Этический релятивизм в философии это: Энциклопедия

Дэвид Хьюм, картина маслом Аллана Рамзи, 1766 г .; в Шотландской национальной портретной галерее, Эдинбург.

Этический релятивизм привлекателен для многих философов и социологов, потому что он, кажется, предлагает лучшее объяснение изменчивости моральных убеждений.Он также предлагает правдоподобный способ объяснить, как этика вписывается в мир, описанный современной наукой. Даже если естественный мир в конечном итоге состоит только из фактов, нейтральных по отношению к ценностям, говорят релятивисты, этика все же имеет основу в человеческих чувствах и социальных установках. Наконец, этический релятивизм кажется особенно подходящим для объяснения достоинств терпимости. Если с объективной точки зрения собственные ценности и ценности общества не имеют особого значения, тогда подход «живи и дай жить другим» по отношению к ценностям других людей кажется уместным.

Начиная с 1960-х и 1970-х годов этический релятивизм ассоциировался с постмодернизмом, сложным философским движением, ставившим под сомнение идею объективности во многих областях, включая этику. Многие постмодернисты считали саму идею объективности сомнительным изобретением эпохи модерна, то есть постпросвещения. Со времен Просвещения большинство философов и ученых считали, что существует объективная, универсальная и неизменная правда обо всем, включая науку, этику, религию и политику, и что человеческий разум достаточно силен, чтобы открыть эту истину.Таким образом, конечным результатом рационального исследования была одна наука, одна этика, одна религия и одна политика, которые были бы применимы для всех людей во все эпохи. Однако согласно постмодернизму вдохновленная Просвещением идея объективной истины, которая повлияла на мышление практически всех современных ученых и философов, является иллюзией, которая сейчас рухнула.

Они утверждают, что это развитие во многом связано с работами немецкого философа Фридриха Ницше (1844–1900) и его последователей.Ницше отверг наивную веру в то, что человеческие убеждения просто отражают реальность. Напротив, каждое из наших убеждений основано на «перспективе», которая не является ни правильной, ни неправильной. В этике, соответственно, нет моральных фактов, а есть только моральные интерпретации явлений, которые порождают различные существующие моральные кодексы. Мы можем попытаться понять эти моральные принципы, исследуя их истории и психологию людей, которые их принимают, но нет никаких сомнений в том, чтобы доказать, что те или иные из них «истинны».Ницше утверждает, например, что те, кто принимает иудео-христианскую этическую систему, которую он называет «рабской моралью», страдают от слабых и боязливых личностей. По его словам, другой, более сильный человек отвергнет эту этику и создаст свои собственные ценности.

Постмодернисты считают, что западное общество вышло за рамки современной интеллектуальной эры и сейчас находится в периоде постмодерна, который отчасти характеризуется осознанием того, что человеческая жизнь и мышление представляют собой мозаику, включающую множество точек зрения.«Истины», включая истины науки и этики, следует признавать как верования, связанные с определенными традициями, которые служат определенным целям в определенное время и в определенных местах. Стремление к абсолютам рассматривается как ошибочный поиск невозможного. В течение второй половины 20-го века наиболее известными защитниками этой точки зрения были Мишель Фуко (1926–84) и Жак Деррида (1930–2004).

Моральный релятивизм (Стэнфордская энциклопедия философии)

Хотя моральный релятивизм не стал важной темой в философии. или где-либо еще до двадцатого века, он имеет древнее происхождение.В классический греческий мир, как историк Геродот, так и софист Протагор, казалось, поддерживал некоторую форму релятивизма ( последний привлек внимание Платона в Theaetetus ). Следует также отметить, что древнекитайский философ-даос Чжуанцзы выдвинул необъективистскую точку зрения, которая иногда интерпретируется как разновидность релятивизма.

Среди древнегреческих философов нравственное разнообразие было широко распространено. признаны, но более распространенной необъективистской реакцией была моральная скептицизм, мнение об отсутствии морального знания (позиция пирронский скептик Секст Эмпирик), а не моральный релятивизм, точка зрения, что моральная истина или оправдание относятся к культура или общество.Этот образец продолжался на протяжении большей части история западной философии. Конечно, были случайные обсуждение моральных разногласий — например, у Мишеля де Эссе Монтеня или в диалоге Дэвида Юма прилагается к Запрос об основах нравственности . Эти дискуссии касались моральной объективности, но морального релятивизма как тезис, явно отличающийся от морального скептицизма, обычно не было в фокусе. До двадцатого века философы-моралисты обычно не чувствовал себя обязанным защищать позицию по моральным релятивизм.

Тем не менее, возросшее осознание морального разнообразия (особенно между западными и незападными культурами) со стороны европейцев в Современная эпоха является важным предшественником современной озабоченности с моральным релятивизмом. В это время преобладающим видом среди Европейцы и их колониальные потомки считали, что их моральные ценности выше моральных ценностей других культур. Мало кто думал, что все морально значения имели равную или относительную достоверность, или что-то в этом роде. В Главный импульс для такой позиции исходил от культурной антропологии.Антропологи были очарованы разнообразием культур, и они провели подробные эмпирические исследования их, особенно «Примитивные», незападные. В начале антропологи приняли предположение о европейском или западном превосходство. Но это предположение начало оспариваться в двадцатого века, особенно некоторыми социологами в США Состояния. Раннее несогласие исходило от социолога Уильяма Грэма. Самнер, предложивший версию морального релятивизма в своей работе 1906 г. Народные пути .Но самый влиятельный вызов возник из-за антрополог Франц Боас. Он и его ученики — в в частности, Рут Бенедикт, Мелвилл Дж. Херсковиц и Маргарет Мид — четко сформулированные влиятельные формы морали релятивизм в первой половине ХХ века. В 1947 г. повод для обсуждения в Организации Объединенных Наций универсальных прав человека, Американская антропологическая ассоциация выступила с заявлением, в котором объявила что моральные ценности соотносятся с культурами и что нет способа показывая, что ценности одной культуры лучше, чем ценности Другая.Антропологи никогда не были единодушны в утверждении этого, а в последнее время защита прав человека со стороны некоторых антропологи смягчили релятивистскую ориентацию дисциплина. Тем не менее, известные антропологи, такие как Ричард А. Шведер и покойный Клиффорд Гирц защищали релятивистскую позиции за последние годы.

Важным ранним мостом от антропологии к философии был основанный Эдвардом Вестермарком (1906–18 и 1932), социальный ученый, написавший антропологические и философские труды, защищающие формы эмпирического, а также метаэтического морального релятивизма.в во второй половине 20-го века философы-моралисты начали посвящать значительное внимание к моральному релятивизму и некоторые — в первую очередь Ричард Б. Брандт (1954) и Джон Лэдд (1957) — довольно серьезно эмпирические усилия антропологии понять морали разных культур, до такой степени сами эмпирические исследования (предвосхищение недавнего акцента по экспериментальной философии, которая будет обсуждаться в раздел 3). В последние несколько десятилетий все больше внимания уделяется морального релятивизма, и сейчас существует огромная литература по предмет (библиография ниже очень ограничена).Большинство из них дискуссии находятся в области «чистых метаэтика », но не все. Например, существует значительная работа над моральным релятивизмом в связи с правами человека (Доннелли 2013, часть 2 и Окин 1998), политическая философия (Accetti 2015, Билграми 2011 и Лонг 2004) и феминистской философии (Код 1995 и Khader 2019). Есть также дискуссии о моральном релятивизме в прикладные области, такие как медицинская этика (Earp, 2016).

В общем, термин «релятивизм» относится ко многим различным идеи.Например, в антропологии это иногда означает, среди прочего вещи, довольно бесспорное мнение, что антропологи должны стремятся быть беспристрастными и непредвзятыми в своих эмпирических исследованиях. Однако в моральной философии «релятивизм» обычно понимается предложить эмпирическую, метаэтическую или нормативную позицию. В эмпирическая позиция обычно:

Описательный моральный релятивизм ( DMR ). Что касается эмпирический факт, существуют глубокие и широко распространенные моральные разногласия в разных обществах, и эти разногласия гораздо больше значительнее, чем какие бы то ни было соглашения.

Иногда подчеркивается моральное разнообразие, а не строгие правила. несогласие. DMR часто считается созданным антропологией и другими эмпирическими дисциплинами. Однако это не так. бесспорно: как эмпирические, так и философские возражения был поднят против него. Следовательно, это один из центральных пунктов дискуссии.

Метаэтическая позиция обычно касается истины или оправдания. моральных суждений, и было дано несколько иное определения.Метаэтические релятивисты обычно полагают, что многие фундаментальные моральные разногласия не могут быть разрешены рационально, и На этом основании они утверждают, что моральным суждениям недостает морального авторитета или нормативная сила, которую моральные объективисты обычно утверждают суждения могут иметь. Следовательно, метаэтический релятивизм отчасти отрицательный тезис, бросающий вызов утверждениям моральных объективистов. Тем не менее, он часто включает и положительный тезис, а именно, что моральные суждения, тем не менее, имеют моральный авторитет или нормативную силу, не абсолютно или универсально (как утверждают объективисты), но относительный для некоторой группы людей, такой как общество или культура.Этот момент обычно делается в отношении истины или оправдания (или того и другого), и следующее определение будет полезным ориентиром:

Метаэтический моральный релятивизм ( MMR ). Правда или ложность моральных суждений или их оправдание не является абсолютным или универсален, но связан с традициями, убеждениями или практики группы лиц.

Что касается ценности истины, это означает, что моральное суждение, такое как «Многоженство — это неправильно с моральной точки зрения» может быть верным по отношению к одному общество, но ложное по отношению к другому.Это не правда или ложь, попросту говоря. Точно так же в отношении оправдания это суждение может быть оправдано в одном обществе, но не в другом. Принятый в С одной стороны, этот последний пункт бесспорен: люди в одном обществе у них могут быть другие доказательства, чем у людей в другое общество. Но у сторонников MMR обычно что-то есть. сильнее и провокационнее: стандарты оправдание в двух обществах может отличаться друг от друга и что нет рациональной основы для разрешения этих разногласий.Этот вот почему оправдание моральных суждений скорее относительное, чем абсолютный.

В последние годы появилось множество различных формулировки релятивизма (обсуждение некоторых из них см. Fricker 2013, Krausz 2011 и López de Sa 2011). это важно отметить несколько различий, которые могут быть сделаны при формулировании различные метаэтические релятивистские позиции. Во-первых, различие иногда проводится между содержательным релятивизмом, представлением о том, что предложения может иметь разное содержание (значение) в разных фреймворках, и релятивизм истины, точка зрения, что предложения имеют одинаковое содержание в разные структуры, но их истинностная ценность может различаться в этих рамок (для обсуждения этого различия с точки зрения моральных релятивизм, см. Prinz 2007: 180–3).В последующих обсуждениях Обычно предполагается истинный релятивизм. Во-вторых, иногда говорят что истинность или оправдание моральных суждений может относиться к как отдельное лицо, так и группа лиц. В этой статье, последнее будет принято, как в определении MMR , если не указано иное. В-третьих, то, что является истиной или оправданием. родственником могут быть лица, выносящие моральные суждения, или лица о ком выносятся суждения. Иногда их называют релятивизм оценщика и агента соответственно.Релятивизм оценщика предполагает, что мы делаем или должны выносить моральные суждения на основе наших собственные стандарты, тогда как агентный релятивизм подразумевает, что соответствующие стандарты — это те люди, которых мы судим (конечно, в некоторых случаи могут совпадать). Релятивизм оценщика является более распространенным положение, и обычно в ходе обсуждения предполагается, что следует. Наконец, MMR может быть предложено как лучшее объяснение. того, во что люди уже верят, или это может быть выдвинуто как позиция люди должны принять, независимо от того, во что они сейчас верят.Там будет повод обсудить оба утверждения ниже, хотя последнее наверное, более распространенный.

Метаэтические моральные релятивистские позиции обычно противопоставляются моральный объективизм. Скажем так, моральный объективизм утверждает, что моральные суждения обычно истинны или ложны в абсолютном или универсальное чувство, что некоторые из них верны, и что люди иногда оправданы в принятии истинных моральных суждений (и отказе от ложных единицы) на основании доказательств, доступных любому разумному и хорошо информированный человек.Есть разные способы бросить вызов моральным объективизм. Моральный скептицизм говорит, что мы никогда не оправдываемся в принятие или отклонение моральных суждений. Другие взгляды — по-разному называется моральным некогнитивизмом, экспрессивизмом, антиреализмом, нигилизмом, и т. д. — утверждают, что моральные суждения не имеют истинной ценности, по крайней мере за пределы истинности, подразумеваемой минималистским утверждением, что для утверждения что S истинно — это просто утверждение S (связанное мнение, ошибка теория утверждает, что моральные суждения всегда ложны). MMR это часто отличают от всех этих взглядов: вместо того, чтобы отрицать истинность или оправдание, он утверждает их относительные формы.Однако метаэтические моральные релятивистские взгляды иногда рассматриваются как связаны с позициями, в которых говорится, что моральные суждения не имеют истинной ценности, поскольку релятивистские взгляды утверждают, что моральным суждениям недостает истинностное значение в абсолютном или универсальном смысле. Это иногда просто вопрос терминологии, но не всегда. Если сказано, что моральным суждениям недостает истинной ценности (за пределами требований минимализма), тогда не может быть относительной истинностной ценности в том смысле, что моральная релятивисты обычно намерены (хотя можно утверждать, что существует в смысле, в котором еще могло быть оправдание).Как будет видно ниже обсуждается связь между MMR и некогнитивистские или экспрессивистские позиции.

Большинство аргументов в пользу MMR основаны на DMR и утверждение о том, что неправдоподобно предполагать фундаментальные моральные разногласия всегда можно разрешить рационально (для обзоров эти аргументы см. Plakias 2020 и Seipel 2020b). Иногда бывает сказал, что некоторые моральные разногласия безупречны, что означает, что ни партия совершила ошибку (см. Kölbel 2004).Например, Харман (1996), Принц (2007) и Вонг (1984 и 2006) подчеркивали важность моральных разногласий при аргументации в пользу MMR , и такие аргументы будут более подробно рассмотрены в последующих разделы. Однако некоторые аргументы в пользу MMR имеют довольно другой подход, и здесь следует отметить два из них.

Во-первых, MMR может быть защищено в результате общего релятивистский тезис о том, что правда или оправдание всего суждения не являются абсолютными или универсальными, но относятся к некоторой группе человек.Например, эта общая позиция может быть сохранена в отношении основание, что каждое общество имеет свою концептуальную основу и что концептуальные рамки несоизмеримы друг с другом. Следовательно, мы может говорить об истине или оправдании только в относительных терминах (см. обсуждение несоизмеримости в архивной версии лета 2015 г. записи на релятивизм (раздел 4.2)). Можно подумать, что эта позиция недостаток в том, что это может быть только выдвинуто как истинное или оправданное относительно некоторой концептуальной основы (обычно предполагается, что это наша собственная структура), и многие считают ее неправдоподобной в отношении здравым суждениям и суждениям в естественных науках.Однако это один путь к MMR . Но большинство сторонников MMR сосредоточить внимание на отличительных чертах морали и отвергнуть общий релятивизм. На самом деле они часто противопоставляют мораль и науку. в отношении вопросов истины и оправдания. Например, Харман (2000b), Принц (2007) и Вонг (1996 и 2006) все ассоциируют моральные релятивизм с натурализмом, позиция, которая обычно предполагает объективность естественных наук.

Во-вторых, метаэтическая моральная релятивистская позиция может быть защищена акцентирование внимания на других аспектах морали, кроме разногласий.Например, Рован (2011 и 2013) утверждал, что релятивизм лучше понимается не как ответ на несогласие, а как ответ на альтернативные концептуальные схемы, изображающие разные миры, нормативно изолированы друг от друга. В связи с этим носители истины в одном мире логически не связаны с носители истины в ином мире (поэтому не может быть строгих несогласие), и все же невозможно охватить оба мира (так что они альтернативы). Рован утверждает, что в моральной сфере, но не в области естественных наук, могут быть разные миры в этом смысле.Следовательно, моральное суждение может быть верным для обитатель одного мира, но не обитатель другого. An значение этой точки зрения, по ее словам, состоит в том, что обучение и преподавание в разных моральных мирах может быть невозможно.

В частично аналогичной точке зрения Веллеман (2015) утверждал, что на основании этнографических и исторических данных, что разные сообщества создавать доступные типы действий по-разному. Более того, причины для действия всегда зависят от точки зрения конкретного сообщества, поскольку они возникают из стремления к взаимному интерпретируемость, необходимая для социальной жизни внутри сообщества.Следовательно, нет никаких перспективных причин. Не может быть прямое несогласие между этими сообществами, потому что они не имеют общих наборов типов действий. Тем не менее общины могут обращаются к основным темам морали, но несовместимыми способами их разные точки зрения. Таким образом, мораль может иметь только местные срок действия.

И Рован, и Веллеман подчеркивают моральное разнообразие, а не моральное разнообразие. несогласие. Они утверждают, что разногласия не могут быть рационально решено, но нет никаких оснований для доказательства этого, среди различных несовместимых альтернатив одна рационально превосходит Другая.

Кроме того, стоит отметить, что MMR иногда бывает оправдано существенным обращением к особому анализу моральных суждений в сочетании с утверждением о моральных несогласие. Например, Принц (2007) утверждает, что то, что он называет «Моральный сентиментализм» подразумевает форму MMR один раз мы признаем моральные разногласия. Согласно моральному сентиментализму, действие является морально правильным (неправильным) тогда и только тогда, когда некоторый наблюдатель действие имеет чувство одобрения (неодобрения) по отношению к нему.Принц защищает эту позицию на основе метаэтического аргумента. что это наиболее правдоподобный отчет в свете эмпирических исследований связывание моральных суждений и эмоций. Поскольку у людей часто бывает противоречивые мнения об одном и том же действии, суждение в форме «Действие X правильно» может быть верным (если выражено лицом, одобряющим X ), и ‘ X — это неверно »также может быть правдой (если высказано человеком, который не одобряет X ). С этой точки зрения истинность такого морального суждения относятся к настроениям людей, которые их выносят.Моральный сентиментализм — важнейшая черта этого аргумента, и многие философы отрицали бы, что моральная правота и неправота зависят от наши настроения таким образом. Но большинство аргументов в пользу MMR являются не основанный на моральном сентиментализме.

В другом примере Харман (2000a) утверждает, что моральное суждение, которое человек должен сделать X («внутреннее суждение») подразумевает, что у человека есть мотивирующие причины сделать X , и что у человека могут быть такие причины только в том случае, если он или она неявно заключил соглашение с другими о том, что делать.Следовательно, моральные суждения такого рода действительны только для групп лица, заключившие такие соглашения. Действие может быть правильным родственником к одному соглашению и неверно по отношению к другому (это объединяет агент и оценочный релятивизм, поскольку Харман предполагает, что человек вынесение приговора и лицо, которому оно адресовано являются обеими сторонами соглашения).

Релятивизм Хармана представлен как тезис о логической форме, но релятивистский подтекст возникает только потому, что предполагается, что соответствующие мотивирующие причины не универсальны и, вероятно, возникло из соглашения, которое заключили некоторые, но не все люди.В это чувство, моральное несогласие — важная черта аргумент. Но основное внимание уделяется интерналистской идее о том, что внутреннее суждения подразумевают мотивирующие причины, причины, которые не указаны просто будучи рациональным, но требуя определенных желаний или намерений что человек может иметь или не иметь. Интернационализм в этом смысле спорная точка зрения, и многие сказали бы, что моральное суждение может применяться человеку, независимо от того, мотивирован ли этот человек следовать за ним (см. раздел «Психология: моральная мотивация» в вход на моральная эпистемология).Однако интернализм не является стандартной чертой большинства аргументов в пользу моральный релятивизм, и на самом деле некоторые релятивисты критикуют интернализм (например, см. Wong 2006: ch. 7)

Стоит отметить, что интернализм — одно из проявлений более общая точка зрения, подчеркивающая направленность действий моральные суждения. Хотя Харман и другие (например, Dreier 1990 и 2006) утверждали, что форма морального релятивизма обеспечивает лучшее объяснение интернализма, более распространенным аргументом было то, что руководящий характер моральных суждений лучше всего объясняется некогнитивистское или экспрессивистское объяснение, согласно которому моральные суждениям недостает истинностной ценности (по крайней мере, за пределами требований минимализма).Фактически, некоторые утверждали, что экспрессивистская позиция избегает и превосходит моральный релятивизм, потому что он объясняет руководящий характер моральных суждений без принятия проблемы, с которыми, как считается, связан моральный релятивизм (например, см. Blackburn 1998: ch. 9 и 1999 г., а также Хорган и Тиммонс 2006 г.). К напротив, другие придерживались таких позиций, как некогнитивизм и экспрессивизм привержены форме морального релятивизм (например, см. Bloomfield 2003, Foot 2002b и Шафер-Ландау 2003: глава 1).Для оценки этой дискуссии см. Miller 2011, а также за обсуждение некогнитивизма и связанных с ним позиции, см. запись на моральный когнитивизм vs. некогнитивизм.

Наконец, термин «моральный релятивизм» иногда связано с нормативной позицией относительно того, как мы должны думать о лицах, с которыми мы не согласны морально, или вести себя по отношению к ним. Обычно позиция формулируется в терминах толерантности. В в частности, сказано, что мы не должны вмешиваться в действия людей, основанных на моральных суждениях, которые мы отвергаем, когда разногласия нет или не могут быть разрешены рационально.Это мысль особенно применительно к отношениям между нашим обществом и теми, кто общества, с которыми у нас есть существенные моральные разногласия. С толерантность в таком понимании — это нормативный тезис о том, что мы нравственно следует делать, это лучше всего рассматривать, а не как форму морального релятивизма как таковой , но как тезис, который часто считался подразумевается релятивистскими позициями, такими как DMR и MMR . Несмотря на популярность этой мысли, большинство философов верят в нее. ошибается.Главный вопрос — какие философские отношения, если любой, находится между моральным релятивизмом и терпимостью.

В оставшейся части этой записи будет обсуждаться DMR , утверждение что маловероятно, что фундаментальные моральные разногласия могут быть рационально решены, аргументы и возражения против MMR , смешанные позиции, сочетающие моральный релятивизм и моральный объективизм, и взаимосвязь между моральным релятивизмом и терпимостью. Но сначала необходимо некоторое рассмотрение недавних вкладов экспериментальная философия к этим дискуссиям.

Экспериментальная философия — это подход к философии, который явно опирается на экспериментальные знания, установленные наукой, для решения философские вопросы (см. запись на экспериментальная моральная философия). Есть три важных способа, которыми экспериментальная философия сыграл важную роль в дискуссиях о моральном релятивизме. Эти касаются степени морального разногласия или моральных разногласий. разнообразие среди людей (то есть немецких рупий, немецких рупий), степень, в которой народная мораль привержена объективистам или релятивистам понимание моральных суждений (то есть взглядов обычных людей в отношении MMR ), и степень принятия моральный релятивизм влияет на моральные установки, такие как терпимость (т. е. каким образом взгляды на MMR причинно влияют на то, или нет людей толерантного отношения).

Первый из них имеет долгую историю дискуссий о моральных релятивизм и фактически может считаться одним из самых ранних примеров экспериментальной моральной философии. Как было видно в секция 1, более века работы антропологов и других социальных ученые внесли свой вклад в развитие мысли о моральных релятивизм, оба стремясь предоставить эмпирические доказательства для обширные межкультурные разногласия и различия в морали, и предлагая идею, что моральные кодексы верны только в отношении культура как лучшее объяснение этого.То есть эти ученые предоставили эмпирические основания для принятия DMR , и они предположили, что некоторая форма MMR является разумным вывод из этих данных (хотя эти позиции не всегда четко различаются). Что еще более важно, работа, цитируемая в секция 1 Брандтом (1954) и Лэддом (1957), включая как эмпирические исследования моральных ценностей коренных американцев и философские размышления о значении этих исследований по сравнению с моральным релятивизмом, являются яркими примерами морального философы, занимающиеся эмпирическими исследованиями в поддержку философских цели.Их эмпирическая работа не сразу вдохновила других философов проводить аналогичные исследования. Экспериментальная философия в в этом смысле — эксперименты или другие эмпирические исследования, проведенные философы — не стали заметными до почти полувека потом. В наши дни философы иногда проводят эксперименты, чтобы исследовать степень морального разногласия (например, см. исследование западных и восточноазиатских ценностей, цитируемое у Дорис и Плакиас 2008 г.). Что было гораздо более распространенным в последние десятилетия, так это цитирование философами эмпирических исследований антропологами установить факты о моральных разногласиях или разнообразии (например, см. Prinz 2007, Velleman 2015 и Wong 1984 и 2006).Был возобновление интереса к этике со стороны некоторых антропологов в последние несколько лет (см. Klenk 2019 и Laidlaw 2017), но это еще не привлекла большое внимание философов. Подробнее об этих проблемы в Раздел 4.

Вторая проблема: насколько обычные люди принимают некоторые форма морального объективизма или какая-то форма MMR (или какая-то другая необъективистская позиция), была предметом значительных экспериментальные исследования последних лет. Это исследование иногда проводились психологами (или другими учеными), иногда философов, и все чаще они оба работают вместе (ибо обзоры этой литературы см. в Pölzler and Wright 2019 и Саркисян 2016).В прошлом философы с самыми разными метаэтические обязательства иногда утверждали, что в повседневной моральной Практики люди неявно предполагают, что моральный объективизм в некоторых смысл правильный (например, см. Blackburn 1984: 180 и Jackson 1998: 137). Напротив, иногда некоторые философы утверждали что у обычных людей иногда есть отношения, которые противоречат объективизм. Например, Вонг утверждал, что в некоторых моральных разногласия люди допускают, что человек с противоречивыми моральными решение является разумным при принятии решения в той степени, в которой эти люди не уверены, что их собственная позиция однозначно верна — что он называет «моральной амбивалентностью» (см. Wong 2006: ch.1). Так кто прав, философы, утверждающие, что обычные люди принимают форма объективизма (народный моральный объективизм) или философы, которые думают что обычные люди хотя бы иногда принимают что-то более близкое MMR (народный моральный релятивизм)?

Недавние эмпирические исследования показывают, что обе позиции могут иметь некоторую заслуга: метаэтические взгляды обычных людей довольно сложны. А общий метод измерения того, являются ли люди объективистами или релятивистов о моральном утверждении — значит представить им разногласия между двумя сторонами относительно заявления и спросите их, может ли быть правильным не более одной стороны.Ответ, который только одно может быть правильным указывает на приверженность объективизму, в то время как ответ, который может быть более чем одним, предполагает приверженность релятивизм (или какая-то необъективистская позиция). Несколько исследований использование этой и связанных методологий предоставило доказательства что, хотя многие люди являются объективистами в отношении морали, значительный число не объективисты (например, см. Nichols 2004). Кроме того, некоторые исследования показали интересные корреляции с этими различия. Например, быть в соревновании, а не в совместное взаимодействие и вера в карающего Бога соотносятся с более объективистской интуицией (см. Fisher et al.2017 и Саркисян и Фелан 2019), а открытость опыту и альтернативные возможности более распространены среди тех, у кого необъективистские интуиции (см. Feltz and Cokely 2008, Goodwin и Дарли 2010). Кроме того, некоторые исследования показывают, что быть причинно-следственными связями, а также корреляциями. Например, желание наказать порождает объективистскую интуицию (см. Роуз и Николс в ближайшее время).

Другие исследования показали разные виды сложности. Люди более вероятно, что они будут объективистами в отношении некоторых моральных вопросов (например, ограбление), чем они касаются других моральных проблем (например, абортов).Эти различия также имеют корреляции, которые частично могут быть пояснительное: отношение к проблеме как объективной коррелирует с силой веры и восприятия консенсуса по этому вопросу (см. Goodwin и Дарли 2008 и 2010; ср. Айярс и Николс 2020). Более того, люди более склонны быть объективистами в отношении одних вопросов, чем другие, даже когда им разрешено определять для себя, какие проблемы считаются как моральные проблемы (см. Райт и др., 2013).

Наконец, более вероятно, что люди дают объективистский ответы, когда они думают, что стороны в моральном разногласии разделяют ту же культуру, чем когда думают, что несогласные партии принадлежат к совершенно другой культуре.Это может означать, что многие из тех, кто дает объективистские ответы, молчаливо предполагают своего рода объективность при предположении, что несогласные стороны иметь общую моральную основу, но не в обстоятельствах, в которых это разные моральные рамки (см. Саркисян и др., 2011).

Короче говоря, эмпирическая работа о народных метаэтических воззрениях предполагает что существует значительное разнообразие в степени, в которой обстоятельства, при которых люди выражают моральные объективистские взгляды или моральные необъективистские взгляды, такие как MMR .Это может быть принято чтобы указать, что некоторые люди являются объективистами, а некоторые нет. Но это может также использоваться, чтобы показать, что некоторые люди «метаэтичны. плюралисты »: они объективисты в некоторых моральных вопросах, но они относятся к релятивистам по другим моральным вопросам (см. Pölzler 2017, Райт 2018 и Райт, Гранджин и МакУайт 2013). То есть, возможно, некоторые люди неявно отрицают распространенное предположение среди философов, что все моральные убеждения должны быть одинаковыми метаэтический анализ.

Могут возникнуть различные вопросы о ценности и значении это экспериментальная работа.В последние годы важным вопросом в психология — это степень, в которой экспериментальные результаты могут быть тиражируется. Утверждалось, что скорость репликации в экспериментальная философия сравнительно высока (см. Cova et al. 2018) и некоторые исследования принятия людьми морального объективность была воспроизведена (например, см. Wright 2018). Другой вопрос: достаточно ли выборки этих исследований? разнообразны, чтобы свидетельствовать о метаэтических обязательствах всех человеческих существа. И снова были опасения, что психология изучает были нерепрезентативными (например, потому что они слишком сильно полагались по студентам бакалавриата в США).Однако на по крайней мере, некоторые исследования, касающиеся моральной объективности, включали более разнообразная группа субъектов (например, Beebe et al. 2015 и Саркисян и др. 2011). Другой вопрос, к чему насколько эти исследования действительно измеряют принятие морального объективизма или моральный релятивизм. Многие исследования посвящены моральному объективизму и это может оставить неясными взгляды людей на такую ​​позицию, как MMR (Поскольку существует множество позиций, отвергающих объективизм). Однако некоторые исследования были посвящены именно моральному релятивизму. (например, Саркисян и др.2011).

В любом случае некоторые философы могут задаться вопросом о философском Актуальность данного экспериментального исследования. Один ответ заключается в том, что это могло влияют на критерии успеха в метаэтике. Например, это иногда предполагали, что большинство людей — моральные объективисты, а чем моральные релятивисты, и что метаэтическая позиция, такая как моральная реализм завоевывает доверие, потому что соответствует народной морали. так понял (см. Smith 1991). Только что процитированные исследования и другие похоже, оспаривает фактическую предпосылку этого метаэтического критерия (см. Sarkissian 2017), и утверждалось, что лучшие интерпретация эмпирических данных заключается в том, что многие люди принимают форму релятивизма (см. Биби в печати).Другой ответ: некоторые сложности, выявленной в этих исследованиях, может привести философов к рассмотреть более серьезно философскую жизнеспособность плюралистов или смешанная метаэтическая позиция, согласно которой, например, моральная объективизм в некоторых отношениях верен, но MMR верен в других отношениях (в этой связи см. Gill 2008 и Синнотт-Армстронг 2009). Подробнее по этому вопросу в Раздел 7. В любом случае растет признание важности интерпретация значения экспериментальных доказательств для осторожная метаэтика (см. Bush and Moss 2020, Hopster 2019 и Пёльцлер и Райт 2020).

Последняя область, в которой экспериментальная философия внесла свой вклад в обсуждение морального релятивизма относится к отношениям между релятивизм и моральные установки, такие как терпимость. Иногда бывает утверждал, что некоторые формы морального релятивизма дают основание для терпимость (см. раздел 8). Но будут ли моральные релятивисты более терпимыми, чем моральные? объективисты? Некоторые недавние психологические исследования показывают, что ответ может быть «да». Есть некоторая корреляция между принятие морального релятивизма и бытия более толерантный (Collier-Spruel et al.2019), а там есть некоторая корреляция между рассмотрением моральной проблемы как объективной и быть менее терпимым (Wright et al. 2008 и 2014), хотя также ясно, что другие факторы имеют отношение к тому, поведение терпимое или нетерпимое.

Поскольку эти исследования предполагают некоторую корреляцию между принятием морального релятивизма и терпимостью, это может быть считается неудивительным результатом для тех, кто утверждал, что моральный релятивизм обеспечивает рациональную основу терпимости.Конечно, психологические отношения не показывают, что существует логическая отношение. Но некоторая поддержка может быть получена из того факта, что люди ведут себя рационально для этой позиции. В кроме того, утверждалось, что преимущество морального релятивизма что, даже если это не дает оснований для толерантности, принятие этого делает людей более терпимыми (см. Prinz 2007: 208). Эти исследования подтвердят это эмпирическое утверждение.

Большинство дискуссий о моральном релятивизме начинаются с дюйм, DMR .Хотя этого недостаточно, чтобы установить MMR , наиболее распространенным обоснованием для MMR было бы подорвано, если DMR (или какой-то описательный тезис о значительные моральные разногласия или разнообразие) были неверными. Кроме того, если DMR были вообще отклонены, вполне вероятно, что MMR будет иметь мало сторонников. Следовательно, важно подумайте, правильно ли DMR . Защитники DMR обычно считают признанным культурным антропология и другие дисциплины, основанные на эмпирическом опыте, и многие полагают, что это очевидно любому, у кого есть элементарное понимание история и культуры мира.Примеры нравственных практик, которые резко расходятся с моральными взглядами, распространенными в Соединенных Штатах нетрудно найти: многоженство, браки по расчету, самоубийства как требование чести или вдовства, суровые наказания за богохульство или прелюбодеяние, женское обрезание или калечащие операции на половых органах (как есть по-разному называются) и так далее (для обзора некоторой литературы, см. Prinz 2007: 187–95). На более общем уровне Вонг (1984) утверждал, что можно найти по крайней мере два разных подхода к морали в мире: мораль, ориентированная на добродетель, которая подчеркивает пользу сообщества, и мораль, ориентированная на права, которая подчеркивает ценность индивидуальной свободы.

Хотя очевидно, что есть некоторые моральные разногласия, это Другое дело сказать, что разногласия эти глубокие и широко распространены, и что они гораздо более значительны, чем все соглашения могут быть. Философы подняли два типа возражение против этого утверждения: априори аргументов, что DMR не может быть истинным, и апостериорных аргументов что DMR , вероятно, не соответствует действительности или, по крайней мере, не было установлено, чтобы быть правдой.

Априори возражений утверждают, что мы можем знать, что DMR ложно по философским соображениям, без обращения к эмпирическим данным. Один аргумент, выраженный в общей форме Дональд Дэвидсон (1984a) утверждает, что несогласие предполагает значительное согласие (см. запись на Дональд Дэвидсон). По словам Дэвидсона, методологические ограничения на перевод языка другого общества состоит в том, что мы должны думать, что они согласны с нами по большинству вопросов.Например, предположим, что мы думали, что многочисленные разногласия между нами и другим обществом по поводу деревьев. В качестве разногласий накапливались, мы разумно начали бы думать, что у нас неправильно перевел слово на языке другого общества как «Дерево»: более вероятно, что (то, что мы принимаем за) их ложные представления о деревьях — это на самом деле представления о чём-то другом. К обобщения, следует, что не могло быть обширных разногласия по поводу деревьев между нашим и другим обществом. Из Конечно, могут быть разногласия.Но эти разногласия предполагает наличие существенных договоренностей в других отношениях. Дэвидсон (1984b [2004a] и 1995 [2004b]) и другие (например, Cooper 1978 and Myers 2004) утверждали, что этот аргумент применим к моральным концепции. Если они правы, то не может быть обширных разногласия по поводу морали, и соглашения более значительны чем разногласия. DMR не может быть правдой.

Аргумент Дэвидсона противоречив. Один ответ заключается в том, что даже если бы в некоторых случаях он был убедительным, он не имел бы силы с уважение к моральным концепциям.«Дерево» — обыкновенное, описательная концепция, основанная на непосредственном наблюдении. В связи с этим, неправильный перевод кажется более вероятным, чем существенное несогласие. Но как насчет концепций, касающихся того, что забавно, интересно или захватывающе? Это связано с человеческими реакциями на мир, и это можно сказать, что наши знания о природе человека позволяют предположить, что некоторые реакции широко варьируются. Утверждение, что есть много разногласий по поводу то, что людям кажется забавным — то, что заставляет их смеяться, — действительно не сразу вызвать подозрение в неправильном переводе.Если моральный концепции были больше похожи на «забавный», чем на «Дерево», как некоторые считают, то аргумент Давидсона может не подорвать DMR , даже если он убедителен в других случаи. Дэвидсон, однако, полагал, что этот аргумент применим во всех Совет, оценки, а также эмпирические убеждения. Другой ответ его аргумент состоит в том, чтобы утверждать, что даже если это применимо к оценки, это применимо только к очень простым и оставит место для существенных разногласий помимо этих (если бы это было случае, то Дэвидсон установил бы только то, что я называю смешанным положение в раздел 7).Некоторые критические ответы на критику Дэвидсона релятивизм, см. Gowans 2004: 144–6, Prinz 2007: 195–9 и Роване 2013: 247–62.

Еще одно возражение a priori против DMR было предложено Филиппа Фут (1978a и 1978b) в ответ на эмотивизм. Как только есть общие критерии «грубости», такие, что не только она утверждала, что все можно считать грубым, есть общие такие критерии моральных понятий, что ничто не могло быть моральная добродетель или обязанность.Например, есть существенные ограничения на то, что можно считать храбростью. Следовательно, есть существенные ограничения степени моральных разногласий.

Один ответ на этот аргумент, истолкованный как возражение против DMR , заключается в том, что перед ним стоит дилемма. С одной стороны, если «Мужество» понимается в широком смысле, как противостояние трудность в достижении некоторого воспринимаемого блага, то, вероятно, большинство все ценят смелость. Однако это оставляет место для самых разных концепции мужества.Это могут ценить и воины, и пацифисты, но они могут считать смелыми самые разные поступки. Этот оказывает меньшее давление на DMR , пункт Foot позже уступил в некоторой степени (см. раздел 7)). С другой стороны, если храбрость определяется узко, например, как добродетель воина, который сталкивается с угрозой смерти в битве (как предложенный Аристотелем), то могут быть небольшие разногласия по поводу масштаб концепции, но значительные разногласия по поводу того, Следует ценить мужество в таком определении (пацифисты сказали бы нет).А сторонник DMR может сказать, что это также значительный моральное несогласие. На это можно сказать, что наши понимание человеческой природы и культуры показывает, что каждый ценит смелость понимается в довольно значительных пределах. Это более эмпирическая точка зрения, в соответствии с возражениями в последнем абзац этого раздела.

Некоторые версии подхода a priori подчеркивают ограничения, налагаемые «более тонкими» моральными концепциями, такими как добро, правильность или сама нравственность (например, см. Гарсия 1988).Еще раз, защитник DMR мог бы сказать, что если эти концепции имеют достаточно содержания, чтобы исключить существенные разногласия в их применение, то вполне вероятно, что многие общества не применяют их вообще — форма морального разногласия сама по себе. Другой ответом было бы спорить, вслед за Р. Заяц (1981), что формальный анализ, например, с точки зрения предписаний, — это правдоподобно в отношении некоторых более тонких моральных концепций, и что это согласуется со значительными моральными разногласиями.Однако a критиков априори сомневаются в адекватности любого такого анализа. Много этой дискуссии касается приемлемости формального по сравнению с материальным определения морали (см. определение морали).

Второй подход к отказу от DMR фокусируется на интерпретация эмпирических данных, которые якобы поддерживают это тезис. Некоторые возражения указывают на препятствия, с которыми сталкивается любая попытка эмпирически понимать человеческие культуры. Например, можно сказать что предполагаемые доказательства неполны или неточны, потому что наблюдатели предвзяты.В подтверждение этого можно утверждать, что антропологи часто имели предубеждения, коренящиеся в дисциплинарных парадигмы или политические идеологии, которые привели их к искажению или неверно истолковать эмпирические данные. Или можно сказать, что даже большинству объективных наблюдателей будет трудно точно понимание реальных моральных ценностей общества на основе такие явления, как самообман и слабость воли. Эти опасения указывают на существенные проблемы в методологии социальных наук.Однако, даже если бы они были действительными, они бы поставили под сомнение только было ли установлено DMR : они не обязательно дают нам повод думать, что это ложь. Конечно, это было бы установлено важное возражение против того, кто претендует на DMR или полагается на DMR в качестве аргумента в пользу MMR .

Другое возражение, более непосредственно относящееся к DMR , состоит в том, что антропологи молчаливо и ошибочно предположили, что культуры довольно дискретные, однородные и статические объекты — скорее, как фигуры на картине Пита Мондриана или шахматной доске.По факту, согласно этому утверждению, культуры, как правило, довольно неоднородны и сложны внутренне, с множеством несогласных. Более того, они часто взаимодействуют, а иногда и влияют друг на друга, и они могут измениться со временем. С этой точки зрения мир культур ближе к анимированной картине Джексона Поллока, чем к однозначная конфигурация, предложенная первым изображением. Если эти утверждения были правильными, тогда было бы труднее узнать моральные ценности разных культур и, следовательно, знать, нужно ли DMR верно.Как и раньше, это не показало бы, что это ложь. (на самом деле, вопрос о неоднородности может указывать на обратное). Однако позже мы увидим, что эти утверждения также создают проблемы. до MMR .

Другие критики пытаются установить, что эмпирические данные, приведенные в поддержка DMR толком не показывает, что есть значительные моральные разногласия, и согласуется со значительными моральное согласие. Известное утверждение состоит в том, что предполагаемые моральные разногласия могут возникнуть в результате применения общей моральной ценности (примерно с чем нет разногласий) при различных обстоятельствах или в те же обстоятельства, когда есть фактические разногласия по поводу того, что эти обстоятельства есть.В любом случае нет настоящей морали разногласия в этих случаях. Например, все могут согласиться с важность содействия человеческому благополучию (и даже о природе человека благосостояние). Но это может продвигаться по-разному в разных или по-разному понимаются обстоятельства. Другое утверждение заключается в том, что моральные разногласия могут быть объяснены религиозными разногласиями: это только потому, что сделаны определенные религиозные предположения (например, о душе) что есть моральные разногласия. И снова кажущееся моральное несогласие — это на самом деле несогласие другого доброе — здесь о природе души.Нет настоящего моральное несогласие. Конечно, эти возможности должны быть установлено как лучшее объяснение рассматриваемых разногласий составить возражение против DMR .

Наконец, некоторые возражения утверждают, что сторонники DMR терпят неудачу. признать наличие значительных эмпирических доказательств того, что значительное моральное согласие в разных обществах (см. Зауэр 2019). Было предложено несколько видов соглашения. Для Например, тест на смену ролей, подразумеваемый Золотым правилом («Делай другим так, как вы хотели бы, чтобы они поступали с вами »). выдающийся за пределами западных традиций: его версия также поддерживается в Аналектах Конфуция, некоторые традиционные буддийские тексты и в других местах (см. Wattles 1996).Другая форма этого иска утверждает, что основные моральные запреты на ложь, воровство, прелюбодеяние, убийство людей и т. д. встречаются во многих различных и другие разнообразные общества. Еще одно утверждение состоит в том, что международное движение за права человека указывает на существенные моральные соглашение (см. Donnelly 2013: ch. 4). На основании доказательств этого добрые, некоторые, такие как Сиссела Бок (1995) и Майкл Уолцер (1994), имеют предположил, что существует универсальная минимальная мораль, независимо от того, могут быть моральные различия.В том же духе Ханс Кюнг (1996) и другие утверждали, что существует общая «глобальная этика »в основных мировых религиозных традициях. относительно уважения к человеческой жизни, справедливости распределения, правдивости, и моральное равенство мужчин и женщин. Эти утверждения, которые имеют получили повышенную поддержку в последние годы, должны быть подвергнуты такой же критический анализ, как и те, которые предлагаются в поддержку DMR . Однако, если бы они были правы, они бы поставили под сомнение DMR .В конечном итоге могут быть существенные соглашения, а также разногласия в моральных ценностях людей. Если в этом случае это усложнило бы эмпирический фон метаэтические дебаты, и это может указывать на необходимость более тонких альтернативы стандартным позициям.

Философы в целом согласны с тем, что, даже если DMR были правдой без квалификации из этого не следует, что MMR правда. В частности, если моральные разногласия могут быть разрешены рационально по большей части, то аргументы, основанные на разногласиях, в пользу MMR будет подорвано, и будет мало стимулов чтобы поддержать позицию.Такая разрешимость, по крайней мере в принципе, есть какой моральный объективизм заставляет нас ожидать. Один из главных моментов разногласий между сторонниками MMR и их объективистом критики обеспокоены возможностью рационального решения моральных разногласия. Можно подумать, что защитник MMR необходимо убедительно показать, что моральные разногласия, выявленные в DMR не может быть рассмотрено рационально, или, опять же, моральный объективист должен убедительно показать, что они могут быть.Ни разумное ожидание. Действительно, неясно, что будет считаться убедительно аргументируя любой вывод. В центре дискуссии касается того, чего можно ожидать. Приверженцы MMR попытаться показать, почему рациональное решение маловероятно, в то время как их объективистские критики пытаются показать, почему в значительной степени это вероятно, или, по крайней мере, не маловероятно.

Моральные объективисты могут допустить, что есть особые случаи, когда моральные разногласия не могут быть разрешены рационально, например, по учет расплывчатости или неопределенности используемых понятий.Их главное утверждение состоит в том, что обычно существует рациональная основа для преодоления разногласия (не то, чтобы люди на самом деле пришли к соглашению). Объективисты утверждают, что, как правило, по крайней мере одна сторона в моральном несогласие принимает моральное суждение на основании некоторых фактов или логическая ошибка, и что выявления таких ошибок будет достаточно рационально разрешить разногласие. Они предполагают, что все настоящие моральные разногласия, которые обычно существуют, могут быть разрешены в этом мода. Кроме того, объективисты иногда предлагают анализ того, почему люди делают такие ошибки.Например, на людей могут влиять страсть, предрассудки, идеология, корысть и тому подобное. В основном, объективисты думают постольку, поскольку люди игнорируют эти влияния, и разумны и хорошо осведомлены, как правило, есть основания для разрешение их моральных разногласий. Однако, хотя эти утверждения часто делается, другое дело установить эмпирически, что своекорыстие является источником разногласий, и утверждалось, что что для этого существуют значительные препятствия (см. Seipel 2020a).(Объективисты могут также сказать, что по крайней мере некоторые соглашения о моральных истинах отражают тот факт, что в отношении вопросов что касается этих истин, люди в целом были разумными и хорошо осведомлен.)

Сторонники MMR могут допустить, что моральные разногласия иногда рационально разрешаются. В частности, они могут допустить, что это часто случается, когда стороны морального спора разделяют моральные фреймворк. Характерным релятивистским утверждением является то, что общая моральные рамки часто отсутствуют, особенно в моральных разногласиях между одним обществом и другим, и что различия в моральных фреймворки обычно нельзя объяснить, просто предположив, что один общество или другое делает фактические или логические ошибки.Эти моральные разногласия в конечном итоге коренятся в принципиально разных моральной ориентации, и обычно нет причин думать, что эти различия проистекают из того факта, что в соответствующих отношениях одна сторона менее разумен или хорошо информирован, чем другой. Они безупречны разногласия. Этот вывод может основываться на наблюдении, что он Неочевидно, что в основе этих разногласий лежат ошибки. Но это также может зависеть от теории, разработанной для объяснения такого наблюдения, что рамки несоизмеримы: они не иметь достаточно общего, будь то общие концепции или общие стандартов, чтобы разрешить их разногласия, и нет беспристрастных третья точка зрения, доступная любому разумному и хорошо информированному человек, которого можно было задействовать для разрешения конфликта.

На этот аргумент можно дать различные объективистские ответы. Один из них Уже рассмотренный подход Дэвидсона, исключающий возможность несоизмеримых моральных рамок. Другой ответ эта несоизмеримость не исключает возможности рациональное разрешение различий между моральными рамками. Для Например, Аласдер Макинтайр (1988: глава 18 и 1994) утверждал, что, при некоторых обстоятельствах возможно реализовать в воображении, что противоречивая и несоизмеримая моральная традиция рационально превосходит собственную традицию.Однако большинство общий объективистский ответ состоит в том, чтобы утверждать, что некоторая конкретная моральная фреймворк рационально превосходит все остальные. Например, это могло бы можно утверждать, следуя Канту, что чистый практический разум подразумевает фундаментальный моральный принцип, такой как категорический императив (см. Канта моральная философия), или можно было бы утверждать, следуя Аристотелю, что человеческая природа такие добродетели, как мужество, воздержание и справедливость. необходимо для любого правдоподобного представления о хорошей жизни (см. разделы на человеческое благо и аргумент функции в статье об этике Аристотеля и в статье о этика добродетели).Если бы такой аргумент был веским, он мог бы стать убедительным ответ на утверждение релятивистов о том, что конфликты между моральными рамки не могут быть рационально решены.

Сторонники MMR не впечатлены этими ответами. Они может сказать, что счет Дэвидсона не может гарантировать достаточно общих основание для разрешения конфликтов между моральными рамками (или для обеспечения что на самом деле существует только одна структура) и что Макинтайр подход, вероятно, сработает в лучшем случае только в некоторых случаях.И они обычно рассматривают дебаты о кантианских и аристотелевских аргументах быть так же трудно разрешить рационально, как конфликты между моральные рамки, на которые изначально ссылались релятивисты. Они могут добавить, что тот факт, что моральные объективисты расходятся во мнениях между собой, по поводу чего объективистская теория верна — это еще одно указание на трудность разрешения фундаментальных моральных конфликтов.

Совершенно иной объективистский вызов заключается в том, что позиция Сторонник MMR непоследователен.Аргумент релятивистов таков: что мы должны отказаться от морального объективизма, потому что мало перспектива рационального разрешения принципиальных моральных разногласий. Однако можно отметить, что релятивист должен признать, что больше нет перспективы рационального разрешения разногласий по поводу MMR . Из соображений справедливости он или она должны допустить, что нет объективной правды относительно MMR .

Против этого знакомого возражения есть два одинаково знакомых ответы.Один из них — согласиться с возражением и утверждать, что MMR верно и оправдано в некоторых метаэтических рамках, но а не другие: это не объективная правда, что какие-либо разумные и у хорошо информированного человека есть причина согласиться. Может показаться, что это много, но для того, кто является релятивистом насквозь, или, по крайней мере, является релятивистом в отношении метаэтических утверждений, это было бы единственный вариант. Другой ответ — оспорить утверждение о том, что равенство рассуждений в двух случаях.Для этого потребуется показать что спор о неразрешимости моральных разногласий ( метаэтические дебаты) можно рационально разрешить таким образом, чтобы фундаментальные моральные разногласия (предметные нормативные дебаты) сами не могут. Например, метаэтические дебаты могут быть рационально решено в пользу релятивистского, в то время как содержательное нормативные дебаты не могут быть разрешены.

Даже если бы было установлено, что существуют глубокие и широко распространенные моральные разногласия, которые не могут быть рационально разрешены, и что эти разногласия более значительны, чем любые договоренности быть, из этого не сразу следует, что MMR является правильным.Можно сделать и другие необъективистские выводы. Особенно, противники объективизма могут утверждать в пользу морального скептицизма, что мы не может знать моральных истин или за точку зрения, в которой моральные суждения не имеют истинностная ценность (понимается как отказ от относительной истинностной ценности). Следовательно, сторонники MMR сталкиваются с двумя очень разными группами критики: разные моральные объективисты и разные моральные необъективисты. Защитник MMR необходимо установить что MMR превосходит все эти позиции, и это будет требуют сравнительной оценки соответствующих преимуществ и недостатки.Рассмотрение альтернативные должности (см. записи на моральный когнитивизм vs. некогнитивизм, моральный антиреализм, моральная эпистемология, моральный реализм и моральный скептицизм). Что можно рассмотреть, так это проблемы, с которыми сталкивается сторонник MMR лиц и что на них можно сказать. Некоторые критики MMR подняли вопросы о согласованности положение (например, Богосян 2011 и 2017).

Например, можно подумать, что MMR по отношению к ценность истины, приведет к тому, что моральное суждение, такое как «Самоубийство морально правильно» (S) могло быть как правдой, так и false — истина, если действительна для одной группы, и ложь, если недопустима для Другая.Но такая позиция кажется несостоятельной: большинство людей допустил бы, что ничто не может быть одновременно истинным и ложным. Конечно, некоторые лица могут быть оправданы в подтверждении S и других лиц оправданными в отрицании этого, поскольку две группы могли иметь разные доказательства. Но другое дело сказать, что S одновременно истинно и ложно.

Стандартный релятивистский ответ — сказать, что моральная истина относительна. в некотором смысле. С этой точки зрения S не является истинным или ложным. абсолютно говоря, но это может быть верно относительно — X и ложно-относительно- Y (где X и Y относятся к моральные кодексы разных обществ).Это означает, что самоубийство право лиц в обществе, регулируемом X , но это не право лиц в обществе, регулируемом Y ; и релятивист может утверждать, что в этом соединении нет противоречия правильно понял.

Можно возразить, что понятие относительной истины не соответствует действительности. уловить смысл, в котором «правильно» и «неправильно» нормативные термины о том, что должно быть, в отличие от того, что кейс. Утверждение «самоубийство морально правильно» звучит нормативным в этом смысле, но утверждение «самоубийство морально право лиц в обществе, управляемом моральным кодексом X »не является нормативный, но описательный: он говорит нам, какие люди, принимающие моральные код X думает, и поэтому каждый может согласиться с этим, независимо от их собственного морального кодекса, если на самом деле это то, что морально код X говорит.В ответ можно было бы сказать, что есть выражения релятивистских моральных утверждений, которые являются нормативными. Например, «Самоубийство — это правильно для нас с моральной точки зрения», — говорят члены группы, упомянутой «нами», не просто описание того, во что они верят: это говорит им, каковы они морально разрешено делать (в этом смысле это руководство к действию).

Такие релятивистские формулировки могут также вызвать родственные и очень общее возражение. Релятивизм часто представляет собой толкование моральных разногласий: считается лучшим объяснение рационально неразрешимой или безупречной морали разногласия.Однако, если рассматривать моральную истину как относительную, разногласия, кажется, исчезают. Например, кто-то принимает X кто утверждает S говорит, что самоубийство подходит для лица, принимающие X , в то время как другие принимающие Y , которые отрицает S утверждает, что самоубийство недопустимо для людей, принимающих Я . Вполне возможно, что они оба верны и, следовательно, они не расходятся во мнениях (скорее, как два человека в оба места могут быть правильными, когда говорят, что солнце сияет, а другой говорит, что это не так, или как два человека в разных страны могут быть правы, когда говорят, что что-то незаконно, и другой говорит, что это не так).Релятивистское объяснение растворяет несогласие. Но тогда почему это проявилось как разногласие в первое место? Объективист может сказать, что это потому, что люди думают это предполагает, что моральная истина абсолютна, а не относительна. Если это были правы, релятивист не мог утверждать, что MMR фиксирует то, во что люди уже верят. Утверждение должно быть что они должны в это поверить, и аргумент в пользу релятивизма будет должны быть сформулированы в этих терминах. Например, релятивист может утверждать, что MMR — наиболее вероятная позиция для принять постольку, поскольку моральные суждения часто дают практически противоречивые директивы и ни одно из суждений не может быть доказано, что они рационально превосходят к другому.

Еще одно распространенное возражение, хотя, вероятно, в большей степени за пределами философии чем в нем, заключается в том, что MMR не может объяснить тот факт, что некоторые практики, такие как холокост в Германии или рабство в США явно объективно неправы. Эта точка обычно выражается возмущенным тоном, часто с предположением, что релятивисты представляют угрозу цивилизованному обществу (или что-то в этом роде Сортировать). Сторонники MMR могут ответить, что это просто напрашивается вопрос, и в каком-то смысле они правы.Однако это возражение может отражать более сложную эпистемологию, например, что мы у нас больше причин принять эти объективистские интуиции, чем у нас принять любой аргумент в пользу MMR . Этот вернет нас к аргументам последнего раздела. Другой релятивистский ответ будет заключаться в том, что рассматриваемые практики, хотя широко признаны, они ошибались в соответствии с фундаментальными стандартов общества (например, были аргументы против рабство, существовавшее в США до гражданской войны).Этот не покажет, что практика объективно неверна, но может уменьшить силу критики. Однако, хотя этот ответ может быть правдоподобным в некоторых случаях, не очевидно, что это всегда будет убедительно.

Этот последний ответ подчеркивает тот факт, что сторонник MMR нуждается в четком указании того, к чему относится истина. родственник. Например, если S истинно относительно морального кодекс общества, означает ли это, что он верен по отношению к тому, что люди в обществе думают, что моральный кодекс говорит о том, что фундаментальные нормы морального кодекса на самом деле подразумевают? Это может быть не тем же.Часто предполагается, что истины могут быть неоткрыты или что люди могут ошибаться в них. Как только что было отмечено, моральный релятивист мог бы понять это, предположив, что это фундаментальный стандарты морального кодекса, которые являются авторитетными для людей в общество, которое принимает этот кодекс. Следовательно, то, что морально истинно по отношению к моральному кодексу общества, независимо от того, фундаментальные стандарты кодекса действительно того требуют. Этим критерию, могут быть моральные истины, которые неизвестны людям в общество, которое принимает кодекс, или эти люди могут ошибаться в мыслях что-то есть моральная истина.

Аналогичный момент возникает из того факта, что иногда думают, что быть преимуществом MMR , что он поддерживает существенное понятие интерсубъективной истины или оправдания: он избегает недостатков моральный объективизм, с одной стороны, и моральный скептицизм и теории, которые полностью игнорируют моральную ценность истины, с другой стороны, потому что он утверждает, что моральные суждения не имеют истины в абсолютный смысл, но у них есть истина относительно морального кодекса общества (и аналогично для оправдания).Считается, что это преимущество, потому что, несмотря на предполагаемые трудности с моральный объективизм, мораль широко рассматривается как «не просто субъективно », и MMR может это уловить. Однако это предполагаемое преимущество поднимает важный вопрос для релятивизма: почему предположим, что моральные суждения имеют истинную ценность по отношению к обществу как против вообще отсутствия истинности? Если релятивист утверждает, что множество фундаментальных стандартов является авторитетным для людей в обществе, это можно спросить, почему они обладают такой властью.Этот вопрос может возникнуть в вполне практичные способы. Например, предположим, что диссидент бросает вызов некоторым основополагающих стандартов его или ее общества. Этот человек обязательно неправильно?

На эти вопросы можно дать разные ответы. Например, это может можно сказать, что стандарты, которые являются авторитетными в обществе, те, которые разумные и хорошо информированные члены общества будут обычно принимаю. Может показаться, что это создает основу для нормативных орган власти. Однако, если бы был применен такой подход, можно спросить, почему эта власть принадлежит только разумным и хорошо информированным членам Общество.Почему не более широкая группа? Почему не все разумно и хорошо информированные люди?

Другой ответ — сказать, что стандарты, которые авторитетными для общества являются те, которым люди согласились следовать в результате переговоров или переговоров (как показано выше, Харман утверждал, что мы должны понимать некоторые моральные суждения в эти условия). Опять же, может показаться, что это придает этим стандартам некоторые орган власти. Тем не менее, можно спросить, действительно ли у них есть авторитет или, возможно, у них правильный вид.Например, предположим, что соглашение было достигнуто в обстоятельствах, когда несколько членов общество обладало огромной властью над другими (в реальном мире большинство вероятный сценарий). Те, у кого меньше власти, могли быть благоразумными заключить соглашение, но не очевидно, что такое соглашение создать подлинный нормативный авторитет — точка диссидентства оспаривание стандартов вполне может сделать. Более того, если все моральные ценности понимаются таким образом, как мы объясняем авторитет утверждение, что люди должны следовать набору ценностей, потому что они согласился на это? Должно быть предварительное согласие на то, что мы согласны делать?

Сопутствующее возражение касается спецификации общества, которому моральное оправдание или истина относительны.Обычно люди принадлежат к разным группам, определяемым по разным критериям: культура, религия, политическая территория, этническая принадлежность, раса, пол и т. д. Кроме того, в то время как иногда утверждают, что ценности группы, определенные один из этих критериев имеет силу для членов группы, например претензии часто оспариваются. Спецификация соответствующей группы сам по себе является морально значимым вопросом, и, похоже, нет объективная карта мира, отображающая его деление на социальные группы, которым правда или оправдание моральных суждений родственник.Стороннику MMR нужен правдоподобный способ определение группы лиц, которым нравственная истина или оправдание относительны.

Более того, люди обычно не только принадлежат к нескольким группам, как определено вышеупомянутыми критериями, значения, которые авторитет в каждой группе, к которой принадлежит человек, не всегда может быть тем же. Если я принадлежу к религии и национальности и их ценностям в отношении аборта диаметрально противоположны, то какое значение правильно для меня? Возникает вопрос, есть ли основание для разрешение конфликта в соответствии с MMR (две группы могут иметь противоречивые фундаментальные стандарты) и будет ли в этом обстоятельство MMR повлечет за собой наличие подлинного морального дилемма (это означает, что аборт — это правильно и неправильно для меня).Этот точка не обязательно возражение, но защитник MMR придется столкнуться с этими проблемами и выработать убедительную позицию относительно них.

Тот факт, что социальные группы определяются по разным критериям, и что люди обычно принадлежат к более чем одной социальной группе, может быть как повод для перехода от релятивизма к одной из форм субъективизма. То есть вместо того, чтобы говорить, что истина или оправдание морального суждения относительны к группе, мы должны сказать, что они относительны к каждой индивидуальный (как отмечалось выше, релятивизм иногда определяется как включающий обе позиции).Эта редакция может решить только что обсужденные проблемы, но он отказался бы от понятия интерсубъективности в отношении правда или оправдание — зачем многие сторонники MMR это главное преимущество должности. Более того, сторонник этого субъективистское мнение должно было бы объяснить, в каком смысле, если таковой имеется, моральные ценности имеют нормативный авторитет для человека в отличие от просто быть принятым. Тот факт, что мы иногда думаем, что наша мораль ценности были ошибочными, часто думают, что мы верим у них есть некоторый авторитет, который не состоит в простом факте, что мы их принимаем.

Еще одна проблема возникает из-за предполагаемых фактов о сходстве. между разными обществами и взаимодействие между ними по отношению к мораль. Люди в одном обществе иногда выносят моральные суждения о люди в другом обществе на основе моральных норм, к которым они привыкли быть авторитетным для обоих обществ. Кроме того, конфликты между общества иногда разрешаются, потому что одно общество меняет свои моральные мировоззрение и разделяет по крайней мере некоторые моральные ценности другое общество.В более общем плане иногда люди в одном обществе думают они учатся на моральных ценностях другого общества: они приходят к считают, что моральные ценности другого общества лучше в некоторых уважает свои собственные (ранее принятые) ценности. Мондриан образ мира, разделенного на отдельные общества, каждое со своими собственными отличительные моральные ценности, затрудняет учет этих соображения. Если это изображение будет отброшено как нереалистичное, и заменен тем, который признает большее моральное совпадение и взаимодействие между обществами (вспомните образ Поллока), затем сторонник MMR должен дать правдоподобный отчет об этих динамика.Это связано с поднятой ранее проблемой авторитета: Эти соображения предполагают, что люди иногда признают моральный авторитет, выходящий за пределы их собственного общества, и релятивист необходимо показать, почему это имеет смысл или почему люди ошибаются в этом подтверждение.

Обсуждения морального релятивизма часто предполагают (как обычно предполагается, здесь до сих пор), что моральный релятивизм является правильным объяснением все моральные суждения или ни одного. Но, возможно, это правильный счет одних моральных суждений, но не других, или, что более расплывчато, лучших учет морали по отношению к этим вопросам признал бы как релятивистские, так и объективистские элементы.Такая смешанная позиция могла бы быть мотивированным некоторыми из уже поднятых философских вопросов (вспомните также предложение в разделе о экспериментальная философия что некоторые люди могут быть «метаэтическими плюралистами»). На на эмпирическом уровне можно подумать, что существует много существенные моральные разногласия, но также и некоторые поразительные моральные соглашения между разными обществами. В метаэтическом плане это можно предположить, что, хотя многие разногласия вряд ли будут рационально разрешены, могут быть другие разногласия (и, возможно, межкультурные соглашения, которые мы находим, имеют рациональную основу).Первое точка приведет к более слабой форме DMR Вторая точка, более важный, будет означать измененную форму MMR (см. предложения в последнем абзаце раздел 4). Интересно, что этот подход получил некоторую поддержку со стороны обеих сторон. стороны дискуссии: релятивисты, принявшие объективную ограничения, и (чаще) объективисты, которые позволили некоторым релятивистские измерения. Вот несколько ярких примеров этих смешанных метаэтические взгляды.

Дэвид Копп (1995) утверждает, что это правда, что что-то морально неправильно только в том случае, если это неправильно по отношению к оправданному моральному кодексу какое-то общество, и код оправдан в обществе, только если общество было бы рационально необходимо выбрать его. С какого кода это будет быть рационально обязанным выбирать, частично зависит от неморальных ценности общества, и поскольку эти ценности отличаются от одного общества для другого, что-то может быть морально неправильным для одного общества, но не для Другая.Копп называет эту позицию формой морального релятивизма. Тем не мение, он считает, что этот релятивизм значительно смягчается тем фактом, что тот код, который общество рационально должно выбрать также зависит от основных потребностей общества. Копп считает, что все общества имеют одинаковые базовые потребности. Например, у каждого общества есть потребность сохранить население и систему сотрудничества от одного поколения к следующему. Более того, поскольку удовлетворение этих основных потребностей является наиболее фундаментальный фактор при определении рациональности выбора кода, Копп считает, что содержание всех оправданных моральных кодексов будет довольно похожи.Например, любой такой код потребует, чтобы основные потребности человека в таких вещах, как физическое выживание, поощрять самоуважение и дружбу (говорят, что это необходимо для минимального рационального агентства). Теория неоднозначна, поскольку рациональность выбора кода частично зависит от общих черт человеческой натуры (основные потребности) и частично по различным характеристикам разные общества (ценности). Оправданы ли моральные кодексы (и, следовательно, моральные истины) будут иметь тенденцию быть существенно похожими, несмотря на различия, как утверждает Копп, будет зависеть от обоих утверждений что все общества имеют одни и те же основные потребности, и утверждают, что эти потребности гораздо важнее других ценностей при определении того, какие моральный кодекс, который общество выбирает рационально.

Вонг (1996) отстаивал частично аналогичную позицию, хотя один намеревался допускать большее разнообразие правильных моральных кодексов. Он утверждал, что может быть верным более чем одна мораль, но есть пределы, которым мораль верна. Первый пункт — это форма метаэтического релятивизм: он говорит, что одна мораль может быть верной для одного общества и противоречивая мораль может быть верной для другого общества. Следовательно, есть нет никого объективно правильной морали для всех обществ. Секунда Дело, однако, в уступке моральному объективизму.Он признает что объективные факторы, касающиеся человеческой природы и человеческого положения должен определить, действительно ли данная мораль и в какой степени может быть одним из настоящих. Сам факт того, что мораль принятие обществом не гарантирует наличия нормативных авторитет в этом обществе. Например, учитывая наши биологические и психологический макияж, не что-либо может считаться хорошим способом жизнь. Опять же, учитывая, что большинство людей несколько корыстолюбивы и что общество требует некоторой степени сотрудничества, любого правдоподобного мораль будет включать в себя ценность взаимности (добро взамен добро на некоторой пропорциональной основе).Поскольку эти объективные ограничения довольно широки, они сами по себе недостаточны, чтобы установить конкретная и подробная мораль: многие конкретные морали согласуются с ними, и выбор между этими моральными принципами должен быть определяется культурами разных обществ.

Вонг подробно разработал этот подход в более поздней работе (2006). Его «плюралистический релятивизм» продолжает подчеркивать, что существуют универсальные ограничения на то, что может быть истинной моралью. В ограничения основаны на натуралистическом понимании природы человека и обстоятельства человеческой жизни.Для Вонга, учитывая множество человеческие потребности и глубина эгоизма, функция нравственности заключается в содействии как социальному сотрудничеству, так и индивидуальному процветанию. В Кроме того, мораль требует, чтобы люди имели как эффективную свободу действий, так и свободу действий. и эффективная идентичность, и это может быть укреплено только в личных контексты, такие как семья. Следовательно, безличная перспектива должна быть ограничено личной перспективой. Любая истинная мораль должна уважайте такие требования.

Тем не менее, согласно Вонгу, универсальные ограничения достаточно открытый, чтобы уважать их.Следовательно, истинной морали может быть несколько. Это плюралистический релятивизм. Для Вонга нужна другая истинная мораль. не быть и, как правило, не полностью отличаться друг от друга. Фактически, они часто разделяют некоторые ценности (например, права личности и социальная полезность), но назначить им разные приоритеты.

Вонг представляет плюралистический релятивизм как лучшее объяснение того, что он называет «моральной амбивалентностью» феномен моральной несогласие с кем-то, признавая, что человек все еще разумно сделать противоречивое суждение — до такой степени, что подрывается уверенность в своей уникальной правоте.Степень широко распространена моральная амбивалентность — это эмпирический вопрос (см. раздел 3). В любом случае Вонг представляет устойчивый и подробный аргумент. что эмпирически обоснованное понимание природы и условий человеческой жизни как ограничивает, так и недооценивает, что такое истинная мораль может быть. Во многих отношениях его позиция самая изощренная. форма релятивизма, развитая на сегодняшний день, и у нее есть ресурсы для сталкиваются с рядом проблем, поднятых в последнем разделе (для некоторых критические отклики на Вонга и его ответы см. Xiao and Huang 2014; для более позднего обсуждения см. Li 2019, Vicente and Arrieta 2016 и Вонг 2020).

Была выдвинута несколько аналогичная смешанная позиция, хотя ориентировочно по Foot (2002a и 2002b; см. также Scanlon 1995 и 1998: гл. 8). Она утверждала, что существуют концептуальные ограничения на то, что может считаться моральным кодексом (как показано в раздел 4), и что есть общие черты человеческой натуры, которые ограничивают какой может быть хорошая жизнь. По этим причинам есть некоторые объективные моральные истины — например, что нацисты пытаются истребить евреи были морально неправы.Однако Фут утверждает, что эти соображения не гарантируют, что все моральные разногласия могут быть рационально решено. Следовательно, в некоторых случаях моральное суждение может быть истина со ссылкой на стандарты одного общества и ложная со стороны ссылка на стандарты другого общества — но это не так ни ложным ни в каком абсолютном смысле (так же, как мы могли бы сказать в отношении стандарты красоты).

Фут пришел к этому смешанному взгляду со стороны объективизма (в форму теории добродетели), и некоторые объективисты, что она слишком много уступила.Поскольку есть объективные критерии, которые кажутся рационально неразрешимыми разногласиями, могут разрешить через более глубокое понимание человеческой природы. Или объективные критерии могут установить, что в некоторых ограниченных случаях это объективная моральная истина о том, что противоречивые моральные практики являются морально допустимо. Принимая во внимание такие соображения, объективисты мог бы возразить, нет необходимости прибегать к иному проблемное понятие относительной моральной истины.

Позиция, связанная с Foot’s, была выдвинута Мартой. Нуссбаум (1993).С явной ссылкой на Аристотеля она утверждала, что есть одно объективно правильное понимание человеческого блага, и что это понимание дает основание для критики морального традиции разных обществ. Особенности этой учетной записи объясняется набором переживаний или проблем, которые, как говорят, являются общими для все люди и общества, такие как страх, телесный аппетит, распределение ресурсов, управление личным имуществом и др. Каждому из них соответствует концепция хорошей жизни, добродетель, а именно знакомые аристотелевские добродетели, такие как храбрость, умеренность, справедливость и щедрость.Нуссбаум признал, что разногласия по поводу этих добродетелей, и она подняла очевидный релятивистское возражение: даже если опыт универсален, устанавливает ли природа человека, что существует один объективно правильный путь хорошо жить в каждой из этих областей? В ответ, Нуссбаум признал, что иногда может быть более одного объективно правильное представление об этих добродетелях и о том, что детализация концепции может зависеть от практики конкретное сообщество.

Как и в случае с Футом, Нуссбаум пришел к этой смешанной позиции из объективистская сторона дискуссии. Некоторые моральные объективисты могут подумать, что она отказался от слишком многого, и по этой причине многие моральные релятивисты может поверить, что она установила довольно мало. Например, телесно аппетиты — действительно универсальный опыт, но диапазон ответов на них — например, по всему спектру от от аскетизма до гедонизма. Похоже, это одна из центральных областей моральное несогласие.Чтобы сохранить свою объективистскую репутацию, Нуссбауму нужно показать, что человеческая природа существенно сдерживает какой из этих ответов может быть морально уместным. Некоторые объективисты могут сказать, что она этого не показала, но может, пока релятивисты могут сомневаться, что она сможет это показать.

Смешанные позиции, подобные только что обсужденным, предполагают, что мораль в некоторых отношениях объективна из-за некоторых особенностей человеческая природа и относительна в остальном. С уважением в какая мораль относительна, это зависит от конкретных обществ или люди, чтобы определить, какие моральные ценности принять.Следовательно авторитет морали частично зависит от объективных факторов и частично по решениям групп или отдельных лиц. Поскольку это правда, такие смешанные позиции должны сказать что-то об основе этих решения и способы разрешения конфликтов (например, когда отдельные лица расходятся с группами или когда люди принадлежат к разным группы с конфликтующими ценностями). Объективные особенности смешанного позиции могут помочь решить эти проблемы или могут ограничить их импорт, но в тот момент, когда эти функции перестают работать, остаются некоторые из стандартные опасения по поводу релятивизма (например, те, что были подняты в последний раздел).

Другой подход можно было бы истолковать как смешанную позицию, хотя он был не выдвигаются в этих условиях. Исайя Берлин (1998) утверждал, что, хотя некоторые моральные ценности универсальны, есть также много объективных ценности, которые конфликтуют и несовместимы друг с другом. Он назвал свою позицию плюрализмом и отверг ярлык «Релятивизм» (см. Запись на Исайя Берлин). Но если несоизмеримость подразумевает, что эти конфликты не могут быть рационально решено, то это может означать уступку релятивизм.

Против такой позиции объективист может спросить, почему мы должны думать объективные товары несоизмеримы: если X и Y являются оба объективно хороши, тогда почему бы не сказать, что утверждение « X лучше, чем Y » (или более ограничительное сравнительное заявление с указанием уважения или обстоятельства) объективно верно или неверно, даже если это сложно знать? По мнению Берлина, существует множество примеров конфликтующие блага — например, справедливость и милосердие или свобода и равенство — там, где невозможно предположить, что они соизмеримые.

Наконец, следует также отметить, что смешанные Позиция была предложена Бернардом Уильямсом (1981 и 1985: гл. 9). Он отверг то, что он называл «строгим релятивизмом», что этические концепции имеют силу только по отношению к обществу. Но он поддерживал другую форму релятивизма. Это было объяснено ссылка на различие между «условным конфронтации », где известны расхождения во взглядах, но не реальный вариант для нас, и «настоящее противостояние», где разные взгляды — реальный вариант для нас, то, что мы могли бы обнимать, не теряя хватки за реальность.Уильямса «Релятивизм расстояния» говорит, что этические оценки уместен в реальных противостояниях, но не в условных. Для Например, мы никогда не могли принять мировоззрение средневекового самурая: Поскольку это условная конфронтация, было бы неуместно охарактеризуйте это мировоззрение как справедливое или несправедливое. В этом смысле релятивизм правильный. Но в реальных противостояниях релятивизм бесполезно препятствует оценке другой точки зрения, которая реальный вариант для нас (для развития позиции Уильямса со ссылкой на недавнюю экспериментальную литературу см. Gaitán и Viciana 2018).

Уильямс был ярым критиком большинства форм морального объективизма, но все же он также критиковал многие необъективистские альтернативы объективизм. Его мировоззрение нелегко классифицировать с точки зрения стандартов. метаэтические позиции. Что касается его релятивизма расстояния, он может возникнуть вопрос, почему оценки неуместны в условных конфронтации: почему тот факт, что мировоззрение не является реальным вариант мешает нам думать, что он справедливый или несправедливый? С другой стороны, в реальных столкновениях Уильямс считал язык оценка была подходящей, но он также думал, что эти столкновения может вызвать рационально неразрешимые разногласия.Хотя Уильямс отвергает строгий релятивизм, объективисты могут утверждать, что его положение страдает от недостатков, столь же серьезных, как и те, которые посещают MMR . Если противоборства реальны, потому что две точки зрения есть что-то общее, могут спросить объективисты, не могло ли это предоставить основу для разрешения этих разногласий?

Центральная тема в смешанных позициях заключается в том, что ни релятивизм, ни объективизм полностью верен: по крайней мере, в том смысле, в котором они часто высказываются, эти альтернативы вызывают серьезные возражения, и все же ими движут искренние опасения.Может показаться, что может быть разработана смешанная позиция, которая дала бы нам лучшее из обоих миров (есть и ряд других предложений в этом направлении; для например, см. Хэмпшир 1983 и 1989 гг.). Однако последствия большинства смешанные позиции (это не относится к Williams), похоже, что в какое-то уважение, некоторые моральные суждения объективно верны (или оправдано), в то время как другие имеют только относительную истину (или оправдание). Это не следует путать с утверждением, что действие может быть правильным. в одних обстоятельствах, но не в других.Например, консеквенциалист считают, что полигамия правильна в одном обществе и неправильна в другом потому что это имеет хорошие последствия в первом обществе и плохие последствия во втором случае не будут смешанными, потому что судебные решения «Многоженство правильно в обстоятельствах A » и «Полигамия неправильна в обстоятельствах B » может оба верны в абсолютном смысле. Напротив, смешанная позиция может говорят, что «полигамия — это правильно» верно по отношению к одному общество и ложное по отношению к другому (где два общества различаются, не обязательно в обстоятельствах, но в фундаментальных ценностях), в то время как другие моральные суждения имеют абсолютную истинностную ценность.Это скорее разобщенная концепция морали, и это вызывает много вопросов. А сторонник смешанного взгляда должен будет доказать, что это верный изображение нашей моральной практики, или что это правдоподобное предложение для их реформирования.

Релятивизм иногда ассоциируется с нормативной позицией, обычно относящиеся к тому, как люди должны относиться к тем, у кого с которыми они не согласны морально. Наиболее заметная нормативная позиция в эта связь касается толерантности.В последние годы возникла идея, что мы должен быть терпимым, все чаще принимается в некоторых кругах. В в то же время другие оспаривали эту идею, и философские понимание и обоснование толерантности стало менее очевидным (см. Heyd 1996 и статью о терпимость). Вопрос здесь в том, есть ли что-то для морального релятивизма. способствовать этим обсуждениям, в частности, может ли DMR или MMR обеспечивают поддержку допуска (обсуждение см. Грэм 1996, Харрисон 1976, Айвенго 2009, Ким и Рин 2003, Принц 2007: стр.207–13 и Вонг 1984: гл. 12). В контексте, терпимость обычно не означает безразличие или отсутствие неодобрение: это означает, что вы не должны вмешиваться в действия людей, основанные на моральных суждениях, которые мы отвергаем, когда разногласия нет или не могут быть разрешены рационально. Контекст обсуждения часто, но не всегда, моральные разногласия между два общества. Поддерживает ли моральный релятивизм терпимость в это смысл?

Хотя многие люди, кажется, думают, что это так, философы часто сопротивляются предполагая, что существует философская связь между принятием метаэтической позиции и практического вывода (однако см. Гиллеспи 2016).Следовательно, часто думают, что, хотя DMR может дать повод для терпимости, но это не может означать, что толерантность является морально обязательной или даже допустимо. DMR просто говорит нам, что есть моральные разногласия. Само по себе признание этого факта ничего не значит. о том, как нам следует действовать по отношению к тем, с кем мы не согласны. MMR не лучше. Во-первых, MMR не очень подразумевает, что это объективная моральная истина, что мы должны быть толерантный: MMR отрицает, что такие истины существуют.(Смешанный позиция может утверждать, что толерантность является единственной объективной моральной правда, все остальные относительны; но нужно показать, что это больше, чем маневр ad hoc .) Можно сказать, что MMR подразумевает, что толерантность является относительной истиной. Однако даже это проблематично. Согласно MMR , считается проблемой правда, истинность утверждений может варьироваться от общества к обществу. Следовательно, утверждение «люди должны быть терпимыми». ( T ), может быть истинным в одних обществах и ложным в других. MMR сам по себе не означает, что T верен в любом общества, и на самом деле может привести к тому, что T ложно в некоторых общества (аналогичное замечание можно сделать в отношении обоснование).

Некоторые объективисты могут добавить, что в некоторых случаях мы должны терпимо относиться к те, с кем мы не согласны морально, но только объективисты могут установить это как объективную моральную истину (например, опираясь на аргументы в либеральной традиции от Локка или Милля). К возражение против того, что моральный объективизм подразумевает нетерпимость (или империализм), объективисты обычно утверждают, что тот факт, что мы рассматриваем общество как морально неправильный в некотором отношении, не влечет за собой, что мы должны мешать этому.

Тем не менее среди некоторых релятивистов сохраняется мысль, что существует философски значимая связь между релятивизмом и толерантность. Возможно сочетание MMR и этического принцип мог бы дать нам повод для терпимости, к которой у нас не было бы только на основе этического принципа. Такой подход был предложен Вонгом (1984: гл. 12). Принцип, грубо говоря, что мы не должны мешать людям, если мы не можем оправдать это вмешательство в них (если они были рациональны и хорошо информированы в соответствующие аспекты).Вонг назвал это «оправданием принцип.» Конечно, это уже принцип толерантности сортов. Идея состоит в том, что он получит более широкий размах, если MMR верный. Предположим, что утверждение, что существует индивид право на свободу слова истинно и оправдано для нашего общества, но ложно и неоправданно в другом обществе, в котором пресса ограничено для блага общества. В этом случае, учитывая MMR , наше общество, возможно, не сможет оправдать вмешательство в ограничительное общество в отношении свободы прессы.Любой оправдание, которое мы могли бы дать, апеллирует к ценностям, которые авторитетен для нас, а не для них, и не апеллирует только к логике или фактам даст им повод принять наше оправдание.

Если бы принцип оправдания был широко принят, этот аргумент может объяснить, почему у некоторых людей были веские основания полагать, что связь между релятивизмом и толерантностью. Но есть вопрос о том, стабильно ли положение. Вонг получил оправдание принцип от Канта, и Кант отклонил MMR .Если бы мы были принять MMR , есть ли у нас основания принять принцип оправдания? Вонг думал, что мы могли бы, возможно, на основании соображений, совершенно независимых от Канта. В любом случае это аргумент только показал бы, что MMR играет роль в аргументе за толерантность, которая актуальна для людей в обществе, принявшем принцип обоснования. Аргумент не устанавливает, что существует общая связь между релятивизмом и толерантностью. Ни Подрывает ли это утверждение, что MMR может иметь результат что T истинно в одних обществах и ложно в других.

В своей недавней защите плюралистического релятивизма (2006) Вонг сказал: утверждал, что, поскольку некоторые серьезные моральные разногласия неизбежны, любая адекватная мораль будет включать в себя ценность того, что он называет размещение. Это предполагает приверженность мирным и ненасильственным отношения с людьми, с которыми мы не согласны. Размещение похоже, связано с терпимостью, но Вонг утверждает, что это: мы также должны стараться учиться у других, идти на компромисс с ними, сохранять с ними отношения и т. д.Вонг в защиту приспособление невосприимчиво к возражениям, что релятивизм не может быть основание для такой универсальной ценности, потому что его защита якобы основанные на соображениях, которые должна признавать любая адекватная мораль. Однако по этой причине, хотя и предполагает рассмотрение поддерживая релятивистское измерение своей позиции (нет единственная истинная мораль), это доказывает нерелятивистское измерение (есть универсальные ограничения, которые должна принимать любая мораль, в в частности, что одна из функций морали — способствовать социальным сотрудничество).Следовательно, это, строго говоря, не аргумент от релятивизм к размещению.

Как было отмечено в раздел 3, помимо философского вопроса, есть ли какая-то форма моральный релятивизм дает повод для такого отношения, как терпимость, возникает психологический вопрос, могут ли люди, которые принимают релятивизм, скорее всего, будет терпимым. Как было замечено, есть некоторые доказательства того, что релятивисты более терпимы, чем объективисты, и утверждалось, что даже если релятивизм не оправдывает терпимость, было бы положительной чертой релятивизма, если бы его принятие делает людей более терпимыми (см. Prinz 2007: 208).Конечно, это суждение предполагает, что в некотором смысле хорошо быть терпимый.

Что такое моральный релятивизм? Разъяснитель этики Центра этики

Моральный релятивизм — это идея о том, что не существует абсолютных правил, определяющих, правильно что-то или неправильно. В отличие от моральных абсолютистов , моральные релятивисты утверждают, что хорошее и плохое — понятия относительные: то, считается ли что-то правильным или неправильным, может измениться в зависимости от мнения, социального контекста, культуры или ряда других факторов.

Моральные релятивисты утверждают, что существует более одной действующей системы морали. Беглый взгляд на мир или историю покажет, что независимо от того, во что мы верим, морально правильно или неправильно, есть по крайней мере один человек или культура, которые придерживаются другого мнения и придерживаются своих убеждений с такой же убежденностью, как и мы.

Это существование широко распространенного морального разнообразия на протяжении всей истории, между культурами и даже внутри культур, привело некоторых философов к утверждению, что мораль не абсолютна, а, скорее, может существовать множество действительных моральных систем: эта мораль относительна.

Стоит отметить, что философское понятие морального релятивизма сильно отличается от того, как этот термин часто используется в повседневной беседе. Известно, что многие люди говорят, что другие имеют право на свои взгляды и что мы не имеем права навязывать им свои взгляды на мораль.

Это может выглядеть как моральный релятивизм, но во многих случаях на самом деле это просто призыв к терпимости в прагматическом или дипломатическом смысле, в то время как оратор спокойно остается приверженцем своих конкретных моральных взглядов.Если этот человек столкнется с тем, что он считает настоящим моральным нарушением, его очевидная терпимость, скорее всего, снова превратится в абсолютизм.

Моральный релятивизм также часто используется как термин для насмешек по отношению к идее, что мораль связана с тем, что кто-то считает правильным и неправильным в данный момент. Это подразумевает своего рода радикальный моральный нигилизм, который все равно что угодно, который мало кто из крупных философов поддерживал. Скорее, философы, которые отстаивали тот или иной моральный релятивизм, предлагали гораздо более тонкие взгляды.Одна из причин серьезно относиться к моральному релятивизму — это идея о том, что могут быть некоторые моральные разногласия, которые не могут быть окончательно разрешены тем или иным способом.

Если мы сможем представить, что даже идеализированные люди, обладающие совершенной рациональностью и доступом ко всем относящимся к делу фактам, могут по-прежнему не соглашаться по крайней мере по некоторым спорным моральным вопросам — например, допустимо ли самоубийство, оправдана ли месть или верность друзьям и т. Д. семья могла когда-либо оправдать ложь — тогда это поставило бы под сомнение идею о том, что существует единая мораль, применимая ко всем людям во все времена, в пользу какого-то морального релятивизма.

Ключевой вопрос для морального релятивиста — это то, чем должна быть мораль. Гилберт Харман, например, утверждает, что мораль связана с соглашением, заключенным между определенной группой людей, вести себя определенным образом. Итак, «моральное добро и зло (добро и зло, справедливость и несправедливость, добродетель и порок и т. Д.) Всегда относительны к выбору моральных рамок. То, что морально правильно по отношению к одной моральной структуре, может быть морально неправильным по отношению к другой моральной структуре.

И никакие моральные рамки объективно не привилегированы как единственная истинная мораль.

Это похоже на то, как разные группы играют в разные футбольные кодексы, в которых один код может разрешить гандбол, а другой — запретить. Так что, ошибочен ли гандбол, просто зависит от того, какой кодекс согласилась играть группа.

Другой философ, Дэвид Вонг, выступает за «плюралистический релятивизм», согласно которому разные общества могут придерживаться очень разных моральных систем. Таким образом, мораль связана с конкретной системой, которую они создали для разрешения внутренних конфликтов и решения социальных проблем, с которыми сталкивается их общество.

Однако существуют объективные факты о человеческой природе и благополучии, которые ограничивают то, как может выглядеть действующая моральная система, и этих ограничений «недостаточно, чтобы устранить все, кроме одной морали, удовлетворяющей эти потребности». Они действительно исключают извращенные системы, такие как нацистская мораль, которые оправдывали бы геноцид, но допускают широкий спектр других обоснованных моральных взглядов.

Моральный релятивизм — это философская точка зрения, которую очень неправильно понимают. Но существует ряд сложных взглядов, которые пытаются серьезно отнестись к огромному разнообразию моральных систем и взглядов, существующих во всем мире, и пытаются поместить их в контекст социальных и моральных проблем, с которыми сталкивается каждое общество, вместо того, чтобы предлагать их. это единый моральный кодекс, который должен применяться ко всем во все времена.

Этический релятивизм — PLATO — Организация по изучению и преподаванию философии

Инструментальный текст

Моральный релятивизм

Многие студенты приходят в класс, считая, что значения являются вариантами. Вы слышали что-нибудь из следующего?

• Ведь все мы разные, правда?
• Не было бы скучно, если бы мы все верили в одно и то же?
• Каждому свое!
• Прославляете разнообразие?
• Кто я такой, чтобы судить кого-то еще, если он считает, что поступает правильно?

Это общие убеждения и утверждения, которые часто исходят из хороших источников: из желания быть непредубежденным и принимать других.И действительно, во многих сферах нашей жизни мы должны признать, что разнообразие является просто культурным, религиозным или личным. Могу ли я заставить вас согласиться с тем, что синий — лучший цвет или что брокколи имеет восхитительный вкус? Бьюсь об заклад, нет!

Итак, где мы находимся, когда речь идет об этических ценностях? Этический релятивизм утверждает, что все ценности зависят от того, во что люди верят или принимают, а не только от вкусовых качеств, таких как еда и цвета. Посмотрите видео, размещенное внизу; он предлагает несколько отличных уточняющих определений.Попросите ваших учеников посмотреть это видео, а затем обсудить, что они думают о ценностях.

Вопросы для обсуждения после видео:

1. Согласны ли вы, что все ценности зависят от того, что принимает культура? Или во что верит и чувствует человек?
2. Может ли кто-нибудь придумать ценность, которую они назвали бы универсальной?

Деятельность

Составьте список убеждений и практик, утверждающих, что X или Y — это хорошо / плохо.Посмотрите на каждый из них, чтобы убедиться, что все согласны с тем, что этот пример действительно относительный, или некоторые из примеров могут быть более проблематичными. Примеры приведены ниже.

Мыслить дальше, внимательно читая

Луи Пойман написал превосходный анализ морального релятивизма и того, почему он не может считаться жизнеспособной моральной теорией.Его эссе «Защита этического объективизма» во многих местах было антологизировано. Получите копии для студентов. [Недоступно в Интернете]

В этом эссе он обрисовывает аргументы в пользу релятивизма и шаг за шагом показывает как следствия, вытекающие из этой позиции, так и то, почему сам аргумент не является правильным. Затем он строит аргументы в пользу морального объективизма, апеллируя в основном к принципам prima facie. В конце он исследует, почему мы считаем моральный релятивизм такой привлекательной теорией.

Это трудное эссе, и старшеклассникам потребуется время, чтобы проработать его, и руководство в процессе.

Культурно-этический релятивизм | Философия

Когда вы пытаетесь конкретизировать, что люди имеют в виду, когда говорят, что мораль — это вопрос культуры, вы обычно получаете что-то вроде следующего:

Принципы CER

A. Нравственность связана с данной культурой.

B. Неверно судить о моральных практиках другой культуры.

Оставляя в стороне вопрос, почему мы должны на мгновение думать, что CER является ложным, позвольте нам спросить, почему мы должны думать, что CER является истинным? Аргумент культурных различий является справедливым представлением того, как обычно спорят сторонники CER.

Но аргумент о культурных различиях явно необоснован. Почему? Вторая посылка явно ложна. В свое время одни люди считали Землю плоской, а другие — круглой.Подразумевали ли их разногласия что-нибудь о реальной форме Земли? Конечно, нет. В общем, нельзя делать никаких выводов о том, как устроен мир, из различий в представлениях о том, как устроен мир. Люди могут сбиваться с толку и ошибаться; нельзя сделать вывод, что не существует универсальной моральной истины только потому, что люди по-разному верят в мораль.

Поскольку аргумент культурных различий необоснован, у нас нет оснований полагать, что CER верен. Но мы не можем, таким образом, сделать вывод о ложности CER.Демонстрация того, что аргумент необоснован, напомним, никоим образом не позволяет вам утверждать, что вывод ложный. Насколько нам известно, CER все еще может быть правдой. Мы должны привести аргументы, чтобы показать, что CER ложный. Сделать это несложно. Помните, что мы отвергаем любую теорию, которая не соответствует Стандартам оценки, поэтому давайте освежимся на Стандартах.

A. Стандарт прозрачности

и. Приемлемая этическая теория не должна содержать непонятных понятий.

ii.Приемлемая этическая теория должна быть способной к точной формулировке, чтобы можно было определить последствия для действий.

B. Стандарт согласованности

и. Приемлемая этическая теория не должна содержать никаких противоречащих друг другу принципов или утверждений.

ii. Приемлемая этическая теория должна соответствовать известным фактам.

C. Стандарт отражающего равновесия

Приемлемая этическая теория должна согласовываться с моральной интуицией вместе с аргументами опытных и разумных моральных агентов.

Стандарт четкости

Прежде чем мы рассмотрим, содержит ли CER какие-либо непонятные концепции, давайте сначала посмотрим, что мы можем сделать для уточнения принципов (аксиом).

Более точный состав CER

A * Для любого действия A и любой культуры C, имеющей моральные устои P, A морально прав в C, если и только если A соответствует P.

B * Для любого действия A, A является морально неправильным, если A выполняется в культуре C1, A является примером оценки культуры C2, а C1 не совпадает с культурой C2.

У нас все еще есть вопросы о том, что значит «согласовывать» действие с моральной практикой, но я думаю, что это почти все, что нам нужно. Теперь помните, что мы хотим сделать принципы теории точными, чтобы мы могли определить значение теории для действий. Позволяют ли (A *) и (B *) определить значение CER для действий?

Предположим, Салли, 20-летняя студентка колледжа, живет в Массачусетсе, но ходит в школу в Джорджии. Противозачаточные средства не работают, и она беременеет.Согласно CER, допустимо или недопустимо с моральной точки зрения для нее сделать аборт? Это законно для нее, но также ясно, что аборт противоречит большей части культуры Джорджии, хотя это не так в ее родной культуре Массачусетса. Согласно теории, ее действия морально допустимы только в том случае, если они соответствуют моральным устоям той культуры, в которой она находится. Таким образом, мы приходим к выводу, что ей нельзя делать аборт.

Но подождите! Предположим, она живет в Атланте, где аборты гораздо более доступны и приемлемы, чем в сельских районах Джорджии.Для нее все еще неправильно сделать аборт?

Вы видите проблему. Мы понятия не имеем, что считать культурой, и пока мы этого не сделаем, не будет иметь никакого значения, насколько точной мы сформулируем теорию. Мы никогда не сможем определить значение CER для действий, если не сможем понять, что такое культура.

Итак, что такое культура? Вот что нам нужно. Как минимум, нам нужен принцип с формой, C — это культура, если и только если ___________________________________. Оказывается, нет возможности обеспечить необходимые и достаточные условия — т.е.е., чтобы заполнить пробел — о том, что это культура. Понятие культуры расплывчато и неоднозначно. Социологи, антропологи и социальные психологи часто говорят так, будто знают, что такое культура. Но, если их нажать, они тоже не смогут удовлетворительно заполнить пробел. Концепция культуры слишком туманна, чтобы обосновать теорию морали.

Следовательно, CER не соответствует Стандарту ясности, потому что даже если мы можем точно сформулировать CER, мы не можем сделать это таким образом, чтобы определить его значение для действий, поскольку он содержит непонятное понятие — понятие, а именно, культуры .Теперь мы достаточно обосновали вторую посылку следующего аргумента:

Стандарт когерентности

Как и стандарт ясности, CER полностью не соответствует стандарту согласованности.Во-первых, два принципа CER, (A) и (B), противоречат друг другу. Чтобы убедиться в этом, представьте, что принцип (A), который гласит, что мораль относительна к данной культуре, подразумевает, что не существует универсальных (не относительных) моральных утверждений. Все моральные истины — культурные истины. Но принцип (B) — это универсальное моральное требование. Он говорит, что в целом неправильно судить о нравственных практиках другой культуры. Следовательно, (A) и (B) не могут быть истинными вместе.

Во-вторых, в той степени, в которой CER предполагает, что все культуры различаются своими моральными практиками, CER не согласуется с известными фактами.Это правда, что существуют некоторые различия в моральной практике между разными культурами, но эти различия значительно затмеваются соглашениями. Например, в каждой культуре есть моральный запрет на убийство невинных людей.

Отсюда следует, что CER не соответствует стандарту согласованности. Это ни логически, ни фактически непоследовательно. Теперь мы достаточно обосновали вторую посылку следующего аргумента:

Стандарт отражающего равновесия

Стандарт отражающего равновесия применить несколько сложнее, чем стандарты ясности или согласованности. Типичный аргумент Отражающего равновесия имеет форму Модуса Толленса:

Первая посылка аргумента «Рефлексивное равновесие» просто излагает значение теории для действия. Вторая посылка, основанная на общепринятой моральной интуиции, гласит, что импликация ложна.Следовательно, теория не может быть верной.

Конечно, с CER мы не можем точно знать, каковы последствия, поскольку мы не знаем, что такое культура. Но в целях иллюстрации давайте отбросим эту проблему, рассмотрев только четкие или достаточно четкие примеры культур.

Например, согласно CER, неправильно судить о моральных практиках другой культуры по Принципу (B). Очевидно, что нацисты сами по себе были культурой. Так что из CER следует, что осуждать нацистов неправильно.Но это абсурд. Нацисты творили ужасные вещи. Общая моральная интуиция опытных, мыслящих, умных людей, таких как мы, довольно ясно указывает на то, что осуждение нацистов не является неправильным. Мы даже можем привести аргументы в пользу этого. Так что CER не соответствует действительности. По буквам, имеем:

Еще пара аргументов служит лишь для того, чтобы забить последние гвозди в гроб CER:

Последний аргумент может сбивать с толку. Почему из CER следует, что мораль произвольна? Причина в том, что если действие является нравственно правильным, потому что культура «так говорит», то культура с таким же успехом могла бы сказать, что действие является морально неправильным.Согласно CER, не существует причины для моральной правильности или неправильности действия, кроме того, что согласуется с данной культурой. Если бы культура была другой, мораль была бы другой, без всякой причины. Итак, мораль произвольна, если CER верен. Я считаю, что это разрушительный аргумент в пользу рефлексивного равновесия, отчасти потому, что он не требует, чтобы мы точно знали, что такое культура. Все, что нам нужно знать, это то, что культуры, какими бы они ни были, определяют нравственность.

Мы пришли к выводу, что CER не может быть верным, потому что он не соответствует всем стандартам.

Релятивизм — обзор | ScienceDirect Topics

Способствует ли эта форма релятивизма угнетению или культурному империализму или избегает их?

Защитники этой версии этического релятивизма, такие как Шепер-Хьюз, часто утверждают, что их теоретическая позиция — важный способ избежать культурного империализма.Копельман, напротив, считает, что он скорее способствует угнетению и культурному империализму, а не избегает его. Эта точка зрения, утверждает она, влечет за собой не только утверждение, что обрезание женских гениталий является правильным в культурах, где это одобрено, но и утверждение, что все, что пользуется широким общественным одобрением, является правильным, включая рабство, войну, дискриминацию, угнетение, расизм и пытки. То есть, если утверждение, что действие является правильным, означает, что оно имеет культурное одобрение, то из этого следует, что одобряемые культурой акты войны, угнетения, порабощения, агрессии, эксплуатации, расизма или пыток являются правильными.С этой точки зрения, неодобрение других культур не имеет значения для определения того, правильны ли действия или нет. Соответственно, неодобрение людей в других культурах, даже жертв войны, угнетения, порабощения, агрессии, эксплуатации, расизма или пыток, не учитывается при принятии решения о том, что правильно или неправильно, кроме как в их собственной культуре.

Копельман утверждает, что в этой версии этического релятивизма возражения людей из других культур являются просто выражением их собственных культурных предпочтений, не имеющих никакого морального статуса в обществе, которое участвует в рассматриваемых действиях.Копельман утверждает, что это приводит к отвратительным выводам. Если эта теоретическая позиция будет последовательно придерживаться, утверждает она, это приводит к выводу, что мы не можем делать межкультурные суждения с моральной силой относительно любой социально одобренной формы угнетения, включая войны, пытки или эксплуатацию других групп. Пока эти действия одобряются в обществе, которое их делает, они правы. Тем не менее, мировое сообщество считало, что оно выносило важные межкультурные суждения с моральной силой, когда оно критиковало коммунистическое правительство Китая за подавление протестного митинга продемократических студентов, южноафриканцев за поддержку апартеида, Советы за использование психиатрии для подавления инакомыслия и резня этнических групп в бывшей Югославии и в Руанде.В каждом случае представители критикуемого общества обычно говорили что-то вроде: «Вы не понимаете, почему это морально оправдано в нашей культуре, даже если в вашем обществе этого не будет». Если этический релятивизм правдоподобен, то и эти ответы должны быть правдоподобны, но это не так. Копельман пишет, что им неприятно предполагать, что мы настолько разные, что не можем осмысленно и рационально разговаривать на морально важные темы.

Защитники этического релятивизма могут ответить, что культуры иногда пересекаются, и, следовательно, протесты жертв внутри или между культурами должны учитываться.Но этот ответ порождает еще две трудности. Если это означает, что взгляды людей в других культурах имеют моральное значение и угнетатели должны учитывать взгляды жертв, такие суждения несовместимы с этой версией этического релятивизма. Они несовместимы с этой теорией, потому что представляют собой межкультурные суждения с моральным авторитетом. Во-вторых, как мы уже отметили, эта версия этического релятивизма не является полезной теорией для установления того, что правильно, а что неправильно.

У релятивистов, которые хотят отстоять разумные социальные кросс-культурные и моральные суждения о ценности свободы, равенства возможностей или прав человека в других культурах, кажется, есть два варианта. С одной стороны, если они согласны с тем, что некоторые межкультурные нормы имеют моральный авторитет, они также должны согласиться с тем, что некоторые межкультурные суждения об обрезании / калечении женских половых органов также могут иметь моральный авторитет. Шервин — релятивист, идущий по этому пути, тем самым отказавшись от критикуемой здесь версии этического релятивизма.С другой стороны, если они защищают эту версию этического релятивизма, но при этом делают кросс-культурные моральные суждения о важности таких ценностей, как терпимость, групповые выгоды и выживание культур, им придется признать непоследовательность в своих аргументах. Например, Шепер-Хьюз выступает за терпимость к другим системам культурных ценностей. Она не считает это утверждение непоследовательным. Она говорит, что толерантность между культурами — это правильно, , но это кросс-культурное моральное суждение с использованием моральной нормы (терпимости).Точно так же релятивисты, которые утверждают, что неправильно устранять ритуалы, придающие смысл другим культурам, также непоследовательны в своих суждениях, предполагающих наличие подлинного межкультурного морального авторитета. Даже изречения, которые иногда используются защитниками этического релятивизма — например, «Когда в Риме поступают, как римляне» — означают, что морально дозволено принять все культурные нормы, в какой бы культуре ни находился человек. Таким образом, для защитников этой версии этического релятивизма непоследовательно делать межкультурные моральные суждения о толерантности, групповой пользе, межобщественном уважении или культурном разнообразии.

Копельман утверждает, что с учетом этих трудностей бремя доказательства лежит на защитниках этой версии этического релятивизма. Они должны показать, почему мы не можем делать то, что, как мы думаем, мы иногда должны делать и можем делать очень хорошо, а именно, участвовать в межкультурном моральном обсуждении, сотрудничестве или критике и оказывать поддержку людям, чье благополучие или права находятся под угрозой в других культурах. Защитники этического релятивизма должны учитывать то, что кажется подлинным моральным авторитетом международных профессиональных сообществ, которые занимают моральные позиции, например, в отношении борьбы с пандемиями, прекращения войн, прекращения угнетения, продвижения санитарного просвещения или искоренения бедности.Ответы о том, что наши профессиональные группы сами являются своего рода культурами, кажутся правдоподобными, но несовместимыми с этой версией этического релятивизма, как уже обсуждалось. Некоторые защитники этического релятивизма возражают, что устранение важных ритуалов из культуры чревато разрушением общества. Шепер-Хьюз настаивает на том, что эти культуры не смогут выжить, если они изменят такую ​​центральную практику, как женское обрезание. Однако этот контраргумент не является решающим. Рабство, угнетение и эксплуатация также необходимы для некоторых образов жизни, но немногие будут защищать эти действия, чтобы сохранить общество.Более того, Эль Дарир отвечает на это возражение, подвергая сомнению предположение о том, что эти культуры могут выжить только при продолжении клитородэктомии или инфибуляции. Она утверждает, что эти культуры с большей вероятностью будут преобразованы войной, голодом, болезнями, урбанизацией и индустриализацией, чем прекращением этой древней ритуальной хирургии. Еще один аргумент состоит в том, что если рабство, угнетение и эксплуатация ошибочны, независимо от того, существуют ли групповые выгоды или нет, то решение об искоренении калечащих операций на женских половых органах не должно зависеть от процесса взвешивания его выгод для группы.