Автор теории когнитивного диссонанса: Теория когнитивного диссонанса, Леон Фестингер – скачать книгу fb2, epub, pdf на ЛитРес

Share on twitter

Twitter

Подписывайтесь на нас

Похожие статьи

Все

Алкоголизм

Наркология

Психиатрия

Родственникам

Отец теории когнитивного диссонанса: ketiiiiiiii — LiveJournal

Он объяснил, почему люди все время сравнивают себя с другими. И доказал, что каждый человек хочет жить логично – отсюда уверенность курильщиков в пользе табака и поиски глубокого смысла в глупой работе. Из этого родилась теория когнитивного диссонанса, прославившая психолога Леона Фестингера на весь мир.

В 1933 году вышла книга «Гипноз и внушаемость» американского психолога Кларка Халла. Бруклинский подросток Леон Фестингер проглотил ее так же жадно, как сверстники глотали цветные комиксы. Через годы он, уже именитый ученый, признавался, что эта книга открыла ему двери в «научную сферу с огромным количеством вопросов, пока что не имевших ответов». Искать ответы он обожал. Родители Алекс и Сара Фестингер, эмигранты из России, сразу поняли, что заниматься отцовским бизнесом – производством вышитых тканей – парню неинтересно, и не стали мешать сыну развивать талант. В 1939 году 20-летний Леон окончил Сити-колледж Нью-Йорка со степенью бакалавра психологии, через год получил магистра в Университете Айовы, а еще два года спустя был уже доктором философии.

Чтобы поднакопить опыта, в 1940 году Леон устроился клиническим психологом в психиатрическую больницу штата Айова. Потом около года проработал психологом в Центре изучения ребенка Университета Айовы. С 1943 года и до конца войны Фестингер работал старшим статистиком в Центре по отбору и обучению пилотов при Университете Рочестера – переплетал знания в психологии с умением использовать статистические расчеты.

ПОсле войны Леон стал сотрудником Центра групповой динамики при Массачусетском технологическом институте – ее основал гений гештальт-психологии Курт Цадек Левин. На следующие 20 лет социальная психология стала главной темой Фестингера, хотя увлекся он ею почти случайно. Кафедра архитектуры и урбанистического планирования МТИ поручила ему выяснить – комфортно ли живется семейным сотрудникам в академгородке. Исследование должно было подсказать, как строить дома так, чтобы в них было радостно жить. Фестингера же больше интересовали межличностные отношения. Например, он установил, что чем чаще люди пересекаются –пусть даже у входной двери в дом или у мусорных баков, – тем больше у них шансов стать друзьями.

В 1950 Фестингер начал отдельное исследование в области социальной психологии. Он провел множество разных экспериментов и среди прочего установил, что человеку свойственно оценивать собственное мнение и отношение к миру, соотнося их с оценками окружающих. Этой теме была посвящена «сольная» книга под его авторством – «Теория социального сравнения», вышедшая в 1954 году.

Мировую известность Леону Фестингеру принесла теория когнитивного диссонанса. В 1957 году он выпустил одноименный научный труд, где подробно разобрал этот феномен. Идея обязательного баланса между внутренними установками человека и внешней информацией была не новой, но Фестингер доказал, что для психики «когнитивный разрыв» страшнее заблуждений. Один из самых его известных опытов на эту тему – эксперимент с катушками.

Ученый поручил двум группам совершать всякие бессмысленные действия с катушками на подносе – например, перекладывать их с места на место или крутить в руках. За это участники первой группы получали по доллару, а вот участники второй – по 20 долларов. Когда в итоге всех спросили, понравилась ли им работа, «высокооплачиваемые сотрудники» честно назвали ее «скучнейшим занятием» и наотрез отказались продолжать даже за деньги. Но вот «однодолларовые сотрудники» горели энтузиазмом и хотели заниматься этим и дальше.

Такую странную реакцию объясняла теория когнитивного диссонанса: участники первой группы просто заставили себя думать, что работа интересная и полезная – иначе им пришлось бы признать, что они потратили время на чепуху за мизерное вознаграждение. А это больно. Придуманная полезность сокращала когнитивный диссонанс. В своей книге Фестингер показал еще много похожих примеров. Например, с курильщиком, который знает о вредности курения, но продолжает курить – ведь последствия не такие уж фатальные, а отказ от сигарет приведет к набору веса, а это еще хуже для здоровья.

Коллеги говорили о Фестингере как о человеке, который «обогащает все, к чему притрагивается». И это было правдой. Его выводы меняли представление о жизни. Журнал Fortune в 50-х годах включил ученого в список десяти самых перспективных молодых ученых США. При этом его ни разу не выдвинули даже в номинанты на получение Нобелевской премии. Впрочем, он получил награду от Американской психологической ассоциации – «за выдающийся научный вклад». Признание было приятно, но вперед Фестингера толкала только новизна.

В начале 60-х годов, уже в Стэнфордском университете, он резко сменил курс с социальной психологии на исследование визуального восприятия. Он начал изучать движения глазных яблок и нейрофизиологические особенности считывания цвета. Решение сменить сферу Фестингер объяснял так: «Я зашел в тупик, и мне понадобилась интеллектуальная стимуляция из новых источников». При этом в личной жизни Леон был образчиком постоянства: всего два брака для натуры, сохнущей без новизны, – почти рекорд.

В конце 1970-х Фестингер закрыл свою лабораторию в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, где проработал больше десяти лет. Ему было 60 лет, энергия била ключом, но он решил отойти в тень. Он сетовал, что маленькие открытия, которые будоражили его в молодости, теперь воспринимаются спокойно и слишком критично. Окончательно бросать сферу, которой он отдал 40 лет, Фестингер не боялся – среди учеников было достаточно гениев. Как минимум, двое из них не подвели. Стэнли Шехтер стал автором двухфакторной теории эмоций, а Филипп Джордж Зимбардо вошел в историю как организатор жуткого «Стэнфордского тюремного эксперимента».

Леон Фестингер самоустранился из науки о мозге, но тут же возник в поле антропологии. Он посвятил себя изучению человеческой природы, начав со стартовой точки – доисторических времен. Крепкий вдумчивый старичок в крупных очках в черной оправе ездил по Франции и Израилю, дотошно изучая стоянки первобытных людей. В 1983 году наблюдения о трансформации простых обществ в сложные он опубликовал в книге «Наследие человека». Только вот коллеги новый резкий прыжок в другую область не приняли – все время выспрашивали, как же новое «увлечение» пересекается с психологией. В 1988 году Леону Фестингеру поставили тяжелый диагноз – рак печени и легких с метастазами. Лечиться он отказался. В это время он работал над новым исследованием – почему новые технологии укоренялись на Западе гораздо быстрее, чем на землях Византийской империи. Завершить и опубликовать эту работу не успел. Одиннадцатого февраля 1989 года его не стало.

Отец диссонанса // Jewish.Ru — Глобальный еврейский онлайн центр

Он объяснил, почему люди все время сравнивают себя с другими. И доказал, что каждый человек хочет жить логично – отсюда уверенность курильщиков в пользе табака и поиски глубокого смысла в глупой работе. Из этого родилась теория когнитивного диссонанса, прославившая психолога Леона Фестингера на весь мир.

В 1933 году вышла книга «Гипноз и внушаемость» американского психолога Кларка Халла. Бруклинский подросток Леон Фестингер проглотил ее так же жадно, как сверстники глотали цветные комиксы. Через годы он, уже именитый ученый, признавался, что эта книга открыла ему двери в «научную сферу с огромным количеством вопросов, пока что не имевших ответов». Искать ответы он обожал. Родители Алекс и Сара Фестингер, эмигранты из России, сразу поняли, что заниматься отцовским бизнесом – производством вышитых тканей – парню неинтересно, и не стали мешать сыну развивать талант. В 1939 году 20-летний Леон окончил Сити-колледж Нью-Йорка со степенью бакалавра психологии, через год получил магистра в Университете Айовы, а еще два года спустя был уже доктором философии.

Чтобы поднакопить опыта, в 1940 году Леон устроился клиническим психологом в психиатрическую больницу штата Айова. Потом около года проработал психологом в Центре изучения ребенка Университета Айовы. С 1943 года и до конца войны Фестингер работал старшим статистиком в Центре по отбору и обучению пилотов при Университете Рочестера – переплетал знания в психологии с умением использовать статистические расчеты. Эта работа давала Фестингеру отсрочку от армии на время Второй мировой. Когда война закончилась, он вернулся к научной психологии в чистом виде.

Леон стал сотрудником Центра групповой динамики при Массачусетском технологическом институте – ее основал гений гештальт-психологии Курт Цадек Левин. На следующие 20 лет социальная психология стала главной темой Фестингера, хотя увлекся он ею почти случайно. Кафедра архитектуры и урбанистического планирования МТИ поручила ему выяснить – комфортно ли живется семейным сотрудникам в академгородке. Исследование должно было подсказать, как строить дома так, чтобы в них было радостно жить. Фестингера же больше интересовали межличностные отношения. Например, он установил, что чем чаще люди пересекаются –пусть даже у входной двери в дом или у мусорных баков, – тем больше у них шансов стать друзьями.

После проекта Фестингер начал отдельное исследование в области социальной психологии. Он провел множество разных экспериментов и среди прочего установил, что человеку свойственно оценивать собственное мнение и отношение к миру, соотнося их с оценками окружающих. Этой теме была посвящена «сольная» книга под его авторством – «Теория социального сравнения», вышедшая в 1954 году.

Мировую известность Леону Фестингеру принесла теория когнитивного диссонанса. В 1957 году он выпустил одноименный научный труд, где подробно разобрал этот феномен. Идея обязательного баланса между внутренними установками человека и внешней информацией была не новой, но Фестингер доказал, что для психики «когнитивный разрыв» страшнее заблуждений. Один из самых его известных опытов на эту тему – эксперимент с катушками. Ученый поручил двум группам совершать всякие бессмысленные действия с катушками на подносе – например, перекладывать их с места на место или крутить в руках. За это участники первой группы получали по доллару, а вот участники второй – по 20 долларов. Когда в итоге всех спросили, понравилась ли им работа, «высокооплачиваемые сотрудники» честно назвали ее «скучнейшим занятием» и наотрез отказались продолжать даже за деньги. Но вот «однодолларовые сотрудники» горели энтузиазмом и хотели заниматься этим и дальше. Такую странную реакцию объясняла теория когнитивного диссонанса: участники первой группы просто заставили себя думать, что работа интересная и полезная – иначе им пришлось бы признать, что они потратили время на чепуху за мизерное вознаграждение. А это больно. Придуманная полезность сокращала когнитивный диссонанс. В своей книге Фестингер показал еще много похожих примеров. Например, с курильщиком, который знает о вредности курения, но продолжает курить – ведь последствия не такие уж фатальные, а отказ от сигарет приведет к набору веса, а это еще хуже для здоровья.

Коллеги говорили о Фестингере как о человеке, который «обогащает все, к чему притрагивается». И это было правдой. Его выводы меняли представление о жизни. Журнал Fortune в 50-х годах включил ученого в список десяти самых перспективных молодых ученых США. При этом его ни разу не выдвинули даже в номинанты на получение Нобелевской премии. Впрочем, он получил награду от Американской психологической ассоциации – «за выдающийся научный вклад». Признание было приятно, но вперед Фестингера толкала только новизна.

В начале 60-х годов, уже в Стэнфордском университете, он резко сменил курс с социальной психологии на исследование визуального восприятия. Он начал изучать движения глазных яблок и нейрофизиологические особенности считывания цвета. Решение сменить сферу Фестингер объяснял так: «Я зашел в тупик, и мне понадобилась интеллектуальная стимуляция из новых источников». При этом в личной жизни Леон был образчиком постоянства: всего два брака для натуры, сохнущей без новизны, – почти рекорд.

В конце 1970-х Фестингер закрыл свою лабораторию в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, где проработал больше десяти лет. Ему было 60 лет, энергия била ключом, но он решил отойти в тень. Он сетовал, что маленькие открытия, которые будоражили его в молодости, теперь воспринимаются спокойно и слишком критично. Окончательно бросать сферу, которой он отдал 40 лет, Фестингер не боялся – среди учеников было достаточно гениев. Как минимум, двое из них не подвели. Стэнли Шехтер стал автором двухфакторной теории эмоций, а Филипп Джордж Зимбардо вошел в историю как организатор жуткого «Стэнфордского тюремного эксперимента».

Леон Фестингер самоустранился из науки о мозге, но тут же возник в поле антропологии. Он посвятил себя изучению человеческой природы, начав со стартовой точки – доисторических времен. Крепкий вдумчивый старичок в крупных очках в черной оправе ездил по Франции и Израилю, дотошно изучая стоянки первобытных людей. В 1983 году наблюдения о трансформации простых обществ в сложные он опубликовал в книге «Наследие человека». Только вот коллеги новый резкий прыжок в другую область не приняли – все время выспрашивали, как же новое «увлечение» пересекается с психологией. В 1988 году Леону Фестингеру поставили тяжелый диагноз – рак печени и легких с метастазами. Лечиться он отказался. В это время он работал над новым исследованием – почему новые технологии укоренялись на Западе гораздо быстрее, чем на землях Византийской империи. Завершить и опубликовать эту работу не успел. Одиннадцатого февраля 1989 года его не стало.

Когнитивный диссонанс — это что за понятие в психологии? Теория когнитивного диссонанса Фестингера :: SYL.ru

Когнитивный диссонанс – это психическое напряжение или неприятные ощущения, которые испытывает человек, вынужденный удерживать в поле своего зрения две или более противоречивые идеи. Когнитивный диссонанс возникает также, когда человек сталкивается с новой информацией, противоречащей его знаниям, убеждениям или ценностям.

Кем была предложена теория когнитивного диссонанса

Термин «когнитивный диссонанс» и соответствующая теория были предложены американским социальным психологом Леоном Фестингером, учеником Курта Левина, еще в 1957 году. Именно эта теория принесла ученому всеобщее признание, и через два года после ее публикации Фестингер был удостоен премии «За выдающийся вклад в науку», учрежденной Американской психологической ассоциацией.

Теория когнитивного диссонанса была предложена психологом после того, как в нескольких американских штатах распространились невероятные слухи о последствиях землетрясений. Анализируя причины повсеместной веры в эти слухи, Фестингер предположил, что человек в силу некоторых своих внутренних особенностей стремится к достижению баланса между своими знаниями и мотивами – с одной стороны, и поступающей извне информацией – с другой. Так зарождалась теория когнитивного диссонанса Фестингера.

Введение в теорию диссонанса

Человек пытается достичь внутренней гармонии и согласованности. Об этом было известно задолго до появления теории Фестингера – об этом говорили многие ученые и философы. Леон Фестингер же указывал именно на стремление любого человека привести в порядок свои убеждения и взгляды, ведь несогласованные представления несут с собой дисгармонию, внутренний хаос.

В своих научных трудах американский психолог отмечал, что когнитивный диссонанс – это особое состояние, некая предтеча той деятельности, которую человек попытается развить, чтобы поскорее избавиться от неприятных ощущений. Это примерно то же самое, что и поиск еды, когда человек голоден.

Степень проявления когнитивного диссонанса может быть разной. Большое значение при этом имеет то, насколько сильны существующие убеждения человека, а также мера их несоответствия новым знаниям. Важна также авторитетность источника, из которого поступает информация, признаваемая человеком противоречивой.

Что же происходит, если в системе знаний и убеждений человека возникает противоречие?

Как ведет себя человек в состоянии когнитивного диссонанса

Иногда человек, ощущающий диссонанс, осознает, что между его знаниями и поведением существует несоответствие, но при этом отказывается что-то менять. Однако гораздо чаще человек старается рационализировать противоречие. К примеру, он может пить кофе литрами и при этом осознавать, что для его здоровья это вредно. И он будет находить себе оправдания: и кофе вкусный, и спать от него меньше хочется, и работоспособность после нескольких чашечек повышается. В результате он сам себя убеждает, что все хорошо. Противоречия нет.

Однако если сердце у кофемана начнет пошаливать, его убеждения перестанут быть согласованными. Вместе с проблемами со здоровьем придет и психологический дискомфорт. Возникает противоречие в убеждениях, которое вскоре перерастает в когнитивный диссонанс. Это состояние и побуждает человека к каким-либо переменам, в нашем случае – к тому, чтобы сократить количество потребляемого кофе.

В каких еще ситуациях возникает диссонанс?

Когнитивный диссонанс – это состояние, которое может проявляться в абсолютно разных ситуациях. К примеру, когда необходимо:

• объяснить странные, смешанные чувства;
• минимизировать сожаления о сделанном неверном выборе;
• оправдать поведение, которое не согласуется с существующими взглядами;
• изменить свое мнение о другом человеке;
• подтвердить уже существующее убеждение, когда в ситуации противоречия человек старается найти ссылки и источники, свидетельствующие в пользу правильности его мнения.

Теория когнитивного диссонанса Фестингера. Основные положения

Вместе с понятием когнитивного диссонанса Фестингер ввел категорию консонанса. Под консонансом он понимал состояние, в котором убеждения, представления и новые знания человека согласуются между собой.

Итак, теория диссонанса выглядела следующим образом.

Положение 1. Состояние когнитивного диссонанса являет собой сильную мотивацию. Так, если человек испытывает противоречие, он будет пытаться уменьшить его степень и по возможности перейти к консонансу.

Положение 2. Находящийся в состоянии когнитивного диссонанса человек будет стараться избегать новых знаний или убеждений, принятие которых может означать увеличение степени диссонанса.

Как уменьшить когнитивный диссонанс

Для того чтобы уменьшить или свести к минимуму состояние когнитивного диссонанса, существует три основных стратегии.

1. Сосредоточиться на более благоприятных убеждениях. К примеру, студент не готовится к важному зачету, до которого остается всего два дня. При этом он отлично понимает, что его знаний для отметки «зачтено» недостаточно, но он говорит себе, что до пересдачи еще достаточно времени, и он точно успеет еще все выучить.
2. Снизить важность конфликтующих убеждений. Например, человек узнает, что сидячий образ жизни сокращает продолжительность жизни. Однако он работает в офисе и не может себе позволить больше двигаться в течение дня. И тогда человек говорит себе, что здоровое питание может компенсировать вынужденный сидячий образ жизни.
3. Изменить конфликтующие убеждения так, чтобы они согласовывались между собой. Эта стратегия считается одной из самых эффективных, однако успешно воплотить ее в жизнь достаточно трудно. Тяжелее всего приходится тогда, когда убеждения уже прочно укоренились в сознание.

Нашла ли теория когнитивного диссонанса какое-либо практическое применение? Несомненно.

Практическое применение теории когнитивного диссонанса

Когнитивный диссонанс Фестингера не только объясняет некоторое неадекватное поведение человека. Ему нашлось и практическое приложение во многих областях человеческой жизни.

К примеру, преподаватель может стимулировать желание студентов узнавать что-то новое, если вызовет у них когнитивный диссонанс. Для этого он может оспорить точку зрения одного или нескольких своих учеников и предложить им провести практические опыты. Так у студентов появляется мотивация учения.

Теорию когнитивного диссонанса часто используют маркетологи: на ее положениях строятся целые стратегии продаж. К примеру, рекламный слоган одной известной западной компании «Вы заботитесь о себе и своей семье. Почему бы не выбрать лучшее?» вызывает у покупателя когнитивный диссонанс вкупе с чувством вины за то, что тот имеет достаточно денег и при этом не покупает лучшие продукты для своих близких.

Пропаганда здорового образа жизни иногда также строится с помощью теории когнитивного диссонанса. К примеру, шокирующие данные о количестве смертей от СПИДа в свое время заставили многих выбрать безопасный секс и начать покупать презервативы.

Кроме того, когнитивный диссонанс часто вызывают практикующие психологи у своих клиентов. Зачем они это делают? Чтобы показать, что некоторые убеждения клиента не соответствуют действительности и очень сильно мешают ему жить.

Заключение

Спутником жизни человека очень часто становится когнитивный диссонанс. Значение его велико, хоть очень часто он и остается неосознаваемым. Однако диссонанс может быть полезным: он сопутствует ситуации выбора и может стать для человека толчком к действию или серьезным переменам.

Леон Фестингер, Введение в теорию когнитивного диссонанса (1956)

Часто подразумевалось, а иногда даже указывалось, что индивидуум стремится к внутренней согласованности. Его мнения и отношения, например, имеют тенденцию существовать в кластерах, которые внутренне непротиворечивы.

Конечно, можно найти исключения. Человек может думать, что негры так же хороши, как и белые, но не хочет, чтобы кто-нибудь жил по соседству; или кто-то может думать, что маленькие дети должны быть тихими и ненавязчивыми, и все же может быть очень горд, когда его ребенок агрессивно привлекает внимание своих взрослых гостей. Когда обнаруживается, что такие несоответствия существуют, они могут быть весьма драматичными, но они привлекают наш интерес прежде всего потому, что резко контрастируют с фоном согласованности. По-прежнему абсолютно верно, что родственные мнения или отношения согласуются друг с другом. Исследование за исследованием сообщает о такой согласованности политических, социальных и многих других взглядов одного человека.

Существует такая же согласованность между тем, что человек знает или во что верит, и тем, что он делает. Человек, считающий, что высшее образование — это хорошо, скорее всего, будет поощрять своих детей поступать в колледж; ребенок, который знает, что он будет сурово наказан за какой-то проступок, не совершит его или, по крайней мере, постарается, чтобы его не поймали. Это, конечно, неудивительно; это настолько правило, что мы принимаем его как должное. И снова наше внимание привлекают исключения из последовательного поведения. Человек может знать, что курение вредно для него, и все же продолжать курить; многие люди совершают преступления, даже зная о высокой вероятности быть пойманными и ожидающем их наказании.

Допустим, что согласованность является обычным явлением, возможно, в подавляющем большинстве случаев, но как насчет этих исключений, которые так быстро приходят на ум? Лишь изредка, если вообще когда-либо, они психологически воспринимаются вовлеченным лицом как противоречия . Предпринимаются необычайно более или менее успешные попытки рационализировать их. Таким образом, человек, который продолжает курить, зная, что это вредно для его здоровья, может также чувствовать: (а) ему так нравится курить, что оно того стоит; (b) шансы на то, что его здоровье пострадает, не так серьезны, как некоторые считают; (c) он не всегда может избежать всех возможных опасных непредвиденных обстоятельств и остаться в живых; и (d) возможно, даже если бы он бросил курить, он бы прибавил в весе, что в равной степени вредно для его здоровья. Так что продолжение курения, в конце концов, согласуется с его представлениями о курении.

Но человеку не всегда удается объяснить или рационализировать противоречия самому себе. По той или иной причине попытки добиться согласованности могут потерпеть неудачу. Тогда несоответствие просто продолжает существовать. При таких обстоятельствах, то есть при наличии несоответствия, возникает психологический дискомфорт.

Теперь можно сформулировать основные гипотезы, разветвления и следствия которых будут исследованы в оставшейся части этой книги. Во-первых, я заменю слово «непоследовательность» термином, имеющим менее логическую коннотацию, а именно диссонансом. Я, вероятно, заменю слово «согласованность» более нейтральным термином, а именно созвучием. Вскоре будет дано более формальное определение этих терминов; на данный момент попробуем согласиться с имплицитным значением, которое они приобрели в результате предшествующего обсуждения.

Основные гипотезы, которые я хочу изложить, следующие:

1. Существование диссонанса, будучи психологически дискомфортным, мотивирует человека попытаться уменьшить диссонанс и достичь консонанса.

2. При наличии диссонанса, в дополнение к попыткам уменьшить его, человек будет активно избегать ситуаций и информации, которые могут усилить диссонанс.

Перед тем, как приступить к разработке этой теории диссонанса и требований к его уменьшению, было бы хорошо прояснить природу диссонанса, что это за понятие и куда приведет теория, касающаяся его. Две сформулированные выше гипотезы обеспечивают хорошую отправную точку для этого разъяснения. Хотя здесь они относятся конкретно к диссонансу, на самом деле это очень общие гипотезы. Вместо «диссонанса» можно заменить другими понятиями, сходными по своей природе, такими как «голод», «разочарование» или «нарушение равновесия», и гипотезы все равно будут иметь вполне разумный смысл.

Короче говоря, я утверждаю, что диссонанс, то есть существование несоответствующих отношений между познаниями, сам по себе является мотивирующим фактором. Под термином познание я подразумеваю любое знание, мнение или убеждение об окружающей среде, о себе или о своем поведении. Уменьшение когнитивного диссонанса можно рассматривать как предшествующее состояние, которое ведет к активности, направленной на уменьшение диссонанса, точно так же, как голод ведет к деятельности, направленной на уменьшение голода. Это совершенно другая мотивация, чем та, с которой привыкли иметь дело психологи, но, как мы увидим, тем не менее мощная.

А теперь немного об остальной части книги. Он исследует в самых разных контекстах последствия существования когнитивного диссонанса и попытки людей уменьшить его. Если бы кто-нибудь захотел написать книгу определенного рода о влечении человека к голоду, она оказалась бы по характеру похожей на настоящую книгу. Могут быть главы, посвященные последствиям попыток уменьшить голод в различных контекстах, от ребенка в детском стульчике до группы взрослых на официальном банкете. Аналогичным образом в этой книге исследуются контексты, варьирующиеся от индивидуальных ситуаций принятия решений до массовых явлений. Поскольку редукция диссонанса является основным процессом у людей, неудивительно, что его проявления можно наблюдать в столь широком разнообразии контекстов.

Возникновение и сохранение диссонанса

Почему и как вообще возникает диссонанс? Как случается, что люди иногда делают вещи, которые не соответствуют тому, что они знают, или придерживаются мнения, которое не соответствует другим мнениям, которых они придерживаются? Ответ на этот вопрос можно найти при обсуждении двух наиболее распространенных ситуаций, в которых может возникнуть диссонанс.

1. Могут произойти новые события или человеку может стать известна новая информация, создающая, по крайней мере, мгновенный диссонанс с существующим знанием, мнением или познанием поведения. Поскольку человек не имеет полного и совершенного контроля над поступающей к нему информацией и над событиями, которые могут происходить в его окружении, такой диссонанс может легко возникнуть. Так, например, человек может планировать выезд на пикник с полной уверенностью, что погода будет теплой и солнечной. Тем не менее, незадолго до того, как он должен стартовать, может начаться дождь. Знание того, что сейчас идет дождь, диссонирует с его уверенностью в солнечном дне и с его планами пойти на пикник. Или, как еще пример, человек, вполне уверенный в своих знаниях о неэффективности автоматических коробок передач на автомобилях, может случайно наткнуться на статью, восхваляющую автоматические коробки передач. Опять создается хотя бы минутный диссонанс.

2. Даже при отсутствии новых, непредвиденных событий или информации наличие диссонанса, несомненно, является повседневным состоянием. Очень немногие вещи полностью черные или полностью белые; очень немногие ситуации бывают достаточно четкими, чтобы мнения или поведение не представляли собой в той или иной степени смесь противоречий. Таким образом, фермер со Среднего Запада, который является республиканцем, может быть против позиции своей партии в отношении поддержки цен на сельскохозяйственную продукцию; человек, покупающий новую машину, может предпочесть экономичность одной модели, но дизайн другой; человек, решающий, как вложить свои деньги, может знать, что результат его вложения зависит от экономических условий, находящихся вне его контроля. Там, где должно быть сформировано мнение или принято решение, почти неизбежно возникает некоторый диссонанс между осознанием предпринятого действия и теми мнениями или знаниями, которые имеют тенденцию указывать на другое действие.

Таким образом, существует довольно широкий спектр ситуаций, в которых диссонанс почти неизбежен. Но нам остается рассмотреть обстоятельства, при которых диссонанс, однажды возникнув, сохраняется. То есть при каких условиях диссонанс не является просто сиюминутным явлением? Если сформулированные выше гипотезы верны, то как только возникнет диссонанс, возникнет необходимость уменьшить его. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо сначала кратко рассмотреть возможные способы уменьшения диссонанса.

Поскольку позже этот вопрос будет обсуждаться более формально, давайте теперь рассмотрим, как можно уменьшить диссонанс, используя в качестве иллюстрации пример заядлого курильщика сигарет, который узнал, что курение вредно для его здоровья. Он мог получить эту информацию из газеты или журнала, от друзей или даже от какого-то врача. Это знание, безусловно, диссонирует с осознанием того, что он продолжает курить. Если гипотеза о том, что будет оказываться давление, направленное на уменьшение этого диссонанса, верна, что следует ожидать от вовлеченного лица?

1. Он может просто изменить свое представление о своем поведении, изменив свои действия; то есть он может бросить курить. Если он больше не курит, то его осознание того, что он делает, будет созвучно со знанием того, что курение вредно для его здоровья.

2. Он может изменить свои «знания» о последствиях курения. Это звучит как своеобразная формулировка, но она хорошо выражает то, что должно произойти. Он может просто прийти к выводу, что курение не имеет никаких вредных последствий, или он может приобрести так много «знаний», указывающих на положительные эффекты курения, что вредные аспекты станут незначительными. Если ему удастся изменить свое знание любым из этих способов, он уменьшит или даже устранит диссонанс между тем, что он делает, и тем, что он знает.

Но на приведенной выше иллюстрации кажется очевидным, что человек может столкнуться с трудностями, пытаясь изменить либо свое поведение, либо свои знания. И это, конечно, как раз причина того, что диссонанс, однажды созданный, может сохраняться. Нет никакой гарантии, что человек сможет уменьшить или убрать диссонанс. Гипотетический курильщик может обнаружить, что процесс отказа от курения слишком болезненный для него. Он может попытаться найти факты и мнения других, подтверждающие мнение о том, что курение не вредно, но эти попытки могут потерпеть неудачу. Тогда он может остаться в ситуации, когда он продолжает курить и продолжает знать, что курение вредно. Однако если это окажется так, его усилия по уменьшению диссонанса не прекратятся.

Действительно, есть области познания, где существование большого диссонанса является обычным. Это может произойти, когда два или более установленных убеждения или ценности, относящиеся к рассматриваемой области познания, несовместимы. То есть нельзя придерживаться мнения и вести себя так, чтобы это не противоречило хотя бы одному из этих установленных убеждений. Myrdal ( An American Dilemma , New York, Harper, 1944), в приложении к его классической книге; говорит об этом довольно хорошо в связи с отношением и поведением по отношению к неграм. Обсуждая одновременное существование мнений и ценностей, касающихся людей вообще, негров вообще, конкретных групп негров и т. д., Мюрдаль утверждает:

Человек или группа, чьи несоответствия в оценках публично разоблачаются, будут испытывать потребность найти средства примирения несоответствий… Чувство потребности в логической непротиворечивости в иерархии моральных оценок… в своей современной интенсивности, достаточно новое явление. При меньшей мобильности, меньшем интеллектуальном общении и меньшем публичном обсуждении в предыдущих поколениях было меньше подверженности конфликтам оценок друг друга [pp, 1029, 1030].

Хотя я не согласен с Мюрдалом в отношении того значения, которое он придает публичному разоблачению диссонанса, я считаю, что это хорошее изложение некоторых причин, по которым в этой области существует сильный диссонанс.

Представленные до сих пор понятия не совсем новы; было предложено много подобных. Возможно, будет полезно упомянуть два, формулировка которых наиболее близка к моей. Хайдер (Хайдер Ф., Психология межличностных отношений) в еще неопубликованной рукописи обсуждает отношения между людьми и между чувствами. Он утверждает:

Подводя итог этому предварительному обсуждению уравновешенных или гармоничных состояний, мы можем сказать, что это состояния, характеризующиеся двумя или более отношениями, которые подходят друг другу. Если уравновешенного состояния не существует, то возникнут силы, направленные к [уравновешенному] состоянию. Либо появится тенденция к изменению задействованных чувств, либо отношения единиц будут изменены посредством действия или когнитивной реорганизации. Если изменение невозможно, состояние дисбаланса вызовет напряжение, и сбалансированные состояния будут предпочтительнее состояний дисбаланса [Часть II].

Если заменить слово «уравновешенный» на «согласный» и «неуравновешенный» на «диссонанс», можно увидеть, что это утверждение Хайдера указывает на тот же самый процесс, о котором мы говорили до сих пор.

Осгуд и Танненбаум недавно опубликовали статью, в которой они также сформулировали и задокументировали аналогичную идею в отношении изменения мнений и установок. Обсуждая «принцип конгруэнтности», как они его называют, они заявляют:

«Изменения в оценке всегда направлены на большее соответствие существующей системе отсчета». (Принцип соответствия и предсказание изменения отношения, Психологический обзор , 1955)

Особый вид «несоответствия» или когнитивного диссонанса, с которым они имеют дело в своем исследовании, вызван знанием того, что человек или другой источник информации, к которому субъект относится положительно (или отрицательно), поддерживает мнение, к которому субъект относится отрицательно ( или положительно). Далее они показывают, что при таких обстоятельствах существует заметная тенденция изменять либо оценку затронутого мнения, либо оценку источника в направлении, которое уменьшило бы диссонанс. Таким образом, если источник был оценен положительно, а мнение отрицательно, человек может в конечном итоге отреагировать менее положительно на источник или более положительно на проблему. Из их данных также ясно, что конкретный результат зависит от того, где оценка источника или вопроса изначально более прочно укоренена в познании человека. Если его отношение к источнику сильно «поляризовано», то мнение скорее изменится, и наоборот. В самом деле, тщательным первоначальным измерением отношения к источникам и мнениям до того, как возникнет диссонанс, и тщательным измерением того, насколько каждое из них сопротивляется изменению, авторы могут довольно точно предсказать направление, а в некоторых случаях экземпляры сумма, изменения в оценке.

Важный момент, который следует помнить, заключается в том, что существует давление, направленное на установление консонантных отношений между познаниями, а также на предотвращение и уменьшение диссонанса. Это признавали и многие другие авторы, хотя лишь немногие из них сформулировали это так конкретно и кратко, как упомянутые нами авторы. Задача, которую мы пытаемся сформулировать, состоит в том, чтобы сформулировать теорию диссонанса в точной, но общеприменимой форме, выявить ее последствия для различных контекстов и представить данные, относящиеся к теории.

Определения диссонанса и консонанса

Большая часть оставшейся части этой главы посвящена более формальному изложению теории диссонанса. Я постараюсь изложить теорию максимально точно и недвусмысленно. Но так как идеи, из которых состоит эта теория, отнюдь не имеют еще вполне точной формы, некоторая неясность неизбежна.

Термины «диссонанс» и «консонанс» относятся к отношениям, которые существуют между парами «элементов». Поэтому необходимо, прежде чем переходить к определению этих отношений, как можно лучше определить сами элементы.

Эти элементы относятся к тому, что называется познанием, то есть к тому, что человек знает о себе, своем поведении и своем окружении. Таким образом, эти элементы являются «знаниями», если я могу использовать форму множественного числа этого слова. Некоторые из этих элементов представляют собой знания о себе: что человек делает, что чувствует. Чего человек хочет или желает, кто он есть и тому подобное. Другие элементы знания касаются мира, в котором человек живет: что находится, где, что ведет к чему; какие вещи приятны или болезненны, несущественны или важны и т. д.

Ясно, что термин «знание» использовался для обозначения вещей, к которым это слово обычно не относится, например, мнений. Человек не придерживается мнения, если не считает его правильным, и поэтому психологически оно ничем не отличается от «знания». То же самое относится и к убеждениям, ценностям или установкам, которые для наших целей функционируют как «знания». Это не означает, что между этими различными терминами не должно быть никаких важных различий. Действительно, некоторые такие различия будут сделаны позже. Но для определений здесь все это «элементы познания», и отношения консонанса и диссонанса могут иметь место между парами этих элементов.

Есть дополнительные вопросы по определению, на которые хотелось бы ответить. Например, когда «элемент познания» является одним элементом или группой элементов? Является ли знание «зима в Миннеаполисе очень холодной» элементом или его следует рассматривать как группу элементов, состоящую из более конкретных знаний? В настоящее время это вопрос без ответа. На самом деле, это может быть вопрос, на который не нужно отвечать. Как будет видно из тех глав, где представлены и обсуждаются данные, этот оставшийся без ответа вопрос не представляет проблемы в связи с измерением.

Другой важный вопрос, касающийся этих элементов, состоит в том, как они образуются и что определяет их содержание? Здесь мы хотим подчеркнуть единственный наиболее важный детерминант содержания этих элементов, а именно реальность . Эти элементы познания реагируют на реальность. По большому счету они отражают или отображают реальность. Эта реальность может быть физической, социальной или психологической, но в любом случае познание более или менее отображает ее. Это, конечно, не удивительно. Было бы маловероятным, чтобы организм мог жить и выживать, если бы элементы познания не были в значительной степени достоверной картой реальности. Ведь когда кто-то «отрывается от реальности», это становится очень заметно.

Другими словами, элементы познания по большей части соответствуют тому, что человек действительно делает или чувствует, или тому, что действительно существует в окружающей среде. В случае с мнениями, убеждениями и ценностями реальность может заключаться в том, что другие думают или делают; в других случаях реальностью может быть то, с чем он столкнулся на опыте, или то, что ему сказали другие.

Но позвольте нам возразить и сказать, что люди часто имеют когнитивные элементы, которые заметно отклоняются от реальности, по крайней мере, как мы ее видим. Следовательно, главное, что следует сделать, это то, что реальность, сталкивающаяся с человеком, будет оказывать давление в направлении приведения соответствующих когнитивных элементов в соответствие с этой реальностью. Это не означает, что существующие когнитивные элементы всегда будут соответствовать друг другу. Действительно, одно из важных следствий теории диссонанса состоит в том, что она поможет нам понять некоторые обстоятельства, в которых когнитивные элементы не соответствуют реальности. Но это означает, что если когнитивные элементы не соответствуют определенной реальности, которая вторгается, должны существовать определенные давления. Поэтому мы должны быть в состоянии наблюдать некоторые проявления этих давлений. Эта предполагаемая связь между когнитивными элементами и реальностью важна для измерения диссонанса, и мы еще вернемся к ней при рассмотрении данных.

Теперь можно перейти к обсуждению отношений, которые могут существовать между парами элементов. Таких отношений три: иррелевантность, диссонанс и консонанс. Они будут обсуждаться в таком порядке.

Нерелевантные отношения

Два элемента могут просто не иметь ничего общего друг с другом. То есть при таких обстоятельствах, когда один когнитивный элемент вообще ничего не подразумевает относительно другого элемента, эти два элемента не имеют отношения друг к другу. Например, давайте представим себе человека, который знает, что письмо из Нью-Йорка в Париж обычной морской почтой доставляется иногда до двух недель, и который также знает, что сухой и жаркий июль хорош для урожая кукурузы в Айова. Эти два элемента познания не имеют ничего общего друг с другом; они существуют в нерелевантном отношении друг к другу. Конечно, о таких нерелевантных отношениях сказать особо нечего, кроме как указать на их существование. Первостепенное значение будут иметь те пары элементов, между которыми могут существовать отношения консонанса или диссонанса.

Однако во многих случаях становится довольно проблематично решить априори, являются ли два элемента нерелевантными. Часто невозможно решить это без ссылки на другие познания вовлеченного человека. Иногда возникают ситуации, когда из-за поведения вовлеченного лица ранее нерелевантные элементы становятся значимыми друг для друга. Это может иметь место даже в примере с нерелевантными когнитивными элементами, который мы привели выше. Если бы человек, живущий в Париже, спекулировал на урожае кукурузы в Соединенных Штатах, он нуждался бы в информации о прогнозах погоды для Айовы, но не зависел бы от корабельной почты для получения информации.

Прежде чем переходить к определениям и обсуждению отношений консонанса и диссонанса, которые существуют, если элементы релевантны, было бы неплохо еще раз подчеркнуть особый характер некоторых когнитивных элементов — обычно тех когнитивных элементов, которые соответствуют поведению. Такой «поведенческий» элемент, относящийся к каждому из двух нерелевантных когнитивных элементов, может сделать их фактически релевантными друг другу.

Соответствующие отношения: диссонанс и консонанс

Мы уже получили некоторое интуитивное представление о значении диссонанса. Два элемента диссонируют, если по тем или иным причинам они не подходят друг другу. Они могут быть непоследовательными или противоречивыми, культура или групповые стандарты могут диктовать, что они не подходят, и так далее. Сейчас уместно попытаться дать более формальное концептуальное определение.

Рассмотрим два элемента, существующих в познании человека и соответствующих друг другу. Определение диссонанса будет игнорировать существование всех других когнитивных элементов, которые имеют отношение к одному или обоим из двух рассматриваемых, и будет иметь дело только с этими двумя. Эти два элемента находятся в диссонансном отношении, если, рассматривая только эти два элемента, лицевая сторона одного элемента следует из другого . Говоря более формально, х и х являются диссонансами, если нет — х следует из х . Так, например, если бы человек знал, что рядом с ним находятся только друзья, и при этом боялся, между этими двумя когнитивными элементами возникала бы диссонирующая связь. Или, например, если бы человек уже был в долгах и к тому же купил новую машину, соответствующие когнитивные элементы диссонировали бы друг с другом. Диссонанс может существовать из-за того, что человек узнал или ожидал, из-за того, что считается уместным или обычным, или по любой из ряда других причин.

Мотивы и желаемые последствия также могут быть факторами, определяющими диссонанс двух элементов. Например, человек в карточной игре может продолжать играть и проигрывать деньги, зная, что другие участники игры — профессиональные игроки. Это последнее знание противоречило бы его представлениям о своем поведении, а именно о продолжении игры. Но должно быть ясно, что определение отношения как диссонирующего означает предположение (достаточно правдоподобное), что заинтересованное лицо хочет выиграть. Если по какой-то странной причине этот человек хочет проиграть, это отношение будет созвучным.

Может оказаться полезным привести ряд примеров, когда диссонанс между двумя когнитивными элементами возникает из разных источников, то есть когда два элемента диссонируют из-за разных значений фразы «вытекать из» в приведенном выше определении диссонанса. .

1. Диссонанс может возникнуть из-за логической непоследовательности. Если человек верил, что человек в ближайшем будущем достигнет Луны, а также верил, что человек не сможет построить устройство, способное покинуть атмосферу земли, то эти два познания диссонируют друг с другом. Обратная сторона одного вытекает из другого на логических основаниях собственных мыслительных процессов человека.

2. Диссонанс мог возникнуть из-за культурных нравов. Если человек на официальном обеде использует свои руки, чтобы поднять непокорную куриную кость, знание того, что он делает, противоречит знанию этикета официального обеда. Диссонанс существует просто потому, что культура определяет, что созвучно, а что нет. В какой-то другой культуре эти два понимания могут вообще не противоречить друг другу.

3. Диссонанс может возникнуть из-за того, что одно частное мнение иногда по определению включается в более общее мнение. Таким образом, если человек является демократом, но на данных выборах предпочитает кандидата от Республиканской партии, когнитивные элементы, соответствующие этим двум наборам мнений, диссонируют друг с другом, поскольку понятие «быть демократом» включает в себя как часть концепции поддержку кандидатов от демократов. .

4. Диссонанс может возникнуть из-за прошлого опыта. Если бы человек стоял под дождем и, тем не менее, не мог бы видеть признаков того, что он промокнет, эти два познания диссонировали бы друг с другом, потому что он знает по опыту, что промокнуть следует из пребывания под дождем. Если можно представить себе человека, никогда не имевшего опыта дождя, эти два познания, вероятно, не были бы диссонансными.

Этих различных примеров, вероятно, достаточно, чтобы проиллюстрировать, как концептуальное определение диссонанса вместе с некоторым конкретным значением фразы «вытекать из» может использоваться эмпирически, чтобы решить, являются ли два когнитивных элемента диссонансными или консонантными. Понятно, конечно, что в любой из этих ситуаций может существовать множество других элементов познания, созвучных любому из двух рассматриваемых элементов. Тем не менее, отношение между двумя элементами диссонирует, если, не принимая во внимание другие, один не следует или не следует из другого.

Пока мы определяли и обсуждали диссонанс, отношения консонанса и нерелевантности, конечно же, также определялись импликативно. Если при рассмотрении пары элементов из одного следует , то отношение между ними консонантное. Если ни существующий элемент, ни его лицевая сторона не следуют из другого элемента пары, то отношение между ними не имеет значения.

Концептуальные определения диссонанса и консонанса представляют собой серьезные трудности измерения. Если теория диссонанса должна иметь отношение к эмпирическим данным, нужно быть в состоянии однозначно идентифицировать диссонансы и консонансы. Но явно безнадежно пытаться получить полный список когнитивных элементов, и даже если бы такой список был доступен, в некоторых случаях было бы трудно или невозможно априори сказать, какое из трех соотношений имеет место. Однако во многих случаях априорное определение диссонанса является ясным и простым. (Помните также, что два когнитивных элемента могут быть диссонансными для человека, живущего в одной культуре, а не для человека, живущего в другой, или для человека с одним набором опыта, а не для человека с другим). Необходимо подробно рассмотреть эту проблему измерения в тех главах, где представлены и обсуждаются эмпирические данные.

Величина диссонанса

Все диссонансные отношения, конечно, не равновелики. Необходимо различать степени диссонанса и указывать, чем определяется сила данного диссонансного отношения. Мы кратко обсудим некоторые факторы, определяющие величину диссонанса между двумя элементами, а затем обратимся к рассмотрению общего количества диссонанса, который может существовать между двумя кластерами элементов.

Один очевидный детерминант величины диссонанса заключается в характеристиках элементов, между которыми существует отношение диссонанса. Если два элемента диссонируют друг с другом, величина диссонанса будет зависеть от важности элементов. Чем больше эти элементы важны или ценятся человеком, тем больше будет величина диссонансного отношения между ними. Так, например, если человек дает десять центов нищему, прекрасно зная, что нищий на самом деле не нуждается, диссонанс, существующий между этими двумя элементами, довольно слаб. Ни один из двух вовлеченных когнитивных элементов не является очень важным или очень важным для человека. Гораздо больший диссонанс возникает, например, если студент не готовится к очень важному экзамену, зная, что его нынешний запас информации, вероятно, недостаточен для экзамена. В этом случае для человека более важны элементы, диссонирующие друг с другом, и величина диссонанса будет соответственно больше.

Вероятно, можно с уверенностью предположить, что отсутствие диссонанса в любом кластере когнитивных элементов встречается редко. Почти в любом действии, которое может предпринять человек, почти в любом чувстве, которое он может испытывать, скорее всего, будет по крайней мере один когнитивный элемент, диссонирующий с этим «поведенческим» элементом. Даже такие совершенно тривиальные познания, как знание того, что кто-то гуляет в воскресенье днем, скорее всего, будут иметь некоторые диссонирующие с ним элементы. Человек, который вышел на прогулку, может также знать, что в доме есть вещи, требующие его внимания, или он может знать, что вероятен дождь, и так далее. Короче говоря, обычно существует так много других когнитивных элементов, относящихся к любому данному элементу, что некоторый диссонанс является обычным положением дел.

Рассмотрим теперь общий контекст диссонансов и консонансов по отношению к одному конкретному элементу. Предположим на мгновение, ради определения, что все элементы, относящиеся к рассматриваемому элементу, одинаково важны, общая величина диссонанса между этим элементом и остальной частью познания человека будет зависеть от доли диссонирующих релевантных элементов. с рассматриваемым . Таким образом, если подавляющее большинство релевантных элементов созвучны, скажем, поведенческому элементу, то диссонанс с этим поведенческим элементом незначителен. Если по отношению к числу элементов, созвучных поведенческому элементу, число несогласных элементов велико, то общий диссонанс будет иметь заметную величину. Конечно, величина полного диссонанса будет также зависеть от важности или ценности тех релевантных элементов, которые существуют в консонансных или диссонансных отношениях с рассматриваемым.

Приведенное выше утверждение, конечно, можно легко обобщить, чтобы иметь дело с величиной диссонанса, существующего между двумя кластерами когнитивных элементов. Эта величина будет зависеть от доли релевантных отношений между элементами в двух диссонирующих кластерах и, конечно, от важности элементов.

Поскольку величина диссонанса является важной переменной в определении давления, направленного на уменьшение диссонанса, и поскольку мы неоднократно будем иметь дело с мерами величины диссонанса при рассмотрении данных, возможно, было бы неплохо подвести итог нашему обсуждению величины диссонанса.

1. Если два когнитивных элемента релевантны, отношение между ними либо диссонансное, либо консонантное.

2. Величина диссонанса (или созвучия) увеличивается по мере увеличения важности или ценности элементов.

3. Общее количество диссонанса, существующего между двумя кластерами когнитивных элементов, является функцией взвешенной доли всех релевантных отношений между двумя диссонирующими кластерами. Термин «взвешенная пропорция» используется потому, что каждое релевантное отношение будет взвешено в соответствии с важностью элементов, участвующих в этом отношении.

Уменьшение диссонанса

Наличие диссонанса порождает необходимость уменьшить или устранить диссонанс. Сила давления, направленного на уменьшение диссонанса, зависит от величины диссонанса. Другими словами, диссонанс действует так же, как состояние влечения, потребности или напряжения. Наличие диссонанса ведет к действиям по его уменьшению, так же как, например, наличие голода ведет к действию по его уменьшению. Кроме того, подобно действию влечения, чем больше диссонанс, тем больше будет интенсивность действия по уменьшению диссонанса и тем больше будет избегание ситуаций, которые могут усилить диссонанс.

Чтобы точно определить, как будет проявляться стремление уменьшить диссонанс, необходимо изучить возможные способы уменьшения или устранения существующего диссонанса. В общем, если между двумя элементами существует диссонанс, этот диссонанс можно устранить, изменив один из этих элементов. Важно то, как эти изменения могут быть осуществлены. Существуют различные возможные способы, которыми это может быть достигнуто, в зависимости от типа задействованных когнитивных элементов и от общего когнитивного контекста.

Изменение поведенческого когнитивного элемента

Когда рассматриваемый диссонанс возникает между элементом, соответствующим некоторым знаниям об окружающей среде (окружающий элемент), и поведенческим элементом, диссонанс, конечно, может быть устранен путем изменения поведенческого когнитивного элемента в таким образом, чтобы он был созвучен с элементом окружающей среды. Самый простой и легкий способ добиться этого — изменить действие или чувство, которое представляет поведенческий элемент. Учитывая, что познание реагирует на «реальность» (как мы видели), при изменении поведения организма когнитивный элемент или элементы, соответствующие этому поведению, также изменятся. Этот метод уменьшения или устранения диссонанса встречается очень часто. Наше поведение и чувства часто модифицируются в соответствии с новой информацией. Если человек отправляется на пикник и замечает, что пошел дождь, он вполне может развернуться и пойти домой. Есть много людей, которые бросают курить, если обнаруживают, что это вредно для их здоровья.

Однако не всегда возможно устранить диссонанс или даже существенно уменьшить его, изменив свое действие или чувство. Трудность изменения поведения может быть слишком велика, или изменение, устраняя некоторые диссонансы, может создать целый ряд новых. Ниже эти вопросы будут рассмотрены более подробно.

Изменение когнитивного элемента окружающей среды

Точно так же, как можно изменить поведенческий когнитивный элемент, изменив поведение, которое отражает этот элемент, иногда можно изменить экологический когнитивный элемент путем изменения ситуации, которой соответствует этот элемент. Это, конечно, гораздо сложнее, чем изменить свое поведение, ибо надо иметь достаточную степень контроля над своим окружением — явление относительно редкое.

Изменение самой среды для уменьшения диссонанса более целесообразно, когда речь идет о социальной среде, чем когда речь идет о физической среде. Чтобы довольно ярко проиллюстрировать, о чем идет речь, я приведу довольно шутливый гипотетический пример. Представим себе человека, который ходит взад-вперед по своей гостиной дома. Представим себе далее, что он по какой-то неизвестной причине всегда перепрыгивает через одно конкретное место на полу. Когнитивный элемент, соответствующий его прыжку через это место, несомненно, диссонирует с его знанием того, что пол в этом месте ровный, прочный и ничем не отличается от любой другой части пола. Если в какой-нибудь вечер, когда его жены нет дома, он проделает дыру в полу именно в этом месте, он полностью устранит диссонанс. Сознание того, что в полу есть дыра, было бы вполне созвучно со знанием того, что он перепрыгивает через то место, где есть дыра. Короче говоря, он изменил бы когнитивный элемент, фактически изменив окружающую среду, тем самым устранив диссонанс.

При наличии достаточного контроля над окружающей средой можно использовать этот метод уменьшения диссонанса. Например, человек, который обычно очень враждебен по отношению к другим людям, может окружить себя людьми, провоцирующими враждебность. Тогда его знания о людях, с которыми он общается, согласуются с представлениями, соответствующими его враждебному поведению. Однако возможности манипулирования окружающей средой ограничены, и большинство попыток изменить когнитивный элемент будут следовать другим направлениям.

Если необходимо изменить когнитивный элемент, реагирующий на реальность, без изменения соответствующей реальности, необходимо использовать некоторые средства игнорирования или противодействия реальной ситуации. Иногда это почти невозможно, за исключением крайних случаев, которые можно назвать психотическими. Если человек стоит под дождем и быстро промокает, он почти наверняка продолжит осознавать, что идет дождь, независимо от того, насколько сильным будет психологическое давление, направленное на устранение этого познания. В других случаях относительно легко изменить когнитивный элемент, хотя реальность остается прежней. Например, человек может изменить свое мнение о политическом должностном лице, даже если поведение этого должностного лица и политическая ситуация в целом остаются неизменными. Обычно для того, чтобы это произошло, человек должен был найти других, которые согласились бы с его новым мнением и поддержали его. В общем, установление социальной реальности путем получения согласия и поддержки других людей является одним из основных способов изменения познания, когда присутствует давление с целью его изменения. Легко заметить, что там, где такая социальная поддержка необходима, наличие диссонанса и последующее давление с целью изменить какой-либо когнитивный элемент приведут к множеству социальных процессов.

Добавление новых когнитивных элементов

Понятно, что для полного устранения диссонанса необходимо изменить какой-то когнитивный элемент. Также ясно, что это не всегда возможно. Но даже если устранить диссонанс невозможно, можно уменьшить общую величину диссонанса, добавив новые когнитивные элементы. Так, например, если бы существовал диссонанс между некоторыми когнитивными элементами, относящимися к влиянию курения, и когнитивными элементами, относящимися к поведению, связанному с продолжением курения, общий диссонанс можно было бы уменьшить путем добавления новых когнитивных элементов, которые согласуются с фактом курения. Таким образом, при наличии такого диссонанса можно ожидать, что человек будет активно искать новую информацию, которая уменьшит общий диссонанс, и в то же время избегать новой информации, которая может усилить существующий диссонанс. Таким образом, чтобы продолжить пример, человек может искать и жадно читать любые материалы, критикующие исследования, которые должны показать, что курение вредно для здоровья. В то же время он избегал чтения материалов, восхваляющих это исследование. (Если бы он неизбежно столкнулся с последним типом материала, его чтение было бы действительно критическим. )

На самом деле возможности для добавления новых элементов, уменьшающих существующие диссонансы, широки. Наш курильщик, например, мог бы узнать все об авариях и смертности в автомобилях. Если затем добавить осознание того, что опасность от курения незначительна по сравнению с опасностью, которой он подвергается за рулем автомобиля, его диссонанс также несколько уменьшился бы. Здесь общий диссонанс уменьшается за счет уменьшения важности существующего диссонанса.

Вышеприведенное обсуждение указало на возможность уменьшения общего диссонанса с некоторым элементом путем уменьшения пропорции диссонанса по сравнению с консонантными отношениями, включающими этот элемент. Также возможно добавить новый когнитивный элемент, который в некотором смысле «примиряет» два диссонирующих элемента. Для иллюстрации этого рассмотрим пример из литературы. Спиро (М. Призраки Спиро, Антропологическое исследование обучения и восприятия, J. Abnormal and Social Psychology , 1953) описывает некоторые аспекты системы верований ифаллук, неграмотного общества. Соответствующие точки для наших целей здесь следующие:

1. В этой культуре существует твердое убеждение, что люди хороши . Это убеждение заключается не только в том, что они должны быть хорошими, но и в том, что они хорошие.

2. По той или иной причине маленькие дети в этой культуре проходят через период особенно сильной открытой агрессии, враждебности и деструктивности.

Кажется очевидным, что представления о природе людей расходятся со знаниями о поведении детей в этой культуре. Этот диссонанс можно было уменьшить любым количеством способов. Возможно, они изменили свое представление о природе людей или модифицировали его так, что люди становятся полностью хорошими только в зрелом возрасте. Или они могли изменить свои представления о том, что такое «хорошо», а что нет, чтобы открытая агрессия у маленьких детей считалась добром. На самом деле способ уменьшения диссонанса был другим. Было добавлено третье убеждение, которое эффективно уменьшило диссонанс за счет «примирения». В частности, они также верят в существование злых призраков, которые вселяются в людей и заставляют их совершать плохие поступки.

В результате этого третьего убеждения знание об агрессивном поведении детей больше не противоречит убеждению в том, что люди хорошие. Агрессивно ведут себя не дети, а злобные призраки. Психологически это весьма удовлетворительное средство уменьшения диссонанса, как и следовало ожидать, когда такие убеждения институционализированы на культурном уровне. Неудовлетворительные решения не смогут стать широко принятыми.

Прежде чем двигаться дальше, стоит еще раз подчеркнуть, что наличие давления, направленного на уменьшение диссонанса, или даже деятельность, направленная на такое уменьшение, не гарантирует, что диссонанс будет уменьшен. Человек может быть не в состоянии найти социальную поддержку, необходимую для изменения когнитивного элемента, или он может быть не в состоянии найти новые элементы, уменьшающие общий диссонанс. На самом деле вполне возможно, что в процессе уменьшения диссонанса он может даже увеличиться. Это будет зависеть от того, с чем сталкивается человек, пытаясь уменьшить диссонанс. Важно отметить, что в присутствии диссонанса можно будет наблюдать пытается уменьшить его. Если попытки уменьшить диссонанс не увенчались успехом, следует иметь возможность наблюдать симптомы психологического дискомфорта, при условии, что диссонанс достаточно заметен, чтобы дискомфорт проявлялся ясно и открыто.

Сопротивление уменьшению диссонанса

Если диссонанс необходимо уменьшить или устранить путем изменения одного или нескольких когнитивных элементов, необходимо учитывать, насколько эти когнитивные элементы устойчивы к изменению. Изменятся ли какие-либо из них, и если да, то какие именно, будет, безусловно, частично определяться величиной сопротивления изменению, которым они обладают. Конечно, ясно, что если бы различные задействованные когнитивные элементы не оказывали никакого сопротивления изменениям, никогда не было бы никаких устойчивых диссонансов. Моментальный диссонанс может возникнуть, но если задействованные когнитивные элементы не будут сопротивляться изменениям, диссонанс будет немедленно устранен. Итак, давайте рассмотрим основные источники сопротивления изменению когнитивного элемента.

Подобно тому, как уменьшение диссонанса представляло несколько разные проблемы в зависимости от того, был ли элемент, подлежащий изменению, поведенческим или экологическим, основные источники сопротивления изменениям различны для этих двух классов когнитивных элементов.

Сопротивление изменению поведенческих когнитивных элементов

Первым и основным источником сопротивления изменению для любых когнитивных элементов является реакция этих элементов на реальность. Если видишь, что трава зеленая, очень трудно подумать, что это не так. Если человек идет по улице, в его познании трудно не содержать соответствующего этому элемента. Учитывая эту сильную, а иногда и подавляющую реакцию на реальность, проблема изменения поведенческого когнитивного элемента становится проблемой изменения поведения, отображаемого этим элементом. Следовательно, сопротивление изменению когнитивного элемента тождественно сопротивлению изменению поведения, отражаемого этим элементом, при условии сохранения человеком связи с реальностью.

Конечно, большая часть поведения практически не сопротивляется изменениям. Мы постоянно модифицируем многие наши действия и чувства в соответствии с изменениями ситуации. Если улица, по которой мы обычно ездим на работу, ремонтируется, обычно не составляет особого труда изменить свое поведение и выбрать другой маршрут. Каковы же тогда обстоятельства, которые мешают человеку изменить свои действия?

1. Изменение может быть болезненным или сопровождаться потерей. Например, человек может потратить много денег на покупку дома. Если по какой-либо причине он сейчас хочет измениться, то есть жить в другом доме или в другом районе, он должен терпеть неудобства переезда и возможные финансовые потери, связанные с продажей дома. Человек, который может захотеть бросить курить, должен терпеть дискомфорт и боль, связанные с прекращением курения, чтобы осуществить изменение. Ясно, что в таких обстоятельствах будет определенное сопротивление изменениям. Величина этого сопротивления изменениям будет определяться масштабами боли или потерь, которые придется пережить.

2. Текущее поведение может быть удовлетворительным. Человек может продолжать обедать в определенном ресторане, даже если там подают плохую еду, если, например, его друзья всегда ели там. Или человек, который очень властный и суровый по отношению к своим детям, возможно, не сможет легко отказаться от удовольствия командовать кем-то, даже если по разным причинам он желает измениться. В таких случаях, конечно, сопротивление изменениям будет зависеть от удовлетворения, получаемого от текущего поведения.

3. Внесение изменений может быть просто невозможным. Было бы ошибкой полагать, что человек может довести до конца любое изменение в своем поведении, если он достаточно сильно этого захочет. Изменение может быть невозможным по разным причинам. Некоторое поведение, особенно эмоциональные реакции, может не находиться под произвольным контролем человека. Например, у человека может быть сильная реакция страха, с которой он ничего не может поделать. Кроме того, может оказаться невозможным завершить изменение просто потому, что новое поведение может не входить в поведенческий репертуар человека. Отец может быть не в состоянии изменить свое отношение к своим детям просто потому, что не знает другого поведения. Третье обстоятельство, которое могло бы сделать невозможным изменение, — это безотзывность некоторых действий. Если, например, человек продал свой дом, а затем решил, что хочет его вернуть, ничего нельзя сделать, если новый владелец отказывается его продавать. Действие было предпринято и необратимо. Но в условиях, когда поведение просто не может вообще измениться, неправильно говорить, что сопротивление изменению соответствующего когнитивного элемента бесконечно. Сопротивление изменениям, которым обладает когнитивный элемент, конечно, не может быть больше, чем потребность реагировать на реальность.

Сопротивление изменению когнитивных элементов окружающей среды

Здесь снова, как и в случае с поведенческими когнитивными элементами, основной источник сопротивления изменениям заключается в реакции этих элементов на реальность. Результатом этого в том, что касается поведенческих элементов, является связывание сопротивления изменению когнитивного элемента с сопротивлением изменению реальности, а именно самого поведения. Несколько иначе обстоит дело с элементами окружающей среды. Когда есть ясная и недвусмысленная реальность, соответствующая какому-то когнитивному элементу, возможности изменения почти равны нулю. Если бы кто-то захотел, например, изменить свое представление о местоположении какого-либо здания, которое он видел каждый день, это действительно было бы трудно осуществить.

Однако во многих случаях реальность, соответствующая когнитивному элементу, далеко не так ясна и недвусмысленна. Когда действительность в основе своей социальная, т. е. когда она устанавливается по соглашению с другими людьми, сопротивление изменению будет определяться трудностью поиска людей, поддерживающих новое познание.

Существует еще один источник сопротивления изменению как поведенческих, так и когнитивных элементов окружающей среды. Однако мы отложили его обсуждение до сих пор, потому что для элементов окружающей среды он является более важным источником сопротивления изменениям, чем для других. Этот источник сопротивления заключается в том, что элемент находится в отношениях с рядом других элементов. В той мере, в какой элемент созвучен большому количеству других элементов и в той мере, в какой его изменение заменяет эти созвучия диссонансами, элемент будет сопротивляться изменению.

Приведенное выше обсуждение не предназначено для исчерпывающего анализа сопротивления изменениям или перечисления концептуально различных источников. Скорее, это дискуссия, в которой делается попытка провести различия, которые помогут в практическом, а не в концептуальном плане. При рассмотрении любого диссонанса и сопротивления изменению вовлеченных элементов важным фактором в попытке устранить диссонанс путем изменения элемента является общая величина сопротивления изменению; источник сопротивления не имеет значения.

Пределы величины диссонанса

Максимальный диссонанс, который может существовать между любыми двумя элементами, равен общему сопротивлению изменению менее устойчивого элемента. Величина диссонанса не может превышать эту величину, потому что в этой точке максимально возможного диссонанса менее устойчивый элемент изменится, тем самым устраняя диссонанс.

Это не означает, что величина диссонанса часто будет даже приближаться к этому максимально возможному значению. Когда существует сильный диссонанс, который меньше, чем сопротивление изменению любого из задействованных элементов, этот диссонанс, возможно, все же можно уменьшить для всей когнитивной системы путем добавления новых когнитивных элементов. Таким образом, даже при очень сильном сопротивлении изменениям общий диссонанс в системе можно было поддерживать на довольно низком уровне.

Рассмотрим пример человека, который тратит очень большую для него сумму денег на новую дорогую машину. Представим также, что после покупки он обнаруживает, что с ним что-то не так и что ремонт обходится очень дорого. Кроме того, он дороже в эксплуатации, чем другие автомобили, и, более того, он считает, что его друзья считают эту машину уродливой. Если диссонанс становится достаточно большим, т. е. равным сопротивлению изменению менее сопротивляющегося элемента, которым в данной ситуации, вероятно, был бы поведенческий элемент, он мог бы продать машину и понести связанные с этим неудобства и финансовые потери. Таким образом, диссонанс не может превышать сопротивление человека изменению своего поведения, т. е. продаже машины.

Теперь рассмотрим ситуацию, когда диссонанс для человека, купившего новую машину, был ощутим, но меньше максимально возможного диссонанса, то есть меньше, чем сопротивление изменению менее стойкого когнитивного элемента. В этом случае ни один из существующих когнитивных элементов не изменится, но он сможет поддерживать общий диссонанс на низком уровне, добавляя все больше и больше когниций, созвучных его владению автомобилем. Он начинает чувствовать, что мощность и ходовые качества важнее экономичности и внешнего вида. Он начинает водить машину быстрее, чем раньше, и полностью убеждается в том, что для автомобиля важно уметь двигаться с высокой скоростью. С помощью этих и других познаний он мог бы преуспеть в том, чтобы сделать диссонанс незначительным.

Однако также возможно, что его попытки добавить новые согласные когнитивные элементы окажутся безуспешными и что его финансовое положение таково, что он не сможет продать машину. Диссонанс по-прежнему можно было бы уменьшить, что также равнозначно добавлению нового когнитивного элемента, но другого рода. Он может признаться себе и другим, что он ошибся, купив машину, и что если бы ему пришлось переделывать ее снова, он бы купил другую. Этот процесс психологического отстранения себя от действия может существенно уменьшить диссонанс. Иногда, однако, сопротивление этому весьма сильно. Максимальный диссонанс, который мог бы существовать в таких обстоятельствах, определялся бы сопротивлением признанию того, что он был неправ или глуп.

Избегание диссонанса

До сих пор обсуждение было сосредоточено на тенденциях уменьшения или устранения диссонанса и проблемах, связанных с достижением такого уменьшения. При определенных обстоятельствах также существуют сильные и важные тенденции избегать усиления диссонанса или вообще избегать возникновения диссонанса. Давайте теперь обратим наше внимание на рассмотрение этих обстоятельств и проявлений тенденций избегания, которые мы могли бы ожидать наблюдать. Избегание усиления диссонанса происходит, конечно, в результате существования диссонанса. Это избегание особенно важно, когда в процессе уменьшения диссонанса ищется поддержка нового когнитивного элемента для замены существующего или когда необходимо добавить новые когнитивные элементы. В обоих этих обстоятельствах поиск поддержки и поиск новой информации должен осуществляться очень избирательно. Человек инициировал обсуждение с кем-то, кто, как он думал, согласен с новым когнитивным элементом, но избегал обсуждения с кем-то, кто мог бы согласиться с элементом, который он пытался изменить. Человек будет подвергать себя воздействию источников информации, которые, как он ожидает, добавят новые элементы, которые увеличат консонанс, но, безусловно, будут избегать источников, которые увеличат диссонанс.

Если диссонанса мало или совсем нет, мы не ожидаем такой же избирательности в отношении источников поддержки или источников информации. На самом деле там, где диссонанса нет, должно быть относительное отсутствие мотивации вообще искать поддержку или новую информацию. Это будет верно в целом, но есть важные исключения. Прошлый опыт может заставить человека бояться и, следовательно, избегать первоначального возникновения диссонанса. Там, где это верно, можно ожидать осмотрительного поведения в отношении новой информации, даже если изначально диссонанса мало или он отсутствует.

Действие страха перед диссонансом может также привести к нежеланию брать на себя поведенческие обязательства. Существует большой класс действий, которые после совершения трудно изменить. Следовательно, диссонансы могут возникать и усиливаться. Боязнь диссонанса привела бы к нежеланию действовать — нежеланию брать на себя обязательства. Там, где решение и действие нельзя откладывать на неопределенное время, выполнение действия может сопровождаться когнитивным отрицанием действия. Так, например, человек, который покупает новую машину и очень боится диссонанса, может сразу же после покупки заявить о своем убеждении, что он поступил неправильно. Такой сильный страх перед диссонансом, вероятно, относительно редок, но он все же случается. Личностные различия в отношении боязни диссонанса и эффективность, с которой человек способен уменьшить диссонанс, несомненно, важны для определения вероятности такого избегания диссонанса. Операционная проблема будет состоять в том, чтобы самостоятельно идентифицировать ситуации и лиц, в которых имеет место такое априорное самозащитное поведение.

Резюме

Ядро изложенной нами теории диссонанса довольно простое. Он утверждает, что:

1. Между когнитивными элементами могут существовать диссонансные или «несоответствующие» отношения.

2. Существование диссонанса порождает давление, чтобы уменьшить диссонанс и избежать увеличения диссонанса.

3. Проявления действия этих воздействий включают изменения в поведении, изменения в познании и осмотрительное воздействие новой информации и новых мнений.

Хотя суть теории проста, она имеет довольно широкое значение и приложения к множеству ситуаций, которые на первый взгляд выглядят совершенно по-разному.

Теория, примеры и как сократить

«Завтра я начну свою диету», — подумал я, жуя пончик.

Если это когда-либо случалось с вами, вы сами знаете, о чем эта статья: что происходит, когда мы действуем не так, как мы себя считаем.

Легкое чувство дискомфорта, которое мы ощущаем, когда замечаем это несоответствие, называется когнитивным диссонансом .

Когнитивный диссонанс очень силен, потому что мы стремимся его устранить. То, как мы это делаем, может быть преобразующим или разрушительным. Интересно, что мы часто делаем это, не осознавая этого.

Прежде чем продолжить, мы подумали, что вы можете бесплатно загрузить три наших позитивных упражнения КПТ. Эти научно обоснованные упражнения предоставят вам подробное представление о позитивной когнитивно-поведенческой терапии и дадут инструменты для ее применения в терапии или коучинге.

Эта статья содержит:

• Когнитивный диссонанс: теория Фестингера
• Пример из реальной жизни
• 4 способа справиться с когнитивным диссонансом
• Взгляд на результаты исследований
• Оценка когнитивного диссонанса: 2 анкеты
• Как справиться с диссонансом в терапии: 4 совета
• Заметка о когнитивном диссонансе в отношениях
• 2 книги по теме
• 4 интересных выпуска подкаста на тему
• Соответствующие ресурсы PositivePsychology. com
• Сообщение на вынос
• Каталожные номера

Когнитивный диссонанс: теория Фестингера

Человека с убеждениями трудно изменить. Скажите ему, что вы не согласны, и он отвернется. Покажите ему факты или цифры, и он усомнится в ваших источниках. Апеллируйте к логике, и он не поймет вашей точки зрения.

Леон Фестингер, Теория когнитивного диссонанса

Более 60 лет назад Леон Фестингер (1957) постулировал одну из самых известных теорий психологии: теорию когнитивного диссонанса.

Теория основана на идее о том, что два познания могут быть релевантными или нерелевантными друг другу (Festinger, 1957). Такие познания могут быть связаны с поведением, восприятием, отношением, эмоциями и убеждениями. Часто одно из рассматриваемых познаний касается нашего поведения. Если познания релевантны, они могут быть в согласии (последовательном) или несогласии (непоследовательном) друг с другом (Фестингер, 19). 57).

Несоответствие между отношением и поведением — поедание пончика с мыслью о сокращении потребления калорий — приводит к психологическому дискомфорту, называемому когнитивным диссонансом (Harmon-Jones, 2019).

Когнитивный диссонанс приводит к мотивации уменьшить диссонанс (Festinger, 1957). Чем сильнее несоответствие между мыслями, тем сильнее мотивация к его уменьшению (Festinger, 1957).

Существуют четыре стратегии, используемые для уменьшения дискомфорта от когнитивного диссонанса:

1. Мы меняем свое поведение так, чтобы оно согласовывалось с другой мыслью.
2. Изменяем одну из диссонирующих мыслей, чтобы восстановить согласованность.
3. Мы добавляем другие (созвучные) мысли, которые оправдывают или уменьшают важность одной мысли и тем самым уменьшают несоответствие.
4. Мы полностью упрощаем несоответствие, делая его менее важным и менее актуальным.

Есть два других фактора, влияющих на величину когнитивного диссонанса: был ли у вас какой-либо выбор в отношении непоследовательности и ожидаете ли вы, что непоследовательность будет иметь негативные последствия в будущем. Чем больше у вас было выбора, чем противоречие (Линдер, Купер и Джонс, 19 лет).67) и чем хуже последствия (Cooper & Worchel, 1970), тем сильнее будет диссонанс.

Диссонанс также можно испытать опосредованно через людей из социальной группы, с которой мы идентифицируем себя. Когда они действуют не в соответствии со своим отношением, мы чувствуем такой же дискомфорт, как если бы мы сами действовали не в соответствии со своим отношением (Cooper, 2016).

Понятие когнитивного диссонанса прекрасно объясняет социальный психолог Энди Латтрелл в этом видео на YouTube.

Информация об авторе Примечания к статье Информация об авторских правах и лицензии Отказ от ответственности его методологии, которые ставят под сомнение актуальность теории, ограничивают прорывы и препятствуют оценке ее основных гипотез. На наш взгляд, эти проблемы в основном связаны с операционными и методологическими недостатками, которые не были должным образом рассмотрены с момента зарождения теории. Мы начнем с рассмотрения неясностей, связанных с определением и концептуализацией термина 9.0009 когнитивный диссонанс . Затем мы рассматриваем способы его операционализации и представляем недостатки фактических парадигм. Чтобы лучше понять теорию, мы выступаем за более пристальное внимание к природе и последствиям самого состояния когнитивного диссонанса. Далее мы подчеркиваем фактическое отсутствие стандартизации как в способах вызвать когнитивный диссонанс, так и в его оценке, что ухудшает сопоставимость результатов. Наконец, в дополнение к рассмотрению этих ограничений, мы предлагаем новые способы улучшения методологии и делаем вывод о важности для области психологии использовать эти важные проблемы для продвижения вперед.

Ключевые слова: когнитивный диссонанс, кризис репликации, операционализация, измерение, теория, методология

Среди основных теорий психологии почетное место занимает теория когнитивного диссонанса (CDT; Festinger, 1957) (Haggbloom et al. , 2002; Devine and Brodish, 2003; Gawronski and Strack, 2012; Kruglanski et al., 2018). На протяжении более шести десятилетий CDT предполагает, что когнитивная непоследовательность приводит к мотивационному состоянию, которое способствует регуляции, которая возникает в основном через изменение мнений или поведения. Многие исследования этой теории основывались на несоответствии между установками и поведением, что обычно приводило к сдвигу установки в сторону большей согласованности с поведением (например, Festinger and Carlsmith, 19).59). Несмотря на количество публикаций, поддерживающих модель (Harmon-Jones and Mills, 1999; Vaidis, 2014; Harmon-Jones, 2019), и несмотря на нашу глубокую приверженность этой теории, мы считаем, что исследования CDT имеют недостатки, которые ставят под сомнение актуальность методологии, лежащей в основе теории. В настоящей статье мы подчеркиваем и перечисляем то, что кажется нам основными проблемами, угрожающими достоверности CDT, и предлагаем способы справиться с ними. Наконец, мы приглашаем ученых воспользоваться этими важными проблемами для продвижения вперед и, таким образом, улучшить или завершить всю теорию.

Примерно за двадцать шесть веков до нашей эры философия Сунь-Цзы гласила: «Если ты знаешь врага и знаешь себя, тебе не нужно бояться результата сотни сражений». Знание слабых сторон так же важно, как и знание сильных сторон. Точно так же ученые должны быть внимательны к методологическим недостаткам, связанным с их моделями, чтобы спокойно противостоять эмпирическим проблемам.

В последнее время несколько важных теорий, внесших вклад в социально-психологические знания, были частично отвергнуты или отведены на второй план (Open Science Collaboration, 2015). Это относится к теории истощения эго (Hagger et al., 2016), а также к прайминговым эффектам на формирование впечатления (McCarthy et al., 2018) и когнитивным функциям (O’Donnell et al., 2018). Эти пересмотры следуют из методологического кризиса и кризиса репликации, начавшегося в 2011 г. (см. Nelson et al., 2018), знаменательного года для социальной психологии с публикацией Бема (Bem, 2011), которая возвела статистическую и методологическую стену щита, и с изложением мошенничество известного ученого (Levelt Noort and Drenth Committees, 2012), выявившее существование нечестной практики. Область отреагировала повышением стандартов научных доказательств в социальной психологии. Некоторыми этот процесс воспринимался как сомнительный (например, Schwarz and Clore, 2016), а иногда и как суровый (Fiske, 2016), а иногда его называли «полицией данных», «инквизицией» или даже «методологическими террористами». ” Однако, реагируя на бедствие, мы считаем, что эти трудные времена способствуют дискуссии и совершенствованию психологической науки. Действительно, вопросы о методологии поля и запросы на мета-анализы или множественные лабораторные повторения следует рассматривать не как пугающих врагов, а как ценные активы с единственной целью — внести вклад в прояснение того, что является реальным, надежным и может представлять собой прочные знания для будущей социальной психологии.

В этом контексте нужно ли CDT беспокоиться о своем будущем и можно ли перевести его из высшей лиги в классическую, но ошибочную теорию? До сих пор проекты репликации не были сосредоточены на CDT и обходили стороной эту теорию. Но повода для радости нет. Мы определенно многому научились за шесть десятилетий существования CDT, и это повлияло на многие области и теоретических потомков (например, Aronson, 1992; Harmon-Jones and Mills, 1999; Gawronski and Strack, 2012). Тем не менее, даже самые ярые сторонники теории, включая нас самих, должны признать, что эта область избегала рассмотрения некоторых серьезных критических замечаний, которые сохранялись на протяжении многих лет и остаются актуальными и сегодня. Эти вопросы настойчиво звучат в это время методологического кризиса, и мы считаем, что наука должна приложить особые усилия для их решения. Более того, как одна из редких теорий социальной психологии, которые предлагают общую модель, характеризующую человеческую психику и построение реальности, CDT является очень важной теорией в этой области. Этот статус должен мотивировать к тщательному исследованию и оценке. Несмотря на свой статус старой леди дисциплины, CDT следует подвергать сомнению так же тщательно, как и молодую теорию.

В следующих разделах мы обсудим недостатки операционализации CDT и предложим методологические улучшения. По нашему мнению, эти основные вопросы необходимо решать, и сосредоточение внимания на них должно помочь теории, области и дисциплине в целом двигаться вперед.

Фестингер (1957) утверждает, что несоответствующие отношения между когнициями порождают состояние дискомфорта, которое в настоящее время обычно рассматривается как связанное с негативным возбуждением, которое побуждает людей справляться с этой ситуацией, обычно путем приспособления одного когниции к другому. Термин, который он использовал для обозначения этого состояния дискомфорта, был диссонансом. Чтобы подчеркнуть гомеостатическую природу диссонанса, он провел параллель с голодом: лишенные еды люди чувствуют голод и находят способ справиться со своим голодом. Однако, как если бы один и тот же конструкт определял лишение пищи и голод, Фестингер использовал термин диссонанс как для триггерного отношения, так и для возникающего состояния дискомфорта. Хотя CDT была значительно пересмотрена, первоначальная теория по-прежнему остается центральной точкой согласия и составляет ядро ​​теории 9.1022 1 (см. Vaidis, 2014; Harmon-Jones, 2019). В результате этого совпадения возникли две основные проблемы: одна касается определения диссонанса, а другая — его операционализации. Из этого вытекают некоторые дополнительные проблемы, требующие решения: ключевые переменные страдают от серьезных теоретических заблуждений, а отсутствие методологической стандартизации сдерживает прорывы.

Определение «диссонанса»

Один термин для одного понятия: диссонанс или несоответствие?

В науке считается нормативным и уместным использовать определенные слова для определения конкретных понятий. Основная проблема с CDT связана с неоднозначным термином диссонанс . В своей первоначальной публикации Фестингер (1957) использовал термин диссонанс для обозначения трех разных сущностей: самой теории, запускающей ситуации и порожденного состояния. Эта единственная терминология до сих пор широко используется и приводит к неточностям в исследованиях (например, Martinie et al., 2017; McGrath, 2017; Cancino-Montecinos et al., 2018). Здравый смысл предлагает рассмотреть возможность использования трех разных терминов для определения этих сущностей. Для большей ясности Вайдис и Бран (2018) предложили называть триггер 9.0009 несоответствие , вызванное возбуждение состояние когнитивного диссонанса (CDS) и теория когнитивного диссонанса теория (CDT).

Использование термина несоответствие для указания на наличие несоответствующих отношений уже предлагалось в литературе (например, Harmon-Jones, 2002; Gawronski and Strack, 2012). Однако состояние когнитивного диссонанса, или КДС, не всегда отделяют от термина теории, и их следует четко разграничивать. Существуют различные более или менее точные предложенные альтернативы. Proulx and Inzlicht (2012), например, озорно предполагают, что disanxiousuncertlibrium как термин для обозначения состояния когнитивного диссонанса, в то время как Harmon-Jones et al. (2009) предлагают сохранить термин диссонанс для состояния и ссылаться на когнитивное несоответствие для триггерной ситуации. Хотя использование уникальной терминологии, безусловно, улучшило бы ясность, наша цель здесь не в том, чтобы указать общепринятые термины, которые следует использовать, а в том, чтобы подчеркнуть необходимость использования конкретных терминов для обозначения различных понятий вместо того, чтобы полагаться на один общий термин, такой как диссонанс. .

Уточнение терминологии, используемой в CDT, может не только прояснить теорию, но и повлиять на всю концепцию теории относительно способов справиться с «диссонансом» (Vaidis and Bran, 2018). По мнению Фестингера (1957), стратегии регуляции должны уменьшать «диссонанс», но означает ли это устранение несоответствия или ослабление возбуждения? Этот вопрос никогда не проясняется в первоначальном изложении теории, и различия в неявных определениях ученых могут привести к радикально разным взглядам на природу регуляции диссонанса. На наш взгляд, чтобы избежать запутанной концептуализации CDT, необходимо указать, что стратегия регулирования направлена ​​на CDS, а не обязательно непосредственно на несоответствие. Для этой цели термин регулирование лучше всего соответствует идее общего снижения мотивационного состояния, в то время как термин сокращение может быть зарезервирован для регулирования, специально направленного на уменьшение несогласованности. На наш взгляд, эта терминология более интегрирована в общую теорию (см. Vaidis and Bran, 2018), а также больше связана с текущими знаниями (см. также Proulx et al., 2012; Jonas et al., 2014; Levy et al. ., 2017).

Оценка редукции не является оценкой «диссонанса»

Изучение стратегий сокращения исторически было основным направлением исследований CDT. В течение десятилетий исследования были сосредоточены только на изменении отношения (исторические обзоры см. Vaidis and Gosling, 2011; Vaidis and Bran, 2018), но стратегий регулирования может быть множество (см. McGrath, 2017). Традиционно правила используются для вывода о существовании CDS, и авторы считают, что если люди изменили свое отношение, то они, должно быть, испытали когнитивный диссонанс (Devine et al., 19).99). Фундаментальная точка зрения, которую мы принимаем в этой статье, заключается в том, что изменение отношения является лишь средством регулирования, которое происходит в определенных условиях, но не является синонимом CDS или какой-либо другой стратегии регулирования. Предположение об эквивалентности между возникновением регулирования и существованием СДУ является логической ошибкой, и ее следует избегать. В самом деле, если процесс, концептуализированный CDT, включает в себя три этапа (несогласованность-CDS-регуляция), то регуляция является лишь третьей частью триптиха причинно-следственной связи. Поскольку существует множество возможных стратегий регуляции и предполагается, что на них влияет множество переменных (McGrath, 2017; Vaidis and Bran, 2018), отсутствие или наличие любого данного режима регуляции не подтверждает и не опровергает наличие CDS ² .

В то время как изменение отношения и поведения является наиболее изученными стратегиями регуляции, может иметь место множество регуляций, включая, например, тривиализацию (Simon et al., 1995), отрицание ответственности (Gosling et al., 2006) , самоутверждение (Steele and Liu, 1983) или даже утверждение ценностей (Randles et al., 2015). Учитывая количество возможных стратегий регулирования, оценка только одной из них ограничивает вывод, который можно сделать. Например, отсутствие использования одной стратегии не означает, что никакое регулирование не происходило с помощью других, тем более, что мы очень мало знаем о том, что влияет на выбор стратегии (Weick, 19).65; МакГрат, 2017 г.; Вайдис и Бран, 2018 г.). Следовательно, серьезная оценка стратегий регулирования, позволяющих избежать ложноотрицательных результатов, должна включать все возможности. Поскольку трудно предсказать, какая стратегия будет использована, кажется ненадежным постулировать существование CDS и его масштабы только на основе использования стратегии регулирования.

В совокупности методологические вопросы, касающиеся оценки в CDT, предполагают рассмотрение регулирования в качестве второстепенной цели на данный момент. В качестве первого шага представляется важным направить усилия на разработку четкого инструмента для измерения CDS, прежде чем ожидать четкой связи с регулированием. Эти пункты будут развиваться дальше.

Правильные операционализации для проверки теории

Особое преимущество CDT заключается в простоте основных гипотез. Обнаружение несоответствия вызывает состояние дискомфорта (т. е. CDS), которое побуждает человека уменьшить его. Так как же проверить такую ​​теорию? Экспериментальный метод предлагает манипулировать гипотетической ответственной переменной и оценивать предполагаемые эффекты. Это кажется тривиальным с методологической точки зрения, но большинство парадигм когнитивного диссонанса не соответствуют этому принципу. Действительно, классические парадигмы CDT манипулировали, например, оплатой за противоречивое поведение (Festinger and Carlsmith, 19). 59), серьезность давления, направленного на подавление поведения (Aronson and Carlsmith, 1962), или приложенных усилий для присоединения к группе (Aronson and Mills, 1959). С теоретической и методологической точки зрения эти переменные представляют собой не манипуляции с непоследовательностью, а переменные-модераторы, связанные с ситуацией (т. е. стимул, оправдание, усилие), которые уменьшают или увеличивают CDS (Festinger and Carlsmith, 1959, стр. 203–204). ). Действительно, предполагается, что когниции, согласующиеся с поведением (предположительно, наиболее устойчивые), уменьшают величину CDS, а несовместимые — увеличивают ее. Таким образом, предполагается, что эти переменные модулируют величину CDS, а в некоторых конкретных случаях (например, приверженность) они усиливают сопротивление изменениям и, таким образом, определяют применение стратегий сокращения (Vaidis and Gosling, 2011; Vaidis and Bran, 2018). ). Следовательно, эти модераторы могут влиять на величину диссонанса, но не представляют собой манипуляцию несоответствием, как это было бы сравнением непоследовательной ситуации с нейтральной или последовательной.

Таким образом, переменная приверженности является архетипом смешанной переменной. При использовании задания на контрустановку центральная переменная, начиная с Linder et al. (1967) оказывается приверженностью, которой в основном манипулируют посредством выбора (например, Zanna and Cooper, 1974; Elliot and Devine, 1994; Simon et al., 1995). В рамках этой концепции проблемное поведение, выбранное свободно (т. е. Высокий выбор), является «состоянием диссонанса», в то время как такое же поведение, возникающее под давлением (т. е. Низкий выбор), считается «состоянием отсутствия диссонанса». В этом и загвоздка: переменная выбора фундаментально отличается от непостоянства (см. Kiesler, 19).71). Фактически, эти эксперименты не изучают, как люди реагируют на несоответствие, они изучают, как обязательство (через выбор) влияет на реакцию людей на несоответствие. Другими словами, мы хотим подчеркнуть, что непоследовательность без обязательства по-прежнему является непоследовательностью, и что переменная обязательства является прежде всего фактором, влияющим на разрешение (Kiesler, 1971; Vaidis and Gosling, 2011). Ранние предупреждения об этой ошибке были сделаны в прошлом (Chapanis and Chapanis, 1964; Kiesler, 19).71; Festinger, 1987/1999), но этот вопрос актуален и сегодня, поскольку приверженность продолжает оставаться парадигмой во многих недавних публикациях (например, Blackman et al., 2016; Martinie et al., 2017).

Эта проблема может быть устранена путем переопределения основных понятий и изменения парадигмы для систематического манипулирования несоответствиями. Самый простой способ добиться этого — сравнить контр-установочные задачи с нейтральными или про-установочными задачами. Некоторые недавние парадигмы действительно сместили акцент на манипулирование непоследовательностью. Например, парадигма лицемерия (Аронсон, 1992; Стоун и Фернандес, 2008 г.; Priolo et al., 2019) сравнивает непоследовательные условия с нейтральными или последовательными. Точно так же некоторые новые парадигмы сосредотачиваются на минимальных несоответствиях, то есть несоответствиях, которые включают очень мало знаний, кроме несоответствия как такового (например, Леви и др. , 2017), и сравнивают несовместимые условия с нейтральными. Эти новые парадигмы обнадеживают, но исследователи в этой области должны по-прежнему четко осознавать, что различные факторы, такие как приверженность, не равнозначны различной непоследовательности.

Несоответствие: операционализация как манипулирования, так и измерения

Операционализация переменных относится к двум различным вещам (например, Leary, 2014): с одной стороны, это может быть перевод переменной на экспериментальный язык, а с другой стороны, это может относиться к измерению указанной переменной. Например, это может быть средство управления голодом в экспериментальных условиях, а также измерение такого голода. Обе операционализации предоставляют важные средства для оценки модели и, что касается CDT, обе нуждаются в доработке.

Учитывая, что CDT имеет дело с несоответствием, следует систематически проверять наличие несоответствия и в идеале оценивать его. Действительно, модель предполагает связь между переменными, участвующими в несоответствии, CDS и его регулировании. Фестингер считал, что «величина диссонанса будет зависеть от важности элементов» (стр. 16, 1957/1985). Следовательно, более высокий уровень CDS вызывается, когда вовлеченные когниции важны (Festinger, 1957). Например, воздействие легкого опровержения убеждений вызовет более низкую степень CDS, чем воздействие сильного опровержения. Аналогичным образом, необходимость убить улитку должна повысить CDS несколько ниже, чем необходимость убить милого котенка. В качестве индикатора мы можем поспорить, что последняя часть предыдущего предложения вызвала более сильную реакцию у читателей. Это связано с тем, что задействованные элементы субъективно более важны и, таким образом, генерируют больше CDS.

Отношение между несоответствием и CDS больше, чем отношение присутствия-отсутствия, и оно формирует основную аксиому CDT. Как следствие, для проверки модели и четких прогнозов необходимо измерить степень несогласованности или другие факторы, ответственные за ее величину, которые, как предполагается, влияют на CDS (например, сила, важность, центральность). Эта связь между непоследовательностью и CDS недостаточно изучена в литературе, и необходимо приложить усилия, чтобы строго операционализировать непоследовательность. Это означает, что требуется операционализация как оценки несоответствия, так и манипулирования несоответствием, и что только систематические меры позволят исследовать взаимосвязь между несоответствием, СДУ и процессом регулирования. Более того, в нынешнем состоянии концептуализации оценка несоответствия также может быть наиболее подходящим способом оценки конструкта «диссонанс». Как следствие, решение проблемы взаимосвязи между несогласованностью и CDS может быть достигнуто путем использования условий, которые включают несколько степеней несогласованности (например, низкая, средняя, ​​высокая), их оценки и измерения CDS, создаваемого этими различными условиями. .

О природе состояния когнитивного диссонанса

В основополагающей статье Эллиот и Дивайн (1994) сделали большой шаг вперед, подтвердив существование дискомфорта до изменения отношения (эксп. 1) и уменьшение такого дискомфорта после изменения отношения. изменение отношения (эксп. 2). В этой статье подчеркивается фундаментальный момент путем изучения гипотетического состояния, но остается несколько вопросов, касающихся природы и точной роли CDS. Действительно, насколько нам известно, существующие исследования, изучающие CDS, связаны с теми же методологическими проблемами, которые мы поднимали ранее, и в этой области отсутствует надежный инструмент для оценки CDS. Дальнейшие исследования имеют решающее значение для определения и изучения точной природы CDS.

О природе CDS нам пока известно очень мало. Под природой мы подразумеваем параметры, позволяющие четко определить это «состояние», такие как переживание конкретной эмоции или интенсивность состояния, валентность или мотивационная способность. Концептуально Фестингер (1957) определил когнитивный диссонанс как состояние психологического дискомфорта, которое мотивирует его регулирование, а затем как состояние возбуждения (например, Лоуренс и Фестингер, 1962). Точно так же другие авторы описывают CDS как состояние напряжения (Croyle and Cooper, 19).83; Kruglanski and Shteynberg, 2012), неприятное чувство (Harmon-Jones, 2000) или состояние аверсивного возбуждения (Proulx et al., 2012). Из всех этих определений неясно, предполагается ли, что CDS является отдельным и специфическим состоянием, или же оно может быть выражено эмоциями. Некоторые исследователи, например, рассматривали вину (Stice, 1992), удивление (Noordewier and Breugelmans, 2013) и гнев (Geschwender, 1967) как свидетельство CDS. Однако эта точка зрения не является общепризнанной. При составлении анкеты для самоотчета Эллиот и Дивайн (1994) использовали только три пункта для оценки характера CDS ( дискомфорт, беспокойство, беспокойство ), исключая многие другие пункты, такие как чувство вины . Впоследствии они подчеркнули, что различные оценки аффекта могут отражать природу когнитивного диссонанса в зависимости от ситуации (Devine et al. , 1999). Несмотря на это уточнение, большинство исследователей, использующих шкалу, продолжают использовать индекс в его первоначальном виде, тем самым отделяя CDS от других пунктов (Galinsky et al., 2000; Harmon-Jones, 2000; Norton et al., 2003; Monin et al. ., 2004; Вайдис и Гослинг, 2011). С другой точки зрения, Kenworthy et al. (2011) предположили, что вина может быть наиболее релевантным предиктором эффектов диссонанса, а не конкретной CDS, тем самым проводя четкое различие между ними. Со своей стороны, Гослинг и др. (2006) использовали шкалу Эллиота и Девайна, но полагались на негативный аффект, ориентированный на себя, для оценки диссонанса, а не на их специфический индекс диссонанса. Хотя эти различные взгляды сосуществуют в литературе, до сих пор не было четкой дискуссии о природе и специфике CDS. В целом, в соответствии с разнообразием изученных эмоций, сосредоточение внимания на одном конкретном аффекте или на коктейле аффектов для понимания природы CDS кажется неуместным.

Другая точка зрения состоит в том, чтобы рассматривать CDS как неспецифическую эмоцию и искать более общие черты CDS. С этой точки зрения большинство согласны с отрицательной валентностью и отталкивающей чертой (т. Е. Люди мотивированы избегать этого). Тем не менее, это не так очевидно и может даже обсуждаться. На самом деле в этой области редко возникают ситуации, которые могут вызвать что-то иное, кроме отрицательной валентности: большинство исследований посвящено нежелательным несоответствиям (т. вызван непоследовательным, но позитивным когницией (например, работа лучше, чем ожидалось; Аронсон и Карлсмит, 1963). В недавней модели Kruglanski et al. (2018) предполагают, что вызванный аффект может различаться в зависимости от ожидаемых и желаемых результатов. Это предположение подразумевает, что неподтверждение положительного ожидания вызывает отрицательный аффект, а неподтверждение отрицательного ожидания вызывает положительный аффект. Можно провести интересную параллель с неожиданностью (см. Noordewier et al., 2016): первоначальное обнаружение неожиданности имеет отрицательную валентность, но окончательная валентность зависит от валентности результата. Аналогичным образом Martinie et al. (2013) продемонстрировали темпоральность валентности: оценивая мимическую активность, первоначальная реакция на диссонанс недифференцирована и только через некоторое время появляется отрицательная валентность. Это предлагает изучить природу CDS, принимая во внимание ход времени.

Наконец, еще одна возможная характеристика CDS касается ее связи с тенденциями действия. Для модели, основанной на действиях (ABM; Harmon-Jones, 1999; Harmon-Jones et al., 2015), CDT служит конечной цели уменьшения помех эффективным и бесконфликтным действиям. Как следствие, предполагается, что CDS активируется, когда она конфликтует с действием и запускает состояние, ориентированное на приближение. Эта модель подтверждается несколькими наблюдениями, включая нейронную активацию зон, связанных с конфликтом и его разрешением, таких как передняя поясная кора (Harmon-Jones et al., 2008a,b; van Veen et al., 2009).; Изума и Мураяма, 2019 г.). Однако некоторые модели предполагают, что такой подход не обязательно является единственным ответом. Основываясь на обширном анализе низкоуровневых процессов в ответ на угрозу, Jonas et al. (2014) предполагают, что несогласованность в самом начале запускает систему торможения (BIS), а затем, если не происходит разрешения, только на втором этапе активируется система поведенческого подхода (BAS). Следовательно, еще раз временной ход может иметь значение для понимания процесса CDS.

Что касается текущих знаний, мы должны признать, что, несмотря на то, что CDS является ядром модели, мы знаем о ней очень мало. Его аффективные свойства неясны, а временной ход еще недостаточно изучен. Мы считаем, что тщательное изучение его природы необходимо для разработки оперативной оценки CDS, что является фундаментальным требованием, прежде чем делать дальнейшие выводы о CDT. Наконец, как отмечалось ранее, разнообразие задач индукции также может объяснить большую часть различий в наблюдаемой природе CDS, а отсутствие четких парадигм ограничивает текущее понимание. Кроме того, большая часть исследований, изучающих природу диссонанса, опирается на манипулирование выбором, а не на непоследовательность, что может частично повлиять на выводы. Специфичность вызываемых эмоций, валентность или тенденции к действию могут зависеть от задачи, а также от операционализации и дизайна, и можно предположить, что конкретное состояние или регуляция этого могут проистекать из специфики индукции. Таким образом, в дополнение к лучшей операционализации и лучшему инструменту измерения, мы также призываем к лучшей стандартизации.

Аргументы в пользу стандартизации процедур

Парадигмы можно определить как научные «традиции»: модели, методы и ожидаемые результаты. Хотя они могут быть хорошими или плохими для эволюции науки (см. Kuhn, 1962), их основной интерес заключается в том, что они должны сводить вариации к минимальному уровню, чтобы можно было оценить результаты в кумулятивной научной перспективе. Что касается CDT, то в течение многих лет общая парадигма основывалась на манипулировании выбором и оценке отношения, хотя в то же время многие другие моменты подвергались вариациям. Например, важность вовлеченных когниций (например, темы) сильно различалась от исследования к другому, а также наличие и вид контрольного условия (например, отсутствие несоответствия, согласованность) или оценка CDS. Мы считаем, что изменение парадигмы, в большей степени учитывающее центральные переменные теории, было бы важным шагом. Кроме того, стандартизация как индукции, так и оценки поможет проверить основные гипотезы теории.

Стандартизация задачи индукции

Поле CDT плодотворно, с сотнями исследований, охватывающих широкий спектр задач и тем. Такое количество исследований является сильным аргументом в пользу концептуальной обоснованности теории. Однако некоторые из основных гипотез CDT не были так тщательно изучены, и в их случае область может выиграть от большей стандартизации. Одна из наших главных проблем здесь связана с CDS и ее расследованием. В целом, исследования когнитивного диссонанса имеют множество вариаций друг с другом. Например, были исследованы эссе с противоположными установками с различными темами и многими различиями, касающимися инструкций, временного хода (например, длины, временного расстояния между индукцией и оценками) и задачи (например, аргумент, эссе, речь). Кроме того, эти исследования тесно связаны с социальным контекстом и, таким образом, могут иметь различное влияние в зависимости от места, культуры и времени. Все эти вариации, вероятно, изменяют ряд переменных, теоретически связанных с CDS и ее регуляцией, таких как важность задействованного познания, вызванные эмоции, уровень самоучастия или воспринимаемый выбор. Как мы подчеркивали выше, этот большой разброс в индукции полезен для концептуальной достоверности теории. Однако все эти вариации могут быть и помехами при попытке изучения некоторых конкретных гипотез, например, о природе и роли СДУ и ее регламентах. Каждая вариация между двумя исследованиями создает место для потенциально смешанной переменной.

В том же ключе природа индукции может фундаментально отличаться друг от друга (например, эссе с противоположным отношением, парадигма лицемерия, парадигма свободного выбора). Эти различия могут оказать существенное влияние на следующие оценки. Например, ранее мы выяснили, что CDS может быть связан с различными эмоциями, такими как чувство вины или удивление . В зависимости от характера индукции кажется логичным, что одни эмоции могут вызываться сильнее, чем другие. Например, когда кто-то намеренно и публично соглашается написать эссе, противоречащее установкам, или вспоминает поведение, несовместимое с ранее проповедуемыми ценностями, это, скорее всего, вызовет вина . Между тем, наблюдение аномалии восприятия, скорее всего, будет связано с удивлением . Интересно также рассмотреть несоответствия, которые могут вызвать положительные эмоции, такие как ожидание низкой оценки на экзамене и получение высокой оценки (Gawronsky and Branon, 2019). Если для всех этих ситуаций существует общая CDS, то ее изучение становится особенно трудным при фактическом изменении индукций, а также усложняет изучение процесса регуляции, поскольку эти эмоции могут стимулировать различные стратегии (Higgins, 19).87; Девайн и др., 1999; Ниденталь и др., 2006). Те же рассуждения применимы при оценке CDS с помощью физиологических показателей. Поскольку, вероятно, будут вызваны несколько эмоций, как отличить физиологическую активность, связанную с CDS, от «шума», вызванного этими эмоциями? На самом деле здесь, по-видимому, есть некоторые вариации в зависимости от характера индукции: эссе с противоположным отношением были связаны с повышением КГР (Croyle and Cooper, 1983; Elkin and Leippe, 1986), а обратная связь, несовместимая с ожиданиями, — нет (Etgen и Розен, 19 лет93). Точно так же парадигма свободного выбора связана с учащением сердечных сокращений (Etgen and Rosen, 1993), а эссе, противоречащие установкам, — нет (Croyle and Cooper, 1983).

Таким образом, мы считаем, что эта область выиграла бы от большей стандартизации. Эта стандартизация индукции будет опираться как на лучшее операционное определение управляемых переменных, как мы упоминали выше, так и на отчет о переменных, которые могут повлиять на CDS и, следовательно, на ее регулирование. Например, парадигма лицемерия исследовалась с использованием самых разных тем и методов, и Priolo et al. (2019) не нашли в своем метаанализе доказательств существования CDS. Этот вывод может подвергнуть сомнению либо теорию, либо актуальность методологии. Эти авторы подчеркивают отсутствие доступных исследований и их важных вариаций для объяснения этого нулевого результата, что соответствует нашим опасениям.

По нашему мнению, мы считаем, что большая стандартизация могла бы позволить исследовать такие конкретные гипотезы и более точно исследовать эффекты. Для достижения этой цели и уменьшения различий между исследованиями стандартизация индукции также потребует отказа от задач, основанных на социальном происхождении, временных или культурных ориентирах. Это уменьшит многие погрешности и позволит проводить многолабораторные исследования. Кроме того, чтобы фиксировать мелкие вариации с меньшим уровнем шума и иметь возможность моделировать процесс, эти требования предполагают переход к процессам более низкого уровня. Это может потребовать рассмотрения самой минимальной предпосылки для CDT, то есть манипулирования несогласованностью, в то время как другие социально контекстуализированные переменные сводятся к их строгому минимуму (например, приверженность). Наконец, в соответствии с вопросом операционализации, вероятно, одной из первых вещей, которую необходимо оценить, является несоответствие, что может позволить проводить более релевантные сравнения между исследованиями и помочь исправить локальные или индивидуальные погрешности. Оценка дополнительных параметров, которые могут влиять на CDS и ее регулирование (например, самоучастие), также может облегчить исследования и в конечном итоге позволить оценить независимые эффекты, связанные с каждой из этих переменных. Наконец, в дополнение к этой стандартизации индукционной задачи, нужно полагаться на стандартную оценку CDS.

Стандартная оценка состояния когнитивного диссонанса

Для изучения природы CDS необходимы надежные инструменты. Поскольку CDS является основным мотивом модели и может варьироваться в зависимости от ситуации индукции, мы должны приблизиться к стандартизированным инструментам. Преобладание уникального инструмента должно обеспечивать возможность сравнения и надежных ожидаемых эффектов (т. е. размера и качества).

Эксплицитные шкалы самооценки иногда были полезны (например, Elliot and Devine, 1994), но имеют ограничения. Действительно, они подразумевают, что люди могут сознательно и точно оценивать свои эмоции и сообщать о них. Кроме того, отсутствует стандартизация используемых инструментов. Например, даже говоря об одной и той же шкале, ученые используют разные методы оценки, разные инструкции и даже разные наборы элементов. Это отсутствие стандартных правил благоприятствует HARKing (Kerr, 1998) при выборе индикаторов для CDS.

Мы выделяем три основные точки зрения на захват CDS. Один классический подход основан на оценке конкретной эмоции. Таким образом, он предлагает перечислить аффекты, которые могут соответствовать когнитивному диссонансу, и оценить их все. Это, вероятно, наихудшая перспектива, потому что аффект может варьироваться в зависимости от характера задачи, а также потому, что этот метод в основном полагается на то, что люди надежно оценивают свои эмоции, что не гарантируется (Niedenthal et al., 2006). Второй вариант заключается в оценке специфических особенностей CDS. Это подразумевает четкое определение этих характеристик (например, валентность, отвращение, интенсивность, склонность к действию). Это также требует учета временного хода, поскольку он должен быть актуальным. Наконец, последняя и дополнительная точка зрения опирается на физиологические прокси. Не так сильно отличающийся от измерения субъективной интенсивности, его основной интерес заключается в том, что это можно делать параллельно с предыдущими подходами для обеспечения конвергентной достоверности. Наконец, разработка эффективного инструмента для оценки СДУ, вероятно, должна основываться на множестве показателей.

Три других пункта кажутся необходимыми для достижения этой стандартизации: Оценка CDS должна быть (a) неявной, (b) неинвазивной и (c) соответствовать принципам открытой науки. (а) Под неявным мы подразумеваем, что респондент не должен знать, что оценивается. В противном случае участники могут ложно сообщить о своих чувствах, например, из-за социальной желательности или ошибок атрибуции (например, Rosenthal and Rosnow, 1969; Nisbett and Wilson, 1977). Для этой цели можно использовать имплицитные оценки, на которые менее вероятно влияние осведомленности и сознательного контроля, такие как время реакции или имплицитные ассоциации (например, Nosek and Banaji, 2001; Quirin et al., 2009).) может надежно оценить вызов CDS (например, Levy et al., 2017). (b) Под неинвазивностью мы подразумеваем, что респонденты не должны подвергаться влиянию самой оценки. Действительно, исследования показали, что участники могли ошибочно отнести CDS к другим источникам (например, Zanna and Cooper, 1974). Если участники приписывают возбуждение инструменту измерения, это может изменить процесс регуляции (например, Croyle and Cooper, 1983). Этот момент особенно важен для физиологических показателей, которые полезны для создания инструмента стандартизации. Что касается физиологических показателей, многие из них были вложены в прошлое, например, GSR/EDA (например, Croyle and Cooper, 19).83), частота сердечных сокращений (например, Gerard, 1967) или даже f МРТ (например, de Vries et al., 2014), но большинство из них, вероятно, будут восприниматься как инвазивные и могут вызвать процесс неправильной атрибуции. Интересное развитие может быть связано с пупиллометрией, потому что этот метод не требует инвазивного оборудования или потенциально опасного контекста (как f МРТ), и участники могут не знать об оценке. Некоторые первоначальные результаты указывают на то, что расширение зрачка является потенциальным косвенным показателем для обнаружения несоответствия и может быть использовано для фиксации пробуждения CDS, а также определенного образа действий (например, Sleegers et al. , 2015; Proulx et al., 2017). Хотя эти два предложения не могут эффективно отразить природу CDS, они могут, таким образом, представить интересные методы для обнаружения и оценки величины CDS с низкими шансами систематической ошибки ответа и неправильной атрибуции.

Наконец, согласно (c) открытой науке (например, Klein et al., 2018), инструмент и, в частности, данные должны быть общими, доступными и прозрачными. Важным моментом является то, что необработанные данные должны быть предоставлены и общедоступны. На наш взгляд, это особенно важно для текущих выпусков CDT. Например, исследование временного хода CDS и некоторого его влияния уже было бы возможным, если бы авторы делились своими данными вместе с временным ходом своего протокола. Аффективный характер CDS — еще одна область, которую можно было бы осветить, если бы было доступно больше данных, готовых к агрегированию. Было бы полезно, если бы данные собирались с использованием полностью информированных стандартизированных планов и были доступны, что позволило бы исследователям получить достаточное количество наблюдений, чтобы полностью понять процесс.

Общая модель CDT предполагает, что обнаружение несоответствия вызовет CDS, который мотивирует стратегию регулирования. Большинство исследований были сосредоточены на этих стратегиях регуляции, однако они могли быть сделаны слишком рано, и некоторые выводы могли быть сделаны без достаточного понимания предшествующих частей модели (см. Weick, 1965; Greenwald and Ronis, 1978; Vaidis and Gosling, 2011). В предыдущих абзацах мы сделали несколько предложений по более надежному тестированию CDT, и, поскольку модель является последовательной, предложения также должны учитывать последовательность шагов. Таким образом, регулирование должно быть последней частью экзамена, а не первой. Кроме того, серьезная оценка теории требует оценки всей модели, а не только последней последовательной части. В текущем состоянии общая модель когнитивного диссонанса (несогласованность-CDS-регуляция) должна быть подвергнута испытанию. Это соображение может подразумевать пересмотр многих прежних выводов, сделанных в первые десятилетия CDT. Вся информация, собранная в результате этого исследования, может обеспечить глубокое понимание теории и помочь восстановить связь CDT со всей областью.

Вердикт о недоказанности

Наука требует времени. Как только проблема индукции несоответствия и CDS будет устранена — и только после этого — исследование сможет, наконец, серьезно сосредоточиться на последовательности регуляции и модели в целом. Действительно, подлинная модель считает, что регулирование управляется CDS, и, таким образом, теория предполагает, что люди будут мотивированы на регулирование. Следовательно, при явной операционализации несоответствия и CDS полное отсутствие регулирования должно стать опровержением теории. Но поскольку оценить все стратегии почти невозможно, было бы интереснее изучить факторы, влияющие на выбор регулирования.

Как указывалось ранее, хотя эта оценка пока преждевременна, всестороннее понимание предыдущих последовательностей могло бы облегчить идентификацию надежных факторов, которые определяют наиболее вероятные стратегии в данной ситуации. Эта оценка может также подтвердить некоторые ранее предложенные факторы (см. McGrath, 2017), а также пересмотреть большую часть литературы. Однако это исследование требует пошагового процесса, начиная с первой предложенной последовательности и заканчивая предикторами регуляции. Наконец, только изучение всей последовательности несогласованность-CDS-регулирование позволит проверить теорию в целом.

До тех пор, пока не будут выполнены эти предварительные шаги, исследования не могут полагаться на стратегии регуляции как на уникальную подсказку для изучения модели. Что еще более важно, когда CDS отсутствует, выводы, сделанные из единственного частичного появления одной или двух стратегий сокращения, могут привести к искажению оценки модели. Конечно, это не исключает исследования конкретных стратегий, таких как изменение отношения или поведения, в соответствующих прикладных условиях. Но мы хотели бы подчеркнуть, что при современном состоянии знаний изучение стратегий регулирования малоинтересно для оценки общей модели или ее улучшения. Таким образом, эта позиция не означает отказа от регулирования измерения, но подчеркивает необходимость оценки СДУ.

С небольшой помощью сообщества

Проверка правильности теории требует изучения всех основных основ. Многие гипотезы потребуют повторной проверки в свете новых инструментов и знаний, в то время как некоторые другие основные гипотезы пока еще не изучены и могут иметь решающее значение для оценки модели. Насколько нам известно, ни одно исследование не исследовало четко, например, функциональную связь между триптихом несоответствие-CDS-регулирование, тем не менее этот пункт является центральным элементом теории. Несмотря на то, что эта функция ожидаемого положительного отношения занимает центральное место в модели, она еще серьезно не исследовалась. Кроме того, важно изучить форму отношения. Однако для проверки такой модели потребовалось бы огромное количество данных с высокой степенью точности, чего можно было бы достичь только при сотрудничестве ученых, занимающихся когнитивным диссонансом.

Для изучения теории потребуются мощные исследования со строго соответствующими переменными. Мы не рекомендуем вкладывать ресурсы в крупномасштабные проекты повторения предыдущих исследований. Действительно, как мы подчеркивали ранее, эти исследования имеют методологические недостатки, которые ограничивают их интерпретацию. Вместо того, чтобы повторять ошибки, допущенные в прошлом, следует направить ресурсы на разработку надежных, умных и эффективных тестов теории и ее гипотез. Чтобы ограничить систематическую ошибку, эти планы должны быть основаны на компьютере, чтобы избежать эффектов экспериментатора (например, Розенталь и Росноу, 19).69). Использование стандартизированных скриптов должно также облегчить тиражирование и вариации по всему миру. Более того, с небольшой помощью сообщества краудсорсинговые исследовательские инструменты (например, Collaborative Replications and Education Project, 2018; Moshontz et al., 2018) могут обеспечить быструю, четкую и мощную оценку теории.

Связь с более широкими теориями

Наконец, предлагаемый рабочий план огромен. Что может дать это обширное исследование для CDT и для области социальной психологии? Модель диссонанса — одна из немногих моделей, предлагающих общую основу человеческого функционирования, но, к сожалению, в ней отсутствует связь с другими областями. Чрезмерная специализация его операционализации и его исторически ограничивающие парадигмы могли частично объяснить это отстранение (например, Аронсон, 19).92; Суонн, 1992). В некотором смысле мы предполагаем, что большинство согласится с тем, что CDT оказала глубокое влияние на эту область и сформировала концепцию основных тенденций, таких как, например, теории атрибуции (Jones and Davis, 1965; Kelley, 1967), социальное познание (Fiske и Taylor). , 1984), мотивированное мышление (Kunda, 1990) и модели саморегуляции (например, Scheier and Carver, 1988; Blascovich and Tomaka, 1996), но некоторые также утверждают, что CDT застыла, с устаревшими парадигмами и далека от наука с тавтологическими или нефальсифицируемыми соображениями (например, Lilienfeld, 2005; Griffin, 2012). В связи с недавним методологическим кризисом появились призывы к концептуальной очистке и слиянию общих моделей. Это может стать поводом для CDT воссоединиться с более широкими теориями, и несколько попыток уже были предприняты. Например, модель поддержания смысла (MMM; Heine et al., 2006; Proulx and Inzlicht, 2012) представляет собой предложение для такого слияния. Для МММ нарушение ожидания, значимость смертности или подверженность непостоянству следуют общему феномену нарушения смысла, который запускает одни и те же нейрокогнитивные и психофизиологические системы (см. Jonas et al., 2014) и мотивирует компенсаторное поведение. Это означает, что какими бы ни были индукция и конкретная установка теории, общий процесс может быть одним и тем же. Недавние данные (Randles et al., 2015) подтверждают, что CDT похож на многие другие нарушения значения, и такие предположения являются реальной возможностью для более глубокого понимания человеческого функционирования. Исследования CDT в социальной нейробиологии (например, van Veen et al. , 2009 г.; Хармон-Джонс и др., 2015 г.; Izuma and Murayama, 2019) также показывают сходство в активированных областях с другими теориями. Например, передняя поясная кора постоянно активируется в парадигмах CDT, а также в парадигмах MMM (см. Proulx et al., 2012) и в парадигмах значимости смертности (Quirin et al., 2012). Наконец, предложения о процедуре индукции, такие как использование неявного выявления несоответствия (Levy et al., 2017), также позволяют объединить несколько процедур, которые широко распространены в близких областях (например, задача Струпа), но которые были необычны для CDT.

Включение CDT в более широкие модели также предлагает расширить наши представления о теории. С точки зрения эволюции, процесс, лежащий в основе CDT, должен выполнять важную функцию, чтобы присутствовать сегодня. Более того, он не является специфическим для человека процессом, поскольку многие другие виды демонстрируют признаки когнитивного диссонанса (Egan et al., 2007, 2010; Harmon-Jones, 2017). Для модели CDT, основанной на действии (Harmon-Jones, 1999; Harmon-Jones and Harmon-Jones, 2002; Harmon-Jones et al., 2009).), этот процесс сохраняет эффективность действия: когда мы сталкиваемся с выбором, регулирование нашего отношения к этому выбору помогает идти вперед и продвигать действие вместо бездействия. С нашей личной точки зрения, можно также считать, что процесс когнитивного диссонанса служит конечной цели контроля над окружающей средой: при воздействии событий, противоречащих ожиданиям, физиологическая реакция запускает мотивацию для регулирования; то есть пересмотреть ожидания или отвергнуть новую информацию. Наконец, процесс когнитивного диссонанса мог сыграть важную роль во всей эволюции человечества. Следуя этой последней точке зрения, Перловский (Масатака и Перловский, 2012; Перловский, 2013, 2017) считает, что CDT может объяснить фундаментальную роль музыки и просодии в человечестве. По его мнению, музыка могла бы стать средством, позволяющим преодолеть СДС, тем самым способствовала бы принятию новых знаний. В целом это способствует пересмотру CDT вместе с его связью с другими психологическими процессами. Это представляет собой широкую область исследований, но мы думаем, что есть много преимуществ в расширении сферы применения CDT.

CDT — старая и респектабельная теория, но в то же время все еще находящаяся в стадии разработки. Можно признать впечатляющий вклад этой теории в психологию, но нельзя не признать, что остается много критических вопросов и явно присутствуют многие методологические недостатки.

В текущей статье мы выявили то, что мы считали основными недостатками теории, которые в основном связаны с концептуальными недостатками и необходимостью более строгой операционализации. Поскольку лучшее понимание методологических недостатков важно для будущего теоретического прогресса, мы предложили несколько способов устранения этих недостатков. Наша основная идея состоит в том, чтобы, во-первых, сосредоточиться на операционном различии элементов триптиха CDT, то есть на несоответствии, состоянии диссонанса (CDS) и стратегиях регулирования. В дополнение к усилиям, направленным на систематическую и стандартную операционализацию этих концепций, изучение всей модели может значительно улучшить теорию и понимание человеческой психологии.

Наконец, с другой стороны, социальная психология не переживает десятилетия кризиса. Это только прокладывает путь для следующего поколения исследователей, которые предпримут шаги, чтобы продвинуть дисциплину к более сильным и надежным знаниям о человеческом разуме. В заключение, и как ярые сторонники CDT, мы утверждаем, что это определенно элегантная теория. Однако наука не должна заботиться об изяществе теории, а только о надежности доказательств, подтверждающих ее, и о ее собственной фальсифицируемости.

Все перечисленные авторы внесли существенный, непосредственный и интеллектуальный вклад в работу и одобрили ее для публикации.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

¹ Здесь можно подумать, что мы обращаемся к старой точке зрения на CDT, поскольку с самого начала теория была переработана очень рано и очень широко (обзор см. Harmon-Jones, 2019).). Однако все поправки согласуются с первоначальным утверждением Фестингера, и хотя большинство поправок подвергались сомнению (Greenwald and Ronis, 1978; Harmon-Jones et al., 1996; Vaidis and Gosling, 2011), исходное утверждение никогда не было подтверждено эмпирически. оказалось ошибочным. Например, несмотря на то, что обязательное участие личности было важным предположением для теории (например, Aronson, 1969, 1992; Steele and Liu, 1983), ее роль затем рассматривалась как потенциальный модератор (Stone and Cooper, 2001). ), и даже второстепенного значения (например, Egan et al., 2007; Proulx et al., 2012). Некоторые из самых последних взглядов на CDT даже восходят к первоначальному заявлению Фестингера (Gawronski and Strack, 2012; например, Levy et al., 2017). Однако мы должны подчеркнуть, что эта позиция еще не согласована, и большинство вопросов, которые мы поднимаем, можно наблюдать в текущих публикациях CDT.

² Более формально, в логическом отношении триптиха A → B → C, если вселенная возможных Ci не конечна, наблюдение любого Ci или не-C не может ничего сказать о B, и только оценка B позволяет подтвердить или опровергнуть причинно-следственную связь.

Финансирование. AB совместно поддерживается Pacifica и Национальной ассоциацией исследований и технологий (номер гранта/награды: ANRT, грант CIFRE 2017/0245).

• Аронсон Э. (1969). Теория когнитивного диссонанса: современная перспектива, в, Достижения в области экспериментальной социальной психологии , Vol. 4 изд. Берковиц Л. (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Academic Press;), 2–34. 10.1016/S0065-2601(08)60075-1 [CrossRef] [Google Scholar]
• Аронсон Э. (1992). Возвращение вытесненного: теория диссонанса возвращается. Психол. Расследование 3, 303–311. 10.1207/s15327965pli0304_1 [CrossRef] [Google Scholar]
• Аронсон Э., Карлсмит Дж. М. (1962). Ожидаемая производительность как детерминант фактической производительности. Дж. Ненормальный. соц. Психол. 65, 178–182. 10.1037/h0042291 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Аронсон Э., Карлсмит Дж. М. (1963). Влияние серьезности угрозы на девальвацию запрещенного поведения. Дж. Ненормальный. соц. Психол. 66, 584–588. 10.1037/h0039901 [CrossRef] [Google Scholar]
• Аронсон Э., Миллс Дж. (1959). Влияние серьезности инициации на симпатию к группе. Дж. Ненормальный. соц. Психол. 59, 177–181. 10.1037/h0047195 [CrossRef] [Google Scholar]
• Бем Д. Дж. (2011). Ощущение будущего: экспериментальные доказательства аномального ретроактивного влияния на познание и аффект. Дж. Персона. соц. Психол. 100, 407–425. 10.1037/a0021524 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Блэкман С. Ф., Келлер К. Т., Купер Дж. (2016). Эгоцентризм и викарный диссонанс. Дж. Эксп. соц. Психол. 62, 1–6. 10.1016/j.jesp.2015.09.001 [CrossRef] [Google Scholar]
• Бласкович Дж., Томака Дж. (1996). Биопсихосоциальная модель регуляции возбуждения. Доп. Эксп. соц. Психол. 28, 1–51. 10.1016/S0065-2601(08)60235-X [CrossRef] [Google Scholar]
• Cancino-Montecinos S., Björklund F., Lindholm T. (2018). Уменьшение диссонанса как регуляция эмоций: изменение отношения связано с положительными эмоциями в парадигме индуцированного согласия. ПЛОС ОДИН 13:e0209012 10.1371/journal.pone.0209012 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Чапанис Н. П., Чапанис А. (1964). Когнитивный диссонанс: пять лет спустя. Психол. Бык. 61, 1–22. 10.1037/h0043457 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Образовательный проект по совместной репликации (2018 г.). Получено с: https://osf.io/wfc6u/ (по состоянию на 15 февраля 2019 г.).
• Кройл Р. Т., Купер Дж. (1983). Диссонансное возбуждение: физиологические данные. Джей Персона. соц. Психол. 45, 782–791. 10.1037/0022-3514.45.4.782 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• de Vries J., Byrne M., Kehoe E. (2014). Индукция когнитивного диссонанса в повседневной жизни: исследование фМРТ. соц. Неврологи. 10, 268–281. 10.1080/17470919.2014.9
  [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Devine PG, Brodish AB (2003). Современная классика социальной психологии. Психол. Расследование 14, 196–202. 10.1207/S15327965PLI14034_3 [CrossRef] [Google Scholar]
• Девайн П. Г., Тауэр Дж. М., Бэррон К. Э., Эллиот А. Дж., Вэнс К. М. (1999). Выходя за рамки изменения отношения в изучении процессов, связанных с диссонансом, в книге «Когнитивный диссонанс: прогресс в ключевой теории социальной психологии», ред. Хармон-Джонс Э., Миллс Дж. (Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация; ), 297–323 . 10.1037/10318-012 [CrossRef] [Google Scholar]
• Egan LC, Bloom P., Santos LR (2010). Предпочтения, вызванные выбором, при отсутствии выбора: данные слепой парадигмы с двумя вариантами выбора с маленькими детьми и обезьянами-капуцинами. Дж. Эксп. соц. Психол. 46, 204–207. 10.1016/j.jesp.2009.08.014 [CrossRef] [Google Scholar]
• Иган Л. К., Сантос Л. Р., Блум П. (2007). Истоки когнитивного диссонанса: свидетельства детей и обезьян. Психол. науч. 18, 978–983. 10.1111/j.1467-9280.2007.02012.x [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Элькин Р. А., Лейппе М. Р. (1986). Физиологическое возбуждение, диссонанс и изменение отношения: свидетельство связи диссонанса с возбуждением и эффекта «не напоминай мне». Дж. Персона. соц. Психол. 51, 55–65. 10.1037/0022-3514.51.1.55 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Эллиот А., Девайн П. (1994). О мотивационной природе когнитивного диссонанса: диссонанс как психологический дискомфорт. Дж. Персона. соц. Психол. 67, 382–394. 10.1037/0022-3514.67.3.382 [CrossRef] [Google Scholar]
• Etgen M.P., Rosen E.F. (1993). Когнитивный диссонанс: физиологическое возбуждение в парадигме ожидания результатов. Бык. Психон. соц. 31, 229–231. 10.3758/BF03337331 [CrossRef] [Google Scholar]
• Festinger L. (1957). Теория когнитивного диссонанса. Эванстон, Иллинойс: Роу, Петерсон и компания. Переиздано в 1962/1985 в издательстве Стэнфордского университета. [Google Scholar]
• Фестингер Л. (1987/1999). Размышления о когнитивном диссонансе: 30 лет спустя. расшифровано в «Когнитивный диссонанс: прогресс в ключевой теории социальной психологии », редакторы Хармон-Джонс Э., Миллс Дж. (Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация; ) 381–385. [Google Scholar]
• Фестингер Л., Карлсмит Дж. М. (1959). Когнитивные последствия принудительного подчинения. Дж. Ненормальный. соц. Психол. 58, 203–211. 10.1037/h0041593 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Fiske S. T. (2016). Призыв изменить научную культуру стыда. Обсерв. АПС. 29:9. [Google Scholar]
• Фиске С. Т., Тейлор С. Э. (1984). Социальное познание. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Рэндом Хаус. [Google Scholar]
• Галинский А. Д., Стоун Дж., Купер Дж. (2000). Восстановление диссонанса и психологического дискомфорта после неудачных аффирмаций. Евро. Дж. Соц. Психол. 30, 123–147. 10.1002/(SICI)1099-0992(200001/02)30:1<123::AID-EJSP981>3.0.CO;2-T [CrossRef] [Google Scholar]
• Gawronski B., Strack F. (Eds). (2012). Когнитивная последовательность: фундаментальный принцип социального познания. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Guilford Press. [Google Scholar]
• Гавронски Б., Бранон С. М. (2019). Что такое когнитивная согласованность и почему она важна? в книге «Когнитивный диссонанс: пересмотр ключевой теории психологии», изд. Хармон-Джонс Э. (Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация; ), 91–116. 10.1037/0000135-005 [CrossRef] [Академия Google]
• Джерард Х.Б. (1967). Сложность выбора, диссонанс и последовательность решений. Дж. Персона. 35, 91–108. 10.1111/j.1467-6494.1967.tb01417.x [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Geschwender J. A. (1967). Преемственность в теориях согласованности статуса и когнитивного диссонанса. соц. Силы 46, 160–171. 10.2307/2574596 [CrossRef] [Google Scholar]
• Гослинг П., Денизо М. , Оберле Д. (2006). Отрицание ответственности: новый способ снижения диссонанса. Дж. Персона. соц. Психол. 90, 722–733. 10.1037/0022-3514.90.5.722 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Гринвальд А. Г., Ронис Д. Л. (1978). Двадцать лет когнитивного диссонанса: тематическое исследование эволюции теории. Психол. преп. 85, 53–57. 10.1037/0033-295X.85.1.53 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
• Griffin EM (2012). Первый взгляд на теорию коммуникации. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: McGraw-Hill. [Google Scholar]
• Haggbloom S.J., Warnick R., Warnick J.E., Jones V.K., Yarbrough G.L., Russell T.M., et al. (2002). 100 самых выдающихся психологов 20 века. Преподобный генерал-психолог. 6:13910.1037/1089-2680.6.2.139 [CrossRef] [Google Scholar]
• Hagger M. S., Chatzisarantis N. L. D., Alberts H., Anggono C. O., Batailler C., Birt A. R., et al. (2016). Зарегистрированная в нескольких лабораториях репликация эффекта истощения эго. Перспектива. Психол. науч. 11, 546–573. 10. 1177/17456
  652873 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Harmon-Jones E. (1999). К пониманию мотивации, лежащей в основе эффектов диссонанса: необходимо ли производство неприятных последствий», в Когнитивный диссонанс: прогресс в ключевой теории социальной психологии , ред. Хармон-Джонс Э., Миллс Дж. (Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация; ), 71–99. 10.1037/10318-004 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Harmon-Jones E. (2000). Когнитивный диссонанс и пережитый негативный аффект: свидетельство того, что диссонанс усиливает пережитый негативный аффект даже при отсутствии неприятных последствий. Человек. соц. Психол. Бык. 26, 1490–1501. 10.1177/01461672002612004 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Хармон-Джонс Э. (2002). Взгляд теории когнитивного диссонанса на убеждение, в Handbook of Persuasion: Developments in Theory and Practice, eds Pfau M., Dillard J. (Hillsdale, NJ: Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс; ), 99–116. 10.4135/9781412976046.n6 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Harmon-Jones E. (2017). Уточнение концепций теории когнитивного диссонанса. Аним. Разум. 1:5. [Google Scholar]
  • Хармон-Джонс Э. (2019). Когнитивный диссонанс: пересмотр ключевой теории в психологии. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация; 10.1037/0000135-000 [CrossRef] [Академия Google]
  • Хармон-Джонс Э., Амодио Д.М., Хармон-Джонс К. (2009). Модель диссонанса, основанная на действии: обзор, интеграция и расширение концепций когнитивного конфликта. Доп. Эксп. соц. Психол. 41, 119–166. 10.1016/S0065-2601(08)00403-6 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Harmon-Jones E., Brehm J.W., Greenberg J., Simon L., Nelson D.E. (1996). Доказательства того, что производство неприятных последствий не обязательно для создания когнитивного диссонанса. Дж. Персона. соц. Психол. 70, 5–16. 10.1037/0022-3514.70.1.5 [CrossRef] [Академия Google]
  • Хармон-Джонс Э., Герджиков Т., Хармон-Джонс К. (2008a). Влияние индуцированного подчинения на относительную активность левой лобной коры: тест модели диссонанса, основанной на действии. Евро. Дж. Соц. Психол. 38, 35–45. 10.1002/ejsp.399 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Harmon-Jones E., Harmon-Jones C. (2002). Тестирование основанной на действии модели когнитивного диссонанса: влияние ориентации на действие на отношение после принятия решения. Человек. соц. Психол. Бык. 28, 711–723. 10.1177/0146167202289001 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Harmon-Jones E., Harmon-Jones C., Fearn M., Sigelman JD, Johnson P. (2008b). Ориентация на действие, относительная активация левой лобной коры и распространение альтернатив: проверка основанной на действии модели диссонанса. Дж. Перс. соц. Психол. 94, 1–15. 10.1037/0022-3514.94.1.1 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Harmon-Jones E., Harmon-Jones C., Levy N. (2015). Основанная на действии модель процессов когнитивного диссонанса. Курс. Реж. Психол. науч. 24, 184–189. 10.1177/0963721414566449 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Harmon-Jones E., Mills J. (1999). Когнитивный диссонанс: прогресс в ключевой теории социальной психологии. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация; 10.1037/10318-000 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Heine S.J., Proulx T., Vohs K.D. (2006). Модель поддержания смысла: о согласованности социальных мотивов. Человек. соц. Психол. преп. 10, 88–110. 10.1207/s15327957pspr1002_1 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Хиггинс Э. Т. (1987). Самонесоответствие: теория, связывающая себя и аффект. Психол. преп. 94, 319–340. 10.1037/0033-295X.94.3.319 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Изума К., Мураяма К. (2019). Нейронная основа когнитивного диссонанса, в книге «Когнитивный диссонанс: пересмотр ключевой теории в психологии», под редакцией Хармон-Джонс Э. (Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация; ), 227–245. 10.1037/0000135-011 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Jonas E., McGregor I., Klackl J., Agroskin D., Fritsche I., Holbrook C., et al. (2014). Угроза и защита: от тревоги к приближению. Доп. Эксп. соц. Психол. 49, 219–286. 10.1016/B978-0-12-800052-6.00004-4 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Jones E.E., Davis K.E. (1965). От поступков к диспозициям процесс атрибуции в восприятии личности. Доп. Эксп. соц. Психол. 2, 219–266. 10.1016/S0065-2601(08)60107-0 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Kelley H. H. (1967). Теория атрибуции в социальной психологии, Симпозиум Небраски по мотивации. Линкольн, Небраска: Университет Небраски Press. [Google Scholar]
  • Kenworthy J. B., Miller N., Collins B. E., Read S. J., Earleywine M. (2011). Транспарадигмальный теоретический синтез теории когнитивного диссонанса: освещение природы дискомфорта. Евро. Преподобный Соц. Психол. 22, 36–113. 10.1080/10463283.2011.580155 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Керр Н.Л. (1998). HARKing: выдвижение гипотез после того, как известны результаты. Человек. соц. Психол. преп. 2, 196–217. 10.1207/s15327957pspr0203_4 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Kiesler C. (1971). Психология обязательств. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Academic Press. [Google Scholar]
  • Кляйн О., Хардвик Т. Э., Ауст Ф., Брейер Дж., Даниэльссон Х., Хофелич Мор А. Франк, М. К. и др. (2018). Практическое руководство по прозрачности в психологической науке. Коллабра 4:20 10.1525/collabra.158 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Круглански А.В., Яско К., Милявский М., Черникова М., Уэббер Д., Пьеро А. и др. (2018). Когнитивная теория непротиворечивости в социальной психологии: пересмотр парадигмы. Психол. Инк. 29, 45–49. 10.1080/1047840X.2018.1480619 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Круглански А. В., Штейнберг Г. (2012). Когнитивная последовательность как средство для достижения цели: как субъективная логика дает знания, в книге «Когнитивная последовательность: фундаментальный принцип социального познания», ред. Гавронски Б., Страк Ф. (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Guilford Press; ), 245–264. [Академия Google]
  • Кун Т.С. (1962). Структура научных революций. Чикаго, Иллинойс: University of Chicago Press. [Google Scholar]
  • Кунда З. (1990). Случай мотивированного рассуждения. Психол. Бык. 108:480 10.1037/0033-2909.108.3.480 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Лоуренс Д. Х., Фестингер Л. (1962). Сдерживающие факторы и подкрепление: психология недостаточного вознаграждения. Лондон: Тависток. [Google Scholar]
  • Лири М. Р. (2014). Введение в методы поведенческих исследований. Окленд: Pearson Education. [Академия Google]
  • Комитеты Levelt Noort Drenth (2012 г.). Несовершенная наука: мошеннические исследовательские практики социального психолога Дидерика Стапеля. Английский перевод голландского отчета по делу Стапеля. Получено с: https://www.tilburguniversity.edu/upload/3ff904d7-547b-40ae-85fe-bea38e05a34a_Final%20report%20Flawed%20Science.pdf (по состоянию на 16 декабря 2018 г.).
  • Леви Н., Хармон-Джонс К., Хармон-Джонс Э. (2017). Диссонанс и дискомфорт: вызывает ли простая когнитивная несогласованность негативное аффективное состояние? Мотив. науч. 4, 95–108. 10.1037/mot0000079 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Лилиенфельд С. О. (2005). 10 заповедей, помогающих студентам отличить науку от лженауки в психологии. Обсерв. АПС. 18, 49–51. [Google Scholar]
  • Линдер Д. Э., Купер Дж., Джонс Э. Э. (1967). Свобода принятия решений как детерминант роли величины стимула в изменении отношения. Дж. Перс. соц. Психол. 6, 245–254. 10.1037/h0021220 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Мартини М.-А., Олив Т., Милланд Л., Джоуль Р.-В., Капа Р.Л. (2013). Свидетельство того, что возбуждение диссонанса изначально недифференцированно и только позже помечается как отрицательное. Дж. Эксп. соц. Психол. 49, 767–770. 10.1016/j.jesp.2013.03.003 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Мартини М. А., Альмесия Ю., Рос К., Гил С. (2017). Случайное состояние настроения до возникновения диссонанса влияет на изменение отношения. ПЛОС ОДИН 12:e0180531 10.1371/journal.pone.0180531 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Масатака Н., Перловский Л. (2012). Эффективность музыкальных эмоций, вызванных музыкой Моцарта, для примирения когнитивного диссонанса. науч. Респ. 2:694 10.1038/srep00694 [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • McCarthy R.J., Skowronski J.J., Verschuere B., Meijer E.H., Jim A., Hoogesteyn K., et al. (2018). Отчет о зарегистрированной репликации Срулла и Уайера, 1979 г. Adv. Методы Практика. Психол. науч. 1, 321–336. 10.1177/25152457487 [CrossRef] [Google Scholar]
  • McGrath A. (2017). Работа с диссонансом: обзор уменьшения когнитивного диссонанса. соц. Личный. Психол. Компас, 11:e12362 10.1111/spc3.12362 [CrossRef] [Академия Google]
  • Монин Б., Нортон М.И., Купер Дж., Хогг М.А. (2004). Реакция на предполагаемую ситуацию и подчинение предполагаемой реакции: роль воспринимаемого отношения говорящего в замещающем диссонансе. Групповой процесс. Межгрупповые отношения 7, 207–220. 10.1177/1368430204046108 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Moshontz H., Campbell L., Ebersole C.R., IJzerman H., Urry H.L., Forscher P.S., et al. (2018). Акселератор психологических наук: продвижение психологии через распределенную совместную сеть. Доп. Методы Практика. Психол. науч. 1, 501–515. 10.1177/25152457607 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Нельсон Л. Д., Симмонс Дж., Саймонсон У. (2018). Возрождение психологии. Анну. Преподобный Психолог. 69, 511–534. 10.1146/annurev-psych-122216-011836 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Niedenthal PM, Kruth-Gruber S., Ric F. (2006). Психология эмоций: межличностные, эмпирические и когнитивные подходы. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Фрэнсис и Тейлор. [Google Scholar]
  • Нисбетт Р. Э., Уилсон Т. Д. (1977). Рассказывая больше, чем мы можем знать: словесные отчеты о психических процессах. Психол. преп. 84:231 10.1037/0033-295X.84.3.231 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Noordewier M.K., Breugelmans S.M. (2013). О валентности неожиданности. Познан. Эмот. 27, 1326–1334. 10.1080/02699931.2013.777660 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Noordewier M.K., Topolinski S., Van Dijk E. (2016). Временная динамика неожиданности. соц. Личный. Психол. Компас 10, 136–149. 10.1111/spc3.12242 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Нортон М. И., Монин Б., Купер Дж., Хогг М. А. (2003). Замещающий диссонанс: изменение отношения из-за непоследовательности других. Дж. Перс. соц. Психол. 85, 47–62. 10.1037/0022-3514.85.1.47 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Носек Б.А., Банаджи М.Р. (2001). Ассоциативное задание «да/нет». соц. Познан. 19, 625–666. 10.1521/soco.19.6.625.20886 [CrossRef] [Google Scholar]
  • О’Доннелл М., Нельсон Л. Д., Акерманн Э., Аксель Б., Ахтар А., Альдрованди С., Зрубка М. и др. (2018). Отчет о зарегистрированной репликации: Дейкстерхуис и ван Книппенберг (1998). Перспектива. Психол. науч. 13, 268–294. 10.1177/17456
  755704 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Open Science Collaboration (2015). Оценка воспроизводимости психологической науки. Наука 349:aac4716 10.1126/science.aac4716 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Перловский Л. (2013). Вызов эволюции человека – когнитивный диссонанс. Фронт. Психол. 4:179 10.3389/fpsyg.2013.00179 [бесплатная статья ЧВК] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Перловский Л. (2017). Музыка, страсти и когнитивные функции. Сан-Диего, Калифорния: Academic Press. [Google Scholar]
  • Приоло Д., Пелт А., Сен-Бозель Р., Рубенс Л., Вуазен Д., Фоантиа В. (2019). Три десятилетия исследований индуцированного лицемерия: метаанализ. Человек. соц. Психол. Бык. 13:146167219841621 10.1177/0146167219841621 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Proulx T., Inzlicht M. (2012). Пять пунктов поддержания смысла: поиск смысла в теориях осмысления. Психол. Инк. 23, 317–335. 10.1080/1047840X.2012.702372 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Proulx T., Inzlicht M., Harmon-Jones E. (2012). Понимание всех компенсаций непостоянства как паллиативной реакции на нарушенные ожидания. Тенденции Познан. науч. 16, 285–291. 10.1016/j.tics.2012.04.002 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Пру Т., Слигерс В., Тритт С. М. (2017). Предвзятость ожидания: лица, нарушающие ожидание, вызывают более раннее расширение зрачков, чем нейтральные или негативные лица. Дж. Эксп. соц. Психол. 70, 69–79. 10.1016/j.jesp.2016.12.003 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Quirin M., Kazén M., Kuhl J. (2009). Когда глупости звучат радостно или беспомощно: тест имплицитных позитивных и негативных аффектов (IPANAT). Дж. Перс. соц. Психол. 97, 500–516. 10.1037/a0016063 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Куирин М., Локтюшин А., Арндт Дж., Кюстерманн Э., Ло Ю.Ю., Куль Дж. и соавт. (2012). Экзистенциальная нейробиология: исследование с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии нейронных реакций на напоминания о смерти. соц. Познан. Оказывать воздействие. Неврологи. 7, 193–198. 10.1093/scan/nsq106 [бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Randles D., Inzlicht M., Proulx T., Tullett A.M., Heine S.J. (2015). Является ли уменьшение диссонанса частным случаем компенсации жидкости? Доказательства того, что диссонанс когниций вызывает компенсаторное утверждение и абстрагирование. Дж. Персона. соц. Психол. 108, 697–710. 10.1037/a0038933 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Rosenthal R., Rosnow RL (1969). Артефакт в поведенческих исследованиях. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Academic Press. [Google Scholar]
  • Scheier MF, Carver CS (1988). Модель поведенческой саморегуляции: перевод намерения в действие. Доп. Эксп. соц. Психол. 21, 303–346. 10.1016/S0065-2601(08)60230-0 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Шварц Н., Клор Г. Л. (2016). Оценка психологических исследований требует большего, чем внимание к N: комментарий к малым телескопам Симонсона (2015). Психол. науч. 27, 1407–1409 гг.. 10.1177/0956797616653102 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Саймон Л., Гринберг Дж., Брем Дж. (1995). Тривиализация: забытый способ уменьшения диссонанса. Дж. Перс. соц. Психол. 68, 247–260. 10.1037/0022-3514.68.2.247 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Sleegers W. W., Proulx T., van Beest I. (2015). Экстремизм снижает возбуждение конфликта и усиливает утверждение ценностей в ответ на нарушения смысла. биол. Психол. 108, 126–131. 10.1016/j.biopsycho.2015.03.012 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Steele CM, Liu TJ (1983). Диссонансные процессы как самоутверждение. Дж. Перс. соц. Психол. 45:5 10.1037/0022-3514.45.1.5 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Stice E. (1992). Сходства между когнитивным диссонансом и виной: признание как облегчение диссонанса. Курс. Психол. 11, 69–77. 10.1007/BF02686829 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Stone J., Cooper J. (2001). Модель самостандартов когнитивного диссонанса. Дж. Эксп. соц. Психол. 37, 228–243. 10.1006/jesp.2000.1446 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Стоун Дж., Фернандес, Северная Каролина (2008). Чтобы практиковать то, что мы проповедуем: использование лицемерия и когнитивного диссонанса для мотивации изменения поведения. соц. Личный. Психол. Компас 2, 1024–1051. 10.1111/j.1751-9004.2008.00088.x [CrossRef] [Google Scholar]
  • Swann W. B. (1992). Танцевать с тем, кто тебя привел? Психол. Инк. 3, 346–347. 10. 1207/s15327965pli0304_15 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Вайдис Д. (2014). Теория когнитивного диссонанса. Оксфорд библиогр. Онлайн психолог. 10.1093/obo/9780199828340-0156 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Вайдис Д., Гослинг П. (2011). Нужна ли приверженность для возбуждения информационного диссонанса? Междунар. Преподобный Soc.Psychol. 24, 33–63. [Google Scholar]
  • Вайдис Д. К., Бран А. (2018). Некоторые предварительные соображения о диссонансе для понимания его редукции: комментарий к McGrath (2017). соц. Личный. Психол. Компас 92, 1–13. 10.1111/spc3.12411 [CrossRef] [Google Scholar]
  • ван Вин В., Круг М. К., Скулер Дж. В., Картер К. С. (2009 г.)). Нейронная активность предсказывает изменение отношения при когнитивном диссонансе. Нац. Неврологи. 12, 1469–1474. 10.1038/nn.2413 [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar]
  • Weick K.E. (1965). Когда меркнет пророчество: судьба теории диссонанса. Психол. Респ. 16, 1261–1275. 10.2466/pr0.1965.16.3c.1261 [CrossRef] [Google Scholar]
  • Занна М.

    No related posts.