Графоман это что: что это такое, определение термина в литературном словаре Эксмо

Графоман — это… Что такое Графоман?

  • графоман — а, м. graphomane m. Тот, кто страдает графоманией. БАС 2. Он <ксаверий> ведь графоман: издавна одержим писательским зудом. О. Ольнем Муравейник. // ВЕ 1902 8 541. Кстати, Курнос просто безызвестный графоман, но есть другие переводчики,… …   Исторический словарь галлицизмов русского языка

  • ГРАФОМАН — [Словарь иностранных слов русского языка

  • графоман — борзописец, версификатор, стихослагатель, бумагомарака, метроман, строчкогон, пачкун, посредственность, ремесленник, бумагомаратель, писака, кропатель, бездарность, непоэт, стихокропатель, сочинитель, чайник, стихоплет, виршеплет, слагатель,… …   Словарь синонимов

  • ГРАФОМАН — ГРАФОМАН, графомана, муж. Страдающий графоманией (мед.). || Бездарный, но плодовитый писатель (ирон.). Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 …   Толковый словарь Ушакова

  • ГРАФОМАН

    — ГРАФОМАН, а, муж. Человек, страдающий графоманией. | жен. графоманка, и. | прил. графоманский, ая, ое. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 …   Толковый словарь Ожегова

  • ГРАФОМАН — («Не хочу быть несчастливым»), СССР, Лентелефильм, 1983, цв., 70 мин. Лирическая монодрама. Монолог главного героя, инженера по технике безопасности. Герой живет в провинциальном городке, добросовестно относится к работе и имеет тайную страсть:… …   Энциклопедия кино

  • Графоман — Графомания (от греч. γραφο  писать и греч. μανία  безумие, исступление)  болезненное влечение и пристрастие к усиленному и бесплодному писанию, к многословному и пустому, бесполезному сочинительству. Графоманы стремятся опубликовать свои… …   Википедия

  • Графоман — м. Тот, кто страдает графоманией. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 …   Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

  • графоман — графоман, графоманы, графомана, графоманов, графоману, графоманам, графомана, графоманов, графоманом, графоманами, графомане, графоманах (Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А. А. Зализняку») …   Формы слов

  • графоман — графом ан, а …   Русский орфографический словарь

  • О графомании, Литинституте и мастере Владимире Орлове

    Графомания ― такая штука, какую можно поставить в один ряд с алкогольным опьянением или психическим отклонением (не тем, которое болезнь, а тем, которое «просто дурак»). Ведь сильно пьяный человек, как и сильно неумный, никогда не признает себя таковым. То же и с графоманами.
        Графомания ― диагноз, каковой можно поставить лишь интуитивно. Трактовки, даваемые этому термину в словарях, размыты и обтекаемы, но намётанный глаз видит графомана сразу, ибо интуицию не обманешь.

        В Литературном институте о графоманах говорили, как об акулах, неизменно сопровождающих в былые времена любой корабль. Для благодатного плавания оного сделать они ничего бы не смогли, да и не захотели б, но весьма надеялись полакомиться чем-то, упавшим с борта.
        В 1999 году, поступив в Лит, я попала на семинар к Владимиру Викторовичу Орлову. Однажды один из наших, взъярившись на мастера за что-то, вспылил прямо на занятии. Вскочил, принялся кричать, мол, «Альтист Данилов» ― ничего не значащее произведение, что вообще Орлов ― бездарь и графоман, что он не в состоянии наваять ни одной стоящей строчки. Одного из наших звали Денисом, и он считал себя гением. Впрочем, и сейчас считает. Пожалуй, даже где-то заслуженно.
        Орлов выслушал пылкую тираду довольно бесстрастно. Должно быть, прошли те времена, когда необоснованная критика в адрес «Альтиста Данилова» или самого Орлова могли задеть этого человека. Говорят, что вопли злопыхателей ранят лишь поначалу, со временем же нарастает кожа.
        Мастер не выгнал Дениса с семинара и тем более из института (выгнать Дениса откуда бы то ни было казалось непосильной задачей). Полагаю, окружающие не раз пытались поместить Орлова в когорту графоманов. Такое с каждым случается.
        Денис потом успокоился. Пай-мальчиком не стал, но вспышек себе больше не позволял. Тема графомании развития в тот раз не получила.
        Зато помню ещё один случай, когда у нас с Владимиром Викторовичем случился поверхностный разговор об этом явлении. Я тогда уже окончила институт и как-то пришла к мастеру на семинар. Спросила его, как новый, свеженабранный, курс. Орлов рассказал, а потом упомянул, что поступал к нему в том 2004-м один абитуриент то ли 1932-го, то ли 1933-го года рождения. Я неосторожно брякнула:
        ― Так он же старше вас.
        Владимир Викторович улыбнулся и продолжил:
        ― Но не взял я его. Графоман он. Очень много пишет.
        Конечно, графомания ― это не всегда стеллажи, заполненные бесконечными рукописями. Не все умеют сокращать. Возможно, и не всегда это нужно. Стивен Кинг пишет довольно много, и его, как я слышала, упрекают в многословности. Только графоман ли он?
        Как-то раз один молодой человек (а именно тридцати пяти лет) сказал мне, что пишет стихи. И взялся продекламировать, придя для этого на собрание городских литераторов. Хм… он действительно считал это стихами. Ни рифмы, ни ритма, но дело даже не в этом. Темы, которые сей пиит выбрал для своего творчества, виделись любому слушателю избитыми, как пресловутые баклуши. «Что такое любовь? Это не брак по залёту. Это глубокое чувство…» Да-да, молодой человек, мы в курсе.
        Недавно в интернете появился чудесный отзыв Сергея Калугина, побывавшего членом жюри конкурса «Всемирный день поэзии». Он так мастерски вычленял из числа участников поэтического состязания графоманов, так метко рассказывал о том, что творится у них в головах, что мне захотелось назвать такой подход литературным психоанализом по Калугину. Его весьма легко провести. Достаточно просто неплохо знать пишущих людей, и всё становится ясно. Другое дело, что проводить такой психоанализ хочется именно в отношении плохих авторов. Это, по видимости, один из показателей. Ибо когда читаешь талантливый текст, не желаешь задумываться о том, какие причины толкнули создателя на его написание. В плохих же текстах ищешь именно причину, чтобы понять, для чего автор со всем этим бился.
        Тридцатипятилетний мальчик, пытающийся рассказать о любви, явно имел с ней некоторые проблемы, а детям пример требовалось показывать. Не любовь это ещё, когда залёт… Эх! Однако косноязычие, незнание элементарных правил и антиначитанность свели потуги на нет. Зато мальчик спортсмен и в голову он ещё и ест.
        В институте нам давали понять, что сами занимаются выпуском своих книг только графоманы. Дарья Бобылёва однажды на своей странице в соцсети назвала таких людей «потерпевшими авторами». Ремарка заслуживает аплодисментов.
        Потерпевшие авторы жаждут увидеть свои творения в печатном виде. Сколько лесов вырубает ежедневно ради этой прихоти.
        Тут надо признать, что у некоторых (каковых ничтожный процент) это получается хорошо. Там видно, что и над обложкой профессионал потрудился, и текст вычитан так, что даже самый въедливый комар носа не подточит, и знак качества начинки, хотя и незрим, сразу бросается в глаза. Если такой труд и можно назвать графоманией, то неохотно, с большой натяжкой.
    Да и времена сейчас иные. Теперь самиздат в моде.
        Плохо только, что основная масса тех, кто именует себя писателями, в наши дни к вопросам упомянутого самиздата подходят тяп-ляп, ибо полагают себя настолько одарёнными, что тратить внимание на всякие мелочи не желают. Такие люди искренне убеждены, что воспетая авторская вежливость к читателю (то бишь, элементарная грамотность) не для них. Что их нужно принимать со всеми недостатками, причём принимать на ура. «Гений» может махнуть ручкой в ответ на слова об ошибках и сказать: «Это моё авторское». Интересно, когда же на смену понятию «авторская пунктуация» пришло понятие «авторская безграмотность»?
        Потерпевший автор считает, что чем больше у него изданных опусов, тем убедительней его талант выглядит для окружающих. «Ах, у меня пятнадцать книг!» ― и не важно, что все они выпущены посредством системы, доступной для каждого.
        А ещё графоман удивляется тому, что его не хвалят. Ибо должны. Не так давно свершился забавный судебный процесс.
    Изрядно «потерпевшая» пенсионерка судилась с молодым человеком за неконструктивную, на субъективный взгляд, критику в адрес её стихов. Самое удивительное в этой истории, что дама искренне считала всех, кто негативно высказывался о её творчестве, кругом неправыми. Всех. До суда дошло. Ждала поэтесса бонусов в виде приёма в Союз писателей, помощи в издании книг и регулярных денежных выплат. Получила отказ.
        И это ещё один признак графомана. Мысли о том, что плоды трудов его полуночных непременно должны принести деньги. «Вот как я сейчас напишу, ― думает “потерпевший”, ― как разбогатею. Как все мной восхищаться начнут и сами собой в штабеля складываться!» Когда пишешь, собираясь непременно приобрести взамен славу и деньги, то занимаешься не столько творчеством, сколько мечтами о своём будущем благополучии.
        Я не хочу сказать, что автор непременно обязан голодать и из последних сил, на голимом энтузиазме, нанизывать буквы на строчки. Говорю лишь о целях этого самого нанизывания.
    Одно дело, если ты пишешь, потому что это призвание, и другое ― если воспылал страстью к падающим с неба миллионам.
        Недавно один знакомый решил открыть новую страницу своей жизни и издал на доступном для всех ресурсе свою макси-повесть. Или мини-роман. Он не определился. Психоанализ по Калугину помогает понять причины. «Задолбала эта журналистика!» ― печалится автор. «Семью не прокормить. Стану писателем!» ― вопит подсознание.
        В предисловии к книге знакомый самонадеянно заявил, что он-то точно знает разницу между графоманией и серьёзной литературой. Это ему отец объяснил. А от текста веет тем, что задолбало. Новости с посевной у некоторых репортёров выглядят куда более живыми. Поверхностные сужения, непродуманные диалоги, неоправданные действия персонажей макси-повести наводят тоску. Читатель рвётся отправить эту книгу в крематорий, даже электронную.
        Но знакомый не сдаётся. Он же так хорошо потрудился. Отлично просто. И начинает дружить с людьми, которых издают, намекая им, мол, неплохо бы текст его отправить знакомому редактору. По дружбе. А то эти конкурсы и формы приёма на сайтах издательств не работают. Журналистика же бесит, бесит…
        Человеку, пишущему для периодических изданий, тяжело переключаться на работу с художественным текстом. Орлов в конце концов не выдержал. Бросил журналистику, ушёл на вольные хлеба. Литературное творчество требует иного подхода. Если газетный обозреватель не осилил эту вершину, ему, пожалуй, рано заявлять, что он-то точно не графоман.
        Снова погрущу о том, сколь много появляется недотворений в бумажном виде. Бедные, павшие в неравном бою, рощи. У них не оставалось шанса. Если бы я принадлежала к какому-нибудь «зелёному» движению, то начала бы борьбу с графоманами и скандировала в офисе доступного всем ресурса: «Не издавайте в бумаге всех подряд! До бумажных книг ещё надо дорасти!»
        Мы живём в те времена, когда графомания начинает эволюционировать. Когда она делится и пытается взглянуть на мир ранее закрытым глазом. Благодаря интернету сейчас появляется графомания читательская.
        Вот говорят, нынче люди мало читают. Вовсе нет. Читают они как никогда много. Просто не всегда книги. Люди читают посты в соцсетях, страницы блогов и отзывы.
        Отзывы так часто бывают необъективными, что странно, почему к ним вообще кто-то прислушивается. Это определённый способ общения. Выглядит приблизительно так:
        ― Не бери эту юбку, она длинная.
        ― Так я и хочу длинную.
        ― Она джинсовая.
        ― Я и хочу джинсовую.
        ― А мне не подошла.
        И ладно, если отзыв пишется о кофемолке или пылесосе. Техника либо работает, либо нет. С ней всё ясно, а в случае чего можно дойти до ремонта. Но когда отзыв пишется о книге, то получается как с этой юбкой.
        Бывает, что у людей не хватает элементарной образованности, а виновным в этом они пытаются сделать автора: «В романе события происходят в давние времена в какой-то Ойкумене. Правда, я так и не поняла, где она находилась». Замечательно!
        Я один раз сама чуть было так не опростоволосилась. Правда, не на весь честной интернет. Писала контрольную в институте. На третьем году обучения у нас появился спецкурс «Блез Паскаль в литературе». Перед тем, как ознакомиться с трудами Паскаля, я взялась за контрольную по Ерофееву. «Москва ― Петушки». И так это меня развеселило сравнение пьяницы с мыслящим тростником, что я по этому моменту в работе проехалась. А уже позднее, изучив тексты Паскаля, уяснила, откуда у того тростника ноги-то росли, после чего бросилась переделывать контрольную. Мне было бы стыдно, уйди такая работа преподавателю. А вот человек, не слышавший про ойкумену, почему-то не стыдится. Люди, пишущие отзывы, часто не берутся раскапывать места произрастания ног. Их цель ― бросить своё фи в сеть.
        Странно, но часто читателям не приходит в голову, что автор для того, чтобы хорошо написать про забытые времена и неведомые ныне живущим земли, возможно, работу большую провёл. Много литературы изучил и вообще хорошо подготовился. «Там столько непонятного, что я читать бросила. Неинтересно»; «И с чего это автор решил, что тогда обряды именно так проводили? А вдруг не сработает?»
        Нас в институте учили, что говорить о тексте «читается легко» ― это даже моветон. В интернете такой отзыв достаточно популярен. Автор не должен писать легко. Впрочем, текст, который читается именно так, может быть и очень неплохим. Однако часто, если текст написан чуть сложнее, чем ожидается, то это становится для читателя поводом бросить. И опять же за такие отзывы читателям не стыдно, хотя они по сути расписались в собственном невежестве.
        Конструктивная критика иногда может и обидеть, но всё равно идёт на пользу. Неконструктивная ― всегда как плевок в душу.
    Мастер говорил нам: «Если читатель вас не понимает ― это проблема читателя». И то верно. Подстраиваться под того, кто возьмёт твою книгу в руки, смысла не имеет. Да и Сизифов это труд. Под всех никогда не подстроишься.
        Графомания в мире растёт и множится. Имя числу щупалец её ― легион. Вероятно, такая картина наблюдалась всегда, только история милостиво многое от нас скрыла. И радует, что в бумажном виде на свет не появляется читательская графомания. Это я всё о лесах и рощах беспокоюсь.
        Графоманы очень любят называть себя писателями. Прям вот так громко ― ПИСАТЕЛЯМИ! К месту, и не к месту. «Ах, я же писатель, я не могу, когда меня постоянно отвлекают сообщениями». «Я же писатель, мне нужна тишина». «Вы слышите? Я ― писатель! Добавьте меня в друзья, и я стану заваливать вам ленту своими стихами. Каждый день». Всё потому что ― писатель! В группе одного популярного в России литературного конкурса авторы, желающие поучаствовать, в последние оставшиеся до дедлайна дни, вовсю переписывались. Жаловались, что им не хватает времени. Что они стараются за два дня написать ещё авторский лист. Что они не успевают, но надеются. Время утекало в небытие, а они тратили драгоценные минуты на то, чтобы заявить: «Я ― писатель!» А то вокруг ещё не все знают. Конечно, самопиар полезен, но иногда выглядит странно.
        Мастер не называл себя писателем. Он говорил, что настоящий писатель ― это трибун, способный повести за собой народ. Орлов именовал себя сочинителем, рассказчиком. Он не любил пафоса.
        Одна из учениц Владимира Викторовича во время интервью призналась мастеру, что научилась на семинарах прежде всего ответственности. И потому бросила писать.
        Ответственность ― это то, чего очень не хватает современному пишущему миру. Тут, наверное, ничего не поделаешь. Общество сейчас живёт так, что возможность сказать имеется у каждого, стоит лишь захотеть это сделать. Ответственность бы заставила интернет опустеть. Безответственным быть проще.
    Орлов ответил ученице, что бросать творчество ― неверный ход. Что это делает его плохим мастером. «Должна быть жуткая потребность писать».
        Он и нам на семинарах говорил, что писательство ― прежде всего потребность. Если человек может не писать, то лучше ему этим и не заниматься. Авторы, тратящие время на беседу в чатах, по-видимому, могут не писать, раз уж прокрастинируют в ущерб литературному труду. О многопишущих популярных авторах мастер говорил, что у них нет ни языка, ни стыда, поскольку они выпускают такие тексты…
        Орлов умер несколько лет назад. И это боль… Мне бы хотелось сказать ему, что, возможно, я не всегда бываю ответственной, однако не стыжусь того, что делаю. Потому, что есть жуткая потребность писать. Хотелось бы сказать, что он многому меня научил. Что я никогда не стану просить знакомых передать мою рукопись редактору. Что буду искать в словаре какую-нибудь ойкумену, вдруг чего не знаю и неосторожно обижу человека. Что я… не только я, а мы, его ученики, скучаем…


    Источник: Причал

    Мой ребенок — графоман?! — Ксения Молдавская — Родительское собрание — Эхо Москвы, 13.10.2019

    Алексей Кузнецов― 13 часов 11 минут в Москве. В эфире программа «Родительское собрание». У микрофона Алексей Кузнецов. За звукорежиссерским пультом Марина Лелякова. Вы можете смотреть нас на YouTube-канале «Эхо Общество». Телефон для ваших смс + 7 970 45… + 7 985 970 45 45. Как обычно у нас в начале новости российского и московского образования.

    Рособрнадзор планирует апробировать концепцию и методические материалы мониторинга качества дошкольного образования осенью этого года.

    Новая концепция базируется на изучении российского и зарубежного опыта исследований качества дошкольного образования, государственных систем его мониторинга и оценки, а также результатов апробации в России наиболее авторитетного международного инструментария комплексной оценки качества дошкольного образования Ecers-R.

    Предполагается, что разработанные концепция и инструментарий помогут создать единую основу для федеральных, региональных и муниципальных систем мониторинга, а также систем внутренней оценки качества работы детсадов.

    Обновленные федеральные государственные образовательные стандарты, принятие которых ожидается до конца текущего года, позволят улучшить позиции России в мировом рейтинге. Их конкретизация сделает работу школьных педагогов более понятной с точки зрения достижения предметных результатов, а родители смогут понять, чему их ребенка учат в том или ином классе, сообщили ТАСС в пресс-службе Минпросвещения РФ.

    Комитет гражданских инициатив и эксперты в области образования ранее опубликовали заявление, в котором предложили наложить мораторий на внедрение новых ФГОС. Как сообщил ТАСС академик Российской академии образования, заслуженный учитель РФ Евгений Ямбург, подписавшийся под документом, изложенные в новых стандартах предложения носят, в частности имитационный характер, снижают конкурентоспособность учебных материалов.

    «Единая Россия» предлагает создать единую федеральную систему записи детей в первые классы.

    Соответствующие поправки партия планирует подготовить ко второму чтению законопроекта о внесении изменений в закон «Об образовании», рассказала член президиума генсовета фракции Алена Аршинова. Она отметила, что «Единая Россия» уже не раз поднимала вопрос о введении соответствующей системы.

    В Тюменской области создали петицию в поддержку уволенного за избиение учащихся педагога. Почти семь тысяч человек подписали петицию против увольнения учителя ОБЖ из школы поселка Боровский, который нецензурно выражался в адрес учащихся и бил их.

    Прошение вернуть педагогу прежнюю работу, опубликованное в «ВКонтакте», адресовано губернатору Тюменской области и руководителю местного департамента образования. В нем, в частности, говорится: «Как следует из отзывов о работе, учитель зарекомендовал себя как ответственный работник, ранее не допускавший грубых проступков. Большая часть учеников и их родителей относится к учителю с уважением, считая его достойным преподавателем и наставником».

    Это были новости российского образования за прошедшую неделю. Ну, а мы сегодня отвлекаемся от сиюминутного. Воспаряем. Поскольку тема у нас сегодня касается изящной словесности. И вовсе не в разрезе ФГОСа, не к ночи будет помянут, а в таком вечном. Да? Мы ее сформулировали со знаком вопроса в конце: «Мой ребёнок – графоман?» И в гостях у нас два видных эксперта по детской графомания… Вы слышите их смех. А также по взрослой графомании, адресованной детям, с почти одинаковыми титулами. Ирина Лукьянова у нас обозначена как писатель, журналист и учитель литературы. Здравствуйте, Ира!

    Ирина Лукьянова― Здравствуйте!

    А. Кузнецов― А Ксения Молдавская как литературный критик, журналист и учитель литературы. Здравствуйте, Ксения!

    Ксения Молдавская― Здравствуйте! Я не литературы. Литературу я преподавать боюсь. ФГОСы, вот это вот всё не надо. У меня допобр.

    А. Кузнецов― Допобр. На него ФГОСы ещё пока…

    К. Молдавская― Пока ещё нет.

    А. Кузнецов― Сейчас вот они детский сад добьют. Да?

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― И тогда появится ФГОС на допобр, и что Вы будете преподавать, я не знаю. Хорошо. Собственно постановка проблемы. Проблема такая: значит, очень многие родители, особенно в так называемых интеллигентных семьях не в первом поколении рано или поздно сталкиваются с тем, что они видят своего ребёнка в процессе литературного творчества за компьютером ли, или по классике, так сказать, свечка, гусиное перо и лист бумаги, но в любом случае деточка пишет короткие рассказы, стихи, поэмы, романы, циклы романов. Да? Моя дочь в свое время лет в 12, старшая дочь, начала прямо сразу с большых форм и написала роман. Да? Скажите, пожалуйста, во-первых, что это такое? Это то же самое, что графомания взрослых? То есть неодолимое стремление…

    К. Молдавская― Нет. Нет. Нет.

    А. Кузнецов― … что-нибудь на бумаге написать. Вот на Ваш взгляд, когда ребёнок начинает творить, литературное творчество имеем в виду, да? Что это?

    К. Молдавская― Это попытка рефлексии. У ребёнка очень мало возможности вербализовать то, что у него творится в голове так, чтобы не получить за это по шее, потому что сочинение, которое он пишет в школе, на них распространяются ФГОСы, потому что хочется что-то такое вот сделать, что-то… какой-то мир придумать, потому что впечатлений очень много, и вот как-то систематизировать эти впечатления, уложить. Выйдет ли из этого литература? Ну, чаще всего нет.

    А. Кузнецов― Это сейчас мы об этом отдельно…

    К. Молдавская― Но это неважно.

    А. Кузнецов― … поговорим.

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― То есть иными словами слишком большой, слишком разнообразный мир. Ребёнку надо куда-то свои впечатления выплеснуть…

    К. Молдавская― Конечно. Клапан такой…

    А. Кузнецов― А вот выплеснуть их, так сказать, в школе или в семье, – да? – так сказать, часто затруднительно. Пожалуйста.

    И. Лукьянова― Ну, вообще попытка творчества… Творчество – это то, что собственно свойственно человеку. Да?

    А. Кузнецов― И отличает его от не человека.

    И. Лукьянова― Ну, в том числе. Да? И экспериментировать со словами, раз уж мы человеки и люди вербальные, – да? – это очень нормально и очень достойное человеческое занятие. Пытаться из слов как из кирпичиков строить… Да? Вот когда ребёнок строит что-то из «Лего», это ни у кого не вызывает вопросов. Когда ребёнок пытается рисовать, ну, все дети рисуют. Да? Когда ребёнок пытается строить словесные здания из слов-кирпичиков, это сразу вызывает вопросы. Да?

    А. Кузнецов― То есть если я Вас правильно понял, волноваться нужно не в том случае, если вы увидели, что ребёнок пытается писать, – да? – а в том, если он не пытается этого делать?

    И. Лукьянова― В общем-то, это надо.

    К. Молдавская― Если он не только писать не пытается, но ещё и не рисует, не поет и вот как-то…

    А. Кузнецов― То есть совсем никак не творит.

    К. Молдавская― … вот совсем никак не творит.

    И. Лукьянова― Да.

    К. Молдавская― Да.

    И. Лукьянова― То есть творить скорее нормально, чем не нормально. Нет, я бы не сказала, что надо волноваться, если ребёнок не пишет роман. Да? То есть как бы, ну, не у всех есть природная склонность писать роман. У некоторых там есть природная склонность проращивать ростки фасоли или…

    К. Молдавская― Да, или…

    И. Лукьянова― … колупаться с отверточкой в старом телевизоре.

    А. Кузнецов― Понятно. Да.

    К. Молдавская― Даже петь, танцевать – это, в общем, тоже такая возможность творить.

    А. Кузнецов― Ну, то есть это один из таких вполне нормальных способов детской самореализации.

    К. Молдавская― Конечно.

    И. Лукьянова― Конечно.

    К. Молдавская― Конечно.

    А. Кузнецов― Что обычно становится, сейчас вошло в русский язык старинное русское слово «trigger», спусковым крючком для этого? Вот обычно что толкает ребенка сесть за…

    И. Лукьянова― Ой! А что угодно. Да? Обилие впечатлений, которые просятся на бумагу. Я однажды разговаривала с совершенно чудесной девочкой, которая принципиально не хотела ничего читать, зато хотела писать. Она…

    А. Кузнецов― А какой ей был годик на тот момент?

    И. Лукьянова― Ей было лет 10.

    А. Кузнецов― А! Ну, все…

    И. Лукьянова― Она сказала, что я не хочу читать про чужой опыт, я хочу рассказывать про свой. Почему мой опыт менее ценен, чем опыт других людей?

    А. Кузнецов― Понятно. Так.

    И. Лукьянова― Вот. То есть это вполне себе уважаемая причина на самом деле. Это может быть попытка пробовать себя в стилизации. А получится ли у меня былина, например. Да? А смогу ли я писать под «Евгения Онегина»…

    А. Кузнецов― То есть здесь, видимо, всё-таки что-то прочитанное должно разбередить, да?

    И. Лукьянова― Прочитанное…

    К. Молдавская― Прочитанное…

    И. Лукьянова― Прочитанное безусловно.

    К. Молдавская― Безусловно.

    И. Лукьянова― Да? То есть вообще очень… Ну, то, что пишут дети, – это по большей части содержание их головы, которое сформулировано… сформировано не только их личным опытом, но при этом ещё и прочитанным, и посмотренным.

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― Вы, кстати, сказали про Онегина, я задумался над тем, что я знаю несколько по меньшей мере случаев, когда вот эта изумительная легкость, кажущаяся, конечно, онегинской строфы побуждала… А я тоже так могу. Да? Подумаешь, что тут?

    К. Молдавская― ДА.

    И. Лукьянова― Ну…

    А. Кузнецов― Мой дядя самых честных правил…

    И. Лукьянова― … в принципе очень большое количество детей в школе проходит через попытку писать «Кому на Руси жить хорошо» – да? – и писать свою онегинская строфа. Это хорошее упражнение для пишущего человека.

    А. Кузнецов― Современная школа скорее отбивает или поддерживает?

    К. Молдавская― Ну, это зависит всё-таки от каждой конкретной школы, потому что несмотря на ФГОСы и на улучшение, улучшение и улучшение образования…

    А. Кузнецов― В школе еще остаются хорошие учителя.

    К. Молдавская― Да, в школе ещё остаются хорошие учителя. В школе ещё остаются традиции. В школе ещё остаются какие-то возможности. Или тот самый допобр.

    И. ЛУКЬЯНОВА Ну, и наконец никто не отменял прямого воздействия текста на человека. Когда ты сидишь на уроке, в пол-уха слушаешь какую-нибудь там вот как…

    К. МОЛДАВСКАЯ Князь Андрей думал, что Наполеон – это о! А у него такие толстые ляжки.

    И. Лукьянова― Вот! Или, например, я помню, когда мы сидели там на уроках литературы, писали что-то там… Запишите про Ионыча там. План показа гибели личности. Вот ты сидишь с этим планом показа и читаешь Чехова. Просто Чехова. Да? И он с тобой разговаривает. А учитель разговаривает с кем-то другим.

    А. Кузнецов― Наиль пишет нам из Москвы: «Младший сын пытается писать фантастические рассказы, иногда просит помочь переписывать на чистовик. Надо ли поддерживать? И как правильно поддержать?»

    И. Лукьянова― Ну…

    К. Молдавская― Ну…

    И. Лукьянова― … переписать на чистовик – это в принципе хорошая штука, потому что детям бывает очень нужна помощь просто с оформлением их работы. Это много чисто механической возни с перепиской или с перепечатыванием. Ребёнку можно помочь с оформлением, с запятыми. Да? Потому, что…

    К. Молдавская― Можно обсудить что-то.

    И. Лукьянова― Да. Можно…

    К. Молдавская― Раз он доверяет вот этот текст…

    И. Лукьянова― Да.

    А. Кузнецов― Вот. Вот это и был мой следующий вопрос.

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― А вот в процессе стоит ли обращать внимание на то, что здесь вот сказано там безграмотно, а вот здесь брошен интересный там на полпути сюжетный какой-то ход?

    И. Лукьянова― Очень осторожно. здесь можно задавать вопросы. Да? Можно говорить, вот здесь я бы уточнил правописание. Да? То есть как бы не исправь, у тебя здесь не так. Да? Посмотри, подумай, как здесь сказать лучше. Да? Например. Вообще очень важно не отбить действительно какое-то желание. Вот есть такая прекрасная история, по-моему, про Макса Волошина, который маме принёс стихи. Маленький Макс. И Елена Оттобальдовна так его раскритиковала, что на лет 10 ему отбила желание писать и показывать маме то, что он написал.

    А. Кузнецов― А, может быть, за это время сублимировалось как раз и отстаивалось то, что потом прорвалось во взрослом Волошине.

    И. Лукьянова― А…

    А. Кузнецов― Ну, да.

    И. Лукьянова― Мы не знаем.

    А. Кузнецов― Мы не знаем…

    И. Лукьянова― У нас нет контрольного экземпляра Волошина.

    К. Молдавская― Но мой ребеночек, тоже раскритикованный после очень странного графоманского текста, многократно повторенного, не показывает… Ну, вот сейчас ребеночку 23 года. Он последние 15 лет мне не показывает свои тексты, при этом я знаю, что он занимается переводами, он публикуется. Но он мне не показывает ничего. И перевод деточкин я могу увидеть только, если я сама куплю журнал. Он не покажет. Потому, что была неправа.

    А. Кузнецов― Пока нас никто не слышит. Вы переживаете по этому поводу? Вы бы хотели, чтобы он с Вами советовался сейчас?

    К. Молдавская― Сейчас нет. Сейчас нет.

    А. Кузнецов― То есть Вы пережили, да? В свое время, видимо, я так понимаю.

    К. Молдавская― Ну, да. Я попереживала, попереживала, поняла, что вот этого творческого ребенка я уже не прихлопну ничем, ну, и успокоилась.

    А. Кузнецов― Вообще вот кем должен быть родитель по отношению к пишущему ребёнку? Меценатом? Соавтором? Редактором? Цензором? Николаем I при Пушкине?

    И. Лукьянова― Ну, я бы сказала заинтересованным читателем.

    А. Кузнецов― Заинтересованным читателем. Вот это, как я понимаю, довольно непростая работа быть заинтересованным читателем.

    И. Лукьянова― Да.

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― Давайте попробуем набросать какие-то советы, рекомендации, правила. Вот как должен выглядеть и вести себя заинтересованный читатель?

    К. Молдавская― Ох! Ну…

    А. Кузнецов― Чего нельзя делать? Что нужно…

    К. Молдавская― … Вы сразу смотрите на меня после того, как я призналась в своей категорической…

    И. Лукьянова― Ну, давай…

    К. Молдавская― … материнской ошибке.

    И. Лукьянова― Давайте… Давайте я попробую. Да? У меня есть некоторый опыт работы с пишущими детьми. Когда мне надо на них… на их текст написать рецензию, но при этом написать так, чтобы ёё, его не обидеть. Да? Поэтому я всегда говорю о том, что мне понравилось, что мне в этом тексте показалось ценным. Иногда это ценное очень трудно выковырить. Но даже если меня что-то безумно раздражает, – да? – даже если я вижу, что в этом… в этот текст, во-первых, что человек не проверил орфографию, пунктуацию и так далее и вывалил на меня текст, который я просто не могу прочитать, потому что мне сначала надо в нём расставить пробелы, запятые, исправить все ошибки, привести его в читаемый вид. Да? Мне кажется, что он надо мной издевается. Да? А потом в нём после этого обнаруживаются данные, выше следующий и…

    К. Молдавская― Нижеизложенный. Да, да.

    И. Лукьянова― Да. Нижеизложенный. Я всё равно буду искать, что в этом тексте хорошо.

    К. Молдавская― Это…

    И. Лукьянова― И…

    К. Молдавская― Я, извини, перебью. Это действительно иногда бывает невероятно трудно, потому что мы это делаем с Ириной в одном проекте с разными детьми, но ошибки у детей примерно одинаковы.

    А. Кузнецов― А что за проект?

    И. Лукьянова― Ну, это собственно несколько разных проектов. Это проект в «Creative Writing School», мастерская Анны Старобинец. И, кстати, и…

    А. Кузнецов― А как перевести creative writing? Творческая…

    И. Лукьянова― Творческое письмо.

    К. Молдавская― Школа творческого письма.

    А. Кузнецов― Школа творческого письма.

    И. Лукьянова― Школа творческого письма. Да.

    А. Кузнецов― Можно перевести как литературный кружок?

    И. Лукьянова― Ну, вполне.

    К. Молдавская― Ну, он для детей и для взрослых.

    И. Лукьянова― Да. Да. Вполне. Вот.

    А. Кузнецов― Тогда литературная студия.

    И. Лукьянова― Да. Так вот…

    К. Молдавская― Ну, скорее да.

    И. Лукьянова― Да. Так вот про грамотного читателя. Дальше грамотный читатель может задавать вопросы. А вот здесь мне показалось, – да? – что вот я бы хотела больше узнать про этого персонажа. А здесь вот я думаю, что здесь вот немножечко провисает. Как ты думаешь, не стоит ли здесь вот чуть-чуть побыстрее это сделать. А расскажи мне, что было дальше? А если мы видим какие-то проблемы с этим текстом, мы можем тоже мягко сказать, что вот смотри, вот здесь вот такие ты такие-то выражения, – да? – например, слово «данный» многим людям кажется, что оно звучит очень красиво. Да? Что она делает речь строже, взрослее, достойнее. Да? Но вместе с тем слово «данный» — это… пришло к нам из официально-делового языка.

    А. Кузнецов― Канцелярит, конечно.

    И. Лукьянова― Это канцеляризм. Очень мягко рассказать про канцеляризмы. Да? Можно Корнея Чуковского сунуть, потому что вот это, конечно, страшная болезнь у детей, которые начинают подрожать взрослому языку, а взрослый…

    К. Молдавская― Они себе кажутся умнее, когда они используют…

    А. Кузнецов― Естественно.

    К. Молдавская― … это слова…

    А. Кузнецов― Конечно.

    К. Молдавская― И это ужасно.

    И. Лукьянова― Да. А взрослый язык наполовину состоит из канцелярита, потому что взрослые тоже кажутся себе умнее и солиднее, когда они используют…

    А. Кузнецов― Ну, и так проще.

    И. Лукьнова― … эти слова.

    А. Кузнецов― Вот ты овладел этим канцеляритом и гонишь на нём. Да?

    И. Лукьянова― Вот!

    К. Молдавская― Ну, да.

    А. Кузнецов― Не задерживаясь.

    И. Лукьянова― Да. А дети ещё не умеют различать, где официально-деловой текст, где художественный текст. Им кажется, что вот так и надо писать. Да? Когда дети ориентируются на штампы, когда дети, ну, собственно говоря, излагают содержимое своей головы, а в голове несколько плохих переводов и такого среднего качества фантастических книжек, например, то, в общем, и подражают-то плохим образцам. И вот здесь, конечно, ещё тоже что делать с пишущими детьми? Окружать их хорошими образцами.

    А. Кузнецов― Хорошими книгами. Водить их в театр. Потому, что после хорошего посещения театра хочется самому либо поставить пьесу, либо сыграть в пьесе, либо написать пьесу.

    И. Лукьянова― Конечно.

    А. Кузнецов― Последнее самое доступное. Да? Вот тебе бумага, вот тебе ручка…

    К. Молдавская― Ну, да.

    А. Кузнецов― Вот, кстати говоря, наш слушатель Дмитрий из Екатеринбурга пишет: «Я раньше писал пьесы, а потом скатился на писание дневника». Я знаю Дмитрия. Он человек нашего с Вами поколения. Вот действительно раньше был жанр дневника. Да? Это было коленкоровая тетрадь, 48 копеек. Да? Так сказать, она тщательно от всех скрывалась. Она пряталась от родителей. Она показывалась только самым…

    И. Лукьянова― А потом публиковали посмертно.

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― Вот! Значит, сегодня, насколько я знаю, вот такой классический дневник мало, кто пишет. Ну, это понятно. Соцсети ведь тоже дневник своего рода…

    И. Лукьянова― Да. Только другой.

    К. Молдавская― Конечно. Только другой немножко.

    А. Кузнецов― Только другой. Да? Вот почему жанр дневника действительно раньше воспринимался как низкий? «Я скатился», — пишет Дмитрий. Он выражает на самом деле отношение целого поколения. «Я скатился на писание дневника».

    И. Лукьянова― Мне кажется, что здесь это какое-то индивидуальное восприятие.

    К. Молдавская― Конечно.

    И. Лукьянова― Потому, что…

    А. Кузнецов― Ой, нет! Я Вас уверяю.

    И. Лукьянова― Потому, что это разные жанры. Может быть, имеется в виду, что раньше я писал для публики. Да? В расчете на публикацию…

    К. Молдавская― Да… Я делал литературу.

    И. Лукьянова― Да, я занимался литературой…

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― Ну, да. А потом пришёл на подёнщину.

    И. Лукьянова― Да. Это не подёнщина скорее…

    К. Молдавская― Да. Это не подёнщина.

    А. Кузнецов― Игра слов: дневник – подёнщина.

    И. Лукьянова― Да. Дневник – это, собственно говоря, рефлексия. Да? Это разговор с самим собой. Я раньше разговаривал с людьми. Я пас народы. А теперь я разговариваю только сам с собой. Может быть…

    А. Кузнецов― Ну, да.

    И. Лукьянова― Но кто сказал, что разговаривать с самим с собой… Да?

    К. Молдавская― Ну, про литературу, я думаю, что через 2 минуты я просто хочу с этого начать.

    А. Кузнецов― Хорошо. Начало за Вами, правда, не через 2, а через 4 минуты, потому что…

    К. Молдавская― Как скажите.

    А. Кузнецов― … кроме новостей у нас еще короткая реклама. Но через 2 минуты у нас с вами будет эксклюзив для зрителей «Ютьюба». Готовьтесь.

    **********

    А. Кузнецов― Вновь в эфире «Родительское собрание». Последние две минуты мы очень хорошо поработали для «Ютьюба». Тем, кто слушает по-настоящему радио, но кому любопытно, о чём мы говорили, вы потом сможете на нашем сайте пересмотреть. Там всё это есть. Так, Ксения, Вы зарезервировали за собой перед перерывом…

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― … выступление. Пожалуйста.

    К. Молдавская― Выступление. Что наши люди очень делят всё написанное или прочитанное на литературу и не литературу.

    А. Кузнецов― Ну, нас так учили, как говорил…

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― … Генрих в известной пьесе. Да?

    К. Молдавская― Да. Но зачем же мы все стали первыми учениками, скотины?

    А. Кузнецов― Это правда. Стали. Да.

    К. Молдавская― Потому, что это на самом деле совершенно ужасно. Вот даже мы собеседуем девочку, чтобы принять ее в профильный класс у себя в школе, просим список того, что девочка прочитала за последнее время. Она нам выдаёт аккуратно переписанный список произведений школьной программы. Мы говорим, тьфу, ну, мы же знаем школьную программу. Нам интересно, что Вы сами по себе читаете. Она мнётся и потом, очень так стесняясь, краснея, опуская глазки, говорит: «Ну, вот я люблю фантастику». «Почему Вы этого не написали?» — «А что? Можно?» Потому, что читать фантастику – это не литература.

    А. Кузнецов― Низкие жанры.

    К. Молдавская― Низкие жанры. Да.

    А. Кузнецов― Да. Детектив, приключения, большая часть приключений, фантастика.

    К. Молдавская― Да. И поэтому писать драматургию и писать дневник – это же переходить от высокого к низкому. Да, действительно. А надо сказать, что у нас в школе есть ещё один педагог допобразования Владимир Сергеевич Березин, писатель-фантаст, литературный критик…

    А. Кузнецов― Да.

    К. Молдавская― … журналист.

    А. Кузнецов― Понятно.

    К. Молдавская― Так вот у него просто проект по дневникам. Он со старшеклассниками делает проект именно по дневниковому жанру, по тому, как писать дневники.

    А. Кузнецов― Из Челябинской области нам пишут: «Добрый день! Моя дочь, когда училась в начальной школе любила читать казахские и японские сказки. Я ей читала. А потом исписывала целые тетрадки своих сказок и рассказов, да еще и с картинками. А выросла, ничего не пишет», — Юля пишет. А почему дети перестают писать?

    И. Лукьянова― Ну, может быть, это было возрастной этап. Да? Когда интересно освоить именно это. Ребенку приходится осваивать очень много всего, много интересного. Да? То, что ребёнок в какой-то момент пишет свои книжки, это для него этап его роста. Он осваивает какие-то умения. Да? А что он с ними будет делать…

    А. Кузнецов― Ну, то есть наигрался, грубо говоря.

    И. Лукьянова― Да. Необязательно…

    К. Молдавская― Необязательно наигрался, но…

    И. Лукьянова― … наигрался. Да?

    К. Молдавская― Но научился чему-то. Он чему-то научился.

    И. Лукьянова― И пошел дальше. Это осталось в его опыте. Он пошел дальше. Может быть, ну, вот знаете, я, например, в том, что касается моих хобби, – да? – я их люблю менять. То есть говорят, вот занялся одним делом, так вот достигни в нем совершенства. Да? Вот ты занимаешься танцами, стань чемпионом мира по танцам. Ты пошёл на каратэ, пусть у тебя будет чёрный пояс.

    А. Кузнецов― Да, понятно.

    И. Лукьянова― Да? А я люблю, например, научится… там сходить на два мастер-классы по батику, покрутить это всё, сделать бантик, посмотреть, как это работает, и больше этим не заниматься, потому что я не хочу становиться профессионалом в этой области. Мне интересно попробовать что-то ещё.

    К. Молдавская― Ну, вот и у меня то же самое.

    И. Лукьянова― Вот. А потом мы никогда не знаем, где и когда это выстрелит, вот эта склонность к творчеству, эта склонность к сказкам. Может быть, ещё ребёнок вырастет и начнет рассказывать сказки своим детям. Это ведь тоже замечательное творчество – мама, которая рассказывает сказки.

    А. Кузнецов― Да. И, к сожалению, очень часто пропадающее бесследно. Дети потом этих сказок не помнят или помнят там одну-две. Мамы тоже уже не очень помнят, что они плели в полусне – да? – зачастую, и получается, что маленькие шедевры вот так вот…

    К. Молдавская― Ну, это тоже…

    А. Кузнецов― … оказались одноразовыми.

    К. Молдавская― В этом тоже есть такая прелесть мимолетности.

    И. Лукьянова― Да, да, да. То есть не обязательно произведение искусства должно существовать в вечности.

    А. Кузнецов― Хорошо…

    И. Лукьянова― Вот на литературные конкурсы очень часто присылают тексты, которые созданы для семейного употребления. И если бы они оставались внутри семьи, цены бы им не было. Да?

    А. Кузнецов― Давайте поговорим… Очень хорошо, что Вы заговорили, я хотел чуть позже. Ну, неважно. Раз уж пришлось к слову. Литературные конкурсы, их сейчас довольно много.

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― На самые разные вкусы, цвета там – да? – и всё прочее. Вот Ваши рекомендации профессиональные родителям, если ребенок чувствуется или прямо говорит, что он бы хотел попробовать посоревноваться, он бы хотел некой независимой экспертной оценки, стоит ли пробовать вот выходить на такие конкурсы?

    К. Молдавская― Стоит в любом случае. Но сначала прежде, чем выходить на конкурсы, это касается и детских конкурсов, и взрослых, и вообще всех, надо внимательно изучить, кто организует этот конкурс, кто входит в экспертный совет, кто входит в жюри, насколько вы доверяете тем, кто входит в экспертный совет и в жюри, и кто победил в предыдущих сезонах.

    И. Лукьянова― Да. И еще…

    А. Кузнецов― Хорошо…

    И. Лукьянова― … предполагается ли обратная связь. Очень часто…

    К. Молдавская― Да, предполагается ли обратная связь.

    И. Лукьянова― Очень часто конкур… организаторы не имеют возможности ни лицензировать…

    А. Кузнецов― То есть все как в песок уходит, да?

    К. Молдавская― Да.

    И. Лукьянова― Да. Все уходит куда-то. А потом ты только узнаешь при объявлении призёров, что ты не победил. Да?

    А. Кузнецов― И мучаешься, почему.

    И. Лукьянова― И всё. Да. И мучаешься, почему не победил.

    А. Кузнецов― Хорошо. Ксения, Вы описали ситуацию понятную, когда люди, видимо, интересуются там литературой, я про взрослых сейчас, и более или менее в курсе того, кто такой там, грубо говоря, Березин. А вот как быть людям, скажем, которые сами, ну, вот не в курсе, им ничего не говорят ни этот набор фамилий, ни другой. Какие-то лайфхаки? Как всё-таки потом…

    К. Молдавская― Ну, Google в помощь, потому что он помнит всё. Он знает тексты. И можно почитать тексты, и понять близок тебе этот… автор этого текста или не близок.

    И. Лукьянова― Вот ещё я бы сказала, что очень хорошо бы, чтобы взрослые не вмешивались в то, что пишет ребёнок. Если он просит помочь там исправить ошибки или перепечатать, – да? – то это одно. А если родители начинают править стилистику так… так, как им кажется правильным, или еще более того учителя начинают вставлять идеологически правильные концепты, то мы получаем какие-то такие чудовищные тексты. Ну, вот я недавно читала одно пособие как писать сочинение, и там было написано, что все… что сочинение надо заканчивать вопросом или призывом. Например…

    К. Молдавская― Да.

    И. Лукьянова― … так давайте же все…

    А. Кузнецов― Возьмёмся за руки, друзья.

    И. Лукьянова― Да.

    К. Молдавская― Возьмемся за руки – это ещё не…

    И. Лукьянова― Берегите природу…

    К. Молдавская― Берегите природу…

    И. Лукьянова― … мать вашу. Да?

    А. Кузнецов― Да, да, да.

    И. Лукьянова― И вот когда приходит очередное сочинение, значит, там или очередной рассказ на конкурс, – да? – который…

    К. Молдавская― На конкурс литературного мастерства.

    И. Лукьянова― Да.

    К. Молдавская― Конкурс «Класс!». Да.

    И. Лукьянова― Хорош летний день…

    А. Кузнецов― Чуден Днепр при тихой погоде.

    И. Лукьянова― Да. Да, да, да. И… и так давайте же будем добрее друг к другу. Ну, понятно, что с этим текстом уже или с этим ребёнком уже поработали взрослые так, что дальше… дальше уже надо разучивать его тому, чему его успели научить.

    А. Кузнецов― Какая ситуация сейчас, ну, хотя бы в Москве, а если знаете, то и не в Москве тоже с литературными студиями для детей и подростков?

    К. Молдавская― Их много.

    А. Кузнецов― И вот есть места, куда Вы бы своих реальных или гипотетических, можно тоже, детей хотели отдать?

    К. Молдавская― Ну, к себе. К себе, конечно.

    И. Лукьянова― Ну, во-пер…

    К. Молдавская― Да.

    И. Лукьянова― Да. Во-первых, если говорить о том, что не себе.

    К. Молдавская― Не к себе.

    И. Лукьянова― Значит, если не к себе, то при Литературном музее Брюсова есть симпатичная студия. Как она называется? «Арка». «Арка?»

    К. Молдавская― «Арка Марка». Да.

    И. Лукьянова― «Арка Марка». Там замечательные детские писатели очень хорошо работают с детьми. Да? Там другие…

    А. Кузнецов― Причем именно работают. Да?

    К. Молдавская― Именно работают.

    А. Кузнецов― То есть они объясняют…

    И. Лукьянова― Да. В их числе, например, Алексей Олейников, который учит детей создавать фантастические миры, в их числе Наталья Волкова, Дарья Доцук, насколько я помню. Да? Значит, там Юлия Кузнецова…

    К. Молдавская― Юлия Кузнецова…

    И. Лукьянова― … если мне не изменяет память. То есть это действительно вот хорошие такие… Есть очень много литературных студии при библиотеках, например. Да? Есть…

    К. Молдавская― При библиотеке Погодина, где работает Наталья Волкова очень симпатичная студия. Есть писатели, которые просто занимаются с детьми, создают студии там на базе школ-библиотек или занимаются частным образом. Вот, например, занимаются с детьми… Лариса Романовская занимается. И у неё очень хорошо это получается.

    И. Лукьянова― Ольга Лишина занимается с детьми.

    К. Молдавская― Ольга Лишина занимается детьми.

    И. Лукьянова― Да.

    К. Молдавская― Прекрасная совершенно. Татьяна Рик занимается с детьми.

    И. Лукьянова― Вот есть при детско-юношеском дворце творчества «Пресня», по-моему, литературная студия. Да? Есть конкурс «Волшебное слово», в котором можно участвовать и в принципе… Каплан же ведёт сейчас студию, да?

    К. Молдавская― Каплан ведет студию, насколько я помню.

    И. Лукьянова― Да, да, да. Виталий Каплан. Да? Значит…

    К. Молдавская― Есть студия, которую ведет Лев Яковлев. «Лаборатория творческая» Льва Яковлева при Центральной городской детской библиотеке Гайдара.

    И. Лукьянова― Вот. То есть в принципе их все перечислить очень трудно. Есть…

    А. Кузнецов― То есть как бы…

    И. Лукьянова― Есть… Есть платные. Есть бесплатные. Да? Есть индивидуальные. Есть групповые. То есть найти…

    А. Кузнецов― То есть в Москве этого по крайней мере много.

    И. Лукьянова― Да.

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― Вы, я так понимаю, принимаете регулярное участие в жюри различных вот литературных конкурсов.

    И. Лукьянова― Ну, бывает.

    К. Молдавская― Бывает.

    А. Кузнецов― Много приходят не из Москвы интересных работ.

    И. Лукьянова― Много.

    К. Молдавская― Много.

    И. Лукьянова― Много.

    К. Молдавская― Много.

    И. Лукьянова― Ну, естественно их сейчас уже делить… Ну, Москва – примерно половина или три четверти. Да, конечно. Вот. Но вне Москвы – да, много. И я бы не сказала, что здесь есть существенная разница по качеству.

    К. Молдавская― Потому, что интернет, он всё-таки дает огромные, очень хорошие возможности, потому что часто есть онлайновая возможность обучаться на тех самых курсах.

    И. Лукьянова― Да.

    К. Молдавская― Потому, что вот то, где мы с Ириной работаем, в школе креативного письма там есть и офлайновые занятия, а есть и онлайновые. Вот.

    И. Лукьянова― Вот есть ещё…

    К. Молдавская― С рецензированием.

    И. Лукьянова― Не сказала ещё, да? Среди тех писателей, которые занимаются с детьми, есть студия Анна Старобинец. У неё как раз занятия в онлайновом формате с рецензированием. Я там тоже один из рецензентов. Вот. Есть в «Creative Writing School» её курс онлайновый. Да? Есть…

    К. Молдавская― Онлайновый. Да.

    И. Лукьянова― Есть педагоги, которые с детьми занимаются онлайн именно там по «Скайпу», там по «Facetime». Да? Значит, там… То есть очень, очень разные возможности есть для тех, кто живет не в Москве.

    А. Кузнецов― Ну, то есть, товарищи родители, – да? – не ссылайтесь на то, что у вас самих была «тройка» по русскому в школе. Да? Сейчас полно возаможностей направить ребёнка к человеку, который умеет этим…

    К. Молдавская― Да. В общем, на самом деле обратная связь – это самое важное, самое главное, что можно получить.

    А. Кузнецов― Ну, конечно. Конечно. И для взрослого писателя, что еще важнее…

    К. Молдавская― Да.

    И. Лукьянова― Вот поэтому в принципе…

    А. Кузнецов― … обратной связи, тем более что гонорары платят маленькие.

    К. Молдавская― Да. Про школу креативного письма я хочу ещё два слова сказать. Там поскольку легко… Это дело платное и, скажу честно, не очень дешёвое. Там есть конкурс на бесплатные места. И можно послать свою работу…

    И. Лукьянова― То есть практически всегда в любую… в любую группу есть, по-моему, два бесплатных места. Да? И есть места со скидкой, которые предлагают. Вот. И там я бы сказала, что вот сейчас как раз осенне-зимний сезон, сейчас ещё идёт набор в детские мастерские к нам…

    А. Кузнецов― Можно успеть.

    К. Молдавская― К нам. Да.

    И. Лукьянова― Да. Причём есть мастерские очень коротенькие. Мастерская выходного дня. Это суббота-воскресенье.

    А. Кузнецов― Сейчас нас наверняка начнут спрашивать, где поискать информацию.

    И. Лукьянова― Значит, litschool…

    И. ЛУКЬЯНОВА и К. МОЛДАВСКАЯ: Точка pro.

    И. Лукьянова― Вот так.

    А. Кузнецов― Litschool.pro и там собственно…

    И. Лукьянова― Да.

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― … всё… все подробности.

    И. Лукьянова― Да. CWS можно погуглить. Да? Или litschool.pro. Там все подробности. Там в этом сезоне мастерская Натальи Волковой, Нины Дашевской, замечательной…

    К. Молдавская― У Дарьи Герасимовой потрясающая совершенно…

    И. Лукьянова― Дарьи Герасимовой… Они будут вместе с детьми делать свои книжки. То есть и рисовать, и книжку делать, и писать. Мастерская Марины Москвиной, в общем, совершенно бесценный опыт может быть для…

    К. Молдавская― Да.

    И. Лукьянова― … ребёнка. Наша с Ксенией мастерская «Суп из… Каша…»

    К. Молдавская― «Каша из топора».

    И. Лукьянова― «Каша из топора». Будем сказку делать…

    К. Молдавская― Да.

    И. Лукьянова― … из всего, что под руку подвернется.

    А. Кузнецов― А я думал, «Каша из топора» — это литературные особенности Вашей мастерской. А Вы о сюжете.

    И. Лукьянова― Особенности тоже.

    А. Кузнецов― Понятно.

    К. Молдавская― Топор – это такая штука, ей же можно воспользоваться по-разному.

    А. Кузнецов― Это правда.

    И. Лукьянова― Да.

    А. Кузнецов― Это правда. Да. И в школьной программе в том числе тоже есть примеры. Александр из Москвы пишет: «Добрый день! Сын писал стихи, журналистские заметки, пока учился в физмат школе. Когда перешёл в девятом классе в хороший гуманитарный класс, то перестал писать. Непонятно почему. Возможно, из-за того, что в гуманитарном классе понял, что его стихи недостаточно высокого уровня». Не мешает ли вот такая писательская подготовка, образования экспертные, собственные, так сказать, какие-то знания писательскому творчеству?

    И. Лукьянова― Вы знаете, вот буквально вчера готовилась я писать текст про братьев Жемчужниковых и прочитала…

    А. Кузнецов― Без Толстого.

    И. Лукьянова― Значит… Да, без Толстого. И прочитала, как поэт Алексей Жемчужников говорил, что он был хорошим поэтом. Да? Он любил писать стихи. Но как раз в это время писал Некрасов. Сам Алексей Жемчужников очень хотел высказываться на гражданские темы, но когда рядом звучит Некрасов, ты понимаешь, что на его фоне ты не поэт. И поэтому Алексей Жемчужников занял свое место в русской литературе, может быть, не такое как некрасовское, может быть, другое. Но когда ты умеешь здраво оценивать себя и… То есть важно, чтобы это не превращалось в самобичевание, но очень важно собственно профилактика графомании – это хорошее понимание, собственно говоря, литературного процесса и своего собственного места в нем.

    А. Кузнецов― Вот Вы говорите профила…

    И. Лукьянова― Без недооценки и без переоценки.

    А. Кузнецов― Вы говорите профилактика графомании. Раз профилактика, значит, в чём-то есть какой-то вред. В чём?

    К. Молдавская― В отсутствии критичности.

    А. Кузнецов― Ага.

    И. Лукьянова― То есть критичность – это нормальное свойство автора. Да? Есть другая проблема – внутренний критик, который человеку слово не даёт сказать, а водит его бесконечно носом…

    А. Кузнецов― Да. Это зажа… зажатость такая писательская.

    И. Лукьянова― Да, да, да. То есть ой, да что я? Да куда я? Я хуже всех. Я ничего не могу и не буду писать ничего. А с другой стороны очень хочется. А вот, к сожалению, хороший такой графоман – да? – это человек, который абсолютно уверен, что он сеет разумное, доброе, вечное, что он это делает значительно лучше других, что он достоин всех возможных призов и наград. А если ему эти призы и награды не дали, то это, видимо, потому что или жури подкуплено…

    К. Молдавская― Да. Да, да.

    А. Кузнецов― Ну, конечно.

    К. Молдавская― Все куплены.

    А. Кузнецов― Все куплены.

    К. Молдавская― Все, все, все.

    А. Кузнецов― Да. Женщины спят с режиссерами.

    И. Лукьянова― Да.

    А. Кузнецов― Это понятное дело.

    И. Лукьянова― Какое-то недоразумение естественно. Да? Он очень старается получать все возможные призы. Да? И вот как только ты видишь, что это член там пяти творческих объединений, лауреат…

    А. Кузнецов― Районной премии.

    И. Лукьянова― Да, районной премии.

    К. Молдавская― Да, районной премии «Перо в…» там, «в корону».

    И. Лукьянова― Районной премии «Береза белая» третьей степени. Да? Дипломант международного конкурса «Рога и копыта». Да? То сразу начинаешь побаиваться. Да? Потому, что ещё Пастернак говорил: «Быть знаменитым некрасиво».

    А. Кузнецов― Ну, может быть, зато он выбрал самый безопасный из вариантов реализации своего, видимо, немаленького эго.

    К. Молдавская― Нет, понимаете, эти люди, которые реализуют свое, видимо, не маленькое эго через литературу, они издаются чаще всего на платных платформах или создают специально под себя издательство, и потом со своими книжками они ходят во все школы, детские сады, дома детского творчества, всюду и они всюхивают, втюхивают, втюхивают эти книжки. Книжки, как правило, ещё и чудовищно иллюстрированы, хотя некоторые ищут художников так, чтобы компенсировать безусловную неудачу текста. И вот то что они себя двигают, ну, как говорил покойной Олег Кургузов, есть люди, у которых существует такой пуф, и они этим пуфом предлагают себя всюду. Я, говорил Олег, очень боюсь людей с этим пуфом.

    И. Лукьянова― Вот. И они ходят, действительно навязывают себя школам, детсадам. Они проникают в органы образования. Значит, там те спускают в школы какие-то там написанные ими безумные методички…

    А. Кузнецов― Рекомендации…

    И. Лукьянова― Да. Учиться…

    К. Молдавская― Иногда они прикрываются тем, что они обращаются в какие-то очень уважаемые библиотеки и просят на свои творческие вечера позвать ещё кого-нибудь. То есть они не говорят «позвать ещё кого-нибудь на мой творческий вечер», они говорят: «А вот кто бы из хороших поэтов мог выступить перед детками?» И вот ровно сегодня я узнала про такую историю, когда одного очень хорошего поэта вообще и многогранного прекрасного писателя втянули в такую историю, потому что он не задавал библиотеке вопросов. Он же знает, что библиотека ему плохого не посоветует. А там просто были люди с пуфом.

    А. Кузнецов― Его использовали как ледокол такой своеобразный…

    И. Лукьянова― Ну, да! Да, да! Получается, что да, здравствуйте, у нас сегодня, значит, «Машина времени» поёт на разогреве у ансамбля «Поющие сердца».

    А. Кузнецов― Кузьма из Москвы спрашивает, что Вы думаете о фанфиках.

    К. Молдавская― Это ж прекрасно.

    И. Лукьянова― Ну, хорошо думаем, конечно.

    А. Кузнецов― Давайте для части нашей аудитории поясним, что это. Что такое фанфик?

    И. Лукьянова― Это…

    К. Молдавская― Фанатское творчество.

    И. Лукьянова― … фанатское творчество. Это продолжение известных текстов…

    К. Молдавская― … текстов…

    И. Лукьянова― Или приквелы, сиквелы. Да? Или какие-то альтернативные истории, написанные…

    А. Кузнецов― Это то, о чем говорила в перерыве исключительно для «Ютьюба» Ксения Молдавская, как я пониманию.

    К. Молдавская― Ну, да.

    И. Лукьянова― В общем, да. Ну, это нормальный этап развития творчества. Да?

    А. Кузнецов― То есть ребенок, прочитав интересную книжку, мир которой его увлек и вовлек в себя, ему хочется…

    К. Молдавская― Да, он не хочет расставаться…

    А. Кузнецов― Конечно.

    К. Молдавская― … с этим миром. Он продолжает выстраивать с ним отношения.

    И. Лукьянова― Кстати, я как-то прочитала парочку очень интересных фанфиков по Гарри Поттеру, особенно вот когда все ждали…

    А. Кузнецов― Детских Вы имеете в виду?

    И. Лукьянова― Взрослых.

    К. Молдавская― Взрослых. Да.

    И. Лукьянова― С нетерпением ждали седьмую книгу, и некоторые люди предлагали свои варианты 7-й книги…

    А. Кузнецов― Ну, слушайте…

    И. Лукьянова― И мне парочка очень любопытных вариантов попалась.

    А. Кузнецов― … миры братьев Стругацких какое мощное по… породили…

    К. Молдавская― Конечно. Конечно.

    А. Кузнецов― … и очень интересно, кстати говоря, во многом очень талантливое движение.

    И. Лукьянова― Другой вопрос, – да? – что возникает стремление сделать из этого самостоятельные литературные проекты. Вот здесь уже у меня возникают вопросы, когда откровенный фан-арт присылается, например, в качестве самостоятельного произведения на литературный конкурс. Да? Как его судить? По каким законам?

    А. Кузнецов― У нас сегодня смски просто вот величайшие мои помощники. Самое главное они ещё идут в том порядке, в котором вот просто как будто я их заказал и оплатил неделю назад. Дмитрий спрашивает, как отличить графоманию от таланта у ребёнка. Есть какие-то градусники?

    И. Лукьянова― Ой, до определенного времени никаких.

    К. Молдавская― Да, до определенного времени никаких, и даже и не надо пробовать это сделать.

    И. Лукьянова― Более… Более того скажу, вот когда мы посмотрим на творчество великих писателей, которые впоследствии стали великими. Почитайте у Гоголя «Ганц Кюхельгартен». Почитайте у Некрасова «Мечты и звуки». Отыщите юношеские стихи Корнея Чуковского. Да?

    К. Молдавская― Да и Пушкина, в общем, тоже.

    И. Лукьянова― Ну, собственно у… Пушкин был… У Пушкина было виртуозная форма все-таки. Да?

    К. Молдавская― Да.

    И. Лукьянова― Значит, а «Ганц Кюхельгартен» — это такая чистейшей воды графомания…

    А. Кузнецов― Да.

    И. Лукьянова― Да? Вот такое…

    А. Кузнецов― Казалось бы не оставлявшее автору никакой надежды.

    И. Лукьянова― Да. Такое… Такое подражательное, конечно, творчество. Да? Вот с такими романтическими штампами, ну, просто… ну, образец просто.

    А. Кузнецов― Ну, от робости, наверное, в случае Николая Васильевича. Это вот от боязни своим голосом запеть. Нет?

    И. Лукьянова― Не знаю. Но… что было в его случае не могу сказать. Это было ученичество в любом случае. Всё это – это ученическая пора, через которую человек должен пройти. Талант не диагностируется, значит, там ни по анализам крови, ни по каким-то другим вещам. И более того очень часто вундеркинды, которые начинают очень мощно и с хорошим стартом, потом, в общем ,ничего исключительного во взрослом возрасте из себя не представляют.

    А. Кузнецов― Родителям, которым кажется, что их ребенок совершенный литературный гений, что бы Вы посоветовали?

    К. Молдавская― Не публиковать книги своего ребёнка на платных платформах.

    И. Лукьянова― Не…

    А. Кузнецов― И тем более не издавать ему в подарок. Да?

    И. Лукьянова― Да.

    К. Молдавская― Да.

    А. Кузнецов― Сейчас ведь и таких предложений немало.

    И. Лукьянова― Не делать из своего ребёнка суперзвезду, конечно. Вот если хотите, – да? – найдите ему хорошую литературную среду, литературный кружок, литературные курсы. Там, где он сможет соотнести себя с другими, получить какие… какую-то обратную связь, выйти за пределы своего мира и поглядеть вокруг. Да? Обеспечить ему хороший круг чтения. Да? Потому, что, ну, стандартный совет, который во все времена дают взрослые литераторы молодым литераторам, во-первых, не торопитесь печататься. Во-вторых, если вы печатаете, снимите свою фамилию, как сказал Жуковский Некрасову, а то вы потом будете писать лучше, вам будет стыдно. Да? В-третьих, читай…

    А. Кузнецов― Псевдоним…

    К. Молдавская― Читайте…

    И. Лукьянова― Читайте, как можно больше.

    К. Молдавская― Никакого писателя не получится без читателя. И, кстати, иногда из… Ну, вот ко мне там приходят взрослые с запросом, я хочу стать детским писателем. А дальше мы уже с ними работаем, смотрим, выясняем, где у них провалы именно в читательском опыте. И было несколько случаев, когда люди переформулировали свой запрос. Они понимали как круто быть читателем. И они могут рассказывать о том, как они стали читателем и создавали какие-то вот такие блог… блоговые проекты.

    И. Лукьянова― Вот. В общем, даже если не удастся вырастить профессионального писателя, то вырастить квалифицированного читателя – это уже само по себе очень благородное дело. Да? И как бы если квалифицированным читателем можно быть, не будучи профессиональным писателем, то профессиональным писателем стать, не будучи квалифицированным читателем, – это уже почти вот невозможно.

    А. Кузнецов― То есть в любом случае если ребенок с удовольствием ходит в литературный, ну, назовем старым словом, – да? – кружок, это в любом случае не пропадет. Это…

    И. Лукьянова― Конечно.

    К. Молдавская― Конечно.

    А. Кузнецов― Так или иначе, свои…

    И. Лукьянова― Конечно, это…

    А. Кузнецов― Свои инвестиции своеобразные в будущее.

    И. Лукьянова― Это так или иначе инвестиции в его будущее. Кроме того здесь у творчества есть еще одна важная черта, про которую мы не сказали. Это черта психотерапевтическая. Иногда дети пишут для того, чтобы отрефлексировать опыт с… о котором они ни с кем не могут поговорить. То, что рвется наружу из их человеческой души и требует внимания именно человеческого какого-то и человеческого участия. И когда их начинают критиковать за литературные недостатки – да? – их, я не знаю, кровоточащий души, то здесь, в общем, человеческие последствия будут… могут быть намного хуже, чем последствия литературные действительно. Да?

    К. Молдавская― И поэтому я хочу сказать, что всегда если вы хотите как-то разобраться с детским творчеством, надо иметь второе, третье, пятое мнение. Показывать разным людям. Потому…

    А. Кузнецов― Не бояться.

    К. Молдавская― Не бояться.

    А. Кузнецов― И надеяться, что эти люди отреагируют адекватно. Да?

    К. Молдавская― Ну, хотя бы кто-нибудь из них.

    А. Кузнецов― Хотя бы кто-нибудь из них. Большое спасибо. Я надеюсь, что… Судя по смскам, наш сегодняшний разговор был очень многим интересен. И, к сожалению, мы даже не на все успели ответить. Спасибо Вам большое. Я Вам желаю, чтобы Вам и как членам жюри литературных конкурсов, и как специалистам по преподаванию литературы, и просто как квалифицированным читателям попадалось, как можно больше интересных детских работ. Это всё всегда оправдывает любую нашу деятельность. Спасибо всем большое. До следующего воскресенья!

    Как распознать графомана? Заметки читателя | Психология

    Как всегда, начнем со словарей.

    Графомания [греч. grapho — пишу, mania — безумие, страсть, влечение] — непреодолимая страсть к сочинительству у человека, лишенного необходимых для этого способностей (Малая советская энциклопедия).

    Графомания (от греч. графо — писать и греч. мания — безумие, исступление) — болезненное влечение и пристрастие к усиленному и бесплодному писанию, к многословному и пустому, бесполезному сочинительству. Графоманы стремятся опубликовать свои произведения. Так, не имея литературных способностей, они пытаются (иногда успешно) издать свои художественные произведения, а графоманы, не имеющие научных знаний, стремятся опубликовать свои псевдонаучные трактаты. Графоманские тенденции нередки у сутяжных психопатов и шизофреников (Словарь иностранных слов).

    Толковый словарь Д. Н. Ушакова:
    * Графоман, графомана, м. Страдающий графоманией (мед.). || Бездарный, но плодовитый писатель (ирон.).
    * Графомания (от графо … и мания), патологическая страсть к сочинительству.

    Толковый словарь С. Ю. Ожегова:
    * Графомания, графомании, мн. нет, ж. (от греч. grapho — пишу и mania — сумасшествие) (мед.). Психическое заболевание, выражающееся в пристрастии к писательству, у лица, лишенного литературных способностей.

    Тут все больше уклон именно в медицинскую сторону. Только Ушаков дает бездарного писателя как второе значение — уже производное от первого, ироническое. Но нас не интересуют реально больные люди, их надо лечить, а обсуждать там нечего. Нас-то, как правило, интересуют именно «бездарные, но плодовитые писатели (ирон.)» — а именно: где грань? Любой ли бездарный писатель — графоман?

    Некоторые делают упор на количестве написанного. Мол, много пишет — графоман. Но легко подобрать контрпримеры: много (очень много) написал Лев Толстой, например. Нравится он нам или нет (мне нет), но он, безусловно, все же писатель. Где-то даже классик. Много писал Дюма-отец. Опять же, нравится он нам или нет (мне нравится), можно считать его легкомысленным, неглубоким, он «искажал историю» и т. д., но то, что он писатель — несомненно.

    Если же человек написал мало, он все равно может быть графоманом: если он жив, то еще напишет, а если помер — просто не успел…

    Таким образом, критерий количества написанного отпадает. Слаб.

    Второй очевидный критерий — качество. Все же от диалектики никуда не денешься, переход количества в качество и т. д., кто помнит. Так вот, о качестве.

    Есть куча паршивых бездарных писак — абсолютно не графоманов. Это дельцы, приспособившиеся и чутко уловившие сиюминутные запросы общества, поэтому их бездарная писанина имеет официальный или коммерческий успех.

    Если на дворе советская власть — он кропает книжки о сусально-плакатных пионерах, героях, или о пионерах-героях, о передовиках производства, западных шпионах и т. д. Если власть переменилась и нужно другое — он валяет романы про борьбу мафий, жизнь гламурных красоток и все такое. Требуется диссидентская литература — пожалуйста, готов роман о притеснениях инакомыслящих в годы советской власти.

    Качество всего этого не просто ниже плинтуса, оно уже где-то приближается к «привет шахтерам», но это не графомания, а ловкачество. Такие люди как раз здоровее нас всех. И никакой страсти к этому занятию у них нет, им нравится результат: деньги, звания, слава.

    Вот где однозначно была решена проблема графомании, так это в СССР. Если ты член Союза писателей — значит, ты инженер человеческих душ. Если нет — имя тебе графоман, и можешь писать для собственного удовольствия, публиковаться в стенгазетах, если, конечно, не будешь отклоняться от генеральной линии партии. А не то — и подправить можно.

    Ажаев, Семен Бабаевский, Иван Шевцов, Кочетов, известные своей вопиющей бездарностью — это писатели-соцреалисты, перед которыми редакторы литературных журналов делали ку и платили им фантастические гонорары. А Булгаков, Зощенко, Ахматова, Пастернак, Мандельштам, Платонов, Даниэль, Синявский — модернисты-графоманы, подозрительные субъекты. А Бродский так и вовсе тунеядец, чуть ли не уголовник.

    Во все времена были гениальные писатели, которых общество оценило уже после их смерти. А при жизни домочадцы считали их именно что графоманами, жены кидали в них недорогую посуду, а лавочники не отпускали в долг. Таким образом, признание литературными организациями, величина гонорара — тоже никакая не гарантия, что перед нами не графоман, равно как и отсутствие признания и гонораров — не признак графомании.

    Есть еще одна категория людей — пишущие для своего удовольствия. Они не претендуют на признание, не огорчаются от непризнания и не считают себя супергениями. Так, пописывают себе в охотку. Иногда из них получаются Агаты Кристи, чаще не получаются, но это тоже не графоманы…

    Иногда встречается мнение, что графоман — это тот, кто не может не писать. Но это уж вовсе ни в какие ворота не лезет — этак мы всех хороших и гениальных писателей в графоманы запишем…

    Что же остается? Как нам реорганизовать Рабкрин… то есть отличить графомана? Кажется, уже все критерии перебрали — и везде расплывчатость. Неопределенность. И никакого правила Лопиталя, чтобы ее раскрыть путем взятия производных.

    Но мне кажется, что я таки нашла критерий. Дело в том, что у меня под присмотром долгое время был немаленький поэтический сайт и приходилось много общаться с поэтами. Закачивать туда их стихи, разруливать ситуации в форумах, где разгоралось обсуждение. И я обнаружила, что чем талантливее стихи — тем внимательнее и спокойнее человек относится к критике. Талантливый поэт может не согласиться с критикой и сказать, что он хотел написать именно так. Может согласиться и исправить. Но в любом случае он критику выслушает, обдумает и поблагодарит за внимание. Может и огорчиться, но огорчение будет направлено на себя: не сумел, не донес, недовыразил мысль, не отточил слог. Потому что настоящие поэты ужасно скромны, самоедливы и требовательны к себе.

    А вот бездарные — наоборот. Они всюду растыкивают свои тексты, выкладывают их на всех возможных сайтах, посылают в редакции, зачитывают знакомым… При этом любую критику они воспринимают как нападки, придирки и видят в ней вражеские происки. Обвиняют оппонента в зависти или непонимании его величия. Быстро переходят на личности и либо начинают агрессивно браниться, либо сворачиваются, забирают все творчество и уходят, гневно хлопнув дверью.

    Они никогда не правят свои тексты, не переделывают и не отшлифовывают. Для правки и шлифовки нужно же понимать, что твой текст несовершенен. А у графоманов этот момент начисто отсутствует. Почему? Да потому, что ему безумно нравится все, что он написал, до единого слова. Отсюда и поиск врагов, завистников и интриганов — ну не понимают они, что написали плохо. Им-то кажется, что хорошо? А эти люди ворчат, критикуют и указывают на погрешности, следовательно, все они — враги.

    Яркие примеры изумительной графомании чистой воды:

    • Царская дама  — читать не на работе, и если у вас в руках чашка кофе — поставьте ее. Не держите. Зальете клавиатурку.

    Значит, так и решим.

    Графоман — это тот, кому безусловно нравится все, им написанное, и как следствие этого он:
    а) не правит свои тексты;
    б) не переносит никакой критики
    (даже доброжелательной и по делу).

    Кстати, это и к статьям на ШколеЖизни.ру относится.

    Графомания — причины, признаки, лечение

    Графомания – это термин в психиатрии, который подразумевает под собой патологическое стремление, болезненное влечение или страсть к бесплодному писанию, к написанию текстов, не представляющих из себя культурной ценности, бесполезное сочинительство.

    Графомания в психологии – это не поддающаяся контролю тяга писать, результатом которой обычно получается полная бессмыслица. Поэтому произведения графоманов часто не представляют никакого интереса для критиков и читателей. Графомания, как и любое аналогичное заболевание, может иметь и более тяжелые проявления и формы. Подобно другим диагнозам в такой области, мания к бесполезной и никому ненужной писанине не появляется на пустом месте.

    Графомания в психологии – это патологическое стремление, непреодолимая страсть личности к сочинительству при отсутствии соответствующих способностей.

    Графомания причины

    Причинами графомании могут выступать неуверенность, стремление к мудрствованию, отчужденность, обособленность, отстраненность и пр.  Так, например, одинокий асоциальный индивид с низкой самооценкой не может найти ни с кем общий язык и выливает свои переживания, мысли на листок бумаги.

    Графомания – это своеобразная попытка излить душу на бумаге. Творения графомана представляют собой часть его одинокого и болезненного мира. Психологи выявили следующую закономерность: чем больше человек, страдающий графоманией, сочиняет, тем меньше он перестает нуждаться в реальном, живом общении. Он просто перестает к нему стремиться.

    Графоман с помощью написания текстов компенсирует свою потребность в общении. Однако произведения индивида, склонного к графомании, чаще вызывают недоумение, а сам индивид – чувство жалости. Только для самого графомана его творения являются гениальными. Он искренне верит в свою гениальность. По причине нарушения психики человек не может дать адекватную оценку своему состоянию и, поэтому, довольно болезненно реагирует на критические высказывания в свой адрес.

    Большинство талантливых писателей учитывают мнение читателей, и это является для них своеобразным позитивным стимулом для дальнейшего профессионального роста. А графоманы этого лишены, следовательно, они не могут профессионально совершенствоваться и развиваться. Именно поэтому их сочинительство не имеет никакой литературной и духовной ценности. Их писанина однообразна и неоригинальна. По прошествии некоторого времени все реальное общение сводится только к демонстрации своих произведений.

    Внешний мир, по причине навязывания ему своих творений, начинает сторониться и избегать графомана, однако, это в более тяжелых проявлениях. В более легком проявлении, появление графомании может быть вследствие наступления каких-то временных обстоятельств, например, любимый человек уехал на время, а писательство является лучшей возможностью отвлечься от переживаний, связанных с такими обстоятельствами. Когда любимый человек возвращается, писательство прекращается и «графоман» становится прежним.

    Также к причинам графомании относят: чрезмерно живой темперамент, патологическое повышение половых инстинктов, наследственность, отсутствие моральности, праздность и лень.

    Графомания признаки

    К основным признакам графомании относят необучаемость, неумение работать над собой, неспособность идти прогрессивным путем. Также признаками графомании считают навязчивое повторение образов, нарушение синтаксиса, стилистики, лексики, связанности текста, увлеченность заурядными образами, нетерпимость к критике своих сочинений, неприязнь к печатающимся авторам. Все сочинения графоманов довольно шаблонны и скучны.

    Графоманам обычно нравится абсолютно все, что он пишет. Они просто в восторге от своих произведений. Также они получают удовольствие и удовлетворение от процесса написания текстов. Так могут вести себя и настоящие писатели, но у них такое состояние редкость, а у графоманов – обычное состояние.

    Люди, страдающие данной манией, очень много пишут. Они постоянно находятся в процессах сочинительства. Графоманы очень навязчиво предлагают окружающим оценить их творчество. Могут рассылать свои опусы, как знакомым людям, так и незнакомым.

    Графоманы характеризуются постоянным стремлением быть опубликованными. Чаще всего, люди страдающие графоманией, пишут о себе. Так как для того чтобы писать о чем-то другом у них просто не хватает ни опыта, ни знаний. При этом, изображая себя, они подсознательно описывают себя такими, какими, по их мнению, они должны восприниматься окружающими.

    Все графоманы достаточно серьезно относятся ко всей своей деятельности. У них полностью отсутствует чувство юмора. А шуточные высказывания в направлении их творчества просто недопустимы. У них отсутствует самоирония. Также, люди, страдающие болезненной тягой к сочинительству, нередко берут себе звучный и громкий псевдоним.

    Совсем необязательно, что все перечисленные признаки должны присутствовать в комплексе. Однако существует один классический признак графомании – очень серьезное отношение к своему писательству.

    Графомания лечение

    Лечение мании зависит от тяжести проявлений заболевания. Так, начинающему графоману помочь может увлечение каким-нибудь новым хобби, появлением новых интересов. Т.е. если графомания у индивида выражена в слабой форме, то его нужно просто отвлечь от бесполезного бумагомарательства, заинтересовав чем-то другим. А вот человеку с тяжелой формой заболевания требуется специализированное психотерапевтическое и медикаментозное лечение. Медикаментозная терапия заключается в приеме психотропных препаратов или средств нейролептического действия.

    Среди терапевтических методов довольно хорошо зарекомендовали себя: семейная психотерапия и  когнитивно-поведенческая терапия.

    Когнитивно-поведенческая терапия направлена на избавление от робости, неуверенности, отчужденности, повышение самооценки, выработку смелости у пациента. Особенно важным в лечении графомании является поддержка близких и общение с ними. Близкие люди должны окружить графомана заботой и теплотой. Они могут помочь тактичным, ненавязчивым общением с графоманом. Человек, склонный к графомании, должен понять, что есть люди, которым он искренне интересен таким, каким он есть, что он для них является значимой личностью. Только совместно направленные на излечение усилия врача и родных людей помогут графоману отойти от бессмысленного сочинительства.

    В некоторых источниках в качестве успешного метода излечения от графомании упоминается лоботомия, т.е. иссечение лобных долей мозга. Однако далеко не все графоманы соглашаются на данную операцию.

    Автор: Психоневролог Гартман Н.Н.

    Врач Медико-психологического центра «ПсихоМед»

    Мы в телеграм! Подписывайтесь и узнавайте о новых публикациях первыми!

    книги

    Метафорика «преследования» в разговоре о литературе всем памятна: автор преследует какую-то цель, образы следуют друг за другом, само письмо выслеживает и подмечает важные приметы героев. Такое следование за готовой волей образов не дает сбоев, когда литературное производство отлажено, когда романа ждут, чтобы узнать в нем себя и чтобы увлечься вымыслом, не обращая внимания на штампы — как ждут нового театрального и музыкального сезона или блокбастеров. Но когда произведение создается как нечто уникальное, как слепок души, как кардиограмма эпохи, знак восторга, философский манифест или психологический трактат — оно поневоле оказывается хоть немного заражено манией преследования. Федор Сологуб, как утверждает О. Сконечная, первый российский мэтр параноидального романа, мечтал о романах, героями которых будут герои Достоевского и Толстого, как боги и герои мифов стали персонажами античной трагедии. Но очевидно, что трагедия была славой мифа, была его наилучшим облачением в античном полисе, тогда как роман, в котором Плюшкин встречался бы с Мышкиным, был бы романом, в котором герой постоянно пытается угнаться за собственным словом, которое уже ему не подвластно. Это слово уже не дает то бессмертие, которое оно давало, когда поэт был в лучах славы государей. Когда славы нет, оно всегда ускользает, грозя сделать бессмертной, неотвязной до самой смерти манию преследования. Как сказал Лакан, «Если Бога нет, то ничего не позволено».

    Книга О. Сконечной открывается подробным очерком паранойи Д.П. Шребера — известнейший кейс психиатрии. Шребер мыслил собственные жесты как переписывание текста мира, как умение замарывать и перебеливать сам мир, но мир как бы мстил ему особой мнительностью, мнительностью текста, в котором любая темнота, любая усложненность мысли вроде бы выслеживает параноика. Генеалогия представлений о вызывающем характере неотредактированного текста сразу видна: комплекс советского редактора, требующего убрать все, что ему показалось двусмысленным, находящего экивоки даже там, где смысл фразы совершенно понятен — продолжение Шреберовской фигуры мысли. Паранойя глядит глазами чужого, но этот чужой — твоя же оговорка, твоя же невозможность вовремя поставить точку или вовремя сменить угол зрения: она может называться графоманией, может называться одержимостью, может называться ожиданием, наподобие того, как Передонов ждет письма от графини. Графомания — это не просто увлечение письмом, это прежде всего ожидание от письма, что оно само себя проверит, что оно окажется всегда правильным решением задачи: в этом смысле набоковский Лужин графоман, хотя и ничего толком не может написать — он самими капризными ожиданиями сшивает ткань письма собственной паранойи. Графомания «неприглядна» буквально: она не допускает, чтобы кто-то к чему-то приглядывался, опустошая означаемое, заставляя всегда быть как в тумане. И сейчас чтение цитат Шребера ужасает: то, что у Гегеля было работающей метафорикой, как рост семени, снятие или созерцание, у Шребера оказывается литературоцентричным помешательством. Тело прорастает в мир, захватывая его как искусное литературное описание, мир дает знаки тексту, как будто вовлекая в сюжетные приключения, сети набрасываются на сети и прорастают корнями и ответвлениями мыслей и наблюдений, но в результате уже не отличишь сеть нервов и матрицу текста, по которой пробегает импульс повествования. В этом мире паранойи все делается наспех именно потому, что капризничает сам мир, играя человечеством как собственным черновиком.

    Истоки паранойи в литературе, согласно труду Сконечной, очевидны: философия Шопенгауэра с его слепой и прихотливой волей, философия жизни, выпавшая из истории, наконец, популярные версии мирового заговора: политический параноик всегда убежден, что масоны разлагают Священную историю (раз они предтечи Антихриста), но он столь же убежден, что масоны творят Священную историю (раз они считают себя архитекторами и строителями). В антимасонской мифологии всевидящее око и принимается всерьез: получается, что масоны и присвоили себе религиозные достижения, но и действительно видят весь мир и владеют всем миром. Масонский фартук прямо указывает политическому параноику на строительство мировой политики: как раз только последователи Нилуса убеждены, что строить историю кощунственно, но именно потому что масоны кощунники, они и строят историю. Это отличный пример графомании в уже названном нами смысле: писать плохо недопустимо, но раз само письмо становится плохим, то это плохое уже может перейти границы любого допустимого. Как и набоковский Лужин: недопустимо играть чувствами, но раз эта игра чувств уже разыграла со мной шахматную партию, я смогу выиграть любую из шахматных партий — и Лужин выигрывает. Интереснейшие страницы в книге О. Сконечной посвящены Андрею Белому. Сологубовский Передонов действовал по логике фрейдистских оговорок, только при этом как графоман превращал их в дурные характеристики мира — увидев прямой столб, надо мысленно его искривить, сделать его оговорившимся, оступившимся (Лакан бы сказал «расщепленным»), допустившим грамматическую ошибку по суждению учителя словесности Передонова; увидев пруд, заметить в нем только грязное зеркало, как бы подскользнувшись на нем. Его каламбуры и шутки грубы, а не скандальны. Андрей Белый уже работает не с оговорками, а со своеобразными опечатками, «тиком», механикой речевых смыслов, предвосхищая делезовский шизоанализ, «злокозненной языковой игрой» (с. 163), когда макаронизм оказывается конвертацией графомании в идеологию: плохо расслышанные слова, вавилонское смешение языков оказывается созданием формул: из-мена мен-тальна, а мания якобы маняща. Андрей Белый выступает как первый русский критик идеологий: позиция идеолога оказывается не позицией политика, а позицией соглядатая, который пытается приглядеться и прислушаться к многоязычному, каламбурящему, обыгрывающему себя слову, как шпион пытается выведать военную тайну. Как военная тайна — это логистическая технология, так соглядатай выслеживает логистику самой нашей психики, «сплетню и скандал» (с. 176) внутри словесного жеста, где вдруг «любовь» звучит «ловлей» (там же). Изгнание соглядатаев и оказывается тогда важнейшей задачей литературы, которая никогда не станет графоманией и не будет воспринята в таком качестве, пока живо человечество.

    10 способов отличить графомана от настоящего писателя

    Попалась на глаза изумительная статья 🙂 Очень напомнила некоторых МТА из нашего литературного сообщества на ПродаМане. Не могу не поделиться прекрасным и в очередной раз не подразнить наших гусей 🙂

    Ссылка на первоисточник внизу статьи.

    По статистике, около полумиллиарда человек на земном шаре увлекается писательством. Однако лишь четверть из них обладает способностями к литературе, а настоящим талантом и того меньше. Хотите узнать, являетесь ли вы действительно талантливым человеком или всего лишь рядовым графоманом? Эти десять пунктов помогут вам увидеть себя со стороны.

    1. Графоман не переносит критики и зачастую принимает ее в штыки. Он ждет от окружающих исключительно восторгов и восхваления своего таланта.

    2. Графоман очень любит рассказывать всем о своем творчестве и не прочь продекламировать стихи или главы из нового романа даже там, где это абсолютно неуместно, например, на пляже или рабочем собрании.

    3. Истинный писатель подвержен сомнениям, он склонен самым тщательным образом переписывать и обновлять свое творение, графоман же уверен, что шедевр создастся сам собой, без особого труда. Для этого ему достаточно лишь взять в руки ручку или сесть за компьютер.

    4. Истинный писатель имеет свой уникальный стиль, который выделяет его среди прочих, в то время как при чтении творения графомана у читателя появляется стойкое ощущение: «где-то я все это уже видел!»

    5. Графоман очень любит употреблять словосочетание «мое творчество» и называть себя писателем. Истинный гений остерегается громких слов.

    6. Графоман весьма серьезно и с большим пиететом относится к себе, настоящего же писателя отличает здоровая доля самоиронии.

    7. Истинный писатель ставит на первое место качество написанного, графоман – количество.

    8. В произведении талантливого писателя вы обязательно найдете интересные мысли, графоман же склонен сыпать цитатами известных людей или литературными штампами, но самобытность в его творении отсутствует.

    9. Истинный писатель всегда стремится сделать мир лучше посредством своего творчества, главная же задача графомана – собственное тщеславие.

    10. Графоман обожает составлять списки пунктов – «что отличает настоящего писателя от графомана»,так как абсолютно уверен в том, что раз он может с легкостью об этом рассуждать, то уж точно не является графоманом.

    (Источник: http://www.lit-media.ru/index.php/component/k2/item/27-10-sposobov-otlichit-grafomana-ot-nastoyashchego-pisatelya)

    Обновление: 04.05.2017, 18:38 4778 просмотров | 52 комментариев | 0 в избранном

    Что такое графомания?

    Графомания — это состояние, при котором человек чувствует навязчивый импульс или принуждение к письму. При описании заболевания этот импульс настолько серьезен, что больной может даже не писать понятным или грамматическим языком или проявлять большой интерес к тому, что он или она пишет. В других контекстах этот термин может использоваться для словесного обесценивания работы писателя или для описания отношения большой группы.При таком использовании этот термин носит несколько образный характер и описывает отношение к письму, а не фактическое принуждение к письму.

    Графомания не имеет какой-либо особой причины.Субъективное переживание принуждения к письму также может быть довольно личным. Страдает ли человек графоманией или просто сильно увлечен писательской деятельностью, как правило, зависит от результатов и условий жизни этого человека. Человек, который компульсивно пишет, но чье письмо приводит к долгой карьере успешного романиста, может страдать от этого состояния, но это не имеет значения, поскольку болезнь диагностируется только в тех случаях, когда она вмешивается в жизнь человека.

    Технически это состояние не то же самое, что графорея, которая представляет собой совершенно бессмысленное излияние слов в письменной форме.Принято считать, что в основе графомании лежит разумное общение, ценность которого может быть предметом споров. Составление относительно связных предложений на любом языке — определяющая разница между этими двумя условиями. Другое связанное с этим заболевание, называемое типоманией, включает одержимость видением своего имени напечатанным. Это состояние существенно отличается тем, что имеет социальный аспект.

    Когда человек, который явно не страдает психическим расстройством, описывается как страдающий графоманией, предполагаемый эффект обычно носит уничижительный характер.Этот любительский диагноз часто используется для человека, который пишет, но не является профессиональным писателем и никогда им не станет, а также для людей, которые публикуются, но неквалифицированы. Единственная цель такого использования термина «графомания» — обесценить творчество писателя. По сути, обвинение человека в графомании — это то же самое, что утверждение, что способность видеть ценность в письме этого человека является симптомом психического заболевания.

    К сожалению, определение этого термина сильно зависит от контекста.Это всегда связано с большим объемом письма, но в некоторых случаях оно даже не применяется к одному человеку. Например, можно сказать, что культура страдает графоманией, если она, как группа, позволяет создавать и публиковать большое количество фривольных письменных работ. Подобные употребления, возможно, встречаются чаще, чем любой медицинский диагноз, и их следует интерпретировать с учетом отношения говорящего.

    Графоман — Слово дня

    Конечно, блог тоже берет слова по специальному запросу.Не стесняйтесь делать свой запрос.

    Вот почему сегодня «Слово дня» использует относительно редкое слово, описывающее страсть к письму. Он объединяет греческое графо (письмо) и латинскую манию (психическое расстройство). Впервые его использовали в 1827 году в сатирическом журнале, составленном студентами-медиками в Эдинбурге. Его название говорит само за себя — мы пишем для того, чтобы его почти НИКТО не понял. University Coterie; являясь сильным возбуждением графоманов, пораженных cacoethes scribendi и famae, sacra fames .И его основная идея заключалась в том, чтобы пошутить над их профессорами в университете. По иронии судьбы, одна из основных ссылок на эту работу сегодня находится на сайте Forgottenbooks.org. Сегодня для этого у нас есть Facebook.

    В области графомании есть два ключевых человека — Нордау и Кундера.

    Макс Нордау родился венгерским евреем, писавшим по-немецки, и одним из основателей Всемирной сионистской организации. Его самая известная работа — это работа под названием Entartung , которая была переведена на английский как Degeneration в 1892 году.Там он определяет тех, кто практиковал графоманию, как « тех полубезумных людей, которые чувствуют сильное желание написать » и писателя «, которым не о чем писать, кроме его собственных психических и моральных недугов ». Такие люди, как Ницше или Вагнер, были художниками, способствовавшими моральному падению поколения, также с сильным антисемитским элементом и предупреждавшими о надвигающейся человеческой катастрофе. Он был прав, и по иронии судьбы нацисты подхватили его слова, чтобы запретить «дегенеративное» искусство — т.е.е. почти все искусство, которое было современным, но особенно искусство, которое не было немецким или еврейским.

    Есть также Милан Кундера, который в своей книге «Книга смеха и забвения » много пишет о навязчивом письме. Это происходит, когда люди достаточно обеспечены, чтобы иметь время для бесполезных занятий, когда люди изолированы и где социальных изменений не происходит. Он шутит, что во Франции, стране, где практически ничего не происходит, писателей в 21 раз больше, чем в Израиле. В этой книге графоман хочет, чтобы его читали многие.Следствием этого является то, что если графомаников много, никто вообще ничего не читает!


    Материал для записи | Психология сегодня

    «Жизнь — это череда зависимостей, без которых мы умрем»

    Эта вступительная цитата — моя любимая цитата из литературы о наркозависимости. Она была сделана профессором Исааком Марксом в выпуске British Journal of Addiction за 1990 год. Правдиво это утверждение или нет, зависит от определения зависимости.Это также цитата, которая заставляет меня задуматься о своей жизни и о том, в какой степени у меня есть какие-либо пристрастия. Большинство людей, которые меня хорошо знают, скажут, что моя страсть к музыке граничит с одержимостью. Другие называли меня «трудоголиком» (что опять же зависит от определения трудоголизма). Лично я не думаю, что пристрастился ни к работе, ни к музыке (и нет, я не отрицаю), но я столкнулся с состоянием, называемым «типомания», которое я не могу так легко отрицать.

    Эти последние варианты определения (т.е., навязчивый импульс или нездоровая страсть к письму) наблюдались в психиатрическом сообществе, поскольку, помимо типомании, также назывались « графомания » и « скрибомания » (хотя некоторые из этих других определений утверждают, что состояние касается навязчивой идеи писать книги). Термин «графомания» использовался с начала 19 века как французским психиатром доктором Жан-Этьеном Эскиролем, так и швейцарским психиатром доктором Эженом Блейлером (человеком, который первым ввел термин «шизофрения»).Ряд независимых источников (например, Светлана Бойм в ее книге « Обычные места. Мифологии в повседневной жизни в России » 1995 года) также утверждают, что термин «графомания» является хорошо укоренившимся понятием в русской культуре.

    В выпуске журнала Neurocase за 2004 год два французских академика (И. Баррьер и М. Лорч) написали статью под названием «Преждевременные мысли о нарушениях письма». Они отметили (на основе некоторых более ранних работ Артьера), что нарушения письма были одной из «отличительных черт» мира медицины XIX века.В газете сообщается:

    «Выявление заболевания, которым заболели дети, чье зрение и общее состояние здоровья считались нарушенными из-за того, что слишком много писали с надписью« графомания ». Что еще более важно для исследуемой темы, письмо воспринималось клиницистами как привилегированное средство для получения доступа к психическому состоянию атипичных людей, включая гениев (см., Например, исследование почерка Леонардо де Винчи), преступников и тех, кто пострадал. по состоянию здоровья.Это привело к многочисленным исследованиям по написанию пациентов, страдающих различными патологиями, включая деменцию, эпилепсию и болезнь Паркинсона »

    Одно из первых употреблений слова «графомания» в более широком общественном контексте было в New York Times (27 сентября 1896 г.) в статье о кандидате в президенты США от Демократической партии Уильяме Дженнингсе Брайане (под заголовком «Ментальный настрой Брайана»). Состояние’). В статье отмечено, что:

    «Привычка чрезмерно писать, объяснять, дополнять и повторять, составлять письма и памфлетировать, образует болезненный симптом, известный как« графомания ».Некоторые мужчины могут перегружать свою естественную склонность к письму, но определенный класс сумасшедших использует почти всю свою умственную деятельность в этом занятии, к бесконечному раздражению своих друзей, родственников и врачей ».

    В своей книге «« Книга смеха и забвения », , 1979 г., чешский писатель Милан Кундера отметил, что:

    «Графомания (одержимость написанием книг) принимает размеры массовой эпидемии всякий раз, когда общество развивается до точки, когда оно может обеспечить три основных условия: (1) достаточно высокий уровень общего благополучия, чтобы люди могли тратить свои силы к бесполезным занятиям; (2) продвинутое состояние социальной атомизации и, как следствие, общее чувство изолированности личности; (3) радикальное отсутствие существенных социальных изменений во внутреннем развитии нации.(В этой связи я считаю симптоматичным, что во Франции, стране, где на самом деле ничего не происходит, процент писателей в 21 раз выше, чем в Израиле) … Непреодолимое распространение графомании среди политиков, таксистов, рожениц детей, любовников, убийц. «Воры, проститутки, чиновники, врачи и пациенты» показывает мне, что каждый без исключения несет в себе потенциального писателя, так что у всего человеческого вида есть веская причина идти по улицам и кричать: «Мы все писатели!»

    Не существует большого количества академических или клинических исследований графомании, хотя статьи, относящиеся к началу двадцатого века, существуют.Например, в 1921 году доктор Ф. Хантер писал о графомании, когда рецензировал французскую книгу « La Graphomanie (Essai de Psychologie Morbide) » Осипа-Лурье, написанную в 1920 году. Графомания описывалась как «психопатическая склонность к письму». Чтобы различать, было ли письмо нормальным или ненормальным, было замечено, что:

    «Все произведения, которые не передают положительный факт, результат наблюдения или опыта, не порождают идеи, не материализуют образ — личный художественный продукт, — которые не отражают внутреннюю жизнь и личности автора, находятся в сфере графомании «.

    Итак, страдаю ли я типоманией и / или графоманией? Судя по тому, что я прочитал, абсолютно нет. Жизнь вполне может быть серией зависимостей, но — пока — я не думаю, что у меня она есть.

    Ссылки и дополнительная литература

    Артьер П. (1998). Clinique de l’écriture: une histoire du Учитывать медицинский сюжет. Institut Synthélabo pour le progrès de la connaissance. Ле Плесси-Робинсон.

    Barrière, I. & Lorch, M.(2004). Преждевременные мысли о нарушениях письма. Нейрокейс, 10, 91-108.

    Бойм, С. (1995), Общие места. Мифологии в повседневной жизни России . Кембридж, Массачусетс: Гарвардский унив. Нажмите.

    Cambler, J., Masson, C., Benammou, S. & Robine, B. (1988). [Графомания. Компульсивная графическая деятельность как проявление лобно-мозолистой глиомы. Revue Neurol, 144, 158–164.

    History Matters (без даты). «Психическое состояние Брайана»: точка зрения одного психиатра.Находится по адресу: http://historymatters.gmu.edu/d/5353/

    Хантер, Ф. (1921). Рецензия на La graphomanie (Essai de Psychoologie morbide). Журнал аномальной психологии и социальной психологии , 16, 279-280.

    Маркс, И. (1990). Поведенческие (нехимические) зависимости. Британский журнал наркологии, 85, 1389-1394.

    Уэйн Р. Лафэйв (2003). Ротонда: Il Professor Plifico ma Piccolo. Обзор права Иллинойского университета , 5, 1161-1168.

    Википедия (2012).Графомания. Находится по адресу: http://en.wikipedia.org/wiki/Graphomania

    Графомания: жизнь в словах

    УОЛТЕР МОСЛИ — один из великих ученых. Он плодовитый романист, наиболее известный своими криминальными произведениями. Он также написал бестселлеры в жанрах научной фантастики, художественной и научно-популярной литературы и т. Д. — по последним подсчетам, более 43 книг. Среди прочего, он получил премию О. Генри, «Грэмми», премию PEN America за заслуги перед жизнью и получил звание гроссмейстера мистических писателей Америки 2016 года.

    В свои 64 года Мосли находится на пике карьеры. Возможно, он немного молод, чтобы считаться старшим государственным деятелем, но он с изяществом подходит к этой роли. Он глубоко осведомлен, но без притворства, отвергая таинственность, которая иногда окружает письмо, в пользу ежедневной практики и внимания к ремеслу. Когда я встретил его, он носил свою фирменную шляпу-шляпу и игриво элегантное, часто описываемое негабаритное африканское золотое кольцо.

    Мы сели во время Недели писателей Калифорнийского университета в Риверсайде, на которой Мосли был основным докладчиком.Я воспользовался возможностью, чтобы попросить его дать несколько советов по написанию, обсудить его недавние рукописные мемуары, мюзикл, над которым он работает, и почему он не пишет в Твиттере.

    ¤

    КЕЙТ БЕРНС: Вы пишете о невероятно разнообразных персонажах. Есть ли у вас какие-нибудь уловки, которые помогут проникнуть в шкуру других людей или написать персонажей, совершенно отличных от вашего собственного?

    УОЛТЕР МОСЛИ: Я придумываю.Честно. Все мы такие разные. Я слышал историю … Думаю, это был Дж. П. Морган. У его семьи были деньги, но его мать была безумно дешевой. Этот парень, который, как мне кажется, был Дж. П. Морганом (но, возможно, не был), заразился. Его мать ходила в каждую бесплатную клинику в городе, чтобы попытаться вылечить инфекцию, и в итоге он потерял конечность. Часть его ноги или что-то в этом роде. И можно подумать, что, будучи богатой, она просто заплатила бы за это. Вместо этого он заплатил за это ногой. И как только вы слышите что-то подобное, вы думаете: «Вау», так что, думаю, я знаю, каково это быть богатым, но не знаю.Все, что я знаю, — это то, кем я, по моему мнению, был бы, если бы был богат. Но на самом деле, даже это может быть неправдой. Итак, когда вы начинаете писать о персонажах из разных рас, разных классов и тому подобном, это всегда заканчивается тем, кем они являются индивидуально. Знаете, в сфере богатства, бедности, политики или полицейского.

    Ваша последняя книга — это мемуары, написанные от руки, которые сильно отличаются от ваших обычных работ.

    Я много рисую, и много рисую The Graphomaniac’s Primer рисует.У меня была эта идея, и эта действительно хорошая бумага, и ручка для черчения, поэтому я сделал следующее — у меня была ручка, у меня была бумага — я написал маленькую маленькую букву «а» в верхнем левом углу и в углу, а затем написал «а». полностью поперек. А потом еще одна линия стыкуется с этим, и еще одна, и еще одна, вплоть до самого низа. Просто чувствую это. И это выглядело очень красиво. И я подумал, давай сделаем четверку, посмотрим, как они выглядят. Они действительно выглядят иначе. У B есть эта линия и горб, поэтому есть пробелы. В буквах «а» нет пробелов, которые не являются внутренними по отношению к букве, так что это создает другую форму, чем букву «с».Они немного более открыты, чем а — меньше происходит — но они более закрыты, чем четверки. Итак, я был примерно на полпути к алфавиту, когда подумал, что это был бы учебник для великого графомана.

    Что такое графоман?

    Графоман — это человек, который не может перестать писать, он просто пишет, пишет, и пишет, и пишет. Р. Крамб и его брат писали комиксы вместе. Был биографический фильм Р. Крамба, и они показали брата, который писал нормальные комиксы, но затем пузырь, когда они говорили, становился все больше и больше, пока, наконец, на каждой странице не остался только один квадрат, и человек будет здесь и остальные писали бы.Парень просто говорит, говорит, говорит, говорит. Это письмо, но это еще и навязчивое письмо. Чрезмерная болтовня, навязчивая идея. Итак, я подумал: вау, я создам эту штуку, и это будет алфавит, числа и некоторые символы. А потом я продолжал писать, и примерно на полпути я понял, что говорю, почти в шутку, что пишу букварь для графомана, но что действительно, я графоман.

    А как насчет мемуарной части?

    Я очень критически отношусь к мемуарам.Я думаю, что сегодня в литературной культуре им злоупотребляют. Люди пишут мемуары: мой отец изнасиловал меня, моя мать никогда не обращала на меня внимания, моя мама водила меня в бесплатные клиники, когда у нее были деньги, а я потерял ногу, и это типа, какое мне дело? Я имею в виду, я забочусь о том, чтобы это происходило. Но мемуары для меня — это как если бы вы были второстепенным помощником Роберта Ли во время гражданской войны, а затем вспоминая свою жизнь, вспоминаете важные моменты гражданской войны. Это интересно. Или, может быть, вы Эйб Линкольн и пишете, как вы приняли решение освободить рабов и что происходило в вашей жизни, в вашей стране, ваших друзьях, вашей жене, ваших детях.Но идея просто записать психологические воспоминания и каким-то образом попытаться вызвать их кажется уловкой, а мемуары для меня не должны быть уловкой.

    Конечно, эта сюрреалистическая книга, которую я написал, действительно кажется уловкой. Но фокус в том … потому что я никогда не собирался писать мемуары … действительные мемуары для водопроводчика — это написать о сантехнике и, возможно, нарисовать, как идут трубы, и рассказать о том, что вы делаете, поскольку это отражает вашу жизнь. В книжном магазине это никогда не будет крупным продавцом, но ваша жизнь — это ваш труд, и воспоминания об этом действительно интересны.А таких немного.

    Итак, я решил, что буду писать буквы, и я буду помещать свои рисунки, потому что это своего рода графомания, а затем различные эссе, которые я написал или опубликовал, или идеи о мемуарах, воспоминаниях о мой отец и то, как его рассказы помогли мне понять, что я делаю с этим проектом. И это было весело. Иметь целую книгу, в которой каждый момент был написан моей рукой … в ней нет ничего напечатанного или написанного кем-то другим. Это все мое, и мне это очень, очень нравится.

    Вы бы снова сделали такой проект?

    Что ж, я больше не могу. Это одна из тех вещей, которые делают, разовые.

    Изменило ли это ваше отношение к букмекерской деятельности или другой вашей работе?

    No.

    Вы говорите, что никогда не напишете мемуары, но вы опубликовали книгу под названием World Peace: A Memoir

    Я много говорю о моем отце в этой книге , и как мой отец пережил Вторую мировую войну, и это критика так называемой войны Америки с терроризмом.Он появился в тот день, когда мы вторглись в Ирак.

    Итак, он использует мемуары и личный опыт как основу для обсуждения политики.

    И на самом деле в большей части моей научной литературы есть моменты воспоминаний, когда вы можете узнать что-то обо мне, пока я пытаюсь поговорить о чем-то другом. В этом я спросил своего отца: «Ты боялся оказаться во Второй мировой войне?» И он сказал: «Нет». И я сказал: «Почему бы и нет», а он сказал: «Ну, я думал, что это война между немцами и американцами.»И я сказал:» Ну, не так ли? » И он сказал: «Да, но я не думал, что я американец». Потому что вы не сказали, что черные люди американцы. Американцы были белыми людьми. А потом, когда немцы начали стрелять в него, он понял: «Ого, я на стороне, и даже если этой стороне я не нравлюсь, я на той стороне, потому что эти люди стреляют в меня.» Это был хороший способ научить меня. Это были не обязательно мои воспоминания, это были его воспоминания.

    Учебник Graphomaniac’s Primer был выпущен в небольшой прессе, с которой вы работали годами.Есть ли преимущества в работе с небольшим издательством по сравнению с более крупным издательством?

    Более крупные издатели могут получить больше денег, это большое дело. А когда вы публикуетесь в одном из крупных и авторитетных издателей, люди относятся к вам более серьезно, хотя на самом деле это не имеет значения, хороша ваша работа или нет. Я работаю с маленькими печатными машинами не из художественных соображений, а потому, что книга стоит 30 долларов, а вы сделали все эти 30 долларов возможными, потому что написали книгу.Так что если вы отдадите эту книгу кому-то, чья политика и взгляды на жизнь перекликаются с вашими собственными, то есть Black Classic Press, с которой я работал, все 30 долларов пойдут в эту прессу, прежде чем она снова выйдет в свет. Итак, люди, которые работают на У. Пола Коутса, люди, которых он нанимает, люди, которые занимаются распределением, — все это люди, которые, скорее всего, будут отражать мои собственные политические идеи, убеждения и цели. Так вот почему это хорошо. Пол такой же редактор, как и все остальные, от этого не становится легче.В некотором смысле это немного сложнее, потому что на создание книги уходит не так уж много денег. Но это способ осознать, кто вы, не только с помощью письма, но и с помощью того, как вы управляете этим письмом в мире.

    Во время учебы в Городском колледже Городского университета Нью-Йорка; Там вы установили отношения наставничества с Фредериком Тутеном, которые привели вас к вашей первой опубликованной рукописи, Дьявол в синем платье . Вы тоже учите. Какой совет вы дадите писателям о том, как получить максимальную отдачу от программы MFA или любых творческих наставнических отношений?

    У меня был своего рода наставник, Фредерик Тутен, но мы были друзьями.Для многих людей в «литературном мире» — я заключил это в кавычки — все сводится к письму, по крайней мере, они так говорят. По правде говоря, вы просто дружите с людьми и тусуетесь, разговариваете вместе, может, вместе напиваетесь, говорите о девушках, о чем бы вы ни говорили. В этих отношениях, потому что вы оба принадлежите к одной профессии, но на разных уровнях, об этом все зависит. Я дал Фредерику первый набросок Дьявол в синем платье , а затем я пошел на конференцию AWP, а затем вернулся, и он сказал: «Я отдал его своему агенту, и она прочитала его, и она хочет. представлять вас сейчас.«Такие вещи случаются. Я не просил его об этом, и даже не подумал бы спросить. Но он сделал это, потому что вот книга, и ему нравится его агент, и он знает, что ей нравится, и все получилось. Но я думаю, что это больше связано с дружбой, а не «как мне установить связь, чтобы продвинуть свою карьеру?» Многие люди так думают, и иногда это срабатывает, но я думаю, что даже когда это работает, это работает в ущерб писателю. Потому что мы писатели, а это прекрасное, чудесное искусство.И дело не в бизнесе или технике письма; это больше о веселье и смысле письма.

    Много ли вы дружите с писателями?

    Никто из моих друзей не писатель. Это не совсем так, есть один или два человека. Когда я говорю «друзья», я имею в виду людей, которых вижу все время, и у меня нет друзей-писателей. Потому что с чего бы вам быть … это все равно что актеры женятся друг на друге. Я знаю, что они думают, что у них есть причина — похоже, что жизнь намного интереснее.А письмо — прекрасная вещь, но писатели не обязательно прекрасны.

    Вы спрашиваете меня об особом — о том, когда вы начинаете, о том, что идете в школу или пытаетесь найти себя, ходите на чтения. Подружитесь с людьми, с которыми вы работаете, будь то сверстники, учителя или кто-то еще. Попробуйте поговорить с ними о жизни в целом. С Фредериком: Я много лет был программистом, и у него был компьютер, который не работал, и я его починил. Я показал ему: теперь это то, как вы можете писать — я настроил его так, чтобы каждая глава представляла собой отдельный файл, и ему было очень полезно смотреть на это таким образом, поэтому он разбил его на эти файлы.И поэтому я был ему полезен. Но это обычное дело в жизни.

    Очень часто, например, не называя имен, я знаю писателя, и скажем, я что-то сделал для писателя, я дал им что-то, или я помог им что-то сделать или связал их где-то, что я делаю все время. А потом, примерно через два года, я получу от них записку: «О, спасибо вам большое за то, что вы сделали два года назад, вы можете сделать что-нибудь еще для меня сейчас?» Типа, это нормально, что ты не поблагодарил меня в первую очередь, а потом только поблагодарил, чтобы получить еще одну услугу? О чем это? Так что я чувствовал себя хорошо, имея дело с Фредериком, потому что я мог ему помочь, и он тоже чувствовал себя хорошо.

    Я читал, что вы работали над проектом музыкального театра…

    Да, мы хотим сделать мюзикл о Дьявол в синем платье . У меня есть прекрасный автор текстов, женщина по имени Исса Дэвис, она разносторонне развита, великолепный драматург. Я пишу книгу, а она песни. Она еще и музыкант, и певица, и исполнительница, и еще миллион других вещей. Она талантливая женщина.

    И есть режиссер, с которым мы работаем, Лизл Томми, она из Южной Африки, она помогает нам организовать это.Мы все еще пытаемся найти подходящего композитора, но книга написана. Это может сильно измениться, но это написано прямо сейчас, так что, по крайней мере, у нас есть рамка, на которую его можно повесить. И это так интересно, потому что вы пишете книгу, и она выглядит как единое целое, но затем песни начинают заменять то, что люди говорили в диалогах, а затем расширяются и уменьшаются. Итак, мы работаем над этим, но нам нужно найти композитора.

    Чем это отличается от написания пьесы?

    Сценический спектакль, который, как мне кажется, сложнее всего написать, настолько сложен, потому что все, что у вас есть на самом деле, — это актер или актеры, разговаривающие с аудиторией в течение двух часов.Это может быть очень, очень скучно. Сделать это интересным — например, поддерживать — сложно.

    Самое приятное в мюзикле то, что есть музыка, хореография, пение и все остальное, что интересно. Я думаю, что песня — это, наверное, самое мощное человеческое искусство. Слушать песню и быть в восторге, депрессии или страхе… История гласит, что, когда Билли Холидей выпустила песню «Странный фрукт» о линчеваниях на юге, это был период времени, когда ее запретили в радио, потому что люди его услышат и убьют себя.Нет ни картины, ни скульптуры, ни романа, где бы кто-нибудь сказал: «Я не знаю, должен ли я позволить вам прочитать это, потому что вы можете убить себя после того, как прочтете это». Но песня проникает глубоко в мозг где-то в грудь.

    Вот где будет сила этого мюзикла. Книга больше похожа на план, который будет наполнен музыкой и песней.

    Повлияла ли музыка на вас как на писателя?

    Не знаю, мало думаю.Я ни в коем случае не музыкальный. Я даже не могу держать ритм. Я имею ввиду, если честно, это ужасно. RL’s Dream — это о блюзе, и я думаю, что блюз был артикулированием трагедии 20-го века. Я думаю, что это, вероятно, верно не для всего мира, а для большей его части. И каждое столетие у вас есть что-то еще, что является трагедией — наша самая глубокая эмоция — поэтому, когда я писал о парне, который вспоминает, что играл с Робертом Джонсоном, или, другими словами, в романе, в котором Роберт Джонсон является отрицательным пространством, я пытался соединиться с это артикуляция трагедии.

    Вы не пишете в Твиттере. Есть ли место в жизни писателя для социальных сетей?

    У меня просто нет времени. Было бы неплохо, если бы было для чего это делать. Мол, твиты были великолепны во время арабской весны. Мы организуем там, мы делаем то, мы делаем то, передавая информацию, которую невозможно остановить. Может, даже не контролируется. Это вроде замечательно. Но идея сделать это — я чувствую, что у меня есть две проблемы с социальными сетями — с этим нет проблем, это нормально — идея, номер один, вы делаете это для саморекламы.У меня есть страница в Facebook, люди могут на нее заходить, и я думаю, что люди хотят столько рекламы. Они могут подружиться с пространством, узнать, что я делаю, что выходит.

    Другая идея над этим все время работает. Я писатель, а это писательское дело. Моя критика восходит к тому, что было раньше, о мемуарах — на самом деле я пишу не обо мне. Мол, я не очень интересен. Есть люди, которые находят себя очень интересными, а другие находят их очень интересными, и я хочу следить за ними.Актер, парень, у которого, кажется, отличное чувство юмора, мне нравится читать его или ее, потому что они видят мир просто чудесно. Это работа, которую они дали себе, независимо от того, зарабатывают ли они на ней деньги или нет.

    Но я не такой. Я думаю о вещах; Я пишу их и кладу в свои книги. Так что я лучше буду проводить больше времени с моими книгами, чем заниматься чем-то менее интересным для меня, то есть собой. Я считаю свои книги интереснее меня.

    ¤

    Кейт Бернс — писательница, живущая в Лос-Анджелесе.


    определение графомании по The Free Dictionary

    Вариант Денди Уокера и биполярное расстройство I типа с графоманией. Психиатрическое исследование 2014; 11: 336-339. Художник Стэнли Спенсер страдал от доброкачественной графомании: он писал, писал и писал. Это сравнение, каким бы благонамеренным оно ни было, перекликается с усталой клеветой на женское письмо как на безудержную каракулью или подпитываемую эмоциями графоманию. всего несколько десятилетий назад клевета принижала российскую женскую прозу.Также будет проведена сессия художественного творчества «Попробуй Graphomania» с представителями Службы искусств Совета графства Денбигшир и художницей Лизой Картер, которая вела уроки рисования для людей, страдающих деменцией, и была партнером по искусству в большом исследовании деменции и воображения. «болезненная» графомания Саймондса и Суинберна была достаточно плохой в качестве критической модели, еще более разрушительным был дилетантизм Эдмунда Госсе, бывшего друга Коллинза, которого теперь презирают как литературного светского человека. Травма вызвала у Калли навязчивое желание писать, как известно как графомания.Ее мать ударила отца ножом, прежде чем он пропал без вести, и в настоящее время она находится в психиатрической больнице, куда он ее поместил. Он поделился талантом Телемана к читаемой дидактической прозе (его руководство 1828 года, Комплексное теоретическое и практическое руководство по игре на фортепиано, достигло статуса бестселлера) и что-то от чистой музыкальной графомании Телемана. Хотя он прожил всего на два года дольше, чем Бетховен, он сочинил вдвое больше, чем Бетховен, и его пронумерованные произведения составили лишь около половины его произведений.Вместо этого они воплощают в жизнь рисованную графоманию, знакомую любому, кто рисовал эти же глаза во время разговора по телефону или мечтаний в классе. Его персонажи иногда путешествовали в Мексику и Европу, в северные районы штата Нью-Йорк и западные пустыни, но в Чикаго и Нью-Йорк был его Парижем и его Лондоном, его городами, где жизнь возникла из руин жизни, где неудавшиеся интриги плачут на похоронах незнакомцев, а разгневанные мужчины бьют бейсбольными битами по кузовам красивых автомобилей, а необычные женщины носят сапоги, созданные для ходьба и люди, страдающие — или одаренные — графоманией, пишут письмо за письмом в уме людям, которые, по их мнению, могут исправить положение, когда только они могут взять на себя ответственность за свою жизнь.

    определение графомании в Медицинском словаре

    Графомания — это простая техника, включающая в себя создание бумаги и пометок. Это название было бы интересным приобретением, поскольку уникальный предмет графомании описан так ярко, и этот тип устойчивой фантастики может помочь кому-то, кто борется с принуждением, — Пэт Клингман. непревзойденный инсайдер, но здесь пришел к разновидности необычного искусства со стороны аутсайдера, дополненного графоманией, с которой оно часто ассоциируется — хотя зрители, сомневающиеся в здравомыслии критиков в целом, возможно, будут меньше удивлены параллелью.Заметки Уотсона о Камисаре, потому что я готов поспорить, что слово «графомания» встречается в них довольно часто. «Есть такая штука, которая называется графомания», — говорит она. в течение многих лет ». Тем не менее, как будто чтобы доказать, что он не просто жертва графомании, Сильверберг взял творческий отпуск от писательской деятельности в 1976 году (в то время это описывалось как досрочный выход на пенсию), который продлился около четырех лет. то, что мы все заняты писательством и не имеем привычки читать работы других людей, — это доля истины в том, что средства массовой информации и издательское дело имеют тенденцию пропагандировать привычку писать с оглядкой на романтическую эстетику «Художника»; они слишком часто используют превосходные прилагательные и берут интервью у известных писателей, как будто в их светской беседе закодированы волшебные ответы, ключи к успеху.Но игры с самим собой всегда безуспешны, и даже отряды трупов, одержимых графоманией, здесь не могут сильно помочь. «непреодолимая склонность играть словами». Кто из нас может знать, может ли то, что сегодня может показаться маргинальной графоманией, однажды не покажется нашим потомкам самой существенной вещью, написанной в наше время? Какими бы личными ни были издержки, графомания Воллмана на первый план это значит быть плодовитым в эпоху, когда большинство людей посвящают чтению лишь часть своего свободного времени.Помимо томов наших величайших поэтов двадцатого века, в печати также свободно находят свое место различные виды графомании.

    графоман — определение и значение

  • Фактически, большую часть своей жизни Гёлль был одержимым писателем, «графоманом », если использовать термин Фриче.

    История жизни

  • Или контролировать постоянно угрожающий поток информации, продолжая функционировать — как графоман может составить бесконечные таблицы статистики, чтобы предотвратить ужасную альтернативу.

    Лекарство от потрясающего блеска

  • Вы должны быть графоманом , чтобы часами читать рукопись, а затем, для расслабления, обращаться к письмам.

    Последние письма мастера

  • Вы должны быть графоманом , чтобы часами читать рукопись, а затем, для расслабления, обращаться к письмам.

    Последние письма мастера

  • Я хотел бы поблагодарить всех моих братьев и сестер-блоггеров за то, что они терпели, когда я публиковал одиннадцать миллиардов jpeg, тем самым замораживая ваши Blackberry и пишу все чертовски время, как сумасшедший графоман , любой, кто следит за мной в Твиттере, может подтвердить это.

    Гранд-финал © N.W.A.

  • Я Джонкил Калембур, император пищ-тоша и тряски живота графоман демиург!

    Выдержка из Urdoxa 2.0

  • Я хотел бы поблагодарить всех моих братьев и сестер-блоггеров за то, что они терпели, когда я публиковал одиннадцать миллиардов jpeg, тем самым замораживая ваши Blackberry и пишу все чертовски время, как сумасшедший графоман , любой, кто следит за мной в Твиттере, может подтвердить это.

    Архив 2010-01-01

  • Я хотел бы поблагодарить всех моих братьев и сестер-блоггеров за то, что они терпели, когда я публиковал одиннадцатьдесят миллиардов jpeg, замораживал ваши Blackberry и писал все это проклятое время, как сумасшедший графоман , любой, кто следит за мной в Твиттере, может подтвердить это.

    Дарт Адамс представляет мысли субъекта, глагола и предиката Felon 3

  • Кандидат, даже тот, кто никогда не был судьей, не обязательно должен быть графоманом , но публикации Кагана в основном состоят из осторожных описаний и категоризации текущих правовых доктрин.

  • Добавить комментарий

    Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *