Динамизм | это… Что такое Динамизм?
ДИНАМИЗМ (от греч. Δύναμις, сила, мощь) — лозунг, особенно близкий поэзии наших дней. Буквальный смысл этого термина несколько не совпадает со смыслом, фактически обретенным им в новой литературе: динамичность предполагает наличие не всякой силы, но силы в действии, т.-е. движения. Примененная в поэтической практике, идея динамизма затрагивает как выбор тем, так (естественное следствие) и самые приемы художественной изобразительности.
Город и машина — центральная тема динамической поэзии. И владычица города — толпа. Певец ее Верхарн весь проникнут безумьем ее самозабвенных движений:
«Как крыло, что теряется там, в облаках,
Исчезни вдруг.
В толпе, о, сердце, где блуждает ужас бледный,
Где топот многих ног в их ярости победной».
Но в вечной смене движений поэт прозревает один неизменный закон жизни, в безумстве, в бесновании толпы прислушивается к высшей мудрости бытия:
«Изменяться стремись все безумней и резче,
Как люди и вещи,
Чтоб почуять, как темный и грозный закон,
Что, тяготея, ими владеет,
Вдруг молнией был бы в глубинах твоих отражен».
В движеньи не только высшая мудрость, в нем — высшая красота, красота быстроты. Вот почему образный инвентарь современных поэтов-урбанистов (см. этот термин) включает в себя автомобиль, аэроплан, кинематограф, митральезу…
Новыми темами рождаются и новые приемы: 20-й век создает новый поэтический синтаксис, новый лексикон, новый ритм, новый стиль.
Маринетти требует полной свободы слова «без проводов синтаксиса и без всяких знаков препинания». Словарь поэта обогащается неологизмами, терминами городской цивилизации.
В области ритма динамизм современной поэзии и теоретически, и практически выдвигает свободный стих, как способный более чутко отозваться на ритм этого искусства — ритм обнаженных нервов и напряженных мускулов. Свободный стих предвозвестника динамической поэзии У. Уитмана, Верхарна, Гриффина, у нас — Маяковского — выявление этого ритмотворчества.
В области ритма динамизм соженные искания. Еще Маринетти наряду с освобождением слова поставил полную свободу образов и аналогий.
Это устремление нового стиля особенно резко подчеркнуто у русских имажинистов, точнее у Шершеневича и Мариенгофа. Тот же уклон и в конструктивизме, где использован стиль телеграммы и газетного объявления, фельетона и цирковой афиши, кинематографических надписей, рекламы и боевого приказа.
Наконец, в области композиции, проявленье динамизма сказывается, например, в тяготеньи современной литературы к кинематографии, где все построено на смене движений. Герой кино Чарли Чаплин стал и героем современного искусства вообще. Орган конструктивизма «Вещь» помещает о нем статьи, Иван Голль пишет целую поэму «Чаплиниада», посвященную неистощимому мастеру трюков Шарло. Самая поэма Голля носит название кино-поэмы и построена по образцу кинематографического сценария: здесь как бы одно обнаженное движение, преодолевающее и пространство, и время. Тот же прием осуществлен и у О. Генри: последняя часть его романа «Короли и капуста», написанная отрывистыми фразами сценария, дает, как и сценарий, ряд извне наблюденных движений.
Динамизм, таким образом, есть лозунг наших дней. Но новая поэзия, провозглашая динамичность творчества, лишь ищет новые пути для оформления идеи, знакомой и прошлым векам. Она не чужда ни теории, ни практике старого искусства. Менялось обоснование этой идеи, менялись приемы ее выявления, но динамичность присуща и античной трагедии, где она отливается в застывшие формы трех единств, и бульварному роману с его учащенной сменой событий, и романам Достоевского, сочетавшим роковую предопределенность античной трагедии с калейдоскопичностью бульварного романа.
Теоретически вопрос о динамичности литературы поставил (по существу, не употребляя термина) еще Лессинг в своем «Лаокооне» (1766): на примере Ахиллесова щита, ставшем классическим, он показывает, как Гомер, повинуясь общему закону поэзии, дает, вместо описания предмета в пространстве, изображенье действия — во времени: самого щита мы не видим, мы только видим, как создает его божественный мастер.
Однако, и Лессинг, и новые теоретики динамической поэзии несколько упрощают идею динамизма. Это относится к тематической стороне и к области изобразительных средств.
Что касается тем, то поэтически можно воспринимать динамичность предмета и тогда, когда он, с точки зрения физики, находится в состоянии покоя. Так, динамична пушкинская Истомина, когда она, перед легким полетом своим, стоит на сцене и «одной ногой касаясь пола, другою медленно кружит».
Что касается изобразительных средств, то и здесь динамичность далека от буквального своего смысла: «немая сцена» из «Ревизора», где Гоголь заставляет всех застыть на несколько секунд, без единого слова, гораздо больше насыщена движеньем, чем неугомонная и суетливая болтовня Бобчинского и Добчинского в I действии.
Валентина Дынник.
Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. / Под редакцией Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М.
Динамики жизни. Сайентология: Новый взгляд на Жизнь
Динамики жизни
Каждого человека ведет основная движущая сила через все его существование. Эта сила, это стремление к жизни, проходящее через все существование, и есть выживание. Это — часть усилий организма, направленных на выживание.
Побудительный мотив к выживанию мы называем динамикой.
Как только это стремление становится энтурбулированным, или на него начинают влиять внешние силы, оно либо оказывается подавленным, либо ослабленным целями других людей. Это говорит о том, что другие люди навязывают человеку свои цели. В любом случае, сама динамика оказывается в какой-то степени энтурбулированной.
Так как динамика выживания ослабляется, или на нее оказывают влияние другие внешние воздействия — другие люди, или постоянные сапрессоры в жизни, такие как отсутствие еды, одежды и крова, то эта динамика может становиться все более и более энтурбулированной до тех пор, пока это не приведет к смерти или поражению точно в противоположном направлении динамике.
Динамика стремится к поражению прямо пропорционально тому, насколько она энтурбулирована. Динамика стремится к выживанию в точной пропорции с тем, насколько она чиста и свободна.
Все это так, если принять стремление к выживанию за одну динамику. Но если рассмотреть эту динамику через увеличительное стекло, мы обнаружим, что это стремление на самом деле состоит из восьми стремлений, или восьми динамик.
Первая динамика — это динамика личности. Это стремление человека к выживанию для самого себя.
Вторая динамика состоит из двух частей: одна — секс, другая — воспитание детей. Эта динамика является стремлением человека к выживанию посредством будущего поколения. На первой динамике человек — индивидуальность. Но через секс, через рождение детей он создает другие индивидуальности и будущие поколения. Это стремление к выживанию посредством детей.
Третья динамика — это группы, стремление со стороны индивидуума к выживанию в качестве части группы (индивидуум сам обосновывает это побуждение).
Это охватывает различные части групп — временные или постоянные, политические или социальные группы, или любые другие.
Четвертая динамика — это выживание посредством человечества как биологического вида. Даже если взять американца и русского, и они были бы офицерами армий, крайне враждебно настроенными друг против друга, и если бы вдруг показался один из людей Орзона Уэллса с Марса, вы бы увидели, что эти два человека объединились бы, чтобы уничтожить пришельца внеземной цивилизации, если бы посчитали его опасным для человечества. Человечество в действительности работает над четвертой динамикой. Война разрушает эту динамику.
Пятая динамика имеет отношение к жизни — просто к жизни как таковой. Это овощи, рыба, деревья — любой вид жизни. На пятой динамике индивидуум выживает для выживания всего живого.
Шестая динамика, которую мы называем МЭПВ — это аббревиатура от слов материя, энергия, пространство и время. Это — материальная вселенная. Индивидуум действительно имеет стремление к выживанию материальной вселенной.
Седьмая динамика — это динамика духа, стремление к существованию в качестве духа, или к существованию духов.
Восьмую динамику мы обозначаем цифрой восемь, лежащей на боку, что означает «бесконечность», и она является динамикой Верховного Существа, Недвижимого Первоисточника Движения, или Создателя.
Если рассмотреть человека как такового, у него можно найти побудительный мотив по каждой из этих динамик. Другими словами, человек заинтересован в выживании групп не менее, чем в своем собственном.
Как только вы выведете из строя одну из динамик человека и скажете: «Для этого человека данная динамика вообще не может существовать», вы столкнетесь с проблемой, потому что все динамики окажутся разрушенными. Они опустятся до того же уровня. Другими словами, если вы уменьшаете одну динамику наполовину, вы тем самым уменьшаете наполовину и оставшиеся динамики. Этот набор динамик жизненно необходим для выживания человека.
Прямо сейчас мы имеем целое общество, воспитанное в таком духе: «человек думает только о себе».
Людей приходится принуждать, подхлестывать, подгонять и обучать иметь третью динамику. Их приходится сажать в тюрьмы, посылать в школы, штрафовать, облагать налогами, заставлять ходить на избирательные участки и голосовать за Демократов. Все это приходится делать, чтобы у человека появилась третья динамика.
Другими словами, в этом обществе люди работают как ненормальные, чтобы построить то, что уже существует. Но уберите все эти нагромождения социализации человека, и вы обнаружите под ними гораздо более привлекательную структуру, и более крепкую, чем любая другая, искусственно созданная.
То же самое касается четвертой динамики. Вы когда-нибудь знали человека, кто считал, что только кошки достойны общения, а все люди плохие? Таких людей много, уверяю вас. «Люди плохие. Люди жестокие, они звери, они творят ужасные вещи. Человеческая раса плохая, человек плохой. А кошки и собаки, и дорогие маленькие бессловесные животные — вот они хорошие!». Другими словами, этот человек взваливает все на пятую динамику.
И с ней будет все в порядке, и она будет продолжать жить — до тех пор только, пока эта концепция ее не подведет, потому как это искусственная концепция.
Человек может делать почти все, что он захочет по этим динамикам, пока он действует в соответствии с ними. А когда он вступает в противоречие с любой из динамик, он оказывается в плохой форме.
Оптимальное решение в жизни принимает в расчет максимальное выживание всего, имеющего отношение к этой проблеме. Это не означает, что человек не должен разрушать. Так получается, что если бы мы не имели разрушения в качестве одного из действующих методов существования, мы бы находились в очень плохой форме. Представьте себе, что каждый папоротник, который произрастал в самые древние эпохи, еще бы рос в дополнение к каждому дереву, которое выросло с тех пор. И нам бы пришлось жить среди растущих на поверхности Земли деревьев, пока бы мы, наверное, не вынуждены были передвигаться на уровне 800 футов (240 метров, прим. перев.) над уровнем земли.
Смерть, как разрушение, должна прийти и расчистить дорогу для прогресса и улучшений. И разрушение, когда оно используется таким образом, вполне оправдано.
Например, вы не можете построить жилой дом без того, чтобы не снести барак, который стоял на том месте. Кто-то проходит мимо и говорит: «О, это очень плохо, вы что-то ломаете. Вы ломаете памятник старины.»
«Мы собираемся возвести здесь жилой дом, уважаемая!»
«Да, но это известный памятник старины.»
«Простите, но этот барак вот-вот развалится.»
«О, это очень плохо — ломать вещи.»
Это довольно аберрированное поведение, т. к. иногда приходится что-то разрушать. Подумайте только, что бы случилось, например, если бы каждый клочок бумаги, с которым вы имели дело за всю вашу жизнь, все еще хранился бы у вас, и потом, когда вам пришлось бы переехать, вы были бы вынуждены таскать всю эту бумагу с собой, потому что очень плохо разрушать вещи. Видите, каким это может стать смешным.
Существует уравнение, которое заключается в следующем: человек не должен разрушать сверх того, что необходимо для созидания.
Если кто-то начинает разрушать сверх того, что необходимо для созидания, то он очень быстро приходит к довольно плохим результатам. Так случилось с нацистской Германией. Они разрушили все; они говорили: «Теперь Австрия, теперь Чехословакия, а теперь давайте раздавим Сталинград!» Они это сделали, и Сталинград превратился в ужасное месиво. То же стало и с Германией.
Существует старая поговорка: «Никогда не спрашивай, по ком звонит колокол; он звонит по тебе.» Нет ничего ближе к истине. Люди смотрят на это и становятся суеверными. Они говорят: «Я не осмелюсь обидеть кого-нибудь еще, потому что потом кто-нибудь где-нибудь обидит меня.» Это необязательно оправдается. Но в общем балансе жизни и существования бессмысленное разрушение чего-либо может нарушить выживание других существ вокруг. Это может расстроить и дисбалансировать среду обитания до такой степени, например, что у нас больше нет странствующих голубей. Люди не остановились и не подумали тогда, сто лет назад, что в один прекрасный день не останется ни одного — конечно, ведь тогда их масса совсем закрывала небо.
Поэтому человек был вынужден начать грандиозную программу сохранения дикой природы, которую уничтожили его деды. Человечество будет делать это совершенно инстинктивно.
Динамики просто означают, сколько существует форм выживания. Как выживает человек? Вы можете предположить, что человек выживает исключительно ради самого себя и сотрудничает с другими исключительно из-за эгоизма. Но вы также можете предположить, что он выживает только ради будущих поколений, и найти этому превосходные доказательства. Вы можете прийти к решению, как было в России, что человек выживает единственно ради государства и является лишь частицей муравейника, коллективистом. И так одно сменяет другое. Вы можете взять все эти способы выживания и осуществлять каждый из них в отдельности. Но когда вы подвергнете их испытанию, то обнаружите, что вам нужны все динамики.
Количество динамик определяется просто количеством сфер или сущностей, с которыми человек должен взаимодействовать, чтобы продолжать существование.
Оптимальным решением любой проблемы было бы решение, которое обеспечило максимальное созидание для наибольшего числа динамик, относящихся к проблеме.
1. Типы социальной динамики[160]
1. Типы социальной динамики[160] Термин «социальная динамика» как в нашей, так и в зарубежной литературе интерпретируется неоднозначно. О. Конт, который и ввел этот термин в научный оборот, подразумевал под ним однонаправленные поступательные процессы общественного
Циклический тип социальной динамики
Циклический тип социальной динамики В общественной жизни широко распространены циклические процессы, имеющие собственную логику развития и специфические формы реализации. Они не могут быть сведены к случайным и кратковременным явлениям в наступательном движении
Линейный тип социальной динамики
Линейный тип социальной динамики
Чрезвычайно большое место в исторической действительности занимают линейные процессы.
При этом сущность линейного типа социальной динамики не исчерпывается линейным прогрессом — другой исторической формой его реализации выступает
I. Так называемая «непротяженность» душевной жизни и ее подлинный смысл: неизмеримость душевной жизни
I. Так называемая «непротяженность» душевной жизни и ее подлинный смысл: неизмеримость душевной жизни Наметив область душевной жизни и уяснив ее отношение к области сознания, попытаемся теперь вглядеться в душевную жизнь и определить основные черты, присущие этой
IV. Волевая сторона душевной жизни: общий динамизм душевной жизни
IV. Волевая сторона душевной жизни: общий динамизм душевной жизни
Но мы еще ничего не говорили о третьей стороне душевной жизни, об области волевой, в которой часто и не без основания усматривают само существо или наиболее характерную и центральную сторону душевной жизни.
IV. Духовная жизнь, как единство жизни и знания Творчески-объективное значение личности, как единства духовной жизни
IV. Духовная жизнь, как единство жизни и знания Творчески-объективное значение личности, как единства духовной жизни Здесь, в лице этих элементарных, общедоступных и для эмпирической психологии все же столь непостижимых явлений так называемого «вчувствования», лежит,
Собрание 7. О смысле жизни через Любовь человека (Франция. Лазурный берег, Ницца) (еще одна попытка трактовки смысла жизни)
Собрание 7. О смысле жизни через Любовь человека (Франция. Лазурный берег, Ницца) (еще одна попытка трактовки смысла жизни) Сияющее солнечное утро. Авенида дез Англез. Серебряное море. Пустынный майский пляж. Одинокий йог, сплетенный в некий экзотический цветок. Вдали из-за
Прогнозирование и определение динамики
Прогнозирование и определение динамики
Эти термины относятся к анализу, мы их опустили для простоты в описании ФА, предположив, что объект и среда совершенно статичны.
В действительности же интеллект имеет дело с динамикой. Факт динамичности устанавливается глазом
Философия оказалась такой же наивной, как и наука, в своем бессознательном принятии допущений или динамики книгопечатания
Философия оказалась такой же наивной, как и наука, в своем бессознательном принятии допущений или динамики книгопечатания Изобилие печатной и другой производной от нее продукции в условиях нового восприятия времени и пространства придало вес и авторитет тем
Глава 1 СМЫСЛ И ЦЕЛЬ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА В ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ. СТУПЕНИ САМОСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ
Глава 1 СМЫСЛ И ЦЕЛЬ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА В ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ. СТУПЕНИ САМОСОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ
1. СМЫСЛ И ЦЕЛЬ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА В ФИЗИЧЕСКОМ ТЕЛЕ
Как было сказано выше, жизнь в физическом теле есть определенный /рок, как бы определенное задание, которое нужно выполнить.
Если человек
Механистический мир динамики Ньютона
Механистический мир динамики Ньютона С введением определенного закона для силы (как обратного квадрата расстояния между телами) ньютоновская модель превращается в точную и определенную систему динамических уравнений. Если положения, скорости и массы различных частиц
История динамики в поэзии | Poets & Writers
В нашей серии Craft Capsules авторы раскрывают свой личный и особый подход к писательскому искусству. Это нет. 142.
Рассказ – одна из основных структурно-смысловых форм языка в человеческой культуре. Даже лирические стихи часто строятся по сюжетным принципам. Истории, кажется, созданы для того, чтобы рассказать нам важные вещи о нас самих, когда мы живем и движемся по миру. Они также являются очень приятной формой заказа опыта.
Основная динамика историй такова: два центра энергии находятся в напряжении друг с другом.
Имея это в виду, легко создать интенсивную повествовательную лирику. Все, что вам нужно сделать, это настроить энергетические центры — два существительных или местоимения — и создать напряжение между ними с помощью сильного глагола. Тогда пусть течет. Например: Как насчет того, чтобы использовать местоимения I и ты в начале стихотворения, в начале рассказа?
Я вы…
Кто такой ты ? Это не имеет значения. Вам решать, кто вы вашей истории.
Теперь поставьте глагол между местоимениями по своему выбору. Почему бы не начать с сильного? Любовь или ненависть , ненависть или страх ?
Я (глагол) тебя…
Я люблю тебя, я ненавижу тебя, я боюсь тебя, я ненавижу тебя, я испытываю к тебе отвращение — с этим глаголом «отвращение» энергия обращается в сторону говорящего — я тебе завидую , я утомил вас. Хорошо, мы начали. Мы создали эмоциональное напряжение, которое необходимо для развития сюжета и которое мы, в конце концов, постараемся разрешить.
Добавим еще одно слово: потому что .
Я (люблю/ненавижу/страх/ненавижу/зависть/отвращение) тебя, потому что…
Что будет дальше? Как вы расширяете и исследуете эту ситуацию, которую вы создали, всего несколькими словами? Все просто: спросите себя, что будет дальше? Используйте глаголы и существительные, чтобы продвигать историю вперед. Не осуждайте себя и не думайте слишком много. Разрешите себе позволить словам течь. Это история в ее сущностной форме: это происходит; тогда это происходит.
Единственное правило состоит в том, чтобы попытаться удивить себя или своего читателя: неожиданность и неожиданность необходимы для удовольствия и очарования истории. Язык должен быть интересным, полным конкретных деталей:
Я ненавижу тебя, потому что
За тот день в прачечной
Я ненавижу тебя, потому что
Ты срубил этот клен
Продолжай расширяться. Если ваше воображение дает сбои, и вы не можете придумать какие-то новые повороты или элементы, то остановитесь.
Сохраните последнюю хорошую строку и зачеркните остальные.
С помощью этого упражнения вы, вероятно, обнаружите, что история — или многие истории — ждут, когда вы пригласите их на страницу своего стихотворения. Триггерное предложение может запустить их, а ваша собственная изобретательность может расширить их. Эмоции, конкретные действия и детали, которые вы выберете, могут привести вас к заряженным воспоминаниям или заряженным воображениям, содержащим «истинную» историю 9-го числа.0003 я и ты .
Грегори Орр — автор тринадцати поэтических сборников, в том числе Selected Books of the Beloved (Copper Canyon Press, 2022). Его прозаические книги включают A Primer for Poets and Readers of Poetry (Norton, 2018) и Поэзия как выживание (University of Georgia Press, 2002). Он получил стипендии от Фонда Гуггенхайма и Национального фонда искусств, а также премию в области литературы от Американской академии искусств и литературы.
Почетный профессор Университета Вирджинии, Орр преподавал там с 1975–2019 и был основателем и первым директором программы MFA по письму.
Динамика жанра — UVA Press
- Резюме
- Обзоры
- Биографии авторов
Газеты, журналы и другие финансовые периодические издания достигли пика культурного влияния Великобритания в 1850-х и 1860-х годах превосходила книги по изданию и продаже в сто раз. Но хотя ученым давно известно, что написание статей для обширного рынка периодических изданий обеспечивало многим викторианским авторам необходимый доход, а иногда даже полную вторую карьеру в качестве редакторов и журналистов, мало что было сделано для того, чтобы проследить, как господство периодических рассуждений в середине века могло повлиять на викторианскую эпоху.
литературный дискурс.
В «Динамике жанра» Даллас Лиддл новаторски сочетает диалогический подход Михаила Бахтина к жанру с методологическими инструментами исследований периодических изданий, литературной критики и истории книги, чтобы предложить первое тщательное исследование отношений между средневикторианскими журналистскими жанрами и современная поэзия, роман и серьезная разъяснительная проза. Лиддл показывает, что периодические жанры идеологически и экономически конкурировали с литературными жанрами, и он изучает, как это соревнование повлияло на произведения и карьеру авторов середины века, включая Элизабет Барретт Браунинг, Гарриет Мартино, Энтони Троллопа, Джорджа Элиота и сенсационных романистов 1860-х годов. Некоторые викторианские писатели прямо переняли успешные жанровые формы и мировоззрение журналистики, но другие, такие как Элиот, решительно отвергли их, в то время как Троллоп начал свою успешную карьеру отчасти с того, что использовал художественную литературу для анализа растущего влияния журналистики в британском обществе.
Лиддл утверждает, что успешная интерпретация произведений этих и многих других авторов будет полностью возможна только тогда, когда ученые научатся понимать формы журналистского жанра, с которыми взаимодействовали и конкурировали литературные формы середины Викторианской эпохи.
- Резюме
- Обзоры
- Биографии авторов
Газеты, журналы и другие периодические издания достигли пика культурного влияния и финансового успеха в почти сто к одному. Но хотя ученым давно известно, что написание статей для обширного рынка периодических изданий обеспечивало многим викторианским авторам необходимый доход, а иногда даже полную вторую карьеру в качестве редакторов и журналистов, мало что было сделано для того, чтобы проследить, как господство периодических рассуждений в середине века могло повлиять на викторианскую эпоху.
литературный дискурс.
В «Динамике жанра» Даллас Лиддл новаторски сочетает диалогический подход Михаила Бахтина к жанру с методологическими инструментами исследований периодических изданий, литературной критики и истории книги, чтобы предложить первое тщательное исследование отношений между средневикторианскими журналистскими жанрами и современная поэзия, роман и серьезная разъяснительная проза. Лиддл показывает, что периодические жанры идеологически и экономически конкурировали с литературными жанрами, и он изучает, как это соревнование повлияло на произведения и карьеру авторов середины века, включая Элизабет Барретт Браунинг, Гарриет Мартино, Энтони Троллопа, Джорджа Элиота и сенсационных романистов 1860-х годов. Некоторые викторианские писатели прямо переняли успешные жанровые формы и мировоззрение журналистики, но другие, такие как Элиот, решительно отвергли их, в то время как Троллоп начал свою успешную карьеру отчасти с того, что использовал художественную литературу для анализа растущего влияния журналистики в британском обществе.