Движущие силы человеческого поведения . Психологос [Энциклопедия практической психологии]
При самом простом делении движущих сил поведения можно сказать, что человеком движет разум или чувства, когнитивные или аффективные процессы. Несмотря на то что человека именуют homo sapiens (человек разумный), как движущая сила поведения разум, похоже, обычно проигрывает чувствам и эмоциям, аффективным процессам в целом.
Едва ли тут дело в том, что разум слабее чувств, скорее люди разумом реже пользуются. Действовать на основе разума – это предполагает определенный уровень культуры, требует усилий и обучения, в то время как действия на основе чувств более естественны и усилий не требуют.
Как живет человек, у которого преобладает аффективная сфера? Он действует иногда по побуждению, иногда вследствие принуждения, причем и побуждение, и принуждение могут проистекать как извне, так и изнутри человека. Если эти движущие силы человеческого поведения представить в виде типологии областей аффективной сферы, мы получим следующее.
Внутреннее побуждение. Желание украсить комнату к празднику, подарить любимой цветы, мотив заработать побольше денег – эту область можно назвать желаниями и мотивами.
Внешнее побуждение. Игрушка, которую увидел ребенок, звонок подруги, зовущей на дискотеку, бутылка, попавшая в руки алкоголику, все внешние предметы и обстоятельства, зовущие и вызывающие побуждение, – это область мотиваторов.
Внешнее принуждение. Сильные удары током заставляют крысу искать выход из лабиринта. Заключенных заставляют шить рукавицы. Страшная грозовая туча над лесом, обещающая ливень нам на голову, либо жезл полицейского, заставляющий машину остановиться, – все то, что толкает и заставляет нас извне. Эту область традиционно называют стимулами.
Внутреннее принуждение. Это и огненное состояние аффекта, и давящее чувство страха, и тяжелое чувство вины, и страшная боль угрызений совести – все то внутреннее, что заставляет нас делать что-то, не оставляя нам выбора. Эта область – аффекты.
Говоря проще, мотиватор можно считать и стимулом: то и другое действует снаружи. Собственно, это и есть идеология классического бихевиоризма, где стимулом называют и удар током, и еду. Тогда стимул – это и морковка впереди, и морковка сзади. Однако нам кажется уместным стимул и мотиватор все-таки различать: мотиватор привлекает (стратегия Душки), а стимул заставляет (стратегия Силовика). «Стимул» в буквальном переводе – острая палка, которой погоняют скотину, и даже ослик никогда не перепутает, как с ним обращается хозяин, использует он палку или мягкие поглаживания.
При этом есть еще одно важное уточнение: действие мотиватора всегда мягкое, поэтому это не просто положительное воздействие извне, а то, к чему человек или другой живой организм стремится добровольно. Если вы не ели два дня, то кусок хлеба для вас будет стимулом – он заставляет вас его съесть. Если же после обеда вы увидели вкусное пирожное и оно вас прельстило – это мотиватор. Здесь необходимо заметить, что многие действия человека организуются внутренними и внешними обстоятельствами таким образом, что правильнее говорить не о побуждении или принуждении, а об организации поведения.
Организованные сотрудники приходят на работу к 9.00, потому что в фирме такие порядки, потому что они люди дисциплинированные и приходить вовремя для них естественно. Переходя дорогу, нужно вначале посмотреть налево, а потом направо – если мы понимаем смысл этих действий и так поступаем, для нас это не побуждение и не принуждение, а разумная организация своего поведения.
Если родители гаркнули: «Иди спать!» – и ребенок поплелся в кровать, это был стимул для него. Если же ребенок увидел уютную кровать и ему, немного уставшему, захотелось ненадолго прилечь – сработал мотиватор. Если человек захотел спать и его потянуло в кровать – тут был мотив. Ребенок с трудом оторвался от компьютера и, несмотря на желание поиграть еще, пошел укладываться спать – это внутреннее принуждение.
Если же он вспомнил, что уже пора спать, и пошел спать, потому что понимает, что ложиться нужно вовремя, – это уже выход за рамки аффективной сферы. Такой ребенок уже умеет организовывать себя разумными соображениями и живет по порядку.
Когда же юный человек привыкает жить по порядку, он ложится спать вовремя уже не из разумных соображений, а просто потому, что привык.
Привычки и автоматизмы, установки и рефлексы, якоря и ассоциативные связи также являются причиной наших действий и решений, влияют на наше настроение и определяют наши намерения. Область привычек и автоматизмов нельзя отнести напрямую ни к разуму, ни к чувствам, это скорее отдельная огромная область, третья сила, определяющая большую часть нашего поведения.
Можно ли утверждать, что чувства в большей степени управляют людьми, нежели их разум, или наоборот? Можно ли научным образом сопоставить силу трех начал – чувств, разума и привычек, – лежащих в основе человеческого поведения? Видимо, уверенно можно сказать лишь то, что единого ответа здесь нет и быть не может.
В работе люди чаще руководствуются разумом, в личной жизни – эмоциями, чувствами и привычками. Дети чаще живут эмоциями, старики – привычками. Говорить о том, что чувства сильнее разума, можно так же, как о средней температуре по больнице: в целом верно, но каждый конкретный случай может быть особенным.
При этом фактом является то, что именно внутренние убеждения как сплав разума, чувств, воли и привычки, образуют настоящий внутренний стержень человека. «Папа сказал», «Бог велит» – как внешний стимул и внутреннее принуждение подобные установки не очень прочны: внешнего можно избежать, от принуждения хочется освободиться. Только тогда, когда те или иные установки живут внутри человека как его собственные убеждения, поддерживаются его разумом и волей, у него есть внутренний стержень, понимание долга и человеческого образа.
Институт высшей нервной деятельности и нейрофизиологии Москва 1981 П. В. Симонов. Эмоциональный мозг. М.: Наука, 1981. В монографии обобщены с единых теоретических позиций нейрофизиологические, нейроанатомические и психологические аспекты изучения эмоций. Табл. 8. Ил. 40. Библ. 15 с. Ответственный редактор член-корреспондент АН СССР, академик АН Армянской ССР, профессор Э. А. АСРАТЯН СОДЕРЖАНИЕВВЕДЕНИЕ ЧТО ТАКОЕ ЭМОЦИЯ? Отражательно-оценочная функция эмоций. Переключающая функция эмоций. Подкрепляющая функция эмоций. Компенсаторная (замещающая) функция эмоций. Роль эмоций в регулировании размеров, плотности и качественного состава популяций. Подражательное поведение как пример компенсаторной функции эмоций на популяционном уровне. АНАЛИЗ КРИТИЧЕСКИХ ЗАМЕЧАНИЙ В АДРЕС ИНФОРМАЦИОННОЙ ТЕОРИИ ЭМОЦИЙ О термине «информация» применительно к изучению эмоций. О чертах сходства и существенном отличии информационной теории эмоций от «биологической теории эмоций» П. К. Анохина. Справедливы ли ограничения, налагаемые на информационную теорию эмоций ее критиками? О целесообразности выражения информационной теории в виде «формулы эмоций». О так называемой «ценности» эмоций ФИЗИОЛОГИЯ ЭМОЦИЙ Влияние эмоций на сердце. Изменения электроэнцефалограммы при эмоциональных реакциях человека. Влияние эмоций на деятельность (на примере процессов восприятия). Речь и мимика НЕЙРОАНАТОМИЯ ЭМОЦИЙ Морфофизиологические основы потребностей, мотиваций и эмоций. Их относительная самостоятельность. Значение передних отделов новой коры для ориентации поведения на сигналы высоковероятных событий. Участие гиппокампа в реакциях на сигналы маловероятных событий путем регулирования диапазона извлекаемых из памяти энграмм и процесса их сравнения с наличными стимулами. ПСИХОЛОГИЯ ЭМОЦИЙ Классификация эмоций. Потребности как основа и движущая сила человеческого поведения. Психофизиология воли. Детерминизм и личная ответственность. Осознаваемое и неосознаваемое в художественном творчестве. Две сферы неосознаваемого психического: подсознание и сверхсознание. «Сверхзадача» поведения человека как функция его сверхсознания. Детерминизм и свобода выбора: «снятие» проблемы ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЛИТЕРАТУРА ВВЕДЕНИЕЭта книга посвящена результатам теоретического и экспериментального исследования эмоций, которое мы вместе с нашими сотрудниками проводили на протяжении последних двух десятилетий. Интерес к психофизиологии эмоций побудил нас обратиться к анализу творческого наследия К. И здесь сравнительно скоро мы убедились, что плодотворность такого рода исследований упирается в отсутствие сколько-нибудь разработанной, стройной и обоснованной общей теории эмоций человека и высших млекопитающих животных. Проиллюстрируем наши трудности хотя бы одним примером. Нам не раз приходилось читать о так называемой «эмоциональной памяти». Мы искали ответ на этот вопрос в экспериментах, в литературе, на занятиях семинара молодых сотрудников института, посвященного изучению методологических основ науки о деятельности мозга. Очень важным для нас оказалось общение с физиком Анатолием Никитичем Малышко, который неизменно требовал возможно более точного (пусть рабочего, пусть «для себя»!) определения употребляемых в споре понятий. Наш подход к проблеме эмоций целиком принадлежит павловскому направлению в изучении высшей нервной (психической) деятельности мозга. И дело здесь не сводится только к тому, что идея Павлова о формировании и нарушении динамического стереотипа как о критическом звене вовлечения мозгового аппарата эмоций оказалась исходным пунктом «информационной теории эмоций». Может быть, еще важнее общий методологический подход И. П. Павлова к проблеме физиологического и психического при изучении высших форм деятельности мозга. «Какое было бы основание,- писал Павлов,- как-нибудь различать, отделять друг от друга то, что физиолог называет временной связью, а психолог — ассоциацией? Здесь имеется полное слитие, полное поглощение одного другим, отождествление» [Павлов, 1973, с. 489]. Этот последовательный монизм великого физиолога породил сохраняющийся до сих пор миф об отрицании Павловым психологического аспекта изучения деятельности мозга. физиологическими процессами, а психика была просто не нужна» [Швырков, 1978, с. 14]. Однако сам Павлов, формулируя свою исследовательскую стратегию, утверждал, что «прежде всего важно понять психологически, а потом уже переводить на физиологический язык» [Павлов, 1954, с. 275]. Если психическое и физиологическое — одно и то же, если «психика не нужна», то откуда же взялись у Павлова эти «прежде» и «потом»? Как можно «переводить на физиологический язык» то, что вообще не существует? В речи на общем собрании XII съезда естествоиспытателей и врачей 28 декабря 1909 г. Свой вариант соотношения нейрофизиологического и психического предложил Д. И. Дубровский [1976, 1978], развивая информационный подход к проблеме «сознание и мозг». «Мозговая нейродинамическая система, ответственная за существование образа,- по мнению Дубровского,- есть материальный носитель информации. Связь субъективного образа и соответствующей ему мозговой нейродинамической системы есть связь информации и ее носителя» [Дубровский, 1978, с. 9], причем информация инвариантна по отношению к своему носителю. С инвариантностью информации по отношению к носителю трудно согласиться, потому что трудно допустить, чтобы какое-нибудь изменение в содержании психического образа не имело в своей основе соответствующего изменения нейродинамики. Что это за таинственное психическое безразличие к своему нейрофизиологическому «коду»? Современная генетика, откуда заимствованы представления об информации и ее носителе, свидетельствует о том, что любое изменение кода ведет к сильнейшим изменениям содержания наследственной информации при ее «считывании» в процессе онтогенетического развития. Но еще хуже обстоит дело с «мозговым кодом», когда встает вопрос о «реципиенте» этой информации. Д. И. Дубровский не мог уйти от необходимости ответа на подобный вопрос. «Всякое явление сознания носит в принципе отражательный характер и, следовательно, представляет для личности некоторую информацию» [Дубровский, 1978, с. 94. Подчеркнуто нами. — П. Монизм Павлова, ядро его методологии состоит не в том, что он «отрицал» психическое или «сводил» его к нейрофизиологическому. Сила и глубина диалектического мышления Павлова заключается в признании различных аспектов изучения единого по своей объективной природе нейропсихического (высшего нервного) процесса. Психофизиологическая проблема возникла в период, когда деятельность мозга изучали две науки — физиология и психология. Создание науки о высшей нервной (психической) деятельности фактом своего рождения ознаменовало первый шаг к диалектическому «снятию» самой проблемы. Наука о высшей нервной деятельности не есть ни физиология, ни психология в традиционном их понимании, ее нельзя однозначно отнести ни к биологическим, ни к социальным наукам, ибо она включает в себя элементы всех этих отраслей знания. Другое дело, что единый процесс отражения объектов и явлений внешнего мира можно рассматривать в различных его аспектах: — со стороны механизмов этого процесса, то есть, как нейрофизиологическое, материальное; — со стороны его содержания, значения, его отношения к отражаемым объектам внешнего мира и к потребностям субъекта, то есть, как психическое, субъективное, идеальное. Качественная особенность науки о высшей нервной деятельности состоит в том, что она рассматривает оба аспекта отражательной деятельности мозга в их взаимосвязи и взаимообусловленности. Но мы должны упомянуть еще один аспект, одну ипостась высшей нервной (психической) деятельности мозга, которая явно ускользает от «могучей власти физиологического исследования» и дает основания говорить о суверенности чисто психологического анализа. Суть этого аспекта хорошо сформулировал в одной из своих статей Д. И. Дубровский. «Я не могу исследовать боль как таковую, если не учитываю то фундаментальное обстоятельство, что это явление субъективной реальности другого человека. В противном случае объектом моего исследования будет уже не боль, а нечто иное, скорее всего некоторые объективные изменения в организме человека, сообщившего мне, что он испытывает боль» [Дубровский, 1978, с. 54]. Сделаем этот пример еще более демонстративным с помощью мысленного эксперимента. Представим себе, что на нашей Земле оказался исследователь-инопланетянин, совершенно лишенный чувства боли. Другие люди — ничем не заменимое зеркало, благодаря которому субъект не только осознает себя человеком, но и проверяет человечность, всеобщность своего восприятия окружающей действительности. Изучая человеческий мозг, наука имеет дело с коррелятами (речевыми, электрофизиологическими, биохимическими) психических процессов, но для нее остается недоступна их субъективная сторона. Методы науки не в состоянии познакомить нас с переживанием боли, удовольствия, радости, отчаяния и т. Было бы ошибкой полагать, что функции механизма сопереживания ограничиваются одним лишь приобщением нас к внутреннему миру других людей. Представление о сопереживании как о чем-то архаичном, грубом, приблизительном по сравнению с мышлением и имея в виду его изощренную логику, право же несправедливо: вчувствоваться можно не менее глубоко, чем вдуматься. Мир переживаний, сопровождающих процесс общения между людьми, может быть чрезвычайно богат, усложнен и тонок, оставаясь невербализуемым. Достаточно вспомнить об эмоциях, возникающих при восприятии произведений искусства. Хотя одно и то же произведение вызывает у каждого зрителя свой ряд эмоций, в них есть нечто общее, то есть момент сопереживания. В противном случае каждое произведение имело бы очень узкий круг почитателей, а не служило миллионам людей на протяжении веков. Двойственная природа психики, зависимость процесса отражения от объекта отражения и наделенного потребностями субъекта породили две основные разновидности, две ветви человеческой культуры, взаимно дополняющие друг друга: науку и искусство. Нам было важно остановиться на общеметодологических вопросах для того, чтобы сразу же недвусмысленно определить свой подход к проблеме эмоций. Информационная теория эмоций, которой будет посвящено все последующее изложение, не является ни только «физиологической», ни только «психологической», ни тем более «кибернетической». Она неразрывно связана с павловским системным по своему характеру подходом к изучению высшей нервной (психической) деятельности. Это означает, что теория, если она верна, должна быть в равной мере продуктивна и для анализа явлений, относимых к психологии эмоций, и при изучении мозговых механизмов эмоциональных реакций человека и животных. В заключение я хочу поблагодарить своих товарищей по работе, чей труд наполнил конкретным фактическим содержанием те или иные разделы экспериментальной разработки интересовавших нас вопросов: И. И. Вайнштейн, М. Н. Валуеву (Русалову), И. Н. Грызлову, А. П. Ершову, А. А. Заничеву, И. С. Иванова, К. Изарда, А. Н. Лукьянова, В. А. Маркевича, А. Я. Мехедову, Н. Г. Михайлову, Р. А. Павлыгину, Д. И. Пайкина, М. Л. Пигареву, Т. Г. Пименову, Л. А. Преображенскую, В. А. Пучкова, К. Ю. Саркисову, О. А. Сидорову, С. Е. Скорикову, С. И. Табачникову, В. Л. Таубкина, В. Д. Труша, М. В. Фролова, С. Н. Чугунову. Многие наши эксперименты были поставлены с участием тех, чьи энтузиазм и время согласно традиции скрываются за инициалами в протоколах наших опытов. С особым волнением и безграничной благодарностью я произношу имена своих учителей — Василия Львовича Симонова и Эзраса Асратовича Асратяна. Каталог: files Скачать 8.89 Mb. Поделитесь с Вашими друзьями: |
Организация иерархии сосуществующих мотиваций — важная функция миндалевидного комплекса. Поведенческие функции гипоталамуса. Взаимодействие мозговых структур, судя по пространственной организации их биоэлектрических процессов. Потребностно-информационная организация интегративной деятельности мозга
С. Станиславского. Результатом этого анализа явилась книга «Метод К- С. Станиславского и физиология эмоций», написанная в 1955-1956 гг. и опубликованная издательством АН СССР в 1962 г. Я с благодарностью вспоминаю первого читателя и критика рукописи Леона Абгаровича Орбели. В I960 г, перейдя в Институт высшей нервной деятельности и нейрофизиологии АН СССР, я получил возможность экспериментальной разработки столь давно увлекавших меня проблем. В тесном научном содружестве с режиссером и театральным педагогом Петром Михайловичем Ершовым мы начали систематическое изучение вегетативных и электрофизиологических сдвигов у актеров в процессе произвольного воспроизведения различных эмоциональных состояний.
Согласно этим представлениям эмоционально окрашенное событие не только оставляет неизгладимый след в памяти человека, но, став воспоминанием, неизменно вызывает сильнейшую эмоциональную реакцию каждый раз, когда какая-либо ассоциация напомнит о пережитом ранее потрясении. Доверчиво следуя этой аксиоме, мы просили своих исследуемых вспоминать о событиях их жизни, связанных с наиболее сильными эмоциональными переживаниями. Каково же было наше изумление, когда такого рода намеренные воспоминания только в очень ограниченном проценте случаев сопровождались выраженными сдвигами кожных потенциалов, частоты сердцебиений, дыхания, частотно-амплитудных характеристик электроэнцефалограммы. Вместе с тем воспоминания о лицах, встречах, жизненных эпизодах, отнюдь не связанных в анамнезе с какими-либо из ряда вон выходящими переживаниями, подчас вызывали исключительно сильные и стойкие, не поддающиеся угашению при их повторном воспроизведении объективно регистрируемые сдвиги. Более тщательный анализ этой второй категории случаев показал, что эмоциональная окраска воспоминаний зависит не от силы эмоций, пережитых в момент самого события, а от актуальности этих воспоминаний для субъекта в данный момент.
Как тут было ни вспомнить чеховского Ионыча, который с иронической усмешкой проезжает мимо дома любимой им некогда девушки, мимо балкона, где он провел ночь в состоянии потрясения и восторга. Стало ясно, что дело не в «эмоциональной памяти» и не в эмоциях самих по себе, а в чем-то другом, скрывающемся за фасадом эмоциональных переживаний. Тем более стало ясно, что простое накопление фактов относительно объективных «коррелятов» эмоциональных реакций человека мало что добавит к физиологии эмоций без собственной попытки ответить на вопрос, много раз возникавший в истории науки — на сакраментальный вопрос о том: «что такое эмоция?»
В феврале 1964 г. появилась «формула эмоций», всесторонней теоретической и экспериментальной разработке которой мы посвятили все последующие годы.
Сошлемся на одну из последних статей А. Р. Лурия, где критикуются «многие исследователи в. н. д., стоящие на позиции редукционизма и считающие возможным понимать психические процессы человека как физиологические процессы, построенные по типу условных рефлексов» [Лурия, 1977, с. 68; об этом же — с. 72]. По мнению В. Б. Швыркова, «физиологическая рефлекторная теория давала «чисто физиологическое» объяснение причин и механизмов поведения, в котором отражение мозгом объективной реальности ограничивалось
Иван Петрович Павлов говорил: «Я не отрицаю психологии как познания внутреннего мира человека. Тем менее я склонен отрицать что-нибудь из глубочайших влечений человеческого духа. Здесь и сейчас я только отстаиваю и утверждаю абсолютные, непререкаемые права естественнонаучной мысли всюду и до тех пор, где и покуда она может проявлять свою мощь. А кто знает, где кончается эта возможность?» [Павлов, 1923, с. 88]. Нетрудно видеть, что подлинные взгляды Павлова сильно отличаются от трактовки этих взглядов его комментаторами.
Два положения, сформулированные Д. И. Дубровским, вызывают протест.
С]. Так вот кто является получателем, читателем информации, закодированной в нейрофизиологических системах,- личность! А что такое «личность» в контексте «информационного подхода» Д. И. Дубровского? Нечто находящееся «над» нейродинамическими системами и закодированной в них информацией? И уж совсем вызывает изумление присущая нам способность «управления некоторым классом мозговых нейродинамических систем своего мозга» [Дубровский, 1978, с. 96]. Кто же это ими управляет? Снова всемогущая «личность»?
В истории науки случалось не раз, когда ее развитие вело не к решению вопроса, длительное время волновавшего умы исследователей, но к ликвидации самого вопроса, как неправомерного и бесплодного в свете новых завоеваний человеческого разума.
В этом, подлинно системном подходе И. П. Павлова к изучению деятельности мозга наиболее полно и ярко воплотились диалектическая сущность и революционный пафос его открытий.
В результате своих экспериментов он обнаружил, что усиление разнообразных механических, термических, звуковых и т. п. стимулов в определенный момент вызывает ряд характерных объективно регистрируемых сдвигов в человеческом организме: типичную мимику, речевые реакции (жалобы), повышение кровяного давления и т. д. и т. п. вплоть до изменения активности нервных клеток в определенных отделах головного мозга. Можно ли сказать, что такой высокоинтеллектуальный инопланетянин покинет Землю, поняв, что такое боль как субъективная реальность, как переживание? Разумеется, нельзя. Мы постигаем боль другого исключительно благодаря нашей собственной способности испытывать чувство боли. Никакого иного способа проникнуть во внутренний мир другого человека у нас нет. Та сторона психики, о которой идет речь, лежит за пределами научного познания в общепринятом значении слова «наука».
«Лишь отнесясь к человеку Павлу как к себе подобному, человек начинает относиться к самому себе как к человеку. Вместе с тем и Павел как таковой, во всей его павловской телесности, становится для него проявлением рода человек» [К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2-е изд., т. 23, с. 62]. Постижение природы человека, а следовательно, и своей собственной природы может носить характер научного познания во всех его разновидностях (философия, психология, антропология, социология, физиология и т. д.). Но отражательная деятельность мозга не исчерпывается знанием, добываемым наукой. Существует и второй путь, значение которого в развитии цивилизации подчас остается как бы в тени триумфальных завоеваний научной мысли. Рядом с «со-знанием» функционирует «со-переживание».
п. другого человека. Эту возможность дает только сопереживание, роль которого до сих пор в полной мере не оценена ни теорией, ни практикой воспитания.
Субъективная сторона внутреннего мира личности не является предметом нейрофизиологии, поскольку она не является предметом науки вообще. Отступая от преследующих его по пятам смежных дисциплин — нейрофизиологии, этологии, антропологии, социологии и т. п., психолог в определенный момент оказывается на территории, где он чувствует себя недостигаемым для представителей этих отраслей знания. С облегчением он осматривается вокруг и обнаруживает, что находится на территории… искусства.
Ее истинность или ложность должны быть доступны проверке как в психологических, так и в нейрофизиологических экспериментах. Наконец, она должна находить подтверждение в педагогической и клинической практике, в художественных произведениях, посвященных описанию внутреннего мира человека.
Спасибо им всем — актерам высшей квалификации и учащимся театральных учебных заведений, спортсменам-парашютистам и диспетчерам аэропортов, студентам и лаборантам. Их эмоции, записанные перьями регистрирующих приборов остались на страницах наших книг, диссертаций и статей.
Маслоу Пирами́да потре́бностейМотивация — Консультационные и психологические услуги
- University Health Partners
- Консультационные и психологические услуги
- Ресурсы самопомощи
- ваше психическое здоровье
- Мотивация
Мотивацию трудно поддерживать в течение семестра, но она
имеет решающее значение для академического и личного успеха. Ключевое различие между студентами, которые делают
и не преуспеть в их мотивации и уровнях усилий, а НЕ в их способностях.
Что такое мотивация? Мотивация является движущей силой человеческого поведения. Суммируя, это желание действовать во имя цели. У нас часто есть несколько источников мотивации участвовать в поведении, направленном на какую-либо одну цель. Для простоты есть два основных вида мотивации — внешняя и внутренняя. Возникает внешняя мотивация. от внешних сил, подкрепляющих действие, таких как похвала от других или получение хорошие оценки (или желание не провалить урок!). Внутренняя мотивация является внутренней и проистекает из страстей, любопытства и ценностей человека. Обе формы полезно для создания целенаправленного поведения, однако внутренняя мотивация может быть сильнее и долговечнее.
- Перфекционизм — боязнь не сделать что-то идеально может привести к избеганию и прокрастинации.
- Избегание дискомфорта— Скука при рутинной задаче или разочарование и подавленность сложной задачей неприятные чувства, которых мы все, вероятно, пытаемся избежать. Желание избежать дискомфорта чувства приводят к низкой мотивации.
- Неуверенность в себе — Когда вы думаете, что не можете что-то сделать или беспокоитесь о том, что недостаточно знаете, вы, скорее всего, борьба, чтобы начать.
- Когда у тебя слишком много дел… Когда в твоей жизни происходит много событий, ты, скорее всего, почувствуешь себя подавленным. Чувство подавленности может снизить вашу мотивацию.
- Отсутствие приверженности цели— Согласие сделать что-то, потому что вы чувствуете себя обязанным, или провозглашение решения (например,
вашей специальности) из-за давления сверстников или родителей, может означать, что ваше сердце действительно не в порядке. это. Это отсутствие внутренней приверженности может привести к ощущению отсутствия мотивации для завершения дела.
цель.
- Проблемы психического здоровья. Отсутствие мотивации — распространенный симптом депрессии. Он также может быть связан с другими проблемы с психическим здоровьем, такие как тревога. Проблемы с психическим здоровьем от умеренных до тяжелых могут повлиять уровни мотивации. (адаптировано с: www.verywellmind.com)
это. Это отсутствие внутренней приверженности может привести к ощущению отсутствия мотивации для завершения дела.
цель.
- Разбивайте большие задачи на более мелкие, более управляемые.
- Сделайте задачу как можно более приятной (работайте с другом, играйте музыку, учитесь в парк)
- Создавайте внешнюю мотивацию для скучных или сложных задач, вознаграждая себя, когда
вы сделали.
- 15-минутное испытание. Испытайте себя, чтобы работать над любой задачей, которую вы избегаете в течение 15 минут. По истечении 15 минут вы можете похлопать себя по спине. выполнить какую-то работу, или вы можете обнаружить, что находитесь в ритме и продолжаете работать!
- Каковы ваши ценности, увлечения, интересы? Отсутствие внутренней мотивации может стать причиной от достижения целей/задач, которые не совпадают с тем, что вам нравится и что вы цените как человек. Потратьте некоторое время, чтобы определить, что для вас важно.
- Сосредоточьтесь на своем психическом здоровье — обратитесь за консультацией или другими услугами по охране психического здоровья, если
вы испытываете депрессию и/или тревогу. Решение того, что скрывается за недостатком
мотивации имеет решающее значение для ее изменения.
- Занимайтесь регулярным уходом за собой, чтобы поддерживать энергию, концентрацию и общее состояние здоровья.
Решение того, что скрывается за недостатком
мотивации имеет решающее значение для ее изменения.- Office of Health Advancement https://www.montana.edu/oha/ Поработайте с консультантом по здоровому образу жизни (это БЕСПЛАТНО!), чтобы сосредоточиться на конкретных шагах по повышению ваша мотивация.
- Консультационные и психологические услуги https://www.montana.edu/counseling/если депрессия и/или тревога лежат в основе ваших проблем с мотивацией, это может
быть полезным для работы со специалистом в области психического здоровья, как индивидуально, так и в
настройка группы.
- Allen Yarnell Center for Student Successhttps://www.montana.edu/aycss Работайте с консультантом по успеху, чтобы решить академические проблемы, или свяжитесь с репетитором.
Партнеры по охране здоровья студентов
Консультационные и психологические услуги
Университет штата Монтана
P.O. Box 173180
Bozeman, MT 59717-3180
Местоположение:
2-й этаж Swingle Building
к востоку от станции SUB
Тел.: (406) 994-4531
Факс: (406) 994-2485
Время работы:
Пн-Пт 8:00-5:00
вторник вечером: по записи
только
Раскрывая секрет непреодолимой мотивации – вы не поверите, что для этого нужно!
Мотивация — это движущая сила человеческого поведения.
Это то, что побуждает нас действовать, ставить цели и достигать их, а также преодолевать трудности. Без мотивации нам не хватило бы энергии и концентрации, чтобы чего-то добиться.
Источниками мотивации могут служить как внутренние, так и внешние факторы. Другие мотивированы целеустремленностью или желанием помочь другим, в то время как некоторыми людьми движет желание добиться успеха. Другие, с другой стороны, мотивированы внешними факторами, такими как деньги или слава.
Наличие конкретной и убедительной цели является одним из наиболее важных мотивирующих факторов. У нас больше шансов сохранить концентрацию и мотивацию, когда у нас есть четкая цель. Крайне важно разбивать самые сложные цели на более мелкие, выполнимые шаги и отмечать каждое маленькое достижение на этом пути. Это сохраняет драйв и мотивацию.
Уверенность — еще одна важная составляющая мотивации. Мы с большей вероятностью будем рисковать и двигаться дальше после неудач, если будем уверены в своих силах и в себе.
Могут помочь позитивный разговор с самим собой, упражнения по визуализации и окружение поддерживающими людьми. рвные люди.
На мотивацию также могут влиять внешние факторы. Например, вознаграждения, такие как бонусы или признание, могут повысить мотивацию некоторых людей. Однако важно помнить, что внешнее вознаграждение также может быть временным и не может служить источником мотивации в долгосрочной перспективе.
Последний момент заключается в том, что мотивация колеблется. Это нормально проходить через периоды повышенной и пониженной мотивации. Может быть полезно сделать шаг назад, переоценить цели и приоритеты и обратиться за поддержкой и ободрением к другим, когда мотивация низкая.
Мотивация — сложная и сложная идея, но она имеет решающее значение для достижения наших целей и счастливой жизни. Он может исходить из различных внутренних и внешних источников и меняться с течением времени. Мы можем культивировать и поддерживать нашу мотивацию к успеху и жить лучшей жизнью, устанавливая четкие цели, веря в себя и ища поддержки и поощрения.
Как вы определяете мотивацию?
Мотивацию можно определить как движущую силу, которая заставляет нас действовать, ставить цели и достигать их, а также преодолевать трудности. Это то, что заряжает энергией и направляет наше поведение к желаемому результату.
Получите мотивацию, нажмите здесь.
Какие существуют четыре типа мотивации?
Четыре типа мотивации:
Внутренняя мотивация: желание участвовать в деятельности или поведении ради самого себя, без каких-либо внешних вознаграждений или стимулов.
Внешняя мотивация: желание заниматься деятельностью или поведением ради внешних вознаграждений или стимулов, таких как деньги, признание или похвала.
Выявленная мотивация: желание участвовать в деятельности или поведении, поскольку оно соответствует нашим личным ценностям и убеждениям.
Интегрированная мотивация: желание участвовать в деятельности или поведении, потому что это важная часть нашей идентичности и самоощущения.