Свобода и ответственность человека: Ошибка 403 — доступ запрещён

Содержание

Свобода и ответственность: в поисках гармонии. Права человека и достоинство личности (ПОДАРОЧНОЕ издание)

Главная
Каталог книг
Православие и культура
Свобода и ответственность: в поисках гармонии. Права человека и достоинство личности (ПОДАРОЧНОЕ издание)

Книгу можно купить

в интернет-магазине Издательства Московской Патриархии

Рекомендованная розничная цена:

370 a

Автор: Патриарх Московский и всея Руси Кирилл
Издательство: Московской Патриархии
Твёрдый, 336 страниц, иллюстрированная

Год выхода в тираж: 2016
ISBN 978-5-88017-561-1
По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла
Формат: 84 х 108/32
Тип бумаги: мелованная
Город издания: Москва

О книге

Выход данного издания приурочен к VI Международному фестивалю православных СМИ «Вера и слово», который регулярно проводится Синодальным информационным отделом при участии руководителей информационных отделов епархий, главных редакторов епархиальных сайтов и СМИ. Сборник «Свобода и ответственность: в поисках гармонии. Права человека и достоинство личности» составлен из выступлений и статей Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, посвящённых теме прав человека, важной как в российском обществе, так и в глобальной дискуссии о свободе.

Об авторе

Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл (в миру Владимир Михайлович Гундяев) родился 20 ноября 1946 г. в Ленинграде. После окончания средней школы в 1965 г. поступил в Ленинградскую духовную семинарию, а затем в Ленинградскую духовную академию, которую закончил с отличием в 1970 г. 3 апреля 1969 г. митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом (Ротовым) пострижен в монашество с наречением имени Кирилл. 7 апреля им же рукоположен во иеродиакона, 1 июня того же года — во иеромонаха. С 1970 г. — кандидат богословия Ленинградской духовной академии. В 1970-1971 гг. — преподаватель догматического богословия и помощник инспектора Ленинградских духовных школ; одновременно — личный секретарь митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима и классный наставник 1-го класса семинарии. 12 сентября 1971 г. возведен в сан архимандрита. В 1971-1974 гг. — представитель Московского Патриархата при Всемирном Совете Церквей в Женеве. С 26 декабря 1974 г. по 26 декабря 1984 г. — ректор Ленинградской духовной академии и семинарии. В 1974-1984 гг. — доцент кафедры патрологии Ленинградской духовной академии. 14 марта 1976 г. хиротонисан во епископа Выборгского. 2 сентября 1977 г. возведен в сан архиепископа. С 26 декабря 1984 г. — архиепископ Смоленский и Вяземский. С 1986 г. — управляющий приходами в Калининградской области. С 1988 г. — архиепископ Смоленский и Калининградский. С 13 ноября 1989 г. по 2009 г. — председатель Отдела внешних церковных сношений (с августа 2000 г. — Отдел внешних церковных связей), постоянный член Священного Синода. 25 февраля 1991 г. возведен в сан митрополита. 27 января 2009 г. Поместный Собор Русской Православной Церкви избрал митрополита Кирилла Патриархом Московским и всея Руси. 1 февраля 2009 г. состоялась интронизация Святейшего Патриарха Кирилла.
Святейший Патриарх Кирилл — автор следующих книг:
•    Становление и развитие церковной иерархии и учение Православной Церкви о ее благодатном характере. — Л.: 1971;
•    Вызовы современной цивилизации. Как отвечает на них Православная Церковь. — М.: 2002;
•    Слово Пастыря. Бог и человек. История спасения. — М.: 2004;
•    L’Evangile et la liberte. Les valeurs de la Tradition dans la societe laique. — Paris: 2006;
•    Свобода и ответственность: в поисках гармонии. — М.: 2008;
•    Патриарх и молодежь: разговор без дипломатии. — М.: 2009;
•    Святая Русь — вместе или врозь? Патриарх на Украине. — М.: 2009;
•    Передовой отряд Церкви. — Тверь: 2009;
•    Слова. Проповеди. Выступления. — Киев: 2009;
•    Быть верным Богу. Книга бесед со Святейшим Патриархом Кириллом. — Минск: 2009;
•    Сила нации — в силе духа. — Минск: 2009;
•    Церковь призывает к единству. — Минск: 2010;
•    Проповеди 2009-2010. — Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2010;
•    Храните веру в сердцах. — Минск: 2011;
•    Проповеди 2010-2011. — Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2012;
•    Тайна покаяния. Великопостные проповеди (2001-2011). — М.: 2012;
•    Слово Предстоятеля. Собрание трудов. Серия I. Т. 1 (2009-2011). — М.: 2012;
•    Слово пастыря. Собрание трудов. Серия II. Т. 1 (1991-2011). — М.: 2013;
•    Преодоление смуты. // Серия «Слово Святейшего Патриарха». — М.: 2013. — Вып. 1;
•    Слово пастыря. Собрание трудов. Серия II. Т. 2 (1991-2011). — М.: 2014;
•    Святая Земля. // Серия «Слово Святейшего Патриарха». — М.: 2014. — Вып. 2,
•    а также около 2340 публикаций, в том числе в отечественной и зарубежной периодике (по состоянию на март 2013 г.).

Над книгой работали

Издание подготовлено Издательством Московской Патриархии Русской Православной Церкви и Синодальным информационным отделом Московского Патриархата специально к VI фестивалю православных СМИ «Вера и Слово». Под общей редакцией Главного редактора Издательства Московской Патриархии Русской Православной Церкви протоиерея Владимира Силовьева.

Редакторы — Е. С. Полищук, В. А. Скрябина, В. В. Кипшидзе. Художник — И. В. Пронин. Фоторедактор — И. В. Лапшин Технический редактор — З. С. Кондрашова. Вёрстка — А. В. Терентьев, М. А. Алимпиев.

Свобода и ответственность в жизни человека

Пример итогового сочинения к разделу «Духовно-нравственные ориентиры в жизни человека»

Сочинение на тему: Свобода и ответственность в жизни человека

Человек во все времена мечтал о свободе. Это прекрасное ощущение, когда ты ни от кого не зависишь, ни перед кем не отчитываешься, не подчинён ничьей воле! Ты в праве делать всё, что хочешь, вести себя так, как подсказывают твои внутренние потребности. Но возможна ли такая свобода? Я думаю, нет. Человек не может быть абсолютно свободным. Он живёт среди других людей, которые тоже предпочли бы делать всё, что им захочется. Поэтому наша свобода ограничивается тем, что хотят другие люди. А каждый человек хочет, чтобы к нему относились с уважением и не нарушали его права.

Кроме того, у нас есть родные люди, о которых мы должны заботиться, за которых мы отвечаем. Таким образом, свобода напрямую связана с ответственностью человека за других людей.

Эти два понятия всегда рядом, и примеров тому очень много. Пушкинская героиня Татьяна Ларина борется между свободой и ответственностью. Она с юности влюблена в Евгения Онегина и сохранила это чувство на всю жизнь. Столичный повеса не разделял её чувств, относился к наивной девушке свысока. И только когда она стала светской дамой, заметил достоинства Татьяны и признался ей в любви. Возможно, в эту минуту женщина мечтала быть свободной и отдаться своему чувству, теперь уже взаимному. Но в её жизни всё изменилось. Она уже не та простодушная деревенская барышня — она вышла замуж, стала знатной женщиной. Её муж — достойный человек, и он не заслужил предательства с её стороны. Чувство долга, ответственность перед родным человеком, благородство Татьяны заставляют её перебороть своё желание и остаться верной супружескому долгу.

А вот герой рассказа Максима Горького «Старуха Изергиль» сын Орла Ларра знает, что такое настоящая свобода. Он никогда не ограничивал своих желаний, считал себя выше остальных. Ларра позволял себе делать всё, что захочет. Он оскорблял окружающих, даже старейшин, нарушал общественные устои, а когда понравившаяся ему девушка ответила отказом, он просто убивает её. Но Ларра не Орёл, он человек и живёт среди людей. А люди не потерпели такого отношения к себе и изгнали юношу из своего племени. Ларра на всю жизнь стал свободным и одиноким. Но, по мнению автора, такая жизнь не приносит счастья. Герой даже пытается покончить собой, но это ему не удаётся. Он становится вечным скитальцем, и понимает, что одиночество — это страшное наказание, которое невозможно перенести. Он готов променять такую свободу на жизнь в племени, среди равных ему людей.

Эти примеры доказывают, что человек может быть свободен только вместе с другими людьми, только когда он не нарушает права окружающих. Мне кажется, что именно ответственность помогает понять, что такое настоящая свобода. Древние мудрецы говорили: «Поступай с другими так, как ты хочешь, чтобы поступали с тобой». Мне кажется, что это правило и является гарантом настоящей свободы. Если каждый член общества будет уважать права других, то никто не будет обижен и унижен. Каждый будет строить свою жизнь максимально комфортно в зависимости от потребностей окружающих. Наверное, именно поэтому Б.Шоу утверждал: «Свобода означает ответственность».

Итоговое сочинение — примеры.

Пример итогового сочинения на тему: Как..

31-окт-2022, 14:25

Презентации

Презентация по поэме «Мцыри» М.Ю…

04-окт-2022, 15:34

Семья, общество, Отечество в жизни человека

Примерные темы итогового сочинения…

31-авг-2021, 03:02

Реальные тексты ЕГЭ

Реальный текст ЕГЭ по русскому языку..

04-июн-2021, 11:55

Моральное и материальное

Текст с досрочного ЕГЭ по русскому..

23-мар-2019, 12:54

Свободы и обязанности в науке

Право пользоваться достижениями науки и техники и извлекать из них пользу закреплено во Всеобщей декларации прав человека, равно как и право заниматься научными исследованиями, получать и передавать знания, а также свободно участвовать в такой деятельности.

Права идут рука об руку с обязанностями; в ответственной практике науки и ответственности ученых за вклад своих знаний в общественное пространство. И то, и другое имеет важное значение для взгляда ISC на науку как на глобальное общественное благо.

Комитет Совета по свободе и ответственности в науке (CFRS) является хранителем Принципа свободы и ответственности в науке, закрепленного в статье 7 Устава Совета.

Принцип свободы и ответственности в науке : свободная и ответственная научная деятельность имеет основополагающее значение для научного прогресса и благополучия человека и окружающей среды. Такая практика во всех ее аспектах требует от ученых свободы передвижения, ассоциаций, выражения мнений и общения, а также равноправного доступа к данным, информации и другим ресурсам для исследований. Это требует ответственности на всех уровнях для выполнения и распространения научной работы с честностью, уважением, справедливостью, надежностью и прозрачностью, признавая ее преимущества и возможный вред.

Выступая за свободную и ответственную научную деятельность, Совет продвигает равные возможности для доступа к науке и ее благам и выступает против дискриминации по таким признакам, как этническое происхождение, религия, гражданство, язык, политические или иные убеждения, пол, гендерная идентичность, сексуальная ориентация, инвалидность или возраст.

Комитет работает на стыке науки и прав человека, поддерживая и защищая свободы, которыми должны пользоваться ученые, и обязанности, которые они несут, занимаясь научной практикой.

Текущие кампании

Украина

Афганистан

Ответственность в науке

Ученые несут ответственность за проведение научной работы и сообщение о ней честно, с уважением, справедливостью, достоверностью и прозрачностью, а также за рассмотрение последствий новых знаний и их применения. Поддержание этических стандартов учеными и их учреждениями является предпосылкой доверия к науке как со стороны политиков, так и со стороны широкой общественности.

Доступ к ресурсам по содействию этичному и ответственному ведению науки, включая декларации Всемирных конференций по добросовестности исследований и национальные кодексы поведения со всего мира.

Научные свободы

Чтобы наука развивалась эффективно и чтобы ее преимущества распределялись справедливо, ученым должна быть предоставлена научная свобода. Это включает индивидуальную свободу исследований и обмена идеями, свободу делать научно обоснованные выводы и институциональную свободу применять коллективные научные стандарты достоверности, воспроизводимости и точности.

ISC стремится поддерживать четыре фундаментальные научные свободы:

Свобода передвижения;
Свобода объединений;
Свобода слова и общения; и

Свобода доступа к данным и информации

Этим свободам угрожают посягательства на ценности науки и отдельные случаи дискриминации, преследования или ограничения передвижения. Такие угрозы могут быть основаны на факторах, связанных с этническим происхождением, религией, гражданством, языком, политическими или иными убеждениями, гендерной идентичностью, сексуальной ориентацией, инвалидностью или возрастом. Их условия часто сложны, и может быть трудно отделить научные, политические, правозащитные или социально-экономические аспекты конкретных дел. CFRS отслеживает индивидуальные и общие дела ученых, чьи свободы и права ограничиваются в результате проведения ими научных исследований, и оказывает помощь в тех случаях, когда его вмешательство может облегчить и поддержать деятельность других соответствующих субъектов.

Комитет работает над мониторингом и реагированием на угрозы научным свободам во всем мире. Подробную информацию о том, как CFRS отбирает дела и реагирует на них, см. в этом информационном примечании CFRS.

Дополнительная информация

О Комитете свободы и ответственности в науке

Как работает Комитет

Текущие проекты

Отчеты и ресурсы

Если у вас есть какие-либо вопросы о работе ISC над свободами и обязанностями в науке, обращайтесь:

Виви Ставроу – [email protected]
Исполнительный секретарь CFRS и старший научный сотрудник

Правительство Новой Зеландии активно поддерживает CFRS с 2016 года. Эта поддержка была щедро возобновлена в 2019 году, когда Министерство бизнеса, инноваций и занятости поддержало CFRS через специального советника CFRS Густава Кесселя из Королевского общества Те Апаранги и доктора Роджера. Ридли, директор по экспертному консультированию и практике Королевского общества Те Апаранги.

Фотография Робинн Ху на Unsplash.

ПОСМОТРЕТЬ ВСЕ СВЯЗАННЫЕ ПУНКТЫ

Спиноза о свободе человека: разум, автономия и хорошая жизнь | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама

«Этика » Спинозы начинается с такой головокружительной и оригинальной метафизики, что критики и ученые часто запутываются в богатом клубке вопросов, поднятых в частях I и II. В самом деле, метафизике Спинозы уделялось так много внимания со стороны ученых, что легко забыть, какое название у Спинозы.0076 magnum opus так ясно заявляет: это произведение этической философии. Новая книга Мэтью Киснера « Спиноза о свободе человека » помогает исправить эту модель пренебрежения. Он опирается не только на «Этику» , но и на ранние трактаты Спинозы и более поздние политические сочинения, чтобы набросать убедительный портрет Спинозы как грозного этического философа, главной заботой которого во всем его корпусе является человеческое освобождение. Киснеру удается в полной мере раскрыть всю сложность взгляда Спинозы на моральную свободу действий, согласно которой деятель не может просто полагаться на разум, чтобы подавлять страсти или диктовать, как действовать, но должен полагаться на воображение и страсти, чтобы сделать их динамичными, ситуативными. практические суждения.

Первые несколько глав посвящены свободе, которая является нормой, которой руководствуется практическая философия Спинозы. Кое-что из того, что Спиноза говорит о свободе вообще, кажется, делает человеческую свободу невозможной. Возьмем, к примеру, его пресловутое определение свободы в «Этике» : «свободной называется та вещь, которая существует исключительно из необходимости своей собственной природы и определена к действию сама собой» ( E ID7). . В терминах Спинозы свобода требует, чтобы вещь была вполне адекватной причиной своего следствия (9).0076 Е IIID1). Но хотя эти формулировки, кажется, исключают человеческую свободу, Спиноза последовательно утверждает, что люди могут быть свободными или адекватными причинами.

Киснер пытается замкнуть этот круг (глава 1), проводя различие между различными ощущениями свободы. Абсолютная свобода, определенная в E ID7, применима только к Богу. Конечные вещи могут получить только степеней свободы . И когда «степенная свобода» в достаточной степени приближается к абсолютной свободе — пересекая какой-то неопределенный и, возможно, неопределенный порог, — мы можем отказаться от языка «степени» и называть ее просто человеческой свободой, точка. Киснер предлагает параллельное объяснение адекватной причинности и адекватных идей: хотя человеческие идеи не могут быть полностью адекватными, они могут быть адекватными.0076 достаточно достаточно, чтобы «выделить их как достигающие некоторого особого, эпистемологического стандарта» (42).

Хотя троекратное объяснение Киснера свободы кажется мне относительно правдоподобным, я не убежден, что параллельное тройственное объяснение адекватности, как он утверждает, «необходимо для того, чтобы сделать философию Спинозы последовательной» (43). Можно, конечно, возразить Киснеру, что, когда Спиноза заявляет, что у нас есть адекватные идеи (IIP38C, IIP47), он имеет в виду адекватность в полном смысле этого термина — единственном смысле, который артикулирует Спиноза. А когда у нас есть адекватные идеи, мы являемся адекватной причиной определенных следствий (см. IIID2, IIIP1dem).

Киснер предлагает несколько причин для сомнения в возможности адекватных человеческих идей и адекватной каузальности. Например, он цитирует E IVP4 как доказательство того, что люди не могут быть адекватными причинами. Но, насколько я могу судить, все, что устанавливает это положение, это то, что люди не могут быть исключительно адекватными причинами. ^[1] И это никоим образом не исключает возможности того, что люди могут быть адекватными причинами одних следствий (когда у нас есть адекватные представления) и частичными причинами других (когда у нас неадекватные представления). Другие соображения, которые приводит Киснер, также не дают достаточных оснований для его интерпретации. Например, Киснер утверждает, что «человеческие идеи, поскольку они должны представлять конечные модусы тела, не могут полностью представлять каузальные предпосылки своего объекта» и, следовательно, не могут быть полностью адекватными. Даже если все человеческие идеи имеют своим объектом [ objectum ] модусы человеческого тела [ E IIP13], это не означает, что никакая часть содержания или ideata этих идей не может быть адекватно представлена. ^[2] Это не означает, что однозначное прочтение адекватных идей и адекватной причинности совершенно беспроблемно. Я просто хочу сказать, что свидетельств, которые предлагает Киснер, недостаточно, чтобы убедить меня в том, что Спиноза не верил в возможность полностью адекватных человеческих идей и, следовательно, 0076 полностью адекватная человеческая причинность.

Главы 2 и 3 помогают нам увидеть, что привлекательного в представлении Спинозы о свободе. Здесь Киснер показывает, что описание Спинозы — это не просто ad hoc попытка спасти свободу в негостеприимной метафизике. Скорее, в его интерпретации, это через медиа между несостоятельным либертарианским индетерминизмом и грубым гоббсовским компатибилизмом. В то время как либертарианский подход несовместим с принципом достаточного основания, гоббсовский компатибилизм не учитывает весь спектр ограничений свободы, включая «внутренние психологические силы» (53). И, как эффективно показывает Киснер в главе 3, трактовка спинозой автономии, состоящая в формировании адекватных идей или субстанциональной рациональности, избегает некоторых ловушек, связанных с соединением автономии с чисто процедурной рациональностью (60), не приводя к пагубным последствиям. патернализм (61-63).

Обрисовав представление Спинозы о свободе и автономии, Киснер обращается к рассмотрению того, как можно стать свободным с помощью силы практического разума. В главе 6 Киснер представляет Спинозу как своего рода теоретика естественного права, для которого «божественный закон» или «естественный закон» Tractatus Theologico-Politicus [ TTP ] и веления разума в Этике являются добросовестными моральными законами. Однако естественные законы Спинозы существенно отличаются от гоббсовских законов природы тем, что они не связаны исключительно с нашими интересами инструментально. Возьмем, к примеру, предписание доброжелательно относиться к другим людям, которому посвящена глава 7. По мнению Киснера, это предписание основано на том факте, что люди согласны друг с другом по своей природе. Основываясь на этом утверждении, Киснер утверждает, что доброжелательные действия — это составляют собственного блага и, таким образом, являются хорошими независимо от конечных последствий.

Хотя я в целом симпатизирую этому тезису, неинструментальный аргумент Спинозы в пользу благожелательности не лишен недостатков. Как истолковывает Киснер, аргумент опирается на следующие три предпосылки:

(а) если какое-то лицо А действует, чтобы сохранить себя, то в той мере, в какой оно разумно, оно будет действовать, чтобы сохранить свою природу;

б) если А действует таким образом, чтобы сохранить свою особую природу, то она также действует, чтобы сохранить природу другого, В, с которым согласуется ее природа;

Взятые вместе, посылки (а) и (с), по-видимому, опираются на допущение — назовем его (d) — что вещь тождественна своей природе или сущности, без чего неясно, почему сохранение вещи природа должна предполагать сохранение какой-либо конкретной вещи с этой природой, и наоборот. И эти предпосылки составляют довод в пользу доброжелательности по отношению к другим людям, только если мы предположим, что (д) люди имеют общую природу или сущность. Проблема в том, что (г) и (д) взаимно несовместимы: если (д) люди имеют общую сущность, то существует множество вещей с единой сущностью, что противоречит (г) тождеству вещи и сущности. ^[3]

Хотя Киснер не сталкивается с этой точной загадкой, его ответы на другие возражения показывают, как он мог бы попытаться ее преодолеть. Например, он отрицает (d), но утверждает, что «стремление сохранить бытие X» и «стремление сохранить природу X» взаимно влекут друг друга, что лицензирует (a) и (c). Это также позволяет ему защищать (е), что он и делает, показывая, что две разные вещи имеют общую природу в силу того, что они обладают одними существенными свойствами, но не другими. Однако в этот момент (b) начинает выглядеть довольно неправдоподобно, поскольку на основе доктрины conatus можно было бы сохранить общие существенные свойства других людей только в том случае, если бы эти общие свойства на самом деле были численно идентичен. ^[4] И приведенные Киснером примеры общих существенных свойств — «у всех нас есть системы кровообращения, одинаково устроенный мозг и т. д.» (137) — указывают на то, что это не так.

Главы 6 и 7 также поднимают некоторые общие вопросы относительно точки зрения Спинозы на предписывающую силу разума. Давайте придерживаться предписания быть доброжелательными. Каким бы не вызывающим возражений это ни было, оно довольно бессодержательно, так как не указывает должным образом, какие типы действий будут квалифицироваться и когда. Как справедливо отмечает Киснер, разум, по-видимому, не в состоянии дать какое-либо конкретное руководство:

чтобы применить этот принцип на практике, я должен рассмотреть конкретные ситуации, чтобы определить возможности для проявления доброты и определить, какие конкретные действия, жесты и телесные движения представляют собой проявление доброты. Следовательно, обдумывание на этом уровне [т. е. обдумывание только с помощью разума] не может предписывать какое-либо конкретное действие (186).

Эта проблема свойственна самой концепции Спинозы о разуме, который не может постигать частностей (108-109) и, следовательно, не может делать определения, зависящие от обстоятельств или личности (121).

Чтобы показать, как практическое обдумывание может происходить, несмотря на ограниченность разума, Киснер полезно различает точку зрения разума [PR], которая выдает только «общие практические директивы, выведенные из адекватных идей» (196), и практическую точку зрения [PP], которая включает в себя «совещательные процессы, с помощью которых мы выбираем конкретный курс действий, который лучше всего способствует нашей власти» (196). Практическое обдумывание в решающей степени зависит от неадекватных идей, позволяющих определить обстоятельства, в которых человек находится, и от страстей, обеспечивающих «обратную связь для определения того, правильно ли человек применил руководство разума» (19). 2).

Это различие между PR и PP фигурирует в рассуждениях Киснера о Свободном человеке (глава 8). В прочтении Киснера свободный человек, описанный в предложениях в конце Ethics Part IV, лучше всего понимать не как модель человеческой природы, описанную в E IV Preface, а скорее как » мысленный эксперимент», который «вводится, чтобы помочь нам понять руководство разума, рассматривая идеальный случай» (176). Свободный человек помогает нам сформировать более конкретную концепцию PR, не диктуя, как должны действовать мы, несовершенные, склонные к ошибкам и в значительной степени пассивные существа.

Это различие между PR и PP также является центральным в рассуждениях Киснера о беспристрастности Спинозы. Разум рассматривает вещи sub specie aeternitatis и, таким образом, «судит о нашем благе, не принимая во внимание пространственную и временную перспективы, с помощью которых мы различаем и отдаем предпочтение интересам конкретных индивидуумов, включая нас самих» (126). Многие полагают, что полная беспристрастность проблематична с этической точки зрения отчасти потому, что она заставит нас считать морально неуместными все личные отношения, основанные на любви, заботе и дружбе. Киснер, по-видимому, симпатизирует этой критике, взяв за основу знаменитый пример Бернарда Уильямса «одна мысль слишком много», иллюстрирующий «должную роль пристрастности в моральных размышлениях: любовь мужчины к своей жене должна рассматриваться как моральное оправдание его действие, а не как внеморальное, постороннее беспокойство» (155). ^[5]

К счастью, как это видит Киснер, поскольку этика Спинозы по-прежнему основана на личных интересах, «тот факт, что человек извлекает выгоду из своей жены и любит ее, прямо считается этической заботой» (156). Тем не менее, чтобы мы не придавали слишком большого этического веса особым отношениям, Киснер сразу же указывает, что, согласно Спинозе, «мы были бы лучшими людьми в смысле более могущественными и счастливыми, если бы были беспристрастны» (156). Я полагаю, что заявление Киснера здесь состоит в том, что, хотя лучший человек (т. е. свободный человек) будет беспристрастным, лучшее, что может сделать агент в этом сценарии, учитывая иррациональные источники его силы, может быть действовать из частичной любви. .

Здесь, как и везде, Киснер изображает Спинозу как более умеренного этического философа, чем мы привыкли. Действительно, один из общепризнанных основных выводов книги состоит в том, что «этика Спинозы лучше приспособлена для объяснения традиционной морали, чем это принято считать» (5). Однако мне интересно, не заставит ли Спинозу о свободе человека сделать Спинозу более условным, чем он есть на самом деле. Возьмем, к примеру, определение Киснером моральной ответственности в главе 3. Здесь Киснер утверждает, что для Спинозы свобода не является необходимым условием моральной ответственности, поэтому каузальный детерминизм не исключает моральной ответственности. Но Спиноза, кажется, думает, что свобода в его понимании причинной силы является условием моральной ответственности и что отсутствие причинной силы оправдывает (см. 9).0076 Эпизод . 78; ТП 2/6). А поскольку, по мнению Спинозы, злые действия являются продуктом невежества и бессилия, возложение вины никогда не уместно. В то время как Киснер, кажется, уклоняется от этой интерпретации, поскольку она «повлечет за собой довольно радикальный пересмотр большей части общепринятой морали» (66), готовность Спинозы принять противоречивые и нетрадиционные утверждения является частью того, что делает его таким интересным.

Более формальный способ, с помощью которого Киснер пытается поместить Спинозу в господствующую моральную философию, состоит в том, чтобы поставить его этику в диалог с этикой Канта (см. особенно §6.3, §7.5 и Заключение). Дважды Киснер отмечает, что в вопросе об автономии, несмотря на очевидные и важные различия, Спиноза «гораздо ближе к Канту, чем можно было бы подумать» (134; ср. 12). И его оценка актуальности Спинозы для современности в значительной степени опирается на его заявление о том, что Спиноза «защищает привлекательные кантианские интуиции об этическом значении автономии. .. избегая при этом некоторых из наиболее нежелательных кантовских обязательств» (244–245). Хотя я согласен с утверждением Киснера о том, что «взгляд Спинозы [на свободу] достоин большего внимания» (11), я не убежден, что установление места Спинозы в нарративе Шнеевинда является наиболее полезным способом понять, почему.

Спиноза о свободе человека заканчивается на высокой ноте сильной главой, в которой исследуется, как государство может способствовать свободе или автономии личности. Киснер интерпретирует Спинозу как утверждение, что свобода возможна только в той мере, в какой граждане добродетельны и лояльны. Одним из важнейших способов воспитания гражданской добродетели и лояльности является принятие демократических институтов (220 и след.), которые ограничивают формы господства (223), уравновешивают гражданские интересы так, что губернаторы — сознательно или нет — преследуют интересы управляемых (224) и обеспечить широкое представительство (225). Такие институты способствуют доверию и уменьшают недовольство. Более того, демократия побуждает людей развивать рациональные привычки, которые направляют человека на путь полной рациональности (226). Эта глава позволяет Киснеру довести до сознания одно из своих главных утверждений, а именно, что из-за нашей пассивности наша свобода в значительной степени зависит от внешних (социально-политических) условий. Он связывает объяснение Спинозы «автономии отношений» с некоторыми недавними направлениями феминистской философии — оба признают неадекватность чистого процедурализма и важность гражданских отношений для продвижения субстанциональной рациональности.

В конечном счете, книга Киснера заполняет важный пробел в науке. Он не только дает столь необходимое всестороннее и в целом убедительное описание Спинозы как теоретика свободы и практического разума, но делает это так, что представление о Спинозе как о неуклюжем рационалисте, для которого моральное рассуждение состоит в простой рациональной дедукции, и для которых рациональные способности существуют в значительной степени независимо от социальных и политических условий.