Психология и этика – ЭТИКА И ПСИХОЛОГИЯ — это… Что такое ЭТИКА И ПСИХОЛОГИЯ?

ЭТИКА И ПСИХОЛОГИЯ — это… Что такое ЭТИКА И ПСИХОЛОГИЯ?



ЭТИКА И ПСИХОЛОГИЯ

(греч. ethika и psyche — душа) — науки, тесно соприкасающиеся между собой в изучении человеческого наведения и побуждений, W) исследующие их с различных т. зр. Вплоть до XVI II в. в философии не существовало четких границ между Э. и п. В Э. господство вал натурализм и неидологизм в истолковании природы нравственных мотивов как нек-рых «естественных» стремлений и чувств человека. Это представление нашло наиболее законченное выражение в нравственного чувства теориях, где понятия и принципы морали выводились из неких изначальных чувств и переживаний (одобрения и осуждения, удовлетворенности и недовольства собой). Первым в истории Э. натурализм и психологизм в трактовке морали подверг критике Кант. Он указал, что относиться с одобрением к хорошему и с осуждением к плохому. Испытывать внутреннюю удовлетворенность своими добрыми поступками и угрызения совести от аморальных действий человек может только в том случае, если он уже является моральной личностью. Поэтому надо сначала определить, что такое моральное сознание, а потом уже говорить о том, в каких именно переживаниях оно выражается. В противоположность П., к-рая занимается психической природой человека (каков он есть в действительности) и выясняет фактические субъективные причины и механизмы его действий, Кант определял Э. как науку о должном поведении человека и о том, каковы должны, быть его мотивы, если даже на самом деле он им не следует.. Кант не смог выяснить социальную природу морали, а потому и истолковал моральное сознание как априорное, в противоположность психике, к-рая эмпирически обусловлена. В этом проявилось, его идеалистическое понимание морали. Проблема соотношения Э. и п. остается нерешенной и в совр. буржуазной этике, к-рая либо трактует мораль как проявление человеческой психики, либо следует кантовскому противопоставлению эмпирически обусловленной психики и априорной, логической или иррациональной способности морального суждения. В марксистской теории проблема соотношения Э. и п. получила научно-материалистическое решение. П. изучает законы человеческой психики, общие специфические свойства личности, социальных групп, процессы, протекающие в сознании человека и составляющие внутренние, субъективные причины его действий Э. рассматривает поведение и духовный мир человека лишь постольку, поскольку они определяются социально-историческими законами нравственности, отвечают или не отвечают моральным требованиям (Сознание моральное, — Логика морального языка) и обладают нравственным значением (Ценности). Отсюда вытекают и различные, аспекты в трактовке нек-рых понятий в Э. и п. Так, П. рассматривает свойства характера человека с т. зр. их обусловленности определенными психическими механизмами (стереотипами, привычками, склонностями, потребностями, чувствами), к-рые могут быть отчасти врожденными, а отчасти благоприобретенными, воспитанными в известных социальных условиях и к-рые внешне выражаются в соответствующих действиях, типичных для данного лица. Э, рассматривает моральные качества безотносительно к психическим механизмам, как общие характеристики поведения множества самых различных людей и в зависимости от того, соответствуют или не соответствуют они нравственным требованиям, дает им положительную или отрицательную оценку. Напр., сила воли  изучается П. с т. зр. психических механизмов, управляющих поведением человека, а в Э. рассматривается как положительное нравственное качество, отвечающее известным требованиям морали, отразившим определенные общественные потребности. Т. „обр., и психические свойства, и моральные качества причинно обусловлены, но проявляют в себе различные виды причинности. При всем различии Э. и п. эти науки взаимосвязаны. Э. разъясняет нравственное значение тех или иных изучаемых психологами действий, мотивов, характеров, а П. раскрывает психическую природу и условия формирования этих нравственных явлений.

Словарь по этике. — М.: Политиздат. Под ред. И.Кона. 1981.

• ЭТИКА И ПЕДАГОГИКА
• ЭТИКА И СОЦИОЛОГИЯ

Смотреть что такое «ЭТИКА И ПСИХОЛОГИЯ» в других словарях:

• психология искусства — отрасль психологической науки, предметом которой являются свойства и состояния личности, обусловливающие создание и восприятие художественных ценностей и влияние этих ценностей на ее жизнедеятельность. Поскольку в искусстве человек духовно… …   Большая психологическая энциклопедия

• Психология мира — (англ. peace psychology)  область исследований в психологии, связанная с изучением психических процессов и поведения, порождающих насилие, предотвращающих насилие и способствующих использованию ненасильственных методов, а также создание …   Википедия

• “ЭТИКА” (́Вундт) —     “ЭТИКА” (Die Ethik, 1886, рус. пер. 1887 88) сочинение В. Вундта, содержащее обоснование позиции универсального эволюционизма в этике. Вундт полагает, что этика должна получить научное обоснование исходя из психологии. Поскольку человек живет …   Философская энциклопедия

• этика — 1. Учение о морали как одной из форм общественного сознания о ее сущности, роли, законах развития. Одна из форм идеологии. 2. Совокупность, система норм нравственного поведения отдельной личности, общественной или профессиональной группы. Словарь …   Большая психологическая энциклопедия

• психология науки — отрасль, изучающая психологические факторы научной деятельности с целью повышения ее эффективности. П. н. трактует эти факторы, исходя из понимания науки как социально организованной системы особого вида духовного производства, продукты которого… …   Большая психологическая энциклопедия

• Психология — Сюда перенаправляется запрос «Психолог». На эту тему нужна отдельная статья …   Википедия

• Этика делового общения — Эту страницу предлагается объединить с Этика деловых отношений. Пояснение причин и обсуждение на странице Википедия:К объединению/19 апре …   Википедия

• ЭТИКА — (лат ethica, от греч etmke tech пё наука и иск во нравственности), учение о нравственности, морали Термин «Э » введен Аристотелем, к рый поместил Э между учением о душе (психологией) и учением о гос ве (политикой) Центр частью Э он считал учение… …   Российская педагогическая энциклопедия

• Этика психологических исследований (ethics of psychological research) — В соц. и медико биологических науках повсеместно распространен интерес к защите прав и благополучия людей, принимающих участие в научных исслед. Неуклонный рост такого интереса после Второй мировой войны, особенно заметный в 1960 х и 1970 х гг.,… …   Психологическая энциклопедия

• Психология ранней юности — Игорь Кон на конференции «Пути России» в Московской Высшей школе социальных и экономических наук, 26 января 2008 г. Игорь Семёнович Кон (род. 21 мая 1928, Ленинград) советский, российский учёный. Кандидат исторических наук (1950), кандидат… …   Википедия

ethics.academic.ru

Этика и психология делового общения

Психология и этика делового общения выступает одной из частей комплекса психологических наук, поскольку она опирается на принципы и основные категории, разрабатываемые общей психологией. Ее востребованность вызвана основной функцией современного руководителя: разрешение психологических проблем в коллективе в процессе общения, как с коллегами, так и с подчиненными, начальством. В настоящее время в вузах ввели учебную дисциплину «Психология и этика делового общения», которая носит прикладной характер. Ее целью выступает способствование формирования соответствующих нравственных и психологических качеств как важных условий в повседневной деятельности, а также поведении человека.

Психология и этика делового общения учитывается между предприятиями, в отношении между социальной средой и предприятием, внутри одного предприятия — между подчиненными и руководителем, между людьми одного статуса. Отмечается своя специфика между сторонами разных видов делового общения. Их задача состоит в формулировании принципов делового общения, которые соответствуют всем видам делового общения, однако не противоречат нравственным общим принципам поведения людей. Одновременно они выступают надежным инструментом в координации деятельности индивидов, участвующих в деловом общении.

Принцип этики делового общения заключается в императиве И.Канта: «поступай так, чтобы максимум твоей воли имел силу принципа всеобщего законодательства». Относительно психологии и этики делового общения этот принцип формулируется следующим образом: деловое общение строится на максимуме воли индивида, которое должно быть совместимо с нравственными ценностями других индивидов, участвующих в общении, и включало координацию интересов всех участвующих сторон.

Поэтому психология и этика делового общения включает координацию, а по возможности также и гармонизацию интересов. Конечно, если оно происходит с использованием этических средств, а также во имя оправданных моральных целей. Зачастую совсем непросто сделать правильный этический выбор, а также принять индивидуальное решение. Свободу выбора предоставляют рыночные отношения, однако вместе с тем они же увеличивают варианты решений и рождают комплексы моральных дилемм, которые поджидают деловых людей повсеместно в процессе их общения и деятельности.

Проблематичность и трудность в выборе нравственной позиции относительно общения заключается в уяснении того, что в морали нет абсолютной истины, а также высшего судьи среди индивидов. Когда заходит речь об этических промахах других, то не следует превращать «моральных мух» в «моральных слонов». А когда касается собственных промахов, то следует поступить наоборот. В морали необходимо хвалить других и предъявлять претензии только к себе. Ведь нравственное отношение окружающих к нам, напрямую зависит от нас самих. Когда речь заходит об утверждении моральных норм то, прежде всего, основной императив поведения – «начни с себя».

Следует отметить, что главное правило в психологии и этики делового общения это — всегда относиться к людям так, как бы вы желали, чтобы к вам относились.

Отрицательная форма формулировки Конфуция — не делай другим того, чего не желаешь себе. Данное правило в психологии применительно и к деловому общению, однако относительно отдельных видов: (руководитель-подчиненный) — «сверху-вниз»; (подчиненный-руководитель) — «снизу-вверх», (сотрудник-сотрудник) — по горизонтали» нуждается в конкретизации.

Психология и этика делового общения «сверху-вниз» включает золотое правило этики, которое гласит: «относитесь к своему подчиненному так, как вы бы желали, чтобы к вам относился руководитель». Успех и искусство делового общения определяются принципами и этическими нормами, которые применяет руководитель относительно своих подчиненных. К принципам и нормам относится приемлемое этическое (на службе) поведение. Эти нормы относятся, прежде всего, к тому, на основе чего идут распоряжения в процессе управления, а также как выражается служебная дисциплина, которая определяет деловое общение.

Отсутствие соблюдения психологии и этики делового общения между подчиненными и руководителем приводит к дискомфорту в коллективе, а также нравственной незащищенности. Поскольку отношение руководителя к подчиненным напрямую влияет на характер делового общения и зачастую отвечает за нравственно — психологический климат в коллективе.

Психология и этика делового общения формирует нравственные эталоны, а также образцы поведения. Для того чтобы организацию сплотить и наделить моральными высокими нормами общения, важно приобщать коллектив к целям организации. Индивид будет чувствовать себя психологически и нравственно комфортно, когда осуществится его идентификация с коллективом. Одновременно с тем, каждый человек желает остаться индивидуальностью, хочет чтобы его уважали таким, каким он является. При возникновении трудностей и проблем, которые связанны с безответственностью, руководителю следует выяснить их причины.

Если проблема в невежестве, то бесконечно попрекать подчиненного слабостями и недостатками не стоит. Лучше подумайте, как помочь ему их преодолеть, опираясь на его сильные стороны. При не выполнении сотрудником вашего распоряжения, необходимо ему дать понять, что вы это знаете, иначе он решит, что вас провел. Если руководитель не делает подчиненному соответствующего замечания — значит не выполняет прямых обязанностей и поэтому поступает неэтично. Важно сделать замечание сотруднику по всем этическим нормам. С этой целью собирается вся информация по конкретному случаю и выбирается правильная форма общения. Сначала предоставьте возможность сотруднику объяснить причину не сделанного задания, возможно, он назовет неизвестные для вас факты. Все ваши замечания делайте один на один – очень важно уважать достоинства, а также чувства подчиненного. Критикуйте поступки и действия, а не личность человека. Когда это уместно, применяйте следующий прием: прячьте критику между комплиментами. Заканчивайте всегда разговор на дружеской ноте и найдите время, чтобы показать человеку, что вы не держите на него зла. Не советуйте подчиненным в личных делах. В случае если совет не поможет — на вас ляжет вся ответственность. Относитесь к подчиненным, как ко всем равноправным членам коллектива, не обрастая любимчиками. Не давайте возможность подчиненным заметить, что вы не владеете ситуацией. Это очень важно для сохранения уважения. Придерживайтесь принципа распределительной справедливости: за заслуги даем вознаграждение. Поощряйте коллектив, даже если успех достигнут самим руководителем. Укрепляйте в подчиненном чувство собственного достоинства. Отлично выполненная работа заслуживает как материального, так и морального поощрения. Хвалите своих сотрудников. Те привилегии, которыми вы пользуетесь, должны распространяться также и на всех членов коллектива. Подчиненным доверяйте, признавая собственные ошибки, ведь члены коллектива все равно узнают о них. Утаивание ошибок — это проявление непорядочности и слабости. Защищайте своих сотрудников и будьте им преданными, а они в свою очередь ответят в будущем тем же.

Выбирая правильную форму распоряжения, учитывайте такие факторы:

• ситуацию, а также наличие времени для нюансов;

• личность подчиненного: добросовестный, квалифицированный работник или такой, которого нужно подталкивать.

Формами распоряжения могут выступить: просьба, приказ, «доброволец», вопрос.

Приказ зачастую используют в чрезвычайной ситуации и относительно недобросовестных сотрудников.

Просьба используется в рядовой ситуации и если отношение «руководитель – подчиненные» основано на доброжелательности и доверии.

Вопрос применяется, если есть необходимость обсудить, а также подтолкнуть сотрудника к лучшему выполнению работы или для того, чтобы он взял инициативу на себя.

«Доброволец» подходит для ситуации, когда нет желающих сделать работу, но она обязательно должна быть выполнена. Зачастую доброволец надеется, что его инициативу оценят соответствующим образом.

Психология и этика делового общения «снизу-вверх» включает следующее этическое правило: ваше отношение к своему руководителю должно быть таким, как бы вы хотели чтобы к вам относились ваши подчиненные.

Очень важно знать, как необходимо обращаться, а также относиться к своему руководителю. Используя этические нормы, можно на свою сторону привлечь руководителя или сделать его своим союзником, а можно настроить и против себя, сделав при этом своим недоброжелателем.

Вот некоторые этические нормы, а также принципы, которые используют в общении с руководителем. Старайтесь помогать руководителю создавать в коллективе доброжелательную атмосферу, упрочняйте справедливые отношения. Ваш руководитель в этом нуждается в самую первую очередь. Не навязывайте руководителю личную точку зрения, не командуйте им. Высказывайте замечания и предложения только вежливо и тактично. Если в коллективе предвидится или уже что-то случилось, то об этом следует сообщить руководителю. В случае неприятностей следует помочь в облегчении выхода из данной ситуации, предложив свое решение. Не говорите с начальником только в категорическом тоне, не говорите всегда «да» или «нет». Поддакивающий подчиненный создает впечатление льстеца, а человек, говорящий нет является раздражителем. Будьте надежны и преданы, однако не будьте подхалимом. Имейте свои принципы, а также характер. Человек, не имеющий устойчивый характер и твердых принципов не вызывает доверие. Не обращайтесь за советом, помощью, предложением «через голову» непосредственно к руководителю именно вашего руководителя. Исключением являются экстренные случаи.

Психология и этика делового общения «по горизонтали». Общий принцип общения гласит: относитесь к своему коллеге так, как бы вы хотели, чтобы относились к вам. Принципы этики делового общения:

• старайтесь достичь четкого разделения ответственности и прав при выполнении общей работы;

• не требуйте к себе особых привилегий или особенного отношения со стороны другого сотрудника;

• за свою работу отвечайте сами, а не сваливайте вину на сотрудников;

• отбрасывайте сплетни в общении и предрассудки;

• называйте по имени своих собеседников и старайтесь это почаще делать.

Будьте дружелюбны, улыбайтесь, используйте многообразие средств и приемов, чтобы показать доброе отношение к собеседнику. Не забывайте: что посеешь, то и пожнешь. Давайте те обещания, которые сможете выполнить. Не преувеличивайте деловые возможности и свою значимость. Не лезьте к сотрудникам в душу. Не спрашивайте на работе о личных делах. Старайтесь не себя слушать, а другого. Не пытайтесь показаться умнее, лучше, интереснее, чем есть вы на самом деле. Все равно это выплывет наружу. Шлите импульсы ваших симпатий взглядом, словом, жестом и дайте собеседнику понять, что он интересует вас. Смотрите и улыбайтесь прямо в глаза. Рассматривайте сотрудников как личностей, которых необходимо уважать самих по себе, а не как средство в достижении личных целей.

psihomed.com

3.Этика и психология.

Этику и психологию роднит то, что обе интересуются процессами формирования и управления мотивированной деятельностью; но этика интересуется только мотивировкой поступков ко благу. Например, если некто достаточно часто навещает своих престарелых родственников, и даже весьма много им помогает, но при этом руководствуется движущим мотивом получить в наследство квартиру, его действия нельзя признать моральными, т.к. они не имели моральной мотивации.

Моральная мотивация происходит в полном соответствии с законами психологии, но сложившаяся мораль становится важнейшим компонентом человеческого Я(т.е. психологической особенностью), способной влиять на выбор предпочтений.

Психология и этика являются ненасильственными регуляторами поведения. Еще больше их сближает ориентация на практический результат. Поэтому остающиеся различия могут показаться не существенными. На самом деле это не так. Если у психолога сложилась правильная ориентация на высшее благо, он будет моральным человеком, если нет – будет безнравственным. Собственные психологические механизмы, несмотря на их близость к моральным, не способны сформировать мораль.

4.Этика и культура.

Человек всегда так или иначе « ведет себя» — совершает определенные поступки и действия по отношению к окружающему его миру и, прежде всего по отношению к людям. Важно всегда понимать и видеть, кому ты должен сочувствовать, сострадать, помогать, от кого и когда сам вправе ожидать поддержки и помощи.

Культура- человеческий способ бытия.

Культура – это совокупность достижений всего человечества в производственном, общественном, умственном, эстетическом и физическом отношении. Культурное поведение – это поведение человека в соответствии с теми нормами, которые выработало и которых придерживается данное общество. Это определенные манеры, принятые способы общения, обращения к окружающим. Можно сказать, что культурное поведение – поведение в соответствии с теми или иными общепринятыми правилами. Оно отображает эти правила, является их внешним воплощением. Эти правила могут меняться – будут меняться и манеры поведения.

Разные виды деятельности имеют свою, порой весьма существенную специфику, которая проявляется в области этики и культуры поведения.

Профессиональная этика — это совокупность моральных норм, которые определяют отношение человека к своему профессиональному долгу. Нравственные отношения людей в трудовой сфере регулирует профессиональная этика. Общество может нормально функционировать и развиваться только в результате непрерывного процесса производства материальных и ценностей. Содержанием профессиональной этики являются кодексы поведения, предписывающие определенный тип нравственных взаимоотношений между людьми и способы обоснования данных кодексов.

5.Мораль, нравственность как предмет этики.

Мораль (от лат. moralis — нравственный),

1) нравственность, система норм и ценностных представлений, определяющих и регулирующих поведение человека.

2) Отдельное практическое нравственное наставление, нравоучение (М. басни и т. п.).

Мораль – это некий набор правил, регулирующих отношения между членами некоего сообщества в некоторой сфере деятельности. Этот набор правил определяет, что такое хорошо и что такое плохо. Кроме определения, что такое хорошо и что такое плохо он также определяет методы поощрения и наказания за соблюдение или нарушение этих правил.

Нравственность, — это такой набор правил, который регулирует отношения уже не в  отдельной общественной группе, а применительно ко всему человечеству. «Не убий!», например, как высшая заповедь нравственного закона. Убийство, – преступление не только против отдельной личности, убийство, — это преступление против всего сообщества людей, против всего человечества.

Первоначально понятия: этика, мораль и нравственность — были тождественны, то есть обозначали сферу нравов, обычаев, общепризнанных правил поведения. Позже они были разведены. Этика — это теория, мораль и нравственность — это реальные явления в жизни человека и общества.

Нравственность человека является условием вхождения человека в социум, она не требует оригинальности, творчества, интенсивного рационального мышления, индивидуального выбора; наоборот, она предполагает исполнение общепринятой нормы, подчинения традиционному образцу.

Мораль — особое явление, возникшее (параллельно с правом) в западной цивилизации. Она появляется с развитием индивидуального самосознания (античные мудрецы), личностного, самостоятельного начала, с появлением самостоятельно мыслящих личностей, способных к сознательному решению и выбору. Мораль — это не просто то, что есть, она скорее, то, что должно быть.

studfiles.net

уровни сопряжения «Круглый стол» с участием в.П. Зинченко, ю.А. Шрейдера, б.Г. Юдина

Насколько ученые вправе вторгаться в челове­ческую психику, какова ответственность психолога за последствия эксперимента, что такое норма пове­дения?

Эти и другие связанные с ними вопросы стали предметом обсуждения за «круглым столом», в котором приняли участие Влади­мир Петрович Зинченко, Юлий Анатольевич Шрейдер, Борис Григорьевич Юдин. «Круг­лый стол» состоялся в начале 1996 года, впер­вые опубликован в журнале «Человек», №2 за 1996 год.Б. Юдин: Необходимость осмыслить взаимоот­ношение психологии и этики, на мой взгляд, назре­ла давно. Любое научное знание, полученное чело­веком, всегда предполагает последующую челове­ческую же деятельность — будь то деятельность по получению на его основе следующих фрагментов нового знания, либо по его усвоению, либо по его использованию. Оно не только знание о явлениях и свойствах природы, всегда есть не только знание о, но и знание для. И именно поэтому знание о человеке — в том числе и психологическое — все­гда может стать знанием, опасным для человека.

Это — одна сторона вопроса. Другая, неразрыв­но с ней связанная, касается проблемы допустимых границ психологического эксперимента.

Занимаясь проблемами биоэтики и, в частности, этического регулирования биомедицинских экспе­риментов на человеке и животных, я постоянно за­думываюсь над тем, что ведь и развитие психологи­ческой науки немыслимо без проведения экспери­мента над людьми. А при этом неизбежен риск та­ких воздействий экспериментатора, которые трав­мируют психику человека либо унижают челове­ческое достоинство. И подобно тому, как в биоэти­ке вырабатываются средства от вмешательств, опас­ных для жизни и здоровья человека, необходимы, видимо, какие-то аналогичные шаги и в том направ­лении, которое я условно назвал бы психоэтикой, включив в круг ее «забот», наряду с психологичес­кими экспериментами, также и психотерапевтичес­кие и психиатрические воздействия на личность.

Конечно, психологический эксперимент много «мягче» медико-биологического. Но ведь психоло­гия и имеет дело с такой тончайшей и уязвимой для внешних воздействий «материей», как психика че­ловека, его душа, его самость…

В литературе описан и с разных сторон, в том числе этической, осмыслен один эксперимент, став­ший уже классическим по своей символичности. Его провел в 60-е годы американский исследователь С. Милграм. В одной комнате сидели испытуемые, которым отделенные от них стеклянной перегород­кой экспериментаторы давали задачи. За неправиль­ный ответ экспериментатор наказывал испытуемо­го ударом тока, причем сила удара возрастала по мере того, как росло количество неправильных от­ветов. Экспериментаторы видели мучения испытуе­мых, но большинство из них (более 60%) продол­жали усиливать наказание, доводя напряжение до 450 вольт, до той черты, которая на приборе была отмечена надписью: «Опасно — серьезный шок». Изощренность эксперимента была в том, что на са­мом деле не было ударов тока, за стеклом были актеры, которые имитировали страдания в зависи­мости от того, какую «дозу» тока им посылал их «мучитель». Иными словами, испытуемыми на са­мом деле были сами «экспериментаторы».

Целью эксперимента, по Милграму, было «прове­рить, как далеко может пойти человек, когда ему приказывают причинять все более сильную боль присутствующему субъекту».

Так вот, этическая критика этого эксперимента шла по следующим основным направлениям:нужно ли было проводить эксперимент, если ис­торические свидетельства показывают существова­ние такого феномена, как подчинение приказу, тре­бующему причинять боль другому? Можно ли обманывать испытуемых, или экспери­мент следовало спланировать иначе, исключив об­ман?

Сам Милграм оправдывался тем, что после экс­перимента, когда испытуемым («экспериментато­рам») сообщали правду и их «мирили» с «жертва­ми», большинство из них отвечало, что они с удо­вольствием участвовали в эксперименте. Но может ли это служить оправданием обмана?

Этот и другие случаи, вызвавшие широкий резо­нанс, привели на Западе к весьма кардинальным институциональным новшествам: появилась развет­вленная форма контроля за научными эксперимен­тами над животными и человеком. Возникли так называемые этические комитеты при тех учрежде­ниях, где есть лаборатории, производящие такие эк­сперименты. Без одобрения этого комитета невоз­можно проведение эксперимента. Причем в соста­вы комитетов входят не только ученые, но и обще­ственные деятели, юристы, политики, священники. Более того — ни один научный журнал не прини­мает к публикации статьи об экспериментах, если нет убедительных свидетельств того, что они прово­дились в соответствии с требованиями этики.

Сегодня какие-то, пусть и довольно робкие, шаги в биомедицинской области делаются и у нас. Увы, я что-то не слышал, не читал, что такое же происхо­дит и в нашей психологии. Но, может быть, я просто что-то пропустил? Преподают ли студентам-психо­логам хотя бы азы этики психологического экспе­римента?

В. Зинченко: Ты прав, Борис. Необходимость раз­говора об этике и психологии назрела давно. Хотя бы разговора — о конкретных решениях я уж и не говорю. Тем более обидно, что проблема эта давно осознана в нашей психологии. Осознана и выска­зана. Вопросы этики психологического исследова­ния буквально пронизывают книгу замечательного нашего психолога Сергея Леонидовича Рубинштей­на «Человек и мир». Эти проблемы интересовали его изначально — он «первично» был профессио­нальным философом, вышел из Марбургской школы.

Мне вообще кажется, что этика неявно пронизы­вает всю сферу науки. Психологию особенно. Но надо не только ощущать эту радиацию, но и ввести этику в науку как институциональную и действен­ную структуру ее существования. Вообще-то в этом направлении какое-то шевеление было, кое-что де­лается и сейчас. Американцам хорошо — у них мощ­нейшая психологическая ассоциация, у которой до­статочно власти, чтобы отсеять всяческую шелуху. Но сейчас эта шелуха плывет к нам, за месяц-два, а то и недели каких-то немыслимых курсов выдается красочный «сертификат» (например, на право про­водить психодиагностические «исследования» и ока­зывать психотерапевтическую помощь, отпечатан­ный на домашнем принтере) и дураки из наших отделов кадров смотрят на эти листки с уважени­ем. Общество психологов пытается что-то делать с этим. На психологическом факультете МГУ создан проект закона по психологической диагностике. Но когда проект сделали, обнаружили, что в одном из существующих законов записано, что психодиагно­стика не подлежит государственному законодатель­ному регулированию… С другой стороны, может, оно пока и к лучшему — наше государство может так нарегулировать, что не дай Бог… Нужно мощное психологическое сообщество — только тогда воз­можно создание авторитетного общественного ин­ститута науки, контролирующего профессионально-этическую жизнь ее, решение которого имело бы силу этического сертификата. Шелуха, конечно же оста­нется, но она хоть будет выделена.

Это что касается прямого вопроса Юдина. А те­перь собственно об этике психологического экспе­римента.

Проблема эта столь многопланова, что ее трудно, если вообще возможно, хотя как-то выделить из об­щеэтического контекста. Трудности здесь начина­ются с того, что нет строгого определения понятия испытуемого. Самый простой случай — когда в его качестве выступают сами психологи. Они вольны измываться над собой, как им угодно. По типу фи­зиолога Хеда, который обрезал у себя на пальцах нервные окончания, чтобы проследить, как возвра­щаются тактильные ощущения. Он, кстати, пришел в результате к фундаментальному открытию — об­наружил два вида такой чувствительности: глубо­кую, протопатическую, и поверхностную и то, что возвращение чувствительности начинается с прото­патической. Несколько лет назад сотрудник нашего психологического академического института Ни­колай Юрьевич Вергилес и ваш покорный слуга затеяли огромный цикл исследований зрительного восприятия при стабилизации изображения отно­сительно сетчатки. Николай ставил на глаз присос­ки с изображением — и фиксировал свои ощуще­ния. Это, в общем-то, была рутинная операция. Но он пошел дальше — решил вообще «остановить» глаз. И подсоединил присоску к электромагниту, прикрепленному к подбороднику. Нагрузка была около двухсот пятидесяти грамм… Код эксперимен­ту мы дали соответствующий — «вырви глаз»… И глаз, действительно, «оторвался». Хорошо, что Ни­колай вовремя понял, что никакой психологии здесь уже нет, чистая биомедицина пошла, простые физи­ологические реакции. К счастью, и глаз быстро вос­становился.

Здесь можно вспомнить также о медицинских опытах, поставленных исследователями на себе. Но, повторяю, это дело самих исследователей, их право на личный риск.

Ю. Шрейдер: Прости, Володя, но я с тобой не согласен. Все это не столь безобидно, как кажется на первый взгляд. Когда человек начинает пытать себя, даже с самыми благими научными целями, он тем самым создает прецедент, провоцирует мысль, что такое вообще можно делать с человеком. С другим человеком.

В. Зинченко: Не спорю. Но я пока что говорю не об этических пределах эксперимента, а о града­циях испытуемых.

Иная категория — профессиональные испыта-ния, например, летчики-испытатели, космонавты. Там этические проблемы уже не психологические, а кон­структорские, связанные с техническими решения­ми. Не буду вдаваться в дефиниции технократи­ческого мышления, но общая тенденция здесь от­четлива — примат технического над человеческим. И потому-то мы и ворвались б пространство непред­сказуемых последствий самых даже остроумных технических решений… Хотя, насчет непредсказуе­мости, это еще надо доказать — просто голос тех, кто предвидел, был слишком слаб в грохоте желе­зок. Но, повторяю, я не об этом. Итак, следующая градация испытуемых — профессионалы. Они — добровольно идут на риск, им так или иначе платят за него. Это — добровольцы как бы первого ранга, они знают, на что идут. А есть добровольцы и со­всем другого рода, своего рода «пушечное мясо» научно-технического, биомедицинского эксперимен­та. Их крутят на центрифугах, погружают в сен­сорный вакуум, на них нарабатывают статистику и определяют граничные условия — короче, измыва­ются, как хотят.

Но есть и невольные испытатели. Жертвы ураль­ской атомной катастрофы, чернобыльцы. Вообще, фи­гурально говоря, мы все — испытуемые в глобаль­ном эксперименте под названием научно-техничес­кий прогресс. Испытуемые и одновременно экспе­риментаторы. А здесь уже аналогия с честными эк­спериментами над собой приобретает зловещую ок­раску. Это только в метафоре красиво — человече­ство, мол, проверяет себя. Так вот, есть ли здесь воз­можности внешнего контроля, когда все человечество — в эксперименте? Это уже проблема суще­ствования цивилизации в культуре.

Шпенглер как-то сказал, что умирая, культура перерождается в цивилизацию. Но может ли вооб­ще умереть культура? Не буду вдаваться в терми­нологическое буквоедство по поводу определений, что есть культура, а что — цивилизация. Восполь­зуюсь блестящей — очень, кстати, операциональной — метафорой Пришвина: «Культура — это связь людей, цивилизация — это сила вещей».

Противоречие между культурой и цивилизацией было всегда. Основанием его всегда была не чья-то злая воля, а реалии истории. В этой связи — есть ли наука неотъемлемая часть культуры как цело­го? Наука, конечно, содействует развитию культу­ры, ее вклад в культуру трудно переоценить, но можно ли забывать о тех деструктивных силах на­уки, которыми она воздействует на культуру? Так вот — возможна ли не конфронтация этих сил, а взаимодействие их? Если фигурально: возможно ли преодоление противоречия между душой чело­вечества — культурой и его телом — цивилизаци­ей? Между внешней и внутренней деятельностью человечества?

Если перейти от метафор к конкретной психоло­гической теории, то в принципе, на уровне индивида, на этот вопрос ответ положителен. Алексей Нико­лаевич Леонтьев видел принципиальную общность строения внешней и внутренней деятельности в том, что они опосредуют взаимосвязи человека с миром, в которых осуществляется его реальная жизнь. Глав­ный аргумент, благодаря которому возможно снять рассечение деятельности на две части, якобы при­надлежащие к двум совершенно разным сферам, он видел в единении разных по своей форме процес­сов деятельности и наличии переходов от одной фор­мы к другой. При этом он обращал внимание не только на переходы, которые описываются терми­ном «интериоризация внешней деятельности», но и на переходы, происходящие в обратном порядке. От внутренней деятельности — к внешней. А это уже напрямую касается нашей сегодняшней темы: наши внутренние, этические императивы могут пе­реливаться во внешнюю нашу деятельность, в дея­тельность «среди вещей».

…Кстати, именно поэтому невозможно точно — даже в каждом конкретном случае — провести не формализованное, а сущностное различение между экспериментатором и испытуемым.

Ю. Шрейдер: И потому еще, что любой экспери­мент с психикой другого в той или иной степени меняет психику экспериментатора. Причем это я чувствую даже при такой безобидной деятельности, как чтение лекций по этике. Как у лектора, у меня постоянные трудности — я ощущаю, что называя какую-то очень дурную вещь, я ее как бы делаю более разрешенной в жизни (в том числе и моей), чем она была до этого. Говорить о совершенно дур­ном — нельзя. Разговор о нельзя — опасен. Когда мы называем нечто, это становится возможным в мыслях… Есть такое высказывание: закон порож­дает грех. Закон не только формулирует грех — формулируя, он его оформляет, делает сущим, предметным, очерченным, живым. В Библии нет упомина­ния, что отцеубийство очень тяжелый грех. Назы­вание меняет ситуацию — тем более в психологи­ческих экспериментах. Когда человек попадает в ситуацию испытуемого, он меняется — даже если уверен, что он сам экспериментатор… В том экспе­рименте Милграма — если бы, предположим, оце­нивал правильность ответа и давал бы команду на включение тока компьютер, это причиняло бы толь­ко физический ущерб человеку. Тут этический ко­митет, например, требовал бы конкретного ограни­чения силы удара. Но ведь этот эксперимент от­крыл испытуемым право на причинение боли дру­гим. Мало того, открыл им самим то, что они спо­собны на это. И не только. Он дал их сознанию этический инструмент оправдания этой способнос­ти — во имя знания…

Я вообще считаю, что нельзя проводить экспери­менты с уникальным объектом, а психическая сфе­ра каждого из нас — уникальна.

Б. Юдин: Как уникально человечество.

Ю. Шрейдер: И как уникален психический мир каждого из людей. Экспериментатор обладает вла­стью над этим миром, он может необратимо изме­нить его, ибо происшедшее неустранимо. Экспери­ментатор может не отдавать себе отчета в своей власти, но может и наслаждаться ею — как в том же эксперименте Милграма. Власть эксперимента­тора может быть ограничена только одним — огра­ничением пределов власти. Именно поэтому эти­ческая экспертиза, этический контроль в психоло­гическом эксперименте просто обязан быть — и не менее, а более жестким, чем в биологической науке.

И еще — продолжая тему об экспериментах са­мих исследователей над собой. Мы как-то привык­ли оценивать их в качестве поступка героического, как самопожертвование во благо науки и остально­го человечества. И тому, действительно, много при­меров — особенно в медицине, когда только в ре­зультате таких экспериментов стало возможно по­явление исцеляющих вакцин, препаратов. Все так, но…

Наносить себе ущерб очень опасно. Я — чело­век. Разрешая что-то запретное для себя, я тем са­мым даю право это делать над человеком вообще… Понимаю, насколько неудобно такое умозаключе­ние, но этика вообще вещь неудобная. Предполо­жим, какой-нибудь психолог с целью познания пси­хологии суицида ставит над собой «самоубийствен­ный» эксперимент — ведь это же нарушение выс­шей заповеди «не убий». Заповедь эта не только запрещает посягать на жизнь других, но и на свою собственную. А такая ли она уж собственная? Раз­ве это я ее создал, или заработал, или купил? Чело­век, готовый убить себя, вообще разрешает челове­коубийство.

Б. Юдин: Я по поводу твоего максимализма о грехе называния греха. Но ведь ты сам только что впал в него, назвав едва ли не самое нельзя?

Ю. Шрейдер: Так я же не святой, нормальный грешный человек. Я говорил лишь о координатах этических категорий, об абсолютных пределах. А жизнь вся внутри них. Реальная жизнь не протека­ет в дистиллированной атмосфере абсолютов. Я только лишь о том, что нельзя человеку прививать настоящую оспу вместо вакцины. Однозначности нет, но об абсолютных величинах помнить надо все­гда. Да, психический мир каждого из нас уникален и самоценен, нельзя вмешиваться в психическую жизнь другого, но можно ли лишать человечество депрессантов, лекарств, которые как-то, пусть на время, но изменяют психику?

Б. Юдин: Кстати, на недавнем Философско-пси-хологическом семинаре, руководимом Борисом Сер­геевичем Братусем, выступали выпускники психо­логического факультета МГУ по специализации «психология религии».¹ Один из докладов (Вален­тины Быковой) — о неоднозначности депрессивно­го состояния. Автор считает, что нельзя видеть в депрессии только болезнь, которую надо лечить. Состояние депрессии может быть плодотворным для переосмысления себя, познания себя.

Соответственно и работа психокорректора с па­циентом не должна строиться или как преимуще­ственно исследовательская, или лечебная, вплоть до психиатрического вмешательства. По-видимому, пси­хологическое различение здесь аналогично тому, как в биомедицине различают эксперимент терапевти­ческий и нетерапевтический. Терапевтический в первую очередь ориентирован на благо пациента, и лишь потом — на науку. Нетерапевтический — эксперимент в первую очередь исследовательский. Кстати, может быть именно такая неоднозначность, априорная неопределенность типа эксперимента и требует не только законодательного контроля, но и общественного, этического?

Ю. Шрейдер: Покойный Вадим Львович Дег­лин, один из ведущих наших исследователей по ра­боте мозга, как-то рассказал мне, как они изучают лево-правополушарные нюансы работы мозга — и я попервоначалу пришел в ужас: они «выключали» то или иное место полушария ударом тока. Но ока­залось, что исследование было лишь побочным ре­зультатом достаточно рутинной процедуры лечения током тяжелых мозговых заболеваний, причем про­цедуры единственно возможной при данных диаг­нозах..Если это называть экспериментом, то прове­дение его обусловлено в первую очередь интереса­ми больного, а не науки.

В. Зинченко: Борис по сути поставил проблему невозможности количественного определения меры экспериментального психологического воздействия. Конкретно. Существует разветвленная система эк­спериментов по выявлению самооценки человека, уровня его притязаний. Например, дают ранжиро­ванные по сложности задачи и смотрят, как человек выбирает — самые трудные, самые легкие, средние и т.д. Во всех подобных экспериментальных мето­диках есть опасность: человека как бы загоняют в ситуацию, где он теряет веру в свои собственные силы, начинает себя чувствовать ущербным. Это плохо даже в абсолютно академическом варианте, но становится настоящим бедствием, когда пресле­дуют прагматические цели.

Чуть ли не столетие продолжается в психологии традиция диагностировать все и вся. Диагности­руются умственное развитие, память, перцептивные способности, остойчивость и т.д., и т.п. Создано ко­лоссальное число тестов, ведется огромная работа по валидизации новых — но большинство из них оказывается инвалидными. В прямом и перенос­ном смысле. Берется, например, огромный тест MMPI, работа с которым требует высочайшей профессио­нальной подготовки, и усекается до уровня, доступ­ного любому психологическому фельдшеру. И по этому обрубку недоучка определяет судьбу челове­ка. Это огромная беда. Для нас, для России — осо­бенно: после десятилетий запретов на практичес­кую психологию, коррекцию, психотерапию мы, из­голодавшиеся, готовы клюнуть на любое шарлатан­ство… Об этом я и говорил в начале нашего разго­вора… Может быть, со временем мы придем к при­нятой на Западе практике контроля над диагности­ческим беспределом (кстати, даже слова такого нет ни в одном языке). Там, чтобы получить доступ к тестированию, мало иметь высшее профессиональ­ное образование. Человека специально обучают работать с тестами, он проходит многочисленные специальные курсы… В том числе, кстати, и по этике.

Подготовка к работе со сложным тестом может длиться годы. Только после этого психолог полу­чает сертификат на право тестирования. И это очень правильно.

Риск того, что тест может показать ложный ре­зультат, есть всегда. К работе с ним нельзя допус­кать людей, прошедших девятимесячные — какие-то «декретные» — курсы, какие существуют по всей стране в самых разных городах. Какая там этика! И эти «декретники», вооруженные «настоящим» дип­ломом, начинают определять, оценивать других, калеча и их души, и их судьбы. Роман Альберто­вич Лурия, отец Александра Романовича, замеча­тельного нашего психолога, сам прекрасный врач, говорил: что есть болезни, внушенные врачом. Го­ворит врач: «у тебя язва» — она и появляется. Та­кие болезни называют ятрогенными. Любой тест может быть ятрогенным. Внушат человеку с помо­щью тестового инструментария — «по науке», что он дурак, он и начинает жить дураком по той «нор­ме», в которую его втиснули — против науки не попрешь.

Б. Юдин: Кстати — о норме. «Норма» ведь — в значительной мере явление социокультурного по­рядка. Это дает о себе знать даже при диагностике психических заболеваний. Так, в 50-е годы психи­атры обнаружили, что в США намного чаще, чем в Великобритании, встречается шизофрения — в Нью-Йорке оказалось в два раза больше больных ши­зофренией, чем в Лондоне. В Великобритании же (в Англии и Уэльсе), напротив, среди людей в воз­расте от 55 до 64 лет уровень госпитализации с маниакально-депрессивным психозом оказался в двадцать — двадцать! — раз выше, чем в США.

В связи с этим выдвигалось много гипотез, пока не было проведено исследование, в котором группа психиатров обследовала две группы больных Нью-Йорка и Лондона. Что же выяснилось? В своих клиниках врачи в 76% случаев ставили диагноз «шизофрения» в Нью-Йорке и только в 35% — в Лон­доне. Диагноз же «маниакально-депрессивное рас­стройство» в Нью-Йорке ставился всего 6,5% паци­ентов, тогда как в Лондоне 32%.

Но когда тем же пациентам ставили диагноз пси­хиатры, участвовавшие в исследовании, оказалось, что диагноз «шизофрения» был поставлен в 39% случаев в Нью-Йорке и 37% случаев — в Лондоне. Диагноз же «маниакально-депрессивное расстрой­ство» был поставлен в 34,5% случаев в Нью-Йорке и в 31% — в Лондоне.

Таким образом, вся разница в уровне заболева­ний была следствием лишь того, что английские и американские психиатры по-разному оценивают и диагностируют одни и те же симптомы! А ведь речь идет о странах, которые достаточно близки в соци­окультурном отношении, и о пациентах психиатри­ческих клиник, т.е. о людях, резко отличающихся по своему психическому состоянию от большинства. Что же говорить о вреде, который может принести наспех подготовленный дилетант со своими пред­ставлениями о норме?

В. Зинченко: Вспоминаю, как Вячеслав Всево­лодович Иванов рассказывал: Ахматова, когда ок­ружающие ей советовали обратиться к психоанали­тику, категорически возражала. Она прекрасно по­нимала, чувствовала, что психоанализ может подей­ствовать на ее творческое состояние. Мы ведь вооб­ще не знаем, что такое норма — небольшой «при­вет» вообще-то необходим нормальному человеку.

Сейчас вся мировая педагогика озабочена про-блемой нормы. Но вслушайтесь в термин — «нор­ма развития»! Это развитие должно быть нормой! Кто пытается определить норму для ребенка? Мы, взрослые. А я хочу напомнить Волошина: ребенок — непризнанный гений средь буднично серых лю­дей. Как-то вообще забывается, что тест — это ин­струмент диалога, а не экзаменационная ведомость. Мы, желая добра своим детям, загоняем их в свое буднично-серое понимание нормы… Но это — от­дельная, и тоже бесконечная тема.

Ю. Шрейдер: Я никогда всерьез не занимался педагогикой, но убежден, что «экзаменационное», «приговорное», что ли, тестирование детей — это то, чего делать нельзя.

Все беды и начинаются тогда, когда самое благое дело нам представляется настолько абсолютным бла­гом, что мы ради него готовы на все. И забываем, что ни одно конкретное доброе дело не формулируется как абсолютное — абсолюты вообще не формули­руются. Но раз уже мы приняли то дело, которое хотим делать, за абсолютное добро, то ни о каких «недобрых» последствиях задуматься уже просто не можем. И мы, считая, что делаем добро, можем сотворить страшные вещи. Думать надо, в первую очередь, не о том, что мы обязаны сделать добро, а о том, как бы не сотворить зла. Это нельзя делать потому, что принесет зло. Когда у человека такие императивные запреты (что-то он не сделает никог­да), тогда и возникает этическая сфера… А сколько у кого таких императивных запретов — дело вто­рое, сколько вместится. И одного может стать дос­таточно…

Б. Юдин: Тут возникает вопрос. В психологии есть понятие формирующего эксперимента. У меня какое-то внутреннее неприятие его. Вообще-то экс­перимент — это процедура исследования того, что есть. Но когда эксперимент «берется» формировать какие-то свойства человека, тем более формировать личность, то это, по-моему, выходит за пределы на­учно допустимого.

В. Зинченко: Очень хороший вопрос. Есть фор­мирование и формирование. В конце концов вся педагогика, все образование — это и есть развитие каких-то способностей — к математике, например. Расширение сознания, раскрытие горизонтов незна­ния. Мамардашвили пишет в своих лекциях о Пру­сте: незнание — это сила. Но педагогика не имеет права переходить некие границы. Надо сказать, многие психологи начали себя чувствовать как-то неуютно в роли демиургов, формирующих умствен­ные действия, да еще с наперед заданными свой­ствами. Что — вот это надо формировать, а это нет? А почему? Кто дал право принимать решение за? Но и не только в этом дело. Дело в традиционной установке: психолог на то и существует, чтобы фор­мировать, улучшать… Здесь у психологии есть грех.

Абсолютно интеллигентный человек, Павел Пет­рович Блонский, который писал о Плотине, специа­лист по античной философии, возглавил Академию коммунистического воспитания в 19-м, в 20-м вы­пустил книгу «Реформы науки», в которой писал, что необходимо начать формировать нового чело­века, выкинуть слова «психика», «сознание» и оста­вить один только классовый интерес… Ну и по-шло-поехало. О «новом человеке» и Выготский писал: «Это была какая-то болезнь. Мы еще не зна­ем, какова природа феномена Лысенко — она мо­жет быть вполне философско-психологического толка. Лысенковщина психологически буквально повторяет идею формирования «нового человека с наперед заданными свойствами».

Это не только прошлое. До сих пор многим ка­жется, что мир образования предназначен для об­разования человека. Не более, но и не менее того. Кажется, что это бесспорно, просто, привычно. Но ведь Бог создал человека по своему образу и подо­бию. Когда образование берет на себя божествен­ную функцию, а оно ее берет, то возникает вопрос — по чьему образу и подобию? Как это ни печаль­но признавать, но есть, с позволения сказать, систе­мы образования, которые, не спросясь у человека, берут на себя функцию «всестороннего и гармони­ческого» развития его личности. Эти родимые пят­на есть не только у педагогики, но и у психологии. С этой точки зрения хорошо, что наше государство забыло о существовании образования.

В общем-то, психологию спасло только ее бесси­лие. Она не имела инструментария для того, чтобы наломать дров со своим «новым человеком». Ее вклад в это безумие был исчезающе мал по сравне­нию с идеологами пистолета, палки, концлагеря — те «нового человека» формировали в натуре… В принципе, мы подняли вопрос, которому нет конца. И разговор вокруг него надо продолжить. К нему надо привлечь специалистов по детской психоло­гии — они есть, и их немало.

Ю. Шрейдер: А у меня неожиданно — да еще в конце разговора — такая мысль возникла. По «по­вестке дня» — насчет взаимоотношения этики и пси­хологии. А есть ли такое взаимоотношение? Ведь в принципе они противоречат друг другу. Это пара­доксально, но это факт. Психология построена на том, что человек действует, думает, чувствует, разви­вается по некоему Закону, на основе которого мож­но извне направлять, детерминировать путь челове­ка. Тестирование, кстати, один из способов такого управления. Этика же исходит из противополож­ной установки — свободы воли: только тогда и ста­новится возможным сам этический поступок. Сво­бода воли — основная предпосылка этики. Чело­век отвечает за свой поступок. Поступок возникает ни почему, как свободный акт воли. Этика основа­на на том, что я делаю так, как хочу — потому, что считаю это нужным, а не потому, что мне так хочет­ся. А психология изучает именно то, что же мне хочется.

Это не отрицание психологии, это различение ее с этикой. Психология показывает, как происходит этическое поведение: какие механизмы приводят к ощущению трудности поступка, что в человеке со­противляется ему, какие механизмы приводят к от­казу от поступка. А этика по сути своей антипсихо-логична. Как ее не волнует. Ее интересует содер­жание поступка, а не психологический фон. Имен­но поэтому в жизни этическое призвано контроли­ровать психологическое. Так и должно быть, а не наоборот. Это самое главное.Б. Юдин: Ну что ж — пока что на этом «глав­ном» и предлагаю закончить сегодня — и будем считать, что мы только лишь начали разговор, толь­ко чуть притронулись к проблеме.

В этом разговоре я вижу два пласта, два уровня. Во-первых, уровень, скажем так, общих взаимоотно­шений между этикой и психологией, может быть, даже и шире — не только психологией, но и наукой в целом. Во-вторых, это уровень более конкретных проблем, из которых мне хотелось бы выделить та­кие, как этический контроль за психологическим эк­спериментом, возможное влияние — близкое и от­даленное — эксперимента на испытуемого. Это и проблема так называемого «формирующего» экс­перимента. Я согласен с Зинченко, что эксперимент заслуживает более серьезного и обстоятельного раз­говора, разговора о том, что вообще значит «форми­рование личности». Это, далее, проблема того, как — и кто — может определять психологическую норму. И, наконец, особое беспокойство у меня вы­зывает то, что связано со стихией неквалифициро­ванной психотерапии и психодиагностики, захлес­тывающей нашу страну. Видимо, российское психо­логическое сообщество все же должно как-то реа­гировать на это.

В общем же мы, безусловно, будем продолжать обсуждение всего этого круга проблем.

P.S.

В. Зинченко: Ну раз микрофон выключен, поде­люсь с вами в заключение одной психолого-педаго­гической заповедью (у меня их, вообще-то, много, но утомлять не буду) и этической притчей. Всё равно вы этого не напечатали бы.

Заповедь. Будь оптимистом, параноев ковчег лучше крейсера «Аврора».

Притча. К хозяину лавки пришел сын и спро­сил, что такое этика? Это сложный вопрос, — отве­тил папа, — я объясню тебе на примере. Ко мне приходит покупатель, расплачивается и забывает свой кошелек. Тут слушай внимательно, тут начи­нается этика: я думаю — забрать ли кошелек себе или поделиться с компаньоном?

studfiles.net

Этика и психология делового общения

Психология делового общения — часть общей психологии

Замечание 1

Объектом предмета этика и психология делового общения является психическая реальность, т.е. интеллектуальные, эмоциональные, волевые проявления человеческого сознания людей и подсознательные проявления человеческой психики. Предметом изучения этой научной дисциплины служат психологическая, нравственная составляющие деятельности и общения людей, психические процессы в разного рода рабочих и деловых группах.

Психология делового общения является частью системы психологических наук и, соответственно, опирается в своих изысканиях на категории и принципы, разработанные общей психологией: познание, эмоции, воля, способность, характер, сомнение, убеждение, неуверенность.

Психология делового общения руководствуется следующими принципами:

• принцип причинности и детерминизма, который заключается в признании взаимосвязи психических явлений между собой и с иными материальными явлениями;
• принцип системности, подразумевающий описание отдельных психических явлений как части целостной психической системы;
• принцип развития, подразумевающий признание преобразования и динамики психических процессов.

Психология и этика делового общения акцентирует свое внимание на профессиональных психологических и практически ориентированных знаниях, обеспечивающих успех определенной деятельности.

Основные категории этики и психологии делового общения

1. Деловое общение

Определение 1

Деловым общением считается общение, обеспечивающее успех какого-либо общего дела и создающее необходимые условия для сотрудничества людей для осуществления поставленных целей.

Деловое общение помогает устанавливать и развивать отношения, основанные на сотрудничестве и партнерстве, между коллегами, руководителями и подчиненными, партнерами и конкурентами по бизнесу. Деловое общение подразумевает такие способы достижения общих целей, которые предполагают также достижение человеком лично значимых целей, удовлетворение интересов личного характера.

2. Психология личности

Психология личности включает знания об источниках психической и иной активности личности, индивидуально-психических процессах и свойствах и их проявлении в деловом общении. Без этих знаний невозможно овладеть методами и способами управления человеческими ресурсами.

Знания психологии личности могут помочь определить степень эффективности деловых отношений с конкретным человеком.

3. Межличностное общение

Основные процессы и свойства отдельной личности проявляются только в межличностном общении. Такое общение может проявляться в различных формах: «Я — Ты», «Я — Мы» или «Мы — Они».

4. Технологии делового общения

Для достижения высокого уровня делового общения необходимо уметь правильно пользоваться технологиями общения с опорой на психологические знания. Психология располагает достаточным количеством конкретных рекомендаций для различных форм делового общения. В дальнейшем изложении вы найдете некоторые из этих рекомендаций.

5. Психология рабочей группы

Деловая активность, как правило, подразумевает кооперацию, соединение усилий нескольких людей. Успешная кооперация требует принятия определенных общих правил поведения всеми участниками трудового процесса. В процессе формирования и совместной деятельности любой группы обнаруживаются такие явления, как групповая цель, потребности, групповое сознание, групповые нормы и интересы, морально-психологический климат в коллективе, корпоративная мораль. Эти феномены необходимо обязательно учитывать для эффективной работы коллектива.

Правила и нормы этики делового общения

Этика делового общения базируется на правилах и нормах поведения партнеров, способствующих развитию сотрудничества и укреплению деловых отношений. Основа данных норм и правил — это укрепление взаимного доверия, информирование партнеров о своих намерениях и действиях, исключение из процесса общения обмана и дезориентации.

Деловые отношения, построенные на нравственной основе, в итоге оказываются более выгодными, чем бизнес, в основе которого лежат безнравственные и аморальные отношения.

spravochnick.ru

Проблема человека в этике и психологии Текст научной статьи по специальности «Философия»

УДК 17

ПРОБЛЕМА ЧЕЛОВЕКА В ЭТИКЕ И ПСИХОЛОГИИ

В статье рассматриваются особенности взаимоотношения этики и психологии, как дисциплин, претендующих на антропологическое лидерство в культуре. В этом контексте исследуются методологические и онтологические основания этики и психологии, выявляются черты их сходств и различий. Показано, что главная проблема человека ставится и решается по-разному в этих антропологически схожих дисциплинах.

Ключевые слова: этика, психология, массовая психологическая культура, философия, антропология, психические процессы, сознание, смысл жизни.

Современную эпоху М. Хайдеггер в статье «Гегель и греки» характеризует как эпоху, когда «…распад философии становится очевидным; ибо она растекается в логистику, психологию и социологию. Эти самостоятельные сферы исследования обеспечивают за собой возрастающее значение и широкое влияние в качестве функциональных форм и эффективных орудий политически-экономического, т. е. в существенном смысле технического мира»47.

Таким образом понятое появление психологии как самостоятельной отрасли знания, имеющей, по Хайдеггеру «возрастающее значение и широкое влияние», становится возможным в ситуации «распада философии». Значит ли это, что влияние психологии возрастает по мере убывания влияния философии? И если это так, то необходимо прояснить вопрос о том, произошла ли в самой философии утрата чего-то существенного, что обеспечивало человеку его осмысленное и достойное бытие и на смену чему пришло психологическое замещение?

***

Взаимоотношения этики и психологии, а в более широком контексте — философии и психологии, носят давний, глубокий и многомерный характер. Сегодня наблюдается новый виток этих взаимоотношений, который обусловлен новой фазой антропологического кризиса, отстраняться от которого ни этика, ни психология просто не имеет права. По словам В. П. Зинченко: «Психология должна осознать душевный кризис с тем, чтобы потом вернуться к душевному делу, которым она когда-то занималась»48. Или более жесткие слова того же автора: «Если академическая психология не сделает решительных шагов в сторону практики, последняя вообще уйдет от психологии, от чего проиграют обе»49.

«Душевный кризис» — это одновременно и кризис в самой психологии, утратившей «душу» как главную предметную субстанцию своей науки, и кризис самой культуры, также утратившей душу, которая, по мысли А. Швейцера, есть ни что иное, как этика. Кроме этого, существенным аспектом данной проблемы является общая ситуация в области психического здоровья современного человека, которое продолжает оставаться весьма тревожным: «Примерно 70% россиян постоянно находятся в состоянии стресса, а треть всего населения — в состоянии сильного и затяжного стресса. Ритм жизни человека в современном обществе оставляет ему все меньше и мень-

47 Хайдеггер М. Гегель и греки // М. Хайдеггер / Время и бытия: Статьи и выступления. — М. : Республика, 1993. — С.381.

48 Зинченко В.П. Психология на качелях между душой и телом //Психология телесности между душой и телом. — М. : АСТ, 2007. — С.33.

49 Зинченко В.П. Тело как слово, образ и действие //Человек. 2010. №2. — С.34.

С.В. ВАРАВА

Воронежская государственная лесотехническая академия

e-mail:

varava31 @gmai l.com

ше времени на проведение комплекса восстановительных процедур»50. Совершенно очевидно, что остро-болезненную ситуацию, связанную с запущенным состоянием психического здоровья, не решить одними только психологическими мерами. Нужна целостная оздоровительная программа, в которой этический компонент занимал бы существенное место.

Иными словами, сегодня как никогда актуальна реализация глубинных взаимосвязей этики и психологии, которая может способствовать выработке целостной антропологической парадигмы, в которой нуждается и общество, и отдельные люди. Для того, чтобы эта реализация была продуктивна, необходимо рассмотреть ключевые точки соприкосновения этики и психологии, а также, не мене ключевые линии их расхождения, обусловленные различным антропологическим статусом этих дисциплин. Это необходимо для того, чтобы осознать границы этики и психологии в подходах к человеку, иначе, необходимо понять, на что может претендовать этика, и соответственно, психология, а на что нет.

В историко-философской проекции взаимодействие этики и психологии представляется возможным рассматривать с различных углов зрения. Так, одна из наиболее распространенных точек соприкосновения этики и психологии проходит по линии психологии морали. Если этика занимается оценкой нравственного мотива, то причины возникновения мотивов поведения могут изучаться психологией. И здесь имеется богатое поле для плодотворного сотрудничества, равно имеющего отношение как к истории и теории этики, так и к психологии.

При исследовании исторических форм становления психологии выявляется этико-философский исток психологии. Учение о душе, то есть о специфических человеческих свойствах изначально принадлежит Аристотелю. В дальнейшем произошла автономизация научной психологии, которая выделилась в самостоятельную область исследования, которая, однако, вышла именно из «этико-философского лона». По словам Э. Фромма, выделение психологии из этики произошло сравнительно недавно.

Безусловно, огромный и важный пласт соприкосновения этики и психологи имеет место в психоэтике, то есть в сфере профессиональной этике психолога. Здесь речь идет, прежде всего, об этике психологического эксперимента. Возникающая этическая проблематика именно в психологическом эксперименте особенно важна, поскольку здесь испытуемым вялятся сам человека, и вопросы травмирования психики и возможного унижения человеческого достоинства являются вопросами этического порядка.

Кроме вышеперечисленных «точек» соприкосновения и взаимодействия этики и психологии это пересечение имеет место в психоанализе, социальной психологии, экзистенциальной психиатрии, в вопросах нравственного воспитания личности. Все это области глубокого междисциплинарного взаимодействия этики и психологии, возможного благодаря тому, что общим «предметом» исследования является человек. Человек — это то, что наиболее сильно объединяет этику и психологию, но вместе с тем, это то, что их наиболее сильно разъединяет, разводя, выражаясь образно, по разные стороны «антропологических баррикад».

Каково же существенное различие этического и психологического образа человека, которое не позволяет поставить знак равенства между этикой и психологией, в результате которого происходит вытеснение этики психологией? Такое вытеснение имеет место в современной «массовой психологической культуре», что является проблемой для этико-философского анализа сложившейся ситуации.

Наиболее существенное различие между этико-философским и психологическим воззрением на человека заключается в том, что в этике и в философии человек предстает, прежде всего, как проблема, требующая глубочайшей нравственной рефлексии, в то время как в психологии человек как таковой проблемой не является, поскольку он воспринимается в своем наличном бытии как нечто естественное и окон-

50 Андреев И.Л., Березанцев А.Ю. Взаимосвязь психического и соматического здоровья человека //Человек. 2010. №2. -С.136.

чательное. Соответственно, и различные методы изучения человека, и различные телеологические установки по отношению к его бытийной судьбе.

В строгом смысле говорить о проблеме человека возможно лишь в этикофилософском, а не психологическом контексте, поскольку именно в философии про-блемность человеческого существования тематизирована в качестве онтологического первоистока самого философствования как такового. Но отсутствие именно такой точки зрения в психологии, которая тоже претендует на определенное целостное понимание человеческой природы, дает нам существенные критерии в понимании того, чем отличается этика от психологии в плане постижения человека.

В своей работе «Бытие и сознание» С. Л. Рубинштейн в разделе «О человеке: проблема личности в психологии» дал наиболее лаконичное и однозначное понимание того, что есть этическое и каково место этики в психологии. Он пишет: «Человек — это большая тема мировоззренческого плана и прежде всего этического порядка (при этом этическое для нас никак не сводится к морали в смысле морализирования, в смысле нравоучения со стороны; проблема этического — проблема самой сущности человека в его отношении к другим людям)»51.

Этика, в понимании С. Л. Рубинштейна наиболее полно и глубоко выражает суть человеческого, так как относится к его сущности. В этом смысле совершенно очевидно, что этика выше психологии в плане постижения человека в его целостности. Для того, чтобы более глубоко осознать это положение, необходимо рассмотреть некоторые сущностные различия, которые определяют этический и психологический взгляд на человека.

Важным аспектом рассматриваемой темы являет факт возросшей проблемно-сти человека в современной философской культуре. Это парадоксальная ситуация, когда баснословный рост различных эмпирических (в том числе и психологических) знаний не дает совершено никакого прироста в интегральное знание; более того, наблюдается обратная пропорциональность между количественным ростом фактического знания о человеке и уменьшением качества понимания самого человека. Налицо оппозиция философии и науки, приобретшая в современной культуре новое измерение. Глобальный антропологический кризис, который возник в ситуации гигантского скачка научно-технического прогресса — явное подтверждение этому.

Одним из первых западноевропейских философов XX века, в полной мере осознавшим данную ситуацию, был М. Шелер. В своей работе «Положение человека в космосе» он так описывает сложившееся положение вещей: «.у нас есть естественно-научная, философская и теологическая антропология, которым нет друг до друга никакого дела, единой же идеи человека у нас нет. Кроме того, возрастающие в числе специальные науки, занимающиеся человеком, как бы ценны они ни были, больше скрывают сущность человека, чем проясняют ее». В итоге, говорит Шелер, «.еще никогда в истории человек не становился настолько проблематичным для себя, как в настоящее время»52.

Комментируя эти слова Шелера, Э. Кассирер высказывает не менее существенные мысли: «Такова странная ситуация, в которой находится современная философия. Никогда ранее не было таких благоприятных возможностей познания, таких разнообразных источников наших знаний о человеке. Психология, этнография, антропология и история собрали поразительно богатую и постоянно растущую массу фактов». Но, как говорит Кассирер, богатство фактов — еще не богатство мыслей: «ведь даже если мы соберем и скомбинируем все данные о человеке, мы все равно получим лишь бедную и фрагментарную — словно туловище без головы и ног — картину человеческой природы»53.

51 Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир. — Спб. : Питер, 2003. — С.268.

52 Шелер М. Положение человека в космосе // Избранные произведения. — М. : Гнозис, 1994. — С.133-134.

53 КассирерЭ. Опыт о человеке: введение в философию человеческой культуры //Проблемачеловека в западной философии. — М. : Прогресс, 1988. — С.26, 4.

Человек как целое ускользает от исследовательского взгляда. Иными словами, психологическое изучение человека, как и всякого другое, основанное на эмпирической основе, не способствует росту философского знания (то есть понимания) того, что есть человек. Весьма примечательно то, что в послесловие к знаменитому сборнику «Проблема человека в западной философии» (1988) П. С. Гуревич писал: «Что такое человек? В чем его природа, сущность, предназначение? От чего зависит смысл и ценность человеческой жизни? Каковы кардинальные проблемы человеческого существования? Как складываются судьбы гуманизма сегодня? В чем специфика философского постижения человека? Эти и другие аналогичные вопросы, определяющие содержание философско-антропологической мысли, находятся сегодня в центре внимания многих ученых»54.

Вопросы, несколько странные для любой иной науки о человеке, кроме философии. Но именно в этом и заключен уникальный, проблемный взгляд на человека, который со временем не исчезает, а становится еще острее и напряженнее. Размышления Х. Плеснера, А. Гелена, Х. Ортеги-и-Гассета, Ж.-П. Сартра, М. Хайдеггера, Э. Финка, Г. Марселя и др. наглядно подтверждают это. Совершенно очевидны, что такой, проблемный взгляд философии на человека в корне отличается от взгляда психологии. Не вдаваясь в углубленное рассмотрение предмета психологии, можно отметить такие ее инвариантные характеристики, как исследование природы сознания и исследование поведения, которые воспроизводятся на всем исторически известном периоде ее существования. При этом исследование психики, которая, как правило, ассоциируется с сознанием, является приоритетным. Современный американский историк психологии Т. Лихи подтверждает эту мысль в следующих словах: «Сейчас, на протяжении последнего десятилетия — настоящей эпохи мозга — надежды первых психологов на физиологию заслуживают уважения. Они надеялись, что психологические процессы можно связать с физиологическими, но затем, на протяжении почти всего XX века, психология отошла от физиологической ориентации. Однако сегодня, вооружившись новейшими методиками исследования мозга, психологи вернулись к исходным поискам»55.

В этом сущность научной психологии, занимающейся сознанием, начала которой было положено В. Джемсом в его книге «Научные основы психологии», американский философ и психолог трактует психическую деятельности человека в терминах «поток сознания», в котором доминирующую роль играют волевые и эмоциональные начала. Наиболее важная роль в сознании принадлежит инстинктам и эмоциям, поскольку посредством последних человек приспосабливается к окружающей среде56. С. Л. Рубинштейн, критикуя интроспективную психологию, которая определяла психическое как явление сознания, связывал психическое с деятельностью, которая проявляется в поведении. Тем самым, сознание индивида как бы «размыкается не только к предметному миру, но вместе с тем и по отношению к общественному сознанию»57.

Сознание оказывается опосредованным общественной сущностью и социальной деятельностью. Л. С. Выготский выразил сущность этого подхода весьма лаконично: «Психику следует понимать как особо сложные формы структуры поведе-ния»58. В такой же тональности говорит А. Н. Леонтьев: «Деятельность человека и составляет субстанцию его сознания»59. Однако, в данном случае речь идет лишь о смене содержания сознания, при удержании его в качестве главного предмета психологии. В любом случае, как бы ни понимать сознание, с чем бы его не связывать, оно не исчерпывает всей полноты человеческого бытия. В этом проявляется принцип

54 Гуревич П.С. Человек как объект социально-философского анализа // Проблема человека в западной философии. — М. : Прогресс, 1988. — С.504.

55 Лихи Т. История современной психологи. — СПб.: Питер, 2003. — С.13.

56 Джемс У. Научные основы психологии. — М. : Харвест, 2003. — 528 с.

57 Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — СПб.: Питер, 2007. — С.17-18.

58 Выготский Л. С. Педагогическая психология. — М. : Педагогика, 1991. — С.65.

59 Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М. : Политиздат, 1977. — С.157.

антропологической редукции, который становится наиболее существенным методом психологии, к какому бы направлению она не принадлежала.

Антропологическая редукция создает образы человека в психологии, которые являются для нее основополагающими. А. Г. Асмолов отмечает, что в психологии в течение многих лет сформировалось несколько образов человека: человек ощущающий;

человек как вместилище нужд, инстинктов, потребностей; человек как система реакций, человек реагирующий; че ловек-деяте ль60.

Все эти образы говорят о том, что психология имеет дело всегда с какой-то частной характеристикой человека (ощущения, инстинкты, потребности, деятельность и т. д.), которая детерминируется его эмпирическими свойствами, никогда не достигая целостного образа; возможно и не ставя даже вопрос о целостности человеческого бытия. В этом контексте понятие «личность» в отличие от понятия «человек» позволяет избежать целостности, сконцентрировавшись на какой-либо частности, «осколочном» признаке человека.

Если обраться к философскому пониманию этики, то, так же не вдаваясь в углубленное рассмотрение предмета, можно все же определить некоторые сущностные черты, в которых проявляется отличие этики от психологии. В. П. Фетисов воспринимает мораль как бытийное явление, в которой заключена самая главная существенность жизни. В книге «Философия морали. Тоска по русскому аристократизму» он пишет: «В морали есть что-то настолько важное для бытия, что не позволяет рассматривать ее только лишь как одно из свойств общества или личности. Она выражает специфику и сущность самой человечности». Из этого следует нравственная сущность философии, которая «вопрошает, как жить человеку в этом мире и какой образ жизни благороднее и возвышеннее. Вот этим поиском нравственно-благородных способов восприятия жизни во всех ее конкретных проявлениях и должна заниматься философия морали»61.

Другой современный философ В. Малахов в работе «Три этики: к типологии этического сознания» стремится дать «целостное представление этического сознания как такового». Выделенные им три типа этики отражают фундаментальную инвариантную сущность предмета этики, каковым, согласно автору выступает «неистребимая человеческая нравственность». Первый тип этики философ называет «этикой благой жизни», которая укоренена в античной традиции с ее идеалами созерцаемой целостности и гармонического устроения бытия; второй тип — «этикой долга», нашедшей наибольшее воплощение в кантовской моральной философии; третий тип — «этикой призвания», основанной на диалогической философии призвания и ответственности.

Все три типа этики объединены тем, что обращают жизнь человека к чему-то большему, чем он сам. Целостность человеческого бытия свершается в предстоянии некоей абсолютной нравственной инстанции, которая наполняет жизнь истинным смыслом. Особенно сильно это проявляется в этике призвания, которая становится этикой жертвенности, «.смирения, терпения, не знающих усталости и не помнящих о себе сострадания, милосердия, любви. Этику, обходящуюся без всеобщих правил и прецедентов, свершаемую тихим решением сердца. Этику, вопреки страху неосуществления и тяжести невыполненных долгов, дарующую трудную легкость пробуждающегося доверия к миру»62.

Этих упоминаний современных философов, рефлектирующих над сущностью этики, вполне достаточно, чтобы понять, что первое (и, пожалуй, главное) различие

60 Асмолов А.Г. Психология личности: Принципы общепсихологического анализа. — М. : Смысл, 2001. — С. 59-60.

61 Фетисов В.П. Философия морали. Тоска по русскому аристократизму // В.П. Фетисов / Солнце не заходит. Труды по нравственной философии. — Воронеж: ВГЛТА, 2011. — С.14,15.

62 Малахов В. Три этики: к типологии этического сознания / Виктор Малахов // Уязвимость любви. — К.: ДУХ I ЛІТЕРА, 2005.- С.127.

между этико-философским и психологическим образами человека проходит по линии часть/целое. Чему бы не посвящала себя психология (сознанию, психическим процессам, мотивациям, эмоциям, когнитивным способностям и т. д., это всегда лишь часть человека, в то время как философию волнует человек как целое. Бинарная, дуалистическая антропология, основанная на психофизическом параллелизме — основания психологии; и, если так можно выразиться, «антропология тайны», в которой человек есть искомое самого себя — основания этики и философии.

Исходя из этого, следует еще одно существенное различие в отношении к человеку, сложившемуся в этике и психологии. Оно основывается на том, что если психология озабочена сущим, то этика — должным. «Сущее психологии» — это наличное состояние человека в его естественных характеристиках; «должное этики» — это предельно искомое, идеальное состояние человека — то, каким он должен быть, а не каким является. В этом смысле этика заставляет человека совершать нравственноволевое усилие по преображению своего наличного состояния в сторону должного, в то время, как психология такой задачи не ставит и не может ставить.

Весьма интересные и продуктивные мысли относительно соотношения сущего и должного, что является демаркационной линией, разделяющей этику и психологию, высказали Ю. А. Шрейдер и Н. Л. Мусхелишвили в дискуссии, посвященной отношениям психологии и этики. Ю. А. Шрейдер поставил под сомнение вообще возможность взаимоотношения этики и психологии, исходя из их глубинных методологических и онтологических противоречий: «А есть ли такое взаимоотношение? Ведь в принципе они противоречат друг другу. Это парадоксально, но это факт. Психология построена на том, что человек действует, думает, чувствует, развивается по некоему Закону, на основе которого можно извне направлять, детерминировать путь человека. Этика же исходит из противоположной установки — свободы воли: только тогда и становится возможным сам этический поступок. Поступок возникает ни почему, как свободный акт воли. Этика основывается на том, что я делаю так, как хочу — потому, что мне так хочется. А психология изучает именно то, что же мне хочется.

Это не отрицание психологии, это различение ее с этикой. Психология показывает, как происходит этическое поведение: какие механизмы приводят к ощущению трудности поступка, что в человеке сопротивляется ему, какие механизмы приводят к отказу от поступка. А этика по своей сути антипсихологична. Как ее не волнует. Ее интересует содержание поступка, а не психологический фон. Именно поэтому в жизни этическое призвано контролировать психологическое. Так и должно быть, а не наоборот. Это самое главное»63.

Иными словами, в психологии человек берется в своем наличном состоянии вне этической доминанты, на основании чего делает вывод, что это и есть весь человек, что таков человек по-преимуществу. Этика существует за счет «механизмов» духовно-нравственного восхождения от сущего к должному; психология же ограничивает свое изучение человека исключительно сферой сущего. С точки зрения психологии идеальные проявления должного есть не что иное как «сублимация» и т. д., то есть процессы, происходящие в сфере сущего.

Ю. А. Шрейдер указал на весьма существенную разницу между этикой и психологией, разницу, которая делает психологию (по крайней мере, в ее сегодняшнем виде) довольно сомнительной наукой постижения человека, его внутреннего мира, его уникальности и своеобразия именно как человека, а не как биопсихического механизма. Философ спрашивает: «способна ли психология решать вопрос о том, каким должен быть человек или что есть должное для человека? Нормальная (т.е. еще не нравственная) психология изучает человека таким, каким он есть — каковы его стремления, мотивы, побуждения и т. п. Когда в поле зрения такой психологии попадают этические проблемы, то они редуцируются к психологическим ситуациям и этим как бы снимаются. Эта редукция особенно четко прослеживается в психоанализе, но она потенциально присутствует в любых попытках объяснения морали путем

63 Психология и этика: уровни сопряжения // Психология и этика: опыт построения дискуссии. — Самара: БАХРАХ, 1999. — С.25.

перевода этического на язык психологии. В этом смысле психология внеэтична, а этика — антипсихологична»64.

Непримиримость этики и психологии лежит также в несовпадении взгляда на природу морального выбора: «Способность совершать моральный выбор, поступать морально в ситуации морального выбора предполагает наличие у субъекта свободной воли. Психология же обычно исследует детерминацию человеческих решений. Можно ли одно с другим совместить или как-то приладить друг к другу? Один из выходов состоит в том, чтобы считать свободу существующей лишь с точки зрения субъекта. Иначе говоря, свести феномен свободы к субъективному переживанию личной ответственности. Этот путь оставляет вне психологического рассмотрения целый пласт этических учений и, прежде всего, христианскую этику. Не лучше ли отказаться от совмещения и прилаживания, но рационально поделить сферы влияния». Из этого следует вывод, что психология не обязана объяснять феномен морального поведения, но она может исследовать со своей точки зрения этот феномен, выделяя в нем психологические компоненты.

Далее следует более существенная дифференциация этики и психологии: «Если этика учит, как должно поступать, то на долю психологии остается собственная задача — выяснить мотивации и динамику недолжных поступков»65. Иными словами этика предписывает должное, психология описывает сущее; в одном случае речь идет об идеалах, в другом — о мотивах. Идеал и мотив — вот еще одна линия несовпадение этического и психологического воззрения на человека.

Отсюда следует вывод, что развитие психологии поступка не сделает эту науку этичной, а этику психологичной: «Этика дает свои рекомендации, не считаясь с психологией (в том-то и состоит ее антипсихологичность… Психология не этична, — именно потому, что она обязана исходить из того, что субъекту свойственно нарушать этические рекомендации ли, по меньшей мере, желать этого». Итак, этика антипсихологична, а психология— внеэтична; таков вывод, исходящий из базовых методологических и сущностных характеристик этики и психологии.

Психология, таким образом, направлена на исследование мотивов поведения, рассматривает человека в его редуцированном виде, и ее целью является решение конфликтных ситуаций, и в итоге — приспособление человека, прежде всего, к социальной действительности. Это приспособление может также означать и «реализацию возможностей», то есть психологическое раскрытие личности. Философская этика озадачена бытийными вопросами, вопросами о смысле бытия и смысле, прежде всего, конечного человеческого существования. Это различие чувствуется на всех уровнях. Даже наиболее этически ориентированная психология — гуманистическая психология Э. Фромма, который «на протяжении всей жизни сохранил верность антропологической теме» (П. С. Гуревич), остается приверженной фундаментальным заданиям психологии как таковой. Фромм пишет в предисловии к своей книге «Человек для самого себя», которая имеет подзаголовок «Введение в психологию этики»: «В этой книге я рассматриваю проблемы этики, норм и ценностей, которые ведут человека к самореализации и осуществлению его возможностей»66.

Разность онтологических (не антропологических, поскольку как в случае Э. Фромма психология может быть сущностно развернута к человеку) позиций этики и психологии говорит о радикальном несовпадении их концептуальных матриц. Не только цели и задачи оказываются различными, но сам взгляд на человека и его сущность. Это не означает, что диалог и взаимодействие этики и психологии невозможны в принципе; как раз наоборот возможны, но только лишь в том случае, если психология не станет претендовать на роль, присущую этике, иными словами не станет подменять этику. Психологизация этики и антропологии, а в целом общества и культуры, которое стало, по словам В. М. Розина, «психологически ориентирован-

64 Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер ЮА. Есть ли у психологии точки соприкосновения с этикой? //Психология и этика: опыт построения дискуссии. — Самара: БAХРAХ, 1999. — С.50.

65 МусхелишвилиН.Л., Шрейдер ЮА. Там же, — С.52.

66 ФроммЭ. Психоанализ и этика. — М. Республика, 1993. — С.19.

ным обществом», состоящим из людей, «верящих в психологию и обращающиеся к психологам»67 — реальность сегодняшнего времени, которая, увы, не способствует ни более глубокому постижению человке, ни духовно-нравственному и психологическому его оздоровлению. В этом контексте необходимо ставить вопрос о переориентации общественного сознания с психологизации этики и культуры на этизацию психолгии и культуры, что соответствует истинной иерархии ценностей.

1. Хайдеггер М. Гегель и греки / М Хайдеггер // Время и бытия: Статьи и выступления. —

М. : Республика, 1993.

2. Зинченко В.П. Психология на качелях между душой и телом // Психология телесности между душой и телом. — М. : АСТ, 2007.

3. Зинченко В.П. Тело как слово, образи действие//Человек. 2010. №2. С.34.

4. Андреев И.Л., Березанцев А.Ю. Взаимосвязь психического и соматического здоровья человека // Человек. 2010. №2.

5. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. Человек и мир. — Спб. : Питер, 2003.

6. Шелер М. Положение человека в космосе // Избранные произведения. — М. : Гнозис,

7. Кассирер Э. Опыт о человеке: введение в философию человеческой культуры // Пробле-

ма человека в западной философии. — М. : Прогресс, 1988.

8. Гуревич П.С. Человек как объект социально-философского анализа // Проблема человека в западной философии. — М. : Прогресс, 1988.

9. Лихи Т. История современной психологи. — СПб.: Питер, 2003.

10. ДжемсУ. Научные основы психологии. — М. : Харвест, 2003. — 528 с.

11. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — СПб.: Питер, 2007.

12. Выготский Л. С. Педагогическая психология. — М. : Педагогика, 1991.

13. Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М. : Политиздат, 1977.

14. Асмолов А.Г. Психология личности: Принципы общепсихологического анализа. — М. : Смысл, 2001. — С. 59-60.

15. Фетисов В.П. Философия морали. Тоска по русскому аристократизму// В.П. Фетисов / Солнце не заходит. Труды по нравственной философии. — Воронеж: ВГЛТА, 2011.

16. Малахов В. Три этики: к типологии этического сознания // Виктор Малахов / Уязвимость любви. — К.: ДУХ I ЛГТЕРА, 2005.

17. Психология и этика: уровни сопряжения// Психология и этика: опыт построения дискуссии. — Самара: БАХРАХ, 1999.

18. Мусхелишвили Н.Л., Шрейдер Ю.А. Есть ли у психологии точки соприкосновения с этикой? // Психология и этика: опыт построения дискуссии. — Самара: БАХРАХ, 1999.

19.ФроммЭ. Психоанализ и этика. — М. Республика, 1993.

20. Розин В.М. Личность и ее изучение. — М. : Едиториал УРСС, 2004.

Список литературы

1994-

PROBLEM OF HUMAN BEING IN ETHICS AND PSYCHOLOGY

Voronezh Forestry Academy

S.V. VARAVA

This article concerns the problems of the relationship of ethics and psychology as disciplines that claim to leadership in the anthropological culture. In this context, the methodological and ontological foundation of ethics and psychology are examined, the features of their similarities and differences are considered in the paper. It is shown that the main problem of human being poses and solved differently in these anthropologically similar disciplines.

e-mail:

varava31 @gmail.com

Key words: ethics, psychology, mass psychological culture, philosophy, anthropology, mental processes, consciousness, meaning of life.

67 Розин В.М. Личность и ее изучение. — М. : Едиториал УРСС, 2004. — С.149.

cyberleninka.ru

Тема. Введение в курс «Этика и психология профессиональной деятельности»

Министерство культуры Омской области

Государственное образовательное учреждение среднего профессионального образования

“Омский областной колледж культуры и искусства”

 

 

 

 

ЭТИКА И ПСИХОЛОГИЯ

ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

краткий курс лекций по предмету

для студентов дневного и заочного отделения

специальности 071302

 

 

Омск 2009

        

Этика и психология профессиональной деятельности: Краткий курс лекций / Составитель И.В. Чумаченко. – Омск, Омский областной колледж культуры и искусства, 2009. – 64с.

Пособие предназначено  для студентов средних специальных учебных заведений культуры и искусства. В пособии излагаются психологические основы профессионального самоопределения и становления личности, аспекты делового общения и управления, а также сущность и значение профессиональной этики.

       Для более детального изучения предлагаемых тем и вопросов пособие содержит психологический практикум, задания для самостоятельной работы, темы рефератов, терминологический словарь, список основной и дополнительной литературы.

Содержание

Пояснительная записка

Введение в курс «Этика и психология профессиональной деятельности»

           1. Общие основы этики и психологии профессиональной деятельности.

       1.1. Теоретические аспекты профессионального становления личности.

       1.2. Предмет и назначение этики как науки. Специфика и задачи этики.

       1.3. История этических учений.

1.4. Нормативная этика и высшие моральные ценности.

2. Профессиональная этика специалиста

       2.1. Этика делового общения. Происхождение этики делового общения

        2.2. Деловое общение как социально-психологический феномен

2.3. Деловая беседа. Деловые переговоры.

2.4. Понятие о конфликтах, их структура, функции и стадии протекания.

2.5. Профилактика и урегулирование конфликтов.

2.6. Практическая этика в профессиональной деятельности специалиста СКД.

2.7. Профессиональный этикет руководителя

Перечень заданий для самостоятельной работы студентов по освоению тем

     Перечень тем для реферата

Литература

Психологический практикум

       Терминологический словарь

  

 Пояснительная записка

 

Дисциплина “Этика и психология профессиональной деятельности” в структуре подготовки руководителя творческого коллектива, преподавателя, занимает важное место и направлена на ознакомление студентов с закономерностями профессионального обучения, воспитания и развития личности, феноменологию профессионального становления.

Целью данного пособия является содействие усвоению знаний по этике и психологии профессиональной деятельности для создания научно-теоретической картины целостного процесса самоопределения и профессионального становления личности, для усвоения этических норм профессионального поведения.

Лекции по предмету освещают общие понятия делового общения как социально-психологического феномена, предмет и назначение этики как науки, сущность и нормы профессиональной этики работника культуры, этикет руководителя.

Предлагаемый курс лекций позволит использовать в повседневной профессионально-педагогической практике следующие умения:

   — этически конструировать профессиональную социально-культурную деятельность;

— профессионально анализировать и разрешать проблемы профессионального становления и нравственного развития личности,

— диагностировать и повышать уровень развития психологических способностей, лежащих в основе профессиональных качеств,

— прогнозировать, конструктивно разрешать конфликты в производственной сфере и социальной жизни,

   — вести с партнерами деловые беседы и переговоры.

Система заданий для самостоятельной работы способствует установлению взаимосвязи теоретических знаний с различными видами практической деятельности и обеспечивает их закрепление. При выполнении заданий полезными окажутся психологический практикум и терминологический словарь.

Для более глубокого и всестороннего изучения курса рекомендованы темы рефератов и список литературы. 

 

Тема. Введение в курс «Этика и психология профессиональной деятельности»

План

1. Цели и задачи предмета.

2. Психология профессиональной деятельности как наука.

3. Этика как наука.

 

 Цель предмета: вооружить знаниями по этике и психологии профессиональной деятельности для создания научно-теоретической картины целостного процесса самоопределения и профессионального становления личности, для усвоения этических норм делового общения и профессионального поведения.

 Дисциплина синтезирует в себе основные понятия и принципы наук этики и психологии.

 

  В жизни каждого человека профессиональная деятельность занимает важное место. Достаточно вспомнить классическую пирамиду потребностей А. Маслоу (физиологические потребности, потребность в безопасности и защите, потребность в любви и принадлежности, потребность в признании и уважении, потребность в самоактуализации и самореализации), когда на каждом из уровней профессия играет жизненно важную роль.

Вариантов становления профессионализма много. Но еще больше возникает вопросов. Как объяснить разные темп профессионального развития личности? Почему один человек всю жизнь верен определенной профессии, а другой меняет разные виды? Каковы причины смены профессии? От чего зависит удовлетворенность профессией, профессиональный рост специалиста, успех его карьеры? Как достичь вершин профессионализма? Эти и многие другие вопросы обусловлены аспектами взаимодействия индивидуально-психологических особенностей личности и содержанием труда. Все эти вопросы традиционно исследовались такой наукой, как психология труда или психология профессиональной деятельности. Выделение этой отрасли психологии в самостоятельную науку обосновывается тем, что в настоящее время речь идет не о приспособлении человека к профессии, к профессиональному труду, а о его взаимосвязи с профессией на уровне преобразования и авторства на профессиональной ниве.

Большой вклад в решение проблем профессиональной психологии внесли отечественные ученые Е.М. Борисова, К.М. Гуревич, Ю.М. Забродин, Е.А. Климов, Н.Д. Левитов, Б.Ф. Ломов, А.К. Маркова, Н.С. Пряжников и др.

  Предметом профессиональной психологии являются психологические особенности, закономерности, механизмы профессионального становления личности. Отсюда следует, что профессиональная психология – это отрасль прикладной психологии, изучающая закономерности формирования профессиональных намерений, выбора профессии, овладения ею, становления и оценки специалиста и профессионала, а также профессиональных деструкций личности.

Объектом профессиональной психологии является взаимодействие личности и профессии, при этом личность рассматривается как субъект профессионального становления.

В рамках науки важное значение имеет изучение профессионального поведения специалиста в различных социокультурных и социоэкономических условиях, установление типичных профессиональных задач, ситуаций, трудностей, выяснение профессиональных требований.

Поскольку, объектом профессиональной психологии является изучение профессионального поведения личности, неизбежно вырисовывается его связь с вопросом этики делового поведения, профессионального общения.

   Деловое общение является неотъемлемой частью человеческой жизни, важнейшим видом отношений с другими людьми. Вечным и одним из главных регуляторов этих отношений выступают этические нормы, в которых выражаются наши представления о добре и зле, справедливости и несправедливости, правильности и неправильности. Общаясь в деловом сотрудничестве со своими коллегами, каждый, так или иначе, опирается на эти представления. Но в зависимости от того, как человек понимает эти нормы, какой смысл и содержание он в них вкладывает, он может облегчить свое деловое общение, сделать его более эффективным.   

Этика – учение о морали, нравственности. Термин впервые был употреблен греческим философом Аристотелем (384 –322 г. до н.э.) для обозначения практической философии, которая должна давать людям ответ на вопрос, что же они должны делать, чтобы совершать правильные и достойные поступки. 

Мораль – важнейший способ нормативной регуляции общественных отношений, общения, поведения людей в самых различных сферах общественной жизни. Мораль – это система этических ценностей, которые признаются человеком. Важнейшими категориями этики являются добро и зло, справедливость, благо, честь, достоинство, долг, совесть и т.д.

  В рамках делового общения и профессионального поведения особое значение приобретает золотое правило этики: «Относитесь к людям так, как вы хотели бы, чтобы они относились к вам».

studopedia.net