Ценности и амбиции | О нас
Ценности и амбиции | О нас | ХэлпЭйдж ИнтернэшнлTop
Главная | О нас | Ценности и амбиции
Мы считаем, что вклад, который пожилые люди вносят в развитие общества, является неоценимым. Но пока пожилые люди остаются самой бедной и самой пренебрегаемой частью населения в мире. Мы привержены помогать пожилым людям реализовать свои права, бороться с дискриминацией и преодолевать бедность.
«Аge helps»
Наше видение
Наше видение – мир, в котором все пожилые люди реализуют свой потенциал, чтобы вести достойную, активную, здоровую и безопасную жизнь.
Наша миссия
Мы работаем с нашими партнерами для того, чтобы люди во всем мире понимали, какой вклад вносят пожилые люди в развитие общества и что они должны пользоваться своим правом на медицинские и социальные услуги, экономическую и физическую безопасность.
Наши ценности
Мы считаем, что «возраст помогает» – это позиция, которая ставит опыт пожилых женщин и мужчин в центре нашей работы. Эта позиция направляет нашу программу, как мы проводим работу по адвокации и как мы обмениваемся информацией.
Наши ценности и то, как мы работаем:
- Поддержка
- Оптимистичность
- Экспертиза
- Приверженность
Наша индивидуальность
- Уверенность
- Перспективность
- Позитивность
- Расширение прав и возможностей
Наши глобальные действия к 2015 году
Мы:
- Предоставим возможность пожилым мужчинам и женщинам иметь гарантированные доходы.
- Предоставим возможность пожилым мужчинам и женщинам и тем, кого они поддерживают, получать качественное медицинское обслуживание, услуги по ВИЧ и по уходу.
- Предоставим возможность пожилым мужчинам и женщинам активно участвовать, а также чтобы им оказывали лучшую поддержку во время чрезвычайных ситуаций и в процессе восстановления.
- Построим глобальные и местные движения, которые дадут возможность пожилым мужчинам и женщинам бороться с возрастной дискриминацией и реализовать свои права.
- Поддержим растущую глобальную сеть организаций с тем, чтобы эффективно работать с участием самих пожилых мужчин и женщин.
Мы поставили цели для каждой из пяти направлений нашей деятельности, которые изложены в нашей стратегии к 2015 году.
Мы распределили пакеты первой необходимости 2,500 уязвимым пожилым женщинам и мужчинам в городе Ош.
Как мы работаем
- Мы ставим пожилых мужчин и женщин в центре нашей работы, включая их в разработку программ, реализацию и обзор.
Мы работаем в партнерстве с организациями с общими интересами. - Мы предоставляем услуги там, где государства не предоставляют.
- Мы реагируем на чрезвычайные ситуации быстро и эффективно.
- Мы разрабатываем пути улучшения жизни пожилых людей через мониторинг наших программ.
- Мы убеждаем политиков решать вопросы старения.
Электронная рассылка
Будьте в курсе!
- Зарегистрироваться …
(в настоящее время предлагается только на английском языке)
Усталость от амбиций. Чего ждать России от возможной победы оппозиции в Турции
Турецкая оппозиция понимает, что избиратель подустал от внешнеполитических эскапад Эрдогана и обеспокоен прежде всего внутренними проблемами, поэтому не углубляется в вопросы внешней политики
Победа оппозиционера Кемаля Кылычдароглу становится вполне возможным исходом майских президентских выборов в Турции.
Опросы дают ему от 46% до 56% голосов, что почти всегда больше, чем у действующего президента Эрдогана.
Учитывая масштабы влияния лично Эрдогана на региональную политику, возможность его ухода заставляет заранее строить прогнозы на этот случай. Не только Россия и Украина, но и Южный Кавказ, Ближний Восток, Евросоюз и США сейчас всматриваются в Кылычдароглу, пытаясь понять: с ним будет лучше или хуже?
Да, Эрдоган запомнился строптивостью и склонностью к шантажу, но при нем сложились правила, которые вполне устраивают многих. А вот Кылычдароглу — это полная неопределенность. Можно предположить, что он будет прагматичнее и не станет грезить о восстановлении Османской империи, хотя, скорее всего, внешняя политика — последнее, о чем будут думать турецкие власти в первый год его возможного руководства.
Обещания
Решение выдвинуть Кылычдароглу единым кандидатом тяжело далось турецкой оппозиции. В коалиции из шести оппозиционных партий шли жаркие споры о том, у кого больше шансов на победу, и 74-летний Кылычдароглу не казался самым удачным вариантом.
Согласиться на него пришлось методом исключения: кто-то из других претендентов был неприемлем для националистов, кто-то — для курдов, кто-то мог оказаться за решеткой еще до выборов. А ветеран турецкой политики Кылычдароглу, в отличие от более молодых коллег, всегда был осторожен в высказываниях.
В похожих муках рождалась и единая программа оппозиционного блока. Она сформулирована максимально расплывчато, особенно в вопросах внешней политики. Отношения с другими странами не сильно волновали турецкого избирателя даже до землетрясения, а уж после того, как оно унесло жизни 50 тысяч человек и разрушило полстраны, — тем более.
Многие годы Эрдоган любил поднимать свой рейтинг за счет военных операций то в Сирии, то в Ираке, то в Ливии, поэтому оппозиционеры пошли от противного и сформулировали главную идею своего внешнеполитического курса просто: «Мир в стране — мир во всем мире».
Украина в программе турецкой оппозиции упоминается лишь однажды — в рамках обещания «скрупулезно работать» над тем, чтобы черноморская исключительная экономическая зона принесла Турции ощутимую выгоду «по итогам российско-украинской войны».
Ни слова про Крым, зерновую сделку и мирный договор, который хорошо бы подписать в Стамбуле.
Россия встречается дважды. C ней «укрепляют отношения на основе взаимопонимания между равными партнерами» и строят «сбалансированный диалог на институциональном уровне». Понятно, что сейчас институциональный уровень — это не про Анкару и Москву, где все построено на личных отношениях между президентами, министрами и военными, и как Путин примет Кылычдароглу — предсказать сложно.
Также для турецкой оппозиции уже несколько лет важны как минимум два вопроса, напрямую связанные с Россией: это АЭС «Аккую», которую строит Росатом, и переговоры по Сирии.
В случае с АЭС оппозиционеры переживают не столько о безопасности, сколько о коррупции. Еще в прошлом году их недовольство вызвало то, что турецкого подрядчика отстранили от проекта из-за задержек и заменили на консорциум из трех российских фирм. Сейчас турецкий подрядчик вернулся к работе и активно участвует в строительстве всех четырех энергоблоков, но урегулировать вопрос пришлось на встрече Путина и Эрдогана.
Опыт других стран, например, Венгрии и ЮАР, показывает, что строительство АЭС от Росатома — это не только про энергетику, но и про политику. Поэтому оппозиционеров предсказуемо волнуют непрозрачные детали сделки. Но для обедневших избирателей это вряд ли так уж важно. Зато Эрдоган во всю грозит, что в случае победы Кылычдароглу страна останется без света.
Тема Сирии, в свою очередь, — яркий пример того, как Эрдоган успел перехватить у оппозиции популярный лозунг и стал использовать его сам. Кылычдароглу уже несколько лет призывает начать диалог с правительством Башара Асада — хотя бы для того, чтобы решить вопрос с миллионами сирийских беженцев в Турции.
Перед выборами такую позицию перенял Эрдоган. Встреча министров обороны Турции и Сирии уже состоялась, встреча глав МИД — планируется, а там дело, возможно, дойдет и до встречи с самим Асадом. Москву, которая давно настаивает на прямом диалоге Дамаска и Анкары, такой подход вполне устраивает, а значит, существенной разницы между Эрдоганом и Кылычдароглу по этому вопросу для нее нет.
Куда больше обеспокоить Москву может стремление турецкой оппозиции вернуть Турцию на путь интеграции в Евросоюз. Однако представить выполнение этого обещания на практике не так просто. За годы Эрдогана Турция привыкла быть эдакой пиратской гаванью между Европой, Россией, Персидским заливом, Китаем и Африкой. Учитывая масштаб проблем в турецкой экономике, для новых властей было бы самоубийством ломать наработанные цепочки и оставлять людей без бизнеса.
Турецкая оппозиция вообще демонстрирует куда меньше энтузиазма по поводу отношений с Западом, чем можно было бы ожидать. Налаживание отношений с США и НАТО, конечно, значится среди обещаний, но с оговоркой про твердое отстаивание суверенитета.
В целом же турецкая оппозиция понимает, что избиратель подустал от внешнеполитических эскапад Эрдогана и обеспокоен прежде всего внутренними проблемами, поэтому не углубляется в вопросы внешней политики. У российско-турецких отношений, с одной стороны, долгая история, с другой — их надо перевести на институциональный уровень вместо личных связей Путина и Эрдогана.
Территориальная целостность Украины должна быть восстановлена, но главный акцент тут — на безопасности в Черном море и незыблемости конвенции Монтрё, определяющей статус проливов. Санкции надо соблюдать, но только те, что наложены Совбезом ООН, а остальные — «в зависимости от динамики отношений между странами».
Перспективы
Такая неопределенность может напрягать и Россию, и других партнеров Турции, но от Кылычдароглу вряд ли можно требовать большей конкретики — слишком много разных обязательств ему пришлось взять на себя ради того, чтобы стать единым кандидатом. В случае победы он должен не только в кратчайший срок вернуть страну к парламентской республике, но и руководить совместно сразу с семью вице-президентами. Ими станут лидеры всех остальных партий из оппозиционной коалиции, а также мэры Стамбула и Анкары, которых думали выдвигать вместо Кылычдароглу.
Эта специфическая конструкция позволила разнородной турецкой оппозиции все-таки договориться о едином кандидате, но трудно представить, как она будет работать на практике.
Полномочия вице-президента в Турции четко не определены, но в таком количестве и при такой разнице в политических взглядах (от исламистов до либералов) они запросто могут устраивать скандал по любому вопросу. И игнорировать их мнение будет непросто.
А острых вопросов будет очень много. С самого первого дня у власти Кылычдароглу придется заниматься восстановлением пострадавших от землетрясения районов, экономическими реформами, пересмотром политики в отношении сирийских беженцев. Также от него ждут амнистий и реабилитаций по многочисленным политически мотивированным делам — против курдов, против журналистов и оппозиционных активистов, против тех, кого заподозрили в подготовке военного переворота в 2016 году. И здесь участникам оппозиционной коалиции тоже далеко до единого мнения.
Это все без учета других переменных: каким будет состав парламента, кому достанутся важнейшие министерские портфели, какие козни будет строить проигравший Эрдоган и его сторонники? И поверх всего этого Кылычдароглу придется продумывать конституционную реформу, которая лишит его значительной части полномочий.
При таких входящих строить какие-то прогнозы просто бессмысленно.
Когда Эрдоган укреплял свою власть, оппозиционеры называли его диктатором и султаном. Но в случае победы на выборах все эти полномочия достанутся Кылычдароглу — человеку, который последние 20 лет стремился к вершине власти, но никак не мог ее достичь. Сейчас он уверяет, что приходит ненадолго — только для того, чтобы вернуть Турцию на путь истинный. Но сдержит ли он свое слово? А может быть, фактическим куратором внешней политики станет не он, а новый глава МИД, имя которого нам неизвестно?
Так что у турецкой оппозиции нет четкой внешнеполитической программы, кроме «все международные соглашения, скорее всего, останутся в силе». Они осознают, что их победа откроет ящик Пандоры, содержимое которого придется разгребать так долго, что сил на имперские амбиции может и не остаться. Пожить для себя — вот лучший лозунг для людей, которые устали от имперских экспериментов Эрдогана.
следующего автора:
- Кирилл Кривошеев
Фонд Карнеги за Международный Мир и Carnegie Politika как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам.
В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.
Америка одержима амбициями. Не пора ли его переопределить? | Жизнь и стиль
В первые несколько месяцев пандемии, когда мое физическое и психическое здоровье, казалось, ухудшалось быстрее, чем я могла его исправить, я писала в своем дневнике. «Я чувствую себя опустошенным, например, когда я встряхиваю сумку и обертки от жвачки, и из нее выпадают два пятицентовика и недоделанная гигиеническая помада», — нацарапал я небрежным курсивом, который сейчас едва могу разобрать. «Я останки собственной жизни».
В то время как обстоятельства смертельной пандемии усугубляли ситуацию, ощущение, что мне больше нечего дать, какое-то время преследовало меня, появляясь, когда я работал с пола в ванной, когда мое тело чувствовало, что оно поддается, или когда я слишком много времени не спал по ночам, задаваясь вопросом, что еще стоило того.
После многих лет честолюбия я был убежден, что исчерпал свои возможности.
Несколько лет спустя мое тело и мой мозг все еще борются со мной, но теперь я смотрю на это через другую призму. Отказ от идеи, что амбиции были моим спасением, означал, отчасти, предоставление себе фактической благодати — концепция, которую я усвоил только после двух лет репортажей о концепции амбиций и о том, как они формируют нас. Я провел бесчисленное количество часов, разговаривая с людьми всех возрастов и обстоятельств об их отношении к амбициям, и обнаружилась одна прекрасная вещь: люди все чаще использовали намерение, заботу и целеустремленность, необходимые в коллективной, а не соревновательной манере.
Амбиции не существуют вне культурных и институциональных сил, которые помогают их формировать, что является одной из причин того, что о них спорят в обоих направлениях: людям говорят, что они слишком честолюбивы, слишком настойчивы и слишком желательны; или людям говорят, что они недостаточно амбициозны , как будто можно превзойти амбиции или переработать их обстоятельства, индивидуальное решение структурных проблем.
Амбиции, чьи амбиции поощряются, также тесно связаны с полом, расой и классом. Амбиции можно считать одновременно привилегией (у кого есть силы и время подумать о своих устремлениях) и инструментом капитализма, привязывающим ценность к выходу.
Все усилия разделяли намерение и стремление к амбициям; все требовалось не поворачиваться внутрь, а тянуться наружу
Истории, которые я слышал, одинаково сложны. 27-летняя студентка и родительница из Мэриленда рассказала мне, что в молодости ее никогда не считали амбициозной или трудолюбивой, потому что ее сын учится в старшей школе, несмотря на получение степени младшего специалиста и получение степени бакалавра, обеспечение жилье для себя и ребенка и работа. 63-летний мужчина, который только что переехал в Новую Англию, чтобы быть ближе к семье, рассказал, что должен 200 долларов в месяц на медицинскую страховку и не зарабатывает достаточно, чтобы жить, подчеркивая, как с изношенной сетью социальной защиты можно увидеть только удовлетворение основных потребностей.
как нечто, чего следует достичь, а не как необходимость.
Хотя истории об амбициях, поддерживающих переутомление и эксплуатацию, приводили меня в ярость, меня это не удивляло. Но что меня порадовало, так это то, что люди представляли себе другие амбиции. Далекие от индивидуалистических устремлений, люди описывали превращение своих амбиций в нечто, выходящее за их пределы.
Психолог доктор Миг-ган О’Рейли рассказал мне о том, что честолюбие подпадает под «условие ценности» — идею о том, что мы должны что-то делать, чтобы быть ценными. Это почти как «достичь Х, иначе», объяснила она, имея в виду, что любовь, чувство собственного достоинства и поддержка могут быть отозваны, если мы не будем действовать определенным образом. Она добавила, что это отличается от амбиций, основанных на внутреннем стремлении, которое может быть взращено нашими сообществами с поддержкой и любовью, которые не исчезнут, если мы промахнемся.
Во время репортажа я обнаружил честолюбие, взращенное сообществом.
Я слышал, как рабочие описывали создание профсоюзов на своем рабочем месте как форму коллективизма и стремления к чему-то лучшему. Я разговаривал с людьми, которые описывали отказ от самостоятельности и стремление заботиться друг о друге, выступая за инфраструктуру ухода. Они указали мне на свои инициативы по взаимопомощи, описав, как общие пространства формируют заботу и создают дружбу. Они говорили о развлечениях, от участия в общественном оркестре до «прогулки» со своей местной группой взаимопомощи, которая включает в себя специально отведенное место в парке, где они собираются, люди входят и выходят.
Все усилия разделяли намерение и стремление к амбициям; все это требовало не обращения внутрь себя, чтобы выкопать последние угольки самомотивации, а скорее стремления наружу.
Поскольку мое понимание амбиций изменилось, изменились и маркеры, которые их представляют. Прямо сейчас мои амбиции — это мои кошки, носящиеся по комнате и сражающиеся за своего плюшевого лося.
Это журнал вызовов на моем телефоне, заполненный разговорами с друзьями, подопечными и наставниками. Это когда я закрываю свой ноутбук и иду делать что-то, что совсем не касается меня.
Когда я спросил О’Рейли о том, как сделать честолюбие более коллективным, она упомянула, насколько сложно это сделать в культуре, пропитанной яростным индивидуализмом. Она сказала, что вопрос был в смещении вопросов: «Вместо «чего я хочу достичь?» или «какую проблему я хочу решить?», возможно, «кому я могу служить?» и «как мы можем сделать жизнь лучше для других?»
Некоторым может быть сложно отнести эти вопросы к разряду «честолюбивых». Но что, если бы они были?
Вот на что я надеюсь: больше заботы друг о друге, больше ресурсов для этого, больше изменения того, чем могут быть амбиции.
All the Gold Stars: Reimagining Ambition and the Ways We Strive, Рейнсфорд Штауффер, уже в продаже
Амбиции — враг успеха
Эй, подожди минутку, Дэйв! Я думал, ты сказал, что Амбиции — это то, чего мне нужно больше? (Читайте мое мнение об амбициях здесь.
)
Что ж, отчасти вы правы…
Правда в том, что амбиции — это невероятная и мощная сила, которой обладают люди. Это сверхсила, которая побуждает нас делать что-то из себя и лежит в основе всех великих достижений. Но, как и многие другие вещи в жизни, амбиции можно использовать как во благо, так и во вред.
Причина, по которой я делюсь с вами этой предостерегающей историей, заключается в том, что честолюбие может принести большое благо, но также и пугающую возможность создания плохих результатов.
Чтобы воплотить свои амбиции в жизнь, присоединяйтесь к нашей программе Академия мужества РАЗВЛЕКАЙТЕ своего внутреннего воина!
В своих предыдущих работах об амбициях я говорил о том, что существуют разные типы амбиций. Возможно, вы помните, что в римские времена слово ambitus, являющееся корнем нашего слова «честолюбие», на самом деле означало преступление политической коррупции. Амбитус был актом использования грубой силы и взяток для победы на выборах.
Римляне относились к амбициям с подозрением, потому что их определение было сосредоточено на беспринципном использовании своих амбиций.
Однако наше сегодняшнее понимание слова «честолюбие» шире, чем просто использование внутреннего стремления добиться успеха бессовестным образом. Мы высоко ценим людей с амбициями и хотим, чтобы нас считали честолюбивыми людьми. Так когда же амбиции превращаются из невероятной силы добра во что-то, что движется в плохом направлении?
Я думаю, что несколько цитат проиллюстрируют различные «ароматы», которые могут принимать амбиции. Все они проистекают из одной и той же внутренней силы, но у вас есть моральный выбор, который полностью определяет то, как вы используете свои амбиции.
Вот 3 цитаты, описывающие 3 разных типа амбиций.
Слепой«Амбиции — это не ругательство. Насрать на компромисс. Давай в горло.
― Стивен Эриксон , Лунные сады
Стремление к успеху «Глядя на голливудскую ночь, я думал — должны быть тысячи девушек, сидящих в одиночестве, как я, мечтающих о стать кинозвездой.
Но я не собираюсь беспокоиться о них. Я мечтаю больше всего».
― Мэрилин Монро
Желание делать добро«Лучше быть немного никем, чем злым кем-то».
― Авраам Линкольн
Бонусная цитата:
«Если у человека нет амбиций в этом мире, он бессознательно страдает. Если у человека есть амбиции, он страдает сознательно, но очень медленно».
― Алан Лайтман , Сны Эйнштейна
Что все это значит?
Теперь мне кажется, что из четырех различных типов амбиций, которыми я поделился с вами, именно слепой вкус не подразумевает никаких моральных ограничений. Очевидно, само собой разумеющимся является то, что сверхамбициозному человеку не нужно совершать преступления для реализации своих амбиций, но когда кто-то очень хочет, чтобы его считали успешным, будь то деньги или слава, без применения каких-либо моралистических ограничений, это может быть рецептом для беда.
Без тщательного использования своих амбиций в рамках позитивного моралистического поведения вы рискуете применить свои амбиции к краткосрочным выгодам, нанеся ущерб своей долгосрочной стратегии создания союзников, поддержки и своей репутации.