Красивые стихи о Душе
Константин Бальмонт
«Морская душа»
У неё глаза морского цвета,
И живёт она как бы во сне.
От весны до окончанья лета
Дух её в нездешней стороне.
Ждет она чего-то молчаливо,
Где сильней всего шумит прибой,
И в глазах глубоких в миг отлива
Холодеет сумрак голубой.
А когда высоко встанет буря,
Вся она застынет, внемля плеск,
И глядит как зверь, глаза прищуря,
И в глазах ее — зеленый блеск.
А когда настанет новолунье,
Вся изнемогая от тоски,
Бледная влюбленная колдунья
Расширяет черные зрачки.
И слова какого-то обета
Всё твердит, взволнованно дыша.
У неё глаза морского цвета,
У неё неверная душа.
Александр Блок
«Душа молчит»
Душа молчит. В холодном небе
Всё те же звезды ей горят.
Кругом о злате иль о хлебе
Народы шумные кричат…
Она молчит,— и внемлет крикам,
И зрит далекие миры,
Но в одиночестве двуликом
Готовит чудные дары,
Дары своим богам готовит
И, умащенная, в тиши,
Неустающим слухом ловит
Далекий зов другой души…
Так — белых птиц над океаном
Неразлученные сердца
Звучат призывом за туманом,
Понятным им лишь до конца.
Марина Цветаева
«Душа и имя»
Пока огнями смеется бал,
Душа не уснет в покое.
Но имя Бог мне иное дал:
Морское оно, морское!
В круженье вальса, под нежный вздох
Забыть не могу тоски я.
Мечты иные мне подал Бог:
Морские они, морские!
Поет огнями манящий зал,
Поет и зовет, сверкая.
Но душу Бог мне иную дал:
Морская она, морская!
Федор Тютчев
«О вещая душа моя!»
О вещая душа моя!
О сердце, полное тревоги,-
О, как ты бьешься на пороге
Как бы двойного бытия!.
.
Так, ты жилица двух миров,
Твой день — болезненный и страстный,
Твой сон — пророчески-неясный,
Как откровение духов…
Пускай страдальческую грудь
Волнуют страсти роковые —
Душа готова, как Мария,
К ногам Христа навек прильнуть.
Сергей Есенин
«Душа грустит о небесах»
Душа грустит о небесах,
Она не здешних нив жилица.
Люблю, когда на деревах
Огонь зеленый шевелится.
То сучья золотых стволов,
Как свечи, теплятся пред тайной,
И расцветают звезды слов
На их листве первоначальной.
Понятен мне земли глагол,
Но не стряхну я муку эту,
Как отразивший в водах дол
Вдруг в небе ставшую комету.
Так кони не стряхнут хвостами
В хребты их пьющую луну…
О, если б прорасти глазами,
Как эти листья, в глубину.
Афанасий Фет
«В душе измученной годами.
..»
В душе измученной годами,
Есть неприступный чистый храм,
Где всё нетленно, что судьбами
В отраду посылалось нам.
Для мира путь к нему заглохнет,-
Но в этот девственный тайник,
Хотя б и мог, скорей иссохнет,
Чем путь укажет, мой язык.
Скажи же — как, при первой встрече,
Успокоительно свела,
Вчера — о, как оно далече!-
Живая ты в него вошла?
И вот отныне поневоле
В блаженной памяти моей
Одной улыбки нежной боле,
Одной звездой любви светлей.
Николай Гумилёв
«Душа и тело»
I
Над городом плывет ночная тишь
И каждый шорох делается глуше,
А ты, душа, ты всё-таки молчишь,
Помилуй, Боже, мраморные души.
И отвечала мне душа моя,
Как будто арфы дальние пропели:
— Зачем открыла я для бытия
Глаза в презренном человечьем теле?
— Безумная, я бросила мой дом,
К иному устремясь великолепью.
И шар земной мне сделался ядром,
К какому каторжник прикован цепью.
— Ах, я возненавидела любовь,
Болезнь, которой все у вас подвластны,
Которая туманит вновь и вновь
Мир мне чужой, но стройный и прекрасный.
— И если что еще меня роднит
С былым, мерцающим в планетном хоре,
То это горе, мой надежный щит,
Холодное презрительное горе. —
II
Закат из золотого стал как медь,
Покрылись облака зеленой ржою,
И телу я сказал тогда: — Ответь
На всё провозглашенное душою. —
И тело мне ответило мое,
Простое тело, но с горячей кровью:
— Не знаю я, что значит бытие,
Хотя и знаю, что зовут любовью.
— Люблю в соленой плескаться волне,
Прислушиваться к крикам ястребиным,
Люблю на необъезженном коне
Нестись по лугу, пахнущему тмином.
И женщину люблю… Когда глаза
Ее потупленные я целую,
Я пьяно, будто близится гроза,
Иль будто пью я воду ключевую.
— Но я за всё, что взяло и хочу,
За все печали, радости и бредни,
Как подобает мужу, заплачу
Непоправимой гибелью последней.
III
Когда же слово Бога с высоты
Большой Медведицею заблестело,
С вопросом, — кто же, вопрошатель, ты? —
Душа предстала предо мной и тело.
На них я взоры медленно вознес
И милостиво дерзостным ответил:
— Скажите мне, ужель разумен пес
Который воет, если месяц светел?
— Ужели вам допрашивать меня,
Меня, кому единое мгновенье
Весь срок от первого земного дня
До огненного светопреставленья?
— Меня, кто, словно древо Игдразиль,
Пророс главою семью семь вселенных,
И для очей которого, как пыль,
Поля земные и поля блаженных?
— Я тот, кто спит, и кроет глубина
Его невыразимое прозванье:
А вы, вы только слабый отсвет сна,
Бегущего на дне его сознанья!
Уильям Шекспир
«Моя душа, душа моей любви»
Меня неверным другом
не зови.
Как мог я изменить иль измениться?
Моя душа, душа моей любви,
В твоей груди, как мой залог, хранится.
Ты — мой приют, дарованный судьбой.
Я уходил и приходил обратно
Таким, как был, и приносил с собой
Живую воду, что смывает пятна.
Пускай грехи мою сжигают кровь,
Но не дошел я до последней грани,
Чтоб из скитаний не вернуться вновь
К тебе, источник всех благодеяний.
Что без тебя просторный этот свет?
Ты в нем одна. Другого счастья нет.
Юлия Старостина
«Сколько весит душа?»
Сколько весит душа?
Что вмещается в ней? –
Каждый сделанный шаг,
Пепел прожитых дней,
От зари до зари
Мыслей замкнутый круг,
От крылатой любви –
Ворох перьев, да пух…
Как в большом рюкзаке –
Там и сахар, и соль,
В глубине, на замке
Стопудовая боль,
Равнодушья стена,
Да обиды стекло…
Глубина не видна,
А душе – тяжело.
Сколько весит душа? –
Разобраться нельзя,
Только жизнь, не спеша,
В ней вмещается вся.
Instagram автора: https://www.instagram.com/starostina3/
Сайт автора: starostina-julya.ru
Валерий Брюсов
«Как царство белого снега…»
Как царство белого снега,
Моя душа холодна.
Какая странная нега
В мире холодного сна!
Как царство белого снега,
Моя душа холодна.
Проходят бледные тени,
Подобны чарам волхва,
Звучат и клятвы, и пени,
Любви и победы слова…
Проходят бледные тени,
Подобны чарам волхва.
А я всегда, Неизменно,
Молюсь неземной красоте;
Я чужд тревогам вселенной,
Отдавшись холодной мечте.
Отдавшись мечте — неизменно
Я молюсь неземной красоте.
Владимир Плющиков
«В Городе спящих душ»
Вновь оркестры играют туш.
Ты уйди, от греха подальше.
Если уши не терпят фальши,
Спрячься в Городе спящих душ.
Надо выбрать одно из двух
Ради смерти в своей постели.
В безмятежно здоровом теле
Поселился увечный дух.
Незаметно пришла тоска,
И осталась пятном родимым.
Даже воздух пропитан дымом
Златорунного табака.
Убегая в себя, как в глушь,
Избегай роковых пристанищ.
Поневоле спиритом станешь
В тёмном Городе спящих душ.
Грянет выстрел, судьбу верша,
И, холодную грудь бросая,
По этапу пойдёт босая,
Окровавленная душа.
Автор на сайте стихи. ру: https://www.stihi.ru/avtor/vlad1955
Михаил Лермонтов
«Душа моя должна прожить…»
Душа моя должна прожить в земной неволе
Не долго. Может быть я не увижу боле
Твой взор, твой милый взор, столь нежный для других,
Звезду приветную соперников моих;
Желаю счастья им — тебя винить безбожно
За то, что мне нельзя все, все, что им возможно;
Но если ты ко мне любовь хотела скрыть,
Казаться хладною и в тишине любить,
Но если ты при мне смеялась надо мною,
Тогда как внутренно полна была тоскою,
То мрачный мой тебе пускай покажет взгляд,
Кто более страдал, кто боле виноват!
Максимилиан Волошин
«Кому земля — священный край изгнанья.
..»
Кому земля — священный край изгнанья,
Того простор полей не веселит,
Но каждый шаг, но каждый миг таит
Иных миров в себе напоминанья.
В душе встают неясные мерцанья,
Как будто он на камнях древних плит
Хотел прочесть священный алфавит
И позабыл понятий начертанья.
И бродит он в пыли земных дорог —
Отступник жрец, себя забывший бог,
Следя в вещах знакомые узоры.
Он тот, кому погибель не дана,
Кто, встретив смерть, в смущенье клонит взоры,
Кто видит сны и помнит имена.
Борис Пастернак
«Душа»
Душа моя, печальница
О всех в кругу моем,
Ты стала усыпальницей
Замученных живьем.
Тела их бальзамируя,
Им посвящая стих,
Рыдающею лирою
Оплакивая их,
Ты в наше время шкурное
За совесть и за страх
Стоишь могильной урною,
Покоящей их прах.
Их муки совокупные
Тебя склонили ниц.
Ты пахнешь пылью трупною
Мертвецких и гробниц.
Душа моя, скудельница,
Всё, виденное здесь,
Перемолов, как мельница,
Ты превратила в смесь.
И дальше перемалывай
Всё бывшее со мной,
Как сорок лет без малого,
В погостный перегной.
Омар Хайям
Благородство страданием, друг, рождено,
Стать жемчужиной — всякой ли капле дано?
Можешь все потерять, сбереги только душу, —
Чаша снова наполнится, было б вино.
Ветер жизни иногда свиреп.
В целом жизнь, однако, хороша.
И не страшно, когда черный хлеб,
Страшно, когда черная душа.
Быть может, и дружбу мы также забудем,
И ты дураком меня, друг, назовешь!
Не все ли равно?! — Мы словами лишь судим,
А в душу заглянешь — души не найдешь!
Николай Заболоцкий
«Не позволяй душе лениться!»
Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Гони ее от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому
Через сугроб, через ухаб!
Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в черном теле
И не снимай с нее узды!
Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвет.
А ты хватай ее за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с тобой по-человечьи
Училась заново она.
Она рабыня и царица,
Она работница и дочь,
Она обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Зинаида Гиппиус
«Мертвая заря»
Пусть загорается денница,
В душе погибшей – смерти мгла.
Душа, как раненая птица,
Рвалась взлететь – но не смогла.
И клонит долу грех великий,
И тяжесть мне не по плечам.
И кто-то жадный, темноликий,
Ко мне приходит по ночам.
И вот – за кровь плачу я кровью.
Друзья! Вы мне не помогли
В тот час, когда спасти любовью
Вы сердце слабое могли.
О, я вины не налагаю:
Я в ваши верую пути,
Но гаснет дух… И ныне – знаю —
Мне с вами вместе не идти.
Стихи на все случаи малышовой жизни
Не знаю, кому как, а мне с моим грудничком всегда хотелось говорить стихами, они сами прямо так и просились на язык, придумывались на ходу.
Рифмовалось, как говорится, что попало, часто просто слоги, главное ведь не смысл, а ритм и равномерное повторение, как при укачивании.
Но постоянно что-то сочинять, особенно после бессонных ночей, довольно сложно (хотя в итоге даже книжка получилась). Очень хотелось какой-то стихотворной подпитки извне. В нашем доме всегда было много книг, в том числе – великое множество книг моего детства, и я пробовала рассказывать Маше самые разные стихи – от Чуковского до Заболоцкого.
Но почему-то ничего, кроме гениальных народных «потягушечек-порастушечек», не приживалось. И вот в состоянии такого стихотворного голода я прочитала в «Новой газете» материал Марины Бородицкой о ярмарке «Нон-фикшн». Там в числе многих других авторов упоминалась и Настя Орлова – «замечательный поэт для самых маленьких» — и было процитировано одно коротенькое стихотворение:
Маленькие ляли во дворе гуляли,
Серенькие гули зернышки клевали.
Смотрят ляли — ГУЛИ! —
И вперед рванули!
Смотрят гули — ЛЯЛИ! —
Да как дёру дали!
Это была любовь с первого взгляда.
Здесь, в этих четырех строках, было все, что я тщетно искала у классиков и современников: предельная простота, юмор, мелодичность, понятный узнаваемый сюжет, детский язык без сюсюканья, какая-то общая соразмерность младенцу.
К счастью, вскоре в издательстве «Детгиз» вышла первая книжка Анастасии Орловой – «Яблочки-пятки». Ее стихи, явно выросшие из собственного материнского опыта, сразу прижились в нашем доме, легко и естественно войдя в игры и общение с малышом.
Например, стишок, давший название книге, отлично подошел для массажа:
Крошечные ножки,
Пальчики-горошки,
Крепки да сладки
Яблочки-пятки!
Ведущую роль в общении с еще не говорящим ребенком играет телесный контакт, и многие стихи представляют собой идеальные игровые «сценарии» такого взаимодействия. Вот, к примеру, сюжет для обожаемых родителями пальчиковых игр:
Кулачок-улитка,
Отвори калитку,
Дай за пальчик подержусь,
Дай с ладошкой подружусь!
А из этого стихотворения выросла любимая Машина забава:
Эй, живот-животок,
Где пупок-завиток?
Спрятался под майку?
Ну-ка вылезай-ка!
В «Яблочках-пятках» есть стихотворения на все случаи малышовой жизни: и кормление птиц у подъезда, и кажущийся бесконечным подъем по лестнице на свой этаж, и полеты по комнате на родительских руках, и медленное засыпание, и радостное пробуждение…
Интонация любых текстов Насти Орловой – это отдельный подарок.
Бережная, мягко ироничная и сдержанно позитивная, она, как мне кажется, плод еще одной Настиной одаренности. За стихами угадывается талантливая мама.
Когда Маша немного подросла, в «Яблочках-пятках» нам открылся еще один пласт – мир образов, оригинальных и в то же время удивительно созвучных детскому восприятию.
Наш любимый образ – фонарь как снежный душ – из зимнего стихотворения, которое мы даже пытались прочитать на первой в Машиной жизни елке в полтора года:
Я любитель зимних стуж,
Принимаю снежный душ:
В середине января
Льется снег из фонаря.
Стоит ли говорить, что и мы принимали снежный душ под каждым фонарем!
А вот весенний образ, тоже давший толчок многим играм и фантазиям:
У вербочки на веточке
Вылупились деточки –
Цыпочки-комочки –
Сыновья и дочки.
Конечно же, мы собирали вербные комочки, которые превращались в Машиных руках то в птенцов, то в мышат, то в младенчиков.
Кстати, в стихах Насти Орловой есть богатая пища и для особенного, по-детски углубленного проживания времен года.
Отдельное спасибо Насте за хорошее отношение к плохой погоде. Не только Маше, но и мне самой оно помогало не впасть в уныние, увидев за окном очередной серый день без малейшей надежды на солнце:
Сегодня дождь идет с утра!
Какой чудесный день!
Ура!
Надену плащик-дождевик,
Возьму любимый грузовик,
Пойду, пройдусь немножко
В резиновых сапожках.
Моя исполнилась мечта:
И грязь!
И лужи!
Красота!
Маша росла, а у Насти Орловой выходили все новые и новые книги. Полюбились нам и ее прозаические миниатюры из сборника «Обожаю ходить по облакам». Особенно одна – про девочку, которая (совсем как Маша) мечтала о косичках, а пока они не выросли, надевала на голову колготки. Фраза из этого рассказика: «Я девочка с косичками!» – надолго стала Машиным девизом, а колготки – излюбленным головным убором.
Когда Маше было примерно два с половиной, она впервые стала использовать цитаты из прочитанных книг для выражения собственных чувств.
Надо ли говорить, что первым «присвоенным» текстом стала строчка Насти Орловой.
В «Яблочках-пятках» есть такой стих:
Здравствуй, милый малышок,
На головушке пушок,
Глазки-бусинки,
Сам малюсенький.
И вот однажды на детской площадке Маше после долгих уговоров пришлось уступить качели плачущему малышу. Полная негодования, Маша спустилась на землю и яростно выкрикнула в спину обидчика: «Фу! На головушке – пушок!»
Шло время, мы читали другие книги, но периодически я убеждалась, что наша первая стихотворная любовь продолжает жить в Маше. Так однажды утром, видимо, осмысляя услышанный накануне взрослый разговор об иллюстраторах детской книги, Маша разбудила меня словами: «А давай подарим ЮрийВаснецову “Яблочки-пятки”, чтобы он их разрисовал!»
В другой раз Маша с упоением раскрашивала красным фломастером ножки своего любимого пупса и на вопрос, что она делает, отвечала, что делает «яблочки-пятки»…
Потом наша жизнь повернулась так, что мы переехали в Ярославль, где и живет сейчас Анастасия Орлова, с которой мы, конечно же, не преминули познакомиться.
Маша очень волновалась перед этой встречей, бесконечно спрашивала: «Неужели мы увидим настоящую Настю Орлову?» и собиралась прочитать Насте свой любимый стишок.
Мне было интересно, какой же из множества нравящихся нам стихов у Маши любимый. Оказалось, тот, который мы раньше никак не выделяли:
Я единственный кормилец
Всех ворон и голубей.
Ждет мой крошечный гостинец
Каждый крошка-воробей.
Увидев «настоящую Настю Орлову», Маша, конечно же, смутилась, никаких стихов читать не стала и почти сразу убежала играть с Темой, младшим сыном Насти, к которому обращены многие стихотворения в наших любимых книгах.
Знакомство с «мальчиком из книжки», кажется, произвело на Машу даже большее впечатление, чем знакомство с самим автором. Придя домой, мы перечитали все стихи, где упоминается Тема, и потом долго говорили о том, что теперь, читая, мы представляем не просто какого угодно мальчика, а именно нашего знакомого Тему – серьезного первоклассника с очаровательной, как у мамы, улыбкой… А недавно в издательстве «Детгиз» у Насти вышла новая книга: «Речка, речка, где твой дом?», которую нам уже не терпится прочитать.
Наталья Ключарева
Google делает нас глупее?
«Дейв, остановись. Стоп, ладно? Стоп, Дэйв. Ты остановишься, Дэйв?» Итак, суперкомпьютер HAL умоляет неумолимого астронавта Дейва Боумена в знаменитой и странно пронзительной сцене в конце фильма Стэнли Кубрика «: 2001: Космическая одиссея ». спокойно, холодно отключив цепи памяти, которые управляют его искусственным «мозгом». «Дейв, мой разум отключается, — сокрушенно говорит ХЭЛ. — Я чувствую это. Я чувствую это».
Я тоже это чувствую. За последние несколько лет у меня было неприятное ощущение, что кто-то или что-то возится с моим мозгом, перестраивая нейронные схемы, перепрограммируя память. Насколько я могу судить, мой разум никуда не делся, но он меняется. Я не думаю так, как раньше. Я сильнее всего это чувствую, когда читаю. Раньше было легко погрузиться в книгу или длинную статью.
Мой разум был захвачен повествованием или поворотами аргумента, и я часами блуждал по длинным отрезкам прозы. Это уже редко бывает. Теперь моя концентрация часто начинает уплывать после двух-трех страниц. Я нервничаю, теряю нить, начинаю искать, чем бы заняться. У меня такое чувство, будто я всегда волочу свой своенравный мозг обратно к тексту. Глубокое чтение, которое раньше было естественным, превратилось в борьбу.
Думаю, я знаю, что происходит. Вот уже более десяти лет я провожу много времени в Интернете, занимаюсь поиском и серфингом, а иногда добавляю информацию в огромные базы данных Интернета. Сеть стала для меня как для писателя находкой. Исследования, которые когда-то требовали нескольких дней в библиотеках или в периодических комнатах, теперь могут быть выполнены за считанные минуты. Несколько поисковых запросов в Google, несколько быстрых кликов по гиперссылкам, и я получил красноречивый факт или содержательную цитату, которую искал. Даже когда я не работаю, я скорее всего роюсь в информационных зарослях Интернета — читаю и пишу электронные письма, просматриваю заголовки и сообщения в блогах, смотрю видео и слушаю подкасты или просто переключаюсь по ссылкам.
ссылка на ссылку. (В отличие от сносок, с которыми их иногда сравнивают, гиперссылки не просто указывают на связанные работы, они подталкивают вас к ним.)
Для меня, как и для других, Сеть становится универсальной средой, проводником большей части информации, которая проходит через мои глаза и уши и поступает в мой разум. Преимущества прямого доступа к такому невероятно богатому хранилищу информации многочисленны, они широко описаны и должным образом приветствуются. «Идеальный отзыв кремниевой памяти, — писал Клайв Томпсон из Wired , — может быть огромным благом для мышления». Но это благо имеет свою цену. Как указывал теоретик медиа Маршалл Маклюэн в XIX в.60-х, СМИ — это не просто пассивные каналы информации. Они обеспечивают материал для мысли, но они также формируют процесс мышления. И то, что делает Сеть, похоже, лишает меня способности к концентрации и созерцанию. Мой разум теперь рассчитывает воспринимать информацию так, как ее распространяет Сеть: в виде быстро движущегося потока частиц.
Когда-то я был аквалангистом в море слов. Теперь я мчусь по поверхности, как парень на гидроцикле.
Я не один такой. Когда я рассказываю друзьям и знакомым о своих проблемах с чтением — в большинстве своем литературным деятелям, — многие говорят, что у них похожий опыт. Чем больше они используют Интернет, тем больше им приходится бороться, чтобы сосредоточиться на длинных текстах. Некоторые из блоггеров, за которыми я слежу, также начали упоминать об этом явлении. Скотт Карп, ведущий блог об онлайн-СМИ, недавно признался, что вообще перестал читать книги. «В колледже я получил степень бакалавра и раньше был ненасытным читателем книг, — писал он. «Что случилось?» Он размышляет над ответом: «Что, если я все время читаю в Интернете не столько потому, что мой способ чтения изменился, т. е. я просто ищу удобства, сколько потому, что мой способ ДУМАТЬ изменился?»
Брюс Фридман, который регулярно пишет в блоге об использовании компьютеров в медицине, также описал, как Интернет изменил его мыслительные привычки.
«Теперь я почти полностью потерял способность читать и воспринимать длинные статьи в Интернете или в печатных изданиях», — писал он ранее в этом году. Патологоанатом, долгое время работавший на факультете Медицинской школы Мичиганского университета, Фридман подробно изложил свой комментарий в телефонном разговоре со мной. Его мышление, по его словам, приобрело качество «стаккато», отражающее то, как он быстро просматривает короткие отрывки текста из множества источников в Интернете. «Я не могу читать Война и мир больше, — признался он. «Я потерял способность делать это. Даже сообщение в блоге, состоящее более чем из трех или четырех абзацев, слишком много для усвоения. Я просматриваю его».
Одни анекдоты мало что доказывают. И мы все еще ждем долгосрочных неврологических и психологических экспериментов, которые дадут окончательную картину того, как использование Интернета влияет на познание. Но недавно опубликованное исследование привычек онлайн-исследований, проведенное учеными из Университетского колледжа Лондона, предполагает, что мы вполне можем находиться в разгар кардинальных изменений в том, как мы читаем и думаем.
В рамках пятилетней исследовательской программы ученые изучили компьютерные журналы, документирующие поведение посетителей двух популярных исследовательских сайтов, один из которых принадлежит Британской библиотеке, а другой — британского образовательного консорциума, которые предоставляют доступ к журнальным статьям, электронным книгам. и другие источники письменной информации. Они обнаружили, что люди, использующие сайты, проявляют «форму скимминга», перескакивая с одного источника на другой и редко возвращаясь к какому-либо уже посещенному источнику. Обычно они читают не более одной-двух страниц статьи или книги, прежде чем «перескакивают» на другой сайт. Иногда они сохраняли длинную статью, но нет никаких доказательств того, что они когда-либо возвращались и действительно читали ее. Авторы отчета об исследовании:
Понятно, что пользователи не читают онлайн в традиционном понимании; действительно есть признаки того, что появляются новые формы «чтения», поскольку пользователи «просматривают» горизонтально заголовки, страницы содержания и рефераты, стремясь к быстрым победам.Создается впечатление, что они выходят в интернет, чтобы не читать в традиционном смысле.
Создается впечатление, что они выходят в интернет, чтобы не читать в традиционном смысле. Благодаря повсеместному распространению текста в Интернете, не говоря уже о популярности обмена текстовыми сообщениями на мобильных телефонах, сегодня мы вполне можем читать больше, чем в 1970-е или 1980-е, когда телевидение было нашим любимым средством массовой информации. Но это другой вид чтения, и за ним лежит другой тип мышления — возможно, даже новое ощущение себя. «Мы не только , что мы читаем», — говорит Мэриэнн Вульф, психолог развития из Университета Тафтса и автор книги «Пруст и кальмар: история и наука о читающем мозге ». «Мы , как читаем». Вольф беспокоится, что стиль чтения, продвигаемый Сетью, стиль, который ставит «эффективность» и «непосредственность» превыше всего, может ослаблять нашу способность к глубокому чтению, появившемуся, когда более ранняя технология, печатный станок, длинные и сложные произведения обыденной прозы. Когда мы читаем в Интернете, говорит она, мы склонны становиться «просто декодировщиками информации».
Наша способность интерпретировать текст, создавать богатые мысленные связи, которые формируются, когда мы читаем глубоко и не отвлекаясь, остается в значительной степени не задействованной.
Чтение, объясняет Вольф, не является инстинктивным навыком человека. Это не запечатлено в наших генах, как речь. Мы должны научить свой разум переводить символические символы, которые мы видим, на язык, который мы понимаем. И средства массовой информации или другие технологии, которые мы используем в обучении и практике чтения, играют важную роль в формировании нейронных цепей внутри нашего мозга. Эксперименты показывают, что читатели идеограмм, такие как китайцы, развивают умственные схемы для чтения, которые сильно отличаются от тех из нас, чей письменный язык использует алфавит. Изменения распространяются на многие области мозга, включая те, которые управляют такими важными когнитивными функциями, как память и интерпретация зрительных и слуховых стимулов. Мы также можем ожидать, что схемы, сплетенные нашим использованием Сети, будут отличаться от тех, что сплетаются при чтении книг и других печатных работ.
Где-то в 1882 году Фридрих Ницше купил пишущую машинку — если быть точным, шар для письма Маллинга-Хансена. Его зрение ухудшилось, и удержание взгляда на странице стало утомительным и болезненным, часто вызывая сокрушительные головные боли. Он был вынужден сократить свое писательство, и он боялся, что вскоре ему придется бросить это. Пишущая машинка спасла его, по крайней мере, на время. Освоив слепую печать, он смог писать с закрытыми глазами, используя только кончики пальцев. Слова снова могли течь из его разума на страницу.
Но машина оказала на его работу более тонкое влияние. Один из друзей Ницше, композитор, заметил изменение стиля его письма. Его и без того лаконичная проза стала еще более жесткой, телеграфичной. «Возможно, с помощью этого инструмента вы даже перейдете к новой идиоме», — написал друг в письме, отметив, что в его собственной работе «мысли» в музыке и языке часто зависят от качества пера и бумаги».
«Вы правы, — ответил Ницше, — наши письменные принадлежности участвуют в формировании наших мыслей».
Под влиянием машины, пишет немецкий исследователь СМИ Фридрих А. Киттлер, проза Ницше «превратилась из аргументов в афоризмы, из мыслей в каламбуры, из риторики в телеграммный стиль».
Человеческий мозг почти бесконечно податлив. Раньше люди думали, что наша ментальная сеть, плотные связи, сформированные между примерно 100 миллиардами нейронов внутри нашего черепа, в значительной степени закрепились к тому времени, когда мы достигли совершеннолетия. Но исследователи мозга обнаружили, что это не так. Джеймс Олдс, профессор неврологии, который руководит Красновским институтом перспективных исследований в Университете Джорджа Мейсона, говорит, что даже взрослый разум «очень пластичен». Нервные клетки регулярно разрывают старые связи и формируют новые. «Мозг, — по словам Олдса, — обладает способностью перепрограммировать себя на лету, изменяя то, как он функционирует».
Когда мы используем то, что социолог Дэниел Белл назвал нашими «интеллектуальными технологиями» — инструментами, расширяющими наши умственные, а не физические способности, — мы неизбежно начинаем приобретать качества этих технологий.
Механические часы, которые стали широко использоваться в 14 веке, являются убедительным примером. В книге «Техника и цивилизация » историк и культурный критик Льюис Мамфорд описал, как часы «отделили время от человеческих событий и помогли создать веру в независимый мир математически измеримых последовательностей». «Абстрактная структура разделенного времени» стала «точкой отсчета как для действия, так и для мысли».
Методичное тиканье часов способствовало появлению научного ума и научного человека. Но это тоже что-то унесло. Как заметил покойный ученый-компьютерщик из Массачусетского технологического института Джозеф Вейценбаум в своей книге 1976 года «Мощность компьютера и человеческий разум: от суждения к расчету », концепция мира, возникшая в результате широкого использования инструментов для измерения времени, «остается обедненной версией старой , ибо оно основано на отказе от тех непосредственных переживаний, которые формировали основу и фактически составляли старую реальность».
Решая, когда нам есть, работать, спать и вставать, мы перестали прислушиваться к своим чувствам и стали подчиняться часам.
Процесс адаптации к новым интеллектуальным технологиям отражается в меняющихся метафорах, которые мы используем, чтобы объяснить себя самим себе. Когда появились механические часы, люди начали думать, что их мозг работает «как часы». Сегодня, в век программного обеспечения, мы стали думать о них как о работающих «как компьютеры». Но изменения, говорит нам нейронаука, гораздо глубже, чем метафора. Благодаря пластичности нашего мозга адаптация происходит и на биологическом уровне.
Интернет обещает иметь далеко идущие последствия для познания. В статье, опубликованной в 1936 году, британский математик Алан Тьюринг доказал, что цифровой компьютер, который в то время существовал только как теоретическая машина, можно запрограммировать для выполнения функции любого другого устройства обработки информации. И это то, что мы наблюдаем сегодня. Интернет, неизмеримо мощная вычислительная система, включает в себя большинство других наших интеллектуальных технологий.
Он становится нашей картой и нашими часами, нашим печатным станком и нашей пишущей машинкой, нашим калькулятором и нашим телефоном, нашим радио и телевидением.
Когда Сеть поглощает носитель, этот носитель воссоздается по образу Сети. Он наполняет контент медиума гиперссылками, мигающей рекламой и другими цифровыми безделушками и окружает контент контентом всех других медиа, которые он поглотил. Например, новое сообщение электронной почты может объявить о своем получении, когда мы просматриваем последние заголовки на сайте газеты. В результате наше внимание рассеивается, а концентрация рассеивается.
Влияние Сети не заканчивается и на краях экрана компьютера. По мере того, как сознание людей приспосабливается к сумасшедшему одеялу интернет-СМИ, традиционным СМИ приходится приспосабливаться к новым ожиданиям аудитории. Телевизионные программы добавляют текстовые ползания и всплывающие окна, а журналы и газеты сокращают свои статьи, вводят краткое изложение и заполняют свои страницы удобными для просмотра информационными фрагментами.
Когда в марте этого года The New York Times решила посвятить вторую и третью страницы каждого выпуска рефератам статей. Его директор по дизайну Том Бодкин объяснил, что «ярлыки» дадут измученным читателям быстрый «вкус» дневных новостей, избавляя их от «менее эффективного» метода перелистывания страниц и чтения статей. У старых медиа нет иного выбора, кроме как играть по правилам новых медиа.
Никогда еще система связи не играла в нашей жизни столько ролей и не оказывала такого широкого влияния на наши мысли, как Интернет сегодня. Тем не менее, несмотря на все, что было написано о Сети, мало внимания уделялось тому, как именно она нас перепрограммирует. Интеллектуальная этика Сети остается неясной.
Примерно в то же время, когда Ницше начал использовать свою пишущую машинку, серьезный молодой человек по имени Фредерик Уинслоу Тейлор принес секундомер на завод Midvale Steel в Филадельфии и начал историческую серию экспериментов, направленных на повышение эффективности работы машинистов завода.
С одобрения владельцев Midvale он нанял группу фабричных рабочих, поручил им работать на различных металлообрабатывающих станках, записал и замерил каждое их движение, а также работу станков. Разбив каждую работу на последовательность небольших отдельных шагов, а затем протестировав различные способы выполнения каждого из них, Тейлор создал набор точных инструкций — «алгоритм», как мы могли бы сегодня сказать, — того, как должен работать каждый работник. Рабочие Мидвейла ворчали на новый строгий режим, утверждая, что он превратил их в не более чем автоматы, но производительность фабрики резко возросла.
Более чем через сто лет после изобретения паровой машины промышленная революция наконец обрела свою философию и своего философа. Жесткая индустриальная хореография Тейлора — его «система», как он любил ее называть, — была принята производителями по всей стране, а со временем и по всему миру. Стремясь к максимальной скорости, максимальной эффективности и максимальной производительности, владельцы фабрик использовали исследования времени и движения для организации своей работы и определения рабочих мест своих рабочих.
Цель, как определил ее Тейлор в своем знаменитом 19-летии.11 трактата «Принципы научного управления » заключалась в том, чтобы определить и принять для каждой работы «один лучший метод» работы и, таким образом, осуществить «постепенную замену эмпирического правила наукой во всех механических искусствах». Как только его система будет применена ко всем действиям ручного труда, Тейлор заверил своих последователей, это приведет к реструктуризации не только промышленности, но и общества, создав утопию совершенной эффективности. «В прошлом человек был первым, — заявил он; «В будущем система должна быть на первом месте».
Система Тейлора все еще с нами; это остается этикой промышленного производства. И теперь, благодаря растущему влиянию компьютерных инженеров и программистов на нашу интеллектуальную жизнь, этика Тейлора начинает управлять и царством разума. Интернет — это машина, предназначенная для эффективного и автоматизированного сбора, передачи и манипулирования информацией, и его легионы программистов полны решимости найти «единственный лучший метод» — совершенный алгоритм — для выполнения каждого мысленного движения того, что мы делаем.
Мы стали называть это «интеллектуальным трудом».
Штаб-квартира Google в Маунтин-Вью, штат Калифорния — Googleplex — это высшая церковь Интернета, а религией, исповедуемой в ее стенах, является тейлоризм. Google, по словам ее исполнительного директора Эрика Шмидта, — это «компания, основанная на науке об измерениях», и она стремится «систематизировать все», что делает. Опираясь на терабайты поведенческих данных, которые он собирает через свою поисковую систему и другие сайты, он ежедневно проводит тысячи экспериментов.0007 Harvard Business Review , и использует результаты для усовершенствования алгоритмов, которые все больше контролируют то, как люди находят информацию и извлекают из нее смысл. То, что Тейлор сделал для работы рук, Google делает для работы ума.
Компания заявила, что ее миссия состоит в том, чтобы «организовать мировую информацию и сделать ее общедоступной и полезной». Компания стремится разработать «идеальную поисковую систему», которую она определяет как нечто, что «точно понимает, что вы имеете в виду, и возвращает вам именно то, что вы хотите».
С точки зрения Google, информация — это своего рода товар, утилитарный ресурс, который можно добывать и обрабатывать с промышленной эффективностью. Чем больше фрагментов информации мы можем «получить» и чем быстрее мы сможем извлечь их суть, тем более продуктивными мы станем как мыслители.
Где это заканчивается? Сергей Брин и Ларри Пейдж, одаренные молодые люди, основавшие Google во время получения докторских степеней компьютерных наук в Стэнфорде, часто говорят о своем желании превратить свою поисковую систему в искусственный интеллект, HAL-подобную машину, которая могла бы быть напрямую подключена к нашему компьютеру. мозги. «Совершенная поисковая система — это что-то такое же умное, как люди, или еще умнее», — сказал Пейдж в своей речи несколько лет назад. «Для нас работа над поиском — это способ работы над искусственным интеллектом». В 2004 году в интервью Newsweek , Брин сказал: «Конечно, если бы вся мировая информация была напрямую подключена к вашему мозгу или к искусственному мозгу, который был бы умнее вашего мозга, вам было бы лучше».
В прошлом году Пейдж заявил на собрании ученых, что Google «действительно пытается создать искусственный интеллект и сделать это в больших масштабах».
Такие амбиции естественны и даже замечательны для пары гениев-математиков, располагающих огромными деньгами и небольшой армией компьютерных ученых на службе. По словам Эрика Шмидта, это фундаментально научное предприятие, которое мотивировано желанием использовать технологии, по словам Эрика Шмидта, «для решения проблем, которые никогда раньше не решались», а искусственный интеллект — самая сложная проблема. Почему бы Брин и Пейдж не захотеть взломать его?
Тем не менее, их простое предположение о том, что всем нам «было бы лучше», если бы наш мозг был дополнен или даже заменен искусственным интеллектом, вызывает тревогу. Это предполагает веру в то, что интеллект является результатом механического процесса, серии дискретных шагов, которые можно изолировать, измерить и оптимизировать. В мире Google, в который мы попадаем, выходя в интернет, мало места для нечеткости созерцания.
Двусмысленность — это не открытие для понимания, а ошибка, которую нужно исправить. Человеческий мозг — это всего лишь устаревший компьютер, которому нужен более быстрый процессор и жесткий диск большего размера.
Идея о том, что наш разум должен работать как высокоскоростная машина для обработки данных, не только встроена в работу Интернета, но и является господствующей бизнес-моделью сети. Чем быстрее мы просматриваем Интернет — чем больше ссылок мы нажимаем и страниц просматриваем — тем больше возможностей у Google и других компаний для сбора информации о нас и предоставления нам рекламы. Большинство владельцев коммерческого Интернета финансово заинтересованы в сборе крох данных, которые мы оставляем после себя, когда переходим от ссылки к ссылке — чем больше крох, тем лучше. Последнее, чего хотят эти компании, — поощрять неторопливое чтение или медленное сосредоточенное мышление. В их экономических интересах сводить нас с ума.
Может, я просто беспокойный.
Точно так же, как существует тенденция прославлять технический прогресс, существует контртенденция ожидать худшего от каждого нового инструмента или машины. В « Федре » Платона Сократ оплакивал развитие письменности. Он опасался, что, поскольку люди стали полагаться на письменное слово как на замену знаний, которые они привыкли носить в голове, они, по словам одного из персонажей диалога, «перестанут упражнять свою память и станут забывчивыми. ” И поскольку они могли бы «получать некоторое количество информации без надлежащего обучения», их «считали бы очень знающими, тогда как они по большей части совершенно невежественны». Они будут «наполнены тщеславием мудрости вместо истинной мудрости». Сократ не ошибался — новые технологии часто приводили к тем последствиям, которых он опасался, — но он был недальновиден. Он не мог предвидеть множество способов, которыми письмо и чтение будут служить для распространения информации, стимулирования свежих идей и расширения человеческих знаний (если не мудрости).
Появление печатного станка Гутенберга в 15 веке вызвало еще один приступ зубного скрежета. Итальянский гуманист Иеронимо Скуарчафико опасался, что доступность книг приведет к интеллектуальной лени, сделает людей «менее прилежными» и ослабит их ум. Другие утверждали, что дешево напечатанные книги и листовки подорвут религиозный авторитет, унизят работу ученых и писцов и сеют мятеж и разврат. Как отмечает профессор Нью-Йоркского университета Клэй Ширки, «большинство аргументов, выдвинутых против печатного станка, были правильными, даже пророческими». Но, опять же, предсказатели рока не могли вообразить бесчисленные блага, которые принесет печатное слово.
Итак, да, вы должны скептически относиться к моему скептицизму. Возможно, те, кто отвергает критиков Интернета как луддитов или ностальгистов, окажутся правы, и из наших гиперактивных, наполненных данными умов начнется золотой век интеллектуальных открытий и универсальной мудрости. Опять же, Сеть — это не алфавит, и хотя она может заменить печатный станок, она производит нечто совершенно иное.
Тот вид глубокого чтения, которому способствует последовательность печатных страниц, ценен не только знаниями, которые мы получаем из слов автора, но и интеллектуальными вибрациями, которые эти слова вызывают в нашем сознании. В тихих пространствах, открытых продолжительным, неотвлекаемым чтением книги или любым другим актом созерцания, если на то пошло, мы создаем свои собственные ассоциации, делаем свои собственные выводы и аналогии, взращиваем свои собственные идеи. Глубокое чтение, как утверждает Мэриэнн Вульф, неотличимо от глубокого мышления.
Если мы потеряем эти тихие места или наполним их «содержанием», мы пожертвуем чем-то важным не только в себе, но и в нашей культуре. В недавнем эссе драматург Ричард Форман красноречиво описал, что поставлено на карту:
Я происхожу из традиции западной культуры, в которой идеалом (моим идеалом) была сложная, плотная и «кафедральная» структура высокообразованного и ярко выраженная личность — мужчина или женщина, которые несли в себе лично сконструированную и уникальную версию всего наследия Запада.
[Но теперь] я вижу во всех нас (включая себя) замену сложной внутренней плотности новым типом самости, развивающейся под давлением информационной перегрузки и технологии «мгновенно доступного».По мере того, как мы истощаем наш «внутренний репертуар плотного культурного наследия», заключает Форман, мы рискуем превратиться в «людей-блинчиков» — широко и тонко разбросанных по мере того, как мы соединяемся с этой обширной сетью информации, доступ к которой осуществляется простым прикосновением кнопка.»
Меня преследует эта сцена в 2001 . Что делает его таким острым и таким странным, так это эмоциональная реакция компьютера на разборку его разума: его отчаяние, когда одна схема за другой отключается, его детская мольба астронавту: «Я чувствую это. Я чувствую это. Я боюсь» — и его окончательное возвращение к тому, что можно назвать только состоянием невинности. Излияние чувств HAL контрастирует с бесчувственностью, которая характеризует человеческие фигуры в фильме, которые занимаются своими делами с почти роботизированной эффективностью.
Их мысли и действия кажутся написанными по сценарию, как будто они следуют шагам алгоритма. В мире 2001 , люди стали настолько машиноподобными, что самый человеческий персонаж оказывается машиной. В этом суть мрачного пророчества Кубрика: когда мы начинаем полагаться на компьютеры в качестве посредника в нашем понимании мира, наш собственный интеллект превращается в искусственный интеллект.
Когда вы покупаете книгу по ссылке на этой странице, мы получаем комиссию. Спасибо за поддержку The Atlantic .
[я ношу твое сердце с собой (я ношу его в себе]
НАЖМИТЕ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ НОВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ
Э. Э. Каммингс
я ношу твое сердце с собой(я ношу его в
моем сердце)я никогда не бываю без него(куда
я иду ты иди, моя дорогая;и что бы ни делала
только я, это ты делаешь, моя дорогая)
нет судьбы(ибо ты моя судьба,мой сладкий)я хочу
нет мира(ибо прекрасный ты мой мир,моя правда)
и это ты то что луна всегда значила
и то что всегда будет петь солнце это ты
вот глубочайшая тайна никому неведомая
(здесь корень корня и почка почки
и небо неба дерева по имени жизнь;которое растет
выше чем может надеяться душа или скрывать разум)
и это чудо, которое разделяет звезды
я ношу твое сердце (я ношу его в своем сердце)
«[я ношу твое сердце с собой (я ношу его внутри]» Copyright 1952, © 1980, 1991 Попечительского совета EE Cummings Trust, из Полное собрание стихов: 1904-1962 Э.
Источник: Полное собрание стихов: 1904–1962 (Liveright Publishing Corporation, 1991)
- Любовь
- Отношения
Поэт Био
E(dward) E(stlin) Каммингс утверждал, что сочинял по стихотворению в день в течение 14 лет. Каммингс разработал уникальный стиль письма, полный экспериментов с формой, орфографией, синтаксисом и пунктуацией. Тоже живописец, он называл себя «автором картин, рисовальщиком слов». Роман Каммингса «Огромная комната» описывает его время, проведенное в лагере для военнопленных времен Первой мировой войны. Увидеть больше этого поэта
Еще от этого поэта
[Buffalo Bill ‘S]
Buffalo Bill’s
DACEUNCTION
, который использовал
Ride A Watersmooth-Silver
…
от E. E. Cummings
- Living
- Мифология и фольклор
- Социальные комментарии
.
когда мир прекрасен, как лужа странный
старый…
Э. Э. Каммингс
- Искусства и науки
- Жизнь
- Мифология и фольклор
Еще стихи о любви
Любовное письмо
Я хочу быть святыней, чтобы по молитвам людей узнавать историю сердец. Я бы хотел быть шарфом, чтобы накинуть его на волосы и понять другие миры. Я бы хотел быть…
Натали Хандал
- Жизнь
- Любовь
скоро наступит конец света, и мои бабушка и дедушка влюблены
до сих пор, живут так, как будто они вращаются вокруг друг друга,каким-то гравитационным притяжением. они любили
достаточно долго, чтобы рабочий человек ушел на пенсию. бабушка говорит, что она не устала,
она.
..
Кара Джексон
- Любовь
- Отношения
Еще стихи об отношениях
А вот и океанская сказка
Мой брат до сих пор грызет ногти за живое,
но в последнее время он позволяет им отрастать.
Так много боли забыто на фоне горизонта
. Это сводится к простой математике.
Пляж не принадлежит никому из нас, независимо от
цвета кожи или денег….
By Kwoya Fagin Maples
- Деятельность
- Жизнь
- Природа
Память зерна
Ветка косточки падает
с дуба моей бабушки Тельмы
для меня.
Что вы знаете о магии? e1 спрашивает.
E сгибает старое тело вниз, превращает
ветвь поперечины в
крест, надевает его мне на шею.