Психология стыд – Стыд — Википедия

Психология стыда | PSYERA

Прогрессирование аддиктивного процесса во многом связано со стремлением освободиться от психологического дискомфорта, обусловленного чувством стыда. Чувство стыда занимает центральное место в структуре аддикции, поэтому остановимся на нём более подробно.

      Анализ чувства стыда свидетельствует о том, что это чувство более деструктивно, чем чувство вины. Это связано с тем, что чувство вины носит более конкретный характер, касается определённого действия, поступка, активности или наоборот, отсутствия таковых. Чувство стыда затрагивает Я человека и формирует его низкую самооценку. («Я поступаю плохо и я не могу поступать хорошо, потому, что я плохой»).

      Все эмоциональные ощущения и состояния человека подвергаются когнитивной оценке. Рефлексия эмоциональных состояний в то же время является рефлексией Я-состояния, свидетельствуя о том, как человек оценивает себя самого. Испытываемые человеком первичные эмоции в дальнейшем оцениваются им во взаимосвязи с оценками других. Анализ с этой точки зрения чувства стыда требует первоначального сравнения поведения человека с какой-то условной нормой. Эта норма может быть субъективной, установленной самим человеком для себя, или общепринятой, навязанной ему обществом и другими людьми. Если поведение человека не соответствует субъективной или социальной норме, у него возникает чувство стыда.

      При аддиктивных состояниях мы имеем дело с несоответствием человека как одной, так и другой нормам. Несоответствия приводят к возникновению стыда. На возникновение чувства стыда влияет факт обращения внимания окружающих на поведение и состояние человека, на его собственное отношение к этому. Имеет значение фиксация внимания человека на том, как его воспринимают и оценивают окружающие. Если он испытывает чувство стыда в связи с несоответствием, ему кажется, что и другие замечают это несоответствие и считают его неполноценным. Это способствует усилению подозрительности в отношении того, что окружающие могут заметить нарушение нормы и осудить его.

      Большинство событий, вызывающих стыд, не являются автоматическим процессом и не возникают сами по себе. Например, оно может быть связано с ситуациями, когда успешное функционирование в рамках социально приветствуемого ролевого поведения противоречит собственным критериям морали. Для       понимания причин происхождения чувства стыда необходимо «читывать сложные социальные взаимодействия между людьми, так как компонент оценки другим, особенно значимым человеком, здесь всегда имеет большое значение.

      Осознание человеком обращенного на него внимания может приводить к нарастанию подозрительности, типичной для аддиктивных лиц. Такая подозрительность, связанная с чувством стыда, является одним из механизмов изоляции аддиктов. Страх быть до конца понятыми окружающими активизирует механизм разрыва контактов со многими людьми. С этим связано избегание аддиктами сколько-нибудь глубоких контактов, потому что чем глубже контакт, тем вероятнее факт опознания их аддиктивной сущности, и тем вероятнее усиление у аддикта реакции стыда. Возникает страх возможных переживаний по поводу разрыва отношений. Следовательно, в проводимой с аддиктами коррекционной работе, необходимо анализировать механизм разрыва контактов с людьми и чувство стыда, которое эти люди могут испытывать.

      По мнению Чарльза Дарвина, чувство вины это сожаление о своей ошибке. Тому же автору принадлежит выражение, что чувство сожаления об ошибке, когда в этот процесс включаются другие люди, может превратить чувство вины в чувство стыда. Речь идет о необходимости анализа социального значения действия, в результате которого человек, воспринимаемый глазами других, может испытывать чувство стыда. Естественно, что, находясь в состоянии одиночества, человек также может испытывать чувство стыда, но в первом случае всегда присутствует оценка себя другими людьми, мысль о том, что другие подумали об его поведении.

      В феноменологической психиатрии описывается депрессия самомучения (Leonhard, Izard), которая строится на чувстве стыда. Ее развитию способствует постоянный анализ чувства стыда и возможного наказания.

      Стыд приводит к торможению и блокаде очень многих желаний. С точки зрения Tomkins (1963), стыд тормозит удовольствие и мотивации. Возникновение чувства стыда может быть вызвано многими причинами: неудачами, поражениями профессионального характера, потерей значимых отношений, дружбы и пр. Аддикты глубоко переживают эти потери, но не признаются в этом. Причиной стыда может быть собственная непривлекательность, когда человек теряет способность гордиться своим телом, видом и т.д.

      У человека, испытывающего чувство стыда, редуцируются сферы интересов. Izard (1972) обращает внимание на то, что стыд сопровождается повышенным осознанием селфа. Речь идет о необычной форме восприятия селфа, восприятия себя беспомощным, маленьким, ни к чему неспособным, застывшим, эмоционально ранимым.

      Lewis (1979,1993) отмечал, что стыд — это состояние потери ценности собственного Я. Причиной этого состояния являются текущие внешние воздействия, тем не менее, этот процесс более сложен, он может формироваться на ранних стадиях развития. Стыд имеет прямое отношение к осознанию Я, представлению о том, как это Я выглядит в восприятии и чувствах других людей. Автор выделяет чувство стыда, связанное с ощущением собственного Я и чувство вины, при котором речь идет о конкретном действии. К развитию чувства стыда приводит переживание о себе, о том, как ты выглядишь. Раздражителем, провоцирующим возникновение этого чувства являются размышления Я о самом себе, неодобрение чего-то очень важного в себе, снижение самооценки.

      Сопряжённым с чувством стыда является чувство собственной никчёмности, незначимости, презрения к себе. Это чувство закладывается в детстве и легко провоцируется специфическим поведением людей.

Чувство стыда формируется под влиянием пренебрежительного отношения родителей, отсутствия необходимой интеллектуальной и эмоциональной поддержки, постоянного осуждения. На этом фоне любые отрицательные оценки, не имеющие отношения ни к родителям, ни к семье, воспринимаются как сверхценные и приводят к активации дремлющего рудимента.

      Диагностика наличия чувства стыда строится на обнаружении у человека желания быть незаметным, спрятаться, исчезнуть; на появлении непонятных вспышек гнева, на ощущении психологической боли, страха, чувства вины. Вспышки активности и агрессивности сменяются депрессией, подавленностью, отсутствием чувства радости, постоянной неудовлетворенностью. Чувство стыда может провоцировать суицидные мысли. Анализ депрессивных пациентов, совершающих суицидные попытки, проведенный Lewis (1993), показал наличие у этих лиц выраженного чувства стыда. Частые суицидные попытки у аддиктов также «завязаны» на этом чувстве. Таким образом, чувство стыда имеет прямое отношение к развитию аддиктивного поведения.

      Чувство стыда «ставит» селф в трудное положение. Селф теряет способность конструктивно действовать, поскольку стыд блокирует активность. Вместо необходимых действий, селф начинает концентрироваться на самом себе, оказывается погруженным в самооценки, что мешает проявлению активности. Возникает нарушение адаптации, потеря способности ясно думать, высказываться и, тем более, рационально действовать.

      Чувство стыда способствует переоценке человеком всего происходящего. Он придает значение вещам, которые этого значения не имеют и, наоборот, недооценивает значения действительно важных для него явлений. Поэтому чувство стыда делает поведение иррациональным.

      Разница между чувством стыда и вины в структурном плане заключается в следующем. При наличии у человека чувства вины какая-то часть селфа является субъектом. Большая часть селфа находится как бы во вне и оценивает этот субъект как часть своего Я, поступившую неправильно.

      В противоположность этому чувство стыда «закрывает» селф-объектный круг. Носитель этого чувства рассуждает примерно так: «Как я могу оценить себя, если я недостоин того, чтобы оценивать себя?».

      Влияние чувства стыда на блокаду мотивации исследовано Plutchik (1980). Он сравнивает процесс со «стоп» сигналом. Если человек начинает что-то делать, у него срабатывает «стоп» сигнал, ставящий под сомнение уверенность в правильности предпринимаемой активности, прерывающий его действия. Если ограничиться анализом только этой части процесса, то речь в данном случае идет о чувстве вины по поводу конкретного нарушения. Дальнейший анализ может быть произведен с использованием следующих рассуждений: «Ты поступаешь плохо потому, что ты не можешь так не поступать, просто в силу того, что ты сам — плохой человек». Так выглядит вторая система нарушения — второй «стоп» сигнал, который блокирует всякую активность. Следовательно, анализ чувства стыда должен проводиться не только с акцентом на конкретные действия человека, но, прежде всего, на исследование его Я.

      Чувство стыда может быть проанализировано через призму религиозной парадигмы. Тема стыда нашла свое отражение в Библии. Когда Бог спросил Адама и Еву, почему они прячутся, они ответили, что причина заключается в их наготе. Совершив первородный грех, съев яблоко с древа познания, они почувствовали,   что  должны  быть  осуждены. История непослушания Адама и Евы предопределяла наказание и важность возникшего у них чувства стыда.

      В этой теме на первый план выступают следующие моменты. Непослушание Богу со стороны Адама и Евы было связано с их любопытством, т.к. их, прежде всего, привлекало познание неизвестного. Любопытство привело их к знанию, овладение которым явилось пусковым механизмом появления чувства стыда. Обнаружив свою наготу, они стали стыдиться ее. И это было доказательством нарушения предписания Бога. Если бы они не приобрели знания, вкусив запретный плод, у них не возникло бы чувство стыда. Таким образом, любопытство привело к знанию, а знание привело к стыду.

      Анализ этой части Библии позволяет исследовать процесс возникновения стыда. Для самоанализа чувства стыда и других, связанных с Я эмоций, необходимы определенные знания о правилах, норме и целях, с которыми человек должен сравнивать своё поведение. Следовательно, появление чувства стыда основано на определённых знаниях.

      Ветхозаветный рассказ об Адаме и Еве является метафорической версией развития объективного самопознания. Древо познания дало возможность Адаму и Еве приобрести два вида знаний: знание о себе — объективное самопознание и знание о нормах, правилах и целях поведения.

      На ранних этапах развития ребёнка формируются его селф объектные отношения в виде первичных контактов с наиболее близкими людьми. Окружающие ребёнка люди, выступающие в качестве объектов контактов, являются для него образцом для дальнейшего подражания. Ребёнок зависит от них, он им доверяет. Интернализация ребенком возникших отношений влияет на атрибутирование (видение причин происходящих явлений).

      Процесс атрибутирования может носить как внешний, так внутренний характер. Внешнее атрибутирование связано с нахождением в ком-то или в чем-то причины собственного поражения, неудачи, произошедшей драмы или трагедии, имеющих к себе непосредственное отношение. Внешнее атрибутирование не приводит к возникновению чувства стыда. Чувство стыда возникает при внутреннем атрибутировании, когда человек делает себя ответственным за произошедшее. Внутренняя атрибуция связана с концентрацией человека на самооценке своих поступков с позиции своего селфа.

      Внутреннее атрибутирование нельзя недооценивать, так как оно  оказывает  большое  влияние  как     на     психическое самочувствие, так и на развитие чувства стыда. Так, например, если в жизни возникает какое-то неприятное событие и при его внутренней атрибуции человек считает себя его причиной, то в таком случае это событие способствует  развитию чувства стыда.

      Например, пациентка испытывает чувство вины, связанное с инфарктом у её матери. Причину события она видит в недостаточном с её стороны внимании по отношению к матери. В связи с этим она считает себя непосредственной виновницей е болезни. Чтобы избавиться от возникшего у нее чувства никчемности и стыда к себе, она принимает большие дозы транквилизаторов, т.е. находит приемлемый для себя аддиктивный выход из этой ситуации. Внутреннее атрибутирование, возникшее в данном случае, приводит как к развитию чувства стыда, так и к поиску аддиктивного варианта избавления от этого чувства.

      При внешнем атрибутировании причины болезни будут объясняться по-другому: возрастом матери, с которой произошла катастрофа, не нездоровым образом жизни, наследственностью и пр. Чем большее количество внешних атрибуций используется для объяснения ситуации, тем в меньшей степени это приводит к развитию чувства стыда.

      Предпочтительность того или иного атрибутирования закладывается в детстве. В работе Morrison (1989) было показано, что родители, страдавшие различными формами депрессии, в ряде случаев способствовали развитию у своих детей чувства стыда и вины. Дети считали себя косвенными виновниками болезни родителей. Эти обвинения формулировались в процессе социальных контактов с детьми как результат упреков, что дети раздражают, мучают родителей, у которых нет сил заниматься ими. Таким образом, у детей возникало нереалистическое чувство вины, заключающееся в том, что их поведение привело к развитию депрессии у родителей, и они обязаны найти способ, который поможет родителям выздороветь. А поскольку они не в состоянии найти средства помощи, значит они недостаточно хорошо ищут, что свидетельствует о том, что они плохие.

      Иногда родителями внедряется в сознание детей, например, такая формула: «Я, как мать, забочусь о тебе и помогаю тебе. Почему же ты не отвечаешь мне тем же?». Так, при непосредственном участии родителей закладывается предрасположенность к возникновению у детей отрицательных эмоций, которые в дальнейших контактах с окружающими могут проявить себя с удвоенной степенью выраженности. Эти состояния могут способствовать возникновению различных психологических защит и выхода на аддиктивные реализации.

      Интернализация или экстернализация чувства ответственности оказывает непосредственное влияние на то, будет ли человек впоследствии испытывать чувство стыда при различных неудачах и катастрофах, которые могут произойти с ним в жизни. Чем более выражена способность человека искать в произошедшем событии внешнюю причину, тем менее вероятно развитие у него чувства стыда.

      Отрицательная сторона данного явления заключается в том, что постоянное стремление индивидуума к экстернализации происходящего может приобрести патологический характер. Так, например, известно, что аддикты в процессе аддиктивного поведения экстернально атрибутируют свои проблемы, связывая их наличие с причиной во внешнем мире. Таким образом, внешнее атрибутирование, с одной стороны, имеет положительное значение, избавляя человека от чувства стыда, а с другой, — отрицательное, проявляющееся в том, что таким образом он оправдывает своё деструктивное поведение. Иными словами, с одной стороны, у человека может быть глубокое внутреннее интернализированное чувство стыда, и он считает себя плохим, с другой — он избавляется от этого чувства, уходя в аддикцию, которая приводит к возникновению новых проблем, атрибутирующихся с внешними причинами. Таким образом проявляется сочетание внешнего и внутреннего атрибутирования.

      Если человека лишить возможности внешнего атрибутирования, он остается с внутренним чувством никчемности и неадекватности, справиться с которым значительно труднее. Это следует учитывать при проведении психотерапевтических подходов, т.к лишение человека его защитной системы в виде отрицательных проекций с доказательством их неправильности и необходимости самообвинения, а не обвинения окружающих не приведет автоматически к положительному результату. Лишившись психологической защиты, человек останется наедине со своими внутренними нерешёнными проблемами. Переживание такого состояния является крайне неприятным, более того, оно может приводить к развитию других отрицательных реакций, таких, например, как растерянность, депрессия, реакция гнева как на самого себя, так и на окружающих, возможно провоцирование какой-то другой формы деструктивного поведения.

      Существуют специфические условия, оказывающие разные влияния на формирование чувства стыда в зависимости от пола.

      Так, например, женщины в традиционных обществах воспитываются родителями и окружающей средой так, что они приучаются к взятию на себя ответственности за то, если они не справляются с каким-то заданием. Определённая дискриминация по полу, характерная для традиционных обществ, приводит к тому, что женщины, по сравнению с мужчинами, меньше награждаются за успехи и больше наказываются за неудачи. Это способствует большей возможности мальчиков фиксироваться на позитивном атрибутировании (Lewis,1993).

      В случае лишения родителями любви своих дочерей они концептуализируют свою позицию словами: «Я не люблю тебя, потому, что ты плохая». Селф такого ребенка испытывает чувство ответственности за то, что его не любят. Это провоцирует формирование у ребенка чувства стыда. В дальнейшем такая женщина будет оценивать свои межличностные отношения с другими как неадекватные, считая себя неспособной на продуктивные отношения. Таким образом, феномен лишения любви девочек приводит к трудностям в конструировании ими дальнейших межличностных отношений. Такие женщины считают, что, во-первых, они не могут выстраивать эти отношения, т.к. они хуже других, а во-вторых, они испытывают страх перед тем, что другие могут это понять.

      Так формируются различные стили поведения, которые объективно «примыкают» к аддикциям, а по существу являются последними (созависимость) или ведут к их развитию. Например, объяснения людей, которые посвящают свою жизнь заботе о других с целью компенсации чувства нехватки любви, выглядят примерно так: «Если я буду заботиться о других и помогать им и это будет моим жизненным кредо, значит меня будут принимать окружающие. Если же я буду вести себя по-другому, я обнаружу свои отрицательные качества. Следовательно, я должна/ен помогать другим и смысл моей жизни должен заключаться именно в этом». В случае неудачи возникает экзистенциальный кризис.

      Человек, неуверенный в качестве своих отношений с людьми, легко переходит к общению с событиями, активностями, неодушевленными предметами, «прилипает» к ним, уходя в аддиктивные реализации.

      Лишение любви формирует комплекс нежеланного ребенка, что в дальнейшем приводит к низкой самооценке и неумению человека любить себя.

      Анализ происхождения чувства стыда с акцентом на половые различия способствует лучшему пониманию межличностных конфликтов. Разница в социализации стыда у мужчин и женщин оказывает влияние на отношения мать-сын, отец-сын, мать-дочь и отец-дочь. Так, например, у женщин, воспитывающихся в традиционных обществах, где присутствует дискриминация по половому признаку (сексизм), легче возникает .чувство стыда, по сравнению с мужчинами. Возможно возникновение замещающих стыд реакций, таких, как печаль, грусть и гнев. Причем, если для женщин более характерными являются реакции печали и грусти, то для мужчин — реакции гнева.

      По мнению Lewis (1993), эти явления более представлены в традиционных обществах. Поскольку мальчик, воспитывается с акцентом на специфическую для него мужскую роль, в его отношениях с матерью может возникнуть конфликт следующего рода. Мать в традиционном обществе стремится к тому, чтобы ее сын испытывал чувства стыда в случае поведения, не соответствующего общепринятым нормам. Матери кажется, в связи с проекцией собственных переживаний (глубокое чувство стыда), что сын не испытывает достаточного чувства стыда за свой поступок, и, даже если он извинился, он все равно не пережил это чувство с необходимой степенью глубины. Он должен пережить его протрагированно. Сын испытывает чувство стыда, но в меньшей, чем бы этого хотелось матери, степени. И мать и сын не осознают происходящего. Конфликт, возникший между ними, может принимать различные формы, и зачастую он приводит к возникновению отдаленности сына от матери, т.к. мужская роль, характерная для сына, противоречит проявлению чувства стыда. Сын не хочет, чтобы к нему относились как к ребенку, а мать стимулирует его к отношениям зависимости, что провоцирует появление у сына реакции сопротивления.

      Мальчики, нарушающие нормы поведения, выдвигаемые родителями, могут проявлять сожаление по этому поводу, чувство вины и желание больше этого не делать. Мать рассматривает эти чувства с точки зрения женского, свойственного ей, традиционного отношения и ожидает от сына чего-то большего, например, возникновения протрагированного чувства стыда. Если она видит, что этого не происходит, она считает, что сын не выстрадал это по-настоящему, ею делается акцент на необходимость длительного страдания, что приводит к возникновению конфликта. Не осознавая происходящего, мать пытается заставить ребенка почувствовать те же ощущения, которые она сама ощущала или ощущает в подобных ситуациях. Мать ожидает, что ребёнок будет переживать это так же как она, а мальчик воспринимает желание матери добиться формирования у него чувства стыда как неприятное чувство. Он считает это несовместимым с его мужской ролью.

      Hoffman (1988) установил, что такой процесс начинается уже с трехлетнего возраста. Попытку матери вызвать в сыне эмоциональное состояние, более свойственное женщинам, воспитывающимся в традиционном обществе, следует рассматривать в контексте Эдипова конфликта: мальчик стремится к автономии, к редуцированию чувства стыда, а мать пытается социализировать этот процесс таким образом, чтобы он не ограничивал чувство вины, и считает это полезным.

      В отношениях мать-дочь этот конфликт представлен в меньшей степени, чем в отношениях между матерью и сыном. Меньшая интенсивность конфликта объясняется отсутствием разницы между полами, которая осложняет интеракцию. Дочери, как правило, реагируют на желания матери более адекватно, т.к. они выражают себя в соответствии с женской ролью. Так закладывается чувство стыда у девочек в традиционном обществе, где его формирование не встречает с их стороны большого сопротивления. Иногда при этом могут возникать малотипичные для этого состояния реакции злости.

      Для современных обществ характерна тенденция сглаживания связанного с полом ролевого поведения. Так, например, воспитанная в условиях современного общества мать, стараясь воспитать у девочки чувство стыда, встречает с её стороны сопротивление. Разделение ролей, свойственное современному обществу, делает менее типичным процесс атрибуции, связанный со стыдом в аспекте социализации.

      До сих пор не выделены основания, позволяющие установить наличие генетических отличий в развитии чувства стыда в зависимости от пола. Если такие различия диагностируются, то их возникновение может быть объяснено ролевым поведением, социализацией и социальными условиями. С другой стороны, в связи с изменением роли женщины в последние 25 лет, особенно в США и Канаде, некоторые конфликты, присущие отношениям мать-сын, по всей вероятности, должны обнаруживаться и во взаимоотношениях мать-дочь.

Что касается роли отца в формировании у ребенка чувства стыда, то, к сожалению, на протяжении длительного времени на ЭТУ сторону вопроса обращалось мало внимания. Роль отца в этом Процессе может быть прямой и косвенной. Исследователями, Изучающими этот вопрос, обращается внимание на то, что роль отца оказывается более важной и значительно менее пассивной, чем это представлялось ранее. Так, например, Bernstein (1983) обращает внимание на значение влияния отцов на возникновение чувства стыда в детском и подростковом периодах жизни. Считается, что роль отца состоит в смягчении конфликта мать сын; в обучении сыновей другому, более активному способу поведения, включающему в себя агрессивные реакции. Отцы во взаимоотношениях с сыновьями подсказывают им путь преодоления стыда по способу замены его гневом. Таким образом, происходит замена реакции переживания чувства стыда путем формирования другой реакции. В результате такого контакта сыновья начинают испытывать более глубокую привязанность к отцам, помогающим им освободиться от неприятного чувства стыда. В случае отсутствия такой поддержки возникает реакция отдаления ребенка от обоих родителей.

psyera.ru

Психология стыда

Прогрессирование аддиктивного процесса во многом связано со стремлением освободиться от психологического дискомфорта, обусловленного чувством стыда. Чувство стыда занимает центральное место в структуре аддикции, поэтому остановимся на нём более подробно.

Анализ чувства стыда свидетельствует о том, что это чувство более деструктивно, чем чувство вины. Это связано с тем, что чувство вины носит более конкретный характер, касается определённого действия, поступка, активности или наоборот, отсутствия таковых. Чувство стыда затрагивает Я человека и формирует его низкую самооценку. («Я поступаю плохо и я не могу поступать хорошо, потому, что я плохой»).

Все эмоциональные ощущения и состояния человека подвергаются когнитивной оценке. Рефлексия эмоциональных состояний в то же время является рефлексией Я-состояния, свидетельствуя о том, как человек оценивает себя самого. Испытываемые человеком первичные эмоции в дальнейшем оцениваются им во взаимосвязи с оценками других. Анализ с этой точки зрения чувства стыда требует первоначального сравнения поведения человека с какой-то условной нормой. Эта норма может быть субъективной, установленной самим человеком для себя, или общепринятой, навязанной ему обществом и другими людьми. Если поведение человека не соответствует субъективной или социальной норме, у него возникает чувство стыда.

При аддиктивных состояниях мы имеем дело с несоответствием человека как одной, так и другой нормам. Несоответствия приводят к возникновению стыда. На возникновение чувства стыда влияет факт обращения внимания окружающих на поведение и состояние человека, на его собственное отношение к этому. Имеет значение фиксация внимания человека на том, как его воспринимают и оценивают окружающие. Если он испытывает чувство стыда в связи с несоответствием, ему кажется, что и другие замечают это несоответствие и считают его неполноценным. Это способствует усилению подозрительности в отношении того, что окружающие могут заметить нарушение нормы и осудить его.

Большинство событий, вызывающих стыд, не являются автоматическим процессом и не возникают сами по себе. Например, оно может быть связано с ситуациями, когда успешное функционирование в рамках социально приветствуемого ролевого поведения противоречит собственным критериям морали. Для понимания причин происхождения чувства стыда необходимо «читывать сложные социальные взаимодействия между людьми, так как компонент оценки другим, особенно значимым человеком, здесь всегда имеет большое значение.

Осознание человеком обращ иного на него внимания может приводить к нарастанию подозрительности, типичной для аддиктивных лиц. Такая подозрительность, связанная с чувством стыда, является одним из механизмов изоляции аддиктов. Страх быть до конца понятыми окружающими активизирует механизм разрыва контактов со многими людьми. С этим связано избегание аддиктами сколько-нибудь глубоких контактов, потому что чем глубже контакт, тем вероятнее факт опознания их аддиктивной сущности, и тем вероятнее усиление у аддикта реакции стыда. Возникает страх возможных переживаний по поводу разрыва отношений. Следовательно, в проводимой с аддиктами коррекционной работе, необходимо анализировать механизм разрыва контактов с людьми и чувство стыда, которое эти люди могут испытывать.

По мнению Чарльза Дарвина, чувство вины это сожаление о своей ошибке. Тому же автору принадлежит выражение, что чувство сожаления об ошибке, когда в этот процесс включаются другие люди, может превратить чувство вины в чувство стыда. Речь идет о необходимости анализа социального значения действия, в результате которого человек, воспринимаемый глазами других, может испытывать чувство стыда. Естественно, что, находясь в состоянии одиночества, человек также может испытывать чувство стыда, но в первом случае всегда присутствует оценка себя другими людьми, мысль о том, что другие подумали об его поведении.

В феноменологической психиатрии описывается депрессия самомучения (Leonhard, Izard), которая строится на чувстве стыда. Ее развитию способствует постоянный анализ чувства стыда и возможного наказания.

Стыд приводит к торможению и блокаде очень многих желаний. С точки зрения Tomkins (1963), стыд тормозит удовольствие и мотивации. Возникновение чувства стыда может быть вызвано многими причинами: неудачами, поражениями профессионального характера, потерей значимых отношений, дружбы и пр. Аддикты глубоко переживают эти потери, но не признаются в этом. Причиной стыда может быть собственная непривлекательность, когда человек теряет способность гордиться своим телом, видом и т.д.

У человека, испытывающего чувство стыда, редуцируются сферы интересов. Izard (1972) обращает внимание на то, что стыд сопровождается повышенным осознанием селфа. Речь идет о необычной форме восприятия селфа, восприятия себя беспомощным, маленьким, ни к чему неспособным, застывшим, эмоционально ранимым.

Lewis (1979,1993) отмечал, что стыд — это состояние потери ценности собственного Я. Причиной этого состояния являются текущие внешние воздействия, тем не менее, этот процесс более сложен, он может формироваться на ранних стадиях развития. Стыд имеет прямое отношение к осознанию Я, представлению о том, как это Я выглядит в восприятии и чувствах других людей. Автор выделяет чувство стыда, связанное с ощущением собственного Я и чувство вины, при котором речь идет о конкретном действии. К развитию чувства стыда приводит переживание о себе, о том, как ты выглядишь. Раздражителем, провоцирующим возникновение этого чувства являются размышления Я о самом себе, неодобрение чего-то очень важного в себе, снижение самооценки.

Сопряжённым с чувством стыда является чувство собственной никчёмности, незначимости, презрения к себе. Это чувство закладывается в детстве и легко провоцируется специфическим поведением людей. Чувство стыда формируется под влиянием пренебрежительного отношения родителей, отсутствия необходимой интеллектуальной и эмоциональной поддержки, постоянного осуждения. На этом фоне любые отрицательные оценки, не имеющие отношения ни к родителям, ни к семье, воспринимаются как сверхценные и приводят к активации дремлющего рудимента.

Диагностика наличия чувства стыда строится на обнаружении у человека желания быть незаметным, спрятаться, исчезнуть; на появлении непонятных вспышек гнева, на ощущении психологической боли, страха, чувства вины. Вспышки активности и агрессивности сменяются депрессией, подавленностью, отсутствием чувства радости, постоянной неудовлетворенностью. Чувство стыда может провоцировать суицидные мысли. Анализ депрессивных пациентов, совершающих суицидные попытки, проведенный Lewis (1993), показал наличие у этих лиц выраженного чувства стыда. Частые суицидные попытки у аддиктов также «завязаны» на этом чувстве. Таким образом, чувство стыда имеет прямое отношение к развитию аддиктивного поведения.

Чувство стыда «ставит» селф в трудное положение. Селф теряет способность конструктивно действовать, поскольку стыд блокирует активность. Вместо необходимых действий, селф начинает концентрироваться на самом себе, оказывается погруженным в самооценки, что мешает проявлению активности. Возникает нарушение адаптации, потеря способности ясно думать, высказываться и, тем более, рационально действовать.

Чувство стыда способствует переоценке человеком всего происходящего. Он придает значение вещам, которые этого значения не имеют и, наоборот, недооценивает значения действительно важных для него явлений. Поэтому чувство стыда делает поведение иррациональным.

Разница между чувством стыда и вины в структурном плане заключается з следующем. При наличии у человека чувства вины какая-то часть селфа является субъектом. Большая часть селфа находится как бы во вне и оценивает этот субъект как часть своего Я, поступившую неправильно.

В противоположность этому чувство стыда «закрывает» селф-объектный круг. Носитель этого чувства рассуждает примерно так: «Как я могу оценить себя, если я недостоин того, чтобы оценивать себя?».

Влияние чувства стыда на блокаду мотивации исследовано Plutchik (1980). Он сравнивает процесс со «стоп» сигналом. Если человек начинает что-то делать, у него срабатывает «стоп» сигнал, ставящий под сомнение уверенность в правильности предпринимаемой активности, прерывающий его действия. Если ограничиться анализом только этой части процесса, то речь в данном случае идет о чувстве вины по поводу конкретного нарушения. Дальнейший анализ может быть произведен с использованием следующих рассуждений: «Ты поступаешь плохо потому, что ты не можешь так не поступать, просто в силу того, что ты сам — плохой человек». Так выглядит вторая система нарушения — второй «стоп» сигнал, который блокирует всякую активность. Следовательно, анализ чувства стыда должен проводиться не только с акцентом на конкретные действия человека, но, прежде всего, на исследование его Я.

Чувство стыда может быть проанализировано через призму религиозной парадигмы. Тема стыда нашла свое отражение в Библии. Когда Бог спросил Адама и Еву, почему они прячутся, они ответили, что причина заключается в их наготе. Совершив первородный грех, съев яблоко с древа познания, они почувствовали, что должны быть осуждены. Историяь непослушания Адама и Евы предопределяла наказание и важность возникшего у них чувства стыда.

В этой теме на первый план выступают следующие моменты. Непослушание Богу со стороны Адама и Евы было связано с их любопытством, т.к. их, прежде всего, привлекало познание неизвестного. Любопытство привело их к знанию, овладение которым явилось пусковым механизмом появления чувства стыда. Обнаружив свою наготу, они стали стыдиться ее. И это было доказательством нарушения предписания Бога. Если бы они не приобрели знания, вкусив запретный плод, у них не возникло бы чувство стыда. Таким образом, любопытство привело к знанию, а знание привело к стыду.

Анализ этой части Библии позволяет исследовать процесс возникновения стыда. Для самоанализа чувства стыда и других, связанных с Я эмоций, необходимы определ иные знания о правилах, норме и целях, с которыми человек должен сравнивать своё поведение. Следовательно, появление чувства стыда основано на определённых знаниях.

Ветхозаветный рассказ об Адаме и Еве является метафорической версией развития объективного самопознания. Древо познания дало возможность Адаму и Еве приобрести два вида знаний: знание о себе — объективное самопознание и знание о нормах, правилах и целях поведения.

На ранних этапах развития ребёнка формируются его селф объектные отношения в виде первичных контактов с наиболее близкими людьми. Окружающие ребёнка люди, выступающие в качестве объектов контактов, являются для него образцом для дальнейшего подражания. Ребёнок зависит от них, он им доверяет. Интернализация реб нком возникших отношений влияет на атрибутирование (видение причин происходящих явлений).

Процесс атрибутирования может носить как внешний, так внутренний характер. Внешнее атрибутирование связано с нахождением в ком-то или в чем-то причины собственного поражения, неудачи, произошедшей драмы или трагедии, имеющих к себе непосредственное отношение. Внешнее атрибутирование не приводит к возникновению чувства стыда. Чувство стыда возникает при внутреннем атрибутировании, когда человек делает себя ответственным за произошедшее. Внутренняя атрибуция связана с концентрацией человека на самооценке своих поступков с позиции своего селфа.

Внутреннее атрибутирование нельзя недооценивать, так как оно оказывает большое влияние как на психическое самочувствие, так и на развитие чувства стыда. Так, например, если в жизни возникает какое-то неприятное событие и при его внутренней атрибуции человек считает себя его причиной, то в таком случае это событие способствует развитию чувства стыда.

Например, пациентка испытывает чувство вины, связанное с инфарктом у её матери. Причину события она видит в недостаточном с её стороны внимании по отношению к матери. В связи с этим она считает себя непосредственной виновницей е болезни. Чтобы избавиться от возникшего у нее чувства никчемности и стыда к себе, она принимает большие дозы транквилизаторов, т.е. находит приемлемый для себя аддиктивный выход из этой ситуации. Внутреннее атрибутирование, возникшее в данном случае, приводит как к развитию чувства стыда, так и к поиску аддиктивного варианта избавления от этого чувства.

При внешнем атрибутировании причины болезни будут объясняться по-другому: возрастом матери, с которой произошла катастрофа, е нездоровым образом жизни, наследственностью и пр. Чем большее количество внешних атрибуций используется для объяснения ситуации, тем в меньшей степени это приводит к развитию чувства стыда.

Предпочтительность того или иного атрибутирования закладывается в детстве. В работе Morrison (1989) было показано, что родители, страдавшие различными формами депрессии, в ряде случаев способствовали развитию у своих детей чувства стыда и вины. Дети считали себя косвенными виновниками болезни родителей. Эти обвинения формулировались в процессе социальных контактов с детьми как результат упреков, что дети раздражают, мучают родителей, у которых нет сил заниматься ими. Таким образом, у детей возникало нереалистическое чувство вины, заключающееся в том, что их поведение привело к развитию депрессии у родителей, и они обязаны найти способ, который поможет родителям выздороветь. А поскольку они не в состоянии найти средства помощи, значит они недостаточно хорошо ищут, что свидетельствует о том, что они плохие.

Иногда родителями внедряется в сознание детей, например, такая формула: «Я, как мать, забочусь о тебе и помогаю тебе. Почему же ты не отвечаешь мне тем же?». Так, при непосредственном участии родителей закладывается предрасположенность к возникновению у детей отрицательных эмоций, которые в дальнейших контактах с окружающими могут проявить себя с удвоенной степенью выраженности. Эти состояния могут способствовать возникновению различных психологических защит и выхода на аддиктивные реализации.

Интернализация или экстернализация чувства ответственности оказывает непосредственное влияние на то, будет ли человек впоследствии испытывать чувство стыда при различных неудачах и катастрофах, которые могут произойти с ним в жизни. Чем более выражена способность человека искать в произошедшем событии внешнюю причину, тем менее вероятно развитие у него чувства стыда.

Отрицательная сторона данного явления заключается в том, что постоянное стремление индивидуума к экстернализации происходящего может приобрести патологический характер. Так, например, известно, что аддикты в процессе аддиктивного поведения экстернально атрибутируют свои проблемы, связывая их наличие с причиной во внешнем мире. Таким образом, внешнее атрибутирование, с одной стороны, имеет положительное значение, избавляя человека от чувства стыда, а с другой, — отрицательное, проявляющееся в том, что таким образом он оправдывает своё деструктивное поведение. Иными словами, с одной стороны, у человека может быть глубокое внутреннее интернализированное чувство стыда, и он считает себя плохим, с другой — он избавляется от этого чувства, уходя в аддикцию, которая приводит к возникновению новых проблем, атрибутирующихся с внешними причинами. Таким образом проявляется сочетание внешнего и внутреннего атрибутирования.

Если человека лишить возможности внешнего атрибутирования, он остается с внутренним чувством никчемности и неадекватности, справиться с которым значительно труднее. Это следует учитывать при проведении психотерапевтических подходов, т.к лишение человека его защитной системы в виде отрицательных проекций с доказательством их неправильности и необходимости самообвинения, а не обвинения окружающих не приведет автоматически к положительному результату. Лишившись психологической защиты, человек останется наедине со своими внутренними нерешёнными проблемами. Переживание такого состояния является крайне неприятным, более того, оно может приводить к развитию других отрицательных реакций, таких, например, как растерянность, депрессия, реакция гнева как на самого себя, так и на окружающих, возможно провоцирование какой-то другой формы деструктивного поведения.

Существуют специфические условия, оказывающие разные влияния на формирование чувства стыда в зависимости от пола.

Так, например, женщины в традиционных обществах воспитываются родителями и окружающей средой так, что они приучаются к взятию на себя ответственности за то, если они не справляются с каким-то заданием. Определённая дискриминация по полу, характерная для традиционных обществ, приводит к тому, что женщины, по сравнению с мужчинами, меньше награждаются за успехи и больше наказываются за неудачи. Это способствует большей возможности мальчиков фиксироваться на позитивном атрибутировании (Lewis,1993).

В случае лишения родителями любви своих дочерей они концептуализируют свою позицию словами: «Я не люблю тебя, потому, что ты плохая». Селф такого ребенка испытывает чувство ответственности за то, что его не любят. Это провоцирует формирование у ребенка чувства стыда. В дальнейшем такая женщина будет оценивать свои межличностные отношения с другими как неадекватные, считая себя неспособной на продуктивные отношения. Таким образом, феномен лишения любви девочек приводит к трудностям в конструировании ими дальнейших межличностных отношений. Такие женщины считают, что, во-первых, они не могут выстраивать эти отношения, т.к. они хуже других, а во-вторых, они испытывают страх перед тем, что другие могут это понять.

Так формируются различные стили поведения, которые объективно «примыкают» к аддикциям, а по существу являются последними (созависимость) или ведут к их развитию. Например, объяснения людей, которые посвящают свою жизнь заботе о других с целью компенсации чувства нехватки любви, выглядят примерно так: «Если я буду заботиться о других и помогать им и это будет моим жизненным кредо, значит меня будут принимать окружающие. Если же я буду вести себя по-другому, я обнаружу свои отрицательные качества. Следовательно, я должна/ен помогать другим и смысл моей жизни должен заключаться именно в этом». В случае неудачи возникает экзистенциальный кризис.

Человек, неуверенный в качестве своих отношений с людьми, легко переходит к общению с событиями, активностями, неодушевленными предметами, «прилипает» к ним, уходя в аддиктивные реализации.

Лишение любви формирует комплекс нежеланного ребенка, что в дальнейшем приводит к низкой самооценке и неумению человека любить себя.

Анализ происхождения чувства стыда с акцентом на половые различия способствует лучшему пониманию межличностных конфликтов. Разница в социализации стыда у мужчин и женщин оказывает влияние на отношения мать-сын, отец-сын, мать-дочь и отец-дочь. Так, например, у женщин, воспитывающихся в традиционных обществах, где присутствует дискриминация по половому признаку (сексизм), легче возникает .чувство стыда, по сравнению с мужчинами. Возможно возникновение замещающих стыд реакций, таких, как печаль, грусть и гнев. Причем, если для женщин более характерными являются реакции печали и грусти, то для мужчин — реакции гнева.

По мнению Lewis (1993), эти явления более представлены в традиционных обществах. Поскольку мальчик, воспитывается с акцентом на специфическую для него мужскую роль, в его отношениях с матерью может возникнуть конфликт следующего рода. Мать в традиционном обществе стремится к тому, чтобы ее сын испытывал чувства стыда в случае поведения, не соответствующего общепринятым нормам. Матери кажется, в связи с проекцией собственных переживаний (глубокое чувство стыда), что сын не испытывает достаточного чувства стыда за свой поступок, и, даже если он извинился, он все равно не пережил это чувство с необходимой степенью глубины. Он должен пережить его протрагированно. Сын испытывает чувство стыда, но в меньшей, чем бы этого хотелось матери, степени. И мать и сын не осознают происходящего. Конфликт, возникший между ними, может принимать различные формы, и зачастую он приводит к возникновению отдаленности сына от матери, т.к. мужская роль, характерная для сына, противоречит проявлению чувства стыда. Сын не хочет, чтобы к нему относились как к ребенку, а мать стимулирует его к отношениям зависимости, что провоцирует появление у сына реакции сопротивления.

Мальчики, нарушающие нормы поведения, выдвигаемые родителями, могут проявлять сожаление по этому поводу, чувство вины и желание больше этого не делать. Мать рассматривает эти чувства с точки зрения женского, свойственного ей, традиционного отношения и ожидает от сына чего-то большего, например, возникновения протрагированного чувства стыда. Если она видит, что этого не происходит, она считает, что сын не выстрадал это по-настоящему, ею делается акцент на необходимость длительного страдания, что приводит к возникновению конфликта. Не осознавая происходящего, мать пытается заставить ребенка почувствовать те же ощущения, которые она сама ощущала или ощущает в подобных ситуациях. Мать ожидает, что ребёнок будет переживать это так же как она, а мальчик воспринимает желание матери добиться формирования у него чувства стыда как неприятное чувство. Он считает это несовместимым с его мужской ролью.

Hoffman (1988) установил, что такой процесс начинается уже с трехлетнего возраста. Попытку матери вызвать в сыне эмоциональное состояние, более свойственное женщинам, воспитывающимся в традиционном обществе, следует рассматривать в контексте Эдипова конфликта: мальчик стремится к автономии, к редуцированию чувства стыда, а мать пытается социализировать этот процесс таким образом, чтобы он не ограничивал чувство вины, и считает это полезным.

В отношениях мать-дочь этот конфликт представлен в меньшей степени, чем в отношениях между матерью и сыном. Меньшая интенсивность конфликта объясняется отсутствием разницы между полами, которая осложняет интеракцию. Дочери, как правило, реагируют на желания матери более адекватно, т.к. они выражают себя в соответствии с женской ролью. Так закладывается чувство стыда у девочек в традиционном обществе, где его формирование не встречает с их стороны большого сопротивления. Иногда при этом могут возникать малотипичные для этого состояния реакции злости.

Для современных обществ характерна тенденция сглаживания связанного с полом ролевого поведения. Так, например, воспитанная в условиях современного общества мать, стараясь воспитать у девочки чувство стыда, встречает с её стороны сопротивление. Разделение ролей, свойственное современному обществу, делает менее типичным процесс атрибуции, связанный со стыдом в аспекте социализации.

До сих пор не выделены основания, позволяющие установить наличие генетических отличий в развитии чувства стыда в зависимости от пола. Если такие различия диагностируются, то их возникновение может быть объяснено ролевым поведением, социализацией и социальными условиями. С другой стороны, в связи с изменением роли женщины в последние 25 лет, особенно в США и Канаде, некоторые конфликты, присущие отношениям мать-сын, по всей вероятности, должны обнаруживаться и во взаимоотношениях мать-дочь.

Что касается роли отца в формировании у ребенка чувства стыда, то, к сожалению, на протяжении длительного времени на ЭТУ сторону вопроса обращалось мало внимания. Роль отца в этом Процессе может быть прямой и косвенной. Исследователями, Изучающими этот вопрос, обращается внимание на то, что роль отца оказывается более важной и значительно менее пассивной, чем это представлялось ранее. Так, например, Bernstein (1983) обращает внимание на значение влияния отцов на возникновение чувства стыда в детском и подростковом периодах жизни Считается, что роль отца состоит в смягчении конфликта мать сын; в обучении сыновей другому, более активному способу поведения, включающему в себя агрессивные реакции. Отцы во взаимоотношениях с сыновьями подсказывают им путь преодоления стыда по способу замены его гневом. Таким образом, происходит замена реакции переживания чувства стыда путем формирования другой реакции. В результате такого контакта сыновья начинают испытывать более глубокую привязанность к отцам, помогающим им освободиться от неприятного чувства стыда. В случае отсутствия такой поддержки возникает реакция отдаления ребенка от обоих родителей.

Источник:
Короленко Ц.П., Психосоциальная аддиктология

Отсюда

socialego.mediasole.ru

Стыд — Психологос

Фильм «12 стульев»

Чувства — чувствами, а дело делом. Воруем, несмотря на глубокую внутреннюю стыдливость!
скачать видео

Стыд, стыдное, то что стыдно — качество или поведение человека, осуждаемое окружающими с моральной точки зрения. Потеря чести, бесчестие, позор. То, на что убедительно кидается моральное обвинение: «Фи, какой стыд!» «Стыд, срам, позор!» «Безобразие какое, стыд-то какой!»

Что стыдно?

В разных группах и культурах стыдными могут признаваться разные вещи. У детей бывает стыдно быть рыжим или толстым, в школе может быть стыдно как не выучить уроки, так и быть отличником…

Кто может стыдить?

Стыдить, осуждать с моральной точки зрения может, имеющий моральную силу. Это может быть как авторитетный человек, представитель референтной группы, так и случайный, недалекий человек, сильно кидающий моральные обвинения.

Смысл стыда

Обозначать нечто как стыдное, стыдить — способ управления поведением человека через негативное подкрепление. Используется как в воспитании, так и в разнообразных манипуляциях.

Стыд и чувство стыда

В настоящее время стыд чаще понимается как переживание человека при совершении недостойного поступка, как чувство стыда: боль и страх, потеря активности, ощущение стесненности и понижение самооценки.

Близкие понятия

Вина — то, что налагается на человека вследствие нанесения им ущерба, нарушения законов или договоренностей.

Совесть — готовность вести себя по-человечески, порядочно, ответственно, в соответствии с нравственными нормами. Поправлять свое поведение в нравственном направлении.

www.psychologos.ru

Психология стыда: matveychev_oleg — LiveJournal

Прогрессирование аддиктивного процесса во многом связано со стремлением освободиться от психологического дискомфорта, обусловленного чувством стыда. Чувство стыда занимает центральное место в структуре аддикции, поэтому остановимся на нём более подробно.

Анализ чувства стыда свидетельствует о том, что это чувство более деструктивно, чем чувство вины. Это связано с тем, что чувство вины носит более конкретный характер, касается определённого действия, поступка, активности или наоборот, отсутствия таковых. Чувство стыда затрагивает Я человека и формирует его низкую самооценку. («Я поступаю плохо и я не могу поступать хорошо, потому, что я плохой»).

Все эмоциональные ощущения и состояния человека подвергаются когнитивной оценке. Рефлексия эмоциональных состояний в то же время является рефлексией Я-состояния, свидетельствуя о том, как человек оценивает себя самого. Испытываемые человеком первичные эмоции в дальнейшем оцениваются им во взаимосвязи с оценками других. Анализ с этой точки зрения чувства стыда требует первоначального сравнения поведения человека с какой-то условной нормой. Эта норма может быть субъективной, установленной самим человеком для себя, или общепринятой, навязанной ему обществом и другими людьми. Если поведение человека не соответствует субъективной или социальной норме, у него возникает чувство стыда.

При аддиктивных состояниях мы имеем дело с несоответствием человека как одной, так и другой нормам. Несоответствия приводят к возникновению стыда. На возникновение чувства стыда влияет факт обращения внимания окружающих на поведение и состояние человека, на его собственное отношение к этому. Имеет значение фиксация внимания человека на том, как его воспринимают и оценивают окружающие. Если он испытывает чувство стыда в связи с несоответствием, ему кажется, что и другие замечают это несоответствие и считают его неполноценным. Это способствует усилению подозрительности в отношении того, что окружающие могут заметить нарушение нормы и осудить его.

Большинство событий, вызывающих стыд, не являются автоматическим процессом и не возникают сами по себе. Например, оно может быть связано с ситуациями, когда успешное функционирование в рамках социально приветствуемого ролевого поведения противоречит собственным критериям морали. Для понимания причин происхождения чувства стыда необходимо «читывать сложные социальные взаимодействия между людьми, так как компонент оценки другим, особенно значимым человеком, здесь всегда имеет большое значение.

Осознание человеком обращ иного на него внимания может приводить к нарастанию подозрительности, типичной для аддиктивных лиц. Такая подозрительность, связанная с чувством стыда, является одним из механизмов изоляции аддиктов. Страх быть до конца понятыми окружающими активизирует механизм разрыва контактов со многими людьми. С этим связано избегание аддиктами сколько-нибудь глубоких контактов, потому что чем глубже контакт, тем вероятнее факт опознания их аддиктивной сущности, и тем вероятнее усиление у аддикта реакции стыда. Возникает страх возможных переживаний по поводу разрыва отношений. Следовательно, в проводимой с аддиктами коррекционной работе, необходимо анализировать механизм разрыва контактов с людьми и чувство стыда, которое эти люди могут испытывать.

По мнению Чарльза Дарвина, чувство вины это сожаление о своей ошибке. Тому же автору принадлежит выражение, что чувство сожаления об ошибке, когда в этот процесс включаются другие люди, может превратить чувство вины в чувство стыда. Речь идет о необходимости анализа социального значения действия, в результате которого человек, воспринимаемый глазами других, может испытывать чувство стыда. Естественно, что, находясь в состоянии одиночества, человек также может испытывать чувство стыда, но в первом случае всегда присутствует оценка себя другими людьми, мысль о том, что другие подумали об его поведении.

В феноменологической психиатрии описывается депрессия самомучения (Leonhard, Izard), которая строится на чувстве стыда. Ее развитию способствует постоянный анализ чувства стыда и возможного наказания.

Стыд приводит к торможению и блокаде очень многих желаний. С точки зрения Tomkins (1963), стыд тормозит удовольствие и мотивации. Возникновение чувства стыда может быть вызвано многими причинами: неудачами, поражениями профессионального характера, потерей значимых отношений, дружбы и пр. Аддикты глубоко переживают эти потери, но не признаются в этом. Причиной стыда может быть собственная непривлекательность, когда человек теряет способность гордиться своим телом, видом и т.д.

У человека, испытывающего чувство стыда, редуцируются сферы интересов. Izard (1972) обращает внимание на то, что стыд сопровождается повышенным осознанием селфа. Речь идет о необычной форме восприятия селфа, восприятия себя беспомощным, маленьким, ни к чему неспособным, застывшим, эмоционально ранимым.

Lewis (1979,1993) отмечал, что стыд — это состояние потери ценности собственного Я. Причиной этого состояния являются текущие внешние воздействия, тем не менее, этот процесс более сложен, он может формироваться на ранних стадиях развития. Стыд имеет прямое отношение к осознанию Я, представлению о том, как это Я выглядит в восприятии и чувствах других людей. Автор выделяет чувство стыда, связанное с ощущением собственного Я и чувство вины, при котором речь идет о конкретном действии. К развитию чувства стыда приводит переживание о себе, о том, как ты выглядишь. Раздражителем, провоцирующим возникновение этого чувства являются размышления Я о самом себе, неодобрение чего-то очень важного в себе, снижение самооценки.

Сопряжённым с чувством стыда является чувство собственной никчёмности, незначимости, презрения к себе. Это чувство закладывается в детстве и легко провоцируется специфическим поведением людей. Чувство стыда формируется под влиянием пренебрежительного отношения родителей, отсутствия необходимой интеллектуальной и эмоциональной поддержки, постоянного осуждения. На этом фоне любые отрицательные оценки, не имеющие отношения ни к родителям, ни к семье, воспринимаются как сверхценные и приводят к активации дремлющего рудимента.

Диагностика наличия чувства стыда строится на обнаружении у человека желания быть незаметным, спрятаться, исчезнуть; на появлении непонятных вспышек гнева, на ощущении психологической боли, страха, чувства вины. Вспышки активности и агрессивности сменяются депрессией, подавленностью, отсутствием чувства радости, постоянной неудовлетворенностью. Чувство стыда может провоцировать суицидные мысли. Анализ депрессивных пациентов, совершающих суицидные попытки, проведенный Lewis (1993), показал наличие у этих лиц выраженного чувства стыда. Частые суицидные попытки у аддиктов также «завязаны» на этом чувстве. Таким образом, чувство стыда имеет прямое отношение к развитию аддиктивного поведения.

Чувство стыда «ставит» селф в трудное положение. Селф теряет способность конструктивно действовать, поскольку стыд блокирует активность. Вместо необходимых действий, селф начинает концентрироваться на самом себе, оказывается погруженным в самооценки, что мешает проявлению активности. Возникает нарушение адаптации, потеря способности ясно думать, высказываться и, тем более, рационально действовать.

Чувство стыда способствует переоценке человеком всего происходящего. Он придает значение вещам, которые этого значения не имеют и, наоборот, недооценивает значения действительно важных для него явлений. Поэтому чувство стыда делает поведение иррациональным.

Разница между чувством стыда и вины в структурном плане заключается з следующем. При наличии у человека чувства вины какая-то часть селфа является субъектом. Большая часть селфа находится как бы во вне и оценивает этот субъект как часть своего Я, поступившую неправильно.

В противоположность этому чувство стыда «закрывает» селф-объектный круг. Носитель этого чувства рассуждает примерно так: «Как я могу оценить себя, если я недостоин того, чтобы оценивать себя?».

Влияние чувства стыда на блокаду мотивации исследовано Plutchik (1980). Он сравнивает процесс со «стоп» сигналом. Если человек начинает что-то делать, у него срабатывает «стоп» сигнал, ставящий под сомнение уверенность в правильности предпринимаемой активности, прерывающий его действия. Если ограничиться анализом только этой части процесса, то речь в данном случае идет о чувстве вины по поводу конкретного нарушения. Дальнейший анализ может быть произведен с использованием следующих рассуждений: «Ты поступаешь плохо потому, что ты не можешь так не поступать, просто в силу того, что ты сам — плохой человек». Так выглядит вторая система нарушения — второй «стоп» сигнал, который блокирует всякую активность. Следовательно, анализ чувства стыда должен проводиться не только с акцентом на конкретные действия человека, но, прежде всего, на исследование его Я.

Чувство стыда может быть проанализировано через призму религиозной парадигмы. Тема стыда нашла свое отражение в Библии. Когда Бог спросил Адама и Еву, почему они прячутся, они ответили, что причина заключается в их наготе. Совершив первородный грех, съев яблоко с древа познания, они почувствовали, что должны быть осуждены. Историяь непослушания Адама и Евы предопределяла наказание и важность возникшего у них чувства стыда.

В этой теме на первый план выступают следующие моменты. Непослушание Богу со стороны Адама и Евы было связано с их любопытством, т.к. их, прежде всего, привлекало познание неизвестного. Любопытство привело их к знанию, овладение которым явилось пусковым механизмом появления чувства стыда. Обнаружив свою наготу, они стали стыдиться ее. И это было доказательством нарушения предписания Бога. Если бы они не приобрели знания, вкусив запретный плод, у них не возникло бы чувство стыда. Таким образом, любопытство привело к знанию, а знание привело к стыду.

Анализ этой части Библии позволяет исследовать процесс возникновения стыда. Для самоанализа чувства стыда и других, связанных с Я эмоций, необходимы определ иные знания о правилах, норме и целях, с которыми человек должен сравнивать своё поведение. Следовательно, появление чувства стыда основано на определённых знаниях.

Ветхозаветный рассказ об Адаме и Еве является метафорической версией развития объективного самопознания. Древо познания дало возможность Адаму и Еве приобрести два вида знаний: знание о себе — объективное самопознание и знание о нормах, правилах и целях поведения.

На ранних этапах развития ребёнка формируются его селф объектные отношения в виде первичных контактов с наиболее близкими людьми. Окружающие ребёнка люди, выступающие в качестве объектов контактов, являются для него образцом для дальнейшего подражания. Ребёнок зависит от них, он им доверяет. Интернализация реб нком возникших отношений влияет на атрибутирование (видение причин происходящих явлений).

Процесс атрибутирования может носить как внешний, так внутренний характер. Внешнее атрибутирование связано с нахождением в ком-то или в чем-то причины собственного поражения, неудачи, произошедшей драмы или трагедии, имеющих к себе непосредственное отношение. Внешнее атрибутирование не приводит к возникновению чувства стыда. Чувство стыда возникает при внутреннем атрибутировании, когда человек делает себя ответственным за произошедшее. Внутренняя атрибуция связана с концентрацией человека на самооценке своих поступков с позиции своего селфа.

Внутреннее атрибутирование нельзя недооценивать, так как оно оказывает большое влияние как на психическое самочувствие, так и на развитие чувства стыда. Так, например, если в жизни возникает какое-то неприятное событие и при его внутренней атрибуции человек считает себя его причиной, то в таком случае это событие способствует развитию чувства стыда.

Например, пациентка испытывает чувство вины, связанное с инфарктом у её матери. Причину события она видит в недостаточном с её стороны внимании по отношению к матери. В связи с этим она считает себя непосредственной виновницей е болезни. Чтобы избавиться от возникшего у нее чувства никчемности и стыда к себе, она принимает большие дозы транквилизаторов, т.е. находит приемлемый для себя аддиктивный выход из этой ситуации. Внутреннее атрибутирование, возникшее в данном случае, приводит как к развитию чувства стыда, так и к поиску аддиктивного варианта избавления от этого чувства.

При внешнем атрибутировании причины болезни будут объясняться по-другому: возрастом матери, с которой произошла катастрофа, е нездоровым образом жизни, наследственностью и пр. Чем большее количество внешних атрибуций используется для объяснения ситуации, тем в меньшей степени это приводит к развитию чувства стыда.

Предпочтительность того или иного атрибутирования закладывается в детстве. В работе Morrison (1989) было показано, что родители, страдавшие различными формами депрессии, в ряде случаев способствовали развитию у своих детей чувства стыда и вины. Дети считали себя косвенными виновниками болезни родителей. Эти обвинения формулировались в процессе социальных контактов с детьми как результат упреков, что дети раздражают, мучают родителей, у которых нет сил заниматься ими. Таким образом, у детей возникало нереалистическое чувство вины, заключающееся в том, что их поведение привело к развитию депрессии у родителей, и они обязаны найти способ, который поможет родителям выздороветь. А поскольку они не в состоянии найти средства помощи, значит они недостаточно хорошо ищут, что свидетельствует о том, что они плохие.

Иногда родителями внедряется в сознание детей, например, такая формула: «Я, как мать, забочусь о тебе и помогаю тебе. Почему же ты не отвечаешь мне тем же?». Так, при непосредственном участии родителей закладывается предрасположенность к возникновению у детей отрицательных эмоций, которые в дальнейших контактах с окружающими могут проявить себя с удвоенной степенью выраженности. Эти состояния могут способствовать возникновению различных психологических защит и выхода на аддиктивные реализации.

Интернализация или экстернализация чувства ответственности оказывает непосредственное влияние на то, будет ли человек впоследствии испытывать чувство стыда при различных неудачах и катастрофах, которые могут произойти с ним в жизни. Чем более выражена способность человека искать в произошедшем событии внешнюю причину, тем менее вероятно развитие у него чувства стыда.

Отрицательная сторона данного явления заключается в том, что постоянное стремление индивидуума к экстернализации происходящего может приобрести патологический характер. Так, например, известно, что аддикты в процессе аддиктивного поведения экстернально атрибутируют свои проблемы, связывая их наличие с причиной во внешнем мире. Таким образом, внешнее атрибутирование, с одной стороны, имеет положительное значение, избавляя человека от чувства стыда, а с другой, — отрицательное, проявляющееся в том, что таким образом он оправдывает своё деструктивное поведение. Иными словами, с одной стороны, у человека может быть глубокое внутреннее интернализированное чувство стыда, и он считает себя плохим, с другой — он избавляется от этого чувства, уходя в аддикцию, которая приводит к возникновению новых проблем, атрибутирующихся с внешними причинами. Таким образом проявляется сочетание внешнего и внутреннего атрибутирования.

Если человека лишить возможности внешнего атрибутирования, он остается с внутренним чувством никчемности и неадекватности, справиться с которым значительно труднее. Это следует учитывать при проведении психотерапевтических подходов, т.к лишение человека его защитной системы в виде отрицательных проекций с доказательством их неправильности и необходимости самообвинения, а не обвинения окружающих не приведет автоматически к положительному результату. Лишившись психологической защиты, человек останется наедине со своими внутренними нерешёнными проблемами. Переживание такого состояния является крайне неприятным, более того, оно может приводить к развитию других отрицательных реакций, таких, например, как растерянность, депрессия, реакция гнева как на самого себя, так и на окружающих, возможно провоцирование какой-то другой формы деструктивного поведения.

Существуют специфические условия, оказывающие разные влияния на формирование чувства стыда в зависимости от пола.

Так, например, женщины в традиционных обществах воспитываются родителями и окружающей средой так, что они приучаются к взятию на себя ответственности за то, если они не справляются с каким-то заданием. Определённая дискриминация по полу, характерная для традиционных обществ, приводит к тому, что женщины, по сравнению с мужчинами, меньше награждаются за успехи и больше наказываются за неудачи. Это способствует большей возможности мальчиков фиксироваться на позитивном атрибутировании (Lewis,1993).

В случае лишения родителями любви своих дочерей они концептуализируют свою позицию словами: «Я не люблю тебя, потому, что ты плохая». Селф такого ребенка испытывает чувство ответственности за то, что его не любят. Это провоцирует формирование у ребенка чувства стыда. В дальнейшем такая женщина будет оценивать свои межличностные отношения с другими как неадекватные, считая себя неспособной на продуктивные отношения. Таким образом, феномен лишения любви девочек приводит к трудностям в конструировании ими дальнейших межличностных отношений. Такие женщины считают, что, во-первых, они не могут выстраивать эти отношения, т.к. они хуже других, а во-вторых, они испытывают страх перед тем, что другие могут это понять.

Так формируются различные стили поведения, которые объективно «примыкают» к аддикциям, а по существу являются последними (созависимость) или ведут к их развитию. Например, объяснения людей, которые посвящают свою жизнь заботе о других с целью компенсации чувства нехватки любви, выглядят примерно так: «Если я буду заботиться о других и помогать им и это будет моим жизненным кредо, значит меня будут принимать окружающие. Если же я буду вести себя по-другому, я обнаружу свои отрицательные качества. Следовательно, я должна/ен помогать другим и смысл моей жизни должен заключаться именно в этом». В случае неудачи возникает экзистенциальный кризис.

Человек, неуверенный в качестве своих отношений с людьми, легко переходит к общению с событиями, активностями, неодушевленными предметами, «прилипает» к ним, уходя в аддиктивные реализации.

Лишение любви формирует комплекс нежеланного ребенка, что в дальнейшем приводит к низкой самооценке и неумению человека любить себя.

Анализ происхождения чувства стыда с акцентом на половые различия способствует лучшему пониманию межличностных конфликтов. Разница в социализации стыда у мужчин и женщин оказывает влияние на отношения мать-сын, отец-сын, мать-дочь и отец-дочь. Так, например, у женщин, воспитывающихся в традиционных обществах, где присутствует дискриминация по половому признаку (сексизм), легче возникает .чувство стыда, по сравнению с мужчинами. Возможно возникновение замещающих стыд реакций, таких, как печаль, грусть и гнев. Причем, если для женщин более характерными являются реакции печали и грусти, то для мужчин — реакции гнева.

По мнению Lewis (1993), эти явления более представлены в традиционных обществах. Поскольку мальчик, воспитывается с акцентом на специфическую для него мужскую роль, в его отношениях с матерью может возникнуть конфликт следующего рода. Мать в традиционном обществе стремится к тому, чтобы ее сын испытывал чувства стыда в случае поведения, не соответствующего общепринятым нормам. Матери кажется, в связи с проекцией собственных переживаний (глубокое чувство стыда), что сын не испытывает достаточного чувства стыда за свой поступок, и, даже если он извинился, он все равно не пережил это чувство с необходимой степенью глубины. Он должен пережить его протрагированно. Сын испытывает чувство стыда, но в меньшей, чем бы этого хотелось матери, степени. И мать и сын не осознают происходящего. Конфликт, возникший между ними, может принимать различные формы, и зачастую он приводит к возникновению отдаленности сына от матери, т.к. мужская роль, характерная для сына, противоречит проявлению чувства стыда. Сын не хочет, чтобы к нему относились как к ребенку, а мать стимулирует его к отношениям зависимости, что провоцирует появление у сына реакции сопротивления.

Мальчики, нарушающие нормы поведения, выдвигаемые родителями, могут проявлять сожаление по этому поводу, чувство вины и желание больше этого не делать. Мать рассматривает эти чувства с точки зрения женского, свойственного ей, традиционного отношения и ожидает от сына чего-то большего, например, возникновения протрагированного чувства стыда. Если она видит, что этого не происходит, она считает, что сын не выстрадал это по-настоящему, ею делается акцент на необходимость длительного страдания, что приводит к возникновению конфликта. Не осознавая происходящего, мать пытается заставить ребенка почувствовать те же ощущения, которые она сама ощущала или ощущает в подобных ситуациях. Мать ожидает, что ребёнок будет переживать это так же как она, а мальчик воспринимает желание матери добиться формирования у него чувства стыда как неприятное чувство. Он считает это несовместимым с его мужской ролью.

Hoffman (1988) установил, что такой процесс начинается уже с трехлетнего возраста. Попытку матери вызвать в сыне эмоциональное состояние, более свойственное женщинам, воспитывающимся в традиционном обществе, следует рассматривать в контексте Эдипова конфликта: мальчик стремится к автономии, к редуцированию чувства стыда, а мать пытается социализировать этот процесс таким образом, чтобы он не ограничивал чувство вины, и считает это полезным.

В отношениях мать-дочь этот конфликт представлен в меньшей степени, чем в отношениях между матерью и сыном. Меньшая интенсивность конфликта объясняется отсутствием разницы между полами, которая осложняет интеракцию. Дочери, как правило, реагируют на желания матери более адекватно, т.к. они выражают себя в соответствии с женской ролью. Так закладывается чувство стыда у девочек в традиционном обществе, где его формирование не встречает с их стороны большого сопротивления. Иногда при этом могут возникать малотипичные для этого состояния реакции злости.

Для современных обществ характерна тенденция сглаживания связанного с полом ролевого поведения. Так, например, воспитанная в условиях современного общества мать, стараясь воспитать у девочки чувство стыда, встречает с её стороны сопротивление. Разделение ролей, свойственное современному обществу, делает менее типичным процесс атрибуции, связанный со стыдом в аспекте социализации.

До сих пор не выделены основания, позволяющие установить наличие генетических отличий в развитии чувства стыда в зависимости от пола. Если такие различия диагностируются, то их возникновение может быть объяснено ролевым поведением, социализацией и социальными условиями. С другой стороны, в связи с изменением роли женщины в последние 25 лет, особенно в США и Канаде, некоторые конфликты, присущие отношениям мать-сын, по всей вероятности, должны обнаруживаться и во взаимоотношениях мать-дочь.

Что касается роли отца в формировании у ребенка чувства стыда, то, к сожалению, на протяжении длительного времени на ЭТУ сторону вопроса обращалось мало внимания. Роль отца в этом Процессе может быть прямой и косвенной. Исследователями, Изучающими этот вопрос, обращается внимание на то, что роль отца оказывается более важной и значительно менее пассивной, чем это представлялось ранее. Так, например, Bernstein (1983) обращает внимание на значение влияния отцов на возникновение чувства стыда в детском и подростковом периодах жизни Считается, что роль отца состоит в смягчении конфликта мать сын; в обучении сыновей другому, более активному способу поведения, включающему в себя агрессивные реакции. Отцы во взаимоотношениях с сыновьями подсказывают им путь преодоления стыда по способу замены его гневом. Таким образом, происходит замена реакции переживания чувства стыда путем формирования другой реакции. В результате такого контакта сыновья начинают испытывать более глубокую привязанность к отцам, помогающим им освободиться от неприятного чувства стыда. В случае отсутствия такой поддержки возникает реакция отдаления ребенка от обоих родителей.

Источник:
Короленко Ц.П., Психосоциальная аддиктология

matveychev-oleg.livejournal.com

Чувство стыда. Как избавиться от стыда – Психолог Пётр Зарубин

Что такое стыд?

Стыд — это одно из самых распространенных чувств, которое испытывает человек. Практически каждый из нас знаком с ним. При переживании стыда нам хочется укрыться, убежать, мы чувствуем, что обнажены и уязвимы. Основное послание, которое получает человек, испытывающий чувство стыда

Я — неправильный.  Такой, какой я есть, я не могу быть принятым.

Состояние стыда чаще всего возникает, когда Ваше поведение, облик, положение в обществе, окружение не соответствует Вашим представлениям о самом себе, согласно Вашим ожиданиям. Чувство стыда усиливается, когда мы смотрим на себя чужими глазами.

Стыд — это рассогласование с тем, каким я должен быть согласно собственным представлениям о себе (идеальному «Я») и тем, какой я есть на самом деле в данной ситуации. Другими словами, стыд указывает на то, что здесь и теперь при этих обстоятельствах я не такой, каким должен быть.

Стыд имеет очень широкий разброс в интенсивности своего проявления: от банальной неловкости, которое переходит в смущение, а затем в стыд. Высшее проявление стыда – ощущение позора.

Как возникает стыд?

Каждый из нас имеет представление о себе, о своих чертах личности, характере, поведении, о том как выглядеть в собственных глазах и в глазах окружающих, об окружении, о своих собственных ожиданиях в той или иной ситуации. Все это называется Я-концепцией.  Рассогласование с Я-концепцией переживается как стыд.

Что стимулирует стыд?

Если обида держится на упорстве, в котором мы отказываемся признать свободу и выбор другого человека, то ощущая стыд, мы отрицаем собственную свободу, отказываясь принимать себя таким, какими мы есть на самом деле. В стыде мы не даем себе права быть такими, какими мы являемся в данный конкретный момент в той или иной ситуации. Другими словами, стыд возникает из-за невозможности соответствовать своему идеальному «Я», т.е. нетерпимость к самому себе.

Зачем нам чувство стыда?

Стыд как эмоция выполняет приспособительную функцию в коммуникации. При помощи стыда люди управляют друг другом. Пристыживание — это активный способ управления человеком, аппелируя к стыду. Пристыживая человека, мы указываем ему на его неподобающее поведение и оцениваем его (поведение) как недостойное. В пристыживании предполагается, что человек на самом деле лучше, чем ведет себя в данной ситуации.

Стыд является мощным социальным регулятором, он управляет нашим поведением. В каком-то смысле можно сказать, что стыд — это принудительная социализация, поскольку чувство стыда предполагает ориентироваться в своих поступках на окружающих людей, общество.  В жизни мы можем наблюдать, что люди, которые более всего подвержены стыду,  они, как правило, очень социально-ориентированы, стремятся всем угодить, быть «хорошими», ставят общественные интересы Выше, чем личные.

Стыд стоит на страже нашего «Внутреннего Я». Когда нам стыдно, мы очень чувствительны к мнениям окружающих, как к критике, так и к похвале. Став чувствительным к чужим мнениям, мы словно смотрим на себя чужими глазами. Чувствительность к чужим мнениям делает нас уязвимыми. Защищая свое «Я», мы разрываем контакт или следуем импульсу бегства, поскольку уязвимы.

Для общества в целом стыд имеет огромное значение, поскольку при помощи стыда, происходит процесс социализации каждого из его членов, стыд также способствует формированию и развитию эмоциональных связей между людьми. Через собственный стыд, который испытывает каждый отдельный человек, учитываются интересы других людей, что способствует укреплению общества.

В русском языке есть поговорка: «Ни стыда ни совести».  Речь идет как раз о тех, кто ставит свои интересы выше общественных. Идея индивидуализма как раз разрушает социальные связи и общество в целом. Общество, где нет стыда — нежизнеспособно, что мы собственно и наблюдаем. «Культура стыда» заменяется на «культуру вины». Отсюда такие феномены как снятие сексуального табу, интимности, повышение тревоги и недоверия к окружающим.

Как избавиться от стыда?

Несмотря на положительные функции стыда,  субъективно это чувство переживается как дискомфорт, поскольку ощущается нами как неловкость, блокирует наше поведение, и мы становимся сверх чувствительны к оценкам окружающих. Помимо этого, стыд очень часто сопровождается чувством вины, и многие люди путают эти два чувства. Есть вполне четкие различия между стыдом и виной, зная которые, можно управлять своим поведением.

Все эти факторы в совокупности подталкивают нас к тому, чтобы избегать это чувство, избавляться  от него, не переживать его.  В строгом смысле, избавится от чувств невозможно, иначе бы люди выбирали себе только «хорошие» чувства, а от «плохих» избавлялись.  Чувства — это наш биологический механизм, это наши реакции, которые мы не можем контролировать. Управлять чувствами также невозможно, управлять впрямую.  На чувства можно влиять только опосредованно, через действия и мысли. Преодолеть стыд можно только размысливая его,  т.е. совершить некоторые мысленные действия по узнаванию и осознанию этого чувства.

Преодоление стыда включает в себя 3 стадии

1. Познание стыда
2. Отстранение
3. Отказ от сравнения

Познание стыда

Познание стыда предполагает осознание собственных ожиданий относительно себя, своего состояния, способностей, поведения, принадлежности, окружения. Сличения ожиданий и реальности и обнаружения рассогласования. Этому могут помочь следующие вопросы:

• Каким я должен быть, чтобы мне не было стыдно?
• Каким я был, раз мне было стыдно?
• Какими были ожидания других людей, перед которыми мне стыдно? В какой степени они реалистичны?

Ответив себе на эти вопросы, Вы сможете «отделить» свой стыд от себя, сделать его предметом наблюдения, а, следовательно, уменьшить его влияние на себя.

Отстранение

Этот пункт предполагает отстранение от ожиданий относительно себя. Отстраниться будет легче, если понять источник происхождения ожиданий относительно себя. Обычно, наши ожидания относительно себя усвоены в семье, в общении со значимыми людьми. И здесь будет полезно задать себе следующие вопросы:

• В чем причина, что значимые люди именно так думали обо мне?
• Думая так обо мне, эти люди, учитывали мои возможности и индивидуальные особенности?
• Принимали ли они меня не только «хорошим», но и «плохим»?

Отказ от сравнения

Сравнение себя со своим идеальным «Я» к стыду прибавляет еще и чувство вины. Отказываясь от сравнения своего поведения со своими ожиданиями и ожиданиями других людей ослабляет действия стыда. Чувство стыда — это плата за то, что мы себя судим.

Радикальное избавление от стыда — это признать себя несовершенным. Полюбить себя «плохого».

peter-zarubin.ru

Стыд, вина, унижение. Комплекс неполноценности

 Психология стыда. Унижение и мазохизм

 

Комплекс неполноценности

Так называемый комплекс неполноценности очень тесно связан с беспокойством, вызываемым стыдом. Поэтому следует осмыслить данное понятие, ставшее частью нашего повседневного языка.

Оно основано на идее, что определенные части личности оцениваются как ущербные (я могу ощущать себя уродливым, невежественным, бесталанным, небольшого роста, толстым, непопулярным и т. д.). Такие мысли сопровождаются сильным чувством недовольства собой, даже ненависти к самому себе. Зависть и ревность тоже играют свою роль.

Мы завидуем всем тем, кому, похоже, улыбнулась судьба. Мы невольно сравниваем себя с другими, особенно с теми, кого считаем во многом лучше нас. Кажется, что эти люди взирают на нас пренебрежительно, вызывая чрезвычайно неприятное чувство стыда. Для того чтобы избежать такого болезненного состояния, а также зависти и ревности, человек зачастую использует защитный механизм идеализации. Если я водружаю Других на пьедестал, на котором они кажутся особенными и недосягаемыми, то я могу принять их превосходство, Я могу восхищаться ими потому, что неординарность выносит их за рамки выдуманного или реального соперничества.

Для людей с острым чувством собственной неполноценности открытое соперничество часто связано со стыдом. Участие в том или ином соревновании может выявить самонадеянную переоценку самого себя. Поэтому чувство соперничества маскируется стыдом. Но как преодолеть тяжкое чувство собственной неполноценности? Большей частью только неудовлетворительные или нереалистичные средства приходят нам на ум.

Например, мы рассуждаем так: «Если бы только я не был таким забитым, если бы только я был находчивее, привлекательнее, умнее, стройнее. Если бы только у меня не было такого безобразного носа или плохой кожи».

   За такими желаниями изменения в лучшую сторону обычно скрывается идеальный придуманный образ самого себя, суть которого не так легко ухватить. Реально же мы чувствуем лишь угнетающее расхождение между придуманным образом, который нам хотелось бы воплотить, и нашим чувством несоответствия на его фоне. Иногда такой придуманный образ проявляется через проекции. Идеализация — не всегда только защита. Иногда мы проецируем наш эго-идеал на других в надежде хоть чуть-чуть «влезть в их шкуру» или хотя бы стать похожими на них,
Кто устанавливает стандарт, по которому я меряю свое достоинство или его отсутствие?

Когда кто-то испытывает чувство собственной неполноценности, он принимает этот стандарт безоговорочно, покорно воспринимая его, как указание неоспоримо авторитетного знатока. Но, по-моему, этот эксперт сам нуждается в изучении; неоспоримые стандарты обычно являются следствием отношений, интернализированных в детстве. Как мы увидим позднее, одной из задач психотерапии является переоценка этого одобряющего/осуждающего авторитета. Большую свободу можно ощутить, обнаружив бессознательные связи между таким авторитетом и системами ценностей, воплощенными в значимых других из нашего прошлого.
Во многих случаях такой осуждающий авторитет соответствует не только интернализированной системе родительских ценностей, но и грандиозной самости. Это особенно справедливо, когда доминирует некоторый перфекционизм: «Кем бы я не был, чего бы я не достиг — это не будет достаточно хорошим».

Поиск совершенства становится тогда всепоглощающим занятием, хотя этот первоначальный запал улетучивается при малейшем разочаровании. Любое проявление своих недостатков становится причиной стыда, толкая человека в пучину унижения и ненависти к себе. В то же самое время он стыдится даже иметь желание когда-нибудь достичь чего-то выдающегося.
Здесь мы могли бы остановиться и задать вопрос — всегда ли в основе комплекса неполноценности лежат невыполнимые требовании внутреннего судьи? Не может ли это также быть осознанием своей реальной неадекватности, тем самосознанием, которое могло бы подсказать личности воспользоваться полезными обучающими программами? В чем различие между комплексом неполноценности и пониманием своей «действительной» неполноценности, причем и то и Другое может вызывать стыд? Другими словами, что является критерием нашей оценки?
Аналитическая психология Юнга считает, что критерий (от греческого krites — судить) в конечном итоге имеется у каждого из нас. Если мы научимся слушать внимательно, то сможем различить что-то наподобие «голоса» внутренней Самости и выработать восприимчивость к тому, что «звучит» для нас как истинное. Такой внутренний голос не бывает громким, и может зазвучать только после многих «проб и ошибок». С практической точки зрения лучше всего рассмотреть различные интерпретации чувства собственной неполноценности и учитывать материал сновидении, если они есть. Тогда мы сможем обнаружить, является ли ощущение неполноценности отдельных своих частей правильным. Приведут ли наши несовершенства к комплексу неполноценности, зависит от отношения к своим недостаткам и от того, вызовут ли специфические недостатки — ума, тела, характера — глобальную отрицательную самооценку.

Одной из характеристик комплекса неполноценности является то, что он, как магнит, притягивает к себе большую часть психического опыта, подчиняя его своей «силе». (Jung 1939; Jacoby 1959, Kast 1980).

Другими словами, мы не только воспринимаем свои ограничения и недостатки очень болезненно, пытаясь исправить их или примириться с ними; признание отдельного дефекта может оказывать влияние на весь наш внутренний настрой. Мы также должны учитывать возможность, что люди с бессознательной потребностью в причинении себе боли будут выискивать у себя настоящие недостатки для оправдания чувства полной неудовлетворенности собой. Комплексы имеют архаические корни. Следовательно, когда они начинают доминировать, то передают отношение «все или ничего». Осознание конкретных специфических недостатков перерастает затем в убежденность в своей полной ничтожности — благодатную почву для склонности к стыду.
Общеизвестно, что К. Г. Юнг разработал типологию отношений (экстравертированность и интровертированность) и функций сознания (мышление, чувство, интуиция и ощущение) (Jung, 1921). Он пришел к выводу, что все эти установки и функции нам нужны в жизни, но мы никогда не сможем развить их все в равной степени. В большей степени мы развиваем ту функцию, которая ближе всего нашим врожденным талантам (так называемая «основная» или «главная» функция, наряду с вторичной или «дополнительной» функцией). К.Г. Юнг назвал функцию, которая осталась самой неразвитой и не недифференцированной, «низшей» функцией.
Мы не можем провести здесь исследование, до какой степени теория типов Юнга все еще верна. Тем не менее, именно концепцию низшей функции я считаю относящейся к настоящей теме. Неадекватное или неправильное поведение относится к психической области, описываемой низшей функцией. Например, если я знаю, что мышление является моим слабым местом, то мне придется жить с сознанием того, что острая, как бритва, логика — не мое оружие, что я всегда проигрываю в шахматы, что чувствую себя глупо и приниженно за компьютером. Моей основной функцией, соответственно, будет чувство, а моей силой — разборчивость и способность оценивать и взвешивать дело со всех сторон. И возможно у меня будет к тому же особый талант эмпатии.
В дружеских отношениях иногда может наблюдаться следующая динамика: человек А чувствует себя ущемленным рядом с партнером Б потому, что первый всегда придерживается реальных фактов и конкретных вещей, в то время как его друг Б, похоже, быстро улавливает внутренние скрытые качества людей, их мысли, мотивации и манеру поведения. Но, затем и сам человек Б сталкивается с трудностью при ориентации в здесь и теперь возникающей ситуации, в организации своего времени и упорядочивании своей жизни. Он имеет склонность отдавать эти функции партнеру А, потому что в них — его сила. В этом случае партнер А имеет дело с «низшей» функцией ощущения партнера Б, сам же партнер А способен использовать свои ощущения очень дифференцировано. Основной функцией партнера Б является интуиция.
Такая стереотипная схема должна служить примером проявления низшей функции. Что мне хотелось бы подчеркнуть, так это то, что слабости и недостатки можно рассматривать как проявление отдельных особенностей личности. Это не значит, что низшая функция не может завести вас в вызывающие стыд ситуации, или что вы можете избежать самобичевания. Это также не мешает некоторым юнгианцам прикрываться этой теорией, используя свои низшие функции в качестве дешевых оправданий своей бестактности, безответственности или глупости.
Низшая функция может легко выродиться в комплекс неполноценности, жертвой которого сразу станет самоуважение. Например, я думаю о молодой швейцарской женщине, которая страдала от глубокого нарушения чувства собственного достоинства. Такое нарушение было вызвано, среди прочих причин, тем фактом, что она была необычайно интровертированной интуитивной личностью, которая жила в мире предчувствий, фантазий и образов. Из-за того, что ее «низшей» функцией было ощущение, этой молодой женщине было трудно вести домашнее хозяйство по всем правилам. Она просто не замечала пылинок на мебели и поэтому не вытирала их. В наши дни в настоящей швейцарской семье придается очень большое значение образцовому ведению домашнего хозяйства. Если гости вынуждены уйти с впечатлением, что жилище представляет собой хлев, то хозяйку охватит унизительное чувство стыда. Такое общественное отношение осложняло жизнь моей пациентки с ранних лет. Ее прозвали «глупой гусыней», которая не может даже заметить пыль на мебели; говорили, что из-за своей глупости она никогда не найдет себе мужа. Те же самые люди осуждали ее склонность к созерцанию и фантазированию как мечтательность и потусторонность. Неудивительно, что позднее она страдала от разрушительного недовольства собой, сильного ощущения собственной неполноценности и мучительного чувства стыда.
Именно родители, отдающие предпочтение тому типу поведения, которому к несчастью довелось стать низшей функцией, и принижающие его развитые функции, мешают ребенку в его поисках идентичности. Например, в академически ориентированной семье могут не придавать ценности утонченным и дифференцированным чувствам. Также в ней могут не признавать талант к «ощущению» — функции, направленной на практические дела. Скорее всего, они будут придерживаться веры в превосходство науки и функции мышления.
Комплекс неполноценности связан с сильной чувствительностью к стыду.

Альфред Адлер, который первым ввел этот термин, считал, что отчаянное желание достичь личной значимости (Geltungsstreben — честолюбивый замысел, Geltungssucht — честолюбие) следует рассматривать как «сверхкомпенсацию», как реакцию на бесконечный стыд, который личность испытывает за предполагаемую собственную неполноценность. В терминах современной теории нарциссизма это будет эквивалентно идентификации с грандиозной самостью, которая проявляется как «нарциссическая грандиозность». Конечно, такая раздутая грандиозность грозит рассыпаться, как карточный домик, при малейшем ударе. Одним из способов избавления от бездны стыда является чувство ярости из-за наглости того, кто осмеливается подвергнуть сомнению мою грандиозность. Однако в «момент истины» мы можем ощутить стыд, который сигнализирует об отклонении от «чистой» правды в понимании Аристотеля. Другими словами, можно научиться осознавать свои инфляции. И когда найдется отражающее их зеркало, мы сможем здоровым образом устыдиться наших преувеличенных, иллюзорных желаний.
Другой способ отделаться от чувства собственной неполноценности и постоянной опасности стыда заключается в том, чтобы избегать человеческих контактов, прятаться за персоной, маской, изображающей холодность и отрешенность. Многие из тех, кто страдает от этой проблемы, просто изумились бы, узнав, что другие считают их гордыми и надменными, и что в этом источник их непопулярности. Это не совпадает с их собственным чувством неполноценности и страхом стыда. Они попадают в порочный круг, в следующий психологический паттерн: «Я должен уберечь себя от того, чтобы другие узнали, что я на самом деле ничего собой не представляю, так как это толкнет меня в бездонную яму стыда — я буду вычеркнут, занесен в черный список и презираем всю оставшуюся жизнь. Так как страх стыда заставляет меня насколько возможно избегать контактов, я становлюсь изолированным от других людей. По-видимому, никто не хочет иметь со мной дело, что в лишний раз подтверждает ту низкую оценку, которую я даю себе сам. И чем сильнее я ощущаю свою неполноценность, тем больше мне хочется избегать общения». Для разрыва такого порочного круга требуется длительный курс психотерапии.
Противоположная установка у тех, кто спекулирует своим чувством неполноценности, рассказывая всем и каждому о своих недостатках, независимо от того, хотят ли их слушать. Это еще одна форма защиты от внутренних страдании. Она несет с собой надежду, что человек заслужит уважение именно благодаря такой самокритике. За таким поведением обычно лежит бессознательное стремление самому раскрыть свои больные места, чтобы не позволить это сделать другим. Здесь целью является сохранение контроля. Показывая осведомленность о своих собственных слабых сторонах, человек лишает других возможности нападать на него.
От такого поведения недалеко до другой формы защиты, навязанной комплексом неполноценности: необходимости постоянного самоконтроля и надзора за собой, чтобы избежать обнаружения своих недостатков.
Конечно, общественная жизнь, равно как и рост сознательности немыслимы без самоограничений, которые всегда основаны на наблюдении за собой. В конечном счете, психотерапия и анализ предполагают способность направлять внимание на самого себя, на то, что там внутри обнаружилось. Но следует отличать такое самосознание от навязчивой тенденции контролировать себя. Избыточный самоконтроль исключает спонтанность, заменяя ее различными формами подавления, которые становятся мишенью для дальнейшей критики со стороны «внутреннего ока». Хотя можно попытаться компенсировать это наглостью, большей частью такое поведение ведет лишь к новому витку спирали. Навязчивый самоконтроль вызывает подавление; подавление вызывает стыд, а усиливающееся в результате наблюдение за собой ведет к еще большему подавлению.
Способность к наблюдению за собой появляется впервые в возрасте около 18 месяцев в процессе развития фазы «вербальной самости». Она совпадает с осознанием того, что на себя можно смотреть глазами других.

Личности, страдающие комплексом неполноценности и испытывающие необходимость постоянно контролировать себя, имеют «внутреннее око», всегда нетерпимое, критичное и уничижающее.

Следовательно их «самость» обесценивается изнутри, хотя одновременно подвергаясь наблюдению со стороны других, человек воспринимает их как строгих и не одобряющих его. Это похоже на то, как если бы его заставляли постоянно оценивать себя со стороны.
Один музыкант начал анализ потому, что страдал от иррациональной боязни сцены, и этот страх сильно сказывался на его технике и экспрессии. Проблема угнетала его. Подробный анализ позволил установить, что как только он выходил на сцену, его охватывали мысли о том, какое впечатление он произведет на публику, как примут его исполнение, как оценят его мастерство. Это делало невозможным «оставаться самим собой» и значительно нарушало его концентрацию на интерпретации музыкального произведения. Естественно, отслеживание себя (которое представлялось ему исходящим от публики) было безжалостным, и малейшие отклонения в исполнении вызывали у него желание провалиться от стыда. Чем больше он смущался, тем напряженнее становилась его игра, а будущее казалось ему все более безысходным и кошмарным. В конце концов, публичные выступления стали сплошной пыткой. Его психическая проблема состояла в том, что он придавал слишком большое значение воображаемым «им», строгой и недоброжелательной публике, которая пугала и парализовывала его. Он подозревал, что другие принижают его, и в результате принижал себя сам.
В целом, однако, критический самоконтроль имеет решающее значение для любого достижения. Музыкальный мир дает прекрасное подтверждение этого на примере великого виолончелиста Пабло Касалса, который говорил о decloublement (раздвоении), необходимом музыканту на протяжении всего выступления.
Уходя целиком в музыку в самоотречении, тем не менее, он остается внимательным и способным контролировать себя, держась непринужденно за инструментом, работая экономно, без лишних усилий, чтобы не испортить или не задавить свою музыкальную экспрессию.
Касалс приводит описание строгого самоконтроля музыканта, при котором он представляет, что зрители ждут от него высшего мастерства. Однако в противоположность моему анализируемому Касалс, похоже, был достаточно уверен, что сможет на практике оправдать эти ожидания.
В целом, навязчивый самоконтроль становится проблемой только в присутствии других. Рассматривая себя чужими глазами, мы теряем доступ к своему собственному источнику спонтанности. Мы беспрестанно ощущаем чужие взгляды, которые воспринимаем как критические и неодобрительные. Например, молодой человек, страдающий комплексом неполноценности, часто жаловался мне на то, что придает другим слишком большое значение, и что в своем поведении в значительной степени ориентируется на мнение других о себе. Возникла проблема неуверенности в себе. Потребовалось какое-то время, чтобы он понял, что все эти «другие» были проекцией его собственного отрицательного отношения к себе.
Я надеюсь, что отразил некоторые заслуживающие внимания точки зрения на внутреннюю динамику чувства неполноценности и его отношение к стыду.

Смущение и стыдливые желания

Теперь перейдем к рассмотрению стыда как реакции, которая необязательно является следствием комплекса неполноценности, а скорее вызвана бесконтрольным поведением, которое «может случиться с кем угодно» и ведет к некоторому нарушению границ стыда. Я говорю о ситуациях, вызывающих смущение. Появление стыда в этих случаях обычно явление временное, возникающее, когда определенные части личности, которые «никого не касаются», внезапно и ненамеренно дают о себе знать. Сильное волнение или излишнее усердие могут способствовать ошибочному проскальзыванию чего-то такого, что осталось бы в ином случае под контролем. Например, кто-то может сделать критическое придирчивое замечание о работе преуспевающего коллеги. Позднее он осознает, что это замечание было вызвано отчасти завистью, и в результате почувствует себя ужасно и смутится. Теперь ему захочется смягчить свою критику юмором, небрежным замечанием типа: «Надеюсь, вы не услышали ноток зависти в моих словах?» Произнеся это, он вроде бы и поведал слушателям о своей зависти, но одновременно снизил ее значение хотя бы тем, что не скрывает от себя этого чувства. Теперь, думая каждый раз о тех троих, кто слышал эту критику, его охватывает смущение и стыд, потому что в их глазах он — завистник. Ситуация не оставляет ему другого выбора кроме, как быть терпимым к этой темной стороне своей личности и смириться с фактом, что другие тоже видят ее.
Чем более четкие и узкие границы у стыда, чем больше они ограничивают нашу свободу и спонтанность, тем сильнее вероятность того, что сдерживаемые чувства вырвутся из бессознательного. Я думаю об одной очень щепетильной даме, чувствовавшей себя обязанной сразу же подбирать каждую крошку, которую ее очаровательный и общительный муж ронял на стол, когда они наносили кому-нибудь визит. По-видимому, она чрезвычайно стыдилась «неопрятности» своего мужа.

В один из вечеров, во время одного из таких визитов случилась неприятность, которая вызвала у нее неописуемое смущение. Уходя, она неосторожно взяла свою ослепительно белую сумочку, так что та сделала неожиданный пируэт в воздухе и приземлилась на бутылку, наполовину заполненную красным вином. Содержимое бутылки пролилось на скатерть, ее платье и хозяйский ковер. Ясно, что ничего более убийственного не могло случиться для этой женщины. Хозяин, видя ее смущение, стал уверять, что такое случалось не раз, и что ковер оказался достаточно устойчивым к пятнам от вина. Хотя женщина сохранила невозмутимость благодаря своей железной воле, единственное, чего она не смогла скрыть — это краска стыда.
Несмотря на сильное смущение бедной леди, хозяин не смог не рассмеяться про себя. Как будто бессознательное взяло реванш за то, что она загнала свою жизнь в такие тесные рамки, обременяя себя и своего мужа стыдом. Это событие стало разрушительным ударом по всей структуре ее самоуважения. Немного юмора позволило бы ей преодолеть такую унизительную ситуацию. К сожалению, этот случай, может быть, и поныне имеет для нее значение. Не сработал ли здесь дух жизни, создав «происшествие» во имя большей свободы?
Часто за чувством смущения скрывается конфликт. Например, кто-то тайно мечтает проявить свои определенные качества или, по крайней мере, дать возможность другим заметить их. Но, с другой стороны, его может сдерживать тревога стыда за то, что его желание могут расценить как саморекламу или проявление эксгибиционизма. Например, можно представить достигшую половой зрелости девушку с начавшей формироваться грудью. Должна ли она гордиться такими переменами или рассматривать их как повод для смущения? Что в этом случае лучше — скрывать или показывать себя? Или взять хотя бы юношу-подростка, «не нарочно» стоящего в душевой так, чтобы все могли видеть его первые волоски — признак развивающейся мужественности, которым он втайне гордится. Конечно, в то же самое время желание показать себя вызывает у него смущение. В обоих случаях вызывающая смущение двусмысленность вырастает из незащищенности. Как нужно оценивать и интегрировать эти новые проявления? Как они выглядят в глазах других?
Как только в центре внимания оказывается тема тела и секса, появляется и архетипическим стыд наготы даже, если эта тема широко обсуждается в современном обществе или в вашей семье. В конкретных воспитательных программах сексуальные проблемы и обнаженность могут обсуждаться открыто и честно, но чувства стыда никак нельзя избежать. Особенно в пору полового созревания определенные ситуации неизменно вызывают покраснение — реакцию, которая часто выражает стыд, смешанный с желанием.

Мы могли бы назвать это явление «стыдливым желанием» и отнести к нему приятное возбуждение, испытываемое в любви и сексе. С одной стороны, стыд может очень сильно снизить радость любви. С другой стороны, неприкрытая похоть может грубо нарушить границы стыда (все виды изнасилования служат тому наиболее ярким примером). Но имеется множество любовных ситуаций, когда чувство стыда усиливает сексуальное желание. Если примитивная похоть в какой-то степени сопровождается чувством стыда, то ее можно смягчить, «очеловечить» — побуждение к немедленному удовлетворению желания можно сдержать и направить на фантазии, ощущения и переживания.
Конечно, стыдливые желания не ограничиваются только любовными ситуациями. Они могут также проявляться, когда человек внезапно становится центром внимания, на него обрушивается поток комплиментов на публике, или его просят произнести речь. Такие ситуации могут вызвать смущение, но способны также принести нарциссическое удовлетворение, если человек умело воспользуется обстоятельствами. Смущение, которым мы часто реагируем на восхищение и похвалу, можно отнести к стыдливому желанию: мы и смущены и испытываем удовольствие. Опасно то, что люди, наблюдающие за нашей реакцией, могут усмотреть в нас самодовольство или нарциссизм — оценку, которой нам хотелось бы избежать. Привыкшие к восхищению окружающих люди обычно имеют наготове более или менее отработанные ответные приемы такие, как: «Я рад, что вы не разочарованы» или «Всегда приятно получать комплименты». Привычка к успеху снижает стыдливые желания, а также и нарциссическое воодушевление, вызываемое неожиданным восторженным признанием.
Следовательно, стыдливые желания выражают нашу амбивалентность, комбинацию «да» и «нет». Хотя мне и хочется, чтобы все видели и восхищались моим прекрасным телом, высокими доходами или удивительным талантом, в то же самое время я боюсь, что эти желания станут слишком уж очевидными и вызовут стыд. Другие могут посчитать мою радость неуместной и стыдной. Иногда мое страстное желание берет верх над осторожностью, и я поступаю вопреки своему подсознательному чувству стыда. А затем, в других случаях, стыд вновь преобладает, и я прячусь в свою раковину.
Повторю еще раз, решающее значение имеет то, насколько я способен принять себя, включая и свои темные стороны. Именно это в большой степени определяет силу моего страха быть увиденным «беспощадным оком» или совершить faux pas («ложный шаг»), который выставит меня смешным.

jungianalyst.ru

Психология чувства стыда. Виды стыда

Чувство стыда лежит в основе целого ряда эмоциональных состояний.

«Это стыд… который открывает мне взгляд Другого и самого меня на краю этого взгляда» — Жан-Поль Сартр

Как прекрасно подметил Сартр, испытывая чувство стыда, мы ощущаем себя овеществленными и выставленными напоказ словно изначально порочные или неполноценные перед пристальным взором рассматривающего, судящего другого. (Иногда мы сами можем быть этим судящим другим). Стыдясь, мы мучимы и становимся заложниками чужих глаз, мы принадлежим не себе, а им. В этом контексте, чувство стыда свидетельствует об утрате контроля над своей жизнью.

Виды стыда

Многие эмоциональные состояния являются вариациями чувства стыда или комбинациями стыда с другими аспектами эмоциональной феноменологии. Рассмотрим несколько примеров:

Моральный стыд (отличается от чувства вины) – ощущение собственного морального несовершенства перед другим человеком. Смущение – мягкая форма чувства стыда. Чувство неловкости – это предупреждающий или сигнализирующий вид стыда. Застенчивость – также предупреждающая разновидность стыда, которая заставляет человека скрываться от оценивающих взглядов окружающих, чтобы избежать полноценного чувства стыда. Унижение – переживание чужой оценки, используемой человеком с целью пристыдить другого, чтобы почувствовать себя на голову выше или подчинить себе униженного.

В случае ненависти или отвращения к себе, мы ненавидим или презираем себя за то, что опозорились перед окружающими. Уничижение – невыносимое, разрушительное чувство стыда. В чувстве бесполезности или никчемности нам кажется, будто имеющиеся недостатки определяют нашу сущность. Испытывая некоторые формы отчаяния, человек ощущает, будто присущие ему недостатки обрекают его на жизнь в постоянном позоре и вечном чувстве собственной никчемности. В адаптивной модели поведения услужливость и исполнение желаний других людей становятся способом компенсации недостатка собственной значимости и таким образом поддерживают связь с чужой оценкой. Снисходительность как защитная реакция и обесценивание, презрение, ярость или зависть по отношению к другому человеку нередко являются попыткой замаскировать или преодолеть чрезвычайно сильное чувство стыда.

Многие психологические расстройства имеют двухуровневую эмоциональную структуру, состоящую из болезненного чувства на переднем плане в сочетании с тем, что человек ощущает по отношению к этому чувству, на втором плане. Например, так называемые “панические расстройства” представляют собой комбинацию из циклов обостряющейся тревоги и чувства стыда за то, что эту тревогу (= несовершенство) увидят другие. Данное сочетание тревога-стыд настолько невыносимо, что приводит к соматизации тревоги и выражению ее в виде физических симптомов. Многие фобии – результат попыток предотвратить постыдные проявления тревоги. Точно так же некоторые виды клинической депрессии сочетают в себе нарастающие циклы естественных негативных переживаний (грусть, огорчение и т. д.) и чувство стыда по поводу их демонстрации (= несовершенство) в присутствии других людей. Аналогично тревоге при панических расстройствах, упомянутые негативные переживания также соматизируются, выражаясь на уровне вегетативной нервной системы.

Как избавиться от чувства стыда. Лечение панических расстройств, клинической депрессии и тревожных состояний

Терапевтический подход к лечению панических расстройств и клинической депрессии предполагает 1) ослабление чувства стыда по поводу внешнего проявления тревоги и депрессивных эмоций и 2) проживание этих чувств для того, чтобы они нашли место в контексте эмоционального понимания, в котором они могут быть созерцаемыми, лучше переноситься и в конечном счете быть интегрированными психикой переживающего их человека.

Роберт Столороу, доктор философии

vadimkurkin.com