Юлия Меламед о том, зачем надо публично каяться и публично скорбеть — Газета.Ru
И вот совершенно разные люди в разных социальных сетях, никак не связанные между собой, – и тут я категорически отвергаю плагиат – назвали это «Скорбным бесчувствием». А именно фестиваль русской культуры «СловоНово», который переместился из Черногории в Тель-Авив. И осудили такой несвоевременный праздник жизни вокруг него.
Довольно сложно сказать, сколько в этом осуждении было зависти к блистательным, хорошо устроившимся людям в отдельно взятой тусовке, куда нас не позвали, а сколько действительно брезгливости и неловкости от праздника. Ну, не знаю, двойственное чувство.
Хотя зависть и есть чувство амбивалентное и всегда рядится в осуждение.
А вот сам диагноз ужасно интересный.
«Скорбное бесчувствие». Термин психиатрический, обозначает состояние, когда человеку по каким-то причинам недоступны психические функции высших существ, и он превращается в… ну, допустим, в кабана или кролика… бояться может, желать может, но сочувствовать, сопереживать – уже нет: это навыки более высокого уровня.
Это как бы исчезновение чувств, но не всех, а именно тех, которые приписываются исключительно человеку: чувств к близким и к ближним, к искусству.
Ведь только тот человек – чье сердце болит обо всем в мире, так ведь…
И можно было бы это явление назвать тупо: депрессия. Но нет. Названо поэтично. Анэстезия долороза, Anaesthesia dolorosa, психическая анестезия, жаль, я не поэт, так сказать. Средневековые латинские слова все так звучат – таинственно и поэтично, как древняя литургия. Если медицинский словарь зачитать вслух – сразу можно на «СловоНово» выступать. «Скорбное бесчувствие» культурно возродил Юрий Арабов для сценария фильма Сокурова.
Но гораздо больше интересен диагноз приклеивания ярлыка «скорбного бесчувствия» чуть не ко всем событиям подряд.
Мне, наоборот, кажется, что общество скорбно расчувствовалось. Оно сегодня суперэмоционально. Такова жизнь соцсетей, которая требует быть публично и громко скорбным, или, наоборот, публично счастливым. Мы переживаем эпоху нового сентиментализма.
А что делать… Слишком много инфы. Мозг не приспособлен к информации такого объема и интенсивности и включает примитивное эмоциональное реагирование. Ты постоянно должен что-то чувствовать. И даже не что-то: а именно сострадание.
В истории все время меняются «эмоциональные режимы». Иногда в обществе приветствуются эмоции, иногда не приветствуются. Смотря в каком обществе, смотря какие эмоции. В XVII веке общество поощряло следующие эмоции: мизантропию, тревогу, меланхолию. Остальное было не принято чувствовать. И – не чувствовали. В XVIII веке нужно было все время публично плакать. Советский режим был аскетичным, страстей не было, приветствовались только гражданские эмоции. На страсти жаловались в партком. Партком разбирался с чувствами.
А как сегодня?
Сложно сказать, чего больше: «скорбной» или «позитивной» эмоциональности. Слишком заметны и «горите в аду, твари» – по отношению к любому человеку, кто высказался не так, как ты, и «боже, какая ты красавица» – по отношению к любому селфи любой страшной бабы.
Боишься уже свои фото выкладывать, чтоб не наткнуться на «какую я красавицу».
Один человек, гей, писал мне как о самом тяжелом своем переживании, что он не может в метро на эскалаторе целоваться со своим бойфрендом. Именно запрет на публичное проявление чувств казался ему самым страшным наказанием, к которому приговорило его общество, с одной стороны призывающее чувства демонстрировать, а с другой – не разрешающее демонстрировать их всем социальным группам и по всем поводам.
Страдать, публично каяться, публично скорбеть – модно. Это называется «меня кроет». Если тебя не кроет – ты не модный. «Тебя сейчас сильно кроет?» – участливо спрашивает подруга. Потому что всех сейчас должно «крыть» и все должны признаваться в этом. Да я даже не знаю, что такое «панические атаки», а все знают – я не модная. Некоторых героев фестиваля русской культуры я впервые узнала по удивительно откровенному документальному сериалу «Я – псих», где негармоничный невротичный внутренний мир выставлен напоказ.
Соцсети сейчас используются для демонстрации того, что раньше должно было быть скрытым. «Только что у меня умер отец, я не знаю, зачем я это пишу», – запостил один человек, который не только поддался общей моде, но и позволил себе рефлексию по отношению к ней.
Помните, был такой мем под названием «чота не скорблю». Когда погибал тот, кого ты считаешь врагом, ты демонстрировал, что не скорбишь, и только совсем уже оторвы и дуэлянты позволяли себе это – кажется, даже Невзоров не осмелился. Не испытывать публичной скорби – это дерзость, бравада и вообще цирковое лихачество – настолько это неприемлемо.
Вообще же не выглядит это как эра милосердия, а вот как плебейская эра. Известно, что к эмоциям тяготеет простой народ. Аристократия эмоции сдерживает. Это на простых похоронах нанимают плакальщиц. Это в простонародье принято вглядываться в лицо вдовы, достаточно ли она скорбит, и осуждать, если «недостаточно».
А принц Уильям и Кейт Миддлтон никогда не проявляют эмоции на публике.
И даже за руки никогда не держатся, и даже нам специально объясняют: нет, это не потому, что они не любят друг друга, это потому, что не по протоколу.
Но у нас же демократизация, и народные нравы стали нравами всего общества.
Я сама человек эмоциональный и не горжусь этим, слишком эмоциональных людей не люблю, эмоциям не доверяю, в особенности же мужским, собак не люблю за излишнюю эмоциональность и за все те эмоции, которые им даром выданы в силу их собачности: преданность, верность и то, что называют любовью. И хочется, да, бесчувствия вообще-то уже, потерять чувства, стать кроликом, окабаниться и дальше, дальше, стать ящерицей, как в стихах Мандельштама, роговую мантию надену, от горячей крови откажусь, обрасту присосками… и ура вспять по лестнице эволюции!
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
Об эмоциональной амбивалентности — Заботливая альфа
Рыба плавает, птица летает, а люди испытывают разнообразные, порой противоречивые чувства.
Дети могут одновременно любить и ненавидеть. Они испытывают двоякие чувства по отношению к родителям, учителям и всем прочим людям, имеющим над ними власть. Взрослым трудно принять такую присущую жизни амбивалентность. Не принимая ее в себе, они не выносят подобной раздвоенности чувств и в своих детях. По мнению родителей, есть что-то в корне неправильное в таком противоречивом отношении к людям, в особенности к членам семьи.
Мы можем научиться снисходительно относиться к явлению раздвоенности чувств – и в себе, и в своих детях. Во избежание бессмысленных конфликтов дети должны знать о том, что эмоциональная амбивалентность – нормальное явление. Мы вольны помочь ребенку существенно облегчить испытываемое им чувство вины и избавить от беспокойства простым признанием существования противоречивых чувств и озвучиванием проблем.
«Похоже, у тебя двоякое отношение к учительнице: ты то ее любишь, то она тебе совсем не нравится».
«Видимо, ты испытываешь два чувства по отношению к своему старшему брату: ты восхищаешься им, и ты же его ругаешь».
«В тебе сочетаются два противоположных желания: тебе хочется отправиться в лагерь, но также и оставаться дома».
Спокойная, лишенная критики констатация амбивалентности помогает детям.
Поскольку убеждает их в том, что даже такой «коктейль» чувств не является чем-то запредельным, не достойным понимания. По словам одного ребенка: «Если к твоим смешанным чувствам можно отнестись с пониманием, они не такие уж и смешанные». С другой стороны, абсолютно неконструктивны заявления, подобные этому: «Ну и ералаш у тебя в голове! Минуту назад ты превозносил своего друга, а теперь поносишь его. Приведи в мозги в порядок, если, конечно, они у тебя есть».
Тонкое понимание человеческой природы подразумевает понимание того, что там, где есть любовь, возможна и толика ненависти; в восхищении возможна толика зависти; а преданность не исключает проявлений враждебности; успех может сопровождаться тревогой. И мудрость заключается в признании того, что все испытываемые человеком чувства допустимы: и положительные, и отрицательные, и амбивалентные.
Принять такую концепцию внутренне отнюдь не просто. Представления, привитые в детстве, и образование, которое мы, повзрослев, получаем, настраивает нас в пользу иного мнения. Нам объясняли, что отрицательные чувства – «плохие», их недопустимо испытывать, их следует стыдиться. Новый подход исходит из того, что судить можно лишь за поступки, а воображаемые действия не могут быть ни «хорошими», ни «плохими». Лишь поведение можно осуждать или поощрять, но не чувства – судить за чувства нельзя, да и невозможно. Оценка чувств и цензура фантазий чреваты двойным насилием – и над личной свободой, и над психическим здоровьем.
Эмоции – часть нашего генетического наследия.
Рыбе свойственно плавать, птицам – летать, а людям – испытывать эмоции. Мы то счастливы, то несчастливы; а иногда мы уверены в том, что имеем право переживать гнев и страх, печаль и радость, вожделение и вину, похоть и презрение, восхищение и отвращение. Лишенные возможности выбора возникающих в нас эмоций, мы обладаем свободой выбора, как и когда их проявлять, при условии, что нам известно, каковы они.
И в этом вся суть проблемы.
Хаим Гинотт, из книги «Родитель – ребенок: мир отношений»
Фото pixabay
У вас есть проблемы с амбивалентными чувствами?
Источник: Библиотека Конгресса
Амбивалентность — это одновременное существование противоположных чувств. Большинство из нас ненавидит это. Это неудобное состояние. Мы хотим чувствовать так или иначе. Я хочу любить своего брата или ненавидеть его — не любить его и ненавидеть его.
В отличие от популярного отношения к амбивалентности, с психоаналитической точки зрения амбивалентность — это здоровое состояние, и неспособность его терпеть — это проблема. Фрейд впервые обсудил «амбивалентность» в «Динамике переноса» в 1919 г.12. Он сказал, что в психоанализе явление негативного переноса встречается рядом с аффективным переносом и часто направлено на одного и того же человека — в данном случае на аналитика. В жизни, как и в психоаналитическом переносе, человек, которого мы любим больше всего, также может разочаровать нас больше всего.
Человек, с которым мы хотим быть больше всего, также является человеком, от которого мы можем чувствовать себя наиболее покинутым. Человек, который нам больше всего нужен, чтобы понять нас, — это также человек, которого мы часто чувствуем, что не можем понять. Человек, которому мы больше всего хотим понравиться, — это человек, которого мы иногда обижаем за то, что он всегда на первом месте. Действительно, способность принимать себя, других людей и жизнь в целом как имеющие хорошие и плохие аспекты является определяющей характеристикой психического здоровья. Терпеть амбивалентность означает признать, что люди хорошие и плохо. Альтернативой является разделение людей и переживаний на «хорошие» или «плохие».
Психоаналитик Мелани Кляйн отметила, что амбивалентность является частью даже самых любящих и, казалось бы, альтруистических взаимодействий. Например, одалживание денег другу или члену семьи может быть сопряжено с амбивалентностью. Даже когда мы очень благодарны за то, что нам дано, мы часто завидуем способности, силе человека, который может это дать..png)
Кляйн говорит, что мы хотим укусить грудь, которая нас кормит, потому что мы завидуем ее полноте перед лицом нашей собственной пустоты. Получатель может возмущаться способностью кредитора сделать это без особых усилий.
В психоанализе довольно часто подтверждается теория Кляйна об укусе кормящей руки. Некоторые пациенты завидуют мне из-за того, что я могу им дать.
Элизабет сказала: «Я ненавижу тот факт, что ты можешь мне помочь».
Я спросил: «Что в этом тебе не нравится?»
«Я ненавижу тот факт, что у тебя есть то, что мне нужно. Я не хочу в нем нуждаться, и я не хочу, чтобы ты мог мне его дать».
«Что я могу тебе дать?»
«Ты меня понимаешь и помогаешь мне понять, что я чувствую и чего хочу», — сказала она.
«Что вас расстраивает в том, что я вам помогаю?» Я спросил.
«Меня злит, что у тебя есть что дать, а у меня нет — что я должен получить это от тебя. Ненавижу это говорить, — засмеялась она, — но я чувствую, что ты действительно заботишься обо мне.
Частью опыта психоанализа является понимание того, что у нас много сложных и противоречивых чувств по отношению к людям. Мы не можем избавиться от них; но мы не должны воздействовать на них. Скорее, мы должны признать, что у нас есть противоречивые чувства, но взвесить их, прежде чем действовать в соответствии с ними. Терпение амбивалентности необходимо для поддержания долгосрочных отношений.
Как справиться с амбивалентностью и решениями
Определенная степень амбивалентности нормальна и здорова, но хроническая амбивалентность может быть изнурительной. Узнайте, как справиться с этими симптомами.
Некоторые люди способны принимать решения, не увязая в неопределенности. Они делают их быстро и с минимальным беспокойством и беспокойством о том, сделали ли они неправильный выбор в первую очередь. Для других ежедневные решения, маленькие или большие, могут вызывать тревогу и беспокойство. Их способность принимать любое решение резко останавливается из-за того, что известно как амбивалентность.
Амбивалентность — это то, что мы испытываем, когда одновременно испытываем два противоположных чувства по отношению к человеку, ситуации или объекту. Хотя все мы в то или иное время испытывали амбивалентные чувства, хронические чувства амбивалентности могут быть эмоционально изнурительными. Амбивалентное мышление ведет к избеганию, прокрастинации, тормозит эмоциональный рост и зрелость и мешает нам полностью реализовать свой потенциал.
Так откуда берется амбивалентность? Многие психологи и социологи сообщают, что определенные черты личности, как правило, связаны с амбивалентной позицией, такие как обсессивно-компульсивные тенденции, нездоровые психологические защитные стили (например, расщепление) и слаборазвитые навыки решения проблем. Амбивалентные мыслители систематически переоценивают все стороны ситуации. Они тщательно обдумывают все возможные варианты и исходы, но остаются неспособными принять решение. Амбивалентные мыслители также очень боятся принять «неправильное» или «плохое» решение.
Определенная степень амбивалентности нормальна и здорова. На самом деле считается, что умеренные амбивалентные мыслители эмоционально и интеллектуально зрелы. Умеренно амбивалентные мыслители способны распознавать и ценить мир со всеми его сложностями и несовершенствами. Однако хроническая амбивалентность мешает нам двигаться вперед. Хроническая амбивалентность приводит к жесткому круговороту, когда мы постоянно перемещаемся от одной стороны забора решений к другой. Когда это происходит, амбивалентность становится эмоциональным и психологическим барьером на пути к достижению подлинного счастья.
Психодинамическая терапия может помочь в изучении и решении проблем, лежащих в основе амбивалентной установки. Проблемы, связанные с близостью, разлукой, доверием и уверенностью в себе, обычно лежат в основе хронической амбивалентности. Лечение, которое фокусируется на разрешении этих внутренних конфликтов, должно помочь человеку развить смелость действовать, принимать решения с меньшим страхом и иметь позицию «действовать».