Экзистенциальный парадокс это что: Экзистенциальные парадоксы: irena_tarno — LiveJournal

Содержание

Зачем нужен муж в 40 лет? : ru_psiholog — LiveJournal

Добрый день. Тема наболевшая. И далеко не единичная.

Мне почти 40 — умница, красавица, активная, позитивная, общительная, самостоятельная, успешная и самодостаточная личность. Но без детей и не замужем. Что, естественно, очень сильно волнует любую общественность, начиная от родных и близких и заканчивая любым проходным знакомством с человеком неважно какого пола.

Отвечаю на не заданные вопросы сразу — с ориентацией полный порядок, самая традиционная форма М/Ж, без придури и излишеств. Я была замужем, прожили почти семь лет в чудесной взаимности, потом после неудачной беременности все пошло прахом, вплоть до развода. Все это давно отболело и быльем поросло. Через 5 лет я встретила человека, которому захотела родить детей и прожить с ним всю оставшуюся жизнь. Но это, как выяснилось, было только моим желанием и мы расстались. Детей вне брака и полноценной семьи я не хотела никогда. С тех пор прошло уже 3 года, я научилась жить полной жизнью совершенно самостоятельно, ни на кого не рассчитывая и ни на что не надеясь. И сейчас мне достаточно комфортно.

У меня есть хорошая и любимая работа, есть где жить и что кушать, я много путешествую, дружу со спортом и веду активный культурно-познавательный образ жизни. У меня есть родительская семья, друзья и куча знакомых для компании. Одиночество я воспринимаю как свободу и искренне люблю проводить время наедине с собой. Вокруг меня всегда есть мужчины. С женатыми я дружу (вместе с их женами, разумеется), со свободными иногда завожу отношения. Некоторые из них делают мне Предложение. Но я не соглашаюсь. И потом радуюсь, что не согласилась. В общем у меня все хорошо. Только без детей и не замужем)

Ежедневное давление общественных стереотипов, конечно, не проходит бесследно. Это как в сказке про Маугли «Ты столько раз твердил, что я человек, что я и сам поверил в это!» Вроде как замуж все-таки надо. Вдвоем то лучше, чем врозь. Но вот только так хочется, чтобы паззл сложился — выйти за того, с кем действительно захочется прожить всю оставшуюся жизнь. А не по общественной необходимости.

Давно пытаюсь разобраться почему у меня пропало всякое желание выходить замуж, связывать себя долгосрочными обязательствами и рожать детей. Зачем мне нужен муж в 40 лет? Что он может мне дать? Что я могу ему дать? Имеет ли смысл вообще создавать семью в таком возрасте? Имеет ли смысл рожать? Скажем, я встречу своего избранника завтра и уже через пару месяцев рожу ему ребенка. Через 10 лет нам будет уже по 50, а ребенку всего 10. Слишком большая разница. Конечно, можно жить и без детей. Но зачем тогда выходить замуж, если нет желания родить своему избраннику малыша?

Недавно на глаза попалась фраза «Экзистенциальный парадокс во взаимоотношениях заключается в том, что зрелый и достаточно развитый человек может выстроить отношения с кем угодно. Но добившись такого уровня развития, он теряет желание выстраивать отношения вообще.» Похоже это как раз мой случай.

Очень надеюсь, что Ваш взгляд поможет мне разобраться в этих сложных и важных вопросах. Спасибо!

Свобода и смерть как экзистенциальный парадокс

Силенин Иван Александрович – аспирант кафедры Философии Философского факультета Курского государственного университета.

Аннотация: Статья посвящена изучению вопроса смерти как феномена свободы в философско-антропологическом дискурсе в экзистенциализме. Предмет данного исследования – смерть и свобода в философии Карла Ясперса. Цель исследования – конституировать понятия свободы и смерти в пространстве экзистенциального горизонта. Основу исследования составляют герменевтический, феноменологический и исторический методы, а также принцип критической реконструкции. Результаты работы заключаются в том, что смерть развертывается пред нами как «точка», случайная и бессмысленная, но располагающаяся на прямой линии жизни человека. И точка эта является смыслом, которым наполняет всю жизнь, то есть линия жизни держится на беспрерывно возобновляющемся усилии быть, которое проявляется в условиях приближения точки смерти, а усилие это возможно постольку, поскольку человек свободен.

Ключевые слова: Свобода, смерть, экзистенциальная философия, Карл Ясперс, бытие, тревога, усилие быть.

Человек, являясь объектом исследования ряда наук, получает знания о представителе вида, в то же время оставаясь непознанным для самого себя. Задаваясь вопросами о человеческом бытии, о будущности, его ожидающей, он стремится раскрыть свою сущность, но приближается к состоянию незнания; оказывается у границ, касаясь которых, наталкивается на экзистенциальный парадокс – возможно ли бытие человека, его существование, при этом свободное существование в условиях конечности?

Особая роль в постановке этого парадокса принадлежит экзистенциальной философии, поскольку она представляет собой мышление, выявляющее бытие в человеке. Выходя за рамки объективного знания, оно обращается к человеческой свободе, являясь мотивом деятельности в сфере трансцендентного. Область познания человека ограничивается его экзистенцией. Люди не в состоянии познать ее, им доступно лишь прояснение.

Человек, проясняя, рисует панораму мира метафизического: грезы, схемы бытия, мысли – все это позволяет ему обрести покой, осознать причину его беспокойства. Обретая возможность взглянуть на подлинную действительность, люди ощущают близость решения парадокса экзистенции.

Карл Ясперс как никто другой приблизился к осмыслению этого феномена, в своих трудах он обращается к эволюции человеческого мировоззрения. Анализируя ход истории от ее истоков до сегодняшнего дня, он находит причины и факторы пребывания современного человека в состоянии беспомощности, где объективного знания о себе недостаточно для его преодоления; где мыслящий не способен найти решения экзистенциального парадокса. Только экзистенциальная философия есть средство, благодаря которому индивид, опираясь на себя в принятии направления, сегодня может вновь прийти к самому себе.

Ключевым моментом в переломе человеческого мышления является, по Ясперсу, “сознательная секуляризация человеческого существования” [9, с.141], которая позволила избавиться от влияния на человека государства и религии и переосмыслить смысл своего подлинного существования.

С возрождением античности пришли новые планы и реализация их в искусстве, живописи, архитектуре; на протяжении веков череда сменяющих друг друга открытий в астрономии, мореплавании, естествознании и технике сопровождалась удовлетворенностью человека в результатах общего прогресса. Против всеобщего довольства выступил Руссо с заявлением о том, что возрождение культуры испортило человеческие нравы. Критика распространилась на государственную жизнь и бытие людей.

Таким образом были созданы предпосылки, послужившие зарождению мысли о том, что человек с помощью своего разума может не только принимать существование таким, как оно есть, но и изменять его, пока оно не станет таким, как должно быть, а значит – он свободен.

Пройдя ряд ступеней от диалектики Г.В.Ф. Гегеля до натуралистической философии истории С. Кьеркегора и Ф. Ницше, сознание эпохи, отделяясь от всякого бытия, заменяется самим собой. Мыслящий ощущает ничтожность собственной сущности. Сомнение устранило Бога – творца. Разбожествление как следствие духовного развития “ведет в ничто” [9, с.20]. У человека появляется ранее не испытываемое ощущение пустоты бытия, вакуума.

Механизация производства, совершенствование техники, рационализация деятельности населения – все это является причиной того, что огромная масса людей теперь нуждается в аппарате, являясь неотъемлемой частью которого каждый может обеспечить свое существование. Как следствие развития техники выступает уверенность в доступности всего необходимого для жизни. Однако, удовольствие от этого уменьшается – все воспринимается как данность, отсутствует оттенок лично созданного. Все, что связано с удовлетворением потребности становится безразличным, замечаемым только при его отсутствии. Чем выше уровень обеспечения жизни, тем сильнее ощущение угрозы и опасности.

Таким образом, человек являет собой сознание социального бытия. Мысля себя в качестве коллективного “Я”, он получает радость от труда без ощущения своей самости, обменивая собственные свободу и независимость на сознание себя как функции огромного аппарата жизнеобеспечения [9, с. 38].

Человеческая жизнь неразрывно связана с воспроизведением прошлого и попытками предвосхитить будущее. Являясь членом множества социальных групп, человек обретает себя посредством традиций, позволяющих осознать ответственность за будущее свое и близких, действительно существуя в мире только при погружении в глубину своей историчности. Однако в наши дни мы пребываем в незавершенной, постоянно распадающейся исторической целостности. Оторванный от своей истории, человек отрывается от самого себя.

Вследствие потери ценности отдельного индивида и верховенства массы, люди не могут реализовать собственные интересы: масса составляет свое обобщенное мнение, которое нельзя назвать мнением ни одного отдельного человека. Как результат, “напряжение между собственным существованием в его витальном желании и экзистенцией в ее безусловности” не может быть снято [9, с.59]. Так, современного человека охватывает страх ощутить себя лишь функцией, отделенной от аппарата. Его сопровождает никогда ранее не ведомый в такой остроте страх перед жизнью, перед утратой своего витального бытия.

Аппарат принимает меры для успокоения людей, обещая гарантии; врачи заверяют больных, что им не грозит смерть. Впрочем, это действует только на пребывающих в состоянии благополучия. Страх перед жизнью и смертью подавляется лишь “страхом экзистенции за свое самобытие”, испытывая который человек вынужден обратиться к религии и философии [9, с. 64].

Еще одной важной сферой является воспитание индивида: человек становится самим собой, когда мир, составляющий единство с его действительностью, максимально наполнен и ясен. На данный момент воспитание меняется, что влечет потерю ответственности личности за свое бытие, человек не знает, почему он занимает то место, на котором находится.

В сфере науки дилетанты создают пустые аналогии, приводя любые подсчеты только ради того, чтобы их открытия были подкреплены эмпирически. Возникает огромное множество точек зрения как следствие безответственного высказывания своего мнения. Люди перестают понимать друг друга. Наука теперь есть функция заинтересованных в ней миллионов людей; смысл исследований и литературы сливается — все это является причиной возникновения состояния бессмысленности.

“Подлинная наука – это знание, в которое входит знание о методах и границах знания” – заключает Ясперс [9, с.125].

Люди пытаются найти утешение в религии, но церковь также поддается влиянию аппарата. Для нее все менее приемлема независимость отдельного человека. Не обладая более влиянием авторитета и свободой, она обрела способность к подавлению самостоятельности ради верховенства над человеческой душой и наполнения ее особым специфическим содержанием.

По Ясперсу, там, где религия утрачена, существуют лишь “фантазия и фанатизм суеверия”, в то время как альтернативой этому выступает философствование [9, с.129]. Философия – это вера, основанная на понимании себя; ее цель – довести веру до ясности, передать то, что “может быть узнано лишь в экзистенции” [9, с.129]. Философия, с точки зрения религии, не более чем “высокомерное притязание” и иллюзия людей обездоленных, однако индивид в своей свободе нуждается в ней. Философствование как ключ к осознанию себя есть основа подлинного человеческого существования.

Сегодня ситуация диктует человеку непомерно высокие требования. Это располагает людей закрыться от своих мыслей и принимать одно лишь настоящее. Тот, кто довольствуется настоящим и полагает, что все идет так, как должно, не нуждается в мужестве. По мнению Ясперса, истинным мужеством обладает только человек, что твердо знает: “достичь возможного может лишь тот, кто хочет невозможного” [9, с.131]. Только опыт неудачных попыток может помочь в достижении поставленных индивидом целей.

Самые точные результаты знания, самые мощные прорывы в технике, самые справедливые законы – ничто, пока люди не наполнят их действительностью. Именно поэтому все изменяется не посредством углубления знаний, но благодаря бытию человека. Только внутреннее его отношение, способ осознания себя есть фундамент деятельности, им осуществляемой. Ибо все сущее в мире есть постольку, поскольку человек наполняет его смыслом существования, вещи в мире зависят от того, найдется ли человек, наполняющий их потребностью в существовании.

Человек являет собой намного больше, чем сам о себе знает. Он суть возможность, даруемая свободой. Благодаря свободе человек в своем действии способен заключить, что он есть. По Ясперсу, индивид расщеплен в своей сущности: все сущее для него представляется в противоречиях; смысл постоянно изменяется. Однако самое важное в том, что человек обязан постоянно противопоставлять себя себе. Не останавливаясь на этом, он должен осознавать, что его способ преодоления себя есть способ познания собственной сущности.

Люди никогда не смогут начать действовать, желая в полной мере развить идею, всячески наглядно представляя пути этого развития. Из этого противоборства между незавершенностью выражения мысли и необходимостью принимать решение, делать выбор, доводить дело до исполнения в неполной определенности, возникает сознание несвободы как зависимости от времени и места, от сужения спектра необходимых проверок и гарантий. Однако именно в этом ограниченном во времени выборе, совершаемом от незаконченности идеи, люди могут сознать свободу, являющуюся исконной; только в этом, казалось бы, несвободном и отрицательном выборе, они впервые узнают себя как самих себя. Это и есть “глубочайшая экзистенциальная свобода” [8, с.178,]. Человек знает, что он не только существует каким-то и, исходя из этого, действует так-то, но что в своем действии он является источником своего поступка и своей сущности. В своем выборе посредством накопленного опыта он переживает свободу, в которой принимает не только решение о чем-то, но и о самом себе; человек суть сам свобода этого выбора.

Парадокс свободы, по Ясперсу, заключается в том, что она абсолютно непостижима, то есть “не есть ни для какого понятия” [8, с.187]. Ее нельзя ни познать, ни помыслить ни одним из возможных способов. Она достоверна не в мышлении, а лишь в экзистировании; не в вопрошании к ней, но в совершении. Только при переходе от одного выражения к другому раскрывается в полной мере ее смысл, невидимый ни в одном отдельном выражении сам по себе. Подлинная свобода достигается лишь в сознании акта решения, причем не подвластного воле человека: не “Я хочу”, но “Я должен”. Свободу нельзя дать, свобода сама по себе необходима. Свобода заключает в себе закон и человека, который может исполнить этот закон. При этом, по отношению к тому, что дано от природы, воля действует из трансцендентальной свободы, которая не имеет в своем основании закон природы, но характер закона обязанности. Человек не может обрести себя, потому как в стремлении осуществить свою волю он игнорирует требования долженствования, в погоне за воплощением собственных желаний он все более отдаляются от сознания истинной свободы. Экзистенциальная свобода заключает себя меж двух противоположностей: закономерностью природы, как абсолютного закона сущего и закономерностью необходимости, которая проявляется как форма правила или закона.

Свобода парадоксальна: «Свобода, будучи обоснована в абсолютном, в мире относительна; ей всегда противостоит некая природная данность, означающая для нее зависимость, сопротивление, отталкивание, вещество” [5, c.39]. Ее понятие обращается к некоторой сущности, ни в чем свободу не ограничивающей, при этом не отменяя самой свободы. Однако всякая свобода индивида должна “пребывать в противоположности, разворачиваться в процессе и борьбе”, потому она всегда ограничена [8, с. 196].

По Гегелю, субъект в противостоящем ему не имеет ничего себе чуждого, потому не имеет в нем границ и предела; он находит в объекте самого себя. Именно при осуществлении этого субъект достигает гармонии с миром. Свобода – это в абсолютно ином оставаться у себя самого [8, c.124]. Ясперсом же существование абсолютной свободы как просветления осуществляющейся в познании формы абсолютного сознания отрицается: во-первых, человек не обладает бытием свободы настолько, чтобы, как предполагает содержание, сохранить его; во-вторых, абсолютную свободу нельзя назвать подлинной, потому как экзистенция в ней оказывается уничтожена; и, в довершение, абсолютная свобода противоречит смыслу: понятие ее становится пустым там, где нет противоположности; суть ее в исчезновении; её место в явлении экзистенции, но не в трансценденции и не в природе. Субъект не имеет в противостоящих ему вещах чуждого, равно как и не имеет в этих вещах границ, но в противостоящем себе он находит самого себя, то есть субъекта в объекте, и «поскольку это удается, субъект в мире удовлетворен» [5, c. 61]. Противопоставление и противоречие оказываются разрешенными и свобода в данном контексте подразумевает в «абсолютно ином быть все же у себя самого» [5, c.61]. Поэтому только субъективная свобода несвободна, так как имеет перед собой необходимость объективного. Свобода есть примирение между этими противоположностями и чистое мышление, в котором дух мыслит себя. Это и есть абсолютная свобода – философия. Но кроме абсолютной свободы существует понятие и относительной, ибо человек не способен существовать лишь в мышлении, философии, но «нуждается в чувственном существовании». [5, с.62]. Относительная свобода включает в себя особую структуру последовательностей свобод и удовлетворений. Она включает в себя удовлетворение в знании, поступках, чувственных потребностях: «незнающий несвободен, ибо ему предстоит чуждый ему мир» [5, c.62]. Тем не менее, «Абсолютная свобода – миф о бытии божества, мыслящего само себя» [5, c.41], ибо в мифе человек не овладевает бытием свободы, так как абсолютная свобода не абсолютна, но имеет нечто за своими границами. Абсолютна свобода в таком контексте перестает быть подлинной, так как субъект и объект в ней исчезает, при этом и противоположности и экзистенция нивелируются, а то, во что она обращается перестает быть свободой.

Карлу Ясперсу принадлежит авторство понятия “пограничная ситуация”. Понимать его следует как ситуацию, в которой человек находится наедине с борьбой и страданием; ситуацию не изменяющуюся, окончательную в своем проявлении. “Она — как стена, на которую мы наталкиваемся, у которой мы терпим крах. Она дана нам вместе с самим существованием”[8, с.205]. Такие пограничные ситуации заставляют человека в большей степени прочувствовать смысл бытия, приводят к духовному прозрению и катарсису. Коль скоро свобода – это и есть сама экзистенция, в пограничной ситуации, при переживании кризиса – человек касается своей экзистенции: осознает себя и свою ответственность за исход данной ситуации. Смерть, как момент прекращения жизнедеятельности, сложно назвать пограничной ситуацией, ибо человек знает, что он умрет, но это знание является ожиданием, неопределенным во времени; пока смерть не является для человека ничем кроме как заботой об избежании последней – это не пограничная ситуация. Пограничной ситуацией она становится только в момент экзистирования, в момент осознания существования как явления во времени. Духовная боль в ожидании конца есть доказательство экзистенции. Не стремление к смерти и не боязнь ее, но только прекращение жизни как явления в присутствии экзистенции способно стать истиной. Человек способен потерять экзистенцию в принятии существования как бытия в-себе, теряясь в нем; при этом он сам становится только воплощением своего существования в перемежении страха с забывчивостью. Субъект есть как экзистенция, если он, являясь существующим, ощущает себя чем-то большим, чем просто явлением. Пусть он и не в состоянии устранить страдания от физического конца существования, но он может взять верх над ним “в достоверности своей экзистенции” [8, с.224]. Смерть как процесс познается нами только как смерть другого. Наша смерть для нас непереживаема; умирая, мы претерпеваем ее, однако никогда не переживаем опытом.

Пред лицом смерти как пограничной ситуации возникает возможность двойственной трактовки опыта существования: “что остается существенным пред лицом смерти, то мы сделали, экзистируя; что же слабеет пред лицом ее – не более чем существование” [8, с. 226]. Так, человек теряет себя, держась за длительность жизни как таковую; напротив, совершая действия, существенные как явления экзистенции, он побеждает себя как существо физическое и находит путь к себе самому.

Становление Нового времени охарактеризовалось тем, что люди начали сознавать бытие в целом, свою ограниченность в сфере познания и самих себя. Перед их глазами встал ужас мира; они ощутили свою беспомощность в невозможности изменить ситуацию к лучшему. Наталкиваясь на проблему познаваемости сущего, человек поставил перед собой новые цели: познать абсолютность в недрах самосознания и ясности трансцендентного мира [7, с.33].

В Работах Карла Ясперса особо подчеркивается изменение мировоззрения людей от Античности до Нового времени. Сегодня люди находятся под гнетом аппарата, обеспечивающего уклад жизни. Нет больше индивида – есть “человек толпы”. Всем навязываются одинаковые идеалы и ценности. Всеобщее нивелирование приводит к “штамповке” новых рабочих взаимозаменямых кадров, но никак не к развитию свободных и развитых личностей. Стирается грань между человеком и его существованием.

Однако даже в этих условиях, находясь под гнетом приближающегося конца, человек не перестает искать себя и смысл своего существования. Вот уже человечество живет в веке современных технологий; никогда в истории не было так просто обеспечить человека комфортом и удобством. Но вопреки этому он не чувствует себя свободным. Полагая, что свобода заключается в исполнении собственных желаний, человек становится все более порабощенным своим существованием. Обретение же подлинной свободы, по Ясперсу, заключается в акте выбора необходимого, вместо выбора желаемого.

Так, герой древнегреческой мифологии, Сизиф, обреченный на страдание, не смотря ни на что, обрел счастье в “борьбе за вершину”; он сам был творцом своей судьбы; он достиг подлинной экзистенциальной свободы в единственном данном ему выборе [1].

В Новое время проблема смерти стоит по-прежнему остро: несмотря на огромный скачок науки и медицины, этот вопрос все еще не решен. Человек, осознавая свою ничтожность пред лицом смерти, ощущает страх. Ясперс же утверждает, что, растворяясь в собственном существовании, человек теряет себя. И только ощущение себя не только как явления делает человека существом экзистенциальным; в своей экзистенции человек способен взять верх над смертью.

Таким образом, человек получает подлинную свободу в выборе необходимом, возникающем в пограничной ситуации. Смерть, является лишь фиксированной точкой. Размышления об этой фиксированной точке полностью меняют смысл всей жизни. Фиксированная точка – точка интенсивности [3, c. 43]. Точка, которая на первый взгляд бессмысленна, но наполняет смыслом всю жизнь. «Впершись глазами в смерть, мы что-то понимаем в жизни» [3, c 49]. Точка смерти в жизни человека, по сути своей – бессмысленна и случайна, но она существует как ритуал, наполняющий смыслом все предыдущее этой точке. Сомнение в сущем, «подвес и глядение оттуда» (с этой точки интенсивности) – и есть акт свободы, нахождение в этом зазоре – меж сущим и точкой смерти – есть вопрошание о взаимосвязи причинных связей, возможностью свободы и природного закона конечности [3, c 52]. Жизнь, сущее человека – есть прямая линия, которая обязательно должна иметь наполняющую всю ее смыслом точку и эта прямая линия держится на беспрерывно возобновляющемся усилии быть. Усилие это было бы невозможно, если бы человек, двигающийся по этой прямой линии, не был свободен. Ибо фундамент, основание этой линии – есть воля и свобода выбора, а смысл этой линии – ее окончание. Сомнение и страх, которая внушает конечная точка этой линии – есть нахождение воли, а воля – есть свобода. Моя свобода, моя воля наполняет смыслом все сущее вокруг меня, без меня ничего нет. Без моей смерти – ничего нет. Эта линия, линия жизни подвешивает меня, мое бытие и это есть акт присутствия в мире. Продление этого акта подвешивает весь мир на крюк недосказанности, недоделанности, незавершенности, но именно в этом акте делания, реализуется моя свобода делать и завершение этого акта – есть конец бытия. В этом и заключается экзистенциальный парадокс – свобода наполняет сущее возможностью быть и присутствовать в мире, творить это сущее, а конечность наполняет смыслом и дает возможность быть этой свободе. Иначе говоря, я свободен, потому что выбираю, а выбираю, поскольку конечен.

Список литературы

Камю А. Миф о Сизифе. [Электронный ресурс]. URL: http://modernlib.ru/books/kamyu_alber/mif_o_sizife/read (дата обращения: 09.08.2016)
Кожев А.В. Введение в чтение Гегеля: пер. с франц. А.Г. Погоняйло. – СПб.: Наука, 2003. – 792 с.
Мамардашвили М.К. – Картезианские размышления. – М.: «Культура», 1993. — 352 с.
Сартр Ж.П. Тошнота. – М.: «Кристалл», 2001. – 224 с.
Ясперс К. Просветление экзистенции. – М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2012. – 448 с.
Ясперс К. Разум и экзистенция – М.: «Канон», 2013. – 336 с.
Ясперс К. Смысл и назначение истории: пер. с нем. – М.: Политиздат, 1991. – 527 с.
Ясперс К. Философия. Книга вторая. Просветление экзистенции. – М.: «Канон», 2012. – 448 с.
Ясперс К., Бодрийар Ж. Призрак толпы . — М.: Алгоритм, 2007. – 272 с.

Интересная статья? Поделись ей с другими:

От беспокойства к легкости с экзистенциальным парадоксом

«Жизнь можно понять только в обратном направлении; но его нужно прожить вперед».
Сорен Кьеркегор, датский философ-экзистенциалист.

Мой клиент сказал что-то вроде: «Я ненавижу свою жизнь. Вы предлагаете мне принять то, что значит двигаться дальше? Как это имеет смысл?» Мы обсуждали экзистенциальный парадокс. Это напомнило мне о дне, когда мой наставник предложил: «Будь той любовью, которую хочешь получить». В то время я чувствовал себя сбитым с толку, но не навсегда!

Во время учебы в бакалавриате я прошел только один курс философии. Однако в моей магистерской программе по гуманистической психологии точки зрения экзистенциализма неоднократно всплывали на поверхность. Действительно, они часто возникают в терапевтическом процессе у тех, кто стремится найти смысл в своих испытаниях и невзгодах. Мое исследование здесь связано не столько с академической точностью, сколько с тем, чтобы помочь тем, у кого есть вопросы об их реальности. Терапевтический процесс включает в себя осознание или осознание своих мыслей, чувств, импульсов и поведения, а также их причин.

Значение экзистенциального

Экзистенциальные проблемы — это вопросы о нашем человеческом существовании, о том, как быть живым. Мы существуем! Мы, как мыслящие, вопрошающие существа, хотим знать зачем мы существуем. Какая цель у нас на планете? Экзистенциализм — это учение о БЫТИИ. Становление осознанным — это процесс постановки некоторых ключевых вопросов о нашем существовании.

Когда мы начинаем задавать экзистенциальные вопросы, мы часто впадаем в смятение в поисках окончательного ответа. Вот некоторые общие вопросы, которые задают в терапевтическом процессе:

Как мне принять правильное решение?
Действительно ли я контролирую свою жизнь?
Что значит моя жизнь?
Могу ли я действительно измениться?
Могут ли другие действительно измениться?
Почему я?
Жизнь справедлива?
Почему мне было больно?
Почему меня бросили?
Могу ли я сделать все это?
Почему некоторые добиваются успеха, а я нет?
Кто я?
Какова цель моей жизни?

На многие из наших экзистенциальных вопросов лучше всего ответить парадоксом.

Значение парадокса

Оксфордский словарь определяет парадокс как «на первый взгляд абсурдное или противоречивое утверждение или предположение, которое при исследовании может оказаться хорошо обоснованным или истинным».

Парадокс в контексте экзистенциализма означает мышление выше и выше абсолютов, таких как правильное или неправильное, хорошее или плохое, ангельское или злое. Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) относится к черно-белым мышлению или все или ничего мышлению как дисфункциональному мышлению. 9. Экзистенциальная дилемма — это когда наш правильный ответ не работает или заманивает нас в ловушку. Например, мой клиент заявил: «Если я приму свое положение в данный момент, я не смогу двигаться дальше». Это пример черно-белого мышления, в котором он находится в ситуации , будь я проклят, если я сделаю это, и будь я проклят, если я не сделаю . Ментальная страховка — это готовность жить в мире дуальности, противоречивых понятий, серого (не черно-белого) и гибкого мышления.

Польза экзистенциального парадокса для психического здоровья

Избегание или сопротивление задаванию экзистенциальных вопросов и принятие парадоксальных выводов может создать проблемы для психического здоровья и управления стрессом. Сидеть спокойно во время шторма — это парадокс, который может спасти вам жизнь.

Когда мы принимаем парадокс, мы ослабляем нашу склонность бороться за правильный ответ, решение или направление. Когда мы начинаем видеть и принимать двусмысленность, неопределенность и противоречия, мы перестаем считать себя либо успешными, либо неудачниками. Еще одно преимущество принятия парадокса заключается в том, что мы развиваем экзистенциальную мудрость. Мы становимся более креативными и гибкими. Как писал д-р Эл Зиберт в Личность выжившего,

Мои исследования показали, что наиболее устойчивыми в трудных ситуациях являются люди с балансом между самооценкой и самокритикой, смесью уверенности в себе и неуверенности в себе, позитивным самосознанием. -концепция открыта для принятия существования недостатков и слабостей. . . «Я» в устойчивых, процветающих людях парадоксальны».

Давайте вернемся к экзистенциальной дилемме моей клиентки: «Если я приму свое положение в данный момент, я не смогу двигаться дальше». Я надеюсь, что он сможет увидеть, что это не решение или/или. Я предлагаю успокаивающий экзистенциальный парадокс, например: «Если я буду отрицать свою реальность, я не увижу, как ее изменить». Тогда я бы предложил исследовать, как он попал туда, где он сейчас.0014 теперь , как он на самом деле относится к , а затем , и как , а затем могут сообщить ему, чтобы он двигался вперед осознанно и проницательно.

Позвольте себе поразмышлять над этими экзистенциальными парадоксами.

Культурные парадоксы

Мы тратим больше денег на вещи, но хотим большего.
Трудно получить работу без опыта, и вы не можете получить опыт, если у вас нет работы.
Мы строим большие дома, чувствуя себя более одинокими и изолированными.
Социальные сети создали социальную разобщенность.
Во время covid-19 мы должны были оставаться дома и оставаться на связи.

Исцеление экзистенциальных парадоксов

У меня есть свобода, хотя у меня есть ограничения и барьеры.
Я незначительно значим.
Чем больше я знаю, тем больше я знаю, что я не знаю.
Поиск счастья порождает несчастье.
Я такой же особенный, как и все.
Ответ кроется в моем вопросе.
Слишком часто я хочу, чтобы другие изменились, но не желаю меняться сам.
Я хочу, чтобы я всем нравился, а я не люблю некоторых людей.
Нужна сила, чтобы позволить себе быть уязвимым.
Прощение другого освобождает мою душу.
Чтобы по-настоящему доверять другому, мне нужно доверять себе, чтобы пережить его предательство.
Отрицание своих чувств усугубляет мою боль.

Парадоксы экзистенциальной мудрости

Единственная константа, на которую вы можете рассчитывать, — это перемены.
Мы рождены, чтобы умереть.
Бури приносят нам радугу.
Быть уникальным — это нормально.
Все мы совершенно несовершенны или несовершенны.
Когда закрывается одна дверь, открывается другая.
Единственная уверенность в жизни — это неуверенность.
Чем больше мы отдаем то, к чему стремимся, тем больше это у нас есть.
Просить о помощи — признак силы.
То, что я знаю наверняка, это то, чего я не знаю.
Жизнь — это не проблема, которую нужно решить.
Чем больше мы любим себя, тем больше любви мы должны отдавать.

Забавные парадоксы

Что было раньше, курица или яйцо?
Вы не можете, не общаться. Ваше молчание оглушает.
Не принимать решения значит принимать решения.
Чем быстрее вы потерпите неудачу (совершите ошибку), тем быстрее вы добьетесь успеха.
Чем быстрее я работаю, тем больше отстаю.
Те, кто считают, что знают все, знают немного.
Предать своих детей, чтобы они ушли из дома.
Рано ложиться спать и рано вставать разрушает вашу социальную жизнь.
Меня не касается, что обо мне думают другие.
Ранняя пташка получает червяка, а вторая мышь получает сыр.
Вы полны себя! Прекрасная истина, которую стоит принять!
Как ты думаешь, кто ты? Это экзистенциально изысканный вопрос.

Экзистенциальные парадоксы глубоких мыслителей
«Если я буду только для себя, кто будет? Если я только для себя, какой в этом смысл?» Хиллелл, древний философ
«То, что меня не убивает, делает меня сильнее». Фридрих Ницше, немецкий философ
«Все придумано, кроме как жить». Жан-Поль Сартр, французский философ и драматург
«Жизнь начинается по ту сторону отчаяния». Жан-Поль Сартр.
«Я всегда могу выбрать, но я должен знать, что если я не выбираю, то я все равно выбираю». Жан-Поль Сартр
«Свобода — это то, что ты делаешь с тем, что с тобой сделали». Жан-Поль Сартр
«Когда я приму себя таким, какой я есть, тогда я смогу измениться». Карл Роджерс , психолог, разработавший клиент-центрированную терапию
.
«Парадокс травмы заключается в том, что она обладает как способностью разрушать, так и способностью преображать и возрождать». Питер А. Левин, психолог и разработчик терапии соматических переживаний
.
«Чем глубже печаль проникает в ваше существо, тем больше радости вы можете вместить». Халил Кибран , ливанский философ и поэт
г.
«Общая боль — это уменьшение боли. Разделенная радость — это увеличение радости». Паук Робинсон, автор научной фантастики
Наконец:
«Из такого хаоса, из такого противоречия
Мы узнаем, что мы не дьяволы и не божества
Когда мы придем к этому
Мы должны признать, что мы есть возможные
Мы чудесное, истинное чудо этого мира
Именно тогда и только тогда
Мы придем к этому» Миссия НАСА Орион
О! Хочу больше? Вот 100 известных философских цитат о жизни, любви и смерти.
Пусть это исследование экзистенциального парадокса уменьшит вашу боль и увеличит вашу радость. . . точно так же, как это было для меня, моего клиента и других!
Пожалуйста, ознакомьтесь с этими сообщениями по теме:
Десятки известных и влиятельных цитат об устойчивости
Краткое изложение книги: Личность выжившего
Что устойчивые люди знают и делают, чтобы развить свою стойкость
Что делает нас такими, какие мы есть?
Morgan MA CCC помогает своим читателям, клиентам и зрителям облегчить их бремя, улучшить их мировоззрение и укрепить их устойчивость. Чтобы перейти от woe к WOW , позвоните по номеру 403.242.7796 или отправьте запрос по электронной почте .

Если вам понравился этот блог, оставьте комментарий
ниже и подпишитесь на мою электронную рассылку Your Uplift.

Просмотры сообщений: 5299
Экзистенциальный парадокс | жизнь через смерть
Что больше всего оживляет человеческую жизнь? В детстве мы играем с друзьями и проверяем родителей. В подростковом возрасте мы начинаем искать любовь и выяснять, «кто мы». Став взрослыми, мы создаем семьи, занимаемся политикой, строим нации, развязываем войны, ездим в отпуск, участвуем в религиозных общинах, устраиваемся на работу, занимаемся волонтерством в благотворительных организациях, покупаем страховку, покупаем особняки Мак-Мэнсион или, возможно, строим крошечные домики. Есть ли единый мотив, который стоит за всеми этими действиями? Если работа Эрнеста Беккера до сих пор в центре внимания, то может возникнуть соблазн ответить, что в глубине души все это, в конечном счете, страх смерти, который движет человеческой деятельностью. Но если присмотреться, становится очевидным, что прежде чем может быть страх смерти, должно быть желание жизни. Именно это безграничное желание делает наше возможное восприятие фактических ограничений жизни таким невыносимым. Это еще раз экзистенциальный парадокс человеческой жизни, и именно эта парадоксальная связь между сознательным желанием и знанием смерти движет человеческим животным.
Ввиду этого, какая теология спасения могла бы быть адекватной для решения этого экзистенциального парадокса? Чтобы было ясно, я не имею в виду под этим вопросом гораздо более слабую проблему, как вести относительно достойную жизнь, соответствующую нашим желаниям, поскольку мы их ограничиваем. Я указываю здесь на сокрушительное желание, которое оставляет ком в горле и превращает всю жизнь в монотонный фасад после того, как вы его испытали. К. С. Льюис указывает на эту форму желания в своем описании своей первой встречи с тем, что он позже назвал «радостью». Его рассказ стоит подробно процитировать.
Когда я стоял у цветущего куста смородины в летний день, во мне вдруг неожиданно и словно из глубины не лет, а веков возникло воспоминание о том раннем утре в Старом доме, когда мой брат принес свой игрушечный сад в детскую. Трудно подобрать слова, достаточно сильные для ощущения, охватившего меня; Мильтоновское «безмерное блаженство» Эдема (придавая полному, древнему значению слова «огромный») приближается к нему. Конечно, это было ощущение желания; но желание чего? конечно, не для банки из-под бисквита, наполненной мхом, и даже (хотя это и имело место) для моего собственного прошлого … [И] и прежде чем я понял, чего я желал, само желание исчезло, весь этот проблеск исчез, мир снова превратился в обыденность или только взбудоражен тоской по только что прекратившейся тоске. это заняло всего мгновение времени; и в некотором смысле все остальное, что когда-либо случалось со мной, было незначительным по сравнению с ним. (Удивлен Джой, 16.)
Возможно, мой читатель не поймет, о чем я сейчас говорю. Этого и следовало ожидать, поскольку большая часть нашей жизни сосредоточена на гораздо более достижимых и менее загадочных объектах желания. Тем не менее я утверждаю, что за этими частными желаниями стоит неограниченное желание, в котором все частные желания находят свое пристанище и получают свое значение. Об этом будет сказано гораздо больше в следующих разделах, а пока вспомните о желании, которое движет авантюристами и заставляет вас жаждать приключений. Подумайте также о желании, которое движет всеми влюбленными и заставляет вас любить.
Такая форма желания представляет собой проблему, потому что ничто в этом мире не может ее удовлетворить. И поскольку оно относится ко всем другим частным желаниям как к их основе и цели, все частные желания также захвачены проблемой. Мы остаемся перед дилеммой: либо мы можем избежать пробуждения в нас сладости этого глубокого желания и тем самым попытаться избежать боли от его неудовлетворенности в этой жизни (подобно хоббитам Толкина [за исключением, пожалуй, Тукий спуск] мы можем стойко отказаться от приключений!), или, с другой стороны, мы можем открыться этому желанию, зная, что в этой жизни сердечная боль будет нашим постоянным спутником. Я еще раз спрашиваю, какое богословие спасения могло бы обратиться к такой ситуации?
Эта глава будет попыткой сформулировать попытку ответить на этот вопрос. Во второй главе мы разработали антропологию на основе психологических открытий Эрнеста Беккера и Роберта Кегана. Там мы узнали, что рост представляет собой повторяющийся паттерн самозащитного самоограничения и преодоления тех же самых ограничений, ведущий к большей свободе для исследования нового потенциала в мыслях и действиях. В третьей главе мы рассмотрели вопрос об истине с двойной точки зрения отражения и ответа. Там мы узнали, что как рефлективная, так и ответная деятельность разума проходят через ряд стадий, посредством которых деятельность критики и сомнения ввергает разум в парадокс, который не может быть разрешен в соответствии с ресурсами его текущей стадии рефлексии или реакции, но может только быть преодолен. Критика и сомнения предыдущей стадии получают таким образом ответ, но не на том же уровне, на котором они действовали. В обоих случаях новой жизни предшествовала форма смерти. Прежние формы знания, желания и отношения были сняты в более сложный и всеобъемлющий способ бытия.
К этому я сейчас представляю работу Себастьяна Мура. В течение нескольких книг Мур разработал христологию, которая стремится ответить на сформулированный нами экзистенциальный парадокс.[1] Он твердо придерживается августинской традиции и хорошо известен как теолог желания. Мур явно использует работу Беккера, видя в ней научную антропологию, которая согласуется с его собственными теологическими интуициями. Что Мур добавляет к нашей картине, так это явно теологический акцент на динамике роста и спасения. Там, где Шарлеманн и Тиллих представили динамику спасения в человеческом разуме, Мур предлагает нам сотериологию желания.[2]
Основная форма теологии Мура содержится в его концепции Иисуса как освободителя желания . Мур характеризует человеческое желание как происходящее из нашего изначального ощущения себя как хорошего. Мы обратимся к этому аспекту мысли Мура в следующем разделе. Этот первоначальный опыт раннего детства постепенно ослабевает на пути развития, и, как следствие, уменьшается интенсивность и масштаб наших собственных желаний. Это теория Мура о первородном грехе. Эта идея будет рассмотрена в разделе, следующем за нашим обсуждением первоначального желания. Таким образом, первым шагом в процессе спасения является пробуждение нашего изначального ощущения себя как хорошего. Но это вновь открывает проблему, которую мы подняли выше, а именно то, что неограниченное желание кажется жестокой шуткой в пределах тварной жизни. Это приводит к последнему шагу. Пробудив безграничное желание, Иисус обращается к Иерусалиму и кресту, уча нас отделить наше желание от чисто тварного измерения жизни и потерять его в божественном движении, которое проходит через всю жизнь в свободе и благодати. Прежде чем перейти к первому разделу, посвященному желанию, я закончу это введение потрясающим изложением самого Мура того, что он называет своим «большим открытием».
Открытие состоит в том, что Иисус пробудил желание в своих последователях; что желание, которое он освободил, есть то бесконечное желание, бесконечность которого мы редко ощущаем непосредственно; что это стремление к жизни во всей ее полноте раздражает пределы жизни и потому движется в таинственной гармонии со смертью… что это желание было совершенно не подвластно владению и потому нашло свое место в Иисусе: пробуждающий желание становится содержащий его символ. Таким образом, разрушение, демонтаж символического места желания привело само желание к кризису, которым смерть станет для каждого из нас. Живые они умерли, были вынесены за пределы этого мира, знали то, что знают мертвые. И центром этого духовного расширения, его действием было распятие Иисуса. (Внутреннее одиночество, 120.)
Этот пост является продолжением серии, в которой я использую блогосферу, чтобы мотивировать свою диссертацию на свободное написание. Для контекста прочитайте краткое изложение моей работы здесь. Там же вы найдете оглавление со ссылками на все посты этой серии.
[1] Распятый Иисус не чужой; Огонь и Роза Едины; Внутреннее одиночество; Пусть этот разум будет в вас: поиски идентичности через Эдипа ко Христу [2] Однако этот вопрос усложняется, поскольку концепция разума, с которой мы имели дело в наше время с Шарлеманом и Тиллихом, включает активность желания как в рефлексивной, так и в рефлективной и отзывчивые способы разума, но, возможно, особенно в ответном способе.
No related posts.