Доведение до абсурда прием: Доведение до абсурда | это… Что такое Доведение до абсурда?

Кейс. «Доведение до абсурда» как прием информационной войны — Блог Ющука Евгения Леонидовича. Конкурентная разведка.

В нашей с Александром Кузиным книге «Противодействие Черному PR в Интернете» мы рассказывали о таком приеме борьбы с негативно-имиджевыми технологиями, как «Доведение до абсурда»:

«Итак, вы спланировали свои ответные действия в части стратегии,
тактики и инструментов реализации своего плана в сети Интернет. Настал момент определиться, как вы будете подавать «контрчернушный» материал на своих интернет-ресурсах.

1. Доведение до абсурда. Вы можете взять за основу своего контента весь негатив, который направлен против вас, и гипертрофировать
его до полного бреда.

Включайте фантазию на полную катушку и начинайте сочинять о себе небылицы одна другой краше.  Вам приписывают нетрадиционную сексуальную ориентацию и склонность к малолетним? Отлично! Пишите, что вы почетный академик всемирной академии сексуальных извращенцев и полномочный представитель тайного ордена садомазохистов в странах СНГ.

  Не забудьте поведать миру, что у вас разветвленная сеть завербованных воспитательниц детских садов и санитарок родильных домов, которые подбирают вам и вашим сподвижникам малышей для оргий.  Да, будет неплохо, если у вас имеется свой парк детских колясок, в которых вам доставляют детей.

Вас обвиняют в причастности к тоталитарной секте? Замечательно!
В красках расскажите о ночных сатанинских мессах на кладбище, на которых вы приносите в жертву юных девственниц и пьете из их черепов человеческую кровь.  Да, разумеется, вы магистр этой секты, не меньше.

Появилась информация о том, что вы берете взятки? Годится! Вам приходится это делать, потому что содержание сети воспитательниц и похищение девственниц  — очень накладное дело (см. выше). Да и к тому же вам самому нужно давать большие взятки за разрешение строительства вашего замка на Красной площади, а ваша тайная любовница Анджелина Джоли требует в подарок алмаз «Орлов» из Алмазного фонда России.

В общем, этот тот самый случай, когда «кашу маслом не испортишь»   — лейте щедро.

На кампании по выборам мэра одного из российских городов мы обратили внимание на зарождающиеся попытки нагнетания ксенофобских настроений среди избирателей, которые были явно направлены против нашего кандидата как одного из основных претендентов на победу.

Время от времени на местных форумах появлялись посты, в которых кандидата загодя обвиняли в том, что, после того как он станет мэром, все ключевые должности в городской администрации будут «заняты его единоверцами», которые разворуют бюджет, приватизируют всю собственность и обложат данью «простого русского труженика».
Все это звучало довольно бредово, но вместо того чтобы отмахнуться, мы решили не рисковать и провели акцию в стиле «доведение до абсурда» и в реальном, и в виртуальном пространстве.
В  городе появились анонимные листовки, где в нарочито истеричной форме утверждалось, что главной целью нашего кандидата после победы на выборах является немедленное присоединение в виде анклава города к одному из государств, где у власти находятся люди одной национальности с нашим кандидатом, введение поголовной обязанности носить народные костюмы и исполнять ритуалы, еще в древности сложившиеся у народа, к которому этнически принадлежал кандидат, и так далее, и в том же духе.

Разумеется, одновременно в Интернете появилась коряво слепленная страничка с тем же текстом, а на всех форумах, которые массово посещали горожане, постоянно выкладывались ссылки на эту информацию, и обильно цитировался сам текст.
Горожане хохотали дня два, показывая друг другу листовки и интернет-страницу. Само собой, после этого любые спекуляции на теме ксенофобии в отношении этноса кандидата были обречены на провал. Реакцией на редкие попытки поднять «этнический вопрос» был либо смех, либо кручение пальцем у виска и посылание в известном
направлении».

Пример того, как на практике выглядит прием «Доведение до абсурда», великолепно продемонстрировала Russia Today в вирусном видеоролике «РТ: как работает «кремлевская пропаганда», или Симоньян, медведь и бобровый сок»:

Метки: russia today, Абсурдизация, Доведение до абсурда, Кейс, Черный PR, противодействие «Черному PR»

Posted on 12 дек, 2015 at 10:34 | Ссылка | Комментарий в блог «Конкурентная разведка» | Поделиться | Пожаловаться

Противоречивые смыслы | Газета «День»

Лариса Волошина

23 марта, 16:50

Поделиться:

Основной вопрос последних месяцев: «Вы за блокаду, или против?». Его задавали друг другу обыватели, журналисты, политики, эксперты, журналисты политикам, а политики экспертам. Если бы кто-то додумался использовать столкновение противоречивых позиций для выработки энергии, то Украина бы тут же стала «мировой энергетической супердержавой». Дискуссия в обществе разгорелась настолько жаркая, что впору было от спорщиков аккумуляторы заряжать. Первое, что хочется сказать, так это то, что накал страстей вызывали не разделившиеся мнения противников и симпатиков гражданской блокады ОРДЛО. Оторопь вызывали противоречивые объяснения, которые давали украинские чиновники. «Мы не торгуем, мы меняем», «Роттердам плюс есть, но его как бы нет», «Украина контролирует предприятия там, где она уже давно ничего не контролирует», «если не платить зарплаты на предприятия Ахметова, то все шахтеры и металлурги тут же наймутся в боевики».

Все это звучало настолько неубедительно, что у определенной части слушателей возникало ощущение абсурдности происходящего. Общество разделилось на тех, кто из-за транслируемой чиновниками неопределенности всерьез подозревал наличие коррупционных схем в непреодолимом желании непременно торговать с ОРДЛО, и тех, кто считал, что «гибридным временам – гибридные нравы».

То есть не видел ничего предосудительного в меняющейся каждые пять минут аргументации. Никаких сторонников и противников блокады, по сути-то, и не было. А были те, кто требовал ясности, и те, кто считал, что многоходовочки, о которых нельзя говорить прямо, – это и есть борьба за государственные и интересы.

Как бы там ни было, именно по вине провластных спикеров сложилась ситуация, при которой чем больше они говорили, тем меньше к их словам было доверия. Когда вся правящая верхушка сотрясает перед изумленной публикой бумагами о 30 миллиардах налоговых поступлений с оккупированной территории, а затем государственная фискальная служба рапортует о том, что за 2016 год 13,3 тысячи налогоплательщиков, находящихся в ОРДЛО, уплатили налоговых платежей в сводный бюджет Украины на сумму 2,8 миллиарда гривен – чувствуешь себя, мягко говоря, не очень. Зачем врать? Откуда взялась цифра в 30 млрд? Почему бы сразу не сказать о 2,8? Разве это уже не деньги? В риторике – науке о ведении диспута – есть правило: «Когда не можете опровергнуть аргументы оппонента – доводите их до абсурда.

Это подрывает к нему доверие». Доверие аудитории – это наиглавнейший фактор убеждения. Массы не слышат аргументов. Они верят. Почему риторический прием «доведение до абсурда» представители власти использовали против себя же? Это самострел? Никто до сих пор не может точно сказать о выгоде или убытках для страны от работы предприятий на оккупированных территориях. Каждый раз появляются новые цифры и новые риторические вопросы. Там, где должно быть государство, отвечающее перед гражданами за достоверность своих слов, – пустота.

Государство — это политическая организация, осуществляющая суверенную власть в соответствующих территориальных пределах. В отличие от правительства, которое выступает его частью, государство охватывает все публичные органы и отправляет власть на том общем основании, что выражает постоянные интересы общества, а не партий¬ные пристрастия той или иной группы политиков. Функцией государства выступает обеспечение безопасности как отдельных граждан, так и общества в целом.

Так о государстве говорит политология. Макс Вебер предлагал определять государство по его основному признаку. Если признак есть, значит, там государство присутствует. Если нет – то нет тут никакого государственного интереса. Государство обладает монополией на насилие во исполнение закона. Еще раз, государство – это не нечто, что имеет право применить насилие к гражданину. Правоохранительная функция, суд и армия – все эти институты исключительно государственные. Именно они, и только они могут осуществлять насилие. Но не ради насилия и террора, а принуждая к исполнению законов.

Политолог Эндрю Хейвуд говорит, что современному государству, которое всегда считалось главным компонентом политической жизни, сегодня угрожают определенные тенденции. В наиболее драматичной форме они проявляются в посткоммунистичес¬ких странах. Там ослабленному или вообще разрушенному государственному аппарату приходится иметь дело с массой проблем – деградацией экономики, этническими конфликтами, ростом организованной преступности. Как результат, некоторые нации утрачивают государство. Происходит то, что Джессоп называет «испарением», — чуть ли не хими¬ческий по своей сложности процесс, при котором функции государства постепен¬но переходят к другим неформальным институтам и органам. Такое государство называется «пустотелым», по аналогии с оболочкой, прикрывающей пустоту.

Там, где невозможно принуждение к исполнению украинских законов, – Украины нет. Все, что мы понимаем как основные черты постсоветской Украины – коррупция, кумовство, произвол чиновников, подчинение политики олигархическим интересам, – все это говорит о том, что в жизни определенных групп общества, кластеров экономики государство не присутствовало. Ведь Украина не могла принудить к исполнению закона не только Януковича или «олигархическое политбюро», но и огромное число людей рангом пониже. Даже законы были писаны так, что за не выбитый кассовый чек ответственность существовала, а за неправовое судебное решение – нет. С началом оккупации ситуация усугубилась. Теперь государство не присутствует на целых территориях. Но на них присутствуют «подконтрольные ему предприятия». Да, они платят налоги. Но там нет возможности применить государственное насилие в виде судов, прокуратуры, проверок. Более того. Там насилие применяют другие. А Украина не в состоянии это остановить.

Опасность формулы «контролируемые Украиной предприятия на неконтролируемой территории» заключается не в том, что в ней появляется возможность для коррупции и кулуарных договоренностей. А в том, что декларация государственного контроля там, где его фактически нет, – это добровольная передача монополии на насилие. Это Failedstates. За такими понятиями, как борьба с коррупцией, усиление государства, реформация государственной системы, стоит возникшая историческая необходимость усиления присутствия государства там, где до этого правили мафиозные клановые интересы. Когда общество подозревает, что деградация государства теперь распространяется на целые регионы – оно ощущает опасность. А значит, растет уровень недоверия. 

Власть сегодня тонет в противоречивом дискурсе не потому, что она не может объяснить, кому выгодны «контролируемые предприятия на неконтролируемой территории», а потому что нет никакой возможности объяснить – «как». Как такое вообще возможно? В Украине, где за каждой бумажкой, за каждой подписью надо ходить часами, где контролирующих органов и проверок становится все больше, государство выдает разрешения на работу тем, кто находится за пределами ее монополии на насилие. Острота дискуссий, которые вспыхивают последнее время, ясно свидетельствует, что в стране полностью отсутствует культура коммуникации власти и общества. Власть, заявляя о государственных интересах, ведет себя так, как будто социум и его мнение второстепенны по сравнению с гениальными планами больших начальников. То, чего боятся люди, так это повторения Руины, армии Муравьева, Переяславской Рады – всего того, что прочно ассоциируется с потерей Украиной государственности. Но повод для такого мироощущения создает все же власть. Своим полным непониманием глубины и интенсивности происходящих в стране процессов. Дело, конечно же, не в блокаде и не в Ахметове с его заводами. Дело – в четкости позиции. Чем больше пустой болтовни будет продуцироваться в пространство, тем сильнее будет ощущение опасности, переживаемое народом. Тем чаще будут возникать внештатные ситуации. Тем уязвимей будет страна.

Принцип бритвы Оккама гласит: «Не множьте смыслы». Украинской власти хочется посоветовать: «Не множьте противоречивые смыслы». Поберегите себя, страну и нас.

Сокращение до абсурда | Internet Encyclopedia of Philosophy

Reductio ad absurdum — это способ аргументации, который стремится установить утверждение, выводя абсурдность из его отрицания, таким образом утверждая, что тезис должен быть принят, потому что его отклонение было бы несостоятельным. Это стиль рассуждений, который использовался на протяжении всей истории математики и философии, начиная с классической античности.

Содержание

1. Основные идеи
2. Логика строгого высказывания Reductio : Косвенное доказательство
3. Классический пример Reductio Аргументация
4. Самоуничтожение: процессы, порождающие противоречие
5. Доктринальная аннигиляция: наборы утверждений, которые в совокупности несовместимы
6. Абсурдные определения и спецификации
7. Невозможно Рассуждения
8. Ссылки и дополнительная литература

1. Основные идеи

Использование этой латинской терминологии восходит к греческому выражению hê eis to adunaton apagôgê , сокращению до невозможного, неоднократно встречающемуся в « Prior Analytics» Аристотеля . В самом общем толковании reductio ad absurdum — reductio для краткости — это процесс опровержения на основании того, что абсурдно — и заведомо неприемлемые последствия вытекают из принятия рассматриваемого пункта. Это принимает три основные формы в зависимости от того, что является несостоятельным последствием:

1. внутреннее противоречие ( до абсурда )
2. ложь ( ad falsum или даже ad невозможно )
3. неправдоподобность или аномалия ( ad ridiculum или ad incommodum )

Первый из них — это reductio ad absurdum в самой строгой его конструкции, а два других случая предполагают более широкий и свободный смысл этого термина. Вот некоторые условные операторы, которые иллюстрируют ситуацию последнего типа:

• Если это так, то я дядя обезьяны.
• Если это правда, то свиньи умеют летать.
• Если он это сделал, то я шах Персии.

Здесь мы имеем следствия, абсурдные в том смысле, что они заведомо ложны и даже немного смешны. Несмотря на отход от обычной формы reductio , этот тип вещей также характеризуется как ослабленная форма reductio . Но хотя все три случая попадают в область применения этого термина, как он обычно используется, логики и математики обычно имеют в виду первый и самый сильный из них.

Обычные объяснения reductio не учитывают всю степень его применения. Ибо как минимум такое опровержение является процессом, который может быть применен к

• отдельным предложениям или тезисам
• группы предложений или тезисов (т. е. доктрины или положения или учения)
• способы рассуждения или аргументации
• определений
• инструкции и правила процедуры
• практик, политик и процессов

Задача настоящего обсуждения состоит в том, чтобы объяснить способы рассуждений, рассматриваемые с помощью reductio , и проиллюстрировать рабочий диапазон его приложений.

2. Логика строгой редукции высказываний: косвенное доказательство

Уайтхед и Рассел в Principia Mathematica характеризуют принцип « reductio ad absurdum » как равносильный формуле (~ p → p пропозициональной логики. Но эта точка зрения своеобразна. В других местах этот принцип почти повсеместно рассматривается как способ аргументации , а не конкретный тезис пропозициональной логики.

Propositional reductio основывается на следующей цепочке рассуждений:

Если p ⊢ ~ p , то ⊢ ~ p

). Поскольку p ⊢ q дает ⊢ p → q, этот принцип можно установить следующим образом:

Предположим, (1) p ⊢ ~ стр

(2) ⊢ стр → ~ стр из (1)

(3) ⊢ p → ( p & ~ p ) из (2) с p → p

(4) ⊢ ~( p & ~ p ) → ~ p из (3) противопоставлением

(5) ⊢ ~( p & ~ p ) по закону противоречия

(6) ⊢ ~ p из (4), (5) по modus ponens

Соответственно, указанная выше линия рассуждений представляет собой не постулируемый принцип, а теорему, которая вытекает из подписки на различные аксиомы и правила доказательства, как показано в только что представленном выводе.

Приведенные здесь рассуждения обеспечивают основу для так называемого косвенного доказательства. Это процесс обосновывающей аргументации, который протекает следующим образом, когда целью является установление определенного вывода p :

(1) Предположим, что не- р

(2) Приведите аргументацию, которая выводит p из этого предположения.

(3) Поддерживать p на этой основе.

Такая аргументация на самом деле является просто реализацией изложенного выше принципа с ~ p вместо p .

Как показывает это направление мысли, reductio аргументация является частным случаем доказательного рассуждения. Здесь мы имеем дело с аргументом шаблона: Из ситуации

(предположение, подлежащее опровержению + сочетание заранее установленных фактов) ⊢ противоречие

делают вывод об отрицании этого предположения, подлежащего опровержению, посредством modus tollens аргументации.

Пример моей помощи в разъяснении вопросов. Рассмотрим деление на ноль. Если бы это было возможно, когда х не равно 0, и мы взяли х ÷ 0, чтобы составить некоторую четко определенную величину х , то мы бы имели х ÷ 0 = Q , так что x = 0 x Q , так что, поскольку 0 x (что угодно) = 0, мы получили бы x = 0, вопреки предположению. Таким образом, опровергается предположение, что x ÷ 0 является хорошо определенной величиной.

3. Классический пример Reductio Argumentation

Классический пример reductio рассуждений в греческой математике относится к открытию Пифагором, раскрытому, к огорчению его соратников Гиппасом из Метапонта в пятом веке до н. э., несоизмеримости диагонали квадрата с его сторонами. Спорная аргументация выглядит следующим образом:

Пусть d — длина диагонали квадрата, а s — длина его сторон. Тогда по теореме Пифагора мы имеем, что d ² = 2 s ². Теперь предположим (посредством предположения reductio ), что d и s соизмеримы в терминах общей единицы u, так что d = n x u и 30 m 4 s 90 х u , где м и n — целые числа (целые числа), не имеющие общего делителя. (Если бы был общий делитель, мы могли бы просто преобразовать его в х .) Теперь мы знаем, что

( n x u )² = 2( м x u )²

Получаем, что n ² = 2 м ². Это означает, что n должны быть четными, поскольку только четные целые числа имеют четные квадраты. Итак, n = 2 k . Но теперь n ² = (2 k )² = 4 к ² = 2 м ², так что 2 к ² = м ². А это значит, что м должны быть четными (по тем же рассуждениям, что и раньше). А это значит, что m и n , оба четные, будут иметь общие делители (а именно 2), вопреки гипотезе, что их нет. Соответственно, поскольку это первоначальное предположение о соизмеримости породило противоречие, у нас нет другого выхода, кроме как отвергнуть его. Соответственно устанавливается тезис о несоизмеримости.

Как указывалось выше, такое доказательство тезиса с помощью reductio аргументации, которое выводит противоречие из его отрицания, характеризуется как косвенное доказательство в математике . (Об истории см. T. L. Heath, A History of Greek Mathematics [Oxford, Clarendon Press, 1921].) вне. Аристотель использовал его в Prior Analytics для демонстрации так называемых несовершенных силлогизмов, когда они уже использовались Платоном в диалектическом контексте (см. Republic I, 338C-343A; Parmenides 128d). Все обсуждение антиномий Иммануилом Кантом в его Критике чистого разума было основано на reductio аргументации.

Математическая школа так называемого интуитивизма заняла определенную линию в отношении ограничения reductio аргументация для целей доказательства существования. Единственный действительный способ установить существование, утверждают они, — это предоставить конкретный случай или пример: аргументация общего принципа здесь неприемлема. Это означает, в частности, что нельзя установить (∃ x ) Fx , выводя абсурдность из (∀ x )~ Fx . Соответственно, интуиционисты не позволили бы нам сделать вывод о существовании беспозвоночных предков homo sapiens из очевидной абсурдности предположения, что люди были позвоночными с самого начала. Они утверждали бы, что в таких случаях, когда мы полностью в неведении относительно вовлеченных лиц, мы не в состоянии поддерживать их существование.

4. Самоаннигиляция: процессы, порождающие противоречие

Не только самопротиворечивое утверждение (и тем самым самоопровергающее, самоуничтожающееся), но также и самопротиворечивый процесс или практика или принцип процедуры можно «довести до абсурда». Для любого такого modus operandi отвечает на некоторую инструкцию (или их комбинацию), и такая инструкция также может оказаться внутренне противоречивой. Примеры:

• Никогда не говори никогда.
• Сохраните старый склад нетронутым, пока не будет построен новый. И постройте новый склад из материалов, добытых при сносе старого.

Более широко, есть также инструкции, которые не приводят автоматически к логически абсурдным (самопротиворечивым) выводам, но которые открывают дверь к такому абсурду при определенных условиях и обстоятельствах. В соответствии с этим практическое правило процедуры или modus operandi будет доведено до абсурда, если можно будет показать, что его фактическое принятие и применение приведет к аномалии. Рассмотрим иллюстрацию такого рода ситуации. Мужчина умирает, оставив имущество, состоящее из его таунхауса, его банковского счета в размере 30 000 долларов, его доли в семейном бизнесе и нескольких украшений, которые он унаследовал от своей матери. В его завещании указано, что его сестра должна владеть любыми тремя ценностями в его имении, а его дочь должна владеть остальными. Сестра выбирает дом, браслет и ожерелье. Исполнитель отказывается производить эту раздачу и сестра подает на него в суд. Несомненно, судья вынесет что-то вроде: «Выявление истца приведет к до абсурда . С таким же успехом она могла бы выбрать не только дом, но и банковский счет, и бизнес, фактически лишив дочь наследства, чего явно не хотела наследодательница». Здесь мы имеем своего рода юридическое reductio ad absurdum . Фактическое применение этого правила во всех допустимых случаях — его повсеместное использование — привело бы к неприемлемому и неблагоприятному результату, так что правило могло бы самоуничтожиться в его фактическом неограниченном применении. (Такого рода рассуждения распространены в юридических контекстах. Многие такие случаи обсуждаются в David Daube 9.0003 Roman Law [Edinburgh: Edinburgh University Press, 1969], pp. 176-94.) Иммануил Кант учил, что межличностные практики не могут представлять собой морально приемлемые способы действия, если они не соответствуют таким образом вербально обобщаемым правилам. Такие практики, как воровство (то есть присвоение чужого имущества без надлежащего разрешения) или ложь (то есть лжесвидетельство там, где это удобно) являются неуместными правилами, утверждает Кант, именно потому, что соответствующие максимы, если их обобщить по всем направлениям, были бы совершенно аномальными (ведущими к уничтожению владения собственностью и вербальной коммуникации соответственно. Поскольку практики, соответствующие правилам, таким образом сводятся к абсурду при их всеобщей реализации, такие практики признаются морально неприемлемыми. Для Канта обобщаемость является лакмусовой бумажкой приемлемости практики в сфере межличностных отношений 9.0005

5. Доктринальная аннигиляция: наборы утверждений, которые в совокупности несовместимы

Как отдельные утверждения могут оказаться противоречивыми сами по себе, так и множество утверждений (давайте назовем это «доктриной») могут оказаться коллективно противоречивыми. Таким образом, в этом контексте reductio рассуждение также может вступить в действие. Например, рассмотрим следующие схематические тезисы:

• A → B
• Б → С
• С → D
• Не- Д

В этом контексте предположение, что A может быть опровергнуто reductio ad absurdum . Ибо, если А соединить с этими посылками, мы придем как к D , так и к не- D , что является явной абсурдностью. Следовательно, оно несостоятельно (ложно) в контексте этого семейства данностей. Когда кто-то таким образом «застревает в противоречии», его позиция саморазрушается, сводясь к абсурду. Примером может служить обмен мнениями между Сократом и его обвинителями, обвинявшими его в безбожии. Развивая это обвинение, эти противники также обвиняли Сократа в том, что он верил во вдохновенные существа (9).0003 даймония ). Но здесь вдохновение — это божественное вдохновение, такое даймонизм предполагается, что это существо, вдохновленное богом. И здесь у Сократа есть готовая защита: как может кто-то не верить в богов, когда он признан верящим в боговдохновенных существ. Его обвинители здесь запутались в собственных противоречиях. И соответственно их позиция доходит до абсурда. (Ср. Аристотель, Rhetorica 1398a12 [II xxiii 8].)

6. Абсурдные определения и спецификации

Точно так же, как инструкции могут быть абсурдными, определения и объяснения могут быть абсурдными. Например:

• А zor — это круглый квадрат зеленого цвета.

Снова рассмотрим следующую пару:

• Птица — позвоночное животное, которое летает.
• Страус — вид нелетающих птиц.

Определения или спецификации, которые в принципе невыполнимы, именно по этой причине абсурдны.

7. За невозможное рассуждение

За невозможное рассуждение также исходит из заведомо невозможной посылки. Он тесно связан с аргументацией, хотя и отчетливо отличается от нее. Здесь мы имеем дело с буквально невозможными предположениями, которые не просто драматичны, но 90 003 необходимо 90 004 ложны благодаря своему логическому конфликту с некоторыми явно необходимыми истинами, будь то необходимость логической, концептуальной, математической или физической. В частности, такое совершенно невозможное предположение может отрицать:

• вопрос (логико-концептуальной) необходимости («Существует бесконечно много простых чисел»).
• закон природы («Вода замерзает при низких температурах»).

Предположения такого рода обычно приводят к на невозможные контрфактики, такие как:

• Если бы ( на невозможные ) вода не замерзала, то льда не существовало бы.
• Если бы, за невозможное , свиньи могли летать, то небо иногда было бы полно свиней.
• Если бы вас перенесло через пространство со скоростью, превышающей скорость света, то вы бы вернулись из путешествия моложе, чем в начале.
• Даже если бы не было простых чисел меньше 1 000 000 000, число простых чисел было бы бесконечным.
• Если бы ( на невозможное ) было только конечное число простых чисел, то существовало бы самое большое простое число.

Несколько более интересный математический пример: если бы, вопреки невозможности, существовал контрпример к Великой теореме Ферма, то контрпримеров было бы бесконечно много, потому что если бы x ^K + Y ^K = Z ^K , затем ( NX ) ^K + ( NY ) ^K = ( nz ^{) для ) ) ) ). любые к .}

С такими за невозможные контрфактуалов мы представляем то, что признается невозможным и, следовательно, обязательно ложным антецедентом, делая это не для того, чтобы опровергнуть его как абсурдное (как в приведении к абсурду рассуждений), а для того, чтобы сделать лучше всего указать на его «естественные» последствия.

Опять же, рассмотрим такие контрфакты, как:

• Если бы ( на невозможное ) 9 делилось на 4 без остатка, то это было бы четное число.
• Если бы ( за невозможное ) Наполеон был еще жив сегодня, он был бы поражен состоянием международной политики в Европе.

Практически эквивалентная формулировка самого спорного вопроса с этими двумя утверждениями:

• Любое число, которое делится на 4 без остатка, является четным.
• По меркам наполеоновской Франции нынешнее состояние международной политики в Европе поразительно.

Однако обозначение на невозможное указывает на то, что нас интересует само условное. Нас интересует скорее характер этого отношения следствия, чем предшествующее или последующее как таковое. В этом отношении ситуация совершенно отличается от reductio аргументации, с помощью которой мы пытаемся установить несостоятельность антецедента. Таким образом, во всех смыслах и целях контрфактуалы могут служить явно фактической цели. 0003 на невозможное условное на самом деле нет. Итак, считайте

• На вашем месте я бы принял его предложение.

Очевидно, что антецедент/посылка «я = ты» абсурдна. Но даже малейшее внимание к тому, что здесь коммуникативно происходит, показывает, что речь идет не об этой только что констатированной невозможности, а о контрфактуальности формата:

• Если бы я был на вашем месте (т. состоянии, в котором вы сейчас находитесь), то я бы посоветовался с врачом.

Только будучи извращенно буквалистичным, абсурдность этого антецедента могла нас хоть как-то беспокоить.

Последняя точка. Контраст между reductio и на невозможное рассуждение дает интересный урок. И в том, и в другом случае мы начинаем с ситуации одного и того же основного формата, а именно конфликта противоречия между допущением предположения и различными фактами, которые нам уже известны. Разница целиком в прагматических соображениях, в том, что мы пытаемся сделать. В одном ( 9В случае 0003 reductio ) мы пытаемся опровергнуть и опровергнуть это предположение, чтобы установить его отрицание, а в другом ( на невозможное ) случае мы пытаемся установить импликацию — подтвердить условность. Различие, таким образом, заключается не в природе рассматриваемого вывода, а лишь в том, чего мы пытаемся достичь с его помощью. Соответственно, разница не столько теоретическая, сколько функциональная – это прагматическая разница в целях.

8. Ссылки и дополнительная литература

• Дэвид Доб, Римское право (Эдинбург: Издательство Эдинбургского университета, 1969), стр. 176-94.
• М. Дороле, «La valeur des заключения par l’absurde», Révue philosophique , vol. 86 (1918), стр. 309–313.
• TL Heath, История греческой математики , том. 2 (Оксфорд: Clarendon Press, 1921), стр. 488-96.
• А. Хейтинг, Интуиционизм: введение (Амстердам, North-Holland Pub. Co., 1956).
• Уильям и Марта Нил, 9 лет0003 Развитие логики (Оксфорд: Clarendon Press, 1962), стр. 7-10.
• Дж. М. Ли, «Форма reductio ad absurdum », Notre Dame Journal of Formal Logic , vol. 14 (1973), стр. 381-86.
• Гилберт Райл, «Философские аргументы», , материалы коллоквиума , том. 2 (Бристоль: Бристольский университет, 1992), стр. 194–211.

Информация об авторе

Николас Решер
Электронная почта: [email protected]
Университет Питтсбурга
U.S.A.

Альбер Камю и проблема абсурда

Альбер Камю (1913–1960) был французским философом и писателем, чьи работы исследуют отчуждение, присущее современной жизни, и который наиболее известен своей философской концепцией абсурда. Он исследовал эти идеи в своих знаменитых романах Незнакомец (1942), Чума (1947) и Падение (1956), а также в своих философских эссе Миф о Сизифе (1942). и Мятежник (1951). Он был удостоен Нобелевской премии по литературе в 1957 году.

Камю родился в бедной семье во французском Алжире, раздираемом войной. Его отец, фермер, погиб во время Первой мировой войны, оставив глухую и неграмотную жену воспитывать Камю и старшего брата. Несмотря на лишения своего детства, он выиграл стипендию в престижном лицее в Алжире и продолжил изучать философию в Алжирском университете. Он начал свою писательскую карьеру в качестве журналиста Alger Républicain 9.Газета 0004. Переехав в Париж, он стал участником движения Сопротивления, редактируя его секретную газету Combat , и был разыскиваем гестапо. Его воспоминания о войнах и опыте нацистской оккупации пронизывали его философию и романы. Его дебютный роман Незнакомец и эссе Миф о Сизифе принесли ему славу и привлекли к нему внимание Жана-Поля Сартра. После освобождения Франции он был крупной фигурой послевоенной французской интеллектуальной жизни.

Его философия абсурдизма может быть проиллюстрирована в его эссе Le Mythe de Sisyphe  (Миф о Сизифе: 1942). Камю определял абсурд как тщетность поиска смысла в непостижимой вселенной, лишенной Бога или смысла. Абсурдизм возникает из-за противоречия между нашим стремлением к порядку, смыслу и счастью и, с другой стороны, безразличным отказом естественной вселенной обеспечить это. В эссе Камю поставил фундаментальный философский вопрос: стоит ли жить? Является ли самоубийство законной реакцией, если жизнь не имеет смысла? Он сравнил стремление человечества к порядку и смыслу с героем греческой мифологии Сизифом, который был осужден богами на вечность катить валун в гору только для того, чтобы тот упал на дно. Подобно Сизифу, мы продолжаем спрашивать о смысле жизни только для того, чтобы обнаружить, что наши ответы рушатся. Философ утверждает, что мы должны принять абсурдность человеческого существования и взяться за создание ценности и смысла. Усилия и стойкость, а не самоубийство и отчаяние, являются подходящей реакцией. Камю утверждал, что Сизиф счастлив и что мы должны подражать его стойкости. Греческий герой достоин восхищения тем, что он принимает бессмысленность своей задачи, и вместо того, чтобы сдаться или совершить самоубийство, он сознательно поднялся над своей судьбой и продолжает трудиться.

Изображение предоставлено: Альберт Камю, неизвестный. CC BY-SA 4.0 через Викисклад.

В  Незнакомец с его знаменитой фразой «Сегодня умерла мать. Или, может быть, это было вчера, я не знаю, — главному герою-антигерою пришлось смириться с абсурдностью жизни, — открывая свое сердце благостному равнодушию вселенной». Роман передает это представление об абсурдности человеческого существования и исследует отчуждение молодого человека, известного как Мерсо, который убил араба и приговорен к смерти за отказ соответствовать ожиданиям буржуазного общества от него, а не за само убийство. Когда он не плачет на похоронах матери и не проявляет никаких эмоций, это усугубляет его вину в глазах общества и присяжного, который его осуждает. Это понятие абсурда можно найти и в другом его шедевре 9.0003 Чума , в которой чума подрывает человеческие стремления и счастье. Действие романа происходит в городе Оран, охваченном смертельной эпидемией, и представляет собой аллегорию немецкой оккупации Франции; чума — это метафора фашизма и тоталитарного режима, нацизма. Камю исследует реакцию людей на случайное зло и человеческую солидарность перед лицом равнодушной вселенной.

Его политическая философия находит свое выражение в книге «Бунтарь» , в которой концепция восстания исследуется в противовес концепции революции. Отвечая на политический климат того времени в Европе, Камю подверг критике коммунизм и осудил идею революции из-за ее тенденции трансформироваться в тоталитаризм и свернуть в террор, такой как нацизм и сталинизм. Как пацифист, он выступал за гуманистический, этический и социальный переворот для достижения справедливости. Он симпатизировал арабам в Алжире и на протяжении всей своей карьеры написал множество статей, осуждающих несправедливость, присущую Алжиру при французском колониализме (собраны в томе журналистики, Actuelles III: Chroniques Algériennes 1939-1958 ), хотя во время Алжирской революции он придерживался нейтральной позиции, опасаясь разжигания партийных страстей. Он также был против смертной казни и был одним из немногих, кто выступил против сброса США атомной бомбы на Хиросиму в 1945 году.