось и психодиагностическими исследованиями.

Тревога, возникающая при экспериментальном стрессе, не носила хронического характера. В то же время отсутствие наиболее выраженных и интенсивных тревожных расстройств позволяло избежать и психофизиологических изменений, характерных для нарушений психофизиологической и интрапсихической интеграции, которые имели место при гипоталамических кризах. В тех случаях, когда повышенный уровень тревоги отмечался в течение всего периода исследования, наблюдались изменения организации психофизиологических отношений, типичные для состояний стабильной тревоги.

Характер изменений функционального состояния САС при экспериментальном стрессе в основном соответствовал данным, полученным для стабильной тревоги при изучении гипоталамических поражений. Эмоциональный стресс сопровождался достоверным и выраженным повышением уровня экскреции свободного НА при практически стабильном уровне Ад и столь же существенным снижением экскреции ВМК (табл. 3). В том же направлении изменялись и отдельные звенья САС. Повышение уровня экскреции НА сочеталось с ускорением его синтеза (возрастание отношения НА/ДА) и снижением интенсивности метаболизма катехоламинов с образованием ВМК, оцениваемой по отношению ВМК/ (Ад+НА) (табл. 4). То обстоятельство, что тревога, возникающая при экспериментальном стрессе у здоровых испытуемых, выражается при условии ее достаточной стойкости теми же элементами тревожного ряда и теми же закономерностями формирования психофизиологических соотношений, свидетельствует, как и результаты изучения тревоги при гипоталамических поражениях, в пользу унитарных представлений о тревоге, позволяющих рассматривать ее как единое явление, характеризующееся универсальными закономерностями.

Таблица 3   Уровень экскреции веществ катехоламиновой природы  при тревожных реакциях в условиях экспериментального стресса (1) по сравнению с фоном (2)

Примечание. Здесь и в табл. 5 и 11 звездочкой отмечены достоверные различия.

Тревога при длительном адаптационном напряжении. Роль тревоги в адаптационном процессе может существенно изменяться в зависимости от ее интенсивности и требований, предъявляемых к адаптационным механизмам индивидуума. Если рассогласование в системе человек —среда, определяющее адаптационное напряжение, не достигает значительной степени, уровень тревоги не превышает средних значений и на первый план выступает ее мотивационная роль. В таком случае тревога обусловливает активизацию целенаправленного поведения. При выраженном нарушении сбалансированности в системе человек —среда, когда требования к адаптационным механизмам приближаются к пределам их возможностей или эти пределы превышаются, тревога значимо возрастает, отражая формирование эмоционального стресса, который в силу стабильности указанной ситуации приобретает хронический характер. При этом вероятность снижения эффективности психической адаптации и возникновения преходящих или стойких ее нарушений возрастает по мере увеличения интенсивности тревоги. Последняя посылка подтверждается, с одной стороны, повышением уровня тревоги по мере возрастания требований к адаптационным механизмам индивидуума и снижением эффективности адаптации, а с другой — различной представленностью нарушений психической адаптации в группах, дифференцированных по уровню тревоги.

Таблица 4   Относительная активность отдельных звеньев обмена катехоламинов при тревожных реакциях в условиях экспериментального стресса (1) по сравнению с фоном (2)

Уровень тревоги в группе обследованных в обычных условиях и при выполнении привычной деятельности (что позволило минимизировать нарушения сбалансированности в системе человек-среда) был достоверно ниже, чем у испытуемых, находящихся в необычных условиях среды, предъявляющих повышенные требования к адаптационным механизмам. Это отражалось в различии уровня первого комплексного фактора теста Кеттелла — соответственно (5.46±0.04) и (6.71±0.70) стенов при Р

Сопоставление изменений уровня тревоги в условиях длительного адаптационного напряжения и функционирования САС в этих условиях (табл. 5, 6) позволило показать, что влияние стабильно высокой тревоги на уровень экскреции катехоламинов, их предшественников, метаболитов и на относительную активность отдельных звеньев обмена катехоламинов характеризуется теми же закономерностями, что и при хронических тревожных состояниях, исследованных на гипоталамической модели. Это еще раз подтверждает унитарную концепцию тревоги. Различия между этими состояниями касаются лишь степени увеличения секреции (отдельных веществ и суммарной) и абсолютной величины метаболических соотношений, тогда как направленности изменений активности САС в группах, различающихся по интенсивности тревоги, при исследовании обеих моделей практически совпадают

Таблица 5.   Уровень экскреции веществ катехоламиновой природы при низкой (1) и высокой (2) тревоге в условиях, предъявляющих повышенные требования к адаптационным механизмам

Примечание. Здесь и далее индекс «св» — связанный.

Изучение эффективности психической адаптации в условиях, предъявляющих повышенные требования к адаптационным механизмам индивидуума, позволило показать закономерную зависимость между выраженностью тревоги и частотой нарушений психической адаптации. В группе, характеризующейся высокой интенсивностью тревоги, эффективная и стабильная психическая адаптация обнаруживалась у 1/10 испытуемых — (11.9±1.4) %, а стойкие ее нарушения, характеризующиеся формированием пограничных психопатологических состояний, невротических или психопатических синдромов, — больше чем у половины. Остальную часть обследованных в этой группе составляли лица с неустойчивой психической адаптацией, изменения эффективности которой выражались в периодически возникающих невротических или психопатических реакциях, в заострении акцентированных личностных черт (рис. 1). Высокий уровень тревоги в условиях, предъявляющих повышенные требования к адаптационным механизмам, феноменологически выражался в тех же явлениях тревожного ряда, которые описаны для гипоталамической модели, отличаясь только меньшей представленностью наиболее тяжелых его элементов: ощущение неотвратимости надвигающейся катастрофы встречалось только в редких и коротких эпизодах (обычно относимых за счет соматического состояния), а тревожно-боязливое возбуждение наблюдалось только в случае, если грубые нарушения психической адаптации выражались реакциями паники. Наиболее часто отмечались гиперестезические реакции, ощущение неопределенной угрозы или страх, которые либо относились за счет собственного состояния, либо рассматривались как ситуационно обусловленные.

 

Таблица 6

Относительная активность отдельных звеньев обмена катехоламинов при низкой (1) и высокой (2) тревоге в условиях, предъявляющих повышенные требования к адаптационным механизмам

 

При низкой тревоге соотношение групп с различной эффективностью психической адаптации было противоположным. Более половины испытуемых характеризовалось эффективной и стабильной адаптацией, тогда как стойкие ее нарушения отмечались меньше чем у 1/10 испытуемых. У контингента с низкой тревогой ее феноменологическое выражение ограничивалось начальными элементами тревожного ряда: ощущением внутренней напряженности и (реже) гиперестезическими реакциями. Для лиц с низкой интенсивностью тревоги типичны были преходящий характер этих феноменов и адекватное соотнесение с ситуационными изменениями.

 

Рис 1. Эффективность психической адаптации у испытуемых при низком (/) и высоком (//) уровне тревоги в зрелом (а) и юношеском (б) возрасте. 1 — эффективная психическая адаптация, 2 — неустойчивая, 3 — стойкие нарушения ее.

Связь между выраженностью тревоги и особенностями психической адаптации прослеживается при сопоставлении усредненных профилей методики многостороннего исследования личности в группах, выделенных но интенсивности тревоги и по эффективности психической адаптации (рис. 2). У испытуемых с высокой тревогой и стабильными нарушениями психической адаптации не обнаружили достоверных различий ни по одной из шкал методики, а в большинстве случаев они практически совпадали. Аналогичным образом можно констатировать практически полную идентичность усредненных профилей в группах с низким уровнем тревоги и с устойчивой психической адаптацией, выделенных из того же контингента испытуемых. Группы с низкой и высокой интенсивностью тревоги (и соответственно с эффективной психической адаптацией и ее нарушениями) различаются прежде всего уровнем усредненного профиля методики многостороннего исследования личности, повышение которого можно рассматривать как чувствительный индикатор эффективности процесса психической адаптации. Наряду с этим усредненные профили отражают характеристики, преимущественно определяющие психическое состояние в сопоставляемых группах. Эти характеристики различны при высокой и низкой тревоге.

Рис. 2. Усредненные профили методики многостороннего исследования личности при разделении контингента испытуемых в зависимости от эффективности психической адаптации (1, 4) и от уровня тревоги (2, 3). 1 — стойкие нарушения адаптации, 2 и 3 — соответственно высокий и низкий уровень тревоги, 4 — эффективная адаптация.

Для группы с высоким уровнем тревоги, судя по этим результатам, типичны тенденция к отрицательной оценке существующей ситуации и перспективы, ощущение собственной недостаточности и (или) несправедливого, недоброжелательного отношения окружающих, эмоциональная неадекватность, своеобразие восприятия ситуации и ее логической оценки, которые затрудняли усвоение принятых норм и их реализацию в поведении, склонность привлекать внимание окружающих к своим затруднениям и конфликтам. Помимо этого, высокий уровень тревоги способствовал возникновению неприятных физических ощущений и базирующегося на них беспокойства за состояние своего здоровья. Рассмотренные тенденции отражались в повышении профиля методики многостороннего исследования личности на шкалах 1, 2, 6—8 и F. Для низкого уровня тревоги были характерны высокая активность, оптимистическая оценка ситуации и перспективы, стремление к взаимодействию с окружающими, потребность определять свое поведение в соответствии с принятыми нормами, способность не привлекать внимания к своим трудностям и более высокая заинтересованность в положительной внешней оценке. Эти тенденции отражались в более высоком уровне профиля на шкалах 9, L и К и его снижении на шкалах F, 4 и 0.

Таким образом, влияние тревоги на эффективность психической адаптации, которое проявляется в частоте адаптационных нарушений (максимальной при высокой тревоге и минимальной при низкой), может реализоваться через формирование особенностей психического состояния, способствующих или препятствующих эффективному адаптационному процессу. Определяющее влияние тревоги на эффективность психической адаптации и на структуру психопатологических явлений, отражающих ее нарушения, сочетается со столь же выраженным ее воздействием и на характер психофизиологических соотношений. Это обусловливает целесообразность рассмотрения здесь психофизиологических зависимостей, характеризующих тревогу с учетом эффективности психической адаптации. Анализ таких зависимостей проведен с помощью метода множественной регрессии при использовании пошаговой процедуры. Указанный метод позволяет выделить совокупность физиологических характеристик, наиболее значимо связанных с исследуемыми психологическими механизмами (в данном случае с тревогой), а также установить степень этой связи, которая определяется долей дисперсии психодиагностического показателя, объясняемой регрессией по физиологическим переменным, входящим в избранную совокупность, и оценить достоверность этой связи.

Первоначальный массив признаков для оценки связи тревоги и активности САС составили уже анализировавшиеся данные экскреции веществ катехоламиновой природы и относительной активности отдельных звеньев обмена катехоламинов. В массив показателей, отражающих вегетативное регулирование, были включены систолическое и диастолическое АД, продолжительность среднего интервала R — R на ЭКГ, амплитуда КГР и ЭСК. Перечисленные параметры существенны для оценки психофизиологических (в данном случае психовегетативных) соотношений, поскольку многочисленные исследования позволяют считать, что эти характеристики связаны с определенными личностными особенностями, с уровнем бодрствования и могут рассматриваться как физиологические корреляты психического, в частности эмоционального, состояния [Burstein et al., 1965; Gellhorn, Loofborrow, 1966; Jackson, Barry, 1967; Lacey, 1967; Латаш, 1968; Вейн, Соловьева, 1973; Nielsen, Pelersen, 1976; O’Gorman, 1977; Biferno, Dawson, 1978; Bonis, Baque, 1978; Губачев, Стабровский, 1981; Симонов, 1981; Hassett, 1981, и др. ].

Для оценки активационных сдвигов был использован один из наиболее адекватных количественных электроэнцефалографических показателей — ɑ-индекс. Снижение его свидетельствует об усилении неспецифической церебральной активации, повышении уровня бодрствования и может быть связано с состоянием мобилизации, эмоциональной напряженности. Таким образом, изменение ɑ-индекса отражает уровень восходящей активации, необходимый для организации адаптивного поведения, и в то же время степень эмоциональной напряженности, тревоги [Gastaut, 1954; Fenton, Scotton, 1967; Telerak, 1976; Лукьянова, Малкин, 1977, и др. ]. Помимо того, параллельное исследование показателей, отражающих состояние вегетативного регулирования и уровень церебральной активации, позволяет оценить относительное значение в формировании эмоционального напряжения его мотивационного и информационного компонентов [Симонов, 1981; Русалова, 1983].

Наряду с фоновым значением изучаемых показателей оценивали степень их изменения в процессе исследования и при функциональных нагрузках, обращенных и к левому (счет в уме), и к правому (мысленное представление зрительного образа) полушарию. Выявленные зависимости и при эффективной, и при нарушенной адаптации высокодостоверны (Р

Эрготропная направленность изменений вегетативно-гуморального регулирования по мере повышения тревоги в условиях длительного напряжения адаптационных механизмов проявляется независимо от эффективности адаптации нарастанием ЧСС, повышением АД, ростом суммарной секреторной активности САС и интенсивности синтеза НА, а также несколько менее выраженным увеличением интенсивности метаболизма катехоламинов с образованием ВМК (табл. 7, 8). Эрготропные сдвиги вегетативного регулирования при этом достаточно устойчивы. Большая ЧСС при возрастании тревоги сопровождается уменьшением ее изменчивости в период исследования; то же можно сказать и о повышении АД, во всяком случае диастолического.

К числу вегетативных параметров, образующих совокупность физиологических показателей, наиболее тесно связанных с уровнем тревоги и при эффективной, и при нарушенной психической адаптации, относится также ЭСК, снижение которого в обоих случаях соответствует нарастанию эмоционального стресса. В то же время усиление спонтанных КГР (за счет отрицательной составляющей его амплитуды) включается в выделяемую совокупность при эффективной психической адаптации и не входит в эту совокупность в группе, характеризующейся ее нарушениями. Последнее различие нельзя отнести за счет эмоционально обусловленных колебаний КГР (поскольку повышение уровня тревоги соответствует усилению эмоционального стресса и при эффективной, и при нарушенной адаптации), а также за счет различий в кожно-гальваническом компоненте ориентировочной реакции на случайные изменения характеристик среды: сопоставление выделенных совокупностей вегетативных характеристик свидетельствует о большой

Совокупность показателей экскреции веществ катехоламиновой природы и относительной активности отдельных звеньев их обмена, значимо связанная с уровнем тревоги и интрапсихическими адаптационными механизмами при эффективной (А) и нарушенной (Б) психической адаптации значимости этого компонента не при эффективной, а при нарушенной адаптации.

Для интерпретации рассматриваемого различия можно использовать данные о связи КГР с процессом принятия решений [Латаш, 1968; Веденяпин, Ротенберг, 1984]. Повышение тревоги при эффективной психической адаптации сопровождается интенсификацией этого процесса, тогда как при нарушении психической адаптации процесс принятия решения дезорганизуется. Признание такой трактовки вновь ставит вопрос о различии функционального значения отрицательной и положительной составляющих КГР, поскольку связь амплитуды спонтанных КГР и уровня тревоги реализуется за счет отрицательной составляющей, тогда как положительная относительно уменьшается.

Характер психофизиологических зависимостей, определяющих соотношение тревоги и церебральной активации, также изменяется при различной эффективности психической адаптации. Использование многомерного анализа позволяет показать, что связи между тревогой и церебральной активацией носят характер более сложный, чем предполагалось в соответствии с активационной теорией Линдсли. Постулируемое указанной теорией увеличение интенсивности активации по мере возрастания тревоги в условиях адаптационной напряженности отмечается только при эффективной адаптации. В случае нарушения ее такая зависимость усиливается для левого полушария, тогда как активация правого относительно снижается. С повышением активации именно левого полушария, преимущественно ответственного за формирование устойчивых логических связей, может быть соотнесено смещение тревоги к конкретным стимулам, обусловленное механизмами фиксации и позволяющее даже при нарушении адаптации в той или иной мере улучшить структурированность ситуации. При введении же

дополнительных задач (дезорганизующих при неэффективной адаптации сложившуюся структуру) независимо от модальности этих нагрузок, их адресованности правому или левому полушарию, возрастанию тревоги соответствует увеличение изменения активации (т. е. повышение редукции ɑ-ритма) правого полушария (связь которого с отрицательными эмоциями уже рассматривалась выше) при относительном уменьшении таковой левого.

Возвращаясь к вопросу о зависимости влияния тревоги на функционирование САС от эффективности психической адаптации, следует отметить, что в большей степени роль эффективности психической адаптации в формировании рассматриваемых психофизиологических соотношений проявляется при анализе показателей, характеризующих отдельные звенья гуморальной активности САС. При нарушении психической адаптации повышение уровня тревоги сочетается с возрастанием и нервного, и гуморального компонентов активности САС, тогда как при эффективной адаптации — в основном первого. Это проявлялось во включении в выделяемую совокупность признаков при нарушении психической адаптации уровня экскреции и НА, и Ад, а при эффективной — только НА. При этом в случае эффективной психической адаптации увеличение экскреции НА реализуется в большей мере за счет его связанной формы, тогда как при нарушенной адаптации — за счет свободной. Кроме того, в последнем случае отмечается значительно более тесная зависимость между уровнем тревоги и обменом ДА, что может быть обусловлено его ролью в организации моторных коррелятов тревоги. Следовательно, нарушению психической адаптации соответствует усиление изменений гуморальной активности САС, связанных с возрастанием уровня тревоги.

Таким образом, организация психофизиологических зависимостей, обусловленных влиянием тревоги, включает в себя эффективность психической адаптации как неотъемлемое звено. Возрастание тревоги приводит к выраженным изменениям вегетативно-гуморального регулирования, которые трансформируются в случае снижения эффективности психической адаптации. В то же время повышение уровня тревоги способствует такой трансформации, увеличивая вероятность адаптационных нарушений.

Вместе с тем усиление тревоги приводит и к включению или повышению интенсивности действия адаптационных механизмов. Благодаря этому улучшается сбалансированность в системе человек—среда в основном за счет либо модификации поведенческой активности, либо изменения интрапсихических процессов. В первом случае риск нарушений психической адаптации уменьшается, а тревога редуцируется за счет целесообразного изменения ситуации, при котором улучшаются возможности удовлетворения актуальных потребностей индивидуума и снижается эмоциональное напряжение (аллопсихическая адаптация). Такое изменение ситуации может быть результатом эффективного воздействия на нее или ухода из повышающей тревогу ситуации, блокирования тех форм деятельности, которые сопровождаются эмоциональным напряжением либо дают основание ожидать возникновения угрозы. В этих случаях интенсификация поведенческой активности определяется возрастанием тревоги, а редукция тревоги в результате эффективного целенаправленного поведения позволяет предотвратить нарушение психической адаптации. Целесообразное изменение ситуации или уход из нее восстанавливает адекватные отношения в системе человек—среда за счет непосредственного изменения среды или модификации взаимодействия. Наряду с аллопсихической адаптацией повышение уровня тревоги модифицирует психическую активность за счет включения (или повышения активности) определенных интрапсихических механизмов (интрапсихическая адаптация). Действие механизмов интрапсихической адаптации обеспечивает редукцию тревоги или устранение ее генерализации благодаря реориентации личности, которая позволяет изменять взаимоотношения в системе человек—среда при относительной стабильности среды.

Таблица 7 Совокупность показателей экскреции веществ катехоламиновой природы и относительной активности отдельных звеньев их обмена, значимо связанная с уровнем тревоги и интрапсихическими адаптационными механизмами при эффективной (А) и нарушенной (Б) психической адаптации

Таблица 7 (продолжение)

Примечание. Здесь и далее (в табл. 8, 13, 14, 21, 22, 24, 25, 29, 30, 33 и 34) 1 — исследованная характеристика, 2 — стандартные коэффициенты множественной регрессии, % — % объясняемой дисперсии.

Таблица 8.   Совокупность физиологических показателей, значимо связанная с уровнем тревоги и интрапсихическими адаптационными механизмами при эффективной (А) и нарушенной (Б) психической адаптации

Таблица 8. Продолжение

Таблица 8. Продолжение

Таблица 8. Продолжение

Примечание. Здесь и в табл. 13, 21, 24 и 30 Δ — величина изменения характеристики по отношению к фону. Индекс «с» — систологическое, «д» — диастолическое; длительность — продолжительность КГР на первый индифферентный стимул.

Психическая адаптация детей с интеллектуальной недостаточностью к условиям школьного обучения

Изменения в общественной и социально-экономической жизни последнего десятилетия остро ставят задачу совершенствования системы специального образования, где основное внимание должно быть уделено поиску путей и способов повышения эффективности коррекционной работы, в том числе и с детьми с умственной недостаточностью (И.М. Бгажнокова, 1994, 1995; Н.Н. Малофеев, 1997 и др.).

Известно, что начальный этап школьною обучения умственно отсталого ребёнка связан с необходимостью учёта специфики не только его интеллектуальных возможностей, но и комплекса социально-психологических, биологических, мотивационно-личностных и других факторов, которые в отечественных исследованиях более широко рассматриваются в контексте проблемы школьной адаптации (Е.В. Новикова, 1985; Э.М. Александровская, 1988; И.В. Дубровина, 1988; Г. В. Бурменская, О.А. Карабанова. А.Г. Лидерс 1990; Н.Г. Лусканова, И.А. Коробейников, 1995 и др.).

Процесс адаптации к новой социальной действительности связан с реализацией субъектом специфических (адаптационных) возможностей, в частности, таких как самостоятельность, активность в деятельности, конструктивность во взаимоотношениях с окружающими, адекватность эмоционального реагирования и др., которые развиваются в ходе спонтанного или организованного усвоения социального опыта (А.А. Налчаджян, 1988; Ю.А. Александровский, 1993 и др.). В данном смысле детей с интеллектуальной недостаточностью можно отнести к категории неблагополучных, т.к. проявления органического дизонтогенеза в сочетании с неблагоприятной (в большинстве случаев) социокультурной средой значительно препятствуют нормальному формированию адаптационных механизмов, особенно на начальной ступени их обучения.

Проблема адаптации умственно отсталых детей и подростков стала предметом изучения в специальной психологии в начале 70-х годов (О.К. Атавелян, 1974, А.И. Раку, 1976; Л. Плох, 1984; В.Ю. Карвялис, 1987 и др.). Но значительная часть психолого-педагогических исследований посвящена, главным образом, изучению вопросов социально-трудовой адаптации, и в гораздо меньшей степени известно о психологических факторах и механизмах психической адаптации личности таких детей (И.А. Коробейников, 1997; Е.Г. Трошихина, 1997 и др.).

В специальной литературе недостаточно сведений, раскрывающих причины неблагоприятной школьной адаптации умственно отсталых детей, в числе которых в возрастной и педагогической психологии рассматриваются особенности развития различных видов деятельности в младшем школьном возрасте (учебной, коммуникативной и др.), принятие и выполнение ребёнком системы школьных требований, освоение программ обучения; становление ролевых отношений с педагогом; индивидуально-личностные особенности самого ребёнка и др.

Гипотеза исследования. В отечественной психологии адаптация ребёнка к школе рассматривается как важный, но трудный этап его приспособления к новым видам социально значимой деятельности. Адаптация детей с умственной недостаточностью ограничена сочетанием органической патологии центральной нервной системы с неблагоприятными социокультурными условиями. Мы полагаем, что выявление факторов, препятствующих позитивным адаптационным процессам, позволит своевременно организовать необходимую психолого-педагогическую помощь умственно отсталому ребёнку при его вхождении в новый и сложный вид деятельности, каковой является учебная деятельность.

Цель исследования — выявление и анализ психологических детерминант, определяющих эффективность школьной адаптации детей с интеллектуальной недостаточностью в условиях специального обучения,

Объект исследования: процесс психической адаптации умственно отсталых учащихся начальных классов.

Предмет исследования: ведущие факторы адаптации умственно отсталого ребёнка на начальном этапе его обучения в школе.

Задачи исследования:

• изучить особенности и динамику эмоционального восприятия умственно отсталым ребёнком семьи и педагога в период школьной адаптации;
• изучить личностные свойства и особенности эмоциональных реакций, проявляемые умственно отсталым ребёнком в процессе его адаптации к ситуации школьного обучения;
• выявить факторы, препятствующие успешной адаптации учащихся с интеллектуальной недостаточностью;
• определить основные направления профилактической работы в период адаптации умственно отсталых детей к условиям школьного обучения.

Методологическую основу исследования составили современные теоретические представления о сущности процесса адаптации человека к условиям окружающей среды (Ф.Б. Березин, А.А. Налчаджян. Ю.А. Александровский и др.) в процессе деятельности и общения (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев. С.Л. Рубинштейн и др.), положение о единстве закономерностей психического развития нормальных и аномальных детей (Л.С. Выготский, В.И. Лубовский, М.С. Певзнер, В.Г. Петрова, Ж.И. Шиф и др.), в частности, о роли условий социальной среды в психическом развитии ребёнка, о значении ведущей деятельности в формировании психологических новообразований возраста и др.

Методы исследования: анализ теоретических положений по проблеме исследования; анкетирование практических психологов, педагогов, родителей учащихся начальных классов специальных (коррекционных) школ VIII вида; анализ психолого-педагогической документации; методика Р. Тэммп, М. Дорки и В. Амен «Выбери нужное лицо», методика Рене-Жиля, проективный графический тест «Рисунок семьи», модифицированный вариант теста М. Люшера — Цветовой тест отношений, качественный и количественный анализ полученных результатов с использованием методов математической статистики (t-критерий Стьюдента, множественный регрессионный линейный анализ, метод группового учёта аргументов).

Организация исследования. Экспериментальное исследование проводилось в специальных (коррекционных) школах VIII вида №24 и №26, школах-интернатах №3 и №5 г. Курска. Экспериментальную выборку составили 243 человека, из них — 75 учащихся 0, 1, 2 классов на первом году обучения, 168 взрослых (психологи, педагоги, родители детей с психическим недоразвитием).

Достоверность и обоснованность результатов и выводов исследования обеспечивалась: комплексным использованием представленных методов: взаимопроверкой полученных результатов; использованием методов статистической обработки исходных данных.

Теоретическая значимость. На основании полученных в процессе исследования данных уточнены и расширены представления о роли психологических и социальных факторов, определяющих качество психической адаптации у детей младшего школьного возраста. Проведённый анализ позволил прийти к выводу о сложности иерархических связей в адаптационном процессе, его многоуровневом строении, что необходимо учитывать при организации практических коррекционных мероприятий в специальной школе.

Научная новизна исследования:

• впервые осуществлено комплексное экспериментальное исследование феномена «психической адаптации» у детей младшего школьного возраста с интеллектуальной недостаточностью на начальных этапах школьного обучения;
• изучена динамика эмоционального отношения ребёнка к семье и педагогу в период его адаптации к школе;
• выявлены особенности эмоционального реагирования и личностные свойства, проявляемые умственно отсталым ребёнком в процессе школьной адаптации;
• установлены факторы, препятствующие нормальному течению адаптационного процесса в условиях специального обучения;
• определены основные направления профилактической деятельности субъектов образовательной среды в период адаптации учащихся к школе.

Практическая значимость определяется возможностью использования экспериментальных данных в специальной психологии и организации дидактической среды при обучении детей младшего школьного возраста с интеллектуальной недостаточностью Разработанный в ходе исследования комплекс психодиагностических методик может найти соответствующее применение в диагностической и консультативной работе практического психолога в специальных образовательных учреждениях. Материалы диссертационной работы могут стать основой для разработки специального курса «Особенности адаптации детей с умственной отсталостью к школе» при подготовке специалистов на дефектологических факультетах в педагогических вузах, переподготовке педагогических кадров.

Основные выводы:

Исходное понимание феномена «психической адаптации» как многоуровневого процесса, в ходе которого реализуются социально-значимые вида деятельности младшего школьника, формируются адекватные межличностные отношения, изменяется его психоэмоциональное состояние — послужило основой для комплексного и разностороннего изучения процесса адаптации умственно отсталых детей к школе.

Основная часть младших школьников в той или иной мере подвержена неблагоприятному влиянию факторов социального и биологического ряда, которые прямо или опосредованно отражаются на характере школьной адаптации. Социальные условия развития, а именно — невысокий социальный, культурно-образовательный статус семьи, воспитывающей ребенка с отклонениями в развитии — во многом затрудняют этап вхождения в новую действительность, поскольку поведенческий опыт личности в дошкольном возрасте формируется без достаточной опоры на образцы социально-нормированного поведения родителей.

В ходе школьной адаптации эмоциональная близость умственно отсталых учащихся с семьёй становится менее выраженной. С одной стороны, наблюдается сокращение эмоциональных связей с матерью и отцом, а с другой — изменяются их содержательные характеристики по мере взросления детей родители начинают восприниматься ими как единая семейная пара, поэтому большое значение приобретает факт единства и целостности семьи, присутствие обоих родителей. В течение первого года обучения уточняются и формируются более устойчивые представления умственно отсталых детей о семье, как социально-психологическом образовании.

К концу первого года обучения педагог становится для учащихся социально- и эмоционально-значимым лицом Формирование образа первого учителя у младших школьников с психическим недоразвитием происходит в направлении элиминации промежуточных оценок: по итогам года прослеживается отчётливая дифференциация позитивного и эмоционально-негативного к нему отношения.

Выявленный уровень тревоги и его повышение у отдельных учащихся в процессе школьной адаптации могут свидетельствовать о психоэмоциональной напряжённости самого процесса обучения и несоответствии некоторых условий школьной среды специфическим особенностям умственно отсталых учащихся. С другой стороны, выявленные изменения могут быть обусловлены нередко отмечающейся эмоциональной неустойчивостью детей изучаемой группы, что, по-видимому, имело место и в наших данных.

Позитивная динамика некоторых личностных качеств умственно отсталых учащихся (общительность, любознательность, активность и др.) в процессе школьной адаптации позволяет им более активно расширять крут общения за счет включения в него сверстников, братьев и сестёр и др. В то же время конфликтные формы поведения и способы решения проблемных ситуаций, к которым прибегают умственно отсталые младшие школьники в процессе социального взаимодействия, негативно влияют на характер школьной адаптации.

С наименьшими трудностями адаптационный процесс протекает в области развития взаимоотношений учащихся с педагогом. Основы ведущих предметов школьной программы, ученические функции по организации и контролю собственной деятельности осваиваются умственно отсталыми детьми менее успешно, что вполне объясняется их невысоким интеллектуальным потенциалом.

В ходе экспериментального исследования выявилось, что характер школьной адаптации умственно отсталых младших школьников во многом определяется эмоциональным благополучием ребёнка, его индивидуально-психологическими особенностями, которые требуют своевременного психологического изучения в целях предупреждения возможных неблагоприятных вариантов течения психической адаптации.

Профилактическая деятельность психолога в период школьной адаптации учащихся должна осуществляться при постоянном сотрудничестве с педагогом и родителями на основании углубленного психодиагностического обследования в сочетания с анализом социальных условий развития детей, испытывающих трудности.

Махова В.М. Психическая адаптация детей с интеллектуальной недостаточностью к условиям школьного обучения // Альманах Института коррекционной педагогики. 2008. Альманах №12 URL: https://alldef.ru/ru/articles/almanah-12/psixicheskaya-adaptacziya-detej-s-intellektualnoj-nedostatochnostyu-k-usloviyam-shkolnogo-obucheniya (Дата обращения: 29.12.2021)

Психологические особенности женщин — сотрудников вневедомственной охраны МВД России с факторами риска нарушений психической адаптации | Денисова

1. Александровский Ю. А. Состояния психической дезадаптации и их компенсация. М. : Наука, 1976. 272 с.

2. Безчасный К. В. Психологические и соматовегетативные характеристики у сотрудников МВД, выполняющих боевые задачи в особых условиях : автореф. дис.. канд. мед. наук. СПб., 2005. 26 с.

3. Боброва И. А. Психологические особенности личности женщин-сотрудников органов внутренних дел МВД России : автореф. дис. канд. мед. наук. СПб., 2005. 18 с.

4. Вассерман Л. И., Карвасарский Б. Д., Абабков В. А. [и др.]. Психодиагностическая методика для определения невротических и неврозоподобных нарушений (ОНР) : пособие для врачей и психологов / С-Петерб. науч.-исслед. психоневрол. ин-т им. В. М. Бехтерева. СПб., 1998. 38 с.

5. Вертячих Н. Н. Социально-демографические факторы нарушений психической адаптации // Журн. публикаций аспирантов и докторантов. 2010. № 4. URL : http://jurnal.org/articles/2010/psih6.html.

6. Ересько Д. Б., Исурина Г. Л., Кайдановская Е. В. [и др.]. Алекситимия и методы ее определения при пограничных психосоматических расстройствах. СПб. : НИПНИ им. Бехтерева, 1994. 17 с.

7. Круглов А. Г., Мягких Н. И., Шутко Г. В. Медико-психологические последствия деятельности сотрудников органов внутренних дел в особых условиях Северо-Кавказского региона // Мед. вестн. МВД. 2004. № 4. С. 43-47.

8. Мягких Н. И. Фактор здоровья как современная основа организации медико-психологического обеспечения деятельности ОВД // Мед. вестн. МВД. 2007. № 3. С. 10-12.

9. Прихожан А. М. Применение методов прямого оценивания в работе школьного психолога // Научно-методические основы использования в школьной психологической службе конкретных психодиагностических методик : сб. науч. тр. М. : Изд-во АПН СССР, 1988. С. 110-128.

10. Реан А. А. Психология изучения личности : учеб. пособие. СПб. : Изд- во Михайлова В. А., 1999. 288 с.

11. Семичов С. Б. Предболезненные психические расстройства. Л. : Медицина, 1987. 184 с.

12. Хайбуллина А. А. Состояние нейрогуморальной регуляции и метаболических нарушений у работников нервно-напряженного труда : автореф. дис.. канд. мед. наук. М., 2003. 24 с.

Психологические аспекты адаптации — Гора Е.П. Экология человека

Е.П. Гора
Экология человека
Учебное пособие для вузов. – М.: Дрофа, 2007. – 540 с.

4.10. Психологические аспекты адаптации

Психическая адаптация – это процесс установления оптимального соответствия личности и окружающей среды в ходе осуществления свойственной человеку деятельности, который позволяет индивидууму удовлетворять актуальные потребности и реализовывать связанные с ними значимые цели (при сохранении психического и физического здоровья), обеспечивая в то же время соответствие психической деятельности человека, его поведения требованиям среды. Психическая адаптация – сложный процесс, который наряду с собственно психической адаптацией включает в себя еще два аспекта: оптимизацию постоянного взаимодействия индивидуума с окружением и установление адекватного соответствия между психическими и физиологическими характеристиками, выражающегося в формировании определенных и относительно стабильных психофизиологических (психовегетативных, психогуморальных и психомоторных) соотношений.

Одним из признаков адаптации является то, что регуляторные процессы, обеспечивающие равновесие организма как целого во внешней среде, протекают слаженно, экономично, т. е. в зоне «оптимума». Адаптированное регулирование обусловливается длительным приспособлением человека к условиям окружающей среды, тем, что в процессе жизненного опыта он выработал набор алгоритмов реагирования на закономерно и вероятностно, но относительно часто повторяющиеся воздействия – «на все случаи жизни». Иными словами, адаптированное поведение не требует от человека выраженного напряжения регуляторных механизмов для поддержания в определенных границах как жизненно важных констант организма, так и психических процессов, обеспечивающих адекватное отражение реальной действительности.

При разработке теории психической адаптации исследователями были предложены и обоснованы такие понятия, как «устойчивая адаптация», «переадаптация», «дезадаптация» и «реадаптация».

1. Устойчивая психическая адаптация (адаптированность). Это уровень психической деятельности (комплекс регуляторных психических реакций), определяющий адекватное заданным условиям среды поведение человека, его эффективное взаимодействие со средой и успешную деятельность без значительного нервно-психического напряжения. Критерием повышения нервно-психического напряжения можно считать уровень внутреннего психологического комфорта личности, определяемый сбалансированностью положительных и отрицательных эмоций. Исходя из данного определения можно говорить о подобном состоянии человека в среде его привычной жизнедеятельности до экстремальной ситуации: в семье, в кругу друзей, за привычным занятием и т. п. Понятие «устойчивая адаптация» можно считать синонимом «нормы», «здоровья».

2. Переадаптация. При изменении привычных условий жизни появляются факторы, которые определенным образом вносят дезорганизацию в психическую деятельность, регулирующую поведение человека. Возникает необходимость в новых психических реакциях на новые раздражители, предъявляемые изменившимися условиями для наиболее оптимального взаимодействия личности с данной средой и эффективной деятельности в соответствии с произошедшими внешними изменениями. Относительная дезорганизация психических функций в данном случае есть сигнал для включения механизма регуляции и компенсации, конечным результатом действия которого является организация нового уровня психической деятельности в соответствии с изменившимися условиями среды. То есть включается механизм переадаптации.

Переадаптация может быть истолкована в двух значениях:

1) как процесс перехода из состояния устойчивой психической адаптации в привычных условиях в состояние относительно устойчивой адаптации в новых непривычных (измененных) условиях существования;

2) как результат этого процесса, имеющий успешное значение для личности и ее психической деятельности.

Говоря о проблеме переадаптации людей, необходимо иметь в виду, что данный процесс направлен на достижение адаптированности в экстремальных условиях. Однако экстремальность в данном случае – это не отдельные эпизоды в деятельности человека, связанные с риском для жизни и здоровья (боевые действия, ликвидация последствий аварии, стихийных бедствий и т. п.), а измененные, непривычные условия существования.

3. Дезадаптация. В нашей стране проблемы экстремальной психологии связаны с именем В. И. Лебедева, кандидата медицинских и доктора психологических наук. На основе большого личного опыта работы и анализа литературных источников, научных данных В. И. Лебедев (1989) выделяет и описывает ряд специфических психогенных факторов экстремальных условий существования и предлагает этапность психической адаптации и дезадаптации в измененных условиях существования. Взяв за основу данную концепцию, целесообразно проанализировать содержание адаптационного процесса применительно к личности в условиях различной деятельности.

   4.10.1. Этапы психической адаптации и дезадаптации

Психическая адаптация дошкольников к детскому саду

Проблема адаптации является одной из наиболее актуальных проблем в современной психологии. Психологический аспект актуальности проблемы адаптации младших дошкольников (3-4 года) к условиям дошкольного учреждения обусловлен тем, что в настоящее время…

Адаптация как психологический феномен Адаптация (лат. аdaptacio — приспособление) — приспособление строения и функции организма, его органов и клеток к условиям среды. Выделяют различные фазы процесса адаптации к необычным экстремальным условиям:…

Согласно Р.А. Калининой, повышение возрастного порога начала посещения дошкольного учреждения с 1,5 до 3 лет, с одной стороны, и усиление образовательной нагрузки в дошкольном учреждении — с другой, делают проблему привыкания младшего дошкольника к…

Фактор — это момент, существенное обстоятельство в каком-нибудь процессе, явлении [20, с. 345]. Рассмотрим факторы, влияющие на характер и длительность адаптационного периода с позиции И.М. Аксариной, И.П. Жукова, Р.В. Тонкова-Ямпольской. Во-первых…

Сложность протекания адаптации младших дошкольников может быть также обусловлена тем, что наряду с новыми условиями, к которым приходится приспосабливаться детям, возникает необходимость осознания себя как личности. В результате младший дошкольник…

Организация и методы исследования Целью исследования было определение гендерных особенностей психической адаптации детей младшего дошкольного возраста к дошкольному учреждению. Базой проведения исследования выступил Ясли-сад № 12 г. Барановичи….

Полученные результаты с помощью анкеты свидетельствуют о следующем распределении мальчиков и девочек младшего дошкольного возраста по уровням психологической адаптации (приложение В, Г). Большинство девочек отличаются высоким уровнем психической…

Проведенное нами теоретическое и эмпирическое исследование позволяет сформулировать следующие выводы: 1. Адаптация — процесс эффективного взаимодействия организма со средой, а также результат приспособления к изменяющимся внешним и внутренним…

Психическая адаптация детей с интеллектуальной недостаточностью к условиям школьного обучения

Изменения в общественной и социально-экономической жизни последнего десятилетия остро ставят задачу совершенствования системы специального образования, где основное внимание должно быть уделено поиску путей и способов повышения эффективности коррекционной работы, в том числе и с детьми с умственной недостаточностью (И.М. Бгажнокова, 1994, 1995; Н.Н. Малофеев, 1997 и др.).

Известно, что начальный этап школьною обучения умственно отсталого ребёнка связан с необходимостью учёта специфики не только его интеллектуальных возможностей, но и комплекса социально-психологических, биологических, мотивационно-личностных и других факторов, которые в отечественных исследованиях более широко рассматриваются в контексте проблемы школьной адаптации (Е.В. Новикова, 1985; Э.М. Александровская, 1988; И.В. Дубровина, 1988; Г. В. Бурменская, О.А. Карабанова. А.Г. Лидерс 1990; Н.Г. Лусканова, И.А. Коробейников, 1995 и др.).

Процесс адаптации к новой социальной действительности связан с реализацией субъектом специфических (адаптационных) возможностей, в частности, таких как самостоятельность, активность в деятельности, конструктивность во взаимоотношениях с окружающими, адекватность эмоционального реагирования и др., которые развиваются в ходе спонтанного или организованного усвоения социального опыта (А.А. Налчаджян, 1988; Ю.А. Александровский, 1993 и др.). В данном смысле детей с интеллектуальной недостаточностью можно отнести к категории неблагополучных, т.к. проявления органического дизонтогенеза в сочетании с неблагоприятной (в большинстве случаев) социокультурной средой значительно препятствуют нормальному формированию адаптационных механизмов, особенно на начальной ступени их обучения.

Проблема адаптации умственно отсталых детей и подростков стала предметом изучения в специальной психологии в начале 70-х годов (О.К. Атавелян, 1974, А.И. Раку, 1976; Л. Плох, 1984; В.Ю. Карвялис, 1987 и др.). Но значительная часть психолого-педагогических исследований посвящена, главным образом, изучению вопросов социально-трудовой адаптации, и в гораздо меньшей степени известно о психологических факторах и механизмах психической адаптации личности таких детей (И.А. Коробейников, 1997; Е.Г. Трошихина, 1997 и др.).

В специальной литературе недостаточно сведений, раскрывающих причины неблагоприятной школьной адаптации умственно отсталых детей, в числе которых в возрастной и педагогической психологии рассматриваются особенности развития различных видов деятельности в младшем школьном возрасте (учебной, коммуникативной и др.), принятие и выполнение ребёнком системы школьных требований, освоение программ обучения; становление ролевых отношений с педагогом; индивидуально-личностные особенности самого ребёнка и др.

Гипотеза исследования. В отечественной психологии адаптация ребёнка к школе рассматривается как важный, но трудный этап его приспособления к новым видам социально значимой деятельности. Адаптация детей с умственной недостаточностью ограничена сочетанием органической патологии центральной нервной системы с неблагоприятными социокультурными условиями. Мы полагаем, что выявление факторов, препятствующих позитивным адаптационным процессам, позволит своевременно организовать необходимую психолого-педагогическую помощь умственно отсталому ребёнку при его вхождении в новый и сложный вид деятельности, каковой является учебная деятельность.

Цель исследования — выявление и анализ психологических детерминант, определяющих эффективность школьной адаптации детей с интеллектуальной недостаточностью в условиях специального обучения,

Объект исследования: процесс психической адаптации умственно отсталых учащихся начальных классов.

Предмет исследования: ведущие факторы адаптации умственно отсталого ребёнка на начальном этапе его обучения в школе.

Задачи исследования:

• изучить особенности и динамику эмоционального восприятия умственно отсталым ребёнком семьи и педагога в период школьной адаптации;
• изучить личностные свойства и особенности эмоциональных реакций, проявляемые умственно отсталым ребёнком в процессе его адаптации к ситуации школьного обучения;
• выявить факторы, препятствующие успешной адаптации учащихся с интеллектуальной недостаточностью;
• определить основные направления профилактической работы в период адаптации умственно отсталых детей к условиям школьного обучения.

Методологическую основу исследования составили современные теоретические представления о сущности процесса адаптации человека к условиям окружающей среды (Ф.Б. Березин, А.А. Налчаджян. Ю.А. Александровский и др.) в процессе деятельности и общения (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев. С.Л. Рубинштейн и др.), положение о единстве закономерностей психического развития нормальных и аномальных детей (Л.С. Выготский, В.И. Лубовский, М.С. Певзнер, В.Г. Петрова, Ж.И. Шиф и др.), в частности, о роли условий социальной среды в психическом развитии ребёнка, о значении ведущей деятельности в формировании психологических новообразований возраста и др.

Методы исследования: анализ теоретических положений по проблеме исследования; анкетирование практических психологов, педагогов, родителей учащихся начальных классов специальных (коррекционных) школ VIII вида; анализ психолого-педагогической документации; методика Р. Тэммп, М. Дорки и В. Амен «Выбери нужное лицо», методика Рене-Жиля, проективный графический тест «Рисунок семьи», модифицированный вариант теста М. Люшера — Цветовой тест отношений, качественный и количественный анализ полученных результатов с использованием методов математической статистики (t-критерий Стьюдента, множественный регрессионный линейный анализ, метод группового учёта аргументов).

Организация исследования. Экспериментальное исследование проводилось в специальных (коррекционных) школах VIII вида №24 и №26, школах-интернатах №3 и №5 г. Курска. Экспериментальную выборку составили 243 человека, из них — 75 учащихся 0, 1, 2 классов на первом году обучения, 168 взрослых (психологи, педагоги, родители детей с психическим недоразвитием).

Достоверность и обоснованность результатов и выводов исследования обеспечивалась: комплексным использованием представленных методов: взаимопроверкой полученных результатов; использованием методов статистической обработки исходных данных.

Теоретическая значимость. На основании полученных в процессе исследования данных уточнены и расширены представления о роли психологических и социальных факторов, определяющих качество психической адаптации у детей младшего школьного возраста. Проведённый анализ позволил прийти к выводу о сложности иерархических связей в адаптационном процессе, его многоуровневом строении, что необходимо учитывать при организации практических коррекционных мероприятий в специальной школе.

Научная новизна исследования:

• впервые осуществлено комплексное экспериментальное исследование феномена «психической адаптации» у детей младшего школьного возраста с интеллектуальной недостаточностью на начальных этапах школьного обучения;
• изучена динамика эмоционального отношения ребёнка к семье и педагогу в период его адаптации к школе;
• выявлены особенности эмоционального реагирования и личностные свойства, проявляемые умственно отсталым ребёнком в процессе школьной адаптации;
• установлены факторы, препятствующие нормальному течению адаптационного процесса в условиях специального обучения;
• определены основные направления профилактической деятельности субъектов образовательной среды в период адаптации учащихся к школе.

Практическая значимость определяется возможностью использования экспериментальных данных в специальной психологии и организации дидактической среды при обучении детей младшего школьного возраста с интеллектуальной недостаточностью Разработанный в ходе исследования комплекс психодиагностических методик может найти соответствующее применение в диагностической и консультативной работе практического психолога в специальных образовательных учреждениях. Материалы диссертационной работы могут стать основой для разработки специального курса «Особенности адаптации детей с умственной отсталостью к школе» при подготовке специалистов на дефектологических факультетах в педагогических вузах, переподготовке педагогических кадров.

Основные выводы:

Исходное понимание феномена «психической адаптации» как многоуровневого процесса, в ходе которого реализуются социально-значимые вида деятельности младшего школьника, формируются адекватные межличностные отношения, изменяется его психоэмоциональное состояние — послужило основой для комплексного и разностороннего изучения процесса адаптации умственно отсталых детей к школе.

Основная часть младших школьников в той или иной мере подвержена неблагоприятному влиянию факторов социального и биологического ряда, которые прямо или опосредованно отражаются на характере школьной адаптации. Социальные условия развития, а именно — невысокий социальный, культурно-образовательный статус семьи, воспитывающей ребенка с отклонениями в развитии — во многом затрудняют этап вхождения в новую действительность, поскольку поведенческий опыт личности в дошкольном возрасте формируется без достаточной опоры на образцы социально-нормированного поведения родителей.

В ходе школьной адаптации эмоциональная близость умственно отсталых учащихся с семьёй становится менее выраженной. С одной стороны, наблюдается сокращение эмоциональных связей с матерью и отцом, а с другой — изменяются их содержательные характеристики по мере взросления детей родители начинают восприниматься ими как единая семейная пара, поэтому большое значение приобретает факт единства и целостности семьи, присутствие обоих родителей. В течение первого года обучения уточняются и формируются более устойчивые представления умственно отсталых детей о семье, как социально-психологическом образовании.

К концу первого года обучения педагог становится для учащихся социально- и эмоционально-значимым лицом Формирование образа первого учителя у младших школьников с психическим недоразвитием происходит в направлении элиминации промежуточных оценок: по итогам года прослеживается отчётливая дифференциация позитивного и эмоционально-негативного к нему отношения.

Выявленный уровень тревоги и его повышение у отдельных учащихся в процессе школьной адаптации могут свидетельствовать о психоэмоциональной напряжённости самого процесса обучения и несоответствии некоторых условий школьной среды специфическим особенностям умственно отсталых учащихся. С другой стороны, выявленные изменения могут быть обусловлены нередко отмечающейся эмоциональной неустойчивостью детей изучаемой группы, что, по-видимому, имело место и в наших данных.

Позитивная динамика некоторых личностных качеств умственно отсталых учащихся (общительность, любознательность, активность и др.) в процессе школьной адаптации позволяет им более активно расширять крут общения за счет включения в него сверстников, братьев и сестёр и др. В то же время конфликтные формы поведения и способы решения проблемных ситуаций, к которым прибегают умственно отсталые младшие школьники в процессе социального взаимодействия, негативно влияют на характер школьной адаптации.

С наименьшими трудностями адаптационный процесс протекает в области развития взаимоотношений учащихся с педагогом. Основы ведущих предметов школьной программы, ученические функции по организации и контролю собственной деятельности осваиваются умственно отсталыми детьми менее успешно, что вполне объясняется их невысоким интеллектуальным потенциалом.

В ходе экспериментального исследования выявилось, что характер школьной адаптации умственно отсталых младших школьников во многом определяется эмоциональным благополучием ребёнка, его индивидуально-психологическими особенностями, которые требуют своевременного психологического изучения в целях предупреждения возможных неблагоприятных вариантов течения психической адаптации.

Профилактическая деятельность психолога в период школьной адаптации учащихся должна осуществляться при постоянном сотрудничестве с педагогом и родителями на основании углубленного психодиагностического обследования в сочетания с анализом социальных условий развития детей, испытывающих трудности.

  Вся информация взята из открытых источников.
Если вы считаете, что ваши авторские права нарушены, пожалуйста, напишите в чате на этом сайте, приложив скан документа подтверждающего ваше право.
Мы убедимся в этом и сразу снимем публикацию.

«Периодическая таблица» психологических адаптаций человека

Сообщение Нирубана Балачандрана и Майкла Миллса

Анатомия Грея (книга, а не телешоу) была первой всесторонней попыткой отобразить физиологических адаптаций человека — органов человеческого тела. Представьте себе аналогичную попытку составить карту психологических адаптаций человека — что-то вроде Анатомии Грея разума / мозга.

Вообще-то сейчас в стадии реализации как раз такой проект: PsychTable.орг. Его цель — сделать для психологии то, что «Анатомия Грея » сделала для физиологии, что Периодическая таблица элементов Менделеева сделала для химии и что « Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам » сделало для психиатрии и клинической психологии.

A Новый фонд для картографирования природы человека

В 1859 году Чарльз Дарвин представил «новое основание для психологии» — идентификацию каждой развитой «умственной силы и возможностей» разума / мозга.Он предсказал: «Много света будет пролита на происхождение человека и его историю» через понимание того, как и почему развивались такие умственные способности (Дарвин, 1859, стр. 488).

Однако на это ушло более века. кто-то взял на себя задачу Дарвина разработать список предлагаемых эволюционных психологических адаптаций (или «EPA»). В 1991 году антрополог Дональд Браун опубликовал свою классическую книгу Человеческие универсалии. В ней он составил список того, что он назвал «поверхностными универсалиями». (открытое поведение, такое как: мимика, язык, страх перед незнакомцами, сексуальная ревность и т. д.), которые были отмечены этнографами у народов всех культур, даже тех, которые сильно разнесены в пространстве и / или времени. Его список человеческих универсалий был одной из первых попыток составить карту человеческой природы.

В 1992 году Леда Космидес и Джон Туби опубликовали свой классический манифест эволюционной психологии в главе «Адаптированный разум». Они призвали к дальнейшему развитию таксономии эволюционирующих психологических адаптаций:

Так же, как теперь можно открыть Gray’s Anatomy на любой странице и найти замысловато подробное изображение какой-то части нашей эволюционировавшей видовой морфологии, мы ожидаем, что через 50 или 100 лет можно будет подобрать эквивалентный справочник по психологии и найти в нем подробные описания обработки информации множества эволюционировавших видовых адаптаций человеческого разума, включая то, как они отображаются на соответствующей нейроанатомии и как они конструируются программами развития.

Список EPA человека, предложенный исследователями, значительно увеличивался за последние несколько десятилетий. К ним относятся настороженность людей по отношению к змеям, физическая боль, устройства пространственной ориентации, цветовое зрение, внутреннее отвращение, чувство числа, распознавание мимики, направленный против хищника рефлекс взгляда, предвзятость избегания инцеста, сексуальная ревность, предпочтение низкой морфологической флуктуирующей асимметрии. , предвзятость, вызванная генетическим родством, в пользу альтруизма по отношению к родственникам, устройства для овладения языком, предвзятость при поиске пищи, предпочтение сладкой пищи и т. д.

В 2002 году Плутчик разработал список эмоциональных адаптаций и классифицировал их по ассоциированному с ними событию инициирующего стимула, связанным с ними когнитивным, чувствительным и поведенческим состояниям, а также по их эволюционной функции (адаптивный эффект).

Учитывая растущее число предложенных и подтвержденных эмпирическим путем EPA в научной литературе, а также вдохновленные системой классификации Плутчика, в 2003 году один из нас (Миллс) разработал таксономию для EPA. EPA сначала были сгруппированы по нескольким уровням адаптивных проблем: выживание, размножение, родственный альтруизм, взаимность с не-родственниками и меметика.

Уровни адаптивных задач

Далее будут подробно описаны некоторые конкретные проявления и действия этих EPA. Цель состояла в том, чтобы создать что-то вроде Периодической таблицы эволюционных психологических адаптаций .

Как можно классифицировать психологические адаптации.

Я представил плакат с изложением некоторых из этих идей под названием К классификационной таблице психологических адаптаций человека (доступен здесь) на конференции Общества человеческого поведения и эволюции в 2003 году.Каждый предложенный EPA классифицировался по уровню, а также по конкретной адаптивной проблеме и связанным мотивам / эмоциям, функциям, стимулам, поведению, познанию и предлагаемому адаптивному эффекту.

На конференции присутствовал Нирубан Балачандран, тогда студент психологии из Рутгерса. Его заинтриговала идея системы классификации EPA, и он написал мне об этом по электронной почте после конференции. Недавно Niruban расширил некоторые из моих идей и начал разработку совместного веб-проекта, чтобы помочь идентифицировать EPA.Он задумал международный совместный научный проект по созданию таксономии EPA. Совместная веб-система позволит ученым работать вместе, чтобы классифицировать и оценивать доказательства для каждого предлагаемого EPA. Нирубан представил свои идеи на конференции Международного общества этологии человека в Болонье, Италия. Позже он опубликовал статью об этом в Журнале социальной, эволюционной и культурной психологии.

PsychTable.org: академическое сотрудничество по разработке таксономии EPA

В этом году Niruban объединился с несколькими сотрудниками и консультантами для создания академического веб-сообщества: PsychTable.орг.

Ученые, преподаватели, студенты и широкая публика скоро смогут использовать PsychTable.org для:

• Изучите подробные описания сотен предлагаемых эволюционных психологических приспособлений

• Общайтесь напрямую с мировым сообществом ученых, преподавателей, студентов, участников и широкой общественности

• Оцените существующую литературу, чтобы определить, насколько надежно любое предполагаемое EPA эмпирически поддерживается.

• Помогите составить индивидуальные досье, которые описывают нейролокализацию отдельных EPA, нейрохимические субстраты, элиситоры, выходы и т. Д.

• Назначить гипотетические EPA, которые могут быть подтверждены с помощью новых исследований.

• Узнайте, какие области эволюционных социальных исследований открыты для дальнейшего эмпирического исследования

• Предоставить учащимся полезный веб-инструмент для обучения

PsychTable.org использует систему Schmitt and Pilcher (2004) для оценки количества и качества доказательств для EPA. Доказательства, подтверждающие наличие признака как EPA, могут поступать из различных источников: теоретических, психологических, медицинских, физиологических, генетических, филогенетических, охотничьих-собирателей и межкультурных свидетельств (Balachandran & Glass, 2012). Взвесив доказательства для каждого EPA, PsychTable.org предоставит комплексный ресурс для отображения того, какие предлагаемые EPA в настоящее время имеют сильную эмпирическую поддержку. Ниже приведен эскиз того, как может появиться отдельный список EPA в таблице Psych Table:

Пример описания EPA в таблице Psych.

Однако, как и другие совместные онлайн-проекты, такие как Википедия и Энциклопедия жизни, PsychTable, вероятно, столкнется с некоторыми проблемами. Сотрудничество между учеными иногда может быть затруднено, отчасти потому, что они получают вознаграждение от своих университетов за публикацию собственных статей, а не за вклад относительно небольшой части в большой совместный проект. Кроме того, идентификация EPA может быть сложной задачей. Все человеческие черты не являются адаптациями, они могут быть побочным продуктом адаптации или случайными вариациями (см. Этот пост).Какие психологические черты сексуально мономорфны, а какие — диморфны? Есть также проблемы, связанные с указанием конкретных границ и атрибутов адаптации. Кроме того, вполне вероятно, что многие EPA попадают в несколько иерархических систем со сложными и перекрывающимися границами.

Ожидается, что бета-версия PsychTable.org будет доступна в начале 2013 года. Чтобы узнать больше о проекте PsychTable.org, см. Недавно опубликованную статью Балакандрана и Гласса в журнале Evolution: Education and Outreach здесь.Также посетите сайт PsychTable.org, особенно страницу часто задаваемых вопросов. Команда проекта в настоящее время модернизирует сайт для использования международным исследовательским сообществом и широкой публикой. Быть в курсе.

Вскоре у нас может быть Анатомия Грея человеческого разума.

Примечание : этот пост частично адаптирован из: Balachandran, N., & Glass, D. J. (2012). PsychTable.org: систематика эволюционных психологических адаптаций человека. Evolution: Education and Outreach, 5, 312-320.

Психическое заболевание или адаптация?

Белый, в остальном здоровый 50-летний мужчина поражен депрессией. Он никогда раньше не испытывал депрессии. Юрист по профессии, с семьей и партнером в фирме, он сбит с толку, почему он чувствует себя подавленным, и хочет получить рецепт, чтобы исправить его жизнь.

Я легко могу вспомнить многих других пациентов и друзей, чьи жизни кажутся прекрасными. Достойная работа, стабильный брак, дети в колледже, но все же они принимают антидепрессанты.Все ли они в депрессии без уважительной причины или депрессия — это адекватная эволюционная реакция на жизненные обстоятельства?

Я начинаю разговаривать с пациентом, поскольку он случайно упоминает других партнеров в фирме, их детей, молодых жен и некоторых друзей по теннису. Он говорит, что его брак прекрасен, и он никогда не думал о том, чтобы бросить жену. «Ну, о чем ты думаешь?» Он «очень подавлен, у него все в полном порядке, и он не может понять причины депрессии».

Со времен Фрейда психические расстройства подразделяются на неврозы, такие как паника, тревога и депрессия, которые считаются менее тяжелыми, в отличие от чего-то вроде шизофрении, которая является более тяжелой и сопровождается другими симптомами паранойи, бреда и т. Д. галлюцинации.На первый взгляд, мы можем подумать, что шизофрения — это аномалия, поскольку она встречается только у 1 процента населения в целом. Очевидно, что это ситуация, когда разум сильно икнул, и мозг заболел. Но как возникает эта ошибка?

Исследования показывают, что многие гены вовлечены в заболевание головного мозга, такое как шизофрения, хотя, по всей видимости, существует семейная связь. Если одному однояйцевому близнецу был поставлен диагноз шизофрения, вероятность заболевания у другого близнеца выше.Эта корреляция, однако, не означает, что обоим близнецам суждено иметь заболевание. [I] Только около 60% можно объяснить генетической связью, а остальные 40% можно объяснить другими факторами: окружающей средой, случайностью и т. Д. [ ii]

Психиатры теперь размышляли о преимуществах шизофрении. Если распространенность расстройства является каким-либо признаком, это может указывать на эволюционную адаптацию. Одна группа исследователей предположила, что шизофрения делает людей более устойчивыми к внешним вирусам и стрессу по сравнению с людьми без них.Возможно, психотический разум пытается убежать и отключиться от социального давления в мире, в значительной степени управляемым социальной взаимосвязанностью. [Iii] В попытке справиться со стрессом разум ускользает от психоза. Эта точка зрения, возможно, более симпатичная, чем можно было бы предположить в большинстве литературных источников, рассматривает мозг и его расстройства как разумную адаптацию с учетом жизненных обстоятельств. Это предсказуемый маневр человека, позволяющий избежать ситуации, если он постоянно сталкивается с неспособностью достичь биологических целей.

Это обсуждение адаптационной роли мозговых расстройств интересно, но оно не помогает людям, страдающим или искалеченным неуверенностью. Депрессивный мужчина в приведенном выше примере — это случай и точка зрения. Его депрессия реальна и, возможно, даже имеет какой-то смысл, но что он может сделать, кроме лекарств или просто ожидания изменения жизненных обстоятельств? Пол Гилберт и его коллега Стивен Аллан утверждают, что чувство депрессии коррелирует с ощущением попадания в ловушку.[iv] Действительно, существует положительная взаимосвязь между депрессией у тех, кто либо испытал поражение, либо испытал чувство поражения. Таким образом, было бы разумно, что наш пациент может бороться с некоторым ощущением поражения, возможно, с межличностными проблемами между коллегой или другом. Мозг просто научился приспосабливаться к более низкому настроению, чтобы приспосабливаться к трудным временам.

Когда я думаю о своих личных целях, меня поражает, насколько разумно мой мозг приспосабливается. Если я подам предложение о книге, и оно будет отклонено несколько раз, как я справлюсь? Вначале я испытываю чувство безнадежности, никчемности, пессимизма и недостатка энергии для продолжения.Какие у меня есть альтернативы? Сдаться и почувствовать себя лучше? Но вот в чем проблема. Я не могу сдаться. Для меня это так же неестественно, как не пить воду после 40-минутной пробежки. Мое тело обезвожено и нуждается в воде, почти так же, как моему мозгу, чтобы почувствовать удовлетворение своих жизненных целей. Таким образом, можно утверждать, что депрессия — это адаптационная стратегия и регуляторный мотиватор для людей. Положительное настроение указывает на мотивацию и надежду, а отрицательное — на отсутствие надежды. Этот замечательный механизм встроен в наши гены.Это тот же механизм, который заставляет медведей впадать в спячку зимой и собирать корм весной и летом.

Во время лечения я считаю важным задавать пациентам вопросы, выходящие за рамки стандартного набора: «Когда вы впервые заметили, что впадаете в депрессию?» «Как ты себя чувствуешь сейчас?» «Каков твой аппетит?» или «Вы когда-нибудь думали о том, чтобы навредить себе?» Помимо этих вопросов, лежат те личные вопросы, которые затрагивают глубину человеческой цели. «Вы преследуете жизненную цель, которой, кажется, не можете достичь?» и «Боитесь ли вы возможности потерять что-то жизненно важное для вашей жизни и повседневного функционирования?» Ответ на искоренение симптомов заключается в загадке человеческого счастья и цели.Рассматривая другой механизм влияний, мы рассматриваем еще один источник психических патологий.

Традиционная западная психиатрическая реакция на депрессию, тревогу и психоз — это лекарства. Лекарства могут успокоить разум и изменить химию мозга в достаточной степени, чтобы дать пациентам шанс на «нормальную» жизнь. Другими словами, состояние мозга человека в западной культуре рассматривается как болезнь, сбой и система, которую необходимо жестко регулировать, чтобы нормально функционировать. Тем не менее, расстройства бывают самых разных форм и настолько глобальны, что верить только в одну идею о том, что делает людей больными или здоровыми, означает игнорировать другие влияния, которые могут повлиять на взгляды человека на жизнь.Эти влияния могли быть сформированы тысячелетиями и являлись частью нашего геномного кода, или могли появиться так же недавно, как некоторые факторы окружающей среды. Принятие этой точки зрения может изменить стандарт заботы, вместо того, чтобы пытаться сделать всех логичными, рациональными и упорядоченными, просто помочь кому-то восстановить чувство равновесия и, в частности, помочь тем, кто живет с психическими расстройствами, восстановить чувство цели.

Depression Essential Reads

Источники:

[i] Макгуайр, М., и Troisi, A. (1998) Дарвиновская психиатрия. Оксфорд, издательство Оксфордского университета

[ii] Портин П. и Аланен Ю. (1997) «Критический обзор генетических исследований шизофрении II. Молекулярно-генетические исследования ». Acta Psychiatrica Scandinavica 95: 73-80

[iii] Ворона, T.J.A. (1995) «Дарвиновский подход к истокам психоза». Британский журнал психиатрии 167: 12-25

[iv] Гилберт П. и Аллен Дж. С. (1998) «Роль поражения и ловушки в депрессии: исследование эволюционного взгляда.”Психологическая медицина 28: 585-598

Адаптивный мозг в психическом здоровье: преодоление унаследованных факторов риска

J Psychiatry Neurosci. 2017 Янв; 42 (1): 3–5.

Из Оттавского исследовательского института больницы, Уоттавского института исследования мозга и разума, Оттава, Онтарио, Канада

Для корреспонденции: П.Р. Альберта, Оттавский исследовательский институт больницы, Уоттавский институт исследования мозга и разума, 451 Смит-роуд, Оттава, ON K1H 8M5; ac.awattou@treblap

Основная функция мозга — управлять адаптацией организма к окружающей среде: обучению, памяти, привязанности, страху, агрессии и т. д., все это проявления того, как мозг управляет адаптацией к окружающей среде. Одного прикосновения пламени в молодости достаточно, чтобы закрепить заученное поведение, которое сохраняется на всю жизнь, несмотря на то, что воспоминания о конкретном событии давно угасли. Чтобы управлять этим поведением, сам мозг должен адаптировать свои транскрипционные, структурные и нейротрансмиссионные функции. Этот тип импринтированной памяти был смоделирован у молодых Caenorhabditis elegans , где аверсивные воспоминания сохраняются на протяжении всей жизни, в то время как они забываются, когда взрослые подвергаются воздействию. ¹ Это постоянное сохранение памяти требует рекрутирования новых нейронов, которые сами по себе не опосредуют извлечение памяти, но которые должны быть активированы, чтобы разрешить извлечение памяти через другие нейронные цепи. Точно так же шокирование мышей в данном контексте порождает воспоминания о страхе, рекрутируя редкое подмножество нейронов гиппокампа, которые можно реактивировать, чтобы задействовать память контекста. Когда эти нейроны оптогенетически инактивированы, память о страхе гаснет; при активации в другом контексте это вызывает неуместную реакцию страха. ^{2 , 3} И наоборот, активация клеток гиппокампа, которые реагируют на положительную память, может обратить вспять индуцированное стрессом поведение, подобное депрессии. ⁴ Таким образом, один из механизмов адаптации мозга включает клеточную адаптацию с привлечением новых наборов нейронов.

Несмотря на потенциал адаптации, наибольшим фактором риска психических заболеваний остается семейный анамнез, ⁵ влияющий на гены, окружающую среду или и то, и другое, и предполагающий ограниченную способность мозга адаптироваться к этим ранним и пожизненным факторам риска.Гипотеза о том, что генетический состав изменяет траекторию адаптивного поведения, лежит в основе текущих усилий по выявлению конкретных генетических изменений, связанных с психическим заболеванием. Например, гены, связанные с шизофренией, такие как NRG1 , DISC1 или DTNBP1 , подвергаются положительному отбору, что свидетельствует о том, что эти гены управляют поведенческим фенотипом, который может дать эволюционное преимущество в определенных условиях. ⁶ Вопрос в том, вызывают ли потенциально вредные наследственные черты гомеостатические компенсаторные реакции и можно ли усилить эти реакции с помощью раннего вмешательства.

Адаптация мозга к наследственным генетическим и негенетическим рискам у мышей

Исследования на моделях мышей показывают, что мозг может адаптироваться к основным генетическим изменениям, таким как делеции генов или вариации числа копий, что приводит к «нормальным» поведенческим ответам. Сосредоточение внимания на системе серотонина (5-HT) в качестве примера, делеция гена триптофангидроксилазы 2 (TPh3), критического фермента для синтеза 5-HT в головном мозге, приводит к усилению агрессии и легкому снижению тревожности. ⁷ Несмотря на потерю более чем 90% уровней 5-HT в головном мозге, мыши TPh3 ^{— / —} демонстрируют нормальное развитие и активирующие свойства 5-HT нейронов, но демонстрируют измененную иннервацию 5-HT, ⁸ обладают компенсаторными свойствами. усиление постсинаптических рецепторов 5-HT1A и 5-HT1B ^{9 , 10} и снижение связывания ауторецепторов 5-HT1A, ¹¹ , все из которых будут усиливать систему 5-HT.Подобный фенотип наблюдается у мышей с нокаутом человеческого мутанта TPh3 (R439H), приводящим к потере 60–80% 5-HT, со сниженной функцией ауторецептора 5-HT1A без изменения уровней рецептора. ¹² Генетические модели мышей с прогрессивным снижением активности TPh3 не привели к изменению уровней или поведения 5-HT в головном мозге из-за компенсации за счет снижения метаболизма 5-HT и функции ауторецепторов 5-HT1A. ¹³ Эти исследования показывают, что молекулярная адаптация генов в системе 5-HT компенсирует генетические нарушения, чтобы смягчить поведенческий фенотип.Эта молекулярная адаптация может включать компенсаторные изменения экспрессии генов, которые отбираются и закрепляются приспособленностью к окружающей среде — в случае этих животных моделей — это среда с низким уровнем стресса и неконкурентоспособностью.

Помимо генетической передачи признаков, обнаруживаются негенетические механизмы, которые подчеркивают сложность психических заболеваний. Например, передача генотипа рецептора 5-HT1A ( HTR1A ) из поколения в поколение у пренатальных мышей сильно влияет на фенотип тревоги у взрослых. ¹⁴ Эмбриональная имплантация HTR1A эмбрионов дикого типа HTR1A ^{— / —} матерей передали фенотип тревоги потомству первого и второго, но не третьему поколению, ¹⁵ предполагая трансгенерационную адаптацию поведенческий фенотип. Эта негенетическая передача тревоги от матери мышам дикого типа, по-видимому, связана с изменением иммунной функции у потомства, что приводит к снижению функции вентрального гиппокампа, связанной с измененным метилированием ДНК и экспрессией липидных и синаптических сигнальных генов. ^{15 , 16} У людей полиморфизм промотора C (-1019) G HTR1A , связанный с депрессией и самоубийством, предотвращает регулирование с помощью Deaf1 , изменяя экспрессию рецептора 5-HT1A в мозге. ^{17 , 18} У мышей с нокаутом Deaf1 , несмотря на аналогичные изменения в экспрессии 5-HT1A, адаптации в передаче сигналов рецепторов 5-HT1A через поколения привели к развитию мягкого поведенческого фенотипа. ¹⁹ Таким образом, межпоколенная молекулярная адаптация, включающая изменения в экспрессии генов, по-видимому, снижает влияние генетических и негенетических изменений в гене HTR1A на последующие поколения. Напротив, мышиная модель непредсказуемого материнского стресса и отделения от потомства приводит к трансгенерационной передаче поведенческого фенотипа через 3 поколения, включая нарушение социального взаимодействия и когнитивных функций и повышенную устойчивость к стрессу, со стойкими изменениями в пре- и постсинаптической активности рецепторов 5-HT1A. и схемотехника. ^{20 , 21} Таким образом, материнский стресс и разлука, по-видимому, перепрограммируют молекулярную адаптацию на другое аффективное состояние, которое сохраняется в течение нескольких поколений.

Повышение адаптации к наследственному риску депрессии у людей

Передача депрессии между поколениями и между поколениями у людей хорошо задокументирована. Дети матерей с депрессией имеют более высокий уровень депрессии, а дети с депрессивными матерями и бабушками имели самые высокие показатели по сравнению с детьми с матерями без депрессии. ⁵ Успешное лечение материнской депрессии уменьшает депрессию у их детей, в то время как рецидив усугубляет депрессию. ^{22 , 23} Интересно, что аллель риска 5-HT для депрессии (s-аллель 5-HTTLPR) был в 4 раза больше представлен у детей матерей с депрессией, что позволяет предположить, что генетические факторы риска повышают восприимчивость к материнской передаваемая депрессия. ²⁴ Точно так же здоровые молодые люди с историей депрессии на протяжении нескольких поколений были более восприимчивы к снижению 5-HT с помощью острого истощения триптофана (ATD), чем те, у кого не было этого семейного анамнеза. ²⁵ Пациенты, находящиеся в стадии ремиссии депрессии, остаются уязвимыми для ATD, особенно те, кто лечится 5-HT-направленными антидепрессантами. ²⁶ Таким образом, способность человеческого мозга адаптироваться к наследственному риску является неполной, и риск депрессии сохраняется даже после выздоровления.

Как можно улучшить полезную адаптацию мозга для стабилизации поведения? Одна стратегия использует фармакологические или другие методы лечения депрессии у матерей, которые могут улучшить взаимодействие с ребенком и улучшить его поведенческие симптомы. ^{27 , 28} Раннее лечение детей, симптомы которых не улучшаются, несмотря на ремиссию матери, является еще одной потенциальной стратегией. ²⁷ Однако фармакологические подходы к лечению в раннем возрасте у матерей и детей могут вызывать долгосрочные побочные эффекты. В исследованиях на животных лечение селективными ингибиторами обратного захвата серотонина (СИОЗС) в раннем послеродовом периоде (от p4 до p21, что эквивалентно третьему триместру [7–9 месяцев беременности] до 2 лет постнатального у людей ²⁹ ) с помощью селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС) приводит к сильному и стойкому фенотип, похожий на тревогу и депрессию, ³⁰ и лечение детей СИОЗС во время аналогичного периода развития могло быть пагубным.В исследованиях на животных эффекты лечения матерей во время беременности также могут приводить к тревоге или депрессии у потомства ³¹ или могут быть недостаточно эффективными. ³² Лечение кормящих женщин в раннем послеродовом периоде может привести к передаче 20% антидепрессантов через молоко, но считается относительно безопасным вариантом. ^{33 , 34} Однако есть некоторые свидетельства поведенческих или психомоторных нарушений у младенцев после пренатального воздействия СИОЗС, но необходимы дальнейшие исследования. ³⁵ Подверженность детей материнской депрессии в возрасте 2–5 лет, по-видимому, является критическим периодом для передачи поведенческих нарушений, ³⁶ , следовательно, этот период может быть наиболее важным и, возможно, более безопасным для лечения. Остается неясным, приводит ли лечение антидепрессантами на этих ранних стадиях развития к клеточной, молекулярной или обеим формам адаптации мозга.

Привлекательной альтернативой фармакологическому лечению детей является нефармакологическое лечение для улучшения условий развития ребенка.Обнаружение того, что дети матерей с депрессией подвержены высокому риску развития депрессии и что этот риск уменьшается при успешном лечении матери, предполагает, что, хотя генетическая передача риска может играть определенную роль, ключевой детерминант психического здоровья ребенка является воспитание. материнская среда. Таким образом, основным подходом к повышению адаптации мозга к генетическому риску было бы эффективное лечение матери как можно раньше (с помощью антидепрессантов и / или психотерапии) и улучшение отношений между матерью и ребенком в критический период развития в возрасте от 2 до 5 лет. .Последний нефармакологический подход может включать поддержку семьи и образование, чтобы гарантировать, что ребенок получает качественное воспитание, пока мать находится в депрессии, тщательное наблюдение за ребенком на предмет признаков тревоги или депрессии и психотерапия в случае появления таких признаков — все это может улучшить адаптацию мозга. .

Заключение

Имеются доказательства молекулярной адаптации мозга к наследственной уязвимости к тревоге и депрессии, которая иногда может происходить из поколения в поколение.Эти процессы можно ускорить с помощью вмешательств, которые улучшают окружающую среду или напрямую нацелены на пластичность мозга. Будущие исследования механизмов, лежащих в основе стратегий раннего вмешательства для улучшения адаптации мозга, могут предоставить новые подходы к лечению уязвимых групп населения.

Примечания

Конкурирующие интересы: Не заявлены.

Взгляды, выраженные в этой редакционной статье, принадлежат автору (авторам) и не обязательно отражают позицию издателя, редакционной коллегии журнала или Канадского колледжа нейропсихофармакологии.

Ссылки

1. Джин Х, Покала Н., Баргманн К. Четкие схемы для формирования и восстановления отпечатанной обонятельной памяти. Клетка. 2016; 164: 632–43. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 2. Денни К.А., Хейрбек М.А., Альба Е.Л. и др. Следы памяти гиппокампа по-разному модулируются опытом, временем и взрослым нейрогенезом. Нейрон. 2014; 83: 189–201. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 3. Лю Х, Рамирес С., Панг П. Т. и др. Оптогенетическая стимуляция инграммы гиппокампа активирует воспоминание о страхе.Природа. 2012; 484: 381–5. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 4. Рамирес С., Лю Х, Макдональд С.Дж. и др. Активация инграмм положительной памяти подавляет депрессивное поведение. Природа. 2015; 522: 335–9. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 5. Вайсман М.М., Берри О.О., Уорнер В. и др. 30-летнее исследование 3 поколений с высоким и низким риском депрессии. JAMA Psychiatry. 2016; 73: 970–7. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 7. Мосиенко В., Берт Б., Бейс Д. и др. Повышенная агрессия и снижение тревожности у мышей с дефицитом серотонина в головном мозге.Перевод Психиатрия. 2012; 2: e122. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 8. Мильярини С., Пачини Дж., Пелоси Б. и др. Недостаток серотонина в мозге влияет на постнатальное развитие и формирование серотонинергических нейронных цепей. Мол Психиатрия. 2013; 18: 1106–18. [PubMed] [Google Scholar] 9. Гуткнехт Л., Арараги Н., Меркер С. и др. Влияние дефицита серотонина в головном мозге после инактивации Tph3 на развитие и серотонинергическую спецификацию нейронов шва. PLoS One. 2012; 7: e43157. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 10.Монтальбано А., Вайдер Дж., Барбьери М. и др. Клеточная устойчивость: нейроны 5-HT у мышей Tph3 (- / -) сохраняют нормальное поведение возбуждения, несмотря на отсутствие в мозге 5-HT. Eur Neuropsychopharmacol. 2015; 25: 2022–35. [PubMed] [Google Scholar] 11. Kim JY, Kim A, Zhao ZQ и др. Постнатальное поддержание ауторегуляторной петли 5-Ht1a-Pet1 серотонином в ядрах шва ствола мозга. Мол мозг. 2014; 7: 48. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 12. Якобсен Дж. П., Сиссер В. Б., Сакс Б. Д. и др. Недостаточная нейротрансмиссия серотонина и депрессивные изменения серотониновых биомаркеров у мышей с потерей функции триптофангидроксилазы 2 (Tph3).Мол Психиатрия. 2012; 17: 694–704. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 13. Мосиенко В., Маттес С., Хирт Н. и др. Адаптивные изменения метаболизма серотонина сохраняют нормальное поведение мышей со сниженной активностью TPh3. Нейрофармакология. 2014; 85: 73–80. [PubMed] [Google Scholar] 14. Глисон Дж., Лю Б., Брюнинг С. и др. Ген рецептора серотонина1A как генетический и пренатальный фактор материнской среды при тревоге. Proc Natl Acad Sci U S. A. 2010; 107: 7592–7. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 15.Митчелл Э., Кляйн С.Л., Аргиропулос К.В. и др. Поведенческие черты передаются из поколения в поколение с помощью отдельных итеративно-соматических и гаметических эпигенетических механизмов. Nat Commun. 2016; 7: 11492. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 16. О Дж. Э., Чамбве Н., Кляйн С. и др. Дифференциальное метилирование тела генов и снижение экспрессии генов клеточной адгезии и рецепторов нейротрансмиттеров в неблагоприятной материнской среде. Перевод Психиатрия. 2013; 3: e218. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 17. Альберт ПР, Лемонде С.Рецепторы 5-HT1A, репрессия генов и депрессия: вина по ассоциации. Невролог. 2004; 10: 575–93. [PubMed] [Google Scholar] 18. Дональдсон З.Р., Ле Франсуа Б., Сантос Т.Л. и др. Функциональный полиморфизм промотора рецептора серотонина 1a, rs6295, связан с психическим заболеванием и различиями в транскрипции. Перевод Психиатрия. 2016; 6: e746. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 19. Лакхарт С., Филипп Т.Дж., Ле Франсуа Б. и др. Зависимые от пола адаптивные изменения функции ауторецепторов серотонина-1A и тревожность у Deaf1-дефицитных мышей.Мол мозг. 2016; 9: 77. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 20. Франклин ТБ, Линдер Н., Рассиг Х. и др. Влияние раннего стресса на социальные способности и серотонинергические функции у мышей в разных поколениях. PLoS One. 2011; 6: e21842. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 21. Разу Ф., Руссиг Х., Мюгглер Т. и др. Нарушение связи между поколениями функциональной 5-HT1AR-индуцированной связи в мозге взрослых мышей травматическим стрессом в раннем возрасте. Мол Психиатрия. 2016 10.1038. [PubMed] [Google Scholar] 23.Weissman MM, Wickramaratne P, Pilowsky DJ, et al. Влияние на детей ремиссии депрессивных матерей и рецидивов в течение 9 месяцев. Psychol Med. 2014; 44: 2811–24. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 24. Талати А., Гуффанти Дж., Оджерел З. и др. Генетические варианты переносчика серотонина, связанные с семейным риском большой депрессии. Psychiatry Res. 2015; 228: 170–3. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 25. Benkelfat C, Ellenbogen MA, Dean P, et al. Снижающий настроение эффект истощения триптофана.Повышенная предрасположенность молодых мужчин с генетическим риском серьезных аффективных расстройств. Arch Gen Psychiatry. 1994; 51: 687–97. [PubMed] [Google Scholar] 26. Руэ Х.Г., Мейсон Н.С., Шене АХ. Настроение косвенно связано с уровнями серотонина, норэпинефрина и дофамина у людей: метаанализ исследований истощения моноаминов. Мол Психиатрия. 2007; 12: 331–59. [PubMed] [Google Scholar] 27. Баттен Л.А., Эрнандес М., Пиловски Д.Д. и др. Дети обращающихся за лечением матерей с депрессией: сравнение с детским исследованием с последовательными альтернативами лечения для облегчения депрессии (STAR ​​* D).J Am Acad Детская подростковая психиатрия. 2012; 51: 1185–96. [PubMed] [Google Scholar] 28. Weissman MM, Wickramaratne P, Pilowsky DJ, et al. Лечение материнской депрессии в клинических испытаниях лекарств и их влияние на детей. Am J Psychiatry. 2015; 172: 450–9. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 29. Семпл Б.Д., Бломгрен К., Гимлин К. и др. Развитие мозга у грызунов и людей: определение критериев созревания и уязвимости к травмам у разных видов. Prog Neurobiol. 2013; 106–107: 1–16.[Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 30. Ансорге М.С., Чжоу М., Лира А. и др. Блокада транспортера 5-HT в раннем возрасте изменяет эмоциональное поведение взрослых мышей. Наука. 2004; 306: 879–81. [PubMed] [Google Scholar] 31. Оливье Дж. Д., Валлес А., Ван Хиш Ф. и др. Введение флуоксетина беременным крысам усиливает тревожное поведение у потомства. Психофармакология (Berl) 2011; 217: 419–32. [PubMed] [Google Scholar] 32. Zohar I, Shoham S, Weinstock M. Перинатальный циталопрам не предотвращает влияние пренатального стресса на тревожность, депрессивное поведение и серотонинергическую передачу у потомства взрослых крыс.Eur J Neurosci. 2016; 43: 590–600. [PubMed] [Google Scholar] 33. Вайсман А.М., Леви Б.Т., Харц А.Дж. и др. Объединенный анализ уровней антидепрессантов у кормящих матерей, грудного молока и грудных детей. Am J Psychiatry. 2004; 161: 1066–78. [PubMed] [Google Scholar] 35. Оберландер TF, Гингрич JA, Ансорге MS. Устойчивые нейроповеденческие эффекты воздействия антидепрессантов СИОЗС во время разработки: от молекулярных до клинических данных. Clin Pharmacol Ther. 2009. 86: 672–7. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar] 36.Naicker K, Wickham M, Colman I. Время первого контакта с материнской депрессией и подростковым эмоциональным расстройством в национальной канадской когорте. PLoS One. 2012; 7: e33422. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]

Психологический стресс и адаптация к кризису COVID-19 в США

https://doi.org/10.1016/j.jpsychires.2020.10.035Получить права и контент

Основные моменты

•

Глобальное распространение COVID-19 могло иметь длительное влияние на психическое здоровье.

•

Продольных национальных репрезентативных исследований, посвященных этой теме, мало.

•

В этом исследовании изучается психическое здоровье за ​​пределами начальной стадии кризиса COVID-19.

•

Обозначает значительный рост бедствия в США с марта по апрель 2020 года.

•

Уровни психологического стресса вернулись к исходному уровню к июню 2020 года.

Резюме

Растет беспокойство что кризис COVID-19 может иметь долгосрочные последствия для психического здоровья в обществе, особенно среди людей с уже существующими психическими расстройствами.В этом обсервационном популяционном исследовании мы изучили, как изменился психологический дистресс после возникновения кризиса COVID-19 в США, и проверили, были ли определенные подгруппы населения уязвимы к стойкому стрессу во время кризиса. Мы проанализировали продольные национально репрезентативные данные восьми волн исследования Understanding America Study (UAS), собранные в период с 10 марта по 20 июля 2020 г. ( N = 7319 наблюдений = 46 145). Различия в тенденциях дистресса оценивались по возрасту, полу, расе / этнической принадлежности, семейному доходу и наличию ранее поставленного диагноза психического здоровья.Психологический дистресс оценивался с использованием стандартизированного общего балла по опроснику здоровья пациента-4 (PHQ-4). В среднем психологический стресс значительно увеличился на 0,27 стандартного отклонения (95% ДИ [0,23,0,31], p <0,001) с 10–18 марта по 1–14 апреля 2020 г., когда возник кризис COVID-19 и начались ограничения. в США. Впоследствии к июню 2020 года уровни бедствия снизились до уровней середины марта (d = –0,31, 95% ДИ [–0,34, –0,27], p <0,001). В обследованных социально-демографических группах и группах с уже существующими психическими расстройствами мы наблюдали резкое усиление дистресса с последующим восстановлением до исходного уровня дистресса.Это исследование выявило существенное увеличение бедствия в США во время возникновения кризиса COVID-19, которое в значительной степени уменьшилось в последующие недели, и предполагает, что устойчивость психического здоровья на уровне населения может возникать в ответ на пандемию.

Ключевые слова

COVID-19

Психологический стресс

Психологическая адаптация

Продольное исследование

Население в целом

Рекомендуемые статьиЦитирующие статьи (0)

© 2020 Авторы.Опубликовано Elsevier Ltd.

Рекомендуемые статьи

Цитирование статей

Невозможность реализации без культурной адаптации: процесс культурной адаптации низкоинтенсивных психологических вмешательств в гуманитарных условиях | Конфликт и здоровье

Ниже приведены результаты систематического процесса культурной адаптации низкоинтенсивного психологического вмешательства в гуманитарных условиях, описанные в четырех конкретных этапах, и то, как применение этих шагов привело к культурной адаптации PM + для использования среди венесуэльских мигрантов. и беженцы и колумбийские ВПЛ.

Шаг 1: сбор информации

Шаг 1 позволил получить практическую информацию о социальном и культурном контексте, включая основные препятствия на пути доступа венесуэльцев и колумбийских ВПЛ к психиатрической помощи. Важно отметить, что на этапе сбора информации выяснилось, как социально-экономические аспекты, доступ к психическому здоровью и психосоциальной поддержке различаются в этих двух группах населения.

Социально-экономические аспекты

Демографические данные показали, что примерно 33% колумбийских ВПЛ составляли дети и молодые люди, большинство из которых не могли вернуться в школу после перемещения [38].Почти четверть (23%) перемещенных колумбийцев не ходили в школу [39]. Многие не имели образования и профессиональной подготовки, необходимых для доступа к сектору занятости, а уровень безработицы среди ВПЛ был намного выше (76%) по сравнению с 12% по стране [39]. Безработица и занятость в неформальном секторе также были выше среди ВПЛ, что приводит к экономической нестабильности и незащищенности [40]. Напротив, 65% венесуэльских мигрантов имеют среднее образование, а 29% — техническое или университетское образование [41].Опрос, недавно проведенный среди недавно регуляризованных венесуэльцев, показал, что 46,3% опрошенных работали неформально [42]. Помимо насилия, секс-бизнеса, воровства, вымогательства, ксенофобии, сна на улице и риска вербовки вооруженными группами или торговлей наркотиками, работа на опасной работе была частой угрозой среди венесуэльских мигрантов и беженцев [43].

Психическое здоровье и контекст психологической поддержки

Хотя в ряде исследований сообщалось о распространенности психических заболеваний среди колумбийских ВПЛ [44,45,46,47,48], информация о психическом здоровье венесуэльских мигрантов оставалась в основном анекдотичной.Перепись населения Венесуэлы 2018 года, не имеющая законного места жительства в Колумбии, показала, что 3% участников определили себя как имеющие проблемы с психическим здоровьем [49]. В целом, было мало литературы, предлагающей объяснительные модели психического здоровья и психосоциальных проблем и модели обращения за помощью для обеих исследуемых групп. Исследование выявило насилие в семье, незапланированную беременность и проблемы с психическим здоровьем как частые проблемы среди перемещенных колумбийцев [40]. Наркомания, домашнее насилие и проблемы с психическим здоровьем, включая попытки суицида, рассматривались как распространенные проблемы среди молодых перемещенных женщин и мужчин [40].Исследование 677 взрослых, пострадавших в вооруженном конфликте (включая ВПЛ) по стратегиям выживания, показало, что религия является одной из наиболее часто используемых стратегий выживания среди этой группы населения, наряду с «ожиданием, пока что-то решится само по себе» [50]. Это же исследование показало, что взрослые, подвергшиеся вооруженному конфликту, чаще сообщали о религии как о стратегии выживания, чем другие колумбийцы [50]. И наоборот, качественные исследования среди женщин, пострадавших от вооруженного конфликта (включая ВПЛ), определили религию как стратегию избегания [51].

Препятствия для доступа к психиатрической помощи

Как сообщается, венесуэльские мигранты и беженцы, а также колумбийские ВПЛ сталкиваются со многими препятствиями при получении доступа к психиатрической помощи. Для ВПЛ эти препятствия включают неспособность платить за консультации, трудности, вызванные бюрократическими требованиями, дискриминационным обращением и отсутствием транспорта в поликлиники и обратно [52]. Не имеющие документов и безработные венесуэльские мигранты не имеют доступа к системе взносов и, следовательно, не могут получить доступ к медицинскому страхованию в рамках системы субсидий [53].Несмотря на то, что колумбийские власти имеют опыт с внутренним перемещением, это крупное транснациональное перемещение людей, как сообщается, привело к серьезным медицинским и социальным проблемам (например, трудностям в обеспечении финансирования здравоохранения для мигрантов, легализации мигрантов) [53]. Таким образом, их доступ ограничен службами неотложной помощи и услугами общественного здравоохранения, предлагаемыми неправительственными организациями и государственными вспомогательными организациями [53]. Среди основных причин, приведенных венесуэльцами для запроса разрешения на временный транзит в Колумбию, были покупка лекарств и получение медицинской помощи [54].

Шаг 2: гипотезы адаптации

Таблица 2 демонстрирует, как восемь измерений модели экологической достоверности [11] были разработаны для компонентов PM + для культурной адаптации, как указано на этапе 1. Гипотезы, описанные в таблице 2, были впоследствии сформулированы в открытые вопросы для руководства ОФГ, как представлено в Дополнительном файле 2. Например, как обсуждалось в шаге 1, низкий уровень образования является распространенной трудностью среди колумбийских ВПЛ, что приводит к определению технического языка как части шага 2.Следовательно, участников ФГД попросили прочитать исходный протокол PM + перед ФГД, попросив их обратить особое внимание на язык, используемый в руководстве, и вопросы по терминологии были исследованы во время местных консультаций (Шаг 3). Аналогичным образом, на этапе 1 было выявлено отсутствие доступа к медицинским и социальным услугам среди венесуэльских мигрантов и беженцев. В свою очередь, ОФГ были разработаны, чтобы включать обсуждение услуг, доступных этой группе населения через государственные и негосударственные агентства.

Шаг 3: местные консультации

Результаты ОФГ определили восемь важных тем для культурной адаптации PM + в этом контексте.

Тема 1: продвижение социальной деятельности, которая поддерживает сообщество на протяжении всего вмешательства

Вопросы ДФГ касались типов поддержки, ресурсов и деятельности и давали информацию о важности адаптации социальных действий, представленных в протоколе вмешательства PM +, для содействия социальной сплоченности и здоровые привычки в обществе.Например, участники определили участие членов сообщества в днях общественных работ (например, уборка улиц, открытие канав, замена или установка новых труб) как важную ценность и местный ресурс. Они признали, что, хотя перемещенные колумбийцы привыкли принимать участие в общественной работе, венесуэльцам трудно привыкнуть к этой практике. По мнению участников, участие в общественной работе является важным фактором интеграции венесуэльцев и их признания сообществом.Другая выявленная социальная деятельность включала обучение навыкам или ремеслу, таким как игра на гитаре, новая игра или шитье, для детей, живущих по соседству или в поселениях. Участники подчеркнули важность включения мероприятий по здоровому образу жизни в руководство по вмешательству (например, поход к реке, чтобы купаться в выходные дни, посещение тренажерного зала под открытым небом для занятий спортом или посещение урока физкультуры под открытым небом, танцев). Эти предложения впоследствии были интегрированы в примеры стратегии поведенческой активации («Иди, продолжай делать») PM +, а также в список предложений, используемых для этой стратегии.

Тема 2: внимание к общим проблемам венесуэльских мигрантов и беженцев

На вопрос об общих проблемах, с которыми сталкиваются оба населения, участники обсудили практические проблемы венесуэльских мигрантов и беженцев. К ним относятся экономические потребности, долги, нехватка воды в поселениях, разлучение семей, перенаселенность, угрозы изгнания из поселения, если они не будут участвовать в общественной работе, и вербовка вооруженными группами. Участники также рассказали, как над детьми-мигрантами издеваются в школе и что им трудно адаптироваться к новой жизни, как показано в приведенной ниже цитате волонтера CRC:

«Я знаю, что детям было трудно приспособиться… если что-то теряется [в школе], дети скажут:« Это был венесуэльский ребенок », если есть венесуэльский ребенок, он будет виноват»

Эти задачи были использованы для переформулирования примеров из практики, которые будут использоваться во время обучения добровольцев CRC.В таблице 3 приведены примеры оригинального и адаптированного примера случая.

Таблица 3 Исходная и адаптированная версии примера случая PM +

Тема 3: включить общие объяснительные модели дистресса

В то время как участники представили некоторые пояснительные модели психического здоровья (например, семейные конфликты, профессиональные проблемы, проблемы в их повседневной жизни) экономические проблемы стали наиболее частой объяснительной моделью бедствия среди ВПЛ и венесуэльских мигрантов и беженцев вместе с ситуацией перемещения.Участники также подчеркнули, что «, которому скучно» обычно используется венесуэльцами и колумбийцами для выражения отстраненности и в этом контексте распространенного выражения депрессии. Это выражение вместе с объяснительными моделями дистресса было поэтому интегрировано в примеры случаев психообразования («Понимание невзгод») и стратегий решения проблем («Управление проблемами»).

Тема 4: карта доступных сетей социальной поддержки

Участники перечислили доступные сети поддержки и услуги для обеих групп вмешательства (например,g., Центр прослушивания КПР, другие неправительственные организации, предоставляющие материальную поддержку, такую ​​как талоны на питание или протезирование, и психологическую поддержку мигрантам, беженцам и ВПЛ, орган местного самоуправления, отвечающий за защиту прав человека). На основе этой информации было разработано упражнение по картированию для обучения добровольцев, участвующих в доставке PM +. Волонтеров также обучали тому, как регулярно составлять карты доступных услуг, поскольку известно, что эти услуги постоянно меняются в гуманитарном контексте.Это позволит волонтерам лучше направлять бенефициаров в соответствующие организации и службы.

Было также обнаружено, что венесуэльцы, как правило, ищут поддержки и защиты у других венесуэльцев, в то время как колумбийцы прибегают к помощи соседей, чтобы поделиться своими проблемами или страданиями. Некоторые социальные сети обсуждались как оказывающие негативное влияние (например, выпивка каждый день с друзьями, вступление в вооруженные группы). Эти примеры были включены в обучение добровольцев CRC тому, как реагировать, когда получатели помощи предлагают негативную стратегию преодоления своих проблем.

Тема 5: изменить изображения, чтобы показать более реалистичное изображение человека и включить в него разные группы

Участники обсудили некоторые визуальные изменения, необходимые для изображений в протоколе вмешательства PM +. Например, они утверждали, что необходимо больше изображений мужчин. Кроме того, участники просили более реалистичные изображения. В частности, они просили, чтобы изображения отображали ясные и искренние выражения, как это выражено руководителем:

«Важно подчеркнуть, что вспомогательные изображения не должны быть искажены или искажены, они должны отражать местный контекст и учитывать пол, чтобы получатели помощи чувствовали себя представленными на фотографиях»

Участники также подчеркнули важность представления различных групп на изображениях (т.е. молодежь и пожилые люди, люди с ограниченными возможностями, коренное население и афроколумбийцы). Поэтому изображения были адаптированы для отражения предложений в темах 6 и 7, пример которых представлен на рис. 1.

Рис. 1

Исходная версия цикла бездействия стратегии PM + поведенческая активация слева и адаптированная версия справа

Тема 6: учтите, что общественная работа является источником конфликта и недоверия

Хотя напрямую вопросов нет спрашивали об отношениях и взаимодействии между венесуэльцами и колумбийцами, участники периодически говорили о трудностях интеграции венесуэльцев и отношениях между обеими группами.Опрошенные, все из которых были гражданами Колумбии, рассказали, как, хотя изначально венесуэльцы были встречены солидарно, у них сформировалось недоверие к венесуэльцам, о чем свидетельствует приведенная ниже цитата одного из добровольцев CRC:

«Произошло изменение. Поначалу колумбийцы относились к ним более сочувственно, доброжелательно относились к приезду венесуэльцев. Однако поступали сообщения о кражах и убийствах домовладельцев, сдающих аренду венесуэльцам, и было много примеров подобных ситуаций, вызывающих недоверие и неприятие »

Были также приведены примеры дискриминации, и было высказано предположение, что венесуэльцы должны быстро адаптироваться к их новому контексту, как сказал один волонтер CRC:

«Им пришлось адаптироваться… а те, кто не может, должны покинуть поселение в соответствии с правилами сосуществования поселения»

Хотя представитель отделения Красного Креста Колумбии не получал никаких сообщений о ксенофобии, опрошенные заметили, что венесуэльцы теперь менее приветствуются в обществе, и предположили, что это произошло из-за незнания венесуэльцами общих систем сообщества.Например, в большинстве сообществ счет за воду распределяется между соседями, что может быть незнакомо прибывающим мигрантам. Другой — то, что сообщества проводят рабочие дни сообщества каждые 8–15 дней.

Несмотря на трудности, один из участников рассказал о том, как венесуэльцы адаптируются к своим сообществам. Участники неоднократно рассказывали о том, как солидарность ценится колумбийцами, в то время как венесуэльцев часто считали грубыми и ленивыми, как сказал волонтер CRC:

«Это также показывает, что мы принадлежим к совершенно другим культурам.Мы выросли в культуре, в которой, хорошие или плохие, у нас есть ценности, закрепленные в наших семьях, и иногда они бывают очень грубыми »

Эти результаты привели к добавлению двух упражнений на субъективность и объективность в учебное пособие, чтобы гарантировать, что поставщики услуг PM + (например, добровольцы CRC) игнорируют личные ценности при предоставлении PM + венесуэльским мигрантам и беженцам. Упражнения состояли из представления различных примеров из практики, в которых рассказчик был субъективным или объективным.В ходе этих упражнений волонтеров просили различать случаи и обсуждать, как различные способы представления случая повлияют на взаимодействие между участниками вмешательства и волонтерами, а также на тип получаемой ими помощи.

Тема 7: изменить названия и терминологию в соответствии с уровнем грамотности

Опрошенные также предложили ряд изменений в названиях сессий и стратегиях в протоколе с целью облегчить понимание участниками, а также провайдерами.Например, слово «невзгоды» в названии компонента психообразования «Понимание невзгод» и во всем протоколе PM + было изменено на «трудности», чтобы облегчить понимание. Аналогичным образом, название вмешательства (например, «Управление проблемами плюс») было изменено на «Управление вашими проблемами» («Manejando tus problemas»). Это было сделано для того, чтобы подчеркнуть, что бенефициары причастны к своим проблемам, чтобы волонтеры помнили, что проблемы, обсуждаемые во время сессии, являются собственными трудностями бенефициара, и таким образом предотвратить выгорание волонтеров.Наконец, язык, использованный в протоколе вмешательства, был сочтен слишком сложным для некоторых добровольцев, многие из которых имеют разное профессиональное и образовательное образование (например, экономист, фермер, медсестра, инженер). Соответственно, весь протокол был пересмотрен первым автором, чтобы обеспечить соответствие уровню грамотности всех добровольцев (например, заменив термины встречи сессиями, анкеты формами, стратегии инструментами).

Тема 8: интегрировать передовой опыт взаимоотношений волонтеров с участниками

Был дан ряд рекомендаций по повышению качества предоставления PM +.Поэтому эти рекомендации были добавлены в качестве упражнения в учебное пособие PM +. Рекомендации по повышению качества предоставления услуг включали инструктаж непрофессиональных поставщиков о том, как поддерживать профессиональные отношения (например, звонить получателям по их именам, избегать использования псевдонимов, как общаться с получателями во время сеансов, не сообщать получателям их личный номер телефона). Кроме того, из соображений безопасности выяснилось, что провайдеры PM + должны выезжать в населенные пункты командами и на сессии PM + со вторым волонтером.Это рассматривалось как метод, способствующий поддержке и контролю со стороны коллег в процессе реализации. Эта модель также допускает уход за детьми в том случае, когда родитель посещает сеанс PM +, так что второй волонтер может заботиться о детях.

Шаг 4: внешние оценки

По всем категориям культурная адаптация получила оценку от средней до хорошей (3,5 из 5). Точно так же адаптация между сессиями считалась средней или хорошей (3,5 из 5), причем первая сессия PM + имела самый низкий балл, а третий и четвертый сеанс — самые высокие.В то время как средние баллы указывают на удовлетворительную культурную адаптацию, CRQ, что более важно, привел к ряду дополнительных рекомендаций по культурной адаптации PM + для использования в колумбийском контексте.

Было предложено включить тематические исследования из реальной жизни людей из исследуемых групп, содержащих широко используемые формы культурного самовыражения, при представлении стратегии управления проблемами. Добавление примеров из реальной жизни рассматривалось как способ внести свой вклад в культурную чувствительность протокола и в работу провайдеров.Было также предложено добавить больше примеров к протоколу 2-го сеанса, чтобы улучшить понимание провайдерами представленных стратегий. Также было обнаружено, что некоторые дословные переводы содержания с английского, языка оригинала протокола, были неправильными, и были даны рекомендации по пересмотру конкретных частей протокола. Один из рецензентов подчеркнул возможность того, что бенефициары с более низким уровнем образования могут иметь некоторые трудности с пониманием определенных концепций.Другой рецензент, напротив, утверждал, что большинство концепций будут понятны как венесуэльцам, так и колумбийцам, но во время сессий могут проявиться некоторые национальные и региональные культурные идиомы. Соответственно, было предложено нанять венесуэльских поставщиков услуг, которые могут различать эти культурные концепции.

Один рецензент подчеркнул важность упоминания женщин и мужчин во всех примерах. Это будет особенно важно в разделе, описывающем сексуальное насилие, которое представляет собой пример женщины, но при этом следует учитывать точку зрения и обстоятельства мужчин.Другое предложение заключалось в том, чтобы включить больше примеров проблемы дискриминации по отношению к мигрантам. Один из обозревателей посчитал изображения слишком общими, так как посчитал, что они не отражают конкретных характеристик перемещенных колумбийцев. Последнее предложение заключалось в том, чтобы включить дополнительные культурно значимые мероприятия в описание стратегии поведенческой активации, такие как приготовление пищи и приготовление типичной еды (например, hayacas и tamales) , а также прослушивание или танцы под популярные песни (e.г. vallenato ), чтобы прервать цикл бездействия.

Психологическая адаптация и выздоровление молодежи с саркомой: качественное исследование с практическими последствиями для клинической помощи и исследований

Введение

Саркомы — редкая форма рака, но, тем не менее, представляют собой важную проблему для здоровья и часто поражают молодых людей.1 2 Подростки и молодые люди (AYAs) представляют собой особо уязвимую группу пациентов из-за периода их развития, отмеченного физическим, социальным и эмоциональным созреванием 3, и все это может быть нарушено диагнозом рака.4 5 Следовательно, AYAs часто сталкиваются с другими проблемами и потребностями по сравнению с более молодыми или пожилыми пациентами, страдающими от рака 6 7

За последние два десятилетия улучшения в лечении сарком привели к более высокому уровню выживаемости, однако он остается низким по сравнению с другими опухолями и колеблется в пределах 50–60% .8 9 Пациенты с саркомой часто подвергаются целому ряду методов лечения. ; Лучевая терапия и хирургические процедуры являются первой линией лечения саркомы мягких тканей 10, в то время как остеосаркомы лучше всего поддаются мультимодальному подходу, включая многоагентную химиотерапию.11 Из-за этих методов лечения многие люди не достигают полного выздоровления; до 50% сообщают о пожизненной инвалидности и значительном снижении качества жизни, связанного со здоровьем.12 Качественная работа со взрослыми показывает, что диагностика и лечение саркомы могут быть обременительными и психологически тяжелыми, 13 однако недавний обзор литературы показал, что влияние саркомы диагностика и лечение психосоциального благополучия еще недостаточно изучены14.

Психологическая адаптация и выздоровление при раке — это сложное явление, в котором биологические, индивидуальные и социальные факторы вносят различный вклад в риск неблагоприятных исходов.Хотя дистресс является нормальной реакцией на опасное для жизни заболевание, подгруппа молодых пациентов сообщает о психопатологии при достижении ремиссии15–17. Причины этого могут быть многочисленными и многогранными; лечение и лекарства могут напрямую влиять на эндокринологию, 18 нарушать образовательные или карьерные планы, 19 20 ставить под угрозу фертильность, 21 22 или приводить к пожизненной инвалидности.6 С другой стороны, исследования показали, что, несмотря на проблемы, многие AYAs с раком становятся устойчивы или испытывают посттравматический рост.23–25

В последние годы национальные и международные инициативы признали важность психосоциального воздействия диагностики рака у молодежи и призывают к исследовательским инициативам, которые исследуют психопатологию и способствуют психологическому благополучию молодых пациентов26. отсутствует общее определение устойчивости28 и по-прежнему полагается на скрытые модели оценки психического здоровья (т. е. наличие депрессии приводит к утомляемости и / или потере интереса) 29.

Мы предлагаем другой способ понимания психологической адаптации и выздоровления при раке и концептуализируем эти два процесса как взаимосвязанные и динамические процессы, которые охватывают психические, физические и социальные функции людей на протяжении траектории болезни и выживания.Устойчивость и психическое здоровье — это податливые конструкции, содержащиеся внутри, вызванные сложным взаимодействием между различными факторами. Хотя успешная адаптация и восстановление (т.е. максимальные факторы устойчивости и минимальные факторы риска психопатологии, выходящие за рамки физического функционирования) являются общей целью систем здравоохранения, которые все больше ориентируются на пациента, мы должны учитывать тот факт, что конфигурация этих конструкций будет различаться у разных людей. и могут возникать разными путями.

Поскольку большинство пациентов с саркомой имеют пожизненную инвалидность30, а число выживших после саркомы AYA продолжает расти, важно разработать новую модель понимания психологической адаптации и восстановления при саркоме и описать факторы, которые важны для людей.Это позволит нам лучше удовлетворить психологические потребности молодых пациентов с саркомой.

Таким образом, это исследование преследовало три цели: (1) описать факторы, которые влияют на психологическую адаптацию и восстановление при саркоме при AYA и продемонстрировать вариабельность между людьми, (2) предоставить доказательства для динамического понимания психологической адаптации и восстановления при AYA с саркома, и (3) предоставить рекомендации по клиническому уходу и исследованиям.

Чтобы наилучшим образом достичь этих целей, мы использовали качественные методы, которые позволяют глубоко изучить результаты, сообщаемые пациентами, их личные обстоятельства и стили реакции.31 год

Материалы и методы

Участники и набор

К участию были приглашены люди, которые откликнулись на рекламу исследования в Интернете (через социальные сети) или в больницах Великобритании, где проводился набор персонала. Подходящими участниками были люди с любым диагнозом саркомы, в возрасте старше 13 лет (текущий возраст) и способные общаться на английском языке. Пациенты моложе 16 лет дали свое согласие после получения согласия их законных опекунов; интервью продолжались после получения согласия.Целенаправленная выборка32 руководствовалась структурой выборки (подробности см. В дополнительных материалах в Интернете) для набора участников по всей траектории рака, с опытом применения различных методов лечения и нацеленной на приблизительное представление распределения пациентов по демографическим (например, полу, возрасту) и болезням. (например, тип саркомы) характеристики. Окончательный размер выборки был определен, когда было достигнуто насыщение данными, и в результате отдельных полуструктурированных интервью не появилось никаких новых тем.

Анализ, представленный в этой статье, представляет собой подгруппу из общей выборки (n = 121) в возрасте от 15 до 39 лет, что соответствует определению AYAs Национальным институтом здравоохранения, которое было идентифицировано как уникальная подгруппа больных раком. и выжившие.33

Дизайн и процедура

Это исследование является частью более крупного исследования качества жизни, связанного со здоровьем, у пациентов с саркомой в Великобритании, направленного на разработку оценки результатов, сообщаемых пациентами, специфичных для пациентов с саркомой.Данные собирались на этом этапе с февраля по август 2017 года.

Предлагалось два режима интервью: личное или по телефону. Личные интервью проводились дома и в помещениях Национальной службы здравоохранения (NHS), а телефонные интервью проводились с людьми, находящимися далеко от места исследования. Лицом к лицу беседовали с людьми в возрасте до 16 лет, по их просьбе присутствовали их родители.

Руководство по собеседованию было основано на существующих теоретических моделях качества жизни, связанного со здоровьем34, 35 и доработано консультативной группой, в которую входили защитники интересов пациентов, эксперты по саркоме, члены отделения саркомы, а также исследовательская группа.Это руководство, ранее опубликованное в другом месте, 36 не было предписывающим и было целенаправленно гибким, чтобы позволить исследователю исследовать новый и возникающий опыт37. Руководство по теме было предоставлено участникам до интервью, чтобы они знали затронутые темы; это позволило участникам получить больший контроль над процессом. Участники были осведомлены о целях исследования и роли исследователей. Никакой другой информации об исследовательской группе участникам не предоставили.

Исследователи с высшим образованием в области качественных методов отвечали за проведение и модерацию полуструктурированных индивидуальных интервью.Индивидуальные интервью длились в среднем 45 минут, записывались на звук и дословно расшифровывались. Имена, местонахождение или другая идентифицируемая информация не была включена в расшифровку стенограммы в целях конфиденциальности. Эта рукопись соответствует Консолидированным критериям для отчетов о качественных исследованиях (COREQ) 38 по отчетности о качественных исследованиях (онлайн-дополнительные материалы).

Анализ данных

Это исследование основано на углубленном анализе данных 30 стенограмм полуструктурированных интервью.Расшифровки стенограмм были проанализированы с использованием рамочного подхода39. Структурный анализ позволяет использовать структурированный и организованный подход к тематическому и тематическому анализу, который создает визуальную матрицу тем по участникам. Этот подход подходит для полуструктурированных интервью, в которых обсуждаются похожие темы, и приводит к разумной обработке данных, что позволяет применять междисциплинарные и совместные подходы к анализу40.

Исследователи (Великобритания и США) неоднократно читали стенограммы, чтобы ознакомиться с данными, а затем независимо кодировали их.На первом этапе анализа использовался дедуктивный подход, заключающийся в разработке кодов и ключевых концепций, которые были сопоставлены с первой концептуальной структурой психологической адаптации и восстановления, разработанной Великобританией (кандидат наук). Концептуализация некоторых тем (например, функция, деятельность, участие) была основана на Международной классификации функционирования, инвалидности и здоровья ВОЗ, которая описывает выздоровление как процесс улучшения в психологической, физической и социальной сферах.41 Вторая фаза анализа опиралась на индуктивный подход, добавляя темы из первоначального кодирования, чтобы дополнить структуру и консолидировать результаты.42 В результате была получена структура (рисунок 1), на которую были нанесены данные. Затем темы сравнивались внутри и между людьми с помощью визуальных матриц (рисунки 2 и 3). Темы описывались систематически, а результаты обсуждались в группе и включались в более широкую литературу.

Рисунок 1

Концептуальная основа, на которой были отображены темы.

Рисунок 2

Визуальная матрица тем индивидуального уровня, сгруппированная по возрасту на момент постановки диагноза и полу. Примечание. Подростки — это люди, которым был поставлен диагноз в возрасте 24 лет или младше, а молодые люди — это люди, которым был поставлен диагноз в возрасте старше 24 лет. F, самка; М, кобель.

Рисунок 3

Визуальная матрица тем на уровне окружающей среды, сгруппированная по возрасту на момент постановки диагноза и полу. Примечание. Подростки — это люди, которым был поставлен диагноз в возрасте 24 лет или младше, а молодые люди — это люди, которым был поставлен диагноз в возрасте старше 24 лет.F, самка; М, кобель.

Первый автор (Великобритания) вел рефлексивный журнал для изучения концепций и повторяющихся тем. Чтобы учесть культурный контекст участников и исследователей и понимание интервью, значения данных были получены совместно в рамках групповых обсуждений. Из-за характера этого анализа точная межэкспертная надежность не была определена.43 Интерпретации с обеих сторон позволили подтвердить или опровергнуть восприятие данных исследователями.44 Целью этой работы не было решение вопросов распространенности и степени распространения. поэтому квазистатистические фразы, такие как «некоторые», «многие» или «несколько», используются для того, чтобы сделать результаты не поддающимися количественной оценке и, следовательно, вводящими в заблуждение.45 См. Рисунок 4 для подробных шагов анализа.

Рисунок 4

Шаги, включенные в анализ структуры.

Участие пациентов и общественности

Пациенты и защитники саркомы участвовали в разработке всеобъемлющего исследования качества жизни при саркоме, связанного со здоровьем, и были включены в качестве соискателей гранта. Они были приглашены для оказания помощи в наборе участников и стратегии распространения, а также в анализе, интерпретации результатов и, при необходимости, отмечены в публикации.

Результаты

Участники

Всего 175 пациентов выразили заинтересованность в участии в исследовании, из которых 121 предоставили действительное согласие и были опрошены или присоединились к фокус-группе. В это исследование включены 30 молодых людей в возрасте от 15 до 39 лет, которые участвовали в интервью. Описательная демографическая и медицинская информация о нашей выборке представлена ​​в таблице 1.

Таблица 1

Демографические и медицинские данные участников

Факторы, которые играют роль в психологической адаптации и восстановлении при саркоме

Наш анализ выявил 7 тем и 26 подтем, которые могут можно рассматривать как факторы, которые были сгруппированы по двум всеобъемлющим темам: факторы индивидуального уровня и факторы уровня окружающей среды.При описании этих факторов учетные записи отдельных лиц оценивались как описывающие данный фактор в негативном, позитивном или двойственном свете. Эти факторы составляют основу нашей концепции психологической адаптации и восстановления (см. Рисунок 1).

Иллюстративные цитаты участников приведены в тексте и полностью анонимны из соображений конфиденциальности. Остальные цитаты включены в таблицу 2, которая построена так, чтобы соответствовать структуре тем.

Таблица 2

Подтверждающие цитаты участников о факторах индивидуального уровня

Факторы индивидуального уровня

Факторы индивидуального уровня включают те, которые были связаны индивидуально и иногда не зависели от внешних обстоятельств.Они не обязательно были взаимоисключающими с факторами уровня окружающей среды, а иногда накладывались на континуум между индивидуумом и обществом. На рисунке 2 показаны темы, обсужденные всеми участниками.

Функция

Функция относится к физическому или физическому функционированию человека, включая психологическое благополучие и психическое здоровье.41 Побочные эффекты лечения были полностью одобрены как негативные, влияющие на качество жизни участников, и, хотя они различались по величине и количеству, участники обычно сообщали о проблемах с едой, чувстве тошноты, усталости или боли.Побочные эффекты ограничивали участие людей в деятельности, однако они имели тенденцию к исчезновению после окончания лечения. У некоторых участников симптомы сохранялись с течением времени. Среди поздних эффектов проблемы и опасения, связанные с фертильностью, чаще всего одобрялись и обсуждались в равной степени представителями разных полов.

О проблемах психического здоровья и острых эпизодах психопатологии сообщили 17 участников. Два участника сообщили, что на их психическое здоровье напрямую повлияло их физическое функционирование и разрешилось с физическим выздоровлением (см. «Другое» на рисунке 2).Несколько участников сообщили о своих мыслях о своей смертности, которые спровоцировали тревогу и отрицательные эмоции, и большинство подчеркнули, что проблемы с психическим здоровьем и психопатология начались после фазы активного лечения.

Я думаю, что главное, с чем я боролся, это то, что случилось потом, когда некоторые люди говорили: «Теперь ты в порядке. Все готово, все в порядке ». Мне было трудно говорить об этом с некоторыми людьми, потому что они видели, что на самом деле физическая сторона дела закончилась, а на самом деле ментальная сторона — нет.

Двенадцать участников также подтвердили чувство вины, которое, как правило, сохранялось после активного лечения. Молодые люди выражали чувство вины в связи с невыполнением своих ролей партнеров или родителей, неспособностью выполнять свои повседневные задачи или полагаться на своих родителей в плане финансовой или материально-технической поддержки. Некоторые участники испытывали чувство вины в своих отношениях с другими больными раком, у которых был более плохой прогноз, хотя другие выражали чувство «везения».

Также преобладала проблема с изображением тела; 15 участников сообщили о связанных с этим негативных чувствах, а 3 человека рассказали об улучшении имиджа своего тела в результате болезни из-за потери веса или улучшения ухода за собой и более здорового образа жизни, вызванных их болезнью (см. Таблицу 2).

Активность

Активность — это способность выполнять задачу или действие.41 Наиболее часто описываемым фактором была потеря независимости 17 участниками, которая часто возникала в результате физических ограничений, связанных с лечебными процедурами. Среди тех, кто сообщил о чувстве зависимости, два человека не считали это проблемой из-за временного характера зависимости и корректировок, сделанных для того, чтобы справиться. Один человек сообщил, что оставался относительно независимым, что привело к чувству выполненного долга и положительному отношению.

Участие

Участие предполагает активное участие в своей жизни и повседневной деятельности, такой как образование или работа, воспитание детей, участие в заботе о себе, а также романтические отношения и близость.41 О нарушениях в обучении или работе сообщили 29 участников. Шестнадцать сообщили о негативном воздействии и чувствовали, что они отстают и вынуждены изменить свои учебные и профессиональные планы, что было «трудно принять». Девять участников испытывали двойственное отношение к своим профессиональным сбоям, чаще всего объясняя, что это «небольшая цена, которую нужно заплатить» или что сбой был временным.Четыре участника, все из которых были молодыми людьми, одобрили разрушение как положительную вещь, позволяющую им переосмыслить свои приоритеты и продолжить работу, приносящую больше удовлетворения (см. Таблицу 2).

Финансовое напряжение, возникшее в результате перерыва в работе, обсуждали 24 участника, и в основном они ощущались теми, кто получил ограниченную поддержку со стороны своей семьи или партнеров. Молодые люди, в частности, сообщали о скрытых расходах, связанных с саркомой, которые включали проезд для лечения, парковку или проживание в отеле в семье. Несколько участников сообщили об ограниченном воздействии, потому что их работодатели продолжали выплачивать им зарплату или они были финансово обеспечены.

Из 30 участников 7 были родителями. Пятеро из них сообщили, что их родительская роль была скомпрометирована болезнью, и выразили беспокойство за своих детей. Один человек сообщил, что быть родителем — его самая важная роль, и одобрил это как положительный фактор, объяснив, что это дает ему чувство цели во время лечения и выздоровления. Двадцать семь участников также рассказали о романтических отношениях и близости, на которые обычно влиял диагноз и лечение.Некоторые говорили о романтических отношениях негативно и предположили, что их отношения развалились, назвав болезнь и связанный с ней стресс основными причинами. Восемь человек неоднозначно относились к влиянию саркомы на их отношения, а шесть сообщили, что их болезнь усилила признание их романтического партнера и укрепила отношения, поскольку они научились сохранять интимные отношения, несмотря на ограничения, налагаемые болезнью.

Широко одобренный положительный фактор — это участие людей в собственной заботе.Двадцать четыре молодых человека сообщили, что активно заботятся о себе и искали способы улучшить свое здоровье. Совместное принятие решений и участие пациентов были расценены как расширение прав и возможностей.

Живой опыт

Живой опыт описывает другие факторы, которые имеют отношение к участию и выздоровлению. Общей темой, которую обсудили 28 участников, была потребность в информации. Молодых людей не всегда устраивал объем предоставляемой информации. В некоторых случаях информация казалась чрезмерной, а некоторые сообщили неадекватную информацию во время постановки диагноза (см. Таблицу 2).

Двенадцать участников говорили о триггерах болезни или «напоминаниях», которые оказали негативное влияние на всех, кроме одного человека. Эти триггеры, от телесных ощущений до визитов в больницу, напоминали участникам о болезни и вызывали чувство дистресса и беспокойства. Одна из участниц сообщила о напоминании о болезни — большом шраме — как о положительном знаке, дающем ей чувство гордости и силы.

Другой аспект, который оказался важным для понимания и адаптации, — это предыдущий опыт.Предыдущий опыт определяет наличие рака, будь то собственный или семейный, или значительный предыдущий опыт оказания медицинской помощи (например, серьезная операция, не связанная с раком). Шесть участников обсудили предыдущий опыт, двое одобрили его как отрицательный, потому что они потеряли близкого человека из-за рака. Они беспокоились о собственном прогнозе и чувствовали, что не могут открыто говорить об этом со своей семьей из-за негативных коннотаций. С другой стороны, три участника сообщили о своем предыдущем опыте как о положительном факторе, который позволил им лучше управлять своими ожиданиями, ориентироваться в медицинской системе и защищать себя.

Наконец, девять участников говорили о дополнительном бремени, вызванном внешними факторами, не связанными с их болезнью, например, переломом конечности и семейной утратой. Это бремя было дополнительным стрессором и было исключительно негативным.

Факторы на уровне окружающей среды

Факторы на уровне окружающей среды относятся к аспектам социального и экологического контекста человека, в котором они оказались во время болезни. Они варьируются от более узких кругов друзей и семьи до медицинской бригады.На рисунке 4 представлены темы, обсужденные всеми участниками.

Семья и социальные круги

Двадцать участников одобрили семью как положительный фактор. Многие сообщили, что их отношения в семье улучшились и привели к более сплоченной среде благодаря поддержке и большему уважению друг к другу. Некоторые люди могли получить лишь частичную поддержку со стороны своей семьи, а для некоторых семья была не источником поддержки, а, скорее, препятствием (см. Таблицу 3).

Таблица 3

Подтверждающие цитаты участников о факторах окружающей среды

Двенадцать участников положительно отзывались о сверстниках и близких друзьях.Близкие друзья оказывали человеку дополнительную поддержку, отличную от семейной, и давали им чувство нормальной жизни. Однако несколько участников сообщили, что они также потеряли друзей и чувствовали себя брошенными из-за болезни.

Медицинская бригада

Участники часто рассказывали о своих медицинских бригадах и медицинских специалистах. Первоначальное воздействие диагноза часто проистекает из того времени, когда они узнают свой диагноз. Узнавание диагноза было негативным опытом для 15 человек и почти полностью вылилось в чувство шока и дистресса.Семь участников узнали эту новость по телефону, что не позволяло им задавать вопросы. Некоторые считали, что плохие новости были смягчены тем фактом, что они были не одни во время постановки диагноза, а некоторые нашли большое облегчение, получив ответ на свои ранее необъяснимые симптомы.

Девять участников рассказали о своих положительных отношениях с медицинской командой. Те, кто сообщил о чувстве доверия и были в состоянии открыто выразить свою обеспокоенность, сообщили о более высоком уровне удовлетворенности своим уходом и меньшем стрессе, связанном с лечением.Кроме того, была желательна предварительная обратная связь о заболевании и статусе лечения. Несколько человек подчеркнули, что получение положительных новостей во время лечения обнадеживает. Двое участников сообщили, что почувствовали негативное влияние из-за отсутствия положительных новостей.

Помимо медицинской бригады, 19 участников отметили, что специалисты-медсестры или, в некоторых случаях, координаторы AYA являются наиболее полезным ресурсом. Медсестры-специалисты смогли проводить больше времени с участниками и отвечать на вопросы, касающиеся их болезни и ее последствий.

Моя медсестра Макмиллан, она феноменальная. Если я когда-либо чувствую себя немного подавленным или что-то в этом роде, когда я был на химиотерапии или чем-то еще, она была там. Она была фантастической. Абсолютно фантастично.

Четырнадцать участников рассказали о психотерапии и консультировании. Некоторые получали его в рамках лечения онкологических заболеваний, другие обращались за помощью извне. Для восьми консультирование было положительным опытом, поскольку они научили их адаптивным механизмам преодоления трудностей. Однако четыре участника сочли, что консультационные услуги неадекватны для удовлетворения их потребностей как пациентов с саркомой, что привело к разочарованию.Два человека явно просили и хотели психологической поддержки, но не смогли ее получить (см. Рис. 3, «Другое»).

Система здравоохранения в целом

Две трети наших участников сообщили о длительном пути к диагностике. Во всех случаях, кроме одного, это был негативный фактор. Участники сообщили о нескольких месяцах, в одном случае 2 года, прежде чем их симптомы были распознаны и серьезно лечились. Некоторые обратились за помощью к частным лицам, чтобы ускорить диагностический процесс. Два человека сообщили о первоначальном ошибочном диагнозе.

Шестнадцать человек также обсудили трудности в навигации по системе здравоохранения. Некоторым людям приходилось преодолевать большие расстояния для лечения, а двое сообщили, что их уход не соответствовал возрасту. Управление логистикой ухода было обременительным.

Участникам часто предлагали присоединиться к группам поддержки рака, лично или в Интернете, некоторые из которых были специально для саркомы. Девять участников одобрили их как положительные, но молодые взрослые мужчины редко обсуждали эту тему или участвовали в услугах.Среди сверстников, больных раком, участники чувствовали поддержку, понимание и меньшую изоляцию из-за своей болезни. Однако половина участников считала, что группы не были адаптированы к их потребностям, находили их слишком угнетающими из-за в целом плохого прогноза или трудными для общения из-за разных взглядов или возрастных различий.

Обсуждение

Это качественное исследование было направлено на описание как положительных, так и отрицательных факторов на пути болезни у молодых людей с саркомой. Опираясь на качественную методологию, мы продемонстрировали степень межличностной изменчивости психических, физических и социальных функций на протяжении траектории болезни и предоставили доказательства для динамического подхода к пониманию психологической адаптации и выздоровления.Практические рекомендации по клинической помощи и будущим исследованиям обсуждаются ниже.

Тридцать участников AYA со всей Великобритании предоставили подробные субъективные оценки своего опыта с саркомой. Настоящее исследование дополняет существующий объем знаний путем тщательного исследования и описания факторов, о которых обычно сообщают, и демонстрирует, что, сталкиваясь с раком, люди имеют совершенно разное происхождение и жизненный опыт. Следовательно, разные факторы на индивидуальном уровне или уровне окружающей среды будут способствовать психологической адаптации и выздоровлению.Поскольку психосоциальное благополучие остается неудовлетворенной потребностью и одной из наиболее важных тем для AYAs с раком, 26 мы должны лучше понять, как разные подгруппы пациентов, хотя и страдают одним и тем же диагнозом, по-разному реагируют на их индивидуальный биопсихосоциальный профиль. .

Мы предполагаем, что успешная психологическая адаптация и восстановление не могут рассматриваться как скрытые сущности, а скорее как динамические системы, состоящие из факторов или симптомов. Таким образом, концепция распространяется на статические модели психопатологии (то есть соответствие порогу симптомов психического расстройства) и устойчивости (то есть отсутствие психопатологии с учетом неблагоприятных факторов) 46, и учитывает тот факт, что человек может сразу испытать психосоциальный рост. , а также симптомы психопатологии.

Выход за рамки латентных конструкций устойчивости и психопатологии у молодежи с саркомой может быть особенно важен, потому что в отличие от общей популяции, где считается, что психические расстройства возникают в результате активации симптомов в результате неблагоприятных жизненных событий, 47 48 у пациентов с хроническими состояниями (например, рак) путь к психопатологии может быть другим.49 50 Заболевание может восприниматься как неблагоприятное жизненное событие, так и как хроническое состояние здоровья; мы предполагаем, что психологическая адаптация и восстановление в AYA с саркомой будет происходить по уникальным путям и факторам или проявлению симптомов.Например, наши результаты предполагают, что образование и работа являются важными аспектами идентичности AYAs и часто нарушаются из-за болезни. Итак, у нас могут быть два человека, испытывающих тревогу (то есть не достигающих полного выздоровления), одного возраста, пола, одного типа саркомы и с сопоставимым планом лечения. В то время как чувство тревоги одного человека будет вращаться вокруг мыслей о смертности и последующих консультаций ( контрольная консультация → мысли о смертности → тревога ), другой может испытывать беспокойство из-за нарушения работы и финансового напряжения ( нарушение работы → финансовое напряжение → тревога ).Точно так же мы показываем, что определенные концепции, такие как образ тела, которые чаще всего имеют негативные коннотации, 51 52 на самом деле могут действовать как факторы устойчивости, если их оценивать как положительные ( более здоровый образ жизни → улучшение образа тела после рака → улучшение самооценки ). Это еще больше усиливает наше утверждение о том, что индивидуальные обстоятельства существенно различаются и должны учитываться в клинической практике. Высокий уровень индивидуальной изменчивости также предполагает, что использование личностно-ориентированных статистических подходов (например, моделей смеси роста) 53 будет информативным при дальнейшем изучении этой неоднородной популяции.

Было бы ошибочным ожидать, что молодые люди, подвергшиеся онкологическому заболеванию, покажут единообразные результаты в борьбе со своей болезнью. Большая часть существующей литературы по вопросам психологического благополучия в AYA, посвященной выживанию после рака, основывается на концептуализации психопатологии и устойчивости здоровых групп населения, которые не были адаптированы для молодых людей, больных раком. Следовательно, понимание психологической адаптации и восстановления как динамических систем необходимо для учета взаимодействия между многими факторами устойчивости и риска как на внутрииндивидуальном, так и на межличностном уровне.Наше исследование предлагает первый шаг в этой концептуализации и дает бесценную информацию для будущей работы в этой области.

Ограничения и направления на будущее

Некоторые ограничения важно отметить в настоящем исследовании. Наша выборка была неоднородной, включая людей со всеми типами сарком, из широкого возрастного диапазона, и ограничена Великобританией, что может ограничивать обобщаемость результатов, особенно в области системы здравоохранения. Кроме того, участники были самостоятельно отобранной группой и в основном предоставили ретроспективные отчеты, на которые, возможно, повлияла предвзятость воспоминаний.Хотя их спросили об их болезни и саркоме в анамнезе, эта информация была предоставлена ​​ими самими. Наконец, это исследование основывалось на существующем наборе данных, который мог бы объяснить, почему некоторые концепции не были изучены всесторонне или более подробно всеми участниками. Темы, отображенные на платформе, не были взаимоисключающими и часто охватывали разные области. Несмотря на свои ограничения, наше исследование представляет собой крупнейшее углубленное исследование влияния саркомы на AYA, которое добавляет важные идеи для будущих исследований и целевых терапевтических подходов для этой уязвимой группы пациентов.

Заключение и клиническое значение

Саркома поражает молодых людей на психологическом, физическом и социальном уровнях. Понимание субъективного опыта и индивидуальных обстоятельств лежит в основе индивидуального подхода к здравоохранению. Наши результаты показывают, что молодые люди с саркомой нуждаются в комплексном руководстве и уходе, помимо активного лечения. Универсальный подход неадекватен, и медицинские работники, работающие с этой группой населения, должны активно взаимодействовать со своими пациентами с момента постановки диагноза.Рассмотрение индивидуального контекста поможет определить тех, кто нуждается в помощи в конкретной области (например, вернуться к работе). Несмотря на то, что определенные факторы невозможно предотвратить (например, бесплодие), создание атмосферы сплоченности между пациентами и медицинскими работниками может привести к лучшему ведению пациента и оптимизации обслуживания и использования ресурсов. Кроме того, по всей Великобритании национальные услуги для AYA в основном заканчиваются в возрасте 24 лет54. В наше исследование мы включили лиц в возрасте до 39 лет и продемонстрировали, что молодые люди, которые не имеют права на услуги NHS AYA, также имеют свои потребности. это не может быть адекватно решено в онкологических отделениях взрослых.Мы рекомендуем уделять особое внимание молодым людям за пределами специализированных услуг AYA. Краткое изложение рекомендаций по улучшению ухода и будущих направлений исследований можно найти в таблице 4.

Таблица 4

Краткое изложение рекомендаций по улучшению ухода и будущих исследований

«Самоопределение и психологическая адаптация у насильственно перемещенных лиц» Нуман Туран , Бедиха Ипекчи и др.

Абстрактные

По данным Агентства ООН по делам беженцев, по состоянию на 2018 год около 70 миллионов человек были насильственно перемещены из-за внутригосударственных и межгосударственных конфликтов.Большинство из этих людей пережили значительные трудности, и среди исследователей растет консенсус в отношении того, что насильственно перемещенные лица пережили потенциально травмирующий опыт, который бросает вызов их благополучию и здоровью. Следовательно, большое количество исследований сосредоточено на их проблемах с психическим здоровьем, тогда как исследований, посвященных их воле к нормализации своей жизни и росту после травмирующей миграции, мало. В этой статье мы подчеркиваем усилия насильственно перемещенных лиц по нормализации своей жизни, указывая на сильные стороны, которые они проявляют в борьбе с неблагоприятными миграционными и постмиграционными условиями, а также на то, как они поддерживают свое благополучие и целостность.С этой целью теория самоопределения (SDT), теория мотивации, развития и благополучия человека, предполагает, что автономия, компетентность и взаимосвязь являются основными универсальными потребностями, которые необходимы для комплексного развития личности и благополучия. Это исследование представляет собой обзор литературы, целью которого является применение ОДТ к процессу адаптации вынужденно перемещенных лиц, выявление факторов, которые потенциально препятствуют или способствуют тому, как перемещенные лица удовлетворяют свои психологические потребности, а также изучить, как они проявляют различные формы поведения для развития большей автономии. , компетентность и родство.Принципы SDT используются для выявления потенциальных возможностей их постмиграционной адаптации, восстановления и роста.

No related posts.