Психологический реализм: «Михаил Юрьевич Лермонтов Роман «Герой нашего времени»». Скачать бесплатно и без регистрации.

аргументы «За» и «Против»* – тема научной статьи по философии, этике, религиоведению читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

Л.Б. Макеева

Психологический реализм: аргументы «за» и «против»*

Исследования по проблеме сознания можно без преувеличения назвать центральной темой в современной аналитической философии. Даже философия языка и философия науки, которые традиционно воспринимались аналитиками как образующие ядро философии, явно уступают философии сознания по количеству публикаций и многообразию выдвигаемых концепций, а такой полемический накал и исследовательский энтузиазм, который можно наблюдать в дискуссиях по проблеме сознания, вряд ли вызывает сейчас какая-либо другая тема. Столь небывало высокий интерес к философии сознания, на наш взгляд, не в последнюю очередь объясняется тем, что начавшиеся в 1940-1950-е гг. интенсивные разработки в сфере искусственного интеллекта и в сформировавшейся впоследствии новой области междисциплинарных исследований — когнитивной науке, объединившей в своих рядах специалистов по компьютерной технике, нейрофизиологов, лингвистов, психологов, математиков и др., дали мощный импульс обсуждению природы сознания. С одной стороны, эти разработки заставили философов взглянуть на проблему сознания по-новому — не как на чисто умозрительную, а как на практическую в какой-то мере задачу, вплетенную в контекст моделирования разнообразных интеллектуальных функций; с другой стороны, они стали для философов богатейшим и постоянно расширяющимся источником разнообразных данных, которые они могут использовать в поисках

Работа выполнена при поддержке индивидуального исследовательского гранта 2006 г. (№ 06-01-0076) Научного Фонда ГУ-ВШЭ.

ответа на ключевой философский вопрос: в чем природа сознания и природа психического в целом. И, наконец, многие аналитические философы сами приняли и продолжают принимать активное участие в этих разработках1.

Тесная связь философии сознания с исследованиями, ведущимися в области искусственного интеллекта и когнитивной науки, объясняет некоторые ее важные особенности. Во-первых, становится понятным, почему при необычайно богатом разнообразии обсуждаемых проблем в этой области основное внимание аналитических философов сосредоточено на психофизической проблеме, т. е. на характере связи между сознанием и мозгом. Эта проблема непосредственно касается онтологических корней психического, что имеет особенно важное значение для научного изучения и моделирования психических функций. Во-вторых, это объясняет устойчивое преобладание физикалистского подхода в аналитической философии сознания, за которым часто стоит тот или иной вариант материализма. Хотя, как отмечает профессор Н.С.Юлина, пятьдесят лет физикалистской атаки на «бастион сознания» оказались безуспешными2, число сторонников физикализма явно не сокращается. По сути, даже их главные оппоненты — дуалисты -сейчас делают ставку в основном не на «дуализм субстанций», а на так называемый «дуализм свойств», причисляя себя к лагерю «нередукционистских физикалистов».

Вместе с тем, будучи прямым порождением аналитической философии, современная философия сознания несет в себе ее главные особенности и, в частности, ту из них, которую принято обозначать как «лингвистический поворот». Рассмотренная сквозь призму языка, проблема природы психического предстает как вопрос о том, являются ли референциальными психологические термины, или предикаты, т. е. слова, с помощью которых мы описываем, объясняем и предсказываем свое собственное поведение и поведение других людей (вроде «желаний», «намерений», «верований» и т. д.), и если являются, то что же именно служит их референтами3. Кроме того, в духе характерного для аналитических философов истолкования реализма как определенной позиции в философии языка признание референциальности психологических терминов обозначается как «психологический, или ментальный реализм», а отрицание их референциальности — как «психологиче-

ский антиреализм». Антитеза «реализм-антиреализм» оказывается очень удобным средством, позволяющим свести великое многообразие противоборствующих сторон к некоторому общему «знаменателю», включив эти стороны либо в число сторонников психологического реализма, либо в число его противников. Наиболее крайние позиции среди данных сторон занимают приверженцы «наивного» психологического реализма и элиминативного материализма соответственно, а все остальные располагаются между ними в зависимости от того, к какой из этих крайних позиций они в большей степени тяготеют.

К наивным ментальным реалистам обычно относят обыкновенных людей, использующих психологические термины как языковые выражения, отсылающие к определенным элементам их внутреннего психического мира. Этот внутренний мир наполнен желаниями, чувствами, мыслями, намерениями и т. п., и для их описания человек пользуется словами так же, как и для описания предметов внешнего физического мира. Психологические термины считаются референциальными, т. е. они обозначают определенные сущности, и, хотя обычный человек мог бы охарактеризовать последние как принадлежащие к чему-то «субъективному» или к некой «субъективной реальности», противопоставляя их внешним «объективным» вещам, вопрос об их онтологическом статусе явно выходит за рамки позиции здравого смысла и относится к компетенции философов. Другим названием для наивного ментального реализма, используемым в современной философии сознания, является «фольк-психология» (или «народная психология»). Считается, что единственным оправданием подобного ментального реализма может служить ссылка на «так принято», т. е. тот довод, что исторически так сложилось, что люди стали описывать и объяснять свое собственное поведение и поведение других людей, ссылаясь на психологические феномены. Тот факт, что многие психологические теории в таком же духе используют те же, правда уточненные, психологические термины, а многие писатели, создавшие тончайшие и глубочайшие описания внутреннего мира своих героев, по праву являются знатоками человеческой души, не берется в расчет, поскольку, по мнению ориентированных на науку аналитических философов, чтобы выявить природу психического, необходимо исследовать наиболее простые его проявления, а уже

затем на их основе понять механизм порождения более сложных психических функций и структур. Это напрямую связано с вопросом о том, какой концептуальный аппарат должен лежать в основе научной психологии, должны ли наши привычные психологические термины сохраниться в нем или от них следует отказаться как от пустых, связанных с псевдореалиями. Самой радикальной позиции в этом вопросе придерживаются элиминативные материалисты, отстаивающие наиболее крайний и бескомпромиссный ментальный антиреализм.

Согласно элиминативному материализму, в действительности не существует психических явлений, поэтому его сторонники (У.Селларс, П.Фейерабенд, Р.Рорти, Пол и Патриция Черчлэнд и др.) безоговорочно отрицают референциальность психологических терминов и объявляют фольк-психологию абсолютно ложной теорией, не имеющей ничего общего с научной психологией, которая должна пользоваться совершенно иными терминами. Столь радикальное решение было продиктовано безуспешными попытками примирить привилегированный доступ, который каждый человек имеет к своим психическим состояниям и который якобы позволяет иметь практически безошибочное знание об этих состояниях, с объективностью научного подхода, требующего описаний с позиции третьего лица, т. е. не опирающихся на «привилегированный» доступ. Поскольку научные термины должны отсылать к тому, что может быть зафиксировано с позиции третьего лица, наши привычные психологические термины не могут быть научными, а потому должны быть элиминированы из языка науки.

Однако большинство аналитических философов не устраивает ни то, ни другое решение, ибо главный вопрос остается без ответа: что такое психическое и как оно связано с физическим? Философы, стремящиеся сохранить верность ментальному реализму, как правило, отстаивают дуалистическую позицию. В этом нет ничего удивительного, так как принято считать, что представления обычных людей о сознании и психическом в целом имеют корни в дуализме души и тела. Поскольку картезианский психофизический дуализм был подвергнут серьезной критике в современной философии (здесь достаточно вспомнить размышления позднего Л.Витгенштейна по поводу философской психологии и опровержение «мифа призрака в машине» Г.Райлом в его книге

«Понятие сознания»), его сторонников или — как сейчас говорят -сторонников «дуализма субстанций», признающих существование психического и физического как двух отдельных видов сущего, не так уж много, и наиболее известным среди них является оксфордский философ Дж.Фостер, продемонстрировавший в своей книге «Бестелесная самость» («Immaterial Self», 1991) наличие в антидуалистических теориях сознания серьезных внутренних не-согласованностей. Значительно более широкую поддержку в современной философии сознания находит «дуализм свойств», или «двухаспектная теория», согласно которой нет двух отдельных видов сущего, а есть только одно сущее — личность, обладающая двумя не сводимыми друг к другу типами свойств: физическими и психическими. Первое наиболее полное изложение этот подход получил в книге П.Стросона «Индивиды» («Individuals», 1959), где автор предложил рассматривать человеческое существо не как соединение сознания и тела, а как единичную индивидуальную сущность, которой мы приписываем два типа совершенно разных предикатов: телесные (вес, рост и т. п.), и ментальные характеристики (намерения, мысли, чувства, воспоминания и т. п.) прямо или косвенно говорящие о состояниях сознания. Таким образом, психологические предикаты являются референциальными и, подобно физическим предикатам, обозначают определенные (нефизические!) свойства некоторых особых физических объектов, а именно тех, которые обладают мозгом. Но если для Стросона личность представляет собой исходное, не анализируемое далее понятие и он не считает оправданным вопрос о связи между физическими и психическими свойствами личности, то современные последователи двухаспектной теории (Дж. Сёрл, Т.Нагель, Дж. Фодор, Н.Блок и др.) не отрицают правомерности и принципиальной важности этого вопроса, но настаивают на том, что этот вопрос нельзя решить редуктивными методами, т. е. путем сведения психического к физическому. В своей трактовке связи психических свойств с их физическими носителями указанные философы, как правило, склоняются либо к эмерджентизму, либо к функционализму. Так, с точки зрения Дж.е), состоящий из ментальных символов, обладающих синтаксическими и семантическими свойствами. Именно эти семантические свойства языка мысли, по сути, и служат выражением психического. Таким образом, признавая «онтологический» физикализм, отрицающий существование ментальных феноменов, Сёрл, Фодор и др.. подчеркивают, что, хотя психические явления возникают при соответствующих физико-биологических условиях, они не могут в своей основе быть физическими свойствами.

Итак, в целом для физикалистов же в мире не существует ничего, кроме физических вещей, явлений, процессов и т. п., поэтому психическое должно быть понято как часть физической реальности, однако, в отличие от дуализма свойств, редукционистский физикализм означает не только признание психических свойств у некоторых физических объектов, но и сведение этих психических свойств к физическим. Идея подобной редукции была высказана еще логическими позитивистами, которые представляли себе её как определенного рода перевод: свойство а редуцируемо к свойствам в и с, если предложения с выражением, обозначающим а, можно перевести в предложения, содержащие только выражения, обозначающие в и с. Так, Р.Карнап в статье «Психология на языке физики» (1931) объявил психологические предложения «взаимно переводимыми в некоторые предложения физического языка, а именно, в предложения о физическом состоянии рассматриваемого человека»4. Однако реализовать эту программу перевода не удалось, как, впрочем, и программу перевода предложений с психологическими терминами в предложения о поведении, выдвинутую логическими бихевиористами. Значительно более перспективной многим аналитическим философам показалась идея сведения, основанная не на процедуре перевода, а на установлении коэк-стенсиональности терминов, обозначающих психические и физические состояния.

Как известно, одним из важнейших результатов научных исследований является установление так называемых теоретических тождеств, т. е. тождеств вроде «вода есть Н2О», «свет есть электромагнитное излучение» и т. п. Эти тождества означают, что два термина, один из которых является привычным словом из повседневного и научного обихода, а второй — теоретическим термином, совпадают по экстенсионалу, т. е. обозначают одну и ту же вещь или явление, но различаются по интенсионалу, т. е. по связываемому с ними смысловому содержанию. В конце 1950-х гг. австралийские философы Д.Армстронг и Дж. Смарт высказали предположение, что в ходе научных исследований будет установлено аналогичное тождество между нашими психологическими терминами и терминами, отсылающими к определенным физико-биологическим процессам или состояниям в мозге. Например, будет открыто, что боль представляет собой не что иное, как некоторое нейро-логическое состояние, а именно возбуждение С-волокон. Таким образом, психические явления — это действительные внутренние состояния организма, имеющие свойство вызывать определенный спектр поведенческих реакций в ответ на внешние стимулы, а соответствующим образом функционирующий мозг образует материальную основу психических способностей. Согласно Армстронгу и Смарту, психические явления тождественны состояниям центральной нервной системы, поэтому их концепция получила название материализма центральных состояний, а лежащий в ее основе общий подход стали определять как теорию тождества сознания и мозга.

Довольно скоро обнаружился важный недостаток материализма центральных состояний: эта теория допускала наличие одинаковых психических состояний только у существ с одинаковой нейронной структурой, однако многие философы сочли безосновательным предполагать, что одно и то же психическое состояние не может быть «реализовано» многими разными способами. Д.Дэвидсон предложил новый вариант теории тождества сознания и мозга — аномальный монизм, согласно которому тождество имеет место не между определенным типом психических и физических состояний, а между некоторым отдельным психическим и некоторым отдельным физическим событием. Это решение вызвано тем, что, с точки зрения Дэвидсона, нельзя сформулировать психофизи-

ческие законы, фиксирующие номологическую связь между психическими и физическими событиями, ибо, описывая события с помощью психологических терминов, мы можем использовать эти описания только в сингулярных каузальных высказываниях, но не в формулировках законов5. Но поскольку причинная связь между психическими и физическими событиями существует, мы должны иметь возможность описывать первые иным образом, т. е. как физические причинно связанные друг с другом. Это означает, что события являются психическими только благодаря своему описанию. В результате существует один вид событий, который допускает различные концептуализации6. Таким образом, будучи онтологическим монистом и эпистемологическим дуалистом, Дэвидсон подчеркивает несводимость психического к физическому, выступая в поддержку нередукционистского фи-зикализма, но, в отличие от сторонников дуализма свойств, он полагает, что физические свойства и законы имеют приоритет над психическими. Эту идею он сформулировал в виде «тезиса супервенции (сопутствия)», согласно которому не может быть двух объектов или событий, совпадающих во всех своих физических аспектах и при этом различающихся в некоторых ментальных отношениях.

Тема различных реализаций одного и того же психического состояния получает несколько иное развитие в функционализме — еще одном варианте решения психофизической проблемы, предложенном в начале 1960-х гг. американским философом Х.Патнэмом. По сути, в функционализме психические состояния отождествляются не с физическими состояниями мозга, а с его функциональными состояниями. Последние могут быть описаны формальным образом в терминах связей с «входом», «выходом» и другими состояниями. Это значит, что внутреннее состояние организма является психическим не благодаря какому-то присущему ему свойству, а благодаря его связям с сенсорным возбуждением (входом), другими внутренними состояниями и поведением (выходом). Например, оно является болью в силу своей принадлежности к тому типу состояний, которые обычно вызываются уколами булавок, солнечными ожогами и т. п., порождают другие психические состояния (например, беспокойство) и обусловливают определенное поведение (например, возглас «ой!»). Патнэм для описа-

ния функциональных состояний использовал формализмы теории машин Тьюринга, однако в дальнейшем были привлечены и другие математические ресурсы. Функциональный подход оказался очень перспективным, и до сих пор он представляет собой mainstream в философии сознания. В последние годы новый импульс функционализму был дан коннекционизмом, на который многие сейчас возлагают большие надежды. Если в прежних вариантах функционализма использовались сети с последовательной обработкой данных, то коннекционизм означает использование сетей, осуществляющих параллельную обработку данных, что открывает широкие возможности для моделирования самообучающихся систем. Как известно, функционализм играет важную роль в синтетичной и оригинальной концепции одного из наиболее известных философов сознания наших дней — Д.Деннета, для которого сознание является сложным переплетением многофункциональных, полуавтономных, частично конкурирующих друг с другом элементов. Поступающая в мозг от органов чувств информация подвергается в этих элементах параллельной обработке и интерпретации, что приводит к созданию «множественных набросков» восприятия, которые затем жестко «редактируются» со стороны биологически встроенных и социально приобретенных предрасположенностей организма. Прошедшие отбор «наброски» проявляются в вербальном поведении, а Я, таким образом, выступает как «центр нарративной гравитации».

Итак, физикализм предполагает следующее истолкование психического: пусть Р — психическое свойство или состояние; мы предполагаем существование его физического или функционального «коррелята» F, т. е. такого свойства или состояния, с которым Р необходимым образом образует один и тот же экстенсионал у двух разных терминов. Хотя, в отличие от элиминативного материализма, при таком подходе не отрицается полностью референ-циальность психологических терминов, однако она кардинально пересматривается: эти термины являются обозначающими, но они обозначают не какие-то ментальные сущности, а вполне приемлемые для физикалистской вселенной вещи7. Поэтому редукционистские физикалисты относятся к лагерю психологических антиреалистов, тогда как сторонники нередукционистского физикализ-ма тяготеют к психологическому реализму.

Спор между сторонниками и противниками психологического реализма не утихает уже несколько десятилетий. И с той, и с другой стороны было выдвинуто немало интересных концепций и изощренных доводов. Конечно, в пользу психологического антиреализма говорит тот факт, что он лучше согласуется с естественнонаучным материализмом, лежащим в основе когнитивной науки и всего современного естествознания в целом, и обеспечивает более простую онтологическую картину мира: если устранить из вселенной все физические сущности, то в ней ничего не останется — никакого психического «остатка». Сведение психического к физическому упрощает и решение проблемы психофизической каузальности, т. е. вопроса о том, как психические состояния могут причинно обусловливать физические действия. Эта проблема перестает быть загадкой, так как подобное причинное обусловливание оказывается простой разновидностью физической каузальности. Свидетельством в поддержку психологического антиреализма служит и наличие у психических явлений определенных свойств, указывающих на их тесную связь с физическими явлениями. Так, психические явления имеют определенную пространственно-временную локализацию, совпадающую с локализацией определенного физического тела. Кроме того, мозг, как телесный орган, непосредственным образом связан с психической активностью: его целостность и функционирование являются необходимым условием целостности и функционирования психики; сложность его структуры и организации по сравнению с другими телесными органами наводит на мысль о его особых, неординарных функциях. И, наконец, имеется взаимодействие и взаимовлияние между психическими и физическими явлениями и процессами. Все эти свойства свидетельствуют о локализации психического внутри физического мира и не позволяют воспринимать его как нечто внешнее и оторванное от физических явлений. Вместе с тем психическое обладает и рядом других свойств, которые заставляют нас четко отличать его от физического.

О забвении именно этих свойств философами, увлекшимися физикалистским редукционизмом, и написал в своей книге «Открывая сознание заново» (1992)8 известный американский философ Джон Сёрл. Он напомнил, что при объяснении природы сознания и психического в целом нельзя забывать о таких его ха-

рактеристиках, как субъективность, интенциональность, феноме-налистическая качественность, свобода, недоступность внешнему наблюдению и т. п. Однако Сёрл отнюдь не был одинок в стремлении остудить редукционистский пыл своих коллег по философии сознания. Заслуга психологических реалистов состоит в том, что они сформулировали ряд важных и широко обсуждаемых аргументов, показывающих невозможность осуществления предлагаемых редукций психического к физическому.

Своеобразным манифестом для философов, отрицающих возможность постичь природу психического на основе чисто объективного подхода, стала статья американского философа Т.Нагеля «Что значит быть летучей мышью?»9, в которой он попытался показать, что никакого количества научного объективного знания недостаточно, чтобы ответить на вопрос, вынесенный в название статьи. Согласно Нагелю, наука интересуется объективными фактами, фиксирующими независимые от наблюдателя характеристики вещей, к которым мы получаем доступ благодаря отвлечению от любых субъективных восприятий или точек зрения. В отличие от объективных, субъективные факты, т. е. факты, выражающие наш осознаваемый феноменалистический опыт, не существуют независимо от точки зрения конкретного субъекта и сущностным образом связаны с тем, как они являются или представляются ему. Феноменалистический опыт, открытый одному субъекту, нельзя наблюдать с других точек зрения, именно поэтому эта сфера реальности недоступна для научного исследования. Я знаю, что значит быть мной, но не знаю, что значит быть летучей мышью, поскольку, к примеру, я не знаю, что значит переживать в опыте звуковую эхолокацию, ибо, чтобы это знать, человек должен сам иметь эти переживания, которые в этом смысле являются зависимыми от точки зрения, а стало быть, субъективными.

Поскольку в ответ на аргумент Нагеля многие возражали, что психические явления открыты для наблюдения с разных точек зрения, например, благодаря интроспекции и скажем, наблюдению за нейрофизиологическими процессами в мозге, австралийский философ Ф.Джексон в 1982 г. сформулировал дополнительный аргумент10 с целью продемонстрировать принципиальную разницу в знании, которое человек получает с субъективной и объективной точек зрения. Он предложил следующий мысленный эксперимент.

Представим себе, что талантливый ученый-нейрофизиолог Мэри всю свою жизнь провела в комнате, в которой она могла видеть только черный и белый цвета; все остальные цвета были ей недоступны. Однако она имела возможность досконально изучить физиологические процессы, происходящие в мозге человека, когда он видит все другие цвета. Однажды Мэри предоставилась возможность увидеть что-то красное. Получила ли она при этом какое-то новое знание в дополнение к тому, которое у нее уже имелось благодаря научным исследованиям физиологических процессов, происходящих в мозге человека при восприятии красного цвета? Согласно Джексону, опираясь на наши интуитивные представления, мы должны согласиться с тем, что Мэри узнала новый факт о природе чувственного опыта, который прежде был ей недоступен. Отсюда следует, что физические факты не исчерпывают собой всех фактов, которые могут быть нам известны, и поэтому полное физикалистское описание психики невозможно. А раз так, то и сведение психического к физическому, при котором невозможно учесть его субъективность, оказывается делом, обреченным на неудачу, поскольку за бортом остается что-то принципиально важное для понимания психики.

Американский философ Сол Крипке в своей работе «Именование и необходимость» (1980)11 показал, что нельзя отождествлять психические и физические состояния, например, «боль» и «возбуждение С-волокон»12 по аналогии с теоретическим отождествлением воды и Н2О, поскольку в случае воды вполне оправданно провести различие между ее внутренней сущностью (химическим строением) и тем, как вода нам является или представляется. Это различие и фиксируется наличием двух терминов: «вода» и «Н2О», различающихся по интенсионалу и совпадающих по экстенсионалу. Однако в случае психических состояний, например боли, аналогичное различение сущности и явления, согласно Крипке, невозможно, так как для боли существенно именно то, как она ощущается, т. е. ее феноменологические свойства. Это означает, что термины «боль» и «возбуждение С-волокон», различающиеся по интенсионалу, не могут не различаться и по экстенсионалу.

Невозможность физической редукции психического призван обосновать и аргумент Сёрла, известный под названием «китайская комната»13. Предположим, что человека, не знающего ки-

тайского языка, помещают в комнату с картотекой, содержащей большое количество карточек с китайскими иероглифами. Его снабжают подробной инструкцией, как для определенных последовательностей иероглифов, передаваемых ему через маленькое окошко, подбирать в картотеке другие последовательности иероглифов. Допустим, что инструкция составлена очень хорошо и человек прекрасно справляется со своим заданием. Ему передают последовательности иероглифов, представляющие собой вопросы на китайском языке, а он подбирает последовательности, которые фактически являются «ответами» на эти вопросы, причем эти ответы оказываются неотличимыми от ответов людей, знающих китайский язык. Таким образом, человек успешно проходит тест Тьюринга на знание китайского языка, но при этом он не понимает ни слова по-китайски. Этот пример, воспроизводящий работу вычислительного устройства, по замыслу Сёрла, призван показать, что мы не можем уподоблять психику человека вычислительному устройству, поскольку последнее действует только на синтаксическом уровне, а для существования психического, например, для понимания языка, недостаточно синтаксических манипуляций, необходима семантика.

Цель перечисленных и многих других аргументов состоит в том, чтобы показать, что психическое представляет собой совокупность особых свойств высокоорганизованных организмов, обладающих мозгом. Эти свойства в ряде аспектов противоположны физическим характеристикам, но на изучение именно этих свойств должны быть направлены усилия философов, пытающихся разгадать загадку сознания. Как уже отмечалось, некоторые нередукционистские физикалисты трактуют психические свойства как эмерджентные, однако при всей привлекательности такого подхода его сторонники не могут дать приемлемого определения эмер-джентного свойства, а потому совершенно неясно пока, как можно перекинуть мостик от физических свойств к тому, что во многом является их противоположностью. С точки зрения психологических антиреалистов, если трактовать психическое в эмерджентном духе, то решение психофизической проблемы становится абсолютно бесперспективным, поэтому они стараются найти иное, согласующееся с физикализмом объяснение таких свойств сознания, как субъективность, интенциональность и т. п.

Основная стратегия психологических антиреалистов состоит в том, чтобы перевести рассмотрение указанных свойств из онтологической плоскости в эпистемическую или лингвистическую. Если исходить из предложенной Дэвидсоном трактовки психического как особого способа описания определенных событий или, иначе говоря, как особого вида репрезентаций, то вполне естественным будет истолкование его свойств как характеристик, присущих способам речи, которые используются в такого рода описаниях и репрезентациях. Так, например, американский философ У.Лайкен14 предложил индексикальную теорию субъективности психического, в которой представил чувственные восприятия как репрезентации первого порядка: мое восприятие голубой чашки является репрезентацией чашки как чего-то голубого. Когда же я интроспективно направляю свое внимание на это зрительное восприятие, я создаю репрезентацию репрезентации голубой чашки, т. е. репрезентацию второго порядка. Другие люди могут образовывать синтаксически сходные второпорядковые репрезентации, однако последние будут касаться их собственных репрезентаций первого уровня, а не моей. Согласно Лайкену, здесь имеет место прямая аналогия с употреблением в речи индексикальных языковых выражений (таких, как «я», «это», «здесь» и т. п.). Когда я произношу фразу: «У меня болит нога», — я имею в виду собственную ногу, и только я могу использовать эту фразу для указания на свою ногу. Другой человек может использовать синтаксически сходную конструкцию, но в этом случае фраза: «У меня болит нога», — будет уже репрезентировать его ногу. Аналогичным образом только я могу репрезентировать свои психические состояния как перво-порядковые благодаря интроспективному применению саморефе-ренциальных индексикальных понятий. Именно в этом, согласно Лайкену, и состоит правильно понятая субъективность сознания.

В сходной манере Д.Деннет строит объяснение интенциональ-ности. Для него интенциональные выражения не описывают и не обозначают никаких реальных явлений, однако при отсутствии знания физических законов, управляющих поведением тех или иных физических систем, интенциональные выражения являются полезной установкой для предсказания поведения этих систем. Описывая движение амебы в лабораторной колбе, мы можем сказать, что она «ищет» пищу. Применение здесь интенциональной

установки позволяет предсказать ее движение, но оно не опирается на предположение, что амеба действительно преследует эту цель. Как мы приписываем интенциональность амебе, так мы приписываем её и более сложным высокоорганизованным системам; никакой внутренне присущей интенциональности не существует. В мозге нет ничего магического, но его способности кажутся таковыми и заставляют предположить существование таких загадочных свойств, как интенциональность, только потому, что они представляют собой совокупный продукт сложного взаимодействия функциональных компонентов мозга. Вместе с тем, по мнению Деннета, «при осмотрительном использовании интенциональная установка … может дать ключ к разгадке тайн психики»15, поскольку с ее помощью можно выявить различия в эволюции психического и понять, как возник наш человеческий вид психики.

Как признают многие авторы, стратегию истолкования психических явлений как особого рода репрезентаций, т. е. объектов с семантическими свойствами (содержанием, референцией, условиями истинности, истинностным значением и т. п.) легче осуществить в отношении психических явлений, имеющих пропозициональное содержание16. В этом случае можно говорить об одном и том же содержании разных психических состояний. Например, если Джон и Питер думают, что снег бел, то им приписывается одно и то же ментальное содержание, или если Джон думает, что скоро выздоровеет, и надеется скоро выздороветь, то при всем различии «психологического модуса» его психических состояний они совпадают по своему содержанию. Таким образом, содержание психических состояний отождествляется со значением лингвистического выражения, используемого для сообщения об этих состояниях, а значение в свою очередь можно трактовать не как находящийся в голове говорящего ментальный образ или что-то индивидуально-личное, а как нечто такое, что определяется каузальными связями говорящего с миром17. В результате содержание психических состояний человека оказывается зависящим от его внешнего окружения, а не фиксируется полностью внутренним физическим или функциональным состоянием его мозга. Несомненно, применение этого подхода к состояниям с пропозициональным содержанием сопряжено с немалыми трудностями, однако ситуация еще более усложняется, когда мы обращаемся к психическим явлениям, не имеющим подобного со-

держания, а именно, когда мы рассматриваем ощущения и восприятия, обладающие качественным феноменологическим характером. Если трактовать их как особые, неконцептуальные репрезентации и уподоблять рисункам, картам и фотографиям, то неизбежно встает целое множество непростых проблем: есть ли между концептуальными и неконцептуальными репрезентациями генетическая связь, в чем состоит их сходство, редуцируемы ли они друг к другу и т. п.

На наш взгляд, пытаясь ответить на подобные вопросы, не следует забывать об одной важной особенности психологических понятий, которые применяются в двух очень различных типах ситуаций: во-первых, мы применяем их к самим себе, опираясь на наше «внутреннее» знание собственных психических состояний, и, во-вторых, мы приписываем их другим людям, основываясь на «внешнем» проявлении психических состояний в их поведении и речи. Эти два способа называют приписыванием от первого и третьего лица соответственно, в силу грамматической формы тех выражений, в которых они обычно осуществляются. Проблема состоит в том, что в зависимости от выбора исходной позиции (от первого или третьего лица), с которой рассматриваются психические явления, можно прийти к различным представлениям о самой природе этих явлений. Мы больше склонны занимать позицию от первого лица при объяснении чувственной составляющей опыта, представленной разного рода телесными ощущениями и восприятиями, и если эта позиция берется в качестве исходной, то вопрос, как ощущения человека могут быть представлены другим людям, приобретает вторичное значение. В этом случае упор делается на субъективность, качественную индивидуальность психического. При объяснении же тех элементов психического, которые имеют пропозициональное содержание, на первый план выходит вопрос, как они фигурируют в формировании предрасположенностей человека к определенному поведению, в том числе и вербальному. Это задает видение психического как одного из компонентов сложного взаимодействия человека с внешним — природным и социальным окружением. Тем самым мы вернулись к прежней проблеме: какие свойства психического считать приоритетными?

Известный биолог Томас Гексли (или Хаксли) однажды сказал, что возникновение осознанного состояния из возбуждения нервной ткани столь же непостижимо, как и появление джинна из

лампы Аладдина. Многие современные философы скептически воспринимают результаты, полученные когнитивной наукой и философией сознания: по их мнению, они нисколько не продвинули нас в понимании психического. Отсюда делается вывод, что эта сфера человеческого бытия недоступна для научного исследования. Другие аналитические философы не оставляют надежды на то, что в конечном счете удастся продемонстрировать, как можно, говоря словами Ф.Дрецке, «испечь ментальный пирог, используя лишь физические дрожжи и муку»18. Насколько оправдан их оптимизм, покажет время, однако их усилия в этом направлении несомненно интересны и заслуживают внимательного изучения.

Примечания

Более того, многие из аналитических философов являются специалистами и в иных, помимо философии, областях. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что с самого возникновения аналитической философии многих ее представителей отличало профессиональное владение той или иной научной дисциплиной (достаточно вспомнить Фреге, Рассела, членов Венского кружка). Более того, практически для всех без исключения известных аналитических философов характерно углубленное и заинтересованное знание того, что происходит в науке. То же самое можно сказать и о современных аналитических философах сознания. Многие из них, помимо философии, профессионально занимаются математикой, нейронаукой, психологией, лингвистикой и т. д. Например, Д.Деннет изучал в университете не только философию, но и нейронауку. Профессиональные интересы Дж.Фодора включают лингвистику и психологию. П.Черчленд является специалистом не только в области философии сознания, эпистемологии и истории науки, но и в области нейронауки. Х.Патнэм углубленно изучал математику и теорию вычислительных машин (машин Тьюринга). Этот список можно продолжить.

См.: Юлина Н.С. Тайна сознания: альтернативные стратегии исследования //

Вопр. философии. 2004. № 10. С. 125-135; № 11. С. 150-164.

Однако нельзя не отметить, что в философии сознания заметнее, чем в других

областях современной аналитической философии, проявляется стремление

преодолеть ограниченность чисто лингвистического подхода.

Carnap R. Psychology in a Physical Language // Logical Positivism / Ed. by

A.J.Ayer. N.Y., 1959. P. 166.

Например, мы можем объяснить, почему какой-то человек, скажем Джон, подошел к холодильнику и достал оттуда бутылку с водой, указав, что он испытывал жажду и знал, что в холодильнике есть вода. Но мы не можем сформулировать «закон», согласно которому каждый раз, когда человек испытывает жажду и знает, что в холодильнике есть вода, он подходит к нему и достает из него воду.

2

3

4

Дэвидсон объясняет эту несводимость психического к физическому тем, что они, как разные виды описания, подчиняются разным принципам. Например, одним из принципов, управляющих применением физических предикатов (длины, массы, температуры, времени и т. п.) является принцип измеримости, который в свою очередь предполагает транзитивность. Допустим, в ходе измерения трех физических объектов было установлено, что первый длиннее второго, а второй длиннее третьего, но при этом первый не длиннее третьего. В такой ситуации мы сочтем, что либо мы неправильно произвели измерение, либо длины этих объектов изменились в ходе выполнения этой процедуры. Единственное, в чем мы не будем сомневаться, так это в принципе транзитивности длины, поскольку без него невозможно применять данный физический предикат, т. е. этот принцип является конституирующим для физического. Еще одним конституирующим принципом является номологичность причинных связей: события, связанные причинной зависимостью, должны подводиться под некоторый закон. Что касается психических явлений, то их конституирующими принципами являются нормативность и холизм. Первая означает, что психические явления подчиняются требованиям рациональности и когерентности. Холизм же ментальных состояний проявляется в том, что человеку нельзя приписать ни одно из них, не приписывая одновременно и какого-то другого (или других).

Впрочем, следует отметить, что здесь не все так безоблачно, поскольку некоторые критики обвиняют функционалистов в том, что они используют не проясненное в онтологическом и каузальном плане понятие функционального состояния.

Русский перевод этой книги, выполненный проф. А.Ф.Грязновым, вышел в 2002 г. См.: Nagel T. What It Is Like to Be a Bat? // Philosophical Review. 1974. Vol. 82. P. 435-450.

См.: Jackson F. Epiphenomenal Qualia // Philosophical Quarterly. 1982. Vol. 32. P. 127-136, а также в более развернутом виде: Jackson F. What Mary Didn’t Know? // Journal of Philosophy. 1986. Vol. 83. P. 291-295. См. Kripke S. Naming and Necessity. Cambridge, 1980.

Хотя Крипке формулирует свой аргумент против отождествления психических и нейрофизиологических (или физических) состояний, его можно считать направленным и против функционалистского варианта теории тождества сознания и мозга.

Аргумент был сформулирован в статье: Searle J. Minds, Brains, and Programs // Behavioral and Brain Sciences. 1980. Vol. 3. № 3. P. 417-457. См. Lycan W. What is the ‘Subjectivity’ of the Mental? // Philosophical Perspectives. 1990. Vol. 4. P. 109-130 или более подробно: Lycan W. Consciousness and Experience. Cambridge, 1996.

Деннет Д. Виды психики: на пути к пониманию сознания. М., 2004. С. 34. Иначе говоря, их содержание может быть выражено в виде суждений. Такая трактовка значения дается в каузальной теории референции, предложенной С.Крипке и Х.Патнэмом.

Dretske F. Knowledge and the Flow of Information. Cambridge, 1980. P. 8.

5

7

10

13

14

Библиография

Carnap R. Psychology in a Physical Language // Logical Positivism. Ed. by A.J.Ayer. N.Y.: Free Press, 1959. P. 165-197.

Dretske F. Knowledge and the Flow of Information. Cambridge (MA): MIT Press, 1980.

Jackson F. Epiphenomenal Qualia // Philosophical Quarterly. 1982. Vol. 32. P. 127-136.

Jackson F. What Mary Didn’t Know? // Journal of Philosophy. 1986. Vol. 83. P. 291-295.

Kripke S. Naming and Necessity. Cambridge (MA): Harvard Univ. Press, 1980. Lycan W. What is the ‘Subjectivity’ of the Mental? // Philosophical Perspectives. 1990. Vol. 4. P. 109-130.

Lycan W. Consciousness and Experience. Cambridge (MA): MIT Press, 1996. Nagel T. What It Is Like to Be a Bat? // Philosophical Review. 1974. Vol. 82. P. 435-450.

Searle J. Minds, Brains, and Programs // Behavioral and Brain Sciences. 1980. Vol. 3. № 3. P. 417-457.

Деннет Д. Виды психики: на пути к пониманию сознания / Пер. с англ. М.: Идея-Пресс, 2004. С. 34.

Патнэм Х. Философия сознания / Пер. с англ. М.: ДИК, 1999. Прист С. Теории сознания. М.: ДИК — Идея-Пресс, 2000. Сёрл Дж. Открывая сознание заново / Пер. с англ. М.: Идея-Пресс, 2002. Юлина Н.С. Тайна сознания: альтернативные стратегии исследования // Вопр. философии. 2004. № 10. С. 125-135; № 11. С. 150-164.

Лучшие фильмы Каннского фестиваля предъявляют новый взгляд на историю

Начавшись с монументальной и максимально близкой к первоисточнику адаптации хрестоматийных сказок («Сказка сказок» Маттео Гарроне) и современной утопии («Лобстер» Йоргаса Лантимоса), фестиваль лишь продолжил движение вглубь мифов, жанров и архетипов. Пока главным достижением на этом пути остаются неоклассический шедевр Тодда Хейнса «Кэрол» и эпическая мелодрама Цзя Чжанке «И горы двигаются с места». Впереди еще брутальная экранизация «Макбета» режиссера Джастина Курзела и один из самых ожидаемых фильмов года – «Убийца» Хоу Сяо-Сеня, китайское кино боевых искусств, действие которого происходит в IX в.

Все эти картины сигнализируют о главной тенденции фестиваля-2015. Похоже, усталость от голого антизрелищного натурализма, который главенствовал в кино нулевых, наконец-то сменяется возвращением к магической условности. А реализм, еще недавно приравненный к документальности, вновь ставится на роскошные котурны и тем самым лишь приобретает глубину и прозрачность.

Тодд Хейнс уже окунался в американские пятидесятые в фильме «Вдали от рая». То была деконструкция павильонных мелодрам Дугласа Серка, в которых послевоенная Америка идеализировалась настолько, что в этом то и дело проступал подвох. Хейнс обнажал его до предела, помещая в декорации утопического Голливуда 1950-х любовный треугольник с нетрадиционной линией, невозможной в фильмах той эпохи. В «Кэрол» он вновь обращается к 50-м и вновь рассказывает историю запретной любви – на этот раз между несчастливой в браке Кэрол (Кейт Бланшетт), типичной представительницей американского «бобо», и юной, еще не нашедшей себя Терез (Руни Мара), снимающей комнату на Манхэттене и работающей продавщицей в универмаге.

Кино для всех

Пока аккредитованная каннская публика (на главном мировом кинофестивале нет билетов – только аккредитации и приглашения) смотрит новейшее арт-кино, для всех желающих на пляже крутят жанровую классику, например «Терминатора» (1984) с Арнольдом Шварценеггером.

Разумеется, консервативные реалии 1950-х, когда в Америке по-прежнему действовал кодекс Хейса, а сексуальность как таковая была под запретом, только препятствуют их отношениям, уводя их в подтекст. Кэрол и Терез практически не вербализуют свои чувства, а Бланшетт и Мара играют, что называется, «кожей лица»: их выдающийся дуэт весь соткан из одних лишь взглядов и микрожестов. Рождение, воспитание, испытание чувств поданы тут так же деликатно и точно, как и в классических текстах о фатальном столкновении интимного и социального, желаний и устоев (да, на память приходят и «Мадам Бовари», и даже отчасти «Анна Каренина» – особенно из-за сюжетной линии с маленькой дочерью главной героини).

«Кэрол» – кульминация романа Хейнса с классическим или даже утопическим кинематографом. Фильм-стиль, в котором в итоге происходит преодоление стиля. Это и не ретро, хотя практически все снято в «интерьерах эпохи», и уж точно не постмодернистская стилизация, хотя тут веет дух американских мелодрам 1950-х – сдержанных и возвышенных одновременно, и не чистый психологический реализм, хотя все проникнуто достоверностью. Изобразительно картина больше всего напоминает о магических полотнах реалиста Эдварда Хоппера и классической фотографии (совсем не случайно Терез является начинающим фотографом). Тут такой же сплав меланхолии, чувственности и тайны.

Стремительное преобразование мелодрамы из низкого жанра в высокий происходит и в новом фильме Цзя Чжанке, главного автора нулевых и одного из адептов медленного медитативного кино. «И горы двигаются с места» состоят из трех частей и охватывают период в 26 лет. Как и раньше, Чжанке исследует современный Китай и происходящие в стране глобальные изменения, но теперь смотрит в будущее.

Действие стартует в китайском шахтерском городке в канун миллениума, который герои отмечают под звуки Go West от Pet Shop Boys, потом переносится в современность, а заканчивается в 2025 г. в Австралии. В начале фильма героиня, еще совсем юная, мечется между шахтером-работягой и «новым китайцем», одержимым Западом. Любит-то она первого, но выходит за второго и рожает от него мальчика, которого папа называет Долларом. Потом пути этой троицы расходятся, Китай становится-таки копией Запада, со всеми драматическими отличиями от оригинала, поколения распадаются, и в последней части мы видим результат этих пертурбаций – выросшего Доллара. Австралиец китайского происхождения, он уже не говорит на языке своих родителей, совсем забыл мать, а с отцом, который оказался на чужбине не у дел и так и не выучил английский, общается с помощью Google-переводчика.

В своем предыдущем фильме «Печать греха» Чжанке лечил современный Китай, используя древний китайский жанр уся – сплав из фэнтези, приключений и восточных единоборств, при помощи которых униженные и оскорбленные «экономическим чудом» китайцы расправлялись со своими обидчиками. Так режиссер инкорпорировал в сегодняшний реализм архаичный жанр, воссоединяя пропасть между эпохами и культурными пластами.

В новом фильме он делает нечто подобное при помощи жанра мелодрамы со всеми ее обертонами – от низкого до высокого. Задор некоторых сцен из первой части и вовсе отсылает к соцреализму, который был распространен в Китае эпохи Мао, а странное и как будто «пластиковое» изображение в последней – австралийской – главе напоминает о современных мыльных операх, глобальном жанре, который во всех странах выглядит одинаково. Еще и таким образом, через концептуальную смену изображения, стиля и технологий, Чжанке отражает, собирая воедино, стремительно распадающийся современный мир.

Нобелевская премия по литературе досталась канадке Манро

10 октября 2013

Подпись к фото,

Некоторые из рассказов Мунро были успешно экранизированы

Лауреатом Нобелевской премии по литературе за текущий год стала 82-летняя канадская писательница Элис Энн Манро. Cекретарь Шведской академии в Стокгольме Петер Энглунд назвал ее «мастером рассказов».

Среди наиболее известных сборников ее рассказов — «Танец счастливых теней» и «Открытые секреты».

Манро стала 13-й женщиной, получившей награду Шведской академии с момента основания премии в 1901 году. Размер вознаграждения оценивается в 8 млн шведских крон (1,23 млн долларов).

Сама писательница призналась в интервью канадским СМИ: «Я знала, что меня номинировали, но никогда и не думала, что ее получу».

О награде она узнала от дочери, которая позвонила и разбудила мать, чтобы поделиться радостной новостью. По словам Манро, она была «страшно удивлена» и «взволнована».

«Здесь-то давно за полночь, и я совсем обо всем этом забыла», — призналась пожилая писательница.

Среди литературных классиков лауреатами премии были Эрнест Хэмингуэй, Редьярд Киплинг, Борис Пастернак и Иосиф Бродский.

Путь в литературе

Первым рассказом уроженки Уингема, что в провинции Онтарио, стали «Измерения тени», законченный в 1950 году. Тогда Манро изучала английскую литературу в Университете Западного Онтарио.

Подпись к фото,

По словам Манро, «Дорогая жизнь» может стать ее последней книгой

Первый же сборник рассказов «Танец счастливых теней» был отменчен наградой генерала-губернатора за 1968 год. С тех пор автор выпустила еще 12 сборников.

В 2009 году писательница стала лауреатом Букеровской премии, которая вручается раз в два года, автору, пишущему на английском языке. Тогда Манро получила денежный приз в размере 95 тыс. долларов.

Арт-критик Би-би-си Уилл Гомперц выразил уверенность, что канадка мастерски владела пером на протяжении всей литературной карьеры. «Мало кто сравнится с ней. Она всегда добирается до самой сердцевины человеческого бытия», — расчувствовался Гомперц.

«Я опасался, что она не получит премию, поскольку в ее работах немного политика, а в последнии годы тенденция такова, что Нобель давали политизированным авторам», — отмечает Гомперц.

«Если б она не успела получить награду до смерти, это стало бы чудовищным упущением», — поделился опасениями критик.

Чехов в мини-юбке

Манро стала вторым уроженцем Канады, получившим «Нобеля». Первым был Сол Беллоу в 1976 году.

Писательницу часто сравнивают с Антоном Чеховым за психологический реализм, ясность и четкость стиля. Ее особенно привлекала тема взросления девочек-подростков в маленьких городах и моральные дилеммы, которые перед ними возникают.

В ранних работах канадка подчеркивает контраст между временем ее детства в небольшом консервативном городке и своей жизнью после сексуальной революции 1960-х.

Сама Манро тепло отзывалась о 1960-х годах. «Я родилась в 1931 году и чувствовала себя слегка староватой, но не слишком: через пару лет такие женщины как я гордо щеголяли в мини-юбках», — делилась воспоминаниями писательница в интервью 2003 года.

Четыре года назад Манро успешно перенесла операцию по удалению раковой опухоли.

После публикации прошлогоднего сборника «Дорогая жизнь» автор призналась канадским СМИ, что, возможно, перестанет писать.

«В моем возрасте не хочется проводить столько времени в одиночестве, сколько это необходимо писателю. К концу жизни я стала очень коммуникабельной», — поведала тогда канадка.

Оглашения нобелевских лауреатов продолжится в пятницу, когда объявят лауреата премии мира, а в понедельник мир узнает победителя премии по экономике.

«Эта система глобально ошибочна». Антон Долин о Гоголе, ЕГЭ и первичном сопротивлении

25 мая школьники сдают ЕГЭ по литературе. Крайне спорная форма единого госэкзамена уже не первый год вызывает вокруг себя общественные дискуссии.

«ЮП» решила поговорить на эту тему с недавним гостем челябинского фестиваля «Открытая книга», кинокритиком Антоном Долиным — филологом по образованию, который в литературе разбирается ничуть не хуже, чем в кино.

— Знаю, что прежде чем вы стали журналистом, вам довелось поработать учителем русского языка и литературы.

— Да, в трех разных школах. Также давал частные уроки.

— Я почему спрашиваю: у меня есть друзья-филологи, молодые ребята, которые преподают в школах и жалуются на то, какие ужасы там творятся, как тяжело работать в системе образования, которая не модернизировалась многие годы…

— Вы поймите, что представления о том, что раньше в школах не творился ужас, неверны. Ужас творился в школах, по крайней мере, в советских, всегда. Просто ужас был разный. Когда‑то не было наркотиков и трудно было представить школьников курящими, хотя школьному курению, на самом деле, тоже много лет. Но зато была невероятная муштра и промывание мозгов, которых в моем детстве — в 80-х годах — уже не было. То есть какие‑то вещи меняются, а какие‑то нет.

— А ваши дети еще не окончили школу?

— Нет, старшему 12, а младшему 5 лет.

— То есть вы еще не столкнулись с ЕГЭ?

— Столкнемся. Я не вижу никакой катастрофы ни в ЕГЭ, ни в других разваливающих систему образования явлениях. Эта система и так давно находится в руинах, поэтому дальше ее развалить уже невозможно. Мне кажется, что человек, дружащий с головой, читающий книги, способный мыслить, в состоянии сдать любой экзамен, поступить практически куда угодно. Наверное, есть какие‑то сверхблатные места, однако никогда не понимал и до сих пор не понимаю, зачем туда стремиться. Их не так уж  и много, в конце концов.

— Мы тут с коллегой, кстати, недавно решили пройти ЕГЭ по литературе, благо тестов в Интернете навалом. И нам в части B попался отрывок из «Мертвых душ» Н. В. Гоголя. Первый же вопрос гласил: к какому литературному направлению принадлежит этот отрывок. У нас сразу разгорелся спор: коллега считала, что это романтизм, а я был за то, что это реализм. В итоге оказалось, что все-таки реализм, но наша дискуссия до сих пор не утихла…

— Знаете, это как у Довлатова в рассказе «Интервью»: приходит студент к профессору на консультацию, а тот зачет принимает. Название темы «Образ лишнего человека в русской литературе». Профессор спрашивает: «Сколько бы вам понадобилось времени, чтобы осветить эту тему?». Тот: «Дней пять». «Ну вот,— говорит профессор, — вы бы управились за пять дней, мне двух лет мало, а им трех часов достаточно». Так и происходит. Просто в школе учат определенным паттернам, схемам. Что надо знать правильные ответы, что на все существуют правильные ответы.

Я все-таки не школьный учитель, хотя мой диплом дает возможность мне преподавать русский язык и литературу, однако, на мой взгляд, эта система глобально ошибочна. Называть реалистом Гоголя просто смешно. Он один из самых, наверное, ключевых родоначальников сюрреализма не только в русской, но и вообще в мировой литературе. Причем сюрреализма постромантического, характерного именно для России и многих российских авторов: Лесков, Некрасов, Сухово-Кобылин, Салтыков-Щедрин и, конечно, Достоевский были в этом смысле его последователями. И при этом всех их традиционно записывают в реалисты…

— Ну у нас же не преподают сюрреализм в школах.

— Разумеется. Потому что эта система преподавания сложилась в Советском Союзе, когда сюрреализм был буржуазным, враждебным течением, а к реализму приписывали все и всех. Если считать, что реализм это правдоподобное описание событий, чувств или поступков людей, то в этом случае я не понимаю, почему Толстой — писатель-реалист, а Лоренс Стерн — сентименталист. Что в «Сентиментальном путешествии» не реалистично? Почему реализмом не считать, например, «Дон Кихота» Сервантеса? Книгу откровенно антиромантическую, хотя она была создана до того как термин «романтизм» появился на свет, не говоря уже о термине «реализм».

На мой взгляд, вроде бы классицистическая  по всем статьям трагедия «Федра» моего любимого драматурга Жана Расина, как, собственно, и лучшие вещи Шекспира, конечно, воплощение психологического реализма. «Федра» — чистейший психологический реализм. Почему же в таком случае Тургенев или Флобер как психологические реалисты точнее Расина? Только потому у них во все это привнесен социальный контекст? Тогда надо говорить о социальном реализме. Это явление, действительно появившееся чуть позже. С другой стороны, почему испанский плутовской роман «Ласарильо с Тормеса» не социальный психологический реализм? Мне кажется, вполне. Да и в древнегреческой литературе можно найти образцы социального реализма, если немножко покопаться. Понятно, что все эти определения невероятно условны. Спорить о них можно бесконечно. А школьникам спорить нельзя. Они, если напишут не так, как думает их экзаменатор, просто получат более низкую оценку.

По сути дела система образования — в России уж точно, а может и везде — это тоталитарная система подавления личности. Мои оба ребенка не ходили в детсад, и я этому очень рад. Потому что считаю, что, в конечном счете, чем позже человек столкнется с этой системой подавления, тем лучше. Чем позже это произойдет, тем в большей степени его личность будет уже сформирована. Он будет в состоянии этой системе подавления сопротивляться. Школа закаляет личность, учит первичному сопротивлению в системе подавления, а это навыки, которые необходимы каждому человеку. Думаю, так было и так будет всегда.

12 потрясающих психологических триллеров, которые стоят вашего времени — Что посмотреть

Как поговаривал Дэвид Линч: «Когда вы с ложечки кормите зрителя, он практически сразу узнает развязку. Я люблю снимать фильмы, которые оставляют простор для фантазии и могут трактоваться абсолютно по-разному».

Сайт tasteofcinema.com собрал топ самых будоражащих психологических триллеров. Спешим поделиться!

Головокружение / Vertigo, 1958

Широко обсуждаемый психологический триллер Альфреда Хичкока. Джон Фергюсон — полицейский в отставке. После неудачной операции на крыше, с которой упал его напарник, Джон боится высоты. Очередное дело — «присмотр» за эмоционально нестабильной женой старого друга — не вызывает у него энтузиазма. Но со временем Джон влюбляется в нее, и она отвечает ему взаимностью. Во время прогулки девушка убегает на колокольню. Боязнь высоты не позволяет сыщику подняться вслед за ней, и он лишь видит в окно башни, как Мадлен падает на крышу церкви и погибает…

Отвращение / Repulsion, 1965 Первая часть «квартирной трилогии» Полански, состоящей из фильмов «Отвращение», «Ребенок Розмари» и «Жилец». Интроверт Кэрол (Катрин Денёв) переезжает со своей старшей сестрой Элен в Лондон. Через некоторое время, несмотря на многочисленные просьбы Кэрол остаться, Элен с любовником уезжают на две недели в отпуск. В течение нескольких дней нервное состояние младшей сестры перерастает в психическое расстройство.Не говори никому / Ne le dis à personne, 2006 Кадр: Canal+ [fr]

Французский триллер с Франсуа Клюзе в главной роли. Восемь лет назад Алекс Бек потерял свою жену — однажды ночью в лесу на нее кто-то напал, а Александр не успевает спасти жену, так как его оглушили. Много лет спустя он неожиданно получает письмо с видеозаписью, на которой видна его жена, и, судя по всему, запись недавняя.

Ребенок Розмари / Rosemary’s Baby, 1968

Самый известный фильм из «трилогии» о жизни семейной пары Розмари и Гая Вудхаусов, которая переехала в старомодную нью-йоркскую квартиру. Чета решает завести ребенка. Их новые соседи, Минни и Роман, рекомендуют первоклассного врача-гинеколога — доктора Сапирстайна, который вместо витаминов советует девушке пить домашние отвары Минни. Со временем Розмари понимает, что все окружающие — врач, соседи и даже ее супруг — строят зловещие планы относительно её ещё не родившегося ребёнка.

Жилец / Le locataire, 1976

Заключительный фильм «квартирной трилогии» Полански. Еще один блестящий психологический ужас, обязательный к просмотру, на этот раз с самим Романом в главной роли. На этот раз тревожное чувство обреченности, одиночества и клаустрофобии настигает Трелковского. Молодой человек переезжает в новую квартиру и узнает, что предыдущая владелица выбросилась из окна.

С широко закрытыми глазами / Eyes Wide Shut, 1999

Последний фильм режиссёра Стэнли Кубрика, вышедший на экраны через несколько месяцев после его смерти. На рождественской вечеринке Билл встречает своего старого приятеля музыканта Ника, который выступает на вечере. Позже, уже после вечеринки, друзья снова встречаются, и Ник рассказывает Биллу о закрытой вечеринке, где он работает пианистом с завязанными глазами. Из-за любопытства Билл хочет туда попасть, но музыкант предупреждает что чтобы туда попасть, надо купить маску, костюм и добыть пароль…

Временная петля / Los cronocrímenes, 2007

Кадр: Arsénico P.C.

Научно-фантастический триллер о путешествиях во времени от испанского мастера триллеров Начо Вигалондо. Гектор — совершенно обычный мужчина, который живет со своей семьей в доме у леса. Однажды в бинокль он замечает обнаженную девушку. Любопытство заставляет Гектора уйти в самую чащу, но вместо очаровательной незнакомки он встречает вооруженного человека, чье лицо скрыто окровавленными бинтами. Сможет ли Гектор убежать? И откуда появился этот мужчина?

Видеодром / Videodrome, 1982

«Видеодром» — это мир культового канадского режиссера Дэвида Кроненберга, состоящего из убийств, пыток, садомазохизма и нигилизма. Макс Ренн — директор маленького телевизионного канала СивикТВ. Его станция ловит сигнал канала, по которому показывают пытки и убийства. Вместе со своей подружкой Никки они пытаются выяснить, откуда идет сигнал, и добираются до Питтсбурга, США. Несмотря на предупреждения Макса, Никки уезжает в Питтсбург, в то время как мужчина все больше погружается в мир секса, насилия и тревожных галлюцинаций.

Плетеный человек / The Wicker Man, 1973

Кадр: British Lion Film Corporation

«Плетеный человек» — сливки британских культовых фильмов. Полицейский инспектор сержант Гови получает тревожное письмо — на небольшом острове Саммерайленд пропала девочка. По прибытии инспектор получает весьма радушный прием. Однако, заметив то, что местные практикуют ритуалы древнего кельтского язычества, Гови понял, что девушку скорее всего прячут для жертвоприношения.

Тайна в его глазах / El secreto de sus ojos, 2009

1974 год. Молодой судебный служащий Бенхамин Эспосито начинает расследовать дело жестоко изнасилованной и убитой молодой женщины. Пообещав вдовцу найти убийцу и даже не успев начать расследование, Эспосито тут же отметает самую логичную версию о том, что женщину убили двое рабочих иммигрантов. Действие переносится в 1999, где уже пожилой Бенхамин пишет книгу о том самом незакрытом деле об убийстве, которое все еще его беспокоит…

Сердце ангела / Angel Heart, 1987 Кадр: Carolco International N.V.

Американский психологический триллер Алана Паркера, который опередил свое время и на данный момент является культовым. Гарри Эйнджела, частного детектива, нанимает предприниматель Луи Сайфер. В годы Второй мировой музыкант одолжил у Луи крупную сумму, а вернувшись с войны, полностью утратил память, попал в психиатрическую лечебницу и в итоге исчез. Гарри берется за дело, но каждая ниточка, которая приводит его к должнику, тут же обрывается — кто-то последовательно убивает всех свидетелей, которых опрашивает Эйнджел.

Эксперимент / Das Experiment, 2000

Из местной газеты Тарек узнает о проведении социального эксперимента в смоделированной тюрьме. Всем участникам, продержавшимся в проекте 2 недели полагается щедрое вознаграждение. Молодой человек тут же записывается в ряды добровольцев. В начале эксперимента 20 испытуемых делятся на «заключенных» и «охранников». Некоторое время спустя участники настолько «вживаются» в свои роли, что «заключенные» начинают бунтовать, а «охранники» — жестоко пресекать любое сопротивление.

Эта изнуряющая и завораживающая картина основана на реальной истории: в 1971 году был проведен «Стэнфордский тюремный эксперимент» (исследование реакции человека на ограничение свободы), который из-за жестокости испытуемых по отношению друг к другу пришлось преждевременно остановить.

По материалам: tasteofcinema.com

14 июля 2016

Нашли ошибку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Культура — Театр — Современный театр

Сингэки (буквально — «новый театр») — театральная форма, грубо сопоставимая с западным театром XX в. В отличие от традиционного японского театра (кабуки, Ноо), в котором важную роль играют танцы и мелодекламация, сингэки опирается на диалог и психологический реализм.
Лидеры движения за новый театр, зародившегося на переломе между XIX и XX вв., исходили из стремления создать драму, реагирующую на быстрые изменения в национальной экономике, политике, быту и духовном настрое японского народа. Правомерно утверждать, что движение развернулось всерьез с появлением в стране переводов пьес Генрика Ибсена. Наиболее горячим энтузиастом творчества Ибсена был Каору Осанаи (1881 — 1928), который в 1909 г. создал собственную театральную компанию Дзию Гэкидзё (Свободный театр) и до 1919 г. ставил западные и новые японские пьесы.

Другая важная фигура движения за новый театр, Сёё Цубоути (1859 — 1935). Он глубоко осознал необходимость специальной подготовки актеров и актрис, способных играть в современных пьесах. Дело в том, что члены трупп, принадлежавших к традиционному театру, для исполнения ролей в сингэки не подходили. К тому же следовало принимать во внимание то обстоятельство, что и в кабуки, и в Ноо женские роли приходились на долю мужчин. Поэтому Цубоути обратился к любителям обоего пола и принялся тренировать их именно в расчете на участие в постановках, неведомых прежде в стране. Его группа (Бунгэй Кёкай) была создана в 1906 г.

Следующим импульсом развития движения за новый театр послужило катастрофическое Кантоское землетрясение 1923 г., разрушившее большинство театральных зданий в столице. Уже в 1924 г. Осанаи построил небольшой театр, оснащенный самым совершенным по тогдашним меркам сценическим оборудованием. Этот театр (Цукидзи сёгэкидзё — «театрик Цукидзи») стал центром подготовки кадров для вновь формировавшихся трупп и ознакомил японскую аудиторию с внушительным количеством пьес (главным образом, европейских). Благодаря практической деятельности и идейному влиянию Осанаи, скорее театральные компании, а не отдельные драматурги, заняли главное место в движении за новый театр. Компания Осанаи внесла в театральный мир и политические мотивы, говоря конкретно, — марксистские идеи, которые широко распространялись тогда в сферах художественной и интеллектуальной жизни Японии.

После смерти Осанаи в 1928 г. движение за новый театр обнаружило еще больший крен влево. Но с начала 30 — х годов правительство приступило к ограничениям деятельности политически активных трупп, закрывая театры и арестовывая видных театральных фигур. В политическом театре предвоенного периода были поставлены пьесы некоторых значительных драматургов, например, Сакаэ Кубо (1901 — 1958). Характерно, что выдающийся драматург послевоенного времени и большой поклонник Кубо — Дзюндзи Киносита (1914 — ) демонстрирует в своих работах ту же, что и Кубо, степень левополитической ангажированности.

Наличествовали в предвоенные годы и такие деятели, которые старались более тесно привязать новый театр к литературным и эстетическим идеалам. Особенно преуспел на этом поприще Кунио Кисида (1890 — 1954), вдохновлявший своим примером более молодых драматургов — Каору Моримото (1912 — 1946), Митио Като (1918 — 1953) и Тикао Танака (1905 — ). Кисида также содействовал развитию нескольких театральных компаний, в первую очередь Бунгакудза, начавшую выпускать спектакли в 1938 г. Еще одной влиятельной труппой была Хайюдза, основанная в 1944 г. Корэя Сэндо (1904 — ).

В первые годы после окончания Второй мировой войны соцветие блестящих талантов в области актерского мастерства, режиссуры и драматургии подняло новый театр на весьма высокую ступень творческих достижений. Весомый вклад в успехи этого жанра внесли две театральные компании — Гэкидан Мингэй, основанная в 1950 г. одной из раннее существовавших трупп сингэки, и Гэкидан Сики, учрежденная в 1953 г. Обе компании продолжали использовать опыт прошлого, собирая вокруг себя устойчивые коллективы как актеров, так и драматургов.

Театральные компании предприняли также решительные меры по распространению своей деятельности на провинциальные города страны. Эти гастроли за пределами Токио позволили новому театру привлечь широкую общенациональную аудиторию, хотя он остается ориентированным в первую очередь на белых воротничков и интеллектуалов, а не на «рабочих — зрителей», к которым тяготеют левые активисты из числа театральных работников. Рост престижа театральных компаний и качества выпускаемых ими спектаклей стимулировали многих выдающихся романистов современности к работе для сцены. Среди них — Кобо Абэ (1924 — 1993), Юкио Мисима (1925 — 1970), Масакадзу Ямадзаки (1934 — ), Сэйити Ясиро (1927 — ) и Минору Бэцуяку (1937 — ).

Условный дядя Ваня

1. «Изотов» (реж. Андрей Могучий, Александринский театр, Санкт-Петербург).

По пьесе современного драматурга Михаила Дурненкова в соавторстве с художником Александром Шишкиным режиссер Андрей Могучий сделал грандиозное зрелище. На фоне ватмана со стрелочками и формулами происходит драма писателя Изотова, который сталкивается со своей прожитой, но не всегда так, как хотелось, жизнью.

Награды: «Лучшая работа художника в драме», «Лучшая работа режиссера в драме»

2. «Дядя Ваня» (реж. Римас Туминас, театр им. Вахтангова, Москва).

Психологизм — не единственная отмычка для Чехова, считают в театре представления. Туминас сделал персонажей Чехова изящно гротексными. Из запустевшего помещичьего хозяйства, на страже которого стоит каменный парковый сфинкс, выходят, как из небытия, почти игрушечные герои, чтобы морочить голову живому дяде Ване — Маковецкому, за невероятной игрой которого наблюдаешь неотрывно.

Награда: «Лучший спектакль в драме. Большая форма»

3. «Экспонаты» (реж. Марат Гацалов, Прокопьевский драматический театр, Прокопьевск).

Спектакль по пьесе Вячеслава Дурненкова. В провинциальной дыре появляются типы, которые готовы купить город и превратить его в музей. Актеры прокопьевского театра и сами выглядят как люди с улицы или персонажи пьесы. Помещая их в изящную рамку этнографического музея с белыми стенами, Марат Гацалов скрещивает жизнь с театром, и перед нами действительно возникают экспонаты.

Награда: «Приз критики»

4. «Воццек» (реж. Дмитрий Черняков, Большой театр, Москва).

Страшную и сложную оперу Альбана Берга Черняков ставит в современнейших декорациях. Перед зрителем стена, где в каждой ячейке с безликой евромебелью мечется со своей жизнью человек. Драма маленького человека, слышащего голоса, разворачивается на фоне плазменных экранов.

Награды: «Лучшая работа режиссера в опере», «Лучшая работа дирижера в опере», «Лучшая работа художника по свету в музыкальном театре»

5. «Гвидон» (реж. Александр Огарев, Школа драматического искусства, Москва).

Драматическая опера, написанная на стихи Хармса молодым композитором Александром Маноцковым и поставленная Александром Огаревым с хореографией Олега Глушкова, идеально легла на хоровые возможности труппы ШДИ. Тонкий, сложно организованный спектакль, где Хармс становится поэтом, который разговаривает с Богом. И через него тем же начинает заниматься и зритель.

Награда: «Лучший спектакль конкурса “Эксперимент”»

Определение психологического реализма

Психологический реализм — литературный жанр, получивший известность в конце 19 — начале 20 веков. Это жанр художественной литературы, ориентированный на характер персонажей, поскольку в нем основное внимание уделяется мотивам и внутренним мыслям персонажей.

Писатель психологического реализма стремится не только показать, что делают персонажи, но и объяснить, почему они совершают такие действия. В романах психологического реализма часто присутствует большая тема, когда автор выражает мнение по социальному или политическому вопросу через выбор его или ее персонажей.

Тем не менее, психологический реализм не следует путать с психоаналитическим письмом или сюрреализмом, двумя другими способами художественного выражения, которые процветали в 20-м веке и были сосредоточены на психологии уникальными способами.

Достоевский и психологический реализм

Прекрасным образцом психологического реализма (хотя сам автор не обязательно соглашался с классификацией) является «Преступление и наказание» Федора Достоевского.

Этот роман 1867 года (впервые опубликованный в виде серии рассказов в литературном журнале в 1866 году) посвящен русскому студенту Родиону Раскольникову и его плану убийства неэтичного ростовщика.В романе много времени уделяется самообвинениям и попыткам оправдать свое преступление.

На протяжении всего романа мы встречаем других персонажей, которые совершают неприятные и незаконные поступки, мотивированные их отчаянным финансовым положением: сестра Раскольникова планирует выйти замуж за человека, который может обеспечить будущее ее семьи, а его подруга Соня занимается проституцией, потому что у нее нет ни гроша.

Понимая мотивы персонажей, читатель лучше понимает главную тему Достоевского: условия бедности.

Американский психологический реализм: Генри Джеймс

Американский писатель Генри Джеймс также очень эффективно использовал психологический реализм в своих романах. Джеймс исследовал семейные отношения, романтические желания и небольшую борьбу за власть через эту призму, часто с мельчайшими подробностями.

В отличие от реалистических романов Чарльза Диккенса (которые имеют тенденцию подвергать прямую критику социальной несправедливости) или реалистических композиций Гюстава Флобера (которые состоят из щедрых, точно упорядоченных описаний различных людей, мест и предметов), произведения Джеймса психологического реализма в основном сосредоточены на внутренней жизни благополучных персонажей.

Его самые известные романы, в том числе «Портрет женщины», «Поворот винта» и «Послы», изображают персонажей, которым не хватает самосознания, но часто нереализованные желания.

Другие примеры психологического реализма

Акцент Джеймса на психологии в его романах оказал влияние на некоторых из самых важных писателей модернистской эпохи, включая Эдит Уортон и Т.С. Элиот.

«Эпоха невинности» Уортона, получившая Пулитцеровскую премию в области художественной литературы в 1921 году, предлагает взгляд изнутри на верхний средний класс общества.Название романа иронично, поскольку главные герои, Ньюленд, Эллен и Мэй, действуют в кругах, которые далеко не невинны. В их обществе существуют строгие правила относительно того, что правильно, а что нет, несмотря на то, чего хотят его жители.

Как и в «Преступлении и наказании», внутренняя борьба персонажей Уортона исследуется, чтобы объяснить их действия. В то же время роман рисует нелестную картину их мира.

Самое известное произведение Элиота — стихотворение «Любовная песня Дж.Альфред Пруфрок »также относится к категории психологического реализма, хотя его также можно отнести к сюрреалистическим или романтическим. Это пример письма« потока сознания », поскольку рассказчик описывает свое разочарование упущенными возможностями и потерянной любовью.

Психологический реализм в литературе: определение и обзор — видео и стенограмма урока

Примеры

Бостонцы Генри Джеймс

Хотя этот роман 1886 года часто критикуют как антифеминистский и в некотором роде бесчувственный, он является одним из пионеров психологического реализма.450-страничный фолиант Джеймса рассказывает о взаимодействии Олив Ченслер и Верены Пранс, политической активистки-феминистки и ее протеже, с двоюродным братом Олив Бэзилом Рэнсомом, женоненавистником-юристом и ветераном из Миссисипи. « Бостонцы », наполненные самоанализом и описанием самых сокровенных мыслей и чувств персонажей, рисуют яркую картину американской политики с классической битвой между либералами (Олив) и консерваторами (Рэнсом), разыгравшейся еще в конце 19 века.

Вот пример психологического реализма в романе в действии. В конце концов, рассказчик описывает мисс Ченселлор как переживающую самую низкую точку в своей жизни:

Это был день, который ей суждено было никогда не забыть; она чувствовала, что это было самым печальным, самым болезненным в ее жизни. Беспокойство и преследующий страх теперь не овладели ею … Но неизмеримая тяжесть страданий, казалось, села на ее душу; она болела от горечи своей меланхолии, она была немой и холодной от отчаяния.Она израсходовала жестокость своего ужаса, рвение своего горя, и теперь она слишком устала, чтобы бороться с судьбой.

Ulysses Джеймса Джойса

Возможно, вы никогда не задумывались об этом, но акцентирован ли ваш внутренний монолог? Когда вы мысленно просматриваете какие-то вещи, представляете ли вы запятые, точки или многоточия в соответствующих местах? Скорее всего, это не тот случай, и Джеймс Джойс, должно быть, тоже так думал.Его психологический роман Улисс считается одним из эталонов модернистской литературы, но он также известен тем, что часто лишен знаков препинания, которые так полезны читателям. В случае Джойса это отсутствие разделительных и направляющих знаков — в дополнение к комично сложной лексике — отражает то, как он представлял себе работу человеческого разума. Это широко популяризировало развитие в литературе, известное как поток сознания : литературная техника, которая изображает способ, которым бесконечные и часто противоположные мысли и чувства пересекают разум в любой момент времени.

Один особенно мутный поток сознания приходит к нам от Леопольда Блума. Однако очевидно, что у Блума действительно есть некоторые сложные (хотя все же довольно грубые) эмоции под его типично грубым внешним видом, особенно те, которые сосредоточены на его чувствах к своей жене, Молли:

На какие антагонистические настроения повлияли его последующие размышления? Зависть, ревность, отречение, невозмутимость. Завидовать? О телесном и ментальном мужском организме, специально приспособленном для доминирующей позы энергичного человеческого совокупления и энергичного движения поршня и цилиндра, необходимого для полного удовлетворения постоянного, но не острого вожделения, обитающего в телесном и ментальном женском организме, пассивном, но не тупом.

Итоги урока

Давайте рассмотрим. Психологический реализм представляет собой верное и последовательное изображение в литературе внутренних человеческих мыслей, чувств и личностных качеств. Считается, что он был введен Генри Джеймсом в конце 19 века, сейчас он составляет основную часть большей части литературы, выпускаемой в наши дни.

Эта концепция оказала большое влияние на модернизм — литературное движение начала 20-го века, посвященное в основном нарушению прежних литературных конвенций и изучению условий жизни человека — и является краеугольным камнем психологического романа , произведений в основном прозы. озабочены внутренней характеристикой и анализом, а не развитием сюжета.Важным нововведением в изображении психологического реализма является инструмент, известный как поток сознания , который представляет собой литературную технику, изображающую способ, которым бесконечные и часто противоположные мысли и чувства пересекают разум в любой момент времени.

Генри Джеймс и психологический реализм

Вся художественная литература частично является автобиографией, а также автобиография — это отчасти художественная литература; возможно, великий романист — больше всего. Нравиться один из его персонажей, Генри Джеймс, был художником, исследующим общество, «страстным паломник »в поисках опыта.Генри родился в богатой культурной семье. Джеймс — один из немногих авторов в истории американской литературы, которому не пришлось беспокоиться о деньгах. Его отец, Генри Джеймс, сэр был неминуемым философом и реформатор, а его брат Уильям Джеймс должен был стать известным философом и психолог. Его раннее воспитание было обычным — он познакомился с культурой влияние Европы в очень раннем возрасте.

Джеймс был объемный писатель. Вся его жизнь была долгой и плодотворной карьерой. производительность.Объем работы занял немало томов — романы, путешествия. статьи, критические анализы, литературные портреты, пьесы, автобиографии и серия критических предисловий по художественной литературе. Кроме того, он был писатель обильно написал и оставил ряд записных книжек.

Творческую жизнь Генри Джеймса можно разделить на три периода. В В первый период (1865-1882) он написал ряд романов, среди которых наиболее важные включают The American, Дейзи Миллер , принесшая ему международную известность и раскрывающая увлечение Джеймса с его «международной темой», и The портрет леди, , одна из величайших книг, которые когда-либо писал Джеймс.В второй период его карьеры продлился с 1882 по 1895 год, когда он бросил «Международная тема» и писал свои рассказы о тонких исследованиях межличностных отношения. В период с 1895 по 1960 год он написал несколько повестей и рассказов о с детством и юностью, что было раскрытием его более ранней темы невиновность в испорченном мире. Самые известные из них — загадочные The Turn of the Screw и What Maisie Knew. В первой четверке Годы 20 ^-го века, Джеймс написал три великих романа Послы, Крылья Голубя, и Золотая чаша , которая представляла вершина его искусства.В последние годы своей жизни он написал несколько американских впечатлений и немного автобиографического материала, и остались два романа, Башня из слоновой кости и Смысл прошлого незаконченный

Во время его при жизни, его слава во многом основывалась на том, как он справлялся со своими главными литературными тема, «международная тема»: встреча Америки и Европы, американская невинный контакт с декадансом Европы, и его моральные и психологические осложнения. За всю свою писательскую карьеру Джеймс был озабочен «точкой зрения», которая находится в центре эстетики Роман.Чтобы соответствовать жизни, автору следует избегать искусственного всеведения. как можно больше. Он использовал особый метод рассказа истории, то есть освещение ситуации и персонажа через один или несколько умов. Этот метод он назвал «точка зрения».

Генри Джеймс был особой разновидностью психологического реализма. Он нашел Джорджа Элиота своим идеал философского романиста, впечатленный ее взглядом в умы и души ее героев. Его реализм был особой психологической реализм.Некоторые из его рассказов включают в себя крупные события или захватывающие действия. герои его лучших романов смотрят больше, чем живут в нем. Вещи случилось с ними, но не в результате их собственных действий. Мы заинтересованы в том, как их разум реагирует на события истории. Что они видят? Как они пытаются это понять? Изменяющееся сознание персонажа — вот реальная история.

В конец 19, ^-е, века, большинство читателей не были готовы к такому новому подходу. и поэтому величайшие романы Генри Джеймса не пользовались большой популярностью.А вот в 20 ^-е В литературе века метод «потокового сознания» получил широкое распространение. Спасибо современной психологии и таким писателям, как Генри Джеймс, мы теперь более интересуется работой разума. Джеймс теперь прочно утвердился как один ведущих романистов Америки, критик и психолог, реалист непревзойденного тонкость.

Психологический реализм

Психологический реализм

Сализалиха Мустафа (1) отмечает, что «психологический реализм в литературных текстах дает возможность читателям реконструировать каждый аспект информации, предлагаемой в тексте, с разных сторон или точек зрения.«В« Макбете »Шекспира,« Метаморфозы »Франца Кафки и« Яма и маятник »Эдгара Аллана По все три автора прибегают к использованию психологического реализма, чтобы усилить свои темы и предоставить аудитории различные точки зрения или психологические системы координат, с помощью которых Чтобы понять их и их персонажей. Используя психологический реализм, все авторы заставляют нас с большей готовностью идентифицировать себя с людьми в своих произведениях, когда они делают выбор и сталкиваются с обстоятельствами, которые радикально меняют их психологическое и физическое состояние.Амбиции Макбета приведут к его смерти, превращение Грегора Замсы в гигантское насекомое приведет к его смерти, но также и к расцвету его сестры, а заключенного в «Яме и маятнике» терроризируют психологически перед окончательным освобождением. В этом анализе будет обсуждаться использование психологического реализма в каждой из этих трех работ и то, какое влияние это использование соответствующего автора оказывает на читателя. В заключении будет рассмотрено, как неприкрашенная природа реализма обеспечивает более глубокое понимание и понимание человеческого поведения.

«Макбет» предоставляет нам реалистичные психологические состояния Макбета и Леди Макбет, которые не только показывают присущую человеку способность к злу, но также раскрывают реалистичный характер борьбы за власть на высших уровнях общества. Макбет, как и «Яма и маятник», использует звуки, запахи и визуальные элементы, чтобы изобразить психологическое состояние и реальность Макбета с его точки зрения. Макбет слышит звук колокола и видит в этом знак судьбы Дункана, но также и как поддержку его собственных амбиций: «Колокол приглашает меня / Не слушай его, Дункан, потому что это звон / Который зовет тебя»…

Подробнее о психологическом реализме …

Загружается …

APA ГНД Чикаго

Психологический реализм. (1969, 31 декабря).На LotsofEssays.com. Получено в 19:44, 6 июня 2021 г., с https://www.lotsofessays.com/viewpaper/2000435.html.

Много очерков. «Психологический реализм». LotsofEssays.com. LotsofEssays.com, (31 декабря 1969 г.). Интернет. 06 июн.2021.

Множество эссе, «Психологический реализм», LotsofEssays.com, https://www.lotsofessays.com/viewpaper/2000435.html (по состоянию на 06 июня 2021 г.)

Психологический реализм в искусстве |

Автор: Кевин Корбетт

Написано: 14 июля 2020 г.

Jupiterimages / Photos.com / Getty Images

Психологический реализм в искусстве относится к школе реализма, которая подчеркивает внутреннюю психологическую реальность над внешней реальностью. Художники этой школы, которые чаще всего встречаются в литературе, пытаются как можно точнее изобразить внутреннюю работу ума.

Таким образом, школьный подход часто противоречит традиционному реализму в сценах и изображениях, которые она представляет; это потому, что для психолога-реалиста сюрреалистическая или фантастическая сцена или изображение могут быть более реалистичными, чем обыденные, если они точно отражают более глубокие психологические реалии.

«Памела»

Английский писатель Сэмюэл Ричардсон написал одно из первых художественных произведений, которое считается психологическим реализмом: роман 1740 года «Памела, или добродетель вознаграждена». История касается 15-летней служанки Памелы Адамс, которую запер в тюрьму ее новый хозяин, когда она отказывается стать его любовницей. Текст романа состоит из серии писем, которые, как считал Ричардсон, помогут ему более точно передать душевное состояние Памелы, когда она пыталась сбежать, а также постепенно влюбилась в своего похитителя.Хотя в свое время он был бестселлером, многие считали его дрянным романтическим романом, но в 21 веке очевидно, что Ричардсон задавал тон будущим художественным тенденциям.

• Английский писатель Сэмюэл Ричардсон написал одно из первых художественных произведений того, что считается психологическим реализмом: роман 1740 года «Памела, или добродетель вознаграждена».
  
• Текст романа состоит из серии писем, которые, как считал Ричардсон, помогут ему более точно передать душевное состояние Памелы, когда она пыталась сбежать, а также постепенно влюбилась в своего похитителя.

XIX век

В XIX веке психологический реализм стал более практичным в качестве повествовательного подхода писателями. Самая известная работа Гюстава Флобера «Мадам Бовари», опубликованная в 1857 году, содержит множество примеров подхода, который он использовал, чтобы показать, как сентиментальность и одержимость Эммы Бовари романтическими идеалами любви привели к ее падению. Американский и английский писатель Генри Джеймс с большим успехом применил этот подход в «Повороте винта», опубликованном в 1898 году.В нем молодая няня считает, что ее подопечные могут преследовать призраки, а смысл финала зависит от интерпретации читателем ее психологического состояния.

• В XIX веке писатели стали больше практиковать психологический реализм как повествовательный подход.
  
• Самая известная работа Гюстава Флобера «Мадам Бовари», опубликованная в 1857 году, содержит множество примеров подхода, который он использовал, чтобы показать, как сентиментальность Эммы и одержимость романтическими идеалами любви привели к ее падению.

Импрессионизм

Были художники в других областях, кроме литературы, которые создавали произведения психологического реализма. Школа живописи импрессионистов, выросшая в Париже 19 века, действительно была основана на идеалах психологического реализма. Для таких художников, как Клод Моне и Пьер-Огюст Ренуар, «впечатление» сцены в сознании было так же важно, как и ее внешняя реальность. Например, картина Моне 1872 года «Впечатление, восход солнца», хотя и не фотореалистичная, была написана таким образом, чтобы выразить чувство свободы и новизны, которое Моне почувствовал, когда увидел рассматриваемую сцену.

• Были художники в других областях, кроме литературы, которые создавали произведения психологического реализма.
  
• Школа живописи импрессионистов, выросшая в Париже 19 века, действительно была основана на идеалах психологического реализма.

Джеймс Джойс

Ирландский писатель Джеймс Джойс, пожалуй, самый известный представитель психологического реализма. Его самая известная работа «Улисс», опубликованная в 1922 году, описывает один день из жизни Леопольда Блума в Дублине 20-го века.В то время как он использовал эту технику в более ранних работах, таких как «Портрет художника в молодости» в 1916 году, «Улисс» был работой, в которой Джойс усовершенствовал технику повествования так называемого «потока сознания». , в котором представлены все мысли и ощущения персонажей по мере их появления. Будучи чрезвычайно экспериментальным для своего времени, «Улисс» теперь считается одним из величайших романов на английском языке, а также одним из самых глубоко исследующих произведений психологического реализма, когда-либо созданных.

• Ирландский писатель Джеймс Джойс, пожалуй, самый известный представитель психологического реализма.
  
• Хотя он использовал эту технику в более ранних работах, таких как «Портрет художника в молодости» в 1916 году, «Улисс» был работой, в которой Джойс усовершенствовал так называемый «поток сознания». техника повествования, которая представляет все мысли и ощущения персонажей в том виде, в каком они происходят.

Определение психологического реализма | Чегг.com

Романы, выросшие из психологического реализма, считаются управляемыми персонажами и уделяют особое внимание внутренней жизни главного героя или других персонажей с точки зрения точки зрения. В этих романах действительный сюжет не только вторичен, но и возникает из мотивов, страхов и реакций персонажей на стоящие перед ними дилеммы. Эту перспективу можно ясно увидеть в «Гамлете » Шекспира и «Памеле » Ричардсона.Как современное движение, психологический реализм совпал с возникновением психологии как формального исследования, и, хотя есть предположения о взаимосвязи между движениями, проницательный анализ сознательных и бессознательных мотиваций очевиден в работах Достоевского, Уортона и Джеймса.

---

См. Другие разделы литературы

Показать стенограмму

Привет, ребята, меня зовут Алекс, и я репетитор здесь, в компании Chegg tutors, и сегодня я собираюсь поговорить с вами о психологическом реализме и литературе, поэтому, чтобы поговорить о психологическом реализме и реализме более общей категории, мне нужно поговорить о движении романтизма, из которого возник реализм, поэтому романтизм был движением в литературе, искусстве и гуманитарных науках в истории, которое возникло в начале 19-го века и длилось два раза примерно в середине 19-го века, так что это с 1800-х по 1850 год и сам романтизм был реакцией на эпоху Просвещения или эпоху разума на Промышленную революцию и на усиление механизации и урбанизации, которые принесла Промышленная революция, поэтому романтизм был реакцией на рационализм и предпочтение эмоций и интуиции над рациональной эмпирической мыслью, так что некоторые из Некоторые из авторов и поэтов, которые очень хорошо зарекомендовали себя как часть канона романтизма, — это Эдгар Аллан По, Мэри Шелли, и оба они В течение долгого времени с Вашингтоном Ирвинг имел много аспектов сверхъестественного в произведениях, многие готическая литература, которая была очень заметна в начале 19-го века, могла считаться предметом романтизма, а также поэзии Уильяма Вордсворта и раннего, в то время как Уитмен стихотворения много отголосков романтизма можно почувствовать в трансценденталистском движении примерно 1830-х 1840-х годов, которое вы видите у Ральфа Уолдо Эмерсона и Генри Дэвида Торо, снова такого романтизма, что эмоции и интуиция были выше рационализма, как я сказал с Эдгаром Алланом По, Мэри Шелли и Вашингтоном. Ирвинг, в нем могут быть аспекты сверхъестественного, и да, поэтому он просто действительно ценил движение, и поэтому реакцией на это было литературное движение реализма, поэтому реализм хотел отреагировать своего рода против идеализма и позитивизма романтизма, множества измов гм и реализм возник из вновь усилившейся индустриализации и Гражданской войны, а также всех эмоциональных и психологических травм, нанесенных Гражданской войной. d в Соединенных Штатах, а также с ростом уровня грамотности, поэтому с этим ростом уровня грамотности в основном среди граждан нижнего и среднего класса вы начали видеть более высокий спрос со стороны граждан нижнего и среднего классов, требующих литературы, отражающей их жизнь, так много литературы романтизма не говорили о бедственном положении и не говорили о том, что значит жить в трущобах, или о каких-либо повседневных проблемах, с которыми многие люди сталкивались во время промышленной революции. был попыткой рассказать об этом опыте, и его думали, чтобы изобразить жизнь такой, какой она была на самом деле, так что это в основном повседневная жизнь, поэтому в ней говорится о чем-то приземленном, но это превращает это в драму повседневной жизни, поэтому это движение началось в Европе именно во Франции, а затем это как бы взорвалось там, а затем оно было доставлено в Соединенные Штаты писателем по имени Уильям Дин Хауэллс, поэтому он был первым писателем, который привнес реализм в Соединенные Штаты, и он действительно Его рассказы, которые он опубликовал в Атлантике, и другие авторы, связанные с реализмом, — это Марк Твен, который написал Приключения Тома Сойера и приключения Гекльберри Финна, и их можно отнести к категории реализма, потому что Марк Твен много внимания уделял регионализму или другим регионам. Соединенных Штатов, поэтому большинство ваших историй происходят на юге, и в них есть персонажи с южным диалектом, и на всех его работах он пытается инкапсулировать живую жизнь и народные сказки, а также различные мифы и религии тех, кто в юг, и это также можно рассматривать как реакцию на великую экспансию на запад, которая произошла в середине 19 века, поэтому с этой экспансией на запад, с такой индустриализацией и, хм, просто с Промышленной революцией все стало стандартизировано, так что многие люди были обеспокоены тем, что местный колорит будет утерян, поэтому гонщики вроде Mark 20 пытались запечатлеть этот вид местного колорита через другие авторы, такие как Стивен Крейн, написавший «Красный знак храбрости» о гражданской войне, были очень выдающимися реалистами. В «Красном знаке храбрости» в значительной степени рассказывалось о мельчайших деталях и эмоциональной травме. физическая травма, связанная с Гражданской войной, а затем присоединиться к материалам Джона Стейнбека, эм, это был тот, кто пришел немного позже, в начале 20-го века, но снова попытался изобразить жизнь как можно точнее без какого-либо романтического и стилистического чутья романтиков, чтобы они говорили правду о жизнях тех, кто испытывал подобные повседневные проблемы жизни в Америке, будь то в пыльной чаше или пережил Первую мировую войну, поэтому психологический реализм является разновидностью этого реалистического литературного движения, ищущего истину, но Авторы-психологи-реалисты, рассказывающие об этом поиске истины, исследовали сознание своих персонажей, так что это также очевидно из тенденции поздней уверенности психологии к повышению Это академическое стремление, особенно с влиянием Фрейда, поэтому Фрейд должен использовать метод психо и психоанализа и в основном заявлять, что исследование бессознательного и выяснение мотивов кого-то важно для выяснения характера человеческого характера, поэтому многие из этих авторов они предпочтительный мотив по сравнению с сюжетом, поэтому они анализировали внутреннюю жизнь персонажей, а не их внешние действия, поэтому они думали, что для того, чтобы узнать правду о человеческом состоянии, вы должны исследовать мысли их персонажей и выяснить, почему они ведут себя так, как есть почему они принимают эти решения, и поэтому многие авторы, которые связаны с аспектом психологического реализма реализма, — это Уильям Фолкнер, который в звуке и ярости вы можете увидеть что-то вроде этих аспектов психологического реализма, когда он рассказывает историю эта южная семья на юге после гражданской войны через их взгляд от первого лица, и, например, в первой главе тот же звук в ярости рассказанный с точки зрения умственно отсталого или умственно отсталого персонажа, и он включает в себя все виды или, по крайней мере, восприятие Уильяма Фолкнера того, какой может быть жизнь в сознании этого персонажа, о котором спрашивали другие или другие авторы, или просто я катался на лыжах с подобными Преступление и наказание Вирджиния Вулф, которую часто связывают с этим типом сознания. Генри Джеймс и Эдит Уортон в Соединенных Штатах, они говорили в основном о своего рода верхушке общества, и в своих работах они обращали особое внимание на психологические мотивы своих персонажей и то, как они ориентируются в буржуазном обществе, гм, и хотя я действительно привел конкретные даты этих литературных движений, вы можете увидеть отголоски во всех литературных движениях, следующих за ними, так что, например, психологический реализм можно увидеть в движении звуковых сигналов с их попыткой вид первой мысли лучшая мысль автоматическое письмо пытается изобразить сознание человека как можно точнее, просто вставив Если все на странице точно, как это происходит, то вы также можете увидеть это в более современных работах, таких как роман Марка Хаддена 2003 года «Любопытный инцидент с собакой в ​​ночное время», который представляет собой историю от первого лица, рассказанную рассказчик — мальчик-подросток с некоторой формой аутизма, и вся история проходит через его точку зрения, поэтому снова пытается раскрыть этот опыт, проникнув в сознание персонажа и пытаясь показать, что он думает, как он думает и о чем их мыслительный процесс и то, как они воспринимают мир, влияет на их действия, поэтому психологический реализм можно почувствовать через десятилетия следования литературным движениям, так что да, такой психологический реализм в поисках истины о человеческом состоянии да, спасибо Я снова Алекс с наставниками Чегга

Литературные видео

01:00

учебник

Canon

01:00

учебник

Занижение

01:00

учебник

Риторика

01:00

учебник

Творческая документальная литература

01:00

учебник

конфликт

01:00

учебник

Крещение

01:00

учебник

Повествовательная структура

01:00

учебник

Викторианская литература

01:00

учебник

Трагедия

Психологический реализм и персонажи | Психология сегодня

Одна интересная вещь в старых фильмах — это то, насколько разные ощущения от игры — особенно когда вы возвращаетесь к немому кино и первым «звуковым фильмам».Игра в этих фильмах взята из мелодраматического театра, а потому в высшей степени мелодраматична. Выражение лица, движения тела и взаимодействия были бы смешны, если бы их видели сегодня в фильме или телешоу. (Интересным исключением, конечно, является обладатель Оскара The Artist, в этом году, который был примечателен тем, как он сочетался с современной и ранней игрой в кино). Однако, несмотря на то, как мы можем смотреть на это сегодня, в актерских теориях и обзорах известных актеров всегда делался упор на «натурализм» и на «естественность», насколько это возможно.Мы стремимся к тому, чтобы изображения были правдивыми, даже если изображаемые ситуации практически никогда (или никогда не могли бы произойти) в реальном мире.

Апокрифическая история происхождения актерского мастерства состоит в том, что в Древней Греции театр танцевали и пели, и хор мужчин рассказывал истории как одно целое. Затем Феспис (чье имя является источником слова «актер») вышел из припева, чтобы не просто рассказать историю как рассказчик, но и разыграть персонажа. Так родилась актерская игра! Конечно, у нас нет возможности узнать, что на самом деле произошло.Но сегодня мы вряд ли номинируем Тесписа на «Тони» или «Оскар». Насколько мы можем судить, греческая игра сегодня считается исполнительским искусством. (Что имеет смысл, если посмотреть на «традиционный театр» других культур — например, на Но в Японии). Реализма, которого мы требуем от наших актеров и которым мы наслаждаемся, просто не существовало: вместо этого была символика, такая как вывернутая лодыжка, представляющая болезнь, или жест руки, означающий, что персонаж был чистым.

Так при чем здесь психология? Интересный факт, что мы говорим о художественной литературе, фильмах, телевидении и театре как средствах бегства от реальности, ухода от реальности и умственного перерыва.Тем не менее, мы жаждем реалистичного изображения человечности. Даже в наших говорящих животных — даже в глубоком космосе — если психология персонажа нереальна, если изображение не кажется подлинным, то нам это не нравится. Это приводит к тому, что такие шоу, как Безумцы , хвалящие за реалистичное изображение суматохи 60-х и взаимоотношений в них, нанимают клинических психологов, чтобы гарантировать, что люди в сериале изображаются максимально приближенными к реальным людям (см. Http: / /www.themorningnews.орг / статья / люди-игра-люди). Это создает врожденный дуализм в действиях — мы наблюдаем, как другие действуют по нашим ложным сценариям, оставаясь при этом как можно более эмоционально правдивыми.

Итак, в следующий раз, когда вам не понравится фильм, подумайте о том, насколько реалистично изображены персонажи — актерская игра из дерева? Показания строк звучат так, как будто вы никогда не слышали, чтобы они говорили? Даже в глупой истории или нереалистичной обстановке все возвращается к реалистичности изображения.Остается вопрос, что изменилось по сравнению с игрой в этом раннем мелодраматическом немом кино? Талант актеров? Ожидания публики? Или, возможно, чем ближе камера и чем выше ее разрешение, тем больше мы ожидаем, что наши вымышленные творения будут выглядеть и действовать как можно ближе, как самые интересные люди, которых мы можем знать в реальной жизни.

No related posts.