Счастье и смысл жизни этика: 20. Счастье и смысл жизни.

Содержание

20. Счастье и смысл жизни.

Смысл жизни, в качестве этической категории, обозначает высшую, стратегическую нравственную ценность (или их целостную совокупность), которая личностью выбирается, представляется как социально значимая.

Одной из центральных проблем этики является определение места человека в жизни, смысла его бытия. Существовали различные исторические концепции – от Древней Греции до наших дней, – которые предлагали различные модели смысла жизни исходя из содержания общечеловеческих ценностей:

гедонизм (от. греч. наслаждение) – смысл жизни получить максимум наслаждений;

эвдемонизм (от. греч. счастье) – смысл жизни в том, чтобы быть счастливым;

утилитаризм (от. лат. польза) – смысл жизни в стремлении к личной выгоде и пользе;

прагматизм (от.

греч. действие, практика) – смысл жизни связывается с богатством, стремлением к обладанию вещами, комфортом, престижем;

корпоративизм (от. лат. объединение, сообщество) – смысл жизни связывается с общностью интересов ограниченной группы людей, преследующей частные интересы;

перфекционизм (от. лат совершенство) – смысл жизни связывается с личным самосовершенством; гуманизм (от. лат человечный) – смысл жизни связывается со служением другим людям, проникнут любовью к ним, уважением к человеческому достоинству и с заботой о благе людей.

Смысл — это объективная наполненность, содержательный критерий жизни; осмысленность — это субъективное отношение к жизни, осознание ее смысла. Жизнь индивида может иметь смысл, независимо от осмысления.

Объективно смысл жизни человека реализуется в процессе его жизнедеятельности, протекающей в разных сферах. Поэтому он может выступать как спектр смыслов и целей. Но в любом случае человек должен состояться, иметь возможность представить себя миру, выразить свою сущность.

Жизнь наполняется смыслом, когда она полезна другим, когда человек с удовлетворением и полной самоотдачей занимается своим делом, когда существование его проникнуто нравственным добром и справедливостью. Тогда объективная значимость, смысл его жизни совпадают с его личными, субъективными стремлениями и целями. Наилучший вариант — ситуация, когда смысл и осмысленность образуют гармоничное единство. Ведь осознать смысл своей жизни — значит, найти свое «место под солнцем».

С осознанием смысла жизни тесно связано понятие цели. В сознании человека цель выступает образом того будущего состояния действительности, которое отвечает его представлениям, потребностям и идеалам. Цель не тождественна смыслу жизни.

Цель – это определенный рубеж, а смысл жизни — генеральная линия, определяющая цели, та общая направленность, которая сказывается на всем поведении человека, на всей его жизни. Цель жизни — впереди, это субъективное представление о будущем. Смысл жизни – это объективное содержание самой жизни и одновременно — стремление к высшей цели.

Смысл жизни не преподносится нам готовым, ему нельзя научиться. Этическая теория дает нам лишь ориентацию. Человеку предстоит не узнать смысл жизни, а обрести его в опыте своего бытия, выстрадать в процессе самоутверждения и сложных нравственных исканий. Обретение подлинного, а не ложного смысла – чрезвычайно сложный процесс, предполагающий заблуждения и ошибки, искаженное или неполное воплощение замыслов, несовпадение смысла жизни в общечеловеческом аспекте с индивидуальной интерпретацией.

Сложность проблемы состоит в том, что знать что-то о смысле жизни, определить его для себя и прожить свою жизнь со смыслом далеко не одно и то же.

Таким образом, ответ на вопрос «есть ли смысл в жизни?» в значительной степени зависит от самого человека от того, захочет и сможет ли он отыскать высшую нравственную ценность, способную придать смысл его существованию. Если мы не способны сами наполнить свою жизнь смыслом, то за нас этого не сделает никто.

Пока мы определяем смысл жизни натуралистически, мы вращаемся в замкнутом круге произвольно принятых yтверждений. С одной стороны, утверждается, что смысл жизни — это счастье или наслаждение, но при этом бессознательно подразумевайся, что быть счастливым и наслаждаться имеет смысл (а это, весьма проблематично). Полезно искать смысл жизни в самой жизни, но не стоит, наверное, приравнивать проявления жизни и ее смысл.

Земная жизнь должна получить нравственный смысл из авторитетного источника. Ведь она не так уж хороша, и ценность ее весьма сомнительна. Во-первых, в ней слишком много зла, страдания. За короткий человеческий век не удается достичь сколько-нибудь серьезных целей: ни материальных, ни, тем более, духовных. Во-вторых, какой смысл имеет бытие, в конце которого ничего нет, «бытие к смерти». Трудности натуралистического подхода тоже склоняют к мысли, что за повседневными проявлениями жизни надо открыть ее идеальную суть, иначе жизненная суета не получит морального оправдания.

Для религии поиск такого «высшего» не составляет особого труда: наше существование имеет смысл постольку, поскольку оно ориентируется на божественные заповеди и ценности. Смысл жизни нельзя отождествлять ни с какой конкретной целью. Ведь тогда, достигнув цели, мы всякий раз теряли бы смысложизненный ориентир. Не только материальная, но и духовная цель, самая возвышенная, не образует смысла. Смысл нашей жизни условный, бытие человека само по себе не важно, важно его соотнесение с абсолютной ценностью. Очевидно, что надо не столько получить «информацию о смысле жизни», сколько пережить смысл, почувствовать, что это именно то, чего всегда жаждал. Значит, суть бытия надо постигать не умозрительно, а реально живя, т.е. практически и на деле утвердить свой способ жизни как имеющий смысл. В этом-то, наверное, и состоит главный смысл человеческое бытия: это путь созидания смысла, осмысливания того, что без нашего усилия осталось бы слепой необходимостью, бессмыслицей. Смысл жизни не дан, не задан, его надо утвердить и доказать, если хочешь, чтобы он был. Этим самым мы утверждаем самих себя как людей, заслуживающих бессмертия. Смысл нужно пережить, т.е. не найти, а проложить свой путь.

С категорией «смысл жизни» тесно связано понятие «счастье». Если смысл жизни — это как бы объективная оценка значимости существования человека, то счастье — это сопровождающееся чувство глубокой моральной удовлетворенности личностное переживание полноты своего бытия, результатов своей жизнедеятельности. Поэтому счастье всегда связано с ощущением необыкновенного подъема духовных и физических сил, стремлением к переживанию всей многомерности бытия, а состояние счастья прямо противоположно состоянию пассивности, равнодушия, инертности.

Правда если понимать счастье лишь как чувство удовлетворения, то придется признать равноценность любых переживаний удовлетворенности, а значит, и счастья: и в случае совершения добра, и в случае совершения зла. Поэтому существует множество «моделей» счастья — общепризнанных и личных, в рамках которых счастье соотносится с благом — с обладанием им или созиданием его. Однако и здесь «возможны варианты».

В гуманистической этике существует мнение: для того чтобы человек был счастлив, он должен не иметь, а быть (Э. Фромм) — быть нравственно автономной, самодостаточной личностью, отличающейся определенными моральными качествами. Поэтому счастье — это осуществление внутренней свободы, процесс реализации глубочайшего личного «хотения». Необходимые условия счастья:

Объективные — удовлетворение основных жизненных потребностей человека. Поэтому материальное благополучие и жизненный комфорт — еще не счастье, а лишь норма человеческого существования, условие счастья.

Субъективны — внутренняя готовность и способность личности к счастью — своего рода талант, в котором проявляется глубина и яркость личности, ее внутренняя энергия. В конечном счете это — нормальное состояние человека. И поэтому отказ от счастья есть предательство личности, подавление в себе собственной индивидуальности, а утрата способности к счастью – показатель деградации личности, душевного хаоса, неспособности найти главную линию в жизни.

Итак, для счастья необходимы следующие условия:

оптимальное удовлетворение материальных потребностей;

самореализация личности через профессиональную деятельность и бескорыстное общение. Некоторые особенности и «законы» счастья

Счастье можно обрести только в процессе самоосуществления, самореализации личности. Оно невозможно при пассивном образе жизни.
Счастье не есть непрерывное состояние радости. В нем нельзя пребывать, как в некой «зоне непрекращающихся удовольствий». Это — миг, «звездный час» человека, наиболее яркие точки его жизни.
Предчувствие, предвкушение счастья, его ожидание часто значительнее, острее и ярче, чем его осуществление.
Счастье существует только во взаимном общении, во взаимодействии людей. Им нельзя владеть, обособившись ото всех. Для счастья всегда нужны другие: только тогда, когда другие приобщены к «моему» счастью, а я к счастью других — только тогда счастье сохраняет свою полноценность, наполненность.

Счастье не может быть абсолютным. Оно — не полное отсутствие несчастий, но способность преодолевать невзгоды и неудачи. Счастье временно, преходяще. Когда мы счастливы, мы всегда испытываем неосознанный страх: страх потерять счастье, страх, что оно пройдет, кончится. Это, с одной стороны, омрачает счастье, придает ему привкус горечи, а с другой — ориентирует нас на бережное отношение к счастью.

Счастье не есть безмятежность и спокойствие, оно всегда сопряжено с борьбой — преодолением тех или иных обстоятельств. Переживание полноты бытия, достижение глубокого внутреннего удовлетворения невозможно без преодоления собственной инертности, пассивности, внешних обстоятельств, наконец, без преодоления «самого себя».

Счастье может базироваться не только на высоких моральных ценностях, в его основе могут лежать и антиценности ради которых человек иногда сознательно идет на саморазрушение личности, будучи не в состоянии отказаться от мгновений пусть призрачного, но счастья.

Мера счастья зависит от степени нравственности индивида: удовольствие в жизни может испытать каждый, счастье — только по-настоящему нравственный человек.

Понимание счастья в контексте смысла жизни человека Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

УДК 17.022.1

DOI: 10.18101/1994-0866-2019-3-28-37

ПОНИМАНИЕ СЧАСТЬЯ В КОНТЕКСТЕ СМЫСЛА ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА

доктор философских наук, почетный профессор, Байкальский государственный университет Россия, 664003, г. Иркутск, ул. Ленина, 11 Е-mail: [email protected]

ведущий специалист,

Центр лабораторного анализа и технических измерений по Сибирскому федеральному округу

Россия, 664007, г. Иркутск, ул. Советская, 55 Е-mail: [email protected]

Цель настоящего исследования состоит в философском осмыслении состояния счастья в контексте смысла жизни человека. В исследовании проанализирована современная ситуация «дефицита счастья», которая связана с феноменом «экзистенциального вакуума», сложившимся на фоне потребительских ориентаций общества рыночного характера. В таком обществе счастье предельно упрощается, сводится к удовлетворению первичных потребностей, а человеческая жизнь обессмысливается. Как следствие, счастье становится поверхностным и примитивным. В статье выявлены трудности определения феномена счастья, которые связаны с его многозначностью, соотношением с реальностью и субъективностью. Обозначены исторические подходы к пониманию счастья, которые сложились еще в античности (гедонизм, стоицизм, эвдемонизм) и получили свое развитие в дальнейшем. В ходе исторического анализа показано, что в каждую эпоху счастье понималось по-разному, в чем выразилась его зависимость от условий социального бытия. Для достижения счастья масштабного и устойчивого необходимы определенные социальные условия, которые будут стимулировать человека к повышению его культуры и к творчески-созидательной деятельности. Это возможно в таком обществе, в котором производство ориентировано на развитие человека, а потребление служит лишь предпосылкой такого развития. Источником истинного счастья выступают созидательная деятельность человека, труд, любовь к другому человеку, преданность делу, поступок, диктуемый совестью, то есть все, что делает счастье сопутствующим результатом реализации высших человеческих потребностей. Однако счастье связано не только с реализацией духовных потребностей, но и с их возвышением, то есть возникновением духовных потребностей высших уровней.

В исследовании сделан вывод о том, что в интересах обретения счастья человек должен посредством формирования творческого отношения к социальной действительности работать над возвышением своих потребностей. Результаты исследования можно применять в педагогической деятельности, в подготовке специалистов в области философии и других гуманитарных наук.

Ключевые слова: счастье; смысл жизни; общество потребления; труд; любовь; творческое отношение к социальной действительности.

Для цитирования:

Туев В. А., Суслова А. А. Понимание счастья в контексте смысла жизни человека //

Вестник Бурятского государственного университета. Философия. 2019. Вып. 3.

С. 28-37.

Счастье как предмет осмысления и жизненный императив значимо для каждого человека, поэтому связанные с ним вопросы интересовали философов всех времен. Понимание счастья нашло свое отражение в сказках и сказаниях всех народов мира, в фольклоре, мифологии и художественной литературе. Вполне естественно, что за продолжительное время накопилось множество трактовок этого понятия, которые, как правило, связаны с представлением о лучшем будущем и выявлением того, что дает человеку наибольшее удовлетворение.

В. Татаркевич, занимавшийся теоретическим исследованием этих вопросов, отмечал, что «понятие счастья трудноопределимо по трем причинам: во-первых, оно многозначно; во-вторых, определяется счастье идеальное, и только опосредованно и приблизительно оно соотносится с реальным; и, в-третьих, оно является понятием двойственным, содержащим элемент субъективного наряду с объективным» [1, с. 46].

Действительно, то, что теоретически определяется как счастье, на практике открывает и другие свои грани. Приобретая жизненный опыт, человек нередко убеждается, что счастье, казалось бы, достигнутое, оказывается обманчивым и иллюзорным. Лучшие стремления вполне могут оказаться ошибочными, надежда может закончиться отчаяньем, любовь часто сталкивается с изменой, дружба — с предательством, блага материального мира могут быть потеряны, а в случае их изобилия обладатель рискует потерять вкус к жизни, быть одаренным невыносимой скукой — спутницей достатка. Жизнь упорно демонстрирует призрачность и хрупкость счастья в любых его проявлениях, и это становится понятным, если учесть, в какой высокой степени оно зависит от неподвластных нам обстоятельств. Не случайно же древние греки верили, что боги завидуют человеческому счастью и принимают меры, чтобы покарать счастливца, поскольку по законам мировой гармонии никто не должен захватывать слишком много для себя.

Неудивительно, что помимо распространенных представлений о ценности счастья существуют пессимистические концепции его восприятия. Так, А. Шопенгауэр ставит под сомнение саму возможность счастья, которое понимается им как «отрицательное» [2, с. 140], т. е. как отсутствие страдания. С. Л. Франк в философском труде «Смысл жизни» отмечает тесную связь счастья и страдания, проблемные соотношения счастья и справедливости. Он поднимает вопрос достижения обществом идеального состояния, когда люди в полной мере смогут наслаждаться счастьем. При этом, отмечает автор, обострится проблема справедливости — ведь одни поколения страдали в роли «приготовительного класса» [3, с. 35], а другие будут радостно жить в спасенном мире.

Обращаясь к исторически сложившимся концепциям счастья, отметим, что уже в античной философии сформировались основные подходы к его пониманию, получившие свое развитие в последующие исторические эпохи, — гедонизм, стоицизм и эвдемонизм.

Гедонистическая концепция, сформулированная Аристиппом, позиционировала счастье как достижение максимального удовольствия, сопряженное с избеганием боли. Она стала объектом критики всех последующих теорий счастья,

которые утверждали, что удовольствие — это ловушка, ведь человек склонен стать его рабом.

Стоики (Эпиктет, Сенека, Марк Аврелий) полагали, что правильные желания и воздержания, поступки и дела — гарантия человеческого счастья, но, для того чтобы этого достичь, надо всесторонне развивать свою личность в противовес внешним обстоятельствам. Это было шагом вперед в сравнении с гедонизмом: здесь счастье связывается уже не с телесными удовольствиями, а с личностным развитием человека.

Эвдемонизм, представителями которого были Платон и Аристотель, рассматривал счастье как наивысшее благо для человека. Так, Аристотель в своей «Ни-комаховой этике» утверждал, что счастье «мы всегда избираем ради него самого и никогда ради чего-то другого» [4, с. 62]. В его учении счастье предстает как совершенная деятельность, обладающая самостоятельной ценностью. Этот взгляд получит дальнейшее развитие значительно позднее, уже в новоевропейской «деятельностной» философии.

Во времена Средневековья жизненные ориентации были направлены на воплощение христианских идеалов и сословных ценностей. Отсюда и восприятие счастья как жизненного феномена, связанного с верой, терпением, состраданием и любовью. Так, Августин полагал, что счастье приносит внутреннее преображение, вызванное принятием истин христианства. Счастье основывается на отказе от эгоизма, любви к богу и другим людям. При этом земное счастье как бы лишается собственной ценности, поскольку оно всегда сравнивается с будущим счастьем, которое обещает рай.

Решающий вклад в формирование западного представления о счастье внесли философы Нового времени. Особое значение имели работы Дж. Локка, заложившего основы либеральной традиции в понимании человека и основных целей его существования. Он полагал, что счастье индивидуально, никто не вправе навязывать человеку свое понимание счастья. Для Б. Спинозы счастье — свобода от страстей, от собственного эго, которая дает возможность раскрыть свое духовное начало.

И. Кант, пытаясь преодолеть натуралистический подход к человеку, подчеркивал двойственность его натуры: как часть природы человек подчинен ее законам, но как существо разумное он свободен. Природное начало в человеке обусловливает его эгоизм, стремление к благополучию и счастью, разумное начало заставляет следовать долгу и тем самым ограничивает это стремление. Более «приземленным» оказалось понимание счастья в философии Ф. Ницше, который в значительной мере «реабилитировал» природное начало в человеке и видел цель его устремлений в самоутверждении и отстаивании своих эгоистических интересов.

В воззрениях этих мыслителей счастье неизменно «выводится» из человеческой «природы», которая, впрочем, не ограничивается телесностью и включает в себя духовное начало. Но влияние социальных факторов на удовлетворенность жизнью здесь если и не исключается полностью, то все-таки оказывается на периферии внимания.

Эта ограниченность в определенной степени снимается (по крайней мере, «проблематизируется») в понимании счастья у французских материалистов эпохи Просвещения Ж. Ламетри, П. Гольбаха, К. Гельвеция. Они так или иначе продолжали гедонистическую традицию, рассматривая человека как телесное суще-

ство, следующее велениям природы, но вместе с тем высказали мысль о том, что счастье предполагает совмещение блага отдельного индивида и блага всего общества. В этом направлении позднее шел и Л. Фейербах, который, рассуждая в аристотелевском духе, понимал стремление индивида к счастью как основополагающий принцип жизни. При этом он делал акцент на моральном и разумном стремлении к счастью, преодолевающем эгоизм личности и трансформирующемся в любовь к себе подобным — альтруизм. Понимание человеком своей зависимости от других людей приводит его к стремлению способствовать осуществлению их счастья.

В ХХ в. такие мыслители, как Э. Фромм и В. Франкл, полагая, что счастье человека достигается в реализации его деятельностного начала и утверждении своей индивидуальности, по сути дела, продолжили эту линию размышлений, хотя и не выразили зависимость человеческого счастья от социальных условий жизни с достаточной определенностью, как это было в русской и восточной философии. Так, на Востоке человек рассматривался как часть целого, а его стремление противопоставить себя целому, отстаивать свои частные интересы, расценивалось как «помраченное» состояние сознания.

В советский период счастье рассматривалось с позиции «трудоцентристской» идеологии: его источником выступал труд как общественно полезная деятельность. Объединенные общей идеей построения коммунизма, люди видели образ счастливого будущего и, что важно, свое место в нем. В таком понимании стремление к счастью занимало центральное место в системе мотивов деятельности людей, что способствовало развитию сущностных сил человека.

Таким образом, в каждую историческую эпоху и в различных цивилизациях счастье понималось по-разному, в чем, кстати, и выразилась его зависимость от условий социального бытия. Несомненно лишь то, что философская мысль шла по пути уточнения и развития взглядов на этот феномен человеческой жизни. Не составляет исключения и наше время: новые общественные реалии заставляют по-новому взглянуть и на то, в чем заключается гуманистическое понимание счастья и каковы трудности на пути его достижения.

Сегодня, когда достижение счастья стало даже более проблематичным, нежели в прошлом, назрела необходимость соотнести его понимание с таким экзистенциальным феноменом, как смысл жизни. Тем более что на современном уровне социально-философских исследований смысла жизни и счастья человека сложились все предпосылки такого соотнесения.

Если смысл жизни связывается с удовлетворением природных потребностей индивида или примыкающих к ним престижных потребностей, или, наконец, с деятельностью, подчиненной удовлетворению тех и других потребностей, то жизнь индивида оказывается лишенной «высокого» смысла, ибо смысл любого явления предполагает «вписанность» этого явления в более общий контекст. В соответствии с этим «точкой отсчета» для осмысливания жизни служит мера ее социальной значимости. Поэтому человек, жизнь которого лишена общественного значения, рано или поздно начинает ощущать бессмысленность, «никчемность» своего существования. Итогом бывает разочарование в жизни, нередко завершающееся суицидальным исходом.

Когда-то Д.-С. Милль говорил, что Сократ все время был недоволен собой, а вот свинья, наевшись, укладывается в лужу и, по-видимому, «счастлива» [5, с. 592]. Между тем сказанное выше позволяет утверждать, что счастье человека в

определяющей степени зависит от того, как он понимает смысл жизни и насколько его жизнь этим смыслом наполнена. В свою очередь, смысл жизни определяется тем, насколько развита система потребностей индивида. Если она включает в себя высшие духовные потребности, индивид становится личностью, — он направляет свою активность на созидание, которое ориентировано на удовлетворение потребностей общества. Тогда человек делает общее дело, творит общее благо, и в меру общественной значимости этого творчества он ощущает себя счастливым. Вспомним в связи с этим экспрессивное, восторженно-оценочное высказывание А. С. Пушкина:

Не всякого полюбит счастье, Не все родились для венцов. Блажен, кто знает сладострастье Высоких мыслей и стихов! [6, с. 191]

Разумеется, поэт воспроизводит представления своего времени о том, что мера счастья задается фактом рождения: тогда считалось, что высота духа применительно к человеку — это «благородство», т. е. принадлежность к хорошему роду. Мы же сегодня понимаем, что «планка» здесь устанавливается самим человеком, его личностной активностью: человек сам «кузнец своего счастья». При этом направленность его активности на реализацию творческого потенциала — способностей и потребностей — социально обусловлена. И счастье действительно «полюбит» далеко не каждого, если в обществе затруднена самореализация личности, если направленность активности на общее дело возможна лишь для немногих, — остальные живут заботами о выживании или телесном комфорте.

Особенности современного общества существенно сказываются на такой сфере отношений людей, продуцирующих феномен «личного счастья», как половая любовь, брак и семья. Но именно семейные отношения сегодня впервые в истории человечества наиболее зримо погружаются в омут тотального кризиса.

Начнем с феномена половой любви как основы брачно-семейных отношений. Как известно, половая любовь питается двумя источниками — природным и социально-психологическим. Первый проявляется в физическом влечении и служит продолжению рода, второй — в духовном единении. Это делает ее чувством интегральным, и лишь в таком качестве она становится силой, творящей взлет всех человеческих чувств — физических, эмоционально-психологических, духовных, силой, поднимающей жизненный процесс над рутиной повседневности и создающей радостное, поистине праздничное ощущение жизни. Не случайно В. Г. Белинский называл любовь поэзией и солнцем жизни. Здесь физическое влечение и духовное влечение оказываются нераздельными, что выражено в знаменитом афоризме: «Любовь, желающая быть только духовной, становится тенью; если же она лишена духовного начала, то она пошлость» [7; 206]. Проявления любви в ее истинном смысле обогащают, наполняют жизнь, делают ее многогранной, и потому они очень значимы для человека. В любви происходит насыщение всех человеческих потребностей — от фундаментальных биогенных до высших — эстетических, моральных, интеллектуальных. В этом ее величайшая ценность и для достижения счастья, и для обретения смысла жизни.

Но в современном обществе отношения, основанные на любви, существенно потеснены другими проявлениями жизнедеятельности людей. Еще в прошлом

веке проницательный Э. Фромм писал о формировании особого антропологического типа — человека с «рыночным» характером. Поскольку сегодня этот тип человека становится доминирующим, то утрачивает свое интегральное «полнокровие» и феномен половой любви: возвышенное чувство как одно из важнейших условий счастья уходит из жизни, оно все чаще сводится преимущественно (а нередко — исключительно) к сексуальному влечению. Этот факт находит выражение даже в языке, нередко можно услышать от девушки: у нас с ним «отношения» — этот эвфемизм обозначает не что иное, как сексуальную связь, не «обремененную» подлинно человеческим чувством любви. Однако физическое влечение вскоре отходит на второй план, а со временем и вовсе угасает. Заменить же его оказывается нечем: рыночное общество обедняет человека в духовном отношении, поскольку на передний план в его ценностной ориентации выдвигаются «чистоган», материальный успех, телесный комфорт, деликатесы на столе, модные вещи и прочие «прелести» потребительства.

Понятно, что при этом происходит вытеснение (по крайней мере, оттеснение на задний план) таких духовных ценностей, как верность долгу, честность, благородство, мужество, ум, эрудиция, творческие способности, талант, романтика труда, преданность идеалам. Неразвитость эмоционально-чувственной сферы современного молодого человека, пересыхание и без того слабого ручейка его духовных чувств делает окружающий мир сплошной серостью, лишенной ярких красок, жизнь «тускнеет», утрачивая свое очарование. При отсутствии стимулов к личностному саморазвитию довольно скоро исчерпывается накопленный в юности духовный потенциал супругов, а вместе с этим гаснет и фаворский свет любви. По утверждению Э. Фромма, «попытки любить обречены на провал, если человек не постарается самым активным образом развивать собственную цельную личность, чтобы обрести созидательную ориентацию; удовлетворение в индивидуальной любви не может быть достигнуто без способности любить ближнего, без искреннего смирения, без смелости, веры и дисциплины» [8, с. 3].

Не будем утверждать, что это всегда главная причина подобных утрат, но для обессмысливания жизни она во многих случаях имеет решающее значение. В результате вся жизнь в значительной мере обедняется, а в конечном счете — обессмысливается. Утрата смысла жизни в раннем возрасте приобретает характер массового явления. Стойкое разочарование в жизни становится постоянным фоном всех жизненных проявлений и нередко ведет к суицидальным решениям.

И как результат в современном обществе на месте дефицита материальных благ возникла поистине парадоксальная ситуация «дефицита счастья», связанная с феноменом «экзистенциального вакуума» [9, с. 11], который сводится к непониманию или потере жизненного смысла. Этот феномен порожден общественными условиями, сложившимися на Западе на протяжении последнего столетия, а в России — в последние десятилетия.

Современное общество ориентирует человека на потребление, подчиненное, главным образом, удовлетворению материальных и престижно-статусных потребностей. В результате происходит примитивизация социальных приоритетов, стандартизация потребностей, желаний, вкусов и других жизненных проявлений. Понятно, что такие социальные условия неблагоприятны для реализации творческого потенциала личности, для решения смысложизненных вопросов и в конечном итоге для достижения счастья. Общество потребления предельно упрощает и

понимание счастья, и в реальности делает его поверхностным, ситуативным, неустойчивым, легко переходящим в тотальную неудовлетворенность жизнью.

Все эти фальшивые проявления счастья требуют умения их преодолевать, которое основывается на самоорганизации, самодисциплине, самоактуализации. Особенно важно, что изменение таких установок непременно требует участия государства, и благоприятная ситуация возникает лишь в том случае, когда государство проявляет заинтересованность в разнообразии способов бытия людей, в создании условий для творческой самореализации личности.

Так, в антиутопии Р. Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» описана модель будущего, где счастье видится как избавление от негативных эмоций, упрощение жизни и в избытке наполнение ее удовольствиями. Чтобы сделать людей «счастливыми», сжигаются книги, которые воспринимаются как «заряженное ружье в доме соседа» [10, с. 105]. Человека склоняют в сторону развлечений, удовольствий, к бездумному проведению досуга, а в конечном счете к примитивизации жизненной активности. Философия, история, литература — все эти и другие сферы, соприкосновение с которыми совершенствует личность, оказываются отчужденными от человека, они как бы «вычеркиваются» из его жизни.

Сегодня и мы, похоже, встали как раз на этот путь «развития». По данным социологических опросов, в сегодняшней России более или менее регулярно читают книги около трети взрослого населения, свыше трети не читают вовсе, а примерно столько же — читают время от времени. Но, к сожалению, проблема чтения книг этим не ограничивается. Ведь значимым является еще и то, какие именно книги читает человек и то, как он воспринимает прочитанное. Еще Э. Фромм отмечал, что «чтение может быть продуктивным и вызывать внутреннее сопереживание, если оно происходит в модусе бытия» [11, с. 59]. Это означает, что прочитанное глубоко анализируется человеком, сопоставляется с проблемами эпохи, в которой жил автор, наводит на собственные мысли по поднятым в книге или смежным вопросам, что по существу является актом сотворчества автора и читателя. В противном случае человек оказывается ограничен в приобретении новых знаний, в творческих проявлениях жизни, что не может способствовать достижению счастья, ибо переживаемое человеком бытие становится бессодержательным, лишенным творческих проявлений, — человек скучает от однообразия повседневности и уходит в мир развлечений.

Испытать счастье другого порядка — более глубокое и устойчивое — возможно при условии реализации творческого потенциала, в ходе удовлетворения духовных потребностей. Источником такого счастья выступает не потребление, а созидательная деятельность человека, его труд. По словам И. И. Чангли, «труд, будучи специфически человеческим способом бытия, в той или иной мере удовлетворяет все высшие человеческие потребности (в творчестве, познании, общении, самосовершенствовании и т. п.), рождает самые благородные движения человеческой души и поэтому выступает источником человеческого счастья» [12, с. 527]. В унисон с подобным представлением Э. Фромм утверждал, что «созида-тельность, плодотворность — это источник силы, свободы и счастья» [13, с. 145].

Очевидно, что источником счастья в высшем его понимании может быть вообще все то, что делает счастье не самоцелью, а сопутствующим результатом реализации высших человеческих потребностей. Так, М. М. Пришвин говорил: «Нельзя целью поставить себе счастье: невозможно на земле личное счастье как цель. Счастье дается совсем даром тому, кто ставит какую-нибудь цель и дости-

гает ее после большого труда» [14, с. 158]. Об этом говорил и В. Франкл: «За успехом, как и за счастьем, нельзя гнаться; он должен получиться — и получается — как неожиданный побочный эффект личной преданности большому делу, или как побочный результат любви и преданности другому человеку» [9, с. 4].

Вряд ли можно сомневаться в том, что с обессмысливанием жизни и «дефицитом» счастья тесно связано уже упоминавшееся выше распространение самоубийств, особенно в раннем возрасте. Человек идет на самоубийство, когда он чувствует себя глубоко несчастным, причем такое ощущение становится устойчивым и длительным. Если человек не чувствует своей «включенности» в общее дело, в тот или иной созидательный процесс, генерирующий или укрепляющий целостность более общего порядка, нежели его индивидуальное бытие, у него возникает ощущение «пустоты» его жизни.

Совершенно не случайно самоубийства стали своего рода жуткой повседневностью именно в обществе «рыночного» типа. Так, в США, по данным журнала «Nation», самоубийство совершается каждые 12 минут, и в 2017 г. покончили жизнь самоубийством более 47 тысяч американцев — это значительно больше погибших от убийств. В России за последние десятилетия резко выросло число самоубийц среди детей и подростков, по этому показателю наша страна в течение последних десятилетий занимает первое место в мире. Переход к атомизиро-ванному рыночному жизнеустройству лишил человека причастности к общему созидательному процессу и обессмыслил жизнь многих людей. Для одних это чревато угнетенным состоянием духа, болезнями и преждевременной «естественной» смертью, для других все заканчивается суицидом.

Подчеркнем в заключение, что счастье связано прежде всего с возвышением потребностей личности. Заметим, что возвышение потребностей субъекта — это «возникновение у него духовных потребностей высших уровней. Оно происходит на основе всей системы его деятельности, которая обусловливает не только меру удовлетворения его потребностей, но и порождение новых или, наоборот, угасание когда-то сформировавшихся потребностей. Перестройка системы потребностей субъекта происходит в процессе его созидательной, трудовой деятельности, в которой реализуются его интересы, развиваются его способности и происходит перестройка его духовной структуры» [15, с. 112]. Такая перестройка возможна в социальных условиях, предоставляющих человеку возможность самореализации в труде и других деяниях, направленных на социальное творчество — на «общее дело» (Н. Федоров). Однако творческая самореализация как массовое явление предполагает наличие социальной среды, стимулирующей творчески-созидательный выбор субъекта.

В конечном же счете именно деятельность, насыщенная творческим содержанием, не только создает возможности для удовлетворения уже имеющихся потребностей, но и выступает социальным способом порождения новых потребностей. Происходящее при этом возвышение потребностей становится важнейшей предпосылкой социально-творческой активности человека, наполняя его жизнь глубоким смыслом. И только в этом случае счастье индивида приобретает подлинно человеческое содержание.

Литература

1. Татаркевич В. О счастье и совершенстве человека. М.: Прогресс, 1981. 368 с.

2. Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. М.: АСТ, 2019. 288 с.

3. Франк С. Л. Смысл жизни. Брюссель: Жизнь с Богом, 1976. 169 с.

4. Аристотель. Никомахова этика // Сочинения: в 4 т.: пер. с др.-греч. М.: Мысль, 1984. Т. 4. 830 с.

5. Философия: учеб. пособие / под общ. ред. Б. А. Кислова, В. А. Туева, М. Л. Ткачевой. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2009. 600 с.

6. Пушкин А. С. Стихотворения. М.: Книга. Просвещение. Милосердие; Екатеринбург: Ладь, 1994. 608 с. (Библиотека российской классики)

7. Сенкевич Г. Камо грядеши: пер. с польск. М.: Эксмо, 2017. 608 с.

8. Фромм Э. Искусство любить. М.: АСТ, 2019. 221 с.

9. Франкл В. Человек в поисках смысла: пер. с англ. и нем. М.: Прогресс, 1990. 368 с.

10. Брэдбери Р. 451° по Фаренгейту. М.: Эксмо, 2019. 320 с.

11. Фромм Э. Иметь или быть? М.: АСТ, 2018. 320 с.

12. Чангли И. И. Труд: Социологические аспекты теории и методологии исследования. М.: Наука, 1973. 588 с.

13. Фромм Э. Человек для себя. Минск: Коллегиум, 1992. 253 с.

14. Пришвин М. М. Дорога к другу. Л.: Детская литература, 1982. 172 с.

15. Туев В. А. Развитие человеческих потребностей в социальной деятельности: (теоретико-методологический аспект). Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2009. 135 с.

HAPPINESS PERCEPTION IN THE CONTEXT OF THE MEANING OF HUMAN LIFE

VasiliyA. Tuev

Dr. Sci. (Philos.), Emeritus Professor, Baikal State University 11 Lenina St., Irkutsk 664003, Russia E-mail: [email protected]

Anastasia A. Suslova Leading Specialist,

Branch of «The Center for Laboratory Analysis and Technical Measurements of Siberian Federal District» in East-Siberian Region 55 Sovetskaya St., Irkutsk 664007, Russia E-mail: [email protected]

The study is aimed at philosophical interpretation of the state of happiness in the context of the meaning of human life. We have analyzed the current situation of «happiness deficit», which is associated with the phenomenon of «existential vacuum» that has developed against the background of consumer attitudes of a market-oriented society. In such a society, happiness is extremely simplified, reduced to the satisfaction of primary needs, and human life becomes meaningless. As a result, happiness becomes superficial and primitive. The article reveals the difficulties of determining the phenomenon of happiness, which are associated with its ambiguity, correlation with reality and subjectivity. We specify the historical approaches to happiness perception, which were formed in antiquity (hedonism, stoicism, and eudemonism) and further developed. The historical analysis shows that at varying times happiness was understood in different ways in dependence on the conditions of social life. To achieve the entire and sustainable happiness a person needs certain social conditions that will stimulate him to increase his culture and creative activity. This is possible in a society where production is oriented to human development, and consumption serves only as a prerequisite for such development. The sources of true happiness include the creative activity of a person, labour, love of another person, work commitment, act of consciousness that is everything that makes happiness a spin-off from the realization of

higher human needs. However, happiness is associated not only with the realization of spiritual needs, but also with their exaltation, i.e. the emergence of spiritual needs of higher levels.

We have concluded that in the interests of gaining happiness, a person should work on the exaltation of his needs through the development of a creative attitude to social reality. The results of the study can be applied in educational work, training of specialists in the field of philosophy and other humanities.

Keywords: happiness; the meaning of life; consumer society; labour; love; the creative attitude to social reality.

Смысл жизни и счастье — Учись Как На Парах!

Одной из центральных проблем этики является определение места человека в жизни, смысла его бытия. Существовали различные исторические концепции – От Древней Греции до наших дней, – которые предлагали различные модели смысла жизни.

ГЕДОНИЗМ	Þ	Стремление к наслаждению
ЭВДЕМОНИЗМ	Þ	Счастье через преодоление стремления к наслаждению
КИНИЗМ	Þ	Борьба со страстями, победа над желаниями
ЭПИКУРЕЙСТВО	Þ	Безмятежность и свобода от чувства страха перед смертью и страданиями
СРЕДНЕВЕКОВАЯ ЭТИКА	Þ	Духовное служение Богу во имя вечного спасения
ЭТИКА ВОЗРОЖДЕНИЯ	Þ	Стремление к самовыражению, славе
РАЦИОНАЛИЗМ 17-18 вв.	Þ	Познание
Т. ГОББС (18 в.) Ф. НИЦШЕ (19 в.)	Þ	Власть человека над человеком, Индивидуальная воля к власти, могуществу, подчинению чужой воли своей
ПРАГМАТИЗМ	Þ	Богатство, стремление к обладанию (вещами, комфортом, престижем)
Л. ФЕЙЕРБАХ (19 в.), Э. ФРОММ (20 в.)	Þ	Любовь

Каждая ситуация жизни несет в себе свой смысл, разный для разных людей, но для каждого человека он является единственным и единственно истинным. Человек сам должен Искать И Находить Его. Но Найти смысл – это еще не все; необходимо Осуществить его. Человек несет ответственность за осуществление уникального смысла своей жизни. Осуществление смысла является для человека необходимостью в силу конечности, ограниченности и необратимости человеческого бытия в мире, из-за неповторимости каждой конкретной ситуации. Но, осуществляя смысл своей жизни, тем самым человек осуществляет самого себя.

Смысл, осмысленность и цель жизни – понятия не равнозначные:

Смысл – это Объективная наполненность, Содержательный критерий жизни; Осмысленность – это субъективное отношение к жизни, осознание ее смысла. Жизнь индивида может иметь Смысл, независимо от ее Осмысления.

Объективно смысл жизни реализуется в процессе жизнедеятельности человека, протекающей в разных сферах. Поэтому смысл жизни может выступать как Спектр смыслов и целей. Но в любом случае Человек должен состояться, иметь возможность представить себя миру, выразить свою сущность. Жизнь наполняется смыслом, когда она полезна другим, когда человек с удовлетворением и полной самоотдачей занимается своим делом, когда существование его проникнуто нравственным добром и справедливостью. Тогда объективная значимость, смысл его жизни счастливо совпадают с его личными, субъективными стремлениями и целями. Наилучший вариант – ситуация, когда Смысл и осмысленность образуют гармоничное единство. Ведь осознать смысл своей жизни – значит, найти свое «место под солнцем».

С осознанием смысла жизни тесно связано понятие Цели. В сознании человека Цель выступает образом того будущего состояния действительности, которое отвечает его представлениям, потребностям и идеалам. Цель не тождествена смыслу жизни. Цель – это определенный рубеж, а Смысл жизни – генеральная линия, определяющая цели. Это та общая направленность, которая сказывается на всем поведении человека, на всей его жизни. Цель жизни – впереди, это субъективное представление о будущем. Смысл жизни – это объективное содержание самой жизни и одновременно – стремление к высшей цели.

Сложность поиска смысла жизни:

· Смысл жизни не преподносится нам готовым, ему нельзя научиться. Этическая теория дает нам лишь ориентацию. Человеку предстоит не узнать смысл жизни, а Обрести Его в опыте своего бытия, Выстрадать в процессе самоутверждения и сложных нравственных исканий.

· Обретение подлинного, а не ложного смысла – чрезвычайно сложный процесс, предполагающий заблуждения и ошибки, искаженное или неполное воплощение замыслов, конфликты несовпадения смысла жизни в общечеловеческом аспекте и индивидуальной его интерпретации.

· Глубина и сложность проблемы в том, что Знать что-то о смысле жизни, Определить его для себя и Прожить свою жизнь со смыслом – далеко не одно и то же.

Счастье как этическая категория тесно связано с категорией «смысл жизни». Если последняя как бы дает объективную оценку значимости существования человека, то Счастье – это сопровождающееся чувством глубокой моральной удовлетворенности личностное переживание полноты своего бытия, результатов своей жизнедеятельности. Поэтому Счастье Всегда связано с ощущением необыкновенного подъема духовных и физических сил человека, его стремлением к переживанию всей многомерности бытия, а Состояние счастья прямо противоположно состоянию безразличия, равнодушия, инертности.

Правда, если понимать счастье лишь как Чувство удовлетворения, то придется признать равноценность любых переживаний удовлетворенности, а значит, и счастья: и в случае совершения добра, и в случае совершения зла. Поэтому существует множество «моделей» счастья – общепризнанных и личных, в рамках которых Счастье соотносится с Благом – с Обладанием Им или Созиданием его. Однако и здесь «возможны варианты».

В гуманистической этике существует мнение: Для того чтобы человек был счастлив, он должен не Иметь, а Быть (Э. Фромм) – быть нравственно автономной, самодостаточной личностью, отличающейся определенными моральными качествами. Счастье – это осуществление Внутренней свободы, Процесс реализации глубочайшего личного «хотения».

Необходимые условия счастья:

Объективные – удовлетворение основных жизненных потребностей человека. Поэтому материальное благополучие и жизненный комфорт – еще не счастье, а лишь Норма человеческого существования.

Субъективные – внутренняя готовность и способность личности к счастью – своего рода талант, в котором проявляется глубина и яркость личности, ее внутренняя энергия. В конечном счете, это – нормальное состояние человека. И поэтому Отказ от счастья есть предательство личности, подавление в себе собственной индивидуальности, а Утрата способности к счастью – показатель деградации личности, душевного хаоса, неспособности найти главную линию в жизни.

Некоторые особенности и «законы» счастья

· Счастье можно обрести только в процессе самоосуществления, самореализации личности. Оно невозможно при пассивном образе жизни.

· Счастье не есть непрерывное состояние радости. В нем нельзя пребывать, как в некоей «зоне непрекращающихся удовольствий». Это миг, «звездный час» человека, наиболее яркие точки его жизни.

· Предчувствие, предвкушение счастья, его ожидание часто значительнее, острее и ярче, чем его осуществление.

· Счастье Существует только во взаимном общении, во взаимодействии людей, оно невозможно в одиночестве. Им нельзя владеть, обособившись ото всех. Для счастья всегда нужны Другие: только тогда, когда другие приобщены к «моему» счастью, а я к счастью других – только тогда счастье сохраняет свою полноценность, наполненность.

· Счастье не может быть абсолютным. Оно – не полное отсутствие несчастий, но способность преодолевать невзгоды и неудачи. Счастье временно, преходяще. Когда мы счастливы, мы всегда испытываем какой-то неосознанный страх: страх потерять его, страх, что оно пройдет, кончится. Это, с одной стороны, омрачает счастье, придает ему привкус горечи, а сдругой – ориентирует нас на бережное отношение к счастью.

· Счастье не есть безмятежность и спокойствие, оно всегда сопряжено с борьбой – преодолением тех или иных обстоятельств. Переживание полноты бытия, достижение глубокого внутреннего удовлетворения невозможно без преодоления – собственной инертности, пассивности, внешних обстоятельств, наконец, без преодоления «самого себя».

· Счастье может базироваться не только на высоких моральных ценностях, в его основе могут лежать и антиценности, Ради которых ЧЕловек иногда сознательно идет на саморазрушение личности, будучи не в состоянии отказаться от мгновений пусть призрачного, но счастья.

· Мера счастья зависит от степени нравственности индивида: удовольствие в жизни может испытать каждый человек, счастье – только по-настоящему нравственный.

Записи по теме

Этические категории «смысл жизни», «нравственный идеал», «счастье» — Мои статьи — Каталог статей

Счастье, смысл жизни, цель

Счастье, смысл жизни, цель и идеал человеческой жизни. Трудно найти другие категории этики, которые с древнейших времен и до наших дней не вызывали бы такой живой интерес. Зачем живет человек? Каково его предназначение в мире? Есть ли какой-то смысл в его жизни, если он конечное существо, т.е. смертен?

Эти и другие подобные вопросы, которые Г. Гейне назвал в свое время проклятыми, не могут не волновать каждого мыслящего человека, ибо вопрос о смерти и бессмертии — это глубоко нравственный вопрос — только человеку свойственно задумываться о конечности своего существования. Именно в такие моменты он с особой силой ощущает и осознает потребность определить, в чем же заключается для него смысл жизни, счастлив ли он. Это момент нравственной самооценки человека.

В истории этики известно множество ответов на вопросы о смысле жизни человека.

Все их можно разделить на три основных направления:

1) одни усматривали смысл жизни в индивидуальном благополучии;

2) другие видели его в реализации каких-то внеземных задач;

3) провозглашали бессмысленность и абсурдность человеческого бытия.

Индивидуалистические концепции счастья и смысла жизни мы находим в гедонизме и эвдемонизме. Кроме того, в том или ином варианте понимание счастья как максимума удовольствий встречается в этике утилитаризма.

Второе направление в понимании смысла жизни ярче всего проявляется в религиозной этике. Наивысшей ценностью понимается, провозглашается потусторонний мир, а земное бытие понимается как некое испытание, ниспосланное Богом человеку. Поэтому смысл земной жизни — это перенесение всяческих испытаний, трудностей, но во имя искупления первородного греха, во имя спасения бессмертной души. В противоположность гедонистической концепции религиозная этика делает принципом земной жизни отказ от наслаждения, аскетизм, ее идеал — это человек аскет.

Третье направление в понимании смысла жизни можно назвать пессимистическим. Это отрицание какого-либо смысла человеческого существования, глубокое убеждение в абсурдности, полной бессмысленности человеческого бытия. С этой точки зрения жизнь человека лишена какой-то объективной определенности, а поэтому всегда бессмысленна и абсурдна. Одинокий, предоставленный самому себе человек испытывает постоянное чувство беспокойства и страха. Как сказал еще Байрон: «Кем бы ты ни был, лучше было бы не быть». Пессимистические настроения мы найдем в самой поэтической книге Библии, в Екклесиасте: «И возненавидел я жизнь, ибо все суета и томление духа», «Все произошло из праха и в прах возвратится». В книге Иова говорится: «Человек рождается на страдания».

Отцом пессимизма в европейской философии признается А. Шопенгауэр, согласно которому желания человека никогда не смогут быть удовлетворены и поэтому «жизнь со всех сторон по существу своему — страдание» (Смысл жизни и цель жизни — не равнозначные понятия, хотя они и тесно связаны между собой. Смысл жизни — это объективная независимая от желания человека значимость его жизни, она имеет место, хочет того человек или нет. Цель жизни ставится самим человеком, это внутреннее, личное осознание человеком смысла и содержания жизни, конкретизация его в каком-либо деле, или явление.

Размышляя над проблемой смысла жизни, Л.Н. Толстой пришел к выводу, что вопрос о смысле жизни есть вопрос веры, а не рационально аргументированного знания. Понятие веры в философии Толстого не совпадает с традиционным понятием веры: «Вера есть знание смысла человеческой жизни, вследствие которого человек не уничтожает себя, а живет. Вера есть сила жизни». Таким образом, для Толстого жизнь, имеющая смысл, и жизнь, основанная на вере, есть одно и то же. Понятие счастья во всех этических системах непосредственно связывается с пониманием смысла жизни, так как в самом общем виде счастье определяется как состояние моральной удовлетворенности, удовлетворения своей жизнью. Философские манифесты счастья имела каждая эпоха. Во многих этических системах счастье провозглашалось неотъемлемым правом человека, стремление к счастью рассматривалось как прирожденное свойство личности и в этих учениях счастье и стремление к нему рассматривалось в качестве основы и источника моральной деятельности. Ламетри, французский просветитель XVIII в. писал: «Кто нашел счастье, тот все нашел». Во Франции в XVIII в. даже был основан «Орден счастья».

По мнению Вольтера, «великое дело жизни и единственное о чем следует заботиться — это жить счастлива». Это и есть формула эвдемонизма. Однако эвдемонизм отличается от гедонизма, ибо источником счастья может быть не только удовольствие, но и благополучная судьба, совершенство человека, удовлетворение жизнью.

Счастье — это состояние наибольшей удовлетворенности человека условиями своего бытия, ощущение полноты и осмысленности жизни — это и благополучие, и здоровье и степень свободы и уверенности человека в полезности своего существования на земле.

Счастье не может быть состоянием постоянным, это не состояние непрерывной радости, а скорее, момент особого эмоционального подъема. Один древний мыслитель сказал, что счастье перемежается с несчастьем как роза с шипами. Генрих Гейне подтвердил распространенное убеждение, когда сравнил счастье с легкомысленной девушкой, которая приласкает, поцелует и убежит; несчастье, наоборот похоже на женщину, которая сильно привязывается, не спешит уйти и спокойно сидит вокруг тебя. Следовательно, как правило, счастье мимолетно, его трудно удержать, несчастье же наоборот отличается постоянством.

Нравственный идеал — понятие морали, в котором выражаются требования общества к людям в виде конкретного образа нравственно совершенной личности, воплотившей лучшие моральные качества, одобряемые обществом представления об образце поведения и отношений между людьми, которые становятся побудителем и целью нравственного развития общества и личности.

По словам Ленина, идеал — это «моральное высшее». В нем сосредоточены нравственные оценки общества (класса), выдвинуты как морально ценные те нравственные свойства и качества (добродетели), которые данному обществу (классу) представляются обязательными, необходимыми, особенно важными, поэтому признаются образцом для всех. Нравственные свойства, оцениваемые по высшей шкале, и составляют содержание идеала. За основу принимаются действительные нравственные черты, качества, отношения между людьми, но они возводятся сознанием в степень превосходных, наиболее соответствующих представлениям общества (класса), личности о самом совершенном воплощении нравственных ценностей в жизнь, о наиболее достойном образе мысли, жизни, поведения, отношений. Интеллектуальная оценка Н. и. всегда сопровождается эмоциональным отношением — восхищением, одобрением, желанием подражать образцу, действовать так же, выработать в себе соответствующие качества. Тем самым идеал становится важным стимулом и ориентиром нравственного воспитания и самовоспитания. Идеалы могут быть прогрессивными и реакционными, реальными и утопическими.

Содержание Н. и. исторически изменчиво и в классовом обществе является классовым. Идеалы прошлого, как правило, были оторваны от действительности, страдали внеисторнч-ностью, внеклассовостьго, носили иллюзорный характер, не были нацелены на активность человека и потому оставались недостижимыми. Даже прогрессивные идеалы основывались лишь на субъективных пожеланиях, без понимания объективных законов и путей достижения.

В коммунистической морали идеал связан с борьбой «за укрепление и завершение коммунизма» (Ленин). Н. и. нашего общества — часть более широкого коммунистического общественного идеала — всесторонне, гармонически развитая личность, неотъемлемым качеством которой должно быть нравственное совершенство. Главные моральные требования, предъявляемые обществом к своим членам и образующие в единстве модель нравственно развитой личности, определены в Моральном кодексе строителя коммунизма. Они постоянно обогащаются, пополняются новыми требованиями, отражающими развитие моральной практики социалистического общества и запросы личности. В обществе развитого социализма особое значение приобретают нравственная культура личности, ее активная жизненная гражданская позиция, сознание и чувство общественного долга, социальной ответственности, единство слова и дела.

Характерная особенность нашего Н. и.— его жизненность, действенность; он связан с потребностями общественной практики, обретает реальность в социалистическом взаимодействии людей, утверждается благодаря активной деятельности членов общества в различных социальных сферах, нравственного воспитания и самовоспитания. «…Чем энергичнее борется человек за осуществление своего общественного идеала, чем больше самоотвержения обнаруживает он в такой борьбе, тем выше поднимается он на лестнице нравственного развития» (Плеханов). Но и при социализме идеал не совпадает с реальностью, идеал всегда оказывается впереди. Его достижение -— непрекращающийся процесс. Разрешение противоречий между Н. и. и действительностью осуществляется путем совершенствования социальной практики и нравственного воспитания, повышения социальной активности самой личности.

На тему «Счастье и смысл жизни»

Цель: формирование у студентов представлений о смысле жизни и счастье как нравственных ориентирах морального сознания, способах структурирования смысложизненных проблем, условиях достижения счастья.

А. Раскройте смысл базовых понятий:

имманентное, трансцендентное, натуралистическая ошибка, оптимизм, пессимизм, цель, телеология, ценность, идеал, эвдемонизм, эвтихия, альтруизм, прагматизм, утилитаризм, гедонизм, аскетизм, этика долга.

Б. Вопросы для рассмотрения

1. Проблема смысла жизни в истории этики.

2. Понятийное поле проблемы смысла жизни. Способы структурирования смысложизненной проблемы.

3. Смысл жизни как нравственная ценность. Проблема реализации смысла жизни.

4. Счастье как нравственная ценность. Проблема определения понятия «счастье».

5. Условия достижения счастья.

Задание

Используя рекомендуемую литературу, проанализируйте вопросы для устных ответов на семинарском занятии и написания эссе.

Темы для эссе

1. Разделяете ли Вы мнение: «Счастье – это когда тебя понимают».

2. Какая концепция смысла жизни Вам ближе: концепция эвдемонизма, гедонизма, прагматизма, утилитаризма, аскетизма, альтруизма, этика долга? Объясните, почему?

3. Можно ли всегда быть счастливым?

4. Счастье и богатство совместимы?

5. Может ли жизнь быть бессмысленной?

6. В чем смысл идеи бессмертия для человека? Как Вы думаете, возможно ли бессмертия человека достичь в будущем?

7. Вера и неверие в счастье.

8. Счастье в жизни и перед лицом смерти.

9. Счастье и смысл жизни и смерти.

10. Вера и неверие счастье.

11. Счастье и несчастье.

12. Возраст и переживание счастья во времени.

13. Счастье и одиночество.

14. Пути и способы достижения счастья.

15. Источники счастья, запреты и препятствия.

16. Относительно ли счастье?

17. Как Вы считаете, какие основания были у французского философа-просветителя Д. Дидро, чтобы утверждать: «Чтобы быть счастливым, нужно иметь хороший желудок, злое сердце и совсем не иметь совести?»

18. Действительно ли «человек – кузнец своего счастья»?

19. Дайте свое толкование высказывания Демокрита «Счастье и несчастье – в душе».

20. Верно ли, что «правда – хорошо, а счастье — лучше»?

21. «Смысл жизни – в поисках смысла жизни», — сказал один философ. Что Вы думаете по этому поводу?

22. Что, на Ваш взгляд, имел в виду А. Шопенгауэр, утверждая: «Всякое счастье имеет лишь отрицательный, а не положительный характер»?

23. Почему «Величайшее несчастье – быть счастливым в прошлом» (Боэций)?

24. Разделяете ли Вы следующую точку зрения В. Гюго: «Чтобы быть вполне счастливым, недостаточно обладать счастьем, надо еще заслуживать его?» И как согласуется с ней высказывание Л. Толстого «Счастье есть удовольствие без раскаяния»?

25. Стоит ли, на Ваш взгляд, «ради жизни потерять смысл жизни», как сказал Ювенал?

26. Согласны ли Вы со следующим утверждением Л. Бетховена: «Нет ничего выше и прекраснее, чем давать счастье многим людям»?

27. В чем отличие смысла жизни от цели в жизни?

28. Правильно ли выражение «бессмысленная жизнь»?

29. Говорят, жизнь человека не прошла бессмысленно, если он построит дом, воспитает сына и посадит дерево. Как Вы думаете, почему? Каждому ли человеку это удается?

30. В чем Вы видите смысл существования и предназначение человечества? Есть ли смысл жизни у каждого человека? В чем Вы видите смысл Вашей жизни?

Литература

Основная

1. Зеленкова, И.Л. Этика: учебное пособие для вузов / И.Л. Зеленкова, Е.В. Беляева. – Минск, 2001 (2000 г.).

2. Этика: учебник / под ред. А.А. Гусейнова, Е.Л. Дубко. – М., 2003.

3. Этика: учебное пособие / под ред. Т.В. Мишаткиной, Я.С. Яскевич. – Минск, 2002.

Дополнительная

1. Бердяев, Н.А. О назначении человека. Опыт парадоксальной этики / Н.А. Бердяев. – М., 1993.

2. Браим, И. Н. Этика: учебно-практическое пособие / И.Н.Браим,

3. Демидов, А.Б. Феномены человеческого бытия / А.Б. Демидов. – Минск, 1997.

4. Елсуков, А. Н. Этика любви, жизни и смерти в афоризмах и стихах / А.Н.Елсуков. — Мн., 1999.

5. Зеленкова, И.Л. Этика: тексты, комментарии, иллюстрации / И.Л. Зеленкова. – Минск, 2001.

6. Монтень М. Опыты / М. Монтень. – М., 1980.

7. Татаркевич, В.О. О счастье и совершенстве человека / В.О. Татаркевич. – М., 1981.

8. Франкл, В. Человек в поисках смысла / В. Франкл. – М., 1990.

9. Франкль, В.Э. Страдания от бессмысленности жизни. Актуальная психотерапия / В.Э. Франкль. – Новосибирск, 2009.

10. Фромм, Э. Искусство любви / Э. Фромм. – М., 1990.

11. Швейцер, А. Благоговение перед жизнью / А. Швейцер. – М., 1992.

12. Шрейдер, Ю. А. Этика : введ. в предмет : учеб. пособие для вузов. — М., 1998.

13. Этика: учебно-методическое пособие / Академия управления при Президенте Республики Беларусь. — Минск, 2004.

Раздел 3. Прикладная этика

Семинарское занятие 4

3. Идеал, смысл жизни и счастья — основные мировоззренческие понятия нравственной личности. Искусство как категория эстетики

Счастье как этическая категория

Таким образом, как мы видим, проблематика счастья в своей основе является этической. Счастье человека связано с его добродетелью, понимаемой и как собственная нравственная добротность, и как нравственные обязанности перед другими людьми. Демон становится эвдемонией, участь — счастьем по мере того, как обнаруживается, что индивидуальная судьба человека зависит от его нравственных качеств, что его самореализация, самоутверждение в существенной мере совпадают с нравственным самосовершенствованием. В этике проблема счастья возникает по преимуществу как проблема соотношения счастья и добродетели. Самый первый и наиболее глубокий ее систематический анализ мы находим в «Никомаховой этике» Аристотеля.

Смысл жизни — в связи добродетели и блаженства. Только такой долг, который способствует счастью человека и человечества, имеет этическую ценность. Учение Канта о долге, таким образом, есть забота о достоинстве человека и о счастье человечества. Долг — «мост» между личным счастьем и общественным благом, точка оптимального их соединения.

Жизнь не имеет никакого, ни мудрого, ни глупого, ни абсурдного, ни трагического, никакого другого заранее заданного смысла. Этот ответ представляется более удовлетворительным. Не только более честным, но и более обнадеживающим, чем какой бы то ни было другой. И этот ответ не только не нуждается в громоздких обоснованиях, что является видимым его преимуществом, но и обладает тем неявным, однако чрезвычайно важным для нас, что предполагает возможность не столько находить смысл, сколько искать его, не столько открывать его, как нечто уже существующее, но еще не найденное, сколько созидать, творить и сообщать жизни.

Этот ответ смещает центр тяжести с вопроса об изначальном смысле, бесплодность которого очевидна, на вопрос об окончательном смысле, позволяя судить, и о том срединном и промежуточном, где находимся сегодня мы, и где этот вопрос имеет неотвлеченный смысл, где он, собственно, и приобретает всю полноту своего значения, где он насущнее, чем какой-нибудь другой, изначальный или конечный, взятый сам по себе.

Смысл жизни — только человеческий феномен. Никто из живых существ, кроме человека, не задумывается над смыслом бытия, не поднимается выше своих физических возможностей.

Смысл жизни — это не только ее понимание, но и самооправдание: само по себе существование не самодостаточно, человека оно не удовлетворяет. Под смыслом жизни скрывается убеждение, что жизнь достойна того, чтобы ее прожить.

1. Гедонистический и аскетический смысл жизни. Смысл жизни, выводимый из опыта чувств, ассоциируется обычно с теми удовольствиями, которые они, т.е. чувства, нам доставляют или поставляют. Он поэтому называется гедонистическим (гр. hedone — наслаждение). Как концепция гедонистический смысл жизни уходит своими корнями в древнегреческую культуру.

Гедонистическая концепция смысла жизни имеет много недостатков или уязвимых точек:

Во-первых, многие удовольствия ведут к отрицательным последствиям, причиняют, в конечном счете, страдания. Удовольствие от систематического приема наркотиков, например, приводит к деградации личности, к расстройству физического и психического здоровья человека.

Во-вторых, многие удовольствия несовместимы друг с другом, т.е. гедонизм как концепция внутренне противоречив. Скажем, наслаждение, испытываемое человеком от динамизма и полноты своих физических сил, трудно совместить с удовольствием от плотного ужина, крепких напитков и т.п.

В-третьих, ориентация на поиск одних удовольствий в жизни делает человека рабом как самих этих удовольствий, так и, в особенности, тех обстоятельств, вещей и людей, от которых они зависят.

2. Смиренно-стоический смысл жизни. Смирение — еще одна форма смысла жизни как долга, долженствования. Смирение является не чем иным, как покорностью, подчинением себя какому-то открытому разумом закону или другой необходимости. Это упование на характер, внутренние силы и резервы, известная стойкость перед лицом неизбежности, неотвратимости, неизбывности. Стоицизм, нельзя отождествлять с фатализмом, для которого характерно пассивно-полное принятие неизбежности или предопределенности всего происходящего в мире, вплоть до отдельных событий и индивидуальных поступков.

3. Категорически — императивный смысл жизни. Идея смысла жизни как долга нашла свое наиболее полное выражение в философии Канта. Цель или смысл жизни, по Канту, — жить нравственно, т.е. поступать всегда в соответствии с нравственным законом. Закон же этот, называемый по-другому категорическим императивом, формулируется следующим образом: «Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства». Любой индивидуальный и конкретный поступок, если только он претендует на нравственное качество, должен мыслиться под углом зрения этого универсального законодательства, быть в сущности своей моральным прецедентом или образцом для всех поступков подобного рода. Иными словами, каждый индивид должен поступать так, чтобы правило его личного поведения могло стать правилом поведения для всех.

Категорический императив всеобщ и необходим. Он не только предшествует нравственному опыту, нравственному поведению, но впервые только и делает его возможным. Нравственный закон в форме категорического императива дается человеку его разумом. Он уходит своими корнями в свободно-творческое волеизъявление человека. У человека есть фундаментальный долг — быть человеком.

Рассмотренные варианты смысла жизни, задаваемые жизнью разума, долгом, из него извлекаемым, имеют ряд привлекательных черт. Они обеспечивают в определенной мере глубинный покой души, развивают и укрепляют моральные силы человека, возвышают его духовно, что особенно важно в наш нравственно далеко не благополучный век. Они ведут также к углубленному пониманию мира, обстоятельств и людей, с которыми связана повседневная жизнь каждого из нас. Наконец, они выявляют и убедительно подтверждают несокрушимость свободного начала в человеческом бытии, свободу выбора, свободу воли человека.

4. Религиозный и действенно-гуманистический смысл жизни. К ряду форм смысла жизни, выводимого из опыта разума, примыкает также и соответствующая религиозная проблематика. Она достаточно широкая — ее следы легко обнаруживаются в самых различных смысложизненных перспективах. Не нужно доказывать, что аскетизм может быть религиозным. А многие его только таким и признают. Еще ближе к такой возможности смысл жизни в форме смирения. Да и у категорического императива религиозная координата просматривается достаточно четко. Как известно, постулат свободы, на который опирается данный императив в кантовской моральной системе, с необходимостью дополнен постулатами бессмертия души и существования Бога.

Что же, однако, это такое — религиозный смысл жизни? Если кратко, он заключается в самоотверженном служении Богу, в выполнении религиозных заповедей и предписаний, прежде всего заповедей любви и непротивления злу насилием, в приготовлении к достойному переходу в вечность, т.е. к жизни иной, на том свете.

Как нетрудно понять, сама по себе земная жизнь человека в религиозной ее интерпретации лишена всякого смысла, всякой ценности и цели. Она бессмысленна так же, как бессвязны выдранные из книги клочки страниц. Собственное, внутреннее содержание всего человеческого не может не отдавать ничтожностью и пустотой.

Смысл в человеческую жизнь вносит лишь перспектива потустороннего мира, личного бессмертия и загробного воздаяния. Доминирует здесь убеждение в том, что если за пределами земного бытия для человека нет ничего, жизнь его — суета и тщета, т. е. бессмысленна. Земная жизнь дана человеку в качестве испытания, для страданий, которые, по христианскому вероучению, очищают и закаляют душу, укрепляют веру в Бога. Христос страдал и нам завещал. И от того, как человек выдерживает это испытание, испытание жизнью и ее страданиями, будет зависеть дальнейшая, загробная судьба его бессмертной души.

Цель жизни, можно сказать, — в спасении души. Смерть — «врата вечной жизни», единение верующего с Христом. Из земной «юдоли скорби и печали» в эту вечную жизнь переходит лишь душа. Все остальное исчезает вместе со смертью. Как сказано в Библии: «И возвратится прах в землю, чем он был; а дух возвратится к Богу, который дал его».

Религиозный смысл жизни привлекателен для очень многих людей. Он достаточно прост и лаконичен, а потому доступен человеку любого уровня развития. Эмоционально-образный строй его оставляет впечатление конкретности и убедительности. Религиозный смысл жизни по-своему примиряет человека с грозным роком — смертью. Последняя, как известно, является ахиллесовой пятой всех других вариантов смысла жизни. Согласно религии, истинная жизнь со смертью только и начинается. Лев Толстой, пожалуй, прав: «Сущность всякой веры состоит в том, что она придает жизни такой смысл, который не уничтожается смертью». В религии человек обретает то, чего нет ни в каком человеческом знании, — надежду на бессмертие.

Религиозный смысл жизни дает человеку утешение в его жизненных страданиях, лишениях и невзгодах. Более того, он обещает вознаграждение за все это в будущей жизни. Осуждая погоню за земными, материальными благами и наслаждениями, религиозный смысл жизни ориентирует человека на первенство духовного, нравственного начала в нем. Нравственность, духовность действительно являются самым светлым и благородным измерением нашей жизни.

Религиозный смысл жизни обнаруживает известное уничижение человека, обидную недооценку его реальных сил и возможностей — как в отрицательном, так и в положительном плане.

Снятие оппозиции разума и чувств, по-своему намеченное в религии, характерно и для смысложизненной концепции, которую условно можно было бы назвать действенно-гуманистической.

Заключение

Было бы преувеличением и упрощением полагать, будто все люди и всегда думают о том, почему они появились на свет, и для чего живут. На это обстоятельство обратили внимание те философы, которые объективно оценивали фактические социальные отношения. И.Гёте писал: «Никогда бы не познал я людской мелкости, никогда б я не понял, как мало интересуют людей подлинно великие цели, если б не подошёл к ним с моими естественно-историческими методами исследования».

Для неё имеется ряд типичных ситуаций, при которых возникает «проклятый» вопрос. Вкратце они таковы.

1. Катастрофы в личной жизни: смертный приговор без надежды на помилование; тяжёлая неизлечимая болезнь; участие в боевых действиях; ранение, надолго приковывающее к постели; несчастливая любовь; развод в семье; смерть близкого человека; разочарование в кумире и т.д. Наиболее существенны из личных катастроф те, которые приводят к так называемым «пограничным ситуациям», когда жизнь человека висит на волоске.

2. Катастрофические изменения в жизни общества: революции, гражданские войны, войны за независимость страны, экономические и политические кризисы и т.п. — всё то, что разрывает связь поколений, ломает сложившийся образ жизни, взрывает существующую систему ценностей.

3. Серьёзное увлечение философией, религией, искусством, при котором происходит переоценка руководящих ценностей.

Список литературы

1. Гусейнов А.А. Введение в этику. – М., 2000

2. Балашов Л. Е. Этика. Учебное пособие — М., 2003.

3. Золотухина-Аболина Е. В.Курс лекций по этике: — Ростов н/Д.: «Феникс», 1999.

4. Зеленкова И.Л. Этика: Тексты, комментарии, иллюстрации,- Минск, 2001

5. Иванов В.Г. История этики Древнего мира. – М., 2000

6. Краткая история этики. (Гусейнов А. А., Иррлитц Г.)- М- : Мысль, 1987

Счастье и смысл жизни

Счастье и смысл, пока они связаны, не кажутся одним и тем же. Мы можем представить парадигматическую осмысленную жизнь, которая несчастлива, и наоборот. Например, можно искать истину, делать добрые дела или создавать красоту — парадигмы осмысленной жизни — и все равно быть несчастным. Или можно иметь здоровье, богатство, друзей и знания — вещи, связанные со счастливой жизнью, — и все же жить бессмысленной жизнью, скажем, потому, что индивидуальная или всеобщая смерть подрывает смысл.Мы могли бы быть счастливы, но думать, что наша жизнь в конечном счете бессмысленна.

Тем не менее, кажется, что счастье и смысл тесно связаны. Субъективно значимая жизнь, как правило, счастлива, а счастье обычно является побочным продуктом осмысленной жизни. Другими словами, смысл — это элемент счастливой жизни, а счастье — элемент осмысленной жизни. Таким образом, между ними существует взаимная связь. Тем не менее, я бы сказал, что осмысленная жизнь более фундаментальна, чем счастливая жизнь.Я имею в виду, что подобно тому, как хорошая или счастливая жизнь — это больше, чем просто приятная жизнь, осмысленная жизнь — это больше, чем просто счастливая жизнь.

Что касается счастья, то многие люди ошибочно думают, что счастье — это мимолетное чувство, преследуемое само по себе, тогда как вместо этого, повторяю, часто оно является побочным продуктом значимой деятельности, такой как помощь другим, поиск знаний, создание красоты, становление мудрым или работа на благо. справедливость. Тем не менее, счастье может в большей степени определяться нашей установкой счастья, средним уровнем счастья, установленным нашей нейробиологией и базовым темпераментом, а не достижениями или уровнем вовлеченности.

Конечно, мы не можем быть уверены, что индивидуальная жизнь или вся Вселенная имеют объективный смысл, но мы все же можем получить субъективный смысл, занимаясь полезной деятельностью. И такая осмысленная жизнь, как правило, приносит удовлетворение и счастье. Как выразился философ Джеймс Рэйчелс : 90 004 Когда мы выходим за рамки нашей личной перспективы и рассматриваем человечество с безличной точки зрения, мы все же обнаруживаем, что люди — это те существа, которые могут лучше всего наслаждаться жизнью, посвящая себя таким вещам, как семья и друзья, работа, музыка, альпинизм и т. д. все остальные.Было бы глупо, если бы такие существа, как мы, жили каким-то другим образом. ^[я]

_________________________________________________________________________

Понравилось? Найдите секунду, чтобы поддержать доктора Джона Мессерли на Patreon!

Счастье, смысл и благополучие | Практическая этика

Если бы вас спросили, чего вы хотите от жизни, что бы вы ответили? Возможные ответы могут включать: «быть счастливым», «быть успешным», «делать мир лучше» или, возможно, «испытывать как можно больше».Что бы эти стремления ни значили в своих деталях, они отражают различные неявные оценки того, что, по нашему мнению, означает жить полезной для нас жизнью. Недавнее психологическое исследование представляет интересные данные, свидетельствующие о том, что две вещи, которых мы хотим в жизни — счастье и смысл — иногда несовместимы. На самом деле, некоторые вещи, которые делают жизнь счастливой, негативно связаны с ее значимостью, а некоторые вещи, которые, кажется, придают смысл, умаляют счастье.Если эта случайная несовместимость действительно имеет место, значит ли это, что мы должны иногда принимать решение о том, к чему стремиться?

Многие философы пытались сформулировать показатели, по которым можно оценить, насколько хорошо у человека складывается жизнь. В этих дебатах часто используется концепция благополучия : если мы можем определить уровень благополучия человека (возможно, усредненный за всю его жизнь на данный момент), то мы сможем увидеть, насколько хорошо у него складывается его жизнь. Философы склонны соглашаться с тем, что то, что улучшает благосостояние человека (т.г. обстоятельства, опыт) — это вещи, которые в конечном счете хороши для этого человека. Быть «в конечном итоге хорошими» означает, что они ценны только потому, что имеют отношение, а не из-за (или даже вопреки) каким-либо дальнейшим последствиям.

Тем не менее, как мы должны оценивать, что на самом деле способствует нашему благополучию, является предметом некоторых дискуссий. Существуют три основные широкие теории благополучия; «гедонизм» утверждает, что для того, чтобы повысить благосостояние человека, нужно только максимизировать его опыт удовольствия и свести к минимуму его опыт боли или страдания.Согласно теории такого рода, жизнь человека складывается хорошо, если он получает много удовольствия и мало боли. Теории второго типа — теории «удовлетворения желаний» — утверждают, что удовлетворение желаний является неотъемлемой частью благополучия. Согласно такой теории, степень благополучия человека будет зависеть от того, в какой степени этот человек удовлетворил свои желания.

В то время как эти два типа теории делают пути к увеличению благосостояния зависимыми от того, что человек находит приятным или от того, чего он желает, соответственно, третья теория является объективной, утверждая, что пути к увеличению благосостояния одинаковы для всех. , независимо от того, что им на самом деле нравится или что их волнует.Известные как теории объективных списков, идея здесь состоит в том, что есть определенные вещи, такие как дружба, знания, здоровье и творческая деятельность, которые полезны для людей независимо от того, что они о них думают. Согласно теории такого рода, благополучие человека зависит от достижения им определенных пунктов в этом объективном списке.

Данные психологического исследования показывают, что следование гедонистическому подходу к жизни — если мы понимаем это примерно как максимизацию счастья — может не только концептуально противоречить альтернативным концепциям благополучия, но и может в некоторых случаях фактически умалять благополучие. -бытие, если благополучие оказывается зависимым от максимально или, по крайней мере, достаточно осмысленной жизни.Давайте посмотрим на некоторые результаты исследования.

В целом осмысленность и счастье положительно коррелировали, так что это несколько родственные явления. Есть много факторов, которые делают жизнь осмысленной и счастливой, что, наверное, неудивительно. Например, чувство связи с другими, ощущение продуктивности и отсутствие скуки способствовало тому, что жизнь оценивалась как счастливая и значимая.

Однако данные показали, что существуют также некоторые существенные различия в коррелятах счастья (с поправкой на смысл) и осмысленности (с поправкой на счастье).Исследователи резюмируют:

Наши результаты показывают, что счастье в основном заключается в получении того, что человек хочет и в чем нуждается, в том числе от других людей или даже просто за деньги. Напротив, осмысленность была связана с действиями, выражающими и отражающими личность, и, в частности, с выполнением позитивных действий для других. Значимое участие увеличивает стресс, беспокойство, споры и тревогу, которые уменьшают счастье. (Тратить деньги, чтобы получить вещи, было счастьем, но управление деньгами было связано со смыслом.) Счастье заключалось в том, чтобы больше брать, чем давать, в то время как осмысленность ассоциировалась с тем, чтобы больше давать, чем брать. В то время как счастье было сосредоточено на том, чтобы чувствовать себя хорошо в настоящем, осмысленность объединяла прошлое, настоящее и будущее, и иногда это означало плохое самочувствие. Прошлые несчастья уменьшают настоящее счастье, но они связаны с более высокой значимостью.

Они приходят к выводу, что жизнь может быть очень осмысленной, но несчастливой. Человек может не желать того негативного опыта, который у него есть, и его цели могут быть неудовлетворительными, но эти неприятные, нежелательные аспекты жизни могут, кажется, в конечном итоге придать смысл.

Так что же предлагают эти результаты для теорий благополучия? Если наши интуитивные предположения таковы, что смысл имеет значение (хотя это, конечно, может быть предметом споров), то результаты, кажется, противоречат чисто гедонистической теории. Более того, учитывая, что некоторые корреляты смысла, такие как стресс, тревога и зацикленность на прошлом, часто связаны с неудовлетворенными желаниями и нереализованными целями, результаты также не совсем соответствуют теории удовлетворения желаний; сказав это, однако, следует признать, что процесс исполнения желаний иногда может иметь негативные побочные продукты, которые сами по себе нежелательны.Тем не менее представляется правдоподобным утверждение, что по крайней мере некоторые корреляты значения будут связаны с неудовлетворенными желаниями, а не будут побочными продуктами исполнения желания.

Означает ли это, что если мы думаем, что значение имеет значение для благополучия, то мы должны принять объективный список? В конце концов, многие из пунктов, которые обычно приводят в качестве правдоподобных примеров для списка, по-видимому, имеют естественную связь со смыслом: приобретение знаний, установление дружеских отношений, творческая деятельность и т. д.Однако, хотя этот вывод кажется убедительным, он не обязательно подтверждается только анализируемыми здесь психологическими данными. Одна из причин, по которой это не оправдано, заключается в том, что участники исследования сами оценивали уровень смысла своей жизни на . Это важно, потому что люди вполне могут неявно иметь свои собственные списки того, что делает жизнь значимой, и они могут коррелировать или не коррелировать с тем, что теоретики объективных списков включают в свои списки. Это поднимает вопрос о том, следует ли понимать осмысленность как объективный аспект благополучия, или поиск смысла лучше понимать как попытку удовлетворить особый вид стремления к смыслу, содержание которого субъективно. определенный.Было бы интересно продолжить это исследование, задав участникам вопросы об их фактическом понимании значимости и стремлении к ней, поскольку это позволило бы нам лучше понять, что эти результаты означают для философских теорий благополучия в целом.

Как вести более счастливую и наполненную смыслом жизнь

Преобразование вашей жизни посредством этичного поведения

Счастье и смысл жизни — неуловимые понятия.Согласно 7 ^th World Happiness Report, США занимают 19 место в рейтинге счастья. Почему так низко? Согласно отчету, приступы депрессии, суицидальные мысли и зависимость от наркотиков мешают американцам чувствовать себя счастливыми и вести полноценную жизнь.

Все гораздо глубже. Почему счастье кажется мимолетным? Я считаю, что это потому, что корыстное поведение и слепота к этическим вопросам являются ключевыми недостатками в погоне за счастьем и смыслом.

Нам нужно научиться делать выбор в жизни, который ведет к большему счастью — ощущению, что наша жизнь идет хорошо. Мы также должны посвятить себя этичному поиску большего смысла жизни через личные отношения, взаимодействие на рабочем месте и деятельность в социальных сетях.

Достижение этих результатов и улучшение нашего благосостояния требует изучения определенных этических навыков и процессов принятия решений, которые помогают нам сосредоточиться на том, чтобы поступать правильно, а не неправильно; принимать правильные решения, а не плохие.В моей готовящейся к изданию книге « За пределами счастья и смысла: преобразование вашей жизни посредством этичного поведения » я объясняю, как принимать решения, которые улучшают качество не только вашей жизни, но и жизни других людей. Это помогает принести счастье всем и вернуть цивилизованность в общество.

За прошедшие годы я обнаружил, что многие люди не понимают, как этика может улучшить их отношения. Они сосредоточены на личных интересах, а не на потребностях других. Некоторые люди забыли урок, который мы все усвоили в детском саду – следовать Золотому правилу .

Одна проблема в том, что не все понимают, что такое Золотое Правило. Обычное определение звучит так: «Относись к другим так, как хочешь, чтобы относились к тебе». Проблема здесь в том, что у других может не быть такой же системы ценностей. Мы можем всегда хотеть, чтобы с нами обращались правдиво. Но у других может не быть проблем с затенением правды или прямой ложью нам.

Лучшее определение: относитесь к другим так, как вы хотели бы, чтобы они относились к вам. Это создает стандарт поведения, которому, по вашему мнению, должны следовать все люди.

Другие ценности, которые, кажется, упали ниже талии и затрудняют достижение счастья и смысла, — это отсутствие доброты по отношению друг к другу, отсутствие сострадания и грубость.

Раньше мы, как общество, занимались улучшением благосостояния всех людей, а не только нашего благополучия. Однако за последние 20-30 лет мы все видели, что акты эгоизма и откровенной жадности могут не иметь последствий. Некоторые люди спрашивают: почему я должен поступать правильно, когда так много людей «добиваются успеха», делая неправильные вещи?

Этика заключается в том, что мы делаем, когда никто не смотрит.Если мы пользуемся преимуществами других, фокусируемся на своих собственных потребностях, а не на более широких потребностях общества, и действуем без учета того, как наши действия влияют на других, становится труднее обрести смысл жизни. Причина в том, что другие люди и общество в целом не будут относиться к нам с большим уважением.

Стремление к счастью и смыслу является постоянной проблемой, особенно в сегодняшней культуре, основанной на социальных сетях, где анонимность общения может привести к публикации критических замечаний и резких комментариев о других в Интернете.Какие могут быть последствия, если нас не привлекут к ответственности, как это было бы, если бы другая сторона знала, кто мы такие: если бы мы разговаривали один на один? Кроме того, некоторые люди ищут мгновенного удовлетворения и любят разглагольствовать и сбрасывать свой эмоциональный багаж на других.

Если вам интересно узнать больше о том, как быть счастливым и обрести больший смысл в жизни, я надеюсь, что вы подумаете о чтении моей будущей книги. Для получения дополнительной информации свяжитесь со мной по адресу: [email protected].

Блог, опубликованный Стивеном Минцем, также известным как Ethics Sage, 13 июня 2019 г.Посетите веб-сайт Стива и подпишитесь на его рассылку. Подпишитесь на него в Facebook и поставьте лайк на его странице.

Счастье — это то, какой ты есть, а не то, как ты себя чувствуешь

Аристотель сказал: «Счастье — это смысл и цель жизни, цель и цель человеческого существования».

Для него и большинства его современников счастье относилось не к эмоциям, а к долгосрочному образцу действий, суммой которых был ваш моральный характер. Это привычки к добродетели, которые приобретаются годами применения соответствующих добродетелей.

Человек не чувствует себя счастливым настолько, насколько счастье – это общее состояние бытия. Взгляд на счастье как на что-то в мире, а не как на индивидуальное чувство, — это не то, как мы обычно понимаем этот термин.

В современной ориентации преобладает индивидуальная психология. Но кое-что из прежнего понимания счастья как относительного все еще существует во вторичном значении. Например, мы продолжаем ссылаться на «хорошие времена», или на определенную эпоху в стране, или на счастливый период в жизни человека.Это относится не к ощущению счастья как таковому — такому счастью, которое вызывает улыбку на нашем лице, — но к состоянию, возникающему в более широком контексте действий, условий и поведения. Жить хорошо значит быть хорошим. Поэтому счастливая жизнь — это хорошая жизнь, а хорошая жизнь — это добродетельная жизнь.

«Счастье — это высшее благо», — писал Аристотель. А счастье реализуется через практику добродетели. Счастье устремлено вовне, и его можно получить, взращивая нравственные привычки.

История прекрасного Нарцисса — поучительная история. Он тонет в собственном отражении, потому что в его любви к себе нет места другим. Для Аристотеля дружба имеет ключевое значение для человеческого благополучия. Без него невозможно процветание человечества.

«Друзья улучшают нашу способность мыслить и действовать», — писал Аристотель. Это не просто способ мышления или действия, но состоит из здравого смысла и добродетельного поведения. Друзья держат нас на пути к лучшему, направляя нас к добру.

Вам нужны друзья, чтобы творить добро, и без них вы, скорее всего, потерпите неудачу. Это неспособность быть добродетельным, а без добродетели вы не можете быть счастливы. Нарцисс тонет, потому что в его самолюбии нет никого, кто бы привел его к развитию его нравственного характера.

Согласно Аристотелю, не удача или фортуна определяют, будете ли вы счастливы, хотя он признает важность обладания определенными благами, которые делают более вероятным достижение хорошей жизни. Дружба, богатство и власть способствуют хорошей жизни.

И наоборот, счастье находится под угрозой, если вам сильно не хватает определенных преимуществ — например, если вы чрезвычайно уродливы или изуродованы, или потеряли детей или хороших друзей из-за смерти. Трагедии и несчастья мешают человеческому процветанию. Это является стимулом для устранения социальной несправедливости и удовлетворения основных человеческих потребностей — открыть жизненные возможности даже для тех, кому не повезло.

Сегодня я думаю, что Аристотель добавил бы недостаток клинической депрессии, поскольку, как мы теперь знаем, это биохимическое заболевание, которое разум не может контролировать посредством изменения отношения или поведения.Другие формы психических заболеваний попадают в эту категорию. Это медицинские вопросы, а не философские. Кроме того, я думаю, он бы понял, насколько подчинение женщин противоречит хорошей жизни. Равенство власти между мужчинами и женщинами необходимо для всеобщего счастья в обществе.

Основные потребности в питании и жилье необходимы для хорошей жизни, как и доступ к знаниям. Удача и случайность играют роль в счастье, но обычно удача не является определяющим фактором.Как показывает работа психолога Мартина Э. П. Селигмана, на такие факторы, как деньги и здоровье, приходится менее 20 % различий в удовлетворенности жизнью.

Люди поднимаются над материальными обстоятельствами, развивая свой нравственный характер, чтобы действовать добродетельно, несмотря на ограничения. Можно иметь расположение быть хорошим большую часть времени, несмотря на отсутствие материальной поддержки.

Отличается ли счастливая жизнь от осмысленной?

Философы, исследователи, духовные лидеры — все они спорили о том, что делает жизнь достойной жизни.Это жизнь, наполненная счастьем, или жизнь, наполненная целью и смыслом? Есть ли вообще разница между ними?

Вспомните правозащитницу, которая борется с угнетением, но попадает в тюрьму — счастлива ли она? Или общественное животное, которое проводит ночи (а иногда и дни), прыгая с вечеринки на вечеринку, — разве это хорошая жизнь?

Это не просто академические вопросы. Они могут помочь нам определить, куда мы должны вкладывать свою энергию, чтобы жить той жизнью, которой мы хотим.

Недавно некоторые исследователи подробно изучили эти вопросы, пытаясь выявить различия между осмысленной и счастливой жизнью.Их исследование предполагает, что в жизни есть нечто большее, чем счастье, и даже ставит под сомнение некоторые предыдущие открытия в области позитивной психологии, заслужив достаточное количество публикаций в прессе и критики.

Реклама Икс

Познакомьтесь с набором инструментов «Большое добро»

Из GGSC на вашу книжную полку: 30 научно обоснованных инструментов для хорошего самочувствия.

Споры вокруг него поднимают большие вопросы о том, что на самом деле означает счастье: хотя в жизни может быть нечто большее, чем просто счастье, в «счастье» также может быть нечто большее, чем просто удовольствие.

Пять отличий счастливой жизни от осмысленной

«Счастливая жизнь и жизнь, наполненная смыслом, имеют некоторые различия, — говорит Рой Баумайстер, профессор психологии Фрэнсиса Эппса из Университета штата Флорида. Он основывает это утверждение на статье, которую он опубликовал в прошлом году в Journal of Positive Psychology в соавторстве с исследователями из Миннесотского и Стэнфордского университетов.

Баумейстер и его коллеги опросили 397 взрослых в поисках корреляции между их уровнем счастья, смыслом и различными другими аспектами их жизни: их поведением, настроением, отношениями, здоровьем, уровнем стресса, работой, творческими занятиями и многим другим.

Они обнаружили, что осмысленная жизнь и счастливая жизнь часто идут рука об руку, но не всегда. И им было любопытно узнать больше о различиях между ними. Их статистический анализ пытался отделить то, что приносило смысл жизни, но не счастье, и то, что приносило счастье, но не смысл.

Их результаты показывают, что смысл (отдельно от счастья) не связан с тем, здоров ли человек, имеет ли он достаточно денег или чувствует себя комфортно в жизни, в то время как счастье (отдельно от смысла) связано.В частности, исследователи определили пять основных различий между счастливой и полноценной жизнью.

Счастливые люди удовлетворяют свои желания и потребности, но это кажется совершенно неуместным для полноценной жизни. Таким образом, здоровье, богатство и легкость в жизни были связаны со счастьем, но не со смыслом.
Счастье предполагает концентрацию на настоящем, тогда как осмысленность предполагает больше размышлений о прошлом, настоящем и будущем, а также об отношениях между ними. Кроме того, счастье считалось мимолетным, а осмысленность длилась дольше.
Значимость проистекает из отдачи другим людям; счастье приходит от того, что они дают вам. Хотя социальные связи были связаны как со счастьем, так и со смыслом, счастье больше было связано с выгодами, которые человек получает от социальных отношений, особенно дружбы, тогда как значимость была связана с тем, что человек дает другим, например, забота о детях.В соответствии с этим самопровозглашенные «берущие» были счастливее, чем самопровозглашенные «дающие», и проведение времени с друзьями было связано со счастьем больше, чем со смыслом, в то время как проведение большего количества времени с любимыми было связано со смыслом, но не со счастьем.
Полноценная жизнь связана со стрессом и трудностями. Более высокие уровни беспокойства, стресса и беспокойства были связаны с более высокой осмысленностью, но с более низким уровнем счастья, что предполагает, что участие в сложных или трудных ситуациях, которые находятся за пределами вас или ваших удовольствий, способствует осмысленности, но не счастью.
Самовыражение важно для смысла, но не для счастья. Делать что-то для самовыражения и заботиться о личной и культурной идентичности было связано со значимой, но не счастливой жизнью. Например, считать себя мудрым или творческим человеком было связано со смыслом, но не со счастьем.

Одним из наиболее удивительных результатов исследования было то, что даяние другим было связано со смыслом, а не с счастьем, в то время как взятие у других было связано со счастьем, а не со смыслом.Хотя многие исследователи обнаружили связь между даянием и счастьем, Баумайстер утверждает, что эта связь связана с тем, как человек придает значение акту даяния.

«Если мы просто посмотрим на помощь другим, простой эффект заключается в том, что люди, помогающие другим, становятся счастливее», — говорит Баумайстер. Но когда вы устраняете влияние смысла на счастье и наоборот, говорит он, «тогда помощь делает людей менее счастливыми, так что все влияние помощи на счастье достигается за счет увеличения значимости.

Исследование Баумейстера поднимает некоторые провокационные вопросы об исследованиях в области позитивной психологии, которые связывают добрую, полезную или «просоциальную» деятельность со счастьем и благополучием. Тем не менее, его исследование вызвало споры о том, что на самом деле имеют в виду психологи и все мы, когда говорим о счастье.

Что вообще такое счастье?

Исследователи, как и другие люди, расходятся во мнениях относительно определения «счастья» и способов его измерения.

Некоторые приравнивают счастье к преходящим эмоциональным состояниям или даже вспышкам активности в центрах удовольствия в мозгу, в то время как другие просят людей оценить их общее счастье или удовлетворенность жизнью.Некоторые исследователи, такие как Эд Динер из Университета Иллинойса, пионер в области позитивной психологии, пытались сгруппировать эти аспекты счастья под термином «субъективное благополучие», который включает в себя оценку как положительных, так и отрицательных эмоций. как общая удовлетворенность жизнью. Эти различия в определениях счастья иногда приводили к запутанным или даже противоречивым выводам.

Например, в исследовании Баумайстера семейные отношения, такие как воспитание детей, как правило, имели большее значение, чем счастье.Подтверждение этого вывода исходит от таких исследователей, как Робин Саймон из Университета Уэйк Форест, который изучил уровень счастья среди 1400 взрослых и обнаружил, что родители, как правило, сообщали о меньшем количестве положительных эмоций и большем количестве отрицательных эмоций, чем люди без детей. Она пришла к выводу, что, хотя родители могут сообщать о большей цели и значении, чем неродители, они, как правило, менее счастливы, чем их бездетные сверстники.

Этот вывод раздражает исследователя счастья Соню Любормирски из Калифорнийского университета в Риверсайде, которая не соглашается с исследованиями, которые «слишком стараются исключить все, что связано со счастьем» из своего анализа, но все же делают выводы о счастье.

«Представьте все, что, по вашему мнению, было бы здорово в воспитании детей или в том, чтобы быть родителем», — говорит Любомирски. «Если вы будете контролировать это — если вы исключите это из уравнения, — тогда, конечно, родители будут выглядеть намного менее счастливыми».

В ходе недавнего исследования она и ее коллеги измерили уровень счастья и значимость родителей как в «глобальном» плане, когда они оценивали свое общее счастье и удовлетворенность жизнью, так и во время повседневной деятельности. Результаты показали, что в целом родители были более счастливы и удовлетворены своей жизнью, чем не являющиеся родителями, и родители находили удовольствие и смысл в деятельности по уходу за детьми, даже в те самые моменты, когда они этим занимались.

«Быть родителем дает все эти хорошие вещи: это дает вам смысл жизни, это дает вам цели, которые нужно преследовать, это может помочь вам чувствовать себя более связанным в ваших отношениях», — говорит Любомирски. «Нельзя говорить о счастье, не включив их все».

Любомирский считает, что исследователи, пытающиеся разделить смысл и счастье, могут оказаться на ложном пути, потому что смысл и счастье неразрывно переплетены.

«Когда вы чувствуете себя счастливым и убираете смысловую часть счастья, это не совсем счастье», — говорит она.

Тем не менее именно так Баумайстер и его коллеги определили счастье для целей своего исследования. Таким образом, хотя в исследовании упоминалось «счастье», говорит Любомирски, возможно, на самом деле оно рассматривало что-то более похожее на «гедонистическое удовольствие» — часть счастья, которая включает в себя хорошее самочувствие, без той части, которая включает в себя более глубокое удовлетворение жизнью.

Есть ли счастье без удовольствия?

Но полезно ли отделять смысл от удовольствия?

Некоторые исследователи начали делать это, рассматривая то, что они называют «эвдемоническим счастьем», или счастьем, которое приходит от осмысленных занятий, и «гедоническим счастьем» — счастьем, которое приходит от удовольствия или достижения цели.

Недавнее исследование, проведенное Стивеном Коулом из Медицинской школы Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе и Барбарой Фредриксон из Университета Северной Каролины в Чапел-Хилл, показало, что у людей, которые сообщали о большем эвдемоническом счастье, функция иммунной системы была сильнее, чем у тех, кто сообщал о большем гедоническом счастье, что позволяет предположить, что осмысленная жизнь может быть полезнее для нашего здоровья, чем жизнь в поисках удовольствий.

Точно так же в статье 2008 года, опубликованной в Journal of Happiness Studies , было обнаружено несколько положительных эффектов для здоровья, связанных с эвдемоническим счастьем, включая меньшую реакцию на стресс, меньшую резистентность к инсулину (что означает меньшую вероятность развития диабета), более высокий уровень ЛПВП («хорошее здоровье»). ») уровень холестерина, лучший сон и модели активности мозга, которые были связаны со снижением уровня депрессии.

Но исследователь счастья Элизабет Данн считает, что различие между эвдемоническим и гедоническим счастьем туманно.

«Я думаю, что это различие интуитивно имеет большой смысл, но на самом деле не выдерживает критики с точки зрения науки», — говорит Данн, доцент психологии в Университете Британской Колумбии.

Данн является автором многочисленных исследований, показывающих, что дарение другим увеличивает счастье как в данный момент, измеряемое только положительными эмоциями, так и с точки зрения общей удовлетворенности жизнью.В недавно опубликованной статье она и ее коллеги изучили данные из нескольких стран и нашли подтверждающие доказательства этой связи, в том числе результаты, показавшие, что испытуемые, которым случайным образом поручили покупать товары для благотворительности, сообщали о более высоком уровне положительных эмоций — показатель гедонистического счастья — чем участники. назначено покупать те же самые предметы для себя, даже если расходы не строили и не укрепляли социальные связи.

«Я думаю, что моя собственная работа действительно подтверждает идею о том, что эвдемоническое и гедонистическое благополучие удивительно похожи и не настолько различны, как можно было бы ожидать», — говорит Данн.«Говорить, что есть один путь к смыслу и что он отличается от пути к удовольствию, неверно».

Как и Любомирский, она настаивает на том, что смысл и счастье идут рука об руку. Она ссылается на работу исследователей, которые обнаружили, что положительные эмоции могут помочь установить более глубокие социальные связи, что, по мнению многих, является наиболее значимой частью жизни, а также на исследование психолога Университета Миссури Лоры Кинг, которое показало, что чувство положительных эмоций помогает людям. видеть «общую картину» и замечать закономерности, которые могут помочь человеку стремиться к более значимым занятиям и интерпретировать свой опыт как значимый.

Кроме того, она утверждает, что измерения, используемые для того, чтобы отличить эвдемоническое счастье от гедонического, слишком сильно коррелированы, чтобы разделить их таким образом — с точки зрения статистики, это может сделать ваши результаты ненадежными.

Как написал в своем блоге в 2013 году психолог Пенсильванского университета Джеймс Койн — по словам Данна, статистический «упертый энтузиаст», — пытаясь отличить эвдемоническое благополучие, контролируя гедонистическое благополучие и другие факторы, вы получаете то, что на самом деле не так. эвдемония вообще.Он сравнивает это с фотографированием похожих братьев и сестер, удалением всего, что делает их похожими друг на друга, а затем по-прежнему называет фотографии репрезентативными для братьев и сестер.

«Если бы мы говорили о людях, мы, вероятно, даже не смогли бы распознать семейное сходство между ними», — пишет он.

Другими словами, только потому, что статистически возможно исключить влияние одной переменной на другую, не означает, что в итоге вы получите что-то существенно отличающееся.

«Если отделить смысл от счастья, фактор счастья может исчезнуть», — говорит Данн. «Но с точки зрения повседневного опыта людей, действительно ли люди сталкиваются с настоящим компромиссом между счастьем и смыслом? Я так не думаю».

Можете ли вы получить все это?

Баумайстер, тем не менее, явно считает, что полезно проводить различие между смыслом и счастьем — отчасти для того, чтобы побудить больше людей искать осмысленные занятия в жизни, независимо от того, делает ли это их счастливыми или нет.Тем не менее, он признает, что эти двое тесно связаны.

«Жизнь, имеющая смысл, помогает быть счастливым, а счастье может также способствовать обретению смысла в жизни», — говорит он. «Я думаю, что есть доказательства для обоих из них».

Но одно предупреждение: если вы стремитесь к жизни, полной гедонистических удовольствий, вы можете оказаться на ложном пути к счастью. «Веками традиционная мудрость заключалась в том, что простое стремление к удовольствию само по себе не делает вас счастливым в долгосрочной перспективе», — говорит он.

Фактически, поиск счастья без смысла, вероятно, был бы стрессовым, отягчающим и раздражающим предложением, утверждает Баумайстер.

Вместо этого, стремясь к благополучной жизни, может иметь больше смысла искать вещи, которые вы считаете значимыми, например, глубокие отношения, альтруизм и целенаправленное самовыражение, чем искать только удовольствия… даже если удовольствие усиливается. чувство смысла, как предполагает Кинг.

«Стремитесь к долгосрочным целям; делать то, что высоко ценится обществом — из-за достижений или моральных соображений», — говорит он.«Вы черпаете смысл из более широкого контекста, поэтому вам нужно смотреть дальше себя, чтобы найти цель в том, что вы делаете».

Скорее всего, вы также найдете удовольствие — и счастье — на этом пути.

Преобразование вашей жизни с помощью этического поведения: Минц, Стивен: 9781642376296: Amazon.com: Books

Доктор Стивен Минц провел почти сорок лет своей жизни в научных кругах. Он занимал должности заведующего кафедрой бухгалтерского учета в Государственном университете Сан-Франциско и Техасском государственном университете.Он был деканом Колледжа бизнеса и государственного управления Калифорнийского государственного университета в Сан-Бернардино. Недавно он вышел на пенсию в качестве почетного профессора Калифорнийского политехнического университета в Сан-Луис-Обиспо.

Доктор Минц получил докторскую степень в Университете Джорджа Вашингтона. Он опубликовал десятки статей по этике и учебник под названием «Этические обязательства и принятие решений в бухгалтерском учете: текст и примеры».

Д-р Минц получил награду «Образец бухгалтерского учета» от Секции общественных интересов Американской ассоциации бухгалтеров в 2015 году, что свидетельствует о его жизненных достижениях в исследованиях и преподавании этики.Он больше всего гордится этой наградой, потому что она отражает образец для подражания в работе всей его жизни.

Перейдя от академической жизни к написанию статей для коммерческой аудитории, д-р Минц разработал три блога по этике под названием Ethics Sage. Каждый из его блогов получил награду как один из лучших в своей области. Его блог Ethics Sage был признан одним из 100 лучших блогов по философии. Его блог «Советы по этике на рабочем месте» был признан одним из 30 лучших в области корпоративной социальной ответственности.

Д-р Минц опубликовал свою первую книгу для коммерческой аудитории в июне 2019 г.

Beyond Happiness and Meaning предлагает возможность попрактиковаться в принятии этических решений в контексте личных отношений, на рабочем месте и в социальных сетях. Этичное поведение по отношению к другим помогает сделать мир добрее, в котором мы превзойдем наши собственные потребности, чтобы повысить благосостояние других.

В чем смысл жизни?

«Смысл жизни» на самом деле относится к различным внутренним ценностям — различным ценностям, которые «действительно имеют значение». Жить осмысленной жизнью означает достигать и продвигать внутренние блага. Я утверждал, что существует по крайней мере одна внутренняя ценность, но я считаю, что их больше. Давайте рассмотрим, что, по мнению философов, имеет внутреннюю ценность:

Боль
Удовольствие
Счастье
Добродетель
Доброжелательность
Человеческое существование
Сознание

Боль

Я уже утверждал, что боль имеет внутреннюю бесценность, и с этим согласны другие философы, такие как Эпикур и Джон Стюарт Милль.Циммерман приводит доказательства того, что даже Сократ считал, что боль по своей природе плоха. «В какой-то момент Сократ говорит, что единственная причина, по которой удовольствия от еды, питья и секса кажутся злыми, заключается в том, что они причиняют боль и лишают нас будущих удовольствий». ¹ Если что-то и имеет внутреннюю ценность, то бесспорно, что боль имеет ее. Мы чувствуем, что боль — это плохо, и мы знаем, что другие люди чувствуют боль так же, как и мы.

«Боль» — это не просто физическое ощущение. Это всевозможные эмоциональные боли и страдания.Знание того, что кто-то, кого мы любим, умер, может быть более болезненным, чем сильная физическая боль.

Удовольствие

Если у боли есть внутренняя бесценность, то не будет натяжкой воображения думать, что удовольствие имеет внутреннюю ценность. Те же философы, которые считают, что боль по своей сути плоха, также считают, что удовольствие по своей сути хорошо. Мы чувствуем, что боль — это плохо, а удовольствие — хорошо, и мы знаем, что другие люди тоже.

«Удовольствие» — это не просто физическое ощущение, такое как удовольствие от еды или секса.Это также может относиться к эмоциональному восторгу и наслаждению, которые приходят с нашим личным успехом, общением с друзьями и так далее.

Фридрих Ницше был склонен критиковать удовольствие и боль за то, что они скорее поверхностны, чем неважны. ²

Счастье

Многие философы отождествляют «счастье» с «удовольствием», но о счастье можно сказать гораздо больше. Это очень похоже на радость и восторг, но не обязательно относится только к «мгновенному» чувству.Кажется, это больше относится к постоянному типу состояния ума или существования. Быть счастливым — это не просто чувствовать себя хорошо в этот момент, а постоянно чувствовать, что у вас полноценная жизнь, даже когда вы в данный момент испытываете боль. Мгновенной боли недостаточно, чтобы свести на нет наше ощущение хорошей жизни.

Счастье, как я его обсуждаю здесь, кажется достаточно близким к удовольствию, чтобы также «переживаться как хорошее», так что это хороший кандидат на обладание внутренней ценностью. Противоположностью счастья может быть депрессия, которая по своей сути кажется плохой.

Добродетель

Я не уверен, считали ли многие великие философы, что добродетель имеет внутреннюю ценность, но часто упоминается, что она имеет первостепенное значение. Стоики, вероятно, являются лучшим примером философской группы, которая могла бы думать, что добродетель имеет внутреннюю ценность, потому что они часто говорили, что «нет ничего хорошего, кроме добродетели, и нет ничего плохого, кроме порока».

Я не убежден, что добродетель как таковая является внутренней ценностью. Я считаю, что добродетель лучше всего определяется как «желание и способность творить добро».Это, безусловно, имеет первостепенное значение, потому что помогает делать добрые дела. Однако неясно, стоит ли иметь добродетель только ради нее самой.

Доброжелательность

Иммануил Кант определяет «добрую волю» как силу, которая может привести в действие практический разум как силу, отдельную от желания. Похоже, он считает, что добрая воля имеет внутреннюю ценность, но Циммерман предостерегает нас от осторожности при интерпретации кантовского понимания ценности (там же). Конечно, добрая воля может иметь первостепенное значение, но это может быть только потому, что она позволяет нам поступать правильно.

Человеческое существование

Хотя одной из самых важных ценностей, которыми мы обладаем, является человеческое существование, величайшие философы склонны не причислять это к внутренней ценности. Фридрих Ницше и Кант оба обсуждают высокую важность человеческой жизни.

Трудно обосновать ценность человеческого существования отдельно от интуиции, потому что неясно, можем ли мы переживать наше существование как таковое. Мы можем испытать, что значит существовать, но мы не можем испытать X, который в любой момент воспринимается как хороший.

Сознание

Внутренняя ценность сознания кажется разумной альтернативой простому «человеческому существованию». Во-первых, человеческое существование без сознания, кажется, не имеет никакой ценности. Во-вторых, животные с сознанием, по-видимому, также обладают внутренней ценностью. В-третьих, представляется возможным оценить качество сознания. Низкое качество сознания может быть неразумным и ограниченным. Некоторым рыбам, вероятно, подошло бы низкое качество сознания.

Высокое качество сознания кажется сознанием людей, человекообразных обезьян, слонов и дельфинов.

Джон Стюарт Милль сказал: «Лучше быть неудовлетворенным человеком, чем довольной свиньей; лучше быть недовольным Сократом, чем довольным дураком». Он думал, что это интуитивное утверждение свидетельствует о том, что «интеллектуальное удовольствие» лучше, чем физическое удовольствие. Однако на самом деле это может свидетельствовать о том, что одни формы сознания по своей природе лучше других. ³

Ницше утверждал, что некоторые люди лучше других в каком-то смысле, кроме самой моральной добродетели.Если он прав, то, возможно, у людей разные уровни сознания, и Милль может быть прав в том, что «лучше быть неудовлетворенным Сократом, чем довольным дураком».

20. Счастье и смысл жизни.

Понимание счастья в контексте смысла жизни человека Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Смысл жизни и счастье — Учись Как На Парах!

Записи по теме

Этические категории «смысл жизни», «нравственный идеал», «счастье» — Мои статьи — Каталог статей

На тему «Счастье и смысл жизни»

3. Идеал, смысл жизни и счастья — основные мировоззренческие понятия нравственной личности. Искусство как категория эстетики

Похожие главы из других работ:

1.4 Смысл жизни как высшая нравственная ценность

1.1 Государственный гражданский служащий — основные понятия

ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ ОБ ЭТИКЕТЕ

Глава 2. Основные понятия об этикете

2. Смысл жизни

2.1 Основные концепции смысла жизни

2.2 Смысл, осмысленность и цель жизни

Вопрос 8. Счастье. Смысл жизни

Глава 1. Основные понятия этикета

3. Основные понятия профессиональной этики государственной службы

1. Гедонистический и аскетический смысл жизни

2. Смиренно-стоический смысл жизни

3. Категорически — императивный смысл жизни

4. Религиозный и действенно-гуманистический смысл жизни

Вопрос 1. Мои мировоззренческие представления о смысле жизни, идеале, счастье, любви