Эссе философия и смысл жизни: Философия и смысл жизни

Содержание

Эссе на тему В чем смысл жизни?

Смысл человеческой жизни скорее философский, чем логический. Каждый человек на земле уникален: он или она — человек. И, как человек, он обладает уникальным набором качеств, которые формируют его характер и мировоззрение. Темперамент, воспитание и наследственные факторы формируют жизненные ценности человека и его взгляды на те или иные вопросы.

Смысл жизни формируется в процессе жизни в сознании человека. В течение жизни понимание смысла жизни может меняться. Бывает и так, что иногда человек теряет смысл жизни. Это трудное и тяжелое испытание, в котором ему приходится переосмыслить всю свою жизнь, чтобы найти новый смысл. В конце концов, человек, лишенный смысла жизни, — это духовно мертвый человек. Потеря смысла жизни делает жизнь человека бессмысленной.

Какова цель человеческой жизни? Единого ответа на этот вопрос просто не существует. Каждый человек воспринимает смысл жизни по-разному: одни видят смысл жизни в богатстве и славе, другие не могут жить без любимой работы или хобби, третьи живут только ради тех, кого любят. В любом случае, иногда стоит задуматься о смысле своей жизни. Это помогает понять себя, поставить конкретные жизненные цели и сделать все возможное для их достижения.

Я считаю, что какой бы ни была цель жизни, она должна быть у каждого. Иметь его — значит по-настоящему жить, а не существовать без цели. Если говорить обо мне, то для меня самосовершенствование — это цель. Мне нравится саморазвиваться и открывать для себя что-то новое.

Большинство людей стремятся к совершенству и красоте. Нас завораживает эстетика тела, отношений и действий. Это хороший выбор значения — стремление жить в стране мира. Нас окружают счастливые и хорошие люди, у нас нормальные условия жизни, работа, которая приносит нам радость, и разумный доход.

В современном мире преобладают иные ценности. Люди стремятся к успеху и влиянию. К сожалению, мало кто заботится о других и о добре. Каждый занят своей жизнью и своими проблемами.

Я думаю, что в мире слишком много эгоистичных людей и мало тех, кого волнует судьба нищих и уличных животных. Люди равнодушны и жестоки, забывая о том, что проблемы однажды могут коснуться и их, поэтому мы должны оставаться людьми в любой ситуации.

Возможно, эта цель — помогать другим — даже важнее, чем самосовершенствование. Однако более вероятно, что эти два фактора взаимосвязаны. И кто сказал, что оправдание должно быть только одно? Я хочу развивать себя так, чтобы меня запомнили как хорошего человека. Мир станет лучше, если в нем будет много людей, стремящихся к высоким идеалам добра, справедливости и доброты.

Душевное спокойствие — еще одна важная цель для меня. Наш мир, чтобы улучшить себя, должен бороться с хаосом. Мы забываем о моральных ценностях. И последнее, о чем я хотел бы упомянуть, — это путешествия. Я считаю, что очень важно путешествовать, видеть мир, знакомиться с новыми людьми, узнавать разные традиции.

Смысл — это то, что не совсем понятно и уникально, а значит, у каждого свой смысл. Насколько я понимаю, на ум приходит любовь. Я также думаю, что речь идет о том, чтобы жить просто и наслаждаться жизнью, несмотря на трудности и препятствия.

И все же это понятие не так просто определить. Бывают моменты, когда нет сомнений в том, что любовь — это самое главное, но потом она исчезает или любимый человек уходит из вашей жизни. И кажется, что больше нет цели существования, но люди живут, и не всегда в плохом смысле. Мне кажется, что люди редко полностью осознают смысл своей жизни. Гораздо легче говорить об этом, чем понять.

Открыть для себя смысл жизни не так просто, как кажется. Иногда мне кажется, что любовь — это все для меня, что это смысл моей жизни. Но вдруг любовь заканчивается или любимый человек бросает меня и изменяет мне. А потом «бах», и жизнь больше не имеет смысла. Но люди живут, продолжают жить и наслаждаются жизнью, несмотря ни на что. Так и в жизни, люди не всегда до конца понимают, зачем они живут, почему они живут. Тем не менее, они легко говорят то, что думают по этому поводу.

Я думаю, что человек может понять, для чего он живет и что для него важнее всего, только когда у него что-то отнимают или он кого-то теряет, то есть кого-то, кто был важен, или что-то, что должно было быть важным. Только после потери человек понимает, что потерял что-то очень важное, момент жизни. Когда вы что-то теряете, вы понимаете, что потеряли что-то очень важное в своей жизни.

Многие люди считают, что поиск смысла жизни — это бессмысленное занятие. Их версия небезосновательна.

Они считают, что смысл жизни нужен человеку, который не хочет развиваться, расти, строить свою жизнь, заниматься важными делами, а тратит свое время на ерунду, вроде поиска ответа на вопрос о смысле человеческой жизни.

Это было бы хорошо, но тогда почему многие из нас находятся в поиске? Как так получается, что многие из нас чувствуют пустоту в душе, которую не могут заполнить, но постоянно что-то ищут и беспокоятся о судьбе, о высших силах? Почему всегда чего-то не хватает, чтобы заполнить эту пустоту?

Истинный смысл жизни заключается в том, чтобы жить с осознанием момента, в котором вы живете, с чувством потока, жизни, проходящей через вас. Как написано: Ешьте хлеб с радостью, наслаждайтесь моментом, чувствуйте его, цените его. Позвольте моменту пройти через вас.

Невозможно дать единственно правильный ответ на вопрос «В чем смысл жизни человека на земле?», потому что смысл жизни, даже в философии, рассматривается с разных точек зрения в зависимости от подхода.

Смысл жизни. (эссе в двух частях): 3_14pi — LiveJournal

Вопрос о смысле жизни является одним из центральных для любой мировоззренческой системы. Ответив на него, мы обретаем опору в рассуждениях на другие жизненно важные темы, такие как: шкала ценностей; что есть «хорошо» и что «плохо»; что важно, а что второстепенно. И пусть все они принадлежат к разряду «вечных», не имеющих окончательных решений, человечество уже не одно тысячелетие ищет свои самые правильные ответы на них. За это время было предложено такое множество вариантов, что кажется невозможным сказать что-то новое. Тем не менее, автор имеет свою точку зрения, которая не сводится ни к одной из известных ему, хотя согласуется со многими.

Но прежде, чем говорить об этом, давайте попробуем понять и систематизировать уже существующие мнения. Их можно разделить на три группы, отличающиеся отношением к таким категориям, как абсолютная истина, личная свобода, вера и знание.

Первую группу отличает догматизм. Сюда относятся те философские и религиозные системы, которые если и не претендуют на точное знание Истины, то по крайней мере уверены, где конкретно её следует искать. Они отождествляют её либо с Богом, либо со «светлым будущим», либо с любой другой основополагающей идеей. В виду абсолютизации своих представлений, сторонники догматических систем доказывают их по принципу: «это так, потому что по другому быть не может». Смысл человеческой жизни в них всегда уходит за её рамки и делается недостижимым на практике. Он превращается в светлую мечту или спасительную надежду, сводится к стремлению к некой главной цели, будь то рай, спасение бессмертной души или коммунизм. Но, поскольку эта цель ещё никогда и никем не была с очевидностью достигнута, последователям остаётся лишь верить, что всё будет так, как им обещают, если «правильно» себя вести.

Если же факты не подтверждают теории, то тем хуже для фактов.

Вторая группа является противоположностью первой и основывается на эгоцентрических взглядах. Её представители отрицают существование у жизни конечного, всеобъемлющего смысла, «главное не результат, а участие» как бы говорят они. Среди сторонников такого взгляда и известные философы, и государственные деятели. К ним можно отнести, например, Эпикура с его этикой наслаждений, Макиавелли и его имморализм, Людовика XV («после нас хоть потоп»). С начала эпохи Просвещения, вслед за достижениями научной и технической мысли, у подобного взгляда появляется всё больше приверженцев. В 19-ом веке Ницше создаёт философию, отрицающую у жизни какой-либо смысл, а в 20-ом Сартр и его подвижники доказывают, что смысл жизни лишь в процессе существования как таковом.

В той же мере, в какой следование догме нуждается в вере, эгоцентрическая философия требует отрицания объективности и всеобщих законов. Понятие реальности здесь вторично по отношению к внутреннему миру индивида, что позволяет считать истинным всё, что исходит от него.

Так отрицается существование универсальной шкалы хорошо и плохо. Быть самим собой кем бы вы ни были — вот главный постулат этой философии. Добро здесь тождественно самопроявлению, а зло – любому ограничению его.

Подобный подход получил особенное развитие в обществе потребления, где желания клиента обретают силу закона. В последние годы он приобрёл ещё и эзотерический оттенок. В книгах многих авторов можно встретить мысль о том, что главное, что должен делать человек, это следовать внутреннему зову и ни в коем случае не испытывать чувства вины.

И, наконец, третья группа, занимающая промежуточную позицию между первыми двумя. К ней принадлежат те, для кого не существует догматических истин, кто не абсолютизирует значение индивида, а отталкивается в первую очередь от практики, здравого смысла и соображений этики и морали. Среди них известные философы и психологи, такие как: Лао Дзы, Конфуций, Аристотель, Юм, Кант, Юнг, Маслоу, Франкл и многие другие. Не смотря на то, что большинство этих мыслителей верили в Бога или некие высшие силы, в основе их рассуждений лежат факты и познаваемые категории.

Их методология с одной стороны стремится к научной объективности, с другой не вырождается в чистый прагматизм. Смысл жизни определяется ими как самореализация или самоактуализация, а иногда и как непрерывный поиск смысла.

Может показаться, что нет принципиальной разницы между желанием быть самим собой представителей второй группы и стремлением к самореализации третьей. Однако, две эти позиции имеют качественное отличие. Для экзистенциального подхода и точкой отсчёта, и системой координат является сам человек, его личная картина мира, поэтому высшей ценностью считается свобода самопроявления. Самореализация же подразумевает, что существование может быть “плохим” и “неправильным” т.к. критерий оценки ищет во внешних, трансцендентных по отношению к личности ценностях, таких как красота, безусловная любовь, следование моральному кодексу. При этом, подобно научным теориям и гипотезам, здесь нет места окончательным ответам и законам. Мировоззрение должно развиваться вместе с развитием человечества, но не отрицая уже накопленный опыт, а отталкиваясь от него и расширяя границы применения.

Спорить о том, какой из трёх подходов самый правильный, бесполезно. Я полагаю, что каждый человек выбирает то, что ему ближе и выбор этот обусловлен множеством субъективных и объективных факторов. Здесь сказывается и влияние воспитания, и индивидуальные черты. Но мы можем анализировать, как отношение к смыслу жизни определяет её образ и к каким результатам ведёт. Можно также представить свой выбор и обосновать его (что будет сделано во второй части статьи).

Предложенная классификация не охватывает всей сложности вопроса. Существуют учения, которые трудно с однозначностью поместить в какую-либо из предложенных категорий. В первую очередь это относится к религиям востока. Так, например, в дзен-буддизме можно обнаружить все три тенденции и мне было бы трудно сказать, какая из них преобладает.

Каждый из описанных взглядов существует уже не одну тысячу лет, доказывая тем самым своё право на жизнь. С уверенностью можно сказать только то, что доведённый до крайности любой из них становится проблемой, принося больше бед, чем пользы. Одним из признаков крайности можно считать неспособность принять альтернативную точку зрения в ком-то другом.

Так первая группа неоднократно в истории приводила к ситуации: кто не с нами, тот против нас, будь то инквизиция или крестовые походы, джихад, коммунизм или фашизм. Взгляды второй группы, доведённые до крайности, приводят к паразитическому образу жизни и разрушают единство наций и культур. Это то, что способствовало падению Римской империи, и то, что приводит к деградации современной западной цивилизации. Когда же третья группа впадает в крайность, то возникает механистический подход к миру, пытающий свести всю его сложность к подобию часового механизма.

Главная беда крайностей в том, что они порождают и усиливают друг друга. Любой перегиб чреват ответной чрезмерностью. Сегодняшний мир является прекрасным наглядным пособием для этого тезиса. Мне видится, что задача любого мыслящего человека сегодня состоит в том, чтобы понять, что происходит, и найти в себе силы определить собственную небезразличную позицию.

Такая позиция необходима, чтобы вести конструктивный диалог с теми, кто думает иначе, а если понадобится, то и отстаивать свои убеждения с помощью силы.

Бог и смысл: новые очерки | Отзывы | Notre Dame Philosophical Reviews

Встреча с нефилософом может вызвать вопрос: «Так что же такое смысл жизни?» На месте я мог до недавнего времени ловить себя на мысли (если не на ответе) что-то вроде: «Это то, что я изучал философию, чтобы понять, но на самом деле мы мало это обсуждаем». Почему бы нет? «Это слишком сложно», «Вопрос слишком двусмыслен», «Смысл слишком тесно связан с внешне определенной целью, в которую вы не поверите, что у жизни есть, если вы не сверхъестественный человек». Но теперь я рад сообщить, что количество литературы о смысле жизни растет, и еще более рад тому, что анти-сверхъестественные предпосылки (полезно обсуждаемые во введении Джошуа В. Сикриса и Стюарта Гетца) не ограничивают авторов0003 Бог и смысл . Это своевременная книга, авторы которой интересным и творческим образом излагают теистические подходы к, возможно, самому важному, но странным образом игнорируемому философскому вопросу.

Я рассмотрю каждый вклад и закончу некоторыми общими замечаниями.

В «Смысле жизни и искупительно-историческом повествовании Священного Писания» Сикрис утверждает, что смысл жизни лучше всего понимать как «повествование… через те черты жизни, которые имеют наибольшее экзистенциальное значение» (15). Он утверждает, что для того, чтобы такое повествование можно было квалифицировать как смысл жизни, он должен (i) отвечать на экзистенциальные вопросы и (ii) быть верным. Он применяет это описание к своей собственной христианской религиозной традиции. Подход Seachris захватывающий, но скудный. Ключевые понятия остаются неясными, не в последнюю очередь «нарратив» (должны ли нарративы иметь определенную структуру? замыкание? что значит, чтобы небуквальный нарратив был правдой?). Более того, возникает вопрос, почему Сикрис считает, что понятие нарратива служит его целям лучше, чем объяснение. Его обсуждение христианских писаний многообещающе, но ему не хватает подробностей. Например, хотя он называет страдание важным экзистенциальным вопросом, его обсуждение не раскрывает, как на него отвечает Писание, оставляя нас в недоумении, успешна ли собственная традиция Сихриса как повествование о смысле жизни по его собственным критериям.

В статье «Что Бог мог (и не мог) сделать, чтобы сделать жизнь значимой» Тим Моусон утверждает, что существует ощущение смысла, предложенное Сартром, согласно которому существование Бога не способствует смыслу жизни, но умаляет от него. С точки зрения такого рода смысла, который, как утверждает Моусон (ссылаясь на красочные мысленные эксперименты), ценен, ваша жизнь имеет смысл в той мере, в какой вы сами определяете ее течение. Затем Моусон утверждает, что в другом смысле, в том, что касается вклада во всеобъемлющую схему вещей, существование Бога делает смыслом жизни. Проблема в том, что чем больше у вас одного типа значения, тем меньше у вас другого. Теист может отрицать необходимость этого, заявляя, что, поскольку у вас все равно нет выбора, вы можете добровольно подчиниться Божьему замыслу и, таким образом, считаться избравшим его и вписывающимся в более широкую схему вещей. Но вам все равно не хватало бы сартровского смысла, ибо Бог, а не вы, все равно был бы инициатором этой цели. Теисту открыт еще один ответ, который Моусон не обсуждает: вы можете принять замысел Бога не потому, что он неизбежен, а потому, что вы видите его хорошим. Это по-прежнему не сартровское значение (поскольку инициатором цели по-прежнему является Бог), но этот вариант может сделать утрату сартровского значения менее важным.

Гетц в книге «Гедонистическое счастье и смысл жизни» защищает теорию теистического гедониста , согласно которой «Бог создает людей для того, чтобы они не испытывали ничего, кроме удовольствия» (64), где удовольствие равнозначно счастью. Гетц защищает теистический аспект этой точки зрения, отвечая на аргумент Бернарда Уильямса (1973) о том, что вечная жизнь не может быть приятной, потому что она будет невыносимо утомительной. Он также защищает гедонизм, особенно против мысленного эксперимента Нозика с машиной опыта. Нозик, по его словам, устанавливает, что многие из нас желание несовершенная реальность вместо совершенного машинного удовольствия; но Гетц отрицает, что наши желания являются «полностью надежным» свидетельством (69) того, что реальность принесет большее счастье (поскольку желания могут вводить в заблуждение), поэтому они не указывают, что счастье есть что-то большее, чем удовольствие. Но требование Гетца о «абсолютно надежном» свидетельстве слишком требовательно, поскольку только картезианское свидетельство (и, возможно, даже не оно) является «полностью надежным». Затем Гетц пытается объяснить предполагаемую ошибочность наших желаний в случае с машиной опыта. Он предполагает, что мы путаем то, что сделает нас счастливыми (а именно, приятными переживаниями) с источником наших приятных переживаний до сих пор (то есть с реальностью). Я нахожу это объяснение загадочным. Непонятно, почему мы связываем реальность как таковую с удовольствием, ведь реальность доставляет и неприятные переживания.

Трент Догерти утверждает, что «вера в то, что жизнь имеет смысл, подтверждает, что жизнь имеет смысл», или, точнее: тот факт, что многие люди верят в то, что жизнь имеет смысл, является свидетельством того, что теизм важнее натурализма. Догерти считает априорные вероятности этих конкурирующих гипотез фиксированными и утверждает, что теизм предсказывает широко распространенную веру в смысл сильнее, чем натурализм, — действительно, с ошеломляющим коэффициентом 6000 (89). ). Догерти также дискредитирует альтернативные, эволюционные объяснения веры в широко распространенное значение. Беспокоит то, что расхождение между предсказательной силой теизма и натурализма может быть не столь велико, как утверждает Догерти, по крайней мере, если мы добавим следующий фрагмент фоновых знаний: хотя большинство наших убеждений надежны, перспективы на будущее, как правило, ненадежны . «Позитивные иллюзии» широко задокументированы и, по мнению психологов, «мотивируют нас вставать с постели и с оптимизмом принимать вызовы, от которых мы можем уклоняться» (Chabris and Simons 2009)., 126). Натурализм в сочетании с этой исходной информацией является лучшим предиктором веры в широко распространенное значение, чем в противном случае (и никакие эволюционные аргументы не нуждаются в представлении). Более того, эта фоновая информация не кажется естественным спутником теизма, поскольку ненадежные убеждения — это плохо, тогда как теизм, как говорит Догерти, предсказывает в основном хорошие вещи (86). Следовательно, натурализм может быть более сильным конкурентом теизма, по крайней мере, в отношении широко распространенной веры в смысл, чем заключает Догерти.

В «Можно ли тривиализировать требования тезиса о совершенстве?» Николас Вагхорн рассматривает тезис о совершенстве : чтобы найти высший смысл, вы должны достичь конечной цели «максимально мыслимой ценности» (99). Совершенное счастье теистического рая, которое Вагхорн истолковывает как совершенное исполнение желания, является естественным претендентом на роль этой цели. Вагхорн рассматривает возражение против тезиса о совершенстве и, следовательно, относительно релевантности неба (в таком понимании): этот тезис можно «тривиализовать», желая состояния, в котором вы находитесь, а не идеального состояния. Но Вагхорн утверждает, что этот способ достижения совершенного счастья не дает: нужно было бы желать что-либо что может случиться с вами, что лишило бы вас желания любого реального содержания. Аргумент Вагхорна интригует (хотя временами сводит с ума). Но можно задаться вопросом, действительно ли совершенное исполнение желания так близко к теистическому смыслу, как, кажется, думает Вагхорн. Несомненно, теистический смысл включает в себя независимые от разума компоненты, которых мы не пожелаем, пока не будем полностью освящены. В самом деле, кажется, есть более простой способ доказать, что тезис о совершенстве не может быть тривиален: можно заметить, что то, что сделает наше освященное «я» совершенно счастливым на небесах, отличается от того, что мы склонны желать на земле, поэтому достижение теистического значения требует от нас стремления к далекому идеалу.

В «Значимости, вечности и теизме» Джон Коттингем спрашивает, во-первых, делает ли существование Бога вообще смысл жизни. В этом можно усомниться, поскольку (по аналогии с дилеммой Евтифрона) либо жизнь имеет смысл просто потому, что Бог придает ей смысл, и в этом случае смысл определяется Богом произвольно; или жизнь имеет смысл независимо, и в этом случае Бог кажется излишним. Коттингем ходит между рогами, утверждая, что жизнь имеет смысл не потому, что Бог определяет смысл, а потому, что то, что определяет Бог, — в силу его природы — всегда имеет смысл. Во-вторых, Коттингем задает как существование Бога делает жизнь значимой. Естественный ответ апеллирует к нашей вечной жизни, но Коттингем принимает аргумент Уильямса (1973) о том, что вечная жизнь принесет невыносимую скуку. Скорее, он утверждает, что смысл исходит из того, что Бога вечны: это позволяет человеческим действиям «вечно храниться и лелеяться в любящем присутствии Бога» (132), Который радуется им (или, по крайней мере, хорошим). Но соглашение Коттингема с Уильямсом порождает неразрешенную напряженность. Поскольку Коттингем считает, что мы живем вечно, он должен объяснить, как, принимая во внимание предполагаемую скуку вечности, Бог мог радоваться (и, таким образом, придавать положительное значение) нашим посмертных действий.

Чарльз Талиаферро «Расширение и сужение смысла жизни» рассматривает две противоположные точки зрения. Оптимистический натурализм говорит, что трансцендентной реальности не существует, но имманентная жизнь имеет необходимые составляющие смысла (любовь, улыбки и т. д.). Платонический теизм говорит, что Бог существует и что имманентная жизнь, таким образом, имеет большее значение, чем иное. Талиаферро утверждает, что натуралисты-оптимисты надеются, что их точка зрения ложна, а платонический теизм верен: если вы кого-то любите, вы наверняка хотите, чтобы она была вечно счастлива, а не умерла. Вряд ли натуралисты-оптимисты не согласятся с тем, что на платонический теизм стоит надеяться — до тех пор, пока вечная жизнь это блаженства. Но зачем думать, что это будет блаженно? Талиаферро не говорит. Если Уильямс прав в том, что вечность принесет невыносимую скуку, или если христианская вера в ад (в том числе и для тех, кого мы любим) верна, тогда надежда на платонический теизм даже не является явно рациональной, не говоря уже о приверженности оптимистическому натурализму.

Ричард Суинберн рассказывает о том, как Бог делает жизнь намного более значимой. Он утверждает, что то, что делает жизнь стоящей, включает в себя удовольствие, способность влиять на мир важными способами, наличие истинных убеждений и правильных чувств, а также отношения, сосредоточенные вокруг общих проектов. Затем он утверждает, что существование христианского Бога умножит и углубит эти блага. Существование Бога порождало бы новые удовольствия, способствовало бы пониманию высшей реальности, позволяло бы правильно относиться к удивительному трансцендентному существу, позволяло бы нам заниматься общими проектами с таким существом и порождало бы более высокие моральные стандарты, к которым нужно стремиться. Существование Бога также сделало бы возможным великое благо вечной жизни на небесах. Аргументы Суинберна уместны для тех, кто ценит смысл, обсуждаемый Моусоном, который исходит из принадлежности к более широкой схеме вещей. Но они могут быть менее хорошо восприняты теми, кто ценит сартровский смысл Моусона, который исходит из самостоятельного выбора собственной цели.

Пол Мозер защищает версию «Аффективный Гефсиманский смысл жизни», согласно которой смысл жизни сводится к открытию воли Бога и повиновению ей. Взгляд Мозера основывается на понятии аффективного переживания воли Бога. Он утверждает, что такой опыт необходим для открытия воли Бога и мотивации повиноваться ей. Отчет Мозера многообещающий и богатый, иногда за счет ясности. Например, понятие «Божья цель» или «Божья воля» трудно разобрать. При одном прочтении неясно, почему для ее открытия необходим религиозный опыт — разве мы не можем обнаружить это, просто услышав проповедь о том, что Бог хочет, чтобы мы любили ближнего? В качестве альтернативы, Мозер иногда, кажется, понимает волю Бога в более микроуправленческих терминах, например, «Вы должны пожертвовать на благотворительность x вместо благотворительности y». Но неясно, как можно ожидать, что религиозный опыт откроет волю Бога в этом смысле, особенно без обсуждения того, как отличить религиозный опыт от наших собственных склонностей. Верующий, который ищет «аффективный Гефсиманский» смысл жизни, хотел бы подробностей по этим вопросам.

В «Слове св. Исаака» Теренс Кунео исследует, как высказывание восточно-православного святого «Эта жизнь дана тебе в покаяние» освещает смысл жизни. Покаяние, утверждает Кунео, является «эмоционально вовлеченным признанием» того, что человеку не хватает христианского нравственного совершенства, и оно требует «понижения себя… таким образом, чтобы 90 003 признавать и подчеркивать собственное отсутствие совершенства или достижений 90 004» (195, 195, с. выделение добавлено). Он утверждает, что покаяние является ключом к православному смыслу жизни, потому что оно, «как это ни парадоксально… позволяет нам более близко приблизиться» к христианскому совершенству (19).3). Однако этот взгляд на смысл жизни, хотя и захватывающий, имеет проблему, которую Кунео оставляет без внимания. Покаяние, как его описывает Кунео (и изображает его в своем интересном обсуждении восточно-православной литургии), по-видимому, включает в себя крайнюю сосредоточенность на себе (см. мой акцент выше). Тем не менее поиск христианского совершенства, по-видимому, предполагает сосредоточение внимания на Боге . Признание своих неудач, конечно, имеет решающее значение для христианской жизни, но сосредоточенность на себе, которая рискует затмить Бога, безусловно, зашла слишком далеко.

Глава Тремпера Лонгмана III о Екклесиасте «Бессмысленно, бессмысленно, говорит Кохелет: поиск смысла жизни в Книге Экклезиаста» помогает разъяснить значение культурных отсылок и исторического контекста. Глава (более философская) Крейга Варфоломея «Мудрость и смысл: философия и богословие смысла жизни в Екклесиасте» характеризует эмпирическую эпистемологию, с помощью которой Кохелет пытается открыть смысл жизни, отличая ее от эпистемологии, ориентированной на откровение, которую книга в конечном итоге выступает. Две главы в значительной степени согласны с идеей книги о смысле жизни, а именно о том, что он находится в Боге (хотя они расходятся в том, открыл ли это сам Кохелет). Однако вклады расходятся во мнениях относительно того, может ли смысл также можно найти в земных удовольствиях — мудрости, любви, труде — в которых Кохелет ищет их. Лонгман утверждает, что в этих удовольствиях нет смысла, в то время как Бартоломью утверждает, что они действительно придают смысл, когда оцениваются в свете Бога. Это достаточно интересное различие между главами, чтобы их стоило включить в антологию протестантских интерпретаций Екклесиаста, но, возможно, не включать их под общим заглавием, таким как « Бог» и «Смысл ».

Это наводит меня на одно беспокойство по поводу книги в целом: возможно, ее правильнее было бы назвать Христианский Бог и смысл . Хотя половина авторов развивает общие монотеистические взгляды, все они христиане, а оставшаяся половина одобряет откровенно христианские картины. Даже Екклесиаст — часть еврейских писаний — интерпретируется (в обоих очерках) в свете Нового Завета. Не поймите меня неправильно — дискуссии между христианскими теистами имеют большое значение. Моя жалоба касается только ложной рекламы. Название книги увековечивает точку зрения, несостоятельную в наш век межрелигиозных встреч, что книга, уделяющая большое внимание христианскому Богу, может говорить за теизм в более общем плане. Это ощущение одномерности усиливается тем, что Варфоломей бесполезно называет «исламский терроризм» одним из мировых зол (228), тогда как он легко мог подобрать слово, которое не классифицировало бы всю мировую религию.

Том также однороден по половому признаку, в списке из двенадцати авторов нет ни одной женщины. Я ни в коем случае не ставлю под сомнение превосходство отдельных авторов. Я просто замечаю, что наверняка есть такие же превосходные женщины-философы с достойными размышлениями о важной теме Бога и смысла жизни. Прискорбно, что в философском сообществе нарастают дискуссии о недопредставленности женщин (см., например, Hutschinson and Jenkins, 2013).

Если не считать этих ограничений для тома в целом, каждая статья достойна прочтения.

ССЫЛКИ

Шабрис, Кристофер; Дэниел Саймонс (2009). Невидимая горилла и другие способы обмана нашей интуиции , Корона.

Хатчинсон, Катрина; Фиона Дженкинс (2013). Женщины в философии: что нужно изменить? Издательство Оксфордского университета.

Уильямс, Бернард (1973). «Дело Макропулоса: размышления о скуке бессмертия», Проблемы Я , Издательство Кембриджского университета, 82-100.

Вводная антология – Философия, тысяча слов за раз

Перейти к содержанию

Добро пожаловать в 1000-Word Philosophy: Вводная антология , постоянно растущий набор из более чем 10000 оригинальных эссе философские вопросы, теории, цифры и аргументы.

Новичок в философии?! Возможно, начнем с наших эссе Что такое философия? Томас Меткалф, Критическое мышление: что значит быть критически мыслящим? Каролина Флорес, и правильно ли верить без достаточных доказательств? В. К. Клиффорда «Этика веры» Спенсера Кейса.

Многие из наших самых популярных эссе доступны в виде аудиозаписей, а некоторые доступны в виде видео.

Мы часто публикуем новые эссе, поэтому следите за обновлениями, следите за нами в Facebook и Twitter и подпишитесь по электронной почте на этой странице, чтобы получать уведомления о новых эссе.

У нас есть новое эссе для студентов на тему «Как написать философское эссе». редакторами 1000-Word Philosophy . На странице модулей обучения есть ресурсы, которые помогут преподавателям разрабатывать модули курса.

Отчет за 2022 год доступен здесь.

Выберите последние эссе

Аргументы: почему вы верите в то, во что верите? Томас Меткалф

Философия юмора: что делает что-то смешным? Крис А. Крамер

Теория истории Карла Маркса Ангус Тейлор

Смысл жизни: что делает нашу жизнь значимой? Мэтью Пианальто

Модальная логика: аксиомы и системы алетической модальной логики Том Меткалф

Современные силлогизмы Тимоти Эшинга

Спасение многих или немногих: моральная значимость чисел Терон Паммер

Философия пространства и времени: что такое пространство? и Философия пространства и времени: реально ли прошлое и будущее? Дэн Петерсон

Что такое женоненавистничество? Оделия Цукерман и Клэр Моррисси

Философия и раса: введение в философию расы Томас Меткалф

«Могут ли они страдать?»: Бентам о наших обязательствах перед животными Дэниел Велтман

Урсула Ле Гуин «Те, кто уходят из Омеласа»: вы бы ушли? Спенсер Кейс

Индоктринация: что такое индоктринация кого-то? Крис Раналли

Агностицизм о существовании Бога Сильвия Вильчевска

Афроамериканский экзистенциализм: Дюбуа, Локк, Турман и Кинг Энтони Шон Нил

Теории заговора Джаред Милсон Категории

Эстетика и философия искусства
Африканская философия
Буддийская философия
Китайская философия
Этика
Эпистемология, или теория познания
Историческая философия
Исламская философия
Логика и рассуждение
Метафилософия, или Философия философии
Метафизика
Феноменология и экзистенциализм
Философия образования
Философия права
Философия разума и языка
Философия расы
Философия религии
Философия науки
Философия пола и гендера
Социальная и политическая философия

* Новые категории добавляются по мере расширения проекта.

Все эссе

Следите за 1000-Word Philosophy на Facebook и Twitter и подпишитесь на уведомления о новых эссе по электронной почте на 1000WordPhilosophy.com Искать:
Введите свой адрес электронной почты, чтобы следить за этой страницей и получать уведомления о новых эссе по электронной почте.
No related posts.