Читать Девочка и мальчик — Герлих Гюнтер — Страница 1
Гюнтер Гёрлих
Девочка и мальчик
1
Девочку спрашивают, как ее зовут и где она живет.
— Катрин Шуман, — говорит девочка, — Шуман с одним «н», Симон-Дахштрассе, пятый этаж. Знаете, у Варшауэр Брюкке.
— Знаю, — записывая, резко бросает регистраторша. Она, видимо, торопится, хочет идти обедать: время близится к двенадцати.
— Сколько лет? — спрашивает она.
— Четырнадцать, — отвечает Катрин Шуман, — скоро пятнадцать.
Регистраторша недоверчиво взглядывает на нее:
— Четырнадцать? Я бы дала на два больше. Уж так ты выглядишь.
«Что с ней, — думает Катрин, — я же ей ничего не сделала. Это ее работа, и я не в игрушки играть пришла… А как она ногти намалевала, лиловые. Никогда еще такого не видела».
Девочка чувствует себя несказанно усталой, даже рассердиться не в силах. В другой ситуации она бы за словом в карман не полезла.
Ей сделали укол, лекарство начинает действовать. Ей сделали даже два укола, один противостолбнячный, второй успокаивающий, чтобы уменьшить боль, как сказал врач.
Врач отнесся к ней совсем иначе, чем регистраторша, он очень осторожно снял повязку и сказал:
— Сейчас все будет хорошо, еще чуточку потерпи. Ну и рана. Как это случилось?
— Коньком, полозом, — объяснила Катрин сдавленным голосом, ей же было чертовски больно.
Но она не стонала, нет. Не в ее, Катрин Шуман, правилах сразу реветь, чуть что случилось.
Врач обработал рану и наложил новую повязку. Девочку он утешил:
— Ходите в брюках, так никто ничего не заметит. Будете слегка прихрамывать, а боль пройдет через день-два. У вас глубокая рана. Все могло кончиться значительно хуже. Полозом и кость раздробить можно. Через три дня приходите. А сейчас я пропишу вам таблетки. Вы бы поплакали, иной раз помогает.
Так с ней говорил врач. А регистраторша? Она продолжает допрос:
— Отец, мать, имена. Место работы?
— Дитер Шуман, отец. Работает в железнодорожных ремонтных мастерских у моста Варшауэр Брюкке. Маму зовут Марианна. Работает на электроламповом. На конвейере. Люминесцентные лампы. Как у вас над умывальником.
— И завод тоже у Варшауэр Брюкке, а?
— Да, на другой стороне.
— Ну вот, теперь мы знаем точно, хм, все собрались у Варшауэр Брюкке, — хмыкает регистраторша.
Катрин снова слышит раздражение в ее тоне и хотела бы спросить, почему она с ней так разговаривает. Но тут регистраторша равнодушно замечает:
— В следующий раз принеси страховое свидетельство. Его всегда нужно носить в сумке.
Регистраторша выходит из-за письменного стола и, шагнув к зеркалу, включает лампу, вплотную придвигает лицо к зеркалу, рассматривает его — она, видимо, близорука.
Катрин поднимается, но вздрагивает от боли. Прихрамывая, идет она к двери, еще раз убеждаясь, что люди бывают такие и этакие. Если в коридоре, у кабинета врача, тот мальчик ее не ждет, ей придется подумать, как добираться до дому. Хорошо бы, он не сбежал потихоньку. Нет, мальчик ждет в коридоре. Он привез ее сюда, именно ему она обязана своей раной. Но мальчик не виноват, нет, правда не виноват. Он чертил на льду дуги и петли, а Катрин загляделась. Вот оттого, что Катрин Шуман замечталась, они и столкнулись.
Мальчик, стало быть, ждет в коридоре у двери и вскакивает, когда девочка выходит из кабинета.
— Вот так да, какая же ты бледная! — удивляется он.
Но и он, мальчик, такой же бледный.
— Ладно, — отвечает Катрин, — только брюки пропали. Не починить, видно.
— Купим новые, — решительно заявляет мальчик, — чего там. Иначе зачем у моих родителей страховка!
Они стоят друг против друга и внезапно смущаются. Знакомы они всего какой-нибудь час. Столкнулись на льду, не раньше. Катрин растянулась и сразу даже ничего не почувствовала, но секунда — и ее пронзила острая боль.
Мальчик подтащил ее к борту катка. Куском бинта перевязал как смог рану, сбегал за своим мопедом и привез ее сюда, в поликлинику.
— Я отвезу тебя домой, — говорит мальчик.
На нем серо-зеленая куртка и застиранные джинсы. Белокурые волосы не слишком длинные. А глаза кажутся в эту минуту очень большими.
— Тебе куда? — спрашивает он.
— Симон-Дахштрассе. Доедешь до Карл Марке-аллее, а там до Осткройца. Я скажу тебе.
— Схожу-ка я лучше за такси. У моего мопеда плохая амортизация. Не годится для человека с раной на ноге.
— Такси? Слишком дорого.
— Чепуха. Тебе нужно домой.
— Я выдержу. Укол действует. Рана больше не болит.
— Ну, если так, — нерешительно говорит мальчик, — тогда поехали.
Наступать девочке все-таки больно, и мальчик — он озабоченно наблюдает за ней — подхватывает ее под руку, она благодарна ему за это.
Катрин опирается на руку мальчика. Капюшон его куртки трет ей щеку, и она отворачивает голову.
На улице не холодно. Падает легкий снежок, сырой, он тотчас тает на асфальте. При такой погоде ехать надо очень осторожно.
Катрин сидит, крепко ухватившись за мальчика. Со страхом поглядывает она на боковую стенку огромного грузовика, катящего почти вплотную к ним. Мальчик объезжает все выбоины, едет очень осторожно. А Катрин кричит ему в ухо, куда нужно ехать. Скоро, однако, замечает, что улицы здесь ему знакомы.
Когда они подъезжают к мосту Модерзонбрюкке, снегопад усиливается. Но Катрин вздыхает с облегчением — сейчас она будет дома, они уже едут по ее улицам. Там, где Симон-Дахштрассе упирается в Ревалерштрассе, там стоит дом, в котором она живет с тех пор, как себя помнит.
Мальчик выключает мотор, снимает шлем с головы.
— Ничего себе конец отсюда до катка, — говорит он.
— Другого катка нет, — возражает Катрин.
Ее лицо горит от ветра. Боль в ноге прошла, это действует укол. Она без труда сходит с мопеда и идет не хромая.
— Послушай, — говорит мальчик, — вот тебе мои адрес и телефон. Если что надо, звони. Мне очень жаль, правда, что так получилось.
Он протягивает Катрин записку, которую она сует в карман своей теплой куртки.
— Еще все счастливо обошлось, сказал врач. А ты парень что надо, позаботился обо мне.
— Не свинством было бы поступить иначе? — удивляется мальчик.
Вот и все, собственно говоря, сказано.
— Ну, пока. Езжай осторожнее, — предупреждает Катрин.
Она машет ему, он тоже махнул:
— Привет!
Девочка быстро идет к двери дома. Но в подъезде она прислоняется к стене: рана все-таки здорово болит.
Почему, собственно, перед мальчиком она так бодрилась? Ступенька за ступенькой осторожно ставит она больную ногу, замечая, что пятый этаж может при случае оказаться очень и очень высоко.
В сумеречной тишине квартиры Катрин сразу чувствует себя спокойнее. Включив свет в прихожей, она подходит к зеркалу. Волосы у нее намокли, растрепались, она пытается привести их в порядок. Но руки двигаются плохо, окоченели. С трудом открывает девочка «молнию» куртки — всегда-то она на одном месте цепляет. Катрин тянет, дергает и при этом невольно думает, что давно могла бы пришить новую.
Габриель принесла бы, конечно, и помогла вшить.
— А ну, давай, сестричка, — сказала бы она. — Соображай лучше, малышка.
Малышка? Всего-то у них три года разницы. Ну, почти четыре. Но Габриель уже портниха, уверенный в себе человек, быстрая, работает хорошо.
А как же зовут мальчика? Он не назвался, хлопотал о ней. И она тоже не назвала ему своего имени.
Катрин самой бы себе язык показала, такая она, кажется ей, в эту минуту безобразная. Боль опять сверлит ногу. И Катрин, прихрамывая, идет в свою комнату. Самую маленькую комнату в их квартире, часть большой, в которой она жила раньше с сестрой Габриель. Со временем, однако, совместное житье стало неудобным, Габриель старше, у нее совсем другие интересы, чем у Катрин.
online-knigi.com
«Девочка и мальчик» читать онлайн книгу автора Мортен Браск на MyBook.ru
Печальная и болезненная история, книга как оголенный нерв, затрагивает страшную тему и бьет по внутренним струнам души, даже если сталкиваться не приходилось (и не дай Бог!). Произведение совсем маленькое, но читать его было тяжело, в итоге я цедила кусками. Не последнюю роль сыграло и то, что история реальная, это личная трагедия автора, мне с такими книгами всегда тяжело, не знаю как оценивать, критиковать и анализировать персонажей, одно дело когда разбираешь по косточкам художественную литературу, другое когда лезешь судить такое… Поэтому вложу сюда минимум личных выводов.
«Девочка и мальчик» — двойное название. С одной стороны книга рассказывает о близнецах, с другой о жизни мужчине и женщине. Кажется, двое любят и понимают друг друга, все у них прекрасно, если бы не одно но, камень преткновения — тема детей. Их отсутствие все больше тяготит девушку, вместе пара уже довольно давно, а мужчина все не решается и не решается. Ждать больше терпения нет, вопрос встает ребром, одному приходится дать ход назад своему упрямству и пойти навстречу любимому человеку.
Сложная ситуация, все-таки я сочувствовала Майе, ей 27 лет уже, не срок конечно, но такое естественное и сильное желание так просто не усыпишь, да и тянуть резину тянуть сильно долго тоже невозможно, женский организм с годами не молодеет. Хотя мне не нравилось ее одержимость, эгоизм и абсолютная глухота к партнеру. Только лишь кричать «хочу» этого мало. Но ее чувства и характер в основном остаются за кадром, история мы будет воспринимать через призму главное героя. Вот к кому действительно проникаешься и сочувствуешь, ради женщины рассказчик решается на очень ответственный шаг, переступает через себя. А что же дальше? После ряда неудачных попыток, когда все наконец-то получается, счастье продлится совсем недолго. Самое страшное и жуткое еще впереди. Судьба жестока, когда уже осознаешь и понимаешь, что в этом мире для тебя главное, когда внутри зарождается что-то светлое и сильное, она напомнит, каким непрочным может оказаться в этом мире буквально все, она припомнит все прошлые неуверенности. В книге поднимается провокационный вопрос, действительно мысли материальны? Мы приманиваем то, чего не хотим и боимся, а в моменты счастья нам потом бумерангом это все швырнут в лицо? А почему же швыряют тогда не всем? Порой что-то сбывается, но совсем не в таком виде, бойтесь своих желаний, слов, мыслей. Где-то в другом измерении все имеет свой вес, хотя я не согласна все это держать за аксиому, люди без страхов и сомнений это не люди.
Общее горе может сблизить, а может отдалить, так как каждый замыкается в своей скорлупе, бывает настолько больно, что хочется сбежать от воспоминаний на другой край света, только чтобы ничего не напоминало и не кололо снова и снова. Жизнь делится на «до» и «после», и надо постараться «после» превратить в новое, а «до» отпустить и изъять оттуда только хорошее. И это злое постоянное чувство вины, поиск ответов на вопросы:»почему так случилось и кто виноват?». Они так просто не оставят в покое. Сколько надо сил, никому такое не пожелаешь.
Книга-откровение, исповедь. Рассказано холодно и отстраненно, без лишних сантиментов, слезливости, в общей сложности мне не хватило в произведении именно художественной глубины, но безразличной остаться трудно. Кроме того, все недостатки можно понять, видно, что автору больно, это душевная рана навсегда останется с ним рубцом на сердце. В послесловии сказано, что в оригинале автор предпочел обойтись практически без всех знаков препинания, ограничившись запятыми и точками, так он хотел переложить образ своих чувств на читателя. Однако в русском издании все-таки решили дополнить текст, иначе у нас могли не так понять посыл.
Никто не знает, что нам готовит жизнь, надо беречь свое счастье и ценить дорогие моменты, это же все хрупкий хрусталь.
mybook.ru
«Мальчик и девочка» читать онлайн книгу автора Галина Щербакова на MyBook.ru
Вчера прочла «Вам и не снилось» («Рома и Юлька»).
Авторский стиль мне пришелся по душе. И захотелось продолжить этот банкет 🙂
Выбор пал на «Мальчика и девочку». Есть вероятность, что выбрала ассоциативно: там — «Рома и Юлька», тут — «Мальчик и девочка».
Но отличий, конечно, уйма.
События в книге происходят в постсоветское время. Всех лихорадит. К личным особенностям каждого человека добавляется отягащающее обстоятельство — дух времени.
Тут вам и про взятки учителям, и про взятки врачам, и про Чечню, и про первые мобильные телефоны, и про заначки по углам, и про то, что «были б деньги, а лицо мы тебе подправим».
Если в «Вам и не снилось» отец Ромы болел так хронически, домашне, вяло, то в «Мальчике» мать главного героя слегла быстро. С чем-то сердечным, со скорыми и кучей медикаментов. Отец Ромы — вяло, от тоски за утраченным, мама Мальчика — с надрывом, от тоски по утраченному, которую она умело маскировала для самой себя в тоску по тому, что только вот сейчас и теряется.
Если в «Вам и не снилось» все персонажи имеют имена, то в «Мальчике» они есть лишь у троих.
Сюжет таков: Мальчик приезжает на дачу с родителями и коллегой мамы — учительницей 32 лет. Её зовут Дина (первое имя в книге). С ней у него случается… А не знаю, как это и назвать. Страсть, секс, интрижка, дурь? Короче говоря, случается.
И это видит мать Мальчика. И начинается скандал, скорые и пожелания ему умереть в Чечне.
При этом Дину эту как-то поднакрыаает (про Мальчика я уже и молчу), поэтому ситуация принимает дурной оборот. Вплоть до «я женюсь».
В тот же день на дачу прибивается собака. Больная, гонимая, избитая жителями дачного посёлка. Её хозяева умерли и теперь она блуждает. Как сказал бы человек: «Блуждает в ожидании смерти». И прибивается к Мальчику. Он берет её выхаживать. Родители, конечно же, против и требуют её усыпить.
Потом оказывается, что собаку тоже зовут Дина (второе имя).
На соседнем участке живёт Девочка. Её отец имеет две семьи.
Дело в том, что у Девочки была сестра. С диагнозом. И вот её, с её отклонениями в развитии, сдали в специализированное учреждение. Сдали — и дело с концом.
Но, как думает Девочка, отец хотел убедиться, что это были не его «дефективные гены». Поэтому загулял на стороне с женщиной, которая родила от него. Ребёнок был здоров.
Теперь у него две дочки, две семьи.
Как Девочку, так и Мальчика родители всячески закаляют и учат законам жизни. Жёсткой и беспросветной жизни. Но это Мальчика и Девочку разрушает, а не закаляет.
Но среди всего этого мира социального прорываются ростки живого. Здесь оно выражено в каком-то безудержном половом инстинкте. Его не осмысляют и не драматизируют. За ним, пожалуй, не ищут любви. Но ищут близости другого живого существа.
Под конец истории читатель узнает, что мама Мальчика — такая же Дина. Что когда её сыну было 2 года, она спала с сыном женщины, сдающей комнату на курорте. И тот сын тогда только закончил восьмой класс. Гоша. Так его звали (третье имя).
Девочка хочет кого-то и не хочет одновременно. Мальчика ли? Дядю, который предлагал ей «вставить»? Любви родителей? Любви мира? Покоя?
Финал открытый.
Люди будут помнить имена только тех, с кем им удалось быть близкими. Во всех смыслах или в каком-то одном. Близкими так, как способен этот конкретный человек. Так и остаются эти две Дины и Гоша среди мальчиков, девочек, отцов, матерей, учителей, врачей и прочего, прочего, прочего.
mybook.ru
Читать книгу Мальчики для девочек, девочки для мальчиков Уильям Сароян : онлайн чтение
Уильям Сароян
Мальчики для девочек, девочки для мальчиков
Tasol nambawan taim God i wokim ol samting, em i wokim man na meri. Orait.
(Gud Nius Mak i Raitim. – Евангелие от Марка на новопапуасском, он же птичий английский.)
Тогда как во времена номер первые Бог слепил их зацело, прямо одним куском – мужчину и женщину. Так-то вот.
(То же самое в переводе с сарояно-американского, он же старохренский английский.)
В начале же создания, Бог мужчину и женщину сотворил их. Аминь.
(Святое благовествование от Марка, глава 10, стих 6, – примерно соответствует тексту Библии на языке короля Иакова, он же занудский школьный английский.)
© В. Бошняк, перевод, примечания, 2016
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2016
® Издательство АЗБУКА
* * *
Глава 1
Они сидели в гостиной, которую оба всей душой ненавидели, но каким-то образом одновременно и любили, – а куда денешься? Они – это муж и жена, в браке породившие двоих детей – сперва мальчика, потом девочку. День завершился, дети наконец-то спят или, во всяком случае, разложены по кроваткам, а они сидят, молчат и силятся придумать, что сказать, чтобы не сидеть совсем тупо, хотя говорить им не о чем, разве что устроить перепалку вроде тех, что случаются между ними частенько.
– Я тут, когда гуляла с дочкой, встретила жену Чарли, – говорит наконец женщина. – А ты, когда гулял с мальчиком, кого встречал?
– Никого не встречал. А кто это – жена Чарли?
– Как кто? Элен. А ты, можно подумать, не видел ни одной девушки?
– Одну видел, она стояла на углу, ждала трамвая.
– И как она? Вместо меня подошла бы?
– Ну, если на разок-другой – может быть, только давай не будем ссориться.
– Ага, не хочешь ссориться, а зачем тогда пялишься на каждую девицу и представляешь ее на моем месте?
– Привычка.
– Гадина какая-нибудь, и ты сам это знаешь.
– Да нет, на первый взгляд вроде нет. Такая прямо девочка-ромашка, взгляд чистый-лучистый, но со временем, конечно, запросто может и в гадину превратиться.
– Ты это к тому, что я в нее уже превратилась?
– Вот уж не знаю, в кого ты превратилась.
– Еще как знаешь.
– И в кого же?
– В добропорядочную жену, в хорошую мать, и я чертовски от всего этого устала, должна признаться.
– Так ты ж сама хотела! Впрочем, это и впрямь, наверное, утомляет. Но если примешь ванну и расслабишься (сейчас-то, вечером, слава богу, дети в ногах не путаются, верно?), глядишь, оно и не будет уже так утомительно.
– Да ну, я так устала, какая ванна! И голодна настолько, что даже есть, наверное, не смогу. Во всяком случае, то, что мы умеем сами приготовить.
– Ничего, примешь ванну, сможешь и поесть.
– А знаешь, чего бы мне на самом деле хотелось? Надеть лучшее платье и пойти куда-нибудь, где можно выпить рюмочку-другую и поужинать в приличной обстановке.
– Ну, это нам сейчас никак, но если ты примешь ванну и наденешь лучшее платье, я открою пару банок рагу из чили с мясом и фасолью. Когда выйдешь, у меня уже будет накрыто, а перед едой пропустим по две-три стопочки.
– Ну поедим, а потом что будем делать?
– Давай сначала поедим.
– Думаешь, потом идея сама придет?
– Думаю, должна. Давай-давай, иди в ванну, и без спешки, с толком, с расстановкой…
– А выйду такая над-ду-ушенная!..
– Да мне и без духов нравится, как от тебя после ванны пахнет, но если тебе – нет, то душись на здоровье. Лично мне нравится просто запах чистой кожи, которая дышит.
– Тогда душиться не буду, ладно… А вдруг от меня будет мылом пахнуть?
– А запах мыла мне тоже нравится.
– Если мальчик вылезет из кровати, дай ему шлепка.
– Ладно.
Он подошел к женщине и обнял ее. От нее пахло усталым грязноватым телом и страхом. Ее кожа задыхалась от пыли и пота, а дорогие духи, которыми она под вечер попрыскалась, делали этот запах только хуже.
– Стоп! Сейчас не целуй меня. Прибереги это на случай, если мы придумаем, что будем делать после ужина.
– Иди уже, мойся!
Женщина отправилась в ванную, и мужчина услышал, как она там напевает – тихонько и почти счастливо. Когда она легла в горячую воду, дверь спальни отворилась и оттуда вышел босой мальчик.
– А где мама?
– Принимает ванну.
– Я тоже хочу к маме в ванну.
– Тебе нельзя. Давай-ка поворачивай обратно и марш в кровать.
– Я пить хочу.
Отец открыл на кухне кран, дождался, когда струя пошла чистая и холодная, и набрал полный стакан воды, которую пятилетний малыш выпил всю и отдал пустой стакан. Вода всегда действовала на него ублаготворяюще. И всякий раз он возвращал стакан с одним и тем же выражением лица – довольным и хитроватым, будто собирается подмигнуть.
– А ты почему не идешь в ванну?
– Я потом.
– А почему вы не моетесь вместе?
– Все, марш в кровать!
– Спокойной ночи.
– Давай-давай.
Он проводил мальчика до кровати; ложась, тот все еще хранил на лице хитровато-довольную мину, словно вот-вот подмигнет. Отойдя от него, отец перешел на другую сторону комнаты, чтобы бросить взгляд на спящую дочку, как раз высунувшую из-под одеяла голую попку. Ее голенькое двух с половиной летнее тельце было, пожалуй, самым красивым из всего, что он видел в жизни. Выходя из комнаты, он думал о том, что за мысли, интересно, посещают ее во сне.
Что за мысли посещают во сне его самого, он знал: на то, чтобы это выяснить, времени было вдоволь – как-никак тридцать девять лет уже прожил.
Он снова направился в кухню, достал две банки чили и принялся разглядывать этикетку в поисках инструкций, но тут решил сначала выпить – одну стопочку: надо ведь подготовиться к моменту, когда его девочка выведет свое драгоценное тело из ванной, и тогда, уже с ней за компанию, можно будет выпить еще.
Глава 2
Выпив, он подошел к двери ванной и говорит:
– Не пойми меня превратно, но мне, вообще-то, неплохо бы тоже помыться, да и мелкий наш тут интересовался: что это я не в ванне с тобой вместе, но ты не думай, это я просто так, без задней мысли.
– Ты ему дал шлепка?
– Да ну, зачем? Он пить хотел. Потом сразу рухнул и спит уже опять без задних ног. Ладно, бог с ним. Приму душ после чили. Не хочу портить тебе удовольствие.
– Ой, брось! Дверь не заперта. Входи.
Он вошел и увидел, что она уже стала куда невиннее и чище, и взгляд повеселел, тоже стал чистый-лучистый, а уж тело в ванне лежит такое – мечта любого мальчишки.
– Я только зубы почищу и побреюсь.
– Ты не потрешь мне спинку? А то мне самой не достать.
– Обязательно, только ты не спеши. Не надо пре вращать это в очередную обязаловку. А когда отдохнешь и помоешься, встань под душ и охладись.
– Фи, не хочу под душ.
– Душ хорошо смывает с кожи пот, грязь и мыло, а если пустить воду похолоднее, кожа обретает упругость и проявляет свой естественный цвет. После ванны всегда надо принимать душ.
– Ну, тогда ладно, о’кей. А я не слишком жирная, как ты думаешь?
– Ты вовсе не жирная.
– Нет жирная. – Она встала. – Ну вот же, здесь. И здесь выше, и тут, и тут, а вот тут?
– Это не жир. Это женственность. Совсем другое дело.
– А у нее как с женственностью – небось, не хуже, чем у меня?
– У кого?
– У той девицы, на которую ты пялился на остановке трамвая. У девочки-ромашки, стоявшей с невинным видом.
– А-а. – Прополоскав рот, он выплюнул воду, белую от зубной пасты. – Нет, у нее хуже.
– Ты это, наверное, нарочно, потому что вовсю уже думаешь о том, что собираешься делать после чили.
– Да нет, она была… ну, скажем, тощевата.
– Ой, ладно, ты просто подлизываешься, уже навоображал себе с три короба насчет того, что будет после ужина, потому что, когда ты вынашиваешь некоторые планы, у тебя даже тон каждый раз делается какой-то не такой.
– Какой не такой?
– Похотливый. И как ты ни стараешься убрать из него похоть, он все равно похотливый, к тому же, когда на тебя это находит, ты сразу делаешься такой хороший – как мертвый индеец. До такой степени, что из тебя хоть веревки вей, совсем дурачком становишься, причем в любой момент – стоит мне только взять вдруг и раздеться.
– А ты при этом дурочкой не становишься?
– Я не к тому, чтобы когда при посторонних или что-то в таком духе. Я насчет того, когда мы одни. А догадалась я об этом еще до нашей свадьбы, когда мы однажды пошли ночью купаться голыми в океане, а вода была жутко холодная и ты сказал, что мужчина в такой воде может себе яйца отморозить. Я думала, это потому, что мы еще не женаты, и специально потом, через пару месяцев после свадьбы, подстроила, чтобы снова пойти точно так же купаться. Хотелось с этим разобраться поточнее.
– Через пару месяцев после нашей свадьбы ты была уже беременна и подобные выходки были тебе противопоказаны медицински.
– Да ну, при чем тут медицина? Врачи в этом ничего не понимают. Кстати, в тот раз мне это нисколько не повредило, зато удалось выяснить, что тогда это было не потому, что мы еще не были женаты. А потому, что, стоит тебе увидеть голую женщину, ты сразу теряешь голову. Даже с риском себе что-нибудь отморозить все равно заводишься и дуреешь.
Причем не важно, моя это нагота или любой другой женщины.
– Может, все-таки важно? – Он начал бриться.
– Мало того! Тебя заводит тело вообще любой женщины, не обязательно даже двадцатилетней девушки: она может быть тридцати-, сорока– или пятидесятилетней. Бьюсь об заклад, что у тебя бывали связи с тетками за пятьдесят.
– Может, и бывали.
– С этими старыми кошелками! Тебе вообще все трын-трава, лишь бы женщина.
– Ну, только не интеллектуалка.– Да ты и с ними путался за милую душу. И не спорь со мной, сам знаешь, что это так.
– Честно сказать, случалось. Но с ними мне хотя и случалось… случаться, но как-то так, без удовольствия.
– Сколько же ты их перепробовал! Помнишь, ты рассказывал про ту активистку из Коммунистической партии? Которая давала одетая кому угодно – ложилась, не раздевшись, и только в сторону отодвигала то, что мешает, а ее муж в это время внизу выпивал с гостями. Ты мне рассказывал, да еще и показывал на примере: мы еще не были тогда женаты, и я видела, как ты ушел с ней наверх, а когда через десять минут вернулся, я поняла, что ты ее трахнул, потому что она стала со мной так мила, так улыбалась, но как бы сверху вниз, а ты был прямо ну о-очень уж любезен с ее мужем. Неужто ты и тогда ее трахнул?
– И что?
– Надо же, даже одежду не снимала! Просто не успевала. У нее не хватало на это времени!
– Да времени-то хватало.
– Пускаться во все тяжкие, даже не снимая платья! Это что же за женщина такая? Конечно, разве она могла раздеться, когда через десять минут ей надо снова спускаться на первый этаж?
– Ну, не через десять. Может, через одиннадцать или двенадцать…
– Нет, ну что это за женщина такая! А о чем вы с ней говорили?
– О чем мы говорили? О России!
– Да ладно!
– Она рассказывала мне про свою поездку в Киев, а я про то, что видел в Харькове.
– А потом, значит, ты ей засадил.
– Ну, в общем, да, но она продолжала стрекотать про Киев с таким видом, будто только что победила в забеге на сотню ярдов.
– Засадил, и вы продолжали болтать как ни в чем не бывало, будто ничего особенного не происходит. Интересно, другие мужчины тоже так?
– Это уж тебя надо спросить.
– Ну ты же знаешь, что, кроме тебя, у меня никого не было. Ведь когда мы с тобой познакомились, я своей задницы от кротовой норы не отличала. А интересно, у нее и муж так же или он визжит и пищит, как иногда, бывает, хочется некоторым женщинам? Лично мне это как-то всегда неловко – вдруг ты будешь надо мной смеяться.
– Да ради бога, визжи и пищи в любой момент, когда захочешь. Я над тобой смеяться точно не буду. А насчет мужчин думаю, что всяк все делает по-своему, некоторые, должно быть, и визжат, и пищат, но вот насчет именно ее мужа я не знаю.
– А как бы тебе понравилось, если по ходу вечеринки я вдруг взяла бы, увела мужика наверх и дала ему?
– Но ты же не интеллектуалка!
– Тоже мне. Поговорить про Киев я не хуже ее могу. Но ты не ответил: как бы тебе такое понравилось?
– Я бы остановил тебя.
– Зачем? С чего бы это тебе меня останавливать?
– Затем, что тебе бы это не принесло ничего, кроме огорчения.
– Ну, это ты так думаешь. А я обязательно как-нибудь попробую. – К этому моменту она закончила намыливать тело и снова уселась в воду. – Ну, спинку мне потрешь?
Глава 3
Он принялся тереть ее мочалкой, а она говорит:
– А ты не хочешь ко мне сюда в ванну залезть?
Он тер довольно сильно, наблюдая, как ее гладкая розовая кожа становится красноватой.
– Не хочу портить тебе удовольствие. К тому же мне надо там еще чили приготовить, на стол накрыть…
– Вот ты опять хитришь и сам это знаешь. Что-то из того, что я сказала, отшибло у тебя все желание, и теперь ты пытаешься представить дело так, будто ничего такого у тебя и в мыслях не было.
– Не говори ерунды. Я помоюсь под душем после ужина. А ты, когда встанешь из ванны, прими душ и выходи – у меня там будет все уже накрыто. Все, чего я хотел, это почистить зубы и побриться.
– Все, чего ты хотел, это посмотреть на меня, потому что я голая женщина.
– Конечно, я люблю на тебя смотреть. Тереть-то хватит или еще?
– Давай-давай, три еще. Три и тут, и ниже, и везде. – Лежа в воде, она выпрямилась и ждала – где он будет ее тереть? Что ж, он потер и там, где она ожидала, а она не сводила с него глаз, следя за лицом и пытаясь угадать, о чем он при этом думает, а потом говорит: – А вот когда я была в Киеве, там один местный член партии в один прекрасный момент вдруг предложил мне посмотреть театр, построенный специально для детей, ставших сиротами во время революции.
– Да ну?
– Очень умный человек, кстати. Один из самых умных мужчин, которых я когда-либо встречала. Черноволосый такой, чернокожий, и эта штука у него тоже была очень черная, как я потом случайно подглядела.
– Да ну?
– Мы сразу пошли в тот театр, но он был, конечно, пуст, потому что времени было около часу ночи. Такой умный мужчина! Все, что он делал, было ради партии. Он просто жил ради партии. Жил только ради партии день и ночь. Мы устроили банкет прямо на сцене, которая вся была в нашем распоряжении, а мебель на ней изображала обстановку гостиной русского миллионера до революции.
– Замечательно. Теперь давай под душ, а потом неторопливо сохни и причесывайся. Волосы оставь прямыми и распущенными, не надо их поднимать наверх и укладывать хитрым образом под тем предлогом, будто это делает тебя особенно обольстительной.
– Не хочешь послушать еще про Киев?
– Не надо строить из себя интеллектуалку.
– Ты мне скажи лучше, что она-то – что она говорила тебе такого, гораздо более интересного, чем то, что рассказала я?
– Она делала особый упор на том, какая прекрасная жизнь настанет при коммунизме. И ни про каких черноволосых негроидных мужчин даже не упоминала. Я пойду займусь чили и напитками.
– А ты не хочешь рассказать мне что-нибудь про Харьков?
– В Харькове полно кретинов и зануд, так же как и в Сан-Франциско, да и в любом другом месте. Вставай давай под душ и включи холодную воду.
– А нам обязательно надо есть это рагу с перцем чили?
– А что?
– Да я что-то уже и не голодная. А ты?
– Ну, если ты не будешь, так и я не буду.
– Давай просто выпьем.
– О’кей. И не будем чересчур спешить.
– Это ты себе, главное, скажи.
Он вышел и налил себе еще стопку. Но не успел допить, как звякнул дверной звонок. Подумалось: «Если это кто-то из обормотов-приятелей, придется сказать ему, что я работаю и не могу сейчас отрываться».
Он отворил дверь, за ней оказался Чарли Флеш и его жена Элен.
– Привет, – сказала Элен. – Дейзи пригласила нас вечерком зайти. Мы с ног сбились, пытаясь нанять к детям на вечер няню, обзвонили их целую дюжину, но вот – мы тут как тут!
Гости вошли в переднюю, и он показал Чарли, ку да вешать пальто и шляпу. А ведь он просил ее – никогда, никогда не приглашать людей без его ведома, и что теперь? Как говорится, здрасте пожалуйста!
– Как поживаете? Присаживайтесь, я принесу сейчас выпить. У Дейзи нынче был тяжелый день, она в душе. Виски?
– О виски я мечтал сегодня весь вечер, – сказал Чарли. – Если я сперва дерну не разводя, а потом добавлю еще пару стопариков разбавленного, ваших запасов хватит?
– У нас много. А тебе, Элен?
– Спасибо, Дик, мне то же самое, но постойте, дайте я помогу вам со стаканами, или что там у вас.
– Не надо, сидите, сидите. Я сейчас, одну минутку. Хотите, можете радио включить. Или нет, пойдемте вместе, будем сами наливать себе, кто сколько хочет.
– А-а! – одобрительно крякнул Чарли. – Вот это правильно!
Проходя мимо двери ванной, Дик нарочито бодрым голосом воззвал:
– Дейзи, ты там как, слышишь меня?
Громко шумевший в ванной душ вдруг выключился, и из-за двери донесся ее голос:
– Ну что тебе? Хочешь что-то еще рассказать про Харьков?
– Нет. К нам пришли Элен и Чарли. Я накрываю на стол. Давай скорее выходи и присоединяйся.
Ее ответа ждать пришлось довольно долго, но, может быть, Элен и Чарли не заметили. В конце концов она вспомнила, что, встретив Элен, невзначай пригласила ее вечером зайти и тут же об этом совершенно забыла. Теперь в доме гости, сейчас начнут выпивать, и закончится это вряд ли раньше чем за полночь.
– Привет, Элен, привет, Чарли, – раздался ее голос из ванной. – Я сейчас, через минуту выйду.
Глава 4
– Ну что? Как пишется? Как вдохновение? – кинул затравку Чарли Флеш.
– Да я, можно сказать, с этим почти что завязал. Сами знаете, как нынче трудно с нянями для детишек. Нанимаешь очередную старушенцию, и сперва она просто чудо, а потом не успеешь глазом моргнуть – глядь, с ней проблем уже больше, чем с детьми, больше, чем с женой, да и вообще весь институт супружества рядом с ней утопает во мраке. Ты понимаешь, что ее надо уволить, но не делаешь этого, потому что не хочешь, чтобы вся черная рабо та свалилась на твои плечи, при этом жена все пилит тебя и пилит, каждую ночь в постели твердит о том, какая эта няня гадина, как она притворяется, что любит ваших детей, а сама ненавидит, как неуклонно она пытается привить им свое собственное представление о хороших манерах, как она вечно ста вит им в пример своих внуков, которые, конечно же, замечательно умны, красивы, а поведения так просто идеального, как она исподтишка детишек шлепает, оправдывая это тем, что будто бы маленький мальчик сам это предложил, а потом ты наконец даешь ей отступного и посылаешь подальше, что как раз и произошло у нас три месяца назад. Ну и с тех пор мне, естественно, не пишется и нет никакого вдохновения. А как идет парикмахерский бизнес?
– Надо же, просто вот один к одному! – изумилась Элен. – Вплоть до того, что можно подумать, будто быть парикмахером и быть писателем – это одно и то же.
– Хватит чушь-то нести! – весело перебил ее Чарли. – Вот я пью сейчас, и мне хорошо. При этом я знаю, что быть парикмахером – это вовсе не то же самое, что быть писателем, но так уж каждому из нас выпало, и никуда тут не денешься. Я прав, Дик? Причем писателю – как раз потому, что это вовсе не все равно – быть парикмахером или быть писателем, – ему как раз и интересно сравнить свое ви́дение с ви́дением парикмахера или еще кого-то, кого угодно.
– За исключением разве что другого писателя, – уточнила Элен.
– Это не-ет, – посерьезнел Чарли. – С другими писателями Дик разговаривать не любит. Откуда я это знаю? А прочитал в одной из его книжек – в той, которую он подарил нам на Рождество. Верно, Дик? Там где-то про это есть. Как ты куда-то там приходишь и говоришь, что на писателей тебе насрать. Извини за выражение, Элен.
– Знаешь, ты или помалкивай, или следи за языком, – нахмурилась Элен. – То, что Дик не такой, как другие знаменитости, еще не повод строить из себя невесть что.
– Гос-споди, да сама и помалкивай! – обиделся Чарли. – Я же всего лишь цитирую Дика! Скажи, Дик? Раньше я думал, что писатели не пользуются словами, которые в ходу у парикмахеров, но теперь знаю, что ошибался. Теперь я знаю как минимум одного писателя, который пользуется в точности нашенскими словами. Это же Дик сказал, что ему насрать на писателей. Это же не мои, это же его слова!
– Ну хватит уже, сколько можно! – сказала Элен. – Одно дело, когда у Дика что-то написано в книжке, и совсем другое, когда ты это говоришь за столом. Наверняка он имел в виду что-то иное, возвышенное, чего тебе, может быть, даже и не понять.
– И что же ты имел в виду, Дик? – обескураженно осведомился Чарли.
Писатель рассмеялся, не переставая про себя на чем свет стоит клясть тот момент, когда Дейзи, гуляя с дочкой, умудрилась пригласить их в гости, и теперь они сидят тут, надувают щеки, как два комических персонажа из плохого кино, при этом оба немного даже чересчур ушиблены тем, что его имя совсем еще недавно частенько упоминалось в газетах; упоминание же имени в газетах – это для них признак избранности просто невообразимой, а потом говорит:
– Сказать по правде, насчет той моей репризы вы оба правы, но давайте поговорим о чем-нибудь более осмысленном. Элен, расскажи мне лучше про Рональда и Грету.
– А, ну они как всегда. Боже, что они иногда говорят, что выделывают! Сегодня Грета встала, например, после дневного сна и говорит: «Мама, а почему у женщин тут такие штуки? Ну, ты понял, что она имела в виду: то, что у нас сверху, а я, надо сказать, специально перечитала кучу всяких дурацких книжек, в которых про такие их вопросы как раз рассказано; ну, думаю, надо объяснить ей все доподлинно, как есть, а вспомнить ничего не могу, меня прямо что заколодило, и в результате я сказала ей, что это чтобы отличать, кто девочка, а кто мальчик, а она подумала-подумала да и говорит: ага, я девочка, а не мальчик, так почему же у меня тут ничего нет? И как заревет! Вроде как ей положено, а нету. Вот и читай после этого книжки.
– Могла бы сказать ей, что эти штуки даны девушкам затем, что они красивые, а еще затем, что парням нравится, когда они у девушек есть, что может быть проще? – сказал Чарли.
– Надо же, какой у нас папочка умный! Если бы я так сказала, она все равно заревела бы, потому что ей вынь да положь их сейчас! Чего бы я этим добилась? Счастья ей это бы не прибавило.
– А слабо́ сказать ей, что у девушек они затем, что парням нравится на них зырить и тискать руками. Слабо́, а?
– Ой, молчи не могу! И хватит уже пялиться на мои-то, а то уставился как баран на новые ворота.
– Это ты думаешь, что они твои, – усмехнулся Чарли. – А они мои, женщина ты неразумная. Ты просто ходишь, носишь их повсюду, а они все равно мои. И все остальное, что к ним прилагается, тоже. Ну разве я не прав, Дик? Само по себе то, что у меня парикмахерская на четыре кресла – вся, между прочим, чистая от долгов, – совершенно не обязательно должно значить, что я не могу иметь собственных философских взглядов, пусть и не шибко научных, ты ж понимаешь! С тех пор как я кончил школу, я много думал, времени на это не жалел и пришел к кое-каким интересным выводам. Может, некоторые из них и ошибочны, но если и так, то разве что слегка. Все же не зря я пятнадцать лет уже стригу клиентов, на цырлах вокруг них бегаю, и бывает, что за день ни разу даже не присяду. За это время я кое-что уяснил себе – причем сам, без всяких книжек! – и вот что я понял: главное в жизни знаете что? А вот как раз эти две штуковины. – Чарли довольно хохотнул. – Эти две и две с другой стороны, чуть пониже, да спереди еще теплая норка. И все это вместе собрано в аккуратненький такой подарочек, который день ото дня становится все лучше и даже больше, сколько ни убеждай себя в том, что все это фигня. Конечно, и детей этот подарочек приносит, и проблемы создает, да и денег на него уходит изрядно, ну и что? Оно того стоит!
Теперь уже и Элен радостно посмеивалась: больно уж ей понравилось то, что сказал о ней ее муж, и то, какое впечатление он этим произвел на писателя, – да и вообще, надо сказать, так смело и откровенно он раскрывается только тут, в доме у писателя и его жены.
– Ой, молчи не могу! – выговорила она сквозь смех и снова захихикала.
– Ты смотришь и понимаешь: это хорошо, – продолжал Чарли, стараясь контролировать свой голос, чтобы самому тоже не захихикать. – Потому что чертовски хорошо чувствуешь, как это тебя пробирает. Да-да, и тебя тоже, Элен! Примерно так, как это делал с тобой Кларк Гейбл, когда девчонкой ты сидела в кинозале в окружении полудюжины таких же восторженных сикалок-подружек.
– Эй! – воззвала вдруг из ванной Дейзи. – Меня-то подождите! А то сами веселятся, а я?
– Не волнуйся, – выкрикнул в ответ писатель. – Нашего веселья на всех хватит. Правда же, Чарли? У нас его еще много!
– Ой, мын-ноого! – подтвердил парикмахер.
– Давай-ка долью. – Писатель взял у гостя пустой стакан.
– Только чуть-чуть, много не надо. Чу-чуть, чу-чуть. А то я так резво начал, что долго, пожалуй, не продержусь.
Писатель встал, пошел наливать парикмахеру следующую порцию.
iknigi.net
Читать онлайн электронную книгу Мальчики — бесплатно и без регистрации!
Антон Павлович Чехов
Мальчики
— Володя приехал! — крикнул кто-то во дворе.
— Володичка приехали! — завопила Наталья, вбегая в столовую. — Ах, боже мой!
Вся семья Королевых, с часа на час поджидавшая своего Володю, бросилась к окнам. У подъезда стояли широкие розвальни, и от тройки белых лошадей шел густой туман. Сани были пусты, потому что Володя уже стоял в сенях и красными, озябшими пальцами развязывал башлык. Его гимназическое пальто, фуражка, калоши и волосы на висках были покрыты инеем, и весь он от головы до ног издавал такой вкусный морозный запах, что, глядя на него, хотелось озябнуть и сказать: «Бррр!» Мать и тетка бросились обнимать и целовать его, Наталья повалилась к его ногам и начала стаскивать с него валенки, сестры подняли визг, двери скрипели, хлопали, а отец Володи в одной жилетке и с ножницами в руках вбежал в переднюю и закричал испуганно:
— А мы тебя еще вчера ждали! Хорошо доехал? Благополучно? Господи боже мой, да дайте же ему с отцом поздороваться! Что я не отец, что ли?
— Гав! Гав! — ревел басом Милорд, огромный черный пес, стуча хвостом по стенам и мебели.
Все смешалось в один сплошной, радостный звук, продолжавшийся минуты две. Когда первый порыв радости прошел, Королевы заметили, что кроме Володи в передней находился еще один маленький человек, окутанный в платки, шали и башлыки и покрытый инеем; он неподвижно стоял в углу в тени, бросаемой большою лисьей шубой.
— Володичка, а это же кто? — спросила шепотом мать.
— Ах! — спохватился Володя. — Это, честь имею представить, мой товарищ Чечевицын, ученик второго класса… Я привез его с собой погостить у нас.
— Очень приятно, милости просим! — сказал радостно отец. — Извините, я по-домашнему, без сюртука… Пожалуйте! Наталья, помоги господину Черепицыну раздеться! Господи боже мой, да прогоните эту собаку! Это наказание!
Немного погодя, Володя и его друг Чечевицын, ошеломленные шумной встречей и все еще розовые от холода, сидели за столом и пили чай. Зимнее солнышко, проникая сквозь снег и узоры на окнах, дрожало на самоваре и купало свои лучи в полоскательной чашке. В комнате было тепло и мальчики чувствовали, как в их озябших телах, не желая уступать друг другу, щекотались тепло и мороз.
— Ну, вот скоро и Рождество! — говорил нараспез отец, крутя из темно-рыжего табаку папиросу. — А давно ли было лето, и мать плакала, тебя провожаючи? Ан ты и приехал… Время, брат, идет быстро! Ахнуть не успеешь, как старость придет. Господин Чибисов, кушайте, прошу вас, не стесняйтесь! У нас попросту.
Три сестры Володи, Катя, Соня и Маша — самоЭ старшей из них было одиннадцать лет — сидели за столом и не отрывали глаз от нового знакомого. Чечевицын был такого же возраста и роста, как Володя, но пе так пухл и бел, а худ, смугл, покрыт веснушками. Волосы у него были щетинистые, глаза узенькие, губы толстые, вообще был он очень некрасив, и если б на нем не было гимназической куртки, то по наружности его можно было бы принять за кухаркина сына. Он был угрюм, все время молчал и ни разу не улыбнулся. Девочки, глядя на него, сразу сообразили, что это, должно быть, очень умный и ученый человек. Он о чем-то все время думал и так был занят своими мыслями, что когда его спрашивали о чем-нибудь, то он вздрагивал, встряхивал головой и просил повторить вопрос.
Девочки заметили, что и Володя, всегда веселый и разговорчивый, на этот раз говорил мало, вовсе не улыбался и как будто даже не рад был тому, что приехал домой. Пока сидели за чаем, он обратился к сестрам только раз, да и то с какими-то странными словами. Он указал пальцем на самовар и сказал:
— А в Калифорнии вместо чаю пьют джин.
Он тоже был занят какими-то мыслями и, судя по тем взглядам, какими он изредка обменивался с другом своим Чечевицыным, мысли у мальчиков были общие.
После чаю все пошли в детскую. Отец и девочки сели за стол и занялись работой, которая была прервана приездом мальчиков. Они делали из разноцветной бумаги цветы и бахрому для елки. Это была увлекательная и шумная работа. Каждый вновь сделанный цветок девочки встречали восторженными криками, даже криками ужаса, точно этот цветок падал с неба; папаша тоже восхищался и изредка бросал ножницы на пол, сердясь на них за то, что они тупы. Мамаша вбегала в детскую с очень озабоченным лицом и спрашивала:
— Кто взял мои ножницы? Опять ты, Иван Николаич, взял мои ножницы?
— Господи боже мой, даже ножниц не дают! — отвечал плачущим голосом Иван Николаич и, откинувшись ка спинку стула, принимал позу оскорбленного человека, но через минуту опять восхищался.
В предыдущие свои приезды Володя тоже занимался приготовлениями для елки или бегал на двор поглядеть, как кучер и пастух делали снеговую гору, но теперь он и Чечевицын не обратили никакого внимания на разно-Цветную бумагу и ни разу даже не побывали в конюшне, а сели у окна и стали о чем-то шептаться; потом они оба вместе раскрыли географический атлас и стали рассматривать какую-то карту.
— Сначала в Пермь… — тихо говорил Чечевицын… — оттуда в Тюмень… потом Томск… потом… потом… в Камчатку… Отсюда самоеды перевезут на лодках через Берингов пролив… Вот тебе и Америка… Тут много пушных зверей.
— А Калифорния? — спросил Володя.
— Калифорния ниже… Лишь бы в Америку попасть, а Калифорния не за горами. Добывать же себе пропитание можно охотой и грабежом.
Чечевицын весь день сторонился девочек и глядел на них исподлобья. После вечернего чая случилось, что его минут на пять оставили одного с девочками. Неловко было молчать. Он сурово кашлянул, потер правой ладонью левую руку, поглядел угрюмо на Катю и спросил:
— Вы читали Майн-Рида?
— Нет, не читала… Послушайте, вы умеете на коньках кататься?
Погруженный в свои мысли, Чечевицын ничего не ответил на этот вопрос, а только сильно надул щеки и сделал такой вздох, как будто ему было очень жарко. Он еще раз поднял глаза на Катю и сказал:
— Когда стадо бизонов бежит через пампасы, то дрожит земля, а в это время мустанги, испугавшись, брыкаются и ржут.
Чечевицын грустно улыбнулся и добавил:
— А также индейцы нападают на поезда. Но хуже всего это москиты и термиты.
— А это что такое?
— Это вроде муравчиков, только с крыльями. Очень сильно кусаются. Знаете, кто я?
— Господин Чечевицын.
— Нет. Я Монтигомо, Ястребиный Коготь, вождь непобедимых.
Маша, самая маленькая девочка, поглядела на него, потом на окно, за которым уже наступал вечер, и сказала в раздумье:
— А у нас чечевицу вчера готовили.
Совершенно непонятные слова Чечевииына и то, что он постоянно шептался с Володей, и то, что Володя не играл, а все думал о чем-то, — все это было загадочно и странно. И обе старшие девочки, Катя и Соня, стали зорко следить за мальчиками. Вечером, когда мальчики ложились спать, девочки подкрались к двери и подслушали их разговор. О, что они узнали! Мальчики собирались бежать куда-то в Америку добывать золото; у них для дороги было уже все готово: пистолет, два ножа, сухари, увеличительное стекло для добывания огня, компас и четыре рубля денег. Они узнали, что мальчикам придется пройти пешком несколько тысяч верст, а по дороге сражаться с тиграми и дикарями, потом добывать золото и слоновую кость, убивать врагов, поступать в морские разбойники, пить джин и в конце концов жениться на красавицах и обрабатывать плантации. Володя и Чечевицын говорили и в увлечении перебивали друг друга. Себя Чечевицын называл при этом так: «Монтигомо Ястребиный Коготь», а Володю — «бледнолицый брат мой».
— Ты смотри же, не говори маме, — сказала Катя Соне, отправляясь с ней спать. — Володя привезет нам из Америки золота и слоновой кости, а если ты скажешь маме, то его не пустят.
Накануне сочельника Чечевицын целый день рассматривал карту Азии и что-то записывал, а Володя, томный, пухлый, как укушенный пчелой, угрюмо ходил по комнатам и ничего не ел. И раз даже в детской он остановился перед иконой, перекрестился и сказал:
— Господи, прости меня грешного! Господи, сохрани мою бедную, несчастную маму!
К вечеру он расплакался. Идя спать, он долго обнимал отца, мать и сестер. Катя и Соня понимали, в чем тут дело, а младшая, Маша, ничего не понимала, решительно ничего, и только при взгляде на Чечевицьша задумывалась и говорила со вздохом:
— Когда пост, няня говорит, надо кушать горох и чечевицу. .
Рано утром в сочельник Катя и Соня тихо поднялись с постелей и пошли посмотреть, как мальчики будут бежать в Америку. Подкрались к двери.
— Так ты не поедешь? — сердито спрашивал Чечевицын. — Говори: не поедешь?
— Господи! — тихо плакал Володя. — Как же я поеду? Мне маму жалко.
— Бледнолицый брат мой, я прошу тебя, поедем! Ты же уверял, что поедешь, сам меня сманил, а как ехать, так вот и струсил.
— Я… я не струсил, а мне… мне маму жалко.
— Ты говори: поедешь или нет?
— Я поеду, только… только погоди. Мне хочется дома пожить.
— В таком случае я сам поеду! — решил Чечевицын. — И без тебя обойдусь. А еще тоже хотел охотиться на тигров, сражаться! Когда так, отдай же мои пистоны!
Володя заплакал так горько, что сестры не выдержали и тоже тихо заплакали. Наступила тишина.
— Так ты не поедешь? — еще раз спросил Чечевицьш.
— По… поеду.
— Так одевайся!
И Чечевицын, чтобы уговорить Володю, хвалил Америку, рычал как тигр, изображал пароход, бранился, обещал отдать Володе всю слоновую кость и все львиные и тигровые шкуры.
И этот худенький смуглый мальчик со щетинистыми волосами и веснушками казался девочкам необыкновенно замечательным. Это был герой, решительный, неустрашимый человек, и рычал он так, что, стоя за дверями, в самом деле можно было подумать, что это тигр или лев.
Когда девочки вернулись к себе и одевались, Катя с глазами полными слез, сказала: :
— Ах, мне так страшно!
До двух часов, когда сели обедать, все было тихо, но за обедом вдруг оказалось, что мальчиков нет дома, Послали в людскую, в конюшню, во флигель к при- казчику — там их не было. Послали в деревню — и там не нашли. И чай потом тоже пили без мальчиков, а когда садились ужинать, мамаша очень беспокоилась, даже плакала. А ночью опять ходили в деревню, искали, ходили с фонарями на реку. Боже, какая поднялась суматоха!
На другой день приезжал урядник, писали в столовой какую-то бумагу. Мамаша плакала.
Но вот у крыльца остановились розвальни, и от тройки белых лошадей валил пар.
— Володя приехал! — крикнул кто-то во дворе.
— Володичка приехали! — завопила Наталья, вбегая в столовую.
И Милорд залаял басом: «Гав! гав!» Оказалось, что мальчиков задержали в городе, в Гостином дворе (там они ходили и все спрашивали, где продается порох). Володя, как вошел в переднюю, так и зарыдал и бросился матери на шею. Девочки, дрожа, с ужасом думали о том, что теперь будет, слышали, как папаша повел
Володю и Чечевицына к себе в кабинет и долго говорил с ними; мамаша тоже говорила и плакала.
— Разве зто так можно? — убеждал папаша. — Не дай бог, узнают в гимназии, вас исключат. А вам стыдно, господин Чечевицын! Не хорошо-с! Вы зачинщик и, надеюсь, вы будете наказаны вашими родителями. Разве это так можно? Вы где ночевали?
— На вокзале! — гордо ответил Чечевицын.
Володя потом лежал, и ему к голове прикладывали полотенце, смоченное в уксусе. Послали куда-то телеграмму, я на другой день приехала дама, мать Чечевицына, и увезла своего сына.
Когда уезжал Чечевицын, то лицо у него было суровое, надменное, и, прощаясь с девочками, он не сказал ни одного слова; только взял у Кати тетрадку и написал в знак памяти: «Монтигомо Ястребиный Коготь».
librebook.me
Исследовательский проект «Что читают мальчики и что читают девочки?»
Детское чтение – тема, которая, как мне кажется, не может не волновать учителя начальных классов. Кому, как не нам, лучше других знать, что происходит в этой сфере, какова картина чтения детей в сегодняшней России? Однако на самом деле мало кто из моих коллег может ответить на вопрос о том, что читают его ученики не по школьной программе и читают ли они хоть что-нибудь. Нет ни времени, ни возможностей изучить проблему. А между тем проблемы детского чтения не менее важны, чем, к примеру, обсуждение вопросов ЕГЭ, выпускного сочинения и прочих, несомненно, важных вещей. Потому что без книги, без детской литературы, без осведомлённости учителя в этом вопросе, без знания им круга чтения современных детей и подростков невозможно становление настоящего читателя. Сегодня в области изучения детского чтения сделано немало. Сотрудники Российской государственной детской библиотеки Е.И. Голубева и В.П. Чудинова пришли к выводу: “в начале XXI века дети, действительно, читают «не то» и «не так», как предыдущие поколения. Однако они, безусловно, читают…
На особенности читательских предпочтений мальчиков и девочек долгие годы внимания почти не обращали. Об этом говорили исследователи (в основном психологи). Но их мнение практически не учитывалось при составлении программ и списков для чтения. И уж, конечно, мало кто из педагогов принимал в расчёт какие-то там различия.
Казалось бы, книги – есть книги. Кому-то интересны одни, кому-то другие. И то, что именно человеку нравится читать, зависит исключительно от его характера, интеллекта и интересов, но никак не от пола. То есть и мальчикам и девочкам интересны примерно одни и те же книги, и особо задумываться, покупая детские книги, не стоит. В этих утверждениях, конечно, есть доля истины, однако существует и другое мнение о том, что у мальчиков и девочек есть свои, особые предпочтения в выборе книг, основанные на отличном усвоении информации. И пренебрегать этими особенностями, желая привить любовь к чтению, ни в коем случае нельзя.
Чем отличаются книги для девочек и мальчиков? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно разобраться, а чем же вообще отличаются девочки от мальчиков? Чем отличается их роль в обществе, психология и восприятие.
Издревле роль женщины – в продолжении и сохранении рода, сохранении знаний и умений, заботе об уюте, здоровье, благополучии семьи. Мужчины же – добытчики, завоеватели, первооткрыватели. Мужчина, мальчик – это человек действия. Женщина – человек чувства. Если подходить с филологической точки зрения, то мальчик – это глагол. Сделать, найти, победить, пройти, открыть. Поэтому их привлекает действие.
Девочки – другие. Девочка – это скорее прилагательное. Любящая, добрая, нежная, прекрасная. И книги для девочек важны не столько действием, сколько чувством, ощущением, описанием. Если цветочек – то аленький, принц – прекрасный, конь – златогривый, а паруса – алые. Именно для девочек колдунья или мачеха не может быть прекрасна. Добро – прекрасно, зло – уродливо. Поэтому девочки часто с недоверием смотрят на завоевавших сердца многих мальчишек человека-паука или черепашек-ниндзя. Может, они и хорошие, но они же такие противные!
Пока дети малы, различия в их чтении не особенно значительны. По словам родителей и библиотекарей, читают больше девочки (я убедилась в этом легко, сравнив данные школьного библиотекаря: 73% девочек и 49% мальчиков моего класса регулярно посещают библиотеку). Трудно не заметить и другого: все младшие школьники, безотносительно к полу, с одинаковым увлечением читают сказочные повести А.Волкова, Н.Носова, А.Линдгрен, “весёлые книжки” В.Драгунского, В.Голявкина, Э.Успенского, а также “ужастики”.
Чем старше дети, тем более значимыми становятся различия в чтении мальчиков и девочек. Особенно это касается подросткового возраста.
В младшем подростковом возрасте мальчикам нравятся приключения, книги про компьютеры и электронику, фантастика, фэнтези (Лукьяненко, Андре Нортон, Ник Перумов) и “ужастики”.
Они читают «Хоббит» Толкиена, после которой (в чуть более старшем возрасте) переходят к чтению всемирно известной трилогии «Властелин Колец» этого же автора. Наблюдается огромный читательский спрос на книги «Гарри Поттер» Дж. Роуллинг и «Хроники Нарнии» Клайва С. Льюэса. Это книги как раз отвечают читательским интересам мальчишек, поскольку их главные герои – мальчики-подростки, а сюжет насыщен действием, приключениями и детективной интригой. Причём обе указанные книги – и Гарри Поттер и Хроники Нарнии – это многотомные саги, где герои вырастают в процессе повествования, позволяя читателю взрослеть вместе с ними. В этом возрасте мальчики читают и традиционно любимые книги. Это, конечно, “Приключения Робинзона Крузо” Даниеля Дефо, “Приключения Тома Сойера” и “Приключения Гекльберри Финна” Марка Твена. Из классических русских авторов мальчишки обычно с удовольствием читают Гоголя, особенно повести «Тарас Бульба», «Вий» и другие произведения, а так же юмористические рассказы Чехова.
Из мировой приключенческой литературы бессменно привлекательны для мальчишек “Остров сокровищ” Стивенсона, “Копи царя Соломона” Г.Р. Хаггарда, “Франкенштейн” Мэри Шелли. Так же рекомендованы мальчикам фантастические повести любимого русского писателя А. Беляева. Никогда не перестанут радовать мальчишек многочисленные повести Владислава Крапивина, ведь их герои исключительно мальчики, а сюжеты всех книг невероятно интересны.
Девочки читают “романы”. Под словом “романы” девочки имеют в виду книги “из взрослой жизни”, в которых главная героиня – девушка или женщина. Правда, сам конкретный список авторов и произведений может меняться. В 80–90-е годы это были романы Ш. Бронте, Ж. Санд, М. Митчелл, А. и С. Голон, Ж. Бенцони, К. Маккалоу и другие. Сегодня это книги серий «Романы для девочек» (главным образом сестёр Воробей), «Любимые книги девочек», «Школа в Ласковой Долине» Ф. Паскаль (о близнецах-подростках из американского городка). Книгами для девочек можно назвать рассказы о животных Джеральда Даррелла и Джеймса Хэрриота, мудрые и добрые сказки про Мумми-тролля от Туве Янссон и «Маруся ещё вернется» Ирины Токмаковой, озорные сказки Астрид Линдгрен и романтичные фантазии Александра Грина.
Интересно, что подобной серии для мальчиков не создано почему-то ни одной. Что это – просчёты издательской политики или невнимание к исследованиям психологов?
Многие книги с интересом читают и любят и мальчишки, и девчонки. Это и великолепные произведения Владислава Крапивина, и Каверинские «Два капитана», и Бажов, с его замечательными Уральскими сказами. Вот только, прочитав одну и ту же книжку, увидят они там совсем не одно и то же. Если попросить мальчика и девочку пересказать одно и то же произведение, то первый уделит больше внимания описанному действию, вторая же обратит внимание на чувства, ощущения, характеры героев и их описание.
Рейтинг жанров и тем художественной литературы в младшем подростковом возрасте
| Тема, жанр | Девочки(%) | Мальчики(%) |
| Приключения, «ужастики» | 12,5 | 20,2 |
| О природе и животных | 21,6 | 14,6 |
| О путешествиях | 14,2 | 14.2 |
| Сказки, | 17,1 | 8,7 |
| Фантастика, фентези | 10,7 | 16,2 |
| О ребятах, сверстниках | 9,1 | 4,3 |
| Весёлые книги | 8,5 | 3,4 |
| Детективы | 5,5 | 9,2 |
| Классика | 6,3 | 3,8 |
| Книги о войне | 2,8 | 6,5 |
В старших классах разница вновь стирается по одной-единственной причине: резко возрастает доля тех, кто читает литературу в основном по школьной программе. Уходит мотив “интересно”, ему на смену идёт стимул “школьное задание”. А оно, как мы знаем, у нас одно и для юношей, и для девушек. Старшеклассники должны читать то, что им предписано программой. На всё остальное у них уже просто не остаётся времени. А если и остаётся, то спрогнозировать личные читательские интересы девушек и юношей не составляет труда: они читают то, что читает вся страна.
Девушки – “женские и любовные романы” (неважно, будь то заграничная Бертрис Смолл или наша Ек. Вильмонт), “женские детективы” (Д. Донцова, Т. Устинова, А. Маринина, Т. Полякова) и женские – опять же – журналы. Юноши предпочитают фантастику В. Головачёва, Н. Перумова, Р. Желязны, А Белянина, “мужские” детективы и журналы “компьютерно-автомобильной” тематики.
Рейтинг жанров и тем художественной литературы в подростковом возрасте.
Мальчики |
Девочки |
1. Фантастика, фентази |
1. «Романы для девочек», «женские романы» |
2. Приключения |
2. Современная проблемно-психологическая повесть о подростках |
3. Детектив |
3. Детектив |
Таким образом, сделаем вывод: читательские предпочтения девочек и мальчиков различны, и их необходимо учитывать при рекомендации списков для дополнительного, внеклассного, свободного и других видов чтения. Важно исключить из этих списков то, что без какого-либо контроля попадает на прилавки наших книжных магазинов, что читать, в ряде случаев, следует с большой осторожностью, а что-то лучше не читать совсем. Особенно детям, и мальчикам, и девочкам. Подход к выбору книг для девочек должен быть значительно более жестким, чем для мальчиков. Причиной этому, опять же, особенности восприятия. Мальчику неважно, каким изображен герой. Он борется со злом (открывает новые земли, планеты, укрощает стихию…), значит он – хороший. Девочке очень важно, как герой или героиня при этом выглядит. Она как бы «примеривает» роли героев на себя, часто неосознанно, но герои эти сильно влияют на ее дальнейшую жизнь. Не стоит покупать детям, независимо от пола, книгу, язык которой повторяет уличный молодежный сленг. Это не «реализм и изъяснение понятным современному ребенку языком», как оправдываются горе-писатели и издатели, это преступление против нашего великого языка и негативное воздействие на психику ребенка. Выбирая книги и для девочки, и для мальчика, нужно хотя бы бегло просматривать их. Так мы сможем защитить ребенка от большей части «некачественной» литературы. И тогда книги станут для них настоящими друзьями, принесут радость и, несомненно, огромную пользу.
urok.1sept.ru
Последние комментарии
|
| |||||||||||||||||||||||
www.rulit.me