Эволюционная психология под ударом — Троицкий вариант — Наука
Финалист — в худом значении этого слова — это человек, который путает вопрос «почему?» с вопросом «зачем?» и в результате полагает, будто, указав значение какой-либо функции для сохранения вида, он уже решил проблему ее причинного возникновения.
(Конрад Лоренц. «Агрессия»)
Науки о человеке, от неврологии до социологии, могут многое поведать о том, как устроено наше поведение и как работают наши эмоции. К настоящему времени накоплены огромные массивы фактов, структурированных во множестве теорий, с разных сторон описывающих особенности вида Homo sapiens. Экспериментальные свидетельства парадоксов мышления или же увлекательные отчеты об экзотическом искусстве народов экваториальной Африки представляют собой вклад в общую палитру научной картины под названием «Человек». Полотно еще не завершено, хотя контуры уже просматриваются, цвета становятся ярче и многие детали известны. Завершение работ, буде таковое достигнуто, даст определение человеческой природы и прольет свет на вопрос, что значит быть человеком.
Данная программа-максимум завораживает своим масштабом и дерзостью вызова. Есть, однако, по меньшей мере один вопрос, ответ на который упомянутые дисциплины не ставят своей целью узнать. Он не менее амбициозен, и, кроме того, без него, вероятно, закончить картину не получится. Описать, каков человек, недостаточно: нужно понять, почему он такой.
Возраст этой задачи примерно совпадает с возрастом размышляющей цивилизации. Реальные же возможности подступиться к данной проблеме появились в распоряжении науки не так давно. С одной стороны, с возникновением представлений об эволюции истоки тех или иных качеств человека стало естественно искать в далеком прошлом; с другой — антропология, генетика, эволюционная биология со временем собрали внушительный набор идей и фактов, которые имело смысл объединить с данными современной психологии. В результате родилась «эволюционная психология» (ЭП)-научное направление, призванное объяснить человека через историю его вида. В качестве исследовательской программы ЭП оформилась в конце 1980-х усилиями специалистов из университета Калифорнии в Санта-Барбаре и сегодня доминирует в научной среде.
В основе ЭП лежит идея о том, что нервная система, с точки зрения естественного отбора, подобна прочим системам организма. Биологи рассматривают любой орган тела, будь то легкие или поджелудочная железа, как физиологическую адаптацию к определенным условиям. В этом же смысле мозг следует считать набором психологических адаптаций. Из этого следует, что ключевые свойства нашей сегодняшней психики непосредственно связаны с условиями, в которых шло формирование человека разумного, т.е. с обстановкой небольших групп охотников-собирателей, эволюционирующих на протяжении последних полуторадвух миллионов лет. Ключевым постулатом здесь служит предположение о том, что для каждой репродуктивной проблемы, с которой сталкивались наши предки (например, обнаружение хищника, брачная стратегия или социальный обмен), возникла соответствующая адаптация. Что в свою очередь позволяет говорить о модульности устройства психики, рассматривая ее как набор отдельно работающих функционально специализированных единиц.
Такой взгляд, с одной стороны, любую универсальную черту поведения объясняет давлением отбора в прошлом, а с другой — прямо настаивает на обнаружении генов для такой черты (поскольку ей соответствует врожденный модуль). Эволюционная психология логична, наглядна и, что важно, позволяет быстро соотнести наблюдаемый факт — то или иное свойство психики — с возможным обстоятельством жизни первобытных людей. По всей видимости, всё это в немалой степени помогло ЭП обрести популярность.
Однако буквально на днях на эту модель было совершено покушение. Что характерно, совершили его люди, которых знают как достаточно авторитетных эволюционных психологов.
Августовский номер известного журнала Philosophical Transactions of the Royal Society B [1] целиком посвящен теме происхождения когнитивных и эмоциональных черт современных людей и фактически представляет собой манифест, отрицающий базовые принципы эволюционной психологии. Авторы собранных в номере статей выступают с позиций подхода, который они предварительно обозначают термином “New Thinking”.
По их мнению, способ рассуждать об эволюции человека, предлагаемый эволюционной психологией, обладает неприятным изъяном: стремление видеть в любом свойстве мозга адаптацию приводит к ошибкам первого рода. Согласно эволюционной психологии, структура наших умственных способностей должна близко отражать нашу наследственную репродуктивную экологию. Оппоненты не согласны с такой посылкой. Например, любого здорового человека можно научить читать. Если бы возникновение письменности датировалось возрастом, скажем, 200 тыс. лет, эволюционные психологи определенно рассматривали бы и эту способность как врожденную адаптацию. Более того, тот факт, что при чтении у человека активизируются конкретные участки мозга, усиливал бы данное убеждение и позволял говорить о специфическом модуле, развившемся у людей в связи с чтением. В общем случае сложно отличить реальную адаптацию от мнимой. Сторонники “New Thinking” призывают отказаться от столь затягивающей игры и вовсе перестать рассуждать в терминах модульности.
Следует учитывать, что разнообразные свойства психики достались нам от предков разного возраста. По мнению новаторов, явно недостаточно и неоправданно фокусироваться исключительно на истории рода Homo (хотя важность этого этапа сложно отрицать). Базовые когнитивные механизмы присутствуют уже в линии приматов, а, скажем, психические реакции, завязанные на лимбическую систему, имеют гораздо более древнее происхождение. Соответственно, адекватное понимание происхождения функционала человеческого мозга — равно как и, например, человеческого скелета — возможно только в рамках более протяженной исторической перспективы. В этом смысле “New Thinking” более эволюционна, нежели эволюционная психология.
Кроме того, концепция уделяет особое внимание процессам коэволюции, полагая их основной силой, направлявшей антропогенез. Речь идет о двух типах явлений. В первом случае давление отбора манипулятив-ного навыка (например, создание орудий) оказывается связанным положительной обратной связью с давлением отбора навыка социального (например, кооперации).
В результате орудийная деятельность способствует развитию сотрудничества, а оно в свою очередь создает предпосылки для дальнейшего усложнения технологии. Во втором случае взаимодействуют генетическое и негенетическое наследование. Наглядным примером этому служит эволюционное приобретение переносимости лактозы популяциями Европы и западной Азии. Животноводство привело к спонтанной практике употребления молока во взрослом возрасте, что создало соответствующее давление отбора. Со временем рост числа людей, способных усваивать молоко, делал молочную диету всё более распространенной. Здесь мы видим, как генетическая и культурная эволюция усиливают друг друга.
В качестве практического применения ко-эволюционного подхода журнал публикует статью, в которой излагается возможный сценарий возникновения языка. Придерживаясь модели «от жеста к вокализации», автор гипотезы отмечает, что развитие технических (при извлечении пищи) и социальных (жестовая коммуникация) навыков могло обеспечиваться общим когнитивным механизмом — механизмом, позволяющим оперировать в уме сложными последовательностями действий.
Таким образом, продвижение в технических способностях автоматически открывало пространство для дальнейшего совершенствования коммуникации, и наоборот. В данном случае важно, что такой характер гипотезы не предполагает наличия специализированного языкового модуля, якобы возникшего в ходе эволюции. Напротив, в ходе сложных коэволюционных процессов развивался когнитивный субстрат общего типа, позволяющий разнообразные применения.
В замене узкоспецифичных модулей на более универсальные и мощные механизмы — главный и решительный шаг, отделяющий новую концепцию от эволюционной психологии. Последняя рассматривает психику в качестве швейцарского ножа: фиксированный набор инструментов, каждый из которых предназначен для решения определенной проблемы в условиях плейстоцена. При таком взгляде гибкость человеческих реакций весьма ограниченна, и при попадании в современную среду мозг кроманьонца обречен на сбой (некоторой части) программ, превратившихся в рудименты. Авторы «манифеста» предлагают существенно иную картину, согласно которой, мозг не развивался для решения конкретных задач: как показывает практика, он справляется как с задачами каменного века, так и задачами, не существовавшими в то время и которые естественный отбор предвидеть не мог.
Нет готовых модулей, передающихся генетически,- в распоряжении человека лишь предрасположенность к психической организации, те самые когнитивные механизмы и его опыт в культурной среде, где он учится их использовать при взаимодействии с окружающим миром. Практически это означает, что человек не зажат в тиски первобытных адаптаций и может успешно освоиться в широком спектре условий. Кроме того, роль наследственной компоненты в разнообразных проявлениях разума и психики существенно ниже, нежели подразумевает эволюционная психология. Кажется, что авторы “New Thinking” предлагают более многофакторную модель человека, привносящую оптимизм в вопрос о потенциале развития цивилизации. По меньшей мере, этот потенциал есть откуда черпать, что довольно проблематично в случае с ригидной психикой, заполненной адаптациями.
Пока рано судить, наблюдаем ли мы сдвиг парадигмы. Насколько всё это совместимо с эволюционной психологией, какой объяснительной силой обладает и вырастет ли в общепризнанную теорию, покажет время.
Однако эволюционных психологов, возможно, ждут непростые времена: за 20 последних лет написана масса статей, изданы книги-бестселлеры, выстроены карьеры, увлекательный поиск генетических основ психики в самом разгаре — и вот эту систему представлений, успешную и убедительную, ставят под вопрос их же коллеги. Будем следить за развитием событий.
Денис Тулинов
1. Theme Issue ‘New thinking: the evolution of human cognition’ — Phil. Trans. R. Soc. B (2012) http://rstb.royalsocietypublishing.org/content/367/1599.toc
См. также:
Эволюционный процесс на индивидуальном и социокультурном уровне //Психологическая газета
На Всероссийской научной конференции «Творчество в современном мире: человек, общество, технологии», проведенной Институтом психологии Российской академии наук, с докладом «Эволюционный процесс на индивидуальном и социокультурном уровне» выступил Юрий Александров.
Юрий Иосифович Александров – доктор психологических наук, профессор, член-корреспондент РАО, заведующий лабораторией психофизиологии им.
В.Б. Швыркова ИП РАН, заведующий кафедрой психофизиологии ГАУГН, заведующий лабораторией Нейрокогнитивных исследований МГППУ, профессор ВШЭ.
«Центральным пунктом в исследовании системно-эволюционной парадигмы является память и научение. Почему? Потому что в результате научения, которое ведет к формированию памяти, возникают довольно сложные структуры опыта. И актуализация этих структур, их активация может быть описана психологически, физиологически, молекулярно-биологически и с помощью многих других описаний. Эти описания являются вторичными по отношению к структурам опыта.
Эти структуры и их нейрокогнитивное, психологическое описание находятся в хорошем соответствии с теоретическими представлениями Якова Александровича Пономарева: ЭУС = этапы – уровни – ступени. Этот закон – принцип трансформации этапов развития явления в структурные уровни его организации. Закон ЭУС, как считал Яков Александрович (и я с ним солидарен), может быть применен к анализу живых систем любой стадии развития.
Каким образом он воплощается в наших представлениях? Основой наших разработок, современной альтернативой инструктивным теориям научения являются селективные теории научения. Два наиболее важных, хотя и не единственных, творца этих теорий – Джеральд Эдельман с его нейродарвинизмом и Вячеслав Борисович Швырков с системно-селекционной теорией научения. Они разработали эти представления независимо друг от друга. Центральными пунктами селектвных теорий являются селекция и последующая специализация нейронов в отношении вновь формируемых действий. Селекция, это очень важно, предполагает разнообразие нейронов вместо рассмотрения их в качестве гомогенных узлов нейросетей.
Каким образом формируется системная структура субъективного опыта? Составляющие ее элементы – системы формируются на последовательных этапах развития индивида в процессе системогенеза –научения. В отношении этих систем специализируются определенные группы нейронов, причем под каждую систему в процесс специализации вовлекаются новые группы нейронов, отличные от тех, что специализировались ранее в отношении других систем.
Рис.1
Каким образом формируется память? В начале формирования памяти находится рассогласование. Это рассогласование может быть рассмотрено как на индивидуальном, так и на клеточном уровне. На индивидуальном оно означает противоречие между необходимостью достичь положительный результат и отсутствием соответствующего опыта достижения. На клеточном уровне рассогласование – это несоответствие между метаболическими «потребностями» клетки и наличным метаболическим притоком; результатом рассогласования является активация «ранних» генов (регуляторных), а потом «поздних» генов (морфогенетических).
Рис.2
На рис. 2 можно видеть, как выглядят при иммуногистохимическом анализе экспрессия ранних генов. Видно, что этой экспрессии много в той структуре (цингулярная кора), где потом много нейронов специализируется в процессе научения. И пропорционально меньше активирующихся генетически нейронов там, где потом меньше специализируется клеток (моторная кора).
Принципиальная вещь – сначала из массы нейронов, которые есть в мозгу, селектируется на первой стадии определенная группа, в которой возникает экспрессия, и затем из тех, кто генетически активировался во время второй волны селекции только меньшая часть – около 1%. Это те клетки, которые потом будут специализированы. Таким образом специализируется лишь 1% из нейронов, которые генетически активировались для последующей стадии специализации.
И в концепции Швыркова, и в концепции Эдельмана, если рассматривать жизнь индивида, можно выделить первую стадию селекции – это формирование первичного ассортимента разных групп клеток (Эдельман), в наших представлениях это называется «пре-специализации нейронов».
В процессе этой селекции наблюдается массовая гибель клеток, т.е. те клетки, которые не сформировали этот первичный ассортимент потенциально специи ализированных клеток, гибнут. На второй стадии из этого первичного ассортимента отбирается вторичный ассортимент, т.е. клетки, специализируемые относительно конкретных поведенческих актов, формируемых в реальной взрослой жизни индивида. При этом, Эдельман отмечает, что селекция №2 у взрослых не сопровождается гибелью клеток. Как показывают наши исследования, проведенные совместно с лабораторией В.В. Шерстнева, на самом деле при селекции №2 также наблюдается гибель клеток, т.е. у взрослого человека также клетки гибнут, у них развивается альтруистичный суицид – апоптоз, который сопровождает формирование специализации у выживших клеток.
При этом у них меняется морфология.
Рис.3
На рис.3 результаты прижизненной регистрация морфологии дендритов нейронов у свободно-подвижного животного.
Видно, что появились в результате обучения новые шипики. Формирование этой морфологии связывается авторами с сохранением памяти на протяжении всей жизни.
Мы показали в массе экспериментов, что специализации нейронов формируются не относительно функций (эмоций, сознания, памяти, внимания и т.д.), а относительно конкретных результатов в соотношении индивида и среды. Положение Якова Александровича Пономарева: «Память выступает как условие хранения субъектом результатов», с точки зрения этого эмпирического материала, является абсолютно верным. Связь активности специализированных нейронов с достижением результатов феноменологически выражается в том, что внешне одинаковое поведение, например, нажатие кнопки человеком, будет обеспечиваться разным набором активирующихся специализированных нейронов, в зависимости от того, какая цель данным нажатием достигается. Здесь мы сталкиваемся с межсистемным разнообразием клеток: в разных поведениях активируется специфический набор клеток.
Элементы, которые входят в систему, направленную на получение результата, не просто взаимодействуют, т.е. активируют друг друга, они взаимоСОдействуют. Их активность скоррелирована для достижения результата этой системы – соотношения целого организма со средой. Активность клеток, в том числе нейронов, направлена на обеспечение этого взаимосодействия, результат которого на клеточном уровне – это достижение метаболического результата каждой клеткой.
Различие между клетками обусловлено потребностями метаболической кооперации. Клетки не только разные, но комплементарно (взаимодополнительно) разные. Достаточно обратиться к тому, что известно, например, об отношении нейронов и глиальных клеток, там будет сразу видно, как метаболические циклы одной клетки зависят от метаболических циклов другой клетки и одни не могут существовать без других.
Рис. 4
На рис. 4 разнообразие нейронов представлено в несколько ином смысле: речь идет не о межсистемном, а о внутрисистемном разнообразии.
Мы исследовали клетки одной специализации (например, клетки, которые обеспечивают достижение конкретного результата – подход к педали, инструментальное нажатие которой обеспечивает получение пищи). Мы изучали, на какой глубине они находятся, к какому слою коры соответственно они принадлежат, какова ширина спайков у этих нейронов (ширина спайков – физиологический параметр, отражающий также и морфологические характеристики нейронов), какова частота спайков. Мы кластеризовали эти данные. Оказалось, что каждой специализации принадлежат нейроны, принадлежащие к разным кластерам, т.е. различны морфологически, физиологически. Иначе говоря, состав каждой системы – гетерогенный.
Это «комплементарное разнообразие» – эволюционная находка, воспроизводимая на всем протяжении эволюции и на всех уровнях организации.
Например, при изучении микробных колоний, микробных сообществ гетерогенность связывается с адаптацией колонии. Эти микроорганизмы достигают совместных результатов как оборонительных, так и пищедобывательных или дыхательных.
Их (клеток) гетерогенность связана как раз с необходимостью реализации разных степеней свободы для обеспечения этих результатов.
Известны также данные о межвидовой комплементарности. Межвидовая комплементарность обеспечивает лучшую адаптацию и лучшее выживание каждого из комплементирующих видов в природе.
Мы можем видеть рост разнообразия (сложности) как в филогенезе, так и на уровне отдельного организма, в онтогенезе.
Рис.5
В таблице, приведенной на рис. 5 и взятой из работ Бонера, показана эволюция сложности посредством селекции. Эта эволюция сложности от бактерий до млекопитающих не коррелирует с величиной генома (по абсциссе). Она коррелирует с числом различающихся типов клеток у организма (по ординате): чем больше клеток, тем больше сложность организации, тем более сложные организмы. Заметим, что число специализаций нарастает и во время онтогенеза. Я уже говорил о том, что клетки специализируются, и морфологически, и активационно их различие возрастает на протяжении онтогенеза и число специализированных клеток растет весь онтогенез.
Системы – не только общемозговые, но и общеорганизменные. Т.е. для того, чтобы достигать результата взаимодействия со средой, нужны не только нейроны, но и клетки почек, легких, сердца, крови, эпителия, желез и т.д. Все вместе они соорганизуют свою активность и способствуют достижению результата целостным организмом, а каждая из клеток получает те метаболиты, которые ей нужны. Таким образом, комплементарное разнообразие не ограничено только нейронами, а касается вообще клеток организма.
Рис.6
Рост комплементарного разнообразия (сложности) прекрасно демонстрируется при изучении сердечной деятельности (рис.
6). Когда мы изучаем вариабельность сердечного ритма с помощью анализа выборочной энтропии, то мы видим, что сложность сердечной деятельности растет вместе с тем, как все более и более сложные, дифференцированные системы активируются из состава субъективного опыта. Т.е. чем более сложное поведение мы реализуем, чем более сложный опыт актуализируется, тем более высокую энтропию демонстрирует сердце.
Яков Александрович отмечал: «В широком смысле слова память сливается с психикой. Генезис развития психики есть вместе с тем генезис развития памяти».
Это утверждение абсолютно соответствует системно-эволюционному решению психофизиологической проблемы. Корни этого решения находятся в двухаспектной теории, в идеях Гегеля, в идеях Спинозы, в идеях Бехтерева. Системные процессы могут быть описаны и с психологической, и с физиологической стороны – они являются аспектами описания единой системной реальности.
Пример психологического описания дан в единой концепции сознания и эмоций, которую мы довольно давно сформулировали.
Здесь я опять обращаюсь к Якову Александровичу, к его утверждению о том, что факт сближения с благоприятствующим, удаления от разрушающего – этот факт специфического ориентирования живого существа по отношению к окружающему мы и рассматриваем, – писал он, – как отправной, кардинальный факт. Это был и для нас один из важных пунктов построения единой концепции сознания и эмоций.
Рис.7
На рис. 7 изображены супердомены опыта, связанные с избеганием (отрицательные эмоции) и с приближением (положительные эмоции). В этих доменах все разное – дианмика формирования памяти, наборы вовлекающихся клеток. Имеются и некоторые перекрытия, как отражено на рисунке. Сознание и эмоции здесь характеризуют разные уровни дифференциации систем. Эти системы формируются на последовательных этапах развития, оно становится все более сложным и более дифференцированным. И, что для нас здесь принципиально важно, эмоции преимущественно характеризуют актуализацию «старых» систем и соотносимы со сравнительно низко дифференцированными уровнями организации поведения.
«Формирование нового опыта соотношения со средой начинается с интуитивного типа взаимодействия и заканчивается рациональным», – для Я.А.Пономарева это было совершенно принципиальное утверждение. Как оно работает, например, в области исследования стресса?
Рис.8
На рис. 8 представлена суммация представлений о стрессе: при стрессе имеются механизмы «перепрыгивания», т.е. переход от интуиции к решению, минуя обдумывание. Каковы механизмы этого «перепрыгивания»? Мы специально анализировали множество состояний (эмоции, стресс, научение, прием алкоголя, болезни) и обнаружили, что у всех этих феноменов есть общий механизм – это механизм регрессии, возврат в прошлое.
Каковы механизмы этого «возврата в прошлое», в «детство»? Это во всех случаях блокирование наиболее сложных, наиболее дифференцированных систем, переход к более простому, «эмоциональному поведению». Отметим, что это не приходит в рассогласование с утверждением о необратимости: это, во-первых, временный процесс блокирования, во-вторых, «полного детства» не наступает.
Экспериментальной демонстрацией этой регрессии (см. рис. 9) является возвращение к «детским» формам поведения при решении моральных дилемм: взрослые без стресса не поддерживают своего, если он не прав, но в состоянии стресса они начинают поддерживать своего даже в случае, если он не прав. Эта поддержка становится такой же, как у детей 3-7 лет.
Рис. 9
Когда мы изучаем активность сердца, энтропию, то мы обращаем внимание, что в ситуациях регрессии, де-дифференциации уменьшается, естественно, энтропия сердечной деятельности. Например, при стрессе, связанном с публичным выступлением, энтропия сердца падает (рис.10).
Рис.10
У нас имеются начальные данные, полученные А.В. Бахчиной и соавторами в пользу того, что падение системной сложности, падение дифференциации имеется и в начале обучения, когда надо решить сложную проблему, а решение еще отсутствует (рис.
11). Контринтуитивная вещь: вместо того, чтобы со страшной силой усложняться, индивид как бы упрощается.
Рис.11
Построение математической модели А. К. Крыловым показало, что модельные агенты, у которых моделируют де-дифференциацию (регрессию), значительно быстрее достигают высокой результативности поведения и находят новые пути, чем те, у которых регрессии не происходит (рис. 12).
Рис. 12
Мы делаем вывод, что регрессия может достоверно ускорять научение в новой для индивида проблемной области за счет того, что «отключается» опыт («не подходящий» для решения новой задачи), и решение «фокусируется», сразу обращаясь к поиску новых для индивида способов.
Рис. 13
Этот рисунок (13) изображает идею, метафору К.Г. Юнга: чтобы подняться на новую вершину знания, надо сперва спуститься в долину.
Его позиция, с которой согласуется наша и наши данные, состоит в том, что «регрессия есть основное условие творческого акта».
Должен сказать, что эту регрессию мы можем отметить и на уровне отдельных клеток: имеется стрессовая де-дифференциация клеток, когда они становятся тотипотентными – они спускаются в дифференциации в такую точку, из которой потом могут образоваться разные типы клеток. Частично эта точка зрения используется в нашей концепции относительно канцерогенеза, которую мы недавно опубликовали в журнале «Медицинские гипотезы» (Medical Hypotheses, 2020). Мы считаем, что канцерогенез имеет отношение к регрессивному способу поиска новых путей организации клеточной активности в пределах целого организма. Как известно, исходя из представлений Давыдовского, патологические процессы – это не поломка нормального механизма, а выработанные в эволюции способы адаптации к среде, достижения положительных результатов в новых условиях, которые могут быть полезны для вида.
Но не обязательно для каждого индивида они, эти попытки, заканчиваются позитивно. Мы знаем, что злокачественные клетки, опухоли образуются у всех в «нормальном развитии», потом апоптоз их убирает, но этот предохраняющий механизм срабатывает не всегда.
Как могло в эволюции закрепиться такое контринтуитивное снижение дифференцированности актуализированного опыта в сложных ситуациях? Потому и закрепилось, что это, оказывается, адаптивно. Адаптивно для того, чтобы принять быстрое решение путем перехода к «древним», более простым и быстрым формам решения. Кроме того, как мы считаем, обратимая де-дифференциация может повысить эффективность действительно принципиально нового пути дальнейшего индивидуального развития.
Мы можем провести некоторые аналогии между структурами индивида, индивидуального опыта и структурами культуры. И те, и другие являются системными структурами; и там, и там действуют принципы селекции; и там, и там имеется переход к более дифференцированным системам (рис.
14).
Рис.14
И соответственно с этим, и там, и там, действует регрессия – только про одну –«индивидную» регрессию мы уже рассказывали, а регрессия в культуре называется «архаизацией» (рис. 15). Авторы, изучающие архаизацию, говорят о том, что и она может способствовать дальнейшему развитию культуры.
Рис.15
Когда мы говорим о различиях, то это различие касается не только нейронов или колоний, но и людей, оно выражается в различии их менталитета. Различие менталитета может касаться как отдельных культур, так и отдельных индивидов. Проявление различий менталитета может проявляться во время принятия решений по поводу моральной дилеммы, например, куда направить вагонетку: сбить одного, спасая пятерых, или допустить наезд на пятерых.
Рис.16
На рис. 16, представляющем результаты наших исследований, видно, что с возрастом люди все менее и менее готовы принять утилитарное решение, т.
е. пожертвовать одним, чтобы спасти пятерых. Это уменьшение происходит как в англоязычных культурах, так и в России. Но заметьте, что в каждой точке, несмотря на общность этой тенденции для русской и «западной» культур, это решение всегда, в любом возрасте чаще принимается в англоязычной культуре. Иначе говоря, утилитарность в достоверно большей степени свойственна англоязычным культурам по сравнению с русской.
Посмотрите на карту индивидуализма и коллективизма (рис. 17, левый фрагмент):
Рис.17
Видно, что эти карты соответствуют картам распределения гена серотонинового транспорта (рис. 17, правый фрагмент). Существуют разные аллели этого гена, и в коллективистских культурах чаще встречается короткий аллель, который ассоциирован с повышенной частотой отрицательных эмоций, вниманием к негативной информации, повышенным риском депрессии. Коллективизм может служить «защитой» от психопатологии («анти-психопатологическая функция»), которой в большей степени подвержены индивиды с коротким аллелем.
Ген-культурная ко-эволюция, связанная, в частности, и с описанной выше связью генома и ментальности, рассматривается в рамках расширенной теории эволюции, в которой не просто как в старой схеме среда оказывает влияние на генетический пул и отбирает соответствующие гены, которые попадают под действие следующей среды. Здесь (правый фрагмент рис. 18), при новом понимании эволюционного процесса, гены «строят» среду, и эта среда потом отбирает новые гены, которые строят новую среду, т.е. здесь двусторонние связи.
Рис.18
Формулировка этих представлений является одним из наиболее важных достижений в теории эволюции в XX веке. Имеется масса данных, которые показывают, например, как развитие молочного животноводства или определенных аграрных способов хозяйствования приводит к изменению генетической структуры популяции. Таким образом, те или иные способы хозяйствования связаны с теми или иными способами генетического обеспечения организма.
Такие передачи связаны с эпигенетическим наследованием. В настоящее время уже убедительно показано, что если мы учим животных определенному поведению, то это обучение связывается с изменением в ДНК с помощью метилирования определенных участков ДНК. Новое свойство ДНК передается не только первому поколению от обученных самцов, но даже второму поколению, которое произошло от наивных, необученных этому поведению самцов первого поколения, но все равно их потомки обладает предрасположенностью к выученному предками поведению.
Рис. 19
Здесь (на рис. 19) даны собранные мной симптомы, составляющие «западный» и «незападный» синдромы, которые представляют разные свойства соответствующих менталитетов. Важно, что здесь оказывается связанным индивидуализм с аналитизмом, а холизм с коллективизмом. Преобладание аналитизма свойственно западным европейцам и, особенно, американцам США, преобладание холизма – восточным азиатам, русским, китайцам.
Рис.20
На рис. 20 представлены карты аналитизма и холизма, составленные В.В. Апановичем на основе данных целого ряда авторов. Эти карты интересно сравнить с представленными выше картами индивидуализм-коллективизма.
Индивидуализм и холизм – это не просто ментальные характеристики, они связаны с особенностями экономического, административного устройства общества и свойственны соответствующим, уже сопоставленным выше группам стран.
Рис.21
На рис. 21 представлены разные культуры, которые могут быть описаны экономикой, психологией и т.д. И эти культуры комплементарны. Нильс Бор писал, что «разные человеческие культуры дополнительны друг к другу, в отличие от физики здесь нет взаимного исключения черт, принадлежащих разным культурам». В каждой из культур присутствуют в качестве дополнительных, менее выраженных и свойства другой.
«Память культуры не только едина, но и внутренне разнообразна.
Это означает… наличие частных «диалектов памяти», соответствующих внутренней организации коллективов, составляющих мир данной культуры», – писал Ю.М. Лотман. Эти «частные диалекты» могут быть обнаружены, например в Турции (см. рис. 22): здесь есть пастухи, рыбаки, земледельцы, и у них (а также в их семьях) разные типы менталитета, связанные с более и менее коллективным характером их труда. Мы можем также в Китае выделить «пшеничные» и «рисовые» области: «рисовые» области оказываются более холистичными (коллективистскими), а «пшеничные» более аналитичными (индивидуалистскими). Это связано с типом производства пшеницы и риса.
Рис.22
Наши исследования, проведенные совместно с финскими коллегами на финских субъектах (рис. 23), показывают, что у «холистов» и «аналитиков», ринадлежащих к одной культуре, мозг работает по-разному при совершении ими внешне одного и того же поведения.
Рис.
23
И на русской выборке мы обнаруживаем , что активность мозга при решении данной задачи по-разному связана у российских холистов и аналитиков с типом социальной ситуации, в которой решение происходит. Так, в ситуации конкуренции максимальная вариативность (при сравнении с ситуациями кооперации и индивидуального поведения) определенного компонента ЭЭГ-потенциала наблюдается у холистичных субъектов , но минимальная вариативность – у аналитичных субъектов (рис. 24). Отношение к типу социального взаимодействия у лиц с разным типом ментальности оказывается разным.
Рис.24
Наше математическое моделирование (А.К Крылов и соавторы) показывает, что в ситуации нестабильной среды кооперативность оказывается более выгодна для сохранения популяции, чем не кооперативность. Фенотипическое разнообразие тоже увеличивает выживаемость популяции (определяемую по ее численности), но кооперативность работает сильнее, чем разнообразие.
Связь среды и типа ментальности отмечена Нисбеттом: показано, что в соответствующей экологии развивается соответствующая форма хозяйствования, социальные практики, отсюда, как это уже было нами раньше отмечено, – соответствующая ментальность (рис. 25).
Рис.25
Могут быть выделены холистическая и аналитическая стадии познания (1 Х и 2 А на рис. 26). Гейзенберг говорил, что на одной стадии (1 Х) мы скорее чувствуем, чем анализируем, а на второй (2 А) начинаем анализировать и аккуратно собирать данные.
Рис.26
Если мы посмотрим на этот акт познания (рис. 27), то мы увидим, что холистическое мышление нам полезнее, эффективнее на первой стадии, аналитическое – на второй. Таким образом, холистическое и аналитическое мышление оказываются комплиментарными в общем процессе познания. Подчеркну, что это касается процесса познания как во внутрикультурном, так и в межкультурном смысле.
Рис.27
Действительно, нами получены данные, которые позволяют сказать, что аналитические и холистические задачи быстрее решаются в том случае, когда решающая эти задачи группа составлена из предположительно комплементарных пар (т.е. из аналитического и холистического субъектов), нежели чем из гомогенных пар. Я думаю, это пока очень гипотетически, что в этих парах регрессия при столкновении с новой ситуацией может происходить очень интересным образом: она будет проходить симметрично (выраженная регрессия у аналитиков и холистов, разводящая их на полюса аналитико-холистического континуума) либо асимметрично (больше выражена у тех, чья ментальность соответствует типу решаемой задачи)».
Эволюционная психология — Scholarpedia
| Роберт Курцбан (2007), Scholarpedia, 2(8):3161. | doi:10.4249/scholarpedia. 3161 | редакция #73365 [ссылка/цитировать эту статью] |
Постпубликационная деятельность
Куратор: Роберт Курцбан
Авторы:
0.29 —
Евгений Михайлович Ижикевич
0,14 —
Бенджамин Броннер
0,14 —
Даниэль Митхен
Аарон Гетц
Стивен Пинкер
Аластер Дэвис
Доктор Роберт Курцбан, психология, Пенсильванский университет, Филадельфия, Пенсильвания
Эволюционная психология — это подход к изучению психологии. Он применяет принципы эволюционной биологии (Дарвин, 1859 г.), в частности логику адаптационизма (Уильямс, 1966 г.), для вывода и проверки гипотез об устройстве и функционировании человеческого разума.
Поскольку это подход, его можно применять к любому из широкого диапазона области содержания психологии, такие как психология развития, социальная психология, клиническая психология, восприятие, язык, суждения и принятие решений и так далее.
Содержимое
|
Теория и принципы
Эволюционная психология начинается с идеи о том, что источником организованной функциональной сложности, наблюдаемой во всех живых организмах, является эволюция путем естественного отбора.
В своем приложении к психологии это влечет за собой дальнейшее бесспорное предположение, что мозг вызывает поведение. Исследователи в этой дисциплине обычно исходят из основных принципов эволюции путем естественного отбора, сформулированных Дарвином (1859 г.).) и последующие важные разработки, такие как половой отбор (Дарвин, 1871 г.), современный синтез (например, Фишер, 1930 г.) и инклюзивная теория приспособленности (Гамильтон, 1968 г.). Они также склонны принимать ту или иную форму вычислительной теории разума (например, Fodor, 1975): мозг обрабатывает информацию (Pinker, 1997).
Функциональная специализация
Следствием эволюционного анализа является то, что организмы можно разумно разбить на функциональные подкомпоненты или части. Этот процесс не произвольный, а скорее отражает функциональные элементы, отобранные эволюцией. Обычно используемая аналогия состоит в том, что органы можно аналогичным образом анализировать как функциональные компоненты всего организма, а сами органы можно далее разбить на функциональные подкомпоненты.
Эволюционная психология предполагает, что то же самое относится и к разуму. Хотя внутри дисциплины существуют разногласия по этому вопросу, многие исследователи предполагают, что человеческий разум состоит из большого количества функционально специализированных компонентов, а не из небольшого числа общефункциональных компонентов (Pinker, 1997; Tooby & Cosmides, 1992).
Обоснование этой позиции основано не на аналогии с системами органов, а на логике вычислений. Разум, как устройство обработки информации, функционирует только постольку, поскольку он выполняет полезные вычисления с информацией. Далее, для решения любой заданной вычислительной задачи чем шире круг задач, для решения которых предназначен механизм, тем хуже он будет их решать , и, чем более узок круг задач, для решения которых предназначен вычислительный механизм, тем лучше он будет их решать . По этой причине эволюция будет склоняться в пользу функционально специализированных вычислительных устройств, узких по своим функциям, конструкция которых предполагает или воплощает элементы решаемой задачи.
Эту основную идею иллюстрирует Хомский (1980) разбор изучения языка. Хомский разработал аргумент, который он назвал «бедностью стимула», что естественный язык не может быть изучен только с информацией, которую изучающий язык (ребенок) получает в качестве входных данных. Это означает, что должны быть специализированные устройства для овладения языком, которые воплощают в себе знания о том, что нужно выучить, чтобы заниматься обучением.
Подобный аргумент был выдвинут другими (Quine, 1960) и широко изучался в области зрения. Из любого заданного набора информации о сетчатке может быть сгенерировано произвольно большое количество визуальных сцен. Поскольку зрительная система человека имеет процедуры обработки информации, которые воплощают или предполагают особенности мира, специализированные вычислительные системы могут воздействовать на данные сетчатки глаза для создания восприятия.
Поскольку разум выполняет множество различных задач, он должен, как утверждается, состоять из большого числа функционально специализированных механизмов, каждый из которых воплощает в себе принципы, относящиеся к области, для которой он предназначен функционировать.
Эти принципы обсуждались под многими ярлыками. Распространенным термином в эволюционной психологии является «модульность». Этот термин предназначен не для обозначения пространственного смысла, а, скорее, для обозначения функциональной специфичности. Это было источником некоторых споров как в сообществе эволюционной психологии, так и источником критики за его пределами. (См. Фодор, 1983, для раннего использования этого термина, и Barrett & Kurzban, 2006, для недавнего обсуждения). на собственную скорость репликации по сравнению с альтернативами в популяции (см. ясное обсуждение в Dawkins, 1976). Какие гены ведут к собственной репликации, зависит от того, какой вклад они вносят в решение адаптивных задач , конкретных задач, таких как поиск пищи, избегание хищников и т. д., с которыми сталкиваются организмы данного вида. Адаптивные проблемы разнообразны и напрямую зависят от истории жизни рассматриваемого вида. То есть, поскольку разные организмы выживают и размножаются очень по-разному, полезные свойства — и, следовательно, гены — варьируются от одного вида к другому.
Таким образом, как правило, отбор вызывает увеличение частоты генов, обусловливающих фенотипы, которые лучше подходят для решения адаптивных проблем, с которыми сталкивается организм. Важно отметить, что адаптивные проблемы могут формировать отбор только в том случае, если это проблема, с которой неоднократно сталкивался рассматриваемый вид — это следствие временной шкалы поколений, в которой действует естественный отбор. Отбор может иметь свои последствия только в том случае, если он причинно влияет на репликацию рассматриваемого гена посредством размножения, хотя этот путь может быть сколь угодно отдаленным.
Идея о том, что мозг, вероятно, состоит из функционально специализированных вычислительных систем, вместе с идеей о том, что отбор действует в течение длительного времени, предполагает, что вычислительные механизмы, которыми обладают люди, генерируются генами, отобранными в ходе человеческого эволюционная история . Это, в свою очередь, означает, что поиск специализированных вычислительных механизмов — адаптаций — должен руководствоваться поиском механизмов, которые имели правдоподобные функции относительно задач, с которыми сталкивались наши предки.
Это не означает, что люди не могут делать многие эволюционно новые вещи, такие как вождение автомобиля и выбор инвестиционных стратегий. Из-за того, как работает мозг, и особенно развитие, люди могут делать многие вещи, для которых в прошлом не было специального отбора.
В самом деле, поскольку естественный отбор действует только на то, что произошло в прошлом, каждый организм, включая людей, находится в среде, которая в некотором роде является новой по сравнению с той средой, в которой были отобраны их адаптации. Лицо каждого нового человека — это новая особенность окружающей среды, но человеческий мозг, тем не менее, способен выполнять вычисления, чтобы воспринимать, сохранять и распознавать эти новые лица. Поскольку гены отбираются на основании того, как они способствовали репродуктивному успеху в прошлом, неизбежно, что могут быть элементы окружающей среды любого данного организма, которые не соответствуют характеристикам окружающей среды, которые сыграли причинную роль в отборе соответствующих генов.
Часто используемым примером является человеческое пристрастие к жирам и сахарам. В прошлых условиях такие аппетиты, по-видимому, привели бы к адаптивным результатам; в современных условиях из-за легкой доступности продуктов, богатых сахаром и жиром, люди потребляют продукты, которые приводят к нездоровым последствиям (см. увлекательную дискуссию в Burnham and Phelan, 2000).
Уровни объяснения
Эволюционная психология — это структура, которая позволяет исследователям работать на разных уровнях объяснения. Хотя разные ученые разбивают эти уровни по-разному (например, Tinbergen, 1963), удобно разбить объяснения биологических явлений на три уровня: функция (какая цель должна быть достигнута?), алгоритм (какие вычисления выполняются). используемые для достижения цели?), и реализация (как физически реализованы вычисления?).
Чтобы проиллюстрировать, почему требуются разные уровни, рассмотрим различные способы, которыми можно объяснить работу часов. Одним из объяснений того, как это работает, является то, что кто-то разработал часы для выполнения функции , указывающей правильное время .
Другим способом объяснить это было бы описание того, как он отслеживает и представляет время, включая то, как он представляет ход времени, единицы измерения, которые он использует, и так далее. Третьим способом было бы дать физическое описание часов, включая движение шестеренок.
Поскольку у эволюционировавших психологических механизмов есть функции, их также можно объяснить на этих трех уровнях. Одним из наиболее подробно описываемых феноменов в психологии является зрение. Глаз, включая структуры от хрусталика и зрачка до задействованных нейрофизиологических структур, таких как V1 и другие зрительные области, функционирует для создания представления физического мира. Для этого он получает входные данные в виде электромагнитного излучения и преобразует их на многих этапах, включая такие вещи, как «детекторы краев» и другие специализированные вычислительные устройства. Эти вычислительные системы реализованы на нейронной основе, и был достигнут значительный прогресс в понимании того, как различные нейронные системы реализуют вычисления, необходимые для выполнения функции глаза, связывая воедино три уровня анализа.
Обычно — но не всегда — эволюционная психология начинается с идеи о функции, первого уровня объяснения. Эти идеи используются для разработки гипотез о вычислительных системах, которые могут существовать для выполнения этих функций. Таким образом, гипотезы обычно формулируются на этом уровне. Работа Космидеса и Туби (1992), предполагающая, что существует набор вычислительных механизмов, предназначенных для обнаружения мошенников, привела к предсказаниям о вычислениях, которые можно было бы ожидать, если бы такая система существовала, что, в свою очередь, привело к разработке их экспериментов для проверить наличие этих признаков. Поскольку некоторые вычисления, но не другие, будут способствовать выполнению любой заданной предполагаемой функции, потенциальное функциональное объяснение будет нести выводы о вычислительной системе. Таким образом, понятие эволюционной функции ограничивает пространство гипотез для эволюционных психологов.
Развитие
Эволюционная психология придерживается того же взгляда на развитие, что и биология (см.
, например, West-Eberhard, 2003). То есть естественный отбор сохранит гены, вызывающие взаимодействия со средой, которые приводят к надежному построению функциональных механизмов, решающих адаптивные задачи. В этом смысле эволюционная психология является интеракционистской в своем взгляде на развитие. Поскольку гены не имеют функционально значимых последствий, если только они не взаимодействуют с окружающей средой в широком смысле — другими генами, внутриклеточной средой, внешним миром и т. д., — развитие любого аспекта фенотипа можно понимать только как взаимодействие между генами и окружающей средой. . Следовательно, естественный отбор можно рассматривать как процесс сохранения генов, которые взаимодействуют с окружающей средой, т. е. вызывают развитие, таким образом, что это приводит к надежному развитию функциональных элементов фенотипа.
Это представление делает некоторые общие прогнозы развития и может быть использовано для более конкретных прогнозов в контексте конкретной теории функций.
Например, интеракционистские представления о развитии подразумевают, что в той мере, в какой изменяется окружающая среда, относящаяся к конкретному аспекту фенотипа, более вероятно, что изменится и результат развития. Это означает, что в той мере, в какой человек знает, какие признаки «релевантны для развития» для рассматриваемого взаимодействия ген/среда, можно делать структурированные прогнозы о влиянии различных свойств среды на развитие.
Например, Гангестад и Басс (Gangestad and Buss, 1993) исходили из того, что при выборе партнера в качестве критериев можно использовать множество факторов (внешний вид, личностные характеристики и т. д.), и этим критериям можно придавать больший или меньший вес. Они пришли к выводу, что хорошо продуманная система выбора партнера должна учитывать признаки уровня патогенов в местной экологии и уделять больше внимания физической привлекательности, которая сама по себе является признаком устойчивости к патогенам. Они предсказали и нашли доказательства существования системы развития, которая калибровала предпочтения в соответствии с конкретной особенностью местной экологии.
Таким образом, теории функции могут направлять гипотезы о влиянии окружающей среды на развитие
Хотя эволюционные подходы часто приравнивают к сильным версиям нативизма, эти характеристики не отражают теоретических положений подхода. Эволюционная психология не считает, что нервные системы — или какой-либо аспект фенотипа — будут присутствовать при рождении, будут развиваться независимо от свойств окружающей среды или не потребуют воздействия окружающей среды для правильного развития рассматриваемой системы. Эволюционные подходы — как у людей, так и у не-людей — предполагают отбор, чтобы определить, как гены взаимодействуют с окружающей средой, благодаря петлям обратной связи между рассматриваемыми генами и структурами, которые они заставляют развиваться.
Исследования
Методы
Поскольку эволюционная психология представляет собой подход, а не предметную область, исследователи в этой дисциплине используют множество методов. К ним относятся лабораторные эксперименты, полевые эксперименты, математическое и агентное моделирование, опросы, нейровизуализация и так далее.
Хотя большая часть исследований сосредоточена на людях, сравнительный анализ и исследования на нечеловеческих животных также являются важными частями предприятия. Эволюционные психологи не отличаются по своим методологическим установкам от других исследователей социальных и естественных наук. Они полагаются на теории среднего уровня для разработки гипотез, и характер гипотезы определяет, какие методы наиболее эффективно использовать для проверки рассматриваемой гипотезы.
Несколько примеров иллюстрируют это положение. Дали и Уилсон (1988) использовали архивные данные об детоубийстве, чтобы опровергнуть гипотезу, вытекающую из инклюзивной теории приспособленности. Космидес и Туби (1992) использовали метод, распространенный в когнитивной психологии, задачу выбора Уэйсона, чтобы проверить свою гипотезу об обнаружении мошенников. Дэвид Басс (1989) собрал свод данных кросс-культурных анкет, чтобы рассмотреть ряд гипотез об эволюционировавшей психологии спаривания человека. Методы, используемые эволюционными психологами, разнообразны из-за различий в характере вопросов, на которые они пытаются ответить.
Стандарты доказательности
Следуя правилам эволюционной биологии, эволюционные психологи склонны следовать Уильямсу (1966) в принятии адаптационного подхода. Этот подход обычно начинается с постулирования функции некоторого аспекта фенотипа организма. Функциональные гипотезы обязательно требуют предсказаний относительно способа выполнения функции. Каждая дополнительная конструктивная особенность, которая точно предсказана, является свидетельством в пользу постулируемой функции. Например, особенности глаза, в том числе его прозрачная линза, расширяющийся зрачок, светочувствительные рецепторы и т. д., свидетельствуют в пользу его функции извлекать информацию из мира для построения представления о физической среде. Как подчеркивал Уильямс в своей оригинальной работе, адаптация — это серьезное утверждение, требующее доказательств. Программа адаптации требует доказательства того, что объект исследования предназначен для указанной цели, а не для какой-либо другой цели.
Недоразумения
Описанные здесь теоретические положения эволюционной психологии часто понимаются неправильно. Это может быть связано с недостаточным знакомством социологов с эволюционной биологией, новизной дисциплины или другими факторами. Здесь очень кратко обсуждается небольшое количество наиболее часто встречающихся заблуждений, хотя это не претендует на то, чтобы быть полным списком.
Генетический детерминизм
Некоторые авторы приравнивают эволюционные подходы к генетическому детерминизму, предполагая, что дисциплина придерживается точки зрения, согласно которой мозг «запрограммирован» и не подвержен влиянию окружающей среды (см. Buller, 2005; Rose & Rose, 2000). Как указано в разделе о развитии выше, это не совсем точно характеризует интеракционистский взгляд на поле.
Панадаптационизм
Стивен Джей Гулд (Stephen Jay Gould, 2000), среди прочих, понял, что психологи-эволюционисты считают, что все части всех организмов под любым описанием являются адаптациями.
Напротив, эволюционная психология, как и эволюционная биология, считает естественный отбор единственным известным источником организованной функциональной сложности, но не считает все свойства организмов функциональными свойствами. Любой функциональный аспект фенотипа обязательно должен иметь сопутствующие побочные продукты, особенности, являющиеся случайными следствиями, которые не были выбраны в силу функциональной роли. Цвета внутренних органов являются примерами. Тот факт, что печень коричневая, является побочным продуктом физиологии, но ее цвет сам по себе не влияет на ее функцию. Стоит отметить, что определение побочных продуктов требует такой же строгости, как и определение адаптаций: гипотеза о том, что признак является побочным продуктом, обычно требует учета адаптации или адаптаций, побочным продуктом которых является рассматриваемый признак.
Универсальность и культура
В то время как эволюционная психология принимает типичную для вида когнитивную архитектуру — развитую «человеческую природу», это не влечет за собой предсказания, что все люди будут везде одинаковыми.
Вариация имеет много источников, включая генетические различия, условные реакции на окружающую среду (например, изучение языка, в котором предполагаемая система овладения универсальным языком приводит к различиям в конкретном языке, на который опираются, в зависимости от среды) и так далее. Эволюционная психология придерживается мнения, что человеческая природа существует так же, как природа фламинго, природа комара или природа дуба. То есть существует видотипичный дизайн с вариациями среди особей, происходящими из многих источников, как генетических, так и экологических.
Одним из важных источников различий между людьми является тот факт, что люди учатся друг у друга (Boyd & Richerson, 1985), и информация накапливается с течением времени. Поскольку информация в умах других людей является одним из аспектов окружающей среды для людей, люди в разных местах и в разное время приходят к убеждениям, потому что они есть у других представителей местной экологии. Таким образом, наборы убеждений, отличающиеся от одной группы людей к другой, представляют собой еще одну часть человеческого фенотипа, которую необходимо объяснить.
Эволюционная психология считает то, что обычно называют «культурой», продуктом человеческого разума, хотя и сложным. Эволюционная психология не только не придает значения роли культуры, но и рассматривает культуру как один из наиболее важных аспектов человеческой природы, который необходимо попытаться объяснить (Tooby & Cosmides, 19).92).
Ссылки
- Барретт Х.К. и Курцбан Р. (2006). Модульность в познании: обрамление дебатов. Психологический обзор , 628-647.
- Бойд Р. и Ричерсон П.Дж. (1985). Культура и эволюционный процесс . Чикаго: Издательство Чикагского университета.
- Буллер, Д. Дж. (2005). Адаптация сознания: эволюционная психология и настойчивые поиски человеческой природы . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
- Бернхэм, Т., и Фелан, Дж. (2000). Злые гены: От секса к деньгам и еде: Приручение наших первобытных инстинктов . Кембридж, Массачусетс: Издательство Perseus.
- Басс, Д. (1989).
Половые различия в предпочтениях человека в отношении партнера: эволюционные гипотезы, проверенные в 37 культурах. Науки о поведении и мозге , 12, 1-49. - Хомский Н. (1980). Правила и представления . Бэзил Блэквелл, Оксфорд.
- Космидес, Л., и Туби, Дж. (1992). Когнитивные адаптации для социального обмена. В Дж. Баркоу, Л. Космидес и Дж. Туби (ред.), Адаптированный разум: эволюционная психология и формирование культуры (стр. 163–228). Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
- Дейли, М. и Уилсон, М. (1988). Убийство . Нью-Йорк: Альдин де Грюйтер.
- Дарвин, К. (1859 г.). Происхождение видов путем естественного отбора . Лондон: Джон Мюррей.
- Дарвин, К. (1871 г.). Происхождение человека и отбор в отношении пола. Лондон: Мюррей.
- Докинз, Р. (1976). Эгоистичный ген . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
- Фишер, Р. А. (1930). Генетическая теория естественного отбора, Clarendon Press.
- Фодор, Дж. (1975). Язык мысли . Нью-Йорк: Томас Кроуэлл.
- Фодор, Дж. (1983). Модульность мышления: эссе по факультетской психологии . Кембридж, Массачусетс: MIT Press.
- Гангестад, С.В. и Басс, Д.М. (1993). Распространенность патогенов и предпочтения человека в отношении партнера. Этология и социобиология , 14, 89-96.
- Гулд, С.Дж. (2000). Больше вещей на небе и на земле. В H. Rose and S. Rose (Eds.) Увы, бедный Дарвин: Аргументы против эволюционной психологии (стр. 101-126). Нью-Йорк: Книги Гармонии.
- Гамильтон, WD (1964). Генетическая эволюция социального поведения, I и II. Журнал теоретической биологии , 7, 1-52.
- Пинкер, С. (1997). Как работает разум . Нью-Йорк: WW Norton & Co.
- Куайн, Западная В.О. (1960). Слово и объект . Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.
- Роуз Х. и Роуз С. (2000). Увы, бедный Дарвин: Аргументы против эволюционной психологии . Нью-Йорк: Книги Гармонии.
- Тинберген, Нико (1963). О целях и методах в этологии Zeitschrift für Tierpsychologie , 20: 410-433.
- Туби, Дж., и Космидес, Л. (1992). Психологические основы культуры. В JH Barkow, L. Cosmides, & J. Tooby (Eds.), Адаптированный разум: эволюционная психология и формирование культуры (стр. 19–136). Оксфорд, Англия: Издательство Оксфордского университета.
- West-Eberhard, MJ (2003). Пластичность развития и эволюция . Оксфорд, Англия: Издательство Оксфордского университета.
- Уильямс, GC (1966). Адаптация и естественный отбор . Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
Половые различия в предпочтениях человека в отношении партнера: эволюционные гипотезы, проверенные в 37 культурах. Науки о поведении и мозге , 12, 1-49.
Нью-Йорк: Книги Гармонии. Внутренние ссылки
- Валентино Брайтенберг (2007) Мозг. Академия, 2(11):2918.
- Чжун-Лин Лу и Барбара Энн Дошер (2007) Когнитивная психология. Scholarpedia, 2(8):2769.
- Олаф Спорнс (2007) Сложность. Scholarpedia, 2 (10): 1623.
- Уильям Д. Пенни и Карл Дж. Фристон (2007 г.) Функциональная визуализация. Scholarpedia, 2(5):1478.
- Марк Аронофф (2007) Язык. Scholarpedia, 2(5):3175.
- Джон Доулинг (2007) Сетчатка. Scholarpedia, 2(12):3487.
Пенни и Карл Дж. Фристон (2007 г.) Функциональная визуализация. Scholarpedia, 2(5):1478.Дополнительная литература
- Баркоу, Дж., Космидес, Л. и Туби, Дж. (ред.) (1992). Адаптированный разум . Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета.
- Басс, Д. М. (2005). Справочник по эволюционной психологии . Нью-Йорк: Уайли.
- Дейли М. и Уилсон М. (1988). Убийство . Нью-Йорк: Альдин де Грюйтер.
- Докинз, Р. (1976). Эгоистичный ген . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.
- Пинкер, С. (1997). Как работает разум . Нью-Йорк: WW Norton & Co.
Внешние ссылки
- Веб-сайт автора, Пенсильванская лаборатория экспериментальной эволюционной психологии.
См. также
Эволюция, психология
Эволюционная психология Определение и значение
- Основные определения
- Тест
- Примеры
Показывает уровень сложности слова.
Сохрани это слово!
Показывает уровень оценки в зависимости от сложности слова.
существительное
Раздел психологии, изучающий ментальную адаптацию человека к меняющейся среде, особенно различия в поведении, познании и структуре мозга.
ВИКТОРИНА
ВЫ ПРОЙДЕТЕ ЭТИ ГРАММАТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ИЛИ НАТЯНУТСЯ?
Плавно переходите к этим распространенным грамматическим ошибкам, которые ставят многих людей в тупик. Удачи!
Вопрос 1 из 7
Заполните пропуск: Я не могу понять, что _____ подарил мне этот подарок.
Происхождение эволюционной психологии
Впервые записано в 1875–1880 гг. На основе Random House Unabridged Dictionary, © Random House, Inc. 2023
Как использовать эволюционную психологию в предложении
Эта идея частично уходит корнями в эволюционную психологию, предполагая, что депрессивное состояние когда-то служило жизненно важной цели. подталкивая нас к изменению курса.
Есть правильный и неправильный способ скучать|Сара Ходош|22 января 2021|Популярная наука
За его неустанные нападки на эволюционную биологию и уменьшение размеров божества, чтобы оно соответствовало науке, я ставлю Мейеру второе место.
2014: Месть креационистов|Карл В. Гиберсон|27 декабря 2014 г.|DAILY BEAST
Чтобы восстановить свою актуальность, демократы должны вернуться к своим эволюционным корням.
Время вернуть демократов Трумэна|Джоэл Коткин|21 декабря 2014 г.|DAILY BEAST
«Психология БДСМ отсутствует в других формальных тренировочных группах и взаимодействиях», — добавила Стелла.
Подземелья и зажимы для гениталий: внутри легендарного БДСМ-замка|Ян Фриш|20 декабря 2014 г.|DAILY BEAST
Посол Ширли Темпл Блэк объяснила это «психологией чешского народа, не склонной к риску».
Как Гавел вдохновил Бархатную революцию|Майкл Зантовский|6 декабря 2014 г.|DAILY BEAST
Он сочетает в себе методы пикапа, предположительно вдохновленные эволюционной психологией, с лженаукой самопомощи.
