Это неполиткорректно: неполиткорректно | это… Что такое неполиткорректно?

стилистика — Почему «негр» неполиткорректно?

Вопрос задан 9 лет 10 месяцев назад

Изменён 6 лет 4 месяца назад

Просмотрен 23k раз

В процессе составления вопроса об «арапах» подумала: а почему, собственно, слово «негр» считается неполиткорректным? Что в этом оскорбительного для расы? Ведь «negro» — по-латыни «черный». Чем это хуже «чернокожего»? Ведь ни один европеоид не посчитает оскорблением, если его назовут «белокожим».

• стилистика
• этикет

5

Насколько я знаю, неполиткорректным это слово у нас стало исключительно с распространением в нашей речи всяческих англицизмов, последние где-то лет двадцать-тридцать.

До этого слово считалось вполне себе приличным. Почему оно оскорбительно в США — это совсем другой вопрос.

Происхождение слова из латыни не имеет большого значения при определении его стилистической окраски. Слова жид и еврей тоже имеют разное употребление, хотя означают одно и то же.

3

Дамы и Кавалеры! Вам не кажется, что вы не стой стороны за эту неполиткорректность взялись?
Само по себе слово не может быть ни корректным, ни некорректным. Его делает таковым наша мораль, что уже выводит проблему за рамки лингвистики. Мораль же всегда ситуационна, нет единых правил, что бы там не утверждали апологеты христианской или «общечеловеческой» морали.

Со словами, используемыми для обозначения национальной или расовой принадлежности, религии, вообще все запущено донельзя. Почему-то французы не обижаются на «лягушатников», а вот у нас даже «хохол» считается обидным.

В отношении же слова «негр» и политкорректности вообще могу сказать только одно. Искусственное перенесение на русскую почву в общем-то вполне разумных начал американской действительности до добра не доводит. Это не «мерикосы» маразматики, маразматики те наши соотечественники, кто, мало что поняв в источнике, доводит до абсурда подобные нормы. Отдаленный перевод на русский английского «Negro» в его бытовом значении — «холоп». Отсюда и все англо-американские заморочки. Но у нас никогда не было расового рабства. Почему вдруг слово «негр» стало обидным в русском?

Дело не в самом слове, а его применении.

Я бы уточнил. В том, как к нему относится тот, к кому оно обращено. Без этого применяй — не применяй… Ну как объяснить далекому от российских реалий англичанину, почему он ответит именно за козла? Тем более — чеху, для которого козел — символ благополучия? Зато motherfucker не понятно среднестатистическому русскому Ивану. Хотя одно — вполне себе контекстный перевод другого.

..

Слово негр стало неполиткорректным в связи с ростом национального самосознания как американских негров так и жителей бывших европейских колоний. Сама терминология расовых именований — европейская. Назвать в Европе и в США кого -то белым — для белых не оскорбительно. А в Африке, возможно, оскорбительно. Не исключено, что у них для белых и другие клички имеются. В России негров нет, поэтому и нет ощущения оскорбительности. У нас это слово вполне нейтрально. Да и не известно, часто, как кого называть. Дипломатов всё-таки учат где, кого и как называть. Политически корректно. Для обычного общества, вместо не очень понятного слова — политкорректность, лучше подходят слова: образованность, культурность, воспитанность. Или тактичность. Все из старого словарного запаса.

2

Зарегистрируйтесь или войдите

Регистрация через Google

Регистрация через Facebook

Регистрация через почту

Отправить без регистрации

Почта

Необходима, но никому не показывается

Отправить без регистрации

Почта

Необходима, но никому не показывается

Нажимая на кнопку «Отправить ответ», вы соглашаетесь с нашими пользовательским соглашением, политикой конфиденциальности и политикой о куки

От А до Я.

Неполиткорректность в русском языке

Лиля Пальвелева : Удивительно, но сколько бы не говорили о том, что выражение «лицо кавказской национальности» нелепое и даже обидное, оно по-прежнему в ходу, особенно в речи чиновнего люда, в том числе, высокопоставленного. Высокопоставленных персон часто показывают по телевизору, потому их высказывания подхватывают и тиражируют другие люди. Вот здесь и кроется объяснение живучести такого словесного монстра, как «лицо кавказской национальности». И все же, отчего это выражение так любимо многими официальными лицами? С таким вопросом обратимся к Максиму Кронгаузу, директору Института лингвистики РГГУ.

Максим Кронгауз : Есть примеры, когда политкорректность скорее воспринимается, как ханжество — это «лицо кавказской национальности».

Лиля Пальвелева : Хотя известно, что такой национальности не существует. На Кавказе живут люди разных национальностей.

Максим Кронгауз : Да. Действительно, само это выражение не вполне политкорретно. Сейчас мы к нему вернемся. Но прежде я хочу сказать о том, откуда оно взялось. В начале в русском языке (это еще было в советский период) появилось другое словосочетание — «лицо еврейской национальности». Появилось оно в период государственного антисемитизма. Я не могу точно сказать, когда возникло это словосочетание.

Лиля Пальвелева : Если мне память не изменяет, где-то в 70-е годы.

Максим Кронгауз : Скорее всего, это 70-е годы, и связано это было с относительно массовым отъездом в Израиль. Надо сказать, что, действительно, слово «еврей» в советские годы стало восприниматься, как несколько пежоративное, его избегали произносить, хотя это одна из наций. Мы же не говорим, что «русский» имеет отрицательное значение, «американец», «украинец». Это было бы странно. Но вот слово «еврей» стали избегать произносить. И как только его стали избегать произносить, возникла потребность его чем-то заменять. Возник как бы смягченный вариант, где название национальности звучало не впрямую, а в качестве прилагательного — «еврейская национальность».

Лиля Пальвелева : Вроде такая официальная формулировка, похожая на юридическую, которая не несет никаких дополнительных оттенков эмоциональных.

Максим Кронгауз : Да, официальная формулировка. Понятно, что в ситуации антисемитизма человека назвать евреем… «Еврей» — это что-то как…

Лиля Пальвелева : Обругать.

Максим Кронгауз : Да. А так бюрократическая немножко конструкция. Тут она была подхвачена уже в постсоветский период.

Лиля Пальвелева : Когда слово «кавказец» стало тоже самое, что «еврей».

Максим Кронгауз : Да, когда возникло тоже анти- не знаю что, антикавказские настроения. Но здесь это усилилось еще и тем, вот это лицемерие, о чем вы сказали. Кавказской национальности нет. Когда мы говорим «кавказец», то мы можем говорить так о жителях Кавказа. Это вполне политкорретно.

Лиля Пальвелева : По территориальному признаку.

Максим Кронгауз : Но мы используем это не по отношению к жителям Кавказа («мы» я говорю обобщенно), а к людям, внешне похожим на жителей Кавказа. И вот отсюда возникает эта оскорбительность, потому что они себя не объединяют в единую нацию. Также как если бы мы говорили «африканец» не про жителей Африки, среди которых есть и белокожие, и чернокожие, а называли бы так только чернокожих, независимо оттого, где они живут — в Африке, в Европе, в Америке.

Лиля Пальвелева : Но если мы говорим слово «сибиряк», где живут тоже люди разных национальностей, прямо скажем, ни для кого это обозначение по территориальному признаку не кажется обидным.

Максим Кронгауз : Конечно.

Лиля Пальвелева : Ни для кого! Если мы говорим «волжанин» — тоже. Почему «кавказец», нормальное русское слово, не может употребляться?

Максим Кронгауз : Нет, оно может употребляться, но сейчас оно стало встречаться в таком лицемерном, ханжеском употреблении, как замена названия людей определенной внешности. Заметьте, если мы говорим о названиях «европеец», «африканец», «американец», ни одно из них не является оскорбительным. Но в последнее время стал появляться легкий пежоративный, вот тот самый негативный оттенок значения у слова «азиат». Как только слово «азиат» перестало употребляться исключительно по отношению к жителям Азии, а стало употребляться для людей, с внешностью, типичной для жителей Азии.

Лиля Пальвелева : То, что называется «монголоидная раса».

Максим Кронгауз : Да. И как только слово для жителя определенной области стало употребляться как название типа внешности, оно начинает приобретать вот этот отрицательный оттенок. Еще раз повторяю, «кавказец», если мы просто говорили бы о жителях Кавказа, в этом не было бы ничего некорректного. Но как только мы расширяем это, то…

Лиля Пальвелева : Если мы слышим фразу, что в метро поймали кавказца, то тут явно отсылка к его внешним чертам. И вот это недопустимо.

Максим Кронгауз : Например, это может быть коренной житель Москвы, который на Кавказе не живет уже давно.

Лиля Пальвелева : Или в третьем поколении москвич.

Максим Кронгауз : Да, или в третьем поколении москвич. Это такой, как лингвисты говорят, эвфемизм. И вот намек на внешность, действительно, становится оскорбительным, тем более что он такой эвфемистичный в тех конструкциях, о которых мы говорили — «лицо еврейской национальности», «лицо кавказской национальности» или «кавказец». Таких употреблений, действительно, стоит избегать. Притом, что изначальный позыв, стимул для возникновения конструкции «лицо еврейской национальности» или «лицо кавказской национальности» политкорректный. Говорящий старается избегать того, что кажется ему грубым. Но в результате получается еще хуже. Поэтому здесь возникает настоящая неполиткорректность.

Вообще, история языка, развитие языка показывает, что дело не в языке, а дело в социальной и культурной ситуации. Лингвисты давно заметили, что если вместо некоего неприличного, некорректного слова начинает постоянно использоваться некий эвфемизм, другое слово, которое кажется приличным и поэтому используется легко, то если ситуация вокруг этого слова не меняется социальная или культурная, если явление остается табуированным, то и сам эвфемизм становится неприличным.

Самый, наверное, яркий пример, это появление нового матерного слова в русском языке. Вместо матерного слова, начинающегося на букву «х», известного, я думаю, всем слушателям, в качестве эвфемизма стало использовать название буквы. Буква «х», которую мы теперь называем «ха», в славянской азбуке называлась «хер». Отсюда и глагол «похерить», то есть просто зачеркнуть крестом, зачеркнуть буквой «х». И вот через несколько веков, это слово становится таким же неприличным, как и то, которое оно заменяет. Поэтому, если нам кажется, что слово «негр» или слово «инвалид» становятся некорректными, неприличными, унижают чье-то достоинство…

Лиля Пальвелева : Или слепой. Почему-то чаще говорят «незрячий». Какая разница?!

Максим Кронгауз : Это связано не с самим словом, а с ситуацией вокруг этого. Кстати, когда мы говорим о неграх, афроамериканцах и так далее, то, если мы посмотрим на английский язык, то в нем существует некая цепочка замены разных слов разной степени неприличности, которыми называлась эта раса, разные варианты, которые в ситуации социального расизма снова становятся неприличными. Так что, здесь еще раз попытки заменять слово возможны, но они имеют смысл только в том случае, если, действительно, у слова устойчивая отрицательная окраска семантическая. Если же таковой окраски нет, то лучше это слово не заменять, а лучше менять культурную и социальную среду существования, устранять расизм, антисемитизм и так далее.

Лиля Пальвелева : Завершим беседу с Максимом Кронгаузом вот каким соображением: нравится нам это или нет, но история русского языка знает немало примеров (и Максим Кронгауз один уже приводил), когда слова с нейтральной окраской вдруг становились обидными, а то и совсем уж бранными.

Я приведу еще какой пример. В Древней Руси было распространено вполне почтенное имя Олуферий и его уменьшительная форма Олух. Бог весть отчего, но впоследствии слово «олух» стало синонимом простофили, дурачка, и из разряда имен собственных перешло, таким образом, в разряд имен нарицательных.

А теперь время рубрики «История одного слова». Ведущий научный сотрудник Института русского языка имени Виноградова Маргарита Чернышева объясняет, как возникло слово «предтеча». В отличие от «олуха», здесь для лингвистов все прозрачно:

Маргарита Чернышева : В современном русском языке очень многие слова потеряли те значения, которые были в древнерусском языке, а остатки этих значений мы можем обнаружить в однокоренных словах. Все знают, например, эпитет Иоанна Крестителя. Говорят Иоанн Креститель или Иоанн Предтеча. Почему он Предтеча? «Пред» — значит, раньше. Что такое «теча»? Это связано с глаголом «течи» или «тещи». Сейчас это «течь» применительно только к воде или какой-нибудь иной жидкости. А в древнерусском языке помимо этого значения (это значение тоже было), — «идти» или «быстро идти», что сейчас в современном русском языке совершенно утеряно. Но в слове «предтеча» сохранилось это значение. Предтеча — это тот, кто пришел прежде, то есть Иоанн Креститель, Иоанн Предтеча пришел раньше Христа. Поэтому в его эпитете сохранилась семантика глагола «течи».

Лиля Пальвелева : Кстати, глагол «течь» в его устаревшем значении мы встречаем в стихотворении «Анчар», где Пушкин использовал архаичную лексику:

«И тот послушно в путь потек,

И к утру возвратился с ядом».

Цель политической корректности

Несрин Малик, обозреватель Guardian , освещала многие культурные и политические споры, возникшие в США и Великобритании за последние полвека, включая дебаты об исламофобии и культурных аспектах. Brexit. В своей первой книге «Нам нужны новые истории: мифы, подрывающие свободу» Малик утверждает, что тревога и гнев по поводу «отмены культуры» и свободы слова во многом являются результатом вводящих в заблуждение историй, которые американцы рассказывают сами себе. Ее цель, пишет она, состоит в том, чтобы «рассмотреть способы, которыми история, раса, пол и классические либеральные ценности используются, чтобы остановить любое разрушение многовековой иерархии, которая приносит дивиденды все меньшему и меньшему количеству людей».

Недавно я разговаривал по телефону с Маликом, который родился в Судане и живет в Лондоне. Во время нашей беседы, которая была отредактирована для большей ясности, мы обсудили состояние свободы слова, насколько культура отмены на самом деле является контролем корпоративного ущерба, и почему работа консультанта по борьбе с расизмом Робина ДиАнджело представляет собой «экстремальный приступ насилия». групповой нарциссизм».

Мне кажется, что споры о политкорректности или отмене культуры происходят больше внутри либеральных институтов. Это кажется точным?

Совершенно верно. Линия фронта переместилась, как вы точно указываете, между правыми и левыми, или правыми и прогрессивными, внутри прогрессивных кругов и внутри либеральных кругов. А теперь мы заламываем руки и по этим вопросам — политкорректность и свобода слова.

Свобода слова — это очень большая свобода, которая очень беспокоит либеральные институты, особенно либеральные институты СМИ. И это новая разработка, и она зависит от трех вещей. Одним из них является успех правых в распространении этих негативных представлений о прогрессивной или левой культуре или культуре социально-политического активизма в целом. Вторая причина заключается в том, что либеральные пространства стали очень озабочены — особенно после избрания Дональда Трампа в Америке и голосования по Brexit в Соединенном Королевстве — ощущением того, что правые делают что-то правильно, а мы что-то делали. неправильный. И, на самом деле, может быть, нам нужно быть более терпимыми, или более любопытными, или более заинтересованными, или более открытыми для этих представлений, которые мы отвергали раньше. А теперь они с ревом вернулись на нас и застали нас врасплох. Так что это также кризис доверия в либеральных пространствах и в либеральных СМИ.

В-третьих, это просто распространение каналов социальных сетей. Сейчас так много контента, которого раньше мы просто не видели или которому либеральные институты особо не подвергались. Эти дебаты ограничивались пространством академии и активистов. А теперь они повсюду, и либеральные институты, будь то политические партии или медиаорганизации, должны думать, как быть с такого рода контентом — что усиливать, что игнорировать. И, с этой точки зрения, они сами оказались втянутыми в это.

Вы думаете, однако, что эти учреждения рискуют потерять что-то ценное? Я знаю, что вы не считаете это проблемой свободы слова, но считаете ли вы, что существует реальная опасность потерять ценные идеи?

Я согласен с тем, что эти разговоры, происходящие в этих либеральных пространствах, законны и обоснованы, а иногда и касаются. У меня нет соблазна сказать, что только потому, что нет кризиса культуры отмены или кризиса свободы слова, это не означает, что то, что происходит в либеральных институтах с точки зрения ограничений того, что люди чувствуют, что им разрешено сказать, что люди считают, что им позволено сойти с рук, с точки зрения слегка расходящихся политических позиций, не беспокоит.

То, что я думаю, происходит по нескольким направлениям. Отчасти это проблема поколений. Существует четкий разрыв между поколениями между людьми, которые считают, что нужно проявлять меньше терпимости к определенным политическим позициям, определенным мнениям, определенным взглядам на расу, пол, сексуальность. Я думаю, что молодое поколение гораздо более нетерпимо относится к этим вещам.

Но есть и вторая часть этой динамики, которая заключается в том, что в тех либеральных пространствах также больше людей, которые падают на острие дебатов, к которым раньше люди относились весьма снисходительно. Цветных больше. Людей из иммигрантов больше. Стало больше геев, бисексуалов, трансгендеров и гомосексуалистов, и прогресс, который мы наблюдаем в либеральных институтах в открытии своих дверей для людей разного происхождения, означает, что теперь существует конфликт по поводу согласованных красных линий, которые существовали. в этих местах до прихода этих людей. И, таким образом, это также дискуссия о том, как общество расширяется и включает новых людей в эти пространства, которые очень влиятельны и которые управляют и усиливают национальные дебаты по довольно спорным или весьма чувствительным вопросам.

Мы не можем ожидать, что это произойдет без некоторого беспорядка или излишеств. И именно здесь я не согласен с людьми, которые испытывают моральную панику по поводу чрезмерного патрулирования того, что людям разрешено говорить или что им нельзя говорить в публичном пространстве или в СМИ. Ожидаются эксцессы, но они еще не все. Мы не можем свести все к излишествам или нарушениям, которые мы видим в этих пространствах, где люди заходят слишком далеко, настаивая на том, что определенные взгляды или определенные люди, придерживающиеся этих взглядов, изгнаны или избегаются с работы или из приличного общества. Я думаю, что мы должны попытаться использовать их как ориентиры в том, как мы прокладываем путь вперед и как мы калибруем наши ответы. Но ожидать, что эти огромные изменения в составе СМИ и либеральных пространств пройдут без происшествий, нереально.

Я понимаю, что многое из того, что происходит, похоже на то, что вы сказали, что людей помещают в элитные учреждения, и происходит это сильное землетрясение. Тем не менее, кажется, по крайней мере в Америке, что некоторые эксцессы в большей степени вызваны белыми людьми с высшим образованием, чем цветными.

Этот аспект связан исключительно с тем, что белые люди по-прежнему доминируют в тех местах, где мы видим эти излишества. Так что я вижу это, в частности, в издательском деле, и лично меня очень огорчает то, что издательское дело так много открывает для цветных людей, но только в отношении документальной литературы о расовых недовольствах или вымышленного страдающего порно о расовых недовольствах. Маргинальные идентичности и маргинализированные взгляды по своей природе маргинализированные не владеют средствами культурного производства. Их нет в отделах новостей. Их нет на вводных совещаниях в издательствах. Они не входят в советы американских колледжей. И, поскольку белые люди чрезмерно наделены полномочиями или слишком самоуверенны, когда дело доходит до их правильной политики, а не политкорректности, они затем идут и принимают то, что они считают правильным способом быть союзником. И в большинстве случаев эти способы являются нарциссическими, эгоцентричными и на самом деле вредными для более широкой цели.

Одна вещь, о которой мы должны помнить, это то, что, когда нам предлагают большие культурные или корпоративные уступки требованиям, например, движений за расовое равенство, эти предложения не для нас. Они не для маргиналов. Они не для людей на периферии. Они предназначены для белых потребителей политически корректных или политически актуальных продуктов. И эти продукты — книги. Это новостные статьи. Иногда это буквально пакеты из-под супа и бутылки из-под молока с разными клеймами. Затем мы оказываемся в ситуации, когда мы поддерживаем статус-кво, угождая вине белого потребителя и желанию белого потребителя казаться политически осведомленным и иметь правильные полномочия.

Взгляды на политкорректность в США, Великобритании, Франции и Германии

Во всех трех опрошенных европейских странах мнения респондентов расходятся во мнениях относительно того, слишком ли легко обидеть сегодняшних людей или следует ли людям быть осторожными в своих словах, чтобы не обидеть других. Тем не менее, только четыре из десяти американцев считают, что люди должны быть осторожны в своих словах, чтобы не обидеть других, при этом большинство (57%) говорят, что сегодня людей слишком легко обидеть тем, что говорят другие.

«Я думаю, что в наши дни люди боятся быть страстными британцами, потому что на вас навешивают ярлык расиста».

– Мужчина, 40 лет, Бирмингем, Right Leaver

Люди в возрасте 65 лет и старше во Франции и Германии чаще, чем лица в возрасте от 18 до 29 лет, говорят, что люди должны быть осторожны в своих словах, чтобы не обидеть других, в то время как в США и Великобритании нет существенных возрастных различий.

Идеологические взгляды играют роль в том, как себя чувствуют взрослые американцы, британцы и немцы. Идеологический разрыв самый большой в США, где 65% идеологически левых считают, что люди должны быть осторожны, чтобы не оскорблять других, по сравнению с примерно каждым четвертым справа, разрыв составляет 42 процентных пункта. Разница между левыми и правыми составляет 17 баллов в Великобритании и 15 баллов в Германии.

«Есть все эти вещи, которые, когда вы росли, вы просто принимали это, потому что это название этого места. Вы не знаете, что это такое. И когда вы на самом деле узнаете, кем был этот человек или за что он был ответственен. Я имею в виду, что времена были другие, и я понимаю, что были другие соображения, но теперь мы знаем, что все это было неправильно. Это было неправильно, и я думаю, что это должно быть исправлено».

–Женщина, 38 лет, Эдинбург, левый остаток

Хотя во Франции нет существенной разницы между левыми и правыми, идеологические center с меньшей вероятностью, чем сторонники левых идеологических взглядов, считают, что люди должны быть осторожны в своих словах, чтобы не обидеть других.

В США эти идеологические различия тесно связаны с пристрастием. Шесть из десяти демократов и независимых сторонников демократов говорят, что люди должны быть осторожны в своих словах, чтобы не обидеть других, в то время как только 17% республиканцев и сторонников Республиканской партии говорят то же самое. Женщины в США также чаще, чем мужчины, считают, что люди должны быть осторожны в своих словах.

В Великобритании те, кто идентифицирует себя как оставшихся, гораздо чаще, чем те, кто идентифицирует себя как уволенных, говорят, что люди должны быть осторожны в своих словах, чтобы не оскорбить других (53% против 27% соответственно).

В США и Великобритании политические разногласия привели к обсуждению политкорректной культуры. , многие как в США, так и в Великобритании сами подняли эту тему, особенно когда их попросили обсудить самые серьезные проблемы, стоящие перед страной, а также то, что заставляет их гордиться или стыдиться того, что они британцы или американцы.

Выпускники в Великобритании и республиканцы в США в подавляющем большинстве подчеркивали негативные аспекты культуры ПК или «культуры отмены», как они ее видели. Эти группы подчеркивали то, что они считали снижением патриотизма в результате ПК-культуры. Выпускники указали на стереотипы, которые, по их мнению, существовали в Великобритании, что те, кто несут Георгиевский крест или гордятся тем, что они англичане, являются расистами. Точно так же республиканцы в США обсуждали снижение уважения к американскому флагу, клятву верности и «исчезновение гордости Америки и того, что она американка».

Некоторые участники с ностальгией указывали на времена, когда людей не «заставляли терпеть в этой стране». Ливерс и республиканцы также упомянули президента Дональда Трампа и премьер-министра Бориса Джонсона в контексте культуры ПК. Ливерс рассматривал Джонсона как положительный пример того, кто противостоит тренду компьютерной культуры, в то время как республиканцы приводили случаи, когда президент Трамп и его сторонники становились жертвами компьютерной культуры.

Однако некоторые аспекты культуры ПК характеризовались по-разному в США и Великобритании. Участники из Великобритании указали на роль СМИ в насаждении культуры ПК и на запрет некоторых шуток как расистских. Например, одна лондонская группа заявила, что они «должны уметь отпускать расистские шутки, но это может не восприниматься как шутка». В США одна группа республиканцев обсуждала, как культура ПК отражает скрытую слабость «маленьких снежинок».

Тем не менее, не все участники рассматривали компьютерную культуру как нечто негативное. Некоторые демократы и сторонники обсудили, как культура ПК привела к расплате с национальной историей. Эдинбургские участники обсудили необходимость переименования статуй и памятников (фокус-группы проводились осенью 2019 года, до демонстраций расовой справедливости, призывающих к сносу статуй и памятников, связанных с трансатлантической работорговлей). Один демократ из Сиэтла заявил, что позорные события «действительно произошли, и это влияет на нашу страну и на то, как люди думают о других людях и о себе».