Что такое привязанность и как она выражается?
Привязанность психологическая, но она нужна нам как дыхание. Он появляется тогда, когда мы меньше всего этого ожидаем в разговорах или жестах, всегда в личных отношениях. Это форма любви, и мы чувствуем себя хорошо. Но что такое привязанность и как она выражается? Об этом мы и поговорим дальше.
Привязанность кажется интуитивной, и мы мало задумываемся о том, как она влияет, как нам нравится ее получать или как другие любят выражать ее им. По этой причине иногда допускаются ошибки в привязанности и межличностных отношениях. Привязанность всегда накладывает на нас свой отпечаток, и поэтому так важно ее понять.
Индекс
- 1 Какое определение для слова «привязанность»?
- 2 Эмоциональная связь между существами и привязанность
- 3 Как выразить привязанность к людям, которые нам небезразличны
- 3.
1 Наблюдайте за своим дорогим человеком - 3.2 Не будь предвзятым
- 3.3 Поймите, что нужно другому
- 3.4 Подумайте об их положительных качествах
- 3.5 Учитывайте самые деликатные эмоциональные стороны этого человека.
- 3.
1 Наблюдайте за своим дорогим человекомКакое определение для слова «привязанность»?
Привязанность дает нам силы общаться с другими людьми и проявляется к любому, с кем мы чувствуем особую эмоциональную связь. Привязанность возникает у матерей и отцов с их детьми, к друзьям, парам, от детей к родителям, от бабушек и дедушек к внукам и т. Д. Любой, у кого есть эмоциональные связи, знает, что такое привязанность в его жизни.
Хотя вы испытывали это много раз на протяжении своей жизни, это нормально, что вы не знаете, как правильно осмыслить это. А именно, вы не знаете, как это определить, потому что это больше чувство, чем просто слова, правда? Это чувство, которое вы испытываете в различных ситуациях, когда находитесь с другими людьми. Но в целом привязанность — это расположение человека к другому существу (животному или человеку) или ситуации.
Привязанность связана с эмоциями, хотя между ними есть различия. Привязанность направлена к другому человеку, животному или предмету и он может быть постоянным или временным. Напротив, эмоции всегда временны. Привязанность отождествляется с чувством любви и привязанности к другому.
Таким образом, аффект носит непреодолимый характер отношений, поскольку это происходит, когда происходит взаимодействие между людьми или существами. Он не зависит только от одного, поскольку он должен иметь двунаправленное направление, чтобы быть удовлетворительным. Когда человек дарит привязанность, но не получает ее в ответ, чувства обычно негативные и грустные.
Эмоциональная связь между существами и привязанность
Привязанность важна для человеческого существования, и когда ее нет, она может вызвать серьезные эмоциональные проблемы и даже психические заболевания или расстройства личности. По этой причине всем людям нужна любовь с рождения и на протяжении всей жизни.
Воздействие может быть различным, поскольку оно меняется в зависимости от взаимодействия. Например, вы не проявите к отцу такой же привязанности, как к соседу. Это выражается по-разному в зависимости от вашей связи с этим человеком.
Когда привязанность не встречает взаимности, как мы указывали выше, это кажется отвратительным. Итак, принимая это во внимание, привязанность может восприниматься как что-то положительное или отрицательное в зависимости от того, как мы чувствуем или передаем привязанность другому человеку или от него.
Как выразить привязанность к людям, которые нам небезразличны
Когда вы узнаете, что такое привязанность, пора узнать, как правильно выразить ее тем людям, которых мы любим больше всего. Привязанность объединяет людей и укрепляет эмоциональную связь. Следовательно, так важно знать, как это выразить, а также получить это.
Для этого, если вы хотите этого добиться, не упускайте ключи, которые мы вам покажем ниже.
Наблюдайте за своим дорогим человеком
Чтобы проявить привязанность к кому-то, вы должны дотронуться до его сердца, и нет лучшего способа, чем сделать это с учетом его интересов и забот. Взгляните на их повседневную жизнь или на их эмоциональные реакции. Обладая этой информацией, полученной из ваших наблюдений, вы сможете узнать, как лучше всего выразить свою привязанность к нему или к ней.
Не будь предвзятым
Никаких предрассудков, никаких предубеждений. Думайте о другом человеке без предубеждений и вы увидите, что он сильно отличается от того, как это делают другие люди. Это необходимое упражнение, чтобы уметь понимать другого, работать над сочувствием и уметь проявлять привязанность самым здоровым образом.
Поймите, что нужно другому
Не всем нам нужно одно и то же, поэтому важно осознавать, что наши потребности не будут такими же, как у других.
Следовательно, вы всегда должны выражать свою привязанность в позитивном ключе и когда другой человек желает это получить.
Подумайте об их положительных качествах
У людей есть дурная привычка смотреть только на отрицательные стороны других людей. Хорошее упражнение — начать сосредотачиваться только на хорошем, на положительном, на том, что он приносит нам, на том, что передает добро миру. Остановитесь и подумайте о том хорошем, что другой человек передает вам и вы сможете более отчетливо ощутить ту привязанность, которую хотите ему показать. Другой человек будет чувствовать эту привязанность как нечто позитивное и искреннее, поэтому он с радостью примет ее и оценит этот акт общения по отношению к своему сердцу. Он почувствует себя лучше и будет ближе к вам эмоционально.
Учитывайте самые деликатные эмоциональные стороны этого человека.
Важно знать, что никто не идеален, и поэтому будут темы, которые запрещены или которые вы не хотите обсуждать по определенным причинам.
Пожалуйста, уважайте это. Важно, чтобы вы уважали это, потому что каждый из нас имеет право иметь эти лимитные зоны. очень ясно, чтобы другие не передавали их, если мы не уверены или готовы к этому. В этом смысле позвольте другому человеку решить, когда вы можете (или нет) пересечь эти границы, и уважайте это. Другими словами, вы должны уважать зону комфорта другого человека, чтобы его всегда уважали.
Привязанность — основа жизни каждого человека, как вашей, так и других. Но чтобы это было что-то позитивное, нужно знать, как это выразить и как это получить! С этой информацией, которую мы вам предоставилиНесомненно, отныне привязанность в вашей жизни будет играть еще более важную роль.
Что такое нарушение привязанности и как это мешает счастью в отношениях: объясняет психолог
ПсихологияОтношенияЛюбовь и секс
Четыре типа взаимного притяжения — один хороший и три не очень. Проверьте, а какой из них — вы?
Привязанность — это взаимный процесс образования эмоциональных связей между людьми, которые сохраняются неопределенное время, даже если люди разлучаются.
Для взрослых привязанность — полезный навык и общечеловеческая потребность. Для детей — жизненно важная необходимость и первый психологический опыт, из которого выстраивается подход к отношениям в будущем.
Привязанность как инструмент взаимодействия с близкими не зашита в мозг младенца, а формируется во время общения со значимым взрослым. Обычно это мама или папа, реже — бабушка или еще кто-то, если ребенок остался без родителей. В семье, где царит мир, покой и взаимопонимание, а ребенок растет в любви и заботе, у малыша формируется нормальная привязанность, которую психологи называют «надежной».
«В нездоровой среде и при противоречивом, нестабильном поведении значимого взрослого закладывается нарушение привязанности — эмоциональная дисфункция, при которой ребенок и вырастающий из него взрослый не способен создавать крепкие, здоровые, долгосрочные отношения с другими людьми», — объясняет клинический психолог Mental Health Center Евгения Смоленская.
Нарушение привязанности проявляется в недоверии, страхах, тревогах, настороженности, трудностях адаптации, тяге к созависимости, поведенческих нарушениях, суть которых сводится к одному — неумении выбрать подходящего партнера и выстроить счастливые отношения.
Как выявить нарушения привязанности и что с ними делать — рассказывает наш эксперт Евгения Смоленская.
Причины нарушения привязанности
Теорию привязанности обосновал на рубеже 1960-70-х английский психиатр и психоаналитик Джон Боулби в соавторстве с психологом Мэри Эйнсворт, описав явление как тесный эмоциональный контакт между ребенком и матерью. Со временем Боулби догадался, что связь, сформированная в младенчестве, играет активную роль на протяжении всей жизни, оказывая влияние на межличностные отношения и все познавательные процессы.
В конце 1980-х ученые продолжили развивать идеи Боулби и Эйнсворт и выявили, что взаимодействие между партнерами в любовных, дружеских и даже деловых связях сходно с отношениями между ребенком и родителем. Как связь между мамой и малышом, где каждый получает свои блага и поддержку, так и романтические отношения являются безопасной базой, системой, которая помогает каждому в паре и обоим вместе отражать внутренние и внешние воздействия, адаптируясь к сложностям и радостям.
Ключевым открытием ученых стал факт, что принципы, сформированные в детско-родительских контактах, влияют на привязанность в романтических отношениях. Тип привязанности закладывается в самом раннем детстве и остается стабильным на протяжении всей жизни, хотя на него может влиять приобретенный опыт. Иными словами, человек может быть воспитан в надежной среде, но пройдя через негативный опыт в любовных отношениях, обрести нарушение привязанности — и наоборот. Исправить ситуацию к лучшему возможно, но очень непросто, так как вырабатываются определенные паттерны поведения, которые необходимо изменить, и без помощи специалиста тут не обойтись.
Типы привязанности и в чем их различия
Психологи выделяют четыре основных типа привязанности в отношениях. Из них только надежный характеризуется как качественно приемлемый для обретения личного счастья, а остальные три считаются нарушениями, которые ему мешают.
1. Надежный тип привязанности
Характеризуется положительным образом себя и положительным образом других — то есть человек с таким типом умеет ценить себя и доверять другим.
Люди с надежной привязанностью открыты партнеру, не боятся эмоциональной близости, хотят и могут быть любящими и искренними. По мнению психологов, шансы на гармонию в совместной жизни выше всего у персонажей с надежной привязанностью, которая способствует позитивному восприятию романтических отношений и общей удовлетворенности.
2. Тревожный тип привязанности
Характеризуется негативным образом себя и положительным образом других («я плохая/-ой, они хорошие»): такой тип изводит себя сомнениями и тревогами, особенно если объект любви холоден или сдержан. Человеку с тревожной привязанностью свойственно горячее желание эмоциональной близости, потребность в постоянном подтверждении чувств партнера, что нередко приводит к созависимости в отношениях. Людям с такой привязанностью свойственна неуверенность в себе, ревность, эмоциональная экспрессия.
3. Избегающе-отвергающий тип привязанности
Психологи относят третий и четвертый типы привязанности к тем, что приобретаются в зрелом возрасте, в результате пережитого опыта: детям они неведомы.
Избегающе-отвергающая привязанность свойственна независимым персонам, для которых неприемлема высокая степень близости и открытость в чувствах. Чаще всего они эгоистичны, поскольку их «рабочая» модель — позитивный образ себя и негативный образ других, что объясняет отчужденность в романтических связях. Такой тип привязанности пребывает в вечной обороне, подавляя и скрывая свои эмоции.
4. Тревожно-избегающий тип привязанности
Этот тип привязанности характеризуется негативным образом себя и негативным образом других и обычно проявляется у тех, кто реально пострадал в отношениях — от физического, морального или сексуального насилия. Таким людям сложно быть любящими и открытыми, несмотря на стремление к близости. Желание отдалиться продиктовано страхом быть отвергнутой/-ым и дискомфортом от контактов любого рода. Они не только не доверяют партнеру, но и не считают себя достойными любви.
Как тип привязанности влияет на отношения
Везучие люди с надежным типом привязанности чаще удовлетворены отношениями, чем люди с иными вариантами — как взаимопониманием в общении, так и сексуальным взаимодействием.
Они хотят близости, ценят преданность, доверяют друг другу и имеют все шансы на сказочное «и жили они долго и счастливо».
В то же время продолжительные отношения случаются у людей с другими видами привязанности. Например, тревожный тип способен на долгие отношения, при этом бесконечно страдая от множества негативных переживаний. Такие персонажи боятся быть брошенными, не уверены в своей значимости для партнера и его чувствах. Каждый день они проживают вопреки убеждениям, изо всех сил стараясь удержать свое хрупкое счастье.
У почти половины современных взрослых — ученые называют цифру 45% — в детстве не сложилось надежной привязанности с родителями. К сожалению, это не просто факт из прошлого, а то, что влияет на всю жизнь. Нарушения привязанности воздействуют на психическое здоровье и качество отношений, причем не только с любимыми. Перфекционизм, созависимость, контрзависимость и общая тревожность тоже могут быть результатом нарушения привязанности.
Сформированный тип привязанности замыкает связи в порочный круг, заставляя бессознательно повторять одни и те же сценарии развития отношений, воспроизводя «нарушенную» модель снова и снова, и что особенно печально — передавая неверный код отношений из поколения в поколение.
Именно потому, опознав проблему, надо над ней работать — чтобы с помощью психоанализа и правильно подобранной терапии научиться строить нормальные отношения и передать правильный навык по наследству.
Smirnova Natasha
Теги
- Психология
- отношения
Что мы знаем о социальной привязанности и человеческой природе?
Знакомая сцена: городской парк, молодые пары устраивают пикники, владельцы собак играют в мячики, родители болтают, а их дети бегают вокруг. Мари — маленький ребенок — очарована новым чудом своего мира — может быть, весенней бабочкой, может быть, еще одним ребенком, устраивающим впечатляющий припадок. В конце концов, оторвавшись от напряженного внимания, она понимает, что мир вокруг нее изменился и что ее родителей больше нет в поле зрения. Интерес и восторг переходят в беспокойство и страх, когда она сдерживает слезы и начинает искать. Прямо за углом она находит своего отца, который подхватывает ее, и так же быстро, как начался ее страх, он рассеивается; ее мир снова полон и безопасен.
С самого рождения мы запрограммированы искать привязанности к другим. На протяжении всей нашей жизни отношения, связанные с привязанностью, служат источником эмоциональной безопасности, радости и товарищеских отношений, а в других случаях — боли и горя. По сравнению с отношениями других животных человеческие отношения поразительно многогранны. Тем не менее, несмотря на это, в основе наших отношений лежит разработка феномена, корни которого широки и глубоки во всем видовом спектре. По мере того, как мы идем по жизненному пути — от младенчества к юности, к взрослой жизни и к потере — привязанность сильно держит нашу жизнь, меняясь в соответствии с нашими меняющимися потребностями. В то время как корни этого явления многое говорят нам о том, кто мы есть, они также многое говорят нам о тайнах, которые остаются без ответа в эволюции, психологии, нейробиологии и многом другом.
В книге «Завоевание счастья » (1930) британский философ Бертран Рассел писал:
Те, кто встречает жизнь с чувством безопасности, намного счастливее тех, кто встречает ее с чувством незащищенности… Ребенок, чьи родители любит его, принимает их привязанность как закон природы… Ребенок, у которого по какой-либо причине отнята родительская привязанность, скорее всего, станет робким и непредприимчивым, наполненным страхами и жалостью к себе и уже не способным встречать мир в настроении гей исследования.
То, что описывал Рассел, получило научное описание только позже, в 1930-х годах, когда австрийский зоолог Конрад Лоренц заметил, что утки и гуси жестко привязаны к первой движущейся фигуре, с которой они сталкиваются в своей жизни, и будут демонстрировать признаки бедствия, если отделиться от этой фигуры. Лоренц обнаружил, что это врожденное стремление настолько сильно, что привязанность возникает независимо от того, идет ли речь о матери птицы, велосипедной шине или самом Лоренце.
В то время как для человеческих младенцев это сложнее, в 19В 50-х годах британский психолог Джон Боулби распространил на нас это понятие. Он заметил, что дети, которые были разлучены со своими семьями во время воздушных налетов Второй мировой войны, сначала кричали в знак протеста, разыскивая их, затем лежали в бдительном отчаянии, а затем становились отстраненными. Наблюдения Боулби привели его к выводу, что дети с первого дня жизни начинают развивать уникальные ментальные модели того, как их основные опекуны распознают их потребности и реагируют на них.
По сути, эти опекуны служат базой для исследования мира и, таким образом, становятся первой из многих привязанностей, которые мы испытываем в своей жизни. Как писал Боулби:
Все мы, от колыбели до могилы, счастливы, когда жизнь организована как серия экскурсий, длинных или коротких, от надежной базы, обеспечиваемой объектами нашей привязанности.
Важность этой надежной базы трудно переоценить. Представьте себе обитателей нашего парка в эпоху Второй мировой войны. Кай — ребенок, который играет в этом парке — эвакуирован, чтобы жить в мирной сельской местности без родителей. Другой ребенок из парка, Мари, остается в Лондоне и переживает взрывы и военные действия, но в компании своих родителей. Хотя, возможно, это и не интуитивно — в конце концов, родители Кая также заботились о безопасности своих детей, — те, кто остался в Лондоне со своими родителями, несмотря на постоянные угрозы взрывов, в конечном итоге чувствовали себя лучше психологически.
Но почему мы — или любой другой вид — врожденно склонны к привязанностям? Как писал американский генетик украинского происхождения Феодосий Добжанский в 1973 году: «Ничто в биологии не имеет смысла, кроме как в свете эволюции».
В младенчестве поведение привязанности, такое как плач, вероятно, развилось, чтобы держать опекунов рядом и внимательными, чтобы можно было удовлетворить потребности выживания. Это гарантирует, что дети станут взрослыми и передадут свои гены новому поколению; выживание и передача генетического материала, в конечном счете, являются валютой эволюции.
Хотя связь привязанности, которая формируется между родителями и детьми, универсальна, существует множество ее разновидностей. В 1978 году американо-канадский психолог Мэри Эйнсворт описала, как анализировать эти разные стили привязанности. Она разработала Процедуру странной ситуации, в которой она наблюдала за младенцами, когда их опекун оставил их в комнате с незнакомцем и вернулся позже. Наблюдая за взаимодействием между младенцем, опекуном и незнакомцем, Эйнсворт смогла связать различные модели привязанности с различиями в том, насколько чувствительны и осведомлены матери, когда дело касалось эмоциональных потребностей их детей.
Если у Мари, ребенка из парка, который гоняется за бабочками, постоянно чувствительная мать, то она также склонна использовать возвращение матери, чтобы справиться со своим дистрессом, прежде чем вернуться к исследованию без особого труда. Напротив, у Кая может быть непоследовательно чувствительная мать, что приводит к развитию у него тревожно-амбивалентного паттерна привязанности: противоречивого взаимодействия между проявлениями вспышек гнева и цеплянием за своего опекуна, когда она возвращается. У еще одного ребенка — Пьера — может быть холодная и бесчувственная мать, что привело к развитию у него избегающего стиля привязанности, о чем свидетельствует склонность отстраняться при воссоединении, по-видимому, в попытке самостоятельно справиться с собственным бедствием.
Почему мы развили способность к различным стилям привязанности? Почему младенец становится отчужденным, когда сталкивается с неотзывчивым опекуном? Мы можем себе представить, что такие опекуны, особенно в эволюционном прошлом, могли не реагировать, потому что были заняты попытками выжить в опасной или дефицитной среде.
Отстраненный и самостоятельный стиль привязанности может быть лучшим способом удержать этого опекуна рядом, но не подавляя его и не рискуя быть брошенным. Другими словами, даже ненадежные стили привязанности, вероятно, развились как адаптированные к контексту приспособления, которые помогают детям выживать в этом мире.
Информация, полученная в результате наблюдения за реакциями младенцев в процедуре «Незнакомая ситуация», остается основополагающей и сегодня, и ясно, что стили привязанности — в детстве и позже — тесно связаны с качеством ранней чувствительности опекуна. Тем не менее, точно так же, как мы не формируем необратимую привязанность к первому движущемуся объекту, который мы видим, типы человеческой привязанности в конечном итоге отражают многогранную природу нашего опыта. Люди демонстрируют широкий спектр всех видов поведения, в том числе множество социальных привязанностей. Сама по себе теория привязанности не может объяснить весь спектр, и, как и в случае с предшествовавшими ей психоаналитическими концепциями, мы не должны этого допускать.
Существующая надежная привязанность может стать основой для поглощения и смягчения стресса от новых отношений.
По мере того, как мы становимся старше, мы рискуем уйти от надежной основы наших родителей и вступить в более глубокие отношения со сверстниками. В 1973 году Боулби сравнил эту непрерывность поведения привязанности с железнодорожной системой, в которой путешественник, покидающий центр города, со временем становится все более и более приверженным своей траектории. То, как мы движемся по этой траектории, отражает наш опыт привязанности. Например, если у Кая уже развился тревожный стиль привязанности, он может требовать большей близости и быть сверхчувствительным к признакам отзывчивости или ее отсутствия. С другой стороны, Пьер, выработавший избегающий стиль привязанности, будет склонен сводить к минимуму близость или взаимозависимость в своих новых отношениях. Мари, у которой безопасный стиль привязанности, может иметь большую способность игнорировать или прощать временную недоступность.
Хотя Боулби и Эйнсворт не одобряли романтические или дружеские отношения как продолжение поведения привязанности, другие указывали, что точно так же, как фигуры детской привязанности играют роль в обеспечении комфорта и облегчении страданий, то же самое делают сверстники и романтические партнеры. . Эта способность распределять и сглаживать стресс особенно важна в подростковом возрасте, на фоне суматохи новых друзей, первых расставаний, гормональных изменений и многого другого. Возможно, вас не удивит, что, как и Мари, подростки с безопасным стилем привязанности, как правило, развивают более позитивные навыки преодоления трудностей, чем их сверстники с ненадежной привязанностью, которые более склонны к различным дезадаптивным последствиям, включая симптомы депрессии. Отчасти это может быть связано с тем, что существующие безопасные привязанности могут стать основой для поглощения и смягчения стресса от новых отношений. Те, кто пришел из мира ненадежных привязанностей, не имеют такой роскоши.
В общем, ранние привязанности служат тренировочной площадкой для взрослой связи, в которую мы продолжаем вступать. парная связь. В контексте этих связей взрослые стили привязанности Кая, Пьера и Мари, вероятно, будут похожи на те, что были в их ранней жизни, то требуя, то отстраняясь, то демонстрируя уверенность в своих отношениях. Но, как и в случае с наиболее сложным поведением, стили привязанности не высечены на камне; люди могут перемещаться в разные стороны спектра или от них, особенно когда они сталкиваются с такими переживаниями, как неожиданная неверность или необычайно заботливый партнер. Хотя мы относительно мало знаем о преднамеренном изменении стилей привязанности, мы знаем, что это возможно, и что, если взрослые захотят, терапия и самопознание могут стать катализатором.
Парные связи составляют основу социальной моногамии, системы спаривания, которая независимо возникла во всем царстве животных и встречается менее чем у 10 процентов млекопитающих. (Социальная моногамия предполагает парные условия жизни между взрослыми мужчинами и женщинами, в отличие от генетической моногамии, при которой взрослые образуют пары строго друг с другом на всю жизнь.
) Социальная моногамия особенно поздно появилась в линии приматов, и она остается нашей предпочтительной системой спаривания. как люди. Нет однозначного ответа на вопрос, почему социальная моногамия возникала снова и снова в ходе эволюции, но во всех случаях объединение в пары должно было обеспечивать эволюционное преимущество. Для наших предшественников это преимущество могло помочь произвести больше потомства, но, что более важно, оно могло помочь максимизировать способность этого потомства передавать свои собственные гены следующему поколению.
В опасной или скудной среде парные связи могли бы позволить нашему виду млекопитающих, у которых для кормления грудью требуется присутствие матери, процветать. Постоянное присутствие отца могло быть необходимо для выживания потомства, которое в противном случае могло быть убито другим мужчиной, стремящимся положить конец паузе в женской фертильности, которая часто сопровождает грудное вскармливание. Другие аргументы ссылаются на нехватку партнеров, а это означает, что самцу, возможно, было бы лучше остаться и ждать возможности последовательного спаривания с одной и той же самкой, чем уйти и надеяться найти другую пару.
А в некоторых случаях селективное давление могло быть мало связано с окружающей физической средой и больше связано с избеганием патогенов; ограниченное количество партнеров для спаривания — отличный способ избежать заражения инфекциями, передающимися половым путем.
Независимо от особых обстоятельств, которые привели к возникновению парных связей, выяснилось, что наши предки-гоминиды объединялись в пары, чтобы вместе воспитывать детей, в среде племен охотников-собирателей, в которых матери и отцы, вероятно, имели равные права при принятии решений по месту жительства. Присутствие двух опекунов впервые позволило одновременно заботиться о нескольких зависимых детях, что во времена нашего эволюционного прошлого было почти невозможно для матери делать в одиночку. Источником этой дополнительной заботы также не обязательно был отец; один из контраргументов заключается в том, что выживание бабушек намного дольше их репродуктивно активного возраста — черта, не встречающаяся у других приматов, — было отобрано, потому что это помогает обеспечить такой уход.
Теория привязанности может помочь всем семьям, информируя социальную политику
В любом случае, длительное снабжение детей ресурсами обеспечило нам время и энергию, необходимые для того, чтобы вырастить более крупный и сложный мозг. Взаимосвязь между социальными связями и размером мозга, вероятно, также является двунаправленной: появление более сложного мозга также приводит к более сложным социальным отношениям. В результате мы как вид способны на огромную гибкость и используем различные социальные организации — полиандрию, полигинию, полиаморию, последовательную моногамию и другие — в зависимости от факторов, включающих культуру, религию и распределение ресурсов в обществе. Однако универсальной человеческой истиной остается то, что даже в обществах, не демонстрирующих чистой моногамии, мы все полагаемся на узы. Нам неизвестна ни одна задокументированная культура, в которой люди были бы действительно одинокими существами, воспитывающими свое потомство в изоляции.
Хотя мы не можем указать на универсальные эволюционные причины конкретных стилей привязанности, мы знаем, что их разнообразие и преемственность следует интерпретировать в контексте более широких социально-экономических факторов.
Другими словами, причина, по которой у Пьера развивается избегающий стиль привязанности, а у Мари — безопасный, выходит далеко за рамки факторов, присущих их родителям. В то время как многие родители доблестно обеспечивают отличный уход даже перед лицом проблем, не зависящих от них, остаются очень реальные ограничения, связанные с социальными и экономическими реалиями. Эти ограничения, которые в США включают в себя отсутствие оплачиваемого отпуска по уходу за ребенком, усугубляют тяжелую борьбу за поиск времени и энергии, чтобы обеспечить эмоциональную чувствительность и, таким образом, обеспечить привязанность. Точно так же ни один родитель не является чистым листом, и родители Пьера могли сами вырастить из ненадежной привязанности или, что еще хуже, подвергнуться жестокому обращению или травме. Это подчеркивает старую поговорку о том, что «нужна деревня», чтобы вырастить наших детей; Теория привязанности может помочь всем семьям, информируя социальную политику. Десятилетия назад идеи Боулби помогли внедрить политику, которую сегодня мы считаем само собой разумеющейся: родители регулярно госпитализируются вместе со своими детьми.
Современная политика, касающаяся раннего образования, ухода за детьми и социальной помощи, могла бы аналогичным образом выиграть от теории привязанности.
Однако наши системы представления о привязанности весьма ограничены в плане применимости к культурам, которые отличаются от тех, которые американский биолог-эволюционист Джозеф Хенрих назвал «СТРАННЫМИ»: западными, англоязычными, промышленно развитыми, богатыми и демократическими. Это особенно верно в эпоху, когда парные узы проявляются во многих формах и все менее институционализируются в браке. Различия в предпочтениях в отношении привязанности не должны зависеть от этических суждений, и нам следует с осторожностью относиться к стигматизации естественных вариаций в поведении. Это особенно заметно, учитывая историю практик, которые наносили вред нейроотличным детям по всему поведенческому спектру, выполняя такие процедуры, как сдерживание и принудительный зрительный контакт, во имя обеспечения терапии, основанной на привязанности.
Даже если наша наука когда-нибудь уступит место способности с медицинской точки зрения изменять спектр поведения привязанности, всегда будет оставаться вопрос о медикализации и о том, что значит считать себя или кого-то другого инвалидом.
Нейронаука о привязанности расширяет наше понимание еще на один уровень. Рассмотрим молодого Пьера, который находит утешение в любимом одеяле, Мари в колледже, которая находит утешение в ежедневной пробежке, или взрослого Кая, который находит утешение в медитации или поклонении. Во всех этих сценариях объект привязанности обеспечивает чувство безопасности и вознаграждения; вполне вероятно, что многие формы привязанности, в том числе социальная привязанность и даже неадекватная привязанность к наркотикам, задействуют перекрывающиеся мозговые механизмы вознаграждения и мотивации.
Мы можем думать об этих мозговых механизмах как о сети цепей, которые передают различные потоки информации, выборочно ускоряемые или замедляемые различными химическими веществами и формируемые опытом.
Рассмотрим серотонин, химическое вещество, которое начали синтезировать более миллиарда лет назад одноклеточные организмы. Среди прочего, это единственное химическое вещество облегчило механизм укуса кораллов, плавание морских ежей и эмоциональное поведение людей. Хотя мы по-прежнему не можем определить симфонию эффектов, организованных этой древней молекулой, серотонин является неотъемлемой частью чувства вознаграждения. Нарушения в системе серотонина в раннем развитии формируют индивидуальные различия в тревожности и социальном поведении. Соответственно, серотонин остается мишенью некоторых из наиболее часто используемых фармакологических подходов к лечению депрессии и тревоги. Другие химические вещества, такие как дофамин и эндогенные опиоиды, также играют решающую роль в передаче сигналов вознаграждения. В целом, на протяжении всей жизни многие цепи и химические вещества, вероятно, выполняют аналогичные функции в широком спектре прикреплений.
Тем не менее, в основе социальной привязанности лежит нейробиология.
В 1950-х годах было обнаружено, что древняя сигнальная молекула окситоцин является основным регулятором материнского поведения и физиологии, вызывая роды и выделение молока во время лактации. Однако эти физиологические действия не имели бы большого смысла, если бы окситоцин не вызывал у матери сильного желания заботиться о своих детях.
Привязанность возникает из моря, волны которого формируются генетикой, опытом и случайностью
Роль окситоцина в материнской привязанности побудила американских нейробиологов Сью Картер и Томаса Инзела задаться вопросом, не лежит ли та же молекула в основе других форм привязанности. Чтобы проверить это, они обратились к маленькому грызуну, повсеместно встречающемуся на центральных пастбищах Северной Америки, к степной полевке. Подобно людям, но в отличие от более широко изучаемых лабораторных грызунов, степные полевки образуют пары на всю жизнь, делят нору и совместно воспитывают своих потомков. В 1992 году Картер, Инсел и их коллеги обнаружили, что они могут препятствовать формированию связей, блокируя передачу сигналов окситоцина, или могут побуждать животных к формированию связи, если им вводят окситоцин.
Вместе с Джеймсом Уинслоу они показали, что вазопрессин, двоюродный брат окситоцина, происходящий из того же предкового гена и отличающийся от окситоцина всего двумя химическими положениями, одинаково важен для образования пар, но только у мужчин. Хотя окситоцин и вазопрессин критически модулируют привязанность взрослых, они делают это не в вакууме, а во взаимодействии с другими системами мозга, которые объединяются, оказывая воздействие на отдельные клетки или нейроны.
Мы знаем, что поведение привязанности в конечном итоге возникает из-за того, как это море химических веществ влияет на нейроны мозга, море, приливы которого постоянно формируются под влиянием генетики, опыта и случая. Но современная наука только начинает понимать, как все это происходит и как это проявляется на протяжении всей жизни в различных областях мозга, от нейронов гипоталамуса, очень многогранной области, ориентированной на выживание, до префронтальной коры, которая выполняет высшие функции. -уровневые вычисления, такие как социальный ранг.
В нашей собственной работе мы часто изучали прилежащее ядро, область, которая контролирует мотивацию и управляет целенаправленным поведением. Мы обнаружили, что нейроны в прилежащем ядре степной полевки кодируют представление о партнерах, которое, по-видимому, растет по мере углубления парных связей с течением времени. Мы до сих пор не знаем, насколько эти процессы применимы к человеческому опыту. Однако то, что мы знаем, предполагает, что такие сложные системы, основанные на окситоцине и вазопрессине, переводят различия между Пьером, Мари и Каем в их биологию, формируя их современное социальное поведение. Наука все еще далека от расшифровки биологического гобелена человеческой привязанности и того, как она проявляется с течением времени. Как сказал сам Боулби: «Вот еще континент, который нужно завоевать» 9.0003
В том же парке, где Мари, Пьер и Кай играли в детстве, вполне может быть мемориальная скамейка, свидетельствующая о, возможно, последнем проявлении привязанности: утрате. Потеря близких — родителей, партнеров, братьев и сестер, друзей — одно из самых травмирующих событий, с которыми мы сталкиваемся в своей жизни.
В своих мемуарах «Год волшебного мышления » (2005) писательница Джоан Дидион описала процесс утраты как «неумолимую череду моментов, в течение которых мы… сталкиваемся с ощущением самой бессмысленности».
С точки зрения эволюции, существование горя долгое время было загадкой: почему мы развили эту способность чувствовать сильную боль, которая делает нас неспособными вернуться к нашим предыдущим жизням, неспособными, как выразился Чарльз Дарвин, восстановить наши эластичность ума? Боулби ответил, что горе не само по себе выбрано, а скорее является побочным продуктом привязанности в целом. Другими словами, наши привязанности проявляются не только как чувство вознаграждения, которое мы получаем от того, что находимся рядом с теми, кого любим, но и как отрицательные эмоции, которые мы испытываем, когда разлучены с ними. Боулби заметил, что реакция на утрату, по-видимому, аналогична стадиям протеста-отчаяния-отстраненности разлуки с опекуном в детстве. В случае потери эти негативные эмоции не могут быть устранены путем воссоединения, поэтому скорбящий должен вместо этого научиться справляться и адаптироваться.
В романе Альбера Камю « Незнакомец » (1942) человек по имени Мерсо предстает перед судом за убийство. В деле, возбужденном против него, прокурор сообщает присяжным, что Мерсо, казалось, не горевал даже по поводу смерти матери, предлагая это как еще одно доказательство преступности Мерсо. Этот аргумент убедителен, потому что горе является универсальным человеческим опытом. Однако теперь мы знаем, что так же, как привязанность — это спектр, так же и переживание горя. Большинство людей испытывают чувство острого горя, за которым следует «интегрированное» горе, при котором они снова начинают получать удовлетворение от жизни. Для многих интегрированное горе включает в себя переработку отношений, а не их завершение; люди, потерявшие близких, иногда характеризуют это как переход от болезненных к горько-сладким воспоминаниям об их потерянном любимом человеке. Однако Пьер, Мари и Кай, вероятно, будут участвовать в этих процессах таким образом, который частично отражает их стили привязанности, что в конечном итоге влияет на то, как они включают окончательность утраты в свою жизнь.
Боулби предположил, что склонность Пьера быть гиперчувствительным к реакциям фигур привязанности может привести к хронической гиперактивности при столкновении с потерей, что приведет к хронической тоске. И наоборот, избегающий стиль привязанности Кая может выражаться в тенденции диссоциировать или дистанцироваться от мыслей о потере, что приводит к неспособности интегрироваться и принять ее окончательность. Хотя эта теория слишком упрощена, чтобы уловить сложность того, почему каждый из нас горюет так, как мы это делаем, тем не менее, существуют значимые связи между избегающим стилем привязанности и более плохими результатами горя.
Стоическая философия советует нам признать, что наши близкие взяты взаймы и не могут быть обладателями , отражая остановку нормального процесса восстановления. Этот вид горя, известный с медицинской точки зрения как патологическое или осложненное расстройство горя, может проявляться как более года ощущения одной и той же степени боли день за днем, той же неспособности возобновить отношения с друзьями и хобби, которые раньше приносили удовлетворение.
Хотя многие проходят через этот опыт самостоятельно, другие часто обращаются за помощью. Наши способы помочь им часто эффективны, но им, тем не менее, мешает наше ограниченное понимание психологических и нейрохимических основ утраты. Точно так же мы мало знаем о том, что происходит, когда Пьер или Мари переживают конец привязанности из-за отказа в подростковом возрасте или развода во взрослой жизни; напоминают ли лежащие в основе процессы процессы горя? Такого рода вопросы со временем станут только более актуальными, особенно с учетом того, что миллионы людей во всем мире сталкиваются или столкнутся с потерей близких из-за COVID-19.пандемия.
В то время как наши привязанности перемежаются крайностями радостного воссоединения и болезненной потери, на протяжении большей части нашей жизни смысл привязанности лучше всего описывается как что-то среднее. Реальность такова, что во всех социальных привязанностях есть подводные течения удовлетворенности и неудовлетворенности, которые можно проследить до самых разных источников, от действий и бездействия партнеров до вопросов совместимости и необъяснимого отсутствия чувства удовлетворения.
Одна точка зрения, вдохновлявшая людей на протяжении многих веков, состоит в том, что определенные подходы к привязанности сами по себе могут привести к боли и страданию. Философия стоиков советует, что душевный покой возникает из жизни, в которой мы сводим к минимуму влияние на нас событий, которые находятся вне нашего контроля, включая события из социальной сферы, и даже когда мы влюблены, признавая, что наши близкие находятся взаймы. и нельзя владеть. Буддийская доктрина также выступает за непривязанность — не как призыв отказаться от отношений, а как призыв участвовать в них, признавая непостоянство тех, с кем мы общаемся, так же легко, как мы признаем непостоянство самих себя. Буддийская концепция непривязанности имеет мало общего с концепцией надежной привязанности Боулби, но была изучена сама по себе, и есть свидетельства того, что более высокие уровни непривязанности связаны с более позитивными межличностными результатами. Одна интерпретация состоит в том, что самость не рассматривается как отдельная от всех и всего остального.
Идет бесконечное перетягивание каната, в котором наши науки пытаются свести сложность мира к фундаментальным принципам. Но научные теории не могут выразить даже частичку того, что мы чувствуем, когда теряем или воссоединяемся с кем-то, кто нам дорог. Эти привязанности, как мы по праву считаем, наши и не сводятся к набору научных наблюдений. И все же есть нечто, что мы можем отобрать у науки, и это призыв уважать невыразимость наших привязанностей, зная, что они построены из процессов, которые развивались на протяжении миллиардов лет и живут до сих пор. в каждом из нас сегодня. Хотя мы можем с отвращением относиться к тому, что такой человек, как Мерсо, мог, казалось бы, прожить жизнь без социальной привязанности, может быть, более уместно чувствовать жалость к жизни, которая не испытала привязанности, о которой стоило бы скорбеть, и дорожить всем, что у нас есть. чем больше.
Чтобы узнать больше о воспитании детей и отношениях, посетите Psyche , цифровой журнал от Aeon, освещающий состояние человека через психологию, философское понимание и искусство.
Приложение – Культура и психология
Одним из самых приятных событий в жизни людей является развитие и поддержание близких отношений. Привязанность относится к глубокой и прочной эмоциональной связи, которая связывает одного человека с другим во времени и пространстве. Например, одними из величайших источников радости являются влюбленность, создание семьи, воссоединение с далекими близкими и обмен опытом с близкими людьми. Неудивительно, что некоторые из самых болезненных переживаний в жизни людей связаны с разрывом важных социальных связей, таких как разлука с супругом, потеря родителей или отказ от любимого человека. Почему близкие отношения играют такую важную роль в человеческом опыте? Теория привязанности — это один из подходов к пониманию природы близких отношений.
Близкие отношения являются тканью общества и неотъемлемой частью поддержания нашего вида. [Изображение Раджеша Балурии Family Parents Kids CC-0 https://pixabay.
Теория привязанности была первоначально разработана в 1940-х годах Джоном Боулби, британским психоаналитиком, который пытался понять сильные страдания, которые испытывают младенцы, разлученные со своими родителями. Боулби (Bowlby, 1969) заметил, что младенцы готовы пойти на все, чтобы предотвратить разлуку с родителями или восстановить близость к отсутствующему родителю. Например, он отмечал, что дети, разлученные с родителями, часто плакали, звали родителей, отказывались есть и играть, стояли у дверей в отчаянном ожидании возвращения родителей. Опираясь на эволюционную теорию, Боулби (1969) утверждал, что такое поведение является адаптивной реакцией на отделение от основного объекта привязанности — опекуна, который обеспечивает поддержку, защиту и заботу.
Только после того, как его коллега Мэри Эйнсворт начала систематически изучать разлучение родителей и младенцев, появилось формальное понимание этих индивидуальных различий.
Другие дети (около 20% и менее) вначале чувствуют себя неловко, а после разлучения становятся крайне огорченными. Важно отметить, что при воссоединении со своими родителями этих детей трудно успокоить, и они часто демонстрируют противоречивое поведение, которое предполагает, что они хотят, чтобы их утешили, но что они также хотят «наказать» родителя за то, что он ушел.
Эйнсворт была важна как минимум по трем причинам. Во-первых, она представила одну из первых эмпирических демонстраций того, как организовано поведение привязанности в незнакомых контекстах. Во-вторых, она представила первую эмпирическую таксономию индивидуальных различий в паттернах детской привязанности. Согласно ее исследованиям, существует как минимум три типа детей: уверенные в своих отношениях с родителями, тревожно-сопротивляющиеся и тревожно-избегающие. Наконец, она продемонстрировала, что эти индивидуальные различия коррелируют с взаимодействием младенцев и родителей дома в течение первого года жизни.
Привязанность и культура
За годы, прошедшие после новаторского исследования Эйнсворт, исследователи изучили множество факторов, которые могут помочь определить, развиваются ли у детей безопасные или небезопасные отношения с их основными объектами привязанности. Как упоминалось выше, одним из ключевых факторов, определяющих паттерны привязанности, является история чувствительных и отзывчивых взаимодействий между опекуном и ребенком. Короче говоря, когда ребенок неуверен или находится в состоянии стресса, способность опекуна оказать ему поддержку имеет решающее значение для его или ее психологического развития.
Появляется ряд лонгитюдных исследований, демонстрирующих предполагаемую связь между ранним опытом привязанности и взрослыми стилями привязанности и/или межличностным взаимодействием во взрослом возрасте. Например, Fraley, Roisman, Booth-LaForce, Owen и Holland (2013) обнаружили в выборке из более чем 700 человек, обследованных с младенческого до взрослого возраста, что материнская чувствительность в процессе развития предсказывала безопасность в возрасте 18 лет
. Симпсон, Коллинз, Тран и Хейдон (2007) обнаружили, что безопасность привязанности, оцениваемая в младенчестве в незнакомой ситуации, предсказывала компетентность сверстников в 1–3 классах, что, в свою очередь, предсказывало качество дружеских отношений в 16-летнем возрасте. , в свою очередь, предсказал выражение положительных и отрицательных эмоций в их взрослых романтических отношениях в возрасте от 20 до 23 лет9.
0003
От таких выводов легко отказаться, сделав ошибочное предположение, что ранний опыт «определяет» более поздние результаты. Чтобы было ясно, теоретики привязанности предполагают, что связь между ранним опытом и последующими результатами является вероятностной, а не детерминированной. Это означает, что опыт поддержки и отзывчивости с опекунами в раннем возрасте может заложить основу для позитивного социального развития, но это не означает, что модели привязанности высечены в камне. Даже если у человека в раннем возрасте был далек от оптимального опыт ухода за детьми, теория привязанности предполагает, что этот человек может развить хорошо функционирующие взрослые отношения с помощью ряда корректирующих действий, включая отношения с братьями и сестрами, другими членами семьи, учителями и близкие друзья.
Безопасность лучше всего рассматривать как кульминацию истории привязанности человека, а не только как отражение его или ее раннего опыта. Эти ранние переживания считаются важными не потому, что они определяют судьбу человека, а потому, что они обеспечивают основу для более поздних переживаний.