Философские и социальные идеи Эриха Фромма
На этого историка и мыслителя 5 периода Эры Разобщённого Мира под именем Эрф Ром ссылаются герои романа Ивана Ефремова «Час быка». Считается, что это завуалированные инициалы и фамилия Эрих Зелигманна Фромма – социолога, психоаналитика, философа, который относился к Франкфуртской школе, одного из зачинателей неофрейдизма, родившегося в семействе ортодоксальных евреев.Будучи учеником Зигмунда Фрейда, Фромм переосмыслив взгляды учителя, уделил большее внимание социальным вопросам. Базируясь на современных ему научных достижениях, философ предложил собственное направление переустройства общества. Главным подспорьем на этом пути Фромм считал разум, который самостоятельно отыскивает выход из неразрешимых ситуаций. По словам именитого социолога и психолога, как невозможно соорудить подводную лодку, только читая произведения Ж. Верна, так же нельзя построить гуманистическое общество лишь по творениям пророков. Этой мыслью философ руководствовался в написании своих трудов, преодолевая разнообразные влияния, создавая самобытные научные труды.
В 1941 вышла в свет его первая книга «Бегство от свободы», где изложены основополагающие позиции социальной философии. Впоследствии мыслитель развил и усовершенствовал их в таких сочинениях: «Человек как он есть», «Сердце человека», «Здоровое общество» и т.д.
Первое творение принесло Фромму большую известность в Соединенных Штатах, куда он эмигрировал в 1933, спасаясь от немецких нацистов. В нем мыслитель высказал весьма оригинальные взгляды на психологическую роль свободы для личности, предварительно глубоко проанализировав данную проблему.
Фромм обратил внимание на 3 типичных механизма бегства от свободы, характерные для современного социума.
1. Авторитаризм как комплекс садомазохистских отношений выражается в отказе от независимости личности и тяготению к слиянию собственного «я» с чем-то или с кем-то внешним для обретения силы, которой недостаточно у самого индивидуума. Иначе говоря, личность ищет новые узы вместо утраченных.
2. Разрушительность, согласно взглядам философа, нужно отличать от садомазохистских устремлений, несмотря на их некую взаимосвязанность. Ее целью является ликвидация объекта. Испытывая бессилие по отношению к окружающему миру, личность стремится разрушить его. Конечно, при полном триумфе индивидуум окажется в абсолютном одиночестве, однако в данном состоянии ему не грозит опасность от внешних сил. Таким образом, разрушение мира является последней отчаянной попыткой личности не позволить миру разрушить себя.
3. Автоматизирующий конформизм – это попытки избавления от изолированности и одиночества, безоговорочно покоряясь социальным нормам. Иначе говоря, личность нивелируется до уровня всех. Философ считал, что этот путь бегства от свободы укоренился, став доминирующим в обществе.
Трем способам бегства от свободы мыслитель противопоставлял самопроизвольную активность, выражающуюся в интеллектуальной, чувственной, эмоциональной деятельности человека и его воле. Раздумья Фромма об этических, социально-психологических парадоксах свободы и в настоящее время стимулируют самостоятельные поиски истины.
Вторая книга философа, имеющая название «Человек для самого себя», увидела свет в 1947, став, по сути, продолжением первой. В ней философ поднял проблемы этических ценностей и норм, ведущих человека к самореализации. Он писал, что психологическое здоровье и благополучие базируются на ценностных суждениях, которые по большому счету влияют на поведение человека. Выдающийся психоаналитик считает, что неврозы являются симптомами морального поражения, столкновением желания свободы и непреодолимой внутренней зависимости. Успех лечения этой болезни напрямую зависит от решения моральных проблем человека.
Главной моральной проблемой современности выдающийся психолог считал равнодушие человека к себе. Гуманистический психоанализ должен помочь индивидууму раскрыть правду о самом себе, выявить определенные психологические ориентации в мире, осмыслить нравственные проблемы, понять, что человек – единственное существо в мире, обладающее совестью, а любовь – это творчество, а не слепая страсть, ведущая к безумным поступкам.
Все исследования мыслителя имели гуманистическую направленность. Постепенно он ушел от фрейдистской теории. В пятидесятые годы минувшего века была сформулирована концепция «радикального гуманизма», где разбирались наиболее противоречивые черты и отдельного человека, и общества в целом. В их число вошли: свобода и насилие, альтруизм и эгоизм, гуманизм и технократия, социальное и биологическое.
Фромм считал, что в основе человеческой жизни определяющими являются социальные факторы. Согласно его мнению, тоталитарный социум и «общество потребления» (понятие, введенное социологом) не могут стать настоящими моделями развития. Чувство любви, отношения братства, солидарности, преодоление собственной природы через творчество – вот черты настоящего общества, а не грязь, кровь, принуждение к разрушению реальности, поклонение идолам. В соответствии с данными идеями мыслитель сформулировал непременные принципы существования любого социума:
• производство служит не экономике, а человеку;
• отношения тандема «человек-природа» строятся на кооперации, а не на эксплуатации;
• противостояние заменяется солидарностью;
• высшими целями социума являются отсутствие страданий и человеческое благо.
Мыслитель считал, что люди всегда мечтали о социальной справедливости. Он верил, что в конечном итоге эта извечная мечта осуществится, когда человечество свои энергию, энтузиазм, интеллект будут направлять на создание нового объединенного человечества, которое будет жить в мире, иметь братские отношения друг с другом, освободится от войн, классовой борьбы, экономического превосходства.
После переезда в 1969 в Швейцарию Фромм уже, будучи в преклонном возрасте, продолжил активно трудиться. Им были созданы «интеллектуальная биография», названная «По ту сторону иллюзий», «Душа человека», «Психоанализ и дзен-буддизм» – творения, которые сам философ называл «трудами моей души». В Швейцарии он закончил «Анатомию человеческой деструктивности», в которой, проанализировав характеры современных ему тиранов, Сталина, Гитлера, Гиммлера, и, дал характеристику и социальных, и личностных предпосылок садистских и деструктивных устремлений людей.
Данный труд усилил интерес, в частности, и к религиозным взглядам философа. Свои воззрения на религию, взглянув на нее через призму психики человека, мыслитель отразил в книгах «Религия, характер и общество», «Иметь или быть», «Психоанализ и религия». Он полагал, что в каждой культуре существует религия в широком смысле слова, что связано с потребностями смысла и служения. Разум же, по мнению Фромма, дан индивиду и как благословение, и как несчастье, ибо человек является единственным животным, для которого собственное существование – проблема. Такая дисгармония пробуждает потребность в восстановлении равновесия и единства между личностью и природой.
Социальные и философские мысли Фромма остаются актуальными и в наши дни, заставляя задумываться над проблемами человеческого существования каждого здравомыслящего человека.
isralove.org
Эрих Фромм: концепции, идеи, взгляды и псевдомышление
«Несчастная судьба многих людей –
следствие несделанного ими выбора»
Эрих Фромм, «Кредо»
Немецкий психолог. Один из основателей неофрейдизма и фрейдомарксизма.
В 1933 году Эрих Фромм переехал в США.
Эрих Фромм был не согласен с психоаналитической концепцией личности Зигмунда Фрейда и разработал собственную концепцию. В 1941 году он выпустил книгу: Бегство от свободы / Escape from Freedom, где утверждал, что современный западный человек – продукт культуры, которым движет как стремление к идентичности (уникальности, неповторимости), так и стремление принадлежать к социуму.
По мнению Эриха Фромма, современные неврозы – это неудачные попытки разрешения конфликта между указанными выше противоположными стремлениями… Результат неразрешения конфликта: одиночество и сомнения в осмысленности своей жизни.
«Бегство от свободы и ориентация на обладание — отступление от человеческой природы, «грех против Духа Святого». Добро в гуманистической этике — утверждение жизни, раскрытие человеческих сил. Добродетель — ответственность по отношению к собственному существованию. Зло — помеха развитию человеческих способностей; порок — безответственность по отношению к себе. Таково кредо гуманистической философии Фромма».
Надеждина В., 100 великих идей и книг, которые помогут Вам изменить свою жизнь к лучшему, Минск, «Харвест», 2007 г., с. 230.
В 1973 году в книге: Анатомии человеческой деструктивности / The anatomy of human destractiveness, 1973) Эрих Фромм делает вывод, что: «… человеку вовсе нет нужды перерастать дочеловеческую историю. Он ни в коем случае не является разрушителем по самой своей природе. Присущая ему деструктивность — это благоприобретённое свойство. Именно история совратила человека, породив в нём погромные и гибельные страсти. Свобода — одна из неоспоримых общечеловеческих ценностей.
Человек вожделеет роли и свободы. Но только ли так? Ницше и Кьеркегор обратили внимание на тот факт, что большинство людей не способно на личностный поступок. Они мелки, безлики и предпочитают руководствоваться сложившимися в обществе духовными стандартами.
Эрих Фромм анализирует особый феномен — бегство от свободы. Само нежелание принять свободу имеет многочисленные следствия. Оказывается, вовсе не свобода порождает разрушительность, как предполагалось ранее, а именно воздержание от собственной воли, неготовность пользоваться плодами человеческой субъективности парадоксальным образом приводит к деструктивности. Раб, конформист только по видимости социально благотворен. На самом деле задушенная внутренняя свобода и рождает, как подчёркивает Фромм, синдромы насилия.
Итак, Фромм рассматривает рождение разрушительности не в первородном грехе, не в человеческом своеволии, а в предумышленном отказе человека от самого себя, от собственной уникальности. Исследователю кажется опасной не сама свобода, как искусительный дар, а воздержание от нее, феномен человеческой безответственности, бесцельности».
Элиасберг Н.И., Эрих Фромм: гуманистическая этика, в Сб.: XX век: Люди и судьбы / Сост. Н.И. Элиасберг, СПб, «Иван Фёдоров», 2001 г., с. 306.
Именно Эрих Фромм ввёл в научный оборот термин «псевдомышление» : «…на самом деле людям кажется, что это они принимают решения, что это они хотят чего-то, в то время как в действительности они поддаются давлению внешних сил, внутренним или внешним условностям и «хотят» именно того, что им приходится делать».
Эрих Фромм, Бегство от свободы, Минск, «Попурри», 1999 г., с. 237.
Эрих Фромм, «Вводя как противоположность некрофилии понятие биофилии (влюблённости в жизнь), он не жалеет красок для описания этого замечательного явления: «Биофил как тип личности предпочитает конструктивную деятельность охранительной. Он стремится скорее кем-то быть, чем что-то иметь. У него есть воображение, и он любит искать новое, а не подтверждать старое. Он ценит в жизни неожиданность больше, чем надёжность. Он видит целое прежде частей, структуры предпочитает совокупностям. Он стремится воздействовать любовью, разумом и примером, но не силой, не разъединением, не администрированием и не манипулированием людьми как вещами. Поскольку он находит радость в жизни, во всех её проявлениях, он не принадлежит к числу страстных потребителей искусственных «развлечений» в модных упаковках. Этика биофилии основана на выработанных ею представлениях о добре и зле. Добро — всё, что служит жизни, зло — всё, что служит смерти». Среди ярких биофилов Фромм называет Альберта Швейцера и Альберта Эйнштейна».
Кацура А.В., В погоне за белым листом, М., «Радуга», 2000 г., с. 51.
Учителя в университете: Макс Вебер, Карл Ясперс, Генрих Риккерт. Кром этого, на его творчество оказали влияние произведения: К. Маркса, Ф. Ницше, Б. Спинозы, З. Фрейда, а также идеи буддизма…
vikent.ru
К 110-летию Эриха Фромма гуманистические идеи Э. Фромма Текст научной статьи по специальности «Философия»
ЮБИЛЕИ. СОБЫТИЯ
К 110-летию Эриха Фромма Гуманистические идеи Э. Фромма
Имя Эриха Фромма давно уже стало знаковым. Он олицетворяет целую эпоху, которая противостояла тоталитаризму и раболепию, в своих попытках придать социальной истории гуманистическое измерение. Фромм был одним из лидеров гуманистической психологии, которая продолжает оказывать огромное влияние на современное психологическое знание. Популярность Фромма во всем мире и влияние его идей на современное сознание значительны.
Ключевые слова: философия, культурология, психоанализ, психология, человек, антропология, гуманитарный, человеческая природа, биосоциальный, целостность, образование, бихевиоризм.
Не только психоанализ, но и другие психологические направления, в том числе бихевиоризм, гештальт-психология, трансперсональная психология, впитали в себя теоретические приобретения и открытия психолога. Он дал импульс развитию гуманистического мышления прошлого века. Его работы послужили основой социальной психологии. Значителен его вклад в развитие современной этики и культурологии. Наконец, чрезвычайно продуктивные идеи получила от Фромма политическая психология.
В наследии Фромма много оригинальных идей, повлиявших на сознание ХХ века: о человеке как едва ли не самом эксцентричном создании универсума, об исторической обусловленности страстей и переживаний человека, о социальном характере как отражении сплава биологических и культурных факторов, о социальном конформизме и бегстве от свободы, о неизбежности универсального, всепланетного гуманизма.
Злободневность данной темы обусловлена прежде всего обостренным интересом к проблемам человека, человеческой сущности и человеческой природы, к модусам человеческого существования. Человек — особый род сущего, субъект социального процесса, творец культуры, исторического развития. Человек — биосоциальное существо (представитель
© Рабаданова Р.С., 2010
Р.С. Рабаданова
homo sapiens), генетически связанное с другими формами жизни, выделившееся из них благодаря способности производить орудия труда, создавать символы, обладающее членораздельной речью, мышлением и сознанием, нравственно-этическими качествами.
Современная психология выделяет существенные черты, отражающие своеобразие человека как земного творения: его бытие социально; он обладает разумом и представлениями о ценностях; он постоянно развивается; взаимоотношение между сознанием и бессознательным достигает в нем драматического напряжения; ему присуща общительность; он возвышается над природным царством.
Актуальность темы статьи связана также с острой потребностью психологов осмыслить проблему целостности человека. В наши дни редкое психологическое исследование не затрагивает эту проблему. Выражено множество суждений, частных замечаний, создано немало конкретных концепций. Однако о чем, в сущности, идет речь? Многие авторы, обращаясь к этой проблеме, постулируют целостность человека, даже не подвергая тему теоретической рефлексии. Больше пишут о значении самой проблемы, нежели об ее существе. Утверждается, что без разрешения проблемы целостности человека невозможно изучить вопросы о смысле и ценности человеческой жизни, о предназначении человека, о природе и сущности его внутреннего мира. Разумеется, попытка понять в человеке соотношение социального и биологического, индивидуального и социального, индивидуального и национального предполагает относительно ясный ответ на вопрос — целостен ли человек?
Многие исследователи пишут сегодня о том, что человека нужно понимать как целостность. О значении такого истолкования проблемы говорят без преувеличения все, кто обращается к данной теме. Однако дальше этой общей констатации мы продвигаемся крайне медленно. Суть дела обычно сводится к призыву изучать человека комплексно, чтобы в результате междисциплинарного подхода выработать синтезированный, обобщенный, интегральный взгляд на человека.
Наука действительно требует систематического и интегрирующего подхода; она стремится искать единство в разрозненном. Однако только суммирования специальных сведений для этого недостаточно. Множество сведений само по себе не имеет единой осмысленной основы; оно и не предполагает наличия отчетливо очерченных границ, внутри которых заключалась бы вся совокупность фундаментального знания.
Ставя проблему целостности человека, некоторые авторы сразу подменяют ее другой темой — проблемой комплексного изучения человека. Общий ход мысли можно воспроизвести примерно так. Философское постижение человека невозможно без осознания целостности человека. Поэтому нельзя изучать человека «по частям», скажем, отдельно его биологическую или социальную природу. Важно удерживать в сознании всю
полноту знания о человеке… «Стремление к целостному, интегральному изучению человека во всем богатстве его природного и социального бытия, — пишут М.Я. Бобров и О.Т. Коростелева, — породило в современной науке две противоположные тенденции: с одной стороны, процесс весьма широкого междисциплинарного синтеза, объединяющего усилия представителей различных областей научного знания, а с другой — периодически возобновляющиеся попытки создания совершенно новой науки о человеке, к законам которой можно было бы свести все ранее разработанное в рамках других дисциплин» [1, с. 368].
Актуальность избранной темы связана также с потребностью более основательного изучения человеческой мотивации. Гуманитаризация образования предполагает всестороннее содействие гармоничному и целостному развитию интеллектуальной культуры и культуры чувств человека, выражающих себя в адекватных способах и формах жизнедеятельности личности [2, с. 196]. Фромм в свое время предостерегал от идеологизации образования. Он считал, что в индустриальном обществе официально признанные религиозные и гуманистические ценности (индивидуальность, любовь, сострадание, нежность и.т.п.) для большинства людей стали проявлениями идеологии и не оказывают реального воздействия на мотивацию человеческого поведения. Осознанными же ценностями бюрократизированного индустриального общества являются собственность, потребление, общественное положение. Расхождение между осознанными и неэффективными ценностями опустошает личность.
Злободневность проведенного исследования обусловлена кризисом современного либерально-гуманистического сознания. Весьма значимое для середины прошлого века представление о возможности построения «здорового общества», создаваемого по меркам человека, обнаружило в социальной практике множество глубоких противоречий. Идея неотъемлемых прав человека во многом спровоцировала массовое противостояние реальным общественным потребностям. Требование свободы обернулось зачастую коллективным своеволием. Убеждение в несомненной позитивности человеческой природы не смогло противостоять наглядным манифестациям жестокости, деструктивности, иррациональности человеческого поведения.
Бурное развитие психологического знания, создавшее видимость глубокого постижения человеческой сущности, выявило парадоксальную ограниченность имеющихся в психологии классических представлений о человеке. Антропоцентрические воззрения на разумность, стойкость, критичность человеческого сознания подверглись серьезной переоценке. Оказалось, что разум не является законным поводырем человечества, что человек представляет собой иррациональное создание, что возможности лепки общественного сознания по существу неограниченны.
Потребность в разработке идей Э. Фромма, соотнесения их с современной социально-политической практикой продиктована также серь-
езными противоречиями и контрастами гуманизма как системы взглядов. Культ человека, обожествление человеческой природы, навязчивая манифестация человеческих прав и интересов и одновременное игнорирование коллективистских достояний, надличностных императивов превратили гуманизм в расхожую идеологию, утратившую свою проблемность. Актуальным можно считать замечание М. Хайдеггера об опасности всяких «из-мов», в том числе и тех, которые связаны с гуманизмом.
Высказанные суждения не принижают общего вклада Э. Фромма в постижение человеческой природы. Однако они обязывают к критической, трезвой философской рефлексии по поводу целой эпохи либеральногуманистических увлечений. Это и обусловливает, как мне кажется, актуальность представленного исследования.
Эрих Фромм — выдающийся мыслитель ХХ века, во многом определивший общественные настроения своей эпохи. Немного найдется психологов, чьи идеи пользовались столь широкой популярностью во всем мире. И в то же время многие практические психологи, увлеченные всевозможными тренинговыми манипуляциями, почти ничего не знают о Фромме. Его труды посвящены в основном философским, этическим и социально-психологическим вопросам природы человека, его места в мире, смысле его существования. А ведь это и есть те вопросы, которыми в первую очередь должны заниматься прикладные психолого-педагогичес-кие исследования.
Фромм выступил как реформатор психоанализа. При этом он показал себя проницательным и глубоким психологом, сумевшим раскрыть истоки человеческих страстей, мотивы человеческого поведения. Тончайшие механизмы психики он исследовал на фоне многомерного социально-исторического контекста. В отличие от Фрейда философ считал человеческую природу обусловленной главным образом исторически, не преуменьшая при этом роли биологических факторов. Фромм отказался от установки Фрейда, будто проблема человека может быть правильно сформулирована в терминах противопоставления биологических и культурных факторов.
Различие между биологическим подходом к человеку Фрейда и социальным мышлением Фромма значительно и радикально. Фрейд понял роль бессознательной психосексуальной энергии в жизни человека. Он справедливо подчеркивал, что она оказывает воздействие на все сферы деятельности личности — и эмоциональную, и интеллектуальную. Согласно же мнению Фромма сама по себе сексуальность не приводит к закреплению соответствующих установок в личности человека. Значение фантазий не в наслаждении, а в том, что они выражают стоящее за ними специфическое отношение к миру.
Фрейд исходил из глубокого убеждения в порочности человеческой природы. Фромм отверг эту предпосылку. Создатель психоанализа ограниченно понимал секс, а тем более любовь, нежность. Фромм в отличие от
Фрейда показал, что экономические, психологические и идеологические факторы находятся в сложном взаимодействии. Они не являются “простым рефлексом сексуальности”. Человек реагирует на изменения внешней обстановки тем, что меняется сам. Психологические факторы человеческого общества, в свою очередь, способствуют дальнейшему развитию его экономического и социального прогресса.
Эти открытия Фромма во многом изменили направленность психоанализа, обеспечили новый виток его развития. Они позволили использовать методику неофрейдизма для анализа социально-исторической динамики. Философу удалось создать целую галерею социальных типов и характеров. Он пытался осмыслить общественные, политические коллизии века. Вполне естественно, что это привело его к потребности выявить гуманистический потенциал идей К. Маркса.
Все проблемы Фромм рассматривал через призму человека. Однако у него нет ни идеализации, ни обожествления человека. Он вовсе не отвлекается от того, что именно человек создал антигуманное общество, растерзал природу, развил в себе некрофильские тенденции. Фромму принадлежит глубокая и весьма последовательная концепция разрушительного в человеке, представленная в книге «Анатомия человеческой деструктивности».
В работе «Человек для самого себя» Фромм подчеркивал: удивительная интенсивность страстей и стремлений — вот что поражает в человеке [3]. Они продиктованы вовсе не инстинктами, как утверждал Фрейд, они отражают мир человеческого. Именно здесь, в этих неодолимых возгласах плоти и духа, обнаруживается нечто не животно-инстинктуальное, а спе-цифически-человеческое. Возвышенные и низменные манифестации человеческого духа восходят вовсе не к плоти. Они вполне автономны, и поэтому человеческие страсти возобновляются в каждом поколении и вместе с тем сохраняют свою целостность на фоне другой эпохи.
Фромм пытался переориентировать человека на постижение собственной индивидуальности, «отличимости» от других, на максимы, которые могут быть удовлетворены только своеобычностью ума, воли и переживания человека. Речь идет о том, чтобы выявить здоровые, истинные потребности индивида, которые в реальности нередко замещаются ложными, искусственными вожделениями.
По мнению Фромма, человек, плохо приспособившийся к социальной структуре, вовсе не должен третироваться как невротик. В той же мере хорошо приспособленного индивида неразумно относить к более высокому разряду по шкале человеческих ценностей. Хорошая приспособленность, как считал Фромм, часто достигается путем отказа от собственной индивидуальности. Вот почему иногда невротик может быть охарактеризован как человек, который не сдался в борьбе за собственную «независимость». Его желание спасти индивидуальность, стало быть, побудило его вместо творческого развития личности искать удовлетворения в фантомах и фантазиях.
Понятие «социальный характер» в работах Фромма имеет уже не столько общефилософский, сколько психологический смысл. Обращаясь к различным культурно-историческим эпохам (от античности до современности), Фромм обнаружил, что психологический склад личности подвергается лепке, оформляется господствующими культурными стандартами.
Говоря о характере, Фромм подразумевал под ним относительно устойчивую психическую структуру человека, которая определяет направленность его конкретного поведения, мышления, чувств и поступков. Основная задача социального характера состоит в том, чтобы использовать энергию данного общества для непрерывного его развития.
Фромм выделил специфические психологические механизмы, которые создают основу для различных типов непродуктивной ориентации — мазохистского, садистского, деструктивного и конформистского. Он известен как один из глубоких и проницательных исследователей «авторитарного характера». Предложенная им модель сыграла огромную роль в изучении нацизма и сходных феноменов. Учение Фромма — это попытка сформировать субъективно богатую и разностороннюю личность.
Американский философ спрашивает: можно ли говорить о сознательном выборе со стороны индивида, если сторонники психоанализа доказывают, будто поведение человека «запрограммировано» впечатлениями детства, вытесненными влечениями, подавленными вожделениями? Оказывается, любой поступок, самый сокровенный или совершенно стихийный, если верить неофрейдистам, можно предсказать, объяснить заранее, доказать его неотвратимость. Что же остается тогда от человеческой субъективности?
Немецкий социолог Г. Энценсбергер, напротив, убежден, что человек «ориентирован» вовсе не «изнутри», не уникальными мыслительными и эмоциональными стандартами, а «индустрией сознания», сотворенным современным обществом. По словам этого автора, личность утратила свою самобытность, потому что стала объектом тотального манипулирования со стороны политиков. Человек отныне, как утверждает Энценсбергер, живет не столько выбором, сколько иллюзией выбора.
Экзистенциалисты считали, что предельная свобода индивида находит свое выражение в акте самоубийства. Этой поступок требует внутренней концентрации сил, отчаянной решимости, готовности к последнему шагу. Но вот религиозно настроенный французский философ Г. Марсель полагает, что в наши дни средства психологического нажима на личность столь изощренны, тонки, неуловимы и вместе с тем так действенны, что и этот акт вовсе не воплощает теперь свободной воли индивида.
Можно, например, по словам Г. Марселя, подтолкнуть к трагической грани человека, полного желания жить. Но что самое удивительное, одновременно внушить ему, будто этот приговор себе он вынес обдуманно, самостоятельно, без всякой подсказки. Напротив, изверившегося, от-
чаявшегося субъекта, задумавшего уйти из жизни, нетрудно с помощью тех же манипулятивных приемов убедить в том, что такой поступок невозможен именно с моральной точки зрения (выбор) в любом варианте, как подчеркивает Г. Марсель, подменен «безличным», «безнравственным» диктатом манипуляторов.
В 1952 году П. Тиллих написал работу «Мужество быть». В ней он отметил, что понятие «мужество» одно из важнейших, поскольку помогает осмыслить человеческую ситуацию. Мужество относится к сфере этики, но он коренится во всем многообразии человеческого существования, в самой структуре бытия. Этический вопрос о природе мужества, по мнению Тиллиха, неизбежно приводит к онтологическому вопросу о природе бытия. И наоборот: онтологический вопрос о природе бытия может быть задан как этический вопрос о природе мужества [4].
Заглавие книги П. Тиллиха «Мужество быть» объединяет оба значения понятия «мужество»: онтологическое и этическое. Мужество как совершаемый человеком акт, который подлежит оценке, есть этическое понятие. Мужество как универсальное и сущностное самоутверждение человеческого бытия есть онтологическое понятие. Мужество быть — это этический акт, в котором человек утверждает свое бытие вопреки тем элементам своего существования, которые противостоят его сущностному самоутверждению.
Мужество — это самоутверждение «вопреки», а именно вопреки тому, что пытается помешать «Я» утвердить само себя. Различные направления «философии жизни» (в отличе от стоических и неостоических учений о мужестве) всерьез и с позиции утверждения, а не отрицания обратились к тому, чему противостоит мужество. Ведь если бытие описывается с помощью таких понятий, как жизнь, или процесс, или становление, то с онтологической точки зрения небытие — столь же основополагающая категория, как и бытие.
Самоутверждение человека, считает Тиллих, двусторонне. Эти стороны различимы, но неразделимы. Одна из них — утверждение себя в качестве «Я», то есть утверждение обособленного, самоцентрированного, единственного в своем роде, свободного, самостоятельного «Я». Именно это подчеркивается в каждом акте самоутверждения. Именно это человек защищает от небытия и мужественно утверждает, принимая небытие на себя.
Э. Фромм во всех своих работах — от «Бегства от свободы» до «Иметь или быть?» разрабатывает проблемы сознательного выбора человека. Это он, индивид, во всеоружии своего разума и житейского опыта реализует собственные цели. Но что может быть его опорой? Каждодневная практика других или внутреннее состояние самого человека? Человек способен реализовать свой огромный личностный потенциал. Но он может подменить эту задачу обретением богатства, титулов, социального признания. Вот в этом и состоит смысл альтернативы — иметь или быть?
Американский философ пытается переориентировать человека на постижение собственной индивидуальности, отличимости от других, на максимы, которые могут быть удостоверены только своеобычностью разума, воли и переживания индивида. Речь идет о том, чтобы выявить здоровые, истинные потребности человека, которые в реальности нередко замещаются ложными, искусственными вожделениями.
Человеческое бытие разнолико. Спектр человеческого существования многообразен. Однако несмотря на широту человеческих возможностей в выборе собственного предназначения, можно указать на два разных полюса — «быть» или «казаться». Первый модус человеческого существования указывает на поиск подлинности, уникальности личностного бытия. Второй — на искусственность, неаутентичность человеческого существования. Следует, пожалуй, указать на наиболее значимые труды, касающиеся данной темы, — А. Шопенгауэр «Афоризмы житейской мудрости», Г. Марсель «Быть и иметь», Бальтазар Штеелин «Обладание и бытие», Э. Фромм «Иметь или быть?», Пауль Тиллих «Мужество быть».
Одна наивная дама спросила гениального физика Альберта Эйнштейна, что он делает, когда ему в голову приходит потрясающая идея. Тот ответил: «Увы, это бывает поразительно редко…» Молодому философу можно посоветовать: если в голове возникла интересная мысль, попробуй додумать ее до конца. В каждой идее заложен неисчерпаемый потенциал. Это настоящее блаженство — открывать огромные возможности ума. Подтверждать, оспаривать, анализировать. Ощущать бездонность всякой идеи. Тем и сильна философия, что оригинальные прозрения в ней не просто декларируются, то есть заявляются, провозглашаются. За ними всегда скрывается красота, неотразимость и изящество мысли.
Мыслители разных времен пытались ответить на вопрос: «В чем смысл жизни?» Теологи полагают, что человек живет для служения Богу. Однако даже религиозный философ может прийти к иному выводу. Ведь земную жизнь людей можно скрепить и другими помыслами. Возможен и такой ход мысли: смысл жизни заключается в том, чтобы человек готовил себя к вечной жизни. Но как? У людей, помимо таких предельно общих целей, могут возникнуть и более конкретные цели.
Проблема, которая подробно обсуждается в книге Э. Фромма «Иметь или быть?», затрагивалась философами давным-давно. Уже в античной этике складывалось два разных подхода к смыслу жизни. Эпикурейцы высшей целью жизни считали «чистое наслаждение». Оно означает отсутствие страдания и состояние безмятежности духа. Но в то же время Эпикур показывал, что наслаждение как удовлетворение желания не может быть окончательной целью, ибо за таким наслаждением неизбежно следует его противоположность. Теория Эпикура, по мнению Фромма, во многом напоминает концепцию Фрейда.
В противовес этой версии древние стоики учили, что жизнь человека драматична, подчас окрашена в трагические тона. Удел челове-
ка — мужественно вести себя перед реальной угрозой беды, катастрофы, лишений, смерти. Философию стоиков лучше всего передает, судя по всему, строчка Иосифа Бродского «Человек есть испытатель боли. ». Аристотель в «Никомаховой этике» разделил блага человеческой жизни на три группы: внешние, духовные и телесные [5, с. 56]. Античный философ ставил духовные потребности выше телесных и внешних. К классификации человеческих потребностей до Э. Фромма обращались многие философы. Они пытались развести то, что относится собственно к человеку (у Фромма «быть») и то, что он обретает в погоне за ложными фетишами.
Вот, скажем, А. Шопенгауэр, обращаясь к истолкованию человеческого бытия, сводил различия между людьми к трем основным категориям:
1. Что есть индивид — то есть личность в самом широком смысле слова. Сюда относятся, следовательно, здоровье, сила, красота, темперамент, нравственный характер, ум и его развитие.
2. Что имеет индивид — то есть всякого рода собственность и владение.
3. Чем индивид представляется. Под этим выражением, как известно, понимают, каков он в представлении других, то есть собственно, как они его представляют [6, с. 262].
Согласно Шопенгауэру, существует расхождение между тем, каково реальное достоинство жизни человека, и тем, как он сам его оценивает. Индивид может располагать многим, выглядеть в глазах других абсолютным баловнем судьбы, но вместе с тем считать себя несчастным. Статус не только имущественных, но и личностных богатств и достояний вовсе не гарантирует человеку благостного самоощущения.
И это верно не только по отношению к индивиду. Еще при жизни Шопенгауэра французский социолог А. Токвиль будет недоумевать: отчего при общем преуспевании и наглядных плодах цивилизации массы людей впадают в меланхолию? Целые народы, как мы могли бы добавить сегодня к Шопенгауэру, счастливы отнюдь не соразмерно собственными приобретениям. Совсем недавно в печати была опубликована мировая статистика о том, каков уровень процветания отдельных народов и как он соотносится с индексом их удовлетворенности. И еще раз подтвердилась мысль Шопенгауэра: реальное достояние и субъективное восприятие этого достояния — не одно и то же. По мнению Шопенгауэра, наше истинное «я» гораздо более обусловливает наше счастье, чем то, что мы имеем или что мы собой представляем. Высшее благо человека, полагает философ вслед за Гете, это его личность, то есть то, что дала ему природа, что воплощено в его телесности, его ум и способности, которые он развил. Из людей счастлив будет тот, в ком много внутренних сокровищ и кто для развлечения требует извне лишь немного или ничего.
Самым ценным и существенным, развивает эту мысль Шопенгауэр, должна быть для каждого его личность. Чем полнее это достигнуто, а следовательно — чем больше источников наслаждения откроет в себе человек, — тем счастливее будет он. Все остальное (в описании
Э. Фромма — «иметь»), то есть внешние источники счастья и наслаждений по своей природе крайне ненадежны, сомнительны, преходящи, подчинены случаю и могут поэтому иссякнуть даже при благоприятнейших условиях.
Человек с избытком духовных сил способен живо интересоваться чем-либо через посредство хотя бы одного разума, без всякого вмешательства воли; ему это даже необходимо. Такой интерес переносит его в область, совершенно чуждую страданий, в атмосферу «веселой, легкой жизни богов». Жизнь остальных протекает в отупении; их мечты и стремления всецело направлены на пошлый интерес личного благосостояния, то есть на борьбу с разными невзгодами. Поэтому, как полагает Шопенгауэр, их одолевает невыносимая скука, как только эта цель отпадает и они оказываются предоставленными самим себе. Лишь бешеное пламя страсти способно внести известное движение в эту застывающую массу.
Характеризуя модус человеческого существования, связанный с обладанием, Шопенгауэр отмечает, что «нормальный», средний человек вынужден искать жизненных наслаждений вне себя — в имуществе, чине, жене и детях, друзьях, обществе и т.п. Поэтому счастье рушится, если оно их теряет или в них обманывается. Его положение можно выразить формулой: центр его тяжести вне его. Поэтому его желания и капризы постоянно меняются. Если позволяют средства, то он покупает дачу, лошадей, устраивает празднества и поездки, вообще ведет широкую жизнь.
«Афоризмы житейской мудрости» А. Шопенгауэра как бы возвращают нам во многом утраченную веру в подлинность, суверенность, самостийность личности, сущность которой нередко извращается ложными устремлениями. Взяв в руки томики современных стихов или актуальной публицистики, мы без труда обнаружим перекличку шопенгауэровских мыслей с тем, что волнует нас сегодня. Предоставим слово Шопенгауэру: «Глупца в роскошной мании подавляет его жалкая пустота, тогда как высокий ум оживляет невзрачную обстановку. » Или: «Все наслаждения и роскошь, воспринятые сознанием глупца, окажутся жалкими по сравнению с сознанием Сервантеса, пищущего в тюрьме «Дон-Кихота». Шопенгауэр отстаивает приоритет богатой и независимой субъективности.
Итак, по сути дела, личность короля или его новый наряд? Американский философ У. Джеймс писал: «Мы до такой степени присваиваем платье нашей личности, до того отождествляем одно с другим, что немногие из нас дадут, не колеблясь ни минуты, решительный ответ на вопрос, какую из двух альтернатив они выбрали: иметь прекрасное тело, облаченное в грязные и рваные лохмотья, или под вечно-новым костюмом с иголочки скрывать безобразное, уродливое тело» [7, с. 62].
Тема, затронутая Фроммом, волновала и Фрейда. Он писал: «Трудно отрешиться от впечатления, что люди обычно применяют лож-
ные мерки: стремятся к власти, успеху и богатству и восторгаются обладающими этими богатствами, а подлинные блага жизни недооценивают» [8, с. 431].
В Средние века человек ощущал себя неотъемлемой частью социального и религиозного сообщества, в рамках которого он обретал себя, когда он еще как индивид не отделился полностью от своей группы. В новое время, когда он столкнулся с необходимостью осознать себя как независимого, самостоятельного человека, его самоидентификация стала для него проблемой.
В XVIII и XIX веках понятие «я» чрезвычайно сузилось: «я» утверждалось размером собственности. Такое понятие стало выражаться не формулой «Я есть то, что я думаю», а формулой: «Я есть то, что я имею», «Я есть то, чем я обладаю».
В работе «Человек для самого себя» Э. Фромм пишет: «У последних нескольких поколений в условиях растущего влияния рынка смысл понятия «я» несколько сместился от формулы «я есть то, чем я обладаю» к формуле «я есть то, каким меня хотят видеть». Человек, живущий в системе рыночной экономики, чувствует себя товаром. Он отчужден от самого себя, подобно тому, как продавец отделен от товара, который желает продать. Конечно, он заинтересован в себе, особенно в своем успехе на рынке, но «он» и менеджер, и предприниматель, и продавец, и — товар. Его собственный интерес к себе превращается в интерес к «нему» как субъекту, который выставляет «себя» как товар, который стремится получить оптимальную цену на рынке личностей» [9, с. 11—12].
Утрата собственной личности и замещение ее псевдоличностью — сюжет многих работ Э. Фромма. Превратившись в отражение чужих ожиданий, человек в значительной степени теряет самого себя, а вместе с ним и уверенность в самом себе. Для того чтобы преодолеть панику, к которой приводит потеря собственного Я, он вынужден приспосабливаться дальше, добывать себе «Я» из непрерывного признания и одобрения других людей. Пусть он сам не знает, кто он, но хотя бы другие будут это знать, если он будет вести себя так, как им нужно; а если будут знать они, узнает и он, стоит им только поверить.
Утрата своего Я вызывает глубокие сомнения в собственной личности, которой трудно «быть» и тем самым усиливает потребность в приспособлении. Если я представляю собой лишь то, чего, по моему мнению, от меня ожидают, то кто же я? В обществе, которое привыкло оценивать людей по их популярности, по модусу обладания, возникают знаменитости на один час. Потребовалось меньше года с того момента, когда девочка-кокни по прозвищу Твигги рассказывает известный американский футуролог Э. Тоффлер, впервые вышла на подиум, чтобы ее образ запечатлелся в умах миллионов людей по всему земному шару. Твигги, блондинка с
влажными глазами, плоской фигурой и длинными тонкими ногами, стала мировой знаменитостью в 1967 году.
«Ее обаятельное лицо и худосочная фигура внезапно появилась на обложках журналов Англии, Америки, Франции, Италии и других стран, и сразу же потоком хлынули накладные ресницы, манекены, духи и одежда в стиле «твигги». Критики глубокомысленно рассуждали о социальном значении Твигги, а газетчики отводили ей примерно столько же столбцов, сколько обычно приходится на долю мирных договоров или избрания нового Папы» [10, с. 175].
Однако к настоящему времени образ Твигги давно стерся. Внимание публики переключилось на другие объекты.
По мнению Э. Фромма, потребление — это одна из форм обладания, и возможно, в современных развитых индустриальных обществах наиболее важная. Потреблению присущи противоречивые свойства: с одной стороны, оно ослабляет ощущение тревоги и беспокойства, поскольку то, чем человек обладает, не может быть у него отобрано; но с другой стороны, оно вынуждает его потреблять все больше и больше, так как всякое потребление вскоре перестает приносить удовлетворение. Современные потребители могут определять себя с помощью следующей формулы: я есть то, чем я обладаю и что я потребляю.
Многие считают обладание наиболее естественным способом существования и даже единственно приемлемым для человека образом жизни. Все это создает особые трудности для уяснения людьми сущности бытия как способа существования — или хотя бы для понимания того, что обладание — это всего лишь одна из возможных жизненных ориентаций. Тем не менее корни обоих этих понятий («иметь» или «быть») — в жизненном опыте человека. По словам Э. Фромма, ни то, ни другое нельзя рассматривать отвлеченно, чисто рационально. Оба они находят отражение в нашей повседневной жизни и требуют конкретного рассмотрения.
Э. Фромм пытается переориентировать человека на постижение собственной индивидуальности, отличимости от других, на максимы, которые могут быть удостоверены только своеобычностью разума, воли и переживания индивида. Речь идет о том, чтобы выявить здоровые, истинные потребности человека, которые в реальности нередко замещаются ложными, искусственными вожделениями. Но как провести разграничение?
Бытие человека предполагает его мужество быть собой. Опираясь на собственную уникальность, человек выбирает маршруты существования. Однако на этом пути возникают ложные формы самоотождествления человека. Он пытается «иметь», «обладать» в ущерб истинности своего бытия. Человек способен отрекаться от себя как личности. Анализ модусов человеческого существования — актуальная проблема философской, педагогической и психологической антропологии.
Литература
1. Бобров М.Я., Коростелева О.Т. Проблема целостности человека в гомологии и антропологии. // Социальная антропология на пороге XXI века. М., 1998.
2. Бабошкина Е.Б. Культуросообразные характеристики современной личности как ориентиры образования // Мир психологии. Научно-методический журнал, 2005, № 1.
3. Фромм Э. Бегство от свободы. Человек для самого себя. 2004.
4. Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М., 1995.
5. Аристотель. Никомахова этика. Собр.соч.: В 4 т, т. 4, М., 1984.
6. Шопенгауэр А. Свобода и нравственность. М., 1992
7. Джеймс У. Личность // Психология личности. Тексты. М., 1982
8. Фрейд З. Неудовлетворенность культурой // Фрейд З. Основной инстинкт. М., 1997
9. Фромм Э. Человек для самого себя // Фромм Э. Психоанализ и этика. М., 1993.
10. Тоффлер Э. Шок будущего. М., 2001.
cyberleninka.ru
Философия Эриха Фромма
Философия Эриха Фромма
Гуманистическая философия Эриха ФроммаЭрих Фромм (Fromm) (1900-1980) немецко-американский философ, психолог и социолог, один из ведущих представителей неофрейдизма. Пытался соединить Фрейда с Марксом и экзистенциализмом. С абстрактно-гуманистических позиций критиковал капитализм, выдвигал утопический проект создания «здорового общества» на основе психоаналитической «социальной и индивидуальной терапии».
Так скупо лаконична энциклопедическая статья в описании жизни и философии человека, который заслуженно занял свое место среди виднейших мыслителей XX столетия. Его коллегами и, отчасти, единомышленниками в философском приятии (неприятии ?) мира можно смело считать Достоевского, когда речь идет о Личности, Толстого и раннего Маркса во взгляде на проблему гуманного общества, Фрейда, Юнга и Сартра в тонком, почти мистическом рационализме подхода к природе сознания и творческой жизни человека. Идеи его, нашедшие воплощение во множестве произведений, использовал в ходе своего развития не только психоанализ, но и другие философские течения, в том числе экзистенциализм, персонализм, герменевтика, социобиология. Значителен его вклад в развитие современной этики и политической философии. Философская мысль Э.Фромма стала импульсом к развитию гуманистического мышления нашего века.
Целью этой обзорной работы была попытка глубже проникнуть в духовный мир философа, в суть его взгляда на проблему Человека, показать актуальность и недостаточную степень востребованности его трудов для обитателей современного рационального и жестокого мира. В некоторой мере она является и данью уважения благодарного почитателя.
Эрих Фромм родился в 1900 г. в Германии. В 1922 г. получил степень доктора философии в Гейдельбергском университете, в 1923-1924 гг. прошел курс психоанализа в Психоаналитическом институте в Берлине, в 1929-1932 гг. сотрудник Института социальных исследований во Франкфурте-на-Майне. После 1933г. переехал в США, где работал в Институте психиатрии им. У.Уайта, преподавал в Колумбийском и Йельском университетах. В 1951-1967 гг. жил в Мексике, возглавлял Институт психоанализа при Национальном университете в Мехико. В 1974 г. переселился в Швейцарию.
Неофрейдизм, который Э.Фромм представляет наряду с К.Хорни, Х.С. Салливаном и др., является одним из интересных направлений современной американской философии и психологии, возникшим в конце 30х гг. в процессе соединения психоанализа с американскими социологическими и этнографическими теориями. Перенося центр тяжести с внутрипсихических процессов на межличностные отношения, неофрейдизм истолковывает психические нормы как приспособление личности к социальной среде (учение о защитных формах поведения в духе бихевиоризма и др. ). Неофрейдизм редуцирует психоанализ, отклоняя учение З.Фрейда о либидо и сублимации, видя в бессознательном связующее звено между социальными и психическими структурами. Отличительной чертой неофрейдизма является «социологизация» психологии и, наоборот, психологизация самих социальных явлений.
В центре внимания лично Э.Фромма противоречивость человеческого существования, взятая не в качестве субъективно-личностной деятельности, а как онтологический факт. Философ различает следующие дихотомии: патриархальный и матриархальный принципы организации жизни людей, авторитарное и гуманистическое сознание, эксплуататорский и рецептивный (послушный) типы характера, обладание и бытие как два способа жизнедеятельности индивида, экзистенциальное и историческое существование человека, негативная «свобода от» и позитивная «свобода для» в процессе развития личности. Он исходит из того, что личностные и онтологические основания человеческого существования, с одной стороны, как бы дополняют друг друга, создавая одновременно уникальность и всеобщность человеческого бытия, а с другой противоречат друг другу в силу того, что уникальность и всеобщность несовместимы. Разрабатывая учение, представляющее собой синтез психоаналитических, экзистенциальных, философско-антропологических и марксистских идей, Фромм стремится найти способы разрешения дихотомий человеческого существования, ликвидации различных форм отчуждения чело века, определить пути оздоровления западной цивилизации, показать перспективы свободного и творческого развития личности. Отвергнув биологизм Фрейда, он пересматривает символику бессознательного, смещая акцент с подавленной сексуальности на конфликтные ситуации, обусловленные социокультурными причинами, вводит понятие «социального характера» как связующего звена между психи кой индивида и социальной структурой общества, изучает основные тенденции развития западной культуры с ее потребительскими ценностями, деперсонализацией, дегуманизацией социального характера, отчуждением. Устранение исторических противоречий, зависящих от социальных условий жизни людей, соотносится им с построением общества, основанного на принципах гуманистической этики, активизации индивида посредством методов гуманистического управления, распространения психодуховных ориентаций, являющихся эквивалентом религиозных систем прошлого. Частичное разрешение экзистенциальных дихотомий Фромм связывает с раскрепощением внутренних способностей человека к любви, вере и размышлению. В конечном счете осознание человеком неподлинности своего существования в обществе тотального отчуждения, реализация им своей сущности и обретение «самости» вместо «мнимого Я», возрождение жизнеутверждающего мировоззрения и внутреннее моральное обновление, восстановление гармонии между индивидом и природой, личностью и обществом все это возможно на основе использования «гуманистического психоанализа», предлагаемого Фроммом в качестве социально приемлемого средства освобождения людей от иллюзий их бытия. Подлинной ценностью человека Фромм считает способность к любви, ибо любовь, в его понимании, служит критерием бытия и дает ответ на проблему человеческого существования. В процессе овладения искусством любви происходит изменение структуры характера человека, в результате чего уважение к жизни, чувство идентичности, потребности в привязанности к миру, в заинтересованности в единении с ним, по Фромму, становятся превалирующими, тем самым способствуя переходу от эгоизма к альтруизму, от обладания к бытию, от «кибернетической религии» к новому, гуманистическому духу, характеризующемуся нетеистической, неинституциональной религиозностью.
Фромм, безусловно, энциклопедичен и разносторонен. Он обращается к различным культурам, к мифологии и религиозным текстам, к восточной религии и мировой философии. Он стремится переосмыслить исходные установки философии, этики, психологии, культурологии. При этом он никогда не утрачивает своей собственной темы, присущего ему типа рефлексии. Постоянно возвращаясь к идеям, выраженным в его первых работах, Фромм в течение долгой плодотворной жизни обогащал их.
Итак, рассмотрим подробней положения философской концепции Э.Фромма, пытаясь понять, что же привлекает к его работам столь большое внимание, как специалистов, так и простого читателя, и в чем же, собственно, его личный вклад в философию.
Прежде всего, он выступал как реформатор психоанализа. Фромм проницательный и глубокий психолог, сумевший раскрыть истоки человеческих страстей, мотивы человеческого поведения. Он придал психоанализу историческое измерение. Анализируя возможности раскрепощения человека, Фромм проявил богатейшее социологическое воображение. Тончайшие механизмы психики он исследовал на фоне многомерного социально-исторического контекста.
Фромм писал: » Я никогда не соглашался с тем, что меня причислили к новой «школе» психоанализа, как бы ее ни называли «культурной школой» или «неофрейдизмом». Я убежден, что эти школы дали ценные результаты, однако некоторые из них отодвинули на задний план многие открытия Фрейда. Я определенно не являюсь «ортодоксальным фрейдистом». Дело в том, что любая теория, которая не изменялась в течение 60 лет, именно по этой причине не является больше первоначальной теорией своего создателя; она, скорее, окаменелое повторение прежнего и, как таковая, в действительности превращается в установку. Свои основополагающие открытия Фрейд осуществил во вполне определенной философской системе, системе механистического материализма, последователями которой было большинство естествоиспытателей начала нашего столетия. Я считаю, что необходимо дальнейшее развитие идей Фрейда в другой философской системе, а именно в системе диалектического гуманизма.»
В чем проявилось реформаторство Фромма в психоанализе? Прежде всего в том, что, в отличие от Фрейда, философ считал человеческую природу обусловленной главным образом исторически, не преуменьшая при этом роли биологических факторов. Он отказался от установки Фрейда, будто проблема человека может быть правильно сформулирована в терминах противопоставления биологических и культурных факторов (работа последнего года жизни «Greatness and limitations of Freud’s Thought» N.Y., 1980).
Фрейд считал, что человек является закрытой системой, «вещью в себе». По его мнению, природа наделила человека определенными биологически обусловленными стремлениями, и развитие личности служит реакцией на удовлетворение или фрустрацию этих стремлений. Фромм же показал, что основной подход к изучению человеческой личности должен состоять в понимании отношения человека к миру, к другим людям, к природе и к самому себе. Согласно его воззрениям, человек изначально социальное существо. Следовательно, ключевая проблема психологии состоит не в раскрытии механизма удовлетворения или фрустрации отдельных инстинктивных стремлений, а в отношении индивида к миру.
Различие между биологическим подходом Фрейда и социальным мышлением Фромма значительно и радикально. Фрейд понял роль бес сознательной психосексуальной энергии в жизни человека. Он справедливо подчеркивал, что она оказывает воздействие на все сферы деятельности личности и эмоциональную, и интеллектуальную. Согласно же Фромму, фрустрация или эрогенность сами по себе не приводят к закреплению соответствующих установок в личности человека. Значение фантазий и физических ощущений состоит не в наслаждении и не в сублимации, а в том, что они выражают стоящее за ни ми специфическое отношение к миру.
Фрейд исходил из глубокого убеждения в порочности человеческой природы. Фромм отверг эту посылку. Он показал, что такие идеалы, как истина, справедливость, свобода, хотя они часто оказываются лишь пустыми словами или рационализациями, могут быть подлинными стремлениями человека. Анализ, который игнорирует эти стремления в качестве динамических факторов, всегда ошибочен.
Создатель психоанализа ограниченно понимал секс, а тем более любовь, нежность. Фромм, в отличие от Фрейда, показывал, что экономические, психологические и идеологические факторы находятся в сложном взаимодействии. Они не являются простым рефлексом сексуальности. Человек реагирует на изменения внешней обстановки тем, что меняется сам. Психологические факторы, в свою очередь, способствуют дальнейшему развитию экономического и социального прогресса. Известно, что Фромм пытался гуманизировать психоанализ. По его мнению, именно Фрейд стал впервые исследовать личность, как некую тотальность. Он открыл особый метод наблюдения за человеком, который позволял анализировать свободные ассоциации, ошибочные действия, символические акты поведения. Вместе с тем психоанализ не только метод управляемой интроспекции. Его можно считать своеобразной исповедью, когда больной, направляемый специалистом, раскрывает свои мысли, желания, тягостные или предосудительные воспоминания и освобождается, таким образом, от их вредного воздействия. Он дополняется истолкованием и критикой некоторых объективных актов поведения, смысл которых ускользнул от внимания традиционной психологии. В частности, психоанализ дал возможность доказать, что сны имеют смысл. Он даже позволил раз гадать этот смысл. В классической древности, как известно, снам придавали огромное значение, считая их предсказаниями будущего. Современная Фрейду наука изгнала сны в область предрассудков и суеверий, объявила их простым «телесным» актом, своего рода судорогой глубоко спящей психики. В своей работе «Забытый язык» Фромм обращается к анализу снов и мифов, подчеркивая, что для древних миф играл совсем другую роль, нежели в наши дни. Люди, жившие в развитых цивилизациях Запада и Востока, рассматривали сны и мифы как важнейшее выражение души. Неспособность понимать их оценивалась как неграмотность. Между тем сны это универсальное явление человеческой жизни. Оценивая обширный арсенал символов, Фромм пытался типологизировать их, создавая реальную основу для сопоставления различных форм забытого языка.
Эти открытия Фромма во многом изменили направленность психоанализа, обеспечили новый виток его развития. Они позволили использовать методику неофрейдизма для анализа социальноисторической динамики. Философу удалось создать целую галерею социальных типажей и характеров; он пытался осмыслить общественные, политические коллизии века. Вполне естественно, что это привело его к потребности выявить гуманистический потенциал идей К.Маркса.
Работа Э.Фромма с названием «Концепция человека у К.Маркса» ( «Marx’s Concept of Man» ) вышла отдельным сборником в 1961 г. и содержала статью Фромма и ранние произведения К.Маркса. Публикация этого сборника была вызвана тем, что Фромм в это время вступил в Социалистическую партию США и попытался создать для нее новую программу, ориентированную на «гуманистического» Маркса. И тут выяснилось, что в Америке периода «холодной войны» и антикоммунизма вообще не было английского перевода ранних работ Маркса ( только в 1959 г. в Англии появился перевод, сделанный в Советском Союзе ). Таким образом, Фромм в своем сборнике «Marx’s Concept of Man» осуществил первую публикацию важнейших частей «Экономическо-философских рукописей 1944 года» и «Немецкой идеологии» (1845-1846). Перевод был сделан Т.Б.Боттомором, английским социологом неомарксистской ориентации, с которым Фромм был в большой дружбе. Впечатление от этой публикации в США было огромным, а Фромм стал крупнейшей фигурой для американских неомарксистов.
В своих работах «Концепция человека у Маркса» и «Из плена иллюзий» Фромм раскрыл особенности философско-антропологического мышления Маркса, показав, что для него история человечества это, прежде всего, летопись постоянного развития человека и одновременно растущего отчуждения. Весьма перспективно и оригинально истолковывая марксистское учение, американский философ отмечал, что отчужденный человек не только чужд другим людям, но лишен чело вечности как в естественном, природном, так и в духовном смысле. Такое отчуждение от человеческой сущности ведет к экзистенциальному эгоизму и формулируется как превращение человека в средство своего индивидуального существования. В процессе отчуждения человек в известном смысле лишается даже своего тела и окружающей его природы, а также своего духовного «Я», себя самого как человеческого существа.
Фромм показал огромную разницу между взглядами Маркса и воззрениями коммунистов тоталитарного толка. Человечность человека никогда не должна служить лишь средством для государства, класса или нации. Отчуждение ведет к переоценке всех ценностей. Человек является пленником тех политических институтов, которые сам же создал.
Хотя Фромм и отдал дань наивному социальному прожектерству, его оценки различных социальных процессов отличаются исторической дальновидностью, а многие идеи носят характер провозвестия. Фромм был в числе первых исследователей, обратившихся к диагностике тоталитарного общества, причем не только нацистского, но и казарменно-социалистического. В отличие от многих исследователей, которые считали нацизм случайным отклонением от исторической магистрали, Фромм показал стойкость и воспроизводимость тоталитаризма как политической практики и типа мышления. Предупреждения Фромма содействовали отрезвлению социально-философской и политической мысли, оказали воздействие на изучение феномена деспотии.
Обращаясь к социалистической идее, Фромм задолго до современных прозрений пришел к выводу, что социализм не должен быть обществом заорганизованных, автоматизированных индивидов, каждый из которых подчинен государству, машинам, бюрократии. Даже если бы государство, подчеркивал он, стало бы работодателем в виде абстрактного капиталиста, даже если бы весь общественный капитал был бы сконцентрирован в одних руках ( безразлично одного частного капиталиста либо одного государственного, общественного капиталиста ) все равно такое общество нельзя было бы назвать социалистическим.
Таким образом, в наследии Фромма имеется много оригинальных идей, повлиявших на сознание XX в.: о человеке как «едва ли не самом эксцентричном создании универсума», об исторической обусловленности страстей и переживаний человека, о социальном характере как отражении сплава биологических и культурных факторов, о неизбежности универсального, всепланетного гуманизма. Фромм обосновал возможности разностороннего совершенствования человека как живого, мыслящего и чувствующего существа.
Напомним мысль Фромма: пророк далеко не всегда возглашает нечто новое. Для него существенно другое верность собственным заповедям. Сам Фромм в обстановке сциентистских увлечений столетия сохранил поразительную верность одной теме феномену человека. Эта неотступность и оказалась пророческой. Ренессанс антропологического мышления в нашем веке в огромной степени подготовлен работами Эриха Фромма.
О чем бы не писал Фромм – о бытии, власти, государстве, деспотии, культуре, нации, собственное рассуждение он начинает с человека. Индивид в определенной ситуации исторической, социальной, психологической, экзистенциальной таков исходный пункт его философствования. Соответственно все, что вырастает из подобного размышления, содействует постижению человека как феномена.
Отвергая или исправляя попытки раскрытия тайны человека, осуществленные Л.Фейербахом, К.Марксом, З.Фрейдом, философ разработал целостное учение о человеке как чувствующем, страдающем и мыслящем существе. Человек, его сущность, социальная обусловленность суть основополагающих принципов миропонимания Фромма. Индивид в «нездоровом», «больном» обществе это и исследуемая реальность, в которую «заброшена» личность, и объект социальной критики Фромма. Наконец, «кодовое» предназначение его исследований поиски путей к «обновлению», «возрождению», «самовыявлению» и «самореализации» человека.
Разумеется, определить Фромма как специалиста в области философской антропологии задача слишком общая. Персоналистская традиция в европейской философии чрезвычайно многолика. Нашим исследователям, надолго отлученным от антрополого-экзистенциальной линии в философии, не всегда очевидна ее сложность и неоднородность. Многообразие подходов к человеку порой ускользает от нас. Мы толкуем персоналистское течение как нечто нерасчлененное.
Многие философские направления, например экзистенциализм и персонализм, рассматривают человека в качестве основной проблемы философии вообще. Однако интерес к человеку, тем не менее, обнаруживается по-разному.
Персоналистская философия, обосновывающая суверенитет личности, не может отвлечься от вопросов: каковы собственные пределы человека? в чем он черпает основы нравственности? что питает его волевые импульсы? Она вовсе не стремится к тому, чтобы поста вить в центр собственной рефлексии человека. Мир для нее иерархичен. Внутри этой философии Э.Фромм занимает весьма оригинальную позицию. Он превращает человека в меру всех вещей в том смысле, что отвергает все попытки подчинить человека какой-то иной сущности. Не только общество, но и вся Вселенная оцениваются Фроммом через призму человека.
Но нет ли в таком подходе откровенной идеализации человека? Разве человек заведомо добр, универсален и безграничен? Не подрывает ли в таком случае антропологическая мысль свои собственные основания? Прославляя человека, мы как бы сознательно отвлекаемся от тех деструктивных потенций, которые заложены в нем. Не утопична ли гуманистическая этика Фромма?
Отметим сразу: ни идеализации, ни обожествления человека у Фромма нет. Он вовсе не отвлекается от того, что именно человек создал антигуманное общество, растерзал природу, развил в себе некрофильские тенденции. Американскому философу принадлежит глубокая и весьма последовательная концепция разрушительного в человеке. В этом легко убедится, если прочитать хотя бы его работы «Душа человека», «Из плена иллюзий» и др. Более того, именно Фромму принадлежит оригинальная мысль: история вовсе не стремится очеловечить человека. Напротив, она нередко пытается вытравить в нем истинно человеческое, извратить его природу. Конечно, многие исследователи и до американского ученого обращали внимание на негативные стороны человеческого существа. Но Фромм выступает как последовательный аналитик того зла, которое заключено в человеке. Фромм хорошо знает о падениях человеческой души. Ведь его первая книга «Бегство от свободы» (1941) была посвящена тоталитаризму. Теперь, когда человечество прошло через опыт массовых насильственных экспериментов с человеческим материалом, нужно сказать, без преувеличения: история это также и процесс расчеловечивания человека. Верно ли, что всякое философское постижение человека неотвратимо превращается в критическую теорию ? По всей видимости, верно, потому что человечество на протяжении своего развития много раз демонстрировало такую ситуацию, когда идея социальности не соизмерялась с человеческой природой, с человеческими потребностями.
Не случайно Фромм принципиально отказывался искать истоки общественного миропорядка, нравственных исканий, человеческих потенций в чем-то ином, нежели в самом человеке. Он едва ли не единственный исследователь в западной философии, кто неуклонно развивает тему человеческой сущности как реализации продуктивного, жизнетворческого начала. Человек сам по себе не плох и не хорош. Он открыт для самосозидания. Это означает, что его можно соразмерять с самим собой, то есть с нераскрытым человеческим потенциалом. В этом смысле человек может оказаться некой идеальной меркой не только для самого себя, но и для всей истории. Важно только не отступать от этой антропологической позиции, не приискивать иных трансцендентных критериев для оценки человеческого, кроме как внутри него самого. В изложении этой идеи Фромм всегда последователен. О чем бы не зашла речь о социальной динамике, об исторических ситуациях, о процессе социализации, Фромм всегда видит перед собой одну и ту же проблему как раскрывается в данном случае общечеловеческое…
Итак, всякая философская антропология, естественно, начинается с вопроса «Что такое человек?». Многие мыслители пытались осветить эту тему, перечисляя те или иные уникальные человеческие свойства. Одни считали, что человеческая природа, скажем, обусловлена фактом грехопадения, другие усматривали ее в разумности человека, третьи в его социальности. Подход Фромма принципиально иной. Он отказывается от конкретного определения человеческой природы, которое сводилось бы к обозначению человеческих задатков. В концепции американского исследователя «человеческая природа» выступает как философское понятие, некая абстракция.
Фромм полагает, что понятие и сущность человека выражают не качество и не субстанцию, а противоречие, имманентное человеческому бытию. По мнению Фромма, поведение человека нельзя объяснить на основе раскрытия одних только биологических механизмов, извечно присущих людям. Он отвергает также и противоположную точку зрения, согласно которой основные мотивы поведения индивидов надо искать в социокультурных факторах. Как полагает ученый, надо избегать изолированного анализа только психического или только социального. Главные страсти и желания человека, отмечает Фромм, возникают из его всеобщего существования, то есть из уникальной ситуации, в которой вообще оказался человек. По своим физиологическим функциям люди принадлежат миру животных, существование которых определяется инстинктами и гармонией с природой. Но вместе с тем человек уже отделен от животного мира. И эта его «раздвоенность» составляет суть психологически окрашенного экзистенциального противоречия.
Проблема сущности человека понимается Фроммом как глубинное экзистенциальное рассогласование. Поступки людей уже не определяются инстинктами. В сравнении с другими животными эти инстинкты у людей слабы, непрочны и недостаточны для того, чтобы гарантировать им существование. Кроме того, самосознание, разум, воображение и способность к творчеству нарушают единство со средой обитания, которое присуще животному существованию. Человек знает о самом себе, о своем прошлом и о том, что в будущем его ждет смерть, о своем ничтожестве и бессилии. Человек остается частью природы, но он неотторжим от нее. Он теперь понимает, что «заброшен» в мир в случайном месте и времени, осознает свою беспомощность, ограниченность своего существования. Над ним тяготеет своего рода проклятие: человек никогда не освободится от этого противоречия, не укроется от собственных мыслей и чувств, которые пронизывают его существо. Человек, отмечает Фромм, это единственное животное, для которого собственное существование является проблемой: он ее должен решить и от нее никуда не уйти.
Здесь возникает следующая проблема фроммовской философской антропологии. Это вопрос о модусах человеческого существования. Философ формулирует известную дихотомию ”Иметь или Быть”. Экзистенциальное противоречие позволяет человеку думать о собственном самоосуществлении. Но оно подсказывает и иной выход – Иметь, то есть заглушить коллизию человеческого бытия, обратится к иллюзорному самоудостоверению.
Обладание представляется нормальной функцией нашей жизни: чтобы жить, мы должны обладать вещами. Более того, мы должны обладать вещами, чтобы получать от них удовольствие. Да и как может возникнуть другая альтернатива в обществе, высшей целью которого является иметь и иметь как можно больше и в котором один человек может сказать о другом: «Он стоит миллион долларов»? При таком понимании, напротив, кажется, что сущность бытия заключается именно в обладании, что человек ничто, если он ничего не имеет ( работа «Иметь или Быть?» ). Фромм полагает, что за душу человека борются два принципа принцип обладания и принцип бытия. Человек должен быть самим собой, развивать присущие ему качества, а не стремиться к стяжательству, к непомерным вожделениям. Тенденция Иметь в конечном счете черпает силу в биологическом факторе, в стремлении к самосохранению. Вторая тенденция Быть значит отдавать, жертвовать собой обретает силу в специфических условиях человеческого существования. Эти рассуждения Фромма приобретают сегодня особую значимость и актуальность.
Фромм постулирует вечность экзистенциального поиска. Так, в философском наследии ученого возникает множество бытийственных человеческих проблем любовь, свобода, власть, смерть. Содержанием человеческой истории, по Фромму, является стремление людей обрести самих себя, реализовать те потребности, которые порождены распадением прежних, изначально целостных связей. Однако конкретно сложившееся общество, та или иная форма социального обще жития мешает полному воплощению человеческих потенций. На протяжении длительной истории человечества разум, воля, эмоции людей не получали и не могли получить адекватного самовыявления. Общество не содействовало реализации глубинных потребностей, а, напротив, стесняло их или направляло в ложное русло.
Но каковы эти глубинные человеческие потребности, описанные в работах Фромма? Это потребность человека в общении, в межиндивидуальных узах, в творчестве как в одной из наиболее значимых интенций человека, в ощущении глубоких корней, гарантирующих прочность и безопасность бытия, стремление к уподоблению, к познанию, освоению бытия.
Фромм был бы, по-видимому, вполне традиционным философским антропологом, если бы ограничился рассмотрением тех проблем, которые воспроизведены в этой работе, человеческой природы, человеческой сущности, модусов человеческого существования, человеческих потребностей. Но американский философ был крупным представителем неофрейдизма. В его книгах содержится огромный эмпирический материал, раскрывающий глубинные проявления человеческого поведения. Как совместить, скажем, рассуждения Фромма об изначальных человеческих потребностях с анализом авторитарности, разрушительности человека? Иначе говоря, как, стремясь к познанию, творчеству, человек парадоксальным образом отрекается от свободы, самостийности и ищет возможности подчинить себя власти безропотно и окончательно ? Фромм разъясняет: по отношению к индивиду общество может выполнять различные функции содействовать раскрытию потенциальных способностей человека, его потребностей или де формировать эти внутренние побуждения, придавать им искаженную форму. Во-первых, человек утрачивает контакт с самим собой, в результате чего возникает феномен деперсонализации. Во-вторых, его отношения с другими людьми приобретают функциональный, овеществленный характер. Картина «всеобщей отчужденности», развернутая Фроммом, не представляется в наши дни ни абстрактной, ни утопи ческой, ни преувеличенной. Человек, по мнению Фромма, подчинен не только вещному миру. Общественные и политические обстоятельства, которые создает человек, подчиняют его себе. Отчужденный человек, который верит, что он господствует над природой, становится рабом вещей и обстоятельств, беспомощным придатком в мире, который сам есть не что иное, как застывшее (опредмеченное) выражение его собственных сил. Сегодня, как полагает Фромм, запуганное человечество со страхом ждет, удастся ли ему спастись или оно попадет под иго созданной им бюрократии. Разве можно не вдуматься в предостережение Фромма о том, что в информационном обществе может вообще исчезнуть проблема свободы человека, его ответственности, ибо этот мир, если он будет выкроен по меркам технократического мышления, перестанет быть человеческим? Процесс социализации, по мнению Фромма, начинается уже с того мгновения, когда индивид проявляет себя и свое отношение к людям через формы человеческих отношений. Развитие той или иной формы общения приводит к формированию общественного характера (эта категория введена Э.Фроммом ), то есть стабильной и четко выраженной системы ориентации. Соответственно пяти способам социализации (мазохизм, садизм, деструктивизм, конформизм и любовь) возникают способы адаптации к социуму рецептивный, эксплуататорский, накопительский, рыночный и продуктивный. На основе этого Фромм разрабатывает свою характерологию, придавая ей еще большее значение, чем Юнг. Он подчеркивает, что чем дальше развивался психоанализ, тем становилось яснее, что невротический характер можно понять только через невротический характер. Новая, создаваемая психоанализом, характерология, по мнению Фромма, крайне необходима для развития этической теории. Предметом этического исследования все чаще становятся не отдельные пороки и добродетели, а добродетельный или порочный характер.
Фромм стремится анализировать сложные социальные явления, вскрывая изначальные психические потребности человека, вырастающие на этой основе типы общения, типы ориентации и всякого рода патологические смещения. От причудливых светотеней психики он продвигается к описанию человеческих социальных типов.
Философская антропология Фромма включает в себя психоаналитические, экзистенциальные, собственно антропологические, марксистские идеи. Она открыта также для древней мистической традиции, для восточного оккультизма. Не приводит ли это к эффекту эскизной собирательности, или в результате рождается плодотворный синтез ? Исходные позиции философа не претерпевают существенных изменений. Доминанта философской рефлексии Фромма мучительное и напряженное постижение тайны Человека.
Просмотров: 27864
Найти в Wikkipedia статьи с фразой: Философия Эриха Фромма
diplomba.ru
Философия Эриха Фромма
Фромм Эрих (1900 – 1980)
Немецко-американский философ, антрополог, социолог и психолог, крупнейший представитель, так называемого, неофрейдизма. Родился и учился в Германии. После окончания Гейдельбергского университета получил степень доктора философии (1922 г.). Осваивал курс психоанализа в Психологическом институте в Берлине (1923 – 1924 г.). До 1933 г. работал в различных научно-исследовательских учреждениях Германии. После прихода к власти нацистов эмигрировал в США (1933), где и продолжил преподавательскую и научную работу. С 1951 по 1967 гг. жил и работал в Мексике, возглавлял Институт психоанализа в Мехико. В 1974 г. переехал в Швейцарию, где и жил последние годы. Фромм скончался 18 марта 1980 г., не дожив 5-ти дней до своего 80-летия.
Наиболее крупные работы, принесшие известность Фромму: «Бегство от свободы»(1941), «Человек для себя»(1947),«Искусство любить»(1956),«Дзен-буддизм и психоанализ»(1960), «Революция надежды»(1968), «Анатомия человеческой деструктивности»(1973), «Иметь или быть?»(1976) и др.
Все работы Э.Фромма можно рассматривать как своеобразную антитезу сложившейся в ХХ в. сциентистской направленности и позитивистской традиции выстраивать философию по меркам науки, писать о тайнах познания, о природе рациональности, о законах логики и т.д. Рассуждать о «душе человека» или об «искусстве любить», или о том, что важнее: «быть» или «казаться» -значило «идти не в ногу». Но именно верностью антропологической теме во многом и объясняется популярность Фромма, работы которого не утратили своей актуальности и поныне.
Фромма интересовали вопросы природы и сущности человека, параметры и реалии человеческого существования, характер человеческой субъективности и индивидуальности, пути становления и развития человека, его личностные проявления.
Некоторые исследователи считают, что можно выделить ряд плодотворных идей, которые оказали существенное влияние на формирование философской антропологии ХХ в. Первая из них принадлежит Э.Кассиреру. Именно он определил человека как «символическое животное», описав и раскрыв существо символических форм культуры: языка, религии, мифов, языка науки и т.д., тем самым позволив по-новому взглянуть на тайну антропогенеза.
Вторая связана с именем Макса Шелера. По-новому осмыслив ницшеанскую мысль о человеке как незавершенном существе, Шелер и его последователи определили человека как «мыслящее существо», свободное и открытое для саморазвития и преображения. Но где ориентиры, где искать опоры?
Фромм ответил на это однозначно: человек приговорен искать человеческое в себе самом. Именно Фромму принадлежит еще одна поразительная идея философской антропологии ХХ в. Он показал, что спонтанность человеческой природы, его творческое начало как бы пересотворяет самого человека, и не только духовно, но и биологически. Мысль Ницше, Шелера и др., подчеркивающих незавершенность человека, Фромм развил дальше: в человеке по мере движения преображается все – и его природа, и присущая ему субъективность, и его духовное кредо. Человек – и исток, и завершение антропологической картины. В ней нет места никакой другой, кроме него самого, определяющей сущности. Природа человека, его сущность не дана окончательно, она может преображаться радикально. Каков же в таком случае человек? С точки зрения Фромма, он таков, каким может стать. Следовательно, философская антропология призвана промыслить направления возможных преображений, выявить всечеловеческое, как оно складывается в культуре, закрепить в человеке то, что органично присуще только ему как виду Номо сапиенс.
Оценивая человека как особый род сущего, Фромм подчеркивает, что не стоит приискивать ему все новые и новые признаки его природы. Не это главное, ибо человек раскрывается через способ его существования – и здесь проявляется его сущность. Человек – данность, которая не имеет своей определенной ниши, своего реала обитания. Его бытие, в отличие от всех других, исключительно противоречиво. Все, что есть в человеке, как бы отрицает самое себя. Человек принадлежит природе и в то же время отторгнут от нее и противопоставляет себя ей. Он наделен инстинктами, но они не выполняют роль безотказных стимуляторов поведения. Человек имеет смутное представление о нужных и правильных способах своего существования, он блуждает в потемках, ошибаясь и трагически осмысливая свое бытие. Он втиснут в рамки конкретной культуры и конкретного общества, но каждый раз открывает заново для себя истину… Стало быть, человек необычен не в качестве особой формы жизни, а в самом способе своего бытия. Человека невозможно объяснить только в терминах натуралистического к нему подхода: мало что можно уяснить, если сконцентрировать внимание лишь на велениях его плоти, сексуальности и т.п. — что больше было свойственно фрейдизму. Фромм пытается, и с успехом, отойти от явного натурализма, и хотя погружается в исследование мира страстей и стремлений человека, но рассматривает их как возвышенные и низменные манифестации именно человеческого духа, которые далеко выходят за рамки плоти, животных начал
Будучи признанным реформатором фрейдизма, Фромм все же исходит также из тезиса о первичности психических процессов, но он видит перед собой не обособленного индивида, а человека, включенного в социальный процесс. Это и позволило Фромму превратить психоанализ в социальную философию. Фроммовский психологизм ориентирован не только и не столько на постижение интимного мира человека, а на то, как неповторимый склад личности вписывается в социальный процесс, который оказывает существенное воздействие на индивида, преображает его потребности, корректирует его характер. Как поведет себя человек в конкретной ситуации, какой сделает выбор, какие способности станет развивать, каким ценностям поклоняться – вот те вопросы, которые, по мнению Фромма, следует решать этике, аксиологии, философской антропологии.
Ниже для самостоятельного анализа предлагается отрывок из работы Э.Фромма «О любви к жизни».
КТО ЕСТЬ ЧЕЛОВЕК?
Вопрос «Кто есть человек?» относится к самой сути дела. Если бы человек был вещью, можно было бы спросить: «Что такое человек?» и давать дефиницию так, как это бывает при определении продуктов природы или предметов производства. Но человек — не вещь, и его нельзя определять подобным образом. И тем не менее, человека очень часто рассматривают как вещь. Например, говорят: это рабочий, директор фабрики, врач и т.д., а это значит, определяют согласно его социальной роли, идентифицируют его с его профессиональной функцией в обществе.
Но человек — не вещь, а живое существо, которое можно понять только в длительном процессе его развития. В любой миг своей жизни он еще не является тем, чем может стать и чем он, возможно, еще и станет. Человеку нельзя дать такое определение, как столу или часам, и все же определение этой сущности нельзя считать полностью невозможным.
О человеке можно сказать больше, чем сказано уже: это не вещь, а некий процесс жизни. Самый главный аспект в определении человека состоит в том, что его мышление может простираться за пределы удовлетворения его потребностей. Для человека мышление — это не то, что для животного: это не только средство достижения желаемых благ, но и средство открытия своего собственного бытия в мире, независимо от привязанностей и антипатий. Другими словами, у человека есть не только предметное мышление, как у животного, но и разум, с помощью которого он может постигнуть истину. Если человек руководствуется разумом, то он должен делать все во благо себе, своей сущности, как телесной, так и духовной.
Однако опыт показывает, что многие люди, ослепленные жадностью и тщеславием, в частной жизни ведут себя совсем неразумно. И что еще хуже, поведение целых наций совершенно не соответствует соображениям разума, ибо многие граждане оказываются жертвами демагогии и очень быстро забывают, как, прислушиваясь к советам демагогов, они нанесли ущерб своей стране и другим странам. Многие народы просто погибли из-за того, что были не в состоянии освободиться в своем поведении от иррациональных страстей и заставить себя руководствоваться соображениями разума. И здесь как раз я вижу важную роль ветхозаветных пророков. Некоторые полагают, что пророки предсказывали будущее, но это не так, они провозглашали истину и тем самым косвенным образом указывали на неизбежные последствия нынешнего поведения народа в будущем.
И поскольку человек не вещь, которую можно было описывать со стороны, то его можно определять только с позиций личностного опыта самого человечества. А постановка вопроса «Кто есть человек?» неизбежно приводит к вопросу: «Кто я?» И если мы не хотим впасть в заблуждение и обращаться с человеком как с вещью, то на вопрос «Кто я?» есть только один ответ: «Человек». Правда, люди чаще всего не идентифицируют себя подобным образом. Они рисуют самые невероятные картины, связывая их со своей персоной. А при случае с готовностью говорят о себе: «я— учитель», «я — рабочий», «я — врач». Но такое сообщение о профессии или роде деятельности не дает нам никакой информации о самом человеке и не является ответом на вопрос: «Кто он?» или «Кто я?»
И здесь возникает еще одна трудность. Каждый человек ориентирован на определенные ценности — социальные, моральные, психологические и другие. Как я могу узнать, что путь, по которому движется другой человек, выбран им всерьез и надолго
и что он не свернет с этого пути под влиянием каких-либо обстоятельств? Разве есть такой миг в процессе жизни, который следует считать вершиной, кульминацией в формировании личности, о котором можно с полным правом утверждать, что в этот миг человек есть именно то, что он есть, и уже теперь он никогда не станет иным? С точки зрения статистики, разумеется, возможно такое утверждение о многих людях. Но можно ли отнести это к каждому человеку вплоть до его смерти, и сам он может ли сказать о себе, что не стал бы другим, если бы дольше прожил на свете?
Для определения человека можно выбрать другие критерии, например два рода страстей и влечений. Первый род влечений биологического происхождения распространяется практически в равной мере на всех людей. Сюда относится потребность выживания, с которой связаны потребность в пище и питье, потребность в безопасности, в какой-то форме социальной защищенности и, наконец (в значительно меньшей степени), потребность в сексе. Страсти другого рода имеют не биологические корни, и потому они у всех людей разные. Их возникновение связано с различными социальными структурами. К ним относятся любовь, радость, солидарность, зависть, ненависть, ревность, соперничество, стяжательство и т.д. Следует отличать реактивную ненависть от эндогенной. Эти категории употребляются здесь в таком же значении, как в психиатрии: например, эндогенная депрессия в отличие от реактивной. Реактивная ненависть — это реакция на нападение или на любую опасность, угрожающую личности или ее ближайшей группе. Она обычно проходит, когда опасность исчезает. Эндогенная ненависть — это черта характера. Человек, наполненный такой ненавистью, изыскивает все новые и новые возможности, чтобы пережить ненависть.
В противоположность биологически обусловленным страстям так называемые «социально» обусловленные влечения являются продуктом определенной эпохи. В обществе, в котором эксплуататорское меньшинство господствует над несчастным и беззащитным большинством, обе стороны имеют основание для ненависти. Нет нужды объяснять, почему ненавидят эксплуатируемые. А правящее меньшинство ненавидит, во-первых, из страха: они боятся мести угнетенных. Но, кроме того, господствующее меньшинство просто вынуждено поддерживать в себе чувство ненависти к массам, чтобы заглушать в себе чувство вины и оправдать свое эксплуататорское поведение. Ненависть не может исчезнуть, пока отсутствуют равенство и справедливость.(1). Так же точно можно утверждать: нет и не может быть правды, пока люди вынуждены лгать, чтобы оправдать нарушение принципов социальной справедливости.
Многие, конечно, относят принципы справедливости и равенства к идеологиям, которые получили развитие в истории, но не служат фундаментальным свойствам естественного человека.
Я не собираюсь сейчас заниматься детальным опровержением этого взгляда, но хочу подчеркнуть лишь самое главное: я убежден, что человек в самой глубине души своей наделен чувством справедливости. Это доказывается тем, что все люди очень болезненно реагируют, когда кто-либо из представителей враждебной группы покушается на принципы равенства. Людям вообще-то свойственны угрызения совести, это более всего доказывает их реакция на малейшее нарушение равенства и справедливости со стороны других людей, в то время как себя каждый считает в этом отношении непогрешимым. Особенно ярко это проявляется в межнациональных конфликтах. Если бы от природы не было дано чувство нравственности, то вряд ли они бы могли испытывать такие сильные чувства, как возмущение, сострадание, ярость, например, когда им сообщается о злодеяниях, совершенных врагами, о военных преступлениях и т.д.
Следующая дефиниция человека подчеркивает, что это такое живое существо, у которого инстинктивное поведение играет минимальную роль. Разумеется, в его поведении сохраняются остатки инстинктивной мотивации, прежде всего чувства физического и сексуального голода. Однако роль инстинктов усиливается и становится ведущей, когда возникает угроза выживанию индивида или рода. Но главные человеческие страсти — тщеславие, зависть, ревность, мстительность — обычно обусловлены социальными причинами. А то, что эти страсти бывают даже сильнее инстинкта самосохранения, — это факт, говорящий о многом. Ведь люди готовы жертвовать жизнью не только ради своей любви и признания, но из чувства тщеславия, ревности или ненависти.
Самой ужасной из всех человеческих страстей я считаю стремление более сильного использовать другого человека как средство достижения своих эгоистических целей. Это не что иное, как утонченная форма каннибализма. В обществе периода неолита еще не существовало такой формы эксплуатации. А современному человеку кажется почти невероятным, что в какой-то исторический период человечество вообще не знало эксплуатации. А ведь было такое время! В первобытных культурах земледельцы и охотники совсем не стремились создавать больше вещей, чем нужно было для поддержания жизни рода. Частная собственность не могла стать капиталом и не способствовала увеличению власти. Эта фаза мышления отражается в ветхозаветных легендах. Так, в пустыне дети Израиля питаются манной*. Ее было очень много, и каждый мог есть сколько душе угодно, но не копить. Пища, которая в тот же день не съедалась, портилась и исчезала. И размышления о сохранении манны «на потом» не имели никакого смысла. Продукты более позднего времени – урожай, орудия труда – не исчезают и не портятся, как манна небесная, их можно накапливать, и тот, кто больше накопит, становится более могущественным. И только когда излишки превысили уже некоторый предел, власть имущие утратили необходимость силой заставлять других людей работать на себя и довольствоваться минимальной частью произведенного продукта. После победы патриархального государства основной эксплуатируемой частью населения были рабы, рабочие и женщины.
Однако каннибальская предыстория человечества может закончиться лишь тогда, когда человек перестанет быть средством потребления для своего более сильного собрата. Только тогда может начаться собственно человеческая история. Поэтому необходимо отдавать себе отчет в том, как преступны наши каннибальские обычаи и нравы. Причем полного осознания еще недостаточно, пока не включается механизм раскаяния.
Раскаяние – это больше, чем сожаление. Раскаяние – это сильное аффективное чувство: раскаявшийся испытывает омерзение к себе самому и своим поступкам. Подлинное раскаяние и связанное с ним чувство стыда – это единственная форма человеческого опыта, которая может воспрепятствовать повторению уже раз совершенного преступления. Если этого нет, возникает впечатление, что преступления вовсе и не было. Где же найти примеры настоящего раскаяния? Раскаивались ли израильтяне в уничтожении более древних племен? А американцы в почти тотальном искоренении индейцев? Нет.(2). Уже тысячи лет человек живет в такой социальной системе, где победителя не судят, ибо слово «власть» выступает синонимом слова «право». Поэтому каждому следует задуматься о преступлениях, совершенных нами и нашими предками. Надо осознать еще и то, что вина у всех разная, ибо одни совершали явные преступления при молчаливом попустительстве других. Но и те и другие нуждаются в том, чтобы покаяться открыто. Римско-католическая церковь дает индивиду такую возможность пробуждения совести во время исповеди. Но индивидуального раскаяния недостаточно, ибо оно не затрагивает преступлений, совершаемых группой, классом или нацией, а особенно — государством, которое вообще не подчиняется требованиям совести. До тех пор, пока мы не отважимся на «признание своей национальной вины», люди останутся в шорах стереотипного мышления: когда резко осуждаются преступления врагов при полной слепоте в оценке преступлений своего народа. И в самом деле, разве может отдельный человек всерьез начать жизнь по законам совести, если целые нации, претендующие на роль защитников морали, в своих действиях игнорируют нравственные заповеди? Нет. Если спит совесть нации, то неизбежным следствием этого будет молчание каждого отдельного гражданина, ибо совесть неделима, как сама истина.
Если человек хочет, чтобы его поступки были разумны, он не должен допустить разгула своих иррациональных страстей. Интеллект остается таковым даже тогда, когда ему отведена отрицательная роль. Разум дает знание о реальной действительности, как она есть, а не какой мы хотим ее видеть в интересах нашего дела, – и потому он оказывается действенным лишь настолько, насколько одерживает победу над иррациональными страстями, то есть настолько, насколько человек становится действительно человеком, и слепые страсти перестают быть главной движущей силой его поведения.
Здесь мы должны коснуться одного важного вопроса: а какие страсти необходимы для выживания человечества. Агрессия и разрушительность, конечно, играют определенную роль, они служат делу уничтожения одной группы ради выживания другой, но в отношении человечества в целом это выглядит несколько иначе. Если бы агрессия стала всеобщей, то она могла бы привести не только к гибели отдельных групп населения, но и к исчезновению всего человеческого рода. Раньше такие идеи считались чисто спекулятивными фантазиями. Сегодня вопрос о выживании человечества без преувеличения самый жгучий вопрос современности, ибо человек располагает такими средствами самоуничтожения, перед которыми любовь к жизни может оказаться бессильной. Сегодня можно сказать, что действующий во всех суверенных государствах и считающийся необходимым принцип «выживает сильнейший» может вести к полному самоуничтожению. В XIX веке Эмерсон сказал: «Вещи оседлали человека и гонят его вскачь». Сегодня можно сказать: «Вещи – это идолы, а их обожествление может в конце концов погубить самого человека». Всем известно широко распространенное суждение, что возможности формирования личности неограниченны, и на первый взгляд оно кажется убедительным. Изучение человеческого поведения на протяжении веков показывает, что нет практически такого дела, которое было бы не под силу человеку – даже самым обыкновенным людям, не говоря уже об особо одаренных. Но идея безграничных возможностей формирования нуждается в уточнении. Дело в том, что за любые действия, не способствующие развитию и совершенствованию личности, приходится расплачиваться. Каждый платит свою цену: эксплуататор — боится эксплуатируемого; убийца боится оказаться изолированным от общества; разрушитель страшится своей совести; для безрадостного потребителя есть лишь одна опасность: жить, но не чувствовать себя живым.
В утверждении о бесконечном многообразии вариантов и форм поведения таится и такая мысль, что здоровый с точки зрения физиологии индивид может быть уродом с точки зрения собственно человеческих качеств – и такой человек чувствует себя несчастным, безрадостным и в конечном счете становится злобным и разрушительным существом. Невзирая на возможные генетически обусловленные патологические обстоятельства, человек рождается психически здоровым. Нарушения происходят под влиянием других людей — тех, кто стремится к абсолютной власти, кто ненавидит жизнь, терпеть не может, когда кто-то радостно смеется. И если в дальнейшем ребенок превратится в урода, то такие негативисты не упустят возможности объявить дурное поведение ребенка причиной своей враждебности, в то время как на самом деле такое поведение – следствие отрицательной установки взрослого.
Как и почему у человека возникает желание искалечить другого? Ответ на этот вопрос также следует искать в том, что еще и поныне сохраняется проблема каннибализма. С психически неполноценным легче справиться, чем с сильным и здоровым. Сильный может дать сдачи, а слабый – нет: он оказывается беспомощным перед злой волей властвующего. И чем сильнее группа управляющих психически калечит управляемых, тем проще их эксплуатировать, то есть использовать как средство для достижения поставленных целей.
Поскольку человек наделен разумом, он способен, критически анализируя свой опыт, понять, что способствует его развитию, а что препятствует. Он стремится к возможно более гармоническому развертыванию всех своих физических и духовных сил с целью достижения состояния благоденствия. Противоположностью благоденствия служит подавленность или депрессия, как это показал Спиноза. Поэтому радость – это продукт разумности, а депрессия – следствие неверного образа жизни. И этот принцип очень четко просматривается в тексте Ветхого завета; ведь у израильтян считалось тяжелым грехом жить в изобилии, но без радости.
Основные ценности индустриального общества находятся в конфликте с благоденствием человека. В чем состоят эти ценности?
Первая ценность – овладение природой. А разве доиндустриальное общество не осваивает природу? Разумеется, осваивает, иначе человек давно бы умер с голоду. Однако способ освоения природы в индустриальном обществе отличается от аграрного общества. Особенно с той поры, как в освоение природы была привнесена техника. Применение техники для производства вещей основано на использовании интеллектуального потенциала. Техника – это всего лишь дополнение к разуму, отцовский эрзац материнского лона. В Ветхом завете описывается, как Бог создал мир словом, в то время как в более старых вавилонских мифах о сотворении еще говорится, что мир рожден (в прямом смысле этого слова) и родительница его Великая Матерь.
Второе место в системе ценностей индустриального общества занимает использование человека – силой, или подкупом, или, чаще всего, комбинацией того и другого.
Третья ценность состоит в том, что торговля должна быть прибыльной. В индустриальном обществе стремление к прибыли не столько выражение личной жажды наживы, сколько показатель экономически грамотного поведения. Здесь все производство идет не ради потребления, хотя большинство товаров должно иметь определенную потребительскую стоимость (или покупательную), но производство развивается исключительно ради прибыли. Это означает, что результат моей экономической деятельности должен быть таков, чтобы я заработал больше, чем затратил на приобретение товара. Проблема прибыльности освещается порой совершенно неверно: например, когда стремление к прибыли рассматривается наряду с жадностью и включается в группу психологических черт личности. Это явное заблуждение. На самом деле встречаются такие случаи, но не они выступают определяющими в индустриальном обществе, где прибыль — это всего лишь мера успешности экономического поведения и тем самым мера профессиональной пригодности.
Четвертая классическая ценность индустриального общества – конкуренция. Опыт показывает, что усиливающаяся централизация и укрепление отдельных предприятий ведут к тому, что соперничество крупных концернов и фирм переходит в сотрудничество, а конкуренция остается скорее уделом отдельных мелких торговцев. Сегодня нашей экономической торговле в целом недостает эмоциональных отношений между продавцом и покупателем. Раньше существовала совершенно особая эмоциональная связь между торговцем и его клиентом. Торговец проявлял живой интерес к клиенту, и процесс купли-продажи означал больше, чем просто финансовую операцию. Торговец ощущал известное удовлетворение, когда продавал клиенту именно то, в чем тот нуждался и что соответствовало его вкусам. Сегодня такое отношение к клиенту – это скорее исключение, чем правило, такое встретишь разве что в маленьких старомодных лавчонках. А в современных дорогих универмагах улыбки персонала — это лишь внешняя оболочка равнодушия, в них нет ни грамма искренности, просто за эти улыбки они получают свое высокое жалованье.
Наконец, в-пятых, следует добавить, что в нашем веке значительно снизилась способность к сопереживанию. Да и способность страдать – тоже почти исчезла. Я не хочу сказать, разумеется, что люди нынче страдают меньше, чем прежде; но каждый живет в таком отчуждении, в таком разладе с самим собой, что не способен в полной мере даже осознать свои страдания. Люди воспринимают свои страдания как некую данность, как хронический больной, привыкший к своей боли, замечает ее лишь тогда, когда интенсивность ее превосходит обычную меру. Но не следует забывать, что страдание – это, пожалуй, единственный аффект, который свойствен всем людям, и даже, возможно, всем живым существам, обладающим способностью ощущать. Поэтому страждущий человек находит утешение в человеческой солидарности, когда узнает о всеобщем характере страдания.
Существует очень много людей, которые ни разу в жизни не испытали счастья. Но нет таких, кто бы ни разу не страдал. И как бы люди ни пытались вытеснить из сознания свои переживания, вряд ли удастся найти человека, который бы прожил жизнь без страданий. Поэтому сочувствие нераздельно связано с любовью к человеку. Где нет любви, там не может быть сопереживания. Противоположность сопереживанию — равнодушие, и равнодушие можно определить как патологическое состояние шизоидного характера. А то, что называют любовью к единственному отдельному человеку, нередко оказывается для него лишь зависимостью; кто любит, лишь одного-единственного человека, не любит никого:
( Из кн.: Фромм Э. Психоанализ и этика. М.:Республика,1993. С. 380 – 387).
magref.ru
краткая биография, семья, основные идеи и книги философа
Эрих Зелигманн Фромм – всемирно известный американский психолог и гуманистический философ немецкого происхождения. Его теории, хотя и берут начало в психоанализе Фрейда, фокусируются на индивидууме как на социальном существе, использующем способности к рассуждению и любви, чтобы выйти за рамки инстинктивного поведения.
Фромм полагал, что люди должны нести ответственность за свои собственные моральные решения, а не только за соблюдение норм, налагаемых авторитарными системами. В этом аспекте своего мышления он находился под влиянием идей Карла Маркса, особенно его ранних «гуманистических» мыслей, поэтому его философские работы относятся к неомарксистской Франкфуртской школе – критической теории индустриального общества. Фромм отвергал насилие, полагая, что благодаря сочувствию и состраданию люди могут подняться выше инстинктивного поведения остальной природы. Этот духовный аспект его мышления мог являться следствием его еврейского происхождения и талмудического образования, хотя он не верил в традиционного еврейского Бога.
Гуманистическая психология Эриха Фромма оказала на современников наибольшее влияние, хотя он и отстранился от ее основателя Карла Роджерса. Его книга «Искусство любить» остается популярным бестселлером, так как люди стремятся понять смысл «настоящей любви», настолько глубокой концепции, которую даже эта работа раскрыла лишь поверхностно.
Ранняя биография
Эрих Фромм родился 23 марта 1900 года во Франкфурте-на-Майне, в то время являвшимся частью Прусской империи. Он был единственным ребенком в ортодоксальной еврейской семье. Два его прадеда и дед по отцовской линии были раввинами. Брат его матери был уважаемым талмудистом. В 13-летнем возрасте Фромм начал изучение Талмуда, которое длились 14 лет, в течение которых он знакомился с социалистическими, гуманистическими и хасидскими идеями. Несмотря на религиозность, его семья, подобно многим еврейским семействам во Франкфурте, занималась торговлей. По словам Фромма, его детство проходило в двух разных мирах – традиционном еврейском и современном коммерческом. К 26 годам он отверг религию, потому что чувствовал, что она слишком противоречива. Тем не менее он сохранил свои ранние воспоминания о посылах Талмуда о сострадании, искуплении и мессианской надежде.
Два события в ранней биографии Эриха Фромма серьезно повлияли на формирование его взглядов на жизнь. Первое произошло, когда ему было 12 лет. Это было самоубийство молодой женщины, которая была другом семьи Эриха Фромма. В ее жизни было много хорошего, но она не могла найти счастья. Второе событие произошло в возрасте 14 лет – началась Первая мировая война. По словам Фромма, многие обычно добрые люди стали злобными и кровожадными. Поиск понимания причин суицида и воинственности лежит в основе многих размышлений философа.
Преподавательская деятельность в Германии
В 1918 году Фромм начал учебу в университете Иоганна Вольфганга Гете во Франкфурте-на-Майне. Первые 2 семестра были посвящены юриспруденции. Во время летнего семестра 1919 года он перевелся в Гейдельбергский университет, чтобы изучать социологию у Альфреда Вебера (брата Макса Вебера), Карла Ясперса и Генриха Риккерта. Диплом по социологии Эрих Фромм получил в 1922 г. и в 1930-ом завершил обучение психоанализу в Психоаналитическом институте в Берлине. В том же году он начал свою собственную клиническую практику и начал работать во Франкфуртском институте социальных исследований.
После прихода к власти в Германии нацистов Фромм бежал в Женеву и в 1934 г. – в Колумбийский университет в Нью-Йорке. В 1943 г. он помог открыть Нью-Йоркский филиал Вашингтонской школы психиатрии, а в 1945 г. – Институт психиатрии, психоанализа и психологии Уильяма Алансона Уайта.
Личная жизнь
Эрих Фромм был трижды женат. Его первой женой был Фрида Рейхманн, психоаналитик, которая приобрела хорошую репутацию благодаря своей эффективной клинической работе с шизофрениками. Хотя их брак завершился разводом в 1933 г., Фромм признавал, что она многому его научила. Они сохраняли дружеские отношения до конца жизни. В возрасте 43 лет Фромм женился на такой же, как и он эмигрантке из Германии еврейского происхождения Хенни Гурланд. Из-за проблем с ее здоровьем в 1950 году супруги переехали в Мексику, но в 1952 году жена умерла. Через год Фромм заключил брак с Аннис Фримен.
Жизнь в Америке
После переезда в Мехико в 1950 году Фромм стал профессором Национальной академии Мексики и создал психоаналитический сектор медицинской школы. Он преподавал там до выхода на пенсию в 1965 году. Фромм также являлся профессором психологии в Мичиганском государственном университете с 1957 по 1961 год и внештатным преподавателем психологии в аспирантуре искусств и наук в Нью-Йоркском университете.
Фромм снова меняет свои предпочтения. Являясь сильным противником войны во Вьетнаме, он поддерживает пацифистские движения в США.
В 1965 г. он завершил свою преподавательскую карьеру, но в течение еще нескольких лет читал лекции в разных университетах, институтах и других учреждениях.
Последние годы
В 1974 году он переехал в Мюральто, Швейцария, где скончался в своем доме в 1980 году, не дожив всего 5 дней до своего восьмидесятилетия. До самого конца своей биографии Эрих Фромм вел активную жизнь. Он имел собственную клиническую практику и издавал книги. Самое популярное произведение Эриха Фромма – «Искусство любить» (1956) – стала международным бестселлером.
Психологическая теория
В своей первой семантической работе «Побег из свободы», впервые опубликованной в 1941 г., Фромм анализирует экзестенциальное состояние человека. В качестве источника агрессивности, деструктивного инстинкта, невроза, садизма и мазохизма он не рассматривает сексуальную подоплеку, а представляет их попытками преодолеть отчуждение и бессилие. Представление Фромма о свободе, в отличие от Фрейда и критических теоретиков Франкфуртской школы, имело более положительную коннотацию. В его интерпретации она не является освобождением от репрессивного характера технологического общества, как, например, полагал Герберт Маркузе, а представляет собой возможность развивать творческие силы человека.
Книги Эриха Фромма получили известность как за его социальные и политические комментарии, так и за их философские и психологические основы. Его второй семантический труд «Человек для самого себя: исследование психологии этики», впервые опубликованный в 1947 г., был продолжением «Бегства от свободы». В нем он сосредоточился на проблеме невроза, характеризуя его как моральную проблему репрессивного общества, невозможность достичь зрелости и целостности личности. По мнению Фромма, способность человека к свободе и любви зависит от социально-экономических условий, но редко встречается в обществах, где преобладает стремление к разрушению. В совокупности эти работы излагали теорию о человеческом характере, которая была естественным продолжением его теории человеческой природы.
Самая популярная книга Эриха Фромма «Искусство любить» была впервые напечатана в 1956 году и стала международным бестселлером. В ней повторены и дополнены теоретические принципы человеческой природы, опубликованные в произведениях «Побег от свободы» и «Человек для самого себя», которые также повторялись во многих других крупных работах автора.
Центральной частью мировоззрения Фромма была его концепция «я» как социального характера. По его мнению, основной человеческий характер проистекает из экзистенциального разочарования тем, что он, являясь частью природы, испытывает необходимость подняться над ней благодаря способности рассуждать и любить. Свобода быть уникальной личностью пугает, поэтому люди склонны сдаваться авторитарным системам. Например, в книге «Психоанализ и религия» Эрих Фромм пишет, что для некоторых религия является ответом, не актом веры, а способом избежать невыносимых сомнений. Они принимают такое решение не по причине преданного служения, а в поисках безопасности. Фромм превозносит достоинства людей, предпринимающих самостоятельные действия, и использующих разум, чтобы установить свои собственные моральные ценности, а не следующих авторитарным нормам.
Люди эволюционировали в существа, осознающие себя, свою собственную смертность и бессилие перед силами природы и общества, и больше не являющиеся единым целым со Вселенной, как это было в их инстинктивном, дочеловеческом, животном существовании. Согласно Фромму, осознание отделенного человеческого существования представляет собой источник вины и стыда, и решение этой экзистенциальной дихотомии обнаруживается в развитии уникальных человеческих способностей любить и размышлять.
Одной из популярных цитат Эриха Фромма является его высказывание о том, что главная задача человека в жизни – родить самого себя, стать тем, кем он есть на самом деле. Его личность – важнейший продуктом его усилий.
Концепция любви
Фромм отделял свою концепцию любви от популярных понятий до такой степени, что его ссылка на нее стала практически парадоксальной. Он считал любовь скорее межличностной, креативной способностью, а не эмоциями, и он отличал этот творческий потенциал от того, что считал различными формами нарциссических неврозов и садомазохистских тенденций, которые обычно приводятся как доказательства «истинной любви». Действительно, Фромм рассматривает опыт «влюбленности» в качестве доказательства неспособности постичь истинную природу любви, которая, как он считал, всегда имеет элементы заботы, ответственности, уважения и знания. Он также утверждал, что мало кто в современном обществе уважает автономию других людей, а тем более объективно знает их реальные потребности и нужды.
Ссылки на Талмуд
Свои основные идеи Фромм часто иллюстрировал примерами из Талмуда, но его интерпретация далека от традиционной. Он использовал историю Адама и Евы как аллегорическое объяснение биологической эволюции человека и экзистенциального страха, утверждая, что, когда Адам и Ева ели от «древа познания», они осознали, что отделены от природы, все еще оставаясь ее частью. Добавив марксистский подход к этой истории, он интерпретировал непослушание Адама и Евы как оправданное восстание против авторитарного Бога. Удел человека, по словам Фромма, не может зависеть от какого-либо участия Всемогущего или любого другого сверхъестественного источника, но только своими собственными усилиями он может взять на себя ответственность за свою жизнь. В другом примере он упоминает историю Ионы, который не пожелал спасти жителей Ниневии от последствий их греха, как доказательство веры в то, что в большинстве человеческих отношений отсутствует забота и ответственность.
Гуманистическое кредо
В дополнении к своей книге «Душа человека: ее способность к добру и злу» Фромм написал часть своего знаменитого гуманистического кредо. По его мнению, человек, выбирающий прогресс, может найти новое единство благодаря развитию всех своих человеческих сил, которое осуществляется в трех направлениях. Они могут быть представлены отдельно или вместе как любовь к жизни, человечеству и природе, а также независимость и свобода.
Политические идеи
Кульминацией социальной и политической философии Эриха Фромма была его книга «Здоровое общество», опубликованная в 1955 году. В ней он выступал в пользу гуманистического демократического социализма. Основываясь прежде всего на ранних работах Карла Маркса, Фромм стремился вновь подчеркнуть идеал личной свободы, отсутствующий в советском марксизме, и более часто встречающийся в трудах либертарианских социалистов и либеральных теоретиков. Его социализм отвергает как западный капитализм, так и советский коммунизм, который он считал дегуманизирующим, бюрократической социальной структурой, которая привела к практически универсальному современному феномену отчуждения. Он стал одним из основателей социалистического гуманизма, продвигая ранние сочинения Маркса и его гуманистические послания США и западноевропейской общественности. В начале 60-х годов Фромм опубликовал две книги, посвященные идеям Маркса («Концепция человека Маркса» и «По ту сторону порабощающих иллюзий: моя встреча с Марксом и Фрейдом»). Работая над стимуляцией западного и восточного сотрудничества между марксистскими гуманистами, в 1965 г. он опубликовал сборник статей под названием «Социалистический гуманизм: международный симпозиум».
Популярна следующая цитата Эриха Фромма: «Точно так же, как массовое производство требует стандартизации товаров, социальный процесс требует стандартизации человека, и эта стандартизация называется равенством».
Участие в политике
Биография Эриха Фромма отмечена его периодическим активным участием в политике США. Он вступил в Социалистическую партию США в середине 1950-х годов и делал все возможное, чтобы помочь ей представлять точку зрения, отличную от преобладающего в то время «маккартизма», которая лучше всего была выражена в его статье 1961 года «Может ли человек преобадать? Исследование фактов и вымысла во внешней политике». Однако Фромм, являясь соучредителем SANE, своим наибольшим политическим интересом видел международное движение за мир, борьбу против гонки ядерных вооружений и участия США во Вьетнамской войне. После того как кандидатура Юджина МакКарти не получила поддержки Демократической партии при выдвижении претендентов на пост президента США на выборах 1968 года, Фромм покинул американскую политическую сцену, хотя в 1974 г. для слушаний, проводимых Комитетом Сената США по международным отношениям, написал статью под названием «Замечания о политике разрядки».
Наследие
В области психоанализа Фромм заметного следа не оставил. Его желание обосновать теорию Фрейда эмпирическими данными и методами лучше удалось другим психоаналитикам, таким как Эрик Эриксон и Анна Фрейд. Фромм иногда упоминается как основатель неофрейдизма, но он оказал небольшое влияние на последователей этого течения. Его идеи в психотерапии имели успех в области гуманистических подходов, но он критиковал Карла Роджерса и других до такой степени, что изолировал себя от них. Теории Фромма обычно не обсуждаются в учебниках по психологии личности.
Его влияние на гуманистическую психологию было значительным. Его работы вдохновляли многих социальных аналитиков. Примером может служить работа Кристофера Лэша «Культура нарциссизма», которая продолжает усилия по психоанализу культуры и общества в неофрейдистских и марксистских традициях.
Его социально-политическое влияние завершилось вместе с его участием в американской политике 1960-х и начале 1970-х годов.
Тем не менее книги Эриха Фромма постоянно заново открываются учеными, на которых они оказывают индивидуальное влияние. В 1985 году 15 из них учредили Международное общество его имени. Количество его членов превысило 650 человек. Общество занимается поощрением научных работ и исследований, базирующихся на работах Эриха Фромма.
autogear.ru
Поиск Лекций Гуманистическая концепция Э.Фромма. Свою концепцию Фромм назвал радикальным гуманизмом. Перечень идейных источников, на которых основывается эта концепция, весьма интересен. В него входят теории З. Фрейда, К. Маркса и И.-Я. Бахофена, а также израильские пророки и Будда. Идея Фромма состоит в том, что практически любое учение — как религиозное, так и светское — содержит авторитарную и гуманистическую составляющие. При этом если учение находится у власти, то начинает преобладать первая тенденция, а если в оппозиции, то преобладает вторая. Фромм считает, что реальная граница проходит не между разными учениями, а между этими двумя тенденциями во всех учениях. Он иллюстрировал эту мысль, зачитывая разным людям отрывки из «Экономическо-философских рукописей 1844 года» К.Маркса и выслушивая версии собеседников об авторстве этих отрывков. Назывались как Фома Аквинский, так и современные теологи, а популяризатор дзен-буддизма на Западе Дайсэцу Судзуки говорил, что это дзен.[источник?] Название «радикальный гуманизм» говорит само за себя, — этот подход отрицает любые надчеловеческие (не надличностные, а именно надчеловеческие) цели для человека. Приведенных выше идейных вдохновителей концепции радикального гуманизма объединяет ориентация на решительную борьбу с господствующими над людьми иррациональными силами.
Иоганн Якоб Бахофен, реконструировавший эгалитарную и миролюбивую стадию в развитии общества, нанес удар по иллюзии естественности преобладания таких патриархальных ценностей, как агрессивность, эксплуатация, конкуренция и социальная иерархия. Преодоление любых иллюзий, держащих нас в плену, проповедовал Будда — радикальнейший сторонник человеческой независимости. Сторонники радикального гуманизма отстаивают неподвластность человека никаким высшим силам. В этом состоит негативная свобода, свобода от. Но у свободы есть также позитивный аспект — свобода для.
Поэтому личность, не сумев развиться до позитивной свободы и получив свободу негативную, спасается от нее, убегая в объятия новой зависимости. Исследуя тоталитарные режимы (главным образом — на примере нацистской Германии), Фромм видит в них механизм бегства от свободы в виде подчинения человеком своей воли внешнему авторитету — партии, державе, «закону и порядку» как самоценности. Это в равной мере относится и к массам, и к вождям, — Гитлер считал себя орудием Судьбы, Нации и Природы; Сталин руководствовался интересами Государства (a la Макиавелли).
В демократических режимах XX века Фромм также наблюдает бегство от свободы, но его механизм несколько иной. Здесь личность не подчиняет себя внешней силе, а полностью интегрируется в нее. Человек как бы облекает себя в красочную упаковку, чтобы повыгоднее «продаться» на «рынке личностей» — при устройстве на работу, завязывании деловых знакомств и т. п. Этот тип характера Фромм называл конформистским (в других работах — рыночным). Не на социальном, а на личностном плане вариантом бегства от свободы является наркомания, и с тем же разрушительным эффектом.
За всем этим стоит одна и та же многогранная реальность, поворачивающаяся к нам разными сторонами. Эти полярности философ рассматривает как динамическое единство: чем сильнее наша установка на бытие, тем слабее — на обладание, и наоборот. Человек может, работая над собой, усиливать продуктивную составляющую своего характера. Возможен и обратный процесс — деградация — при попустительстве по отношению к себе Социальный характер. Социальный характер предопределяет, какие идеи и ценности, какие идеологические системы будут восприняты его носителями. Причём на основании характеров разных обществ — или классов внутри общества — развиваются и обретают силу разные идеи.
«Попробуйте внушить идею беспрерывных усилий и стремления к успеху индейцам пуэбло или мексиканским крестьянам — вас просто не поймут, — пишет Фромм, — вряд ли даже поймут, о чем вы говорите, хотя вы и будете говорить на их языке, потому что у этих людей совершенно иной склад характера». Открытая Фроммом роль социального характера в развитии общества следующая. Формируясь в результате приспособления психики индивидов к социально-экономическим условиям, он становится производительной силой общества, а также определяет господствующие в обществе идеи. При изменении социально-экономических условий начинает меняться и социальный характер, что приводит к появлению новых психологических потребностей и новых тревог. Новые потребности и тревоги порождают новые идеи и подготавливают людей к их восприятию. В свою очередь, новые идеи через воспитание усиливают новый социальный характер, который укрепляет новый социально-экономический порядок. Ни один психолог, психотерапевт или психоаналитик после Фрейда не смог настолько выразительно обрисовать социальные детерминанты личности, как Эрих Фромм. Как психоаналитик гуманистического направления в психологии и психотерапии, Фромм утверждал, что поведение человека и его психопатология (психологический стресс, неврозы, страхи, депрессия) могут быть поняты только в свете влияний культуры, существующих в данный конкретный момент истории. Он был убежден, что потребности, свойственные только человеку, эволюционировали в ходе истории человечества, а различные социальные системы, в свою очередь, оказывали влияние на выражение этих потребностей.
Фромм, как психолог, стремился расширить горизонты теории психоанализа как метода психологического консультирования, сосредоточенного на практических усилиях оказания психологической помощи, подчеркивая роль социологических, политических, экономических, религиозных и антропологических факторов в формировании личности, а также различных ее расстройств — невроза, депрессии, фобий (страхов), психоастении, др. Его интерпретация личности начинается с анализа условий существования человека и их изменений, начиная с конца Средневековья (конец XV века) по наше время. По завершении своего исторического анализа Фромм сделал вывод о том, что неотъемлемой чертой человеческого существования в наше время является одиночество, изоляция и отчужденность. В то же время он был уверен в том, что для каждого исторического периода было характерно прогрессивное развитие индивидуальности по мере того, как люди боролись за достижение большей личной свободы в развитии всех своих потенциальных возможностей. Однако значительная степень самостоятельности и свободы выбора, которыми наслаждаются люди, живущие в современном западном обществе, были достигнуты ценой утраты чувства полной безопасности и появления ощущения личной незначимости. Фромм, как психотерапевт, считает, что перед сегодняшними мужчинами и женщинами стоит болезненная дилемма. Невиданная свобода от жестких социальных, политических, экономических и религиозных ограничений (как это имеет место сегодня в американской культуре) потребовала компенсации в виде чувства безопасности и чувства принадлежности к социуму. Фромм, в отличие от Фрейда и Юнга, полагал, что эта пропасть между свободой и безопасностью стала причиной беспримерных тревоги и трудностей в человеческом существовании, что делает особенно востребованной психологическую помощь, будь то психологическая консультация, психотерапия или психоанализ. Люди борются за свободу и самостоятельность, но сама эта борьба вызывает чувство отчуждения от природы и общества. Люди нуждаются в том, чтобы обладать властью над своей жизнью и иметь право выбора, но им также необходимо чувствовать себя объединенными и связанными с другими людьми. Интенсивность этого конфликта и способы его разрешения зависят, согласно Фромму, от экономических и политических систем общества. Фромм, как психолог, психоаналитик и психотерапевт, выделял пять социальных типов характера, превалирующих в современных обществах. Эти социальные типы, или формы установления отношений с другими, представляют собой взаимодействие экзистенциальных потребностей и социального контекста, в котором живут люди. В своей теории психологии и психотерапии Фромм разделил их на два больших класса: непродуктивные (нездоровые, испытывающие невроз, стресс, депрессию, страх) и продуктивные (здоровые) типы.
Категорию продуктивных представляет тип идеального психического здоровья в понимании Фромма. Фромм, подобно тому, как основатель психоанализа Зигмунд Фрейд описывал базовые влечения, отмечал, что ни один из этих типов характера не существует в чистом виде, поскольку непродуктивные и продуктивные качества сочетаются у разных людей в разных пропорциях. Следовательно, влияние данного социального типа характера на психическое здоровье (стресс) или болезнь (невроз, депрессия, фобия, др.) зависит от соотношения позитивных и негативных черт, проявляющихся у индивидуума. Рецептивные типы убеждены в том, что источник всего хорошего в жизни находится вне их самих. Они открыто зависимы и пассивны, не способны делать что-либо без посторонней помощи (невроз), испытывают одиночество, сомнения в смысле жизни и думают, что их основная задача в жизни – скорее быть любимыми, чем любить. Рецептивных индивидуумов можно охарактеризовать как пассивных, доверчивых и сентиментальных. Если отбросить крайности, то люди с рецептивной ориентацией могут быть оптимистичными и идеалистичными. Эксплуатирующие типы берут все, что им нужно или о чем они мечтают, силой или изобретательностью. Они тоже неспособны к творчеству, и поэтому добиваются любви, обладания, идей и эмоций, заимствуя все это у других.
К положительным качествам относятся уверенность в себе, чувство собственного достоинства и импульсивность. Накапливающие типы пытаются обладать как можно большим количеством материальных благ, власти и любви; они стремятся избегать любых поползновений на свои накопления. В отличие от первых двух типов, «накопители» тяготеют к прошлому, их отпугивает все новое. Они напоминают анально-удерживающую личность по Фрейду: ригидные, подозрительные и упрямые.
Рыночный тип исходит из убеждения, что личность оценивается как товар, который можно продать или выгодно обменять. Эти люди заинтересованы в сохранении приятной внешности, знакомствах с нужными людьми и готовы продемонстрировать любую личностную черту, которая повысила бы их шансы на успех в деле продажи себя потенциальным заказчикам. Их отношения с окружающими поверхностны, их девиз – «Я такой, каким вы хотите меня видеть». Кроме предельной отстраненности, рыночная ориентация может быть описана с помощью следующих ключевых черт характера: оппортунистический, бесцельный, бестактный, неразборчивый в средствах и опустошенный.
В противоположность непродуктивной ориентации, продуктивный характер представляет собой, с точки зрения Фромма, конечную цель в развитии человека. Этот тип – независимый, честный, спокойный, любящий, творческий и совершающий социально-полезные поступки. Из работ Фромма видно, что он рассматривал эту ориентацию как ответ на противоречия человеческого существования, присущие обществу. В ней проявляется способность человека к продуктивному логическому мышлению, любви и труду. Благодаря продуктивному мышлению люди узнают, кто они такие, и поэтому освобождаются от самообмана. Сила продуктивной любви дает возможность людям горячо любить все живое на Земле (биофилия). Фромм определял биофилию с помощью таких качеств, как забота, ответственность, уважение и знание. Наконец, продуктивный труд обеспечивает возможность производства предметов, необходимых для жизни, благодаря творческому самовыражению.
По существу, продуктивная ориентация в гуманистической психологии и психотерапии Фромма – это идеальное состояние человека. Вряд ли кто-нибудь достигал всех характеристик продуктивной личности. В то же время Фромм был убежден, что в результате коренной социальной реформы продуктивная ориентация может стать доминирующим типом в любой культуре. Совершенное общество рисовалось Фромму таким, в котором находят удовлетворение базисные потребности человека. Он называл это общество гуманистическим общинным социализмом. Вот те основные формы «социального характера», которые описал и выделил Фромм. И с точки зрения человека, который решился стать радикалом, построить себя в Сопротивлении, это открытие Фромма ценно тем, что, опираясь на него, опираясь на открытые Фроммом типы «социального характера», изучив эти типы, можно сопротивляться уже по принципу несоответствия. Можно сравнивать свое поведение, свои ощущения, свои реакции с тем, что мы знаем о поведении, ощущениях и реакциях носителей «непродуктивных» «социальных характеров». Если ваше поведение совпадает с теми типами поведения, которые общество предписывает носителю «социального характера» (сегодня это – рыночный тип, но в принципе речь идёт о всех «непродуктивных» типах «социального характера» – рецептивном, эксплуататорском, накопительском), то это – минус, от такого поведения надо избавляться. |
В жизни нет иного смысла, кроме того, какой человек сам придает ей, раскрывая свои силы, живя плодотворно… Эрих Фромм |
Эрих Фромм (1900-1980), — психоаналитик и философ, выдающийся мыслитель ХХ века, во многом определивший общественные настроения своей эпохи. Немного найдется психологов, чьи идеи пользовались бы столь широкой популярностью во всем мире (еще при жизни Фромма его основные труды выдержали десятки переизданий миллионными тиражами).
Фромм – один из главных представителей неофрейдистской школы, или «культурного психоанализа». Его труды посвящены философским, этическим, социально-психологическим вопросам природы человека, его места в мире, смысла его существования.
Фромм проанализировал типы социальных характеров, формирующиеся различными типами культур, показал роль гуманистической и авторитарной этики в этом формировании и пришел к заключению, что человек может, а значит, и должен противопоставить собственные разум и волю как внешнему авторитету власти, так и анонимному авторитету общественного мнения. То есть спасение от авторитарности во всевозможных ее видах Фромм видел в самостоятельности и самосовершенствовании человека. Эта мысль является главной и для, пожалуй, самой известной его книги «Искусство любви». Человеку предстоит самостоятельно выбирать путь меж двух бездн — агрессивности и покорности. Разумом он отличается от прочих живых существ, и, кроме разума, ему не на что рассчитывать. Однако не следует считать Фромма сугубым рационалистом, ведь он имел огромный опыт изучения человеческой иррациональности и не мог недооценивать ее роль на личностном уровне и особенно на уровне больших социальных групп. Еще накануне Второй мировой войны он показал, что тоталитаризм, то есть подавление независимой мысли и свободы воли, — результат не только узурпации и террора власти, но и неспособности миллионов людей ценить и любить свободу и разум, что делает их молчаливыми соучастниками злодеяний, а то и палачами.
По существу, и в сегодняшнем мире единственным достойным и надежным противодействием иррациональной деструктивности остаются только разум и добрая воля. «Здоровое общество», о котором размышлял Фромм, все еще не построено.
Одиночество, отчуждение, бегство от угнетающей реальности в мир наркотических иллюзий, психопатология в обыденной и общественной жизни, изнурительная рутина сизифова труда — разве это не наши сегодняшние проблемы? Поэтому и сегодня актуально звучат слова Фромма: «Человек не может жить без веры.
Решающим для нашего и следующего поколений является вопрос о том, будет ли это иррациональная вера в вождей, машины, успех, — или рациональная вера в человека, основанная на опыте нашей собственной плодотворной деятельности».
Выдающийся мыслитель Эрих Фромм
Эрих Фромм родился 23 марта 1900 года во Франкфурте-на-Майне в еврейской семье.
Его мать, Роза Фромм, в девичестве Краузе, была дочерью раввина, эмигрировавшего из России, а ее дядя, Даян Людвиг Краузе, слыл одним из самых авторитетных талмудистов в Познани.
Под влиянием этого двоюродного деда, который регулярно присылал мальчику указания по чтению Талмуда, юный Эрих намеревался посвятить свою жизнь изучению и проповеди иудаизма. Этому способствовал весь уклад семейной жизни.
Отец Эриха, Нафтали Фромм, также был сыном и внуком раввинов и хотя посвятил себя торговле (ею он занимался без особого энтузиазма), сохранял и поддерживал в семье ортодоксальные религиозные традиции.
Целыми днями он просиживал в своей скромной лавочке над священными книгами, всякий раз сетуя, что покупатели отвлекают его от столь благочестивого занятия.
Нетрудно догадаться, что при таком подходе к коммерции финансовые дела семьи шли из рук вон плохо.
Наверное, еще в юношеских штудиях, когда Фромм изучал Тору и Талмуд, зародилась та мысль, которую он высказал много лет спустя: «История человечества начинается с акта непослушания, что в то же время есть начало его освобождения и интеллектуального развития». Позже эту идею с энтузиазмом подхватило поколение молодых бунтарей шестидесятых
Характерно, что в Священном писании Фромма привлекали и воодушевляли весьма специфические моменты — история грехопадения Адама и Евы, заступничество Авраама за жителей Содома и Гоморры, судьба пророка Ионы.
«Грехопадение» самого Фромма произошло на редкость банально. Однажды, чувствуя сильный голод, он был привлечен вкусным запахом, исходившим из уличного киоска.
Недолго думая юный талмудист купил и съел на ходу горячую свиную сосиску. И мир не перевернулся! Более того, юноша не ощутил себя грешником, не почувствовал, что стал хуже.
Может быть, той самой сосиске мы обязаны тем, что мир потерял заурядного раввина, но приобрел замечательного психолога.
Во Франкфурте Фромм посещал национальную школу, в которой наряду с основами вероучения и религиозными традициями преподавались и все предметы общеобразовательного цикла.
В 1918 году он сдал экзамены на аттестат зрелости и после недолгих колебаний остановил свой выбор не на продолжении религиозного образования, а на изучении права. Такое решение не было чем-то радикальным, поскольку Фромм понимал право как «кристаллизованный минимум этики какого-либо общества».
Однако перспектива стать юристом быстро утратила для него привлекательность, и он отправился в Гейдельберг изучать философию, социологию и психологию.
Престиж социологии в Гейдельбергском университете был утвержден Максом Вебером, с которым Фромм, однако, познакомиться не успел. Он изучал социологию у его брата Альфреда Вебера и под его руководством защитил в 1922 году докторскую диссертацию.
Важным событием в личной жизни и научной карьере Фромма явилось знакомство с Фридой Райхман, которая до того успела побывать ассистенткой Курта Гольдштейна, потом — основателя школы аутогенной тренировки И.Х. Шульца, а в 1923 году освоила психоанализ в Берлинском психоаналитическом институте под руководством Ганса Сакса.
В 1924 году Фрида Райхман открыла в Гейдельберге пансионат «Терапойтикум», в котором стала практиковать психоанализ. Знакомство состоялось через третье лицо и поначалу носило чисто приятельский характер. Однако довольно скоро Фрида Райхман сумела заинтересовать Фромма психоанализом и предложила выступить для него аналитиком.
И, подобно историям Шандора Радо и Вильгельма Райха, женившихся на своих пациентках, терапевтическая связь между Фридой Райхман и Эрихом Фроммом привела к женитьбе. Многие недоумевали, почему ни аналитические откровения, ни солидная разница в возрасте (Фрида была на 10 лет старше) не воспрепятствовали браку.
Впрочем, сомнения оказались небезосновательными. Прожив вместе всего четыре года, супруги расстались (развод был оформлен лишь в 1940 году в США, где их пути снова случайно сошлись).
Впрочем, добрые отношения им удалось сохранить, и все последующие годы Фрида жила под двойной фамилией — Фромм-Райхман, под которой и получила немалую известность.
Психоаналитическую подготовку Фромм завершил в берлинском институте, который с конца 20-х годов все более становился центром притяжения аналитиков и их клиентов и оспаривал первенство у венского.
В разные годы здесь практиковали и преподавали Шандор Радо, Франц Александер, Макс Эйтингон, Ганс Сакс, Вильгельм Райх, Рене Спиц и другие видные аналитики.
Здесь Фромм близко познакомился с Карен Хорни, чья протекция впоследствии обеспечила ему должность профессора в Чикаго.
В 1925 году Фромм, завершив обязательную психоаналитическую подготовку (серьезным изъяном которой, впрочем, считалось отсутствие у него медицинского образования), открыл собственную частную практику. Среди его пациентов оказалось немало американцев. Практикуясь с ними в разговорном английском, Фромм делал большие успехи, что впоследствии позволило ему легко ассимилироваться за океаном.
Первоначально Фромм стоял на позициях ортодоксального фрейдизма, его ранние работы публиковались в солидных психоаналитических журналах, в том числе в авторитетном «Имаго».
С Зигмундом Фрейдом он никогда не был лично знаком, но глубоко проникся духом его учения.
Со временем, однако, приверженность фрейдистской доктрине стала ослабевать, и в итоге Фромм выступил одним из самых решительных ревизионистов психоанализа.
Приход Гитлера к власти вопринимался в Германии как наведение порядка и поэтому приветствовался населением. Фромм сделал вывод о том, что ответственность за свою судьбу, связанная с личной свободой, — невыносимая ноша для большинства, поэтому народ готов расстаться со свободой
Обширная практика, общение с пациентами дали Фромму богатый материал для переосмысления соотношения биологического и социального в формировании человеческой психики. Анализ эмпирического материала был осуществлен им в период работы в Институте социальных исследований во Франкфуркте-на-Майне (1929–1932).
Будучи руководителем отдела социальной психологии института, Фромм в 1932 году организовал исследование неосознаваемых мотивов поведения больших социальных групп.
В результате он пришел к выводу, что народные массы не только не окажут сопротивления нарождающемуся фашизму, но и своими руками приведут его к власти.
Объяснение этому «иррациональному» явлению Фромм видел в механизме «бегства от свободы», когда измученные национальным унижением, безработицей, инфляцией народные массы охотно отказываются от привилегий, даваемых свободой, и с готовностью жертвуют ими в обмен на «порядок» и гарантированную миску баланды.
Фромм был одним из первых, кто в 1933 году оставил Германию, ибо результаты его изысканий заставили отказаться от всяких иллюзий. (Те его коллеги, кто продолжал питать иллюзии о «твердой руке» и «новом порядке», впоследствии были вынуждены спасаться паническим бегством, а иным и это не удалось.)
Фромм поселился в США, где в 1941 году увидела свет написанная им по-английски книга «Бегство от свободы», разоблачавшая различные модификации тоталитаризма. Книга принесла автору известность в Америке и вызвала к нему ненависть в Германии, куда он и после окончания войны не вернулся.
В Америке — сначала в США, а затем в Мексике — Фромм занимается широкой исследовательской и педагогической деятельностью, ведет большую клиническую практику, пишет и издает книги, приносящие ему все большую славу: «Человек для себя» (1947), «Сказки, мифы и сновидения» (1951), «Здоровое общество» (1955), «Искусство любви» (1956), «Революция надежды» (1968), «Иметь или быть?» (1976) и другие (в наши дни большинство основных произведений Фромма издано в переводе на русский язык).
Переосмысление и творческое развитие теории Фрейда поставило Фромма во главе одного из влиятельных направлений современной гуманитарной науки — неофрейдизма.
(Хотя его небезосновательно причисляют и к теоретикам гуманистической психологии.
Идея самоактуализации явно прослеживается в его суждении: «Главная жизненная задача человека — дать жизнь самому себе, стать тем, чем он является потенциально. Самый важный плод его усилий — его собственная личность».)
Источник:
http://fromm.hpsy.ru
Источник: http://www.classs.ru/index.php?page=7333
obu4ayka.ru