Географический нигилизм: геогр. нигилизм

Содержание

геогр. нигилизм

Географический нигилизм, явление новое, теоретически неправилен тем, что, отрицая какое бы то ни было значение за природными условиями и вырывая человеческое общество из материальной среды его существования и развития, ведет к меньшевиствующему идеализму. Практически он вреден тем, что, игнорируя природные условия, ведет к недоучету этих условий.

Игнорировать природные условия нельзя ни в теории, ни в практике, но нельзя и придавать им абсолютного значения.

При учете их влияния необходимо принимать во внимание закономерности общественного развития и понимать, что на разных его ступенях одно и то же сочетание природных условий может иметь различное значение и оказывать различное внимание.

Наглядный пример разных подходов Н.Н. Баранский представляет так:

Вот гора, которую надо преодолеть. Тот, кто привык преклоняться перед природой, посоветует ее обойти. Тот, кто привык природу игнорировать, полезет на нее не глядя. Разумный же человек сначала гору обследует и изучит, а затем наметит план преодоления трудностей, представляемых ею.

Природа создает только постоянные условия и возможности, но не более того. Реализация же этих возможностей определяется всецело общественно-историческими моментами и может сильно варьировать.

Природная среда не является причиной в строго логическом смысле (как совокупность обстоятельств, с неизбежностью вызывающих определенное событие), а только содействующим (или препятствующим) моментом, поэтому приходится говорить не с причинной зависимостью, а только о корреляции.

Необходимо иметь в виду, что кроме различия в природных условиях на различия в производственном направлении в хозяйстве всегда влияют также и другие факторы:

· различия в ЭГП исследуемой территории;

· исторически сложившиеся производственные навыки населения и многое другое.

При анализе природных явлений на хозяйство нельзя ограничиваться одним из факторов, а необходимо брать весь комплекс важных в данном отношении природных факторов и рассматривать их в конкретном сочетании.

В то же время надо иметь в виду, что определенное сочетание природных условий даже в одних и тех же общественных условиях и при одном и том же техническом уровне далеко еще не точно предопределяет производственное направление хозяйства. Специализация назначается соответственно тому, в чем была наибольшая потребность со стороны всего хозяйства в данное время.

При всех исследованиях по вопросу о влиянии природных условий на хозяйство необходимо принимать во внимание технику производства, которая в свою очередь тесно связана с общественным строем.

Таким образом, значение одних и тех же природных условий может быть совершенно различно в зависимости от различий технического уровня и ряда прочих условий.

Экономическая оценка природных условий отнюдь не может быть абсолютной для всех времен, а должна быть строго обусловлена исторически.

Необходимым условием научного исследования интересующих нас зависимостей между природной средой и производственным направлением хозяйства является доведение исследования до калькуляции себестоимости продукта. Экономика по сути дела начинается лишь с появлением на сцене ценностного момента.

Необходимо произвести расчет не только для определенного предприятия и на ближайшие годы, но и учесть влияние на близкие отрасли и соседние районы, и притом на перспективу.

С вопросом о влиянии географической среды на человеческое общество и, в частности, на различия в производственном направлении хозяйства неразрывно связан вопрос об обратном влиянии человеческого общества на природную среду.

Связь заключается в том, что если бы природная среда никак не влияла на человеческое общество, то человеческому обществу незачем было бы стараться эту среду видоизменять, приспосабливать к своим нуждам, вообще так или иначе на нее влиять.

Исторически влияние человеческого общества на природную среду так же старо, как и влияние природной среды на человеческое общество: таким образом, в виде общего правила, мы имеем дело с природной средой, уже так или иначе, в той или иной степени видоизмененной влияниями на нее со стороны человеческого общества.

Размеры этого обратного влияния в процессе человеческого развития растут все убыстряющимися темпами вместе с ростом самого человеческого общества и находящейся в его распоряжении техники. Как сказал Ферсман: «Человек — новый геологический фактор».

Главное, что надо иметь в виду — это сам характер воздействия.

Необходимо признать следующее:

1. Воздействие далеко не безгранично;

2. С развитием человеческого общества расширяется не только мощь, но и потребности;

3. Связи с природой не только не уменьшаются, но и усложняются и увеличиваются. Увеличение «власти» над природой означает не освобождение человека от природы, а лишь более полное и целесообразное использование этой самой природы.

Географический нигилизм — Освободить граждан от ига общественных «наук» (Алекс Цвишен) — NewsLand

Освободить граждан от ига общественных «наук»

06.09.2014

Пожаловаться

7415

Географический нигилизм заключается в:

отрицании, непонимании, крайне непоследовательном использовании:
1. географических направлений север – восток – юг – запад;
2. географических признаков частей света;
подмене географических направлений север – восток – юг – запад и географических частей света культурологическим идеализмом.

Географический нигилизм всегда сопутствует конституционному нигилизму (соответственно культурологический идеализм – всегда спутник доктринального идеализма).

Происхождение и причины географического нигилизма

Географический нигилизм является следствием:

использования представлений о сторонах и частях света, выработанных во времена Геродота и ранее,
культурологического шовинизма – наукообразных представлений о расовом превосходстве r1b-народов и населяемых ими стран.

Поскольку географический нигилизм сформировался во времена Геродота, то есть в ту пору, когда жители Средиземноморского бассейна имели смутные представления об Африке, ничего не знали об Америке и Австралии, то область применения географического нигилизма ограничена перевиранием сторон и частей света Евразии.

Типичные представления географического нигилиста

«европой» является лишь 1/10 часть Евразии – её североатлантическая оконечность,

«азией» является 9/10 Евразии,
большая часть России находится в «азии», а меньшая в «европе». Наиболее ортодоксальные нигилисты полагают, что вся Россия находится в «азии»,
какую бы страну «азии» не рассматривали, она находится на «востоке». По этой причине любая «азиатская» страна расположена на «востоке» от России, хотя по факту ни одна,
- какой бы регион «азии» не рассматривали, он находится на «востоке». Пример: «Ближний восток» и «Дальний восток» — два региона, расположенных в противоположных частях Евразии.
какую бы страну «европы» не рассматривали, она находится на «западе»,
- страны «европы», в отношении которых применяется указатель «восточная», считаются неполноценными, которых то относят к «европе», то не относят,
все страны, в которых преобладают r1b-народы, считаются «западными», независимо от того, где они расположены относительно России. По этой причине страны Северной Америки нигилистами именуются «западными», хотя по факту это единственные страны, расположенные от России к востоку.

7415

Освободить граждан от ига общественных «наук»

Смотрите также

Авторизуйтесь, чтобы оставить комментарий

Блог о культурной истории философии

Себастьян Пакхэм прошел модуль «Философская Британия» в Queen Mary в 2015 году. В этом посте он пишет о «нигилизме» как о философском ключевом слове.

27 февраля ^th , 2015, во всем мире начались споры о цвете платья. Фотография рассматриваемого платья появилась в социальных сетях накануне и разделила мнения относительно того, было ли оно черно-синим или бело-золотым. «Дрессгейт», как было названо это явление, вызвал различную реакцию со стороны демографии по всему миру, в том числе среди наиболее экстремальных экзистенциальных кризисов, проистекающих из очевидной субъективной природы реальности, которую, казалось, иллюстрировала картина. Если мы не можем знать наверняка что-то такое простое, как цвет платья, то что мы вообще можем знать о чем-либо? Не говоря уже об абстрактных понятиях, таких как мораль, религия или цель жизни. Конечно, было бы глупо предполагать, что подобные философские настроения родились из вирусной картинки в тот же год, когда некогда мифический ховерборд должен стать реальностью, вернее, его корни уходят в глубину более двух тысячелетий, а в конце восемнадцатого века легли в основу философской доктрины, которая впоследствии получила название нигилизма.

От латинского nihil, означает «ничто» или «то, чего не существует», нигилизм — это вера в то, что все знания беспочвенны, и, как таковая, направлена на отказ от ценностей и построений, включая мораль, религию и неотъемлемую ценность. систем государственного управления. Настоящий нигилист, по словам Алана Пратта из Интернет-энциклопедии философии, «не будет лояльным и не будет иметь никакой цели, кроме, возможно, импульса к разрушению». глубокая философская проблема, выступающая источником многочисленных дебатов с момента ее возникновения, и что это понятие часто ассоциируется с глубоким пессимизмом, используется уничижительно и с негативными коннотациями.

Мышление, лежащее в основе нигилистической философии, можно проследить до скептиков Древней Греции; субъективность, которой они наполняют идею познания, резюмировал Демосфен, считавший, что «то, во что он хочет верить, есть то, во что каждый человек верит». верит».[2] Такое мышление было названо нигилизмом в конце восемнадцатого века, и изобретение этого слова часто приписывают Якобу Оберейту, Ф. Йенишу или Фридриху Шлегелю.[3] Становясь популяризированным благодаря литературе того периода, возможно, в первую очередь благодаря роману 9.0003 Отцы и дети Ивана Тургенева – одного из ее главных героев, будучи убежденным нигилистом, идеология начала захватывать умы современников, оказывая значительное влияние на творчество и мысль европейских философов, писателей, художников и интеллектуалов.

Сосредоточенность нигилизма на отказе от различных конструкций, способствующих развитию человеческой культуры в то время, была привлекательной для европейских революционных движений, выступавших за переустройство социальных структур и демонтаж существующих форм правления. Такие движения нашли особенно сильный голос в России в ответ на жесткое правление царя Александра II.[4] Нигилистическая идеология русского революционного анархиста Михаила Бакунина очевидна в его статье для Deutsche Jahrbücher в 1842 году, в котором он написал: «Давайте доверимся вечному духу, который разрушает и уничтожает только потому, что он является неисследимым и вечно творческим источником всей жизни — побуждение к разрушению также является творческим побуждением». [5]

Михаил Бакунин: русский революционный анархист, воплощающий нигилистические ценности

Как заметил Исайя Берлин, Бакунин выступает за «позитивный нигилизм», из которого «естественно и спонтанно возникнет… естественный, гармоничный, справедливый порядок»[6]. Однако среди сторонников государства или сторонников религиозного авторитета, отвергнутого революционерами, нигилизм понимался как философия, связанная исключительно с бездумным разрушением. Таким образом, государство начало активно подавлять деятельность революционеров-нигилистов[7], а нигилизм стал общим термином, несущим коннотации подрывной деятельности и хаоса, для всех, кто участвовал в подпольной политической или террористической деятельности[8]. Здесь мы можем наблюдать два различных понимания нигилизма: нигилизм как радикальную философию с революционным потенциалом и нигилизм как деструктивную философию, направленную на обращение прогресса вспять. Обе точки зрения рассматривал Фридрих Ницше, который в своей работе Воля к власти, описал нигилизм как «катастрофу… которая нарастает от десятилетия к десятилетию: беспокойно, яростно, стремительно». [9] Однако при таком распространении нигилизма он заметил, что «станет ли [человек] хозяином этого кризиса, зависит от его силы». Это возможно…» [10]. Таким образом, для Ницше нигилизм может проложить путь либо к хаосу, либо к новому моральному порядку, и именно неуверенность в том, по какому пути ведет нигилизм, делает эту тему столь противоречивой и широко обсуждаемой.

Точно так же, как русский нигилизм был реакцией на различные социальные недуги в девятнадцатом веке, проявления нигилизма в Британии на протяжении прошлого века также, возможно, связаны с периодами серьезных невзгод или недовольства. Волна беспорядков, прокатившихся по Великобритании в 2011 году, когда моральный нигилизм воплотился в жизнь посредством массовых грабежей, поджогов, насилия и столкновений с полицией, часто связывают с множеством социальных недугов, включая расизм, классизм и чувство безнадежности в результате экономический спад и постоянно растущий разрыв между богатыми и бедными.[11]

Витрина магазина и квартиры горят после поджога бунтовщиками в Тоттенхэме, Лондон, 2011 г. . Точно так же можно утверждать, что протесты против жесткой экономии в прошлом году были спровоцированы теми, кто был вовлечен, чувствуя себя преданными, отвергая власть правительства и вместо этого стремясь навязать свою волю с помощью насилия — [12], эффективно приняв бакунинскую модель революционного нигилизма. .

Отказ от власти: Протестующие разгромили полицейский фургон на протестах против жесткой экономии в 2010 году

Подобные предпосылки, наряду с вполне реальной перспективой ядерной войны, были выдвинуты в качестве причин волны нигилизма, охватившей Великобританию в форме панк-субкультуры. Гедонизм, грубое поведение и злоупотребление наркотиками таких людей, как Джон «Сид Вишес» Беверли из Sex Pistols[13], действовали как средство отказа от морального авторитета и внедрения нового образа жизни. В этот период Беверли популяризировала фразу «нет будущего» (первоначальное название сингла «Боже, храни королеву») [14], которая выражает нигилистические тенденции тех, кто связан с субкультурой.

Джон «Сид Вишес» Беверли, наслаждающийся гедонизмом, через который выражался нигилизм инцидентов существует школа мысли, которая помещает их в более широкий контекст морального упадка. Утверждается, что либерализация общества, такая как запрет телесных наказаний, ограничила средства, с помощью которых людей можно дисциплинировать, что привело к отсутствию уважения к власти. Аргумент морального упадка часто сочетается с упадком религиозных убеждений, в значительной степени благодаря теории эволюции Чарльза Дарвина. Такой аргумент, возможно, имеет наибольший вес в свете морального нигилизма, отстаиваемого Ричардом Докинзом в The God Delusion, , в котором он пишет: «Вы действительно хотите сказать мне, что единственная причина, по которой вы пытаетесь быть хорошими, — это получить одобрение и награду Бога…?» [15] Здесь Докинз отвергает понятие абсолютной морали, и при этом наполняет мораль новым смыслом: если нет моральных абсолютов и субъект свободен поступать отвратительно, выбор действовать так, как он считает хорошим, означает больше, чем простое подчинение абсолютному авторитету.

Различные способы понимания и выражения нигилизма могут выступать в качестве средств, с помощью которых мы можем читать прошлое и понимать коллективные умы культур, населявших его. Крайняя философия, нигилизм часто набирает обороты в экстремальные времена. Считаете ли вы, что это реакция или предвестник недовольства и социальных недугов, его существование, тем не менее, демонстрирует крайность эмоций, испытываемых в то время, когда оно распространено. Однако какое значение имеет концепция нигилизма в наши дни? Может ли философия, основанная на отрицании, действительно что-то привнести в человеческую культуру? Представляет ли собой нигилизм кризис для человечества, или мы можем использовать его как способ устранить абсолюты и создать свой собственный смысл или образ жизни? Является ли зарождение и распространение нигилизма признаком стремления к прогрессу или же оно свидетельствует о нравственном упадке общества? Как нигилист, я бы сказал вам, что мы никак не можем знать это на самом деле, но в чем мы можем быть уверены, так это в том, что краткое обсуждение истории понятия может помочь нам подготовиться к следующему разу, когда неодушевленный объект потрясет основы нашего сознания. реальность.

Дополнительная литература

Шейн Веллер, Модернизм и нигилизм, (Нью-Йорк: Palgrave Macmillan, 2011)

Карл Лёвит, Мартин Хе Идеггер и европейский нигилизм (Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета, 1995)

Офелия Шутте, По ту сторону нигилизма: Ницше без масок, (Чикаго: University of Chicago Press, 1984)

Кейт Анселл-Пирсон, Введение в Ницше как политического мыслителя: Идеальный нигилист, (Кембридж: Издательство Кембриджского университета, 1994)

Фридрих Ницше, Воля к власти, (Нью-Йорк: Vintage Books, 1968)

Михаил Бакунин, Бог и государство, (Нью-Йорк: Дувр, 1970) )

Peter C Pozefsky, Нигилистическое воображение: Дмитрий Писарев и культурные истоки русского радикализма (1860-1868), (Нью-Йорк: Peter Lang International Academic Publishers, 2003)

Библиография

Книги и статьи

Карен Лесли Карр, Банализация нигилизма: ответы двадцатого века на бессмысленность, (Нью-Йорк: State University of New York Press, 1992).

Ричард Докинз, Бог как иллюзия, (Лондон: Bantam Press, 2006).

Майкл Гиллеспи, Нигилизм до Ницше, (Чикаго: University of Chicago Press, 1994).

Рональд Хингли, Нигилисты: русские радикалы и революционеры в царствование Александра II, (Нью-Йорк: Delacorte Press, 1969).

Пол Томас, Издания библиотеки Карла Маркса и анархистов: Политическая наука, том 60, (Лондон: Routledge, 2009).

Базы данных и электронные ресурсы

Оксфордский национальный биографический словарь , Oxford University Press, 2004; онлайн-издание, январь 2011 г.

http://www.bbc.co.uk/news/magazine-14483149

.bbc.co.uk/news/magazine-14483149

Ссылки

[1] http://www.iep.utm.edu/nihilism/

[2] http://www.iep.utm.edu/nihilism/

[3] Карен Лесли Карр, Банализация нигилизма: ответы двадцатого века на бессмысленность, (Нью-Йорк: State University of New York Press, 1992), стр. 13.

[4] Рональд Хингли, Нигилисты: русские радикалы и революционеры в царствование Александра II, (Нью-Йорк: Delacorte Press, 1969), с.15.

[5] Пол Томас, Издания библиотеки Карла Маркса и анархистов: Политическая наука, том 60, (Лондон: Routledge, 2009), стр. 289.

[6] Там же.

[7] Майкл Гиллеспи, Нигилизм до Ницше, (Чикаго: University of Chicago Press, 1994), стр. 163.

[8] www.iep.utm.edu/nihilism/

[9] Там же.

[10] Там же.

[11] http://www.bbc.co.uk/news/magazine-14483149 [Проверено 28 февраля 2015].

[12] http://content.time.com/time/world/article/0,8599,2036392,00.html [По состоянию на 28 февраля 2015 г.].

[13] Майкл Т. Торнхилл, «Вишес, Сид (1957–1979)», Оксфордский национальный биографический словарь , Oxford University Press, 2004; онлайн-издание, январь 2011 г. [http://0-www.oxforddnb.com.catalogue.ulrls.lon.ac.uk/view/article/40644, [дата обращения: 03. 01.2015].

[14] Там же.

[15] Ричард Докинз, Бог как иллюзия, (Лондон: Bantam Press, 2006), стр. 259.

Нигилизм и технологии. Нигилизм и технология автора Нолен… | Роуман энд Литтлфилд Интернэшнл | Коллоквиум

Нолен Герц беседует с Ницше и Холодом с редактором Rowman & Littlefield International Изобель Каупер-Коулз

Rowman & Littlefield International

Читать

Опубликовано в

· 90 005 10 минут чтения

13 августа , 2018

– Это интервью также можно посмотреть на YouTube –

ICC: Привет, Нолен, спасибо, что пришли сегодня, чтобы поговорить с нами о вашей новой книге, Нигилизм и технологии . Я хотел бы узнать, не могли бы вы представиться и рассказать нам о книге.

НГ: Да, конечно. Нолен Герц, доцент прикладной философии Университета Твенте в Нидерландах. Я родом из Соединенных Штатов. Книга в значительной степени является результатом моего пребывания в обеих странах. Соединенные Штаты и Нидерланды очень технологичны, и Университет Твенте, безусловно, очень ориентирован на технологии — девиз: «Высокие технологии, человеческое прикосновение». Я, конечно, потратил много времени на размышления о том, что это значит.

Я думаю, что все чаще в дебатах о технологиях можно увидеть, как люди спрашивают — технологии хороши или плохи? Я хотел исследовать этот вопрос в другом измерении и исследовать не то, что технологии делают с нами, а то, что мы делаем с технологиями. Это открывает более философский взгляд на то, что значит быть человеком и что значит быть человеком при использовании технологий.

ICC: Почему вы выбрали философию Ницше для анализа технологий?

НГ: Хороший вопрос. Когда студенты постоянно требуют новейшей философии и очень раздражаются, когда я даю им чтение десятилетней давности, конечно, выглядит странно возвращаться в 19 век, чтобы понять 21-й. Но что хорошо в Ницше, так это, с одной стороны, он сам постоянно шутил — ну, может быть, и не шутил, — что его читатели еще не родились и что он пишет для будущего. Несмотря на то, что в своих работах он особо не описывал технологии, он сосредоточился конкретно на том, что он назвал «культурными болезнями», и считал себя «культурным врачом».

Я пытаюсь смотреть на технологии аналогичным образом, с точки зрения того, как можно понимать технологию и как можно понимать нигилизм как более культурный феномен — поэтому опять же, он не может быть просто «хорошим» или «плохим». — потому что это не просто индивидуальная проблема.

ICC: Говоря о фреймворках, не могли бы вы рассказать нам немного больше о постфеноменологическом фреймворке, который вы используете в книге?

НГ: Справа. Итак, постфеноменология начинается с Дона Айде в Стоуни-Брук, на него повлиял Хайдеггер. У Иде есть хайдеггеровское описание технологий, но в то же время у него есть и хайдеггеровская атака на технологии — и в хайдеггеровской философии техники присутствует такой противоречивый способ мышления. Иде пытается выяснить, как в основном вырвать описания, вырвать рамки, вырвать аналогии из общего хайдеггеровского образа мышления о технологии с помощью этого вопроса о «бытии» и распространить это на повседневную жизнь. И это опять-таки то, что привлекло меня к Ницше (а Хайдеггер следует за Ницше) и его анализу повседневной жизни и привнесению философии в повседневную жизнь.

ICC: В книге вы исследуете множество различных технологических явлений, таких как Twitter, Fitbit и Netflix. В главе 6 вы исследуете, как расовая дискриминация посредством отбора гостей в AirBnB воплощает нигилистическую волю к власти. Как вы думаете, несут ли технологические компании ответственность за управление выбором своих пользователей и предотвращение этой дискриминации?

NG: Это то, на что я смотрел в рамках движения хэштегов #AirBnBWhileBlack. Была статья, написанная кем-то, кто испытал это на себе, в которой выражалась идея о том, что компания может сделать много вещей, например, выгнать любого, кто явно использует расовую дискриминацию при выборе потенциальных гостей.

Что-то, что меня заинтересовало — и именно здесь возникла проблема с Uber, Lyft и Flywheel — все три предлагают услуги, аналогичные приложениям для каршеринга, и все они предоставляют водителю информацию о пикапе в разных точках. на протяжении пикапа. Чем раньше водитель получил фотографию профиля и чем раньше он получил имя, тем выше вероятность дискриминации. Итак, что конкретно меня интересует, так это не столько «как мы будем контролировать расистов с помощью приложений?» Меня интересует, как сами приложения формируют дискриминационные практики. Тогда дело не столько в том, «может ли компания контролировать поведение пользователей?» Скорее, «может ли компания понять свою роль в таком поведении?»

ICC: В отношении основанного на данных нигилизма и принятия неблагородных алгоритмов вы говорите в книге: «Вопрос не в том, можем ли мы понять и регулировать алгоритмы, а в том, можем ли мы понять и регулировать нигилизм». Не могли бы вы подробнее рассказать об этом и о том, достижимо ли, по вашему мнению, регулирование нигилизма?

НГ: Справа. Таким образом, проблема с алгоритмами, похоже, — и вы видели это недавно в показаниях Цукерберга в Конгрессе — это идея о том, что «конечно, у Facebook много проблем, но их можно решить с помощью искусственного интеллекта». Предположение, что единственный способ остановить «плохое» приложение — это «хорошее» приложение, а искусственный интеллект решит все. Что было интересно в исследовании, так это то, что, с одной стороны, поскольку это называется искусственным интеллектом, а мы часто используем такие термины, как «умная технология», люди автоматически думают, что ИИ должен быть умным — и это не совсем так. Это просто автоматическое следование правилам. Но с другой стороны, мы как бы верим в искусственный интеллект.

Именно эта вера меня и интересовала, и идея о том, что — опять же, как Ницше думает о вере — что-то есть в нашей готовности поверить, что у кого-то есть ответ. Чем больше тайна, тем большую веру мы в нее вкладываем. Итак, казалось важным, что искусственный интеллект очень загадочен. Даже инженеры, которые пишут код, не всегда могут исследовать код и объяснить, почему возникает тот или иной ответ. Если вы посмотрите эту знаменитую 9Вызов 0003 Jeopardy , где Ватсон сразился с Кеном Дженнингсом и другим претендентом Jeopardy , и он уничтожил их, знаете ли, от 30 000 до отрицательных значений. Но иногда он мог сказать что-то совершенно странное, и именно эти странные моменты заставляли людей задуматься, потому что тогда это могла быть область медицины, и диагноз, который вы получаете, является «странным моментом» — и никто не знает, почему он говорит «Торонто», когда это был явно математический вопрос. Тайна, которая вдохновляет веру, снова указывает на вопрос о том, что такого особенного в людях, что в первую очередь ведет нас по этому пути? О самом искусственном интеллекте становится меньше.

ICC: Одно из предложенных вами решений проблем, с которыми люди сталкиваются в связи с технологиями, — это объединение «свободы» и «ответственности». Как, по-вашему, это должно быть достигнуто?

NG: Да, это то, чем наиболее известны экзистенциальные философы. Мы, люди, любим много говорить о свободе. Мы явно одержимы идеей свободы. Брекзит и Трамп, кажется, говорят о необходимости большей свободы, чтобы «вернуть контроль». Но когда люди понимают, что обратная сторона свободы — это ответственность — тогда ты начинаешь требовать свободы от свободы. Вы видели это в голосовании за выход из Brexit и в голосовании за Трампа — особенно в Brexit. Я думаю, что поиск Google номер один на следующий день был «что такое Brexit?» Эта идея, что вы можете проголосовать за что-то, просто чтобы увидеть: «Я отправляю сообщение?» Опять же, с некоторыми сторонниками Трампа избирателями они посылали сообщение. «Очевидно, что Хиллари победит, поэтому я просто собираюсь отправить сообщение». Но если это делает достаточное количество людей, то вот вам и ответ. Это идея о том, как противостоять, с одной стороны, желанию свободы без ответственности, а с другой стороны, тому, что на самом деле означает быть свободным как быть ответственным.

Я думаю, что технологии могут помочь нам понять, насколько опасными мы можем стать на самом деле. В пятидесятые годы после подъема фашизма многие философы интересовались этим — изучением того, почему люди так быстро приняли фашизм. В частности, у вас есть своего рода «идея Муссолини» — что люди не задают вопросов, пока поезда ходят вовремя. Вы можете видеть, что технологии помогли посредничеству в стремлении людей к фашизму, потому что «поезда ходят вовремя, и я действительно не обращаю особого внимания на то, что происходит вокруг меня». Сартр пишет об этом эссе под названием 9.0003 Paris Under the Occupation , где он рассказал об этой идее, что, живя под властью нацистов во Франции, можно было как бы «привыкнуть» — потому что поезда ходят вовремя. Технологии могут быть очень полезны, если вы хотите быть фашистом. Я не даю указаний! Это может быть очень полезно для того, чтобы люди «привыкли к этому», и это сыграло роль в нормализации фашизма.

В то же время многие люди считают технологии «инструментом демократии», а значит, лучшим способом «борьбы». Вот почему так увлекательно видеть, как что-то вроде Твиттера — который должен быть демократическим и открытым пространством — используется кем-то вроде Трампа в качестве оружия. Нам действительно нужно серьезно отнестись к той роли, которую технологии играют как в фашизме, так и в демократии, а также в свободе и ответственности.

ICC: Я понимаю, что вы имеете в виду. Одна вещь, возникшая после того, как вы закончили писать книгу, — это скандал с Cambridge Analytica и их неправомерное использование данных Facebook. В контексте вашей работы и этой дискуссии, как бы вы проанализировали эти события? Как вы думаете, реакция публики — это результат разрушения иллюзии? Или мы были вынуждены столкнуться с нашей нигилистической реальностью?

НГ: Ага. Я был очень заинтригован свидетельством Цукерберга, потому что вы видели много людей после и до этого, говорящих о «регулировании, регулировании, регулировании», и Цукерберг очень быстро сказал: «Да, пожалуйста, регулируйте нас». Но что меня интересовало, так это то, как он представил себе, что такое Facebook — и никто, насколько я видел, не сопротивлялся этому. Цукерберг неоднократно повторял в своих показаниях: «Facebook — это инструмент». Мы создаем инструменты. Идея о том, что — и это очень важно для Хайдеггера — идея рассматривать технику как нечто нейтральное. Эта идея очень популярна в США в рамках дебатов о контроле над оружием — «технология нейтральна, поэтому плохо, только если ею пользуются плохие люди, и хорошо, если ею пользуются хорошие люди. Итак, очевидно, все, что нам нужно сделать — нам не нужен контроль над оружием, нам просто нужны меры по охране психического здоровья, чтобы не дать плохим людям использовать оружие. Единственный способ остановить плохого парня с пистолетом — это хороший парень с пистолетом». Вы могли видеть, что Цукерберг, описывая Facebook, имитировал эти формы аргументов. Опять же, мы возвращаемся к тому, что единственный способ остановить кого-то плохого, такого как Cambridge Analytica, злоупотребляющего Facebook, — это иметь что-то хорошее, например, искусственный интеллект, использующий Facebook. Что я хотел конкретно исследовать, так это идею рассмотрения «нейтрального тезиса» и того, что значит рассматривать технологию таким образом. Что значит считать само собой разумеющимся, что технология является нейтральной средой, а не, как я предположил ранее, что она «формирует». С Cambridge Analytica очень легко сказать: «Нарушает ли Facebook нашу конфиденциальность, да или нет? Как мы регулируем нашу конфиденциальность с помощью таких вещей, как GDPR?» Что меня интересует и чем хороша постфеномология, так это то, как Facebook переопределяет понятие конфиденциальности. Это одна из причин, почему я считаю, что философия техники действительно необходима для такого рода политических дебатов.

ICC: Учитывая ваш увлекательный анализ технологий, вы бы отнесли себя к техно-оптимистам или техно-пессимистам?

NG: Верно! Что ж, одним из источников вдохновения для этой книги явно был мой сын, которого я описываю в предисловии как слишком увлеченного технологиями, и как он, возможно, помогает мне понять, насколько я слишком увлекаюсь технологиями. В своих лекциях я техно-пессимист. Но снаружи у меня есть телефон, я использую технологии для обучения, у меня есть несколько учетных записей в социальных сетях. Таким образом, гораздо больше кажется, что, возможно, более подходящим термином является техно-лицемерие. Именно поэтому я очень рано в книге говорю, что я нигилист. Я использую то, что, как я знаю, любой философски подготовленный готов напасть на меня, я часто использую термин «мы» в книге. Но это было частью размышлений, что я не отделяю себя от этого, так что «они» было явно неуместно. Но я также не думаю, что просто «я», поэтому «я» не кажется подходящим. Когда вы говорите что-то вроде «пользователи», это снова звучит слишком ограниченно. Так что я очень серьезно отношусь к местоимениям, и я думаю, что если люди хотят отказаться от моего «мы», тогда вперед. Но я действительно думаю, что важно, являетесь ли вы техно-оптимистом или техно-пессимистом, действительно думать о степени, в которой технологии определяют, кто и что вы есть, чтобы вы думали, что должны использовать префикс, такой как «техно», в ваше самоописание.

ICC: Наконец, каким вы видите будущее с точки зрения отношений людей с технологиями?

NG: Что ж, приятно представить, что у нас есть будущее. Так что приятно думать, что мы все еще будем здесь. Я могу себе представить, что что-то вроде трансгуманизма становится все более и более популярным — по мере того, как беспилотные автомобили, Интернет вещей и умные технологии в целом становятся все более и более популярными. Что будет вызывать наибольшую озабоченность, так это вездесущность технологий. Что это просто есть, и это во всем. Итак, у вашего холодильника есть собственная учетная запись в социальной сети, и тогда вам нужно беспокоиться о том, «следит ли Facebook за вашими яйцами?» Я думаю, что это то, к чему мы собираемся пойти, и это то, где мы уже были. Так что, скорее всего, это будет продолжаться. Технологические компании предлагают что-то отличное, мы думаем только о преимуществах, а потом узнаем цену. Потом отталкиваемся, а потом снова идем вперед. И все же, что удивительно — и я написал об этом статью несколько лет назад — если вы проследите эволюцию Facebook, это никогда не влияло на их акции. Таким образом, даже когда он давал показания, он зарабатывал миллиарды долларов.