Совесть с точки зрения психологии
В психотерапевтическом кабинете обычно не говорят о совести. Здесь нет места специально для этого. Это была бы попытка повлиять, убедить, взволновать, а иногда и оказать давление.
Содержание статьи
- Между моральным давлением и зрелой автономией
- Совесть в моральном богословии
- Типы совести
- Духовное формирование
- Приметы времени
Тем не менее, примеры показывают, как нейтральные вопросы терапевта могут пробуждать сознание. Благодаря им появляется определенный процесс рефлексии, ведущий к лучшему пониманию себя, а иногда и к критической оценке собственного поведения. Это может привести к готовности внести изменения в жизнь, когда пациент сам решит, что его действия пока приносят отрицательные результаты. Когда отсутствует мотивация или способность что-то изменить, работа заключается в обучении и работе с ментальными механизмами, которые затрудняют это.
Если бы терапевт сам начал высказывать суждение о моральной ценности поведения, он был бы на стороне суперэго пациента и, следовательно, его внутреннего суждения и наказания.
Оно формируется во взаимодействии с родителями или другими значимыми людьми. Таким образом, психотерапевт не заставит пациента задуматься о себе, а будет пытаться повлиять на него. В психотерапевтическом кабинете, однако, важнее, чтобы сам пациент вносил изменения в свою жизнь, чем терапевт делал это за него
Между моральным давлением и зрелой автономией
Вышеупомянутые дилеммы хорошо описаны и приводят различие между моральной совестью и этической совестью. Первое можно сравнить с суперэго, управляемым требованием подчиняться внешним социальным нормам. В процессе воспитания ребенка наказывают поведением, противоречащее нормам, и вознаграждают за их соблюдение. Этическое сознание рождается в процессе самообразования, развития личности, иногда во взаимоотношениях с мастером. Тогда верность ему ассоциируется не с каким-то внешним давлением, а с личной мотивацией. Как бы то ни было, суперэго также содержало этот элемент в форме стремления к идеальному «я».
План счастливого дня для мужчины
Эта стадия развития приводит к индивидуализации и, следовательно, к дальнейшему независимому процессу открытия и реализации ценностей в человеческой жизни.
Это выражение большей зрелости и независимости в поисках профессии и ценностей, на которых человек желает основывать свою жизнь, чтобы лучше развиваться в служении другим людям …
Человека, руководствующегося моральной совестью, можно сравнить с наемником, который только выполняет чужие приказы. Этическое сознание возникает у людей, которые не только приспосабливаются к внешним требованиям, но также могут жить в измерении бескорыстного дара «я».
Эти интуиции в некотором роде совпадают с мыслью автора «Духовных упражнений», который рекомендовал, чтобы духовный наставник в сопровождении ретританта в контексте его призвания не склонял его к какому-либо выбору.
Совесть в моральном богословии
Моральное богословие определяет совесть как внутреннюю силу человека, благодаря которой человек может морально оценивать свое поведение. Согласно наиболее богословскому определению, это голос Бога в человеке.
Образ Бога будет влиять на то, как человек воспримет полученное сообщение.
Его отправитель — строгий и недоступный Законодатель или милосердный Отец, озабоченный судьбой блудного сына. Самовосприятие также будет влиять на сообщение. И то и другое обычно формируется разными социальными взаимодействиями.
Типы совести
С этой точки зрения совесть может быть широкой, если она может все объяснить, а понятие греха сводится только к редким грубым проступкам. «Я никого не убивал и не грабил, поэтому мне не на что жаловаться …» — такое заявление иногда можно услышать. Однако оно не включает в себя более тонкие аспекты жизни, даже в отношениях с близкими или в плане выполнения государственных обязанностей.
Почему судьба семьи на 90% зависит от женщины
Совесть тоже может быть узкой. Это происходит у людей, которые чувствуют себя виноватыми, когда замечают собственные недостатки, даже в небольшом, иногда не полностью осознанном, поведении.
Также есть скрупулезная совесть, когда человек видит и переживает свой грех даже там, где объективно его нет.
Здесь начинается область клинической психологии. С этой точки зрения, в случае сильных моральных сомнений можно говорить о тревожно-невротических расстройствах.
Случалось, что приходил пациент по предложению своего бессменного духовника. Священник замечал, что простое наставление кающегося относительно того, что есть грех, а что нет, только на мгновение облегчило его. Через несколько недель этот человек вернулся к духовнику с дальнейшими болезненными сомнениями и страхом, что его непроизвольные спотыкания в жизни без какого-либо тщательно продуманного искупления могут быть непростительны …
Помимо этих типов совести, существует еще и ошибочная совесть. И по сей день поражают кадры со скрытой камеры полицейского фургона-ловушки, в которую вломился вор и перекрестился, прежде чем запустить двигатель угнанной машины … Человеческая мысль может идти извилистыми дорогами, когда кто-то просит Бога о помощи в ситуации нарушения Его седьмой заповеди.
Другим примером такой совести могут быть попытки заказать мессу для счастливой операции, которая оказывается … абортом … И случается, что такие просьбы о мессе время от времени возникают.
Духовное формирование
Поскольку совесть — это внутренний инструмент измерения собственного поведения, чтобы быть эффективным, она должна быть связана с истиной. Это, в свою очередь, означает соответствие некоторой внутренней субъективной оценки заповедям и объективному нравственному порядку. Это требует работы над точностью показаний собственной совести. Поэтому их можно и нужно откалибровать и установить диапазон их действия.
Как вырастить счастливых людей: 10 шагов, подтвержденных наукой
Христианская духовность предлагает множество эффективных средств для этого. Они направлены как на все большее познание Бога и Его ожиданий от христианина, так и на еще более точное понимание принципов христианской морали.
В работе над первым измерением может помочь чтение Священного Писания и размышление над его отдельными фрагментами. Вот путь духовных упражнений может оказаться особенно полезным. И не только в духовном смысле, но и в клиническом. Опытный психотерапевт, который занимался психодинамическим направлением, упомянул пациента с серьезным расстройством личности, который, помимо интенсивной терапии, также следил за игнатианским ретритом.
Во втором измерении может быть полезно, поразмышлять о заповедях Бога, нравственном учении Церкви и использовании различных проверок совести. Также может быть полезным участие в ретритах, которые углубляют понимание принципов христианской жизни в различных ее сферах.
Третье измерение более личное. Поэтому наиболее эффективной здесь является индивидуальная помощь, например, в диалоге с супругом, духовное наставление, участие в группе обмена или исповеди, желательно с обычным духовником.
С другой стороны, когда кто-то обнаруживает психические заболевания, с которыми он не может справиться, поддержка психотерапевта также может быть полезной.
Приметы времени
Социальный контекст, в котором живет человек, также влияет на восприятие совести. Людей постоянно бомбардируют различными идеями, которые пытаются предложить нам различные пути к нашему собственному нравственному выбору. Существуют также социальные разрешения на неевангелическое поведение.
Психология денег: почему одни богаты, а другие нет
Сегодняшняя область, требующая исключительной прозрачности, — это проблема сексуального насилия со стороны священнослужителей, которые нарушили свое призвание. Несмотря на попытки разоблачить их деятельность, многие из них за эти годы остались безнаказанными. Для лиц, принимающих решения, которые знали об этом, экологическая солидарность и страх потерять репутацию учреждения стали более важными, чем защита и компенсация уязвимых жертв. Таким образом, произошло искажение понимания не только евангельских ценностей, но и универсальных прав человека.
Сексуальные скандалы в церкви являются примером такой эрозии совести и бросают тень на образ общества, которое учит и пытается сформировать сознание. Таким образом, существует постоянная необходимость смотреть на различные проявления деградации совести как в Церкви, так и в любой другой среде.
Корпоративный менталитет грозит его исказить. Чуткость к знамениям времени и мужество в борьбе с естественным сопротивлением переменам могут открыть путь к необходимым реформам, которые сделают голос совести более ясным и понятным.
Психолог объяснил, почему человека иногда грызет совесть
А также рассказал о причинах возникновения этого чувства
Когда человеку очень стыдно за какой-то поступок, обычно говорят, что он испытывает муки совести. А если индивидуум преступает некие общепринятые нормы морали, его могут назвать бессовестным. «Личная совесть – лучший контролер» — учили плакаты в общественном транспорте времен СССР, напоминая гражданину о необходимости бросить монеты в кассу или прокомпостировать талон.
Так что же такое совесть, о которой в той или иной форме говорят с древних времен? И почему одних людей в похожих условиях она буквально есть поедом, а другие не испытывают и тени нравственных мук? Об этом мы беседуем с клиническим психологом, основателем школы психологического боя «Валаал» Валерием Ивановским.
— Валерий Валерьевич, как объяснить феномен совести с точки зрения психологии?
— Я думаю, что совесть является краеугольным камнем социального процесса. Именно поэтому, мне кажется, данному вопросу уделяли внимание многие ученые и философы. Пожалуй, наиболее глубоко тему раскрыл Иммануил Кант в своем труде «Основы метафизики нравственности». Оставим критику различных взглядов на предмет нашего разговора в стороне, однако хочу отметить, что многие исследователи помещали совесть внутрь человеческого сознания. А она, как я предполагаю, находится вне его.
— Но если «нравственный закон» не внутри нас, то, где же еще он может находиться?
— Односложно на этот вопрос не ответить, нужно вспомнить историю развития человеческого общества. Как мы с вами уже говорили, человек занимает особое место в иерархии живых существ. Миллионы лет мы, как и все живое, развивались в рамках биологической эволюции, где действуют постулаты, описанные Чарльзом Дарвиным и его последователями.
Однако на определенном этапе развития, около 50 тысяч лет назад, доминанта нашего существования переместилась из мира биологического в мир социальный. И на данном историческом отрезке человек существует как будто бы в двух мирах: с одной стороны, мы живем в мире физическом, где правят биологические законы и древние инстинкты, с другой – надстройкой к ним появились законы социальные.
Нюанс здесь в том, что биологические законы объективны, они действуют вне зависимости от желания человека. А вот законы социального общежития, если можно так выразиться, рукотворны, их создает сам человек в рамках логики социально-исторического развития. Эти законы на протяжении веков существования социума постоянно меняются.
Логика биологической и социальной эволюции отличаются принципиально. Цель эволюции биологической – обеспечение выживаемости конкретной особи, конкретного индивида. В рамках этого процесса, длившегося, как мы уже говорили, миллионы лет, появился уникальный человеческий организм с его совершенными механизмами адаптации к различным условиям окружающей среды.
Цель социальной эволюции – выживание общества в целом, а не конкретного его представителя. То есть, здесь мы наблюдаем полное противоречие требованиям биологии. Поэтому для существования общества необходимы квазиинстинкты, равные безусловному инстинкту в животном мире, которые позволяли бы не просто сохранять общество, но и развивать его. Приставку «квази» используем потому, что это не инстинкт в прямом смысле слова, а некая конструкция, модель поведения, принятая в обществе. Одной из таких конструкций, собственно, и является совесть.
— Так почему же совесть – не внутренний, а внешний контролер?
— Мы с вами не раз обсуждали, что человек приходит в мир с абсолютно «чистым» сознанием. Затем родители в сенситивный период (до 7 лет) «загружают» ребенку социальный шаблон поведения, в котором, собственно, содержится набор базовых установок и правил, принятых в обществе; в этом возрасте также формируется эмоциональное отношение к себе и к окружающему миру. Ребенок воспринимает данную информацию бессознательно, без критики – просто запечатляет, а в течение жизни воспроизводит «привитые» ему способы реагирования на те или иные ситуации.
Некоторые нюансы шаблона в конкретной семье (и в конкретной культуре) могут отличаться, однако базовые, мировоззренческие установки, как правило, схожи: например, осуждение лжи, воровства, убийств. То есть, я говорю о неких общих этических нормах, одинаковых для представителей разных стран, культур и наций.
В этом плане совесть — своеобразный инстинкт группового выживания, важный элемент заложенной в каждого человека социальной программы. Это императивный набор поведенческих постулатов, который интериоризируется по мере взросления и социализации ребенка. А постулаты эти говорят о том, что свои личные интересы нужно подчинять интересам общества. В зависимости от конкретной культуры это может выражаться в религиозных догмах, в писанных или неписанных законах и правилах, но суть всегда одна: совесть – это некая система контроля, которая позволяет человеку затормозить свои биологические инстинкты для того, чтобы позволить выжить обществу в целом, чтобы направить часть своей энергии на создание группового блага, а не индивидуального.
Думаю, понятнее будет на примерах. Вспомним подвиг Александра Матросова, который закрыл своим телом амбразуру ДЗОТа. Он погиб, а его товарищи выжили и выполнили боевую задачу. История знает и массу иных примеров, когда люди жертвовали своей жизнью ради других. Да и сейчас таких случаев масса: например, когда совершенно случайные люди спасают гибнущих на пожаре или тонущих в ледяной воде. Вот вам социальный инстинкт в действии: биология диктует, что для сохранения собственной жизни нужно быть подальше от источника опасности, однако этические установки требуют обеспечить выживание других.
Резюмируем: совесть можно рассматривать как некий комплекс реакций, сформировавшийся в результате социально-исторического развития общества. Поэтому бессмысленно искать ее «внутри» человека: этические законы формируются социумом и действуют на человека извне.
— Почему же тогда в рамках одной культуры, а нередко в рамках семьи, одного человека за некий поступок совесть грызет, а другой живет, как ни в чем не бывало?
— В начале нашего разговора мы уже вспоминали, что по пути биологической эволюции человечество двигалось миллионы лет, а история социальной эволюции насчитывает не более 50 тысяч лет.
В масштабах Вселенной это, наверное, доли секунды. То есть, на фоне древних биологических инстинктов социальные инстинкты, по сути, еще только формируются, поэтому нет ничего удивительного в том, что они иногда дают сбой. В случае, допустим, непосредственной угрозы жизни человека, или при каких-либо других воздействиях внешней среды, которые превосходят адаптационные возможности психики, человек редуцирует к более простым способам реакции – то есть, к биологическим инстинктам.
Почему так происходит – зависит от конкретики. Возможно, в силу разных причин ребенок оказался недостаточно социализирован, и с этим «багажом» он вступил во взрослую жизнь; также может быть, что дезадаптационные процессы начались под воздействием каких-то внешних или внутренних факторов. Результат же один: ослабление социальных надстроек и откат к биологии. Ни к чему хорошему это, как правило, не приводит: многочисленные примеры и исследования показывают, что счастья и внутренней гармонии человек может достичь только в том случае, если он работает на пользу общества, семьи, близких.
— Не могу не спросить о влиянии на совесть социокультурных моментов. Ведь идентичное поведение в одной традиции может быть поощряемо, а в другой, наоборот, осуждаемо.
— Думаю, все зависит от местоположения наблюдателя. Несмотря на различия, практически все культуры схожи в своих базовых законах, потому что социальная эволюция, как и биологическая, предъявляет одни и те же требования. По сути, социальная эволюция – это продолжение биологической, только другими методами. И в том, и в другом случае цель – выживание и продолжение рода, поэтому и набор инструментов будет схожим.
В деталях разные культуры, конечно, отличаются: где-то, например, громкий эмоциональный разговор приветствуется, а где-то осуждается. Они формируются под влиянием климата, ландшафта местности, особенностей трудовой деятельности населения – все это накладывает на них свой отпечаток. Есть разные ступени развития, поэтому эксперты говорят о примитивных и высокоразвитых культурах. Однако базовые ценности везде схожи, они закреплены в правовых и этических нормах: нельзя воровать, нельзя убивать, о своих близких нужно заботиться, а свою страну требуется защищать, дети – наше будущее, и так далее.
То есть, при некоторых различиях присутствует общий свод постулатов, выработавшихся в процессе социальной эволюции, который обеспечивает выживание и развитие общества.
— Получается, сама логика эволюции диктует именно гуманистический путь развития человека?
— Абсолютно, верно. Мы уже упоминали, что индивидуум может достичь гармонии и счастья только в том случае, если он живет в первую очередь для других: об этом говорится в религиозных доктринах и философских концепциях, это подтверждает психологическая практика и научные исследования. Есть немало примеров, когда у богатых людей, добившихся в материальном плане, казалось бы, всего, начинается эмоциональное выгорание. Несмотря на изобилие, они не ощущают себя счастливыми. Преодолев этот внутренний кризис, миллиардеры открывают благотворительные фонды, или же начинают помогать окружающим в какой-либо иной форме. Смысл же один: эгоизм, жизнь для себя, работа исключительно на материальный достаток приводит человека к экзистенциальному тупику, выход из которого – служение обществу.
Совесть в данном случае является инструментом самоконтроля, который подводит человека к тому, что он должен уходить от своих биологических корней и жить по законам социума. Если его деятельность направлена на общественное благо, а не на стяжательство, человек испытывает радость, счастье, удовлетворение. Если же индивидуум с этого пути уклоняется, то негативные эмоции, так называемые угрызения совести, сигнализируют ему, что он неправ. Причем совесть как нравственное чувство находится в прямой зависимости от уровня социализации, образования и развития человека.
— Почему?
— Все просто: чем меньше социализирован человек, тем ближе он к своему биологическому началу. Социализация же происходит с возрастом. Во-первых, это сензитивный период – до 7 лет, когда человек «впитывает» социальный шаблон, определяющий его мировоззрение. Во-вторых, это школа, вуз, ведь образование – тоже социальное научение. В-третьих, человек приобретает жизненный опыт; на основе этих трех составляющих и формируется личность.
С обретением новых знаний и опыта человек социализируется все больше и больше, его некогда дискретная картина мира становится дискурсивной. Проще говоря, он стремится к осознанности, понимает, как устроен мир, пытается постичь причины и следствия происходящих событий. Человек, идущий по пути самосовершенствования, как правило, гармоничен и счастлив. И совесть его не грызет – он просто не дает ей повода для этого.
Может ли совесть быть злом?
Источник: участники MaxPixels/MaxPixels
Большинство нерелигиозных интерпретаций совести берут пример с Зигмунда Фрейда, который решил назвать человеческую совесть суперэго , чтобы сопровождать их id и эго . В этой схеме ид человека является первичным — его можно различить при рождении и функционировать до того, как успеют развиться его эго и суперэго.
Ид, которому не хватает логического знания реальности или ее поведенческих ограничений, побуждает новорожденных добиваться того, чего они хотят, без каких-либо этических соображений.
Они действуют импульсивно и порой безрассудно, потому что не могут понять, как их действия повлияют на них самих или других.
Младенцы не могут считаться аморальными, поскольку (как и наши любимые домашние питомцы) они не имеют представления о моральных основах своего поведения. Так что их более точно рассматривать как доморальные или аморальные. Хотя многие взрослые из-за своей бессознательной привычки к проецированию могут усматривать в своем поведении моральный компонент, тем не менее такое поведение заслуживает того, чтобы его считали невиновным.
Когда в возрасте около 5 лет суперэго ребенка обрело форму, его ид, в некотором смысле, встретило свое соответствие. Но — и это необходимо понять — хотя мы обычно оцениваем чье-либо суперэго как присущее людям, как преимущественно генетическое или биологическое, на самом деле это не так. По сути, это составлено или сформировано из того, что дети узнают в основном от своих опекунов, а также от других родственников, братьев и сестер, сверстников, соседей, учителей и общества.
И слишком молодые, чтобы испытать собственную власть, они некритически принимают то, что практически все, кто старше, говорит им, является «правильным» способом поведения.
Подумайте, если вы выросли в гитлеровской нацистской Германии. В такой авторитарной культуре моральные послания, которые вы, вероятно, получили, привели бы к развитию у вас так называемого «злого суперэго», основанного в основном на антисемитских предубеждениях, систематически насаждаемых внутри вас. По иронии судьбы, моральная сущность того, кем вы были, не отражалась бы в вашем предвзятом мировоззрении. И повторение того, что внешне казалось вам этичным, заставило бы вас действовать неэтично.
В поисках жизнеспособных компромиссов между Ид и Супер-Эго, Эго стремится интегрировать эти две крайности, чтобы вы не испытывали постоянного разочарования. В то время как Эго (которое первоначально развивается в течение первых трех лет ребенка) руководствуется, как и Ид, принципом удовольствия, оно отличается тем, что серьезно принимает во внимание социальные нормы, которые контролируют последствий поведения, стремясь избежать чего-либо.
это может привести к общественному осуждению или наказанию.
То, как Ид, Эго и Супер-Эго работают в унисон, удачно подытоживает «mrr5641» (сайты Университета штата Пенсильвания), который пишет:
По существу, без Эго и Супер-Эго мы все дети, без Ид и эго, мы все нереалистичны [то есть чрезмерно идеалистичны]. Без ид и суперэго у нас нет ни желаний, ни морали. Все три компонента имеют решающее значение, и без них люди не были бы такими, какие они есть.
Иногда писатели определяют совесть и суперэго как воплощение тонких, хотя и пересекающихся различий; в других случаях они определяют эти два термина как синонимы. Учитывая такие расхождения в характеристиках, здесь имеет смысл просто использовать эти два тесно связанных термина взаимозаменяемо, хотя следует добавить, что авторы, придерживающиеся теологического (то есть дофрейдовского) подхода, склонны использовать исключительно моральное обозначение совести.
Если суперэго человека каким-то образом не испорчено обществом (например, сексистским, эйджистским или расистским), нарушение суперэго ведет к чувству вины.
И эту вину можно считать здоровой или болезненной, а также чрезвычайно сложной для этической оценки.
Один головокружительный пример этой трудности в оценке того, насколько чья-то вина морально оправдана, разъясняет психоаналитик Дон Карвет. Этот автор подчеркивает, что то, чему нас учат как аморальное, может противоречить более естественной морали того, что мы хотим или чувствуем — как проистекающей из наших либидинозных наклонностей, а также наших самых влиятельных привязанностей. Вот весьма сжатый загадочный пример Карвета:
У женщины, «миссис Б», было несколько захватывающих однополых связей в колледже, но к выпускному курсу она решила встречаться исключительно с мужчинами. Вскоре после выпуска она вышла замуж, устроилась на работу и родила сына. Но впоследствии она начала воспринимать свою домашнюю и рабочую жизнь как «рутинную, скучную и пустую», кульминацией которой стала вялотекущая депрессия. Несмотря на то, что она любила своего мужа и ребенка, ни терапия, ни антидепрессанты не избавили ее от недуга, поскольку она обнаружила, что все чаще фантазирует о том, чтобы снова быть с женщинами.
В конце концов, она завела гомосексуальную внебрачную связь, но мысль о выходе из брака и «раскрытии» наполняла ее стыдом. Поэтому она решительно пыталась подавить свои лесбийские интересы, тем более стараясь, чтобы ее брак был достаточным для нее. Тем не менее, эта новообретенная решимость привела только к возвращению ее депрессии, что указывало на то, что, учитывая ее ценности, она не могла сразу действовать нравственно и в гармонии со своей природой. Ощущение, что она жила во лжи, казалось, что ее суперэго было непреклонно гетеросексуальным (или даже гомофобным), заставляя ее жить обманчивой жизнью и отрицать свое истинное «я».
В данном случае проблема миссис Б была не столько психиатрической, сколько моралистической или экзистенциальной. Как следствие, несколько лет анализа не смогли адекватно решить ее ключевую и хронически беспокоящую проблему. Поэтому, стремясь — «морально» — быть тем, что она считала хорошим человеком, она безнадежно боролась с самой собой. И, учитывая неразрешимый конфликт между ее Ид, Эго и Супер-Эго, ее глубоко обеспокоенная совесть не могла быть счастливой.
Вечная головоломка миссис Б. показывает, как мораль соотносится с точкой зрения или предубеждением человека. Кто-то другой в ее ситуации мог бы прийти к выводу, что лично оставаться в отношениях было «недобросовестностью» чувствует себя таким неправильным, и поэтому единственный способ действовать честно — это поделиться своим конфликтом с супругом и (надеюсь, избавившись от чувства вины) начать новую жизнь, искренне отражающую их природу.
В заключение скажу, что ваша этическая система, если ее понимать с натуралистической, эмоциональной точки зрения, может быть более достоверной — и уж точно более достоверной — чем моральное чувство, полностью основанное на суперэго. Иметь деградировавшее, вялое Супер-Эго может быть вредно, но столь же невыгодным может быть обладание Супер-Эго, настолько тираническим, что оно отказывается позволить вам вести жизнь, соответствующую вашим врожденным пристрастиям.
Таким образом, последний вопрос заключается в том, можете ли вы позволить себе моральный авторитет действовать не просто в соответствии с указаниями авторитарного Супер-Эго, а в соответствии с удачным сочетанием Эго и Супер-Эго, которое, не попирая нужды или права других, комфортно позволяет вам действовать в ваших интересах.
Примечание. Мой первый пост на эту тему был посвящен тому, как исторически творческие писатели рассматривали добро и зло как относительные, в то время как богословы считали эти очевидные абсолюты непоколебимыми. Мой следующий (и последний) пост на эту тему будет посвящен моральным объяснениям, характерным для людей, стремящихся оправдать неэтичное поведение, в котором они не могут признаться.
© 2022 Leon F. Seltzer, Ph.D. Все права защищены.
Как люди избавляются от совести
Возможно, самым большим сюрпризом последних десятилетий стало открытие, что, несмотря на обильное поощрение обществом сознательного поведения, многие люди могут избавиться от совести так же легко, как и пальто. Они делают больше, чем сбрасывают его, они становятся абсолютными циниками, изображающими из себя абсолютных святых.
Как они это делают? В чем их секрет? Неужели эти полные придурки искренне верят, что они святые? Они такие тупые? Или они настолько циничны, что могут притворяться святыми, не морщась? Не тупой, а прикидывается тупым, как умная лиса?
Я начинаю подозревать, что происходит геймификация жизни, отношение к жизни как к игре.
Хотя жизнь имеет много общего с играми, это не так. Игры самодостаточны, а жизнь — нет. Что происходит в играх, остается в играх. Если мы проигрываем или умираем в игре, в действительности это не имеет никаких последствий, кроме небольшого разочарования. Когда игра заканчивается, мы преодолеваем ее и продолжаем жить дальше. Напротив, жизненные решения имеют последствия, последствия, которые рикошетом отражаются во всех направлениях, предвидимых или нет.
Даже самые сложные игры в фундаментальных отношениях проще жизни. Правила и цель игры просты. Понятно, кто выиграл, а кто проиграл. Мы знаем свой счет, и наша единственная цель — максимизировать его. В жизни мы больше идем на компромисс, чем на максимизацию. В большей части того, что мы делаем, есть компромиссы. В игре жизни, которая, опять же, не является игрой, нет ни одного объекта.
Учитывая относительную простоту игр, возникает соблазн относиться к жизни как к игре, и многим это сходит с рук. Они утверждают, что есть один простой объект жизни на той или иной арене.
Они игнорируют последствия своих действий, выходящие за рамки их счета.
Когда мы слышим, что жизнь — это всего лишь игра, мы можем расслабиться. Эй, ничего страшного. Всего лишь игра. Или мы можем волноваться, потому что никто не любит, когда с ним играют. Слышите двойственность? Жизнь — это всего лишь игра, но, пожалуйста, не играй в игры.
Многие задания выполняются как игры. Бизнес – это максимизация прибыли. Юристы пытаются максимизировать выигрыши и оплачиваемые часы. Политики, часто обученные бизнесу и праву, могут чередовать две игры — закулисную хитрость и публичное морализаторство. Цель закулисной игры проста. Максимизируйте прибыль любыми способами, используя очки в деньгах, власти и статусе. Цель публичной игры тоже проста. Максимизируйте внешний вид супергероя любыми необходимыми средствами, набирая очки за то, что вы выглядите мудрым, возвышенным, святым и сильным.
Две противоположные игры. Вы выигрываете одну, играя роль дьявола, а другую — играя роль ангела.
Поскольку игры автономны, политики могут чередовать эти две игры, не замечая, что они противоположны. На публике они могут чувствовать себя святыми победителями, потому что подобны Иисусу или Моисею, ведущим свой народ из рабства в землю обетованную. Затем они переключаются, удаляясь в свое заднее логово, где они чувствуют себя хитрыми победителями, такими как Гордон Гекко или Берни Мэддофф. Это всего лишь игра или, вернее, две противоположные игры. Победа в обоих — это все, что имеет значение.
Чередование между играми закулисных циников и публичными святыми не ограничивается политиками. Руководители корпораций и духовные лидеры часто имеют свои личные интриги и общественное высокомерие. И это заразно. Корпоративные сотрудники и духовные последователи учатся на собственном примере, как ведется игра — как будто это священная война. Для таких святых нет дела слишком грязного, вся беспощадность, корысть, беззаконие войны и вся небесная добродетель святости.
Последователи и идеологи культа быстро учатся подражать своим лидерам.