Аскетично это как: аскетично | это… Что такое аскетично?

Синонимы и антонимы «аскетичное» — анализ и ассоциации к слову аскетичное. Морфологический разбор и склонение слов



Образовательные материалы:

В наличии:

Глаголы

16 275

Прилагательные

27 794

Существительные

68 384

Связи

Свойственные

5 229 366

Действенные

4 639 598

Ассоциативные

8 695 870

Синонимические

46 108

Словарные

1 049 874

Обработано:

13,32 Гб

Анализ прилагательных и глаголов производится с учетом морфологического признака — пол.

• мужской род
• женский род
• средний род

• Перевод
• Ассоциации
• Анаграммы
• Антонимы
• Синонимы
• Гиперонимы
• Морфологический разбор
• Склонения
• Спряжения

Перевод слова аскетичный

Мы предлагаем Вам перевод слова аскетичный на английский, немецкий и французский языки.
Реализовано с помощью сервиса «Яндекс.Словарь»

• На английский
• На французский

• ascetic — аскетический
  • аскетичный образ — ascetic way
• austere — строгий
  • аскетичный интерьер — austere interior

• ascétique — аскетический
• austère — строгий

Что или кто бывает аскетичным (существительные)?

Подбор существительных к слову на основе русского языка.

лицоплатьеубранствовпечатлениестремлениежилищепомещениеписьмосуществованиезаведениехристианствооборудованиежитьеоднообразиевеликолепиестроениеокноизделиецарствоустройствооформлениежилье

Что можно сделать аскетично?

блестеть скупить кивнуть покоиться

Сфера употребления слова аскетичный

Общая лексика

Морфологический разбор (часть речи) слова аскетичное

Часть речи:

прилагательное

Род:

средний

Число:

единственное

Степень сравнения:

—

Падеж:

именительный

Склонение прилагательного аскетичный

Падеж	Вопрос	Единственное			Множ.
		Мужской	Средний	Женский
Именительный	(кто, что?)	аскетичный	аскетичное	аскетичная	аскетичные
Родительный	(кого, чего?)	аскетичного		аскетичной	аскетичных
Дательный	(кому, чему?)	аскетичному		аскетичной	аскетичным
Винительный	(кого, что?)	аскетичный		аскетичную	аскетичных
Творительный	(кем, чем?)	аскетичным		аскетичной	аскетичными
Предложный	(о ком, о чём?)	аскетичном		аскетичной	аскетичных

Аскетичная квартира дизайнера Генри Тими, 120 м²

Квартиры

Аскетичная обстановка и сдержанная цветовая гамма сделали миланскую квартиру дизайнера Генри Тими похожей на эстетскую келью.

Тами Кристиансен

9 сентября 2021 г.

Генри Тими — эстет, перфекционист и аскет. “Мой дом стал пространством для экспериментов, демонстрирующих мои взгляды и мою сущность”, — признается дизайнер. Он спроектировал минималистичный интерьер, задействовав в оформлении лишь натуральный камень, тонированную древесину, бетон, металл и декоративную штукатурку. Монохромность, скромный набор отделочных материалов, да и общая атмосфера интерьера, вызывают ассоциации с монашеской кельей. “В своей концепции я хотел подчеркнуть, что можно использовать только материалы природного происхождения. Мать-природа сделала нам подарок: у нас есть возможность брать то, что она дает, и трансформировать это своими руками в то, что нам нужно”, — добавляет хозяин.

Хозяин жилья, дизайнер Генри Тими, — сторонник аскетичности не только в интерьерах, но и в одежде.

Генри поселился в лофте площадью 120 м² в центре Милана. Когда-то это пространство зани­мала лаборатория. Во время демонтажа деталей старого ремонта были обнаружены величественные арки, которые дизайнер оставил на виду, — они напоминают ему о древнеримской архитектуре. Весь интерьер выдержан в единой цветовой гамме, а разные отделочные материалы подогнаны по расцветкам и фактурам. Так, матовые плиты на полу перекликаются с декоративной штукатуркой на стенах и бетоном, из которого отлит кухонный блок. “Само пространство подсказало мне, что здесь нужно сделать”, — говорит хозяин.

Вид из гостиной на прихожую и кухню. Все арт-объекты созданы дизайнером.

Металлическая полка в гостиной с вазами по дизайну хозяина дома.

Здесь нет ничего лишнего, только самое необходимое, причем созданное самим дизайнером. Тими проектирует предметы интерьера и выпускает их под брендом HENRYTIMI. Его коллекции — это ода минимализму и натуральным материалам. У предметов нет никаких деталей, кроме тех, которые нужны им, чтобы выполнять свои функции, они предельно просты, а выразительность достигается за счет формы и пропорций. “В последнее время я все больше стремлюсь к предельному совершенству и абсолютному качеству во всем. Меня всегда привлекали только чистые линии, я отрицаю любой декор”, — делится Тими.

Кухня. Арочные проемы остались от предыдущего интерьера.

Вид из кухни на гостиную. Кухонный остров сделан из камня, вся бытовая техника спрятана за фасадами шкафов, покрытых фактурной штукатуркой.

Посуда и столовые приборы из коллекции HENRYTIMI.

За декоративность в этом проекте отвечают неочевидные на первый взгляд детали. Например, все каменные панели, плиты и дверцы шкафов одинаковой ширины, и обратите внимание, как швы уложенных на полу плит совпадают с границами каменных слэбов на стене или с фасадами шкафов. Дизайнер даже подчеркнул это, сделав на ножке обеденного стола декоративную бороздку, которая будто поднимается сюда с пола. Все системы хранения и бытовая техника скрыты в шкафах, которые протянулись вдоль одной стены из гостиной в зону кухни. Монолитный кухонный блок смотрится как скульптура, то же можно сказать и о вырезанной из камня раковине в ванной комнате. Вообще пространство больше похоже на концептуальную арт-галерею, чем на жилье. “Я стремлюсь быть оригинальным и не следую трендам. Это не только мое творческое кредо, но и образ жизни”, — заявляет Генри Тими.

Столовая. Диван, стол и стулья сделаны по эскизам дизайнера. По правой стене расположена система хранения: все полки скрыты за фасадами шкафов.

Фрагмент столовой. Вся мебель сделана по эскизам дизайнера.

Одна из двух спален, они идентичны по оформлению. Кровать из тонированного дуба сделана по эскизам дизайнера. На прикроватной полочке его же скульптуры.

Фрагмент ванной комнаты. Подстолье с раковиной сделано по эскизам дизайнера из камня на его собственной фабрике.

Фрагмент ванной комнаты с монолитной раковиной из камня.

Главный вход в дом. Дизайнер Генри Тими поселился в центре Милана, в районе Брера.

Фото: Натали Крэг; стилист и продюсер: Тами Кристиансен

Эстетик против аскета: в чем разница?

Эстетично.

Хотя эти два слова десятилетиями сбивали с толку студентов — и не только студентов, — оказалось, что их значения и история совершенно не связаны между собой.

«Аскетический» Значение и происхождение

В Древней Греции предшественники аскета

имели тенденцию описывать строгие режимы воинов и спортсменов; Софисты, стоики и другие философы отстаивали более мягкие версии аскетизма как пути к добродетели для простых граждан. Но сегодня студенты часто впервые сталкиваются с аскетом на уроках европейской истории, описывая явление эпохи, когда христианское самоотречение, или «умерщвление плоти», достигло своего апогея. Яркими примерами средневековых аскетов являются бичеватели, маршировавшие мрачными процессиями и хлеставшие себя по голой спине за свои грехи, и столпники, отшельники, которые в поисках спасения годами жили на вершинах колонн в уединенной Средней Азии. Восточная глубинка.

Но правда заключалась в том, что Монтан ничего подобного не говорил, но предписывал частое воздержание, наслаждался сухой пищей и аскетическим столом не ради совести, а для дисциплины; и все же из-за того, что он делал это со слишком большой строгостью и строгостью предписания, первобытная церковь не любила это в нем, как слишком близкое к их заблуждению, которое по иудейскому суеверию воздерживалось от мяса как от нечистоты.

— Джереми Тейлор, Трактаты , 1648

…она также очень хорошо рассудила, что тело следует приручать, когда оно становится непокорным разуму; что пища должна быть урезана, как корм от непослушной распутной лошади; и его желудок опустошен аскетической дисциплиной постов и бдений: Но в ее Теоремы никогда не входило то, что, чтобы быть счастливым, человек должен отказаться от своего разумения, освободиться от своего разума, чтобы стать ученым, осудить свое суждение, чтобы стать мудрым.
— Жан-Франсуа Сено, Христианин , 1650

«Эстетическое» значение и происхождение

Эстетическое , также греческое по своему происхождению, дошло до нас через немецкую философию 18-го века. Англоязычные философы не уделяли систематического внимания вопросам искусства и красоты, то есть эстетики, до тех пор, пока немцы, в том числе А. Г. Баумгартен и Иммануил Кант, не показали им, как это делать. Это слово, кажется, заполнило пробел в английском языке, как заметил Сэмюэл Кольридж в 1823 году: «Я хотел бы найти более знакомое слово, чем эстетический, для произведений вкуса и критики».

Насколько этот город превосходит первоклассные столицы Европы в отношении исторического и эстетического значения, настолько же он уступает им в интересе, возбуждаемом деятельностью и удовольствиями общественной жизни в больших городах.
— Ежемесячный журнал (Лондон, Англия), 1 марта 1805 г.

«Эстетический крем» — более подходящее название для уникального и дорогостоящего ( sic ) развлечения, которое будет проводиться в Y.M.C.A. салоны в следующую пятницу вечером, чем «эстетический чай».

— News and Observer (Роли, Северная Каролина), 2 мая 1888 г.

Его основными занятиями были философия, эстетика+, математика и естественная история. (+Слово в немецкой литературе, обозначающее принципы вкуса.)
— Театральный регистратор (Лондон, Англия), июнь 1805 г.

Сегодня, по прошествии более 200 лет, эстетика и эстетика по-прежнему звучат формально и интеллектуально, хотя они, конечно, очень распространены в таких вещах, как реклама парикмахеров, пластических хирургов, декораторов интерьеров и т. организаторы свадеб. И, конечно же, Инстаграм.

Аскетическое прозрение У. С. Мервина

Американский поэт У. С. Мервин, которому в этом году исполняется девяносто, на протяжении десятилетий писал свои скудные стихи без пунктуации в пальмовом лесу на далеком северном побережье Мауи. Мервин купил этот участок в 1977 году и начал восстанавливать древние деревья, утраченные, когда лесозаготовители и коммерческие фермеры, занимающиеся выращиванием ананасов и сахара, начали переселяться сюда более века назад. «После века листьев и перьев / кто-то умер / думал об этой горе как о деньгах», — пишет Мервин в «Ночном дожде». Он вернул гору и многое другое для поэзии. Его стихи, написанные в среде, измененной его тяжелой восстановительной работой, являются дополнением к этой работе и действуют в соответствии со своими собственными строгими словесными ограничениями. Уоллес Стивенс назвал свое собрание стихов «Планетой на столе»; Работа Мервина больше похожа на террариум на столе, его элементы сбалансированы и ухожены в жутком подобии реальности.

«The Essential W. S. Merwin» («Медный каньон») представляет почти семидесятилетний творческий путь поэта в одном томе. Стихи Мервина, как и его охрана Мауи, оставляют свой след в мире, фиксируя его стирание; они раскрывают то, что находит человек, когда он воображает себя вытесненным. Вот, пожалуй, самое известное его стихотворение «К годовщине моей смерти»:

Каждый год, сам того не зная, Я прожил день
Когда последние огни взмахнут ко мне
И тишина отправится
Неутомимый путник
Словно луч бессветной звезды

Тогда меня больше не будет
Найду себя в жизни как в чужом одеянии
Удивлюсь земле
И любви одной женщины
И бесстыдству мужскому
Как сегодня пишут после трех дней дождя
Слушая пение крапивника и прекращение падения
И кланяясь, не зная чему

Сила стихотворения заключена в его названии и вступительной строке; за этим воодушевляющим тщеславием могло последовать почти все что угодно.

Должно быть, с тех пор, как Мервину пришла в голову эта поразительная идея, пришлось нелегко решить, когда и как ее применить. Когда было написано стихотворение, ему было за тридцать. Он слегка насмехается над собственной неуклюжестью — в конце концов, это своего рода удовольствие представлять собственную смерть, если ты молод и здоров. Удовольствие и возможность: стихотворение сильно намекает на соблазнительный сюжет, о котором прямо не упоминается. Свечи качаются, одежды падают, и «бесстыдство» этого мужчины встречается в ауре его личного судного дня с «любовью одной женщины». Что-то глубоко во мне сопротивляется этой сексуальной риторике самоугасания. Мягкий, низкокачественный и водолейский аскетизм Мервина всегда отличался отвагой изощренности.

С самого начала он хотел загипнотизировать. В сороковых годах, под чарами своих принстонских учителей Джона Берримана и Р. П. Блэкмура, он усовершенствовал научную, зловещую, аллегорическую поэму, зачищая перед высокими модернистами.

В «Маске для Януса» (1952), его дебютном сборнике, выбранном У. Х. Оденом для Йельской серии молодых поэтов, количество нитей велико, но накрахмален невыносимо. В одном из стихотворений «Изречение: Маска о потопе» Ной после потопа обнаруживает, что его работа вырезана для него:

Наконец-то вздох спада: земля
Колодцы с воды; звери уходят; человек
Чья потрясенная речь должна вызвать в воображении пейзаж
Как в какой-то стране, где хранят мертвые годы
Круг тишины, иссякающий вид руин,
Собирается сам, поднимается  . . .

Полезно думать о «высыхающих руинах» как об образе войны, но этот аниматронный Ной, который странным образом «собирается», пока звери «уходят», является неуклюжим средством выражения величия. Когда батарейки в ранних методах Мервина разрядились, к счастью, он так и не заменил их.

Мервину потребовалось несколько томов, прежде чем он пришел к стилю, достаточно бесплодному и мрачному, чтобы его заявления о бесплодности и мрачности жизни казались убедительными. «Вши» (1967) стали его прорывом. Это остается одной из неизгладимых книг о Вьетнаме: образы войны наводили Мервина на мысль о полной беззащитности традиционной культуры перед яростью современности. Мне кажется, что Мервин хотел, чтобы эти новые стихи передавали апокалиптическое пророчество, не предполагая, что он был его источником. Добавьте пунктуацию к этим строкам из «Гидры», и Мервин будет звучать как его фигурка Ноя. Сотрите его обратно, и перед нами явная сила поэта в его лучших проявлениях:

Я был молод, а мертвые были в других Эпохах
Как у травы был свой язык

Теперь я забыл, где разница

Одна вещь о живых иногда часть нас
Может перестать умирать на мгновение
Но вы, мертвые

Как только вы входите в эти имена, вы продолжаете, вы никогда не
Сомневаетесь
Вы продолжаете

Фразы подобны корягам, разбросанным по песку, которые тем не менее предполагают очертания формы; их распространение на странице является источником их силы. Пунктуация сшивала разбросанные кусочки вместе, как суставы-протезы, соединяющие настоящие кости в скелете бронтозавра. Эффект особенно силен в этой последней строфе: точка или двоеточие после «колебания», и диапазон его силы резко сужается. Эти последние две строки работают как противоречивые императивы, как команды в истории мистера Фокса: будь смелым, но не слишком смелым.

Стихи Мервина часто производят впечатление языка, очищенного от стихий, его сила считается только по мере того, как его значения собираются, фраза за фразой, на белом фоне страницы. Простое удивление, одно из редчайших литературных переживаний, является самым мощным результатом; в лучших стихотворениях Мервина он кажется подавленным собственными открытиями. Еще одно преимущество его стиля в том, что он может заканчиваться без конца, как это происходит в «Джеймсе»:

Приходят новости, что друг далеко
сейчас умирает

Я поднимаю глаза и вижу, как появляются маленькие цветочки
в весенней траве за окном
и не могу вспомнить их названия

Красота этой элегии заключается в паре зеркальных причастий «умирающий» и « появление»: разум переключается между памятью и восприятием, между «далекой», но эмоционально неотложной смертью друга и близким, но внезапно расплывчатым появлением цветов, у которых теперь новое имя, Джеймс. Цветы и друг существуют в постоянной взаимности, установленной этой маленькой лирикой. Мгновение спустя, возможно, Мервин вспоминает настоящее название цветов; стихотворение останавливает нас между воспоминанием и забвением, как раз в том месте, где элегия наиболее пронзительна и действенна.

Стихи Мервина кажутся составленными из набора, в высшей степени персонализированного, но странно простого набора деталей: дождь, свет, горы, вода, ветер. Поскольку его основной позицией является пассивность, язык Мервина не может казаться вызванным слишком большими усилиями по обучению, случайным восприятием или подслушанным разговором, которые допустили бы существование реальных других людей. Вместо этого «я» обнаруживает себя в сочетании этих первоэлементов: ветер над водой, свет над горой. У этого «я» есть эмоции, но они приходят извне; сосуд пуст до тех пор, пока печаль, или горе, или ожидание не влетят внутрь и не осядут в нем ненадолго.

Нетрудно представить, как такое письмо может пойти наперекосяк, и попытки Мервина расширить круг своих тем до социальных или откровенно политических часто обнажают его пределы.