«Сознание заставляет нас верить, что мы уникальны»
- Фото
- Getty Images
В ноябре 2015 года британский психолог Николас Хамфри (Nicholas Humphrey) выступил в Москве с лекцией «Изобретение сознания». Перед началом лекции, организованной Московским центром исследования сознания1, он поделился с Psychologies своими представлениями о том, каким образом у нас возникло сознание и в чем его появление кардинально изменило нашу жизнь.
1. Сознание – продукт человеческой эволюции
Самое простое определение сознания – это состояние ума, к которому мы имеем интроспективный доступ (то есть можем отследить его с помощью самонаблюдения). Я предполагаю, что эта способность развилась в определенный момент эволюции. Наш мозг обучился не реагировать на внешние стимулы непосредственно, а сохранять в виртуальном (воображаемом) режиме знания о том, как он реагировал бы в той или иной ситуации.
В результате в мозге сформировался внутренний наблюдатель, способный отслеживать не только то, что происходит с нами, но и наши собственные реакции и мысли по поводу происходящего. Чем больше реакций стало происходить в таком опосредованном, виртуальном режиме, тем сложнее становилась наша внутренняя жизнь, скрытая от постороннего наблюдателя. В этом смысле мы единственные существа, которые наделены сознанием.
«Главная задача наших лекций – развить у слушателей способность критически мыслить, – полагает содиректор Московского центра изучения сознания, кандидат философских наук Дмитрий Волков. – Это очень важно не только для ученых и философов, но и для любого человека. За последние несколько лет нам удалось организовать выступления в Москве известных ученых и философов, которые занимаются тайной сознания. Среди них Дэниел Дэннет, Джон Серль, а теперь и Николас Хамфри. Мы очень надеемся, что состоится приезд Дэвида Чалмерса, одного из самых высокооплачиваемых и востребованных философов в мире.
Именно он сформулировал так называемую «трудную проблему» сознания».
2. Благодаря сознанию мы можем понимать других
Наблюдение за работой собственного ума позволяет нам понять, как он работает. Мы можем предсказывать, как он поведет себя. И самое важное – если мы можем создать эту модель разума, мы можем применить ее и к другим людям. То есть если я знаю, как работает мой разум, я могу делать предположения о том, как работает разум другого человека. В психологии это называется «теория разума». Самая важная часть нашей жизни – это другие люди. Поэтому для нас особенно важно понимать их мотивации, чувства, отношение к нам и предвидеть, что они будут делать.
3. Главная загадка сознания – наши ощущения реальности
Наш мозг наполнен не просто мыслями, но и субъективными ощущениями. Философы называют эти ощущения латинским словом «квалиа» (qualia, мн. ч. от quale – «какого сорта/рода»). Квалиа – это качественные аспекты опыта: например, как мы ощущаем соленость или красноту.
Мы не можем получить точное представление о чужом субъективном опыте. Философ Томас Нагель (Thomas Nagel) описал это в виде вопроса «Каково это – быть летучей мышью?» Мы не получим ответа на этот вопрос, даже если узнаем все о работе ее мозга. Поэтому австралийский философ Дэвид Чалмерс (David Chalmers) назвал вопрос о природе квалиа «трудной проблемой» сознания.
4. Объяснить природу сознания сложнее, чем изучить работу мозга
Похоже, что квалиа не являются необходимыми для существования разума. Много лет назад я открыл такое явление, как слепое зрение. В лаборатории мы наблюдали обезьяну, у которой был поврежден участок задней коры головного мозга. Обезьяна была совершенно слепой. Но я заметил очень странную особенность ее поведения: она могла видеть, но не знала этого. Она могла ориентироваться в пространстве, и со временем это получалось у нее все лучше и лучше. Но у нее не было никакого ощущения зрения. Если перевести на язык философии: у нее не существовало никакого квалиа, но это не мешало ей получать информацию о мире.
5. Сознание дает нам чувство ценности нашей жизни
Прежде всего, сознание – это иллюзия. Это не значит, что его не существует. Я люблю проводить аналогию с невозможным треугольником Пенроуза. Его существование противоречит законам физики, но мы можем представить и даже нарисовать его. Сознание – это магическое представление, которое создается мозгом. Но для чего? Мой друг, философ Дэниел Дэннет (Daniel Dennett) утверждает, что квалиа никак не влияют на внешний мир. Я думаю, что квалиа являются скорее произведением искусства. Они зачаровывают мир, в котором мы живем. Благодаря квалиа мы ощущаем собственную важность и ценность. Мы придаем огромное значение своим переживаниям, ощущениям, своему уникальному опыту. Именно это позволяет нам «вкладывать душу» в то, что мы делаем. Идея, что у каждого из нас есть душа, преобразила все человеческое общество. Каждый из нас создает собственную Вселенную, «пространство души». Главный двигатель наших свершений – в сознании нашей собственной исключительности.
Николас Хамфри – британский психолог, философ, автор множества статей и книг, в том числе недавно переведенной на русский язык книги «Сознание – пыльца души» (Карьера Пресс, 2014).
1 Московский центр исследования сознания (МЦИС) при философском факультете МГУ основан в 2009 году Дмитрием Волковым, сооснователем международного инвестиционного холдинга SDVentures, и Вадимом Васильевым, доктором философских наук, заведующим кафедрой истории зарубежной философии МГУ им. М. В. Ломоносова.
Текст:Антон Солдатов
Новое на сайте
Ученые выяснили, каких партнеров выбирают мужчины и женщины в тяжелые времена
«Я вижу вещие сны»: как бессознательное дает подсказки — личный опыт
Мужик с ноготочками: что такое новая маскулинность
«Фандорин. Азазель»: каким получился новый сериал по мотивам романа Бориса Акунина
«Муж обвинил меня в том, что я родила ребенка для себя, психанул и ушел»
«Чикагская семерка»: как нервы влияют на давление
«Расскажешь — не сбудется»: почему эта примета действительно работает
«Вы совершенно правы, мамочка»: как отвечать свекрови — случай из практики психолога
Существует ли человеческое «я» на самом деле / Наука / Независимая газета
Люди тысячи лет живут с чувством собственной исключительности, потому что мы – единственные полностью разумные существа на Земле
С чем мы остаемся, когда мир лишает нас даже иллюзии собственного «я»? Художник Николай Эстис
Американский философ Томас Нагель как-то заметил: «Сознание делает проблему души и тела практически неразрешимой.
Без сознания проблема души и тела была бы гораздо менее интересной. С сознанием эта проблема кажется безнадежной». Что такое сознание? Как может грубая материя думать и чувствовать? В каких отношениях находятся мозг, сознание и конкретное человеческое «я»? Что делает нас самими собой и очерчивает границы личности? Часть ответа ясна: вы – это центр вашего «я». Но что же это такое – человеческое «я»?
Наш современник, британский аналитический философ и литературный критик Гален Стросон думает, что в потоке сознания каждого человека маленькие преходящие человечки постоянно возникают и исчезают, но ни один из них не существует больше часа. И попросту нет никакого «я», которое проживает целый день бодрствования, не говоря уже о более длительных промежутках времени, хотя в любой данный момент, несомненно, существует некоторое «я» или самость. Более того, возникшее в конце каждого дня «я», по мнению Стросона, вскоре уничтожается сном, и каждое утро просыпается новое «я».
Как представитель рода Homo sapiense, каждый человек обладает генетической идентичностью. В геноме человека около 26 тыс. активных генов. И каждый из них имеет по меньшей мере два варианта, или аллеля (на самом деле все немного сложнее, но мы упростим для чистоты подсчета). Таким образом, число генетически различных индивидов, которое может кодировать геном, составляет 2 в степени 26 000. Столько потенциальных индивидов позволяет создать структура человеческой ДНК. И это если не брать в расчет различные эпигенетические факторы и влияние среды и воспитания.
А сколько из этих потенциальных индивидов существовало в истории? Предполагают, от 70 до 100 млрд людей родились с тех пор, как возник наш вид. Давайте округлим до 100 млрд. Это означает, что доля генетически возможных индивидов, которые уже родились, составляет меньше, чем 0,00000…000001 (на месте многоточия вставьте еще примерно 9989 нулей). Подавляющее большинство этих генетически возможных индивидов остаются нерожденными.
В такой фантастической лотерее нам и повезло выиграть, чтобы появиться на свет!
Появление на свет моей генетической идентичности в самом деле было маловероятным совпадением, но достаточно ли этого для того, чтобы появился я? Могла ли эта генетическая идентичность с той же легкостью произвести не меня, а, так сказать, моего близнеца?
Представьте, что зигота, вскоре после оплодотворения разделившаяся пополам, чтобы получились вы и ваш близнец, вместо этого осталась целой. Уникальное создание, которое родилось бы у ваших родителей через девять месяцев, было бы вами или вашим близнецом? Или ни тем, ни другим? И неужели я представляю собой всего лишь частный случай генетически определенного вида Homo sapiense? Я ведь могу представить свое «я» переселяющимся в некую нечеловеческую кремниевую форму или даже в нематериальное существо, скажем в ангела.
Дух Картезия
Так может быть, в конце концов человеческое «я» – это не что-то биологическое наподобие мозга или целого организма? Может быть, моя сущность заключается в чем-то другом, нематериальном?
Хотя я не уверен, чем именно я на самом деле являюсь, одно мне известно наверняка: я существую.
Это утверждение может быть условной истиной, но оно заведомо истинно. Я смогу его отрицать, только самому себе противореча. Даже когда со всех сторон одолевают сомнения, факт моего существования остается «приютом» уверенности – по крайней мере, так утверждал Рене Декарт. Его знаменитая фраза cogito ergo sum означает «я мыслю, следовательно, я существую». И от утверждения, что его существование самоочевидно уже из того факта, что он мыслит, Декарт прямо переходит к еще более решительному утверждению, что является, по сути, мыслящим существом, то есть чистым субъектом сознания. В этом качестве «я» в «я существую» должно относиться к чему-то отличному от физического тела или мозга, следовательно, к чему-то нематериальному.
А что если реально существуют только мысли, а не мыслитель? Декарт нигде не доказал, что они обязательно требуют субъекта.
Представим искусственный интеллект, который может генерировать различные состояния сознания, но при этом не является отдельным субъектом.
Возможно, местоимение «я» в доказательстве Декарта является всего лишь грамматическим предположением, вводящим нас в заблуждение, а не названием реальной сущности.
Предположим, что вы обратили внимание внутрь себя в поисках этого «я». Вы можете обнаружить не более чем постоянно меняющийся поток сознания, «шелест» мыслей и чувств, в которых нельзя найти истинную самость, некий центр или ядро личности. По крайней мере, именно на такое открытие претендовал философ XVIII века Дэвид Юм.
Так кто же прав: Декарт или Юм? Есть «я» или же нет «я»? И если меня нет, то о чем же я думаю, когда думаю, почему я существую? О метафизической чепухе, языковой безделице?
Хотя я имею в виду нечто, когда говорю «я», это нечто не имеет никакого реального основания. Оно не входит в фундаментальную «обстановку» Вселенной, а существует лишь в форме постоянной смены состояний сознания, населяющих мозг, и постоянно меняющегося набора физических частиц, составляющих тело и тот же мозг.
Вопрос о том, остается ли «я» той же самой сущностью на протяжении длительных промежутков времени или после больших физических и психологических сломов, – без ответа.
По мысли, которую приписывают Будде, «личность» есть всего лишь общепринятое название множества разрозненных элементов, как «машина» – только название для несколько сотен деталей, хоть и едущих в одном направлении.
Юм, хотя и убежденный в истинности этого заключения, был им весьма огорчен. Оно привело его «в самое прискорбное состояние, какое только можно себе вообразить, погрузив в глубочайшую тьму».
Напротив, современный оксфордский философ Дерек Парфит находит этот вывод утешительным и освобождающим. Прежде, когда Парфит думал, что его «я» либо существует необходимо и целиком, либо не существует вообще, по его словам: «…жизнь казалась стеклянным туннелем, сквозь который я двигаюсь с каждым годом все быстрее и быстрее и в конце которого темнота».
Когда же он освободился от иллюзии «я», то «стеклянные стены туннеля исчезли». Он вырвался на волю.
Так что же, выходит, существование человеческого «я» не больше чем иллюзия?
Непрерывный сгусток… Чего?
Если «я» такое неуловимое, то, возможно, для этого есть причина. В конце концов, чем именно должно бы быть «я»? Есть одно важное концептуальное требование, которому должна отвечать самость. Оно состоит в том, что самость должна быть способна к самосознанию, то есть должна осознавать себя. Но как может одна и та же вещь одновременно быть субъектом и объектом сознания? Шопенгауэр назвал это «самым вопиющим противоречием, какое только можно придумать». Витгенштейн сравнил «я» со слепым пятном в глазу: точно так же, как «я» есть источник сознания, глаз есть источник поля зрения и не может сам себя видеть.
Одна точка зрения состоит в том, что содержание сознания и составляет личность – это психологический критерий самоидентичности.
А что произойдет, если я заболею амнезией и потеряю все воспоминания? Или нейрохирург сумеет стереть все мои воспоминания и заменить их вашими? А потом еще и произведет на вас обратную операцию? Обнаружит ли каждый из нас себя проснувшимся в чужом теле?
Если мою личную идентичность определяют не психологические факторы, то что же может ее определять? Очевидный ответ – это критерий физический. Моя идентичность определяется моим телом, а точнее, мозгом как физическим объектом, являющимся причиной существования и непрерывности моего сознания. С точки зрения этой гипотезы, «я есть мой мозг и ничего более», фактическое содержание вашего потока сознания не имеет значения для вашей идентичности. Имеет значение только определенный сгусток серого вещества в вашем черепе.
Вы не сможете пережить уничтожение этого сгустка.
Вашу личность нельзя ни загрузить на цифровой носитель, ни воскресить в некой духовной бесплотной форме. И даже если удастся воссоздать точную физическую копию вашего мозга, затем наполнить ее вашими воспоминаниями и вложить в клон вашего тела, то в результате «вас» все равно не получится (хотя «оно» может думать, что оно – это вы).
Поэтому, говоря «я существую», я, возможно, утверждаю лишь существование определенного мозга. Тогда вопрос «Почему я существую?» имеет чисто физический ответ – потому что в определенный момент в истории Вселенной определенная группа атомов случайно (или неслучайно) собралась вместе определенным образом.
Но, как указывает Дерек Парфит, проблема с этим простым определением состоит в том, что даже физическая идентичность моего мозга не так уж однозначна.
Допустим, говорит Парфит, что все клетки вашего мозга имеют некий дефект, который в итоге станет смертельным. Теперь предположим, что хирург может заменить эти клетки дубликатами без дефекта – например, с помощью серии из 100 операций по пересадке.
После первой операции останется 99% вашего мозга. В середине процесса половина вашего мозга будет состоять на 50% из родных клеток, а на 50 – из дубликатов. А перед последней операцией ваш мозг будет копией на 99%. В результате этой серии операций будет ли ваше «я» по-прежнему вашим, несмотря на полную замену мозга? А если «оно» – это уже не «вы», то в какой момент ваше «я» вдруг исчезло и заменилось новым?
Все это говорит о том, что ни психологический, ни физический критерии не могут четко определить, кто я есть. Отсюда возникает неприятное подозрение: а что, если на самом деле мою идентичность определить невозможно? Что, если нет настоящего ответа на вопрос о том, существую ли я или нет?
Основания для бытия
Сделаем реверанс Нильсу Бору и квантовой физике, согласно которой классическая логика оказывается недостаточной для описания мира. Может, то же самое происходит, когда мы задаемся вопросом о «я»? Квантовая механика утверждает – для того чтобы наиболее адекватно описать физический объект, относящийся к микромиру, его нужно описывать во взаимоисключающих, дополнительных системах описания, например одновременно и как волну, и как частицу.
Нильс Бор использует, казалось бы, очень простое средство: признается допустимым взаимоисключающее употребление двух языков, каждый из которых базируется на обычной логике. Они описывают исключающие друг друга физические явления, например непрерывность и дискретность (атомизм) световых явлений. Принцип дополнительности – это, собственно, признание того, что четко построенные логические системы действуют как метафоры, а свет является и потоком частиц, и волной одновременно.
Не наталкивает ли это нас на вывод, что человеческое «я» – тоже точно такая же метафора?
Допустим, что картезианское «я» (из утверждения «я мыслю, следовательно, я существую») на самом деле является речевой конструкцией. Но как она могла возникнуть? Если быть «я» означает обладать самосознанием, так, может быть, «я» и создается самим процессом размышления о себе? Другими словами, что, если «я» само себя создает?
Разумеется, мир мог бы быть только созданным мной миром (в противоположность вашему миру или ее миру), если бы я был в нем единственной истинной самостью – метафизическим «я».
Даже если я есть центр своего субъективного мира, то почему тогда есть объективный мир, существующий независимо от меня, – огромная область пространства и времени, из которой мне известна лишь крохотная часть? Неужели этот объективный мир существовал до моего рождения и будет существовать после моей смерти?
По мнению Томаса Нагеля, «объективное я» несколько отличается от «я» конкретного человека. Оно использует ощущения этого конкретного человека как некое окно в мир, создавая на их основе концепцию реальности без точки зрения. В результате «объективное» безликое «я» сталкивается с удивительной загадкой: «Как могу я, мыслящий обо всей Вселенной без центра, быть чем-то столь особенным – быть этим ничтожным, не имеющим оснований для бытия созданием, существующим в крохотном уголке пространства-времени, имеющим определенную, хотя и вовсе не универсальную, психическую и физическую структуру?»
Рассматривая мир объективно, Нагель удивляется тому, что его сознание локализовано в конкретном человеческом существе: «Как понять, что я – Томас Нагель?» «Ведь та же самая мысль доступна любому из вас.
Вы все есть субъекты Вселенной, не имеющей центра, и любой человек или марсианин должны казаться вам случайностью. Томас Нагель есть маленькая пылинка, которой могло бы и не быть».
Философы, желающие покритиковать «объективное я» Нагеля, заявляют, что утверждение «Я есть Томас Нагель» верно тогда и только тогда, когда высказано самим Томасом Нагелем. Однако Нагель возражает, что подобный безличный семантический анализ оставляет пробел в нашем понимании мира. Даже если вся общедоступная информация о человеке по имени Томас Нагель будет включена в объективную картину мира, говорит он, дополнительная мысль, что «Томас Нагель – это я», содержит дополнительные данные, которые в эту картину не входят. Это похоже на художника, который, нарисовав на полотне весь мир, понимает, что ему надо пририсовать еще и самого себя, рисующего это полотно, – и так до бесконечности.
Мог ли Томас Нагель (или я сам) быть кем-то другим, не Томасом, а какой-то другой «мыслящей тростинкой»? Допустим, мировая история не изменилась, только он стал бы Александром Македонским, а Александр Македонский стал бы им (или мной).
Что происходит, когда мы пытаемся вообразить такую возможность? Если я скажу себе: «Я мог бы быть Македонским», местоимение «я» не может относиться к реальной личности, потому что в этом случае данное утверждение будет прямым логическим противоречием. Таким образом, «я» должно относиться к вашей личности, какой она была бы без всего физического и психологического основания, – к чистому, вечному и лишенному характерных черт картезианскому cogito. А есть ли у нас такое «я»?
Возможные версии реальности
Если у вас есть такое «я», то открывающиеся в этом случае возможности более фантастические, чем шанс поменяться местами с Александром Македонским. Например, вы могли бы вдруг прекратить существовать в процессе чтения этой статьи и заменить свое «я» на новое, которое будет населять ваше тело и в точности примет ваши психологические черты. Подобное происшествие, как замечает кэрролловская Алиса, никак не будет заметно снаружи.
Другая возможная версия реальности состоит в том, что мир мог бы быть точно таким же, какой он есть, за исключением того, что ваше чистое картезианское cogito никогда не существовало.
Ваша эмпирическая личность с ее генетической идентичностью, воспоминаниями, социальными связями и прочей историей вашей жизни была бы здесь, но это были бы не вы, а ваш близнец.
Люди тысячи лет живут с чувством собственной исключительности, потому что мы – единственные полностью разумные существа на Земле. И это ощущение превосходства не привело ни к чему хорошему: мы разрушили природные богатства, истребили много видов животных и неоднократно массово уничтожали целые народы.
Однако совсем скоро появится общий искусственный интеллект, который превзойдет человеческий разум по всем параметрам. Мы подходим к точке исторического развития, в которой нам придется пересмотреть базовые понятия и заново возникнет кантовский вопрос, что такое человеческое «я».
Искусственный интеллект обладает даже теми качествами, которые мы привыкли считать сугубо человеческими. Например, интуиция на поверку оказывается чрезвычайно быстрой обработкой сигналов и сопоставлением их с накопленным опытом.
Искусственный интеллект уже вокруг нас, от беспилотных машин и дронов до виртуальных помощников и программ для перевода.
Человеку придется все время заново изобретать собственное «я»: технологии изменят само понятие «быть человеком», преобразятся фундаментальные структуры жизни, основным качеством человека станет изменчивость. Поиски идентичности сделаются намного более сложными и насущными, чем когда-либо в предшествующие эпохи.
Да это уже и происходит, чем вызван высокий уровень стресса в современной жизни. Мы наблюдаем повсеместные попытки сохранить «стабильность» и «старый мир»: в лучшем случае новейшие достижения проносятся мимо стран и людей, которые не желают меняться, в худшем – возникает цивилизационный конфликт. С чем мы остаемся, когда мир лишает нас даже иллюзии собственного «я»?
Реальным остается страдание другого человека и наше к нему сострадание. Даже если мы голограммы в матрице и нашего «я» не существует, страдание конкретного человека в этой матрице всегда безусловно реально.
Эмпатия, то есть сострадание ко всему живому, обладает поразительной способностью расширяться, охватывая все новые и новые существа. Ныне существуют общества, защищающие права животных и даже права растений. Крупнейший американский писатель XXI века Дэвид Фостер Уоллес пишет эссе в защиту омаров. Если появятся машины и алгоритмы, способные к страданию и человечности, сострадание распространится и на эти машины.
Так, совершив огромный круг – представив почти немыслимое и близкое будущее, где человек может утратить и биологический облик, и все привычные социальные статусы, и принять как единственную данность постоянство перемен (по футурологу Жаку Фреско), – мы подходим к точке, где некогда начинался первобытный человек. Эта точка – признание реальности Другого, реальности сострадания к Другому, может, даже полностью искусственному Другому. И это же точка, где зарождается понятие о свободе, достоинстве и правах человека.n
Ростов-на-Дону
Сколько мы знаем?
Ученые и философы долго пытались объяснить, как мозг генерирует сознательный опыт.
Некоторые сомневаются, что объективные инструменты науки когда-нибудь смогут справиться с таким субъективным явлением. Несмотря на это, исследователи начали выявлять изменения в активности мозга, которые сопровождают сознание, и у них также есть несколько интересных идей о том, почему сознание эволюционировало.
Каким образом мозг вызывает сознательное осознание посредством электрической активности миллиардов отдельных нервных клеток, остается одним из величайших вопросов жизни, оставшихся без ответа.
Каждый из нас знает, что мы сознательны с точки зрения наличия мыслей, восприятий и чувств, но мы не можем доказать это кому-либо еще. Только у нас есть доступ к таинственной сущности, которая позволяет нам испытывать эти мысли, восприятия и чувства.
В 1990-х годах философ Дэвид Чалмерс описал эту недоступность для внешнего объективного изучения как «сложную проблему» сознания.
Он предположил, что более простой задачей для ученых будет ее «нейронные корреляты» — где и как изменяется активность мозга, когда люди имеют сознательный опыт.
Помимо любопытства, ученые, скорее всего, заинтересованы в обнаружении нейронных коррелятов сознания, чтобы помочь диагностировать и лечить расстройства сознания, такие как стойкие вегетативные состояния и некоторые психические расстройства.
Сознание имеет несколько различных измерений, которые они могут измерить. Три самых важных из них:
- бодрствование или физиологическое возбуждение
- осознание или способность иметь сознательные ментальные переживания, включая мысли, чувства и восприятия
- сенсорная организация, или то, как различные восприятия и более абстрактные понятия переплетаются вместе, создавая цельный сознательный опыт.
Эти три измерения взаимодействуют, создавая наше общее состояние сознания от момента к моменту. Например, когда мы бодрствуем, мы находимся в состоянии высокой осознанности, но когда мы засыпаем ночью, и бодрствование, и осознанность исчезают.
Сознание и физиологическое возбуждение возвращаются во время быстрого сна (быстрое движение глаз), когда наиболее вероятны яркие сны. Но эти сенсорные переживания в основном не связаны с внешними раздражителями и понятиями, которые привязывают нас к реальности, пока мы бодрствуем.
Аналогичным образом, измененные состояния сознания, например, вызванные психоделическими препаратами или низким уровнем кислорода, включают нормальные уровни возбуждения, но дезорганизованные сенсорные переживания.
Они могут включать галлюцинации звуков, запахов или образов, а также синестезию, когда между обычно дискретными чувствами возникают перекрестные помехи, например, звуки, вызывающие визуальные переживания.
У людей в коме или под анестезией уровни бодрствования и сознания могут быть даже ниже, чем во время медленного сна.
Между тем, в странном гибридном состоянии сознания, известном как синдром неотзывчивого бодрствования или вегетативное состояние, пациенты проходят ежедневные циклы сна и бодрствования, но не проявляют никаких признаков сознания.
Несмотря на то, что они долгое время проводят с открытыми глазами, они не проявляют поведенческих реакций на внешние раздражители.
У некоторых из этих пациентов восстановятся ограниченные признаки сознания, известные как «состояние минимального сознания», такие как способность реагировать на инструкции или следить глазами за движущимся объектом.
Пациенты в различных состояниях сознания предоставили важные сведения о нейронных коррелятах сознания.
Такие методы, как функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) и электроэнцефалография (ЭЭГ), выявили нервную активность, сопровождающую эти состояния.
Ученые обнаруживают закономерности активности посредством измерения функциональной связи, используя статистические методы для выявления корреляций между синхронизацией нейронных событий в различных частях мозга.
Это показывает сети областей мозга, которые, например, участвуют в рабочей памяти, внимании и блуждании ума.
Когда они объединяют данные фМРТ и ЭЭГ, исследователи обнаруживают, что активность глубоко внутри мозга, в таламусе, изменяется во время бодрствования в соответствии с активностью в сети режима по умолчанию.
Таламус работает как сенсорная ретрансляционная станция, в то время как сеть режима по умолчанию представляет собой набор областей в коре — самом внешнем слое мозга, — которые тесно связаны с блужданием ума и самосознанием.
Напротив, во время медленного сна и под анестезией функциональная связь между таламусом и сетью режима по умолчанию и корковыми сетями, которые участвуют во внимании, нарушается.
При расстройствах сознания исследователи могут наблюдать снижение функциональной связи и физические повреждения, влияющие на связи между корой и глубокими структурами мозга.
Это показывает, насколько важны эти связи для поддержания бодрствования и обмена информацией между мозгом.
Несмотря на успехи в нашем понимании нейронных коррелятов сознания, врачи по-прежнему испытывают трудности с диагностикой пациентов, которые не могут отвечать на вопросы или команды.
Они не могут сказать, находится ли такой пациент полностью без сознания, в сознании, но отключен от внешних раздражителей, или в сознании и осознает свое окружение, но не может реагировать.
Совершенно новый подход, о котором недавно сообщалось в Nature Communications , может обеспечить способ оценки бодрствования, осознания и сенсорной организации такого пациента.
Вместо того, чтобы регистрировать активность в определенных областях мозга или сетях областей, новая методика измеряет градиенты активности по всему мозгу.
Это похоже на запись крутизны местности на карте и того, как эта крутизна может меняться со временем, а не просто расположение дорог, городов и деревень.
Этот инновационный способ исследования мозговой активности, который рассматривает, как функциональная геометрия формирует временную динамику, принимает во внимание тот факт, что каждая область и сеть имеют множество функций и соединений.
«Сознание сложное, и его изучение похоже на сборку кубика Рубика», — говорит первый автор доктор Зируи Хуанг, доцент кафедры анестезиологии Медицинской школы Мичиганского университета.
«Если вы посмотрите только на одну поверхность, вас может смутить то, как она организована.
Вам нужно работать над головоломкой, рассматривая все измерения», — добавляет он.
Доктор Хуанг и его коллеги изучили, как градиенты нейронной активности, измеренные с помощью фМРТ, изменялись в зависимости от трех основных параметров сознания:
- возбуждение или бодрствование
- осознание
- сенсорная интеграция.
Исследователи опирались на существующие данные фМРТ, записанные в мозге людей, которые бодрствовали под наркозом в так называемом вегетативном состоянии — известном как «синдром невосприимчивого бодрствования» — или у которых был психиатрический диагноз, такой как шизофрения.
Они обнаружили градиент активности, который соответствовал изменениям уровней возбуждения, которые простирались от зрительных областей и областей режима по умолчанию до сетей, задействованных во внимании.
Другой градиент изменился вместе с осознанием и протянулся от областей, участвующих в восприятии и действии, к областям, отвечающим за интеграцию информации и формирование абстрактных понятий.
Третий градиент, связанный с сенсорной организацией, охватывал зрительную систему и соматомоторную кору, которая помогает контролировать движения.
«Мы продемонстрировали, что нарушения человеческого сознания — по фармакологическим, невропатологическим или психиатрическим причинам — связаны с деградацией одного или нескольких основных корковых градиентов в зависимости от состояния», — отмечает доктор Хуанг.
Он сказал Medical News Today , что некоторые пациенты, которые не в состоянии реагировать каким-либо образом, могут все еще быть в сознании. «Поэтому важно разработать независимые от поведения и задачи подходы к оценке», — сказал он.
«Согласно нашей работе, измерения коркового градиента могут уменьшить неопределенность клинической оценки сознания у этих пациентов», — добавил он.
Такие ученые, как доктор Хуанг, многое узнали о его нейронных коррелятах, но их открытия не проливают много света на то, как мозг генерирует сознание — «сложную проблему».
Другие ученые утверждали, что для того, чтобы узнать больше о причинах сознания, нужно манипулировать активностью мозга и посмотреть, что произойдет.
Транскраниальная магнитная стимуляция, или ТМС, представляет собой неинвазивный метод, который строго контролирует активность мозга.
Этот метод включает пропускание сильного электрического импульса через проводящую катушку, расположенную близко к голове участника, создавая короткий магнитный импульс, который вызывает электрическую активность в той части мозга, которая находится ближе всего к катушке.
Это повышает электрическую активность миллионов нейронов в области диаметром всего несколько сантиметров.
У бодрствующего участника импульс ТМС запускает сложную цепочку активности в нескольких областях коры, тогда как в медленном сне тот же импульс имеет гораздо более короткий и локализованный эффект.
Однако во время быстрого сна пульс вызывает паттерн активности, подобный тому, который наблюдается в мозгу человека, который бодрствует.
Интересно, что у пациентов, которые бодрствуют, но находятся в вегетативном состоянии, ТМС вызывает кратковременные локальные эффекты, подобные тем, которые наблюдаются во время медленного сна здорового человека.
Но в мозгу бодрствующих пациентов с минимальным сознанием ТМС вызывает такую же реакцию, как и у здоровых бодрствующих людей.
Таким образом, исследователи пришли к выводу, что сложность и пространственная протяженность связи между областями мозга уменьшаются по мере снижения уровней бодрствования и осознания.
Несмотря на успехи в нашем понимании нейронных коррелятов сознания, остается вопрос: как сознание возникает из активности мозга?
Ученые предложили несколько теорий. Двумя известными идеями являются теория глобального нейронного рабочего пространства (GNWT) и теория интегрированной информации (IIT).
Глобальная нейронная рабочая область
Вкратце, GNWT предполагает, что существует сеть связей дальнего действия, охватывающая мозг, называемая глобальной рабочей областью.
Нейронная информация становится осознанной, когда она получает доступ к этому рабочему пространству, что позволяет ей транслироваться по всему мозгу, включая специализированные центры памяти, восприятия, двигательной активности и внимания.
Важно отметить, что это случай, когда «победитель получает все» для конкретной интерпретации сенсорных данных, когда он получает доступ к глобальному рабочему пространству.
По словам профессора Майкла Грациано, профессора психологии и неврологии Принстонского института неврологии, штат Нью-Джерси, и доктора Аарона Шургера, доцента Креанского колледжа здоровья и поведенческих наук в Университете Чепмена в Ирвине, Калифорния, это объясняет , например, «бистабильные» оптические иллюзии.
Двумя примерами этого являются куб Неккера и иллюзия вазы с лицом, в которых сознание переключается между двумя альтернативными интерпретациями одних и тех же сенсорных данных.
Интегрированная информация
Коммуникация и интеграция информации между областями мозга лежит в основе многих теорий сознания.
Один из них, IIT, использует сложное уравнение для расчета степени сознания объекта на основе того, насколько хорошо он интегрирует информацию.
Согласно уравнению, даже неодушевленные предметы, такие как камни и чайники, имеют проблески сознания.
Это соответствует философской теории панпсихизма, которая предполагает, что сознание является фундаментальным свойством всех физических систем.
Каково это контролировать внимание
У профессора Грациано проблемы со всеми этими теориями сознания. Он утверждает, что их даже нельзя назвать теориями, потому что они на самом деле не объясняют сознание, а только описывают его.
Он сравнивает это с разницей между законом всемирного тяготения Ньютона, который представляет собой уравнение, которое вычисляет гравитационную силу, и общей теорией относительности Эйнштейна, которая объясняет, что такое гравитация на самом деле.
Собственная теория сознания профессора Грациано, теория схемы внимания, или AST, не претендует на решение трудной проблемы сознания, а вместо этого пытается объяснить, почему мы верим, что обладаем сознанием.
Согласно AST, в мозгу животных развилась модель — или схема — их текущего состояния внимания, которую они могли использовать для прогнозирования и контроля постоянного фокуса внимания.
Чтобы управлять нашим телом, мозг использует внутреннюю модель наших конечностей, их расположение в пространстве и то, как они работают. Профессор Грациано считает, что контроль внимания ничем не отличается.
Более того, он утверждает, что схема внимания заставляет людей верить, что у них есть внутренняя сущность — сознание, — которое позволяет им сосредоточить свое внимание.
Удивительно, но опытные медитаторы могут достичь состояния чистого осознания, свободного от любых мыслей, восприятий, чувств или даже ощущения себя, времени или пространства.
Это особое состояние сознания дало дополнительные сведения о нейронных коррелятах сознания.
Исследователи из Университета Фрайбурга в Германии использовали ЭЭГ для изучения мозга бывшего буддийского монаха, который описал это как «ясную, осознанную открытость».
Они обнаружили, что осознанность без содержания связана с резким падением альфа-волн и увеличением тета-волн.
Также имело место разъединение активности сенсорной коры и дорсальной сети внимания, но сильная активность внутри самой сети внимания. Между тем, активность сети дефолтного режима снизилась.
Профессор Грациано сказал, что свободное от содержания осознавание в медитации может соответствовать предсказательной модели внимания, описанной в его теории.
Он сказал MNT :
«Я думаю, что модель внимания, представляющая свойство самого внимания, можно построить изолированно, без связи с вещью, на которую вы обращаете внимание. Это действительно может быть свободное от содержания осознавание, о котором говорят медитирующие. Я действительно думаю, что медитация — это, по сути, практика использования вашей схемы внимания».
Даже без мыслей, ощущений или чувств кажется, что таинственная сущность сознательного осознания остается.
Возникновение человеческого сознания: откуда оно?
Что такое человеческое сознание?
Человеческое сознание определяется как осознание, чувствительность, способность человека испытывать и чувствовать, но, несмотря на важную роль, которую оно играет в нашей жизни и делает нас такими, какие мы есть, на самом деле мы очень мало знаем о том, как работает сознание.
В настоящее время ученые считают, что сознание состоит из двух компонентов: возбуждения и осознания. Первый регулируется стволом мозга, но физическое происхождение второго всегда оставалось загадкой. Теперь группа исследователей из Гарварда считает, что они, возможно, обнаружили области мозга, которые работают со стволом мозга для поддержания сознания.
Сознание — это не процесс в мозгу, а тип поведения, который, конечно же, контролируется мозгом, как и любое другое поведение. Человеческое сознание возникает на стыке трех компонентов поведения животных: общения, игры и использования орудий.
Откуда Сознание?
Аннака Харрис применяет знаменитое эссе Томаса Нагеля «Каково быть летучей мышью?» в своей книге «Сознание: краткое руководство к фундаментальной тайне разума». «Организм имеет сознательные психические состояния тогда и только тогда, когда есть что-то похожее на то, чтобы быть этим организмом».
Спросите себя, каково быть камнем? У тебя не будет мыслей. Но если того же просят о рыбе, или о растении, или даже о маленьком, как пчела, у вас будут мысли и восприятие.
Это разумное и бесспорное место для начала. Есть качество быть собой, качество испытывать эмоции и чувства, присущие жизни. Если происходит внутреннее переживание, сознание почти наверняка присутствует. Однако, определяя сознание таким образом, мы немедленно сталкиваемся со значительно более сложной трудностью, чем просто определение идеи.
«Поскольку сознание — это само переживание, — продолжает Харрис, — легко упустить из виду огромные проблемы, с которыми мы сталкиваемся каждое мгновение: почему какое-либо собрание вещей в космосе должно быть сознательным? Есть ли что-нибудь сравнимое с песчинкой, бактерией, дубом, червем, муравьем, мышью или собакой?
Даже если мы примем осознанность как данность нашего собственного вида, происхождение сознания остается загадкой.
Философ Руперт Д.В. Глазго в своей книге «Минимальная самость и истоки сознания» утверждает, что сознание — это дарвиновская адаптация, дающая преимущества тем организмам, которые им наделены: в конкретных терминах, преимущество в способности двигаться в направлении, соответствующем своим интересам, а не в просто оставаться неподвижным.
По словам Майкла Грациано, профессора психологии и неврологии Принстонского университета, сознание возникло как решение проблемы, с которой большинство систем мозга сталкивалось на протяжении эволюции: необходимость обрабатывать почти постоянный поток информации. Чтобы решить эту проблему, в неврологических системах развились такие процессы, как избирательное усиление сигнала, при котором мозг направляет внимание на наиболее активные нейроны, чтобы отфильтровать конкретную информацию и расставить ее по приоритетам.
Этот механизм наблюдался у большого разнообразия видов на протяжении сотен миллионов лет. Согласно статье Грациано в The Atlantic, «избирательное усиление, скорее всего, возникло между гидрами и членистоногими — между 700 и 600 миллионами лет назад, на заре сложной многоклеточной жизни».