работа с гневом и интроектами, Гештальт Терапия – Гештальт Клуб
В моей работе с детьми снова и снова возникают две важные проблемы: отрицательные интроекты и выражение гнева. В жизни они безнадежно переплетены, но в обсуждении я буду подходить к ним, как будто они разделены.
В качестве моей терапевтической модели я рассматриваю развитие здорового ребенка. Я наблюдаю, насколько полно он использует все свои ощущения: сначала для выживания (сосание, прикосновение), затем, чтобы узнать больше о мире, который его окружает (зрение, слух, вкус, касание). Я смотрю, как он упражняется и пользуется своим телом, чтобы овладеть контролем и мастерством. Я замечаю, насколько адекватно ребенок выражает свои чувства. Его интеллект развивается быстро, он открывает для себя язык как важное средство для выражения чувств, нужд, желаний, мыслей, идей. Здоровое, ненарушенное развитие и проявления детского организма – чувства, тело, эмоции и интеллект — лежат в основе развития чувства Я (self), сильное чувство «Я» к хорошему контакту с физическим и социальным окружением.
Удовлетворение жизненных потребностей совсем маленького младенца чрезвычайно зависит от взрослых. В процессе роста он становится все более опытным во встрече со своими потребностями. Он уже может распознавать их и начинает осознавать, что кроме базовых потребностей у него есть еще много желаний или нежеланий. Осознавание того, кем он является в этом мире как личность, становится все более и более определенным. Его границы начинают приобретать форму. По мере развития ребенок приобретет систему убеждений о себе и своем присутствии в мире, и это будет оказывать на него влияние на протяжении всей последующей жизни. То, как родители встречают потребности и желания ребенка, как они реагируют на выражение чувств и желаний, как они реагируют на неуклонное развитие его чувств, его тела, его эмоциональности, интеллекта, – все это влияет на систему его представления о самом себе. В течение этого времени ребенку регулярно дается множество отрицательных интроектов, потому что он еще не научился искусству неприятия и отвержения тех, которые для него вредны. Также он еще не научился определять, где правда о нем, а где нет. Ребенок принимает для себя то, что исходит от людей, которым он доверяет или страстно хочет доверять или от которых зависит его жизнь.
Пиаже (1962) описывает эгоцентризм ребенка. В соответствии с его концепцией только после возраста 7-8 лет ребенок может принять точку зрения другого человека, не теряя своей собственной, и он приобретает эту способность постепенно. С точки зрения этого феномена развития можно понять уязвимость границ маленького ребенка и его восприимчивость к ложным убеждениям о нем. Другими словами, он верит всему, что он слышит о себе,– как скрытому, так и явному, — полагая, что эта правда, и личностно принимает это. Если родители ссорятся, то ребенок думает, что он в этом конфликте виноват. Если он болен, то он, должно быть, плохой. Как будто этого недостаточно, и дети гораздо чаще склонны усиливать негативную сторону, чем позитивную. Например, если двухлетний ребенок верит, что он – неуклюжий болван, потому что его отец грубо кричит на него за то, что он что-то разбил, он затем подкрепляет это убеждение, совершая другие неуклюжие, неловкие действия. Как будто нужна тысяча опытов «успеха», чтобы изменить одну суровую оценку родителей.
Так как у ребенка есть сильное стремление к жизни и росту он будет делать все, что может, чтобы вырасти. Эта жизненная сила позитивна в том смысле, что она часто противостоит его негативной системе убеждений о себе, хотя это может вызвать проблемы с родителями, учителями и обществом в целом. Кажется, что организм в своей тенденции к росту сам определяет, как ему действовать в мире.
Ребенок процветает в условиях принятия, одобрения и любви. В раннем возрасте, когда он еще достаточно гармоничен, он может выражать чувство гнева по отношению к матери, за что может столкнуться с неодобрением, отвержением, что будет переживаться им как потеря любви. Ребенок узнает, что выражение гнева чревато для него опасностью и что он должен делать все, что может, чтобы избежать дальнейшего вреда. Поскольку гнева не избежать, он должен как-то определить, что ему делать, когда он сердится. Обычно ребенок решает подавить это чувство, сдержать его. «Я сижу в своей комнате, пока оно не пройдет», – сказал мне один восьмилетний мальчик. Невыраженная эмоция камнем остается внутри ребенка, влияя на здоровый рост ребенка. Организм, тем не менее, упорно стремится достичь гомеостаза. Если эмоция лежит в глубине, она должна быть как-то выражена, чтобы почувствовать удовлетворение, чтобы организм смог заняться следующей потребностью и так далее в своем непрерывном цикле роста. Получается, что организм выбирает какой-то способ выражения эмоций, осознает ли ребенок это или нет.
Типична следующая последовательность событий: ребенок кричит, чтобы узнали о его потребностях. Родители думают, что он мокрый и проверяют пеленки. Малыш кричит громче, поскольку на самом деле он хочет, чтобы его взяли на руки. Наконец, один из родителей берет его, и он перестает плакать. Так родители угадывают или упускают значение плача – его единственного средства коммуникации. Через несколько месяцев плач ребенка имеет уже больше разных значений, давая родителям больше ключей к пониманию его нужд. Кроме того, выражения лица и позы тела показывают большее осознавание своих потребностей. Хотя маленький ребенок вскоре начинает учиться пользоваться языком как важным инструментом для внятного взаимодействия, у него нет еще достаточного набора слов, чтобы высказать то, что ему нужно. Если сказать «я хочу пить» ему уже легко, то выражение эмоций слишком абстрактно. Поэтому он может сказать своей матери: «Я тебя ненавижу!» там, где ребенок постарше скорее скажет: «Я злюсь, когда ты разговариваешь по телефону вместо того, чтобы меня слушать». Мать реагирует на это шоком, отвечает на это неодобрением или, может быть грустью из-за того, что ее собственный ребенок ее ненавидит. Она даже может закричать «Никогда мне так не говори!». Ребенка запутывают многие реакции других людей, которые он слышит, видит, чувствует. Даже самая просвещенная мать может вздрогнуть от его ненавистного замечания, хотя он сделал лучшее из того, что он мог, чтобы передать свое внутреннее состояние, он чувствует, что его не одобряют, отвергают, не ценят. В следующий раз он неполноценность может снова попытаться выразить свои эмоции. Старшему брату, который лишь ущипнул его, он говорит «Я сейчас тебя убью», – единственный известный ему способ сказать с некоторой силой «Не делай мне так!». Его отец обрушивается на него, воображая, что вырастил убийцу. «Больше никогда так не говори! – говорит он с гневом, гораздо более бурным, чем у ребенка. В какой-то момент ребенок решает, что для его выживания ему лучше найти какой-то другой способ обойтись со своими чувствами. С этого момента процесс становится более сложным. Сначала ребенок может чувствовать себя ужасно виноватым из-за самого незначительного чувства злости. С возрастом чувство вины может перерасти в сильную обиду, или он может начать чувствовать себя таким плохим, виноватым или неполноценным, что его переживание своей самости ссохнется как увядший цветок.
Но поскольку личная жизненная сила личности очень сильна, он ищет способы разрешить дилемму, способы, которые могут оказаться болезненными или даже саморазрушительными. Организм с усилием продвигается вперед в своих постоянных попытках достичь гомеостаза. Он высвободит энергию гнева или позаботится о ней каким-нибудь образом. Один ребенок может прибегнуть к ретрофлексии злости. Иногда он буквально делает с собой то, что хотел бы сделать с другими. Он может долбить себя, выдергивать клоки волос. Он может душить себя приступами астмы, сжигать слизистую желудка, пока не появится язва или напрягать свои мышцы до головной боли, боли в животе и т.д. Другой ребенок прибегает к дефлексии гнева. Ни при каких обстоятельствах он не выражает подлинного чувства. Фактически, спустя какое-то время он забывает, что это было за чувство. Тем не менее, энергия остается и должна быть выражена. Ребенок выбирает вытолкнуть ее и ударяет кулаком. Это улучшает его состояние, но ненадолго. Поскольку момент хорошего самочувствия быстро проходит, он снова и снова пытается вернуть его, постоянно повторяя дефлексивные действия. Ребенок может еще одним способом телесно выразить это чувство через ночное недержание мочи или через одно из своих немногих средств контроля: сдерживание движений кишечника. (Самая обычная форма энкопреза, которую я видела, была представлена у ребенка, который решительно отказывался от дефекации, пока тело в своей потребности освободиться от яда не выталкивало экскременты в неподходящее время). Некоторые дети проецируют свой гнев на других, представляя себе, что все остальные злятся на них, или что это другие, а не они сами, злые. Чтобы дефлексировать или рассеять энергию гнева, одни дети что-то поджигают, другие впадают в гиперактивность. Некоторые дети могут быть так напуганы силой своего внутреннего гнева, что привыкают сдерживаться – они становятся мрачными, замкнутыми, молчаливыми, холодными.
Из всех эмоций ребенку сложнее всего бывает выразить гнев. Ребенок может найти способ в какой-то степени выразить другие эмоции, такие как страх, грусть и радость, поскольку они, видимо, легче принимаются родителями и нашей культурой. Но даже их выражение могут пресекать, особенно если оно доходит до крайности. Ребенок, который боится чудовищ (иногда проекций собственного гнева), может каким-то образом обозначить этот страх. Однако родители ребенка обычно не признают его, а вместо этого энергично убеждают ребенка, что под кроватью нет чудовищ. Более сильные страхи, такие как страх одиночества, отвержения и потери любви остаются невыраженными, потому что они настолько глубоки, что ребенок не может найти слов, чтобы обозначить их. Иногда детские слезы принимаются в нашей культуре, даже слезы мальчиков. Но многие родители обычно не одобряют чего-то большего, чем символический плач. В результате этого большая часть горя остается обычно незавершенной. Горе, вызванное большинством потерь — родителей или бабушек и дедушек, дома или города, любимца, друзей, любимой игрушки – обычно заглушаются. В некоторых случаях родители считают детскую утрату (например, игрушки) тривиальной или незначительной; в других случаях они считают, что им нужно уберечь своих детей от жестокой реальности, отвлекая их от объекта горя. Все мы поощряем счастье. Мы считаем детство беспечным временем и покровительственно улыбаемся, видя шалости ребенка, шалости, которые, видимо, выражают счастье. Однако, стоит ребенку выражать радость слишком долго, или слишком громко, или чересчур эмоционально, он снова получит неодобрение.
Недавно в Швейцарии я наблюдала, как маленькая девочка, около 2,5 лет, отбросила свой стул в гостиничном ресторане, чтобы свободно побегать вокруг. Она счастливо смеялась, освободившись от стула, и бегала туда-сюда между столами, размахивая высоко поднятыми руками. Ее родители, думая об остальных обедающих, подняли ее, усадили на стул и сурово отчитали. Так как ребенок ее возраста возможно еще не умеет понимать потребности других (в
gestaltclub.com
Гештальт-терапия ребенка, переживающего утрату | Журнал Практической Психологии и Психоанализа
| Комментарий: Глава из книги В. Оклендер «Скрытые сокровища: Путеводитель по внутреннему миру ребенка» (2012), вышедшей в свет в издательстве Когито-Центр. |
Гештальт-терапия идеально подходит для работы с детьми, переживающими горе, поскольку она ставит во главу угла директивность и фокусировку. Если ребенок, который страдает от утраты, достаточно хорошо приспособлен к жизни, курс лечения может быть довольно коротким. При длительной терапии сессии становятся чем-то вроде танца: иногда ведет ребенок, а иногда – терапевт. При кратковременной работе в большинстве случаев ведущая роль принадлежит терапевту. Ему следует установить, какая терапевтическая помощь необходима ребенку для усвоения всего, что будет происходить на занятиях, принимая во внимание возраст, способности, чувствительность и степень сопротивления ребенка. Терапевт не должен навязываться или вторгаться на территорию ребенка – он должен действовать в игровой манере и без каких-либо ожиданий.
Прежде чем начать работу с детьми, переживающими потерю, терапевт должен понять, из чего складываются утрата и горе.
Стадии горя
Элизабет Кублер-Росс (Kubler-Ross, 1973) выделила пять стадий развития реакции на смерть любимого человека: отрицание и изоляция, гнев, попытки договориться, депрессия и, в конце концов, принятие. Большинство терапевтов согласилось с предложенными ею стадиями и применяет их для работы с различными ситуациями потери. В своей замечательной книге «Слишком боюсь, чтобы плакать» (Terr, 1990) Ленор Терр обсуждает процесс скорби, описанный в трехтомном труде Джона Боулби «Привязанность, сепарация и утрата» (Bowlby, 1973–1983), выделяя в нем четыре фазы, особенно отчетливо проявляющиеся у детей: отрицание, протест, отчаяние и разрешение проблемы. По ее мнению, дети способны застревать на одной из фаз в течение очень долгого времени. Терапевт не может подталкивать клиента, чтобы тот быстрее проходил эти фазы. Однако, если сделать акцент на определенных переживаниях, это может запустить процесс возвращения к полноценной жизни.
Переживания при утрате
Когда ребенок страдает от утраты, он испытывает разнообразные чувства и терапевт обязан знать, что с ним происходит. Вот некоторые из этих чувств: смятение, покинутость, отрешенность, укор, потеря собственного «Я», вина и страх, ощущение утраты контроля и предательства, желание позаботиться о родителях, скрытая печаль, гнев, стыд и непонимание. Терапевт должен понять, что мучает его клиента, чтобы направленно применять терапевтические техники. На разных уровнях развития преобладают те или иные переживания. Например, четырехлетний ребенок, потерявший родителя, чувствует свою ответственность за эту утрату, так как он еще эгоцентричен по природе. В целом можно предположить, что каждому ребенку придется пережить бόльшую часть перечисленных выше чувств.
Виды потерь
В процессе своего развития дети сталкиваются с разнообразными утратами, которые оставляют глубокий след в их душе. Потеря любимой игрушки, расставание с другом, с любимым
psyjournal.ru
Техники гештальт-терапии с детьми и подростками.
Основатель гештальт-терапии – Ф. Перзл (1893-1970), самая общая цель терапии – достижение человеком возможности быть самим собой, принципами гештальт-терапии: «здесь и теперь», «я и ты», «что и как». Это терапия, ориентированная на процесс и будущее, по Ф. Перлзу, проявляется в настоящем. Конкретной целью терапии является осознавание, как процесс (в отличие от психоаналитической концепции, ориентированной на результат).
Гештальт-терапия является интегративной терапией, вобравшей в себя идеи К. Левина, идеи психоанализа о бессознательном, а также многие элементы восточных практик. Взаимодействие человека с миром воспринимается, как взаимодействие организма и среды. Все основное происходит на границе контакта, когда в организме возникает некая потребность, которую организм пытается реализовать, обращаясь к среде (гештальт).
Стадии контакта: (найти)
ЦИКЛ КОНТАКТА — базовое понятие Гештальт-терапии; разработано Гудманом в его Теории self. Гудман выделяет в любом действии четыре основные фазы: фор-контакт, контактирование (contacting), полный контакт (final contact) и постконтакт (или отступление). Этой моделью цикла контакта воспользовались, внеся в нее изменения, различные авторы, в частности: Зинкер, Польстеры, Катцев, Смит, Салате, Гингер и др. Например, Катцев выделяет семь фаз: ощущение, осознание (awareness), энергетизация, действие, контакт, реализация, отступление. Гингер — пять фаз: фор-контакт, вступление в контакт (завязка), контакт, выход из контакта (развязка), ассимиляция опыта.
Невротические проявления возникают в случае нарушения полноценного взаимодействия в той или иной стадии контакта. Одним из видов нарушения контакта выступает интроекция, когда организм не ассимилируя, заглатывает элементы окружающей среды (например, правила, запреты и т.п.). При этом фактически эти элементы не усваиваются, так как не отвечают подлинной потребности человека. Другим нарушением является проекция, под которой понимается отвержение тех или иных элементов себя, когда они не признаются человеком, а выносятся во вне и передаются другому. Ретрофлексия – человек, чувства, направленные во вне, на кого-то или что-то, человек обращает на себя, что может приводить к психосоматическим нарушениям. Дифлексия, когда какое-либо чувство не выражается прямо, а отклоняется от своего истинного направления и выражается в отношении другого объекта. Конфлюэнция – слияние, отсутствие четко выраженной границы между человеком и другими. Эготизм – непроницаемые границы между человеком и другими.
В норме граница между человеком и другими должна быть гибкой и проницаемой с обеих сторон, но выполняющей свою защитную функцию.
Девять заповедей
1. Живи теперь, будь в настоящем, а не в прошлом и не в будущем
2. Живи здесь, имей дело с тем, что есть, а не с тем, чего нет
3. Не фантазируй, опыт реален
4. Прекрати ненужные размышления, лучше пробуй и смотри
5. Выражай чувства, вместо того, чтобы рассуждать, манипулировать
6. Принимай неприятности и боль так же, как удовольствия
7. Ориентируйся не на «должен» других, а на себя (не сотвори себе кумира)
8. Принимай полную ответственность за свои поступки, мысли и чувства (и только за свои)
9. Будь самим собой
Принципы работы в высказываний в гештальт-терапии:
1. Говори: «я», вместо «мы», «он», «они»
2. Говори: «не хочу», вместо «не могу»
3. Говори: «предпочитаю» вместо «должен»
4. Обращайся к человеку напрямую
5. Говори «как» вместо «почему»
6. Заменяй вопрос на утверждение
7. Снятие минимизации, избегай уменьшительных слов
8. Использование настоящего времени
Сновидения рассматриваются в гештальт-терапии, как некоторое экзистенциальное послание человека самому себе, которое необходимо понять и расшифровать. Сновидение важно сразу записать, чтобы не ускользнуло содержание и прочитать его в настоящем времени, обращая внимание на окончание сна, его завершение или незавершение, обрывы, преграды, полярности сна, пытаясь принять их. В дальнейшем можно придумать окончание сна (если он не закончен) или придумать другое окончание сна, если его завершение не удовлетворяет. Гештальт-терапия не интерпретирует сон и вообще не занимается интерпретацией, так как любая интерпретация рассматривается, как обращение к прошлому.
Все эти принципы применяются и в детской психотерапии гештальт-подхода. К основным методам детской гештальт-терапии относятся:
1. Работа со сновидениями
2. Работа с рисунками и другими материалами самовыражения, в том числе с песком
3. Работа с визуализациями
Гештальт-терапия эффективна при работе со страхами, с коммуникативными проблемами, с осознаниями потребностей, с чувством вины и т.п. Методы гештальт-терапии часто направлены на осознавание частей и их интеграцию в структуру личности. Позиция гештальт-терапевта в работе с детьми с одной стороны фасилитаторская, так как он руководит процессом и дает упражнения, но с другой стороны он поддерживающая фигура, которая обладает эмпатией и ориентируется на ребенка.
Окленд «Игровая терапия»;
В гештальт-терапии существуют следующие слои терапевтической работы:
¾ реальные отношения, слой клише
¾ слой ролей
¾ слой фобий и страхов, уровень тупика; человек не хочет осознавать свои чувства
¾ слой внутреннего взрыва
¾ слой внешнего взрыва, когда человек существует полностью.
Селф в гештальт-терапии – это интеграция функций, которая обеспечивает взаимодействие внутреннего, внешнего и личности
students-library.com
Специфика работы с детьми в гештальт-терапии
Автор: Ольга Ткачук
Резюме
Работа с детьми отличается от работы со взрослыми в любом направлении психотерапии. Гештальт-терапия не является исключением. Беря свои истоки в работе со взрослыми, детская гештальт-терапия обрела свою специфику и выделилась в самостоятельное направление благодаря исследованиям В.Оклендер, П.Ван Дамма, Н.Кедровой и др., однако до сих пор ощущается нехватка единой концепции детской гештальт-терапии в научных исследованиях.
В работе гештальт-терапевта с детьми, как и со всеми другими категориями клиентов, основной задачей является осознание и свободное проявление своих желаний и потребностей. С детьми это происходит в процессе совместной творческой деятельности ребенка и психотерапевта, которая способствует выражению себя, своих истинных чувств, а это часто является одной из самых больших нехваток в жизни не только детей, но и взрослых. Через экспериментальное взаимодействие ребенка и взрослого, где много экспрессии, творчества, создается особое пространство, благодаря которому ребенок может раскрыть свой внутренний мир, стать более гибким в поведении, свободно осуществлять выбор, принимать решения. Он приобретает новый эмоциональный опыт при выражении своих чувств без оценки и наказаний, а также ресурсы для того, чтобы научиться реагировать по-новому. Таким образом, гешталь-терапия с детьми включает и обучающий компонент – некоторые дети не знают названия чувств, и терапевт объясняет, какие бывают эмоции, зачем они нужны, чем отличаются друг от друга, как они связаны с телом и выражаются с помощью мимики и мышц.
Метода, используемые в работе детского гештальт-терапевта, очень разнообразны как по форме работы (групповые и индивидуальные), так и по используемым ресурсам (рисуночные, скульптурные, игровые, методы по развитию сенсорного опыта и т.п.). Однако большинство методик, используемых в работе с детьми, основаны на использовании проекции (рисование, лепка, рассказывание историй, разыгрывание сцен, работа с метафорами и т.п.), которые в символической форме позволяют ребенку выразить свои чувства и завершить незавершенные ситуации.
При выборе психотерапевтических методов в работе терапевта следует учитывать также этап психического развития ребенка и его возрастные особенности. И, конечно же, огромную роль в работе с детьми играет личность самого терапевта. «Вернись к своим истокам и вновь ребенком стань» – вот основной лозунг детского гештальт-терапевта.
Ребенок нуждается в вашей любви
больше всего именно тогда, когда он
меньше всего ее заслуживает.
Э. Бомбек
Введение
Психологическая помощь детям и подросткам имеет свою качественную специфику. Далеко не все существующие методы работы психотерапевта можно применять при работе с детьми, а некоторые методы используются лишь в своей модификации, адаптированной к психологическим особенностям детской психологии.
Психотерапия с детьми отличается от психотерапии взрослых прежде всего потому, что разговаривать с детьми об их проблемах довольно сложно, не всякий ребенок пойдет на словесный контакт. Поэтому работа с детьми часто похожа на обычную игру, и занятия творчеством.
Часто родители приводят детей на консультацию с желанием, чтобы психолог или психотерапевт сделал с ними что-то, чтобы ребенок изменил свое поведение. Как правило, родители представляют, что специалист «внушит» ребенку, что можно делать, чего нельзя или обяжет его делать то, что хотят от него взрослые или, на худой конец, даст ребенку «волшебную пилюлю». Надо сказать, что так родители проявляют свою родительскую любовь и заботу, потому что действительно видят и понимает, как страдает их ребенок.
У ребенка часто при этом не бывает никакого запроса, и он считает, что с ним все в порядке.
Обычно каждый случай такого вынужденного для ребенка контакта с психотерапевтом – это определенный призыв ребенка обратить пристальное внимание на его «симптом». Симптом – это собственно то, на что жалуются родители и педагоги, сверстники и взрослые. И он может соответствовать или не соответствовать клиническим классификациям. Симптом ребенка – это его творческий способ, уникальный, привычный и единственно возможный для него, приспособиться к его жизненной ситуации [6].
Проблематика работы с детьми в гештальт-терапии недостаточно раскрыта в психологической литературе. Сведения, имеющиеся в работах некоторых авторов, представляют собой лишь некоторые аспекты работы с детьми в русле гештальт-терапии – работа со сновидениями, гневом, агрессией и т.п. (Е.Петрова, Н.Кедрова, В.Оклендер, П.Ван Дамм и др.) либо в контексте детско-родительских отношений (И.С.Захарян) [4, 5, 8, 9, 11, 14]. Ощущается нехватка единой концепции детской гештальт-терапии в научных исследованиях. Наиболее полно и обоснованно эта тема раскрыта в работе В. Оклендер «Окна в мир ребенка: Руководство по детской психотерапии», которая по праву считается «родоначальником» детской гештальт-терапии.
В статье я сделала попытку выяснить истоки происхождения такого нового направления психотерапии как детская гештальт-терапия, рассмотреть ее особенности и специфику, а также провести сравнительный анализ методов, используемых различными специалистами в данной области.
1. История становления детской психотерапииВклад гештальт-терапии
По мнению ряда авторов, детская психотерапия берет свое начало с 1909 г., когда З. Фрейд опубликовал свою работу «Анализ фобии у пятилетнего мальчика». Это первая работа, в которой описанные психологические трудности ребенка и его заболевание объясняются эмоциональными причинами. Однако попытка непосредственного перенесения психоанализа взрослых в детскую психотерапию была подвергнута критике, в частности в связи с тем, что ребенок, в отличие от взрослых, не может полноценно описывать словами свое состояние и не способен понять связь своего настоящего состояния с биографическим опытом. Методы и подходы детской психотерапии совершенствовались параллельно аналогичным разработкам для взрослых, однако практически с самого начала зарождения эта отрасль психотерапии имела свою специфику. Уже с 1919 г. М. Кляйн стала использовать игровые приемы как средство анализа при работе с детьми. Она считала, что детская игра так же обусловлена скрытыми и бессознательными мотивациями, как и поведение взрослых.
В 1930-е гг. Д. Леви были предложены методы, направленные на отреагирование, – структурированная игровая психотерапия для детей, переживающих какое-либо психотравмирующее событие. Он полагал, что в игровой ситуации возможно отреагирование агрессивных тенденций в поведении.
Одновременно развивалось еще одно направление игровой детской психотерапии – терапия построения отношений (Taft D., 1933; Allen F., 1934). Философской и методологической основой этого направления стали работы О. Ранка (Rank О., 1936), который перенес акцент с исследования жизни ребенка и его бессознательного на развитие, поставив в центр внимания то, что происходит «здесь и теперь» в эмоциональных отношениях между ребенком и психотерапевтом. На принципах клиент-центрированной психотерапии была разработана недирективная игровая психотерапия (AxlineW., 1947). Цель этой психотерапии состоит в самопознании и развитии самоуправления ребенка. В общении с психотерапевтом ребенок получает возможность играть так, как ему хочется, или вообще ничего не делать. Психотерапевт при этом не управляет и не направляет ребенка, а лишь способствует более полному раскрытию его в различных проявлениях на момент встречи.
С середины 1950-х гг. начал функционировать Институт детского психоанализа А.Фрейд. Ее подход к психоанализу детей еще в большей мере, чем у М.Кляйн, и теоретически и методологически отличался от психоанализа взрослых, поскольку наряду с игровыми методами предполагалась и воспитательная работа – активное вмешательство психотерапевта во взаимоотношения ребенка с окружающей средой. Такое совмещение двух зачастую противоречивых ролей возможно лишь при высоком авторитете психоаналитика у ребенка [7].
П. Ван Дамм в своих исследованиях выделяет 3 основных подхода, которые применяются к ребёнку и его психопатологии:
1) Психоаналитический. В работе с детьми психоаналитики перестроили аналитическое пространство, исключая основу и свободные ассоциации, чтобы их заменить игрой, такой, как экспрессивная поддержка, которая эквивалентна мечте, как вхождение в воображение, как основа для интерпретации. Однако главные требования психоанализа – это нейтралитет аналитика, представляющий отображение поверхности в ребёнке, интерпретация феноменов сопротивления и переноса, расширяя зону отображения, в которой может осуществляться контроль моего Я.
2) Поведенческий подход. Он стремиться удалить симптомы, при этом скрывая всё то, что происходит в «в тёмном ящике». Повернувшись лицом к напряжённым и тревожным детям, применяя перевоспитательные, релаксирующие и ортопедические техники, он стремиться приспособить ребёнка к ожиданиям общества, укрепить появившиеся надежды в его взаимодействии со средой.
3) Системный подход. Данный подход обращён полностью к семье: ребёнок становиться симптомным ребёнком семьи, которую он соглашается понять и развернуть в ней свои действия. Ребёнок всего лишь центр интереса, но использованный как сигнал, посредством которого изменяется патология общения.
Таким образом каждый подход имеет свою логику. Гештальт-терапия несёт в себе зёрна дополнительного подхода к различным логикам, примеряясь к структурной логике внутреннего мира ребёнка, как психоанализу и к логике общения и приспособления к внешнему миру, рассматриваемым поведенческим и систематическим подходами. Терапевтическая работа в гештальте открывает путь к изменению границ Я. Вот что об этом говорит Ф.Перлз (1951): «Гештальт-терапия стремиться разграничить и точно описать чувственное торможение, пустоту, стремиться представить опыты, чтобы мобилизовать намеченные границы» [3].
Как и психоанализ, гештальт-терапия была сначала терапией для взрослых. Вайолет Оклендер, американский терапевт, была родоначальником детской гештальт-терапии (1978 г.). Через экспериментальное и взаимодействующее сближение с ребёнком с помощью окольного пути – графического выражения – ей удалось создать динамическое пространство трансформации, работая и создавая смысл Я у ребёнка, чтобы укрепить функции контакта и чтобы он мог снова слушать своё тело, свои эмоции и широту своего интеллекта. По ее словам, «…моя задача в работе с детьми, чтобы для них стало возможным вспомнить, заново узнать, достичь и усилить то, что они имели, когда были младенцами. Мне нужно помочь им использовать их ум в соединении с языком, чтобы заявить о том, кто они есть (и кем не являются), что им нужно и что они хотят, что они любят, и что не любят, о чем они думают, каковы их идеи.» [11, стр.211]
Поведение, которое приводит детей к терапии, позволяет им в некоторой мере приобрести чувство «Я», почувствовать свою силу в мире, где они так бессильны, выразить, кто они и что они чувствуют. Не будучи такими, они ведут себя так, чтобы вырасти, чтобы выжить, заполнить пустоты, вступить в контакт со средой, узнать о своих потребностях. Такое поведение – это на самом деле кампания в защиту равновесия организма. Оно часто становится для ребенка способом бытия в этом мире – образом жизни, путем развития. Дети не просто составляют мнение о том, кто они, опираясь на то, как реагируют на их индивидуальность родители и общество, но и определяют, как они должны жить в этом мире, чтобы выжить и вырасти. Если не прибегать к терапевтическому вмешательству, то сложившийся способ бытия может преследовать их в течение всей взрослой жизни [11]. Эта специфика и обуславливает то особое отношение, в котором нуждаются дети в процессе психотерапии.
download pdfwww.gestalt.lv
Педагогика от гештальт-терапии — Психологос
Гештальт-терапевты вслед за Ф.Перлзом занимаются не только терапией, а активно траслируют свои взгляды и идеологию в том числе педагогических статьях. Редакции Психологоса эта идеология совсем не близка, но если читатели хотят узнавать гештальт-подход издалека, то их типичные тезисы следующие.
- Детям — безусловную любовь!
- Послушность детей — опасный сигнал.
- Прислушиваться к своим чувствам важнее, чем слушать свою голову!
- Подавлять эмоции — вредно, поэтому разрешайте детям любые негативные эмоции.
- Социум и родители подавляют личность ребенка, навязывают ему чужие ценности.
- «Хорошие дети» — проблемные дети! Дети должны быть естественными, а не такими, какими их хотели бы видеть взрослые!
Если соотносить это с моделями воспитания, то ближе всего это к идеологии «Чисто поле, лес густой: естественное воспитание», но без подкрепления желательного поведения и с провокациями на вседозволенность.
Вот одна из совершенно стандартных статей, каких в интернете сотни. К основным тезисам такой гештальт-педагогики мы позволили себе дать ссылки на статьи Психологоса, где мы даем свое видение этих вопросов.
Послушный ребенок — повод для тревоги, утверждает гештальт-терапия
Далее прямая цитата:
Очень часто можно услышать от мам или пап: «Наш ребенок такой непослушный!» Почему-то все беспокоятся о том, что ребенок «непослушный», когда действительно беспокоится стоит в том случае, когда чадо уж слишком беспроблемное и покладистое. Ребенок почти идеален: вежливый, услужливый, почти никогда не нарушает запреты… Ну очень удобный малыш! Вот только вырастет ли из такого послушного ребенка счастливый, успешный и здоровый человек? Чтобы ответить на этот вопрос, сначала надо понять, почему ребенок чрезмерно послушен. Если дело в особенностях его темперамента, тогда это хорошо. А ведь может такое послушание носит вынужденный характер, когда это является следствием определенного стиля воспитания родителей (слишком жесткого или, наоборот, гиперопекающего). В этом случае следует что-то менять… Пока не поздно.
Позиция синтон-подхода другая: первая и абсолютно естественная задача разумных родителей — позаботиться о том, чтобы ребенок их слушался. Так он и жизнь себе сохранит, и быстрее освоится с жизненными задачами. Если ребенок не слушается родителей, он все равно слушается кого-то и с кого-то берет пример, но если для него авторитет не родители, а друзья в детсаду или случайные интернет-сайты — уважаемые родители, считаете ли вы нормальным, что по факту вашего ребенка воспитывают чужие и не самые умные люди? У вас был именно такой замысел о своем ребенка? Итого, приучайте ребенка вас слушать и слушаться.
Любым эмоциям — зеленый свет!
Далее прямая цитата из статьи приверженца гештальт-терапии:
Послушный ребенок думает: «Если я злюсь, то папа и мама огорчаются.» И запрещает себе вообще проявлять негативные эмоции (а ведь их переживают все!) Да, малыш соответствует ожиданиям окружающих, но ведь негатив никуда не девается, он просто загоняется внутрь. А потом накапливается, превращаясь во внутреннюю агрессию, которая ослабляет иммунитет ребенка и он просто «уходит в болезнь». Более того, в добавок и самооценка падает. Итак, что же делать? Позвольте ребенку испытывать отрицательные эмоции и обязательно научите чадо правильно их выражать (можно побить подушку, порвать газету или в безлюдном месте громко покричать). Да и родители не должны быть только «парадно-выходными», надо быть разными, «живыми».
Да, если человек не умеет управлять своими эмоциями, если эмоции иногда его переполняют, то лучше их выплескивать безопасными образом, по крайней мере не на людей и не превращая это в традицию, поскольку привычка чуть-то выплескивать отрицательные эмоции приводит уже не к освобождению от таких эмоций, а к психопатическому поведению. Однако, с точки зрения синтон-подхода, есть и более интересные перспективы, а именно — научиться вначале контролировать свои эмоции, а после — управлять ими. Руками вы своими вполне управляете? Точно так же можно научиться управлять и своими эмоциями, и в этом случае уже не надо ничего выплескивать. Выплескивают — плохие эмоции. А у вас, как у эмоционального развитого человека, будут эмоции только те, которые нужны вам и окружающим, которые радуют вас и поддерживают окружающих.
Любовь к ребенку должна быть безусловной, убеждены гештальт-терапевты
Типовая цитата:
Очень часто ребенок боится оказаться «плохим», потому что родители его могут разлюбить. Это происходит тогда, когда любовь папы или мамы напрямую зависит от исполнительности дома и успешности в школе. Стоит ему чуть оступится — его ругают (причем именно его, а не проступок: «Опять двойка! Вот бестолочь! И в кого только такой?»), и ребенку надо очень постараться опять «заслужить» благосклонность взрослых. В конечном счете, ребенок предпочитает не рисковать, не высовываться и все делать средненько… Вот только сможет ли он в будущем достичь успеха? Что же делать? Даже в самой сложной ситуации давайте понять ребенку, что вы на его стороне и принимаете его таким, какой он есть.
В этом есть своя правда: ругаться на детей не здорово. Но это вовсе не значит, что безусловное принятие является панацеей. Задумайтесь над разными моделями воспитания, и, возможно, модель «Просторный дом с линией развития» привлечет вас больше, чем модель «Чисто поле, лес густой: естественное воспитание».
Дети должны самостоятельно принимать решения по поводу своей жизни
Эта позиция излагается следующим образом:
Есть еще одна разновидность «чрезмерно послушных» — дети, которые привыкли, что за них все делает и решает кто-то другой. Да, так безопаснее — родители всегда знают, как лучше.. Но привычка следовать чужим подсказкам в будущем может привести к зависимости ребенка от других людей, а то и к другим зависимостям, например игровой или алкогольной. Опять вопрос: что делать? В первую очередь взрослые должны осознать, что желания и потребности ребенка могут отличаться от наших, взрослых — и это нормально! Давайте малышу личное пространство, право на ошибку. Абсолютно во всех ситуациях все равно не получится быть «подушкой безопасности». Так что лучше делать все «вместе», а не «вместо».
На наш взгляд, это отличная позиция, но с одной оговоркой: самостоятельное принятие решений по поводу своей жизни — не начало воспитания, а то, к чему ребенка нужно привести. Если вы начнете воспитание ребенка с того, что дадите ему полную самостоятельность в принятии решений, ребенок от этого не выиграет, а пострадает. Если ребенок пошел в школу, первый год нужно сидеть за уроками рядом с ним, чтобы научить его делать уроки. Если научите, то оставшие десять лет ребенок будет делать все уроки самостоятельно и вас только радовать. Если же вы решили в первом классе дать ребенку самостоятельность и не контролировали, получается ли у него делать уроки так как следует, скорее всего все следующие годы вам придется конфликтовать с ребенком по поводу того, что он уроки не делает и делать их не хочет… Умная самостоятельность детей – это продолжение послушания, привитого мудрыми родителями. И послушание, и самостоятельность имеют общий базис — умение выполнять то, что сказано: сказано себе самим собою или сказано родителям.
Предупрежден — значит, вооружен. А выбор — за вами.
«Человек-фантом»
Если вас эта тема заинтересовала, посмотрите разбор статьи «Человек-фантом». Данная статья представляет интерес в первую очередь как документ, ярко отражающий идеологию гештальт-терапии. Опубликованная на сайте b17, статья была отмечена как набравшая наибольшее количество одобрительных комментариев, что говорит о том, что автор, Геннадий Малейчук, удачно и точно отразил настроение своих единомышленников. Если посмотреть еще внимательнее, то большинство одобрительных комментариев звучат от психологов, обозначивших себя как «гештальт-терапевт», так же как и автор статьи. Это позволяет нам уверенно предположить, что идеи этой статьи отражают не просто индивидуальные авторские настроения, а идеологию гештальт-терапии, по крайней мере в ее популярном варианте, как она звучит среди тех, кто обучался гештальт-терапии и кто ее транслирует клиентам. Основные тезисы статьи (прямые цитаты) мы выделили красным шрифтом. Итак,
Гештальт-терапевт сетует: «Ребенок отказывается от себя реального и выстраивает ложный проект своего Я». Но, может быть, этого ребенка стоит все-таки умыть?
Будем ли мы огорчены, если вместо установки «Ты такой, какой есть и это хорошо» родители активно транслируют установку: «Ты должен быть помощником родителей»?
Для такого ребенка очень важно соответствовать родительскому образу… — да, и этим можно гордиться!
«Социальная идентичность и возможность быть социально успешным приобретается ценой отказа от своего Я» На наш взгляд, это тезис спорный и скорее вредный. Если «Я» — это ребенок до приобретения им культуры, то есть маленький Маугли с суммой инстинктов, батареев рефлексов и набором гормонов, то обретение им культуры, обретение им социальной идентичности есть процесс вочеловечивания, становления его как личности. Да, обретение чистоты идет через умывание, то есть в некотором смысле через отказ от грязи. И каков ваш выбор?
«Ребенок отказывается от себя реального и выстраивает ложный проект своего Я». Снова: реальный ребенок — это невоспитанный ребенок? А ложный проект своего Я — это ребенок, который планирует повзрослеть? Стать в будущем человеком с нормальной профессией, стать мужчиной, стать мужем и отцом, стать тем, кем будут гордиться его дети?
«Вместо установки «Ты такой, какой есть и это хорошо» родители активно транслируют установку: «Ты должен быть таким-то…»» Несморя на явную осуждающую интонацию от автора статьи, будем надеяться, что родители делают с детьми именно это. Воспитание детей родителями является их обязанностью согласно Конституции РФ, и кажется, что психологи должны поддерживать родителей в этой их важнейшей работе. Если дети не знают своих обязанностей, вначале от этого страдают родители и другие близкие, а через какое-то время это оказывается проблемой уже для того повзрослевшего ребенка, который, кажется, так и не сумел повзрослеть. Вы хотели бы, чтобы ваша дочь вышла замуж за молодого человека, который не знает, что такое «должен», который на планирует брать на себя никаких обязанностей?
Мы видим, что гештальт-терапия активно не одобряет установку на «быть хорошим мальчиком / хорошей девочкой». Возможно, рядом с какими-то сильно проблемными родителями такую установку можно понять, но если у ребенка разумные родители, что установка «быть социальным существом, слушаться родителей, вести себя все-таки прилично и хорошо учиться» является нормой, а не проблемой. Да?
Гештальт-терапевт с печалью констатирует: «Для такого ребенка очень важно соответствовать родительскому образу». Разрешите уверенно сформулировать обратное: уважаемые родители, вы можете гордиться, если ваш ребенок хочет быть на вас похожим!
Автор статьи укоряет родителей: «Посредством ребенка родители пытаются доказать миру свою собственную значимость и самоутвердиться. И тогда этот ребенок должен быть обязательно необыкновенным, чтобы предъявлять всем его достижения – смотрите, это наш ребенок!». Печально, что автору встречаются только такие кривые родители. Нас окружают другие, более достойные люди, и воспитывая своих детей, они заботятся не о собственном самоутверждении, а о будущем своих детей. Они любят своих детей. Им важно, кем и какими станут их дети, насколько они будут готовы к жизненным трудностям, умеют ли они быть ответственными, научились ли они быть счастливыми, есть ли у них понимание, что можно жить не только для себя, но и думая о других людях…
Мы верим, что читатели этой статьи являются именно такими родителями.
И мы будем счастливы, если наши дети будут не просто «не хуже других», а, поставив перед собой большие цели, смогут сделать свою жизнь большой, великой. Наши дети должны опередить нас, и пусть они воспитают детей, которые опередят их! Пусть наша фамилия, наша семейная династия будет гордостью для нас и ориентиром для тех, кто оказался с нами рядом. Не бойтесь ставить большие цели, бойтесь прожить маленькую жизнь!
www.psychologos.ru
Детский психолог (гештальт-терапия в работе с детьми)
Воспитание ребенка не обходится без проблем и волнений. Дети капризничают, не слушаются и ставят в тупик родителей своим поведением. Детский психолог? Поможет ли он справиться с вашими трудностями?Или обращение к психологу это уже крайняя мера?
Детский психолог (гештальт-терапия в работе с детьми)
Идея обращения к специалисту часто возникает в период возрастных кризисов (год-полтора, три-четыре, шесть-семь и подростковый период). В это время в развитии ребенка происходит резкий скачок, серьезные перемены. И… родители не успевают привыкнуть к этим изменениям, не учитывают изменения в общении, используют старые воспитательные приемы, которые уже не работают в новых условиях. Все это накладывается на повышенную эмоциональность ребенка, характерную для переходных периодов.
Капризы, агрессия, упрямство ребенка и… чувство беспомощности у родителей.
В каких случаях стоит обратиться к психологу?
• Период адаптации к детскому саду и к школе— это время повышенной нагрузки на психику ребенка и последствия этой нагрузки не всегда сразу видны
• Семейные проблемы (развод родителей, затяжные семейные конфликты и т.д.). Иногда кажется, что ребенок не реагирует на эти проблемы и все же профессиональный взгляд здесь будет уместным.
• Оценка готовности к школьному обучению (6-7 лет). От подготовки ребенка зависит дальнейшее обучение. Когда уровень подготовки оценен, можно получить индивидуальные рекомендации по оптимальной учебной программе.
• Резкие перемены в поведении ребенка (это появление ярких признаков агрессивности, депрессии, страхов и тревоги), которые вроде не имеют под собой очевидных причин. В основе может лежать психологическая травма, о которой ребенок не умеет высказаться. Работа психолога поможет ребенку найти решение.
А психолог, применяющий гештальт-терапию поможет ребенку реагировать по-новому, используя присущую детям динамику и гибкость.
Гештальт-терапия с детьми имеет непродолжительный характер и включает в себя обязательные совместные сессии с родителями. Это важно, потому что всякое изменение ребёнка отражается и на семейной жизни тоже. Осведомленность и присутствие родителей нужно чтобы помочь ребенку в изменениях.
За консультацией вы можете обратиться к наим специалистам
Если вам понравилась наша работа, вы можете оставить свои комментарии-отзывы о наших консультациях ниже.
gechtalttver.ru
Вклад гештальта в детскую психотерапию
Я намерен, под видом введения в эту мастерскую, мобилизовать вашу рациональную сторону, представляя теоретический аспект Гештальт-терапии,применяемой к детям.Эта теория будет воплощена в моём восприятии вещей, в моей субъективности.
Эта теория частичная и пристрастная, она заинтересована в создании общего тела с очень богатым и обширным полем уникальных опытов, кроме этого, она заинтересована в открытии дверей университета или новых видов терапий.
Говорить о вкладе Гештальта в детскую психотерапию необходимо в 4-х аспектах
1. Обозначить, что такое Гештальт.
2. Остановиться на детской психотерапии, а в частности, на сближении психоаналитическом, поведенческом, системном.
3. Увидеть, в чём Гештальт может быть новатором по отношению к различным приёмам в понимании ребёнка, в его стратегии вмешательства, в его личных указаниях.
4. Рассмотреть обратную связь, как теория Гештальта может обогатиться в различных своих аспектах.
I. Гештальт:
Что это такое? Отнесённый к новым терапиям, Гештальт имеет с ними общее название: восстановить в терапевтическом виде реальное тело и общественное (Scyutzenberger, 1977)
-Восстановить реальное тело — это значит опираться на ощущение человека, на его чувства, эмоции, чтобы понять его внутренний мир.
-Восстановить общественное тело — это значит опираться на непосредственное окружение; это должна быть группа людей для того чтобы создать экспериментальное поле, где индивид уравнивал бы себя, видел себя похожим на другого, открывал бы для себя идентичность в своём различии.
Этот выбор телесного стержня, внутреннего и внешнего, поддерживаемый психическим и терапевтическим пространством, будет преобразовываться в Гештальте в оригинальную концепцию гуманного человека, в теорию личности, в специальный терапевтический проэкт.
1а) Глобальная концепция человека
-черпающая начало из источников Гештальта — психологии, согласно которой наше поле восприятий и эмоций формируется спонтанно, под влиянием структурных, обозначающих групп, начиная с изолированных элементов.
-вдохновлённая феноменом, ищущая что-то большее, чтобы узнать как и почему происходят те или иные явления, возвращаясь к конкретной жизни, такой какой она воспринимается и чувствуется.
-связанная с существованием, основанным на единственности каждого человеческого существования и на ответственности каждого человека, сравниваемая с существующими принуждениями, такими как: одиночество, абсурдность жизни.
2а) Эта концепция человека рассматривает теорию личности вокруг определения границы контакта, промежуточной структуры между организмом и окружающей средой, где разворачивается поле деятельности. На уровне сознания один за одним следуют потребности, резервуар импульсов, прошедшие опыты.
(Self) — это ответная система организма, объединенная с окружающей средой творческим путём на уровне границы-контакта. Слово «граница» обозначает промежуток, который отделяет внутренний мир от внешнего. Слово «контакт» структурирует опыт, обмен между двумя этими мирами.
На этом уровне будут проявляться потрясения, патологии, начиная с которых каждый будет осознавать, что для него было препятствием в его развитии.
Эти потрясения проявляються под формами сопротивления, такими как интроекция, проекция, рефлексия. Эти сопротивления изменяются, исчезают — закрывается граница контакта. Гештальт — терапия исходит из того, что происходит на поверхности человека, то есть в его физическом теле и в его обмене с общественным телом как пути понимания и восхождения на уровне психических представлений.
3а) Удваиваются стратегии вмешательства терапевта.
-опираясь на физическое тело, благоприятствуя появлению эмоций, чувств, потребностей.
-опираясь на общественное тело, создавая пространство взаимодействия Я-Ты, основанные на вмешательстве терапевта и благоприятствует созданию внутренних конфликтов и удовлетворению потребностей.
Терапия позволяет свободное развитие Self, используя ещё не завершившиеся опыты. Пациент отказывается от повторения, что позволяет ему стать создателем своего существования.
II. Детские психотерапии.
Что нового внесла Гештальт-терапия в детские терапии? Рассмотрим основные три подхода, которые применяются к ребёнку и его психопатологии.
1. Психоанализ интересуется детьми, начиная с A.Freud и M.Klein. Они перестроили аналитическое пространство, исключая основу и свободные ассоциации, чтобы их заменить игрой, такой, как экспрессивная поддержка, которая эквивалентна мечте, как вхождение в воображение, как основа для интерпритации.
Однако главные требования психоанализа — это нейтралитет аналитика, представляющий отображение поверхности в ребёнке, интерпретация феноменов сопротивления и переноса, расширяя зону отображения, в которой может осуществляться контроль моего Я.
2. Поведенческий подход стремиться удалить симптомы, при этом скрывая, всё то что происходит в «в тёмном ящике». Повернувшись лицом к напряжённым и тревожным детям, применяя перевоспитательные, релаксирующие и ортопедические техники он стремиться приспособить ребёнка к ожиданиям общества. Укрепить появившиеся надежды в его взаимодействии со средой.
3. Системный подход обращён полностью к семье: ребёнок становиться симптомным ребёнком семьи, которую он соглашается понять и развернуть в ней свои действия.
Ребёнок всего лишь центр интереса, но использованный как сигнал посредством которого изменяется патология общения.
Таким образом мы видим, что каждый подход имеет свою логику, свои указания. я не буду говорить о развитии и о совпадении различных теорий, чтобы применить их к различным клиническим заболеваниям, таким как: психозы, патологии, кризисное состояние, психопатические заболевания, для которых все эти подходы оказались не полными и неэффективными.
III. Вклад гештальт-терапии в детскую психотерапию.
Гештальт-терапия несёт в себе зёрна дополнительного подхода к различным логикам, примеряясь к структурной логике внутреннего мира ребёнка, как психоанализу и к логике общения и приспособления к внешнему миру, рассматриваемым поведенческим и систематическим подходами.
Терапевтическая работа в Гештальте открывает путь к изменениюграниц моего Я.
Всё, что об этом говорит Perls (1951) «Гештальт- терапия стремиться разграничить и точно описать чувственное торможение, пустоту, стремиться представить опыты, чтобы мобилизовать намеченные границы».
Работа на уровне границы-контакта происходит в два этапа:
-Работы на внутреннем уровне через внутреннюю сенсорность организма, чтобы осветить то, что спрятано человеком в его внутреннем мире и воссоздать единство.
-Работа на внешнем уровне, чтобы благоприятствовать творческой подгонке организма к окружающему миру на уровне обмена с окружающим миром.
Вот важнейший принцип. Посмотрим теперь как терапия становиться на место Гештальта во время встречи с детьми, как этот интервал, эта поверхность (Fedida,1977), становиться соответственна психическому пространству ребенка. Как и психоанализ, Гештальт был сначала терапией для взрослых. Мы же за парную или групповую терапию детей.
Violet Oaklander, американский терапевт, был предшественником этого направления (1978). Через экспериментальное и взаимодействующее сближение с ребёнком с помощью окольного пути — графического выражения — Violet удалось создать динамическое пространство трансформации, работая и создавая смысл Я у ребёнка, чтобы укрепить функции контакта и чтобы он мог снова слушать своё тело, свои эмоции и широту своего интеллекта.
Терапевт становиться со-строителем внутреннего мира ребенка, через их уникальные встречи и накопленный опыт сеансов.
1. — Первая специфика ребёнка — то, что он подлежит созданию, развитию, прогрессивно утверждаясь как личность, как место интеграции и ассимляции, через употребление механизма интроекции. Это вынужденный механизм (по Perls, 1942) — фаза устной агрессивности, без которой дети патологически подвержены окружению с нарушенной функцией Я и рассеянной границей контакта.
Гештальт помогает:
— создать гармонию между психическим и физическим развитием.
— работать над прогрессирующей конституцией индивидуальности и обеспечить переход от состояния неотделённости к разделению Я и не-Я.
— позволить ребёнку, через чередование циклов контакт-отступление, через игру вознаграждени и фрустрации, отделить себя от других.
2. — Гибкость патологической системы. Ребенок в развитии имеет большое преимущество перед взрослым: он носит в себе динамику и гибкость своей патологической системы, что позволяет ему быстрее снять симптомы, передать новую форму через двойное движение: регрессии — взросления.
Дети, страдающие психосоматическими расстройствами или невротическим воспрещением, мобилизуют большую часть времени на сопротивление, которое называют ретрофлексия (удовольствие или агрессивность не могут выйти наружу) Oaklender 1986.
Гештальт научил нас работать без отдыха. Ребенок в своей глобальности, в своём тотальном существе — главный сюжет нашей работы. В гештальте персонализация между терапевтом и одним или двумя детьми привилeгеровано искусстному вырезанию того, что есть в его рациональности, аффективности, его речи. Мы пришли к опережению наших функций психолога, перевоспитателя, ортофениста, чтобы найти образ аутентичной встречи с ребёнком.
Основа этого — конвенция, которой обладает ребенок, ответ на его собственные трудности, который он может распутать с помощью поддержки терапевта, который сопровождает его, натянутость и конфликты, которые влияют на него могут быть преодолены с помощью терапии.
3. — Ребёнок — существо, зависящее от семейного и социального окружения.
Он не просился на приём к врачу, это всегда третий, кто сопровождает его. Он не примыкает к терапевтическому проекту сразу и вся работа доверия и около — контакта необходима для того, чтобы организовать терапевтический альянс и пространство, где ребёнок находит удовольствие в регулярной встрече со взрослым.
Эта зависимость переместится, перейдёт во взаимоотношения терапевт — ребёнок. Можно говорить о диссимитричном взаимоотношении или скорее всего о дополнительном взаимоотношении, где каждый имеет свою отличную позицию, высокую или низкую (Waslawick,1972) Но кто может измениться, видя себя опрокинутым в течении сеанса: взрослый может предоставить себя в распоряжение ребёнка, стать на время руководите-лем игры. Он создаёт себя в мире иллюзий, (Winnicott 1975), новое взаимоотношение. Перемещённые картинки между ребёнком и терапевтом позволяют работать над переходом между воображаемым и реальным, игрой и реальностью.
Изучая теорию поля организм — окружение, Гештальт-терапия представляет ребёнка в его семье как целое: всякое изменение ребенка отражается на семейной жизни. Вмешательство родителей необходимо, чтобы обеспечить изменения, позволить им противопоставить себя воображаемым измененным картинам, которые могут влиять на реального ребенка и изменять его.
Школьная среда должна быть подготовлена к приему ребенка и сопровождать его. Вот почему Гештальт-терапия, более, чем психоанализ, где правило секрета запрещает нам зачастую выити из-за бюро, имеет функцию посредника между ребенком и окружением, чтобы обеспечить циркуляцию изменений и поднять сопротивление среды в улавливании и понимании ребенка.
4. — У ребенка экспрессия более действенная, чем выражена в действии.
Взаимодействие между терапевтом и ребенком проходит через творческую подгонку двух языков: ребенка и взрослого. Каждый пытается общаться с другим через привелегированные средства: игра, артистическое и графическое творчество, крики, музыка, танец в зависимости от возраста и патологии ребенка, проходя через общение согласительное, словесное, примитивное, посредничество их символично.
Я взял картину шлюза, чтобы охарактеризовать психическое состояние ребенка, где он найдет в себе регуляцию, чтобы восстановить единство в своей истории и чувство своего существования.
Шлюз — это также картина терапевтического пространства: смешанные воды, затем разделенные терапевтом и ребенком, промежуточный переход, где каждый находит уровень общения. это пространство, с помощью игры расстояний и чередований цикла контакт-отступление, становиться составной частью строительства Я ребенка, границы которого стали хрупкими, порванными или закрытыми.
IV. Обогатить теорию гештальта
Гештальт-терапия дала объяснение нарушениям и сделала возможной работу с психосоматическими патологиями, детьми с психическими нарушениями, с психопатами или с детьми страдающими невротическими запретами, или трудностями в индивидуализации. Наша терапия имеет более широкое объяснение, чем классическая аналитическая терапия.
Остаётся однако дать более осязаемое доказательство, оценить в продолжительности психотерапии через клинические примеры, монографию детей, выявить теоретические этапы терапевтической стратегии. Гештальт-терапия не выработала теорию психогенезиса ребека и вопрос в том, чтобы понять, зависит ли это от его компетенции.
Что касается меня, я попробовал, в одной из моих работ, сопоставить понятие «двойной оболочки» предложенной Brazelton (1983) и понятие «моя кожа» Anzieu (1985). В тексте «двойная оболочка» описывает взаимную систему обратной связи между матерью и младенцем, где каждый реагирует на другого с помощью взаимодействия. Рукопись «моя кожа» это наглядное изображение, где я ребенком употреблялся в течении ранних стадий развития ребёнка, чтобы представить самого себя, как Я, содержащее психические черты, через его опыт поверхности тела».
Рукопись «граница-контакт». Психосоматическая кожа обладает дополнением этих двух рукописей: функцией вместимости и разграничения вечного пространства, как «моя кожа» и функция общения, обмена, как понятие двойного развития.
«Общая кожа», сотканная из вкладов, так же противопоставлена, как переходная школа с Winnicott, Kaes, Anzieu и системная школа с Watzlawick, Brazelton позволяет создать мосты между теориями, рассмотреть теорию Гештальта, обогатить её и возможно предложить модель развития ребенка — новатора, через эволюцию функции контакта у ребенка.
Гештальт представился как перекресток и гармоничный синтез разнообразных вкладов, чтобы найти в себе прочную связь. Почему нельзя последовать этой интеграции и не извлечь выгоду из недавних открытий психоанализа, например рассмотреть через клиническое приближение некоторых патологов, где возвращение сенсорное и физмческое в терапевтическом пространстве становиться необходимым? (Harrus Revidi, 1987).
Заключение: дети наши учителя?
Бьюсь об заклад, что клиническое и терапевтическое исследование детей позволяет рассмотреть теорию Гештальта, обогатить ее своим пониманием развития человека, своей теорией здоровья и своими терапевтическими орудиями.
Достаточно уменьшить значительный вклад M.Klein, A.Freud, P.Dolto, Winnicоt. как хорошо сказал S.Freud: «ребенок — это отец человека», так научимся наблюдать его, открывать, знать его или ещё лучше встречать его, чтобы поместить его в школу, где он откроет спрятанные в себе сокровища.
Как выразил это J. McDоugall (1978) «если ребёнок спрятан в глубине человека, то это причина его психического страдания, он источник исскуства, поэзии и существования».
Библиография
Anzieu D. Le moi peau — Dunod — Paris — 1985
Brazelton T. La dynamique du nourrisson on quoi de neuf bebe? — E.S.F. — Paris — 1983
Fedida P. Corps du vide et espace de seance — Corps et culture — J.M.Delarge — 1977
Ginder S. La gestalt therapie du contact — Hommes et groupes — Paris — 1987
Harrus Revidi G. La vague et la digue — Du sensoriel au sensuel en psychanalise. — Payot — Paris — 1987.
Mc Dougall J. Plaidoyer pour une certaine anormalite — Gallimard — Paris — 1978.
Oaklander Violet. «Windows on our children» — USA — 1978 (traduit en partie par Morieux Catherine, Paris — EPG — 1987)
Oaklender Violet. Gestalt therapie d’enfants — Article-Gestalt-Journal-Automue 1986 (traduit par F.Rossignol — 1987)
Perls F. Le moi, la faim et l`agressivite (1942) Tchou — le corps a vivre — Paris — 1978
Perls — Hefferline — Goodman (1951). Gestalt terapie tome 2 — Stanke — Montreal 1989
Salathe N. Precis de le gestalt therahie. Paris — Amers — 1987
Schutzenberger Anne. Le corps et le groupe — Privat — Toulouse — 1977
Van Damme P. Frontiere du Moi et Espace Therapeutique — These D.E.A. — Sept. 1986 — Paris VII
Watslawick D et Coll. Une logique de la communication Le Seuil — Paris — 1972
Winnicott D.W. Jeu et Realite. Connaissance de l`inconscient — Gallimard — Paris — 1975
Статья Ван Дамма «Гештальт. Вклад в мир детства»
с разбором некоторых приктических случаев детской терапии
— в журнале Гештальт-94
gestalt.ru