Теория агрессии лоренца: Теория агрессии Конрада Лоренца. Анатомия человеческой деструктивности

Содержание

Этологический подход к пониманию сущности и причин агрессии человека

В истории зарубежной психологии имеются различные подходы к пониманию и объяснению сущности и причин агрессивного поведения человека. Несмотря на различия, отмечается стремление выработать единую теоретико-методологическую основу для изучения человеческой агрессии, интегрировать различные концепции для разработки новых, перспективных технологий исследования этого явления. В современной зарубежной психологии наблюдается отказ от абсолютизации какого-либо одного фактора, детерминирующего человеческую агрессию. Возросла роль факторов природной и социальной среды в возникновении агрессии. Имеется тенденция к многофакторному пониманию причин агрессии, в котором учитываются различные ее детерминанты.

Описание и объяснение природы человеческой агрессии в зарубежной психологической науке раскрывается в нескольких теориях, наиболее распространенными из которых являются инстинктивные концепции, берущие свое начало еще от З.

Фрейда и К. Лоренца, теория фрустрации (Дж. Доллард, Н. Миллер и др.), теории социального научения (А. Бандура), теория социального влияния (Дж. Тедещи и др.), теория переноса возбуждения, когнитивные модели агрессивного поведения и др.

В представленной работе мы рассмотрим этологический подход к пониманию агрессии и агрессивности человека, начало которому было положено в трудах К. Лоренца. Отмечая, что термин «агрессия» чрезвычайно часто употребляется в самом широком контексте, К. Лоренц писал, что «для обывателя понятие агрессии связано с самыми разнообразными явлениями обыденной жизни, начиная от драки петухов и собак, мальчишеских потасовок и т.п. и заканчивая в конце концов войной и атомной бомбой» [4. С. 221]. В теории К. Лоренца агрессия человека уподобляется агрессии животных и объясняется это чисто биологически – как средство выжить в борьбе с другими существами, как средство защиты и утверждения себя, своей жизни через уничтожение или победу над соперником.

Этологический подход исходит из биологизаторской трактовки агрессии как особого врожденного инстинкта и, по сути, представляет собой модернизированную форму социального дарвинизма. Именно поэтому его и следует рассматривать как исторически первую в идейном плане попытку объяснения природы агрессии – через прямую аппеляцию к биологической природе человека. В основе этого подхода лежит известный постулат учения Ч. Дарвина, гласящий: изменить человека относительно его биологической наследственности и врожденных наклонностей можно лишь в той мере, насколько это реально в результате естественного отбора и специальных упражнений [6. С. 8].

Основными представителями этологического подхода явились К. Лоренц, Т. Томпсон, Р. Ардри, Дж.П. Скотт. Они развивали идею присущей человеку врожденной инстинктивной агрессивности и доказывали, что эволюция так и не выработала в людях способности и потребности в обуздании своих инстинктов.

Р. Ардри прямо писал, что человек «генетически запрограммирован на совершение насильственных действий», и что он «бессилен против инстинктов собственной природы», которые «неотвратимо ведут его к социальным конфликтам» (Bandura A., 1973).

Следуя сформулированному Торпом (Torp, 1966) ошибочному положению о том, что « вряд ли в поведении животных можно найти хотя бы один аспект, который не имел бы отношения к проблеме поведения людей», этологи рассматривают агрессивное поведение людей как спонтанную врожденную реакцию. Эта точка зрения нашла отражение в трудах К. Лоренца. К. Лоренц (Lorenz K., 1966) писал, что внутривидовая агрессия у людей представляет собой совершенно такое же самопроизвольное инстинктивное стремление, как и у других высших позвоночных животных. По его мнению, в организме человека, как и животного, накапливается своего рода энергия агрессивного влечения, причем накопление происходит до тех пор, пока в результате соответствующего пускового раздражителя она не разрядится.

В качестве примера К. Лоренц указывает на подростка, который при первом знакомстве со сверстником сейчас же начинает с ним драться, поступая так же, как в аналогичном случае поступают обезьяны, крысы и ящерицы. К. Лоренц пишет, что агрессия является «подлинным инстинктом – первичным, направленным на сохранение вида» [7. С. 39].

В рамках этологического подхода агрессия рассматривается как целесообразный инстинкт, выработанный и закрепленный в процессе эволюции. К. Лоренц утверждал, что существует связь между «естественной историей агрессии», описывающей влечение к борьбе у животного, влечение, направленное против своих сородичей, и «агрессиями в истории человечества». Более того, он ясно высказался в пользу биогенетической природы агрессивности человека, заявляя, что «пагубный по своим размерам агрессивный инстинкт, который как дурное наследие и по сей день сидит у нас, у людей в крови» был пронесен через многие тысячелетия как результат генетической селекции (K.

Lorenz, 1965).

Агрессия, по К. Лоренцу, является инстинктом не смерти (как, например, у З. Фрейда), а сохранения жизни и вида, и поэтому, таким же инстинктом, как и все остальные. Дискутируя по поводу учения З. Фрейда об инстинктах, К. Лоренц пишет: «Агрессия, проявления которой часто отождествляются с проявлениями «инстинкта смерти», — это такой же инстинкт, как и все остальные, и в естественных условиях так же, как и они, служит сохранению вида и своей жизни [4. С. 5].

В этологии выделяется несколько функций внутривидовой агрессии (Tinbergen N, 1993, Lorenz К., 1994). К ним относятся: функция территориальности, функция полового отбора, родительская функция, функция иерархии, функция партнерства и др. Лоренц подчеркивает роль агрессии во взаимодействии инстинктов внутри организма. «Агрессия играет роль в концентре инстинктов; она бывает мотором – «мотивацией» — и в таком поведении, которое внешне не имеет ничего общего с агрессией, даже кажется ее противоположностью» [7. С. 39].

Человек унаследовал от «братьев своих меньших» инстинктивные механизмы включения, реализации и завершения агрессивного поведения( обеспечивающееся определенными мозговыми структурами), а также субъективно положительный эмоциональный компонент его (воодушевление, подобное инстинктивному триумфальному крику седых гусей), способный стать автономным мотивом агрессии [11].

К. Лоренц считает, что между различными человеческими популяциями все же имеются различия в их изначальной (врожденной) степени агрессивности, что сложилось в результате естественного отбора. В качестве примера чрезвычайно агрессивного народа он приводит племя индейцев Юта. По мнению Лоренца, человек агрессивен, т.к. произошел от приматов. Поскольку последние являются травоядными животными, то у них совершенно отсутствует присущий хищникам «инстинкт убийцы». У хищников для сохранения вида должен был в результате эволюции возникнуть механизм, тормозящий внутривидовую агрессию, т. к. «инстинкт убийцы», направленный на себе подобных привел бы к полному вымиранию вида. У гоминидов же необходимости в таком механизме не было (природа не могла предусмотреть, что в руках «голой обезьяны появится смертоносное оружие) [4].

Инстинктивная природа человеческой агрессии отстаивалась также в психоаналитической модели З. Фрейда. З. Фрейд выделил два фундаментальных инстинкта – инстинкт жизни (созидательное начало в человеке, Эрос) и инстинкт смерти (Танатос – начало разрушительное, с которым и связывается агрессивность). Влечение к смерти, по З. Фрейду, побуждает к саморазрушению, и агрессия является механизмом, благодаря которому это влечение переключается: разрушение направляется на другие объекты, в первую очередь, на других людей. Мак Даугол (1926) в качестве причин агрессии признавал «инстинкт драчливости», заложенный в человеке от природы. Мюррей (1938) в число первичных потребностей человека ввел и потребность в агрессии, побуждающую искать случаи атаковать с целью принести вред.

А. Маслоу в своей монографии «Мотивация и личность» провел анализ проблемы, является ли деструктивность инстинктоидной. Под инстинктоидными Маслоу понимает свойства личности, несводимые к инстинктам, но имеющие некоторую природную основу. Маслоу сделал заключение, что агрессивность – не инстинкт, но инстинктоидна, т.е. подобна инстинкту [3. С. 171].

К. Лоренц считает, что сравнение человека с животным «не покажется столь обидным, если рассмотреть разительное неумение человека управлять своим поведением по отношению к представителям своего же биологического вида», и что в этом отношении человек «не совершил ни малейшего прогресса в деле овладения самим собой». К. Лоренц полон пессимизма в отношении силы здравого смысла и чувства ответственности современного человека: «Имея в руках атомные бомбы, а в центральной нервной системе – эндогенные агрессивные инстинкты вспыльчивой обезьяны, современное человечество основательно утратило свое равновесие [10.

С. 109].

К. Лоренц, как и З. Фрейд, считает, что человеку не дано справиться со своей агрессивностью, он может только направить ее в нужное русло [4]. К. Лоренц пишет, что «в душе инстинкт агрессии – наследство человекообразных предков, с которым его рассудок не может совладать», главная опасность инстинкта состоит в его спонтанности [7. С. 39]. Вместе с тем Лоренц все же допускает возможность регуляции человеческого поведения и отводит определенную роль воспитанию, возлагает надежды на усиление моральной ответственности за свое будущее. Настораживает тот факт, что опирающиеся на работы Лоренца другие исследователи не только поддерживают инстинктивную природу агрессии, но и утверждают, что люди при всем желании не в состоянии осуществлять контроль над проявлениями своей агрессивности [9. С. 10].

Подход К. Лоренца к пониманию и объяснению феномена агрессии критиковался как самими этологами (R.F. Hindd, 1994), так и психологами (A. Montaque, 1968, 1976) не только за рискованный перенос на человека результатов, полученных в исследовании животных, или за утверждение о снижении уровня агрессии человека путем различных состязаний, но и за недостаточное фактическое обоснование.

С позиции социально-исторического детерминизма этологов критиковал В. Холличер. На богатом историко-антропологическом материале он убедительно показал, что отождествление процессов функционирования животного мира и человеческого общества ведет к затушевыванию не только социальных факторов, но и практически всех иных образований, которые свойственны человеку как общественному существу [10]. Есть и другие веские аргументы: так, например, до сих пор не обнаружены прогнозировавшиеся этологами «гены агрессивности», нет никакого реального подтверждения и представлениям К. Лоренца об особой «агрессивной энергии» животных и человека. Некоторые критики постоянно упрекают этологов в том, что в своих теоретических построениях они откровенно забывают об очевидной изменчивости человеческого поведения и, в частности, о вариативности человеческих проявлений агрессии [6. С. 9].

Отечественные психологи также выступали с критикой этой теории. Н.Д. Левитов отмечал необходимость подчеркивания различий между агрессивным поведением животных и человека: первое понятие всецело остается в рамках сугубо биологических закономерностей, в то время как агрессивное поведение группы людей или конкретного человека определяется социальными, общественно-историческими условиями. Ф.В. Бассин справедливо писал, что само употребление одного и того же термина в применении к агрессии животного и агрессии человека – неоправданно и вносит путаницу. Это два различных феномена. «Что общего, — указывал он, — между склонностью зверя нападать на собратьев, опирающейся на инстинкты, индивидуальной и агрессией как общественным явлением у человека?» [1. С. 55]. Такие экстраполяции неверны уже хотя бы потому, что проблемы агрессии и насилия в человеческом обществе не могут быть решены исключительно с помощью врожденных биологических факторов [8. С. 85].

Другой известный натуралист А. Сторр обогатил наблюдения и выводы К. Лоренца другими аспектами. В своей книге «Человеческая агрессивность» (1968) он придерживается мнения Лоренца и подчеркивает, что «…у человека, как и у других животных, агрессивное стремление является устойчивой наследственностью, от которой невозможно избавиться и которая является абсолютно необходимой для выживания (Storr A., 1996). Он раскрывает положительную функцию агрессивности, которая стремится к сохранению вида и отдельного индивида. А. Сторр делает вывод о том, что «физиологический механизм агрессивности, агрессивное переживание и поведение, являясь на самом деле «инстинктивными» в том смысле, что это природная автоматическая возможность, которая легко разгорается» (Storr A., 1966).

Следует отметить, что объяснение агрессивности в рамках теории Лоренца-Сторра является достаточно упрощенным, так как при сравнении поведения человека и животного не учитывается очень серьезный аспект, а именно то, что социальное влияние и обучение играют несомненно большую роль в развитии человека, чем животных.

В соответствии с современным пониманием, с точки зрения этологии, агрессия, будучи инстинктивно предопределенным и социально обусловленным поведением, напрямую связана с удовлетворением важных жизненных потребностей. Блокирование одной из них вызывает усиление агрессивных тенденций. На уровне индивида патологический или непатологический характер агрессии определяется как соответствующим качеством фрустрируемых потребностей, так и количественными характеристиками агрессивного поведения, а, кроме того, — его социальной направленностью [11].

Как отмечают Ю.С. Шевченко, М.А. Дерягина, Н.С. Валентович (2001), этологический подход к изучению человеческой агрессии представляется перспективным как в более широких рамках общей антропологии, так и с точки зрения конкретной психотерапевтической парадигмы. Этолого-физиологический анализ позволяет проследить всю последовательность проявлений агрессивного поведения, начиная с морфологических мозговых структур и заканчивая видоспецифическими моторными паттернами (Хайнд, 1975; Eibl-Eibesfeldt, 1985; Корнетов, 1990; Самохвалов, 1993; Stoff, 1996; Дерягина, 1997). Специфический набор моторных актов (мимики, позы, жеста, вокализации) составляют картину той или иной формы поведения, представляющую невербальный канал коммуникации, интегрированный на корково-подкорковом уровне. Эти двигательные параметры и составляют типологию агрессивного поведения.

Знание этологических проявлений агрессивного поведения, выражающегося в мимических, позных и жестовых (а также вокальных) двигательных актов позволяет выявить, а следовательно, предупредить развитие агрессивных тенденций, в том числе в различных этнических группах. О.В. Хренниковым (1997) был составлен глоссарий маркеров агрессивного поведения человека, представленного в виде элементов агрессивно-предупредительного, агрессивно-конфликтного и агрессивно-контактного поведения; определен половой диморфизм в типологии, структуре агрессивного поведения, а также в интенсивности проявлений элементов агрессии в общем контексте поведения; выделена типологическая специфика агрессивного поведения различных этнических групп, проявляющаяся в приоритете определенного канала коммуникации (мимика, поза, жест). Выявлены этнические различия в структуре развертывания агрессивной акции от демонстрации элементарных одиночных элементов агрессивного поведения до сложных моторных комплексов. Этологический метод позволяет прогнозировать развитие агрессивной активности (в том числе и скрываемой) по латентным признакам с учетом этнической (лингвистической) принадлежности человека [11].

Таким образом, упрощенная трактовка сущности и природы человеческой агрессии в работах К. Лоренца стала основой современного этологического подхода к ее изучению, который позволяет расширить возможности своевременного выявления, прогнозирования, контроля и коррекции агрессивного поведения.

Лекция 3. Теория агрессии Конрада Лоренца.

Агрессивность начало всех начал.
Демонстративное поведение.
Иерархия.
Равновесие между вооружением и моралью.
Истоки общечеловеческой морали.

На наш взгляд наиболее фундаментальные работы по теории агрессии принадлежат К.Лоренцу. Во-первых, Лоренц был убежден в том, что наблюдаемая у животных агрессия, направленная против собратьев по виду, вообще говоря, никоим образом не вредна для этого вида, а, напротив, необходима для его сохранения. Как раз знание того, что агрессия — подлинный инстинкт, первичный, направленный на сохранение вида, позволяет нам понять, насколько она опасна. Главная опасность инстинкта состоит в его спонтанности. Если бы он был лишь реакцией на определенные внешние условия, что предполагают многие социологи и психологи, то положение человечества было бы не так опасно, как в действительности. Тогда можно было бы основательно изучить и исключить факторы, порождающие эту реакцию.

Во-вторых, согласно Лоренцу, накопления агрессии тем опаснее, чем лучше знают друг друга члены данной группы, чем больше они друг друга понимают и любят. В такой ситуации все стимулы, вызывающие агрессию и внутривидовую борьбу, претерпевают резкое снижение пороговых значений.

В-третьих, Лоренц показал способы социализации против агрессии: Смещение, переориентация нападения это, пожалуй, гениальнейшее средство, — пишет он, — изобретенное эволюцией, чтобы направить агрессию в безопасное русло. Об этом же позже писал Шерер: Если агрессивная мотивация инстинктивна, то может быть замещена другими деятельностями.

В этой же связи интересны суждения Лоренца о роли ритуалов в жизни общества (собственно, он развивает, детализирует точку зрения Фрейда на роль культуры в сдерживании агрессии). Как утверждает Лоренц, самая сущность ритуала как носителя независимых мотивирующих факторов ведет к тому, что он перерастает свою первоначальную функцию коммуникации и приобретает способность выполнять две новые, столь же важные задачи, а именно сдерживание агрессии и формирование связей между особями одного и того же вида. Третья функция запрета борьбы между членами группы, удерживания их в замкнутом сообществе и отграничения этого сообщества от других подобных групп.

И тут же идет исключительно точное для сегодняшних обстоятельств соображение о тех же нормах и их роли в обществе: Как раз нерушимость социальных норм и ритуалов, в которой состоит их величайшая ценность, может привести к самой ужасной из войн к религиозной войне, и именно она грозит нам сегодня.

Агрессивность начало всех начал.

Бытовое понятие и термин не совпадают. В быту под агрессией мы понимаем нападение, причем, как правило, неоправданное, несправедливое. В этологии термин агрессивность означает злость, ненависть, ярость. Он не окрашен никак — ни негативно, ни позитивно. Нейтрален.

Такое определение агрессии дал К.Лоренц в великой книге Злоба: естественная история агрессивного поведения, — и его нужно принять, не споря. Агрессия часто проявляется в нападении, но нападение без злобы этологи не называют агрессией.

В природе одни виды неизбежно нападают на другие. Но не всякое нападение этолог назовет агрессией. Когда волк ловит зайца это не агрессия, а охота. Точно так же, когда охотник стреляет уток или рыбак ловит рыбу, — это не агрессивное поведение. Ведь все они не испытывают к жертве ни неприязни, ни страха, ни гнева, ни ненависти. Агрессивное же поведение вызывается этими эмоциями. Вот когда собака выгоняет со двора незнакомого человека это агрессия. И когда он в ответ бросает в нее камни тоже агрессия, ибо оба они в этот момент ненавидят и боятся друг друга. Когда дрозд прогоняет от гнезда кота это агрессия со стороны дрозда. И когда огромный самец лебедя шипением отгоняет от своего гнезда мелких водоплавающих птиц тоже агрессия. Животное ведет себя по отношению к животному другого вида агрессивно потому, что оно его чем то раздражает либо угрожает ему самому (а также его территории, гнезду, детенышам), либо просто незнакомо, подозрительно выглядит.

Агрессивность очень ярко проявляется в связи с наличием у животных территории. С тех пор как это явление было открыто в 1920 г. Говардом у птиц, стало известно, что оно распространено очень широко. Многие животные рассматривают часть своего жизненного пространства как свою территорию, которую они защищают и определенным образом отмечают. Территорией могут обладать как индивидуальные животные, что имеет место у большинства хищников, так и общества животных стаи или стада. При проникновении животного того же вида на его территорию хозяин оказывает ему сопротивление, которое тем яростнее, чем ближе место столкновения к центру территории. Наоборот, на чужой территории животное обладает повышенной склонностью к бегству, его агрессивность понижается. (Это, например, используют дрессировщики, которые всегда входят в клетку сами, прежде чем впустить туда животных. Таким образом, животные находятся на чужой территории и их агрессивность подавляется). Собственно говоря, территория животного является вторичным понятием, производным от агрессивности.

Как полагает Лоренц, агрессивность типичный инстинкт (хотя не все биологи с ним согласны). Для доказательства он и его сотрудники приводят ряд экспериментов, в основном с животными, воспитанными изолированно, у которых агрессивность по отношению к особям своего вида не могла выработаться путем научения. Так, изолированно воспитанные крысы и мыши еще агрессивнее, чем те, которые выросли в обществе. Они немедленно атакуют себе подобных, используя типичных для своего вида приемы угрозы и атаки. Агрессия всегда сопровождается приступом страха, а страх может перерастать в агрессию. Самые разнообразные опыты на животных показали, что это так. Если на группу животных нагонять страх, они становятся агрессивнее. То же происходит и с толпой людей или обществом в целом. Агрессивное состояние самое опасное.

Агрессивность возникает изнутри и накапливается. Раньше психологи думали, что агрессия вызывается внешними причинами, и если их убрать, она проявляться не будет. Этологи показали, что это не так. При отсутствии раздражителей агрессивность, потребность совершить агрессивный акт все время возрастает, как бы накапливается. А порог запуска агрессии понижается, и все более мелких поводов оказывается достаточно, чтобы она вырвалась наружу. В конце концов, она вырывается без всякого повода.

В обычной жизни наша агрессивность ежедневно разряжается через массу незначительных конфликтов со многими людьми. Мы можем научиться кое-как управлять своей агрессивностью, но полностью устранить ее не можем, ведь это один из сильнейших инстинктов человека. И важно помнить, что, ограждая агрессивную личность от раздражителей, мы не снижаем ее агрессивность, а только накапливаем. Она все равно прорвется, причем сразу большой порцией. Неутешительно, но зато правда.

Агрессия переадресуется и в том случае, если раздражитель вполне реален, но страшноват. В этом случае переадресованная агрессия служит одновременно и демонстрацией противнику: Смотри, что я могу с тобой сделать. Очень часто агрессия переадресуется живым объектам как чужого вида, так и своего, лишь бы они не могли дать сдачи. Обруганный седоком извозчик в былые времена тут же огревал кнутом лошадь. Разгневанный хозяин может пнуть свою собаку. Получивший нагоняй на работе муж обругать, придя домой, жену; рассерженная жена обругать ребенка; ребенок — ударить котенка. Переадресование агрессии более слабому и ничем не провинившемуся играет важную роль в поддержании иерархии.

Агрессивность выполняет ряд функций первостепенной важности для вида. Так, агрессивностью поддерживается территория. Более слабое животное может отстоять свою территорию от более сильного, так как у себя дома оно агрессивнее, а значит, и сильнее. Наличие же территорий исключительно важно для того, чтобы особи одного вида расселялись равномерно, не создавая конкуренции друг для друга.

Другой фактор был указан еще Дарвином в результате боев между соперничающими самцами сильнейший приобретает самку и оставляет потомство. Так производится отбор особенно сильных самцов, играющих роль защитников и руководителей в стадах и стаях. Таким образом, отбираются, например, самцы в стадах павианов, которые при любой опасности стеной окружают более слабую часть стада.

Очевидна роль агрессивности, готовности самоотверженно бросаться в бой, для защиты потомства. Эта функция особенно выпукло подчеркивается тем, что у животных, у которых один пол берет на себя заботу о потомстве, именно этот пол ярко агрессивен. У колюшки это самцы, у карликовых окуней самки.

Агрессивность связана с одним из основных свойств животных обществ наличием в них иерархии важнейшего механизма, придающего им устойчивость. Смысл ее в том, что каждый из членов общества знает, кто сильнее, а кто слабее его и, следовательно, кто кому должен без столкновений уступать в еде, борьбе за самок и т.д. Иерархия устанавливается в группе животных очень быстро, после очень небольшого числа стычек, часто совсем без них. Иногда она приводит к полному упорядочению всей группы выделение старшей альфы, следующей за ней беты и т.д., кончая последней омегой. Иногда же выделяется альфа, группа бета, группа омега.

3.1 Теория агрессии Конрада Лоренца

Лекция 3. Теория агрессии Конрада Лоренца.

Агрессивность начало всех начал.
Демонстративное поведение.
Иерархия.
Равновесие между вооружением и моралью.
Истоки общечеловеческой морали.

«Агрессия, или Так называемое зло» Лоренц Конрад — описание книги | Эксклюзивная классика

Алтайский край

Альметьевск

Ангарск

Астрахань

Белгород

Благовещенск

Братск

Брянск

Владивосток

Владимирская область

Волгоград

Волгоградская область

Воронеж

Воронежская область

Грозный

Екатеринбург

Забайкальский край

Зима

Ивановская область

Иркутск

Кабардино-Балкарская Республика

Калужская

Кемерово

Кемеровская область

Киров

Кострома

Краснодарский край

Красноярск

Красноярский край

Курганская

Курск

Липецк

Лиски

Москва

Московская область

Нижегородская область

Нижнеудинск

Нижний Новгород

Нижний Тагил

Новосибирск

Новосибирская область

Омск

Оренбург

Оренбургская область

Орловская область

Пенза

Пермский край

Пермь

Приморский край

Республика Адыгея

Республика Башкортостан

Республика Бурятия

Республика Крым

Республика Мордовия

Республика Северная Осетия — Алания

Республика Татарстан

Республика Тыва

Республика Хакасия

Ростов-на-Дону

Ростовская область

Рязань

Самара

Самарская область

Саратов

Саратовская область

Саянск

Свердловская область

Севастополь

Смоленск

Ставрополь

Ставропольский край

Старый Оскол

Тамбов

Тамбовская область

Тверь

Томск

Тула

Тулун

Тульская область

Тюмень

Удмуртская Республика

Улан‑Удэ

Ульяновск

Ульяновская область

Усолье‑Сибирское

Усть‑Илимск

Хабаровск

Ханты-Мансийский автономный округ

Челябинск

Челябинская область

Черемхово

Чита

Чувашская Республика

Шелехов

Энгельс

Ямало-Ненецкий автономный округ

Ярославль

Ярославская область

Обзор книги Конрада Лоренца «Агрессия»

Конрад Лоренц — знаменитый зоопсихолог, лауреат Нобелевской премии. Убежденный эволюционист, один из основоположников этологии — отрасли зоологии, изучающей инстинкты. Человека Лоренц тоже считал животным, и рассматривал его наравне с другими видами.

Особое внимание Конрад Лоренц уделил изучению агрессии. В его понимании, агрессия — это не просто защитная реакция (как традиционно принято считать в психологии), а важный и нужный инстинкт, который заложен в организме изначально. Это способ взаимодействия, как внутривидового, так и межвидового.

Лоренц утверждает, что работа этого важнейшего инстинкта была нарушена. И в своей книге он пытается понять и объяснить причины этого нарушения.

О чем эта книга?

Полное название произведения звучит так: «Агрессия (так называемое ˮзлоˮ)».

Как понятно из подзаголовка, автор оспаривает точку зрения Фрейда, у которого агрессия — это «злой инстинкт», вызванный влечением к Танатосу. У Лоренца агрессия — это полезное явление, которое служит сохранению жизни.

При этом агрессия — это не только реакция на внешние раздражители. Согласно теории Лоренца, агрессивная энергия вырабатывается постоянно и непрерывно. И периодически вырывается наружу в ответ на какие-то стимулы.

Книга написана «методом индукции» — от частного к общему. Автор рассматривает поведение отдельных видов, и из этого выводит какие-то общие закономерности.

Какие функции выполняет агрессия?

Автор говорит об агрессивном поведении как:

О необходимости защитить занятую территорию. Яркую рыбку и громкую птицу видно и слышно издалека, а это значит, что место занято, и нужно искать другое, чтобы осесть.
О межвидовой борьбе. Чем быстрее убегает антилопа, тем мощнее, сильнее и прыгучее хищник. И, наоборот, чем когтистее и мощнее лапы хищника, тем быстрее антилопа и острее её слух.
О защите из страха (при кризисе). Когда некуда бежать, организм тоже проявляет агрессию, которая служит для сохранения вида. Поэтому курицы-наседки так яростно защищают птенцов при приближении возможной опасности.
О межвидовой борьбе. Страх быть пойманным или остаться голодным – это тоже вид агрессивного поведения, хоть и немного другой.

Интересны размышления автора о том, что внутривидовая борьба несёт в себе куда большую опасность, чем межвидовая. Он много говорит о пространстве и осёдлости, как об одном из факторов, провоцирующих агрессивное поведение. Слишком близкое соседство рано или поздно приведёт к внутренним конфликтам. При этом, чем больше особей одного вида живут на одной территории, тем чаще они буду проявлять агрессию в отношении друг друга.

Одновременно с этим Лоренц говорит о том, что существуют природные механизмы уменьшения агрессии. Это некие «правила поведения», заложенные мирозданием, чтобы не допустить уничтожения всего вида. И чем опаснее вид (в эволюционно-биологическом смысле), чем сильнее особи, чем острее их клыки — тем строже поведенческие рамки для этого вида.

Автор указывает несколько способов смягчения агрессивного поведения. Например, многие млекопитающие делят территорию на зоны, или охотятся по расписанию. Кошки, собаки и другие животные метят территорию, чтобы избежать неприятных столкновений и драк.

Отбор по половому признаку – ещё один способ ограничить агрессию. У птиц самки выбирают тех самцов, у которых ярче или причудливее оперение. Или отбор происходит через поединок, где по-настоящему агрессивными становятся именно те особи, кому отдаётся роль заботы о потомстве. Например, у некоторых видов обезьян это самцы, а у кур и уток более «склочными» будут самки.

Еще одним инструментом регулирования агрессии выступает иерархия. Этот принцип организации сообщества основывается на том, что каждый в обществе знает, кто сильнее, а кто слабее, то есть, когда логичнее отступить, а когда можно побороться.

Лоренц выделяет три положительные функции агрессии: распределение вида/видов по одной территории, отбор в поединках и защита пространства.

Безопасное русло, или что делать с агрессией?

Лоренц определяет несколько способов направить агрессивное напряжение в нужное русло. Одним из гениальнейших инструментов эволюции он называет переориентацию нападения. То есть, агрессия направляется не на того, кто ее спровоцировал, а на того, кого бить безопасно.

Еще есть ритуализация – повторение одних и тех же действий при возникновении определённых ситуаций, когда нужно защитить себя или потомство. Все участники ритуала выучивают эту последовательность действий и понимают, что она означает.

При частом использовании ритуализация превращается в инстинкт самосохранения, который передаётся по наследству генетически. Врождённые ритуалы тормозят агрессию и развивают социальное поведение.

Ритуал может переходить не только в инстинкт. У людей ритуалы становятся традицией, которая передаётся от поколения к поколению через обучение. Среди животных такое тоже случается, но относительно редко.

Автор много пишет о взаимосвязи ритуала, привычки, обычая и традиции. Например, если меняется привычка, то обычно это изменение несёт лёгкую тревожность и возбуждение из-за новизны, но в целом не меняет картину мира. А вот если меняется обычай или традиция, то это, в зависимости от культуры и глубины традиции, может вызвать сильный всплеск агрессии. Лоренц пишет об этом так:

«Любое отклонение от форм общения, характерных для определённой группы, вызывает агрессию, и потому члены такой группы оказываются вынуждены точно выполнять все нормы социального поведения. С нонконформистом обращаются так же скверно, как с чужаком».

Причина в том, что привычку человек формирует сам или научается от другого человека, а обычай или традиция формируются десятилетиями, передаются от значимой личности, и уже никто не помнит, откуда они взялись. Нужны годы, чтобы повторяющееся действие стало символизировать что-то, как трубка мира, например. Переломить эти глубинные установки очень трудно.

Об инстинктах и ритуалах

Инстинктам в общем и «большой четвёрке» — голоду, размножению, бегству и агрессии — посвящены сразу несколько глав книги. При этом интересно наблюдать за размышлениями о взаимодействии малых и больших инстинктов. Иногда они выполняют одну и ту же функцию — поиск и голод работают вместе, чтобы живое существо могло поесть, — или соперничают друг с другом.

Отдельно автор говорит о взаимодействии ритуалов и инстинктов. С одной стороны, когда агрессия выступает в качестве полезного инстинкта, то она не «отступает» под воздействием внешних обстоятельств (ритуалов). С другой стороны, если агрессия представляется угрозой для сохранения вида, на сцену выходят ритуалы, которые служат в качестве механизма торможения.

Например, у людей в качестве такого процесса торможения выступает спорт, ранее это были турнирные бои рыцарей, сейчас чемпионаты мира и олимпиады, когда соперники выясняют, кто сильнее, не причиняя друг другу вреда и уместно выражая свою агрессию.

У разных животных механизмы социального торможения приводятся в действие очень разными причинами. Ритуалы же возникают в результате селекции, отбора, развития и способствуют эволюции вида.

Лоренц отмечает, что важнейшими ритуалами, тормозящими агрессию, являются ритуалы умиротворения или приветствия, которые сформировались в результате переориентации атакующих движений. Дружеские и семейные узы также служат одним из сильнейших ритуалов сдерживания агрессивного поведения.

О взаимодействии сообществ

Лоренц подробно рассматривает, какие формы взаимосвязи между живыми существами бывают, и какими признаками они обладают:

Анонимная стая – особи одного вида собираются в группу и действуют вместе. Такая форма – это одновременно и слабость, и сила. С одной стороны, большое сборище – это лёгкая добыча, а с другой, большая группа – это возможность отразить атаку врага. Например, хищным рыбам, которые привыкли охотиться на одиночные жертвы, трудно нападать на большую стаю маленьких рыб.

Автор говорит, что анонимное скопление – это первая форма сообщества, в которой нет структуры. Он предлагает рассмотреть, как в таком сообществе проявляется агрессия каждого отдельного члена стаи, всей стаи в целом, как она реагирует на внешнюю агрессию, и как на внутреннюю. Вообще же для стайных животных типично отсутствие каких-либо проявлений агрессивности, а вместе с тем и отсутствие индивидуальной дистанции.

Связь между особями – когда есть личная связь, так называемые семейные узы, но нет личной привязанности. Лоренц называет это избирательным привыканием.

Коллективная борьба одного сообщества против другого. Лоренц рассматривает ее на примере взаимодействия крыс. Внутри своего сообщества каждая особь внимательна и заботлива к окружающим, но к особям других сообществ агрессия достигает такого уровня, что может привести к убийству. При этом члены сообщества в большинстве не имеют личных связей, узнавание происходит по каким-то признакам (например, запаху).

Межличностные отношения. В создании крепкой групповой связи участвует индивидуальность каждого её участника, происходит личное узнавание вне зависимости обстоятельств и места обитания.

Лоренц говорит о пра-форме семьи, когда две особи живут вместе и заботятся о потомстве сообща. При этом происходит изменение реакций на внешние и внутренние раздражители. Поведение обоих партнёров становится очень идеализированным. Находится место ритуалу умиротворения (у людей это улыбка, например) именно благодаря тому, что рядом только один партнёр.

Почему мы не можем принять агрессию в себе?

Автор уделяет этому много внимания, и выделяет несколько причин:

Неприятие эволюции.
Неприятие того, что у нашего поведения есть естественные причины.
Восприятие мира как мира ценностей – материальных и духовных.
Антипатия к зависимости от законов природы.
Почтение по отношению к предкам: каждая ступень эволюции – это дополнительная ценность человека как человека.

Опасность неадекватного проявления агрессии зачастую возникает в случае неспособности анализировать социальные процессы и понимать их причины.

А что же человек?

У человека больше способов нивелировать агрессию. Он, в отличие от животных, может задаваться вопросом о последствиях своих поступков, то есть у человека существует понятие моральной ответственности. И мораль, и запрет на убийство в большинстве случаев помогает держать баланс между враждебностью и активным проявлением агрессии.

Какие выводы делает Лоренц?

Агрессию нельзя исключить, избавляясь от раздражающих ситуаций или навесив на неё штамп морали, но перенаправить можно.
Чтобы понять причины нарушения инстинкта, нужно понять зачем он нужен.
Основные методы торможения агрессии у животных и людей – ритуализация, переориентирование, а также спорт, воодушевление, изучение чего-либо и споры вокруг искусства и науки.
Человек, способный к самоанализу, в состоянии намеренно переориентировать агрессию в подходящем направлении.

Агрессия – это мощная энергия, и куда она будет направлена — на созидание или разрушение, — зависит от внешних и внутренних условий существования, как у животных, так и у людей.

Список использованных источников: Лоренц К. Агрессия. — Издательская группа «Прогресс», 1994.

Автор: Ольга Добрынина

Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна

Купить в Литрес Купить в OZON Купить в Лабиринте

Если вы заметили ошибку или опечатку в тексте, выделите ее курсором и нажмите Ctrl + Enter

Не понравилась статья? Напиши нам, почему, и мы постараемся сделать наши материалы лучше!

к проблеме истоков человеческой агрессии

1. Бутовская М. Власть, пол и репродуктивный успех. М.: Изд-во Век-2, 2005.

2. Де Вааль Ф. Истоки морали. В поисках человеческого у приматов. М.: Альпина нон-фикшн, 2014.

3. Зак П. Нейробиология доверия // В мире науки. 2008. № 8. С. 52–58. URL: http://neurobiology.ru/res/ResourceFile/76/FILE_FILENAME/2008-08-52.pdf. (Дата обращения: 11.06.2018)

4. Жирар Р. Козел отпущения. М.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2011.

5. Жирар Р. Критика из подполья. М.: Новое литературное обозрение, 2012.

6. Кожев А. Идея смерти в философии Гегеля. М.: Логос. Прогресс-Традиция, 1998.

7. Кропоткин П. Взаимопомощь как фактор эволюции. М.: Редакция журнала «Самообразование», 2007.

8. Лоренц К. Агрессия или так называемое зло. М.: АСТ, 2017.

9. Марков А. Окситоцин усиливает любовь к «своим», но не улучшает отношения к чужакам // Элементы.URL: http://elementy.ru/novosti_nauki/431346/Oksitotsin_usilivaet_lyubov_k_svoim_no_ne_uluchshaet_otnosheniya_k_chuzhakam. Дата обращения: 07. 08.2018

10. Олескин А. Биополитика. Политический потенциал современной биологии: философские, политологические и практические аспекты. М.: МГУ, 2001.

11. Тард Г. Законы подражания. М.: Академический проект, 2011.

12. Официальный сайт, на котором содержатся материалы, изображения, избранные статьи Ф. Зимбардо и документальные фильмы, посвященные Стэнфордскому тюремному эксперименту: URl: http://www.prisonexp.org (Дата обращения: 05.04. 2018)

13. Girard R. Des choses cachées depuis la fondation du monde. Grasset, P., 1978.

14. Girard R. La voix méconnue du réel. Une theorie des mythes achaiques et modernes. Grasset, P., 2010.

15. Lorenz K. Tak zwane zło. PIW, Warszawa, 1972.

16. Ramírez, J. M. Wprowadzenie. Agresja i agresywność / Farnicka M., Liberska H., Niewiedział D. Psychologia agresji wybrane problemy, Wydawnictwo Naukowe PWN, 2016.

17. Reddon A. R., O’Connor C. M., Marsh-Rollо S. E., Balshine S., Effects of isotocin on social responses in a cooperatively breeding fish // Animal Behaviour. Vol. 84, Iss. 4, October, 2012. P. 753–760 URL : https://www.sciencedirect.com/science/article/pii/S0003347212003296?via%3Dihub (Дата обращения 07.08.2018)

Конрад Лоренц. Так называемое зло

Имя австрийского биолога и философа, лауреата Нобелевской премии Конрада Лоренца (1903–1989) довольно хорошо известно. Готовя эту публикацию, я нашел пять ссылок на его работы у себя в блоге. В издании представлены две работы Лоренца: указанная в заголовке и Восемь смертных грехов цивилизованного человечества (впервые опубликована в 1972 г.). Лоренц считается одним из основоположников этологии — науки о поведении животных (в том числе, людей). Лоренц воевал (на стороне нацистов), попал в плен, где начал писать свой первый труд по этологии. Работы автора пронизаны системным взглядом. На прочтение книги меня натолкнул отзыв Алексея Васильева, одного из модераторов форума LeanZone.

Конрад Лоренц. Так называемое зло. – М.: Культурная Революция, 2008. – 616 с.

Скачать конспект (краткое содержание) в формате Word или pdf

На момент публикации заметки книга доступна только в букинистических магазинах.

Восемь смертных грехов цивилизованного человечества

Оптимистическое предисловие. Настоящая работа – призыв к раскаянию и исправлению, обращенный ко всему человечеству. В наше время некоторые опасности яснее всего видит естествоиспытатель. Поэтому проповедь становится его долгом. Я полагаю, что на бихевиористической доктрине лежит «изрядная доля вины в угрожающем Соединенным Штатам моральном и культурном развале». В тоже время доктрина эта, похоже вот-вот будет низложена.

Структурные свойства и нарушения функций живых систем. Этология рассматривает поведение животных и человека как функцию системы, обязанной своим существованием и своей особой формой историческому ходу ее становления, отразившемуся в истории вида, в развитии индивида и, у человека, в истории культуры.

В возникновении всех органических форм наряду с процессами мутации и рекомбинации генов важнейшую роль играет естественный отбор. В процессе отбора вырабатывается то, что мы называем приспособлением: это настоящий познавательный процесс, посредством которого организм воспринимает содержащуюся в окружающей среде информацию, важную для его выживания, или, иными словами, знание об окружающей среде. [1]

Поул Вейс говорит: «Система — это все достаточно цельное, чтобы заслуживать отдельного названия». Одним из структурных свойств всех высокоинтегрированных органических систем является управление с помощью так называемых циклов регулирования, или гомеостазов. Благодаря отрицательной обратной связи в циклах регулирования нет необходимости в том, чтобы действие каждой участвующей в них подсистемы было установлено на строго определенное значение. Небольшое отклонение функции в ту или другую сторону легко выравнивается. Опасное расстройство всей системы может произойти лишь в случае, когда величина отдельной функции возрастает или уменьшается настолько, что гомеостаз не в состоянии ее выровнять.

Перенаселение. Скученность людей в тесном пространстве ведет к бесчеловечности косвенным образом — вследствие истощения и распада отношений между людьми: скученность самым непосредственным образом вызывает агрессивное поведение. Из множества опытов над животными известно, что скученность усиливает внутривидовую агрессию. Общее недружелюбие, наблюдаемое во всех больших городах, явно возрастает пропорционально плотности скопления людей в определенных местах.

Опустошение жизненного пространства. Все организмы данного жизненного пространства приспособлены друг к другу. Это относится и к тем из них, которые на первый взгляд друг другу враждебны, как, например, хищник и его добыча. При ближайшем рассмотрении обнаруживается, что эти организмы, рассматриваемые как виды, а не как индивиды, не только не вредят друг другу, но часто даже объединены общностью интересов. Редко случается, чтобы размножение животного прямо зависело от количества наличной еды.

Нередко случается, что пожирающий вид приносит пожираемому явную пользу. Два вида живых организмов могут находиться в отношениях зависимости, очень похожих на взаимоотношения человека с его домашними животными и культурными растениями. Поэтому и закономерности таких взаимодействий часто напоминают экономику человека, изучающая их биологическая дисциплина называется экологией, так что самый термин подчеркивает указанное сходство. Приспособление различных видов живых организмов в течение промежутков времени, сравнимых не с историей человечества, а с геологическими периодами, привело к состояниям равновесия, столь же достойным изумления, сколь и легко уязвимым. Экологическая среда человека меняется во много раз быстрее, чем у всех других живых существ.

Цивилизованное человечество готовит себе экологическую катастрофу, слепо и варварски опустошая окружающую и кормящую его живую природу. И меньше всего человечество замечает, какой ущерб наносит этот варварский процесс его душе. Откуда возьмется у подрастающего человека благоговение перед чем бы то ни было, если все, что он видит вокруг себя, является делом рук человеческих, и притом весьма убогим и безобразным? Достаточно сравнить с открытыми глазами старый центр любого немецкого города с его современной окраиной или эту позорную для культуры окраину, быстро вгрызающуюся в окружающую землю, с еще не захваченными ею местами. Сравните затем гистологическую картину любой здоровой ткани с картиной злокачественной опухоли: вы обнаружите поразительные аналогии! Если это впечатление выразить объективно и перевести с языка эстетики на язык науки, то в основе этих различий лежит потеря информации.

Клетка злокачественной опухоли отличается от нормальной прежде всего тем, что она лишена генетической информации, необходимой для того, чтобы быть полезным членом сообщества клеток организма. Аналогичные здоровые пространства «застраивались» по многочисленным, очень различным, но тонко дифференцированным и дополняющим друг друга планам, мудрая уравновешенность которых достигалась благодаря информации, накопившейся в процессе длительного исторического развития, между тем как пространства, опустошенные опухолью или современной техникой, заполнены немногими крайне упрощенными конструкциями (очень интересное исследование на эту тему выполнила Джейн Джекобс, см. Смерть и жизнь больших американских городов).

Бег наперегонки с самим собой. Для поддержания равновесия живых систем необходимы циклы регулирования, или отрицательные обратные связи (см. Обратная связь – основа поддержания и развития). Специальный случаи положительной обратной связи встречается, когда индивиды одного и того же вида вступают между собой в соревнование, влияющее на развитие вида посредством отбора. Этот внутривидовой отбор действует совсем иначе, чем отбор, происходящий от факторов окружающей среды. Вызываемые им изменения наследственного материала не только не повышают перспектив выживания соответствующего вида, но в большинстве случаев заметно их снижают.

Благотворные регулирующие силы не действуют в культурном развитии человечества: оно сумело, на горе себе, подчинить своей власти всю окружающую среду, но знает о самом себе так мало, что стало беспомощной жертвой дьявольских сил внутривидового отбора. Под давлением соревнования между людьми уже почти забыто все, что хорошо и полезно для человечества в целом и даже для отдельного человека. Подавляющее большинство ныне живущих людей воспринимает как ценность лишь то, что лучше помогает им перегнать своих собратьев в безжалостной конкурентной борьбе.

Боязливая спешка и торопливый страх в значительной мере повинны в потере человеком своих важнейших качеств. Одно из них – рефлексия. Существо, еще не знавшее о собственном существовании, никоим образом не могло развить отвлеченное мышление, словесный язык, совесть и ответственную мораль. Существо, перестающее рефлектировать, подвергается опасности потерять все эти свойства и способности, специфические для человека.

Каждый циклический процесс с положительной обратной связью рано или поздно ведет к катастрофе. Кроме коммерческого внутривидового отбора на все ускоряющийся темп работы действует и другой опасный циклический процесс — процесс, ведущий к постоянному возрастанию человеческих потребностей. Дьявольский круг, в котором сцеплены друг с другом непрерывно нарастающие производство и потребление, вызывает к жизни явления роскоши, а это рано или поздно приведет к пагубным последствиям все западные страны, и прежде всего Соединенные Штаты; в самом деле, их население не выдержит конкуренции с менее изнеженным и более здоровым населением стран Востока.

Тепловая смерть чувства. У всех живых существ, способных к образованию условных реакций Павловского типа, этот процесс может вызываться двумя противоположными по своему действию видами стимулов: во-первых, приучающими стимулами, усиливающими предшествующее поведение, во-вторых, отучающими, ослабляющими или вовсе тормозящими его. У человека действие стимулов первого рода связано с чувством удовольствия, второго — с чувством неудовольствия. Избегание ситуаций, причиняющих неудовольствие может привести к опасной изнеженности, что часто ведет к гибели культуры. И наоборот, действие ситуаций, доставляющих удовольствие, может быть усилено ловким сочетанием стимулов, что ведет к пороку.

Преувеличенное стремление любой ценой избежать малейшего неудовольствия неизбежно влечет за собой исчезновение определенных форм удовольствия, в основе которых лежит контраст. Как говорит Гете, «веселым праздникам» должны предшествовать «тяжкие недели». Уклонение от неудовольствия уничтожает радость. Гельмут Шульце указал на примечательное обстоятельство: ни слово, ни понятие «радость» не встречаются у Фрейда. Все возрастающая нетерпимость к неудовольствию превращает возникшие по воле природы вершины и бездны человеческой жизни в искусственно выровненную плоскость, из величественных гребней и провалов волн она делает едва ощутимую зыбь, из света и тени — однообразную серость. Короче, она создает смертную скуку.

Эта «эмоциональная тепловая смерть» особенно сильно угрожает, по-видимому, радостям и страданиям, неизбежно возникающим из наших общественных отношений, из наших связей с супругами и детьми, родителями, родственниками и друзьями. Кто избегает страдания, лишает себя существенной части человеческой жизни.

Генетическое вырождение. Некоторые способы социального поведения приносят пользу сообществу, но вредны для индивида. Если, например, у галок возникает защитная реакция, при которой каждый индивид в высшей степени храбро вступает за схваченного хищником собрата по виду, то легко понять и объяснить, почему группа, члены которой ведут себя таким образом, имеет больше шансов на выживание, чем группа, где такого поведения нет. Что, однако, препятствует появлению внутри группы таких индивидов, у которых реакция защиты товарищей отсутствует. Мутации выпадения функций вполне вероятны и рано или поздно непременно происходят. И если они относятся к альтруистическому поведению, о котором шла речь, то для затронутого ими индивида они должны означать селекционное преимущество, если допустить, что защищать собратьев по виду опасно. Но тогда подобные «асоциальные элементы», паразитируя на социальном поведении своих еще нормальных собратьев, рано или поздно должны были бы составить в таком обществе большинство.

Мы не знаем, что препятствует разложению сообщества социальными паразитами у общественных позвоночных. У нас, людей, нормальный член общества наделен весьма специфическими формами реакций, которыми он отвечает на асоциальное поведение. Оно «возмущает» нас, и самый кроткий из людей реагирует прямым нападением, увидев, что обижают ребенка или насилуют женщину.

Инстинктивные побуждения и культурно обусловленное, ответственное владение ими составляют единую систему, в которой функции обеих подсистем точно согласованы друг с другом. Криминологии хорошо известно, как мало можно надеяться превратить в социальных людей так называемых эмоционально бедных. Недостаточный личный контакт с матерью в младенческом возрасте вызывает неспособность к социальным связям, симптомы которой чрезвычайно напоминают врожденную эмоциональную бедность. Итак, если неверно, что все врожденные дефекты неизлечимы, то еще менее верно, будто излечимы все приобретенные.

Чтобы понять эти крайности общественного мнения, нужно прежде всего отдать себе отчет в том, что оно является функцией одной из тех саморегулирующихся систем, которым, как мы говорили вначале, свойственны колебания. Общественное мнение инертно, оно реагирует на новые влияния лишь после длительной «задержки», сверх того, оно любит грубые упрощения, большей частью преувеличивающие подлинное положение вещей. Поэтому оппозиция, критикующая общественное мнение, по отношению к нему чуть ли не всегда права. Но в схватке мнений она переходит на крайние позиции, каких никогда не заняла бы, если бы не стремилась компенсировать противоположное мнение. И если господствовавшее до этого мнение рушится — а это обычно происходит внезапно, — то маятник колеблется в сторону столь же крайнего, преувеличенного взгляда прежней оппозиции.

Нынешняя гротескная форма либеральной демократии находится в кульминационной точке колебания. На противоположном конце, где маятник находился не так уж давно, были Эйхман и Освенцим, эвтаназия, расовая ненависть, уничтожение народов и суд Линча.

Один из многих парадоксов, в которых запуталось цивилизованное человечество, состоит в том, что требование человечности по отношению к личности опять вступило здесь, в противоречие с интересами человечества. Наше сострадание к асоциальным отщепенцам, неполноценность которых может быть вызвана либо необратимым повреждением в раннем возрасте, либо наследственным недостатком, мешает нам защитить тех, кто этим пороком не поражен. Нельзя даже применять к людям слова «неполноценный» и «полноценный», не навлекая на себя сразу же подозрение, что ты сторонник газовых камер.

Опасные последствия нынешней тенденции к абсолютной терпимости усиливаются еще и действием псевдодемократической доктрины, считающей все поведение человека результатом обучения. В нашем поведении многое зависит от благословения или проклятия, которое запечатлела в нас в раннем детстве более или менее проницательная, ответственная и, прежде всего, эмоционально здоровая родительская чета. Столь же многое, если не большее, обусловлено генетически.

Кто умеет мыслить биологически и знает салу инстинктивных побуждений, а также относительное бессилие всякой ответственной морали и всевозможных благих намерений, тот видит в отщепенце не дьявольски злого, а больного человека. Но если к такой установке присоединяется еще заблуждение псевдодемократической доктрины, будто все человеческое поведение можно неограниченно изменять и исправлять, то отсюда происходит тяжкое прегрешение против сообщества людей. Нужно понять, что в условиях современной цивилизованной жизни нет ни одного фактора, осуществляющего отбор в направлении простой доброты и порядочности, за исключением нашего врожденного чувства к этим ценностям.

Мы должны научиться соединять проницательную гуманность по отношению к индивиду с учетом того, что нужно человеческому сообществу. Разложение генетически закрепленных форм поведения угрожает нам Апокалипсисом.

Разрыв с традицией. Историческое развитие культуры происходит на много порядков быстрее, чем филогенез любого существующего вида. Но метод выбора из многообразного данного материала того, что подлежит сохранению, в обоих случаях явно один и тот же: это отбор после основательного испытания. Величайшая консервативность в сохранении однажды испытанного принадлежит к числу жизненно необходимых свойств аппарата традиции, осуществляющего в развитии культуры ту же функцию, какую геном выполняет в изменении видов.

Заблуждение, будто лишь рационально постижимое или даже лишь научно доказуемое доставляет прочное достояние человеческого знания, приносит гибельные плоды. Оно побуждает «научно просвещенную» молодежь выбрасывать за борт бесценные сокровища мудрости и знания, заключенные в традициях любой старой культуры и в учениях великих мировых религий. Кто полагает, что всему этому грош цена, закономерно впадает и в другую столь же гибельную ошибку, считая, что наука конечно же может создать всю культуру со всеми ее атрибутами чисто рациональным путем из ничего. Это почти так же глупо, как мнение, будто мы уже достаточно знаем, чтобы как угодно «улучшить» человека, переделав человеческий геном.

В наше время, при темпе развития, навязанном нынешней культуре ее техникой, критически настроенная молодежь справедливо считает устаревшей весьма значительную часть традиционного достояния, все еще хранимого старшим поколением.

Эмоциональное возбуждение тормозит разумное действие, гипоталамус блокирует кору. Ни к какой самой извращенной эмоции это не относится в такой степени, как к коллективной, этнической ненависти, которую мы слишком хорошо знаем под именем национальной. Надо понять, что ненависть младшего поколения к старшим имеет тот же источник. Ненависть извращает и обращает в свою противоположность любое полученное сообщение.

Индоктринируемость. То, что поначалу в виде предположения думают, при испытании на конкретных случаях очень часто оказывается ошибочным, но, если предположение выдерживает такое испытание достаточно часто, оно становится знанием. В науке эти процессы называют построением гипотезы и проверкой. Карл Поппер и Дональд Кэмпбелл называют этот метод сравнением признаков.

Гипотеза никогда не опровергается единственным противоречащим ей фактом; опровергается она лишь другой гипотезой, которой подчиняется большее число фактов.

Доверие к слову учителя, сколь бы оно ни было ценно при основании новой «школы», влечет за собой опасность образования доктрины. Если еще вдобавок теория слишком пластична и мало стимулирует опровержение, то это вместе с почтением к учителю может привести к тому, что ученики превращаются в последователей, а школа — в религию и культ, как это произошло во многих местах с учением Зигмунда Фрейда.

Другим примером доктрины является то, что рефлекс стал рассматриваться как важнейший и даже единственный составляющий элемент всех, даже наиболее сложных нервных процессов. Ортодоксальные приверженцы этого учения заявляют, что человек рождается подобным чистому листу бумаги, а все, что он думает, чувствует, знает и во что он верит, является результатом его рефлексии.

Что все люди имеют право на равные возможности развития — это несомненная этическая истина. Слишком легко, однако, эта истина обращается в ложь, будто все люди потенциально равноценны. Бихевиористская доктрина идет еще дальше, заявляя, что все люди были бы равны друг другу, если бы могли развиваться в одинаковых внешних условиях, и притом стали бы совершенно идеальными людьми, если бы только эти условия были идеальны.

Самый неотразимый метод, позволяющий манипулировать большими массами людей, унифицируя их устремления, доставляет мода.

Каждая естественная наука, и физика в том числе, начинает с описания, переходит затем к упорядочению описанных явлений и лишь после этого к абстрагированию их закономерностей. Эксперимент служит для проверки абстрагированных законов природы и занимает поэтому в ряду методов последнее место. Эти стадии, выделенные уже Виндельбандом под именами дескриптивной, систематической и номотетической, должна пройти каждая естественная наука. Чем сложнее и выше интегрирована органическая система, тем строже должна соблюдаться виндельбандовская последовательность методов; поэтому именно в области исследования поведения современный преждевременно экспериментальный операционализм приносит особенно абсурдные плоды. Это ложное направление, конечно, поддерживается верой в псевдодемократическую доктрину, согласно которой поведение животного и человека определяется вовсе не филогенетически возникшими структурами центральной нервной системы, а исключительно внешними влияниями и обучением.

Методическая ошибка, которую мы называем редукционизмом, состоит в стремлении свести все явления жизни, даже принадлежащие наивысшим уровням интеграции, к основным законам природы. При таких попытках объяснения упускается из виду безмерно сложная структура, в которую складываются подсистемы и из которой только и могут быть поняты системные свойства целого.

Резюме. Мы рассмотрели восемь различных, но тесно связанных причинными отношениями процессов, угрожающих гибелью не только нашей нынешней культуре, но и всему человечеству как виду:

Перенаселение Земли.
Опустошение естественного жизненного пространства.
Бег человечества наперегонки с самим собой.
Исчезновение всех сильных чувств и аффектов вследствие изнеженности.
Генетическое вырождение.
Разрыв с традицией.
Возрастающая индоктринируемость человечеств (унификация взглядов).
Ядерное оружие навлекает на человечество опасность, но ее легче избежать, чем опасностей от описанных выше семи других процессов.

Так называемое зло. К естественной истории агрессии

Предисловие. Книга посвящена агрессии – то есть инстинкту борьбы против собратьев по виду – у животных и человека. Этологи знают уже вполне достаточно о естественной истории агрессии, чтобы говорить о причинах некоторых нарушений функции этого инстинкта у человека.

Структура взаимодействий инстинктивных и выработанных культурой форм поведения, составляющих общественную жизнь человека, несомненно является самой сложной системой из всех, какие мы знаем на нашей планете. И чтобы стали понятны те немногие причинные связи, которые я могу, как мне кажется, проследить в этом запутанном клубке взаимодействий, волей-неволей придется начать издалека. Я надеюсь, что образцы поведения животных удержат внимание читателя до тех пор, пока он подойдет к пониманию глубинных взаимосвязей.

Подвести его к этому я стараюсь по возможности тем же путем, каким шел сам. Индуктивное естествознание всегда начинает с непредвзятого наблюдения отдельных фактов и от них переходит к абстрагированию общих закономерностей, которым все эти факты подчиняются.

Глава 1. Пролог в море. Исследуя коралловые рифы, которые длинной цепью примыкают к южной оконечности полуострова Флорида, я формулирую увиденное в нескольких коротких фразах. Кричаще яркие, «плакатно» окрашенные рыбы – все оседлые. Только они на моих глазах защищали участок. Их яростная враждебность направлена только против им подобных; я ни разу не видел, чтобы рыбы разных видов нападали друг на друга, как бы ни были обе они агрессивны.

Глава 2. Продолжение в лаборатории. Полезная зарядка для исследователя – каждое утро перед завтраком расправляться с какой-нибудь своей любимой гипотезой. Она сохраняет молодость. Изучать красочных рыб коралловых рифов я начал несколькими годами раньше. Больше всего волновал меня вопрос: зачем же все-таки эти рыбы так ярки? С тех пор как благодаря Чарльзу Дарвину мы знаем об историческом становлении мира организмов и даже, более того, кое-что о причинах этого становления, вопрос «зачем?» означает для нас нечто вполне определенное. Мы знаем, что причиной изменения формы органа является его функция.

Я сделал неожиданное открытие: как правило, совершенно невозможно держать в небольшом аквариуме больше одной коралловой рыбы одного вида действительно яркой расцветки. Стоило поместить в аквариум несколько рыб одного вида, как вскоре, после яростных баталий, в живых оставалась лишь самая сильная. Когда животные за неимением собратьев по виду приходилось переносить свою агрессивность на другие объекты, выбирали при этом наиболее близких родственников или виды, похожие хотя бы по окраске.

По отношению к собратьям по виду рыбы во много раз агрессивнее, чем по отношению к рыбам других видов. Однако, многие виды далеко не столь агрессивны, как коралловые рыбы, над которыми я экспериментировал. Напрашивается мысль о тесной взаимосвязи между окраской, агрессивностью и оседлостью. Как и расцветка коралловой рыбы, песня соловья служит для того, чтобы издали оповестить собратьев по виду – ибо обращена только к ним, – что здешний участок уже нашел себе постоянного и воинственного владельца.

Глава 3. Чем хорошо зло. Борьба встречается в природе на каждом шагу. Выражение Дарвина «борьба за существование» – это в первую очередь конкуренция между ближайшими родственниками. У нас есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной из всех опасностей, угрожающих человечеству в современных культурно-исторических и технических условиях.

Яркие «плакатные» расцветки и вызываемые ими избирательные боевые реакции приводят к тому, что каждая рыба того или иного вида выдерживает определенную дистанцию лишь по отношению к своим сородичам, которые являются ее конкурентами, поскольку нуждаются в той же пище. В этом и состоит совсем ответ на вопрос о функции расцветки коралловых рыб.

Нужно упомянуть об одном факте, который кажется поразительным: чисто внутривидовой отбор может привести к возникновению таких форм и таких способов поведения, которые не только совершенно бесполезны для приспособления к среде, но могут непосредственно вредить сохранению вида. Если отбор направляется в ту или иную сторону лишь половым соперничеством, без связи с какой-нибудь видосохраняющей функцией, нацеленной на окружающий мир, то при известных обстоятельствах это может привести к появлению причудливых образований, совершенно бесполезных для вида как такового. Например, оленьи рога развились исключительно для поединков; безрогий олень не имеет ни малейших шансов произвести потомство. Ни для чего другого рога, как известно, не нужны. От хищников олени-самцы

Такой «неправильный» отбор всегда происходит в тех случаях, когда он направляется только конкуренцией собратьев по виду без связи с вневидовым окружением. Мой учитель Оскар Гейнрот имел обыкновение шутить: «Наряду с перьями большого аргуса, темп работы человека западной цивилизации – глупейший продукт внутривидового отбора».

Человек по понятным причинам особенно подвержен вредным воздействиям внутривидового отбора. Он подчинил себе все враждебные силы вневидового мира, как ни одно живое существо до него. Ванс Паккард в книге Тайные манипуляторы рисует впечатляющую картину тупика, в который может зайти коммерческая конкуренция. Именно агрессивное поведение в большей степени, чем другие свойства и функции, может перерасти ввиду своего пагубного воздействия в гротескные и нецелесообразные явления.

Отныне движущим фактором отбора стала война, которую вели друг с другом враждующие соседние группы людей; а война должна была до крайности развить все так называемые «воинские доблести». К сожалению, они еще и сегодня кажутся многим людям идеалом. Возвращаясь к теме о значении поединков для сохранения вида, мы утверждаем, что они служат полезному отбору лишь тогда, когда благодаря им появляются бойцы, проверяемые не только внутривидовыми дуэльными правилами, но и противостоянием вневидовым врагам.

Однако, было бы ошибкой думать, что для сохранения вида важны только три уже рассмотренных функции агрессивного поведения – распределение особей одного вида по жизненному пространству, отбор в поединках и защита потомства. Роль агрессии в сообществе социальных животных, без которой, по-видимому, не может развиться организованная совместная жизнь высших животных, привела к так называемому ранговому порядку. Каждый знает, кто сильнее его и, кто слабее, так что каждый может без борьбы отступить перед более сильным и, в свою очередь, может ожидать, что более слабый отступит перед ним.

Вместе с уровнем развития вида животных возрастает значение индивидуального опыта и обучения, в то время как врожденное поведение хотя и не теряет своей важности, но сводится к более простым элементам.

Глава 4. Спонтанность агрессии. Понимание того, что агрессия является подлинным, первичным инстинктом, направленным на сохранение вида, позволяет вполне осознать всю ее опасность: опасность этого инстинкта состоит именно в его спонтанности. Если бы он был, как полагали многие социологи и психологи, лишь реакцией на определенные внешние условия, то положение человечества было бы не столь опасным. Тогда можно было бы, в принципе, изучить и исключить факторы, вызывающие эту реакцию. Самостоятельное значение агрессии первым распознал Фрейд; он же указал на то, что к числу способствующих ей сильных факторов принадлежит недостаток социальных контактов и особенно их лишение (утрата любви).

Первым, кто сделал явления спонтанности предметом научного изучения, был Уоллес Крейг. Крейг провел серию опытов с самцами горлицы, отбирая у них самок на постепенно возрастающие промежутки времени и выясняя, какие объекты могли все же вызывать токование самца. Оказалось, что чем дольше самец оставался без самки, тем более простой объект запускал токование. В переводе на язык физиологии эти наблюдения означают, что при длительном неупражнении некоторого инстинктивного поведения пороговое значение запускающего его раздражения снижается. Аналогичные явления встречаются и у людей.

Напор агрессии тем опаснее, чем больше члены группы знают, понимают и любят друг друга. В такой ситуации, как я могу утверждать по собственному опыту, резко снижаются пороговые значения всех стимулов, вызывающих агрессию и внутривидовую борьбу. Субъективно это выражается в том, что человек отвечает на малейшие выразительные движения своего лучшего друга – стоит тому кашлянуть или высморкаться – реакцией, которая была бы адекватна, если бы ему дал пощечину пьяный хулиган.

Глава 5. Привычка, церемония и колдовство. Переориентация нападения – пожалуй, самое гениальное средство, изобретенное эволюцией, чтобы направить агрессию в безопасное русло. Однако это вовсе не единственное средство такого рода: Великие Конструкторы Эволюции – Изменчивость и Отбор – редко ограничиваются единственным способом. Сама сущность их экспериментальной «игры в кости» часто позволяет им натолкнуться на несколько возможных способов и применить их ради двойной и тройной надежности к одной и той же проблеме.

Сэр Джулиан Хаксли обнаружил, что определенные формы движения в процессе филогенеза утрачивают свою первоначальную функцию и превращаются в чисто «символические» ритуальные церемонии.

Другие ритуалы – те, которые формируются в истории человеческих культур – передаются не наследственным путем, а традицией, так что каждый индивид должен снова их выучить. Неизменным общим элементом как этих простых традиций у животных, так и высочайших культурных традиций у человека является привычка. Заставляя жестко придерживаться уже достигнутого, она играет здесь такую же роль, как наследственность в эволюционном возникновении ритуалов (см. также Чарлз Дахигг. Сила привычки. Почему мы живем и работаем именно так, а не иначе).

Этнологу мой рассказ напомнит о так называемом «магическом мышлении» многих первобытных народов, которое еще вполне живо и у цивилизованного человека и понуждает большинство из нас прибегать к разного рода унизительному мелкому колдовству: стучать по дереву, чтобы «отвратить беду», бросать через левое плечо щепотку соли и т.п.

Сущность ритуала как носителя независимых мотивирующих факторов ведет к тому, что он перерастает свою первоначальную функцию коммуникации и приобретает способность выполнять две новых, столь же важных задачи: сдерживание агрессии и формирование связей между особями одного и того же вида.

Вполне правильно и закономерно, что мы считаем «хорошими» те обычаи, которые усвоили от родителей, и свято храним социальные нормы и ритуалы, переданные нам традицией нашей культуры. Но нам приходится использовать всю силу ответственного разума, чтобы не поддаться естественной склонности относиться к социальным ритуалам и нормам других культур как к неполноценным.

Глава 6. Великий парламент инстинктов. Структура взаимодействия инстинктов напоминает парламент, поскольку представляет собой более или менее целостную систему взаимодействий многих независимых переменных, а ее поистине демократическая процедура основана на историческом опыте, и, хотя она не всегда приводит к настоящей гармонии, но все же обеспечивает приемлемый компромисс между различными интересами, благодаря которому можно жить.

Простым примером могут служить движения лицевой мускулатуры, которые можно наблюдать у собаки при конфликте между побуждениями к нападению и к бегству (рис. 1).

Рис. 1. Движения лицевой мускулатуры при конфликте между побуждениями к нападению и к бегству

Глава 7. Формы поведения, аналогичные моральным. Почему у тех видов животных, для которых совместная жизнь в небольших тесных сообществах является преимуществом, агрессия не была попросту «отменена»: потому, что без ее функций, нельзя обойтись!

Решение проблемы, возникающей таким образом перед обоими Великими Конструкторами Эволюции, достигается всегда одним и тем же способом: инстинкт, в большинстве случаев полезный и даже необходимый, остается без изменения, но в особых случаях, где его проявление было бы вредно, встраиваются весьма специальные механизмы торможения, созданные ad hoc. Культурно-историческое развитие народов и в этом отношении происходит аналогичным образом; именно поэтому важнейшие требования Моисеевых и всех прочих скрижалей – не предписания, а запреты.

Впечатляющий пример поведения, аналогичного человеческой морали, являют так называемые турнирные бои. Вся их организация направлена на то, чтобы выполнить важнейшую задачу поединка – выяснить, кто сильнее, – не причинив при этом серьезного вреда более слабому. Такую же цель преследуют рыцарский турнир и спортивное состязание; поэтому турнирные бои животных не могут не производить даже на знающих людей впечатления «рыцарственности», или «спортивного благородства».

Исследования на индюшках показали, что не существует ничего, что, как целое, могло бы быть названо «материнским инстинктом» или «инстинктом заботы о потомстве»; более того, не существует даже врожденной «схемы» – врожденного узнавания своих детей. Напротив того, целесообразное с точки зрения сохранения вида обращение с потомством есть функция множества возникших в процессе эволюции форм движения, реакций и торможений, организованных Великими Конструкторами таким образом, что все вместе они действуют при нормальных внешних условиях как целостная система, «как если бы» данное животное знало, что ему нужно делать в интересах выживания вида и его отдельных особей.

Существуют механизмы торможения, препятствующих убийству или серьезному ранению собрата по виду. Во-первых, зависимость между действенностью оружия, которым располагает вид, и механизмами, препятствующими применению этого оружия против собратьев по виду; во-вторых, существуют ритуалы, цель которых состоит в том, чтобы приводить в действие у агрессивных собратьев по виду именно эти механизмы торможения; в-третьих, на эти механизмы нельзя полагаться абсолютно, иногда они могут и отказать.

Глава 8. Анонимная стая. Под «стаей» мы понимаем скопление особей одного и того же вида, в котором отдельные особи реагируют друг на друга сближением и, следовательно, их удерживают вместе некоторые формы поведения, которые одна или несколько особей вызывают у других. Поэтому для образования стаи характерно, что множество особей, тесно сомкнувшись, движется в одном направлении.

Зачем особи образуют стаи? Ведь имеются очевидные вредные последствия объединения в крупные стаи: большому числу животных трудно прокормиться, у них нет возможности спрятаться (которую естественный отбор оценивает очень высоко), возрастает подверженность паразитам, и т.п. Я могу предложить только одно объяснение. Очень многие, а может быть даже все хищники, охотящиеся на отдельных животных, неспособны сосредоточиться на одной цели, если одновременно в их поле зрения проносится множество других, равноценных.

Самая первая форма анонимного скопления – рыбы в Мировом Океане. Внутри такого скопления нет ничего похожего на структуру, никаких вожаков и никаких ведомых, лишь громадная масса одинаковых элементов.

Действие внутривидовой агрессии, отталкивающей и отдаляющей друг от друга животных одного вида, противоположно действию стадного инстинкта, так что, само собой, сильная агрессивность и очень тесная сплоченность стаи несовместимы. В большинстве крупных птичьих стай многочисленность и теснота затрудняют сохранение связей между отдельными особями, но по большей части такие животные и не придают этому никакого значения. Идея личной дружбы абсолютно неприложима к такому стадному существу; каждый товарищ так же хорош, как любой другой; хотя ты не найдешь никого лучше, но и никого хуже тоже не найдешь, так что нет никакого смысла цепляться за какого-то определенного члена сообщества как за своего друга и товарища.

Связь, соединяющая такую анонимную стаю, имеет совершенно иной характер, нежели личная дружба, придающая силу и прочность нашему собственному сообществу. Объединение в анонимную стаю и личная дружба исключают друг друга, потому что последняя, как это ни удивительно, всегда связана с агрессивным поведением.

Глава 9. Общественный порядок без любви. У животных возможны и такие отношения между особями, которые соединяют их на долгое время и даже на всю жизнь без возникновения личных связей. Как у людей бывают деловые партнеры, хорошо сработавшиеся, но никогда не проявляющие желания пойти вместе на прогулку, так и у многих видов животных имеются индивидуальные связи, которые осуществляются лишь опосредованно, благодаря общим интересам партнеров в некотором общем «предприятии» – или, лучше сказать, которые и состоят в этом предприятии.

Например, так ведут себя ящерицы и наши домашние аисты. Эрнст Шютц делал весьма показательное наблюдение над аистами, гнездившимися на крыше его дома. В том году самец вернулся рано, а через несколько дней, когда он был дома и стоял на гнезде, появилась чужая самка. Самец приветствовал чужую даму, щелкнув клювом; она тотчас же спустилась к нему на гнездо и так же приветствовала его. Самец без колебаний впустил ее и обращался с нею точь-в-точь, до мелочей, так, как всегда обращается аист-самец со своей долгожданной супругой при ее возвращении.

Оба они были уже поглощены ремонтом гнезда, когда вдруг явилась прежняя самка. Между аистихами началась борьба за гнездо не на жизнь, а на смерть. А самец наблюдал за ними без всякого интереса и даже не подумал принять сторону прежней супруги против новой или наоборот. В конце концов новая самка улетела, побежденная «законной» супругой, а самец после смены жен продолжал свои занятия по устройству гнезда с того самого места, где его прервал поединок соперниц. Ничто не показывало, что он вообще заметил двойную замену одной супруги на другую.

Глава 10. Крысы. Известно, что сообщества общественных насекомых, зачастую насчитывающие до нескольких миллионов членов, по существу являются семьями, поскольку состоят из потомков одной-единственной самки или одной пары, основавшей колонию. Члены такой гигантской семьи узнают друг друга по характерному запаху. В 1950 г. стало известно, что у млекопитающих – а именно, у грызунов – тоже существуют гигантские семьи, которые ведут себя так же.

Внутри стаи не бывает серьезной борьбы, самое большее мелкие трения, которые разрешаются ударами передней лапки или наступанием задней, но укусами – никогда. Внутри стаи не существует также индивидуальной дистанции; напротив, крысы – «контактные животные»: они охотно касаются друг друга.

Внутри стаи быстро распространяются сообщения – посредством передачи настроений. Кроме того, что всего важнее, приобретенный опыт сохраняется и передается путем традиции. Стоит лишь нескольким животным из стаи наткнуться на приманку и не взять ее, и ни один из членов стаи к ней больше не подойдет. Знание об опасности той или иной приманки передается из поколения в поколение и надолго переживает тех индивидуумов, которые столкнулись с неприятными переживаниями. Именно поэтому успешно бороться с серой крысой – наиболее преуспевшим биологическим противником человека – особенно трудно.

Для чего же нужна ненависть между стаями крыс? Какая задача, имеющая значение для сохранения вида, породила такое поведение? Самое ужасное обстоятельство — для нас, людей, в высшей степени тревожное – состоит здесь в том, что этот старый добрый дарвинистский ход мыслей применим только тогда, когда отбор происходит под действием какой-то внешней причины, то есть причины, лежащей в окружающем мире, внешнем по отношению к данному виду. Только в этом случае отбор приводит к приспособлению. Но когда отбор происходит под действием одного лишь соперничества собратьев по виду – тогда возникает, как мы уже знаем, огромная опасность, что в слепой конкуренции они загонят друг друга в самые нелепые тупики эволюции.

Глава 11. Союз. Формы поведения, характеризуемые объективно устанавливаемым стремлением держаться вместе, составляют ту личную связь, которая является предметом этой главы. Эту связь я буду в дальнейшем называть союзом, а охватываемое ею сообщество буду называть группой. В противоположность безличному сообществу анонимной стаи – реакции, заставляющие группу держаться вместе, тесно связаны с индивидуальностями ее членов. Образование настоящей группы основано на способности отдельного животного избирательно реагировать на индивидуальность другого. Предпосылкой образования группы является личное узнавание партнеров в любых возможных обстоятельствах. Эволюционной праформой личного союза и группы несомненно является солидарность пары, сообща заботящейся о потомстве.

Каким же образом в ходе эволюции, два Великих Конструктора сумели соединить в семью двух яростно агрессивных животных, которые неизбежно действуют друг на друга своей внешностью, расцветкой и поведением, как красная тряпка на быка? И эта задача, трудная уже сама по себе, еще затрудняется тем дополнительным требованием, что ни у одного из супругов внутривидовая агрессивность не должна ослабеть. Ритуализованная переориентация использует неизбежно исходящие от одного их супругов ключевые раздражения, вызывающие агрессивность, чтобы натравить его партнера на соседа. Этот механизм поведения я нахожу поистине гениальным и притом гораздо более рыцарственным, чем аналогичное, но с обратным знаком, поведение человека, который вечером, придя домой, срывает злость на соседа или начальника на своей несчастной жене!

Основанные на ритуализованной переориентации нападения механизмы поведения, предотвращающие борьбу, сходным образом возникают у очень многих разных животных.

Понятие «нормального» – одно из самых трудноопределимых во всей биологии; но в то же время оно, к сожалению, столь же необходимо, как и противоположное ему понятие патологического. Мой друг Бернгард Гелльман имел обыкновение, сталкиваясь с чем-нибудь особенно причудливым или необъяснимым в строении или поведении какого-либо животного, задавать наивный с виду вопрос: «Входило ли это в намерения Конструктора?» В самом деле, единственная возможность охарактеризовать «нормальную» структуру состоит в том, чтобы установить, что это та самая структура, которая должна была выработаться под селекционным давлением ее видосохраняющей функции именно в этой и ни в какой другой форме. К несчастью, это определение оставляет в стороне все то, что развилось так, а не иначе по чистой случайности, но вовсе не обязательно подпадает под понятие ненормального, то есть патологического. Однако мы понимаем под «нормальным» отнюдь не среднее, полученное из всех наблюдавшихся случаев; скорее это выработанный эволюцией тип, который по понятным причинам осуществляется в чистом виде редко или никогда не осуществляется. Тем не менее эта чисто идеальная конструкция необходима, чтобы на ее фоне выделялись нарушения и отклонения.

По принципиальным гносеологическим соображениям мы считаем научно неправомерными любые утверждения о субъективных переживаниях животных, за исключением одного: что такие переживания у животных есть. Нервная система животного отличается от нашей, так же, как и происходящие в ней физиологические процессы, и можно не сомневаться, что переживания, соответствующие этим процессам, также качественно отличаются от наших. Но эта гносеологически чистая установка в отношении субъективных переживаний животных, естественно, никоим образом не означает отрицания их существования. Мой учитель Гейнрот на упрек, будто он видит в животном бездушную машину, обычно отвечал с улыбкой: «Совсем напротив, я считаю животных эмоциональными людьми с крайне слабым интеллектом!» Мы не знаем и не можем знать, что субъективно происходит с гусем, проявляющим все объективные симптомы человеческого горя, но не можем не испытывать ощущения, что его страдание сродни нашему!

Мы знаем, что некоторые животные полностью лишены внутривидовой агрессии и всю жизнь держатся в прочно связанных стаях. Можно было бы подумать, что таким существам предначертано развитие постоянной дружбы и братской сплоченности отдельных особей; но как раз у этих мирных стадных животных ничего подобного никогда не бывает, их сплоченность всегда совершенно анонимна. Личный союз, личную дружбу мы находим только у животных с высокоразвитой внутривидовой агрессией; более того, этот союз тем прочнее, чем агрессивнее вид.

Личный союз возник в ходе великого становления в тот момент, когда у агрессивных животных появилась необходимость в совместной деятельности двух или более особей для некоторой цели, служащей сохранению вида, – вероятно, большей частью для заботы о потомстве. В большинстве известных случаев это происходило путем ритуализации переориентированного нападения или переориентированной угрозы. Возникающие таким образом ритуалы связаны с личностью партнера; в дальнейшем они превращаются в самостоятельные инстинктивные действия и становятся потребностью, тем самым превращая в насущную потребность также и постоянное присутствие партнера, а его самого в «животное с притягательной силой родного дома».

Внутривидовая агрессия на миллионы лет старше личной дружбы и любви. В течение долгих эпох истории Земли несомненно существовали чрезвычайно свирепые и агрессивные животные. Таковы почти все рептилии, каких мы знаем сегодня, и трудно предположить, что в давние времена было иначе. Но личный союз известен только у костистых рыб, у птиц и у млекопитающих, то есть у групп, возникших не раньше позднего мезозоя. Так что внутривидовая агрессия без ее противника – любви – вполне возможна, но любви без агрессии не бывает.

От внутривидовой агрессии необходимо четко отличать как особое понятие другой механизм поведения – ненависть, уродливую младшую сестру большой любви. В отличие от обычной агрессии она направлена, как и любовь, на индивида, и, по-видимому, любовь является ее предпосылкой: по-настоящему ненавидеть можно, наверное, лишь то, что любил и все еще любишь, даже если это отрицаешь. Как настоящие естествоиспытатели, мы считаем самоочевидным, что каждая такая форма поведения является функцией некоторой специальной организации нервной системы, органов чувств и т.д., – иными словами, некоторой соматической структуры, выработанной организмом под давлением отбора.

Глава 12. Проповедь смирения. Можно ли сделать какие-либо выводы из наблюдений и экспериментов над агрессивным поведением животных, применимые к человеку, которые помогли бы предотвратить опасности, угрожающие ему из-за его агрессивности? Серьезно изучить этот вопрос человеку мешает гордыня. «Познай самого себя». (Это изречение Хилона, хотя обычно его приписывают Сократу.) Прислушаться к нему людям препятствуют три фактора, очень сильно окрашенные эмоциями.

Первое препятствие обязано нашему сходству с ближайшими родственниками. Людям легче было бы примириться с их происхождением, если бы они не были знакомы с шимпанзе. Измеренный человеческой меркой, шимпанзе вполне естественно воспринимается как нечто отвратительное, как некая сатанинская карикатура на нас самих. Вторая преграда для самопознания – эмоциональный протест против вывода, что наши поступки и наши возможности подчинены законам естественной причинности. Третья очень трудно преодолимая преграда для самопознания человека, по крайней мере в нашей западной культуре, – наследие идеалистической философии. Эта преграда возникла из-за разделения мира на две части: внешний мир вещей и постижимый разумом мир внутренней закономерности человека; первый идеалистическое мышление считает в принципе безразличным к ценностям и признает ценность лишь за вторым. Такое разделение побуждает мириться с эгоцентризмом человека, потворствуя его нежеланию зависеть от законов природы.

В наши дни естествоиспытателей часто обвиняют в том, что они будто бы накликали на человечество ужасные напасти, дав ему слишком большую власть над природой. В самом деле, опасность для современного человечества проистекает не столько из его способности властвовать над физическими явлениями, сколько из неспособности разумно направлять социальные процессы. Но в этой неспособности повинно не что иное, как непонимание причин социальных процессов, которое является, как я надеюсь показать, непосредственным следствием трех препятствий к самопознанию, порожденных высокомерием.

Дело в том, что эти препятствия относятся к исследованию только тех явлений человеческой жизни, которые представляются людям высокими ценностями – иными словами, тех, которыми они гордятся. Необходимо самым отчетливым образом уяснить себе, что если нам сегодня хорошо известны функции нашего пищеварительного тракта и благодаря этим знаниям медицина, особенно полостная хирургия, ежегодно спасает жизнь тысячам людей, то мы обязаны этим исключительно тому счастливому обстоятельству, что работа этих органов ни у кого не вызывает особого почтения и благоговения. Если, с другой стороны, человечество в бессилии останавливается перед патологическим разложением своих социальных структур, если оно, обладая ядерным оружием, не сумело выработать более разумных форм социального поведения, чем у других видов животных, то это в значительной степени объясняется его высокомерием: оно так высоко ценит свое поведение, что исключает его из числа доступных изучению природных явлений.

Существует, как я думаю, простое средство примирить людей с тем, что они сами – часть природы и возникли без нарушения ее законов в ходе естественного становления: нужно лишь показать им, как велика и прекрасна вселенная и насколько достойны благоговения, царящие в ней законы. Прежде всего, я твердо убежден, что человек, достаточно знающий об эволюционном становлении органического мира, не может внутренне сопротивляться осознанию того, что и сам он обязан своим существованием этому самому величественному из всех природных явлений.

Еще одна причина широко распространенного неприятия эволюционного учения – глубокое почтение, которое мы, люди, испытываем к своим предкам.

Слова «развитие» и «эволюция» возникли в то время, когда люди не имели понятия о творческом становлении видов, а знали только о возникновении отдельного существа из яйца или семени. Цыпленок из яйца или подсолнух из семечка в самом деле развивается в буквальном смысле – из зародыша не возникает ничего, что не было бы в нем заложено с самого начала. Совсем иначе растет Великое Древо Жизни. Хотя древние формы являются необходимой предпосылкой для возникновения их более развитых потомков, этих потомков никоим образом нельзя вывести из исходных форм или предсказать по свойствам этих форм. То, что из динозавров получились птицы или из обезьян люди, – это в каждом случае исторически единственный результат процесса эволюции. Этот процесс хотя и направлен в целом к высшему – согласно законам, управляющим всей жизнью, – но во всех отдельных проявлениях определяется так называемой случайностью, то есть бесчисленным множеством побочных причин, которые в принципе невозможно охватить во всей полноте. В этом смысле «случайно», что в Австралии из примитивных предков возникли эвкалипты и кенгуру, а в Европе и Азии – дубы и люди.

Глава 13. Eссe homo [Се человек (лат.)]. Допустим, что некий объективный этолог сидит на другой планете – скажем, на Марсе – и изучает социальное поведение людей с помощью телескопа, увеличение которого слишком мало, чтобы можно было узнавать отдельных людей и прослеживать их индивидуальное поведение, но вполне достаточно, чтобы наблюдать такие крупные события, как переселения народов, битвы и т. п. Ему никогда не пришло бы в голову, что человеческое поведение направляется разумом или тем более ответственной моралью.

Как же получается, что эти якобы разумные существа могут вести себя столь неразумно? Совершенно очевидно, что здесь должны действовать какие-то подавляюще сильные факторы, способные полностью отнимать управление у индивидуального человеческого разума, но совершенно неспособные «учиться на опыте». Как сказал Гегель, опыт истории учит нас, что люди и правительства ничему не учатся у истории и не извлекают из нее никаких уроков.

Все эти поразительные противоречия получают полное и естественное объяснение, если не побояться осознать, что социальное поведение людей диктуется отнюдь не только разумом и культурной традицией, но все еще подчиняется всем закономерностям, характерным для любого филогенетически возникшего поведения – тем закономерностям, которые хорошо нам известны благодаря изучению поведения животных. За последнее время происходят настолько быстрые и решительные изменения в условиях жизни человека, что о них разбилась способность его инстинктов к приспособлению.

Из главы о поведении, аналогичном моральному, мы уже знаем о тормозящих механизмах, которые у различных общественных животных сдерживают агрессию и предотвращают убийство собратьев по виду и нанесение им повреждений. Эти механизмы, естественно, наиболее важны и потому наиболее развиты у тех животных, которые в состоянии легко убить живое существо примерно таких же размеров, как они сами.

К сожалению, человек от природы сравнительно безобидное всеядное существо без естественного – составляющего часть тела – оружия, которым можно было бы убивать крупных животных. Именно поэтому у него нет и тех возникших в процессе эволюции механизмов безопасности, которые удерживают всех «профессиональных» хищников от применения оружия против собратьев по виду.

Во времена предыстории человека никакие особенно развитые механизмы для предотвращения внезапного убийства не были нужны – оно было невозможно и без того. Понятно, что на таких слабо вооруженных животных не действовало селекционное давление, которое могло бы выработать сильные и надежные запреты убийства, совершенно необходимые для выживания видов, обладающих опасным оружием. И когда с изобретением искусственного оружия внезапно открылись новые возможности для убийства, прежнее равновесие между сравнительно слабым торможением агрессии и столь же слабыми возможностями убийства было резко нарушено.

Если открытия человека не привели его – по крайней мере до сих пор – к гибели, то лишь благодаря тому, что он способен ставить перед собой вопросы о последствиях своих поступков и отвечать на них. К сожалению, усовершенствование техники убийства привело к тому, что его последствия не хватают за душу того, кто его совершил. Расстояние, на котором действует огнестрельное оружие, предохраняет убийцу от раздражающей ситуации, которая в противном случае предстала бы перед ним в чувствительной близости во всем ужасе своих последствий.

Внутривидовой отбор и сейчас действует в нежелательном направлении, поощряя инстинктивные мотивы стяжательства, тщеславия и т. п. и столь же интенсивно подавляет простую порядочность. Нынешняя коммерческая конкуренция грозит вызвать гипертрофию таких побуждений, не менее ужасную, чем гипертрофия внутривидовой агрессии, вызванная войнами каменного века. Хорошо еще, что богатство и власть не ведут к многочисленности потомства, иначе положение человечества было бы еще хуже. Наряду с оружием и внутривидовым отбором человечество получило в придачу к высокому дару понятийного мышления третий источник бед – головокружительно ускоряющийся темп развития. Благодаря понятийному мышлению и всему, что ему сопутствует, прежде всего символике словесного языка, у человека возникла способность, которая не дана никакому другому живому существу.

Даже если какую-нибудь важную для сохранения вида особенность или способность приобретает один-единственный индивид, она сразу становится общим достоянием популяции; именно этим вызвано ускорение исторического становления во много тысяч раз, вошедшее в мир вместе с понятийным мышлением. Процессы приспособления, требовавшие прежде целых геологических эпох, теперь могут происходить в течение немногих поколений. На эволюцию, на филогенез, протекающий медленно, почти незаметно в сравнении с новыми процессами, отныне накладывается история; над филогенетически возникшим сокровищем генома поднялось высокое здание культуры, приобретенной в процессе исторического развития и передаваемой с помощью механизма традиции.

Ахиллесова пята всех культурных достижений человека – их зависимость от индивидуальной модификации, от обучения. Очень многие врожденные формы поведения, свойственные нашему виду, от этого не зависят.

Представьте себе, что вы живете в сообществе вместе с десятью-пятнадцатью лучшими друзьями, их женами и детьми. Эти несколько мужчин неизбежно должны стать побратимами; они друзья в самом подлинном смысле слова. Каждый не раз спасал другому жизнь, и, хотя между ними может иногда возникать, как у мальчишек в школе, какое-то соперничество из-за рангового порядка, из-за девушек и т. д., оно неизбежно отходит далеко на задний план перед постоянной необходимостью вместе защищаться от враждебных соседей. Я думаю, что при таких обстоятельствах, в таком содружестве пятнадцати мужчин каждый из нас уже по естественной склонности соблюдал бы десять заповедей Моисея по отношению к своему товарищу и не стал бы ни убивать его, ни клеветать на него, ни посягать на жену его или на что бы то ни было ему принадлежащее.

Иными словами, естественные наклонности человека не так уж дурны. Однако, уже увеличение числа принадлежащих к сообществу индивидов имеет два неизбежных последствия, нарушающих равновесие между важнейшими инстинктами взаимного притяжения и отталкивания, то есть между личным союзом и внутривидовой агрессией. Во-первых, когда индивидов становится слишком много, это вредно для личных связей. Во-вторых, скученность множества индивидов на малом пространстве приводит к притуплению всех социальных реакций.

Можно ожидать, что цивилизация будет развиваться во все более быстром темпе. Разрыв между тем, что человек готов сделать для общества по естественной склонности, и тем, чего общество от него требует, будет углубляться, и его чувству ответственности все труднее будет этот разрыв преодолевать. Невозможно указать никаких преимуществ в отношении отбора, которые хоть один человек мог бы получить в наши дни благодаря обостренному чувству ответственности или естественной доброте. Напротив, есть серьезные основания опасаться, что нынешняя коммерческая организация общества под поистине дьявольским влиянием соперничества производит отбор в прямо противоположном направлении.

Когда мы мужественно встаем на защиту того, что представляется нам высочайшей ценностью, наша нервная система использует такие же пути, что и при реакции социальной защиты у наших предков-антропоидов. Я воспринимаю это не как отрезвляющее напоминание, а как весьма серьезный призыв к осознанию природы наших чувств и действий. Человек, у которого такой реакции нет, – калека в отношении инстинктов, и мне не хотелось бы с ним дружить. Но тот, кто дает себя увлечь слепой рефлекторности этой реакции, представляет угрозу для человечества, ибо он – легкая добыча для демагогов, так же хорошо умеющих искусственно создавать ситуации, запускающие человеческую агрессивность, как мы, специалисты по физиологии поведения, умеем это делать с подопытными животными. Когда при звуках старой песни или даже марша по мне хочет пробежать священный трепет, я обороняюсь от искушения, говоря себе, что, когда шимпанзе подстрекают друг друга к совместному нападению, они тоже производят ритмический шум. Подпевая, мы протягиваем палец дьяволу.

Глава 14. Исповедую надежду. Я думаю, что мог бы преподать нечто такое, что исправило бы людей и наставило бы их на лучший путь. Направления, в которых, по-видимому, будет развиваться прикладная этология, уже начинают определяться. Одно из них – объективное физиологическое исследование возможностей разрядки агрессии в ее первоначальной форме на замещающие предметы.

Даже при своем нынешнем скромном уровне наши знания о природе агрессии не лишены практического значения. Если мы можем уверенно сказать, что не получится, это уже представляет практическую ценность. Во-первых, ее заведомо невозможно выключить, избавив людей от раздражающих ситуаций; во-вторых, с ней невозможно справиться, наложив на нее морально мотивированный запрет.

В культурной жизни людей развилась особая ритуализованная форма борьбы – спорт. Он предотвращает вредные для общества воздействия агрессии, не затрагивая ее функций, необходимых для сохранения вида. Он не только превосходно открывает клапан для накопившейся агрессии в ее более грубых, более индивидуальных и эгоистических проявлениях, но и позволяет полностью изживать себя ее особой, более дифференцированной коллективной форме.

Состязания между народами благотворны не только потому, что создают возможность разрядки национального воодушевления. Они имеют еще два следствия, противостоящие опасности войны: во-первых, они способствуют личному знакомству между людьми, принадлежащими к разным народам и партиям, во-вторых, прокладывают путь объединяющему воздействию воодушевления – благодаря тому, что люди, в остальном имеющие мало общего, воодушевляются одними и теми же идеалами.

Личное знакомство – не только предпосылка действия сложных механизмов, тормозящих агрессию: оно и само по себе способствует притуплению агрессивных побуждений. Анонимность значительно облегчает запуск агрессивного поведения (это знание использовал Филип Зимбардо в своем тюремном эксперименте; см. Эффект Люцифера). Ни один человек не может ненавидеть народ, среди которого у него есть несколько друзей.

Еще одна мера – разумное и критическое овладение реакцией воодушевления. В ситуации, вызывающей воодушевление, участвуют три независимых переменных: первая – то, в чем видят ценность, которую нужно защитить; вторая – угрожающий этой ценности враг; третья – товарищи, единство с которыми человек ощущает, встав на защиту находящейся под угрозой ценности. Еще один, менее существенный фактор — вождь, призывающий к «священной» борьбе.

Воодушевление, объединяющее отдельные группы, может привести к вражде между ними – в случае, если каждая из них выступает за определенный четко очерченный идеал и идентифицирует себя только с ним. Как справедливо указывал И. Холло, в наше время национальные идентификации очень опасны именно потому, что имеют очень четкие границы. Можно чувствовать себя «настоящим американцем» в противоположность «этим русским», и наоборот.

Кому доступно много ценностей, кто, воодушевляясь ими, ощущает единство со всеми людьми, которых тоже воодушевляют музыка, поэзия, красота природы, наука и многое другое – тот может реагировать незаторможенной боевой реакцией только на людей, не участвующих ни в одной из этих групп. Следовательно, нужно увеличивать число таких идентификаций, а для этого есть только один путь – улучшение общего образования молодежи.

См. также Виктор Дольник. Непослушное дитя биосферы.

[1] Конрад Лоренц был другом детства Карла Поппера. Поэтому неудивительно, что эти авторы ссылаются друг на друга. Цитируемый отрывок определенно отсылает к эволюционной эпистемологии Карла Поппера; см. Карл Поппер. Эволюционная эпистемология и логика социальных наук.

Агрессия | За пределами несговорчивости

Автор
Máire A. Dugan

июль 2004

«Агрессия» — знакомый термин в просторечии, а также ключевая концепция в изучении человеческого поведения. В разговоре мы можем использовать слово «агрессивный» для обозначения человека, нападающего на другого, хищного животного, ищущего добычу, даже шторма, сеющего хаос на земле, мимо которой оно проходит. Для наших целей наиболее подходящим является более узкое определение, используемое в психологии.Агрессия — это поведение, целью которого является причинение вреда другому. Более конкретно, агрессия определяется как «любая последовательность поведения, целевой реакцией на которую является нанесение вреда человеку, на которого она направлена» [1]. Вы можете заметить, что это определение, даже на первый взгляд, представляет собой концептуальную проблему. : Как мы узнаем намерения актера?

Хотя определение агрессии несколько различается от автора к автору, я считаю полезным рассмотреть теории агрессии, разделив их на три школы: те, которые рассматривают агрессию как инстинкт, те, которые рассматривают ее как предсказуемую реакцию на определенные стимулы, и те, кто считает это усвоенным поведением.Три школы образуют континуум, в котором, с одной стороны, агрессия рассматривается как следствие чисто врожденных факторов, а с другой — внешних факторов. Фактически, большая часть дебатов об агрессии может быть оформлена как более общие дебаты «природа vs. воспитание».

Агрессия как инстинкт

Зигмунд Фрейд — выдающийся психолог, связанный со школой агрессии как инстинкта. Он считал агрессию следствием более первичного инстинкта, который он называл …

Танатос, врожденное стремление к дезинтеграции, которое, как считал Фрейд, было направлено против личности.Если он был прав, почему мы все не совершаем самоубийства? Отчасти это связано с борьбой между Танатосом и Эросом [нашим врожденным стремлением к жизни], в которой, к счастью для нас, обычно побеждает Эрос. Но это еще и потому, что смещение перенаправляет нашу саморазрушительную энергию вовне; мы агрессивны против других, чтобы избежать агрессии против самих себя.

Как же тогда людям удается избежать ужасного насилия друг над другом? По Фрейду, ответ — катарсис: наблюдение за жестокими событиями или проявление умеренных проявлений гнева уменьшает агрессивные побуждения и оставляет нас эмоционально очищенными и успокаиваемыми.[2]

Очень многие люди думают об агрессии как об инстинкте. Это так, даже несмотря на то, что широкая общественность не читала Фрейда на эту тему и, вероятно, не приняла бы его представление об инстинкте смерти, даже если бы они познакомились с ним. На популярном уровне агрессия рассматривается не столько как внешнее смещение врожденного внутреннего деструктивного влечения, а скорее как универсальное внешнее влечение, возможно, связанное с инстинктом выживания, объединяющим человечество с миром животных.Многие идут дальше, предполагая, что мы можем взглянуть на мир нечеловеческих животных, чтобы получить более четкое представление о человеческой агрессии.

И это то, что сделали ряд ученых, особенно этологи и социобиологи. Главный из них — Конрад Лоренц, чья книга 1966 года « Об агрессии » оказала большое влияние. На обложке есть цитаты, указывающие на это влияние. Газета New York Times провозгласила ее «одной из самых важных работ нашего времени», выразив надежду, что ее «прочитают не только естествоиспытатели, но и мыслители Rand Corporation, члены Пентагона, пацифисты и президенты…. «

Лоренц определяет агрессию как «боевой инстинкт у зверя и человека, направленный против представителей одного и того же вида» [3]. Он связывает это с понятием Дарвина о «борьбе за существование»: «борьба, о которой думал Дарвин. и что движет эволюцией вперед, так это конкуренция между близкими родственниками ». [4] По крайней мере, это происходит в« естественных — или, скорее, докультурных — условиях … [потому что] всегда благоприятно для вида, если более сильные двух соперников завладевают территорией или желанной самкой.»[5]

Собственное исследование Лоренца основано в основном на его тщательных исследованиях различных видов животных, особенно рыб и птиц и, в меньшей степени, млекопитающих, не являющихся приматами. У этих разнообразных видов он отмечает общий инстинкт защиты территории от посягательств со стороны животного того же вида, победы над соперником желанной самки и защиты молодых и беззащитных представителей этого вида. Он считает, что такая агрессия хорошо служит царству животных, поскольку она приводит к «сбалансированному распределению животных одного и того же вида в доступной среде» [6], гарантирует, что генофонд постоянно модифицируется в сторону силы, и увеличивает вероятность заражения. молодняк вида, доращающий до зрелого возраста.Этими тремя способами агрессия помогает сохранить вид, регулярно улучшая его, чтобы сделать его более приспособленным к окружающей среде. Помимо этого, Лоренц приписывает агрессии роль в развитии социальной структуры из-за ее решающей роли в прояснении ранжирования членов группы. Лоренц видит в этом необходимость для развития развитой общественной жизни. Лоренц также приписывает агрессивному влечению ряд других функций под общей рубрикой «мотивация».

Предполагается, что основные функции агрессии достались человечеству в его докультурном состоянии.Проблема в том, что культурный и технологический прогресс превзошел сдерживающие способности человеческого агрессивного инстинкта. Чтобы проиллюстрировать это в крайней форме, два самца млекопитающих дерутся за территорию, а самка не сражается насмерть; более сильный отступает, когда более слабый признает свою потерю, обнажая уязвимую часть тела. Однако человечество создало и усовершенствовало смертоносное оружие, доставляемое на большом расстоянии от тех, кто подвергается нападению. Иногда атакованные даже не подозревают о нападении до тех пор, пока не будет нанесен смертельный удар.Таким образом, они не могут капитулировать и предотвратить разрушение. Младенцы в детском саду федерального здания в Оклахома-Сити вряд ли имели возможность продемонстрировать свою беззащитность перед террористом. Наши тормозные механизмы, по-видимому, были достаточны для предотвращения внутривидовых убийств, когда наше оружие ограничивалось нашими руками и ногами, но они не были предназначены для компенсации использования чего-то даже столь низкотехнологичного, как пистолет.

Теоретики агрессии как инстинкта склонны приписывать проявлениям агрессии катарсический эффект.Однако эмпирические исследования ставят под сомнение эту функцию:

К сожалению, такие предсказания [катарсиса] оказываются неверными. Пары, которые спорят больше всего, чаще всего склонны к насилию. Мужья, которые подталкивают своих жен, чаще всего переходят к ударам и ударам. Лучшим показателем вероятности преступного насилия в этом году является его преступное насилие в прошлом году. Кажется, что насилие порождает насилие, а не уменьшает его. [7]

Внешне стимулированная агрессия

Вторая теория агрессии переходит от врожденных предрасположенностей к внешним стимулам как источникам агрессии.Центральное предположение состоит в том, что агрессия — это предсказуемая реакция на определенные стимулы, причем определенными стимулами является разочарование. В своем классическом трактате на эту тему Доллард и его коллеги с самого начала делают смелое утверждение, состоящее из двух частей, что «возникновение агрессивного поведения всегда предполагает наличие фрустрации» и что «наличие фрустрации всегда приводит к некоторой форме расстройства. агрессия «[8]

Причина, по которой я выделяю коррелированные предположения жирным шрифтом, заключается в использовании слова «всегда».»Человеческое поведение сложно и многогранно; предположить, что любая переменная всегда ведет к определенному поведению и что, кроме того, этому поведению всегда предшествует эта переменная, является необычным и смелым. И, по сути, Dollard et al. … были открыты для критики на этот счет с самого начала. Даже соавторы вскоре начали писать статьи, в которых предлагались исключения из общего правила (например, Doob & Sears, 1939; Miller, 1941; Mowrer, 1960; Sears, 1941). Тем не менее, книга оказала значительное влияние на научные круги: «большинство авторитетов сегодня считают, что агрессия возникает в конечном итоге в ответ на некоторое разочарование.»[9]

Доллард и его коллеги определяют фрустрацию как «вмешательство в возникновение спровоцированной целевой реакции в надлежащее время в поведенческой последовательности». [10] Хотя мы сами, возможно, не знакомы с такими словами, как «спровоцированная реакция на цель», это На нашем собственном опыте конфликтов легко найти примеры, которые соответствуют определению: муж, который приходит с работы и обнаруживает, что обед не ждет его, сотрудник, не получивший повышения, которого, по ее мнению, заслуживает, ребенок, исключенный из игра на школьной площадке.Примеров предостаточно, но мы задаемся вопросом, всегда ли муж, служащий и ребенок участвуют в «последовательности поведения, целевой реакцией на которую является нанесение вреда человеку, на которого оно направлено?» Каждый ли муж, сотрудник и ребенок, оказавшийся в таком затруднительном положении, проявляют агрессивное поведение? Каждый агрессивный акт, совершаемый супругом, работником или ребенком, провоцируется разочарованием?

Берковиц задает эти вопросы в более общей форме: «Является ли всякая агрессия результатом разочарования? [11]; и« Приводит ли каждое разочарование к какой-либо форме агрессии? »[12] В заключение он подтверждает« существенную обоснованность утверждения. Dollard et al.формулировка с некоторыми модификациями ». [13] Чтобы пролить свет на эти модификации, он использует две промежуточные переменные: гнев и интерпретацию. Он предполагает, что« каждое разочарование увеличивает подстрекательство к агрессии, но это подстрекательство здесь именуется гневом. »[14], и этот гнев приведет к агрессии только тогда, когда« есть соответствующие сигналы или пусковые механизмы »[15]. Здесь Берковиц допускает, что люди могут узнать, что выражение гнева посредством агрессии неуместно и, следовательно, менее вероятно, что они будут агрессивны, даже если раздражающий стимул интенсивен.Кроме того, «один из способов, которыми обучение может влиять на вероятность реакции, — это влияние на индивидуальную интерпретацию ситуации, препятствующей этому». Например, человек может сосредоточиться не на самом разочаровании, а на других компонентах раздражающего стимула.

Мне приходит в голову пример этого, который помогает мне сделать эти абстракции более конкретными. Однажды поздно вечером я пришел домой и обнаружил, что задняя дверь моего дома открыта. Я сразу же забеспокоился, что в доме может быть кто-то, и знал, что живу не с кем-нибудь, так как их не было.Я знал, что не могу заснуть, боясь, что кто-то находится в доме, поэтому я приступил к проверке дома, чтобы убедиться, что я один (позвонить в службу 911, вероятно, было бы разумнее, но я этого не сделал). Убедившись, что дом в безопасности, я лег спать. Сразу после пробуждения я понял, что мою стереосистему украли накануне вечером. Я спустился вниз, и, как я и ожидал, пропала моя стереосистема и несколько других вещей, которые можно легко поставить. Поскольку я жил на зарплату ниже прожиточного минимума ассистента, я долгое время не мог позволить себе замену стереосистемы, и каждый раз, когда я хотел послушать музыку, мне напоминали о краже.Но как только я начинал злиться, я начинал чувствовать благодарность. Даже не думая о стереосистеме до утра после взлома и заботясь только о своей личной безопасности, я очень ясно и глубоко понял, что было важно для меня. Так что, хотя мероприятие было разочарованием, я ценил это и познавательный опыт. По большей части я интерпретировал события той ночи больше как нечто ценное, чем как потерю.

Учитывая упоминание Берковица о роли обучения, это могло бы быть подходящим местом для перехода к школе социального обучения агрессии, но я хочу добавить дополнительный сегмент о школе фрустрации-агрессии, прежде чем покинуть ее.Теория фрустрации-агрессии — это психологическая теория, которая пытается объяснить индивидуальное поведение. Можно ли его использовать для объяснения агрессии и насилия на групповом или общественном уровне? Тед Роберт Гурр твердо отвечает на этот вопрос в книге Why Men Rebel (1970) .

[T] Первичным источником человеческой способности к насилию, по-видимому, является механизм фрустрации-агрессии. Разочарование не обязательно ведет к насилию, а насилие для некоторых мужчин мотивируется ожиданием выгоды.Однако гнев, вызванный разочарованием, является движущей силой, которая располагает мужчин к агрессии, независимо от ее инструментов. Если фрустрация достаточно продолжительна или остро ощущается, агрессия вполне вероятна, если не гарантирована … Механизм фрустрации-агрессии в этом смысле аналогичен закону гравитации: разочарованные мужчины имеют врожденную склонность к насилию. к его источнику пропорционально интенсивности их разочарования, точно так же, как объекты притягиваются друг к другу прямо пропорционально их относительной массе и обратно пропорционально их расстоянию.Ряд других переменных влияет на поведение людей и объектов в таких обстоятельствах: для мужчин — их убеждения, запреты и социальное окружение; для объектов в гравитационном поле, их энергии, конфигурации и свойств среды, в которой они находятся. Но кажется даже менее возможным объяснить политическое насилие без ссылки на свойства людей, которые склоняют их к насилию, чем построить теорию полета без ссылки на закон всемирного тяготения.[16]

Итак, Гурр строит тесно сплетенную, всеобъемлющую теорию коллективного политического насилия, основанную исключительно на гипотезе фрустрации-агрессии. Он переносит концепцию разочарования в социально-политическую плоскость с помощью своей концепции относительной депривации, которая определяется как «восприятие акторами несоответствия между их ценностными ожиданиями и их ценностными возможностями. Ценностные ожидания — это блага и условия жизни, в которые верят люди. они имеют право.Ценностные возможности — это товары и условия, которые, по их мнению, они способны получить и сохранить »[17]. Первая гипотеза Гурра, которая лежит в основе остальной части книги, состоит в том, что

Потенциал коллективного насилия сильно зависит от интенсивности и масштабов относительной депривации среди членов коллектива. [18]

Здесь следует отметить, что Гурр не рассматривает более абсолютный или объективный индикатор депривации как источника политического насилия.Люди могут привыкнуть к плохому положению дел, даже к тому, который предлагает настолько ограниченный доступ к ресурсам жизнеобеспечения, что члены группы голодают или умирают от излечимых болезней или воздействия. Однако, если есть существенное несоответствие между тем, что, по их мнению, они заслуживают, и тем, что, по их мнению, они получат, существует вероятность восстания. Гурр утверждает, что это так, даже если нет никаких сомнений в том, что их основные потребности будут удовлетворены. Первая ситуация может быть безвыходной, но вторая разочаровывает.И, согласно Гурру, точно так же, как разочарование порождает агрессивное поведение со стороны индивида, также относительная депривация предсказывает коллективное насилие со стороны социальных групп.

Выученная агрессия

Чтобы вернуться к индивиду как единице анализа, мы обратимся к нашей последней школе теорий агрессии; тот, который начинается с предположения, что агрессия — это усвоенное поведение. Эта школа утверждает, что не принимает тот факт, что агрессия является естественным доминирующим ответом на разочарование, а скорее, что агрессия — это в значительной степени усвоенное поведение.Приверженцы этой школы указывают на то, что существует много обществ, в которых агрессия в основном отсутствует, и что агрессивное поведение будет имитироваться даже при отсутствии раздражающего стимула.

Сторонники теории обучения указывают на работу ряда антропологов как на полное разоблачение школы агрессии как инстинкта и в значительной степени подрывающую гипотезу фрустрации-агрессии. Анализируя работы Маргарет Мид и нескольких других антропологов, Эрих Фромм (1973) приходит к выводу, что только шесть из тридцати изученных примитивных обществ были «деструктивными», т.е.е., «характеризующиеся большим количеством межличностного насилия, деструктивности, агрессии и жестокости» [19]. Он относит большинство к категории «жизнеутверждающих» (общества, в которых «существует минимум враждебности, насилия или жестокости среди людей, нет сурового обращения, почти нет преступлений, а институт войны отсутствует или играет чрезвычайно небольшую роль») или «недеструктивные агрессивные общества» [20]. Если агрессия является инстинктивной, она должна быть универсальной, а если она универсальна, каждое общество будет иметь агрессивные индикаторы, которых нет во многих из этих обществ.Более того, трудно представить себе, что фрустрирующие события настолько отсутствовали бы в целых обществах, чтобы привести к такому низкому уровню агрессии. Должно быть другое объяснение.

Альберт Бандура — крупный исследователь, теоретик и представитель теории социального обучения агрессии. Его эксперименты показали, например, что дети, которые наблюдают за агрессивными взрослыми моделями, воспроизводят то же поведение даже в новой ситуации, в то время как контрольная группа детей этого не делает [21], и что такой же тип имитации будет происходить, когда модель включена. фильм.[22] Он и Уолтерс сообщают о многих других подобных исследованиях в Социальное обучение и развитие личности (1963). Вывод этой школы мысли об агрессии был резюмирован: «Человеческая агрессия — это усвоенное поведение, которое, как и другие формы социального поведения, находится под воздействием стимулов, подкрепления и когнитивного контроля» [23]

.
Как люди учатся не быть агрессивными? Одна из моделей представлена Патрисией Дрейпер при рассмотрении практики воспитания детей! Кунг в пустыне Калахари.Дрейпер указывает по крайней мере три аспекта среды обучения детей, которые препятствуют агрессивным реакциям:
1. Когда двое маленьких детей спорят или начинают ссориться, взрослые не наказывают их и не поучают; они разделяют их и физически уносят каждого ребенка в противоположном направлении. Взрослый пытается успокоить и отвлечь ребенка и заинтересовать его другими вещами »[24]. Аналогичная интервенционистская стратегия используется с детьми старшего возраста, вызывая главаря или присоединяясь к группе взрослых.
2. [П] аренты не применяют физических наказаний, и … агрессивные позы избегаются взрослыми и обесцениваются обществом в целом. [25]
3. Взрослые постоянно игнорируют вспышки гнева ребенка, если они не причиняют вреда. В такие моменты ребенок испытывает острое разочарование, но он понимает, что гнев не заставляет взрослого изменить свое отношение к ребенку, а проявление гнева не привлекает внимания или сочувствия взрослого. [26]
Какое влияние оказывает такая практика воспитания детей на общество? По наблюдениям Дрейпера,
The! Kung чрезвычайно преуспели в борьбе с вредным и злонамеренным поведением молодежи.За те двенадцать месяцев, что я жил в разных лагерях … не было конфликтов между взрослыми, которые привели бы к серьезным травмам или убийствам.
Другими словами, она обнаружила, что! Кунг были относительно неагрессивным обществом, и приписала это, в значительной степени, их неагрессивным методам воспитания детей.
Подобно тому, как модифицированная версия гипотезы фрустрации-агрессии допускает определенное влияние обучения на то, как человек реагирует на агрессию, теоретики социального обучения допускают влияние фрустрации, повышая вероятность того, что человек кто научился агрессивным ответам, будет их использовать.По сути, они рассматривают разочарование как один из возможных побудителей агрессивного поведения, но настаивают на том, что агрессия — это социально усвоенное поведение, а не автоматическая реакция на агрессию или любой другой стимул.
[1] Доллард, Джон., Дуб, Леонард У., Миллер, Нил Э., Моурер, О. Х. и Сирс, Роберт Р. Разочарование и агрессия. New Haven: Yale University Press, 1939.
[2] Кэмпбелл, Энн. Мужчины, женщины и агрессия. Нью-Йорк: Основные книги, 1993, стр.8.
[3] Лоренц, Конрад. Об агрессии. (Марджори Керр Уилсон, перевод) Нью-Йорк: Harcourt, Brace & World, Inc., 1966, стр. ix.
[4] Лоренц, 1966, стр. 20.
[5] Лоренц, 1966, стр. 27.
[6] Лоренц, 1966, с.40.
[7] Кэмпбелл, 1993, стр. 8.
[8] Доллард, Дж., Дуб, Л. В., Миллер, Н. Э., Маурер, О. Х., Сирс, Р. Р. Разочарование и агрессия. Нью-Хейвен: издательство Йельского университета, 1939, стр.8.
[9] Берковиц, Л. Гипотеза фрустрации-агрессии. В: Р. А. Фальк и С. С. Ким, (ред.), Система войны: междисциплинарный подход. Боулдер, Колорадо: Westview Press, 1980, стр.116.
[10] Dollard, et. al. 1939, с.7.
[11] Берковиц, 1980, стр. 119.
[12] Берковиц, 1980, стр. 126.
[13] Берковиц, 1980, стр. 135.
[14] Берковиц, 1980, стр. 136.
[15] Берковиц, 1980, стр.122.
[16] Гурр, Тед Р. Почему люди бунтуют. Princeton, N.J: Princeton University Press, 1970, стр.37.
[17] Gurr, 1970, стр. 24.
[18] Gurr, 1970, стр. 24.
[19] Фромм, Эрих. Анатомия человеческой деструктивности. Гринвич, Коннектикут: Fawcett Crest, 1973, стр.17. Издание этой книги 2013 г. доступно по адресу: http://books.google.com/books?id=vZ2Ja6D9cxcC&printsec=frontcover&source=gbs_ge_summary_r&cad=0#v=onepage&q&f=false
.
[20] Фромм, 1973, стр.20.
[21] Бандура, Альберт, Росс, Д., и Росс, С.А. Передача агрессии через имитацию агрессивных моделей. Журнал аномальной и социальной психологии. 63, 575-582, 1961.
[22] Бандура, Альберт и Уолтерс, Р. Х. Социальное обучение и развитие личности. Нью-Йорк: Холт, Райнхарт и Уинстон, 1963.
[23] Бандура, Альберт. Теория социального обучения агрессии. В R.А. Фальк и С. С. Ким, (ред.), Система войны: междисциплинарный подход. Боулдер, Колорадо: Westview Press, 1980, стр.146.
[24] Дрейпер, П. Обучающая среда для агрессии и антисоциального поведения среди! Kung. В А. Монтегю (ред.), Обучение ненападению: опыт неграмотных обществ. Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета, 1978, стр.36.
[25] Дрейпер, 1978, стр.37.
[26] Дрейпер, 1978, стр. 37-38
Используйте следующее для цитирования этой статьи:
Dugan, Máire A .. «Агрессия». Неукротимый . Ред. Гай Берджесс и Хайди Берджесс. Консорциум информации о конфликтах, Университет Колорадо, Боулдер. Размещено: июль 2004 г. .
Топ-3 теории агрессии
Эта статья проливает свет на три основные теории агрессии.Это следующие теории: 1. Инстинктивная теория агрессии 2. Гипотеза фрустрации агрессии 3. Теория социального обучения.
1. Инстинктивная теория агрессии:
Инстинктивная теория агрессии была выдвинута Зигмундом Фрейдом (1927), выдающимся психоаналитиком прошлых лет. В своих более ранних работах Фрейд считал, что все человеческое поведение прямо или косвенно происходит от «ЭРОСА», жизненного инстинкта, который помогает воспроизводить жизнь.
На этом фоне агрессия рассматривалась просто как реакция на блокировку либидозных импульсов.Таким образом, это не было ни автоматической, ни неизбежной частью жизни.
Но в ходе психоанализа, и особенно после Второй мировой войны, Фрейд постепенно осознал наличие двух основных побуждений, таких как Эрос и Тантос, или инстинкт жизни и инстинкт смерти, вместо одного инстинкта (инстинкта жизни), которого придерживались ранее.
Таким образом, пересматривая свой более ранний взгляд на инстинкты, он написал. После долгих сомнений и колебаний мы решили предположить существование только двух основных побуждений: Эроса, или Инстинкта Жизни, и Тантоса, или Инстинкта Разрушения.
Таким образом, Фрейд с опытом и анализом постепенно пришел к пониманию природы человеческой агрессии и предложил второй главный инстинкт, названный Тантос, сила смерти или разрушения, энергия которой направлена на разрушение или прекращение жизни, на ненависть, гнев. и насилие и по отношению ко всем видам агрессивных чувств, действий, действий и поведения.
Таким образом, он считал, что все человеческое поведение, включая агрессивное поведение, проистекает из сложного взаимодействия между инстинктами Эроса и Тантоса и постоянного напряжения между ними.
Фрейд считал, что инстинкт смерти необуздан и приводит к самоуничтожению. Таким образом, он указал, что через другие механизмы, такие как смещение, энергия Тантоса, то есть агрессии, перенаправляется наружу, так что она служит основой для агрессии против других, а не для разрушения себя.
Таким образом, с точки зрения Фрейда, агрессия возникает в первую очередь из перенаправления саморазрушающего инстинкта смерти от человека к другим. Теория инстинктов агрессии вначале не была развита Фрейдом.Но позже он и его соратники работали над этим и пытались подробно объяснить.
Теория инстинктов агрессии происходит от инстинкта смерти или разрушения. С физиологической точки зрения инстинкт смерти представляет собой силу, которая стремится разрушить органическую жизнь и вернуть органическое вещество в неорганическое состояние.
Психологически инстинкт смерти порождает враждебное и агрессивное поведение, агрессивную сексуальную активность или разрушение себя и расы. Таким образом, любовь и ненависть, удовольствие и боль, инстинкты жизни и смерти идут бок о бок.Инстинкт смерти, иначе известный как инстинкт агрессии, также выражается в деструктивной и агрессивной интеллектуальной деятельности, такой как критика, сатира и насмешки.
Согласно теории инстинктов агрессии, агрессия — это глобальная инстинктивная сила, подобная паровому котлу, которая, по утверждению Фрейда и его соратников, срочно необходима и в основном неизбежна как для самосохранения, так и для воспроизводства. Макдугалл также обозначил феномен агрессии в инстинкте боя на основе инстинктивной теории агрессии, впервые постулированной Фрейдом, Миллером, Доллардом и другими.
Согласно Фрейду, когда мы анализируем желание любви, мы также обнаруживаем некоторое желание агрессии. Таким образом, лучший любимый друг становится злейшим врагом, когда оба ссорятся. В нашем, следовательно, отношении к каждому стимулу есть не только агрессия, но и желание любви.
Теория инстинктов агрессии утверждает, что агрессия является наследственной и биологической по своей природе и выражается открыто и скрыто, то есть внешне и внутренне. Впоследствии Фрейд решил, что бесполезно пытаться избавиться от агрессивных наклонностей человека.
Его позитивные социальные предложения состояли в том, чтобы разбить человеческие общества на небольшие сообщества, через которые агрессивный инстинкт может найти выход во вражде по отношению к тем, кто находится вне группы, в удобной и относительно безобидной форме.
Фрейд считает, что инстинкты жизни и смерти являются первичными инстинктами, а все остальные инстинкты происходят от них. Но недавно концепция Фрейда об агрессивном инстинкте или инстинкте смерти, которая, по его словам, является основой конфликта между человеческими группами, была отброшена.
Теория инстинктов Фрейда (1927) считается отправной точкой, но не краеугольным камнем психоанализа. Психологи, работающие в области фрустрации и агрессии, фактически обнаружили, что агрессия не является инстинктивной, а развивается как реакция на фрустрацию основных побуждений, испытываемых в период раннего детства.
По словам Александра «Страх последствий потери любви из-за ревности порождает агрессию. Независимо от того, являются ли любовь или ненависть инстинктивными или приобретенными рано, они всегда с нами.Факты любви и ненависти — это психологические данные, не зависящие от теории ».
Два инстинкта, выдвинутые Фрейдом, не противоречат друг другу. Поведение, порожденное инстинктом жизни, может иметь сильные компоненты инстинкта смерти, а поведение, в основном мотивированное инстинктом смерти, может иметь сильные компоненты инстинкта жизни. Те же психологи возражают против инстинкта смерти, выдвинутого Фрейдом.
Говорят, инстинкт смерти является частью инстинкта жизни, и поэтому неоправданно вводить его как отдельный инстинкт.Некоторые биологи также идут против агрессивного инстинкта, выдвинутого Фрейдом. Они утверждают, что инстинкт жизни побуждает организм жить и делать все возможное ради жизни. Именно поэтому мы организмы. Если мы желаем смерти, как нас можно назвать организмами?
Недавняя концепция Фрейда об агрессивном инстинкте (инстинкте смерти или деструктивности), который, по его словам, является основой конфликта между человеческими группами, была отброшена. Ранее упомянутые результаты исследований показывают, что представление о врожденном стремлении к агрессии или разрушению неверно, поскольку в большинстве случаев обнаруживается, что агрессия возникает из-за разочарования, возникающего в результате переживаний в раннем детстве.
Социальное обучение и имитация также вызывают агрессию. Агрессия может происходить из-за некоторых гормональных и биологических факторов, но она не является инстинктивной, как считал Фрейд.
Согласно Берковичу (1962), результаты исследований мало подтверждают рассуждения Фрейда. Он считал, что представление о врожденном стремлении к разрушению можно подвергнуть критике как с фактической, так и с логической точки зрения.
Группа по развитию психиатрии (1964) формально отвергла инстинктивную теорию агрессии, выдвинутую Фрейдом, и провозгласила «война — это социальный институт; это не обязательно укоренено в природе человека.” Эти выводы подтверждаются исследованиями, проведенными во время Второй мировой войны.
Подавляющее большинство солдат сообщали, что их причиной сражения было выполнение работы или желание не подвести свою экипировку. Только 2 процента заявили, что дрались из злости, мести или боевого духа. Еще 3% дали ответы, которые можно было бы истолковать как агрессивные, например, раздавить или порезать агрессора по частям.
Мужчины впереди или на границе, где проявление агрессии было бы максимальным и в соответствии с их действиями, выражали очень мало агрессивных чувств.Однако было замечено, что солдаты в тренировочных лагерях, где агрессия, враждебность и борьба являются частью тренировок, чаще всего выражали ненависть и агрессивные чувства к противнику.
Хотя некоторые критики Фрейда считают, что теория инстинктов агрессии теперь считается вопросом исторической важности, и хотя недавние психологи исключили термин инстинкт из глоссария психологии, теория инстинктов имеет важное значение ввиду того факта, что все исследования теории агрессии были подкреплены теорией агрессии Фрейда.
Фрейд и его последователи не верили, что агрессию можно полностью искоренить. Однако они считали, что интенсивность агрессии может быть снижена путем поощрения положительной эмоциональной привязанности среди людей с помощью замещающих возможностей, таких как участие в приключенческих работах, таких как спорт, плавание, легкая атлетика, альпинизм, космические путешествия, карате, дзюдо и т. Д.
Взгляд Лорнеса:
Наблюдения за животными в их естественной среде обитания привели некоторых психологов к выводу, что агрессивное влечение имеет врожденную, биологическую или инстинктивную основу.По мнению Конрада Лоренца, агрессия, причиняющая физический вред другим, начинается с боевого инстинкта, который люди разделяют с другими организмами. Энергия, связанная с этим инстинктом, спонтанно вырабатывается у людей с более или менее постоянной скоростью.
Вероятность агрессии увеличивается в зависимости от количества накопленной энергии, а также наличия и силы раздражающих факторов, вызывающих агрессию. По его словам, агрессия неизбежна, а порой случаются спонтанные вспышки сильных эмоций, подобные извержению вулкана.
Лоренц рассматривает агрессию как «истинный инстинкт сохранения видов», как у людей, так и у животных. Хотя наблюдение за поведением животных предполагает, что врожденный инстинкт агрессии побуждает животных к агрессивному поведению, то же самое не следует распространять на людей, и такое обобщение, сделанное кем-либо, весьма сомнительно.
На самом деле между агрессией человека и агрессией животных есть существенные различия. В то время как агрессию животных можно контролировать и регулировать путем немедленных изменений стимула, агрессия человека может поддерживаться опосредованием когнитивных структур и, в гораздо меньшей степени, связанными со стимулами.(Фешбах)
Таким образом, вопрос о биологической основе агрессии является спорным и требует дальнейшего обсуждения. Но, по мнению Муссена, Конгера и Кагана, существует большая вероятность того, что конституционные факторы играют значительную роль в человеческой агрессии. Они также считают, что половые различия в агрессивном поведении, скорее всего, имеют биологическую основу.
Установлено, что экспериментальное введение гормона самцов обезьян, свиней самкам свиней и обезьян делает их более агрессивными в подходах к другим.Далее видно, что уровень активности человека связан с его конституцией. Активный ребенок более склонен к агрессивным столкновениям.
2. Гипотеза агрессии фрустрации:
Миллер и Доллард в своей стимулирующей, но не менее информативной книге «Разочарование и агрессия» определяют фрустрацию как «состояние, которое существует, когда реакция на цель подвергается помехам». Расстраивающие события — это события, которые блокируют целенаправленное поведение человека, угрожают его репутации или лишают его возможности удовлетворить свои важные мотивы и непосредственные цели.
Когда событие или ситуация беспокоят или расстраивают ребенка или взрослого, это считается разочарованием. Но ситуация, которая расстраивает одного человека, может не расстраивать другого. Здесь играют свою роль подготовка родителей, социальный класс, экономический статус и воспитание в раннем детстве терпимости к фрустрации.
Фрейд, вероятно, впервые дал термину расстройство научное обоснование. Проще говоря, фрустрацию можно определить как то состояние в организме, которое существует как следствие вмешательства в целенаправленное поведение и вызывает ряд дезадаптивных или замещенных реакций.
Говорят, что человек, который не может жениться на своем милом сердце из-за родительского неприятия и социальных ограничений, страдает от серьезного разочарования.
Разочарование в детстве может быть вызвано несколькими причинами из-за его беспомощности при рождении. Известный немецкий психолог Отторанк считал, что родовой крик свидетельствует о величайшем разочаровании в жизни человека. Муки разлуки с матерью являются огромным источником разочарования.
Однако незначительное вмешательство может вызвать легкую и кратковременную агрессивную реакцию.Мнение Фрейда и его последователей о том, что агрессия является инстинктом и врожденным побуждением, было отвергнуто более поздними психологами, такими как Миллер; Боллард и многие другие. Они предположили, что это спровоцированное разочарование влечение.
Гипотеза фрустрации-агрессии, предложенная Миллером Боллардом и другими (1939), является важным вкладом в отслеживание причин агрессии. Эта гипотеза утверждает, что агрессия всегда является следствием разочарования. Миллер применил эту гипотезу к неграм из У.С.А., чтобы изучить их реакцию как следствие разочарования, навязанного белыми группами.
Гипотеза фрустрации-агрессии постулирует следующее:
1. Попытки человека достичь цели вызывают у него агрессивное влечение, которое, в свою очередь, запускает поведение, направленное на нанесение вреда или уничтожение человека или объекта, вызвавшего фрустрацию. .
2. Выражение агрессии снижает желание к ней.
Ключевой аспект гипотезы состоит в том, что агрессия является мерой и фундаментальной реакцией на разочарование, хотя другие реакции, такие как регресс, уход, формирование реакции и смещение и т. Д.может возникнуть.
Согласно этой гипотезе агрессия не является врожденной, а представляет собой усвоенное поведение. Поскольку фрустрация встречается повсеместно, они говорят, что агрессия также встречается повсеместно, и, следовательно, фрустрацию можно рассматривать как побуждение.
Марке и Эрвин (1970) также считают, что даже несмотря на то, что присутствие некоторых генетических или биологических факторов агрессии не может быть исключено в случае человека, эти механизмы находятся под когнитивным контролем человека. Человек с определенной черепно-мозговой травмой может агрессивно реагировать на ситуации, которые могут не вызвать какой-либо агрессивной реакции в случае нормального человека без травмы головного мозга.
Это указывает на то, что нормальный человек обладает способностью к когнитивному контролю, тогда как человеку с травмой мозга этого не хватает. У нормальных людей частота, с которой проявляется агрессивное поведение, его форма и ситуации, в которых оно проявляется, во многом определяются учебными и социокультурными факторами.
Сторонники гипотезы фрустрации и агрессии утверждают, что агрессия всегда является следствием какого-либо рода фрустрации. Далее они говорят: «Хотя эти реакции могут быть временно сжаты, отсрочены, замаскированы, смещены и иным образом отклонены от их непосредственных и логических целей, они не уничтожаются.Следовательно, агрессия неизбежно следует за разочарованием ».
Эта гипотеза, безусловно, считается наиболее влиятельной моделью межгрупповых предрассудков и агрессии. Эта теория вкратце утверждает, что разочарование порождает агрессию, которая выступает в качестве побуждения или мотива для реакции, борьбы или нападения.
Поддерживая фрустрацию — гипотезу агрессии или теорию влечения агрессии, Ньюкомб высказывает мнение : «Фрустрация всегда вызывает мотивацию какого-либо вида агрессии, и, если агрессии не происходит, она подавляется.
Если разочарование вызвано влиятельным человеком, таким как работодатель, начальник, учитель, муж или закон, родители, агрессивная реакция подавляется. Мой внук Анурааг, когда хочет посмотреть мультипликационный фильм по телевидению, его отец категорически возражает.
Анурааг подавляет свою агрессию по отношению к отцу и уходит из телевидения. Но когда служанка просит его не смотреть мультипликационную сетку, он тут же кричит на нее и иногда пинает.Таким образом, члены чужой группы, которые считаются менее могущественными, становятся подходящими целями агрессии и, следовательно, становятся козлами отпущения для разочарованных членов более могущественных групп.
Следовательно, в соответствии с энергетической моделью Фрейда (теория инстинктов), агрессия накапливается и усугубляется с каждым новым разочарованием, готовым к высвобождению при бессильном или менее мощном стимуле. Согласно фрейдистам, выражение агрессии желательно, поскольку оно истощает накопившиеся агрессивные побуждения.
С другой стороны, подавление агрессивных побуждений приведет к психологическим осложнениям на последующих этапах развития личности. По крайней мере, ребенку должно быть позволено изливать свою агрессию на игрушки и куклы, рисовать и рисовать. Ему нужно позволить играть и бегать, чтобы высвободить подавленную энергию.
Другая теория, основанная на теории Фрейда, постулирует, что повторяющиеся фрустрации и жестокое обращение в раннем детстве впоследствии порождают авторитарную личность, которая является жесткой, недружелюбной, недемократической и предвзято относящейся к чужим группам и, следовательно, склонной к насилию.Таким разочарованным людям не хватает хороших социальных отношений и они не могут успешно взаимодействовать друг с другом.
Они капризны, раздражительны и внезапно возбуждаются из-за каких-то очень тривиальных или незначительных проблем. При малейшей провокации они начинают ссориться, бороться и возбужденно приводить контраргументы, как будто агрессия глубоко укоренилась в их личности. Такие люди не нравятся обществу.
Из этих двух взаимосвязанных теорий можно сделать следующие выводы:
1.Агрессия не является неизбежной реакцией на разочарование. В исследованиях как на животных, так и на людях разочарование вызывало различные другие реакции, такие как подчинение, регресс, вытеснение, проекция, смещение, реакция отстранения и другие защитные механизмы или забывание об эпизоде.
2. Многие агрессивные действия не вызваны разочарованием. Исследование Бера Ковица (1962) привело к бесспорному выводу, что есть некоторые агрессивные действия, которые не обязательно вызваны разочарованием.Например, убийство и разрушение во время операции или войны — это политическое решение, и его не следует рассматривать как реакцию разочарованных людей.
3. Люди, которые больше всего разочарованы, не обязательно самые агрессивные. Женщины сильно разочарованы в обществах по всему миру, но они относительно менее агрессивны, чем мужчины, возможно, из-за биологических причин и социального обучения.
Шериф (1953) в этой связи придерживается «в обществе, разделенном ненавистью и насилием между его группами, направление предрассудков и враждебности обычно идет от доминирующих и могущественных групп вниз к подавленным и обездоленным.”
Сравнение между различными обществами и культурами не доказывает, что самые разочарованные обязательно самые агрессивные.
Как справедливо отмечает Клинберг, в то время, когда линчевание негров не было редкостью на юге Соединенных Штатов, белые бразильцы были в целом гораздо более разочарованы в своих попытках поддержать прожиточный уровень жизни и также подвергались взлетам и падениям. спады экономических условий.
Но они не линчевали бразильских негров.Индийские солдаты на границе Джамму и Касмира и возле P.O.K ежедневно безжалостно убивают и подвергаются нападениям террористов. Но они не линчуют врагов и не устраивают гениальные теракты.
4. Теория козла отпущения не объясняет цели агрессии. Согласно этой теории, наиболее вероятными целями будут люди, наиболее беспомощные и склонные к ответным мерам. Берковиц (1962) обнаружил, что самые беспомощные группы не всегда являются объектами ненависти и не единственными.
Таким образом, он пришел к выводу, что теория козла отпущения, как обычно формулируется, является неполной. Изучая детские банды Чикаго в 1927 году, Тразер заметил, что пик солидарности и взаимного доверия между членами часто сопровождает их наиболее интенсивные конфликты с другими группами.
Учитывая ограниченность известной гипотезы фрустрации-агрессии, позже психологи оспорили ее и попытались внести изменения. Они считают, что агрессия является следствием разочарования, но не единственной или единственной реакцией на разочарование.Г.К. Мортон в «Заметка о разочаровании — теории агрессии Долларда и его соратников» критиковал следующее.
«Точка зрения Миллера, Долларда о том, что разочарование приводит к некоторому виду агрессии, равносильна заблуждению, которое было популярно 20 лет назад, то есть, если вы подавляете свои сексуальные побуждения, возникает комплекс, и поэтому люди отпускают себя фрустрация-агрессия примерно эквивалентна этому взгляду на секс ».
Подвергаясь серьезному разочарованию, многие люди впадают в депрессию, а не агрессивны.Агрессия не всегда возникает из-за разочарования.
Несмотря на разногласия, гипотеза разочарования — агрессии, выдвинутая Доллардом и др. (1939), все еще выдерживает испытание временем. Эта агрессия является основной реакцией на разочарование, хотя и не единственной, которую никто не может отрицать.
Эта теория до сих пор считается прекрасной теорией, объясняющей, как разочарование порождает агрессию, и если разочарование сводится к минимуму, агрессия, насилие и преступность в обществе могут быть минимизированы, если не искоренены полностью.Несмотря на критику, с которой пришлось столкнуться этой гипотезе, и несмотря на ее ограничения, она, несомненно, является отправной точкой всех исследований в области фрустрации, агрессии и ее возможных реакций.
3. Теория социального обучения:
Последующие исследования в области фрустрации и агрессии создают впечатление, что гипотеза разочарования — агрессии должна быть изменена. Из таких исследований берет начало Теория социального обучения.
Бандура, Берковиц и другие, сторонники теории социального обучения, считают, что возбуждение, возникающее в результате фрустрации, не обязательно ведет к агрессии, а только создает условие для готовности справиться с угрожающей ситуацией.
Он может вызывать различные виды реакций в зависимости от типа реакций, которые человек научился справляться с разочаровывающими ситуациями в более ранний период жизни.
Таким образом, он может стать агрессивным, может стать регрессивным и заплакать или может отказаться от ситуации, может хранить молчание, может смещать свою агрессию на других или может искать помощи у других. Тот ответ, который в прошлом был наиболее успешным в облегчении его разочарования, будет повторяться.
Бандура (1965) продемонстрировал, что агрессивным реакциям можно научиться путем подкрепления, имитации или моделирования, которые подпадают под теорию социального обучения.В исследовании детей ясельного возраста было замечено, что, когда взрослый проявлял различные формы агрессивной реакции на большую куклу, дети демонстрировали аналогичные агрессивные реакции через имитацию.
Потом им показали киноверсии агрессивной лепки с куклами в качестве мультфильмов. Результаты показали, что дети, наблюдавшие за жизнью мультипликационных персонажей, проявляли более агрессивное поведение. В ходе последующих исследований также было замечено, что дети помнят эти агрессивные реакции даже через восемь месяцев.
Преступность и насилие, которые сегодня показывают по телевидению и в фильмах, в огромной степени способствуют росту агрессивного поведения, преступности и враждебности. Это доказывает, что агрессивное поведение в большей степени усваивается и имитируется окружающей средой, в которой живет ребенок.
Джулиан Роттер (1954, 1982), другой участник теории социального обучения, предполагает, что вероятность того, что данное поведение произойдет в конкретной ситуации, зависит от обучения и имитации организма в социальной ситуации, ожиданий относительно результата поведение и ценность подкрепления, которую они придают таким выходам i.е. степень, в которой они предпочитают одно подкрепление другому.
Теория социального обучения основывается на моделировании, идентификации и человеческих взаимодействиях. Согласно Бандуре, человек может учиться, подражая и наблюдая за поведением другого человека. Но в то же время личные факторы также играют роль в определении того, как человек идентифицируется с другими людьми и подражает им.
Если модель не нравится, не ценится или не уважается человеком, то его поведение нельзя имитировать только тогда, когда человек идентифицирует себя с другим человеком и любит его, он принимает его как модель и подражает ему.
Ребенок подражает своим родителям, потому что он любит и уважает их, поскольку они заботятся о нем, обеспечивают ему безопасность, уверенность, любовь и привязанность. В процессе воспитания он наблюдает за их поведением и имитирует. Социальное обучение через наблюдение также называется имитационным обучением. Теоретики социального обучения сочетают оперантную и классическую теории обусловливания.
Как? Хотя наблюдение за моделями является основным фактором в процессе изучения теории социального обучения, важно, чтобы имитация модели была вознаграждена и подкреплена, если человек должен идентифицировать себя с человеком и принимать его качества как свое собственное качество.Он не только принимает качества своей модели, но и учится вести себя как они в аналогичной ситуации.
Альфред Бандура — главный сторонник школы социального обучения; По его словам, поведение возникает в результате взаимодействия когнитивных факторов и факторов окружающей среды, концепция, известная как реципрокный детерминизм. Когда дети или другие люди учатся, случайно или намеренно наблюдая за другими, этот процесс называется моделированием или обучением через имитацию.
Но выбор модели зависит от множества факторов, таких как возраст, пол, статус, сходство с самим собой, нравится он ему или не нравится, уважает он его или не уважает и т. Д.Обычно обнаруживается, что из-за полоролевой идентификации сын принимает своего отца как модель, а дочь обычно принимает свою мать как модель, и они соответственно подражают своим родителям.
Но предположим, что по каким-то причинам мальчик не любит своего отца, но больше всего любит свою мать, тогда он может принять свою мать как образец и подражать ее поведению, любит и не любит одежду, эмоции и т. Д.
Если мать проявляет агрессивную реакцию По отношению к повару ребенок научится проявлять такую же реакцию.Если матери не нравится определенная еда, ребенку она не понравится. Иногда дети принимают своих учителей за образец и подражают их поведению.
Если выбранная ребенком модель нормальная, менее агрессивная, отражает здоровые ценности и нормы, у ребенка развиваются социально приемлемые качества. С другой стороны, агрессивная модель способствует развитию агрессивных реакций. Нормальное и социально приемлемое поведение модели развивает способность адаптироваться к нормальной повседневной жизни и различным угрожающим, опасным ситуациям в повседневной жизни.
Даже ненормальное и дезадаптивное поведение, извлеченное из неблагоприятных ролевых моделей, может быть устранено с помощью техники модификации поведения (оперантной обусловленности).
Посредством поведенческой терапии человек может научиться альтернативному поведению на основе других ролевых моделей, которые демонстрируют нормальные и приемлемые для общества модели. Верно, что агрессивная и дезадаптивная модель помогает в развитии агрессивного и дезадаптивного поведения. По мере взросления дети приобретают знания о категории пола через социальное обучение.
Теория социального обучения подчеркивает влияние моделирования и оперантного обусловливающего обучения на приобретение различных форм поведения. Согласно теории социального обучения, дети награждаются словесной похвалой, когда они ведут себя в соответствии с гендерными ролями и гендерными стереотипами, то есть когда они демонстрируют поведение мальчиков или девочек, санкционируемое и ожидаемое обществом.
Например, мальчик учится одеваться, как его отец или брат, и играет в игры, разработанные для мальчиков, или в игры, в которые играют другие мальчики.
Если мальчик одет как девочка, общество высмеивает его, и эта деятельность не поощряется и не поощряется. Поэтому он перестает одеваться как девочка и начинает носить платья, предназначенные для мальчиков. Точно так же девочка учится помогать своей матери по дому, как того требует общество.
Здесь одобрение родителей и одобрение общества действует как принуждение для ребенка, поэтому он имитирует такие действия. Напротив, наказание исключает возможность обучения и поведения, не одобряемых обществом и культурой.Когда мальчик имитирует членов семьи мужского пола, а девочка — членов семьи женского пола, они, как правило, перенимают поведение своих однополых моделей.
Теория социального обучения Бандуры предполагает, что люди могут учиться, наблюдая за другими и событиями в окружающей среде, а также участвуя в них. В нескольких недавних исследованиях Бандура, Бандура и Уолтерс и др. Продемонстрировали полезность обучения с наблюдением для детей.
Они также предоставили много информации о факторах, которые влияют на вероятность того, что субъект впоследствии имитирует ответы, полученные в результате наблюдения.В типичном эксперименте ребенок знакомится с реальной или снятой моделью, которая является либо ребенком, либо взрослым.
Затем модель выполняет различные действия, а ребенок наблюдает за ними. После этого проверяется, насколько ребенок имитировал действия, отображаемые моделями. Изменения, происходящие в поведении ребенка после наблюдения за моделями и подражания им, не всегда носят положительный характер. Очень часто люди приобретают плохие привычки наравне с хорошими.
Трехлетний ребенок Атул пошел к соседу поиграть со своим другом Баблоо.Дойдя до места, он увидел, что Баблу катался по полу, плакал и плакал, и проявлял истерики, так как его мать не давала ему денег на покупку мороженого. Атул очень живо наблюдал за этим, и на следующий день у него были обнаружены такие же истерики и агрессивные действия, когда его мать отказалась дать ему деньги на покупку шоколадных конфет.
В другом инциденте мальчик по имени Раджу увидел, как его друг Биттоо плюнул на его служанку, поскольку она не позволяла ей выходить и играть с его другом в отсутствие его матери, которая была работающей женщиной.На следующий день Раджу нашли плевком в лицо своему мальчику-слуге, когда он сломал своего Человека-паука. Все это усвоенное агрессивное поведение, подпадающее под социальное обучение.
Теория социального обучения предполагает, что через наблюдение и имитацию моделей можно научиться большому поведению. Даже наблюдая за сериалами «Сактиман», «Человек-паук» и другими сериалами, на телевидении многие дети учатся показывать подобные агрессивные действия. Из-за поклонения героям многие мальчики бегают, прыгают, пинают и бьют.
Однако в случае девочек такие действия менее распространены, вероятно, из-за разочарования со стороны родителей и отсутствия поддержки со стороны общества. Многие эксперименты с детьми подтверждают концепцию теории социального обучения посредством обучения с наблюдением и имитации.
Очень известное исследование по обучению проявлению агрессии было проведено Бандурой, Россом и Россом (1963). Исследование показывает, как дети учатся быть агрессивными, наблюдая за агрессивной моделью взрослого.
В данном исследовании в качестве выборки были взяты две группы дошкольников.Контрольная группа была представлена спокойной неагрессивной дружелюбной взрослой модели. Но экспериментальная группа столкнулась с агрессивной взрослой моделью, которая пинала большую надутую куклу Бобо, ругала и оскорбляла ее.
Взрослая модель в экспериментальной группе сбила куклу, села на нее, толкнула, оскорбила словесно и несколько раз подбросила в воздух, несколько раз ударила кулаком в нос.
Позже детям обеих групп разрешили играть в комнате с несколькими игрушками, включая куклу Бобо.Тщательное наблюдение за их поведением показало, что те, кто видел агрессивную взрослую модель, часто подражали его поведению. Они тоже били игрушку, садились на нее и часто произносили словесные комментарии, похожие на комментарии модели.
Напротив, дети контрольной группы редко, если вообще когда-либо, демонстрировали такие действия насилия и агрессии. Результаты этого исследования доказывают, что дети приобретают новые способы агрессии через жестокие телепрограммы, фильмы и агрессивное поведение его родителей, бабушек и учителей.
Социологи объясняют недисциплинированное агрессивное и безжалостное поведение многих современных молодых людей следствием имитации того же со стороны вышеупомянутых агентств. Все усвоенное агрессивное поведение относится к социальному обучению.
Способность учиться, наблюдая за деятельностью других в семье или обществе, обусловлена когнитивным влиянием обучения. Даже эксперимент Толмена с крысами, обучающимися бегать по лабиринтам, подтверждает тот факт, что простые существа могут учиться на собственном опыте, чтобы формировать внутренние модели, которые будут определять их дальнейшее поведение.
Теория социального обучения подчеркивает роль обучения, особенно влияние методов моделирования и оперантного обусловливания обучения. Согласно этой теории, дети вознаграждаются за поведение в соответствии с гендерными стереотипами и гендерными ролями.
«Я веду себя как папа, значит, я мальчик» «Я веду себя как моя мама, так что я девочка», — говорят они. Таким образом развиваются их представления о сексуальной роли и сексуальные стереотипы. Дети обычно идентифицируют себя со своими половыми моделями.
Роттер, который также внес вклад в теорию социального обучения, считает, что те люди, которые твердо верят в то, что они могут создавать и изменять свою собственную личность, свою судьбу, известны как внутренние.С другой стороны, те, кто считает, что их судьба и личность являются результатом сил во внешнем или внешнем окружении, и не имеют над ними контроля, известны как Внешние.
Внутренние люди часто бывают счастливыми людьми, и их лучше приспособить, потому что они пытаются формировать свою карьеру и будущее. Внешность перекладывает всю ответственность на внешнюю среду и почти не пытается построить свой характер, личность и будущее.
Согласно Роттеру, «внутренние факторы, такие как субъективные оценки вероятности различных исходов, субъективные реакции на эти исходы и обобщенные ожидания личного контроля — все это в совокупности влияет на поведение».
Эти предположения Роттера определенно очень резко контрастируют с точкой зрения, сформулированной в подходе к раннему обучению личности, что во внимание должны приниматься только внешние подкрепления.
Внутренние элементы :
В теории социального обучения Роттерса «Внутренние элементы» — это те люди, которые считают, что они обладают достаточным контролем над результатами, которые они получают.
Внешние :
Внешние — это те люди, которые считают, что у них мало контроля над результатами, которые они получают.Теория социального обучения утверждает, что люди получают выгоду от взаимодействия с другими. Многие люди, обратившиеся за помощью к психологам, не обладают достаточными базовыми социальными навыками общения и социальных отношений.
Они не знают, как эффективно взаимодействовать с другими. Они не знают, как сделать запрос, не прозвучав пустым, или как отказаться от одного запроса, не раздражая запрашивающего.
Сегодня я пошел в банк по какой-то личной работе. Там я обнаружил, что один клиент гневно спорил с одним служащим банка, и у них была очень горячая дискуссия по очень небольшому вопросу i.е., обновление сберегательной книжки заказчика. Я считаю, что и клиенту, и сотруднику банка не хватало минимального чувства вежливости, терпения и навыков для успешного взаимодействия.
Такие люди не умеют ясно выражать свои чувства и сдерживать себя. Им не хватает эмоционального интеллекта и даже того, как начинать, продолжать и поддерживать обычный разговор. Такие люди испытывают трудности в установлении дружеских и интимных отношений, они также повсюду сталкиваются с трудностями в достижении цели.Короче говоря, они не умеют правильно себя вести.
Они чувствуют себя беспомощными, подавленными, агрессивными и тревожными из-за своих трудностей. Наличие таких качеств радует жизнь.
Поведенческие терапевты разработали методы для изменения таких агрессивных, нежелательных, социально неприемлемых качеств и помогают людям улучшить свои социальные навыки посредством обучения с наблюдением.
Там методы терапии часто включают моделирование, то есть демонстрацию этим людям живых демонстраций или видеозаписей того, как люди с хорошими социальными навыками ведут себя в различных ситуациях.Моделирование как очень успешный метод социального обучения часто используется в «Настойчивое обучение» , которое помогает клиентам научиться более четко выражать свои чувства и желания.
Женщин, которые учатся быть скромными, застенчивыми, послушными, покорными и терпимыми, наблюдая с детства женщин-моделей с этими качествами, можно сделать напористыми, уверенными, самоподдерживающими и защищающими путем надлежащего настойчивого обучения с помощью альтернативных моделей. Но напористость — это не агрессивность.
Напористость означает способность заявить о своих предпочтениях, желаниях, желаниях и потребностях, а не просто подчиняться желаниям и желаниям других. Напористых людей можно сдержать напористостью. Иногда мы хотим избегать человека или отказываться от чего-то, чего мы не хотим.
Но мы не можем этого сделать из-за нашей неуверенности. Этого можно достичь с помощью обучения настойчивости, женщинам в Индии и других развивающихся, в развитых странах следует обучать этой напористости.
Соответствующие хорошие социальные модели с точки зрения Бандуры могут стать причиной многих агрессивных действий. Этим также можно управлять посредством социального изучения желательных и неагрессивных моделей. Таким образом, суть теории социального обучения — обучение через модели.
Дедушка квантовой физики
Х. А. Лоренц как дедушка квантовой физики
Автор: Ксавье Бик
Первая Сольвеевская конференция осенью 1911 г. стала прецедентом того, как ведущие физики сотрудничать для решения сложных проблем, таких как излучение черного тела и фотоэлектрический эффект.К концу пятой Сольвеевской конференции в 1927 году фонд была заложена в теорию квантовой механики. Помимо многих известных ученые в области квантовой физики, такие как Эйнштейн и Бор, первые пять Все конференции Solvay имели одну очень важную характеристику: они под председательством Хендрика Лоренца. После первой Сольвеевской конференции физик Анри Пуанкар так сказал о важности Лоренца для зарождения квантовой теории:
…в любой момент [мы] можно было услышать, как [мы] говорили о [квантовой механике], которую [мы] в отличие от старой механики. Какая была старая механика? Было ли это Ньютон, тот, который все еще безраздельно правил в конце девятнадцатого века? Нет, это была механика Лоренца, изучающая принцип относительности; тот, который едва ли пять лет назад казался верхом смелости.
Перед первой Сольвеевской конференцией в 1911 году Х.А. Лоренц опубликовал новаторские работы, касающиеся электромагнетизма, светоносного эфира, теории относительности и Зеемана. эффект. Лоренц проложил путь таким ученым, как Планк, Эйнштейн и другие. участники ранних Сольвеевских конференций по развитию современной теории квантовой механика.
Хендрик Антун Лоренц начал преподавать в 1878 году в Лейденском университете в Нидерландах.За последние несколько десятилетий XIX века он укрепил тогдашние революционные теории. о распространении электромагнитного излучения, что в конечном итоге привело к в теории относительности и электродинамике на рубеже веков.
В 1904 году, за год до того, как Эйнштейн опубликовал свою специальную теорию относительности, Лоренц опубликовал статью, в которой собраны все его работы за последние несколько лет, касающиеся движение тел через эфир с особым вниманием к телам, движущимся медленнее чем скорость света.Здесь Лоренц дал нам свои пространственно-временные преобразования, а также с идеями сокращения длины и замедления времени, которые были выведены за в течение нескольких лет в ответ на провал эксперимента Майкельсона-Морли, заявив: «… отрицательный результат [эксперимента Майкельсона-Морли] привел к тому, что FITZ Мы с Джеральдом пришли к выводу, что размеры твердых тел незначительны. изменяются их движением в эфире.2 который он извлек для других сценариев. Год спустя Эйнштейн использовал алгебраически эквивалентный версии преобразований, упомянутых в статье Лоренца для описания его теории специальной теории относительности.
Хотя вклад Лоренца в теорию относительности был важен, это была его работа над Эффект Зеемана, который принес ему Нобелевскую премию в 1902 году вместе с Питером Зееманом. Зееман Эффект был впервые обнаружен в 1897 году, и Лоренц опубликовал статью с теоретическими выкладками. интерпретация в 1899 г. на основе применения оператора Гамильтона.Так как собственный спин электрона не был обнаружен до 1925 г., «нормальный» зееман Эффект — это тот, который включает нулевое чистое вращение. Хотя это более необычно случай, это называется нормальным эффектом Зеемана, потому что это был единственный случай, который мог можно объяснить теорией Лоренца без учета спина.
Хендрика Лоренца можно считать последним крупным исследователем классической физики. с идеями силы Лоренца и теории эфира Лоренца.Хотя его ранние вклады квантовой механике были несколько неуместны, его идеи и научный метод позволили и вдохновили других ученых заполнить пробелы и выйти с теорией квантовой механики, которая в конечном итоге была принята в Стандартную модель. Если Ньютон отец современной физики, то Лоренц — дедушка квантовой физики.
.
No related posts.