Стэнфордский тюремный эксперимент объявили постановкой — американский журналист обнаружил доказательства
Комсомольская правда
НаукаО РАЗНОМ
Григорий ПУШКАРЁВ
19 июня 2018 15:45
Обнародована запись разговора с участниками скандального проекта 1971 года
Кадр из фильма по мотивам Стэнфордского тюремного эксперимента, снятого в 2015 году.
В 1971 году профессор психологии Филипп Зимбардо провел Стэнфордский тюремный эксперимент, который представлял собой психологическое исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни и влияние навязанной социальной роли на поведение. Со временем метод получил огромную известность как в научных кругах, так и в массовой культуре. Однако новые данные, найденные журналистом и писателем Беном Блюмом, показывают, что эксперимент, возможно, был поддельным и постановочным.
Что такое Стэнфордский тюремный эксперимент
Психолог Филипп Зимбардо провел эксперимент в Стэнфордском университете в 1971 году.
Он отобрал 24 добровольца из числа студентов и разделил их на две группы. Первым предстояло стать заключенными, а вторые должны были быть охранниками.
Зимбардо полностью воссоздал условия настоящей тюрьмы. Эксперимент должен был продлиться две недели, но завершился уже через шесть дней — “надзиратели” начали проявлять настоящий садизм (каждый третий), а у “заключенных” начались проблемы с психикой (почти у всех).
Из этого Зимбардо сделал вывод, что люди, получившие власть, будут жестко доминировать над подчиненными, даже если ситуация этого не требует. Заключенные, напротив, быстро становятся пассивными и перестают сопротивляться.
Важно отметить, что Зимбардо платил деньги студентам за участие в эксперименте. Кроме того, в документе 1971 года, описывающем эксперимент, он подчеркнул, что “охранникам не было дано никакой конкретной инструкции о том, как быть надзирателями”.
“Вместо этого, они были свободны делать все, что, по их мнению, необходимо для поддержания правопорядка в тюрьме и для того, чтобы командовать заключенными”, — заявил Зимбардо.
Что удалось найти Блюму
В расследовании Блюму удалось найти доказательства того, что охранники в этом эксперименте не действовали согласно своим собственным желаниям. Аудиозаписи и интервью с теми, кто участвовал в эксперименте, показывают, что надзирателям советовали, как нужно вести себя, а сами они не считали эксперимент “импровизацией”. Например, Дэвид Джафф, один из учеников Зимбардо, который выступал в качестве тюремного надзирателя, рассказал, что профессор наказывал охрану за то, что те ведут себя слишком мягко, и настаивал на том, чтобы они проявляли больше грубости.
Более того, некоторые из так называемых заключенных признались, что симулировали свои душевные травмы. Один из добровольцев-заключенных Дуглас Корпи рассказал Блюму, что он имитировал сумасшествие, чтобы поскорее выйти из эксперимента и успеть подготовиться к выпускному экзамену.
“Я был не так хорош в игре. Я имею в виду, что я неплохо работаю, но у меня случались истерики, а не серьезные психические расстройства”, — заметил Корпи.
Сам Зимбардо обвинения в свой адрес отверг и заявил, что его эксперимент останется “самым знаменитым психологическим исследованием на сегодняшний день”, несмотря на критику.
“Восстание узников против охранников, о котором все вспоминают, говоря об этом эксперименте, было забавным. Для нас не было никаких последствий. Мы отлично понимали, что охранники не могут навредить нам. Это такие же ребята, как мы, — белые студенты из колледжа. Ситуация там была очень безопасной”, — подытожил Корби.
Возрастная категория сайта 18+
Сетевое издание (сайт) зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство Эл № ФС77-80505 от 15 марта 2021 г.
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР — НОСОВА ОЛЕСЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА.
ШЕФ-РЕДАКТОР САЙТА — КАНСКИЙ ВИКТОР ФЕДОРОВИЧ.
АВТОР СОВРЕМЕННОЙ ВЕРСИИ ИЗДАНИЯ — СУНГОРКИН ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ.
Сообщения и комментарии читателей сайта размещаются без
предварительного редактирования. Редакция оставляет за собой
право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные
сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой
массовой информации или нарушением иных требований закона.
АО «ИД «Комсомольская правда». ИНН: 7714037217 ОГРН: 1027739295781 127015, Москва, Новодмитровская д. 2Б, Тел. +7 (495) 777-02-82.
Исключительные права на материалы, размещённые на интернет-сайте www.kp.ru, в соответствии с законодательством Российской Федерации об охране результатов интеллектуальной деятельности принадлежат АО «Издательский дом «Комсомольская правда», и не подлежат использованию другими лицами в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.
Приобретение авторских прав и связь с редакцией: [email protected]
жизнь после Стэнфордского тюремного эксперимента — T&P
Сорок лет назад, 20 августа 1971 года, в Стэнфорде был завершен один из самых известных экспериментов XX века. На одну неделю подвал психологического факультета превратился в настоящую тюрьму со своими ужасами тюремной жизни. Почему надзиратели оказались так жестоки? Кто вообще решился участвовать в подобном исследовании? Что стало с его организаторами? T&P публикуют перевод статьи из последнего номера журнала Стэнфордского университета с признаниями всех ключевых героев эксперимента.
Эта история началась со скромного газетного объявления: «Для участия в психологическом эксперименте по изучению условий тюремной жизни требуются студенты. Оплата: 15 долларов в сутки. Длительность эксперимента: 1-2 недели». На объявление откликнулось более 70 человек, 24 из них были отобраны и случайным образом распределены на две категории — заключенных и надзирателей. Руководил экспериментом тридцативосьмилетний профессор психологии Филипп Зимбардо.
Зимбардо настраивал тюремных смотрителей таким образом, чтобы они не причиняли никакого физического вреда заключенным, но при этом заставили бы последних чувствовать себя совершенно беспомощно.
Эксперимент начался в воскресенье, 15 августа 1971 года. Спустя сорок лет его слава по-прежнему велика, хотя далеко не все оценивают его в позитивном ключе. Половина участников за шесть дней были доведены до предела крайне антигуманным отношением своих же сверстников. Надзиратели насмехались над заключенными, не давали им спать, не выпускали в туалет.
Некоторые из узников пытались бунтовать, другие впадали в истерики. Когда ситуация превратилась в абсолютный хаос, исследователи продолжали спокойно наблюдать за происходящим, пока один из них не высказал своего мнения откровенно.
Огромный общественный интерес к тюремному эксперименту принес Зимбардо мировую славу. Хотя многие ученые упрекали его в том, что проект был осуществлен без учета этических норм, что нельзя было ставить молодых людей в такие экстремальные условия. Впрочем, проведение исследования было одобрено Стэндфордским комитетом гуманитарных наук, и Зимбардо утверждает, что ни он, ни представители комитета не могли предугадать, какими бесчеловечными окажутся надзиратели.
В 1973 году Американская психологическая ассоциация подтвердила, что эксперимент соответствовал существующим этическим нормам. Но в последующие годы это решение было пересмотрено. Сам Зимбардо соглашался с тем, что ни одно подобное исследование человеческого поведения больше не должно быть проведено.
О Стэнфордском тюремном эксперименте написаны книги, сняты документальные фильмы, в его честь назвала себя даже одна панк-группа. В последние годы интерес к исследованию подогревался тюремными скандалами в Ираке и Афганистане. До сих пор эксперимент остается предметом многочисленных споров — даже среди участников. О своей роли в нем и о том, как те августовские дни навсегда изменили их жизнь, рассказывают главные действующие лица.
Филипп Зимбардо, социальный психолог, преподавал в Стэнфорде с 1968 по 2007 год
В первую очередь этот эксперимент был задуман как исследование реакции человека на ограничение свободы. Меня во всей этой истории гораздо больше интересовало поведение заключенных, нежели надзирателей. Планировалось, что мы просто будем наблюдать за ними две недели, напишем пару статей и закроем эту тему.
В конце первого дня я сказал: «Здесь вообще ничего не происходит».
Я думал, что надзирателями оказались люди с абсолютно антиавторитарным мышлением, им было даже неловко носить униформу. Они начали вести себя ожесточенно, только когда заключенные стали понемногу бунтовать. Было заметно, как со временем все здесь совершенно забыли, что это в общем-то симуляция тюрьмы, и полностью приняли свои роли.
Никакого времени для рефлексий во время эксперимента у нас не было. Необходимо было кормить заключенных три раза в день, успевать следить за их здоровьем, оповещать их родителей. На третий день я ночевал в университете и как будто перестал быть ученым, полностью перевоплотившись в инспектора Стэнфордской тюрьмы. Даже моя осанка изменилась: когда я прогуливался по тюремному двору, я держал руки за спиной — чего в жизни никогда не делал — словно генерал, инспектирующий свои войска.
В пятницу, 20 августа, мы должны были провести интервью со всеми участниками проекта. Кристина Маслах, только что защитившая свою кандидатскую диссертацию, спустилась посмотреть на нашу тюрьму в четверг вечером.
В этот момент надзиратели как раз выводили заключенных в туалет: на головах у них были бумажные пакеты, внизу перевязаны ноги. Надсмотрщики издевались над ними. Кристина не могла на это смотреть.
Я догнал ее, и мы начали ссориться. Она говорила, что я ужасно поступаю с этими мальчиками: «Как ты можешь видеть все это и не чувствовать того, как они страдают?» Но в те дни я уже не мог посмотреть на ситуацию ее глазами. Именно в этот момент я и осознал, что исследование трансформировало меня из ученого в начальника тюрьмы. Тогда я сказал: «Ты права, необходимо остановить эксперимент».
По стечению обстоятельств вскоре после этого была осуществлена попытка бегства заключенных из тюрьмы Сан-Квентин. 21 августа был убит Джордж Джэксон из Партии черных пантер. Потом еще один тюремный бунт в Аттике. Внезапно это стало одной из самых горячих тем: Вашингтон создает специальные комитеты расследования, и меня вызывают с докладом о природе тюремной жизни. Так я получил известность авансом, и мне предстояло еще очень долго работать, чтобы ее оправдать.
Я создал программу, по которой стэнфордские студенты могли вести образовательные курсы в тюрьмах. На протяжении многих лет я вел переписку с двадцатью заключенными.
Это не был формальный эксперимент — чего, возможно, так и не поняли многие мои коллеги. В результате этого исследования я на самом деле стал больше осознавать роль власти в жизни человека. Я стал лучше понимать, какой властью сам обладаю как учитель, стал последовательно стараться уменьшать негативные последствия этой власти в классе. Мне хотелось бы, чтобы студенты это тоже понимали.
Я думаю, что стал более критичен к себе, благодаря этому исследованию я стал гораздо более открыт — я верю, что этот эксперимент сделал меня лучше.
Кристина Маслах, социальный психолог, профессор университета в Беркли, жена Филиппа Зимбардо
В то время я только что защитила кандидатскую и собиралась уходить из Стэнфорда. Мы уже начали встречаться с Филиппом и, конечно, я знала о предстоящем тюремном эксперименте, но совершенно не собиралась принимать в нем никакого участия.
В первые дни Филипп немного рассказывал мне о том, как там идут дела, но без особых деталей. Единственное, что было ясно — что это пространство быстро превратилось в настоящую тюрьму, в которой никто не слонялся просто так по коридорам. Но я все еще не понимала, что это могло означать на самом деле.
Я не замечала в Филиппе никаких перемен до той поры, пока сама не спустилась в тюремный подвал. Мне попался на пути один надзиратель, он показался приятным и даже немного обаятельным, но когда я увидела его через несколько минут во дворе, я не могла поверить своим глазам. Передо мной шла колонна марширующих заключенных, от вида которой мне стало физически дурно. Я выбежала из подвала и сказала, что больше не могу на это смотреть. Мне показалось странным, что все остальные наблюдатели этой сцены были так спокойны.
Филипп догнал меня и спросил, что случилось. Как он мог сам не замечать, в какой кошмар превратился его эксперимент? Мне казалось, что между нами теперь разрастается огромная трещина.
Если бы мы не были влюблены в друг друга, если бы это был просто какой-то сотрудник факультета, я могла бы сказать: «Извини, да, это не мое дело» — и уйти. Но я уже чувствовала себя связанной с этим человеком, и мне надо было проговорить все, что я думала. Мы никогда больше так не ссорились, как в тот вечер.
Я боялась, что если он продолжит эксперимент, то станет мне совсем чужим, что я перестану его любить и даже уважать. Интересный вопрос: что бы я делала, если бы Филипп тогда не остановился?
Тюремный эксперимент поставил очень серьезные вопросы о том, как люди могут справиться с тяжелыми эмоциональными ситуациями, с которыми они сталкиваются в рамках их профессии. Я начала интервьюировать надзирателей в настоящих тюрьмах, спрашивала их о том, как они понимают свою работу. Поначалу я не понимала, чего ищу, я просто старалась слушать.
Я много интервьюировала врачей скорой помощи и вскоре обнаружила, что почти все они описывают одну и ту же ситуацию, которую можно назвать прогоранием — burnout.
Почти все последующее время я занималась изучением этого феномена и способов, которыми можно помочь преодолеть его. Корнями эта работа тоже уходит в мой опыт, связанный с тюремным экспериментом.
Бывает, на научных конференциях ко мне подходят люди и говорят: «О Господи, вы же настоящий герой!» Меня не перестает это удивлять, потому что я ни сейчас, ни тогда не чувствовала себя героически. Правда, после тюремного эксперимента я смогла по-новому посмотреть на то, что такое героизм. Для меня гораздо важнее возможность помочь другому человеку увидеть его ситуацию со стороны, чем бравый эгоцентризм, которым так часто наделены герои.
Дэйв Эшелман, самый жестокий надзиратель Стэнфордской тюрьмы, сегодня владеет ипотечным бизнесом в Сараготе
В то время я просто искал какую-то подработку на лето. Выбор был не велик: или пиццу развозить, или участвовать в этом эксперименте. Я подумал, что эксперимент все-таки интереснее. Единственный человек, которого я знал из всех участников, был Джон Марк, и по жребию он тоже был надзирателем.
Если бы кто-то из моих знакомых был заключенным, я бы никогда не устроил всего того, что я там наделал.
Хотя то, что случилось, конечно, не было случайностью. У меня сформировался план в голове, что нужно обязательно устроить здесь какой-то экшн, чтобы у исследователей было о чем потом статьи писать. Ведь правда, что интересного в двадцати парнях, которые сидят на лавочках, будто в деревенском клубе? Так что я осознанно становился грубым. Мне было несложно перевоплощаться, у меня был богатый актерский опыт в театральной студии. Можно сказать, что я проводил в те дни свой параллельный эксперимент: «Много ли будет мне позволено до того, как они примут решение прекратить всю эту канитель?» Но ни один из других надзирателей не останавливал меня в жестокости, никто не говорил мне: «Все, теперь — хватит».
Сейчас я сожалею о том, что мог так плохо обращаться со всеми этими людьми без каких-либо на то оснований. Когда произошел скандал в Абу-Грейбе, мне были очень понятны мотивы этих людей.
Я мог самым ясным образом представить себя среди них. Когда над вами нет почти никакого контроля, жестокость только обостряется. В таких условиях каждый день вы думаете только о том, как можно сделать что-то еще более вызывающее, чем вчера.
Иногда люди, которые знают о тюремном эксперименте, встречают меня со страхом, думая, что я псих. Конечно, всем моим знакомым просто смешно от этого.
Джон Марк, один из надзирателей, изучал антропологию в Стэнфорде, работал шифровальщиком в медицинской компании
На втором курсе я уехал учиться во Францию и незадолго до эксперимента как раз вернулся в Америку. Это было самое незабываемое время моей жизни. В ноябре мы с приятелем ездили в Амстердам, на дворе был 1970-й, то есть, в общем-то, поздние 60-е. Мы, конечно же, зашли в один из клубов, где можно было купить наркотики, покурили гашиш и взяли немного с собой. Меня поймали на французской границе и должны были отправить в тюрьму. Через несколько часов меня выпустили, но я до смерти испугался.
Когда я увидел объявление о тюремном эксперименте, я подумал, что у меня даже есть небольшой опыт для участия в нем. Я рассказал свою историю и объяснил, почему для меня так важно было быть заключенным, — но, к сожалению, меня сделали надзирателем.
В дневное время не происходило ничего вызывающего. Но Зимбардо старался изо всех сил придать ситуации напряженность. Когда надзиратели начали постоянно будить заключенных ночью, мне показалось, что это уже выходит за грани разумного. Мне совершенно не нравилось теребить их и требовать называть свои номера. Мне совсем не казалось необходимым и то, что одному парню пришлось сидеть в камере одиночного заключения.
В то время я довольно много курил марихуану, я специально покурил перед экспериментом и взял травы с собой. Когда я видел заключенных очень подавленными, мне хотелось угостить их, но я так этого и не сделал.
Не думаю, что изначально предполагалось проводить эксперимент те пресловутые две недели. Зимбардо явно хотел быстро создать драматическую ситуацию и завершить ее как можно скорее.
На протяжении эксперимента мне все время казалось, что у него была четкая идея, к чему все должно придти, и он вел нас именно к такому финалу. У него уже был готовый вывод в голове: благополучные студенты колледжа покорно исполняют те социальные роли, которые будут навязаны им экспериментом.
Для меня же эта была просто отсидка. Я не думаю, что это имеет какое-то серьезное отношение к реальности. И за сорок лет мое мнение не изменилось.
Крейг Хэни, занимался анализом результатов эксперимента, — социальный психолог, ученик Зимбардо, профессор университета Санта-Круз, защитник тюремной реформы
Мы предполагали, что в рамках исследования обнаружим малозаметные изменения, которые происходят с людьми в ситуации ограничения свободы. Мы даже долго колебались, проводить ли вообще такой эксперимент, так как не были уверены, что получим хоть какие-то результаты. Помню, я спросил: «А что, если они будут просто вечером сидеть полукругом и бренчать на гитаре? Какого черта мы тогда это все затеяли?»
Многие говорят, что мы должны были предвидеть подобный исход.
Но мы на самом деле не предполагали ничего подобного, и не потому, что были так наивны. Мы очень хорошо знали литературу по данному вопросу. Но когда мы увидели все это своими глазами… Впоследствии я провел много времени, исследуя поведение реальных заключенных и надзирателей, и наш тюремный эксперимент всегда напоминал мне о том, как окружающая социальная среда способна превратить хороших людей в неизвестно что.
Позже я осознал и то, как быстро мы привыкли к шокирующим вещам. Во время исследования мы решили переместить заключенных в новые камеры. Если бы они шли с открытыми глазами, то слишком многое напомнило бы им о том, что они все-таки в Стэнфорде, а не в тюрьме. Поэтому мы заставили их надеть на головы бумажные пакеты. Когда я в первый раз это увидел, я просто оторопел. Но уже на следующий день эти пакеты казались мне самым обычным делом.
После тюремного эксперимента я много работал с заключенными из колоний особо строгого режима. Они могут получать психологические консультации, но при этом не выходят за пределы камеры.
Мне приходилось каждый раз напоминать себе, что, разговаривая с ними, я не должен привыкать к виду тюрьмы.
Стэнфордские заключенные были крайне подавлены к концу эксперимента. Даже те из них, кто не впал в депрессию, были травмированы морально, что стало очень большим уроком для меня. В реальной жизни заключенные адаптируются и привыкают скрывать свою боль — тюремный эксперимент показал, каково приходится людям, которые еще не надели на себя эти маски. Сейчас, разговаривая с заключенными в колониях, я стараюсь помочь им понять, что действительно собой представляет их жизнь. Не думаю, что я бы смог достигнуть такой степени эмпатии, не оказавшись я в Стэнфорде в 1971-м. Если бы мне кто-то сказал, что можно за шесть дней сломать десять крепких молодых ребят, просто поместив их в относительно мягкие тюремные условия, я бы никогда в это не поверил.
Ричард Якко, заключенный Стэнфордской тюрьмы, работал на радио и телевидении, в последнее время преподает в средней школе в Окленде
В те дни я как раз обдумывал один вопрос: если меня заставят воевать во Вьетнаме, предпочту ли я оказаться в тюрьме? Поэтому, увидев объявление, я решил, что неплохо будет пройти подобный вводный курс в Стэнфорде.
Первым, что как-то сбило меня с толку, стало то, что они мешали нам нормально спать. Когда нас первый раз разбудили, я и не подозревал, что прошло только четыре часа. Нас заставили делать какие-то упражнения, а потом снова разрешили спать. Я только потом понял, что они хотели нарушить естественный цикл сна.
Сейчас мне трудно сказать, в какой именно момент заключенные начали понемногу бунтовать. Я помню, как сам отказывался подчиняться одному из надзирателей, прекрасно понимая, что меня могут перевести за это в одиночную камеру. Конечно, все заключенные были солидарны, ведь только вместе мы могли оказывать хотя бы какое-то сопротивление надзирателям и осложнять их работу.
В то время я ходил на антивоенные демонстрации и митинги в защиту прав человека. Я понимал, что и в этом эксперименте мне придется бороться и отстаивать себя. В каком-то смысле я тоже проводил параллельное исследование: какое сопротивление сам смогу оказать сложившейся вокруг системе.
Мои родители приходили навестить меня в разрешенное время, и их крайне насторожил мой внешний вид.
Я рассказал им о том, что нам не дают спать и не выпускают принять душ. Мама очень беспокоилась за меня.
Когда я спросил, что мне необходимо сделать, чтобы меня отпустили досрочно, команда Зимбардо ответила, что это невозможно. Ведь я дал согласие на участие в эксперименте и должен оставаться до конца. В этот момент я почувствовал себя по-настоящему в тюрьме.
В конце концов меня освободила так называемая комиссия по досрочному освобождению. Меня отпустили в четверг вечером, тогда же я узнал, что на следующий день они собирались прекратить эксперимент полностью. Кто-то сказал, что меня выпустили, потому что были уверены, что я вот-вот сорвусь. Мне же казалось, что я был крайне далек от депрессии.
Что мне до сих пор кажется интересным в том эксперименте, так это то, что многие полностью приняли социальную роль, навязанную действительностью. Я вижу это и сегодня каждый день, преподавая в одной из школ в Окленде. Детям здесь не приходится участвовать в каких-то экспериментах, открывающих их ужасные качества.
Но меня всегда огорчает то, что многие их них не используют и сотой доли возможностей, которые им предоставляет школа. Почему они прогуливают уроки, почему приходят без домашнего задания? Почему они просто бездумно присвоили себе такие социальные роли?
Я много рассказываю о своем опыте участия в Стэнфордском тюремном эксперименте. Удивительно, ведь тогда я был тинейджером, с тех пор сорок лет прошло, а людям до сих пор интересно, что же происходило в том подвале. В самом деле, никогда нельзя предугадать, что станет поворотным моментом в твоей жизни.
Stanford Prison Experiment: Zimbardo, Summary
Простые действия, такие как ношение школьной формы или выбор карьеры одного из родителей в качестве собственного профессионального пути, могут быть интерпретированы психологами как конформизм. Правда в том, что люди склонны подчиняться чужим убеждениям и идеям, чтобы сделать их своими. Конформизм имеет большое социальное значение, учитывая, как часто люди им занимаются.
Психологические исследования были направлены на объяснение соответствия в течение последних десятилетий. Одним из самых известных психологических экспериментов на эту тему было Стэнфордское тюремное исследование, проведенное Зимбардо в 1971.
- Это объяснение повторяет Стэнфордский тюремный эксперимент Зимбардо (1971). Сначала предоставляется некоторая справочная информация.
- Во-вторых, в объяснении используются переменные Стэндфордского тюремного эксперимента.
- Далее описывается тюремный эксперимент в Стэндфорде.
- Представлены результаты эксперимента в Стэндфордской тюрьме.
- Затем рассматривается значение тюремного эксперимента в Стэндфорде.
- Объяснение завершается презентацией этических проблем Стэндфордского тюремного эксперимента.
Стэнфордский тюремный эксперимент: предыстория
Исторически было много случаев, когда люди совершали нарушения прав человека, когда они находились во власти, например, солдаты, охранники, полицейские или учителя.
Вот почему выяснение того, почему авторитетные лица становятся оскорбительными, является важной темой исследований в социальной психологии.
Одним из самых известных и противоречивых экспериментов в отношении социального конформизма был Стэнфордский тюремный эксперимент Филипа Зимбардо (1971), который исследовал силу социальных норм и ролей и влияние авторитетных фигур. В течение 1970-х годов в США было много публичных дебатов о быстро растущем количестве заключенных и жестокости полиции. Это побудило Зимбардо исследовать, в какой степени поведение человека может меняться в зависимости от роли, которую он берет на себя.
Зимбардо показал, что временные ситуации, окружающие человека, могут влиять на кого-либо негативно ( ситуационное влияние ) больше, чем на его личность ( диспозиционное влияние ). Создавая реалистичную среду и динамику власти между двумя группами, Зимбардо создал давление, чтобы они соответствовали определенным групповым ролям.
Эксперименты в Стэнфордской тюрьме Переменные
Эксперименты в Стэнфордской тюрьме разделили участников на две группы: «заключенных» и «охранников». Это отражает независимую переменную исследования. Участников случайным образом распределили на две группы, контрольной группы не было. Команда Зимбардо предоставила различным группам одежду и аксессуары, которые соответствовали их роли. «Охранники» получили форму, солнцезащитные очки и дубинки, а «заключенные» были одеты в халат с номером и кандалами. «Заключенные» находились взаперти день и ночь, тогда как «охранники» могли вернуться домой.
Зависимой переменной исследования было влияние распределения ролей на поведение людей. Исследование подверглось критике за отсутствие четко определенной зависимой переменной, поскольку Зимбардо хотел увидеть, что произойдет. Это отсутствие зависимых переменных делает исследование наблюдательным без экспериментального плана.
Участники Стэнфордского тюремного эксперимента
Двадцать четыре субъекта были набраны по объявлению в местной газете, где участники получали вознаграждение в размере 15 долларов в день за участие в исследовании о «тюремной жизни».
В основном это были белые студенты мужского пола из среднего класса. Никто из них ранее не сидел в тюрьме. Участники были проверены на любые ранее существовавшие психологические или медицинские состояния. После того, как Зимбардо проверил и проинформировал кандидатов, он отправил их домой.
Рис. 1. Оригинал объявления в газете, по которому набирали участников.
Стэнфордская тюрьма Эксперимент: Описание
Во время летних каникул в Стэнфордском университете Зимбардо построил имитацию тюрьмы в коридорах факультета психологии. После того, как он случайным образом назначил испытуемым роль заключенного или охранника, он без предупреждения арестовал «заключенных» местной полицией Пало-Альто. Им завязали глаза и доставили в настоящий полицейский участок, где сняли отпечатки пальцев и сфотографировали, а затем «обвинили» в нападении и доставили в имитационную тюрьму.
Здесь охранники заставили «заключенных» раздеться, надеть кандалы и халаты, а затем поместили их в условные «камеры», в которых не было никаких удобств, кроме матраса.
Они находились в тюрьме день и ночь, тогда как «охранники» работали посменно и могли вернуться домой, когда не были на дежурстве. Охранникам было приказано не причинять вреда «заключенным», не отказывать им в еде или питье. Однако на протяжении всего исследования насилие начало нарастать:
День 1 : Без происшествий.
День 2 : Заключенные забаррикадировались в комнате своими матрасами. Начался цикл возмездия между двумя группами. У одного «узника» нервный срыв.
Дни 3-5 : «Охранники» находили все более экстремальные методы установления контроля над «заключенными»:
- Запирали тех, кто не подчинялся, в шкаф.
- Разбудить «заключенных» посреди ночи для пересчета.
- Раздевание «заключенных» догола и применение к ним огнетушителя.
- Словесно оскорблять и унижать их.
- Заставить «заключенных» испражняться в ведро и не дать им опорожнить его.
- Поддерживающие матрацы.
День 6 : Зимбардо прервал исследование.
Этот эксперимент считается примером соответствия социальным ролям, потому что была разница между поведением участников, когда они находились в «тюремном» контексте и вне его. В ходе исследования более экстремистские «охранники» призывали мирных применять больше силы. Они признались, что вели себя таким образом, который, по их словам, отличался от их обычного поведения вне исследования. Впоследствии «заключенные» со временем становились все более подавленными и покорными, до такой степени, что они сообщали, что думали, что заслуживают того, чтобы оказаться в тюрьме, даже если они не сделали ничего плохого.
Результаты эксперимента в Стэнфордской тюрьме
Эксперимент Зимбардо является примером нормативного социального влияния и ситуационного влияния . Все участники начинали как часть одной и той же группы, но когда случайным образом назначались новые социальные роли, они начинали идентифицировать себя и вести себя без явных подсказок.
Зимбардо предполагает, что имел место определенный когнитивный диссонанс, то есть участники вели себя не так, как хотели, и начали отождествлять себя со своими ролями.
Никто не погиб во время эксперимента, так как Зимбардо прервал его, когда поведение охранников начало выходить из-под контроля. Все участники были опрошены командой Зимбардо, что дало им возможность обсудить события исследования. Удивительно, но Зимбардо так и не столкнулся с судебными обвинениями, несмотря на то, что подвергал опасности участников, находящихся под его опекой.
Значение Стэнфордского тюремного эксперимента
Хотя исследование Зимбардо оказало такое влияние, что определило политику тюремной системы США, исследование Зимбардо и его интерпретация результатов подверглись широкой критике.
Исследователи Бануазизи и Мохаведи (1975) утверждали, что участники исследования только разыгрывали стереотипы , а не реальные социальные роли, таким образом, ограничивая достоверность исследования. Другой исследователь, Питер Грей (2013), прокомментировал, что охранников поощряли к психологически угнетающим действиям, предполагая, что каким-то образом Зимбардо мог добиться результатов с помощью инструкций, которые он дал «охранникам».
Это называется характеристикой спроса, поскольку участники могут подсознательно действовать так, как от них ожидают.
Эрих Фромм (1973) раскритиковал эксперимент Зимбардо за преувеличение результатов исследования; в частности, две трети охранников не вели себя оскорбительно, в отличие от одной трети, которые действовали. Кроме того, Хаслам и Райхер (2002) стремились воспроизвести эксперимент в тюремном исследовании BBC.
В этом исследовании «охранники» и «заключенные» не соответствовали своим ролям автоматически, и это привело к краху тюремной системы в исследовании.
Возможность того, что процесс вербовки Зимбардо дал необъективную выборку, была исследована Карнаханом (2007) в повторном исследовании, в котором он повторил первоначальный процесс вербовки, но также набрал контрольную группу, разместив объявление о «психологическом исследовании». В последующих личностных тестах кандидатов было обнаружено, что те кандидаты, которые отреагировали на «тюремную жизнь», набрали более высокие баллы в тестах на агрессию и социальное доминирование и более низкие в эмпатии, чем контрольная группа.
Несмотря на ограничения, представленные в исследовании, наблюдаемое поведение имеет значение для общества. Исследование предоставило доказательства того, что люди адаптируются к определенным ситуациям, в которых они оказываются. Этот эффект сильнее, когда люди адаптируются к весьма стереотипным ролям.
Кроме того, исследование показало, что люди будут продолжать выполнять свои роли до такой степени, что будут применять физические наказания к другим.
Эти типы поведения были обнаружены на протяжении всей истории. Во время Холокоста более 6 миллионов евреев были убиты немецким абсолютистским полком во время Второй мировой войны. Хотя в наши дни многие люди будут утверждать, что они помогли бы евреям, реальность такова, что многие люди присоединились к полку и ведут себя очень разрушительно.
Это свидетельство актуальности и значимости тюремного эксперимента в Стэндфорде.
Стэнфордский тюремный эксперимент Этические вопросы
Стэнфордский тюремный эксперимент сформировал этические стандарты для психологических экспериментов, потому что это был предостерегающий пример того, чего не следует делать. Хотя участники сообщали о дистрессе и психических травмах на протяжении всего исследования, Зимбардо их не слушал. Его объективность была скомпрометирована, потому что он взял на себя роль тюремного надзирателя.
Исходя из этого, будущие исследования стали контролироваться и отслеживаться комитетами по этике. Эти комитеты обеспечивают соблюдение этических стандартов.
Сегодня эксперимент был бы невозможен по двум причинам:
- Исследование не защитило участников от вреда, поскольку они подвергались унижениям и жестокому обращению.
- В исследовании не запрашивалось письменное информированное согласие.
Эти баллы отражают этические стандарты, которым исследования должны соответствовать сегодня, чтобы быть принятыми комиссиями по этике.
Стэнфордский тюремный эксперимент. Основные выводы
- Зимбардо (1971) исследовал соответствие социальным ролям в своем Стэнфордском тюремном эксперименте.
- Стэнфордский тюремный эксперимент демонстрирует ситуационное влияние.
- В Стэнфордском тюремном эксперименте использовались сомнительные исследовательские методы, которые привели к более строгим этическим нормам в области психологии.
- Дополнительные исследования показали, что диспозиционные факторы также определяют, соответствуют ли люди социальным ролям и в какой степени.
- Некоторые критические замечания Стэнфордского тюремного эксперимента заключаются в том, что, возможно, выборка была предвзятой и что ситуация не привела к реальному поведению.
Где сейчас ключевые игроки
Возможно, это один из самых противоречивых экспериментов.
Все началось в подвале психологического факультета Стэнфордского университета 17 августа 1971 года после того, как психолог Фил Зимбардо и его коллеги разместили в газете объявление, в котором говорилось: « студентов мужского пола требуются для психологического изучения тюремной жизни. 15 долларов в день в течение 1-2 недель».
Более 70 человек вызвались участвовать в Стэнфордском тюремном эксперименте. Двадцать четыре здоровых, умных мужчины студенческого возраста были выбраны и случайным образом назначены либо охранниками, либо заключенными.
Но эксперимент длился недолго — шесть дней, если быть точным. Зимбардо был вынужден отключиться из-за тревожного поведения охранников и откровенного отчаяния и других негативных реакций заключенных.
Согласно статье в журнале Stanford Magazine:
В течение шести дней половина участников исследования подвергалась жестокому и бесчеловечному насилию со стороны своих сверстников. В разное время над ними издевались, раздевали донага, лишали сна и заставляли пользоваться пластиковыми ведрами в качестве туалетов. Некоторые из них яростно восстали; другие впадали в истерику или впадали в отчаяние. Когда ситуация погрузилась в хаос, исследователи стояли и наблюдали, пока один из их коллег, наконец, не заговорил.
В журнале публикуются интервью с «некоторыми ключевыми игроками», включая Зимбардо, его жену («разоблачительницу», которая призвала прекратить исследование), охранника (который был «самым жестоким») и заключенный.
Как и фальшивые охранники, Зимбардо увлекся исследованием и стал воплощать в себе роль тюремного надзирателя. Он сказал журналу:
Не было времени на размышления. Мы должны были кормить заключенных три раза в день, разбираться с нервными расстройствами заключенных, разбираться с их родителями, вести комиссию по условно-досрочному освобождению. На третий день я спал в своем кабинете. Я стал начальником окружной тюрьмы Стэнфорда. Вот кем я был: я вовсе не исследователь. Меняется даже осанка — когда я иду по тюремному двору, я иду, заложив руки за спину, чего никогда в жизни не делаю, как ходят генералы, когда инспектируют войска.
Мы договорились, что в пятницу все участники — заключенные, охранники и персонал — будут опрошены другими преподавателями и аспирантами, не участвовавшими в исследовании. Кристина Маслач, только что защитившая докторскую диссертацию, приехала накануне вечером. Она стоит возле помещения охранников и наблюдает, как охранники выстраивают заключенных в очередь на 10-часовой поход в туалет.
Заключенные выходят, и охранники надевают им на головы мешки, цепляют им ноги и заставляют класть руки друг другу на плечи, как каторжники. Они кричат и ругаются на них. Кристина начинает плакать. Она сказала: «Я не могу на это смотреть».Я побежал за ней, и мы поссорились возле Джордан Холла. Она сказала: «Это ужасно, что ты делаешь с этими мальчиками. Как ты можешь видеть то, что видел я, и не заботиться о страданиях?» Но я не видел того, что видела она. И мне вдруг стало стыдно. Именно тогда я понял, что тюремное исследование превратило меня в тюремного администратора. В этот момент я сказал: «Вы правы. Мы должны закончить исследование.
Вскоре после завершения эксперимента Зимбардо стал востребованным оратором и экспертом по тюремным вопросам. Он также заявил, что этот опыт помог ему стать лучше. Он ушел из Стэнфорда в 2007 году после почти 40 лет работы профессором психологии.
Жена Зимбардо, ныне профессор психологии Калифорнийского университета в Беркли, рассказала об изменениях, которые она наблюдала в нем по мере продолжения исследования, и о том, как она, наконец, убедила его прекратить его.
Сначала Фил ничем не отличался. Я не видел в нем никаких изменений, пока не спустился в подвал и не увидел тюрьму. Я встретил одного охранника, который казался милым, милым и очаровательным, а потом я увидел его во дворе позже и подумал: «Боже мой, что здесь произошло?» Я видел, как заключенных вели в мужской туалет. Я заболел животом, физически заболел. Я сказал: «Я не могу это смотреть». Но больше ни у кого не было такой проблемы.
Фил подошел ко мне и сказал: «Что с тобой?» Тогда у меня было такое чувство, как: «Я не знаю тебя. Как ты можешь этого не видеть?» Было ощущение, что мы стоим на двух разных скалах над пропастью. Если бы мы не встречались до этого, если бы он был просто еще одним преподавателем, и это случилось, я могла бы сказать: «Извините, я ушла» и просто уйти. Но поскольку это был человек, который мне очень нравился, я подумал, что должен во всем разобраться. Так что я продолжал в том же духе. Я сопротивлялась, и в итоге у меня был большой спор с ним.
Я боялся, что если исследование продолжится, он станет кем-то, кого я больше не забочусь, больше не люблю, больше не уважаю. Интересный вопрос: если бы он продолжил, что бы я сделал? Я честно не знаю.
Я не думаю, что с тех пор у нас когда-либо возникали подобные споры.Интервью с Дейвом Эшельманом, охранником-насильником, было одним из самых интересных. С небольшим раскаянием он рассказал, как принял обдуманное решение сыграть роль и хотел дать исследователям что-то, с чем можно было бы поработать.
То, что на меня нашло, не было случайностью. Это было запланировано. Я отправился с определенным планом в голове, чтобы попытаться форсировать действие, заставить что-то произойти, чтобы исследователям было с чем работать. В конце концов, чему они могли научиться у парней, сидящих здесь, как в загородном клубе? Поэтому я сознательно создал эту личность. Я был во всех видах драматических постановок в старшей школе и колледже. Это было то, с чем я был очень хорошо знаком: принять другую личность, прежде чем выйти на сцену.
Тот факт, что я усилил запугивание и моральное насилие, не имея никакого реального представления о том, причиняю ли я кому-то вред, я определенно сожалею об этом. Но в долгосрочной перспективе никто не понес никакого долговременного ущерба. Когда разразился скандал вокруг Абу-Грейб, моей первой реакцией было: это так знакомо мне. Я точно знал, что происходит. Я мог представить себя посреди этого и наблюдать, как это выходит из-под контроля. Когда у вас практически нет контроля над тем, что вы делаете, и никто не вмешивается и не говорит: «Эй, ты не можешь этого делать» — ситуация просто продолжает обостряться. Вы думаете, как мы можем превзойти то, что мы сделали вчера? Как нам сделать что-то еще более возмутительное? Я почувствовал глубокое чувство знакомства со всей этой ситуацией.
Я как бы проводил там свой собственный эксперимент, спрашивая: «Как далеко я могу зайти в этих вещах и сколько оскорблений выдержат эти люди, прежде чем они скажут: «Заткнись?». Но другие охранники не остановили меня. . Казалось, они присоединились к нам. Они брали на себя мое руководство. Ни один охранник не сказал: «Я не думаю, что мы должны это делать».
Другой охранник, Джон Марк, чувствовал, что Зимбардо пытался манипулировать экспериментом, чтобы он закончился на ура.
Я не думал, что это когда-нибудь рассчитывалось на целых две недели. Я думаю, что Зимбардо хотел создать драматическое крещендо, а затем закончить его как можно быстрее. Я чувствовал, что на протяжении всего эксперимента он знал, чего хотел, а затем пытался формировать эксперимент — с помощью того, как он был построен и как он проходил, — чтобы он соответствовал выводу, который он уже сделал. Он хотел иметь возможность сказать, что студенты колледжей, люди из среднего класса — люди отвернутся друг от друга только потому, что им дана роль и власть.
Единственный опрошенный заключенный, Ричард Якко, помог поднять восстание против охраны. Он рассказал журналу:
Точно не помню, когда заключенные начали бунтовать. Я помню, как сопротивлялся тому, что один охранник говорил мне делать, и был готов отправиться в одиночную камеру.
Будучи заключенными, мы развили солидарность — мы поняли, что можем объединиться, оказывать пассивное сопротивление и создавать проблемы. Это была та эпоха. Я был готов идти на марши против войны во Вьетнаме, я ходил на марши за гражданские права и пытался понять, что я буду делать, чтобы сопротивляться даже поступлению на службу. Так что в каком-то смысле я проверял некоторые из своих собственных способов восстания или отстаивания того, что я считал правильным.Якко был условно освобожден за день до окончания эксперимента, потому что у него были признаки депрессии. Теперь он учитель в государственной средней школе Окленда и задается вопросом, не делают ли это ученики, которые бросают учебу и приходят неподготовленными, потому что они также выполняют роль, созданную для них обществом, точно так же, как тюремный эксперимент.
Я настоятельно рекомендую изучить все тонкости эксперимента здесь. Вы действительно понимаете, сколько усилий пошли исследователи, чтобы смоделировать настоящую тюремную среду.